Рассказ из сборника записки афинского курьера

               
                В НЕБОЛЬШОМ ГОРОДКЕ
Райка (краткое производное от помпезного «Раиса») являла собой полный набор
натурщицы для агитплаката «Просо сеем, трактор жмем!», она обладала толстущей русой
косой, круглым розовым лицом и такими же толстущими и розовыми приспособлениями для
вскармливания младенцев. Мужики с нее тащились. При встрече пытались заглянуть ей
в глаза и сопели вслед. Но Райка была романтиком. Она любила только Мишу из третьего
отдела, сама все время пыталась заглянуть ему в  глаза и сопела каждый раз, когда он поздно
ночью уходил из ее полустуденческой уютной квартирки. И еще у Райки была страшная
тайна. На столько мучительная и кошмарная, что она боялась помышлять даже о разговоре
на сию тему со своей закадычной подругой Люськой из планового. Райка страдала,
но не от мужского равнодушия, она… она хотела быть худой и бледной! И чтоб ручки как
ивовые прутики, и чтоб ножки как у цыпочки, и еще, и еще чтоб во лбу голубая жилка
билась! И чтоб любил ее Миша и плакал, и плакал, и плакал…
А все было не так. Он водил ее в кино на последний сеанс и угощал вафельным
мороженным. Не было ни страстного шепота при луне, ни клятвенных заверений в нетленной
любви, ни разодранных зубами в клочья колготок. Миша не писал ей писем, изменив почерк,
не бился в припадке дикой ревности всякий раз, когда она развешивала на  балконе чистое
белье, а лоточник напротив внимательно смотрел вверх, делая вид, что он именно сейчас
заинтересовался погодой. Миша просто приходил каждый вечер, плюхался на  табуретку
в кухне и доставал из кармана куртки печенье «Пионер» к чаю.
— Люська, Люська! Он меня не любит! — шептала она подружке в курилке,
притулившись к ее мощному плечу и закатывая глаза, — Люська, ты же умная, придумай что-нибудь!
— Раиса! — Люська сделала глубокую затяжку и выпустила дым через нос, — я давно
хотела тебе сказать. Как бы это выразиться…
— Что, Люсь, ты про него что-то знаешь? У него еще кто-то есть? — Райка затеребила
кофточку на груди, теряясь в догадках и чувствах.
— Не… — Люська многозначительно замолчала, — поклянись, что не обидишься.
— Люсь, даты че?! Говори скорей, не верти качелю!
— Знаешь, Рай, они из третьего отдела все такие черствые, ни один женских организмов
не понимает. — Люська помолчала, — но и ты, мать, хороша…
— Люсь, ты о чем?! — Раиса громко щелкала глазами.
— О чем? Да о тебе, конечно! Ты глянь на себя-то! Никакого в тебе изъящества, никакого
воздухоплаванья. Ни дать, ни взять — поросеночек в мешке. Ну как по тебе прикажешь
страдать? Мужик о че? Он нежность да ласку любит. А ты чистый капитан гренадерского
полка да еще с доилками.
— Люсь! Что ты такое говоришь?! Ты чего, одичала?! — у Райки в руке жалобно
хрустнула и рассыпалась в песок зажигалка, — в тебе самой живого весу больше чем во мне
на десяток килограммов.
— Ну дак что? — Люся хладнокровно пожала плечами, — я ж на Мишку не зарюсь. Нету
и не надо. Я вот когда захочу, тогда и похудею, только пока бубнового интереса нету. А тебе,
подруга, на диету сесть стоило бы.
Я недавно из одного журнала такую замечательную вырезала. Семь дней — десять
килограмм. Хочешь принесу? Не тушуйся, подруга, за идею можно посидеть не только
на диете. Потерпишь. Ну че, нести?
Диета оказалась на редкость простой и малобюджетной. В первый день — килограмм
яблок, второй — килограмм овощей, третий — шесть яиц, четвертый — литр молока,
пятый — пучок сельдерея, шестой — шесть чашечек кофе без сахара. Под графой «седьмой»
Раиса автоматически искала подпись «кремация», но там значилось «два литра воды».
Самое же главное заключалось в том, что авторы столь утонченного пасьянса безоговорочно
гарантировали вернейшую и устойчивую потерю веса на целую десятую центнера.
Райка спала крепко — сном человека с чистой совестью, понявшим многое и из этого
многого уже начавшего претворять в жизнь кое-что.
Утро первого дня выдалось более чем приятным. Яркое весеннее солнце прыгало в лужах
и жарило на стеклах домов свои оладушки.
— Хорошо-то как! — Райка блаженно потянулась на балконе. Мысль о завтраке несколько
щекотнула не проснувшееся сознание, но Райка гордо откинула ее от себя и от этого стало
необычайно свободно и легко.
Яблоки с утра не пошли. Райка, весело напевая, завернула фрукты в салфетку и запихнула
в рабочую сумку.
До обеда время пролетело незаметно. В курилке к ней подошла Люська.
— Ну как, Рай, получается?
— А как же! — Райка вся светилась от счастья и сознания собственной неуязвимости, —
Люсь, ты ж меня знаешь — мне главное принять решение, а уж дальше…
— О ты, подруга, даешь! — Люська в восхищении откусила огромный кусок чего-то
из промасленной бумаги, даже и не знаю, смогла бы я так? Вот взять все и бросить! Не, ну ты
молодец! Это круто!
При виде аппетитного «чего-то» во рту подруги, Райка с грохотом сглотнула набежавшую
невесть откуда слюну, но тут же взяла себя в руки и достала из сумки первое яблоко.
К вечеру краски дня несколько померкли. Кишки начали так безжалостно громко гонять
воздух, что Раиса решила не обременять своим присутствием общественный транспорт
и отправилась домой пешком. Вообще она даже не подозревала, что живет так далеко
от работы и что вдоль дороги такое количество столовых с обедами, кафешек с булочками,
фаст-фудов, хот-догов, блу-блаков и секонд-хендов. И все они вместе благоухали, играли
красками и зазывали к себе не хуже сладкоголосых сирен. Однажды Райка совершенно
отчетливо услышала свое имя. Вздрогнув всем телом и  замешкавшись буквально на долю
секунды, она бросилась прочь.
Вечером зашел Миша:
— Раюш, давай в кино сходим, хочешь?
В кино ей хотелось. Тем более, что она читала и о съемках этой картины и критику,
но из дому выходить было лень. Впервые, но лень. И что самое парадоксальное — с Мишей
(!), лень! Конечно, можно было постараться и  пересилить себя, однако вспомнив сколько
соблазнов будет подстерегать ее на праведном пути она положила голову Мише на плечо.
— Бублик, я себя не очень хорошо чувствую. Простыла наверное. Давай сегодня никуда
не пойдем?
— Как это тебя угораздило? — Миша был не на шутку обеспокоен, — да, сейчас погоды
такие обманчивые, не знаешь что надеть. То-то я тебя звал, звал из  кафе, а ты даже головы
не повернула. Я сразу подумал, что с тобой не все в порядке. Как в воду глядел. Давай тогда
чаю попьем с печеньем.
— Лучше я настрогаю яблочный салат, — Райка опустила глаза.
Ее знобило и страшно хотелось прилечь, но не с Мишей, а совершенно одной. И заснуть
поскорей, чтоб не чувствовать больше это озлобляющее чувство голода. Съев при Мише три
яблока, а после его ухода еще два, Райка вскипятила грелку, укуталась в теплый плед
и уснула. Проснулась она ровно через два часа с остывшей грелкой в ногах и ужасным
движением кишок в животе. При виде яблок ее замутило. Закрыв глаза, она быстрым
движением схватила одно и сомкнула челюсти. Кусок, противореча всем законам Ньютона,
застрял в пищеводе, горло свело судорогой. Лишь с третьей попытки Райке удалось
несколько сместить пищевой комок, залив его двумя стаканами воды и  постояв на голове.
От голода и довольно сложных акробатических упражнений сон пропал напрочь. Только
когда начало светать Раиса задремала.
Солнечный свет резанул по глазам. Голова была как калоша — резиновая и пустая, во рту
колхозный курятник. Еле дошаркав до туалета, Райка начала собираться на работу. С помадой
вышла заминка. Помада пахла клубникой. Райка густо накрасила губы. И слизала ее. Снова
накрасила. И… снова слизала. Помыв два помидора, Райка бережно опустила их в сумку.
— Подруга, — Люська в перерыве ела горячую сосиску с картошкой фри, кетчупом,
горчицей и майонезом, — ты ж не забыла — у Натахи завтра день рожденья. Сходим,
повеселимся, попляшем. Ее мать знаешь какие трехъярусные торты печет с кремовыми
розочками и свечами?!
— Какая все-таки эта Люська примитивная, — с горечью отметила про себя Раиса, —
нудная, не интересная, всего-то радости — пожрать! Можно подумать у людей в жизни
больше ничего нет! Плебейка чистейшей воды. Нельзя с  ней каждый день встречаться —
раздражает страшно.
— Конечно не забыла, — Райка была само уныние, — мы договорились с Мишей, он
за мной зайдет.
Домой Райка шла еле различая дорогу. Люди и машины двоились, троились, столбы
перебегали дорогу и таяли в тумане. Она терла глаза, тщетно пыталась навести резкость,
мотала головой, стараясь избавиться от свиста в ушах, но ничего не помогало. Райке
казалось, что весь мир живет сочной, полной жизнью, а она одна где-то на задворках Альфа
Центавра смотрит черно-белое немое кино, грозящее вот-вот прерваться. Ночью ее мучили
кошмары… Пикник с друзьями за городом на котором она с Мишей открыли друг друга. Она
и раньше видела этот сон, но на этот раз Мишино лицо упрямо убегало на второй план,
а на переднем ароматный шашлык ронял на угли костра шипящие капли жира, и печенная
картошка красила пальцы в черный. Райка проснулась в холодном поту. До работы
оставалось еще несколько часов. Поняв, что заснуть ей больше не  удастся, она пошла
на кухню варить себе яйца.
На работе Люська жрала гигантский бутерброд с чесночным шпиком, колбасой, запивала
все это пивом и громко рассуждала о вкусной и здоровой пище.
— Боже, — напряглась Райка, — Боже! Дай мне силы не применить силу!
— Раюш, ты куда? — Люська заметила подругу со спины, когда та собиралась незаметно
просочиться в дверь.
— Я на секундочку… я сейчас вернусь, — и она рванула к выходу.
Вечером заехал Миша.
— Ты чего так долго не открывала? Одевайся скорей, поехали. Там, наверное все только
нас ждут не дождутся.
Райка медленно выползла из под одеяла и стала натягивать на себя свитер с горлом,
который ей мама привезла из Ирландии.
— Девушка! — Миша удивленно выкатил глаза, — зажаритесь!
От слова «зажаритесь» Раиса вздрогнула и бессознательно зажевала губами.
На дне рожденья действительно было страшно весело. Гости шумно переговариваясь,
накладывали друг другу в тарелки разные вкусности. Райка вяло ковыряла вилкой в оливье,
вытаскивала оттуда яичные крошки, тщательно обтирала их салфеткой и  клала на язык. Она
попробовала танцевать, но ноги разъезжались в разные стороны и получалась «Ламбада»
на палубе штормового корабля. Люська от всей души мочила «русскую», яростно притопывая
ногой, обутой в туфлю сорок третьего размера. Когда в темноте внесли обещанный
трехъярусный торт с кремовыми розочками и свечами, Райка чуть не потеряла сознание и,
сглатывая противную вязкую слюну, незаметно двинулась к выходу.
В день когда был сельдерей, Райка вызвала участкового врача. Он внимательно осмотрел
Райку и, поставив предварительный диагноз «сердечная слабость», выписал кучу
направлений на анализы и без разговоров открыл больничный лист. Райка лежала в постели
чистая и умиротворенная, в голове ее звенели высокие мысли, она почти физически начала
ощущать присутствие в комнате чего-то святого. Обещанная потеря десяти килограммов ее
больше не занимала. Чего там десять! Она можно сказать находилась в полной прострации.
Единственное, что ее смущало — это Мишино отсутствие.
— Ничего, — решила она в один из моментов возвращения из виртуального мира, —
досижу на диете последние два дня, а потом устрою ему показательные выступления
с шампанским, дичью и индивидуальным стриптизом! От этой чудесной идеи у Райки сладко
засосало под ложечкой и она снова улетела на Альфа Центавра.
Миша позвонил сам. Он долго и нудно интересовался «как дела», «что нового»? Райка
заговорщически молчала «Приходи, увидишь!» — кокетливо предложила она в конце
разговора.
— Пока, до вечера! — попрощался Миша.
— По-о-ка! — довольно пропела в трубку Райка.
Миша сперва узнал Райку по косе. Потом вдруг в почти помутненном сознании возникли
счастливые школьные годы, когда они вместе играли в  драмкружке, он — прекрасного
принца, она — злую ведьму из «Белоснежки». Только в этот раз Райка была без грима,
но в таком же широком мешке (эх! Блин! Знал бы он сколько она за него отвалила!), такая же
плоская со всех сторон, сутуловатая и неуклюжая (Эх! Знал бы он, что головокружение
ловкости не добавляет!). С серым лицом, длинным носом и огромными черными кругами под
глазами. Толстущая коса смотрелась кем-то в шутку забытым у нее на голове театральным
реквизитом.
— Ну, как? Нравлюсь? — Райка по-своему объяснила Мишин ступор.
— А-а-а, выжал из себя поклонник.
— Проходи, че ты как не родной? — Райка небрежно махнула рукой вглубь квартиры, где
перед диваном стоял низкий столик, накрытый на двоих, — хочешь музыку включим? Так
как раз стоит твоя любимая.
Весь танец Мишу не покидало ощущение, что он на балу в реанимационном отделении
туберкулезного диспансера, а к нему прижимается без ведома главврача преждевременно
вставшая с койки послеоперационная тяжелобольная. От нее даже пахло не как обычно
зелеными яблоками, а чем-то типа формалина.
— Рай, чем это от тебя пахнет? — Миша долго готовился озвучить этот вопрос, боясь
услышать в ответ самое страшное.
— «Маже нуар», «Черная магия» в переводе на русский. Франция. Знаешь сколько стоит?
— А, магия, — Миша обрадовано улыбнулся, — все равно ты сегодня какая-то не такая.
Какая-то как батарея.
— Горячая, да? — Райка, танцуя, прижалась еще плотнее.
— Нет, ребристая.
Вечер прошел довольно уныло. Миша ерзал, путался в словах и действиях. А потом ушел.
Райка терялась в догадках. Наконец ее осенило.
— Да стушевался он! Запаниковал! В принципе, Миша всегда терялся в присутствии
красивых женщин, а тут еще я — подружка, которая почти на его глазах из лягушки
превратилась в царевну. — Райка расчувствовалась и так зажалела своего Бублика, что
решила ему тут же позвонить. Однако, к ее вящему удивлению Бублика дома не оказалось.
— Стало быть еще не дошел, — решила она.
Больничный лист заканчивался через два дня. Она отключила телефон, честно блюдя
период адаптации в виде тертых кабачков и ровно в четверг отправилась покорять все отделы
одновременно.
Пожалуй, если б сама Мерелин Монро спустилась с небес на землю и вошла в отдел,
эффект присутствия был бы гораздо скуднее. За спиной Раисы Константиновны шептались,
шушукались и, как ей казалось, от захлебывания восторгом хихикали. Она, высоко подняв
голову и сексуально покачивая остатками бедер, гордо проплыла на свое место. Но самое
главное — ей очень хотелось увидеть Люську. Хоть она, конечно, и плебейка, однако на этот
раз оказалась права на все сто. Ну и похвастаться, естественно «нью луком» не мешало бы.
Делая вид, что вокруг ничего не происходит, Райка небрежно обратилась к соседке справа.
— Кать, ты сегодня Люську мою случайно не видела? Что-то ее не слышно.
Все вдруг как по команде замолчали и в зале повисла напряженная тишина.
— Рай, разве ты ничего не знаешь? — Катюха еле сдерживала лицо и аж дрожала
от экстаза, — Раюш, а ее сегодня не будет. Она отпросилась. Сегодня Люська с Мишей
пошли заявление в ЗАГС подавать.