Глава 4. Акриловое сердце

Ева стояла под каплями холодного дождя. В тонких длинных пальцах был сжат мундштук, в котором тлела сыреющая сигарета. Мокрое красное платье с каждой минутой облипало идеальные изгибы ее бедер. Капельки дождевой воды скользили по обнаженным плечам и стекали в ложбинку между грудей.

На улицах города было тихо, как и всегда ранним утром. Редко встречались пьяные прохожие, забрызганные кровью. Ева провожала их холодным взглядом светло голубых глаз, которые на солнце казались бесцветными, словно сделанные из хрусталя.

Каблуки застучали по грязному асфальту к зданию напротив, ногу под платье холодило лезвие ножа, заткнутое за тугой черный чулок.

Бесцеремонно оттолкнув дверь, и зайдя в огромную студию, Ева окликнула человека, стоявшего около мольберта.

Ром обернулся и отошел в сторону, жестом руки показывая полотно.

- Она прекрасна. Искусство – единственное, что может вырвать меня из теплой постели, - прошептала она, подходя ближе и дотрагиваясь пальцами к еще не засохшему черному акрилу, - она моя?

- Да.

Ева подошла и едва касаясь, поцеловала колючую щеку Рома.
От Рома пахло алкоголем, кровью и красками. Запах одурманивал, заставлял кровь бежать по  венам с удвоенной скоростью, а сердце бешено стучать в груди.

Губы Евы продолжили свой путь от щеки ниже, едва касаясь скул, к шее.

Руки Рома заскользили по стройным ногам, забираясь под платье, пока не нащупали острие турецкого ножа. Взявшись за рукоятку, сделанную из розового дерева, он перерезал лямки скрепляющие чулки с поясом. Сжимая резную рукоятку, вдавливая витиеватые символы в свою ладонь, Ром, едва царапая кожу, разрезал плотную ткань платья, оголяя грудь, стягивая рукава платья вниз.

Ром смотрел на Еву как на чистый холст. Выдавливая из тюбиков краску на деревянную палитру, смешивая оттенки синтетической кистью, он принялся за создание картины.

Упругий ворс касался ключиц и плеч, нанося черным цветом, с проблеском синего, очертание города, аккуратно выводя шпили небоскребов на нежной шее Евы.

По обнаженным рукам «летели» черные вороны.

Каждое прикосновение кисти обдавало Еву теплой волной, расползающейся от низа живота по всему телу. 

Ром отложил кисть и двумя пальцами нащупал стук сердца через грудную клетку. На палитре кровь смешалась с черным акрилом, превращаясь в бурый цвет, с едва уловим коричневым подтоном.

Этим цветом Ром выводил в центре грудной клетки Евы сердце, ощупывая пальцами контур рисунка, словно пытаясь удостовериться, что не вышел за края настоящего, живого, пульсирующего органа в ее груди.

Закончив рисунок, Ром бессильно опустился на стул и закурил.

Ева натянула дрожащими пальцами рукава изрезанного платья, тщетно пытаясь прикрыть обнаженное сердце.