Мастерполис

Когда поймешь, что человек рожден,
Чтоб выплавить из мира
Необходимости и разума
Вселенную Свободы и Любви, — Тогда лишь
Ты станешь Мастером.
Максимилиан Волошин. Подмастерье.

Джонни открыл глаза. Датчик в видеокамере, установленной на потолке прямо над тем местом, где находится подушка, моментально зафиксировал движение его век. Ровно через 45 секунд к кровати на специальной приступочке подъехали подогретые тапочки – Джонни не любил ощущать босыми ногами холод. Каждый раз, когда он спускал ноги с кровати и запускал их в тёплые обволакивающие тапочки, Джонни чувствовал удовлетворение победителя. Он помнил, как целый вечер провёл в сражении с нагревающей тапочки машиной, пытаясь экспериментально установить оптимальный режим. Сначала он установил такую высокую температуру, что, попробовав, с визгом выдернул свои немного уже поджаренные конечности из домашней обуви. В прямом смысле обжёгшись, Джонни решил выставить температуру на минимум и прибавлять её постепенно, пока не довёл тапочки до нужной ему кондиции. Это заняло не более получаса.

Машина позволяла поддерживать требуемую температуру до бесконечности, но затраты энергии были столь велики, что Джонни при таком расходе пришлось бы только на этот батинконагреватель и работать, чего тому совсем не хотелось. Проще всего было бы подсоединить таймер нагревателя к будильнику, зафиксировав его алгоритмом, который бы начинал нагрев тапочек за 5 минут до срабатывания сигнала к подъёму. Но вот беда – будильников Джонни не любил. Они его нервировали, делая утро куда более неприятным явлением, чем оно есть на самом деле. Ещё в студенческие годы Джонни путём долгих тренировок приучил себя вставать в то время, которое он определял себе накануне. Этот нехитрый приём он подчерпнул из старой и довольно скучной английской книги Уилки Коллинза «Женщина в белом». Тогда он не поверил, что такое возможно. Но попробовав несколько раз, с удивлением обнаружил, что его организм обладает довольно сносно работающей функцией таймера. Причём у этой функции есть возможность тонкой настройки.
В тот вечер, синхронизировав нагревающую машину с камерой над подушкой и маленькой передвижной платформой Джонни улёгся спать. Встав утром на следующий день он удивился, что стоявшие возле кровати тапочки такие же холодные как бывали по утрам до приобретения им нагревающей машины. Убедившись, что ботинконагреватель работает нормально, Джонни задумался.

Утром он так и не смог понять причину – было мало времени, так как на работу опаздывать из-за такого пустяка не хотелось. Но вернувшись, даже не поев (чем он поставил в тупик стоявшую на обеденном столе посуду с вечерней едой, которая передала сигналы тревоги не только на наручный коммуникатор, который по-прежнему именовался устаревшим понятием «часы», Джонни, но и его лечащему врачу, сразу же связавшемуся с ним для выяснения ситуации), Джонни задумался снова. Он вообще не привык думать о технологиях вокруг него. Ведь это было всё равно как думать о том, как мы ходим. Если попробовать разобраться, что происходит в процессе перестановки ног, то просто можно разучиться ходить. Думать об этом начинаешь только тогда, когда что-то сломалось и приходится это восстанавливать. Нельзя сказать, что у Джонни всё до этого работало нормально. Поломки были и довольно серьёзные. Но в таких случаях он вызывал специальную ремонтную бригаду, которая и решала проблему. Стоило это прилично. Правда, основной расход покрывала страховка и доплачивать было совсем немного. Но в данном случае поломки-то никакой вроде как не было. А за ложный вызов Джонни пришлось бы заплатить приличный штраф. Вот и пришлось думать. В изнеможении от этого не столь привычного для него процесса, в раздражении прокручивая в голове все элементы созданного им накануне алгоритма Джонни лёг на кровать. Взгляд его упал на камеру.

Спасительная мысль пришла мгновенно. Он решил просмотреть записи камеры за прошедшую ночь и установить момент, в который система решила подогнать ему тапочки. Результат его удивил. Оказалось, что в течение ночи он несколько раз открывал глаза. Тапочки, понятное дело, приехали после первого раза. Пришлось задуматься ещё раз. Теперь уже над вопросом, как решить проблему открытых глаз. Сам того не осознавая, Джонни подошёл к её решению как настоящий исследователь. Он понял, что в алгоритм нужно включить время ожидания – то есть камера должна давать сигнал тапочкам только тогда, когда убедится, что Джонни проснулся. Как это сделать? Джонни быстро придумал посмотреть по хронометражу камеры, сколько времени в среднем длится период его сна с открытыми глазами. Оказалось, что не более 35 секунд. Тогда он решил дать камере 40 секунд на определение его собственного состояния, ещё 5 секунд требовалось на доставку тапочек до кровати. С этих пор проблема с тапочками была решена.

Как только Джонни встал, из ниши в потолке выехал небольшой тренажёрный комплекс – это тапочки обменялись с ним необходимой информацией. Джонни специально разместил его на самом проходе, чтобы максимально затруднить себе процесс уклонения от утренней зарядки. Изюминка была в том, что комплекс был настроен таким образом, что он сам убирался только после того, как его центральный компьютер обрабатывал сумму данных, посланных всеми тренажёрами об испытанной ими активной нагрузке в единицу времени. Обойти эту процедуру можно было только путём длительной коммуникации с этим самым компьютером, отправив ему запрос с указанием причины, потом введя высланный на коммуникатор пароль, состоящий из пятнадцати символов. Причём все манипуляции необходимо было произвести в течение трёх минут с отправки запроса, иначе этот способ водворения на место физкультурного комплекса блокировался на 24 часа, что было очень неудобно. Как и многое в своей жизни Джонни осознал это на собственном опыте. Как-то он встал в крайне ленивом расположении духа. Зарядку делать не хотелось, а очень хотелось завтракать. Джонни отправил запрос в компьютер тренажёрного комплекса и пошёл умываться. За это время, срок, отведённый на выполнение всех оставшихся манипуляций, истёк. Комплекс так и остался висеть. Когда вечером Джонни уставшим вернулся с работы и дал себе расслабиться, переключив организм на своеобразный автопилот привычек, физкультурный комплекс напомнил о себе, оставляя на разных частях тела Джонни ссадины и синяки.

После зарядки до ухода на работу Джонни оставалось совершить несколько гораздо более приятных ритуалов, исполнять которые он никогда не ленился – а именно умыться, позавтракать и одеться. На всё про всё у него был час. Этого времени хватало с лихвой даже с учётом довольно длительного процесса одевания. Джонни был среднего роста, худощав. Он немного сутулился и боролся с этим. Его лицо вроде бы было невыразительным, но относилось к такому типу лиц, которые преображались под внешним воздействием. То есть, если бы он был девушкой, то макияж делал бы его эффектным. Но макияжем Джонни не пользовался. Он периодически делал разные стрижки, то отращивал бороду и усы, то сбривал их, любил подбирать абсолютно разные цветовые гаммы в одежде. Иногда он менялся так, что сослуживцы его в первое мгновение не узнавали. Это доставляло Джонни отдельное удовольствие.
В этот раз он надел серый однобортный костюм с кремового цвета рубашкой и узким галстуком такого непонятного цвета, что более точного определения чем «тёмный» Джонни дать ему не мог. Он был коротко пострижен и гладко выбрит. Внимательно осмотрев себя в зеркало и пожелав своему отражению хорошего дня, Джонни вышел из дома. У подъезда его уже ждала готовая к поездке машина – она получила соответствующее сообщение от нижнего замка входной двери. Привычным движением открыв переднюю дверь своего авто, Джонни произнёс: «на работу», и машина тронулась.


До работы было недалеко. Даже с учётом плотного движения (пробками случавшиеся задержки назвать было никак нельзя) Джонни доезжал до работы за 15 минут. Но до попадания непосредственно на рабочее место с момента прибытия на парковку проходило ещё порядка получаса. Процедура была такой: Джонни регистрировался; сдавал все электронные предметы личного пользования в специальную камеру хранения под опись; затем сам проходил очень подробное сканирование на предмет того, не вшито ли у него в одежду каких-либо нанодатчиков, считывателей информации, меток; а также нет ли у него в теле подобной электроники (тогда было популярно в определенные места вшивать медицинские датчики, которые в случае возникновения, по их мнению, угрозы здоровью человека, сигнализировали об этом лечащему врачу и на любое указанное хозяином датчика электронное устройство личного пользования – хоть на кухонную вытяжку); после этого Джонни выдавалось устройство, совмещавшее в себе функции рации, часов, навигатора со строго ограниченной картой и диктофона; затем он проходил как остановке специальных шаттлов, которые развозили работников по своим местам.
Джонни работал судебным портным, точнее старшим помощником начальника клиентского отдела цеха судебных портных. Этот отдел занимался тем, что общался со всеми судьями, периодически снимал их мерки, обсуждал их пожелания касательно рабочей одежды, контролировал её доставку и решал внештатные ситуации.
Работать в Городе судей было очень престижно. Зарплату платили хорошую, а работы в общем было немного. Жители полисов всех корпораций хотели туда попасть, а уж обитатели приграничных с городом судей полисов и миниполисов просто даже не рассматривали других вариантов. Выросшие там дети, не попавшие в Город судей, считались неудачниками и зачастую были вынуждены уезжать из своих родных мест.
Загвоздка состояла в том, что в абсолютном большинстве случаев для того, чтобы претендовать на работу в этом городе, нужно было, чтобы руки у человека росли откуда им положено, так как степень механизации и роботизации в черте города была крайне невелика. Поэтому портные, например, должны были уметь шить, а не задавать пошивочные алгоритмы в компьютеры, затем полностью бравшие работу на себя вплоть да упаковки готового продукта и доставки его заказчику, как это происходило повсеместно.

С целью подготовки специалистов широкого профиля для работы в городах судей и здании Совета Директоров Земли – СОДИЗ – по решению этого самого совета директоров был создан Мировой университет редких профессий – МУРП. Его филиалы были равномерно распределены между корпорациями. Каждая корпорация обязана была финансировать университет в размере 1% своего годового бюджета.

У Джонни как у типичного уроженца миниполиса Страсбург, часть которого стала одним из Городов судей, не было другой мечты с детства, кроме как попасть в это таинственное, как ему тогда казалось, место. К сожалению, ещё в школе стало понятно, что рукастым этого парнишку назвать нельзя. Но терять было нечего, и по окончанию школы Джонни подал документы в МУРП. Первоначальный итог сравнительного анализа документов всех абитуриентов ничего хорошего для Джонни не сулил. На каждый факультет брали строго определённое количество человек в соответствии с пятидесятилетним прогнозом потребности каждой из преподаваемых в МУРПе профессий. Прогноз обновлялся каждые два года. В тот год, когда Джонни поступал, самый большой набор был на портных – 579 человек по всему миру. Рассудив, что туда идут в основном девушки, а мужчины всё-таки тоже нужны в профессии, Джонни подал документы именно на этот факультет и оказался в итоги пятьсот восьмидесятым в списке. Это было тройным позором. Во-первых, дорога в Город судей ему теперь была закрыта. Во-вторых, все школьные друзья-приятели и так подтрунивавшие над его выбором, просто смеялись ему в лицо, что даже кройка и шитьё не поддались Джонни. В-третьих, как же обидно быть в шаге от заветной цели и видеть, как кто-то другой чуть раньше тебя делает этот шаг!

Через неделю после получения результатов Джонни смог уломать родителей дать ему денег на месяц жизни и уехал, как он это для себя назвал, в поход. Он совсем раскис. Месяц подходил к концу, а Джонни так ничего и не придумал. Одно он решил твёрдо – в Страсбурге не останется. Приедет, соберёт свои вещи и уедет для начала в какой-нибудь из больших полисов своей родной корпорации Голем. Но уже по дороге домой он получил удивительное известие из МУРПа – пришёл обновлённый прогноз (он пришёл раньше обычного ввиду намечавшегося экстренного заседания СОДИЗ), согласно которому требовалось 580 портных, и они оповещали Джонни, что готовы принять его в своё отделение в Лионе. Мешкать Джонни не стал.

Оказалось, что учиться на портного довольно просто, так как эта профессия была отнесена в разряд примитивных. Из курса истории Джонни узнал, что в период Великого передела, когда корпорации постепенно подменяли собой государственное устройство, технологический прогресс шёл такими быстрыми темпами, что целый ряд профессий буквально в течение нескольких лет практически полностью исчез за ненадобностью, так как их заменили компьютеры. Портные исчезли одними из первых. Но с завершением трансформации мирового устройства и появлением Городов судей неожиданно спрос на портных возник вновь. Судьям надо было обеспечить максимальную независимость от корпоративной инфраструктуры, как физической, так и виртуальной. Они не могли пользоваться ни одной из имеющихся операционных систем. Им было также запрещено пользоваться практически любой продукцией, выпускавшейся в полисах той или иной корпорации, так как были опасения, что в противном случае корпорации смогут играть на пристрастиях этих должностных лиц. Одежду это тоже коснулось. Более того, Джонни, писавший на втором курсе работу о проблемах безопасности в формировании гардероба судей, нашёл в архиве подборки статей того времени о том, что даже в ткань, предназначавшуюся для одежды судей, особо ретивые корпоративные деятели стремились вшить какие-то датчики, передающие устройства, уловители настроения, зудящие механизмы (чтобы выводить судей из себя в нужный момент) и много чего ещё. Начитавшись про это, Джонни даже боялся подумать, что в таком случае происходило в сфере питания. Поэтому на уровне СОДИЗ было принято решение изготавливать всё необходимое для судей на специально созданных для этого закрытых предприятиях, где использовалась механизация докомпьютерной эры. Некоторые профессии удалось восстановить достаточно быстро. А вот с портняжничеством возникла неожиданная проблема. Оказалось, что живых портных уже практически не осталось, а те, кто ещё были живы, находились в таком возрасте, что просто не всегда могли даже рассказать о чём-то на приемлемом уровне, не говоря уже о том, чтобы что-то показать. Попытка обратной декомпозиции алгоритмов изготовления одежды компьютерным способом быстро зашла в тупик. Эксперты долго бились, но так и не смогли перевести набор цифр в понятный потенциальным портным текст. Тогда обратились к архивам. И тут организаторов факультета портных тоже ждала неудача. Все книги по кройке и шитью были уничтожены в рамках кампании по избавлению от захламления Земли. Удалось найти несколько электронных книг, а также книги ещё древнегреческих мастеров, которые уже тогда были признаны исторической ценностью и под кампанию не попали. Вот на этой скудной основе и был сформирован факультет. Для того, чтобы подготовить учебную программу будущие преподаватели сами с нуля осваивали по этим источникам основы профессии. Получилось примитивно. С каждым годом навыки выпускников факультета росли, но школа была ещё совсем новой, так что по сравнению с результатами труда компьютерных портных, одежда, выходившая из-под иголки судебных мастеров кройки и шитья, выглядела убого. Такой она и была. Хотя, конечно, технологии делают своё дело, и судьи эпохи античности сильно бы завидовали своим коллегам из эпохи корпоративизма.


В этот день Джонни добирался до рабочего места дольше обычного – в городе намечалось какое-то серьёзное судебное разбирательство, и он был наводнён кучей приезжих, создавших очереди на проверке и у остановок шаттлов. Стоя в этих очередях Джонни пытался представить себе процесс. Его в основном интересовали две вещи: кто как будет одет – это профессиональное; и о чём собственно речь – обслуживавший персонал не допускали в залы заседаний, даже их тематика оставалась для них неведомой. При желании любой человек в интернете мог найти и информацию о будущем процессе, но место и время его проведения не указывалось во избежание оказания лишнего давления на судей. Только после заседания пресса имела право указать, где оно происходило.

Джонни был не настолько любопытным. Он, правда, несколько дней назад наткнулся на заметку о разгоравшимся скандале между корпорацией Голем, на территории которой он жил, и корпорацией Дао, территории которой были сконцентрированы в основном в Азии. Оказалось, что Дао в нарушение ранее достигнутых договорённостей предприняла попытку провести агрессивную рекламную кампанию в некоторых полисах корпорации Голем с целью перевести эти полисы в свою юрисдикцию путём переключения абсолютного большинства их населения на свою операционную платформу. Поскольку такое переключение – дело абсолютно добровольное, то Дао должно было создать такую ситуацию, когда жители полисов сами захотят поменять свою корпоративную принадлежность, отсюда и необходимость проведения рекламной кампании. Джонни не помнил, чтобы за время его, скажем так, сознательной жизни происходил такой серьёзный конфликт, поставивший две корпорации, по мнению авторов заметки, на грань кибервойны. Он знал, что в прошлом, особенно в период Великого передела, такое случалось часто. Но вот чтобы сейчас, когда всё спокойно и новый мировой порядок окончательно утверждён….Думать об этом не хотелось и Джонни быстро выкинул эту заметку из головы. Но происходящее в Городе судей столпотворение заставило его вспомнить о той удивившей его статейке. Он подумал, что было бы забавно, если бы как раз сейчас в его городе судей начинался процесс Голема против Дао. Джонни чувствовал свою сопричастность к вершившимся в суде делам, хотя по сути он мел к ним такое же отношение, какое имеет любитель мёда к пчёлам.

Не успел Джонни сесть за свой рабочий стол, как его тут же вызвал начальник. Дело было срочное и важное. У председательствующего на сегодняшнем процессе судьи порвался парадный хитон, причём на видном месте. Джонни должен был взять всё необходимое и немедленно отправиться в рабочий кабинет судьи, который из-за случившегося был вынужден объявить перерыв практически в самом начале заседания.
Судья был очень зол. Своим красивым густым голосом он объяснил Джонни, откуда у него и его подельников растут руки, что корпорации издеваются над судьями, заставляя их в век технологий носить вретища (этого слова Джонни не знал, но смысл сказанного ему всё равно был понятен), что он поднимет вопрос о возбуждении специального дела против этих псевдомастеров кройки и шитья, если такое случится ещё раз. Джонни не удержался, хотя знал, что надо молчать до тех пор, пока вспышка гнева судьи не пройдёт, и попытался заверить хозяина кабинета, что больше такого не случится. Но судья почему-то ему не поверил, так как это была их третья встреча за два месяца. Он распалился ещё больше. Продолжая свою тираду, судья подошёл ко входной двери – Джонни несколько растерялся от оказанного ему приёма и дверь за собой так и не закрыл – и со всей силой ей хлопнул, закрывая. С этажерки прямо на голову судебного портного упало что-то тяжёлое. Было больно. На костюме стали появляться капельки крови.

Тут уже растерялся судья. Джонни ему было не жалко, но он понимал, что из-за открытой двери все коллеги слышали его брань, а появление в коридоре портного с кровоподтёками может свидетельствовать о рукоприкладстве служителя фемиды. Перспектива оказаться на скамье подсудимых самому вместо этих прохвостов портных совсем не обрадовала опытного законника. Он успокоился, взял себя в руки, предложил Джонни сесть, достал из аптечки стерильные останавливающие кровь салфетки и сам тщательно протёр ими голову портного, снял с Джонни пиджак и аккуратно упаковал его в принесённую пострадавшим портняцкую сумку, предварительно выложив из неё всё то, что взял с собой Джонни.
Все манипуляции судьи над собой Джонни принимал покорно, как бы автоматически подчиняясь его воле. Нет, он не потерял сознание ни на секунду – удар был не столь сильным. В оцепенение его ввёл сам упавший на него предмет. Джонни вперил в него взгляд и просто не мог оторвать глаз. Это была резная фигурка какого-то животного. Поскольку она лежала на полу, а Джонни не успел её поднять, то определить, что это за животное он не мог. Она была довольно большая и, по-видимому, сделанная из камня. Такой тонкой работы до этого Джонни никогда не видел. 

Заметив, наконец, что портной как-то странно реагирует на все его действия, судья испугался – не сотрясение ли у него мозга. Но тут он поймал взгляд Джонни и с удивлением и даже с некоторым умилением сообразил, что этот молодой человек, доставивший ему с утра столько хлопот, просто залюбовался статуэткой. Судье это польстило. Он тратил большие деньги, собирая по всему миру предметы, как он это называл, настоящего искусства того времени, когда именно человеческие руки создавали даже такие в общем-то безделушки, призванные заполнять собой пустые пространства в домах приобретавших их людей. У каждой вещи, сделанной руками, была своя энергетика, своё обаяние, а в псевдопроизведениях, вышедших из-под компьютерной программы 3D-принтера, можно было почувствовать только плотность материала, из которого они были изготовлены. Так, по крайней мере, казалось судье. Судя по тому, сколько людей по-настоящему охотились за такого рода вещицами из прошлого, так казалось не ему одному.

Между тем время перерыва подходило к концу, а работа по починке судейского хитона ещё даже не началась. Осознав это служитель фемиды приступил к выведению Джонни из транса. Он поднял с пола статуэтку и сказал портному, что как только тот закончит свою работу, то ему представится возможность её подробно рассмотреть, а пока Джонни будет заниматься своим профессиональным делом, он, судья, расскажет ему об истории так заинтересовавшей его вещицы – нет для коллекционера более приятного момента как возможность рассказать кому бы то ни было о предметах своей коллекции. Стратегия судьи сработала. Джонни пришёл в себя и немедленно взялся за починку хитона. А судья немедленно взялся за рассказ. Оба справлялись мастерски. Джонни безукоризненно залатал рабочую одежду судьи, а тот, в свою очередь, так интересно рассказал об истории статуэтки и разного рода ремёслах прошлого, что Джонни решил во чтоб то ни стало узнать обо всём этом больше.
Судья пришёл в прекрасное расположение духа. Он поблагодарил Джонни за работу и выполнил своё обещание – дал ему рассмотреть статуэтку. Портной с таким искренним восторгом разглядывал эту вещицу, что судья раздобрел окончательно и по своему собственному почину написал официальное письмо начальнику цеха портных с просьбой предоставить Джонни трёхдневный отдых в связи с полученной им травмой. В подробности получения этой травмы судья вдаваться не стал. Но и этого было достаточно.

По возвращению на работу Джонни сразу отправился на доклад к начальнику. Внешний вид портного и судейское письмо произвели на того впечатление. Выслушав доклад Джонни без особого интереса и заполнив необходимые в таких случаях бумаги, начальник предоставил ему внеочередной отпуск на три рабочих дня за счёт цеха. Оказавшись дома, Джонни привёл себя в порядок, поел на скорую руку и углубился в дебри всемирного киберпространства. Он искал информацию о ремёслах.


Паулитто открыл глаза. Датчик в видеокамере, установленной на потолке прямо над тем местом, где находится подушка, моментально зафиксировал движение его век. Он прождал положенные 45 секунд, но тапочки так и не приехали. Это становилось не смешно. Домашняя обувь просто издевалась над одним из мировых лидеров синкретизма. Паулитто принципиально покупал всё, что ему нужно в жизни, у производителей, работавших на разных операционных платформах. Затем он создавал программное обеспечение, которое объединяло их в одну систему. Это и был синкретизм. Все проблемы совмещения платформ у себя дома Паулитто весьма успешно решил. Только организация процесса доставки до кровати подогретых тапочек никак не хотела поддаться его натренированным на решение подобных проблем мозгам и быстрым рукам программиста. В минуту слабости Паулитто было уже решился написать о своей проблеме в форум, объединивший большинство приверженцев синкретизма по всему миру. Но в последний момент одумался. Во-первых, это бы сильно ударило по его репутации человека, способного решить любую проблему совмещения систем. А во-вторых, подогретые тапочки?! – так можно из лидера синкретизма превратиться в объект насмешек всего их большого сообщества. 

Времени на очередную попытку решения проблемы тапочек у Паулитто не было совсем. Надо успеть плотно позавтракать и вовремя доехать до работы. А путь до неё был в общем-то не близкий – ему предстояло проехать почти 30 миль из своей уютной квартиры в Американ Каньон до Беркли. Большинство его коллег жили прямо в Беркли или совсем рядом, но в планы Паулитто это не входило. Удалённость от Беркли позволяла ему всё свободное время посвящать делу синкретизма, не привлекая внимания со стороны сослуживцев, которые, в случае, если бы Паулитто жил рядом, всячески старались бы вовлечь его в свой пострабочий быт с холостяцкими вечеринками, кино, бейсболом и прочими, как им казалось, радостями жизни. Да и квартира Паулитто могла легко превратиться в место постоянной тусовки, что сильно повышало риск случайного раскрытия его второй (а на самом деле первой) жизни.
Работал Паулитто в компании, занимавшейся глубоким анализом больших массивов данных. Пришёл он туда сразу после института и местом своим дорожил. К тому же благодаря именно этой работе он много лет назад занялся тем, что в последнее время стали называть синкретизмом. Вышло это практически случайно.

Когда он был на последнем курсе института, произошёл знаменитый скандал коричневых ботинок. Одна из компаний, занимавшихся анализом больших данных, выпустила отчёт о том, что североамериканские мужчины с размером ноги выше среднего предпочитают носить именно коричневые ботинки. Обувные компании континента взяли эту информацию на вооружение и скорректировали свои производственные линии, чтобы максимально удовлетворить существующий спрос. Через какое-то время социальные сети стали наполняться бранью в адрес производителей обуви, исходящей как это ни странно именно от обладателей больших размеров ноги. Пришлось проводить серьёзный анализ с привлечением лучших консалтинговых агентств. В результате оказалось, что в Китае на заводе, где североамериканские компании изготавливали обувь больших размеров произошёл пожар, уничтоживший все модели обуви всех цветов, кроме коричневого, так как этот склад затронут не был. Вот американским большеногим джентльменам и пришлось покупать коричневую обувь. Каждая компания, между тем, информацию о пожаре не распространяла – чем меньше шума, тем лучше. Данные о продажах коричневой обуви больших размеров автоматически поступили в соответствующие агрегирующие базы данных, которыми и воспользовалась одна из аналитических компаний к своей немалой выгоде. После этого как грибы стали плодиться конторы, объявлявшие о том, что не просто будут выдавать на-гора агрегированные массивы данных, но и будут предоставлять объяснение выявленных тенденций и закономерностей. Такой вид анализа и стал называться глубоким. Спрос ведь всегда рождает предложение. В одну из таких только что образовавшихся компаний и был взят в качестве аналитика закончивший к этому времени институт Паулитто.

В тот момент никаких конкретных алгоритмов проведения этого самого глубокого анализа не существовало. Работали методом проб и ошибок. В основном задачу решали сравнительным поиском с использованием различных платформ, а не только родной для Паулитто корпорации Лайм. Причём просмотр начинался не с первых страниц, а по возможности с последних, так как там была наименее «причёсанная» под нужды правящей корпорации информация – запрещать публикацию информации не позволял международный свод правил, но он не регламентировал структуру её выдачи, чем все и пользовались.

Уже в первый год работы Паулитто заметил, что другие платформы работают гораздо менее корректно по сравнению с лаймовской системой. У них происходили частые сбои и логика выдачи информации оставляла желать лучшего. Тогда он отнёс это на счёт безусловного технологического лидерства родимой корпорации. Но в один прекрасный момент Паулитто решил отправиться в путешествие. Целью его туристического маршрута были несколько полисов, находящихся на территории корпорации Горизонты. Для того, чтобы турист мог адекватно пользоваться инфраструктурой чужой для него корпорации, было необходимо арендовать коммуникационный аппарат, работающий на нужной платформе, а через него уже с помощью разного рода приложений можно было решить все проблемы, включая транспортные. И когда Паулитто по своей туристической необходимости стал пользоваться в поездке коммуникатором Горизонтов, он обнаружил, что на нём поисковая платформа Лайма работает ровно с теми же проблемами, что и другие платформы в рамках инфраструктуры его родной корпорации. Он пришёл к выводу, что это универсальное несовершенство корпоративных экосистем и перестал обращать на такие мелочи внимание.

Однако через пару-тройку лет как-то само собой получилось, что другие поисковые системы на территории корпорации Лайм работать перестали совсем. К тому времени компания Паулитто уже стала довольно крупной и открыла свои филиалы на территориях корпораций Пифия и Голем. Коллеги в филиалах обнаружили ровно такие же проблемы со всеми поисковыми платформами кроме локальных. Тогда компания перестроила свою работу так, чтобы в итоге по каждому заказу иметь возможность пользоваться всеми доступными ей поисковыми системами – то есть задействуя все филиалы. Даже было решено открыть небольшие офисы компании на территориях двух оставшихся неохваченными корпораций – Горизонты и Дао, хотя ранее этого делать не планировалось.

Тогда Паулитто всему произошедшему удивился, но поскольку в этот момент он был полностью поглощён бурным романом с официанткой из своего можно сказать домашнего ресторанчика, где Паулитто обычно ужинал, дальше удивления в осознании этого странного факта он не продвинулся.

Зато он продвинулся в отношениях с официанткой и сделал ей предложение. Она, несколько даже для себя неожиданно, согласилась. Вскоре Паулитто узнал, что ему предстоит стать отцом. До этого он и не подозревал, что может испытывать такие эмоции – ожидание чего-то светлого и удивительного захлестнуло его. Работа окончательно отошла на второй план. И тут случилась беда. Младенец родился мёртвым. Несостоявшиеся родители были безутешны. Но оптимистичный по своей натуре Паулитто как-то взял себя в руки, здраво рассудив, что они ещё молоды и у них ещё всё может получиться. Жена из депрессии выйти так и не смогла. Через полгода после случившегося она решила отправиться вслед за своим ребёнком. Паулитто остался один.

Каждый раз, когда он возвращался в их небольшую съёмную квартирку в Беркли, его брала такая тоска, что он сам был на грани самоубийства. Тогда Паулитто решил переехать, причём подальше. Так он оказался в Американ Каньон. Работу менять Паулитто не стал. Вечерами ему было очень тяжело. Пока ехал домой в машине всё ещё было терпимо. Дорога развлекала – Паулитто отключал функцию автопилота и брал управление на себя. Но стоило ему переступить порог своего нового дома, как тоска словно туча окутывала Паулитто с ног до головы, сковывая его мысли и движения. Он мог целыми вечерами просиживать, бессмысленно вперившись в экран, пока сон не заставлял его сменить позу.

Однажды, сидя вот так дома и перебирая в памяти счастливые моменты своей жизни, Паулитто вдруг набрёл на не успевшее окончательно выветриться из его головы воспоминание о том удивлении, которое у него возникло в связи с неожиданной потерей возможности использовать на территории Лайма поисковые платформы других корпораций. Эмоциональное состояние Паулитто было таким, что он бы и в этот раз прошёл мимо. Но его мозг, натренированный на поиск нестыковок в разного рода алгоритмах и их преодолении, явно скучал и не собирался вот так позволить Паулитто отбросить очевидную нестыковку без какого-либо исследования проблемы.
Паулитто приснился сон. Он оказался в большом лабиринте с пятью разными входами. Он точно знал, что их пять, хотя из его первоначальной позиции видно остальных входов не было. Он также знал, что должен стремиться в центр лабиринта, так как там его ждёт жена. Поначалу Паулитто продвигался быстро. Стены лабиринта были прозрачными. Через некоторое время он увидел центр лабиринта и кресло, в котором сидела его любимая. Ещё немного и он уже был совсем рядом. Но почему-то последний отрезок ему никак не давался – Паулитто застрял на месте. В растерянности посмотрев по сторонам он увидел ещё четырёх похожих на него и на друг друга как две капли воды людей, одетых в корпоративные цвета Горизонтов, Голема, Пифии и Дао. Они истерично тыкали руками в стены, пытаясь о чём-то договориться между собой. Как оказалось, стены были, хоть и прозрачные, но звуконепроницаемые и никто никого не слышал. У каждого из этих людей была какая-то своя система невербальной передачи информации, и понять друг друга при помощи знаков они были не в состоянии. В поисках подсказки Паулитто вновь посмотрел на центр лабиринта и увидел, что его жена уже давно встала с кресла и с мольбой и надеждой смотрит на него. От бессилия он начал беспорядочно колотить руками и ногами по ближайшей стенке, сбил дыхание, упал и проснулся. Апатия отступила – Паулитто уже знал, что будет делать дальше.

По дороге на работу и назад он обдумывал последовательность своих шагов. Начать он решил с того, чтобы хорошенько разобраться в событиях, получивших название Великий передел. Особенно его интересовали расхождения между нарративом «Согласованной истории» – то есть официальным учебным пособием по этому периоду времени, распространяемом во всех пяти корпорациях, – и альтернативными интерпретациями событий. В их наличии Паулитто не сомневался. Он понимал, что у каждой корпорации существует своё видение тех поистине революционных событий. Его как раз эта разница в понимании произошедшего и интересовала. Он хотел попытаться из таких кусочков соткать единую материю не столь уж далёкой истории. Из неё уже он сможет создать такой костюм современности, который ладно сядет на его, Паулитто, восприятие окружающего мира.

Первым делом по возвращении домой Паулитто открыл в интернете «Согласованную историю» и внимательно её прочитал как бы раньше сказали с карандашом в руках, то есть делая всевозможные пометки в тексте. А текст этот, надо сказать, был написан мастерски и читался как политический детектив. Сами события задавали тон. Паулитто, как и все остальные посещавшие разные учебные заведения дети, в школе проходил «Согласованную историю». Но тогда ему было не очень интересно знать, что происходило в каком-то прошлом – ему хотелось жить будущим, ну в крайнем случае настоящим. Теперь же Паулитто стал прилежным учеником. Если не вдаваться в детали, то по прочтении материала у него сложилась такая картина:
По мере распространения новых технологий старая концепция государственного устройства стала давать сбои. Сначала отменили визы. Потом началась эрозия национальных валют. А количество межнациональных сделок стало столь велико, и они стали такими сложными, что национальные налоговые, а затем и судебные системы просто начали терять контроль над происходящим. При этом террористы всех мастей действовали автономно на территориях разных государств, не имея к ним никакого отношения, что приводило к абсурдной необходимости сражаться с ними на территориях этих государств, но с самими государствами не воюя. Попытки решить проблемы через ООН и другие международные структуры оканчивались одним и тем же – провалом. В результате, все кто мог себе это позволить, начали действовать самостоятельно без оглядки на эти когда-то всемогущие организации.
Одновременно с этим несколько крупных, как их тогда называли, транснациональных корпораций вступили между собой в жесточайшую конкуренцию за симпатии людей. Задачей каждой из них было не просто уговорить потенциальных клиентов использовать тот или иной гаджет (в основном коммуникационного назначения), использующий их операционную систему, но и втянуть ни о чём не подозревающих пользователей в инфраструктурную ловушку – заставить покупать и другие предметы обихода, поддерживающие только их операционную систему. Мощнейшим рычагом воздействия в этой борьбе стало завоевание городской инфраструктуры. Корпорации стремились внедрить свои системы в общественный транспорт, предприятия бытового обслуживания, государственные учреждения. И они преуспели.

В какой-то момент ненужность дальнейшего сохранения государственной системы глобального устройства стала такой очевидной, что только ленивый не обсуждал это на своей «кухне» – так стали называть персональные или групповые странички в социальных сетях. Постепенно разрозненные голоса объединились в одно мощное движение за реформу мирового устройства. Корпорации его не то чтобы поддерживали, но и не мешали ему развиваться. Репрессивные машины отживавших своё государств огрызались как могли. Но они были обречены. В результате непростой борьбы движение «Люди обновлённой Земли – Активисты» (ЛОЗА) получило место наблюдателя в ООН. Там ЛОЗА развернула активную работу по подготовке глобального референдума об упразднении государственного устройства. Медленно, со множеством драматических и даже трагических моментов (один из главных деятелей движения вдруг погиб в ДТП), ЛОЗА продвигалась. Референдум был назначен и проведён. Сторонники коренного изменения миропорядка победили.

И тогда на сцену вышли корпорации. Они предложили с целью недопущения хаоса распределить сферы ответственности за поддержание порядка, по крайней мере на первых порах, между ними. Водораздел должен был, по их предложению, проходить по тому, где чья инфраструктура превалирует. ЛОЗА, взявшая на себя роль представителя победившей в референдуме части населения, согласилась. Нужно было срочно разработать схему переходного периода. И тут свою лебединую песню спела ООН. Генеральный секретарь организации и его команда смогли обеспечить Комиссии переходного периода (КПП) все условия для успешного завершения работы. После чего ООН была упразднена, а вместо неё сформирован Совет директоров Земли, куда вошли главы всех крупных корпораций информационной инфраструктуры (тогда их было 9), три лидера движения ЛОЗА, главы всех прекративших к тому времени свою деятельность международных организаций. Возглавил СОДИЗ бывший Генсек ООН.
Корпоративные войны начались незамедлительно. В результате 4 корпорации прекратили своё существование. Одновременно интенсифицировались всевозможные дремавшие до сих пор конфликты между народами, городами, социальными группами. Население Земли стремительно сокращалось. Но оставшимся корпорациям постепенно удалось переломить ситуацию и навести порядок. Основными хозяйствующими субъектами стали города или как их теперь стало принято называть – полисы. То есть подконтрольная одной корпорации территория состояла из набора этих самых полисов. Поначалу новая карта мира выглядела довольно причудливо, как игровое поле в какой-нибудь настольной игре-стратегии, – она вся была испещрена большими и малыми пятнышками пяти цветов. И редко, когда большая территория переходила под контроль одной корпорации. Накал борьбы усиливался. К ней всё более активно подключались другие малые и средние компании, а также промышленные концерны. От того, чью сторону, они примут многое зависело – они ведь производили продукцию и предоставляли услуги населению – то есть, собственно, и создавали зависимость у людей от той или иной операционной платформы. Лишь одно объединяло соперников – общая борьба с хаосом. СОДИЗ начинал быть эффективным. ЛОЗА, выполнив свою историческую миссию, исчезла сначала из СОДИЗа, а потом и вообще прекратила своё существование. Корпорации научились договариваться. Люди пришли в себя и стали привыкать к новому мировому устройству и новым коммуникационным устройствам.
Сложнейшим вопросом, требующим немедленного урегулирования, был вопрос совместимости операционных систем в ряде критических случаев, например, в процессе разного рода перевозок по суше, воде и воздуху. Была создана специальная Комиссия программного обеспечения (КПО). Под её руководством была разработана специальная система «общения» транспортных средств разных корпораций. Это даже было не сколько общение, а, скорей, обоюдная идентификация. Проще всего оказалось решить проблему воздушных перевозок – просто определили высоту полёта самолётов каждой корпорации. Да и службу диспетчеров никто не отменял. На воде тоже особых проблем не возникло – действующие международные морские правила движения с учётом наличия электронной системы опознавания позволяли судам расходится без эксцессов. Автомобили не были проблемой в принципе. А вот международные железнодорожные перевозки оказались просто бичом. Корпоративные железнодорожники, разбросанные по многочисленным полисам, никак не могли договориться ни между собой, ни, тем более, со своими коллегами из полисов других корпораций. В результате этот вид транспорта становился всё менее привлекательным как для грузоотправителей, так и для пассажиров. И в некоторых частях света захирел окончательно и исчез. Осталась лишь ржавеющая инфраструктура. Некоторые её элементы были разобраны местными жителями для собственных нужд. Другие же стали основой ряда развлекательно-увеселительных заведений – парков аттракционов, ресторанов, казино.
И, наконец, для улаживания межкорпоративных споров было решено создать Корпус судей (КС), который должен быть независим от всех корпораций. Тогда и была разработана концепция Городов судей, под которые были выделены кварталы в ряде миниполисов по всему миру. Великий передел подошёл к концу.

Освежив в памяти официальную историю Великого передела, Паулитто принялся по крупицам собирать альтернативные её толкования. Процесс был сложный и долгий. Нужно было перелопатить огромный массив информации по разным запросам в конце списка выдачи поисковика Лайм и придумать, как добраться до поисковиков других корпораций, не привлекая особого внимания. Однако уже в процессе обработки информации, полученной от родной корпорации, Паулитто сделал два существенных для себя открытия. Во-первых, он был совсем не единственным любопытствующим – в сети он наткнулся на различные форумы и сообщества желающих докопаться до истины. Во-вторых, как понял Паулитто, они были не то чтобы подпольными, но всё же конспирироваться им приходилось, так как службы информационной безопасности всех корпораций, не охотясь непосредственно за людьми, всячески старались работу этих форумов и сообществ нарушить. В связи с этим каждый новый желающий присоединиться к таким группам проходил довольно длинный процесс верификации.

Понимая, что качество обсуждений и информации в этих сообществах будет разным, а ему надо получить доступ только к самому качественному ресурсу, Паулитто принял решение зарегистрироваться сразу в нескольких группах и там попытаться выяснить, какой форум пользуется наибольшим уважением в этих сообществах. В результате тщательных но аккуратных расспросов он выяснил, что есть один ресурс, на котором энтузиасты собирают информацию по Великому переделу. Он назывался Scrap-metal (металлолом) и, казалось, был посвящён проблемам сбора и переработки лома цветных и не очень металлов. Только пройдя по определённому запросу во внутреннем поиске можно было найти требуемую Паулитто информацию. Узнать об этом можно было только при общении в специальных форумах, что гарантировало в общем-то довольно высокий уровень секретности. Выполнив все требовавшиеся манипуляции Паулитто добрался до столь ценного для него источника альтернативных знаний.

Проведя неделю за изучением и анализом всевозможных источников, которые теперь были в его распоряжении, Паулитто смог получить, как ему это виделось, более или менее объективную картину тех событий.

Внешняя канва происходящего во время Великого передела в общем соответствовала официальной версии. Однако Паулитто пришёл к выводу, что роль корпораций в Великом переделе была гораздо более существенна и менее презентабельна, чем это выходило по «Согласованной истории». Государственный строй действительно становился всё менее эффективным. Террористы разных мастей действительно активно этому способствовали. Но окончательному подрыву государственного устройства как раз способствовала деятельность этих самых девяти транснациональных корпораций информационно-коммуникационной инфраструктуры. Причём сначала это происходило как бы спонтанно. Корпорации активно подкупали власти разных городов с целью получения доступа к инфраструктурным проектам, обеспечивающим каждодневный быт горожан. Постепенно они становились реальными правителями этих территорий даже сами того не желая и не всегда осознавая произошедшее. Повинуясь неумолимой логике своих экспансионистских стратегий развития корпорации стали пробиваться на национальные уровни. Где-то они решили свои задачи довольно легко. Иногда даже самым трудным было прийти к компромиссу между собой – государственные мужи, что называется, сдавались без боя. Но некоторые наиболее развитые бюрократические системы неожиданно стали активно препятствовать усилению мощи этих акул мирового бизнеса. Некоторым по-настоящему государственным деятелям хватило широты взглядов, чтобы разглядеть в происходившей экспансии угрозу самому факту существования государственной власти. Может именно благодаря им главы этих корпораций и сами осознали свои потенциальные возможности. Вот тогда-то и появилась идея инициировать полный демонтаж государственного строя на Земле.
Руководство корпораций собралось на совещание. Официально на нём обсуждалось будущее глобальных коммуникационных систем. Но также, как бы между делом, за неформальными обедами и ужинами, и было принято решение осторожно канализировать «кухонные» разговоры в нечто более организованное. Так появилась ЛОЗА. Нет, она не была организована специально. Заговора как такового не было. Просто умелое согласованное манипулирование потоками информации.

Идея проведения глобального референдума родилась в недрах движения самостоятельно. Горячие головы достаточно быстро также самостоятельно сделали её достоянием, что называется, широкой общественности по всему миру. Но для того, чтобы превратить вполне себе безумную идею в реальность, потребовались организованные усилия корпораций. Их информационные службы приложили максимум усилий, чтобы сохранить эти процессы в тени основного информационного потока. Попытки некоторых догадавшихся обывателей и особо прозорливых сотрудников корпораций вывести их на чистую воду были аккуратно заблокированы известными ещё в доинформационную эпоху методами. Поддержка со стороны ООН была обеспечена подкупом и шантажом генсека этой окончательно одряхлевшей организации. Именно в награду за удачно проведённый процесс смены мирового порядка генсек и был сделан главой СОДИЗа. Его аппарат практически в полном составе вошёл в исполнительный департамент новой мировой структуры.

Дальше события развивались практически также, как описывалось в официальной версии. Война за ресурсы и зоны влияния была жестокой. На самом деле оставшимся корпорациям так окончательно договориться не удалось. То здесь, то там проходили несанкционированные агрессивные рекламные кампании. Суды были завалены работой. При этом их эффективность была невысока – корпоративные юристы находили возможности торпедировать решения арбитров. Каждая корпорация на своих ресурсах подавала информацию так, что она представлялась жертвой немотивированной агрессии со стороны других коллег-соперников. Этот аспект социального поведения не изменился за тысячи лет.

 Важным элементом межкорпоративной борьбы стали поисковые платформы. Именно поэтому после очередной вспышки рекламно-завоевательных кибербаталий на совещании СОДИЗа было решено взять курс на размежевание онлайн пространства. Решение это не было совсем уж тайным. Информация о нём была опубликована в сети. Но её довольно искусно спрятали, чтобы лишний раз не будоражить плебс. Потому-то Паулитто с коллегами и оказался в полном неведении относительно произошедшего.
Информация про компромиссные регламенты для предотвращения чрезвычайных ситуаций на глобальном уровне также соответствовала официальной версии. Она особенно заинтересовала Паулитто. Ему очень захотелось разыскать разработчиков этих протоколов. Паулитто, которого ввела в уныние собранная информация, – до этого он был о корпорациях гораздо лучшего мнения – почувствовал, что именно эти люди помогут ему найти ответ, что делать, чтобы преодолеть проблему, увиденную им во сне. Оказалось, что найти этих людей совсем непросто. Оно и понятно. Они же умели работать с инфраструктурой всех корпораций. Искать пришлось долго.

Месяц всё своё свободное время Паулитто проводил за этим занятием. И этого времени хватило лишь на то, чтобы разобраться, где этих сверхсекретных кудесников искать. Паулитто узнал, что в Городах судей есть специальные департаменты технической поддержки. 99% их сотрудников этой самой поддержкой и занимаются, но несколько человек в каждом из них как раз и входят в международную сеть специалистов, занимающихся разработкой и поддержкой таких вот специальных систем межплатформенного взаимодействия. Войти с этими людьми в контакт помог, как это почти всегда бывает, случай.

Сотрудники компании, в которой работал Паулитто, выступали свидетелями по очередному межкорпоративному процессу. Сначала все думали, что достаточно будет дать показания онлайн по специальному защищённому каналу связи. Но потом судья принял решение вызвать нескольких ключевых свидетелей непосредственно в суд. Паулитто был в их числе. Город судей, который ему предстояло посетить, находился в окрестностях полиса Мехико сити. В самолёте делать было особо нечего и Паулитто задумал авантюру.

Он понимал, что вряд ли ему ещё доведётся оказаться в таком труднодоступном месте как Город судей. Нужно было использовать этот шанс и во что бы то ни стало найти сотрудника службы поддержки, который занимается компромиссными протоколами. Вот только как попасть туда, где эта служба располагается… Гостей города не то чтобы охраняли, но и особо по нему бродить в одиночестве не давали – мало ли что. Паулитто вспомнил, что один из его одногруппников по институту вроде как устроился работать в один из Городов судей как раз в группу техподдержки. Вполне возможно он знает кого-то из Города судей на окраине Мехико сити. Тогда Паулитто попросит своего однокашника организовать встречу в службе поддержки, мотивируя это своим любопытством человека, имеющего сходную профессию. Ну а на месте уже ему придётся как-то ориентироваться по обстоятельствам. Однокашник отозвался быстро. Он совсем не удивился желанию Паулитто посмотреть работу службы технической поддержки. Видимо, Паулитто был не первым, кто обращался к нему с такой просьбой. Паулитто повезло. Договориться по поводу посещения службы поддержки удалось без проблем. В назначенное время сотрудник службы поддержки пришёл прямо в здание суда и забрал Паулитто с собой, снабдив внутренним пропуском.

Паулитто было действительно интересно. Но от своей цели он не отклонялся ни на минуту. Прохаживаясь по зданию службы поддержки со своим провожатым, он расспрашивал обо всём, что встречалось им по пути. Практически обо всех департаментах службы поддержки Паулитто получил исчерпывающую информацию. Только в одном месте его импровизированный экскурсовод немного замялся и толком так и не смог объяснить, чем там занимаются. Паулитто сразу сообразил – ему туда. Когда его провожатого неизбежно вызвали по делам, Паулитто направился в тот отдел, по дороге обдумывая легенду.

Он уверенно вошёл в стеклянную дверь и попросил поговорить со старшим группы. Сидящие в комнате люди слегка растерялись. Они не привыкли, что к ним вот так запросто вламываются незнакомцы. Оценив их замешательство, Паулитто окончательно уверился, что попал туда, куда хотел. Он представился аналитиком следственной группы по делу о хищении данных одной компании и показал свой пропуск. Он сообщил, что ему надо задать всего несколько вопросов и он уйдёт туда, откуда пришёл. Один из сотрудников нехотя поднялся со своего места и предложил пройти в небольшую комнатку рядом. Как только они остались одни, Паулитто не дал возможности собеседнику о чём-либо задуматься и сразу же раскрыл настоящую цель своего визита. У его собеседника стало такое лицо, будто он глава шпионской сети другой корпорации, которого только что обнаружили и заставляют сдать всех остальных участников. Придя в себя, он попросил Паулитто повторить всё сказанное. Слова молодого человека его убедили. Он подтвердил основные предположения Паулитто и обещал рассказать всё подробнее уже в Мехико сити вечером, так как сейчас ему надо было возвращаться к работе, чтобы не вызывать подозрений. Паулитто тоже надо было идти искать своего провожатого. Они договорились. До вечера уже было недолго.

Встреча прошла удачно. Паулитто смог растопить лёд настороженности со стороны своего собеседника и создать некое подобие атмосферы доверия между ними.  Новый знакомый не только рассказал ему о структуре работы такого рода подразделений по всему миру, но и согласился стать его своеобразным ментором. Паулитто получил возможность пройти некое подобие стажировки. Для этого пришлось, правда, ещё раз ввести в заблуждение потенциального сенсея, сказав ему, что он, Паулитто, хочет влиться в ряды работников групп компромиссных протоколов. Воспитанный на одном ставшим к тому времени классическом произведении, где рефреном заглавного героя была фраза: «Все врут!», Паулитто философски относился к своему поведению.
Стажировка, проходившая на просторах виртуального пространства, завершилась где-то через полгода. Оба участника процесса остались довольны. Учитель оценил смекалку и безусловные способности ученика. Ученик оценил педагогические способности учителя. Ряды работников групп компромиссных протоколов были готовы разомкнуться, чтобы впустить Паулитто. Но он выбрал другой путь.

На основе полученных знаний, предыдущего опыта и увиденного сна, Паулитто приступил к разработке программы движения, которому сам позже и дал название – синкретизм. Почва, видимо, была уже хорошо унавожена. Паулитто, взявший себе псевдоним Терафоза, смог в достаточно короткое врем не только завербовать большое количество последователей, но и создать активную социальную сеть. Паутина Терафозы росла, что называется, не по дням, а по часам. Выход из лабиринта был найден.


Не обладавший особыми навыками поиска информации в киберпространстве, Джонни пошёл по самому простому пути. Он сформулировал запрос как смог и стал штудировать страницу за страницей, поставив перед собой задачу дотянуть хотя бы до сотого результата. С непривычки Джонни быстро уставал. Каждые 40 минут ему приходилось делать перерыв. Он впервые в жизни сам захотел сделать зарядку – тело требовало физической нагрузки, а мозг – разгрузки. Постепенно Джонни пришёл к мысли, что не надо читать всё сразу. Он открывал страницу и бегло её просматривал. Обычно хватало не больше минуты, чтобы понять, нужен ему этот сайт или нет. Ссылки на все потенциально интересные страницы Джонни сохранял в отдельную папку. Получалось, что где-то на 6 бесполезных сайтов находился один интересный. Таким ускоренным методом Джонни смог пройти гораздо дальше сотого номера выдачи. Когда в папке набралось порядка тридцати ссылок, он решил остановиться. Дело осталось за малым – по возможности внимательно проштудировать все сайты из папки.

Столько Джонни не читал со времён учёбы. Да и во время учёбы он не то чтобы много читал. Было непросто. Через несколько часов такой работы Джонни почувствовал, что его голова, и так уже пострадавшая от судейского гнева, в буквальном смысле раскалывается на части от количества прочитанного. Он пошёл спать. Сначала долго не удавалось заснуть. Потом с ним случилось то, чего никогда до этого не случалось – он стал просыпаться по середине ночи. Холодные тапочки исправно приезжали.

Весь второй день отпуска Джонни провёл за чтением отобранных сайтов. К вечеру, абсолютно измождённый, он всё же почувствовал, что теперь понимает кое-что в современном ему рынке предметов искусства. Оказалось, что этот рынок состоял из трёх сегментов. Самым значительным из них был рынок механистического искусства – то есть предметов, сделанных посредством реализации компьютерами определённых алгоритмов. Такого рода вещи можно было с лёгкостью достать везде. Собственно, Джонни до сего дня только их в своей жизни и встречал. Интересной особенностью этого сегмента рынка было то, что один и тот же алгоритм, пропущенный через компьютеры с разной операционной системой, давал немного разный результат. Создавались целые коллекции предметов, созданных на основе одного алгоритма в разных корпорациях. В некоторых форумах Джонни даже прочитал, что есть особо ценные предметы, которые каким-то непостижимым образом сразу сочетают в себе манеру компьютеров нескольких корпораций. Изображений шедевров такого рода он найти не смог, поэтому решил, что это очередная сетевая легенда.

Вторым сегментом рынка были сделанные вручную, ну или почти вручную, предметы искусства, авторами которых были современные мастера. Особенностью творений этих художников было то, что они изо всех сил старались создать у потенциальных покупателей впечатление, что их творение – это не их творение, а произведение гораздо более раннего времени. Так как именно на такие произведения был устойчивый и платёжеспособный спрос. Ну и произведения искусства «гораздо более раннего времени» составляли третий сегмент рынка. Как понял Джонни, это время ограничивалось концом ХХ-го века.

Первый сегмент рынка был наименее интересен для Джонни. Поэтому он сконцентрировался на более внимательном изучении двух остальных.  Джонни быстро понял, что основными покупателями предметов ручного искусства были люди среднего и выше среднего уровня достатка в возрасте 45 лет и старше. Судья был типичным примером такого человека. Да и, кстати, уровень образования тут тоже играл не последнюю роль. Как показалось Джонни, многие покупатели прекрасно знали, что зачастую приобретают новодел под видом старинного предмета. Они просто принимали условия игры, так как главным критерием была не старина, а сам способ создания предмета покупки и его качество. Другое дело, что качество псевдостарых произведений искусства зачастую страдало, так как у современных мастеров просто не хватало умения. Но и произведения старых мастеров, справедливости ради, не всегда отличались изяществом форм и продуманностью деталей.

Последний день отпуска Джонни провёл в размышлениях. Он чувствовал, что уже не сможет жить прежней жизнью. Механистическое искусство, окружавшее его, стало вызывать раздражение. Ощущение убогости своей работы – работы недомастера – заставляло Джонни чувствовать дискомфорт где-то внутри, как будто что-то застряло то-ли в животе, то ли в груди, и никак не получается его оттуда выковырять. Ему очень захотелось попасть в мир настоящих вещей и их творцов. Было три самые очевидные возможности осуществить задуманное. Во-первых, можно было стать мастером. Во-вторых, можно было стать одним из торговцев. И, наконец, в-третьих, – стать собирателем предметов ручного искусства.

Идею стать торговцем Джонни для себя сразу отмёл. Это было не интересно. Коллекционирование – очень увлекательная затея. Джонни решил, что обязательно станет приобретать для себя то, что покажется ему интересным и будет по карману. Он решил попозже вернуться к этой затее и сделать первую покупку. Пока же все мысли портного сконцентрировались на том, сможет ли он стать мастером. Джонни относился к себе совсем неплохо. Но старался быть перед собой честен. Он прекрасно знал о своих достаточно скромных способностях во всём, что касалось ручного труда. Уныние и тоска завладели молодым человеком.

Джонни не любил себя в таком состоянии. Он решил прогуляться по городу, тем более вот уже как два дня не выходил из дома. На улице было очень хорошо. Уже не жарко. Предвечерний мягкий свет создавал уютную атмосферу. Воздух, конечно, свежим назвать нельзя, но он по крайней мере есть. Джонни решил прогуляться в ту часть миниполиса, в которую в последнее время редко захаживал – квартал, где была его школа. Этот район стоял немного в стороне от основных путей его перемещения в пространстве. Воспоминания об относительно недавнем детстве были приятны. Настроение Джонни улучшилось. На обратном пути он почувствовал, что страшно голоден и решил забежать куда-нибудь поужинать. Как раз через дорогу была небольшая и с виду вполне приличная кафешка.

Джонни быстро справился с заказом и стал в ожидании рассматривать нехитрое убранство заведения. Оно в общем-то состояло из столов со стульями и большого количества фотографий на стенах. Фотографии были черно-белые. Джонни всмотрелся. На них были изображены разные предметы интерьера и домашней утвари, имеющей отношение к приготовлению еды, найденные во время археологических раскопок. Всякие ложки, плошки, миски. Ещё какие-то более сложные инструменты, значение которых Джонни не мог разобрать. Под некоторыми фотографиями были подписи. С места, где сидел Джонни, видно их не было, так что пришлось встать и подойти поближе. Оказалось, что на некоторых фото были изображены древние ступы для превращения какой-либо субстанции в муку, древние маслодавильни, жернова и ещё какие-то предметы обихода. Тут как раз принесли еду.

Во время её поглощения Джонни всё думал про эти древние маслодавильни и жернова. Постепенно его мысли перекинулись на ткацкие и прядильные станки, которые он тоже видел на фотографиях во время обучения. Джонни чувствовал, что из тумана начинают проявляться очертания его собственного места в том мире, в который он стремился попасть. Он займётся возрождением портняжного мастерства. Путь его будет совсем другим, нежели менеджеров МУРПа, пытавшихся сделать то же самое путём декомпозиции математических алгоритмов. Джонни найдёт старые станки, которые точно совершенно представлены в некоторых музеях, изучит их, попытается воссоздать и дальше шаг за шагом методом проб и ошибок будет учиться создавать одежду.

Увлекшись, по дороге домой Джонни уже почти было решился уволиться с работы. Но потом одумался. Для реализации своего замысла ему нужны были деньги. Торопиться Джонни было некуда. Пока он может спокойно заниматься вечерами. Найти, например, те музеи, в которых есть то, что ему нужно, как-то убедить музейных работников дать ему возможность детально изучить нужные экспонаты. А исследовательскую экспедицию Джонни вполне мог организовать во время очередного отпуска.

Поразмыслив ещё немного Джонни сообразил, что один он не справится. Задачу он поставил амбициозную даже для абсолютно талантливого умельца. А он таковым не был. Джонни понимал, что с организацией процесса он как-нибудь разберётся, но с реализацией своих замыслов без команды людей, разделяющих его цели, – нет. Ещё один вопрос, на который он пока не мог найти ответа, заключался в том, а где, собственно, он всё это будет делать? Не у себя же в квартире. Можно арендовать помещение. При наличии средств это не проблема. Но ведь ещё нужно уговорить людей бросить свои дела и приехать. Это само по себе очень сложно. Но надо ещё их где-то поселить. Гостиницей тут не обойдёшься – можно будет разориться. Ведь жить им придётся здесь долго. Хорошим вариантом, думал Джонни, было бы уехать куда-то за город, в деревню. Там и работать сподручнее, и жить дешевле. Организовать такую небольшую колонию портных.

Последние триста метров до дома Джонни бежал. Как он сразу не сообразил, что можно просто влиться в какую-нибудь уже существующую колонию мастеров? Пусть даже они занимаются другими ремёслами. Там уже налажен быт. А главное – никто не будет задавать глупых вопросов. Через час поиска в интернете Джонни к своему безмерному удивлению убедился, что такой колонии в реальном мире не существует. Все объединения мастеров виртуальны. Мечты Джонни принимали вселенский размах.
Он уже видел себя создателем вольного города мастеров. Дело осталось за малым. Найти никому не нужный кусок земли, каким-то образом им завладеть, убедить значительное количество мастеров туда переехать, создавая параллельно необходимую для этого инфраструктуру. Да и отказываться от возрождения портняжничества в классическом виде Джонни тоже не хотел. Голова шла кругом. Он начинал делать одно дело. Бросал его. Принимался за другое. И это тоже бросал. Усилием воли Джонни постарался собрать себя воедино. Воля, видимо, у него была – собраться получилось. Составил список очередности дел. Сначала решил разобраться с первоначальной идеей по возрождению старых станков. Начал искать музеи с соответствующими экспонатами. Нашёл. Вступил с ними в переписку. Пока, правда, одностороннюю. Точнее, написал в несколько музеев письмо с просьбой дать ему возможность подробно изучить находящиеся у них экспонаты, связанные со старыми ткацкими и прядильными станками. На всякий случай Джонни выдал себя за аспиранта МУРПа. Он понимал, что в случае успеха, ему нужна будет подтверждающая бумага. Но о том, как её раздобыть, он решил пока не думать.

День у Джонни выдался эмоционально напряжённым. Он устал, а завтра надо было уже возвращаться на работу. Джонни решил пойти спать. Заснул он быстро. Спал не просыпаясь. Утром его ждали тёплые тапочки.


На работе Паулитто дали интересное задание. Чёрный ящик выплюнул кучу информации по рынку произведений искусства. Просматривались интересные тренды. Шефу удалось пробить довольно денежный заказ на глубокое исследование полученных данных. После проектов по краске для волос в контексте чернокожих женщин старше пятидесяти семи лет и по материалам для зубных протезов в свете эволюции 3d принтеров это была просто манна небесная. Паулитто взялся за дело с удовольствием. Через несколько дней он смог составить общую картину происходящего и был готов приступить к её описанию. Вроде всё вполне укладывалось в достаточно стандартную рыночную модель. Алгоритмы анализа работали корректно. Но опытный аналитик Паулитто даже не видел, но чувствовал, что есть какой-то очень маленький ручеек в бурном потоке данных, не желающий влезать в общую картину – словно выбившаяся прядь волос, которую уложить можно разве что утюгом. Паулитто сначала от этого ощущения отмахивался. Такое уже бывало. Сначала казалось, что не всё вписывается в общую структуру, но потом, по мере продвижения аналитической работы, получалось естественным образом вписать в неё и изначально казавшиеся девиантными группы данных. В этот раз так не получилось.   

На самом деле Паулитто мог спокойно пренебречь этой абсолютно незначительной крупицей доставшейся ему информации. Никто бы вообще ничего не заметил, даже если бы вздумал перепроверить за исполнителем его работу. Но Паулитто всегда старался быть честным перед самим собой. Поэтому он решил попытаться хоть как-то придать своим ощущениям материальные формы, даже если это потребует больше времени, чем он рассчитывал потратить на исследование. Тем более до завершения контракта ещё оставался приличный срок – шеф был мудрым человеком и всегда брал время на исполнение заказа с довольно значительным запасом.

Покопаться пришлось очень прилично, причём и в нерабочее время тоже. Паулитто так делал крайне редко. Обычно вне офиса он рабочими делами не занимался. Но поставленная им самим перед собой задача его, что называется, зацепила. Даже любимый синкретизм отошёл на второй план.

Усилия Паулитто увенчались определённым успехом. Он смог понять, что надо сосредоточиться на определённой группе запросов, обнаруженных в комплекте данных, переданных ему коллегами из филиала с территории корпорации Голем. Тогда он сформулировал довольно сложный по структуре запрос и отправил его в этот филиал. Анализ полученного через какое-то время ответа заставил видавшего виды Паулитто задуматься. Получалось, что источником целого дерева поисковых обращений был чуть ли не один человек. Эти обращения были несколько хаотичны. А их стилистика была топорной, если не сказать грубой. Но внимательное рассмотрение этого дерева указывало на наличие у автора какого-то единого замысла. Паулитто никак не мог поверить, что это мог быть один человек, но всё указывало на то, что именно так дело и обстоит. Иногда Паулитто казалось, что его виртуальный визави просто шизик, но не опасный. Поэтому ему дают пользоваться устройствами, имеющими доступ в интернет. Любопытство опытного аналитика было распалено до крайности.
Паулитто решил, что этот результат своих исследований он включать в отчёт не будет. А вместо этого после завершения текущего проекта постарается установить контакт с загадочным жителем одного из полисов корпорации Голем. Так он и поступил.


Уже полгода Джонни занимался своим Прожектом. Так он решил называть план создания города мастеров и реанимации ручного портняжничества. Он сумел договориться с некоторыми музеями, прочитал кучу разных материалов, стал завсегдатаем всевозможных форумов, групп в социальных сетях, связанных с разными аспектами того, что, по мнению Джонни, можно было считать мастерством. Пока он только проникал в этот мир, пропитывался его духом, набирался необходимых знаний. О своих устремлениях он никому не говорил, хотя это было тяжело – Джонни очень хотелось выплеснуть переполнявшие эмоции. Он думал даже рассказать обо всём родителям, но сдержался. Одной из первых практических задач, которые ему предстояло решить, было получение в МУРПе подтверждения своей исследовательской экспедиции в те музеи, которые были готовы его принять. Джонни рассматривал всевозможные варианты. Даже думал обратиться за помощью к тому судье, из-за которого можно сказать всё и началось, чтобы тот походатайствовал за пострадавшего по его вине молодого человека.

В итоге всё же Джонни решил пойти наиболее незамысловатым путём. Он просто взял отгул и поехал в Лион. Там он разыскал одного из тех профессоров, с которым у него сложились наиболее дружелюбные отношения, и попросил его снабдить себя бумагой, которую он сможет показать в нужных для дела музеях. Мотивировал свою просьбу Джонни просто. Он сказал, что собирается продолжить своё обучение для получения более высокой квалификации (естественно под мудрым и чутким руководством профессора) и хочет начать с изучения ряда редких экспонатов. Профессор был удивлён – до этого Джонни особой тяги к учению не проявлял. Но молодой человек был убедителен. Глаза его горели. И профессор в конце концов такую бумагу Джонни предоставил.

По возвращении в Страсбург Джонни стал планировать свои поездки. Именно поездки –нужные ему музеи располагались в разных частях мира, а у Джонни не было ни времени, ни денег, чтобы побывать везде за одну экспедицию.
И тут он получил письмо от некоего Паулитто из заокеанского Лайма, желавшего во чтобы то ни стало с ним встретиться. Своё желание незнакомец объяснял необходимостью обсудить с ним некоторые вопросы, касающиеся рынка искусства, получить ответы на которые без его, Джонни, помощи он никак не может, а должен, так как это является частью его работы. Далее Паулитто кратко объяснил, чем он занимается. Джонни был польщён.

Он пригласил заморского аналитика в Страсбург. Тот уже было согласился, но когда начали обсуждать дату его приезда, оказалось, что в удобное для Паулитто время Джонни планировал оказаться на территории корпорации Дао, то есть за тысячи километров от Страсбурга, да и до территорий корпорации Лайм было не ближе. Паулитто это не смутило. Он был готов прилететь и туда. Так и порешили.


Джонни и Паулитто встретились. Первый вечер – днём Джонни был занят в музее – был официально-разведывательным. Паулитто задавал много осторожных, точно выверенных вопросов. Джонни скупо отвечал, стараясь не заходить за рамки максимально минималистичных формулировок. Однако оба остались удовлетворены итогом. Паулитто понял, что перед ним не сумасшедший, а увлечённый новым открывшимся ему миром искусства неофит с определёнными амбициями, небольшим жизненным опытом, невысоким уровнем образования, но с большим потенциалом. Джонни, во-первых, был доволен собой, так как ему удалось не сболтнуть ничего лишнего – а так хотелось. Во-вторых, понимавший опасность своих замыслов судебный портной немного успокоился относительно Паулитто, осознав, что его собеседник не является представителем никаких спецслужб. Договорились встретиться снова на следующий день.

Плотину прорвало. Паулитто, основываясь на впечатлении о прошлой встрече, решил быть откровенным. Он рассказал Джонни о синкретизме. Поводом к этому послужило упоминание молодым человеком разных результатов применения одного и того же алгоритма в разных платформах. Не без гордости Паулитто объяснил, что это как раз и является одним из преломлений того, чем занимаются адепты созданного им движения. Джонни, который до этого вообще никогда не задумывался об особенностях современного мироустройства с точки зрения строения информационной и физической инфраструктуры, был поражён. Сначала он вообще не понимал, зачем весь этот синкретизм нужен. Паулитто старался быть терпеливым и аккуратно подбирал слова, образы, метафоры, развенчивая мифы и легенды, которыми был напичкан Джонни.
Осознав ту степень откровенности, на которую пошёл в разговоре с ним Паулитто, Джонни тоже решил быть до конца откровенным и рассказал своему собеседнику о своих планах. Тут уже пришло время удивляться Паулитто. Он не предполагал, что молодой человек извлёк столько пользы из своих достаточно хаотических поисков и оказался настолько внутренне свободен, что смог взлелеять в себе поистине наполеоновские планы. Может быть как раз невежество Джонни сыграло ему на руку – он просто не понимал, в какой воде собирался ловить рыбу.

Понимая, что им просто необходимо как-то переварить полученную друг от друга информацию, да и рассвет уже забрезжил на горизонте, собеседники решили встретиться ещё раз на следующий день. У Паулитто оставалось ещё пару дней отпуска, а Джонни собирался провести в музее ещё больше времени.

На следующей встрече они договорились объединить усилия. Такое предложение сделал Паулитто. Он почувствовал, что, помогая Джонни достичь его цели, сможет вывести на новый уровень и своё детище – сделать синкретизм легальным. Джонни согласился сразу же. Ему был просто необходим такой союзник, обладавший большими знаниями о том, что для молодого человека было до сих пор тайной за семью печатями. К тому же Паулитто прекрасно ориентировался в виртуальном пространстве – это было очень ценно для человека, который уже понимал достаточно, чтобы честно оценить качество своих навыков в этой сфере.

Паулитто пора было возвращаться. Они договорились дальше поддерживать связь в виртуальном пространстве. Для этого Паулитто создал для них довольно законспирированную площадку. Соблюдая неписанный кодекс обитания в виртуальном пространстве Паулитто решил, что там он будет действовать под своим сетевым именем Терафоза. Начитавшийся уже всякого Джонни взял себе имя Эл Хоу.


Партнёры действовали не торопясь. Джонни разбирался со своими станками и учился общаться в профессиональных сообществах. Паулитто подбирал возможные места дислоцирования колонии мастеров и осторожно зондировал почву среди синкретистов.
Нашёлся неплохой вариант в районе Африканского рога. Стратегия состояла в том, чтобы постепенно скупать в выбранном месте землю и потихоньку её заселять, стараясь привлекать поменьше внимания. Для этих целей была организована специальная кампания по сбору средств для колонизации. Джонни с Паулитто договорились действовать параллельно, не сообщая своим потенциальным соседям о том, что создаваемая колония будет объединять в себе две группы людей. Так было проще. Возможные конфликты предполагалось решать уже на месте. Довольно быстро, правда, обнаружилось, что есть определенное количество потенциальных колонистов, которые попадали в обе группы, и, получив информацию из двух источников, пришли в некоторое замешательство. Паулитто и Джонни их быстро успокоили, объяснив свои действия требованиями безопасности – лучше иметь две относительно небольшие группы, ничего друг о друге не знающие, чем одну большую. 

За год была собрана достаточная для стартовых инвестиций сумма. К этому времени Джонни и Паулитто разработали план развития Мастерполиса – так они решили назвать колонию.

Работа над планом, надо сказать, шла очень сложно. Нужно было с нуля создать «условия игры», по которым, по крайней мере на начальном этапе, будут жить колонисты. Конечно, в распоряжении партнёров был весь предыдущий опыт человечества, но в основном это только сбивало с толку. Постепенно, пробираясь через дебри собственных представлений и представлений партнёра, Джонни и Паулитто смогли выделить несколько тем, которые должны были стать фундаментом возводимой ими конструкции.

Сначала они решили разобраться с тем, как их будущая колония будет управляться. Системный мозг Паулитто потребовал от него найти информацию о теориях общественного строительства разных эпох. Список имён и книг, которые они получили из интернета на свой запрос, был столь велик, что Джонни, сразу проявив малодушие, решил отказаться от самой идеи изучения предыдущего опыта, мотивируя это тем, что ему и так надо много читать по портняжному делу. Тогда договорились, что Паулитто в течение месяца проштудирует по собственному выбору какой-то объём литературы и подготовит свой вариант, а Джонни сделает свой вариант, основываясь только на личном опыте и интуиции. Потом они обменяются плодами своих интеллектуальных усилий и будут вместе формулировать компромиссный вариант.

В итоге у них получилась странная смесь из различных концепций, которая на бумаге выглядела примерно так: Все основные решения в Мастерполисе принимаются в результате электронного голосования всех членов сообщества. Голосования есть двух видов – типа референдумов, когда нужно решить в принципе делать что-то или нет, и рейтинговые – то есть по определённому алгоритму выбирается та идея, которая лучше всего, по мнению большинства, служит реализации поставленной цели. Идеи также могут предлагать все члены колонии, но с одним условием – автор идеи должен быть готов отвечать за реализацию своей инициативы, если она получит наибольший рейтинг. Джонни с Паулитто решили сделать специальную форму, заполнение которой, как им казалось, должно было дать достаточное количество информации для принятия решения колонистами. Решением текущих вопросов занимается Совет мастеров. Этот орган управления избирается также при помощи всеобщего голосования сроком на один год. В него входят шесть человек. Совет не может отменять решения членов сообщества. Они лишь могут их корректировать по итогам обсуждения с руководителями проектов, ответственных за реализацию принятых решений. Ну и наверху этой небольшой пирамидки власти стоят члены Тандема – Терафоза и Эл Хоу. Они должны сконцентрироваться на развитии Мастерполиса – Джонни и Паулитто понимали, что на первых порах именно они будут авторами большинства инициатив и ответственными за их реализацию. Также Тандем должен был нести ответственность за всю официальную коммуникацию с внешним миром от имени колонии. Немного подумав, партнёры решили добавить себе право вето на любой проект, предложенный жителями Мастерполиса. Правда, ожидая, что не всем эта идея придётся по душе, решили ограничить себя только одним вето в квартал. Партнёры не предлагали колонистам выбирать членов Тандема, по крайней мере сначала. Они решили лишь упомянуть, что такие выборы будут возможны, если две трети жителей Мастерполиса выразят своё недовольство действиями Терафозы и Эла Хоу.

Не меньше занимал членов будущего Тандема финансовый вопрос. С одной стороны, Джонни с Паулитто понимали, что без общественных денег им будет сложно поддерживать нормальную жизнь в колонии. С другой, – им хотелось, чтобы материальная составляющая жизни сообщества играла второстепенную роль в Мастерполисе. И опять они, на этот раз оба, обратились к опыту предыдущих поколений. Опыта у этих поколений было предостаточно – от древних общин и религиозных сообществ, до толстовцев и еврейских сельхоз поселений с названием, напоминающим конец света, «кибуц». Осознавая всю щепетильность решаемого ими вопроса, партнёры старались тщательно подготовиться к обсуждению заданной темы. Но, к обоюдному удивлению, в ходе разговора выяснилось, что они по большому счёту говорят об оном и том же. Так что разговор получился недолгим и комфортным для обоих. Его итогом стала такая модель: все колонисты отдают десять процентов своего дохода на нужды колонии. Руководство сообщества выполняет свои функции на общественных началах. Также партнёры рассчитывали, что небольшие налоги будут компенсироваться высоким уровнем самосознательности жителей Мастерполиса, которые будут решать многие социальные вопросы волонтёрством. В частности, таким образом планировалось организовать обучение детей (среднее и высшее образование можно было легко получить дистанционно, ну а в крайнем случае всегда была возможность поучиться где-то за пределами колонии). Ответственным за сбор десятины должен был стать один из членов Совета мастеров. Всех будущих колонистов, которые внесли вклад в покупку земли для её создания, было решено освободить от уплаты десятины сроком от полугода до двух лет в зависимости от предоставленной ими суммы.
Покончив с управлением и финансами, партнёры задумались об общих правилах общежития. Но тут их ждал провал. Они не могли толком договориться практически ни по одному пункту, так как жили они совсем в разных обществах. Вволю намучавшись, Джонни и Паулитто решили, что уже сами колонисты будут создавать эти правила методом собственных проб и ошибок. Таким же образом, уставшие от планирования партнёры, договорились решать и другие вопросы, касающиеся уклада жизни Мастерполиса.

Отдельно создатели Мастерполиса задумались о языке, на котором должны будут говорить жители колонии. Логика синкретизма подсказывала Паулитто идею использовать какой-нибудь искусственный язык. Он уже занимался этим вопросом и немного изучал волапюк и эсперанто, а также интересовался клингонским и на’ви – Паулитто считал, что для удобства общения синкретистов со всего мира подойдёт какой-то из этих языков. Пока же они использовали английский, что вызывало серьёзное недовольство у значительной части членов движения. Джонни английским владел плохо. И учить его не хотел. Но он немного знал испанский и готов был в нём совершенствоваться. Паулитто говорил на сносном испанском и испытывал к нему определённую приязнь – это был родной язык его покойной жены. О существовании искусственных языков Джонни ничего до этого не знал, и перспектива срочно начать заниматься ещё и изучением нового языка ему была совсем не близка. Испанский стал официальным языком Мастерполиса.

Все основные решения об устройстве колонии члены Тандема размещали на специально созданном интернет сайте. Там же велось обсуждение логистического обеспечения начала функционирования поселения. Сайт играл ещё и роль своеобразного регистрирующего органа. Каждый желающий поехать в Мастерполис или просто иметь отношение к этому проекту должен был пройти сложную процедуру регистрации и создания профиля. Только тогда он получал доступ ко всей информации. Позже, когда Мастерполис уже стал заселяться, была завершена разработка специального приложения, выполнявшего целый набор функций. Во-первых, это был мобильный вариант профиля на сайте Мастерполиса – то есть член колонии мог оперативно в любой точке получать всю информацию, связанную с жизнью сообщества, в частности предупреждения об опасности. Во-вторых, при помощи приложения мобильные устройства членов Мастерполиса задействовали функцию «свой-чужой», принцип функционирования которой создатели этой системы позаимствовали из авиации. В случае если, в радиусе десяти метров от какого-либо прибора, имевшегося в распоряжении у колониста, оказывался человек, не имеющий такого приложения, прибор сразу же посылал своему владельцу тревожный сигнал – туристов в Мастерполисе тогда не ждали, и любой чужак был под подозрением. В случае, если житель Мастерполиса уезжал куда-то за пределы колонии, то он мог просто отключить эту функцию в своём приложении, так как если этого не сделать, то прибор просто взрывался от количества тревожных сигналов. В-третьих, при помощи приложения житель колонии мог реализовывать свои гражданские права – то есть голосовать по разным поводам и предлагать свои решения разных проблем. Ну и наконец, колонисты могли при помощи этой чудо-программы узнавать, где находятся в данный момент другие члены общины. Каждый житель Мастерполиса должен был установить этот приложение у себя. Сделать так, чтобы на всех операционных платформах у всех устройств «виртуальный дом» (так это приложение назвали) работал корректно, было для синкретистов делом чести. С честью у них было всё в порядке.


Голова у Джонни шла кругом. Помимо планов будущей колонии, помимо изучения древних станков, помимо основной работы он писал диссертацию. Честно говоря, сначала Джонни этого делать вовсе не собирался. А профессору своему соврал, чтобы получить так нужный ему документ. Но профессор-то по своей наивности был уверен в истинности желаний молодого человека. Поэтому в какой-то момент, когда вечером после работы Джонни был погружён в чтение исследования о теории и практике мирового анархизма в решении финансовых вопросов, раздался звонок. Профессор был суров. Он упрекал своего аспиранта в том, что тот не предоставил ни отчёта о своих поездках, ни плана диссертации, ни первых её набросков, да и вообще пропал. Первую минуту, слушая гневную тираду на другом конце той незримой нити, которая в допотопные времена называлась проводом, Джонни судорожно пытался понять, что от него хотят. А когда понял – ужаснулся. Но в растерянности от такого неожиданного напора он уже успел пообещать профессору через неделю прислать ему отчёт о поездках и план работы. Отступать было некуда.

Писалось Джонни тяжко. Буквы не хотели складываться в слова, а слова – в предложения. Когда всё же предложения складывались, то они выглядели так, будто Джонни писал на иностранном плохо знакомом ему языке. Устно он умел выражать свои мысли вполне прилично и был уверен, что письмо является простой фиксацией устной речи. Оказалось, что это совсем не так. Джонни был в отчаянии. После написания каждой следующей страницы текста молодой человек чувствовал себя таким уставшим, будто только что разгрузил вагон с песком (он сам ничего не разгружал никогда, да и никто уже ничего не разгружал – это делали роботы, но вычитанное где-то выражение каждый раз приходило Джонни на ум по завершению очередного отрывка. Он был уверен, что грузчики в далёком прошлом именно так себя и ощущали после проделанной работы). Но диссертация всё-таки продвигалась. Профессор каждый раз умилялся, получив от Джонни новый отрывок, – его забавлял коряво-ученический язык аспиранта. Однако смыслом написанного он в целом был доволен. А Джонни, стараясь не обижаться на шутки научного руководителя относительно своего писательского таланта, чутко реагировал на его замечания по делу, что профессором не оставалось незамеченным. Портной уже видел сны, как он шьёт для себя мантию Доктора философии на старый лад.


Необходимое для начала реализации плана количество земли было куплено. Пришла пора принимать серьёзные решения. Обоим партнёрам предстояло уйти со своих работ под наиболее благовидными предлогами и переехать в числе первых в создаваемый ими город. Джонни оформил творческий отпуск с целью проведения исследования по истории портняжного искусства сроком на один год. Это была нормальная практика, ни у кого не вызывавшая удивления, ну разве что кроме родителей, которые никак не могли поверить, что их отпрыск решил добровольно чему-то поучиться – они такого рвения за ним раньше не замечали. О том, что Джонни пишет диссертацию, родители не знали.

Паулитто решил, что на работу в любом случае не вернётся. Поэтому он уволился, мотивируя это тем, что хочет начать своё дело. Шеф расстроился, но внутренне он уже давно был к этому готов, так как понимал, что Паулитто не будет вечно работать на него, пусть и при хороших финансовых и социальных условиях. Паулитто же продал всё, что мог и тщательно подготовился к переезду.

Под знамёна Терафозы и Эла Хоу постепенно собирались синкретисты и ремесленники из разных стран мира. Они медленно, но верно обживали когда-то заброшенную местными жителями деревню в лесу. Первые колонисты как ремесленники, так и синкретисты очень удивлялись, узнав, что кроме коллег по цеху в Мастерполисе будут и другие жители. Удивление довольно быстро переросло в недоумение. Почувствовав это, члены Тандема созвали общее собрание и уже без утайки рассказали свою задумку целиком. Особого протеста она не встретила, но и радости у собравшихся не вызвала. Малочисленные в то время синкретисты сразу же потребовали внести изменения в правила избрания членов Совета мастеров. Терафоза и Эл Хоу не подразумевали профессионального разделения внутри этого органа управления. Но синкретисты настояли, чтобы в Совет избирались по три представителя из двух основных групп населения колонии. У ремесленников такое предложение возражений не встретило.

Действительно, поначалу в основном в Мастерполис съезжались именно мастеровые. Кроме заинтересованных в проекте Эла Хоу портных в колонию поехали кузнецы, гончары, стеклодувы, резчики по дереву. В большинстве своём новые мастеровые так или иначе работали сами на себя и организовать жизнь на новом месте им было сподручнее. К тому же обитание в Мастерполисе сулило им более привлекательные условия работы и возможность вывести своё ремесло на новый уровень, в частности путём организации артельной работы. Так как подготовка к переезду шла заранее, то представители каждого ремесла постарались загодя распланировать свой быт на новом месте. Было решено организовать работу по принципу совместных пространств с общей инфраструктурой. Подчёркивая связь с мастерами далёкого прошлого, мастера новой эпохи назвали эти пространства цехами. Такая структура позволила повысить эффективность использования имевшихся в распоряжении артельщиков поначалу довольно скудных ресурсов.

Решили, чтобы не привлекать лишнее внимание к Мастерполису раньше времени, продавать свои изделия под теми же названиями и теми же способами, как делали это до возникновения колонии. Когда первые мастеровые начали заселять Мастерполис, то вдруг обнаружили, что они продумали всё, кроме того, как доставлять свои товары заказчикам. Оказалось, что логистическая цепочка обеспечения колонии товарами первой необходимости, разработанная Тандемом, на постоянный товаропоток в обратную сторону рассчитана не была. Работала она так: в портовом миниполисе Бербера была зарегистрирована логистическая компания. В её распоряжении имелся вместительный склад, большой грузовой дрон, один постоянный сотрудник и два приходящих. Заказанные колонистами товары (если они не привозились вместе с вновь прибывшими – будущие колонисты стекались в город разными путями, чтобы не привлекать чрезмерно много внимания) хранились на складе. Раз в три недели они дроном по воздуху доставлялись в колонию. Тогда же была возможность и загрузить в дрон изделия её жителей. А для нормального функционирования сбытовой системы Мастерполиса было необходимо отправлять изделия из колонии не реже, чем два раза в неделю.

Совет мастеров и члены Тандема озаботились решением этой проблемы всерьёз. Совещались долго. Идею использовать тот же дрон чаще отвергли почти сразу – частое передвижение летающего средства по одному и тому же маршруту привлекло бы лишнее внимание. По мере обсуждения всё больше поддержки находила идея купить несколько буйволов и составить из них две подводы. Ещё со времён деревни, которая располагалась раньше на месте Мастерполиса, этот заброшенный уголок Земли соединялся с остальным миром несколькими просеками, следы которых колонисты обнаружили и стали постепенно приводить в порядок. Несколько синкретистов, многие из которых уже давно работали удалённо от места расположения своих компаний, были готовы выполнять роль подводоводителей. Но в тот момент, когда решение уже было практически принято, кто-то сообразил, что есть и сухопутные аналоги беспилотных судов. На просторах интернета нашлось множество вариантов. Выбрали наиболее мощный и проходимый агрегат, обладавший достаточной, по крайней мере для начала, вместимостью. Купили. Пока Проходимец (так жители Мастерполиса заранее окрестили беспилотный грузовик-вездеход) в разобранном виде добирался до колонии, кто-то сообразил, что появление такого зверя в джунглях вызовет у лесных жителей нездоровый ажиотаж. Подключаемое электрическое поле стало надёжной защитой.


Тандем лихорадило. Они были всё-таки очень разные – опытный, авторитетный создатель синкретизма и молодой, честолюбивый, мало кому знакомый портной-любитель искусства.

Вырванный из привычного окружения Джонни, потерявший организующий его жизнь стержень в виде работы, никак не мог приспособиться к новым условиям. Люди ждали от него принятия решений. А он рассыпался на глазах. Последний год в Страсбурге Джонни жил будущим, работал на него. Ему казалось, что как только Мастерполис начнёт своё земное существование, миссия Эла Хоу закончится, и жизнь наладится как-то сама собой. Мозг Джонни, и так перегруженный до крайности, делал всё, чтобы молодой человек даже и не смел задуматься о том, как выстроить собственное бытование в им же созданной колонии. Иногда Джонни просто физически ощущал, как его душа в отчаянии мечется по телу, пытаясь как-то сшить внутренности бывшего судебного портного во что-то единое и пригодное для носки. Получалось плохо. Тогда Джонни решил воссоздать в новом жилище обстановку своей страсбургской квартиры (нагревающую тапочки машину он привёз с собой с самого начала). Это было не самым простым и быстрым делом – пока закажешь всё необходимое, пока оно доберётся в эту глушь…

Тем временем на людях и в общении с Терафозой Эл Хоу становился всё более нетерпим. Пустота внутри в сочетании с безмерно раздутым самомнением основателя Мастерполиса и главы артели портных были опасной смесью. Спесь более молодого члена Тандема становилась невыносима. Терафоза злился. Он, и не без оснований, считал себя основным создателем колонии. Безапелляционные и часто невежественные суждения своего коллеги выводили Паулитто из себя.

На третий месяц жизни в Мастерполисе артель Эла Хоу получила несколько очень ценных станков, которые по их чертежам были сделаны где-то на территории корпорации Лайм. Джонни решил распределить их на территории, которая до этого предназначалась для расширения квартала кузнецов. Обсуждать с ними своё решение Эл Хоу отказался. Увещевания Терафозы не помогли. В скором времени жители колонии получили сообщение об инициативе артели кузнецов вывести из состава Тандема Эла Хоу, заменив его кем-нибудь более подходящим. Называлось несколько кандидатур, по которым было объявлено рейтинговое голосование. Паулитто ещё раз попытался, собрав в кулак всё своё терпение, поговорить с Джонни. Но тот был уверен, что на общем собрании, которое они решили созвать по этому случаю, он легко сможет отстоять своё право быть членом Тандема. Паулитто отступил.

Обвинения инициаторов импичмента Джонни выслушал спокойно. Свою речь он начал бойко. Эл Хоу напомнил собравшимся о своей роли в создании Мастерполиса, обвинил их в излишней любви к политике, тогда как работы очень много и надо заниматься делами, а не тратить время и нервы на такую ерунду. Речь получилась долгой и обидной для большинства колонистов. Обвинения уже посыпались со всех сторон. Собрание стало похоже на демонстрацию. Тогда взял слово, молчавший до этого Терафоза. Он успокоил разбушевавшихся жителей Мастерполиса и, не сказав больше ни слова, объявил голосование. Воцарилась полная тишина. Было слышно, как колонисты нажимают на экранах своих мобильных устройств нужные кнопки. Итоги голосования были выведены на большой экран. Семьдесят процентов жителей Мастерполиса поддержали инициативу кузнецов. И тут Джонни испугался. Он побледнел. Его стало трясти. В горле пересохло, а глаза наполнились слезами. Он смотрел на Паулитто взглядом жертвы, попавшей в паутину и молящей о пощаде. Терафоза заговорил. Он рассказал о том, как впервые встретился с судебным портным из Страсбурга по имени Джонни, как проникся его идеей, как они решили создать колонию. В голосе Терафозы чувствовалась симпатия к Элу Хоу, уважение к его вкладу в создание Мастерполиса. Закончил Паулитто тем, что попросил жителей колонии дать Элу Хоу второй шанс. Джонни, да и никто из собравшихся, не верил своим ушам. Все были свидетелями многочисленных перепалок паука и портняжки (так за глаза жители колонии стали называть членов Тандема) и видели, что с каждым разом Терафоза становился всё более агрессивным по отношению к своему напарнику. Но паук ещё раз твёрдо повторил свою просьбу. Никто не ослышался.

Через три дня температура спала. Джонни пришёл в себя. Он сразу же захотел поговорить с Паулитто. Стресс, пережитый Элом Хоу на собрании, был столь сильным, что организм молодого человека не выдержал. Высокая температура принесла с собой и галлюцинации, единственным героем которых был большой паук, поймавший портного в свои сети, но вместо того, чтобы съесть свою жертву, сшивший ей красивый наряд из тончайших нитей паутины. Терафоза был занят и сразу прийти не смог. У Джонни появилось время обдумать разговор.

С этого момента Эл Хоу стал быстро меняться. Он взрослел. Тандем стал действительно становиться тандемом.


Время шло. Ремесленные артели работали всё более слаженно. Синкретисты постепенно создавали необходимую инфраструктуру, заказывая по всему миру необходимое оборудование и объединяя даже, казалось бы, не соединяемые вещи в единую систему. Эл Хоу со своими единомышленниками активно работал над воссозданием старых портняжных станков и изучением различных приёмов ремесла. Наконец, первые изделия по старым лекалам и историческим технологиям вышли из-под пока ещё не очень умелых рук артели портных. Проходимец постоянно курсировал между колонией и Берберой. Мастерполис попал на радары.

Как и предполагали колонисты, корпорациям вольный город пришёлся совсем не по душе. Причём, артели мастеров их волновали в меньшей степени – массовый продукт они ещё долго были не готовы выпускать, да они к этому и не стремились. А вот синкретизм – другое дело. Информационные эксперты корпораций знали, что что-то подобное существует. Но бороться с этим явлением считалось накладным, к тому же оно было почти незаметным, маргинальным. Синкретисты не стремились вербовать новых сторонников – существовали закрыто. А тут вдруг они вылезли наружу, да ещё и получили собственную территорию. Это было воспринято как вызов. С формальной точки зрения появление Мастерполиса никаких законов не нарушало, но возникновение сплочённой команды людей, открыто принебрегающих устоявшимися нормами, способных нарушить и без того хрупкое межкорпоративное равновесие вселило беспокойство в сердца топ менеджеров. Они смогли донести своё беспокойство и до владельцев.
Беды посыпались на Мастерполис со всех сторон как из рога изобилия. Сначала со счетов, принадлежавших колонистам, были украдены значительные суммы денег. Потом ряд заказанных ими товаров либо не был доставлен вовсе, либо оказался бракованным. В какой-то момент произошёл сильный пожар, возникший буквально из ничего. Один из колонистов, отправившийся на охоту, через несколько дней был найден мёртвым. Обстоятельства его гибели так до конца и не выяснили. Сделанные артелями товары вдруг перестали покупать. Как показала проверка, это происходило потому что в онлайн магазинах именно при попытке купить эти изделия возникали какие-то сбои.

И если поначалу жители Мастерполиса, знакомые с историей создания колоний, относились к происходящему как к естественному ходу вещей, то по прошествии времени становились всё больше склонны к версии межкорпоративного заговора против них. Была разработана стратегия защиты. Она заключалась в том, что все внешние сношения Мастерполис осуществлял теперь через своих сторонников по всему миру. То есть, они продавали продукцию артелей колонии как свои, они же от своего имени заказывали необходимые для колонистов товары, инструменты, программное обеспечение. Степень защиты счетов повысилась.

В какой-то момент показалось, что колонистов оставили в покое. Мастерполис внешне себя никак не проявлял, рекламировать себя не собирался, открыто новых сторонников не вербовал. Тут бы корпорациям и успокоиться. Так рассуждали колонисты. Но однажды в квартале кузнецов, располагавшемся на окраине поселения, обнаружили лазутчика.

Сработала система «свой-чужой». Мужчина проник на территорию города в разгар рабочего дня и попытался изобразить из себя типичного колониста. Ему это удалось, но вот про специальное приложение он не знал. Кузнецы – люди крепкие и решительные – без лишних слов схватили чужака и отнесли его в хижину, где располагались рабочие места членов Тандема и комната собраний Совета мастеров.
Началось разбирательство. Лазутчик держался достойно – то есть игнорировал всё, происходящее вокруг него. А вокруг царило оживление. Вопрос, собственно, был один – что делать с нарушителем. Кто-то предлагал оставить его в колонии под присмотром, кто-то считал, что нужно вывезти его в Берберу и посадить там на корабль, держащий курс куда-нибудь далеко от этих мест. Один член Совета оказался настолько кровожадным, что предлагал чужака лишить жизни. А ещё всем очень хотелось узнать, кто подослал этого шпиона. Никаких идентифицирующих его личность документов при лазутчике не было. Всю одежду и всё тело шпиона просканировали специальными устройствами, выявляющими разного рода датчики и передатчики – ничего не обнаружили. Кроме одежды у него было только наручное мобильное устройство, запароленное хитрым образом так, что при определённом количестве вводов неправильного пароля все данные на устройстве стирались, превращая его в обыкновенные часы. Эти ценные сведения колонисты узнали не от лазутчика, который совсем не собирался облегчать им жизнь, а от одного из синкретистов, сделавшего такой вывод на основании внешнего формата кода – он знал такие хитрости, так как когда-то работал на одну компанию, специализирующуюся на подобных вещах. Пытать никого колонисты не хотели.

Думали долго. Решение было найдено нестандартное. Совет созвал общее собрание колонистов. На нём члены Тандема подробно обрисовали ситуацию. Потом в зал ввели шпиона. Его посадили на сцену. На разных языках лазутчику (никто не знал, какой язык ему понятен) было оглашено решение, которое состояло в следующем: шпиону прямо в зале вводили некий местный яд, у которого очень простое противоядие, все компоненты которого ему тоже предоставили. Но их надо было правильно смешать. А это можно было сделать только, спросив совета у всемирной паутины. То есть лазутчику нужно было для этого разблокировать своё мобильное устройство. Такого коварства от жителей Мастерполиса шпион не ожидал, а идти на смерть ради своих работодателей тоже не собирался. Не став дожидаться введения яда, он молча раскодировал своё устройство и отдал членам Совета. Через пять минут личность инфильтранта была установлена. Им оказался сотрудник службы защиты информации корпорации Горизонты.

Осталось решить, что с лазутчиком делать. Держать его в городе под присмотром никто не хотел – это же надо от работы отвлекаться, да и содержать его ещё. Лишать его жизни казалось чрезмерным, даже как месть за убитого колониста (в том, что того убили, почему-то никто не сомневался). В итоге шпиона вывезли в Берберу и посадили на корабль, идущий в Осаку. Мобильное устройство ему не отдали, а заменили его на простые часы. Все проблемы с необходимыми документами уладил глава логистической компании.


Корпорации стали угрожать членам семей колонистов. На Терафозу у них, правда, никаких рычагов влияния не было, а вот родителей Эла Хоу нашли быстро. Семьи других колонистов также были обнаружены без особых проблем – многие колонисты оставляли своих домочадцев на прежних местах на первое время, так как мероприятие было рискованным. Давление было велико. Некоторые не выдержали и уехали. Они даже были вынуждены совсем отказаться от своей деятельности. Чтобы подсластить пилюлю, некоторым из бывших жителей Мастерполиса предложили очень неплохую работу. Согласились многие.

Эл боялся, что с родителями произойдёт что-нибудь очень нехорошее. Не одну ночь он провёл в размышлениях о том, как быть. Не единожды советовался с Терафозой. Озарение пришло как всегда внезапно. Джонни с артельщиками в поте лица уже битый час пытался разобраться с заклинившим механизмом одного старинного ткацкого станка, купленного ими где-то на территории корпорации Дао. В какой-то момент в сердцах портной со всей силы ударил по неподдающемуся агрегату. Сверху что-то свалилось и больно ударило Джонни по голове. На этот раз обидчиком был большой гаечный ключ, которым они пользовались в попытках справиться с неполадкой, положив его для удобства не верхнюю часть станка. Потирая лоб Джонни пулей выскочил из цеха.


Однажды вечером судья из Города судей, что под Страсбургом, получил письмо. Ему писал некий Джонни. Он напомнил служителю фемиды об истории более чем двухлетней давности про молодого судебного портного, который получил статуэткой по голове в его кабинете. Этот Джонни, как явствовало из письма, теперь пишет диссертацию по теме, связанной с искусством прошлых веков (для пущей надёжности Джонни приложил электронную копию своего аспирантского удостоверения). И он хочет проконсультироваться у столь уважаемого эксперта, хоть и любителя, по ряду вопросов, связанных с его, Джонни, изысканиями. Молодой человек просил разрешения поговорить с судьёй по телефону, так как в настоящее время находился далеко от Города судей и не имел возможности прийти к нему лично. Судья такое разрешение дал.

Разговор был долгим. Джонни поведал судье про Мастерполис. Удивлению собеседника не было предела. Сначала судья вообще никак не мог понять, зачем молодой человек его так разыгрывает – неужели это такая детская месть за тот случай? Ведь уже столько лет прошло с тех пор. Но что-то в голосе портного не давало судье прекратить этот странный разговор. В итоге законник-коллекционер поверил портному-революционеру.

Судья проникся идеей Мастерполиса. Он согласился взять под опеку родителей Джонни. Более того, он выразил готовность быть негласным представителем колонии и помогать её жителям в меру своих не таких уж скромных возможностей.  Да и его профессиональные советы по решению споров внутри Мастерполиса были бы его обитателям очень кстати. Но это потом.


А пока тучи над содружеством мастеров и синкретистов сгущались. Люди покидали только что по-настоящему вставшую на ноги колонию. Новые почти не приезжали. Тогда Терафоза и Эл Хоу решились на беспрецедентный шаг.


В лионском отделении МУРПа был день защит диссертаций. В этот раз их было запланировано две. Первой шла девушка из Кордобы с изысканиями на тему новых трендов в международной деловой моде и её влиянии на культуру общения. Второй ожидалась защита Джонни. Но девушка уже вовсю доказывала профессорам своё право называться Доктором философии, а Джонни ещё даже не появился. Научный руководитель нервничал. Началось голосование по первой диссертации, а молодого человека всё не было. Профессор уже собрался отменять защиту, когда получил сообщение, что Джонни опаздывает, так как его самолёт задержали, но он уже в городе и мчится на всех порах в университет. Этого сообщения не получили ещё несколько человек, которые тоже ждали Джонни в зале учёных советов университета. Сотрудники службы защиты информации корпорации Голем нервничали.
На самом деле молодой человек, совершивший своё путешествие по поддельным документам (в колонии прекрасно понимали, что попадание в базу отметки о пересечении Джонни какой-либо границы немедленно станет известно руководству корпораций, и они сразу постараются ему всячески помешать, даже не зная, что конкретно задумал один из членов Тандема), сидел в кафе неподалёку в окружении нескольких артельщиков.

Джонни с друзьями стремительно вошёл в зал учёных советов. Тут же зажглись огоньки десятка вебкамер. Соратников Эла Хоу в этом помещении оказалось предостаточно. Сотрудники спецслужбы Голема смутились и взяли паузу. Защита началась. Джонни вышел на трибуну и заговорил. Он сказал несколько слов по теме своей диссертации и вдруг повёл рассказ о Мастерполисе. Эл Хоу репетировал долго. Каждое слово, каждая интонация были выверены. Трансляция вебкамер шла на территориях всех корпораций. Члены учёного совета слушали, раскрыв рты. Прервать оратора никто не решился. Формально Джонни не отклонялся от темы – он просто приводил примеры из жизни Мастерполиса в качестве доказательства некоторых постулатов своей диссертации. Время вступительной речи вышло. Вопросы к докладчику полились рекой. Диссертант с удовольствием на них подробно отвечал.
Стоявший лицом к дверям Джонни, видел, что зал постепенно наполняется людьми, чьи намерения ему были абсолютно понятны. Он не сомневался, что его арестуют. Формальный повод для этого был – поддельные документы, по которым он приехал сюда. Но в плане, разработанным Тандемом, учтено было и это.

Меж тем защита шла своим чередом. Выступили оппоненты, выступил научный руководитель. Осталось только заключительное слово диссертанта и собственно голосование. Джонни снова вышел на трибуну. После формальных благодарностей, он неожиданно сообщил, хотя никто его об этом не спрашивал, что в качестве руководителя Мастерполиса он известен как Элиас Хоу (научный руководитель в душе порадовался такому выбору псевдонима), что приехал он сюда по поддельным документам, так как иначе бы его сюда просто не пустили, что его прямо вот сейчас арестуют. Так и произошло.


Арест члена Тандема, увиденный в прямом эфире тысячами сторонников Мастерполиса, послужил сигналом. Во всех частях света одновременно произошли различные события. В крупных полисах группы людей вышли на улицы с требованиями выпустить Элиаса (Эла) Хоу. Заработали «зеркала» всех информационных инфраструктур всех корпораций, так что доступ к ним можно было получить ото всюду, не зависимо от того, на территории какой корпорации осуществлялся вход. В одном из крупнейших выставочных центров корпорации Пифия открылась выставка «Мастерполис – город будущего» (владельцы центра до последнего были уверены, что это событие называется «Мастерство – вчера, сегодня, завтра»), так как реклама была значительной, то посетителей собралось очень много. Многие интернет-издания опубликовали обширное интервью с неким Терафозой о современном синкретизме. В считанные дни его просмотрели более десяти миллионов человек. Откуда не возьмись во всех крупных книжных магазинах появилась брошюра Эла Хоу о возрождении портняжного искусства (она была очень похожа на автореферат диссертации Джонни только с картинками). На всех торговых площадках, связанных с произведениями искусства, произошли существенные изменения. Независимые, как раньше казалось покупателям, бренды мастеров разных видов искусства объединились в одну группу с условным названием «Мастерполис представляет». Визуально это выразилось в добавление заглавной буквы «М» в виде двух циркулей на заднем фоне каждого логотипа.

Все следователи по делу Джонни оказались под самым пристальным вниманием всевозможных корреспондентов. Все «кухни» только судили и рядили о свободолюбивом Мастерполисе и его притеснителях. Хоу признали чуть ли не узником совести. Общественное мнение как-то быстро забыло, что он действительно использовал подложные документы, что и послужило поводом к его аресту.

Защита молодого человека потребовала, чтобы суд состоялся в страсбургском городе судей, как это предписано законом. Ведь арестовали Джонни в Лионе, на территории корпорации Голем. Но изначально руководство корпорации, сомневаясь в объективности суда того города, в котором Джонни работал (если бы они знали тогда, на сколько близки к истине были), перенесло суд в Санкт-Петербург. Общественное давление было слишком велико. Суд состоялся в Городе судей миниполиса Страсбург под председательством того самого судьи-коллекционера. План сработал. Джонни отделался штрафом, достаточно крупным, и месяцем общественных работ.


СОДИЗ собрался на экстренное заседание. Обсуждали, что делать с Мастерполисом и его обитателями. На фоне всего происходящего было понятно, что втихую закрыть эту колонию уже не удастся. Но и пускать её, что называется, в свободное плавание директора корпораций не хотели. Решили пригласить обоих членов Тандема на встречу. Придумано всё было красиво. Эла прямо из зала суда доставили в штаб-квартиру СОДИЗа, не дав ему и словом обмолвиться с Терафозой. Самого Терафозу пригласили заранее, но аккуратно следили за его передвижениями, чтобы не дать им невзначай переговорить с глазу на глаз с Хоу. 

Встреча длилась долго. Говорили больше суток. Никаких информационных утечек не было. Итоговое коммюнике было крайне немногословным – встреча состоялась, она прошла в напряжённых переговорах, стороны достигли взаимопонимания. Терафоза и Хоу немедленно отбыли в Мастерполис. Работать на благо общества Джонни было разрешено по месту постоянного жительства. 


Волнения в Мастерполисе достигли точки кипения. На площадь собраний пришли практически все колонисты. В адрес паука и портняжки неслись разные слова, и ни одно из них не могло доставить удовольствие Элу Хоу и Терафозе. А ведь прошло не более месяца со времени триумфального возращения Тандема в колонию. И вот недавно они опять летали на заседание СОДИЗа, где подписали Хартию международного сотрудничества в обмен на официальное признание Мастерполиса в статусе вольного города.

Собравшихся больше волновал не сам факт подписания Хартии, а то, что Тандем сделал это без их ведома. Не за это они боролись, когда решились круто поменять свою жизнь, съехав с насиженных мест в африканскую глушь. Зрело решение заменить зарвавшихся Терафозу и Эла Хоу на кого-нибудь другого.

Вышедшие на импровизированную трибуну члены Тандема выглядели плохо. Казалось, что они вернулись не из штаб-квартиры СОДИЗа, а из камеры предварительного заключения. Человек с богатой фантазией мог бы подумать, что в СОДИЗе отцов-основателей Мастерполиса нещадно пытали. Но это, к счастью, было не так. Вернее, не совсем так. Психологически Терафоза и Эл Хоу вынесли пытку страшнейшую – их заставили подписать документ о том, что весь процесс подготовки принятия Хартии останется тайной и будет только их решением, а не решением большинства членов колонии.

Джонни и Паулитто прекрасно знали, на что идут, и были готовы к отставке. Джонни раскис совсем. В ночь перед собранием он забился в своё рабочее кресло и тупо уставился в окно остекленевшими глазами. Паулитто сначала сделал то же самое. Но потом аналитический мозг создателя синкретизма взбунтовался. Он требовал нарисовать всю картину произошедшего целиком, он требовал хотя бы постфактум разобраться, был ли другой выход. Паулитто привык подчиняться своему мозгу. Он включил большую электронную доску, стоявшую в их рабочей комнате и начал чертить различные схемы. Джонни сначала без интереса наблюдал за судорожно работающим пальцами напарником. Потом ему стало смешно – Паулитто действительно напоминал в тот момент сумасшедшего учёного. А потом и Джонни увлёкся процессом. Он вскочил, подбежал к доске и начал подсказывать Паулитто откуда и куда рисовать стрелочки. Этим он только отвлекал Терафозу, но успокоиться не мог. В очередной раз, пытаясь отпихнуть Джонни от доски Паулитто вдруг замер, будто кто-то сыграл с ним в игру «море волнуется раз». Джонни остановился тоже. Через минуту, ничего не говоря, Паулитто подошёл к доске и выключил её. Джонни ждал объяснений. И он их получил.


При появлении на площади собраний Терафоза и Эл Хоу выглядели может и очень плохо, но глаза их горели. Собрание началось. Члены Совета мастеров изложили свои мнения относительно всего произошедшего и дали слово основателям колонии. Терафоза решил говорить за них обоих. Он очень спокойным обыденным голосом рассказал собравшимся, что в тайне от жителей Мастерполиса принятие Хартии заставили их хранить члены СОДИЗа и показал копию документа, подписанного членами этой организации и Тандемом. Он также поведал колонистам о выводах, к котором они с Элом Хоу пришли в бессонную ночь перед собранием. Всё было предельно просто. Корпорациям Мастерполис был как гость в горле даже в «отформатированном», как они выражались, виде. Если извне уничтожить колонию не получилось, то нужно это сделать изнутри. Очевидно, что подписание Хартии, тем более осуществлённое таким способом, вызовет бурю негодования у жителей Мастерполиса. Терафозе и Элу Хоу придётся уйти. Не пройдёт и года после этого события, как колония прекратит своё существование. Сказав всё это Терфоза предложил жителям Мастерпоолиса обдумать всё без их с Элом участия, повернулся и пошёл прочь с площади. Эл Хоу поплёлся за ним.

Почти целый день Мастерполис не работал. Шло обсуждение. Терафоза и Эл Хоу сидели в своей рабочей комнате. И хотя они не запирались, никто их не беспокоил. Вечером явился Совет мастеров в полном составе. Без лишних слов они сообщили членам Тандема, что Мастерполис согласен на Хартию и просит Терафозу и Элиаса Хоу продолжить выполнять свои обязанности в качестве глав колонии. С тем и ушли.
Джонни и Паулитто молча обнялись и разошлись по своим хижинам. Они безумно хотели спать. А на следующее утро их ждали тёплые тапочки.


Так родилась ещё одна корпорация…