Повесть Петербуржская. Игры с русалками 1722

Санкт-Петербург
1722 год

Князь Федор Переславский, майор квартирмейстерской службы, был интересным человеком. Помимо своей необычной судьбы, была у него особенность. Он дружил с балтийской русалкой.
Жена, княгиня Елена, также зналась с ней. Жили Переславские на частной квартире в доме 12 на набережной Мойки. Известно, что в этом доме после его перестройки впоследствии проживал Пушкин.
Когда Федор после службы прогуливался по набережной Невы или берегу Финского залива, русалка к нему приплывала и звала звонким голосом, махала рукой. Она подплывала к берегу, выбиралась, обнимала Федора, они долго целовались, потом сидели, беседовали. Она была блондинка скандинавского типа, слегка курносая, внешне не отличающаяся от земных девушек. Долго на суше быть не могла.
- До встречи, Федор. Привет Елене.
- До встречи, милая Мельда.
Она ловко ныряла и скрывалась под водой.

Дома княгиня Елена ворчала:
- Опять от тебя тиной пахнет. С Мельдой встречался?
Федор не мог ничего скрыть, но Елена не ревновала:
- Пускай эта русалка научится крестиком вышивать, самовар ставить да пироги печь. Можно с рыбой. Тогда и заревную.

Иногда Мельда приплывала вдвоем с подругой Элой. Эла была похожа на Мельду как сестра, за исключением наличия вместо ног хвоста, наподобие рыбьего, из-за чего она Федора стеснялась. Вообще-то русалки с ногами и русалки с хвостами не знаются друг с другом, но здесь было какое-то редкое исключение.

Елена, смеясь, называла Федора самым популярным мужчиной в подводном мире.
Мельда, в свою очередь шутила, что ей надоело лазить на сушу, пусть Федор к ней ныряет.
Эла только смеялась, но Федору казалось, что она все понимает.

Пользуясь тем, что стояло довольно жаркое лето, по договоренности со всеми решили сделать общий заплыв.
Федор запряг свою двуколку и они с Еленой отправились на пустынный участок берега Финского залива. Там уже нетерпеливо махали руками из воды русалки.
Федор и Елена разделись и поплыли к ним. Федор был по происхождению грек, плавание было у него в крови, Елена не слишком отставала.

Но куда до русалок! Те играли, вились вокруг них, как диковинные рыбы. Иногда уходили в глубину, затем вместе резко взлетали высоко над поверхностью, с переворотом ныряли снова, блеснув телами.

Вместе устраивали водный хоровод, задыхаясь от радости. Когда люди выбивались из сил, русалки их подхватывали и, работая ногами и хвостами, вели к берегу так, что вода вокруг бурлила. Затем в счастливом изнеможении валились на песок. Одно плохо, что русалки не могли долго быть на земле. Но всем такие русалии нравились до восторга.

Потом встречались и плавали не раз.
Мельда сознавалась, что при наличии хвоста плавать удобнее. Действительно, Эла в воде была явно сильнее. Но на суше все менялось. Мельда, весело плеща ногами, выбегала на кромку прибоя, а Эла могла передвигаться разве что ползком. Ее брали под руки, вытаскивали, сажали на какой-нибудь камень или на песок. Они беседовали, русалки вытаскивали водоросли из волос.
К ним подсаживалась Елена, плечистая блондинка, вели свои женские разговоры, вместе смотрелись как три русалки.

Мельда и Эла были изящные и стройные, но в них чувствовалась какая-то мощь. Мускулатуры не было, но тела были округлые, тугие, как у дельфинов. Елена учила заплетать косы, как-то принесла платье и попыталась нарядить Мельду, но та запуталась и ничего толком не вышло. У Мельды осталось чувство, что ее связали.
А потом стала разговаривать Эла, научившись непонятно как.

Они наперебой рассказывали о жизни под водой.
Мельда говорила:
- Под водой красиво. Там есть целые леса из водорослей, где можно заблудиться и встретить необычных существ. Есть свои горы.
"Да уж, можно днище корабля пропороть об эти горы", молча подумал Федор.
А Эла с увлечением продолжила:
- А еще мы развлекаемся. Когда наверху буря, то на отмелях интересно качаться на волнах. Так здорово!
- А еще мы дружим с дельфинами. Они с нами играют, катают на спине. Дельфины очень умные.
- А еще мне кажется, что вы нас за рыб считаете. Вот и нет! И не глядите на этот хвост. Никакие мы не рыбы!
- А вы молодцы. Елену хоть сейчас к русалкам бери.

Елену интересовало, как же русалки питаются? Узнав, что сырой рыбой, брезгливо сморщилась, что удивило русалок. Те наперебой стали расхваливать разные виды и сорта рыб, не совсем сходясь во вкусах друг с другом. Предложили в следующий раз угостить людей свежей вкусной рыбкой, но Елена наотрез отказалась.
Зато сама напекла вкуснейшие расстегаи с рыбой, запекла судака и все это привезли на очередную встречу. Выяснилось, что русалки все-таки выполнили свое обещание и принесли много различной рыбы в искусно сплетенной сетке из водорослей.

В результате прекрасная стряпня Елены им решительно не понравилась, они даже удивились, как можно так испортить рыбу? Елена, в свою очередь пришла в ужас от мысли есть ее сырой. Федор же на севере это кушанье пробовал, и отборную нежнейшую рыбку, заботливо очищенную русалками, отведал. Даже понравилось. Собственно, дело вкуса и привычки. Но в результате пришлось на этом пикнике в основном питаться своей привычной пищей.

Эла рассказала, что как-то нашла в море разбитые бочки с соленой сельдью, тоже не совсем пришлись по вкусу. Но в то время рыба из тех краев ушла и пришлось попитаться этими селедками.
Русалки знают, где на дне лежат корабли, иногда заплывают туда. Жалеют утонувших моряков, но тех быстро съедают крабы. А на корабле бывает много интересных и непонятных вещей. По словесному описанию узнавались пушки, бочки, сундуки, посуда.

У любопытных русалок была даже своя коллекция сувениров. Для интереса они кое-что показали и подарили. Мельда принесла в подарок секстант старинной работы, покрытый окисью и ракушками, а Эла, явно завидуя подруге, монеты, которые оказались золотыми гульденами. Федор небрежно поинтересовался, много ли там этих блестящих кругляшков? Оказалось, что корабль лежит на боку, в трюме сундуки рассыпались, часть разбилось или открылось и эти добром усеяно все днище. Но много таких сундуков уцелело. Если Федору интересно, можно взять кошелку из водорослей и еще притащить таких кругляшей. Они блестящие, красивые, хоть под водой это не так видно.
Есть графинчики, посуда. Если хорошенько почистить, будет интересно. Но Федор вежливо отказался от этих заманчивых предложений добрых наивных русалок. Тем не менее видя интерес Федора, они не спросясь натащили столько этих монет, что наполнился целый приличный сундучок.

Потом русалки чувствовали жар, дрожали, задыхались. Это означало, что пора в море. Помогая Эле, добирались до воды, провожали взглядами, махали руками.

Обратно Федор и Елена медленно ехали на своей двуколке, обнимаясь и целуясь. А после таких встреч у них были самые жаркие ночи. Заснуть не могли до утра.
На следующий день Елена ворчала, что они пропахли рыбой, но ждала русалок с нетерпением.

Как-то под утро, обнимая Федора в постели, Елена удивленно произнесла:
- Как же они разговаривать научились? Ведь школы под водой нет, а утонувшие моряки ничего не скажут. Эла в начале не могла слова произнести, а теперь бойко говорит.
Федор еще подумал, как же русалки безошибочно находят его на берегу? Есть у них какое-то тайное чувство. Иногда Федор что-то сказать не успевает, даже подумать, а у тех готов ответ. Явно читают мысли, сами того не понимая.
 
Что-то незаметно изменилось в жизни. Елена, любительница ассамблей и танцев, теперь относилась к ним гораздо прохладнее, хоть и участвовала по-прежнему. Дамская трескотня ее откровенно раздражала. Она, рослая и красивая, с гордой осанкой, стала молчаливее и естественнее. Лицо стало смуглым от загара, резче очерченным и не по-женски смелым. Федор чаще видел знакомые звезды в ее больших задумчивых серо-голубых глазах. Он часто думал о ней, иногда в неподходящей служебной обстановке. Он любил ее.

Федор теперь сам стал больше напоминать римского патриция Стефана Линдроса Устилиана, кем он был в прошлой жизни, чем майора квартирмейстерской службы. Во взгляде появилось спокойствие, в осанке и движениях уверенность. Руководство и сослуживцы на него поглядывали с удивлением, будто не узнавали.

Когда Федор бывал у государя Петра Первого с докладом или документами на подпись, тот тоже внимательно поглядывал на майора инфантерии, чье спокойное и достойное поведение отличалась от раболепной суеты большинства приближенных.

Как-то Федор застал царя в некоторой задумчивости. Тот слушал Федора невнимательно, крутив ус, поэтому некоторые положения пришлось повторять. Когда доклад был закончен, записка подписана, царь, поколебавшись, велел Федору задержаться.
- Присядь, господин майор. Есть к тебе один интересный вопрос. Я тебя помню. И по боям по тайным делам в Константинополе, по северному походу. За Морской устав особое спасибо. Доносят мне, что видели тебя неоднократно в обществе каких-то голых девиц. Что будто бы плавали они прямо у твоего дома на набережной. Что это? Если шпионки свейские тайно плавают, какие-то передачи носят, пойдешь на дыбу. Отвечай, как на духу.
Федор спокойно выслушал эти слова, выдержал грозный взгляд.
- Ваше величество, государь император. Нет у меня никаких голых шпионок.
- Так что же, мне врут?
- Все могут ошибиться.

Беседа происходила в кабинете Зимнего дворца вечером. Стол, вопреки обыкновению, был завален неразобранными бумагами. Горела одинокая свеча в скромном бронзовом подсвечнике. Царь вообще был экономен в быту. Тени от этой свечи ложились на его лицо и оно казалось постаревшим. Он неторопливо раскурил трубку, пустил клуб дыма голландского табака и продолжил:
- Ладно, памятуя твои заслуги, верю, что не предался врагу. Но смотри у меня! Ступай!

Княгиня Елена каждый раз встречала мужа, как после долгой разлуки. Объятия, поцелуи. Она как горничная снимала с него кафтан, треуголку, камзол, пыталась стащить сапоги, от чего Федор, благодарно смеясь, ее отставлял. Затем был стол, традиционный самовар. Затем любовь.

Тем не менее, опасный сундучок надо было прибрать. Федор задумался. Золота там приличное количество. В казну не сдашь, будут вопросы о происхождении. Не расскажешь же о наивных русалках. Ладно, пусть останется на черный день. В Новгороде в подполе своего дома закопаем по старинному обычаю. Надо будет сказать русалкам, что это очень красивые украшения, но их теперь достаточно. А то от избытка усердия и свободного времени они эдак и весь трюм затонувшего корабля перетаскают.
- Елена, ты про золото помалкивай.
- Что, ты, касатик, не понимаю, что ли. Молчать надо. Как рыба. Сама поначалу растерялась. А все потому, что ты при них интересовался тогда этими монетами.

Федор подал рапорт об краткосрочном отпуске. Отправился в Новгород ближе к сентябрю, когда балтийское небо заволокли низкие облака, с моря задул мокрый ветер, перемешанный с мелким холодным дождем. Такая погода нравилась, кажется одному царю, видимо напоминая милую сердцу Голландию. Он часто останавливался, глядя на шпиль Петропавловской крепости, вдыхал полной грудью и произносил: "Парадиз!". Все, естественно, соглашались, выражая свои восторги, кивали париками, придерживая шляпы, чтобы не сдуло.

Затем была ночевка в Новгороде. У Федора имелся свой дом на Неревском конце на Розваже, где проживал его сын Алексей, и Федор остановился там. Проговорили за самоваром почти всю ночь. Заветный сундучок зарыли под полом бани.

Двинулся обратно по новгородской земле. Дождь прекратился, выглянуло солнце. Леса были уже чуть тронуты осенью. Федор вспоминал эти места. Он их знал издавна. Глухомань, что тогда, что теперь.
Были удачные охоты примерно в это время года, когда его сюда приглашал князь Новгородский. Но что-то было непонятно недоброе в лесах возле деревушек Спасская Полисть, Мясной Бор. Не было радости в этих местах, только неясная тревога.
Как-то выехав верхами на поляну, увидели сердитого бородатого деда, сидящего на пне. На вопросы, обращенные к нему, он вдруг резво вскочил, замахал руками и обратившись в пушистого глухаря, улетел в чащу. Как давно это было!

Княгиня Елена, благоухающая после ванны, с рассыпанными по плечам золотистыми волосами, встретила Федора накрытым столом, ломящимся от вкуснейшей снеди. Уха тройная, рыбные пироги, запеченные осетры и судаки, горки икры. Любопытно, что все блюда были рыбные. Елена, ухаживая за мужем, щебетала:
- А я встречалась с нашими русалками. Они научились заплетать в косы красивые водоросли, такие интересные прически получаются. Только у них в воде этого ненадолго хватает. Когда приплывают, все опять расплетено, а в волосах всякая тина. Подарков надарили. Полюбуйся. А как думаешь, откуда у нас на столе такое рыбное изобилие?
- Догадываюсь.
- Я говорила им, что ты скоро приедешь. Вот они и рады стараться. Тяжеленный мешок получился. Я не знала, как его сдвинуть, а наша изящная Мельда его взяла и в одиночку погрузила в повозку. Ей бы в цирке гири поднимать. А дома этот груз трое грузчиков едва осилили. Потом едва сбыла это богатство рыботорговцу. Сказала, что сама наловила, ха-ха-ха. А еще я пробовала сырую рыбу!
- Да что ты!
- Вот эту попробуй.
Рыба была северная, нежнейшая, таяла во рту. Елена продолжала:
- Ее даже толком варить нельзя. Разве что кипятком обдать. А так, если покапать лимонного сока, да чуть присолить, сырая очень хороша. За один присест умяла целую рыбину. Теперь немного понимаю русалок.

Вдруг Елена насторожилась. Бросилась к окну, распахнула. Затем кинулась к двери. Федор выглянул за ней. В Мойке безмятежно плавала Мельда. А по набережной с двух сторон бежали полицейские. Выследили!
Федор не крикнул, подумал:
- Ныряй!

Мельда испуганно оглянулась, исчезла. Елена выскочила к парапету набережной. К ней торопились полицейские. Они далеко, Мельда успеет отплыть. Елену окружили.
- Сударыня, прошу в дом.
Федор встретил их в дверях.
- Господа, по какому праву вы сюда ворвались?

Перед ним был полицмейстер Майнфельд.
- Присядьте, ваше сиятельство. Теперь объясните происходящее возле Вашего дома. Что за даму периодически видят в Мойке? Имеется подозрение, что это особо подготовленная шведская пловчиха, которую наверняка ждут сообщники. А ведь хорошая мысль. Никаких кордонов, постов, проверок на воде нет. Вы здесь будете объяснять или в части? Только не в нашей. Мы Вас передадим повыше по инстанции, где умеют развязывать языки.

Елена замерла. Все молчали. Федор пока не знал, что ответить, хоть и был на вид спокоен. Говорил же Мельде, чтобы не плавала сюда днем. Где она сейчас? Скорее всего, затаившись, потихоньку плывет отсюда. Слава Богу, вода в Мойке мутная, как бы полицейские не вглядывались, ничего не увидят.

Майнфельд вздохнул:
- Собирайтесь.
Вдруг Елена шагнула вперед:
- Постойте, господа.

На ее красивом, не по женски смелом лице глаза зажглись звездами.
- Вы смущаете мою женскую честь и скромность.
- Что это значит, сударыня?
- Это значит, что купаюсь в Мойке я. А вы набежали толпой, я едва успела одеться, а то так бы нагишом и осталась.

Майнфельд был сильно озадачен. Оглянулся на своих:
- Кто-нибудь признал эту даму в воде?
Один из полицейских растерянно ответил:
- Так точно, белесая, волос длинный, плавает и ныряет шибко хорошо.
- А как из воды вылезти успела? Надо волосы потрогать.

Федор мысленно вздохнул с облегчением. Елена была только что из ванны, волосы были влажными. Майнфельд бесцеремонно потрогал волосы. Озадачился еще больше. Чтобы петербужские княгини нагишом плавали в Мойке, в это совершенно не верилось. Да еще в сентябре месяце. Весьма неправдоподобно и подозрительно.
- Мадам, в таком случае Вы также пройдемте с нами. Одевайтесь.
Елена гордо выпрямилась и засмеялась, сверкнув звездами:
- Я одета.
- В таком случае пройдемте.

Впереди пошли полицейские, затем Федор с Еленой, Майнфельд и остальные приставы. Образовалась целая процессия. На улице городовые разгоняли любопытных.
Выйдя наружу на набережную, Елена мило улыбнулась Майнфельду:
- Господин полицмейстер, Вы напрасно подозреваете нас в кознях, - говоря это, она стала расстегивать платье, - это всего лишь невинная шалость.

Все растерянно замерли, включая Федора. Елена сбросила платье, под которым после ванны ничего не было и оказалась обнаженной в толпе мужчин. Она очаровательно улыбалась.
Затем быстро, так что никто ничего не понял, перескочила через парапет и вниз головой прыгнула в воду. Вынырнула почти у противоположного берега. Задорно крикнула:
- Ну как?!
Нырнула и исчезла в мутной воде. Один из полицейских засвистел в свисток, но Майнфельд ударил его по руке.

Елена вынырнула весьма далеко, сказывались уроки русалок. Она сама сейчас от них мало отличалась. Быстро доплыла обратно, оттолкнулась от мелкого дна, прыгнула, зацепилась за выступы гранита, подтянулась, ухватилась за парапет. Майнфельд попытался ей помочь перелезть, за что удостоился еще одной чудесной улыбки.
- Не стоит, господин полицмейстер, я управляюсь сама.
И перепрыгнула через парапет. Все остолбенело стояли. Елена стала безмятежно отжимать волосы. Наконец Майнфельд опомнился:
- Извините, госпожа княгиня и Вы, ваше сиятельство. Пожалте в дом, здесь все-таки публичное место, находящееся в моем ведении, а Вы без одежды. И одевайтесь сейчас же. Ваше поведение я, разумеется не одобряю, мне придется составить рапорт. Вам грозит церковное покаяние. А Вы, князь, пожалуйста получше присматривайте за Вашей женой. Эй, разойдись.

Под трели полицейских свистков публика разошлась. Елена накинула платье, с Федором вошли в дом и хохотали до изнеможения.
- Ну тебе, матушка, придется срочно покаяться.
- Каюсь, друг мой, грешна. Ха-ха-ха!

Полицмейстер Майнфельд был вызван на ковер к царю. Войдя в кабинет, вытянулся во фрунт, доложился. У Петра Первого был озадаченный вид, подобный тому, что был у самого Майнфельда при известных событиях. На столе перед царем лежал рапорт Майнфельда.
- Господин полицмейстер, выходит согласно Вашему расследованию, нагишом плавает княгиня Переславская?
- Так точно, Ваше величество, еще как плавает. Ручаюсь, в Санкт-Петербурге ни одна дамочка так не поплывет. Испрашиваю волю Вашего величества на наказание виновной.

Царь внимательно вгляделся в Майнфельда. Тот замер под грозным взглядом, внутренне дрожа.
- И ты сам все видел?
- Так точно, Ваше величество.

Царь поднялся, подошел к окну. Повернулся, рыкнул:
- Дурак же ты братец, а дуракам везет. Такое увидеть! И почему там был не я? Какое покаяние? То же мне, грех нашел! Думаешь сейчас дамы купаться бросятся, как бы ни так. Я бы и сам на сию княгиню поглядел. Пошел вон!

В результате покаяние так и не состоялось. Зато Переславские получили приглашение на царскую ассамблею.

На ассамблее Елену рассматривали, словно какую-то диковину, некоторые с осуждением (особенно дамы), некоторые с удивлением, а кое-кто с восхищением. Когда гости собрались и вели светские беседы, все обратили внимание, что на княгиню Елену поглядывает сам царь. Елена была героиней вечера. А она под руку с князем Федором, блистая обнаженными плечами, выглядела как настоящая королева, не обращая внимания ни на кого.

Как и ожидалось, на первый танец Петр Первый позвал именно ее. Наклоняясь к ней с высоты своего роста он что-то шептал, щекоча усами, от чего Елена стала краснеть сквозь пудру. Затем, в нарушении этикета, вдруг стала хохотать, запрокинув голову, что вызвало явное удовольствие царя. Танцевали до упаду. Теперь на Елену поглядывали с почтительной завистью. На разные намеки дам Елена просто предлагала им самим поплавать.

После ассамблеи Федор, с оттенком ревности спросил:
- И чего же Государь тебе такого наговорил?
Елена лукаво улыбнулась:
- Ничего особенного. Просто просил, чтобы в следующий раз, когда буду купаться, заранее дала бы ему знать.
- Дорогая, ты эдак новую моду заведешь.

На следующие выходные Федор и Елена в своей двуколке поехали известной дорогой через сосновые леса к известному месту берега. Наши русалки уже были там. Был конец сентября. Моросил мелкий дождь, дул свежий балтийский ветер. Федор и Елена привычно разделись, бросились в воду, обнялись с Мельдой и Элой и закружили подводный хоровод.

Июль 2016