Земная мера. Глава 5

1. За неделю до биржевого краха 1873 г. в Вене открылась всемирная выставка. В этот период их устраивали каждые 5-7 лет. Первая из таких выставок состоялась в Лондоне в 1851 г. в знаменитом специально построенном по проекту архитектора Джозефа Пакстона Хрустальном дворце, о котором много писали посетившие его современники Диккенс, Карл Маркс, Чернышевский, Достоевский. Это здание из стекла и чугуна длиной в 564 метра и шириной в 138 метров,было триумфом инженерного дела, а в сущности гигантской теплицей.

2. Посетители, а их было по тем временам очень много (выставку посещали в среднем 42 тысячи человек в день), могли любоваться достижениями английской промышленности, в это время Англия была "мастерской мира" и среди прочего наблюдать весь процесс изготовления хлопковых тканей, главной статьи английского экспорта.

3. Диккенс, дважды посетивший выставку, вначале воспринял ее с энтузиазмом, но этот энтузиазм быстро перешел в отвращение, когда писатель, входивший в комитет по привлечению рабочих к посещению выставки,убедился что аристократия (а выставку открывала лично королева Виктория) и промышленники не были намерены сделать что либо, чтобы рабочие, создавшие выставленные вещи и продукты, могли сами посетить выставку. Таким образом собранные в Хрустальном дворце вещи представляли не людей, а деньги, не труд, а капитал.

4. Вещей в Хрустальном дворце было очень много, более 100000 экспонатов, которые выставляли 14 тысяч участников из 38 стран. Но главную роль играла разумеется хозяйка выставки Великобритания. Немецкий эмигрант, участник революции 1848 г. архитектор Готфрид Земпер, много писавший о выставке, как "мировом феномене", рассматривал ее, как хаотическое скопление артефактов, как "Вавилонское смешение" разрозненных вещей, которые утратили внутреннюю значимость.

5. Их значимость, по наблюдению Земпера, должна была отныне определяться мировым рынком, так как все эти вещи производились на продажу и являлись товарами. Рынок,по предположению Земпера, должен был теперь придать этим вещам новую внешнюю меру смысла (ср. название моей книги "земная мера"), которую Семпер пытался выяснить для себя и своих читателей.

6. Товар, по мнению Земпера, " должен делать возможным максимально широкое использование и не вызывать иных ассоциаций кроме тех которые допускаются целью предмета и его материалом. Место для которого он изготовлен, не должно быть предопределено,поскольку качества личности,которая будет его собственником, неизвестны. Поэтому он не должен обладать специфическим характером и местным колоритом..., но должен гармонически вписываться в любое окружение" (цит. По Leoni 2014, 4).

7. Концептуальную значимость Хрустального дворца, как некоего основополагающего символа наступающей эпохи мирового рынка признавал и критически настроенный к нему Достоевский, посетивший Хрустальный дворец в 1862г.: " Да, выставка поразительна. Вы чувствуете страшную силу, которая соединила тут всех этих бесчисленных людей, пришедших со всего мира, в едино стадо; вы сознаете исполинскую мысль; вы чувствуете, что тут что-то уже достигнуто, что тут победа, торжество. Вы даже как будто начинаете бояться чего-то. Как бы вы ни были независимы, но вам от чего то становится страшно. Уж не это ли, в самом деле, достигнутый идеал?-думаете вы;- не конец ли тут? Не это ли уж, и в самом деле, "едино стадо". Не придется ли принять это, и в самом деле, за полную правду и занеметь окончательно? Все это так торжественно, победно и гордо, что вам начинает дух теснить. Вы смотрите на эти сотни тысяч, на эти миллионы людей, покорно текущих сюда со всего земного шара, людей, пришедших с одной мыслью, тихо, упорно и молча толпящихся в этом колоссальном дворце, и вы чувствуете, что тут что то окончательно совершилось, совершилось и закончилось." (Достоевский т. 4,2007, 416).

8. Характерно, что  если Земпер, писал о молчании вещей, вырванных из местного контекста, утративших свое независимое символическое значение и превратившихся в стандартизированные товары, за которых должна была говорить одна рыночная реклама, Достоевский пишет о молчании людей, также лишенных исходного контекста и смысла и не имеющих ничего сказать друг другу. Перед нами общество отчужденных оторванных друг от друга единиц, вещей и людей, не имеющих друг с другом никакой связи, никакого общения, кроме того, которое задается формами и правилами рыночного взаимодействия.

9. О каких же парадигмах идентичности шла речь в этой рыночной глобализации, как они вписывались в социальный и политический контекст эпохи? Этот вопрос мы обсудим в следующих главах.