Санкт-Петербург, 2013
Моему другу и собеседнику
Александру Ивановичу Галковскому,
а также всем филинам, белкам и ёжикам
нашей деревни, с любовью
2
3
ВЯЧЕСЛАВ НЕКРАСОВ
ФАРФОРОВАЯ
ДОРОЖКА
Эта книга открывает перед нами мир уютный и улыбчивый. Очень
реальный и одновременно сказочный. Автор с удивлением загляды-
вает в глубокие и прекрасные глаза маленькой серой козы Белки,
кошки Мурки, соседа Толика… А еще в глаза доброй женщины со
средним специальным образованием, цедящей через тонкую трубку
и разливающей по бутылям молодое вино из терновника и вишни…
5
«И дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки...»
Главным занятием моим всегда было
воспоминание о радости, которая приходи-
ла ко мне в детстве. Когда самый легкий
отзвук ее, отсвет возникал в сердце, я забывал
обо всем. Замирал. Прислушивался…
Постепенно пришло понимание, что радость
эта как-то особенно любит воздух деревенского
храма, запах воска и ладана, цветущие яблони и
высокие осенние травы, козу, почтительно гля-
дящую на меня через окно сарая…
На шероховатом фоне этого сарая между тем
появляется застенчиво-радостный человек…
Его зовут Анатолий, что по-гречески зна-
чит – «восточный». В нашей деревне, правда,
всех Анатолиев зовут Тольками. Но я не всегда
жил в деревне, поэтому называю его по-город-
скому – Толик. Возможно, это чистоплюйство,
не изжитое до конца.
Кстати, я как раз хотел познакомить чита-
теля с любимыми мною людьми и животными,
которые будут время от времени появляться
на страницах этой книги.
6
Толик, мой сосед, человек не совсем обычный.
Большую часть времени он спит. Возможно, по-
тому, что, по его словам, он родился на станции
«Сон». Не думаю, правда, что на этой станции
все такие. Видимо, на кого-то действует – на
кого-то нет. Я, кажется, проезжал через нее.
Правда, это было ночью… Все спали.
А Толик тем временем, подходя, обезоружива-
юще широко и доверительно улыбается:
– Привет, это самое… – так он всегда на-
чинает. – Да, Валерка тут попросил в магазин
сходить… Он за кошкой у себя там полез, и ему
оргалит на ногу свалился.
– Ну, это-то не страшно…
– Ага! Сто листов! – и Толик, ослепительно
улыбнувшись, растворяется в мелкой мороси.
По улыбке его счастливой он напоминает мне
Джона Кеннеди перед избирателями, хотя моя
жена на это, я знаю, скажет:
– У тебя все на Толика похожи. И Харрисон
Форд, и Ван Клиберн… А Жан Рено похож на
твоего Зайцева!
Дом Толика виден из моего окна, это окно
специальное, небольшое, имеет даже название –
«Толик, ты куда пошел?». А чуть выше, на дру-
гой горке, – дом Корнеича, дяди Лёши (вернее,
полдома). Маленького роста, всегда в валенках
и шапке-ушанке, он обычно начинает разговор
каким-нибудь парадоксом. Громко, почти крича.
Подсознательно ориентируясь на потенциаль-
7
ную деревенскую публику. Отличается еще и
тем, что никогда не отворяет форточку, хотя,
конечно же, курит.
Как-то, будучи у него, я приотворил форточ-
ку, на что одна старушка с улицы сказала:
– О!! Это, видать, какой-то большой ин-
теллигент пришел!! Корнеич-то сроду никог-
да, с детства, форточку не открывал!
Как-то раз он помогал мне по хозяйству, пос-
ле мы мыли руки. Я поливаю ему из ковша то-
ненькой струйкой и говорю:
– Извините, Леонид Корнеич, вода у нас –
дефицит…
Он запомнил, и всегда повторяет при случае:
– А!.. У вас же вода – деликатес!
А дальше, внизу, там, где осенью ложится са-
мый первый иней, дом дяди Вани. Родом из Во-
ронежа, образцовый хозяин. Подписчик журнала
«ЗОЖ» («Здоровый образ жизни»)! Нам всегда
есть о чем с ним поговорить через забор, потому
что я ничего так не люблю, как лечиться.
Теперь о животных… Белка – это маленькая
серая коза с черной полосой по носу и темным
выменем. Среди коз характер у нее считается
хорошим.
Данька. Белая среднеазиатская овчарка. Гово-
рят, что в ней отразилась «идея породы»! Один
смуглый и усатый точильщик ножей в городе,
когда видел ее, всякий раз откладывал нож, с си-
лой хлопал себя по бедрам и восклицал:
– Ну красавица азиатка!!! – затем поднимал
ладони вверх и долго и умиленно качал головой.
Когда мы шли обратно, повторялось то же
самое. Интересно, что Данька никогда почему-
то не пускает Толика в «парадную» калитку, но
только в заднюю, «черную». А он таких собак
раньше никогда не видел и называет ее – «оно».
Трогает меня пальцем:
– Оно не лает, а просто смотрит – и все по-
нятно.
И еще важный персонаж – небольшая корот-
кошерстная кошка Мурка, которую уважают
за ум и особое изящество на нашем краю дерев-
ни. Когда она уйдет, мне ее очень будет не хва-
тать.
Вот, тетя Шура опирается на лопату, го-
ворит:
– Копаю картошку, а ваша Мурка бежит. Я
ей говорю: «Мурка!». А она так остановилась,
смотрит… Ну до чего умная кошка!
А первое стихотворение я написал в праздник
Преображения Господня (Яблочный Спас) под
яблоней.
9
ФАРФОРОВАЯ ДОРОЖКА
1
И в яблоко – чудесный микрокосм –
Вонзаю жесткий зуб,
Иль режу его ножом железным,
В мыслях заблудившись,
Мимоходящей пчелой любуясь,
Идущей по фарфоровому тракту,
По синим кузнецовским лепесткам.
Такого же размера дядя Ваня
Внезапно вышел из-за дальней горки;
Он солнца луч, искряся волосами,
Последний солнца луч несет на лбу
Сквозь августовский сад полупрозрачный,
Сквозь папиросный лист осенней дымки,
Сквозь синие молекулы махорки,
Что выпускает дедушка Корнеич.
Привет тебе, идущий дядя Ваня!
2
Привет тебе, идущий дядя Ваня.
Зачем тебе я нужен – непонятно,
Но ты идешь и машешь мне рукой,
Кричишь:
– Привет, привет! Такое дело!
Потом:
– Ты представляешь или нет!..
10
И головой киваешь характерно,
Желая мне помочь в уже осеннем
Моем саду (запущенном, конечно).
– Привет, привет!
Ты думал обо мне…
Огни на горизонте изучая,
Сок яблочный рассеянно гоня…
– Привет, привет!
Воронежское солнце
Пускай себе плывет над чумаками,
Плывет, плывет…
А над твоей главой
Полночных стран прохладное светило,
Склонившись, золотой иглой рисует
Узор чудесный на твоих морщинках.
Ты представляешь или нет такое дело?
2002
ЗАКАТ ИТАЛЬЯНСКИЙ
Какой-то закат итальянский
В моем перламутровом крае…
И профиль слегка вольтерьянский
Скользнул за горбатым сараем…
Я доску поставлю у двери,
Я выбегу, как на пожаре.
Таких поднебесных феерий
Еще мы с тобой не видали!..
Человек со станции Сон. Толик молодой.
12
Но кот улыбнется глазами
И хвост распрямит, будто саблю.
– Мы русские люди, хозяин!
– Ну, кое-кто – звери, – поправлю.
И будет светиться строенье,
И будет светиться округа,
И будет всегда настроенье,
Когда понимают друг друга.
2002
ПОД НЕБЕСНОЙ РЕКОЙ
Твердо дорожка утоптана
Между высокой травы,
Низкая облачность – вот она,
Возле моей головы.
Здесь у пилотов налетано
Много прозрачных часов.
Тучка комариков – вот она,
Хор молодых голосов.
Косы у туч прямо девичьи,
Тянутся чуть в стороне.
Прямо теперь – знаешь, веришь ли?
Стать пейзажистом бы мне.
Правда, матросом я б тоже стал,
Чтоб под небесной рекой
13
Дать (по уставу) один сигнал –
Резкий, протяжный такой…
2008
СНЫ
Исчезнув бледным силуэтом,
Сказал сосед мой Толик:
– Будь!
Луна своим янтарным светом
Ему очерчивает путь…
За бузиной и за сараем
Никто не ищет и не ждет.
И дом почти необитаем,
Когда в нем Толик не живет.
Он, фиолетовые руки
В карманы теплые вложив,
Плывет по руслу старой муки
И обгоняет миражи.
Сквозь ветра тоненькие нити,
В съедобных лунных заливных,
Идет культурный – извините! –
Встречая путников иных.
Но это только сны и тени
В недвижной сумрачной реке.
Вот кот – реальный – на ступенях,
И два еще на чердаке.
2008
14
Люблю я где-нибудь в конце августа сесть с
книжкой на одну ничейную горку, зажатую со
всех сторон заборами, заросшую высокой тра-
вой, и смотреть сверху на деревню… Что вооб-
ще происходит. Кто куда пошел… побежал…
поехал…
С другой стороны «этот сектор контроли-
рует» Корнеич. Он сидит на своей горке, на ска-
мейке, прислонившись спиной к стене своей бани.
В вечных болотного цвета валенках и бушлате,
с палкой в руках.
Иногда рядом садится его бывшая жена, и
они, в принципе мирно, обсуждают их общий
«дюраль-алюминевый» бак или какую-то дру-
гую проблему. Если Корнеич увидит, что я иду
за водой, он радостно кричит на всю долину:
– Слава пить захотел!
ДЛИННЫЕ ОГНИ
Наташе Герасименко
Как люблю я протяжные всполохи
Над протяжной деревней моей,
Над избушкой, где лампочки золото
Освещает беспечных людей,
Над дорогою темной проезжею,
Над следами далеких копыт,
Над пространством, где памятью нежною
Я тобою (тобой!) не забыт.
15
Как люблю я огни эти длинные
Над уступами нашей земли!
А скажи мне, быть может, могли бы мы?..
Нет, конечно, мой друг, не могли.
Но люблю я, как _облак движение
В золотую озерную ширь,
Наблюдать за своим отражением
В глубине твоей вечной души.
2007
МИРНАЯ ПЕСНЯ
Жучок во фраке. Паучки.
Гляжу на них, надев очки.
Но вот жучок полез под лист,
Но вот раздался длинный свист:
Там кто-то едет на коне,
Коне лохматом – не ко мне.
Он едет, едет по холмам
И помешать не может нам.
Давайте, братцы паучки,
Глядеть на мир, надев очки.
Оправьте фраки, господа,
Уж миновалася беда.
Как солнца льется ручеек!
Как дня конец – далек, далек…
2006
16
МЫ С ТОЛИКОМ
Весь день надо мною летают
Какие-то малые птички –
Они от зимы удирают
По старой полезной привычке.
А я утонул в огороде,
Душою тянусь к ним навстречу;
В одной существуем природе:
Мы с Толиком, птицы и ветер.
В одной существуем природе,
В одном позабытом мгновеньи,
В одном небольшом огороде,
В одном предосеннем селеньи.
И кот, оторвавшись от чашки,
Увидит в короткой минуте:
Вот Толик – душа нараспашку,
Вот птицы на древнем маршруте.
2006
Владимир Иванович Зайцев. Это мой бли-
жайший друг. Друг моего детства… Если
в этом сибирском городе, в одном из его районов,
спросить у кого-нибудь, у любого… вот даже
у ребенка в коляске: «А где тут у вас худож-
ник живет?», то ребенок покажет малень-
ким, розовым пальчиком:
– А вон, на седьмом этаже, видите, четвер-
тый балкон слева? Там художник живет.
17
СУДЬБА
Владимиру Зайцеву
В осеннем синем хрустале…
В забытом сумрачном графине.
На нашей радостной земле
(Или в египетской пустыне?)
Мы растерялися с тобой,
Чтобы пройти по разным тропкам,
Своей проселочной судьбой…
Без надлежащей тренировки.
2005
ВОЛШЕБНЫЙ БЕГ
Уложен аккуратно снег
Слоистыми, густыми далями.
В них пробираюсь на ночлег
И говорю себе: видали мы
И то, и это, но зимы
Засахаренной и подсвеченной,
Не без собачьей кутерьмы,
С луной, над остановкой встреченной…
Сего не видел никогда.
А между тем мои знакомые
Лежат на печках в холода,
Когда леса зимой закованы.
18
Расширься, круглое лицо,
В ночном весельи одинокое,
Усни, прозрачное сельцо,
Усните, лампочки далекие.
Со мной луны волшебный бег,
И снег, уложенный старательно!
А впереди нас ждет ночлег
И собеседник невнимательный.
2006
ЗДЕСЬ МЫ ЖИЛИ КОГДА-ТО…
Наташе Н.
В осеннем саду,
Выцветающем,
Серо-зеленом…
Где бледная лампа плывет
Как луна в середине пейзажа,
Где серые кошки
Глядят друг на друга
Внимательно очень,
Где тускло мерцает
Простейший сосуд
Простокваши…
Там сети ветвей
Чуть колышут ворон пожилых
19
Философские тени,
А в окнах закат растворяется
Алой тоскою.
И ветер бормочет-бормочет
Старинную здешнюю сагу
Под звон пилорамы,
Под шум отлетающих птиц
Над тобою…
ДВЕ ВОРОНЫ
Две вороны пролетели,
Описавши полукруг.
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
Не буди меня, жестокий
Мой помощник, не буди,
Не буди, зеленоокий
Мой погонщик, погоди.
Я прилег на край постели,
Я не сплю, но вижу сны.
Две вороны прилетели
Из далекой стороны.
В тусклом золоте царапин
Старый дедушкин диван,
В серебристой, темной вате
Дышит неба океан.
20
Не буди меня, дружище,
Не буди меня, дружок,
Слышишь, в поле ветер свищет,
Как пастушеский рожок?..
Тяжело в такую пору
Будет путнику идти:
Невозможно разговору
С кем-то в поле завести.
Значит, должен одиноко
Видеть ранний огонек,
В темный лес ушла дорога,
Путь отчаянно далек.
Ты сними кастрюльку с печки,
Подремли под бой часов,
Нынче тучи, как овечки,
Все спешат на тайный зов.
Ветер гнет верхушки елей
Миллионом тонких рук,
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
2003
ОСЕННИЙ КОВЧЕГ
Опустись, красноногий закат,
На мою невеселую землю,
Где под крышей малейшей из хат
Я вечернюю пищу приемлю.
21
Я смотрю на свой детский портрет,
На твои покрасневшие руки,
Издают перепелки «нет-нет»
В полумраке прозрачные звуки.
Тыквы нынче заполнили дом,
И цветы все под крышу собрались.
Я смотрю, понимая с трудом…
Как же вместе мы все оказались?
2006
КРУЖЕВА
Больше всего на свете
Я люблю кружева белые,
Когда в шторах гуляет ветер,
А я ничего не делаю.
Когда я ничего-то не думаю,
И вокруг лишь туман и роса.
Небольшою сравнительно суммою
Я купил этот домик и сад.
Больше, больше всего, мой свет,
Из того, что на свете этом,
Я люблю накрахмаленный свет,
Накрахмаленные воротнички,
И поэтов.
2008
22
Самый конец февраля, дело к вечеру. Очень
медленно движутся две незнакомые кошки.
Незнакомые – так как своих, местных, я всех
знаю. По-охотничьи крадутся, потом вдруг
бросаются в стороны с выгнутыми спинами и
горящими, как фонарики, глазами. Снег просев-
ший, усохший, очень похожий на фиолетовую
пастилу… Приятно, наверное, по нему бегать!
НЕЗНАКОМЫЕ КОШКИ
Крадутся две темные кошки
Средь синих теней февраля.
В своем деревенском окошке
Виднеюсь загадочный я.
И очень загадочный Толик,
В предельно терпимом тепле,
Листает воинственный томик
В мигающем дальнем окне.
Атласная лента заката
Натянута над головой,
Корнеич проходит куда-то,
Махнет телогрейной рукой.
Коты изучают округу:
Романтика близких дорог!
И кот улыбается другу,
Заслышав капустный пирог.
23
Они посидят на веранде,
На родине у пирога.
– Пока не очнулась хозяйка,
Пойдем потихоньку?
– Ага.
Пластины подвядшего снега,
Пружинистость маленьких ног,
Динамика быстрого бега,
Романтика близких дорог!
Не скрипки заныли во мраке
За темной, шершавой стеной –
Поют кружевные собаки
Веселой, подлунной страной.
И радует круглые щеки
Капустного вкус пирога.
– Хорошая наша деревня?
– Чего говорить-то?.. Ага.
2003
ЖЕЛАНИЕ
Луна какая – о-го-го! –
Плывет путями древними,
Над аккуратным сном снегов,
Знакомыми деревнями.
Ах, я вот тоже полечу
В санях да с колокольцами,
24
Прижавшись зубом к калачу,
Мелькну я за околицей.
Над аккуратным сном снегов,
С луной – путями древними,
Мы полетим как – о-го-го! –
Знакомыми деревнями…
2006
ПЕЧАЛЬ ХОЛМОВ
Иду в осенний вечер,
И никого навстречу
В бескрайней и дрожащей влагой мгле.
Шумливых нет соседей,
Никто нигде не едет
И не идет по стынущей земле.
Лишь выгнутые холмы,
Печали чьей-то полны,
Бегут, бегут в сгущающийся мрак.
Не сочинить ли сагу
Про этих далей брагу
И дружественных маленьких собак?
2006
25
НОЧНОЙ ПУТЬ
Среди заснеженных барбосов,
Среди далеких пустырей,
Я раздвигаю тихим носом
Снежинки родины моей.
Я раздвигаю их завесы,
Я прохожу сквозь белый мрак,
Меня встречают с интересом
Глаза внимательных собак.
Меня встречает кошка Мурка
В тревожной тьме, издалека,
На дне пустого переулка
С ученой важностью зверька.
Я теплоты принес, Мурыся,
Принес усталости и сна.
Суровость мира, испарися,
Привет, полночная страна!
Привет, пустынные удолья,
Под гнетом виснущих ветвей,
И вы, жилищные условья
Застывшей хижины моей!
Здесь леденцами светят окна,
И чей-то нос торчит в окне,
И что в душе моей промокло,
На печке высохнет вполне.
26
Не зря я шел среди торосов,
В фонарном слепнущем огне,
Среди заснеженных барбосов,
Непредсказуемых вполне…
2002
ПОД ЛУНОЙ
Опять луна и бузина…
– Лунища! – Толик мне сказал
И дверь закрыл в холодном доме –
Заснеженном гнезде своем,
Печальном, скрытом от людей
Дикорастущими ветвями,
Да бликов лунной кутерьмой,
Да кошек длинными тенями.
Здесь зуб забора безсистемный
Клонится на бок много лет,
Спешит прохожий слабонервный
Под тихий шорох наших мест.
Но – мирно бегают собаки,
И Толик спит под песни Грига,
Своей прокуренной ладонью
Шершавит он военный том,
И нежно серебрится шерстка
У кошки, вышедшей из мрака,
И снежный ежик старых яблок
Морщинит щеки под луной.
И поглощает свет Корнеич,
27
Идя домой в свои пол-дома,
И меж садов молочно-белых
Свой погашает фитилек.
Между садов молочно-белых
Он будет спать под танцы Брамса,
Под голоса румынских скрипок,
В шатре из лунных светлячков…
2003
СЕРЕБРЯНАЯ ПЕСНЯ
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке,
Дальше темные дубравы,
Дальше долгие овраги.
Лают мелкие собачки – там,
За кладбищем, в низине.
Да, порой бывают драчки,
Но вообще они едины.
Нить заката над деревней
Проросла в окне соседа,
Свет печной, свечной и древний,
Плюс беспечная беседа.
И серебряные плети
Обвивают борт сарая,
28
И невидимые дети
Пробегают белым раем.
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке…
2008
ТИХОЙ ЗИМОЮ
Полный покой.
Удивительно полный покой.
Белой рукой
Выгибается белое поле.
Жалко – реки нет,
А то бы над этой рекой
Мысленно плыл я
К какой-то неведомой доле.
Полный покой.
Удивительно полный покой!
Что ж, я молчу
В этот час, между светом и тьмою,
Раз я такой,
Удивительно тихий такой,
Раз все вокруг
Запорошено тихой зимою…
2004
30
ПРОЩАЛЬНОЕ
Луна – как желтое яйцо…
И воробьи снуют, как крошки.
Я тихо вышел на крыльцо
И прислонился к тихой кошке.
Закатный час… Прощальный час!
К чему-то давняя причастность.
Еще один прощальный раз
Мы с Муркой вместе будем гаснуть.
Мы будем гаснуть в мире том,
Где гаснут сюртуки и лица,
Где дед – серьезный у колонн,
И где цветок цветет в петлице.
А с нами будет гаснуть дом,
И ветви темные над нами.
И лишь совсем уже потом
Мы устремимся за дровами.
2005
Некоторые считают меня каким-то особен-
ным любителем кошек. Это не совсем так.
Только одной кошке разрешалось сидеть на
моем столе, когда я работаю. Или лежать, по-
добрав лапки, у меня на груди у самого носа и даже
щекотать усами. Я уважал ее как личность.
31
Вообще, все стихи только про одну козу, про
одну собаку и про одну кошку, хотя было много и
тех, и других, и третьих. Но дальше мы не пой-
дем – только один кролик, только одна курица…
Кроликов и кур я люблю всех сразу.
Только одна женщина?.. Может быть… Мо-
жет быть…
ЖЕНА ПОЭТА
Надену я белое платье,
Пойду я с козой погулять,
Никто меня зря не ругайте,
Ведь мне не косить, не пахать.
Не стану по кочкам скакать я
И точно не дам зажевать
Козе мое новое платье,
Не стоит меня пробирать.
Я лучше по нежному ветру
Свой вытяну трепетный нос –
Туда где поля, километры…
О платьях и шляпках вопрос
Оставьте портному, торговкам
И шляпному мастеру – пусть!
Вы лучше на ушко, негромко
Читайте стихи наизусть…
32
О ФИЛИНАХ
Накручено, накручено…
И молодые филины
Летают между тучами –
Там, где дорог извилины.
Там, над лесной опушкою,
В пространстве шевелящемся,
Улавливают ушками
Смех мышек веселящихся.
Очами пробуравливать,
Под тучею подвесившись,
Улавливать, улавливать –
Судьба их и профессия.
Иду, иду вдоль кладбища
Дорогами потухшими.
Внутри чему-то рад еще
И жду чего-то лучшего.
Но хмурой луговиною
Гляжу – гляжу внимательно…
Над лесом пара филинов.
Летают замечательно.
2005
33
КОЗА
Коза с овальными глазами
Глядит в окно под небесами,
Сквозь золотой прямоугольник
Ей улыбнется скромный школьник.
И вспомнит дяденька водитель,
Кометой промелькнувший зритель,
Что где-то, кажется в квадрате,
Коза сидит как председатель.
И скажут темные матросы,
Решая сложные вопросы
Под небом серым, как холстина:
– Вот люди держат животину!
Коза, собака, кошка Мурка
В своей продолговатой шкурке
Живут со мной под низким небом,
От моего питаясь хлеба.
Коза с душой грустящей птицы,
Каких на свете единицы,
Глядит в окно под облаками,
Под их косматыми боками…
2004
34
ГУСИ УЛЕТАЮТ
– Твоя жена гусей видала! –
Кричит мне Толик со двора.
Он точит лезвие кинжала:
– Уже курлыкают, пора!
Моя жена гусей видала?
Как интересно все живут.
А я видал – ольха дрожала,
И как змеился темный пруд.
Потом бродил в шуршащей чаще
И о Саврасове вздыхал.
Вот он – художник настоящий…
И полицмейстер так сказал.
А ведь она гусей видала!
Сквозь золотую кисею!..
А я, как флюгер из металла,
Продрог и тоненько пою.
2004
ЛУННАЯ ШАЛЬ
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Гляжу в зазаборную даль,
И как-то светлей…
35
Все тянет и тянет в плече.
Ну, что ты пришла?
Пришел пыльный комнатный зверь,
Кусочек тепла.
Твоя деликатная тень,
Усатый мой друг,
Щекочет мне сердце, и лень
Движения рук
Мне в сумерках делать
И ног на жизни кругу,
Вон лунный возникнул кусок
В седом пирогу.
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Накину я лунную шаль,
Так будет… светлей.
2006
ДЕВУШКА В ОКНЕ
Недоспать, вскочить и записать,
В колпаке, изящную, как ирис,
Мысль, и, наслаждаясь ей, летать
В мысленном саду или в квартире.
Чуть прилечь и в тонком полусне
Вновь лететь среди цветов и вишен…
Скажет дева нежная в окне:
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
36
Пусть луна янтарная течет
Над неосновательностью хижин,
Взгляд ее маслинный оживет.
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
2008
ГИРЛЯНДА ОСЕНИ
Цветным репейником усажена веревка.
Веду на ней козу с грустящим глазом,
И спутанный колтун на бороде
Репейником цветет среди долины.
На мох узорный старого загона
Необходимую сельскохозяйственную вещь –
Аркан цветной я вешаю под вечер.
И карамель цветных осенних окон
Вдруг расцветает россыпью в низине…
Гирлянда осени на фоне трав потухших.
2006
ЛЕТО
В краю, где небо таковое,
Как водоем,
Нам надо пожелтевшим полем
Идти вдвоем.
37
И, поднимая край пушистый
Своей щеки,
Я размышлять хочу о смысле
Небес реки.
Я размышлять хочу о цвете
Стеблей травы,
О тихом, симпатичном лете,
Таком, как Вы.
2008
ГОРОЧКА
Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи.
Надо выудить мне в золоте,
В сонном золоте стихи.
Надо встать мне за калиткою,
Там, где неба полоса,
И, пока меня не кликают,
Широко открыть глаза.
Человечество разумное
В этой улице живет,
И коза в зеленых сумерках
Пижму горькую жует.
Красит кожу отражение
Догорающей реки,
На телеге без движения
Проплывают мужики.
38
А меж крыш закат иголочкой
Начертил мои стихи:
«Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи…»
2004
Я стоял на лестнице, сделанной лично мною,
и снимал вишню в нижних слоях заката. Сосед
подошел к забору, улыбается, глаза немного
в разные стороны.
– Снимаешь? Да, надо… А то налетят дроз-
ды – и привет. Проснешься, а ничего уже нет!
ДЕВОЧКЕ В ОСЕННЕМ САДУ
Дрозды
Иль сонные соседи
Съедят крыжовник
До зари.
Или придут ежи, медведи…
Смотри.
Все опадает, шевелится
Сквозь неба синь.
Малина с веточек валится,
Динь-динь.
И много дырочек на листьях
Уже.
Крыжовник между трав катится.
Драже
39
И только. Только лучше.
Такой…
Я видел – холод неминучий
Его хотел достать рукой…
2009
ЗАКАТ В ОКТЯБРЕ
Под целым закатом стою я один,
И плечи мои обнимает пиджак.
Октябрьский вечер все это родил,
И мне не вернуться под крышу никак.
И мне не уйти от небесных равнин,
И мне не заняться полезным трудом,
Под целым закатом стою я один,
А рядом стоит мой покинутый дом.
Под этой равниной, повернутой вниз,
Лицо повернув к ней навстречу, плыву!
О, жизнь моя, – мелко исписанный лист,
Лежишь на столе ты… почти наяву.
2006
ЗИМА
И как-то все затихло пред зимой,
Идущею, плывущею, шуршащей…
Иль – катящей, скорее… Милый мой,
Вот то-то жизнь начнется настоящая!
40
Снежинка – прыг – на крыши волокно,
И яблони замрут, как будто стража,
И я скажу:
– Дружочек, вот оно! Оно-оно,
Не сомневайся даже.
2008
БЕЛЫЙ СУМРАК
Белый сумрак вы видали,
Нажимая на педали,
Или просто так гуляя,
Иль в машине проезжая
Мимо наших белых далей
В тонко-снежном ноябре?
Белый сумрак вы видали
За деревней, за садами,
Меж травинок пролетали,
Когда травы в серебре?
Тишина. Никто не лает.
Только в поле крик ворон.
А морозы подступают –
Ну со всех, со всех сторон…
2009
ДОРОЖЕНЬКА
Иду, а сосны вертятся,
Расставив лапы длинные,
Никто не должен встретиться
Дорогою былинною.
Толик. Под звездным небом. 41
42
Никто не должен выглянуть,
Никто не должен выехать,
Лишь зорька пальцы вытянет
И будет мирно вспыхивать.
Дорога ты, дороженька…
Вдоль кладбища угасшего.
Я изменился – может быть! –
Лица не помню вашего.
Ни рук, ни глаз, ни талии,
Лишь помню реку русскую,
Да детские сандалии,
Да эту тропку узкую.
2005
Провожаю приятеля, совершенно не деревен-
ского, художественного приятеля. Неспортив-
ного абсолютно. Кстати, есть в этом особая
красота. Индивидуальное (очень) телосложе-
ние. Разговоры о Жизни, об Искусстве, о Жен-
щине, о Семье…
Так редки стали неспортивные люди. (Про-
вожаю, чтоб не потерялся в этой сложной
местности.) А волосы у него густые и жест-
кие, крепкий лоб, голова философа.
Идем в высоких травах. Солнце вечернее. Ав-
густ… Кони ходят… Задворки деревенские…
43
Но нет ни этюдника, ни красок, ни времени.
Я подумал: попробую написать поэтический
этюд. Интересно, передаст ли он то, что я
чувствую?..
АВГУСТ
Летящие нити, и кони седые,
Грубеющей тканью – тяжелые травы,
И пух иван-чая, и свет на ладони,
И свет над полями, и зелень отавы.
И все это слито в немую картину,
В туманной олифе осеннего солнца:
В репейнике лошадь, косматая грива,
И стебель стеклянный, и отсвет оконца.
Вздыхать или охать могу бесконечно,
Идя в длинных травах пред долгой зимою.
Все это не вечно, все это не вечно!
И все это впитано, впитано мною…
Клонитесь, клонитесь, тяжелые травы,
Летите, пушинки, трещите, заборы,
Горите под солнцем, златые оправы,
Смотрите, о жёны, с разумным укором.
2007
УЛЫБКА
Промерзнет небо, снег, вороны,
И кудри левого виска
44
Коснутся глаз, а яблонь кроны
Меня коснутся свысока.
Слегка очерченный зарею,
Сверкнёт снежинками мой кров,
Бежит лошадка колеею.
– Привет, Тимоха!
– Будь здоров.
Среди замедленных рассветов,
Среди серебряного мха,
Обитель ветхая поэта,
Где пишет он про то, про это,
На миг проявленная светом,
Вам улыбается слегка.
2004
РОЗОВАЯ ВЕСНА
Не нарисовать всех этих линий,
Всех изгибов этих, всех крючков,
Этих загогулин и извилин
Сквозь речное золото очков.
И прозрачной северной деревни
Не осмыслить в розовом свету,
И проталин рыжих, длинных, древних
На весеннем легком холоду.
45
Все же в разноцветном захолустье
Что-то я пойму наверняка.
Ближе к незнакомому мне устью
Жизни незнакомая река.
2005
СКВОРЕШНЯ
Засветись весной, далекий дол!
Засветись весною, солнцем вешним.
И хоть это связано с трудом,
Я повешу все-таки скворешню.
И хоть это связано с трудом,
Подлечу я ветви у подруги,
Яблони моей, что гладит дом
В долгие серебряные вьюги.
Засветись весною, талый снег!
Отрази в последний раз полнеба.
Чтобы понял русский человек,
Что зимой вполне он счастлив не был.
2006
У козы потрясающе длинные (и редкие) рес-
ницы. Присмотритесь при случае. Я выходил
периодически глянуть – не запуталась ли она в
веревке. Это вносило в мою жизнь ритм. Подой-
ду, сяду, положу ей руку – как бы это сказать
понежнее – на загривок, а она положит морду
(или лицо) мне на руку, и смотрит долго… не на
меня, а как бы в меня…
46
СЧАСТЛИВАЯ КОЗА
У козы лицо, как лодочка,
Что плывет между людей,
Интересная походочка
Чуть игривая у ней.
Я вздыхаю ностальгически –
Нет теперь моей козы,
И никто периодически
Уж не доит – зы-зы-зы…
И не надо ей ранёшенько
Сена свежего давать,
Называть ее дурёшенькой,
Да за шею обнимать…
Ой, коза моя ученая,
Разучёная коза!
Полоса по носу черная,
Козьей жизни полоса.
Только нет, я знаю, верю я –
Жизнь твоя была полна:
По ночам в окне над дверию
Высоко плыла луна,
Заходило в ясной ясности
Солнце в золоте ресниц,
И жила ты в безопасности
Меж кузнечиков и птиц…
2007
47
ВОЗДУХ ДОЛИН
Как хорошо… Луна зеленая…
И лает старый обормот.
И кошка древняя, точеная
По краю тонкому идет…
Хозяин ваш заснуть пытается,
Заснуть в болотной теплоте,
Собака лает-упирается,
Но силы уж не те, не те.
Уж нету в голосе металлинки,
Что романтизму придает,
И чувства, близкого к летальному,
Уже тот голос не дает.
Хозяин ваш – поры полуденной,
Консервативный господин.
Голубоватыми сосудами
Он слился с воздухом долин,
Он слился с воздухом, гуляющим
Между лопаток, между гор
И что-то сердцу объясняющим –
Что?.. Я не знаю до сих пор.
2004
СЕРЕБРЯНЫЕ СТАРУШКИ
Как тонко наползает день
На все, что пряталось во мраке.
48
Внизу еще туман и тень,
А наверху блуждают знаки.
Живем в пределах сентября
В простых серебряных избушках,
Где окна солнышком горят
В простых серебряных старушках.
О, кружевная красота
Морщинок солнечных и рюшек,
О, жизни тлен и суета
При свете маленьких старушек!
2007
СМЫСЛ
На фоне недостроенных сараев
Цветут цветы в зелено-синем мае,
Цветы цветут на фоне развалюшек
И в окнах обустроенных старушек.
Прищурю глаз – а лепесток искрится,
Имеет смысл в природе раствориться.
Как птица… как задумчивая птица!
Имеет смысл в деревне поселиться.
2006
49
ОТРАЖЕНЬЕ
Вороны все кружат над банею,
Расставив пальцы на лету,
Я наблюдаю осень раннюю
На наблюдательном посту.
Пространство предо мною дыбится,
Чтоб я проник в его пласты;
Глубоководной сонной рыбицей
Мои сложённые персты
Светиться будут в этой местности,
Когда уеду, может быть,
Над полем в тусклой бестелесности,
И плыть сквозь сумерки… и плыть.
2008
ЖЕНЩИНА И ПОЛДЕНЬ
Только в предчувствии осени
Кошка лежит на спине,
Там, где вы тапочки бросили
И пребывают оне.
Там, где вы книгу оставили,
У голубого пруда.
Штору в окне не поправили,
На пол просыпали льда.
50
Как хорошо – не стремительно,
А призадумавшись чуть,
Вам совершать ослепительный
Послеполуденный путь.
Как это важно – быть занятым
Мудрым осенним трудом:
Радостно, тихо и правильно
Ягоды мыть над прудом.
2009
ФАБЕРЖЕ
Моему дяде Борису Ефремовичу Белову
при нашем последнем расставании
Я пью протяжное прощанье
Пустых осенних берегов,
Пилы далекое жужжанье
И гомон птичьих голосов.
Летят синички между травок,
Седых, устойчивых стеблей,
На луг стекает (рано-рано!)
Закатный розовый елей.
А Фаберже, пожалуй, други,
Сюда допущен был слегка.
Все эти шарики и дуги
В его сердечные бока
51
Вошли и – жизнь определилась,
Как серебристый ручеек.
И, как таинственная милость,
На лоб спустился мотылек.
ПАСТОРАЛЬ
Дмитрию Ефременкову
1
Пойдем есть ягоды с кустов,
Исчезнем в зарослях малины,
Утонем в золоте густом,
Дадим стрекозам наши спины.
Как скалы дикие, они
И молчаливы, и могучи,
В траве кошачьих глаз огни,
Над нами низко ходят тучи.
И прорастает в солнце бровь,
И светом полнятся глазницы,
Лоб оцарапан и суров,
В затылке стриженые спицы
Растут, а из ушей – трава,
Что расплавляется в закате,
В саду кочует голова,
В проеденной козлами шляпе.
52
Пускай не строится мой дом,
Пускай не ладится жилище,
С моим приятелем-котом
Ищи в саду меня, дружище!
Пусть руки теплые мои,
Как два спокойных крокодила,
Ныряют в золоте травы,
Как в волнах призрачного Нила.
2
А что, а что, а что ты скажешь,
Мой друг, серьезный и седой,
Когда на луг июньский ляжешь,
Закрывши небо бородой?
Вон облака от края поля,
Среди порывистых стрекоз,
Летят в своей свободной доле,
Летят, как стадо белых коз.
А мы с тобой – большие реки
И, знаешь, мы здесь не при чем,
Пусть бороздят нас человеки,
А мы течем себе, течем…
53
Именно там я написал свой первый этюд мас-
лом. Солнце садится за лесом, за рекой… Дед
меня, конечно, двумя мазками поправил. (И те-
перь это в искусствоведческой науке считается
его этюдом.) Мне было четыре года, и эта, самая
красивая на свете (уральская) деревня, называ-
лась Чащихино. Сколько мы с дедушкой и бабуш-
кой там жили? Возможно, всего только месяц…
Никогда еще окружающий мир так не поражал
меня. Кроме того, я нашел там невесту.
ЕЁ ДЕРЕВНЯ
1
Я посмотрю… я посмотрю
Узоров русских полотенцы,
Увижу алую зарю
И под холстом небесным сенцы.
Там белый поворот реки
И взгляд невесты пятилетней,
Растут бобы и лопухи
В ее миру тысячелетнем.
Зачем мы не остались там,
Где кот яйцо ест ненароком,
Где по серебряным перстам
Закат течет небесным соком?
54
Где дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки…
Ответь мне, дедушка, ответь!
Глядя моей невесте в глазки.
2
Снова мысли пятятся назад,
Снова пахнет небом и рекой,
Мы опять бродили наугад
С маленькой девчонкою такой.
Ты меня не помнишь, милый друг,
Уж тебе не пять, а сорок пять!
Как делили сельский мы досуг,
Как любили вместе мы гулять…
Наблюдали крупные плоды
И закат съедобный над рекой,
Я черпал серебряной воды
Маленькой, прозрачною рукой.
Где же ты, вселенная моя,
Та, что я в душе всегда храню?
Едем мы – под нами колея
Убегает в сторону твою.
3
Улыбнувшись, люди исчезают,
Где-то в прошлом тают без остатка.
Возчик это знает, твердо знает,
Знает это бурая лошадка.
55
От простой и радостной девчушки,
От реки ее, ручьев и леса,
От уральской этой деревушки
Мы собрались, видишь ты, – уехать!
А детей одних не отпускают
Жить, где им понравится в природе.
Травы это знают, звезды знают,
Знают все на этом пароходе.
2003
ДУША
Красновато пепельное небо,
Одинока яблоня в долине,
Я делю пространство четким следом
На две аккуратных половины.
И обрубок яблони печален,
Занесенный снегом по макушку,
Как фигура с узкими плечами,
Как душа сгоревшей деревушки.
Очень тяжело, иль невозможно,
Мне к нему спокойно приближаться,
В поле странновато и тревожно,
Нет – к нему рукою не прижаться!
Думал я так, тихо подступая,
Удаляясь после по дороге,
Вновь пространство четко разделяя,
К дому поворачивая ноги.
2007
56
ПОЛЕ МОЕ
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было в прошлом веке
При Шишкине,
Поле мое, поле настоящее,
Какую тайну ты хранишь, притихшее?
Какую тайну ты хранишь, пожухшее,
Какую тайну, «яко крин процветшую»?
Всегда к Предтече травами набухшее,
К Петру и Павлу кое-где отцветшее.
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было – как давно! – при дедушке,
Поле мое, поле настоящее…
А темный лес – твой вечный соседушка.
Мне твой кузнечик пропоет отбой,
И будет он зелено-голубой!
И если ты уснешь – усну с тобой,
А если ты умрешь – умру с тобой.
2008
САД И ОКНО
Плыви, если хочешь ты плыть, о малиновый ветр,
Закатные перья на брюшке своем теребя,
А я отойду в глубину, может, на сантиметр,
Чтоб мне рассмотреть, между прочим, ее и тебя.
57
58
И я посмотрю на нее, может быть, свысока,
Как я не смотрел на нее, между прочим, давно:
Вот профиль и яблоня – яблоко вот и рука,
Иначе зачем мне, скажите, и сад, и окно?
2007
ЖЕНЩИНА ЭТА
Опять одиночество, ветер и трезвый расчет.
Опять все продумал за всех, и ошибся опять.
А жизнь без меня как текла, так себе и течет,
Но женщина эта в ней сможет, я думаю,
Что-то понять.
Но женщина эта, она ожидала меня –
Явлюсь или нет я на сцене в театре теней,
Но женщина эта, меня в том и этом виня,
Прожить уж не сможет без лиры забавной моей?
2007
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
Деревьев кроны темные и бурые шары
Забытых яблок где-то там,
В кромешном черном кружеве, –
За снеговыми шторами шевелятся они.
За редкими заборами сидят шакалы местные,
Гуляют тени дымные среди пустых садов,
А парники забытые дверями вдруг захлопают,
Коснется слуха пение ой, удалых орлов!
59
СЕВЕР
Люблю я холодную пикшу,
Холодную славлю треску,
И благословляю ловитву
На хладном твоем берегу,
О Север, изласканый светом,
О, край протяженных тонов!
Хотя не имею, при этом,
Резиновых даже штанов.
Порой – неотесанный плотник
На радостном жизни бегу,
Ведь я – не рыбак, не охотник
На дальнем твоем берегу.
Я мыслью прошел все пределы,
Все дебри твои до конца.
О, красный мой батюшка-Север,
Ты будь мне в родного отца!
2007
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
А я на нашей горочке стою и вижу сны,
И начинает нежно так, ну как Шаляпин «Ноченьку»,
Береза тети Машина песнь ледяных пустынь…
2002
60
МОЛЧИ
Царап – царап-царап, штришочки света
Ползут по силуэту одному,
По силуэту, так сказать, поэта,
Известного соседу моему.
Известного в известной нам деревне
Держателям седых молочных коз,
Известного полоскам неба древним
Меж темных тети Машиных берез.
Известного еще седому деду,
Которого уж нет давным-давно,
А главное – известного соседу,
Что предпочтет всегда стихам вино,
Что предпочтет строительство сараев
И самокрутку мокрую в ночи,
Ну а поэтов он своих не знает.
Поэт, молчи!
2006
ВЕТЕР
Шебуршал пустой почтовый ящик,
Да под ветром развевались косы,
Проходили с девушкой молчащей
За забором темные матросы.
И горами ветреные ветви
Надо мной вздымались, беспокоясь,
61
И потоки средней силы ветра
Пролегли воздушною рекою.
Красноватым взглядом волкодава
Засветилась серая калитка,
А цыган Тимошка величаво
Проплывал в телеге с ребятишкой,
Проплывал цыган, гремя по склонам,
Улыбаясь встречным человекам,
Может, где и выпил он немного,
Закусив обвислым чебуреком.
Ой вы, реки северного неба! –
Белый пар плывет над головою,
Можно ехать много километров
Под такою светлою рекою.
Комары еще не беспокоят,
Только мухи лезут к нам дружиться,
Но сбивает ветер их под корень,
В бороде музыкою жужжится.
Расплетались кудри черным дымом,
Тень от козырька легла на веки,
Вспоминал цыган свою судьбину –
Ох вы, человеки, человеки…
Шебуршал пустой почтовый ящик.
Что-то нам давно никто не пишет?
Ветер говорит о настоящем,
И о прошлом тоже ветер дышит…
62
Услышал по радио фразу – «а как Шопен
относился к “москалям”, известно…» А мне
было как раз неизвестно – как именно Шо-
пен относился к «москалям». Догадывался,
конечно… Это было время доинтернетное,
домобильное. Стационарный телефон был на
другом конце деревни, у автоколонны, но он не
всегда работал.
Да и не пойдешь же туда сейчас сквозь та-
кой ветер звонить – извините, а как Шопен
относился к «москалям»?.. А вокруг мелкие
собачки автоколонны с ума сходят, черные
деревья шумят…
ШОПЕН
Любил ли Шопен «москалей» – я не знаю.
Но пусть они тают – хрустальные звуки.
А птицы пускай от зимы улетают,
Раскинув пернатые длинные руки!
Любил ли Шопен «москалей» – неизвестно,
И в этой деревне никто нам не скажет.
Такая уж эта неясная местность –
Туманы и птицы, и холод овражий.
Здесь скажут, наверно, – печальные звуки!
И дальше пойдут, гоня стадо овечье,
В карманах держа узловатые руки,
И щуря от ветра глаза бесконечно…
2002
63
ВИНО И МОЛОКО
Сплошной щербатый, белый камень
И голубая тишина.
Большими, белыми руками
Налью пустынного вина.
Вина пустынных перелесков,
Вина холодных островов,
Движеньем медленным, нерезким
Среди внимательных котов.
Я подниму на свет напиток,
Там дальний путь и пустыри.
Там ранних сил моих избыток,
Там юность – что ни говори…
Но выпью только полстакана,
Подумав, съем простой обед
И, двинув уплотненным станом,
Усы взъерошу, словно дед.
О скрип петель, о пенье кошек…
О фисгармония веков!
Она звучит, и ты несешь мне
Парное козье молоко.
Вокруг щербатый белый камень
И неба светлая река,
Своими белыми руками
Налей, хозяйка, молока.
2004
64
ВСЕ НЕЯСНО МНЕ…
Шрам на пальце, а рядом вот – рана,
Вот – ожог, а вот свет от заката.
Нынче рано, а может не рано,
Синий сумрак сгустился над хатой.
Сам не знаю я – рано, не рано.
Не проник в эти звездные планы,
Не постиг потаенные сроки,
Вон звезда поплыла на востоке,
И не знаю я – рано, не рано.
Все неясно мне, все неизвестно:
И волнистая эта равнинность,
И пустынная сельская местность,
И собак непородных костистость,
И тарелка, готовая треснуть,
Если ставить не плавно, а резко.
2009
ВЕНЕРА
Глубокая скважина вздрогнет,
И будет розетка трещать,
И лампочка будет неровно
Меня в темноте освещать,
И Толик появится в двери
И скажет:
65
– Во звезды горят!
А это Венера.
– Уверен?
– Да все мужики говорят…
Погоду на завтра не знаешь?
Ну ладно, пойду досыпать.
Вот где-то скрипит, понимаешь,
А где – не могу я понять…
Глубокая скважина ухнет,
Вздохнет и надолго замрет.
И тут же все звезды потухнут,
И Толик мгновенно уснет.
2008
ОБРЕЗКА ЯБЛОНЬ
Для яблонь, для себя и для козы
Я предприму осеннюю обрезку.
Закатно-травно-ягодный призыв
Так ясен за квадратной занавеской.
Так ясен он, и розовый закат
Стоит передо мной стеной прозрачной…
Я становлюсь на красный самокат
И вкатываюсь в это – однозначно.
2011
66
ПЕСЕНКА
Седые камни, и песок,
И нежный солнечный поток
Сквозь глаз июньского кота
До глубины его хвоста.
А это, что ни говори,
Немного греет изнутри,
Хотя прохладный ветерок
Все ходит с юга на восток.
– Он крутит, – Толик говорит
И круто в сторону глядит –
Туда, где пламенеет мак,
Где собрались коты для драк.
Но каждый мало-мальский кот
Сначала песенку споет;
Ее запишет на века
Моя шершавая рука.
2005
КОНДРАТ БЕЛОВ.
ПАТРИАРХ СИБИРСКОГО ПЕЙЗАЖА
Старинные, небольшие городки, их архитек-
туру (и даже церкви) дед мой, известный всей
Сибири художник Кондрат Петрович Белов,
когда ему было уже за 80, писал по памяти. Дома
он подолгу сидел у противоположной стенки, на-
67
против своей картины, и смотрел в нее, напевая
или разговаривая вполголоса то с одним, то с
другим воображаемым собеседником из прошлого,
теребил огромные усы…
Потом вдруг вставал кряхтя, стремитель-
но подходил к холсту, наклонялся мощным сво-
им торсом (левая рука за спину) и, оскаля зубы,
делал резкий удар кистью, пальцами (как позд-
ний Тициан) или один-два-три энергичных удара
длинным мастихином.
– Вот так! (кусок краски улетел на диван).
И вот так!.. (второй кусок краски улетел за
комод). И вот эдак!.. – он делает шаг назад и
замирает… Потом очень тихо спрашивает у ко-
го-то: – Ну-с… Что вы на это скажете, милос-
тивые государи?.. А?.. Вот вам и Калька Белов.
Вот вам и Кондратик!.. Вот вам и Кондраша!..
А кто так в России небо напишет?.. А?.. То-то
и оно… – он наклоняет голову и смотрит на пей-
заж не отрываясь, ерошит усы… потом зовет
меня: – Славочка, мальчик! Пойдем чай пить!
ОПИСАНИЕ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
Мне годик, я в галстуке тесном,
Лицом пред стеною зари,
Что дышит любовью небесной
У носа и в дальней дали.
68
Движение тонких волокон,
Улыбку длиннющих лучей
Я вижу из низеньких окон
Посредством чудесных очей.
Мы жили, по сути, в деревне,
Проулок спускался к реке,
И дед мой огромною тенью
Пейзаж свой писал вдалеке.
О радость простейшего быта,
Кто может увидеть твой свет?
Ты только младенцу открыта,
И деду – за выслугу лет.
2008
СЕВЕРНЫЙ ЛУЧ
Прогревает уставшее тело
Неожиданный северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
Там, где солнце прощальное греет
Появилось златое окно.
Воротись! Воротись поскорее,
Есть у нас с тобой дело одно.
69
Ведь души неустроенной образ,
Этот двор, нам пора убирать,
Чтоб сосед, деликатно наморщась,
Ничего не сумел нам сказать.
Чтоб никто не вздыхал здесь бессильно,
И никто не ерошил волос,
Чтоб гостей простоквашей обильной
Напоить нам с тобой довелось.
Прогревает уставшее тело
Фиолетовый северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
УКРАИНА
Другу детства
Игорю Шипицину
Я устал, но надо мне добить –
Эти брёвна дотаскать и доски.
А потом я долго буду пить
Солнцем позолоченной зубровки
Рюмку или две. И буду рад,
Вспоминая вечер твой, Украйна.
Как там лоси плыли на закат…
Лось с лосихой – две огромных тайны.
А поутру плыли мужики
Узкой дамбой по ночным ухабам,
70
И принципиально старики
Не внимали простодушным бабам.
Говор, говор!.. мягкий и живой,
И удобство телоположенья.
Все вы мне свои, и я вам свой
В жизни концентрическом круженьи!
ВОСПОМИНАНИЕ
Я плыл на невеликом корабле,
Никто меня за руку не держал,
А я уже не помнил о земле
И ничего вдали не воображал.
Я обонять старался пену волн
И иногда свой взор стремил вперед,
Чтобы объять умом железный челн,
Понять – что ощущает мореход.
Держался за какую-то трубу,
Душою несозревший человек,
И волн следил упорную борьбу,
И маленьких барашков дальний бег.
Никто меня за руку не держал…
И как вообще я оказался там?
А дождь на темных стеклышках дрожал,
И покрывался каплями металл.
71
«Поют кружевные собаки»
72
Шел в полумраке малый теплоход,
Я улыбался волнам на бегу,
А жизнь ждала, как светлый горизонт,
На отдаленном темном берегу.
Морское состояние ума
Я приобрел в кипящей пеной мгле,
И долго сохранял его в домах
На твердой, неизученной земле.
2005
ЯНТАРНЫЕ СТАДА. ПОЛОСА ЗАКАТА
Пролился в золотую щель
Закат над отдаленной крышей,
Сквозь тусклый солнечный фужер
Как будто звон далекий слышу.
Как будто льдинок золотых
С небес царапанье и пенье,
Иль у подножья гор седых
Златых овец передвиженье.
Седые гонят пастухи
Овец светящихся отары,
Их уши, словно петухи,
Горят янтарно-медным жаром.
73
Откуда знаю это я,
Во сне ли видел в зимний вечер
Твои янтарные края,
Страна, плывущая навстречу?..
МИР МОЙ
Луна и дым… Все маленькое, дремлет…
Ты невелик, о мир моей деревни!
Ты невелик на волнах океанов
Снегов слоистых и густых бурьянов.
А там – леса густою чёрной лентой,
За ними, видишь, – дремлют континенты.
Сосед мой задремал при тусклом свете,
На нем коты, как маленькие дети…
Спи, брат мой, спи под ропот котофейный,
А коль не хочешь спать – напиток пей кофейный.
ЖИЗНЬ ИДЕТ
Серый день, размытая береза.
Ходит конь гнедой в долине снежной.
За горой я слышу женский голос.
– Жизнь идет, – скажу козе на ухо. –
– Жизнь идет, ешь сено, улыбайся.
Ну а я пойду стоять под небом –
Наблюдать, как ходит конь в низине.
У людей ведь есть свои заботы.
74
ЗРЕЛОСТЬ
Писать стихи и заниматься садом
Любой поживший, думаю, захочет.
Потупится он, скромно улыбнется,
И, быстро обернувшись, тихо скажет:
– Хочу, хочу! Хочу, конечно, что вы!
Хочу ужасно и давно, поверьте,
И не нужны мне ценные подарки,
И жалованья крупного не надо,
Лишь уваженья я хочу, поймите!
Лишь уваженья и еще покоя!..
И доступа еще к литературе
О желчегонных качествах растений.
НЕРАЗУМНЫЕ ЖЕНЫ ПОЭТОВ
Неразумные жены поэтов
Рубероид оставляют на крыше,
Придавивши слегка кирпичами,
Удалившись за тонкие шторы.
Но в ночи он встает кашалотом,
Кашалотом невиданной бури,
Над испуганной мокрой деревней
Черной лентой встает рубероид.
И, заслышав глухие удары,
Говорят: кто-то катит там бочку
Мимо нас в час и темный, и страшный,
Неразумные жены поэтов.
75
НОЧНЫЕ ДОРОГИ
Лохматые склоны ночные,
И тени далеких дорог…
И кошки, как звери ручные,
На мой выплывают порог.
И я возникаю из мрака,
Плечом упираюсь в косяк,
Усатые все мы, однако,
И каждый, я знаю, мастак
Глядеть на далекое поле,
На сосны, покрытые мглой.
Какая чудесная доля…
И способ познанья какой…
О способ познанья чудесный!
И, вместе, – чудесно простой.
О мир, нам с тобой неизвестный…
О тени дороги ночной!..
2008
Дед был главным человеком моего детства.
Художник и сказочник, он рассказывал сказки
оригинальные и таинственные, в которых мес-
том действия всегда был дремучий и бескрайний
русский лес… К сожалению, ничего не записано…
У меня есть мечта – написать когда-нибудь
сборник сказок, чтобы там отразилось его ды-
хание, его ощущение. Как бы отзвук далекий…
И посвятить этот сборник ему.
76
СИБИРСКАЯ СКАЗКА
Подлунным бегом горностая
Среди зимы,
Путем тревожным, длинным, тайным
Сибирской тьмы
Я пробирался мыслью сонной,
Ложась на бок,
В груди у деда потаённый
Стучал клубок.
И тихий свет от речек тихих,
И тайны слов,
Рождались в серебре великих
Его усов.
Тогда мне Родина открылась
Всего ясней,
И сердце сладко согласилось
Пожить на ней…
2008
ПОЭЗИЯ
Меня настигло стихотворство
В глухом, томительном краю,
И я, оставив непокорство,
Чуть помолчу и вновь пою.
Пою опять, идя по горке
Над белоснежною страной,
77
Где воробьи таскают корки,
Где не беседует со мной
Никто, никто… лишь воздух серый,
Моей касаясь головы,
Да чуть повыше – стратосфера,
Пониже – белые холмы.
Меня настигло стихотворство
Своею детскою рукой,
Так тихо-тихо, просто-просто…
И сердце мне сказало:
– Ой!
МУЖ
Муж пришел – все дома появилось:
Тихий свет, вода и авокадо.
Просто дверь открылась и закрылась,
Просто вдруг затеплилась лампада.
Просто пес залаял, улыбаясь…
И ему ответили в округе!
Рыбки засмеялись, бултыхаясь
Возле норки маленькой подруги.
2009
78
ОДНА ФЕВРАЛЬСКАЯ МЕТЕЛЬ
Не только вниз, но – вверх и в стороны
Сегодня снег летает мушками.
Богаче снеговыми склонами
Беднее добрыми старушками
Я стал внезапно в жизни временной,
В сей жизни, временно таинственной.
Что светлой тайною беременна,
Чудесной тайною единственной.
В ней тяжело без тихих путников –
Старушек старых и внимательных,
Без одеялок их лоскутельных
И без историй обязательных.
Пурга, рассказывай, рассказывай!
Волнуй, волнуй давно испытанным!
Лесную сказку детям сказывай,
Уснувшим детям… невоспитанным.
2008
ПРИГОРОДНЫЙ АВТОБУС
Шофёр кондукторше показывает нечто
Своим перстом прокуренным и синим,
Чуть слепит жёлтый свет машины встречной,
Привычно душит запашок бензинный.
Ну а вокруг поля в протяжной стыни,
Где, может быть, она увидит нечто,
79
Что он перстом показывает синим,
Водя рукою в сини бесконечной…
2008
ПРИБЛИЖЕНИЕ
Сквозь пространство осеннее
Приближается яблоко к носу.
И пчела приближается к носу,
И жена приближается к носу,
И зима приближается к носу…
Но об этом подумаю после.
2002
ПОСЛЕ ТЯЖЕЛОГО РАЗГОВОРА
Береза средних лет на фоне неба,
Да льдина, чтоб стоять, да пять минут,
Да небольшая, скромная ворона…
Вот что мне нужно, чтобы отдохнуть.
2004
ОСЕННИЙ СВЕТ
Боже мой, мой Боже… что за золото
В этой чаше бледно-голубой!
Как целенаправленно проколот
Небосвод туманный надо мной.
Луч струится в чашу и, расплавленный,
В ней ложится с ножками на дно.
80
Лист бумаги, на столе оставленный, –
Он сияет с чашей заодно.
Ты – мгновенен, луч, приятель мой!
Как и я. И живы мы – сейчас.
Под твое чудесное сияние
Подставляю свой чудесный глаз.
Пусть морщины родовые, давние
Изменят трагический настрой,
Тёплый, тёплый… тёплый… свет губами пью!
Чтоб быть светлым, по возможности, зимой.
2006
Если нам привозят дрова или какие-нибудь
мешки, доски, опилки и тому подобное, она всег-
да выходит, все осматривает и садится сверху,
с гордостью поглядывая вокруг. Речь идет о
Мурке, конечно.
Мне представляется, что она хочет ска-
зать: видите, мой хозяин тоже что-то стро-
ит, у нас тоже хозяйство. Просто ему обычно
некогда, он ведь поэт!..
Если я углубляюсь в сад или ухожу на со-
седние холмы – ем малину, кошу для козы или
просто сижу и смотрю сверху – кто к кому
приехал, кому что привезли, кто топит баню,
как колышется трава, куда пошел Толик… –
она всегда найдет меня, появится из зарослей и
молча сядет рядом… Маленькая такая. Корот-
кошерстная.
81
УШКО
Ушко у кошки расплавлено светом,
Контур лишь виден – тонкий такой.
Кошке приятно жить рядом с поэтом,
Нравится ей быть расплавленной светом
Вместе с хозяйской рукой.
Нравится летом
Остатки омлета
Есть очень быстро в песке и золе.
Нравится днем, как вода фиолетовым,
Чувствовать где-то,
Что кошка прогрета
Чьей-то любовью на доброй земле…
2005
ПЕРЕЛЁТНЫЙ ПУТЬ
Кошка вышла в открытое солнышко,
Прямо в золото шкуркой вплыла…
Кто там чистит лазурное перышко?
Кто расправил два легких крыла?
Кто в саду – ой-ой-ой! – осторожен будь,
Это вышла ведь Мурка сама.
Ждет вас всех перелетный далекий путь,
Он описан в ученых томах.
И меня не забудьте в роскошных снах,
В развесёлых и чуждых садах.
82
Дескать, есть там, на севере, – ой, чудак…
Ну а кошка его, слушай… – страх!!
2005
ДЕРЕВЦЕ
Я сегодня с деревцем прощался,
И оно как будто понимало.
Шляпу я снимал и улыбался,
А оно тихонько трепетало.
Ох ты, безответная судьбина!
Все, о чем молчишь ты,– мне знакомо,
Жди пока какой-нибудь дубина
Подойдет и скажет два-три слова.
Может, я – последний человечек,
Что к тебе по-русски обращался,
Что с тобою в несколько словечек
Кротко и разумно попрощался…
2006
ЛОЖНОЕ ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ
ПРОТИВ БОРЩЕЙ
Лампадка сквозь завесы пижмы.
А дальше дождь… Конец июля.
Ты, плечи изогнув капризно,
Несешь заветную кастрюлю.
83
Когда я был чуть-чуть моложе,
Боялся слова «борщ» немного,
И мне казалось, что негоже,
Чтоб обонял его с порога
Внезапный гость моей прихожей,
Искатель тонких откровений,
Что щей разваристых не может
Есть ни талант, ни даже гений.
О легковерная натура!
Неосновательность суждений…
Мол, щей горшок, мол, баба дура,
И что голодным должен гений
Бродить. А впрочем, я увлекся.
Ведь нынче дождь… Конец июля.
Воспоминаний рой улегся,
Мне показав на память дулю.
А сад в росе, как в бриллиантах,
Горит… Пион под носом ранний.
Шуршат неясно фолианты
Родных, таинственных преданий.
Мы уплываем в длинной лодке
В тот край, где Вольга и Добрыня,
Да не забудь ты рюмку водки.
Да-да, иду. Ведь борщ (!) простынет.
2008
85
НАСТРОЕНИЕ
Только утренний свет,
Но не женщина.
Только ветви и снег,
Но не женщина.
Лишь вода и блесна,
Радость детского сна,
Только дедушкин ус,
Но не женщина.
Только радость бумаги
И карандаша,
И пространство, куда
Уплывает душа,
Запах пыли и книг,
Но не женщина.
Но не женщина…
2007
Пробегая, увидел Мурку, сидящую на мохо-
вой горочке под тягучим сентябрьским солнцем.
Задержался на секунду… Вдруг стало ясно, что
это именно ее место в жизни. Не может она
быть не здесь и не сейчас. И есть ли на свете
что-то более гармоничное?
Через секунду я уже бежал дальше под уклон
с длинной, синей, выцветшей доской в руках…
Осень. Строительство…
86
КОШКА МАЛЕНЬКАЯ
Невозможно кошке в сентябре
Не сидеть под солнцем во дворе,
Не поднять усатой головы,
Не взглянуть поверх густой травы.
В синеве гуляют острова,
И понять не может голова:
Сколько птичек в путаной листве,
Сколько мыслей в глупой голове.
А в саду есть тайные ходы –
Ниши для хозяйской бороды,
И для кошки маленькой одной,
Чтоб гулять вечернею порой.
Чтоб, играя кружкой молока,
Подпирая крепкие бока,
Проходить малинною тропой,
Пропадая в травах с головой…
2005
ЗИМНИЕ ЩИ ИЗ КВАШЕНОЙ КАПУСТЫ
Щи без сметаны – это день прозрачный,
День бабьелетний с ласковой тоской,
Где солнца луч, туманный, огнезрачный,
Прощается с любимейшим тобой…
87
Щи со сметаной – это мгла сплошная,
Пурга и в серебре далёкий путь,
И кто-то, в белом платье выбегая,
Кричит тебе:
– Сметаны не забудь!..
Как любит русский этот воздух вольный
В молочно-фосфорическом огне…
И труден – ох! – вопрос твой протокольный –
Какое состоянье выбрать мне?
2008
НА ПРУДУ
Пауки паутину плетут,
Значит, нынче дождей не дождёшься,
Ты выходишь на маленький пруд
И над стареньким мужем смеёшься.
Улетает фарфоровый смех
Прямо в ухо фаянсовой кошке
И, далёкий от этих утех,
Муж сидит в отдалённом окошке.
Что-то пишет в немые листы,
Кудрецы летним золотом вьются,
И не слышишь, далёкая ты,
Как здесь буковки тихо смеются…
2007
88
ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК
Вороны с крыши упадают,
Летят на шелковый восток,
А глазки золотом блистают,
А щёчки нежит ветерок.
«Пернатый волк» – мне кто-то скажет,
Не стану спорить с ним вовек.
Паук мне паутину свяжет,
Как шапку добрый человек…
2009
СКРИПКА АНТОНИНА
Есть Антонин и Антонина.
Есть Дворжак, есть и тетя Тоня.
И, как замедленная мина,
Стучится сердце под ладонью.
Какой-то давнею угрозой
Бормочет лес в осенний вечер,
И грусть от остеохондроза
Мне Дворжак грустной скрипкой лечит.
А тетя Тоня извлекала
Из льдинок песню помидора,
И торопилась – устилала
Души волнистые просторы
89
Какой-то скатертью протяжной,
И улыбалась виновато,
Сибирской трапезою бражной
Встречая нас с Володькой – братом.
Ах, тетя Тоня… Антонина…
Письмо полно далекой болью.
Иду вечернею долиной,
Иду к луне над темным полем.
Белесым, лунным господином
Иду к луне над темным полем.
И слышу – скрипка Антонина
Поет несбывшейся любовью!..
2007
ПРЕДСНЕЖНОСТЬ ПОЛЯ
Широкий лоб и воздух синий,
Молекул синих колыханье,
Меж сосен матушки-России
Я слышу Толика дыханье.
Вот закурил и осветился
Среди лесов своих морозных,
Вопрос возник и закатился
В его глазах, таких серьезных.
90
Ну а вокруг такая влажность,
Что хоть плыви протяжной тенью.
Домов вдали одноэтажность,
Предснежность поля и селенья…
2006
ДАЛЕКОЙ СТОРОНОЙ
Да, да. Вот так стоять, глядеть в просветы
Между домами, погружаясь в сон
По-деревенски пахнущей планеты,
В жилищах представляя свет икон.
Волокна потускневшего заката
Искриться будут мирно надо мной.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
Далекою, забытой стороной.
Вокруг ходили будущего тени,
На нос ложились скромные лучи,
Я так стоял на розовых ступенях,
Как будто с краю сказочной ночи.
Как будто жизнь прошла среди закатов,
Как череда медлительных огней.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
В одном селеньи Родины моей…
2003
91
СНЕЖНЫЕ УШИ
На эти слова не напишешь романса,
Они разъедаются жестью багровой:
Бушлат, телогрейка и горка с коровой.
На эти слова не напишешь романса.
На эти слова не напишешь романса:
Забор и сарайка, собаки-страдальцы,
Мужик и пространство, и тёмные пальцы.
На эти слова не напишешь романса.
Бурлацкие звуки, их долгие стаи
Свободно текут на простуженный ветер.
Жена не услышит, никто не заметит,
Как ладно поет мужичок за сараем.
Как он замолкает – все глуше и глуше,
Как смотрит на птичек на волюшке-воле.
И вот тишина и морозное поле
Возьмут эту песнь в свои снежные уши…
2007
БАБЬЕ ЛЕТО
Бабье лето любит выпить
Да морозцем закусить,
Кума с деверем насытить
Да у свата погостить.
92
Ой вы, белые платочки,
Ой, цветастые платки!
Ой, берез златые точки,
Золотые пятачки!
Свет прощальный с неба сыплет,
Над избой – пушистый ком.
Бабье лето любит выпить
С подходящим мужиком.
Закуси ж, смотри, морозом!
Чтоб хрустело поутру!
Чтобы щёк тугие розы
Пьяно рдели на ветру!
Чтоб запутался ты в травах,
Заводной, прощальный кум.
Ой, осенняя отрава!..
Ой, не суй своёго «краба»,
Дай понять березы шум.
Дай – понять – березы – шум.
2005
ЗОЛОТО ДНЕЙ
Стихи писал, чистил кастрюли,
Следил за постройкой домов.
Все это я делал в июле,
Восстав от таинственных снов.
Я все основательно делал,
Во двор выходил голубой,
93
В пространстве таинственном тела
Плескал светлой речки прибой.
Все безукоризненно делал,
А в сад заплывали слова,
В пространстве таинственном тела
Светились вдали острова.
Темнела далёко-далёко
Полоска какой-то земли,
И солнце плыло невысоко,
И шли по реке корабли.
Гудели вдали пароходы
Каких-то утраченных лет.
На них бы – в такую погоду –
Я взял бы, пожалуй, билет.
2009
АВГУСТ. РАЗМЫШЛЕНИЯ ВОЗЛЕ
НЕПОКРЫТОЙ КОПНЫ СЕНА
Вроде не предвидится
Крупного дождя,
Вроде не обиделся
Август на меня.
94
Я под яблоней сидел
В лиственной стране,
Между яблоков глядел
В лиственном огне.
Я, как будто в детском сне,
Лето пересек,
И по длинной стороне,
И наискосок.
Так что не предвидится,
В общем-то, дождя.
Так что не обиделся
Август на меня.
Нет, не хочется пока
Этих перемен.
Пусть он длится, – ладно, а? –
Золотистый плен…
2012
СИНИЕ ЛЬВЫ
Под впечатлением
от народной живописи Севера
Под небом холстинково-серым,
Из ниточек серых сплетенным,
Плывут из деревни Уфтюги
Изящные синие львы.
95
Я там, к сожалению, не был,
В том дне, из тумана скроённом,
Где вдоль по широкому небу
Идут грубоватые швы.
Под солнцем-календулой красной,
Под частыми звезд светлячками,
Румяный и в шляпе пух_овой,
Я не был там, не был, увы!
И я не вздыхал там внезапно
И не разводил там руками,
Где всё проплывают сквозь сумрак
Изящные синие львы.
2002–2013
ПАРОХОД
Все умерли. Это ужасно.
(Животные ранних годов.)
Хвостом не маши мне напрасно,
Я мыслю про пыль городов.
Я мыслю про дальние дали,
Подальше немного, чем ты
Себе можешь только представить,
От сильной твоей простоты.
Гляжу я в далекие жизни
До странности близких людей
96
Тебе неизвестной Отчизны –
Отчизны любимой моей.
Она уплывает, как льдина,
Как некий большой пароход.
Без шляпы, плаща и корзины
На нем я отправлюсь в поход.
Я стану с народом у пены,
У пены, на самом краю.
И сердце поймет постепенно…
С Шаляпиным рядом стою.
2010
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Пахнет медом Калуга,
Пахнет русскою былью.
Золотая округа
Нежной, солнечной пылью
Пропиталась навеки,
Как моею судьбою.
Здесь когда-то над речкой
Мы прощались с тобою.
Рисовали с натуры
Мои старшие братья,
Их большие фигуры
Заключал я в объятья.
97
А они поднимали
Гениальные лица,
Все они понимали
Обо мне и девице.
Все они понимали,
Вслед смотрели с любовью.
А соборы сияли
Белой, солнечной солью.
Пахнет медом Калуга…
2008
ЛУНА
Меж облаков веков скиталица
Плывет унылой стороной,
Лицом фарфоровым китайца
Иль самоваром надо мной.
А после над ушанкой светится
Пожухлым шаром серебра.
О, как хочу я с нею встретиться
В пустынном сумраке двора!..
Вот надо лбом беспечным хладная
Стоит, о чем-то говоря.
Пришла пора, пора неладная,
Пора лихая – декабря…
2008
99
НОЧЬЮ
Все закрыто, все погашено,
Все проверено вдвойне,
И почти совсем не страшно нам
В этой тихой стороне.
Лишь моя лампадка светится
Между северных широт.
Не видать младого месяца,
Не видать небесных звёзд.
Все закрыто, все погашено,
Лишь березки шелестят,
Да по саду, саду нашему
Листья мелкие летят…
2007
ЦВЕТЫ НЕЗНАЕМЫЕ
Смотреть в лицо цветам незнаемым,
Хрусталь Шопена слушать тающий,
И быть немножечко летаемым,
Или – немножечко летающим.
Когда на кухне режут овощи,
В стихи забытые заглядывать,
И – пусть никто не просит помощи,
За миром надобно приглядывать.
2007
100
СВЕТ ИЗНУТРИ
Пожалуйста – небо свой полог раскрыло,
И солнце скользнуло в темнеющий лес,
И тайно его изнутри осветило,
И сколько там было – не знаю – чудес!
А мелкие птички!.. А встречные зайцы!
Могилки и даже немые кресты…
И вежливо эхо всегда отзывается
Из самой кошмарно-глухой темноты.
Высокие люди и низкие луны,
Бегущие _облаки над головой…
А сердце заплачет!.. А дернутся струны!
Мы выбрали правильно место с тобой.
2013
ВНУТРЕННИЙ ПАРОХОД
Моему прадеду
Василию Ивановичу Поспелову,
у которого к 1917 году был
собственный пароход на Волге
О вы, которые котята!
И вы, которые коты!
Цветок далекого заката
Цветет до самой темноты.
101
Под этим светом греем руки,
Впитав синичек тонкий свист.
Впитав изящные науки,
Далекий плачет гармонист.
Опавший лист торчит в кармане,
В глазах простор нездешних вод.
Плывут окрестности в тумане,
Как деда личный пароход…
2007
ВЕСЕННИЕ ТЕЗИСЫ
Соловьи поют по-сумасшедшему,
Это хорошо.
Радости тебе, в лес зашедшему,
Молодец что пришел!
2009
СЕРЕДИНА ИЮНЯ
Середина июня сегодня,
Это лучшее время в году!
Лето сходит по шелковым сходням
И свистит и поет:
– Я иду-у!
Середина июня, пожалуй,
Время лучшее в жизни моей!
102
Пароходы гудят, самовары,
Мед слетается с дальних полей
В виде капелек мелких нектара,
Среди капелек мелких дождей.
Группа птичек на яблоне старой –
Вместо группы приятных гостей.
Вместо группы соседей – две кошки,
Электричества – полный зенит,
Серый кот спит в старинном лукошке.
Очень дикий, степной паразит…
2008
Козы считают хозяина высшим существом
и поэтому, думаю, убеждены, что он должен
быть очень приятным на вкус. А как иначе?
Они все время с недоумением пробуют края моей
одежды.
ДВИЖЕНЬЕ
Жуёт штанину козлик, а коза
Края рубахи выцветшей теребит,
А я смотрю – не движется ль гроза
В просветах шевелящихся деревьев.
Жуёт штанину козлик, а коза
Глядит в пространство взглядом удивлённым.
Гроза, гроза, негрозная гроза
Ворчит за серым облаком червленым!
103
И без конца я так стоять готов
Средь шевеленья воздуха и луга,
Среди движенья предосенних слов,
Что вдаль спешат, слегка обняв друг друга…
2012
ТЕМНЫЙ САД
Падают яблоки в тёмных садах
Ночь напролет бомбомётом старинным,
Зори все шепчутся о холодах,
И я стою среди этой картины…
Прыгают яблоки в черной ночи,
Движутся кошки, собаки и тени…
И я молчу – ты сказала: молчи, –
Выйдя из мрака ко мне на ступени.
2012
В САДАХ НОЯБРЯ
Мы выпускаем кур с тобою
В зелёный сумрак ноября,
Под строгой маленькой звездою,
О столь немногом говоря.
Вопросы мирной сельской жизни
Нас занимают день и ночь.
104
Природа милая Отчизны,
Ты не могла бы нам помочь?
И зверобой, и одуванчик…
Как много ценного всего!
Мечта! Мечта моя – кабанчик!
Я б любовался на него…
А куры движутся умело
В холодных травах ноября,
Без снов, без мыслей – быстро, смело,
Огнём немножечко горя.
Мы выпускаем их с тобою
В холодном сумраке садов…
Я ухожу своей тропою,
Типичный добрый птицелов.
2012
ФОТОГРАФИЯ
Свет далёкий, серо-синий
Пью, как ёжик молоко;
Он затёк в мою пустыню,
Усвояется легко.
Свет уютный, деликатный
Светит нынче для меня,
В сюртуках на фото гаснет
Отдалённая родня.
105
Чуть-чуть вспыхнула и гаснет…
Отдалённая родня.
2012
ОГНИ И МОНЕТЫ
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
И на тоненьких ногах его несу,
Ласковое сено…
Маленькой сиреной
Козочка зовет меня в лесу.
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
Среди мошек мелкой толкотни,
В золотой осоке
Скрытно бродят соки,
Тайные зеленые огни.
Тусклый день болотный,
Белый воздух плотный,
Выцветший давно старинный свет.
Мы идем с козою
Светлой полосою,
Под дождем осиновых монет.
Под дождем осиновых монет…
2012
106
НОЧНАЯ ПЕСНЯ
Как запою, так кошки мне своими
Все подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою вообще-то не о рыбе,
Просунув пальцы между волосами.
На лбу широком оживают луны,
И светлячки огней толкутся в кронах.
Уж осени последние кануны,
Все в нитях света, огненно-зеленых.
Пусть лают псы на много верст и дальше,
Их пенье пусть заполнит всю округу.
И дальше будет так, как было раньше,
И мы пойдем по замкнутому кругу.
Я запою, а кошки мне своими
Пусть подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою, вообще-то не о рыбе,
Мигая часто лунными глазами.
2013
ЗВУКИ
КартошИну крошить мелкой тёрочкой,
Улыбаясь в простые цветы,
И кормить ей двоих перепёлочек
Нереальной такой красоты.
Ходят парой – не дрофы, не вороны,
Издают нежный звон хрусталя,
Вокруг дома сады на все стороны
Воробьями тихонько звенят.
Гуси криком кричат за оградою,
Кто-то лает в какой-то дали…
Это то, что действительно надо мне, –
Звуки северной, брат мой, земли.
2012
Об авторе:
Вячеслав Михайлович
Некрасов родился в 1957
году в городе Омске. С 12 лет
воспитывался в семье деда,
народного художника России,
«патриарха сибирского
пейзажа» Кондрата
Петровича Белова. Учился в
художественной школе № 1 у
Людмилы Кузьминичны Муринец. Закончил ВГИК,
художественный факультет
(1981 г.), где учился у Олега Ивановича Гроссе
(рисунок) и Николая Николаевича Третьякова
(история искусства).
Член Союза Художников России с 1983 года.
После института около 10 лет жил в Омске.
Занимался станковой графикой (акварель,
литография, офорт, резцовая гравюра), а также
иллюстрац ией книг и стенописью. Шесть лет
преподавал в пединституте на художественно-
графическом факультете. Любил ходить по улице
Рабиновича. Работы Некрасова находятся в
собраниях российских музеев, в Государственной
Третьяковской галерее, а также в частных
коллекциях в России и за рубежом.
С 1990 года живет в Петербурге (последние годы
в пригороде), занимается иконописью и
реставрацией икон для своего деревенского храма,
держит козу, пишет мемуары и сказки.__
Санкт-Петербург, 2013
Моему другу и собеседнику
Александру Ивановичу Галковскому,
а также всем филинам, белкам и ёжикам
нашей деревни, с любовью
2
3
ВЯЧЕСЛАВ НЕКРАСОВ
ФАРФОРОВАЯ
ДОРОЖКА
Эта книга открывает перед нами мир уютный и улыбчивый. Очень
реальный и одновременно сказочный. Автор с удивлением загляды-
вает в глубокие и прекрасные глаза маленькой серой козы Белки,
кошки Мурки, соседа Толика… А еще в глаза доброй женщины со
средним специальным образованием, цедящей через тонкую трубку
и разливающей по бутылям молодое вино из терновника и вишни…
5
«И дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки...»
Главным занятием моим всегда было
воспоминание о радости, которая приходи-
ла ко мне в детстве. Когда самый легкий
отзвук ее, отсвет возникал в сердце, я забывал
обо всем. Замирал. Прислушивался…
Постепенно пришло понимание, что радость
эта как-то особенно любит воздух деревенского
храма, запах воска и ладана, цветущие яблони и
высокие осенние травы, козу, почтительно гля-
дящую на меня через окно сарая…
На шероховатом фоне этого сарая между тем
появляется застенчиво-радостный человек…
Его зовут Анатолий, что по-гречески зна-
чит – «восточный». В нашей деревне, правда,
всех Анатолиев зовут Тольками. Но я не всегда
жил в деревне, поэтому называю его по-город-
скому – Толик. Возможно, это чистоплюйство,
не изжитое до конца.
Кстати, я как раз хотел познакомить чита-
теля с любимыми мною людьми и животными,
которые будут время от времени появляться
на страницах этой книги.
6
Толик, мой сосед, человек не совсем обычный.
Большую часть времени он спит. Возможно, по-
тому, что, по его словам, он родился на станции
«Сон». Не думаю, правда, что на этой станции
все такие. Видимо, на кого-то действует – на
кого-то нет. Я, кажется, проезжал через нее.
Правда, это было ночью… Все спали.
А Толик тем временем, подходя, обезоружива-
юще широко и доверительно улыбается:
– Привет, это самое… – так он всегда на-
чинает. – Да, Валерка тут попросил в магазин
сходить… Он за кошкой у себя там полез, и ему
оргалит на ногу свалился.
– Ну, это-то не страшно…
– Ага! Сто листов! – и Толик, ослепительно
улыбнувшись, растворяется в мелкой мороси.
По улыбке его счастливой он напоминает мне
Джона Кеннеди перед избирателями, хотя моя
жена на это, я знаю, скажет:
– У тебя все на Толика похожи. И Харрисон
Форд, и Ван Клиберн… А Жан Рено похож на
твоего Зайцева!
Дом Толика виден из моего окна, это окно
специальное, небольшое, имеет даже название –
«Толик, ты куда пошел?». А чуть выше, на дру-
гой горке, – дом Корнеича, дяди Лёши (вернее,
полдома). Маленького роста, всегда в валенках
и шапке-ушанке, он обычно начинает разговор
каким-нибудь парадоксом. Громко, почти крича.
Подсознательно ориентируясь на потенциаль-
7
ную деревенскую публику. Отличается еще и
тем, что никогда не отворяет форточку, хотя,
конечно же, курит.
Как-то, будучи у него, я приотворил форточ-
ку, на что одна старушка с улицы сказала:
– О!! Это, видать, какой-то большой ин-
теллигент пришел!! Корнеич-то сроду никог-
да, с детства, форточку не открывал!
Как-то раз он помогал мне по хозяйству, пос-
ле мы мыли руки. Я поливаю ему из ковша то-
ненькой струйкой и говорю:
– Извините, Леонид Корнеич, вода у нас –
дефицит…
Он запомнил, и всегда повторяет при случае:
– А!.. У вас же вода – деликатес!
А дальше, внизу, там, где осенью ложится са-
мый первый иней, дом дяди Вани. Родом из Во-
ронежа, образцовый хозяин. Подписчик журнала
«ЗОЖ» («Здоровый образ жизни»)! Нам всегда
есть о чем с ним поговорить через забор, потому
что я ничего так не люблю, как лечиться.
Теперь о животных… Белка – это маленькая
серая коза с черной полосой по носу и темным
выменем. Среди коз характер у нее считается
хорошим.
Данька. Белая среднеазиатская овчарка. Гово-
рят, что в ней отразилась «идея породы»! Один
смуглый и усатый точильщик ножей в городе,
когда видел ее, всякий раз откладывал нож, с си-
лой хлопал себя по бедрам и восклицал:
– Ну красавица азиатка!!! – затем поднимал
ладони вверх и долго и умиленно качал головой.
Когда мы шли обратно, повторялось то же
самое. Интересно, что Данька никогда почему-
то не пускает Толика в «парадную» калитку, но
только в заднюю, «черную». А он таких собак
раньше никогда не видел и называет ее – «оно».
Трогает меня пальцем:
– Оно не лает, а просто смотрит – и все по-
нятно.
И еще важный персонаж – небольшая корот-
кошерстная кошка Мурка, которую уважают
за ум и особое изящество на нашем краю дерев-
ни. Когда она уйдет, мне ее очень будет не хва-
тать.
Вот, тетя Шура опирается на лопату, го-
ворит:
– Копаю картошку, а ваша Мурка бежит. Я
ей говорю: «Мурка!». А она так остановилась,
смотрит… Ну до чего умная кошка!
А первое стихотворение я написал в праздник
Преображения Господня (Яблочный Спас) под
яблоней.
9
ФАРФОРОВАЯ ДОРОЖКА
1
И в яблоко – чудесный микрокосм –
Вонзаю жесткий зуб,
Иль режу его ножом железным,
В мыслях заблудившись,
Мимоходящей пчелой любуясь,
Идущей по фарфоровому тракту,
По синим кузнецовским лепесткам.
Такого же размера дядя Ваня
Внезапно вышел из-за дальней горки;
Он солнца луч, искряся волосами,
Последний солнца луч несет на лбу
Сквозь августовский сад полупрозрачный,
Сквозь папиросный лист осенней дымки,
Сквозь синие молекулы махорки,
Что выпускает дедушка Корнеич.
Привет тебе, идущий дядя Ваня!
2
Привет тебе, идущий дядя Ваня.
Зачем тебе я нужен – непонятно,
Но ты идешь и машешь мне рукой,
Кричишь:
– Привет, привет! Такое дело!
Потом:
– Ты представляешь или нет!..
10
И головой киваешь характерно,
Желая мне помочь в уже осеннем
Моем саду (запущенном, конечно).
– Привет, привет!
Ты думал обо мне…
Огни на горизонте изучая,
Сок яблочный рассеянно гоня…
– Привет, привет!
Воронежское солнце
Пускай себе плывет над чумаками,
Плывет, плывет…
А над твоей главой
Полночных стран прохладное светило,
Склонившись, золотой иглой рисует
Узор чудесный на твоих морщинках.
Ты представляешь или нет такое дело?
2002
ЗАКАТ ИТАЛЬЯНСКИЙ
Какой-то закат итальянский
В моем перламутровом крае…
И профиль слегка вольтерьянский
Скользнул за горбатым сараем…
Я доску поставлю у двери,
Я выбегу, как на пожаре.
Таких поднебесных феерий
Еще мы с тобой не видали!..
Человек со станции Сон. Толик молодой.
12
Но кот улыбнется глазами
И хвост распрямит, будто саблю.
– Мы русские люди, хозяин!
– Ну, кое-кто – звери, – поправлю.
И будет светиться строенье,
И будет светиться округа,
И будет всегда настроенье,
Когда понимают друг друга.
2002
ПОД НЕБЕСНОЙ РЕКОЙ
Твердо дорожка утоптана
Между высокой травы,
Низкая облачность – вот она,
Возле моей головы.
Здесь у пилотов налетано
Много прозрачных часов.
Тучка комариков – вот она,
Хор молодых голосов.
Косы у туч прямо девичьи,
Тянутся чуть в стороне.
Прямо теперь – знаешь, веришь ли?
Стать пейзажистом бы мне.
Правда, матросом я б тоже стал,
Чтоб под небесной рекой
13
Дать (по уставу) один сигнал –
Резкий, протяжный такой…
2008
СНЫ
Исчезнув бледным силуэтом,
Сказал сосед мой Толик:
– Будь!
Луна своим янтарным светом
Ему очерчивает путь…
За бузиной и за сараем
Никто не ищет и не ждет.
И дом почти необитаем,
Когда в нем Толик не живет.
Он, фиолетовые руки
В карманы теплые вложив,
Плывет по руслу старой муки
И обгоняет миражи.
Сквозь ветра тоненькие нити,
В съедобных лунных заливных,
Идет культурный – извините! –
Встречая путников иных.
Но это только сны и тени
В недвижной сумрачной реке.
Вот кот – реальный – на ступенях,
И два еще на чердаке.
2008
14
Люблю я где-нибудь в конце августа сесть с
книжкой на одну ничейную горку, зажатую со
всех сторон заборами, заросшую высокой тра-
вой, и смотреть сверху на деревню… Что вооб-
ще происходит. Кто куда пошел… побежал…
поехал…
С другой стороны «этот сектор контроли-
рует» Корнеич. Он сидит на своей горке, на ска-
мейке, прислонившись спиной к стене своей бани.
В вечных болотного цвета валенках и бушлате,
с палкой в руках.
Иногда рядом садится его бывшая жена, и
они, в принципе мирно, обсуждают их общий
«дюраль-алюминевый» бак или какую-то дру-
гую проблему. Если Корнеич увидит, что я иду
за водой, он радостно кричит на всю долину:
– Слава пить захотел!
ДЛИННЫЕ ОГНИ
Наташе Герасименко
Как люблю я протяжные всполохи
Над протяжной деревней моей,
Над избушкой, где лампочки золото
Освещает беспечных людей,
Над дорогою темной проезжею,
Над следами далеких копыт,
Над пространством, где памятью нежною
Я тобою (тобой!) не забыт.
15
Как люблю я огни эти длинные
Над уступами нашей земли!
А скажи мне, быть может, могли бы мы?..
Нет, конечно, мой друг, не могли.
Но люблю я, как _облак движение
В золотую озерную ширь,
Наблюдать за своим отражением
В глубине твоей вечной души.
2007
МИРНАЯ ПЕСНЯ
Жучок во фраке. Паучки.
Гляжу на них, надев очки.
Но вот жучок полез под лист,
Но вот раздался длинный свист:
Там кто-то едет на коне,
Коне лохматом – не ко мне.
Он едет, едет по холмам
И помешать не может нам.
Давайте, братцы паучки,
Глядеть на мир, надев очки.
Оправьте фраки, господа,
Уж миновалася беда.
Как солнца льется ручеек!
Как дня конец – далек, далек…
2006
16
МЫ С ТОЛИКОМ
Весь день надо мною летают
Какие-то малые птички –
Они от зимы удирают
По старой полезной привычке.
А я утонул в огороде,
Душою тянусь к ним навстречу;
В одной существуем природе:
Мы с Толиком, птицы и ветер.
В одной существуем природе,
В одном позабытом мгновеньи,
В одном небольшом огороде,
В одном предосеннем селеньи.
И кот, оторвавшись от чашки,
Увидит в короткой минуте:
Вот Толик – душа нараспашку,
Вот птицы на древнем маршруте.
2006
Владимир Иванович Зайцев. Это мой бли-
жайший друг. Друг моего детства… Если
в этом сибирском городе, в одном из его районов,
спросить у кого-нибудь, у любого… вот даже
у ребенка в коляске: «А где тут у вас худож-
ник живет?», то ребенок покажет малень-
ким, розовым пальчиком:
– А вон, на седьмом этаже, видите, четвер-
тый балкон слева? Там художник живет.
17
СУДЬБА
Владимиру Зайцеву
В осеннем синем хрустале…
В забытом сумрачном графине.
На нашей радостной земле
(Или в египетской пустыне?)
Мы растерялися с тобой,
Чтобы пройти по разным тропкам,
Своей проселочной судьбой…
Без надлежащей тренировки.
2005
ВОЛШЕБНЫЙ БЕГ
Уложен аккуратно снег
Слоистыми, густыми далями.
В них пробираюсь на ночлег
И говорю себе: видали мы
И то, и это, но зимы
Засахаренной и подсвеченной,
Не без собачьей кутерьмы,
С луной, над остановкой встреченной…
Сего не видел никогда.
А между тем мои знакомые
Лежат на печках в холода,
Когда леса зимой закованы.
18
Расширься, круглое лицо,
В ночном весельи одинокое,
Усни, прозрачное сельцо,
Усните, лампочки далекие.
Со мной луны волшебный бег,
И снег, уложенный старательно!
А впереди нас ждет ночлег
И собеседник невнимательный.
2006
ЗДЕСЬ МЫ ЖИЛИ КОГДА-ТО…
Наташе Н.
В осеннем саду,
Выцветающем,
Серо-зеленом…
Где бледная лампа плывет
Как луна в середине пейзажа,
Где серые кошки
Глядят друг на друга
Внимательно очень,
Где тускло мерцает
Простейший сосуд
Простокваши…
Там сети ветвей
Чуть колышут ворон пожилых
19
Философские тени,
А в окнах закат растворяется
Алой тоскою.
И ветер бормочет-бормочет
Старинную здешнюю сагу
Под звон пилорамы,
Под шум отлетающих птиц
Над тобою…
ДВЕ ВОРОНЫ
Две вороны пролетели,
Описавши полукруг.
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
Не буди меня, жестокий
Мой помощник, не буди,
Не буди, зеленоокий
Мой погонщик, погоди.
Я прилег на край постели,
Я не сплю, но вижу сны.
Две вороны прилетели
Из далекой стороны.
В тусклом золоте царапин
Старый дедушкин диван,
В серебристой, темной вате
Дышит неба океан.
20
Не буди меня, дружище,
Не буди меня, дружок,
Слышишь, в поле ветер свищет,
Как пастушеский рожок?..
Тяжело в такую пору
Будет путнику идти:
Невозможно разговору
С кем-то в поле завести.
Значит, должен одиноко
Видеть ранний огонек,
В темный лес ушла дорога,
Путь отчаянно далек.
Ты сними кастрюльку с печки,
Подремли под бой часов,
Нынче тучи, как овечки,
Все спешат на тайный зов.
Ветер гнет верхушки елей
Миллионом тонких рук,
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
2003
ОСЕННИЙ КОВЧЕГ
Опустись, красноногий закат,
На мою невеселую землю,
Где под крышей малейшей из хат
Я вечернюю пищу приемлю.
21
Я смотрю на свой детский портрет,
На твои покрасневшие руки,
Издают перепелки «нет-нет»
В полумраке прозрачные звуки.
Тыквы нынче заполнили дом,
И цветы все под крышу собрались.
Я смотрю, понимая с трудом…
Как же вместе мы все оказались?
2006
КРУЖЕВА
Больше всего на свете
Я люблю кружева белые,
Когда в шторах гуляет ветер,
А я ничего не делаю.
Когда я ничего-то не думаю,
И вокруг лишь туман и роса.
Небольшою сравнительно суммою
Я купил этот домик и сад.
Больше, больше всего, мой свет,
Из того, что на свете этом,
Я люблю накрахмаленный свет,
Накрахмаленные воротнички,
И поэтов.
2008
22
Самый конец февраля, дело к вечеру. Очень
медленно движутся две незнакомые кошки.
Незнакомые – так как своих, местных, я всех
знаю. По-охотничьи крадутся, потом вдруг
бросаются в стороны с выгнутыми спинами и
горящими, как фонарики, глазами. Снег просев-
ший, усохший, очень похожий на фиолетовую
пастилу… Приятно, наверное, по нему бегать!
НЕЗНАКОМЫЕ КОШКИ
Крадутся две темные кошки
Средь синих теней февраля.
В своем деревенском окошке
Виднеюсь загадочный я.
И очень загадочный Толик,
В предельно терпимом тепле,
Листает воинственный томик
В мигающем дальнем окне.
Атласная лента заката
Натянута над головой,
Корнеич проходит куда-то,
Махнет телогрейной рукой.
Коты изучают округу:
Романтика близких дорог!
И кот улыбается другу,
Заслышав капустный пирог.
23
Они посидят на веранде,
На родине у пирога.
– Пока не очнулась хозяйка,
Пойдем потихоньку?
– Ага.
Пластины подвядшего снега,
Пружинистость маленьких ног,
Динамика быстрого бега,
Романтика близких дорог!
Не скрипки заныли во мраке
За темной, шершавой стеной –
Поют кружевные собаки
Веселой, подлунной страной.
И радует круглые щеки
Капустного вкус пирога.
– Хорошая наша деревня?
– Чего говорить-то?.. Ага.
2003
ЖЕЛАНИЕ
Луна какая – о-го-го! –
Плывет путями древними,
Над аккуратным сном снегов,
Знакомыми деревнями.
Ах, я вот тоже полечу
В санях да с колокольцами,
24
Прижавшись зубом к калачу,
Мелькну я за околицей.
Над аккуратным сном снегов,
С луной – путями древними,
Мы полетим как – о-го-го! –
Знакомыми деревнями…
2006
ПЕЧАЛЬ ХОЛМОВ
Иду в осенний вечер,
И никого навстречу
В бескрайней и дрожащей влагой мгле.
Шумливых нет соседей,
Никто нигде не едет
И не идет по стынущей земле.
Лишь выгнутые холмы,
Печали чьей-то полны,
Бегут, бегут в сгущающийся мрак.
Не сочинить ли сагу
Про этих далей брагу
И дружественных маленьких собак?
2006
25
НОЧНОЙ ПУТЬ
Среди заснеженных барбосов,
Среди далеких пустырей,
Я раздвигаю тихим носом
Снежинки родины моей.
Я раздвигаю их завесы,
Я прохожу сквозь белый мрак,
Меня встречают с интересом
Глаза внимательных собак.
Меня встречает кошка Мурка
В тревожной тьме, издалека,
На дне пустого переулка
С ученой важностью зверька.
Я теплоты принес, Мурыся,
Принес усталости и сна.
Суровость мира, испарися,
Привет, полночная страна!
Привет, пустынные удолья,
Под гнетом виснущих ветвей,
И вы, жилищные условья
Застывшей хижины моей!
Здесь леденцами светят окна,
И чей-то нос торчит в окне,
И что в душе моей промокло,
На печке высохнет вполне.
26
Не зря я шел среди торосов,
В фонарном слепнущем огне,
Среди заснеженных барбосов,
Непредсказуемых вполне…
2002
ПОД ЛУНОЙ
Опять луна и бузина…
– Лунища! – Толик мне сказал
И дверь закрыл в холодном доме –
Заснеженном гнезде своем,
Печальном, скрытом от людей
Дикорастущими ветвями,
Да бликов лунной кутерьмой,
Да кошек длинными тенями.
Здесь зуб забора безсистемный
Клонится на бок много лет,
Спешит прохожий слабонервный
Под тихий шорох наших мест.
Но – мирно бегают собаки,
И Толик спит под песни Грига,
Своей прокуренной ладонью
Шершавит он военный том,
И нежно серебрится шерстка
У кошки, вышедшей из мрака,
И снежный ежик старых яблок
Морщинит щеки под луной.
И поглощает свет Корнеич,
27
Идя домой в свои пол-дома,
И меж садов молочно-белых
Свой погашает фитилек.
Между садов молочно-белых
Он будет спать под танцы Брамса,
Под голоса румынских скрипок,
В шатре из лунных светлячков…
2003
СЕРЕБРЯНАЯ ПЕСНЯ
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке,
Дальше темные дубравы,
Дальше долгие овраги.
Лают мелкие собачки – там,
За кладбищем, в низине.
Да, порой бывают драчки,
Но вообще они едины.
Нить заката над деревней
Проросла в окне соседа,
Свет печной, свечной и древний,
Плюс беспечная беседа.
И серебряные плети
Обвивают борт сарая,
28
И невидимые дети
Пробегают белым раем.
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке…
2008
ТИХОЙ ЗИМОЮ
Полный покой.
Удивительно полный покой.
Белой рукой
Выгибается белое поле.
Жалко – реки нет,
А то бы над этой рекой
Мысленно плыл я
К какой-то неведомой доле.
Полный покой.
Удивительно полный покой!
Что ж, я молчу
В этот час, между светом и тьмою,
Раз я такой,
Удивительно тихий такой,
Раз все вокруг
Запорошено тихой зимою…
2004
30
ПРОЩАЛЬНОЕ
Луна – как желтое яйцо…
И воробьи снуют, как крошки.
Я тихо вышел на крыльцо
И прислонился к тихой кошке.
Закатный час… Прощальный час!
К чему-то давняя причастность.
Еще один прощальный раз
Мы с Муркой вместе будем гаснуть.
Мы будем гаснуть в мире том,
Где гаснут сюртуки и лица,
Где дед – серьезный у колонн,
И где цветок цветет в петлице.
А с нами будет гаснуть дом,
И ветви темные над нами.
И лишь совсем уже потом
Мы устремимся за дровами.
2005
Некоторые считают меня каким-то особен-
ным любителем кошек. Это не совсем так.
Только одной кошке разрешалось сидеть на
моем столе, когда я работаю. Или лежать, по-
добрав лапки, у меня на груди у самого носа и даже
щекотать усами. Я уважал ее как личность.
31
Вообще, все стихи только про одну козу, про
одну собаку и про одну кошку, хотя было много и
тех, и других, и третьих. Но дальше мы не пой-
дем – только один кролик, только одна курица…
Кроликов и кур я люблю всех сразу.
Только одна женщина?.. Может быть… Мо-
жет быть…
ЖЕНА ПОЭТА
Надену я белое платье,
Пойду я с козой погулять,
Никто меня зря не ругайте,
Ведь мне не косить, не пахать.
Не стану по кочкам скакать я
И точно не дам зажевать
Козе мое новое платье,
Не стоит меня пробирать.
Я лучше по нежному ветру
Свой вытяну трепетный нос –
Туда где поля, километры…
О платьях и шляпках вопрос
Оставьте портному, торговкам
И шляпному мастеру – пусть!
Вы лучше на ушко, негромко
Читайте стихи наизусть…
32
О ФИЛИНАХ
Накручено, накручено…
И молодые филины
Летают между тучами –
Там, где дорог извилины.
Там, над лесной опушкою,
В пространстве шевелящемся,
Улавливают ушками
Смех мышек веселящихся.
Очами пробуравливать,
Под тучею подвесившись,
Улавливать, улавливать –
Судьба их и профессия.
Иду, иду вдоль кладбища
Дорогами потухшими.
Внутри чему-то рад еще
И жду чего-то лучшего.
Но хмурой луговиною
Гляжу – гляжу внимательно…
Над лесом пара филинов.
Летают замечательно.
2005
33
КОЗА
Коза с овальными глазами
Глядит в окно под небесами,
Сквозь золотой прямоугольник
Ей улыбнется скромный школьник.
И вспомнит дяденька водитель,
Кометой промелькнувший зритель,
Что где-то, кажется в квадрате,
Коза сидит как председатель.
И скажут темные матросы,
Решая сложные вопросы
Под небом серым, как холстина:
– Вот люди держат животину!
Коза, собака, кошка Мурка
В своей продолговатой шкурке
Живут со мной под низким небом,
От моего питаясь хлеба.
Коза с душой грустящей птицы,
Каких на свете единицы,
Глядит в окно под облаками,
Под их косматыми боками…
2004
34
ГУСИ УЛЕТАЮТ
– Твоя жена гусей видала! –
Кричит мне Толик со двора.
Он точит лезвие кинжала:
– Уже курлыкают, пора!
Моя жена гусей видала?
Как интересно все живут.
А я видал – ольха дрожала,
И как змеился темный пруд.
Потом бродил в шуршащей чаще
И о Саврасове вздыхал.
Вот он – художник настоящий…
И полицмейстер так сказал.
А ведь она гусей видала!
Сквозь золотую кисею!..
А я, как флюгер из металла,
Продрог и тоненько пою.
2004
ЛУННАЯ ШАЛЬ
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Гляжу в зазаборную даль,
И как-то светлей…
35
Все тянет и тянет в плече.
Ну, что ты пришла?
Пришел пыльный комнатный зверь,
Кусочек тепла.
Твоя деликатная тень,
Усатый мой друг,
Щекочет мне сердце, и лень
Движения рук
Мне в сумерках делать
И ног на жизни кругу,
Вон лунный возникнул кусок
В седом пирогу.
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Накину я лунную шаль,
Так будет… светлей.
2006
ДЕВУШКА В ОКНЕ
Недоспать, вскочить и записать,
В колпаке, изящную, как ирис,
Мысль, и, наслаждаясь ей, летать
В мысленном саду или в квартире.
Чуть прилечь и в тонком полусне
Вновь лететь среди цветов и вишен…
Скажет дева нежная в окне:
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
36
Пусть луна янтарная течет
Над неосновательностью хижин,
Взгляд ее маслинный оживет.
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
2008
ГИРЛЯНДА ОСЕНИ
Цветным репейником усажена веревка.
Веду на ней козу с грустящим глазом,
И спутанный колтун на бороде
Репейником цветет среди долины.
На мох узорный старого загона
Необходимую сельскохозяйственную вещь –
Аркан цветной я вешаю под вечер.
И карамель цветных осенних окон
Вдруг расцветает россыпью в низине…
Гирлянда осени на фоне трав потухших.
2006
ЛЕТО
В краю, где небо таковое,
Как водоем,
Нам надо пожелтевшим полем
Идти вдвоем.
37
И, поднимая край пушистый
Своей щеки,
Я размышлять хочу о смысле
Небес реки.
Я размышлять хочу о цвете
Стеблей травы,
О тихом, симпатичном лете,
Таком, как Вы.
2008
ГОРОЧКА
Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи.
Надо выудить мне в золоте,
В сонном золоте стихи.
Надо встать мне за калиткою,
Там, где неба полоса,
И, пока меня не кликают,
Широко открыть глаза.
Человечество разумное
В этой улице живет,
И коза в зеленых сумерках
Пижму горькую жует.
Красит кожу отражение
Догорающей реки,
На телеге без движения
Проплывают мужики.
38
А меж крыш закат иголочкой
Начертил мои стихи:
«Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи…»
2004
Я стоял на лестнице, сделанной лично мною,
и снимал вишню в нижних слоях заката. Сосед
подошел к забору, улыбается, глаза немного
в разные стороны.
– Снимаешь? Да, надо… А то налетят дроз-
ды – и привет. Проснешься, а ничего уже нет!
ДЕВОЧКЕ В ОСЕННЕМ САДУ
Дрозды
Иль сонные соседи
Съедят крыжовник
До зари.
Или придут ежи, медведи…
Смотри.
Все опадает, шевелится
Сквозь неба синь.
Малина с веточек валится,
Динь-динь.
И много дырочек на листьях
Уже.
Крыжовник между трав катится.
Драже
39
И только. Только лучше.
Такой…
Я видел – холод неминучий
Его хотел достать рукой…
2009
ЗАКАТ В ОКТЯБРЕ
Под целым закатом стою я один,
И плечи мои обнимает пиджак.
Октябрьский вечер все это родил,
И мне не вернуться под крышу никак.
И мне не уйти от небесных равнин,
И мне не заняться полезным трудом,
Под целым закатом стою я один,
А рядом стоит мой покинутый дом.
Под этой равниной, повернутой вниз,
Лицо повернув к ней навстречу, плыву!
О, жизнь моя, – мелко исписанный лист,
Лежишь на столе ты… почти наяву.
2006
ЗИМА
И как-то все затихло пред зимой,
Идущею, плывущею, шуршащей…
Иль – катящей, скорее… Милый мой,
Вот то-то жизнь начнется настоящая!
40
Снежинка – прыг – на крыши волокно,
И яблони замрут, как будто стража,
И я скажу:
– Дружочек, вот оно! Оно-оно,
Не сомневайся даже.
2008
БЕЛЫЙ СУМРАК
Белый сумрак вы видали,
Нажимая на педали,
Или просто так гуляя,
Иль в машине проезжая
Мимо наших белых далей
В тонко-снежном ноябре?
Белый сумрак вы видали
За деревней, за садами,
Меж травинок пролетали,
Когда травы в серебре?
Тишина. Никто не лает.
Только в поле крик ворон.
А морозы подступают –
Ну со всех, со всех сторон…
2009
ДОРОЖЕНЬКА
Иду, а сосны вертятся,
Расставив лапы длинные,
Никто не должен встретиться
Дорогою былинною.
Толик. Под звездным небом. 41
42
Никто не должен выглянуть,
Никто не должен выехать,
Лишь зорька пальцы вытянет
И будет мирно вспыхивать.
Дорога ты, дороженька…
Вдоль кладбища угасшего.
Я изменился – может быть! –
Лица не помню вашего.
Ни рук, ни глаз, ни талии,
Лишь помню реку русскую,
Да детские сандалии,
Да эту тропку узкую.
2005
Провожаю приятеля, совершенно не деревен-
ского, художественного приятеля. Неспортив-
ного абсолютно. Кстати, есть в этом особая
красота. Индивидуальное (очень) телосложе-
ние. Разговоры о Жизни, об Искусстве, о Жен-
щине, о Семье…
Так редки стали неспортивные люди. (Про-
вожаю, чтоб не потерялся в этой сложной
местности.) А волосы у него густые и жест-
кие, крепкий лоб, голова философа.
Идем в высоких травах. Солнце вечернее. Ав-
густ… Кони ходят… Задворки деревенские…
43
Но нет ни этюдника, ни красок, ни времени.
Я подумал: попробую написать поэтический
этюд. Интересно, передаст ли он то, что я
чувствую?..
АВГУСТ
Летящие нити, и кони седые,
Грубеющей тканью – тяжелые травы,
И пух иван-чая, и свет на ладони,
И свет над полями, и зелень отавы.
И все это слито в немую картину,
В туманной олифе осеннего солнца:
В репейнике лошадь, косматая грива,
И стебель стеклянный, и отсвет оконца.
Вздыхать или охать могу бесконечно,
Идя в длинных травах пред долгой зимою.
Все это не вечно, все это не вечно!
И все это впитано, впитано мною…
Клонитесь, клонитесь, тяжелые травы,
Летите, пушинки, трещите, заборы,
Горите под солнцем, златые оправы,
Смотрите, о жёны, с разумным укором.
2007
УЛЫБКА
Промерзнет небо, снег, вороны,
И кудри левого виска
44
Коснутся глаз, а яблонь кроны
Меня коснутся свысока.
Слегка очерченный зарею,
Сверкнёт снежинками мой кров,
Бежит лошадка колеею.
– Привет, Тимоха!
– Будь здоров.
Среди замедленных рассветов,
Среди серебряного мха,
Обитель ветхая поэта,
Где пишет он про то, про это,
На миг проявленная светом,
Вам улыбается слегка.
2004
РОЗОВАЯ ВЕСНА
Не нарисовать всех этих линий,
Всех изгибов этих, всех крючков,
Этих загогулин и извилин
Сквозь речное золото очков.
И прозрачной северной деревни
Не осмыслить в розовом свету,
И проталин рыжих, длинных, древних
На весеннем легком холоду.
45
Все же в разноцветном захолустье
Что-то я пойму наверняка.
Ближе к незнакомому мне устью
Жизни незнакомая река.
2005
СКВОРЕШНЯ
Засветись весной, далекий дол!
Засветись весною, солнцем вешним.
И хоть это связано с трудом,
Я повешу все-таки скворешню.
И хоть это связано с трудом,
Подлечу я ветви у подруги,
Яблони моей, что гладит дом
В долгие серебряные вьюги.
Засветись весною, талый снег!
Отрази в последний раз полнеба.
Чтобы понял русский человек,
Что зимой вполне он счастлив не был.
2006
У козы потрясающе длинные (и редкие) рес-
ницы. Присмотритесь при случае. Я выходил
периодически глянуть – не запуталась ли она в
веревке. Это вносило в мою жизнь ритм. Подой-
ду, сяду, положу ей руку – как бы это сказать
понежнее – на загривок, а она положит морду
(или лицо) мне на руку, и смотрит долго… не на
меня, а как бы в меня…
46
СЧАСТЛИВАЯ КОЗА
У козы лицо, как лодочка,
Что плывет между людей,
Интересная походочка
Чуть игривая у ней.
Я вздыхаю ностальгически –
Нет теперь моей козы,
И никто периодически
Уж не доит – зы-зы-зы…
И не надо ей ранёшенько
Сена свежего давать,
Называть ее дурёшенькой,
Да за шею обнимать…
Ой, коза моя ученая,
Разучёная коза!
Полоса по носу черная,
Козьей жизни полоса.
Только нет, я знаю, верю я –
Жизнь твоя была полна:
По ночам в окне над дверию
Высоко плыла луна,
Заходило в ясной ясности
Солнце в золоте ресниц,
И жила ты в безопасности
Меж кузнечиков и птиц…
2007
47
ВОЗДУХ ДОЛИН
Как хорошо… Луна зеленая…
И лает старый обормот.
И кошка древняя, точеная
По краю тонкому идет…
Хозяин ваш заснуть пытается,
Заснуть в болотной теплоте,
Собака лает-упирается,
Но силы уж не те, не те.
Уж нету в голосе металлинки,
Что романтизму придает,
И чувства, близкого к летальному,
Уже тот голос не дает.
Хозяин ваш – поры полуденной,
Консервативный господин.
Голубоватыми сосудами
Он слился с воздухом долин,
Он слился с воздухом, гуляющим
Между лопаток, между гор
И что-то сердцу объясняющим –
Что?.. Я не знаю до сих пор.
2004
СЕРЕБРЯНЫЕ СТАРУШКИ
Как тонко наползает день
На все, что пряталось во мраке.
48
Внизу еще туман и тень,
А наверху блуждают знаки.
Живем в пределах сентября
В простых серебряных избушках,
Где окна солнышком горят
В простых серебряных старушках.
О, кружевная красота
Морщинок солнечных и рюшек,
О, жизни тлен и суета
При свете маленьких старушек!
2007
СМЫСЛ
На фоне недостроенных сараев
Цветут цветы в зелено-синем мае,
Цветы цветут на фоне развалюшек
И в окнах обустроенных старушек.
Прищурю глаз – а лепесток искрится,
Имеет смысл в природе раствориться.
Как птица… как задумчивая птица!
Имеет смысл в деревне поселиться.
2006
49
ОТРАЖЕНЬЕ
Вороны все кружат над банею,
Расставив пальцы на лету,
Я наблюдаю осень раннюю
На наблюдательном посту.
Пространство предо мною дыбится,
Чтоб я проник в его пласты;
Глубоководной сонной рыбицей
Мои сложённые персты
Светиться будут в этой местности,
Когда уеду, может быть,
Над полем в тусклой бестелесности,
И плыть сквозь сумерки… и плыть.
2008
ЖЕНЩИНА И ПОЛДЕНЬ
Только в предчувствии осени
Кошка лежит на спине,
Там, где вы тапочки бросили
И пребывают оне.
Там, где вы книгу оставили,
У голубого пруда.
Штору в окне не поправили,
На пол просыпали льда.
50
Как хорошо – не стремительно,
А призадумавшись чуть,
Вам совершать ослепительный
Послеполуденный путь.
Как это важно – быть занятым
Мудрым осенним трудом:
Радостно, тихо и правильно
Ягоды мыть над прудом.
2009
ФАБЕРЖЕ
Моему дяде Борису Ефремовичу Белову
при нашем последнем расставании
Я пью протяжное прощанье
Пустых осенних берегов,
Пилы далекое жужжанье
И гомон птичьих голосов.
Летят синички между травок,
Седых, устойчивых стеблей,
На луг стекает (рано-рано!)
Закатный розовый елей.
А Фаберже, пожалуй, други,
Сюда допущен был слегка.
Все эти шарики и дуги
В его сердечные бока
51
Вошли и – жизнь определилась,
Как серебристый ручеек.
И, как таинственная милость,
На лоб спустился мотылек.
ПАСТОРАЛЬ
Дмитрию Ефременкову
1
Пойдем есть ягоды с кустов,
Исчезнем в зарослях малины,
Утонем в золоте густом,
Дадим стрекозам наши спины.
Как скалы дикие, они
И молчаливы, и могучи,
В траве кошачьих глаз огни,
Над нами низко ходят тучи.
И прорастает в солнце бровь,
И светом полнятся глазницы,
Лоб оцарапан и суров,
В затылке стриженые спицы
Растут, а из ушей – трава,
Что расплавляется в закате,
В саду кочует голова,
В проеденной козлами шляпе.
52
Пускай не строится мой дом,
Пускай не ладится жилище,
С моим приятелем-котом
Ищи в саду меня, дружище!
Пусть руки теплые мои,
Как два спокойных крокодила,
Ныряют в золоте травы,
Как в волнах призрачного Нила.
2
А что, а что, а что ты скажешь,
Мой друг, серьезный и седой,
Когда на луг июньский ляжешь,
Закрывши небо бородой?
Вон облака от края поля,
Среди порывистых стрекоз,
Летят в своей свободной доле,
Летят, как стадо белых коз.
А мы с тобой – большие реки
И, знаешь, мы здесь не при чем,
Пусть бороздят нас человеки,
А мы течем себе, течем…
53
Именно там я написал свой первый этюд мас-
лом. Солнце садится за лесом, за рекой… Дед
меня, конечно, двумя мазками поправил. (И те-
перь это в искусствоведческой науке считается
его этюдом.) Мне было четыре года, и эта, самая
красивая на свете (уральская) деревня, называ-
лась Чащихино. Сколько мы с дедушкой и бабуш-
кой там жили? Возможно, всего только месяц…
Никогда еще окружающий мир так не поражал
меня. Кроме того, я нашел там невесту.
ЕЁ ДЕРЕВНЯ
1
Я посмотрю… я посмотрю
Узоров русских полотенцы,
Увижу алую зарю
И под холстом небесным сенцы.
Там белый поворот реки
И взгляд невесты пятилетней,
Растут бобы и лопухи
В ее миру тысячелетнем.
Зачем мы не остались там,
Где кот яйцо ест ненароком,
Где по серебряным перстам
Закат течет небесным соком?
54
Где дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки…
Ответь мне, дедушка, ответь!
Глядя моей невесте в глазки.
2
Снова мысли пятятся назад,
Снова пахнет небом и рекой,
Мы опять бродили наугад
С маленькой девчонкою такой.
Ты меня не помнишь, милый друг,
Уж тебе не пять, а сорок пять!
Как делили сельский мы досуг,
Как любили вместе мы гулять…
Наблюдали крупные плоды
И закат съедобный над рекой,
Я черпал серебряной воды
Маленькой, прозрачною рукой.
Где же ты, вселенная моя,
Та, что я в душе всегда храню?
Едем мы – под нами колея
Убегает в сторону твою.
3
Улыбнувшись, люди исчезают,
Где-то в прошлом тают без остатка.
Возчик это знает, твердо знает,
Знает это бурая лошадка.
55
От простой и радостной девчушки,
От реки ее, ручьев и леса,
От уральской этой деревушки
Мы собрались, видишь ты, – уехать!
А детей одних не отпускают
Жить, где им понравится в природе.
Травы это знают, звезды знают,
Знают все на этом пароходе.
2003
ДУША
Красновато пепельное небо,
Одинока яблоня в долине,
Я делю пространство четким следом
На две аккуратных половины.
И обрубок яблони печален,
Занесенный снегом по макушку,
Как фигура с узкими плечами,
Как душа сгоревшей деревушки.
Очень тяжело, иль невозможно,
Мне к нему спокойно приближаться,
В поле странновато и тревожно,
Нет – к нему рукою не прижаться!
Думал я так, тихо подступая,
Удаляясь после по дороге,
Вновь пространство четко разделяя,
К дому поворачивая ноги.
2007
56
ПОЛЕ МОЕ
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было в прошлом веке
При Шишкине,
Поле мое, поле настоящее,
Какую тайну ты хранишь, притихшее?
Какую тайну ты хранишь, пожухшее,
Какую тайну, «яко крин процветшую»?
Всегда к Предтече травами набухшее,
К Петру и Павлу кое-где отцветшее.
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было – как давно! – при дедушке,
Поле мое, поле настоящее…
А темный лес – твой вечный соседушка.
Мне твой кузнечик пропоет отбой,
И будет он зелено-голубой!
И если ты уснешь – усну с тобой,
А если ты умрешь – умру с тобой.
2008
САД И ОКНО
Плыви, если хочешь ты плыть, о малиновый ветр,
Закатные перья на брюшке своем теребя,
А я отойду в глубину, может, на сантиметр,
Чтоб мне рассмотреть, между прочим, ее и тебя.
57
58
И я посмотрю на нее, может быть, свысока,
Как я не смотрел на нее, между прочим, давно:
Вот профиль и яблоня – яблоко вот и рука,
Иначе зачем мне, скажите, и сад, и окно?
2007
ЖЕНЩИНА ЭТА
Опять одиночество, ветер и трезвый расчет.
Опять все продумал за всех, и ошибся опять.
А жизнь без меня как текла, так себе и течет,
Но женщина эта в ней сможет, я думаю,
Что-то понять.
Но женщина эта, она ожидала меня –
Явлюсь или нет я на сцене в театре теней,
Но женщина эта, меня в том и этом виня,
Прожить уж не сможет без лиры забавной моей?
2007
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
Деревьев кроны темные и бурые шары
Забытых яблок где-то там,
В кромешном черном кружеве, –
За снеговыми шторами шевелятся они.
За редкими заборами сидят шакалы местные,
Гуляют тени дымные среди пустых садов,
А парники забытые дверями вдруг захлопают,
Коснется слуха пение ой, удалых орлов!
59
СЕВЕР
Люблю я холодную пикшу,
Холодную славлю треску,
И благословляю ловитву
На хладном твоем берегу,
О Север, изласканый светом,
О, край протяженных тонов!
Хотя не имею, при этом,
Резиновых даже штанов.
Порой – неотесанный плотник
На радостном жизни бегу,
Ведь я – не рыбак, не охотник
На дальнем твоем берегу.
Я мыслью прошел все пределы,
Все дебри твои до конца.
О, красный мой батюшка-Север,
Ты будь мне в родного отца!
2007
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
А я на нашей горочке стою и вижу сны,
И начинает нежно так, ну как Шаляпин «Ноченьку»,
Береза тети Машина песнь ледяных пустынь…
2002
60
МОЛЧИ
Царап – царап-царап, штришочки света
Ползут по силуэту одному,
По силуэту, так сказать, поэта,
Известного соседу моему.
Известного в известной нам деревне
Держателям седых молочных коз,
Известного полоскам неба древним
Меж темных тети Машиных берез.
Известного еще седому деду,
Которого уж нет давным-давно,
А главное – известного соседу,
Что предпочтет всегда стихам вино,
Что предпочтет строительство сараев
И самокрутку мокрую в ночи,
Ну а поэтов он своих не знает.
Поэт, молчи!
2006
ВЕТЕР
Шебуршал пустой почтовый ящик,
Да под ветром развевались косы,
Проходили с девушкой молчащей
За забором темные матросы.
И горами ветреные ветви
Надо мной вздымались, беспокоясь,
61
И потоки средней силы ветра
Пролегли воздушною рекою.
Красноватым взглядом волкодава
Засветилась серая калитка,
А цыган Тимошка величаво
Проплывал в телеге с ребятишкой,
Проплывал цыган, гремя по склонам,
Улыбаясь встречным человекам,
Может, где и выпил он немного,
Закусив обвислым чебуреком.
Ой вы, реки северного неба! –
Белый пар плывет над головою,
Можно ехать много километров
Под такою светлою рекою.
Комары еще не беспокоят,
Только мухи лезут к нам дружиться,
Но сбивает ветер их под корень,
В бороде музыкою жужжится.
Расплетались кудри черным дымом,
Тень от козырька легла на веки,
Вспоминал цыган свою судьбину –
Ох вы, человеки, человеки…
Шебуршал пустой почтовый ящик.
Что-то нам давно никто не пишет?
Ветер говорит о настоящем,
И о прошлом тоже ветер дышит…
62
Услышал по радио фразу – «а как Шопен
относился к “москалям”, известно…» А мне
было как раз неизвестно – как именно Шо-
пен относился к «москалям». Догадывался,
конечно… Это было время доинтернетное,
домобильное. Стационарный телефон был на
другом конце деревни, у автоколонны, но он не
всегда работал.
Да и не пойдешь же туда сейчас сквозь та-
кой ветер звонить – извините, а как Шопен
относился к «москалям»?.. А вокруг мелкие
собачки автоколонны с ума сходят, черные
деревья шумят…
ШОПЕН
Любил ли Шопен «москалей» – я не знаю.
Но пусть они тают – хрустальные звуки.
А птицы пускай от зимы улетают,
Раскинув пернатые длинные руки!
Любил ли Шопен «москалей» – неизвестно,
И в этой деревне никто нам не скажет.
Такая уж эта неясная местность –
Туманы и птицы, и холод овражий.
Здесь скажут, наверно, – печальные звуки!
И дальше пойдут, гоня стадо овечье,
В карманах держа узловатые руки,
И щуря от ветра глаза бесконечно…
2002
63
ВИНО И МОЛОКО
Сплошной щербатый, белый камень
И голубая тишина.
Большими, белыми руками
Налью пустынного вина.
Вина пустынных перелесков,
Вина холодных островов,
Движеньем медленным, нерезким
Среди внимательных котов.
Я подниму на свет напиток,
Там дальний путь и пустыри.
Там ранних сил моих избыток,
Там юность – что ни говори…
Но выпью только полстакана,
Подумав, съем простой обед
И, двинув уплотненным станом,
Усы взъерошу, словно дед.
О скрип петель, о пенье кошек…
О фисгармония веков!
Она звучит, и ты несешь мне
Парное козье молоко.
Вокруг щербатый белый камень
И неба светлая река,
Своими белыми руками
Налей, хозяйка, молока.
2004
64
ВСЕ НЕЯСНО МНЕ…
Шрам на пальце, а рядом вот – рана,
Вот – ожог, а вот свет от заката.
Нынче рано, а может не рано,
Синий сумрак сгустился над хатой.
Сам не знаю я – рано, не рано.
Не проник в эти звездные планы,
Не постиг потаенные сроки,
Вон звезда поплыла на востоке,
И не знаю я – рано, не рано.
Все неясно мне, все неизвестно:
И волнистая эта равнинность,
И пустынная сельская местность,
И собак непородных костистость,
И тарелка, готовая треснуть,
Если ставить не плавно, а резко.
2009
ВЕНЕРА
Глубокая скважина вздрогнет,
И будет розетка трещать,
И лампочка будет неровно
Меня в темноте освещать,
И Толик появится в двери
И скажет:
65
– Во звезды горят!
А это Венера.
– Уверен?
– Да все мужики говорят…
Погоду на завтра не знаешь?
Ну ладно, пойду досыпать.
Вот где-то скрипит, понимаешь,
А где – не могу я понять…
Глубокая скважина ухнет,
Вздохнет и надолго замрет.
И тут же все звезды потухнут,
И Толик мгновенно уснет.
2008
ОБРЕЗКА ЯБЛОНЬ
Для яблонь, для себя и для козы
Я предприму осеннюю обрезку.
Закатно-травно-ягодный призыв
Так ясен за квадратной занавеской.
Так ясен он, и розовый закат
Стоит передо мной стеной прозрачной…
Я становлюсь на красный самокат
И вкатываюсь в это – однозначно.
2011
66
ПЕСЕНКА
Седые камни, и песок,
И нежный солнечный поток
Сквозь глаз июньского кота
До глубины его хвоста.
А это, что ни говори,
Немного греет изнутри,
Хотя прохладный ветерок
Все ходит с юга на восток.
– Он крутит, – Толик говорит
И круто в сторону глядит –
Туда, где пламенеет мак,
Где собрались коты для драк.
Но каждый мало-мальский кот
Сначала песенку споет;
Ее запишет на века
Моя шершавая рука.
2005
КОНДРАТ БЕЛОВ.
ПАТРИАРХ СИБИРСКОГО ПЕЙЗАЖА
Старинные, небольшие городки, их архитек-
туру (и даже церкви) дед мой, известный всей
Сибири художник Кондрат Петрович Белов,
когда ему было уже за 80, писал по памяти. Дома
он подолгу сидел у противоположной стенки, на-
67
против своей картины, и смотрел в нее, напевая
или разговаривая вполголоса то с одним, то с
другим воображаемым собеседником из прошлого,
теребил огромные усы…
Потом вдруг вставал кряхтя, стремитель-
но подходил к холсту, наклонялся мощным сво-
им торсом (левая рука за спину) и, оскаля зубы,
делал резкий удар кистью, пальцами (как позд-
ний Тициан) или один-два-три энергичных удара
длинным мастихином.
– Вот так! (кусок краски улетел на диван).
И вот так!.. (второй кусок краски улетел за
комод). И вот эдак!.. – он делает шаг назад и
замирает… Потом очень тихо спрашивает у ко-
го-то: – Ну-с… Что вы на это скажете, милос-
тивые государи?.. А?.. Вот вам и Калька Белов.
Вот вам и Кондратик!.. Вот вам и Кондраша!..
А кто так в России небо напишет?.. А?.. То-то
и оно… – он наклоняет голову и смотрит на пей-
заж не отрываясь, ерошит усы… потом зовет
меня: – Славочка, мальчик! Пойдем чай пить!
ОПИСАНИЕ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
Мне годик, я в галстуке тесном,
Лицом пред стеною зари,
Что дышит любовью небесной
У носа и в дальней дали.
68
Движение тонких волокон,
Улыбку длиннющих лучей
Я вижу из низеньких окон
Посредством чудесных очей.
Мы жили, по сути, в деревне,
Проулок спускался к реке,
И дед мой огромною тенью
Пейзаж свой писал вдалеке.
О радость простейшего быта,
Кто может увидеть твой свет?
Ты только младенцу открыта,
И деду – за выслугу лет.
2008
СЕВЕРНЫЙ ЛУЧ
Прогревает уставшее тело
Неожиданный северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
Там, где солнце прощальное греет
Появилось златое окно.
Воротись! Воротись поскорее,
Есть у нас с тобой дело одно.
69
Ведь души неустроенной образ,
Этот двор, нам пора убирать,
Чтоб сосед, деликатно наморщась,
Ничего не сумел нам сказать.
Чтоб никто не вздыхал здесь бессильно,
И никто не ерошил волос,
Чтоб гостей простоквашей обильной
Напоить нам с тобой довелось.
Прогревает уставшее тело
Фиолетовый северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
УКРАИНА
Другу детства
Игорю Шипицину
Я устал, но надо мне добить –
Эти брёвна дотаскать и доски.
А потом я долго буду пить
Солнцем позолоченной зубровки
Рюмку или две. И буду рад,
Вспоминая вечер твой, Украйна.
Как там лоси плыли на закат…
Лось с лосихой – две огромных тайны.
А поутру плыли мужики
Узкой дамбой по ночным ухабам,
70
И принципиально старики
Не внимали простодушным бабам.
Говор, говор!.. мягкий и живой,
И удобство телоположенья.
Все вы мне свои, и я вам свой
В жизни концентрическом круженьи!
ВОСПОМИНАНИЕ
Я плыл на невеликом корабле,
Никто меня за руку не держал,
А я уже не помнил о земле
И ничего вдали не воображал.
Я обонять старался пену волн
И иногда свой взор стремил вперед,
Чтобы объять умом железный челн,
Понять – что ощущает мореход.
Держался за какую-то трубу,
Душою несозревший человек,
И волн следил упорную борьбу,
И маленьких барашков дальний бег.
Никто меня за руку не держал…
И как вообще я оказался там?
А дождь на темных стеклышках дрожал,
И покрывался каплями металл.
71
«Поют кружевные собаки»
72
Шел в полумраке малый теплоход,
Я улыбался волнам на бегу,
А жизнь ждала, как светлый горизонт,
На отдаленном темном берегу.
Морское состояние ума
Я приобрел в кипящей пеной мгле,
И долго сохранял его в домах
На твердой, неизученной земле.
2005
ЯНТАРНЫЕ СТАДА. ПОЛОСА ЗАКАТА
Пролился в золотую щель
Закат над отдаленной крышей,
Сквозь тусклый солнечный фужер
Как будто звон далекий слышу.
Как будто льдинок золотых
С небес царапанье и пенье,
Иль у подножья гор седых
Златых овец передвиженье.
Седые гонят пастухи
Овец светящихся отары,
Их уши, словно петухи,
Горят янтарно-медным жаром.
73
Откуда знаю это я,
Во сне ли видел в зимний вечер
Твои янтарные края,
Страна, плывущая навстречу?..
МИР МОЙ
Луна и дым… Все маленькое, дремлет…
Ты невелик, о мир моей деревни!
Ты невелик на волнах океанов
Снегов слоистых и густых бурьянов.
А там – леса густою чёрной лентой,
За ними, видишь, – дремлют континенты.
Сосед мой задремал при тусклом свете,
На нем коты, как маленькие дети…
Спи, брат мой, спи под ропот котофейный,
А коль не хочешь спать – напиток пей кофейный.
ЖИЗНЬ ИДЕТ
Серый день, размытая береза.
Ходит конь гнедой в долине снежной.
За горой я слышу женский голос.
– Жизнь идет, – скажу козе на ухо. –
– Жизнь идет, ешь сено, улыбайся.
Ну а я пойду стоять под небом –
Наблюдать, как ходит конь в низине.
У людей ведь есть свои заботы.
74
ЗРЕЛОСТЬ
Писать стихи и заниматься садом
Любой поживший, думаю, захочет.
Потупится он, скромно улыбнется,
И, быстро обернувшись, тихо скажет:
– Хочу, хочу! Хочу, конечно, что вы!
Хочу ужасно и давно, поверьте,
И не нужны мне ценные подарки,
И жалованья крупного не надо,
Лишь уваженья я хочу, поймите!
Лишь уваженья и еще покоя!..
И доступа еще к литературе
О желчегонных качествах растений.
НЕРАЗУМНЫЕ ЖЕНЫ ПОЭТОВ
Неразумные жены поэтов
Рубероид оставляют на крыше,
Придавивши слегка кирпичами,
Удалившись за тонкие шторы.
Но в ночи он встает кашалотом,
Кашалотом невиданной бури,
Над испуганной мокрой деревней
Черной лентой встает рубероид.
И, заслышав глухие удары,
Говорят: кто-то катит там бочку
Мимо нас в час и темный, и страшный,
Неразумные жены поэтов.
75
НОЧНЫЕ ДОРОГИ
Лохматые склоны ночные,
И тени далеких дорог…
И кошки, как звери ручные,
На мой выплывают порог.
И я возникаю из мрака,
Плечом упираюсь в косяк,
Усатые все мы, однако,
И каждый, я знаю, мастак
Глядеть на далекое поле,
На сосны, покрытые мглой.
Какая чудесная доля…
И способ познанья какой…
О способ познанья чудесный!
И, вместе, – чудесно простой.
О мир, нам с тобой неизвестный…
О тени дороги ночной!..
2008
Дед был главным человеком моего детства.
Художник и сказочник, он рассказывал сказки
оригинальные и таинственные, в которых мес-
том действия всегда был дремучий и бескрайний
русский лес… К сожалению, ничего не записано…
У меня есть мечта – написать когда-нибудь
сборник сказок, чтобы там отразилось его ды-
хание, его ощущение. Как бы отзвук далекий…
И посвятить этот сборник ему.
76
СИБИРСКАЯ СКАЗКА
Подлунным бегом горностая
Среди зимы,
Путем тревожным, длинным, тайным
Сибирской тьмы
Я пробирался мыслью сонной,
Ложась на бок,
В груди у деда потаённый
Стучал клубок.
И тихий свет от речек тихих,
И тайны слов,
Рождались в серебре великих
Его усов.
Тогда мне Родина открылась
Всего ясней,
И сердце сладко согласилось
Пожить на ней…
2008
ПОЭЗИЯ
Меня настигло стихотворство
В глухом, томительном краю,
И я, оставив непокорство,
Чуть помолчу и вновь пою.
Пою опять, идя по горке
Над белоснежною страной,
77
Где воробьи таскают корки,
Где не беседует со мной
Никто, никто… лишь воздух серый,
Моей касаясь головы,
Да чуть повыше – стратосфера,
Пониже – белые холмы.
Меня настигло стихотворство
Своею детскою рукой,
Так тихо-тихо, просто-просто…
И сердце мне сказало:
– Ой!
МУЖ
Муж пришел – все дома появилось:
Тихий свет, вода и авокадо.
Просто дверь открылась и закрылась,
Просто вдруг затеплилась лампада.
Просто пес залаял, улыбаясь…
И ему ответили в округе!
Рыбки засмеялись, бултыхаясь
Возле норки маленькой подруги.
2009
78
ОДНА ФЕВРАЛЬСКАЯ МЕТЕЛЬ
Не только вниз, но – вверх и в стороны
Сегодня снег летает мушками.
Богаче снеговыми склонами
Беднее добрыми старушками
Я стал внезапно в жизни временной,
В сей жизни, временно таинственной.
Что светлой тайною беременна,
Чудесной тайною единственной.
В ней тяжело без тихих путников –
Старушек старых и внимательных,
Без одеялок их лоскутельных
И без историй обязательных.
Пурга, рассказывай, рассказывай!
Волнуй, волнуй давно испытанным!
Лесную сказку детям сказывай,
Уснувшим детям… невоспитанным.
2008
ПРИГОРОДНЫЙ АВТОБУС
Шофёр кондукторше показывает нечто
Своим перстом прокуренным и синим,
Чуть слепит жёлтый свет машины встречной,
Привычно душит запашок бензинный.
Ну а вокруг поля в протяжной стыни,
Где, может быть, она увидит нечто,
79
Что он перстом показывает синим,
Водя рукою в сини бесконечной…
2008
ПРИБЛИЖЕНИЕ
Сквозь пространство осеннее
Приближается яблоко к носу.
И пчела приближается к носу,
И жена приближается к носу,
И зима приближается к носу…
Но об этом подумаю после.
2002
ПОСЛЕ ТЯЖЕЛОГО РАЗГОВОРА
Береза средних лет на фоне неба,
Да льдина, чтоб стоять, да пять минут,
Да небольшая, скромная ворона…
Вот что мне нужно, чтобы отдохнуть.
2004
ОСЕННИЙ СВЕТ
Боже мой, мой Боже… что за золото
В этой чаше бледно-голубой!
Как целенаправленно проколот
Небосвод туманный надо мной.
Луч струится в чашу и, расплавленный,
В ней ложится с ножками на дно.
80
Лист бумаги, на столе оставленный, –
Он сияет с чашей заодно.
Ты – мгновенен, луч, приятель мой!
Как и я. И живы мы – сейчас.
Под твое чудесное сияние
Подставляю свой чудесный глаз.
Пусть морщины родовые, давние
Изменят трагический настрой,
Тёплый, тёплый… тёплый… свет губами пью!
Чтоб быть светлым, по возможности, зимой.
2006
Если нам привозят дрова или какие-нибудь
мешки, доски, опилки и тому подобное, она всег-
да выходит, все осматривает и садится сверху,
с гордостью поглядывая вокруг. Речь идет о
Мурке, конечно.
Мне представляется, что она хочет ска-
зать: видите, мой хозяин тоже что-то стро-
ит, у нас тоже хозяйство. Просто ему обычно
некогда, он ведь поэт!..
Если я углубляюсь в сад или ухожу на со-
седние холмы – ем малину, кошу для козы или
просто сижу и смотрю сверху – кто к кому
приехал, кому что привезли, кто топит баню,
как колышется трава, куда пошел Толик… –
она всегда найдет меня, появится из зарослей и
молча сядет рядом… Маленькая такая. Корот-
кошерстная.
81
УШКО
Ушко у кошки расплавлено светом,
Контур лишь виден – тонкий такой.
Кошке приятно жить рядом с поэтом,
Нравится ей быть расплавленной светом
Вместе с хозяйской рукой.
Нравится летом
Остатки омлета
Есть очень быстро в песке и золе.
Нравится днем, как вода фиолетовым,
Чувствовать где-то,
Что кошка прогрета
Чьей-то любовью на доброй земле…
2005
ПЕРЕЛЁТНЫЙ ПУТЬ
Кошка вышла в открытое солнышко,
Прямо в золото шкуркой вплыла…
Кто там чистит лазурное перышко?
Кто расправил два легких крыла?
Кто в саду – ой-ой-ой! – осторожен будь,
Это вышла ведь Мурка сама.
Ждет вас всех перелетный далекий путь,
Он описан в ученых томах.
И меня не забудьте в роскошных снах,
В развесёлых и чуждых садах.
82
Дескать, есть там, на севере, – ой, чудак…
Ну а кошка его, слушай… – страх!!
2005
ДЕРЕВЦЕ
Я сегодня с деревцем прощался,
И оно как будто понимало.
Шляпу я снимал и улыбался,
А оно тихонько трепетало.
Ох ты, безответная судьбина!
Все, о чем молчишь ты,– мне знакомо,
Жди пока какой-нибудь дубина
Подойдет и скажет два-три слова.
Может, я – последний человечек,
Что к тебе по-русски обращался,
Что с тобою в несколько словечек
Кротко и разумно попрощался…
2006
ЛОЖНОЕ ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ
ПРОТИВ БОРЩЕЙ
Лампадка сквозь завесы пижмы.
А дальше дождь… Конец июля.
Ты, плечи изогнув капризно,
Несешь заветную кастрюлю.
83
Когда я был чуть-чуть моложе,
Боялся слова «борщ» немного,
И мне казалось, что негоже,
Чтоб обонял его с порога
Внезапный гость моей прихожей,
Искатель тонких откровений,
Что щей разваристых не может
Есть ни талант, ни даже гений.
О легковерная натура!
Неосновательность суждений…
Мол, щей горшок, мол, баба дура,
И что голодным должен гений
Бродить. А впрочем, я увлекся.
Ведь нынче дождь… Конец июля.
Воспоминаний рой улегся,
Мне показав на память дулю.
А сад в росе, как в бриллиантах,
Горит… Пион под носом ранний.
Шуршат неясно фолианты
Родных, таинственных преданий.
Мы уплываем в длинной лодке
В тот край, где Вольга и Добрыня,
Да не забудь ты рюмку водки.
Да-да, иду. Ведь борщ (!) простынет.
2008
85
НАСТРОЕНИЕ
Только утренний свет,
Но не женщина.
Только ветви и снег,
Но не женщина.
Лишь вода и блесна,
Радость детского сна,
Только дедушкин ус,
Но не женщина.
Только радость бумаги
И карандаша,
И пространство, куда
Уплывает душа,
Запах пыли и книг,
Но не женщина.
Но не женщина…
2007
Пробегая, увидел Мурку, сидящую на мохо-
вой горочке под тягучим сентябрьским солнцем.
Задержался на секунду… Вдруг стало ясно, что
это именно ее место в жизни. Не может она
быть не здесь и не сейчас. И есть ли на свете
что-то более гармоничное?
Через секунду я уже бежал дальше под уклон
с длинной, синей, выцветшей доской в руках…
Осень. Строительство…
86
КОШКА МАЛЕНЬКАЯ
Невозможно кошке в сентябре
Не сидеть под солнцем во дворе,
Не поднять усатой головы,
Не взглянуть поверх густой травы.
В синеве гуляют острова,
И понять не может голова:
Сколько птичек в путаной листве,
Сколько мыслей в глупой голове.
А в саду есть тайные ходы –
Ниши для хозяйской бороды,
И для кошки маленькой одной,
Чтоб гулять вечернею порой.
Чтоб, играя кружкой молока,
Подпирая крепкие бока,
Проходить малинною тропой,
Пропадая в травах с головой…
2005
ЗИМНИЕ ЩИ ИЗ КВАШЕНОЙ КАПУСТЫ
Щи без сметаны – это день прозрачный,
День бабьелетний с ласковой тоской,
Где солнца луч, туманный, огнезрачный,
Прощается с любимейшим тобой…
87
Щи со сметаной – это мгла сплошная,
Пурга и в серебре далёкий путь,
И кто-то, в белом платье выбегая,
Кричит тебе:
– Сметаны не забудь!..
Как любит русский этот воздух вольный
В молочно-фосфорическом огне…
И труден – ох! – вопрос твой протокольный –
Какое состоянье выбрать мне?
2008
НА ПРУДУ
Пауки паутину плетут,
Значит, нынче дождей не дождёшься,
Ты выходишь на маленький пруд
И над стареньким мужем смеёшься.
Улетает фарфоровый смех
Прямо в ухо фаянсовой кошке
И, далёкий от этих утех,
Муж сидит в отдалённом окошке.
Что-то пишет в немые листы,
Кудрецы летним золотом вьются,
И не слышишь, далёкая ты,
Как здесь буковки тихо смеются…
2007
88
ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК
Вороны с крыши упадают,
Летят на шелковый восток,
А глазки золотом блистают,
А щёчки нежит ветерок.
«Пернатый волк» – мне кто-то скажет,
Не стану спорить с ним вовек.
Паук мне паутину свяжет,
Как шапку добрый человек…
2009
СКРИПКА АНТОНИНА
Есть Антонин и Антонина.
Есть Дворжак, есть и тетя Тоня.
И, как замедленная мина,
Стучится сердце под ладонью.
Какой-то давнею угрозой
Бормочет лес в осенний вечер,
И грусть от остеохондроза
Мне Дворжак грустной скрипкой лечит.
А тетя Тоня извлекала
Из льдинок песню помидора,
И торопилась – устилала
Души волнистые просторы
89
Какой-то скатертью протяжной,
И улыбалась виновато,
Сибирской трапезою бражной
Встречая нас с Володькой – братом.
Ах, тетя Тоня… Антонина…
Письмо полно далекой болью.
Иду вечернею долиной,
Иду к луне над темным полем.
Белесым, лунным господином
Иду к луне над темным полем.
И слышу – скрипка Антонина
Поет несбывшейся любовью!..
2007
ПРЕДСНЕЖНОСТЬ ПОЛЯ
Широкий лоб и воздух синий,
Молекул синих колыханье,
Меж сосен матушки-России
Я слышу Толика дыханье.
Вот закурил и осветился
Среди лесов своих морозных,
Вопрос возник и закатился
В его глазах, таких серьезных.
90
Ну а вокруг такая влажность,
Что хоть плыви протяжной тенью.
Домов вдали одноэтажность,
Предснежность поля и селенья…
2006
ДАЛЕКОЙ СТОРОНОЙ
Да, да. Вот так стоять, глядеть в просветы
Между домами, погружаясь в сон
По-деревенски пахнущей планеты,
В жилищах представляя свет икон.
Волокна потускневшего заката
Искриться будут мирно надо мной.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
Далекою, забытой стороной.
Вокруг ходили будущего тени,
На нос ложились скромные лучи,
Я так стоял на розовых ступенях,
Как будто с краю сказочной ночи.
Как будто жизнь прошла среди закатов,
Как череда медлительных огней.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
В одном селеньи Родины моей…
2003
91
СНЕЖНЫЕ УШИ
На эти слова не напишешь романса,
Они разъедаются жестью багровой:
Бушлат, телогрейка и горка с коровой.
На эти слова не напишешь романса.
На эти слова не напишешь романса:
Забор и сарайка, собаки-страдальцы,
Мужик и пространство, и тёмные пальцы.
На эти слова не напишешь романса.
Бурлацкие звуки, их долгие стаи
Свободно текут на простуженный ветер.
Жена не услышит, никто не заметит,
Как ладно поет мужичок за сараем.
Как он замолкает – все глуше и глуше,
Как смотрит на птичек на волюшке-воле.
И вот тишина и морозное поле
Возьмут эту песнь в свои снежные уши…
2007
БАБЬЕ ЛЕТО
Бабье лето любит выпить
Да морозцем закусить,
Кума с деверем насытить
Да у свата погостить.
92
Ой вы, белые платочки,
Ой, цветастые платки!
Ой, берез златые точки,
Золотые пятачки!
Свет прощальный с неба сыплет,
Над избой – пушистый ком.
Бабье лето любит выпить
С подходящим мужиком.
Закуси ж, смотри, морозом!
Чтоб хрустело поутру!
Чтобы щёк тугие розы
Пьяно рдели на ветру!
Чтоб запутался ты в травах,
Заводной, прощальный кум.
Ой, осенняя отрава!..
Ой, не суй своёго «краба»,
Дай понять березы шум.
Дай – понять – березы – шум.
2005
ЗОЛОТО ДНЕЙ
Стихи писал, чистил кастрюли,
Следил за постройкой домов.
Все это я делал в июле,
Восстав от таинственных снов.
Я все основательно делал,
Во двор выходил голубой,
93
В пространстве таинственном тела
Плескал светлой речки прибой.
Все безукоризненно делал,
А в сад заплывали слова,
В пространстве таинственном тела
Светились вдали острова.
Темнела далёко-далёко
Полоска какой-то земли,
И солнце плыло невысоко,
И шли по реке корабли.
Гудели вдали пароходы
Каких-то утраченных лет.
На них бы – в такую погоду –
Я взял бы, пожалуй, билет.
2009
АВГУСТ. РАЗМЫШЛЕНИЯ ВОЗЛЕ
НЕПОКРЫТОЙ КОПНЫ СЕНА
Вроде не предвидится
Крупного дождя,
Вроде не обиделся
Август на меня.
94
Я под яблоней сидел
В лиственной стране,
Между яблоков глядел
В лиственном огне.
Я, как будто в детском сне,
Лето пересек,
И по длинной стороне,
И наискосок.
Так что не предвидится,
В общем-то, дождя.
Так что не обиделся
Август на меня.
Нет, не хочется пока
Этих перемен.
Пусть он длится, – ладно, а? –
Золотистый плен…
2012
СИНИЕ ЛЬВЫ
Под впечатлением
от народной живописи Севера
Под небом холстинково-серым,
Из ниточек серых сплетенным,
Плывут из деревни Уфтюги
Изящные синие львы.
95
Я там, к сожалению, не был,
В том дне, из тумана скроённом,
Где вдоль по широкому небу
Идут грубоватые швы.
Под солнцем-календулой красной,
Под частыми звезд светлячками,
Румяный и в шляпе пух_овой,
Я не был там, не был, увы!
И я не вздыхал там внезапно
И не разводил там руками,
Где всё проплывают сквозь сумрак
Изящные синие львы.
2002–2013
ПАРОХОД
Все умерли. Это ужасно.
(Животные ранних годов.)
Хвостом не маши мне напрасно,
Я мыслю про пыль городов.
Я мыслю про дальние дали,
Подальше немного, чем ты
Себе можешь только представить,
От сильной твоей простоты.
Гляжу я в далекие жизни
До странности близких людей
96
Тебе неизвестной Отчизны –
Отчизны любимой моей.
Она уплывает, как льдина,
Как некий большой пароход.
Без шляпы, плаща и корзины
На нем я отправлюсь в поход.
Я стану с народом у пены,
У пены, на самом краю.
И сердце поймет постепенно…
С Шаляпиным рядом стою.
2010
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Пахнет медом Калуга,
Пахнет русскою былью.
Золотая округа
Нежной, солнечной пылью
Пропиталась навеки,
Как моею судьбою.
Здесь когда-то над речкой
Мы прощались с тобою.
Рисовали с натуры
Мои старшие братья,
Их большие фигуры
Заключал я в объятья.
97
А они поднимали
Гениальные лица,
Все они понимали
Обо мне и девице.
Все они понимали,
Вслед смотрели с любовью.
А соборы сияли
Белой, солнечной солью.
Пахнет медом Калуга…
2008
ЛУНА
Меж облаков веков скиталица
Плывет унылой стороной,
Лицом фарфоровым китайца
Иль самоваром надо мной.
А после над ушанкой светится
Пожухлым шаром серебра.
О, как хочу я с нею встретиться
В пустынном сумраке двора!..
Вот надо лбом беспечным хладная
Стоит, о чем-то говоря.
Пришла пора, пора неладная,
Пора лихая – декабря…
2008
99
НОЧЬЮ
Все закрыто, все погашено,
Все проверено вдвойне,
И почти совсем не страшно нам
В этой тихой стороне.
Лишь моя лампадка светится
Между северных широт.
Не видать младого месяца,
Не видать небесных звёзд.
Все закрыто, все погашено,
Лишь березки шелестят,
Да по саду, саду нашему
Листья мелкие летят…
2007
ЦВЕТЫ НЕЗНАЕМЫЕ
Смотреть в лицо цветам незнаемым,
Хрусталь Шопена слушать тающий,
И быть немножечко летаемым,
Или – немножечко летающим.
Когда на кухне режут овощи,
В стихи забытые заглядывать,
И – пусть никто не просит помощи,
За миром надобно приглядывать.
2007
100
СВЕТ ИЗНУТРИ
Пожалуйста – небо свой полог раскрыло,
И солнце скользнуло в темнеющий лес,
И тайно его изнутри осветило,
И сколько там было – не знаю – чудес!
А мелкие птички!.. А встречные зайцы!
Могилки и даже немые кресты…
И вежливо эхо всегда отзывается
Из самой кошмарно-глухой темноты.
Высокие люди и низкие луны,
Бегущие _облаки над головой…
А сердце заплачет!.. А дернутся струны!
Мы выбрали правильно место с тобой.
2013
ВНУТРЕННИЙ ПАРОХОД
Моему прадеду
Василию Ивановичу Поспелову,
у которого к 1917 году был
собственный пароход на Волге
О вы, которые котята!
И вы, которые коты!
Цветок далекого заката
Цветет до самой темноты.
101
Под этим светом греем руки,
Впитав синичек тонкий свист.
Впитав изящные науки,
Далекий плачет гармонист.
Опавший лист торчит в кармане,
В глазах простор нездешних вод.
Плывут окрестности в тумане,
Как деда личный пароход…
2007
ВЕСЕННИЕ ТЕЗИСЫ
Соловьи поют по-сумасшедшему,
Это хорошо.
Радости тебе, в лес зашедшему,
Молодец что пришел!
2009
СЕРЕДИНА ИЮНЯ
Середина июня сегодня,
Это лучшее время в году!
Лето сходит по шелковым сходням
И свистит и поет:
– Я иду-у!
Середина июня, пожалуй,
Время лучшее в жизни моей!
102
Пароходы гудят, самовары,
Мед слетается с дальних полей
В виде капелек мелких нектара,
Среди капелек мелких дождей.
Группа птичек на яблоне старой –
Вместо группы приятных гостей.
Вместо группы соседей – две кошки,
Электричества – полный зенит,
Серый кот спит в старинном лукошке.
Очень дикий, степной паразит…
2008
Козы считают хозяина высшим существом
и поэтому, думаю, убеждены, что он должен
быть очень приятным на вкус. А как иначе?
Они все время с недоумением пробуют края моей
одежды.
ДВИЖЕНЬЕ
Жуёт штанину козлик, а коза
Края рубахи выцветшей теребит,
А я смотрю – не движется ль гроза
В просветах шевелящихся деревьев.
Жуёт штанину козлик, а коза
Глядит в пространство взглядом удивлённым.
Гроза, гроза, негрозная гроза
Ворчит за серым облаком червленым!
103
И без конца я так стоять готов
Средь шевеленья воздуха и луга,
Среди движенья предосенних слов,
Что вдаль спешат, слегка обняв друг друга…
2012
ТЕМНЫЙ САД
Падают яблоки в тёмных садах
Ночь напролет бомбомётом старинным,
Зори все шепчутся о холодах,
И я стою среди этой картины…
Прыгают яблоки в черной ночи,
Движутся кошки, собаки и тени…
И я молчу – ты сказала: молчи, –
Выйдя из мрака ко мне на ступени.
2012
В САДАХ НОЯБРЯ
Мы выпускаем кур с тобою
В зелёный сумрак ноября,
Под строгой маленькой звездою,
О столь немногом говоря.
Вопросы мирной сельской жизни
Нас занимают день и ночь.
104
Природа милая Отчизны,
Ты не могла бы нам помочь?
И зверобой, и одуванчик…
Как много ценного всего!
Мечта! Мечта моя – кабанчик!
Я б любовался на него…
А куры движутся умело
В холодных травах ноября,
Без снов, без мыслей – быстро, смело,
Огнём немножечко горя.
Мы выпускаем их с тобою
В холодном сумраке садов…
Я ухожу своей тропою,
Типичный добрый птицелов.
2012
ФОТОГРАФИЯ
Свет далёкий, серо-синий
Пью, как ёжик молоко;
Он затёк в мою пустыню,
Усвояется легко.
Свет уютный, деликатный
Светит нынче для меня,
В сюртуках на фото гаснет
Отдалённая родня.
105
Чуть-чуть вспыхнула и гаснет…
Отдалённая родня.
2012
ОГНИ И МОНЕТЫ
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
И на тоненьких ногах его несу,
Ласковое сено…
Маленькой сиреной
Козочка зовет меня в лесу.
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
Среди мошек мелкой толкотни,
В золотой осоке
Скрытно бродят соки,
Тайные зеленые огни.
Тусклый день болотный,
Белый воздух плотный,
Выцветший давно старинный свет.
Мы идем с козою
Светлой полосою,
Под дождем осиновых монет.
Под дождем осиновых монет…
2012
106
НОЧНАЯ ПЕСНЯ
Как запою, так кошки мне своими
Все подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою вообще-то не о рыбе,
Просунув пальцы между волосами.
На лбу широком оживают луны,
И светлячки огней толкутся в кронах.
Уж осени последние кануны,
Все в нитях света, огненно-зеленых.
Пусть лают псы на много верст и дальше,
Их пенье пусть заполнит всю округу.
И дальше будет так, как было раньше,
И мы пойдем по замкнутому кругу.
Я запою, а кошки мне своими
Пусть подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою, вообще-то не о рыбе,
Мигая часто лунными глазами.
2013
ЗВУКИ
КартошИну крошить мелкой тёрочкой,
Улыбаясь в простые цветы,
И кормить ей двоих перепёлочек
Нереальной такой красоты.
Ходят парой – не дрофы, не вороны,
Издают нежный звон хрусталя,
Вокруг дома сады на все стороны
Воробьями тихонько звенят.
Гуси криком кричат за оградою,
Кто-то лает в какой-то дали…
Это то, что действительно надо мне, –
Звуки северной, брат мой, земли.
2012
Об авторе:
Вячеслав Михайлович
Некрасов родился в 1957
году в городе Омске. С 12 лет
воспитывался в семье деда,
народного художника России,
«патриарха сибирского
пейзажа» Кондрата
Петровича Белова. Учился в
художественной школе № 1 у
Людмилы Кузьминичны Муринец. Закончил ВГИК,
художественный факультет
(1981 г.), где учился у Олега Ивановича Гроссе
(рисунок) и Николая Николаевича Третьякова
(история искусства).
Член Союза Художников России с 1983 года.
После института около 10 лет жил в Омске.
Занимался станковой графикой (акварель,
литография, офорт, резцовая гравюра), а также
иллюстрац ией книг и стенописью. Шесть лет
преподавал в пединституте на художественно-
графическом факультете. Любил ходить по улице
Рабиновича. Работы Некрасова находятся в
собраниях российских музеев, в Государственной
Третьяковской галерее, а также в частных
коллекциях в России и за рубежом.
С 1990 года живет в Петербурге (последние годы
в пригороде), занимается иконописью и
реставрацией икон для своего деревенского храма,
держит козу, пишет мемуары и сказки.__
Санкт-Петербург, 2013
Моему другу и собеседнику
Александру Ивановичу Галковскому,
а также всем филинам, белкам и ёжикам
нашей деревни, с любовью
2
3
ВЯЧЕСЛАВ НЕКРАСОВ
ФАРФОРОВАЯ
ДОРОЖКА
Эта книга открывает перед нами мир уютный и улыбчивый. Очень
реальный и одновременно сказочный. Автор с удивлением загляды-
вает в глубокие и прекрасные глаза маленькой серой козы Белки,
кошки Мурки, соседа Толика… А еще в глаза доброй женщины со
средним специальным образованием, цедящей через тонкую трубку
и разливающей по бутылям молодое вино из терновника и вишни…
5
«И дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки...»
Главным занятием моим всегда было
воспоминание о радости, которая приходи-
ла ко мне в детстве. Когда самый легкий
отзвук ее, отсвет возникал в сердце, я забывал
обо всем. Замирал. Прислушивался…
Постепенно пришло понимание, что радость
эта как-то особенно любит воздух деревенского
храма, запах воска и ладана, цветущие яблони и
высокие осенние травы, козу, почтительно гля-
дящую на меня через окно сарая…
На шероховатом фоне этого сарая между тем
появляется застенчиво-радостный человек…
Его зовут Анатолий, что по-гречески зна-
чит – «восточный». В нашей деревне, правда,
всех Анатолиев зовут Тольками. Но я не всегда
жил в деревне, поэтому называю его по-город-
скому – Толик. Возможно, это чистоплюйство,
не изжитое до конца.
Кстати, я как раз хотел познакомить чита-
теля с любимыми мною людьми и животными,
которые будут время от времени появляться
на страницах этой книги.
6
Толик, мой сосед, человек не совсем обычный.
Большую часть времени он спит. Возможно, по-
тому, что, по его словам, он родился на станции
«Сон». Не думаю, правда, что на этой станции
все такие. Видимо, на кого-то действует – на
кого-то нет. Я, кажется, проезжал через нее.
Правда, это было ночью… Все спали.
А Толик тем временем, подходя, обезоружива-
юще широко и доверительно улыбается:
– Привет, это самое… – так он всегда на-
чинает. – Да, Валерка тут попросил в магазин
сходить… Он за кошкой у себя там полез, и ему
оргалит на ногу свалился.
– Ну, это-то не страшно…
– Ага! Сто листов! – и Толик, ослепительно
улыбнувшись, растворяется в мелкой мороси.
По улыбке его счастливой он напоминает мне
Джона Кеннеди перед избирателями, хотя моя
жена на это, я знаю, скажет:
– У тебя все на Толика похожи. И Харрисон
Форд, и Ван Клиберн… А Жан Рено похож на
твоего Зайцева!
Дом Толика виден из моего окна, это окно
специальное, небольшое, имеет даже название –
«Толик, ты куда пошел?». А чуть выше, на дру-
гой горке, – дом Корнеича, дяди Лёши (вернее,
полдома). Маленького роста, всегда в валенках
и шапке-ушанке, он обычно начинает разговор
каким-нибудь парадоксом. Громко, почти крича.
Подсознательно ориентируясь на потенциаль-
7
ную деревенскую публику. Отличается еще и
тем, что никогда не отворяет форточку, хотя,
конечно же, курит.
Как-то, будучи у него, я приотворил форточ-
ку, на что одна старушка с улицы сказала:
– О!! Это, видать, какой-то большой ин-
теллигент пришел!! Корнеич-то сроду никог-
да, с детства, форточку не открывал!
Как-то раз он помогал мне по хозяйству, пос-
ле мы мыли руки. Я поливаю ему из ковша то-
ненькой струйкой и говорю:
– Извините, Леонид Корнеич, вода у нас –
дефицит…
Он запомнил, и всегда повторяет при случае:
– А!.. У вас же вода – деликатес!
А дальше, внизу, там, где осенью ложится са-
мый первый иней, дом дяди Вани. Родом из Во-
ронежа, образцовый хозяин. Подписчик журнала
«ЗОЖ» («Здоровый образ жизни»)! Нам всегда
есть о чем с ним поговорить через забор, потому
что я ничего так не люблю, как лечиться.
Теперь о животных… Белка – это маленькая
серая коза с черной полосой по носу и темным
выменем. Среди коз характер у нее считается
хорошим.
Данька. Белая среднеазиатская овчарка. Гово-
рят, что в ней отразилась «идея породы»! Один
смуглый и усатый точильщик ножей в городе,
когда видел ее, всякий раз откладывал нож, с си-
лой хлопал себя по бедрам и восклицал:
– Ну красавица азиатка!!! – затем поднимал
ладони вверх и долго и умиленно качал головой.
Когда мы шли обратно, повторялось то же
самое. Интересно, что Данька никогда почему-
то не пускает Толика в «парадную» калитку, но
только в заднюю, «черную». А он таких собак
раньше никогда не видел и называет ее – «оно».
Трогает меня пальцем:
– Оно не лает, а просто смотрит – и все по-
нятно.
И еще важный персонаж – небольшая корот-
кошерстная кошка Мурка, которую уважают
за ум и особое изящество на нашем краю дерев-
ни. Когда она уйдет, мне ее очень будет не хва-
тать.
Вот, тетя Шура опирается на лопату, го-
ворит:
– Копаю картошку, а ваша Мурка бежит. Я
ей говорю: «Мурка!». А она так остановилась,
смотрит… Ну до чего умная кошка!
А первое стихотворение я написал в праздник
Преображения Господня (Яблочный Спас) под
яблоней.
9
ФАРФОРОВАЯ ДОРОЖКА
1
И в яблоко – чудесный микрокосм –
Вонзаю жесткий зуб,
Иль режу его ножом железным,
В мыслях заблудившись,
Мимоходящей пчелой любуясь,
Идущей по фарфоровому тракту,
По синим кузнецовским лепесткам.
Такого же размера дядя Ваня
Внезапно вышел из-за дальней горки;
Он солнца луч, искряся волосами,
Последний солнца луч несет на лбу
Сквозь августовский сад полупрозрачный,
Сквозь папиросный лист осенней дымки,
Сквозь синие молекулы махорки,
Что выпускает дедушка Корнеич.
Привет тебе, идущий дядя Ваня!
2
Привет тебе, идущий дядя Ваня.
Зачем тебе я нужен – непонятно,
Но ты идешь и машешь мне рукой,
Кричишь:
– Привет, привет! Такое дело!
Потом:
– Ты представляешь или нет!..
10
И головой киваешь характерно,
Желая мне помочь в уже осеннем
Моем саду (запущенном, конечно).
– Привет, привет!
Ты думал обо мне…
Огни на горизонте изучая,
Сок яблочный рассеянно гоня…
– Привет, привет!
Воронежское солнце
Пускай себе плывет над чумаками,
Плывет, плывет…
А над твоей главой
Полночных стран прохладное светило,
Склонившись, золотой иглой рисует
Узор чудесный на твоих морщинках.
Ты представляешь или нет такое дело?
2002
ЗАКАТ ИТАЛЬЯНСКИЙ
Какой-то закат итальянский
В моем перламутровом крае…
И профиль слегка вольтерьянский
Скользнул за горбатым сараем…
Я доску поставлю у двери,
Я выбегу, как на пожаре.
Таких поднебесных феерий
Еще мы с тобой не видали!..
Человек со станции Сон. Толик молодой.
12
Но кот улыбнется глазами
И хвост распрямит, будто саблю.
– Мы русские люди, хозяин!
– Ну, кое-кто – звери, – поправлю.
И будет светиться строенье,
И будет светиться округа,
И будет всегда настроенье,
Когда понимают друг друга.
2002
ПОД НЕБЕСНОЙ РЕКОЙ
Твердо дорожка утоптана
Между высокой травы,
Низкая облачность – вот она,
Возле моей головы.
Здесь у пилотов налетано
Много прозрачных часов.
Тучка комариков – вот она,
Хор молодых голосов.
Косы у туч прямо девичьи,
Тянутся чуть в стороне.
Прямо теперь – знаешь, веришь ли?
Стать пейзажистом бы мне.
Правда, матросом я б тоже стал,
Чтоб под небесной рекой
13
Дать (по уставу) один сигнал –
Резкий, протяжный такой…
2008
СНЫ
Исчезнув бледным силуэтом,
Сказал сосед мой Толик:
– Будь!
Луна своим янтарным светом
Ему очерчивает путь…
За бузиной и за сараем
Никто не ищет и не ждет.
И дом почти необитаем,
Когда в нем Толик не живет.
Он, фиолетовые руки
В карманы теплые вложив,
Плывет по руслу старой муки
И обгоняет миражи.
Сквозь ветра тоненькие нити,
В съедобных лунных заливных,
Идет культурный – извините! –
Встречая путников иных.
Но это только сны и тени
В недвижной сумрачной реке.
Вот кот – реальный – на ступенях,
И два еще на чердаке.
2008
14
Люблю я где-нибудь в конце августа сесть с
книжкой на одну ничейную горку, зажатую со
всех сторон заборами, заросшую высокой тра-
вой, и смотреть сверху на деревню… Что вооб-
ще происходит. Кто куда пошел… побежал…
поехал…
С другой стороны «этот сектор контроли-
рует» Корнеич. Он сидит на своей горке, на ска-
мейке, прислонившись спиной к стене своей бани.
В вечных болотного цвета валенках и бушлате,
с палкой в руках.
Иногда рядом садится его бывшая жена, и
они, в принципе мирно, обсуждают их общий
«дюраль-алюминевый» бак или какую-то дру-
гую проблему. Если Корнеич увидит, что я иду
за водой, он радостно кричит на всю долину:
– Слава пить захотел!
ДЛИННЫЕ ОГНИ
Наташе Герасименко
Как люблю я протяжные всполохи
Над протяжной деревней моей,
Над избушкой, где лампочки золото
Освещает беспечных людей,
Над дорогою темной проезжею,
Над следами далеких копыт,
Над пространством, где памятью нежною
Я тобою (тобой!) не забыт.
15
Как люблю я огни эти длинные
Над уступами нашей земли!
А скажи мне, быть может, могли бы мы?..
Нет, конечно, мой друг, не могли.
Но люблю я, как _облак движение
В золотую озерную ширь,
Наблюдать за своим отражением
В глубине твоей вечной души.
2007
МИРНАЯ ПЕСНЯ
Жучок во фраке. Паучки.
Гляжу на них, надев очки.
Но вот жучок полез под лист,
Но вот раздался длинный свист:
Там кто-то едет на коне,
Коне лохматом – не ко мне.
Он едет, едет по холмам
И помешать не может нам.
Давайте, братцы паучки,
Глядеть на мир, надев очки.
Оправьте фраки, господа,
Уж миновалася беда.
Как солнца льется ручеек!
Как дня конец – далек, далек…
2006
16
МЫ С ТОЛИКОМ
Весь день надо мною летают
Какие-то малые птички –
Они от зимы удирают
По старой полезной привычке.
А я утонул в огороде,
Душою тянусь к ним навстречу;
В одной существуем природе:
Мы с Толиком, птицы и ветер.
В одной существуем природе,
В одном позабытом мгновеньи,
В одном небольшом огороде,
В одном предосеннем селеньи.
И кот, оторвавшись от чашки,
Увидит в короткой минуте:
Вот Толик – душа нараспашку,
Вот птицы на древнем маршруте.
2006
Владимир Иванович Зайцев. Это мой бли-
жайший друг. Друг моего детства… Если
в этом сибирском городе, в одном из его районов,
спросить у кого-нибудь, у любого… вот даже
у ребенка в коляске: «А где тут у вас худож-
ник живет?», то ребенок покажет малень-
ким, розовым пальчиком:
– А вон, на седьмом этаже, видите, четвер-
тый балкон слева? Там художник живет.
17
СУДЬБА
Владимиру Зайцеву
В осеннем синем хрустале…
В забытом сумрачном графине.
На нашей радостной земле
(Или в египетской пустыне?)
Мы растерялися с тобой,
Чтобы пройти по разным тропкам,
Своей проселочной судьбой…
Без надлежащей тренировки.
2005
ВОЛШЕБНЫЙ БЕГ
Уложен аккуратно снег
Слоистыми, густыми далями.
В них пробираюсь на ночлег
И говорю себе: видали мы
И то, и это, но зимы
Засахаренной и подсвеченной,
Не без собачьей кутерьмы,
С луной, над остановкой встреченной…
Сего не видел никогда.
А между тем мои знакомые
Лежат на печках в холода,
Когда леса зимой закованы.
18
Расширься, круглое лицо,
В ночном весельи одинокое,
Усни, прозрачное сельцо,
Усните, лампочки далекие.
Со мной луны волшебный бег,
И снег, уложенный старательно!
А впереди нас ждет ночлег
И собеседник невнимательный.
2006
ЗДЕСЬ МЫ ЖИЛИ КОГДА-ТО…
Наташе Н.
В осеннем саду,
Выцветающем,
Серо-зеленом…
Где бледная лампа плывет
Как луна в середине пейзажа,
Где серые кошки
Глядят друг на друга
Внимательно очень,
Где тускло мерцает
Простейший сосуд
Простокваши…
Там сети ветвей
Чуть колышут ворон пожилых
19
Философские тени,
А в окнах закат растворяется
Алой тоскою.
И ветер бормочет-бормочет
Старинную здешнюю сагу
Под звон пилорамы,
Под шум отлетающих птиц
Над тобою…
ДВЕ ВОРОНЫ
Две вороны пролетели,
Описавши полукруг.
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
Не буди меня, жестокий
Мой помощник, не буди,
Не буди, зеленоокий
Мой погонщик, погоди.
Я прилег на край постели,
Я не сплю, но вижу сны.
Две вороны прилетели
Из далекой стороны.
В тусклом золоте царапин
Старый дедушкин диван,
В серебристой, темной вате
Дышит неба океан.
20
Не буди меня, дружище,
Не буди меня, дружок,
Слышишь, в поле ветер свищет,
Как пастушеский рожок?..
Тяжело в такую пору
Будет путнику идти:
Невозможно разговору
С кем-то в поле завести.
Значит, должен одиноко
Видеть ранний огонек,
В темный лес ушла дорога,
Путь отчаянно далек.
Ты сними кастрюльку с печки,
Подремли под бой часов,
Нынче тучи, как овечки,
Все спешат на тайный зов.
Ветер гнет верхушки елей
Миллионом тонких рук,
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
2003
ОСЕННИЙ КОВЧЕГ
Опустись, красноногий закат,
На мою невеселую землю,
Где под крышей малейшей из хат
Я вечернюю пищу приемлю.
21
Я смотрю на свой детский портрет,
На твои покрасневшие руки,
Издают перепелки «нет-нет»
В полумраке прозрачные звуки.
Тыквы нынче заполнили дом,
И цветы все под крышу собрались.
Я смотрю, понимая с трудом…
Как же вместе мы все оказались?
2006
КРУЖЕВА
Больше всего на свете
Я люблю кружева белые,
Когда в шторах гуляет ветер,
А я ничего не делаю.
Когда я ничего-то не думаю,
И вокруг лишь туман и роса.
Небольшою сравнительно суммою
Я купил этот домик и сад.
Больше, больше всего, мой свет,
Из того, что на свете этом,
Я люблю накрахмаленный свет,
Накрахмаленные воротнички,
И поэтов.
2008
22
Самый конец февраля, дело к вечеру. Очень
медленно движутся две незнакомые кошки.
Незнакомые – так как своих, местных, я всех
знаю. По-охотничьи крадутся, потом вдруг
бросаются в стороны с выгнутыми спинами и
горящими, как фонарики, глазами. Снег просев-
ший, усохший, очень похожий на фиолетовую
пастилу… Приятно, наверное, по нему бегать!
НЕЗНАКОМЫЕ КОШКИ
Крадутся две темные кошки
Средь синих теней февраля.
В своем деревенском окошке
Виднеюсь загадочный я.
И очень загадочный Толик,
В предельно терпимом тепле,
Листает воинственный томик
В мигающем дальнем окне.
Атласная лента заката
Натянута над головой,
Корнеич проходит куда-то,
Махнет телогрейной рукой.
Коты изучают округу:
Романтика близких дорог!
И кот улыбается другу,
Заслышав капустный пирог.
23
Они посидят на веранде,
На родине у пирога.
– Пока не очнулась хозяйка,
Пойдем потихоньку?
– Ага.
Пластины подвядшего снега,
Пружинистость маленьких ног,
Динамика быстрого бега,
Романтика близких дорог!
Не скрипки заныли во мраке
За темной, шершавой стеной –
Поют кружевные собаки
Веселой, подлунной страной.
И радует круглые щеки
Капустного вкус пирога.
– Хорошая наша деревня?
– Чего говорить-то?.. Ага.
2003
ЖЕЛАНИЕ
Луна какая – о-го-го! –
Плывет путями древними,
Над аккуратным сном снегов,
Знакомыми деревнями.
Ах, я вот тоже полечу
В санях да с колокольцами,
24
Прижавшись зубом к калачу,
Мелькну я за околицей.
Над аккуратным сном снегов,
С луной – путями древними,
Мы полетим как – о-го-го! –
Знакомыми деревнями…
2006
ПЕЧАЛЬ ХОЛМОВ
Иду в осенний вечер,
И никого навстречу
В бескрайней и дрожащей влагой мгле.
Шумливых нет соседей,
Никто нигде не едет
И не идет по стынущей земле.
Лишь выгнутые холмы,
Печали чьей-то полны,
Бегут, бегут в сгущающийся мрак.
Не сочинить ли сагу
Про этих далей брагу
И дружественных маленьких собак?
2006
25
НОЧНОЙ ПУТЬ
Среди заснеженных барбосов,
Среди далеких пустырей,
Я раздвигаю тихим носом
Снежинки родины моей.
Я раздвигаю их завесы,
Я прохожу сквозь белый мрак,
Меня встречают с интересом
Глаза внимательных собак.
Меня встречает кошка Мурка
В тревожной тьме, издалека,
На дне пустого переулка
С ученой важностью зверька.
Я теплоты принес, Мурыся,
Принес усталости и сна.
Суровость мира, испарися,
Привет, полночная страна!
Привет, пустынные удолья,
Под гнетом виснущих ветвей,
И вы, жилищные условья
Застывшей хижины моей!
Здесь леденцами светят окна,
И чей-то нос торчит в окне,
И что в душе моей промокло,
На печке высохнет вполне.
26
Не зря я шел среди торосов,
В фонарном слепнущем огне,
Среди заснеженных барбосов,
Непредсказуемых вполне…
2002
ПОД ЛУНОЙ
Опять луна и бузина…
– Лунища! – Толик мне сказал
И дверь закрыл в холодном доме –
Заснеженном гнезде своем,
Печальном, скрытом от людей
Дикорастущими ветвями,
Да бликов лунной кутерьмой,
Да кошек длинными тенями.
Здесь зуб забора безсистемный
Клонится на бок много лет,
Спешит прохожий слабонервный
Под тихий шорох наших мест.
Но – мирно бегают собаки,
И Толик спит под песни Грига,
Своей прокуренной ладонью
Шершавит он военный том,
И нежно серебрится шерстка
У кошки, вышедшей из мрака,
И снежный ежик старых яблок
Морщинит щеки под луной.
И поглощает свет Корнеич,
27
Идя домой в свои пол-дома,
И меж садов молочно-белых
Свой погашает фитилек.
Между садов молочно-белых
Он будет спать под танцы Брамса,
Под голоса румынских скрипок,
В шатре из лунных светлячков…
2003
СЕРЕБРЯНАЯ ПЕСНЯ
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке,
Дальше темные дубравы,
Дальше долгие овраги.
Лают мелкие собачки – там,
За кладбищем, в низине.
Да, порой бывают драчки,
Но вообще они едины.
Нить заката над деревней
Проросла в окне соседа,
Свет печной, свечной и древний,
Плюс беспечная беседа.
И серебряные плети
Обвивают борт сарая,
28
И невидимые дети
Пробегают белым раем.
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке…
2008
ТИХОЙ ЗИМОЮ
Полный покой.
Удивительно полный покой.
Белой рукой
Выгибается белое поле.
Жалко – реки нет,
А то бы над этой рекой
Мысленно плыл я
К какой-то неведомой доле.
Полный покой.
Удивительно полный покой!
Что ж, я молчу
В этот час, между светом и тьмою,
Раз я такой,
Удивительно тихий такой,
Раз все вокруг
Запорошено тихой зимою…
2004
30
ПРОЩАЛЬНОЕ
Луна – как желтое яйцо…
И воробьи снуют, как крошки.
Я тихо вышел на крыльцо
И прислонился к тихой кошке.
Закатный час… Прощальный час!
К чему-то давняя причастность.
Еще один прощальный раз
Мы с Муркой вместе будем гаснуть.
Мы будем гаснуть в мире том,
Где гаснут сюртуки и лица,
Где дед – серьезный у колонн,
И где цветок цветет в петлице.
А с нами будет гаснуть дом,
И ветви темные над нами.
И лишь совсем уже потом
Мы устремимся за дровами.
2005
Некоторые считают меня каким-то особен-
ным любителем кошек. Это не совсем так.
Только одной кошке разрешалось сидеть на
моем столе, когда я работаю. Или лежать, по-
добрав лапки, у меня на груди у самого носа и даже
щекотать усами. Я уважал ее как личность.
31
Вообще, все стихи только про одну козу, про
одну собаку и про одну кошку, хотя было много и
тех, и других, и третьих. Но дальше мы не пой-
дем – только один кролик, только одна курица…
Кроликов и кур я люблю всех сразу.
Только одна женщина?.. Может быть… Мо-
жет быть…
ЖЕНА ПОЭТА
Надену я белое платье,
Пойду я с козой погулять,
Никто меня зря не ругайте,
Ведь мне не косить, не пахать.
Не стану по кочкам скакать я
И точно не дам зажевать
Козе мое новое платье,
Не стоит меня пробирать.
Я лучше по нежному ветру
Свой вытяну трепетный нос –
Туда где поля, километры…
О платьях и шляпках вопрос
Оставьте портному, торговкам
И шляпному мастеру – пусть!
Вы лучше на ушко, негромко
Читайте стихи наизусть…
32
О ФИЛИНАХ
Накручено, накручено…
И молодые филины
Летают между тучами –
Там, где дорог извилины.
Там, над лесной опушкою,
В пространстве шевелящемся,
Улавливают ушками
Смех мышек веселящихся.
Очами пробуравливать,
Под тучею подвесившись,
Улавливать, улавливать –
Судьба их и профессия.
Иду, иду вдоль кладбища
Дорогами потухшими.
Внутри чему-то рад еще
И жду чего-то лучшего.
Но хмурой луговиною
Гляжу – гляжу внимательно…
Над лесом пара филинов.
Летают замечательно.
2005
33
КОЗА
Коза с овальными глазами
Глядит в окно под небесами,
Сквозь золотой прямоугольник
Ей улыбнется скромный школьник.
И вспомнит дяденька водитель,
Кометой промелькнувший зритель,
Что где-то, кажется в квадрате,
Коза сидит как председатель.
И скажут темные матросы,
Решая сложные вопросы
Под небом серым, как холстина:
– Вот люди держат животину!
Коза, собака, кошка Мурка
В своей продолговатой шкурке
Живут со мной под низким небом,
От моего питаясь хлеба.
Коза с душой грустящей птицы,
Каких на свете единицы,
Глядит в окно под облаками,
Под их косматыми боками…
2004
34
ГУСИ УЛЕТАЮТ
– Твоя жена гусей видала! –
Кричит мне Толик со двора.
Он точит лезвие кинжала:
– Уже курлыкают, пора!
Моя жена гусей видала?
Как интересно все живут.
А я видал – ольха дрожала,
И как змеился темный пруд.
Потом бродил в шуршащей чаще
И о Саврасове вздыхал.
Вот он – художник настоящий…
И полицмейстер так сказал.
А ведь она гусей видала!
Сквозь золотую кисею!..
А я, как флюгер из металла,
Продрог и тоненько пою.
2004
ЛУННАЯ ШАЛЬ
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Гляжу в зазаборную даль,
И как-то светлей…
35
Все тянет и тянет в плече.
Ну, что ты пришла?
Пришел пыльный комнатный зверь,
Кусочек тепла.
Твоя деликатная тень,
Усатый мой друг,
Щекочет мне сердце, и лень
Движения рук
Мне в сумерках делать
И ног на жизни кругу,
Вон лунный возникнул кусок
В седом пирогу.
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Накину я лунную шаль,
Так будет… светлей.
2006
ДЕВУШКА В ОКНЕ
Недоспать, вскочить и записать,
В колпаке, изящную, как ирис,
Мысль, и, наслаждаясь ей, летать
В мысленном саду или в квартире.
Чуть прилечь и в тонком полусне
Вновь лететь среди цветов и вишен…
Скажет дева нежная в окне:
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
36
Пусть луна янтарная течет
Над неосновательностью хижин,
Взгляд ее маслинный оживет.
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
2008
ГИРЛЯНДА ОСЕНИ
Цветным репейником усажена веревка.
Веду на ней козу с грустящим глазом,
И спутанный колтун на бороде
Репейником цветет среди долины.
На мох узорный старого загона
Необходимую сельскохозяйственную вещь –
Аркан цветной я вешаю под вечер.
И карамель цветных осенних окон
Вдруг расцветает россыпью в низине…
Гирлянда осени на фоне трав потухших.
2006
ЛЕТО
В краю, где небо таковое,
Как водоем,
Нам надо пожелтевшим полем
Идти вдвоем.
37
И, поднимая край пушистый
Своей щеки,
Я размышлять хочу о смысле
Небес реки.
Я размышлять хочу о цвете
Стеблей травы,
О тихом, симпатичном лете,
Таком, как Вы.
2008
ГОРОЧКА
Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи.
Надо выудить мне в золоте,
В сонном золоте стихи.
Надо встать мне за калиткою,
Там, где неба полоса,
И, пока меня не кликают,
Широко открыть глаза.
Человечество разумное
В этой улице живет,
И коза в зеленых сумерках
Пижму горькую жует.
Красит кожу отражение
Догорающей реки,
На телеге без движения
Проплывают мужики.
38
А меж крыш закат иголочкой
Начертил мои стихи:
«Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи…»
2004
Я стоял на лестнице, сделанной лично мною,
и снимал вишню в нижних слоях заката. Сосед
подошел к забору, улыбается, глаза немного
в разные стороны.
– Снимаешь? Да, надо… А то налетят дроз-
ды – и привет. Проснешься, а ничего уже нет!
ДЕВОЧКЕ В ОСЕННЕМ САДУ
Дрозды
Иль сонные соседи
Съедят крыжовник
До зари.
Или придут ежи, медведи…
Смотри.
Все опадает, шевелится
Сквозь неба синь.
Малина с веточек валится,
Динь-динь.
И много дырочек на листьях
Уже.
Крыжовник между трав катится.
Драже
39
И только. Только лучше.
Такой…
Я видел – холод неминучий
Его хотел достать рукой…
2009
ЗАКАТ В ОКТЯБРЕ
Под целым закатом стою я один,
И плечи мои обнимает пиджак.
Октябрьский вечер все это родил,
И мне не вернуться под крышу никак.
И мне не уйти от небесных равнин,
И мне не заняться полезным трудом,
Под целым закатом стою я один,
А рядом стоит мой покинутый дом.
Под этой равниной, повернутой вниз,
Лицо повернув к ней навстречу, плыву!
О, жизнь моя, – мелко исписанный лист,
Лежишь на столе ты… почти наяву.
2006
ЗИМА
И как-то все затихло пред зимой,
Идущею, плывущею, шуршащей…
Иль – катящей, скорее… Милый мой,
Вот то-то жизнь начнется настоящая!
40
Снежинка – прыг – на крыши волокно,
И яблони замрут, как будто стража,
И я скажу:
– Дружочек, вот оно! Оно-оно,
Не сомневайся даже.
2008
БЕЛЫЙ СУМРАК
Белый сумрак вы видали,
Нажимая на педали,
Или просто так гуляя,
Иль в машине проезжая
Мимо наших белых далей
В тонко-снежном ноябре?
Белый сумрак вы видали
За деревней, за садами,
Меж травинок пролетали,
Когда травы в серебре?
Тишина. Никто не лает.
Только в поле крик ворон.
А морозы подступают –
Ну со всех, со всех сторон…
2009
ДОРОЖЕНЬКА
Иду, а сосны вертятся,
Расставив лапы длинные,
Никто не должен встретиться
Дорогою былинною.
Толик. Под звездным небом. 41
42
Никто не должен выглянуть,
Никто не должен выехать,
Лишь зорька пальцы вытянет
И будет мирно вспыхивать.
Дорога ты, дороженька…
Вдоль кладбища угасшего.
Я изменился – может быть! –
Лица не помню вашего.
Ни рук, ни глаз, ни талии,
Лишь помню реку русскую,
Да детские сандалии,
Да эту тропку узкую.
2005
Провожаю приятеля, совершенно не деревен-
ского, художественного приятеля. Неспортив-
ного абсолютно. Кстати, есть в этом особая
красота. Индивидуальное (очень) телосложе-
ние. Разговоры о Жизни, об Искусстве, о Жен-
щине, о Семье…
Так редки стали неспортивные люди. (Про-
вожаю, чтоб не потерялся в этой сложной
местности.) А волосы у него густые и жест-
кие, крепкий лоб, голова философа.
Идем в высоких травах. Солнце вечернее. Ав-
густ… Кони ходят… Задворки деревенские…
43
Но нет ни этюдника, ни красок, ни времени.
Я подумал: попробую написать поэтический
этюд. Интересно, передаст ли он то, что я
чувствую?..
АВГУСТ
Летящие нити, и кони седые,
Грубеющей тканью – тяжелые травы,
И пух иван-чая, и свет на ладони,
И свет над полями, и зелень отавы.
И все это слито в немую картину,
В туманной олифе осеннего солнца:
В репейнике лошадь, косматая грива,
И стебель стеклянный, и отсвет оконца.
Вздыхать или охать могу бесконечно,
Идя в длинных травах пред долгой зимою.
Все это не вечно, все это не вечно!
И все это впитано, впитано мною…
Клонитесь, клонитесь, тяжелые травы,
Летите, пушинки, трещите, заборы,
Горите под солнцем, златые оправы,
Смотрите, о жёны, с разумным укором.
2007
УЛЫБКА
Промерзнет небо, снег, вороны,
И кудри левого виска
44
Коснутся глаз, а яблонь кроны
Меня коснутся свысока.
Слегка очерченный зарею,
Сверкнёт снежинками мой кров,
Бежит лошадка колеею.
– Привет, Тимоха!
– Будь здоров.
Среди замедленных рассветов,
Среди серебряного мха,
Обитель ветхая поэта,
Где пишет он про то, про это,
На миг проявленная светом,
Вам улыбается слегка.
2004
РОЗОВАЯ ВЕСНА
Не нарисовать всех этих линий,
Всех изгибов этих, всех крючков,
Этих загогулин и извилин
Сквозь речное золото очков.
И прозрачной северной деревни
Не осмыслить в розовом свету,
И проталин рыжих, длинных, древних
На весеннем легком холоду.
45
Все же в разноцветном захолустье
Что-то я пойму наверняка.
Ближе к незнакомому мне устью
Жизни незнакомая река.
2005
СКВОРЕШНЯ
Засветись весной, далекий дол!
Засветись весною, солнцем вешним.
И хоть это связано с трудом,
Я повешу все-таки скворешню.
И хоть это связано с трудом,
Подлечу я ветви у подруги,
Яблони моей, что гладит дом
В долгие серебряные вьюги.
Засветись весною, талый снег!
Отрази в последний раз полнеба.
Чтобы понял русский человек,
Что зимой вполне он счастлив не был.
2006
У козы потрясающе длинные (и редкие) рес-
ницы. Присмотритесь при случае. Я выходил
периодически глянуть – не запуталась ли она в
веревке. Это вносило в мою жизнь ритм. Подой-
ду, сяду, положу ей руку – как бы это сказать
понежнее – на загривок, а она положит морду
(или лицо) мне на руку, и смотрит долго… не на
меня, а как бы в меня…
46
СЧАСТЛИВАЯ КОЗА
У козы лицо, как лодочка,
Что плывет между людей,
Интересная походочка
Чуть игривая у ней.
Я вздыхаю ностальгически –
Нет теперь моей козы,
И никто периодически
Уж не доит – зы-зы-зы…
И не надо ей ранёшенько
Сена свежего давать,
Называть ее дурёшенькой,
Да за шею обнимать…
Ой, коза моя ученая,
Разучёная коза!
Полоса по носу черная,
Козьей жизни полоса.
Только нет, я знаю, верю я –
Жизнь твоя была полна:
По ночам в окне над дверию
Высоко плыла луна,
Заходило в ясной ясности
Солнце в золоте ресниц,
И жила ты в безопасности
Меж кузнечиков и птиц…
2007
47
ВОЗДУХ ДОЛИН
Как хорошо… Луна зеленая…
И лает старый обормот.
И кошка древняя, точеная
По краю тонкому идет…
Хозяин ваш заснуть пытается,
Заснуть в болотной теплоте,
Собака лает-упирается,
Но силы уж не те, не те.
Уж нету в голосе металлинки,
Что романтизму придает,
И чувства, близкого к летальному,
Уже тот голос не дает.
Хозяин ваш – поры полуденной,
Консервативный господин.
Голубоватыми сосудами
Он слился с воздухом долин,
Он слился с воздухом, гуляющим
Между лопаток, между гор
И что-то сердцу объясняющим –
Что?.. Я не знаю до сих пор.
2004
СЕРЕБРЯНЫЕ СТАРУШКИ
Как тонко наползает день
На все, что пряталось во мраке.
48
Внизу еще туман и тень,
А наверху блуждают знаки.
Живем в пределах сентября
В простых серебряных избушках,
Где окна солнышком горят
В простых серебряных старушках.
О, кружевная красота
Морщинок солнечных и рюшек,
О, жизни тлен и суета
При свете маленьких старушек!
2007
СМЫСЛ
На фоне недостроенных сараев
Цветут цветы в зелено-синем мае,
Цветы цветут на фоне развалюшек
И в окнах обустроенных старушек.
Прищурю глаз – а лепесток искрится,
Имеет смысл в природе раствориться.
Как птица… как задумчивая птица!
Имеет смысл в деревне поселиться.
2006
49
ОТРАЖЕНЬЕ
Вороны все кружат над банею,
Расставив пальцы на лету,
Я наблюдаю осень раннюю
На наблюдательном посту.
Пространство предо мною дыбится,
Чтоб я проник в его пласты;
Глубоководной сонной рыбицей
Мои сложённые персты
Светиться будут в этой местности,
Когда уеду, может быть,
Над полем в тусклой бестелесности,
И плыть сквозь сумерки… и плыть.
2008
ЖЕНЩИНА И ПОЛДЕНЬ
Только в предчувствии осени
Кошка лежит на спине,
Там, где вы тапочки бросили
И пребывают оне.
Там, где вы книгу оставили,
У голубого пруда.
Штору в окне не поправили,
На пол просыпали льда.
50
Как хорошо – не стремительно,
А призадумавшись чуть,
Вам совершать ослепительный
Послеполуденный путь.
Как это важно – быть занятым
Мудрым осенним трудом:
Радостно, тихо и правильно
Ягоды мыть над прудом.
2009
ФАБЕРЖЕ
Моему дяде Борису Ефремовичу Белову
при нашем последнем расставании
Я пью протяжное прощанье
Пустых осенних берегов,
Пилы далекое жужжанье
И гомон птичьих голосов.
Летят синички между травок,
Седых, устойчивых стеблей,
На луг стекает (рано-рано!)
Закатный розовый елей.
А Фаберже, пожалуй, други,
Сюда допущен был слегка.
Все эти шарики и дуги
В его сердечные бока
51
Вошли и – жизнь определилась,
Как серебристый ручеек.
И, как таинственная милость,
На лоб спустился мотылек.
ПАСТОРАЛЬ
Дмитрию Ефременкову
1
Пойдем есть ягоды с кустов,
Исчезнем в зарослях малины,
Утонем в золоте густом,
Дадим стрекозам наши спины.
Как скалы дикие, они
И молчаливы, и могучи,
В траве кошачьих глаз огни,
Над нами низко ходят тучи.
И прорастает в солнце бровь,
И светом полнятся глазницы,
Лоб оцарапан и суров,
В затылке стриженые спицы
Растут, а из ушей – трава,
Что расплавляется в закате,
В саду кочует голова,
В проеденной козлами шляпе.
52
Пускай не строится мой дом,
Пускай не ладится жилище,
С моим приятелем-котом
Ищи в саду меня, дружище!
Пусть руки теплые мои,
Как два спокойных крокодила,
Ныряют в золоте травы,
Как в волнах призрачного Нила.
2
А что, а что, а что ты скажешь,
Мой друг, серьезный и седой,
Когда на луг июньский ляжешь,
Закрывши небо бородой?
Вон облака от края поля,
Среди порывистых стрекоз,
Летят в своей свободной доле,
Летят, как стадо белых коз.
А мы с тобой – большие реки
И, знаешь, мы здесь не при чем,
Пусть бороздят нас человеки,
А мы течем себе, течем…
53
Именно там я написал свой первый этюд мас-
лом. Солнце садится за лесом, за рекой… Дед
меня, конечно, двумя мазками поправил. (И те-
перь это в искусствоведческой науке считается
его этюдом.) Мне было четыре года, и эта, самая
красивая на свете (уральская) деревня, называ-
лась Чащихино. Сколько мы с дедушкой и бабуш-
кой там жили? Возможно, всего только месяц…
Никогда еще окружающий мир так не поражал
меня. Кроме того, я нашел там невесту.
ЕЁ ДЕРЕВНЯ
1
Я посмотрю… я посмотрю
Узоров русских полотенцы,
Увижу алую зарю
И под холстом небесным сенцы.
Там белый поворот реки
И взгляд невесты пятилетней,
Растут бобы и лопухи
В ее миру тысячелетнем.
Зачем мы не остались там,
Где кот яйцо ест ненароком,
Где по серебряным перстам
Закат течет небесным соком?
54
Где дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки…
Ответь мне, дедушка, ответь!
Глядя моей невесте в глазки.
2
Снова мысли пятятся назад,
Снова пахнет небом и рекой,
Мы опять бродили наугад
С маленькой девчонкою такой.
Ты меня не помнишь, милый друг,
Уж тебе не пять, а сорок пять!
Как делили сельский мы досуг,
Как любили вместе мы гулять…
Наблюдали крупные плоды
И закат съедобный над рекой,
Я черпал серебряной воды
Маленькой, прозрачною рукой.
Где же ты, вселенная моя,
Та, что я в душе всегда храню?
Едем мы – под нами колея
Убегает в сторону твою.
3
Улыбнувшись, люди исчезают,
Где-то в прошлом тают без остатка.
Возчик это знает, твердо знает,
Знает это бурая лошадка.
55
От простой и радостной девчушки,
От реки ее, ручьев и леса,
От уральской этой деревушки
Мы собрались, видишь ты, – уехать!
А детей одних не отпускают
Жить, где им понравится в природе.
Травы это знают, звезды знают,
Знают все на этом пароходе.
2003
ДУША
Красновато пепельное небо,
Одинока яблоня в долине,
Я делю пространство четким следом
На две аккуратных половины.
И обрубок яблони печален,
Занесенный снегом по макушку,
Как фигура с узкими плечами,
Как душа сгоревшей деревушки.
Очень тяжело, иль невозможно,
Мне к нему спокойно приближаться,
В поле странновато и тревожно,
Нет – к нему рукою не прижаться!
Думал я так, тихо подступая,
Удаляясь после по дороге,
Вновь пространство четко разделяя,
К дому поворачивая ноги.
2007
56
ПОЛЕ МОЕ
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было в прошлом веке
При Шишкине,
Поле мое, поле настоящее,
Какую тайну ты хранишь, притихшее?
Какую тайну ты хранишь, пожухшее,
Какую тайну, «яко крин процветшую»?
Всегда к Предтече травами набухшее,
К Петру и Павлу кое-где отцветшее.
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было – как давно! – при дедушке,
Поле мое, поле настоящее…
А темный лес – твой вечный соседушка.
Мне твой кузнечик пропоет отбой,
И будет он зелено-голубой!
И если ты уснешь – усну с тобой,
А если ты умрешь – умру с тобой.
2008
САД И ОКНО
Плыви, если хочешь ты плыть, о малиновый ветр,
Закатные перья на брюшке своем теребя,
А я отойду в глубину, может, на сантиметр,
Чтоб мне рассмотреть, между прочим, ее и тебя.
57
58
И я посмотрю на нее, может быть, свысока,
Как я не смотрел на нее, между прочим, давно:
Вот профиль и яблоня – яблоко вот и рука,
Иначе зачем мне, скажите, и сад, и окно?
2007
ЖЕНЩИНА ЭТА
Опять одиночество, ветер и трезвый расчет.
Опять все продумал за всех, и ошибся опять.
А жизнь без меня как текла, так себе и течет,
Но женщина эта в ней сможет, я думаю,
Что-то понять.
Но женщина эта, она ожидала меня –
Явлюсь или нет я на сцене в театре теней,
Но женщина эта, меня в том и этом виня,
Прожить уж не сможет без лиры забавной моей?
2007
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
Деревьев кроны темные и бурые шары
Забытых яблок где-то там,
В кромешном черном кружеве, –
За снеговыми шторами шевелятся они.
За редкими заборами сидят шакалы местные,
Гуляют тени дымные среди пустых садов,
А парники забытые дверями вдруг захлопают,
Коснется слуха пение ой, удалых орлов!
59
СЕВЕР
Люблю я холодную пикшу,
Холодную славлю треску,
И благословляю ловитву
На хладном твоем берегу,
О Север, изласканый светом,
О, край протяженных тонов!
Хотя не имею, при этом,
Резиновых даже штанов.
Порой – неотесанный плотник
На радостном жизни бегу,
Ведь я – не рыбак, не охотник
На дальнем твоем берегу.
Я мыслью прошел все пределы,
Все дебри твои до конца.
О, красный мой батюшка-Север,
Ты будь мне в родного отца!
2007
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
А я на нашей горочке стою и вижу сны,
И начинает нежно так, ну как Шаляпин «Ноченьку»,
Береза тети Машина песнь ледяных пустынь…
2002
60
МОЛЧИ
Царап – царап-царап, штришочки света
Ползут по силуэту одному,
По силуэту, так сказать, поэта,
Известного соседу моему.
Известного в известной нам деревне
Держателям седых молочных коз,
Известного полоскам неба древним
Меж темных тети Машиных берез.
Известного еще седому деду,
Которого уж нет давным-давно,
А главное – известного соседу,
Что предпочтет всегда стихам вино,
Что предпочтет строительство сараев
И самокрутку мокрую в ночи,
Ну а поэтов он своих не знает.
Поэт, молчи!
2006
ВЕТЕР
Шебуршал пустой почтовый ящик,
Да под ветром развевались косы,
Проходили с девушкой молчащей
За забором темные матросы.
И горами ветреные ветви
Надо мной вздымались, беспокоясь,
61
И потоки средней силы ветра
Пролегли воздушною рекою.
Красноватым взглядом волкодава
Засветилась серая калитка,
А цыган Тимошка величаво
Проплывал в телеге с ребятишкой,
Проплывал цыган, гремя по склонам,
Улыбаясь встречным человекам,
Может, где и выпил он немного,
Закусив обвислым чебуреком.
Ой вы, реки северного неба! –
Белый пар плывет над головою,
Можно ехать много километров
Под такою светлою рекою.
Комары еще не беспокоят,
Только мухи лезут к нам дружиться,
Но сбивает ветер их под корень,
В бороде музыкою жужжится.
Расплетались кудри черным дымом,
Тень от козырька легла на веки,
Вспоминал цыган свою судьбину –
Ох вы, человеки, человеки…
Шебуршал пустой почтовый ящик.
Что-то нам давно никто не пишет?
Ветер говорит о настоящем,
И о прошлом тоже ветер дышит…
62
Услышал по радио фразу – «а как Шопен
относился к “москалям”, известно…» А мне
было как раз неизвестно – как именно Шо-
пен относился к «москалям». Догадывался,
конечно… Это было время доинтернетное,
домобильное. Стационарный телефон был на
другом конце деревни, у автоколонны, но он не
всегда работал.
Да и не пойдешь же туда сейчас сквозь та-
кой ветер звонить – извините, а как Шопен
относился к «москалям»?.. А вокруг мелкие
собачки автоколонны с ума сходят, черные
деревья шумят…
ШОПЕН
Любил ли Шопен «москалей» – я не знаю.
Но пусть они тают – хрустальные звуки.
А птицы пускай от зимы улетают,
Раскинув пернатые длинные руки!
Любил ли Шопен «москалей» – неизвестно,
И в этой деревне никто нам не скажет.
Такая уж эта неясная местность –
Туманы и птицы, и холод овражий.
Здесь скажут, наверно, – печальные звуки!
И дальше пойдут, гоня стадо овечье,
В карманах держа узловатые руки,
И щуря от ветра глаза бесконечно…
2002
63
ВИНО И МОЛОКО
Сплошной щербатый, белый камень
И голубая тишина.
Большими, белыми руками
Налью пустынного вина.
Вина пустынных перелесков,
Вина холодных островов,
Движеньем медленным, нерезким
Среди внимательных котов.
Я подниму на свет напиток,
Там дальний путь и пустыри.
Там ранних сил моих избыток,
Там юность – что ни говори…
Но выпью только полстакана,
Подумав, съем простой обед
И, двинув уплотненным станом,
Усы взъерошу, словно дед.
О скрип петель, о пенье кошек…
О фисгармония веков!
Она звучит, и ты несешь мне
Парное козье молоко.
Вокруг щербатый белый камень
И неба светлая река,
Своими белыми руками
Налей, хозяйка, молока.
2004
64
ВСЕ НЕЯСНО МНЕ…
Шрам на пальце, а рядом вот – рана,
Вот – ожог, а вот свет от заката.
Нынче рано, а может не рано,
Синий сумрак сгустился над хатой.
Сам не знаю я – рано, не рано.
Не проник в эти звездные планы,
Не постиг потаенные сроки,
Вон звезда поплыла на востоке,
И не знаю я – рано, не рано.
Все неясно мне, все неизвестно:
И волнистая эта равнинность,
И пустынная сельская местность,
И собак непородных костистость,
И тарелка, готовая треснуть,
Если ставить не плавно, а резко.
2009
ВЕНЕРА
Глубокая скважина вздрогнет,
И будет розетка трещать,
И лампочка будет неровно
Меня в темноте освещать,
И Толик появится в двери
И скажет:
65
– Во звезды горят!
А это Венера.
– Уверен?
– Да все мужики говорят…
Погоду на завтра не знаешь?
Ну ладно, пойду досыпать.
Вот где-то скрипит, понимаешь,
А где – не могу я понять…
Глубокая скважина ухнет,
Вздохнет и надолго замрет.
И тут же все звезды потухнут,
И Толик мгновенно уснет.
2008
ОБРЕЗКА ЯБЛОНЬ
Для яблонь, для себя и для козы
Я предприму осеннюю обрезку.
Закатно-травно-ягодный призыв
Так ясен за квадратной занавеской.
Так ясен он, и розовый закат
Стоит передо мной стеной прозрачной…
Я становлюсь на красный самокат
И вкатываюсь в это – однозначно.
2011
66
ПЕСЕНКА
Седые камни, и песок,
И нежный солнечный поток
Сквозь глаз июньского кота
До глубины его хвоста.
А это, что ни говори,
Немного греет изнутри,
Хотя прохладный ветерок
Все ходит с юга на восток.
– Он крутит, – Толик говорит
И круто в сторону глядит –
Туда, где пламенеет мак,
Где собрались коты для драк.
Но каждый мало-мальский кот
Сначала песенку споет;
Ее запишет на века
Моя шершавая рука.
2005
КОНДРАТ БЕЛОВ.
ПАТРИАРХ СИБИРСКОГО ПЕЙЗАЖА
Старинные, небольшие городки, их архитек-
туру (и даже церкви) дед мой, известный всей
Сибири художник Кондрат Петрович Белов,
когда ему было уже за 80, писал по памяти. Дома
он подолгу сидел у противоположной стенки, на-
67
против своей картины, и смотрел в нее, напевая
или разговаривая вполголоса то с одним, то с
другим воображаемым собеседником из прошлого,
теребил огромные усы…
Потом вдруг вставал кряхтя, стремитель-
но подходил к холсту, наклонялся мощным сво-
им торсом (левая рука за спину) и, оскаля зубы,
делал резкий удар кистью, пальцами (как позд-
ний Тициан) или один-два-три энергичных удара
длинным мастихином.
– Вот так! (кусок краски улетел на диван).
И вот так!.. (второй кусок краски улетел за
комод). И вот эдак!.. – он делает шаг назад и
замирает… Потом очень тихо спрашивает у ко-
го-то: – Ну-с… Что вы на это скажете, милос-
тивые государи?.. А?.. Вот вам и Калька Белов.
Вот вам и Кондратик!.. Вот вам и Кондраша!..
А кто так в России небо напишет?.. А?.. То-то
и оно… – он наклоняет голову и смотрит на пей-
заж не отрываясь, ерошит усы… потом зовет
меня: – Славочка, мальчик! Пойдем чай пить!
ОПИСАНИЕ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
Мне годик, я в галстуке тесном,
Лицом пред стеною зари,
Что дышит любовью небесной
У носа и в дальней дали.
68
Движение тонких волокон,
Улыбку длиннющих лучей
Я вижу из низеньких окон
Посредством чудесных очей.
Мы жили, по сути, в деревне,
Проулок спускался к реке,
И дед мой огромною тенью
Пейзаж свой писал вдалеке.
О радость простейшего быта,
Кто может увидеть твой свет?
Ты только младенцу открыта,
И деду – за выслугу лет.
2008
СЕВЕРНЫЙ ЛУЧ
Прогревает уставшее тело
Неожиданный северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
Там, где солнце прощальное греет
Появилось златое окно.
Воротись! Воротись поскорее,
Есть у нас с тобой дело одно.
69
Ведь души неустроенной образ,
Этот двор, нам пора убирать,
Чтоб сосед, деликатно наморщась,
Ничего не сумел нам сказать.
Чтоб никто не вздыхал здесь бессильно,
И никто не ерошил волос,
Чтоб гостей простоквашей обильной
Напоить нам с тобой довелось.
Прогревает уставшее тело
Фиолетовый северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
УКРАИНА
Другу детства
Игорю Шипицину
Я устал, но надо мне добить –
Эти брёвна дотаскать и доски.
А потом я долго буду пить
Солнцем позолоченной зубровки
Рюмку или две. И буду рад,
Вспоминая вечер твой, Украйна.
Как там лоси плыли на закат…
Лось с лосихой – две огромных тайны.
А поутру плыли мужики
Узкой дамбой по ночным ухабам,
70
И принципиально старики
Не внимали простодушным бабам.
Говор, говор!.. мягкий и живой,
И удобство телоположенья.
Все вы мне свои, и я вам свой
В жизни концентрическом круженьи!
ВОСПОМИНАНИЕ
Я плыл на невеликом корабле,
Никто меня за руку не держал,
А я уже не помнил о земле
И ничего вдали не воображал.
Я обонять старался пену волн
И иногда свой взор стремил вперед,
Чтобы объять умом железный челн,
Понять – что ощущает мореход.
Держался за какую-то трубу,
Душою несозревший человек,
И волн следил упорную борьбу,
И маленьких барашков дальний бег.
Никто меня за руку не держал…
И как вообще я оказался там?
А дождь на темных стеклышках дрожал,
И покрывался каплями металл.
71
«Поют кружевные собаки»
72
Шел в полумраке малый теплоход,
Я улыбался волнам на бегу,
А жизнь ждала, как светлый горизонт,
На отдаленном темном берегу.
Морское состояние ума
Я приобрел в кипящей пеной мгле,
И долго сохранял его в домах
На твердой, неизученной земле.
2005
ЯНТАРНЫЕ СТАДА. ПОЛОСА ЗАКАТА
Пролился в золотую щель
Закат над отдаленной крышей,
Сквозь тусклый солнечный фужер
Как будто звон далекий слышу.
Как будто льдинок золотых
С небес царапанье и пенье,
Иль у подножья гор седых
Златых овец передвиженье.
Седые гонят пастухи
Овец светящихся отары,
Их уши, словно петухи,
Горят янтарно-медным жаром.
73
Откуда знаю это я,
Во сне ли видел в зимний вечер
Твои янтарные края,
Страна, плывущая навстречу?..
МИР МОЙ
Луна и дым… Все маленькое, дремлет…
Ты невелик, о мир моей деревни!
Ты невелик на волнах океанов
Снегов слоистых и густых бурьянов.
А там – леса густою чёрной лентой,
За ними, видишь, – дремлют континенты.
Сосед мой задремал при тусклом свете,
На нем коты, как маленькие дети…
Спи, брат мой, спи под ропот котофейный,
А коль не хочешь спать – напиток пей кофейный.
ЖИЗНЬ ИДЕТ
Серый день, размытая береза.
Ходит конь гнедой в долине снежной.
За горой я слышу женский голос.
– Жизнь идет, – скажу козе на ухо. –
– Жизнь идет, ешь сено, улыбайся.
Ну а я пойду стоять под небом –
Наблюдать, как ходит конь в низине.
У людей ведь есть свои заботы.
74
ЗРЕЛОСТЬ
Писать стихи и заниматься садом
Любой поживший, думаю, захочет.
Потупится он, скромно улыбнется,
И, быстро обернувшись, тихо скажет:
– Хочу, хочу! Хочу, конечно, что вы!
Хочу ужасно и давно, поверьте,
И не нужны мне ценные подарки,
И жалованья крупного не надо,
Лишь уваженья я хочу, поймите!
Лишь уваженья и еще покоя!..
И доступа еще к литературе
О желчегонных качествах растений.
НЕРАЗУМНЫЕ ЖЕНЫ ПОЭТОВ
Неразумные жены поэтов
Рубероид оставляют на крыше,
Придавивши слегка кирпичами,
Удалившись за тонкие шторы.
Но в ночи он встает кашалотом,
Кашалотом невиданной бури,
Над испуганной мокрой деревней
Черной лентой встает рубероид.
И, заслышав глухие удары,
Говорят: кто-то катит там бочку
Мимо нас в час и темный, и страшный,
Неразумные жены поэтов.
75
НОЧНЫЕ ДОРОГИ
Лохматые склоны ночные,
И тени далеких дорог…
И кошки, как звери ручные,
На мой выплывают порог.
И я возникаю из мрака,
Плечом упираюсь в косяк,
Усатые все мы, однако,
И каждый, я знаю, мастак
Глядеть на далекое поле,
На сосны, покрытые мглой.
Какая чудесная доля…
И способ познанья какой…
О способ познанья чудесный!
И, вместе, – чудесно простой.
О мир, нам с тобой неизвестный…
О тени дороги ночной!..
2008
Дед был главным человеком моего детства.
Художник и сказочник, он рассказывал сказки
оригинальные и таинственные, в которых мес-
том действия всегда был дремучий и бескрайний
русский лес… К сожалению, ничего не записано…
У меня есть мечта – написать когда-нибудь
сборник сказок, чтобы там отразилось его ды-
хание, его ощущение. Как бы отзвук далекий…
И посвятить этот сборник ему.
76
СИБИРСКАЯ СКАЗКА
Подлунным бегом горностая
Среди зимы,
Путем тревожным, длинным, тайным
Сибирской тьмы
Я пробирался мыслью сонной,
Ложась на бок,
В груди у деда потаённый
Стучал клубок.
И тихий свет от речек тихих,
И тайны слов,
Рождались в серебре великих
Его усов.
Тогда мне Родина открылась
Всего ясней,
И сердце сладко согласилось
Пожить на ней…
2008
ПОЭЗИЯ
Меня настигло стихотворство
В глухом, томительном краю,
И я, оставив непокорство,
Чуть помолчу и вновь пою.
Пою опять, идя по горке
Над белоснежною страной,
77
Где воробьи таскают корки,
Где не беседует со мной
Никто, никто… лишь воздух серый,
Моей касаясь головы,
Да чуть повыше – стратосфера,
Пониже – белые холмы.
Меня настигло стихотворство
Своею детскою рукой,
Так тихо-тихо, просто-просто…
И сердце мне сказало:
– Ой!
МУЖ
Муж пришел – все дома появилось:
Тихий свет, вода и авокадо.
Просто дверь открылась и закрылась,
Просто вдруг затеплилась лампада.
Просто пес залаял, улыбаясь…
И ему ответили в округе!
Рыбки засмеялись, бултыхаясь
Возле норки маленькой подруги.
2009
78
ОДНА ФЕВРАЛЬСКАЯ МЕТЕЛЬ
Не только вниз, но – вверх и в стороны
Сегодня снег летает мушками.
Богаче снеговыми склонами
Беднее добрыми старушками
Я стал внезапно в жизни временной,
В сей жизни, временно таинственной.
Что светлой тайною беременна,
Чудесной тайною единственной.
В ней тяжело без тихих путников –
Старушек старых и внимательных,
Без одеялок их лоскутельных
И без историй обязательных.
Пурга, рассказывай, рассказывай!
Волнуй, волнуй давно испытанным!
Лесную сказку детям сказывай,
Уснувшим детям… невоспитанным.
2008
ПРИГОРОДНЫЙ АВТОБУС
Шофёр кондукторше показывает нечто
Своим перстом прокуренным и синим,
Чуть слепит жёлтый свет машины встречной,
Привычно душит запашок бензинный.
Ну а вокруг поля в протяжной стыни,
Где, может быть, она увидит нечто,
79
Что он перстом показывает синим,
Водя рукою в сини бесконечной…
2008
ПРИБЛИЖЕНИЕ
Сквозь пространство осеннее
Приближается яблоко к носу.
И пчела приближается к носу,
И жена приближается к носу,
И зима приближается к носу…
Но об этом подумаю после.
2002
ПОСЛЕ ТЯЖЕЛОГО РАЗГОВОРА
Береза средних лет на фоне неба,
Да льдина, чтоб стоять, да пять минут,
Да небольшая, скромная ворона…
Вот что мне нужно, чтобы отдохнуть.
2004
ОСЕННИЙ СВЕТ
Боже мой, мой Боже… что за золото
В этой чаше бледно-голубой!
Как целенаправленно проколот
Небосвод туманный надо мной.
Луч струится в чашу и, расплавленный,
В ней ложится с ножками на дно.
80
Лист бумаги, на столе оставленный, –
Он сияет с чашей заодно.
Ты – мгновенен, луч, приятель мой!
Как и я. И живы мы – сейчас.
Под твое чудесное сияние
Подставляю свой чудесный глаз.
Пусть морщины родовые, давние
Изменят трагический настрой,
Тёплый, тёплый… тёплый… свет губами пью!
Чтоб быть светлым, по возможности, зимой.
2006
Если нам привозят дрова или какие-нибудь
мешки, доски, опилки и тому подобное, она всег-
да выходит, все осматривает и садится сверху,
с гордостью поглядывая вокруг. Речь идет о
Мурке, конечно.
Мне представляется, что она хочет ска-
зать: видите, мой хозяин тоже что-то стро-
ит, у нас тоже хозяйство. Просто ему обычно
некогда, он ведь поэт!..
Если я углубляюсь в сад или ухожу на со-
седние холмы – ем малину, кошу для козы или
просто сижу и смотрю сверху – кто к кому
приехал, кому что привезли, кто топит баню,
как колышется трава, куда пошел Толик… –
она всегда найдет меня, появится из зарослей и
молча сядет рядом… Маленькая такая. Корот-
кошерстная.
81
УШКО
Ушко у кошки расплавлено светом,
Контур лишь виден – тонкий такой.
Кошке приятно жить рядом с поэтом,
Нравится ей быть расплавленной светом
Вместе с хозяйской рукой.
Нравится летом
Остатки омлета
Есть очень быстро в песке и золе.
Нравится днем, как вода фиолетовым,
Чувствовать где-то,
Что кошка прогрета
Чьей-то любовью на доброй земле…
2005
ПЕРЕЛЁТНЫЙ ПУТЬ
Кошка вышла в открытое солнышко,
Прямо в золото шкуркой вплыла…
Кто там чистит лазурное перышко?
Кто расправил два легких крыла?
Кто в саду – ой-ой-ой! – осторожен будь,
Это вышла ведь Мурка сама.
Ждет вас всех перелетный далекий путь,
Он описан в ученых томах.
И меня не забудьте в роскошных снах,
В развесёлых и чуждых садах.
82
Дескать, есть там, на севере, – ой, чудак…
Ну а кошка его, слушай… – страх!!
2005
ДЕРЕВЦЕ
Я сегодня с деревцем прощался,
И оно как будто понимало.
Шляпу я снимал и улыбался,
А оно тихонько трепетало.
Ох ты, безответная судьбина!
Все, о чем молчишь ты,– мне знакомо,
Жди пока какой-нибудь дубина
Подойдет и скажет два-три слова.
Может, я – последний человечек,
Что к тебе по-русски обращался,
Что с тобою в несколько словечек
Кротко и разумно попрощался…
2006
ЛОЖНОЕ ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ
ПРОТИВ БОРЩЕЙ
Лампадка сквозь завесы пижмы.
А дальше дождь… Конец июля.
Ты, плечи изогнув капризно,
Несешь заветную кастрюлю.
83
Когда я был чуть-чуть моложе,
Боялся слова «борщ» немного,
И мне казалось, что негоже,
Чтоб обонял его с порога
Внезапный гость моей прихожей,
Искатель тонких откровений,
Что щей разваристых не может
Есть ни талант, ни даже гений.
О легковерная натура!
Неосновательность суждений…
Мол, щей горшок, мол, баба дура,
И что голодным должен гений
Бродить. А впрочем, я увлекся.
Ведь нынче дождь… Конец июля.
Воспоминаний рой улегся,
Мне показав на память дулю.
А сад в росе, как в бриллиантах,
Горит… Пион под носом ранний.
Шуршат неясно фолианты
Родных, таинственных преданий.
Мы уплываем в длинной лодке
В тот край, где Вольга и Добрыня,
Да не забудь ты рюмку водки.
Да-да, иду. Ведь борщ (!) простынет.
2008
85
НАСТРОЕНИЕ
Только утренний свет,
Но не женщина.
Только ветви и снег,
Но не женщина.
Лишь вода и блесна,
Радость детского сна,
Только дедушкин ус,
Но не женщина.
Только радость бумаги
И карандаша,
И пространство, куда
Уплывает душа,
Запах пыли и книг,
Но не женщина.
Но не женщина…
2007
Пробегая, увидел Мурку, сидящую на мохо-
вой горочке под тягучим сентябрьским солнцем.
Задержался на секунду… Вдруг стало ясно, что
это именно ее место в жизни. Не может она
быть не здесь и не сейчас. И есть ли на свете
что-то более гармоничное?
Через секунду я уже бежал дальше под уклон
с длинной, синей, выцветшей доской в руках…
Осень. Строительство…
86
КОШКА МАЛЕНЬКАЯ
Невозможно кошке в сентябре
Не сидеть под солнцем во дворе,
Не поднять усатой головы,
Не взглянуть поверх густой травы.
В синеве гуляют острова,
И понять не может голова:
Сколько птичек в путаной листве,
Сколько мыслей в глупой голове.
А в саду есть тайные ходы –
Ниши для хозяйской бороды,
И для кошки маленькой одной,
Чтоб гулять вечернею порой.
Чтоб, играя кружкой молока,
Подпирая крепкие бока,
Проходить малинною тропой,
Пропадая в травах с головой…
2005
ЗИМНИЕ ЩИ ИЗ КВАШЕНОЙ КАПУСТЫ
Щи без сметаны – это день прозрачный,
День бабьелетний с ласковой тоской,
Где солнца луч, туманный, огнезрачный,
Прощается с любимейшим тобой…
87
Щи со сметаной – это мгла сплошная,
Пурга и в серебре далёкий путь,
И кто-то, в белом платье выбегая,
Кричит тебе:
– Сметаны не забудь!..
Как любит русский этот воздух вольный
В молочно-фосфорическом огне…
И труден – ох! – вопрос твой протокольный –
Какое состоянье выбрать мне?
2008
НА ПРУДУ
Пауки паутину плетут,
Значит, нынче дождей не дождёшься,
Ты выходишь на маленький пруд
И над стареньким мужем смеёшься.
Улетает фарфоровый смех
Прямо в ухо фаянсовой кошке
И, далёкий от этих утех,
Муж сидит в отдалённом окошке.
Что-то пишет в немые листы,
Кудрецы летним золотом вьются,
И не слышишь, далёкая ты,
Как здесь буковки тихо смеются…
2007
88
ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК
Вороны с крыши упадают,
Летят на шелковый восток,
А глазки золотом блистают,
А щёчки нежит ветерок.
«Пернатый волк» – мне кто-то скажет,
Не стану спорить с ним вовек.
Паук мне паутину свяжет,
Как шапку добрый человек…
2009
СКРИПКА АНТОНИНА
Есть Антонин и Антонина.
Есть Дворжак, есть и тетя Тоня.
И, как замедленная мина,
Стучится сердце под ладонью.
Какой-то давнею угрозой
Бормочет лес в осенний вечер,
И грусть от остеохондроза
Мне Дворжак грустной скрипкой лечит.
А тетя Тоня извлекала
Из льдинок песню помидора,
И торопилась – устилала
Души волнистые просторы
89
Какой-то скатертью протяжной,
И улыбалась виновато,
Сибирской трапезою бражной
Встречая нас с Володькой – братом.
Ах, тетя Тоня… Антонина…
Письмо полно далекой болью.
Иду вечернею долиной,
Иду к луне над темным полем.
Белесым, лунным господином
Иду к луне над темным полем.
И слышу – скрипка Антонина
Поет несбывшейся любовью!..
2007
ПРЕДСНЕЖНОСТЬ ПОЛЯ
Широкий лоб и воздух синий,
Молекул синих колыханье,
Меж сосен матушки-России
Я слышу Толика дыханье.
Вот закурил и осветился
Среди лесов своих морозных,
Вопрос возник и закатился
В его глазах, таких серьезных.
90
Ну а вокруг такая влажность,
Что хоть плыви протяжной тенью.
Домов вдали одноэтажность,
Предснежность поля и селенья…
2006
ДАЛЕКОЙ СТОРОНОЙ
Да, да. Вот так стоять, глядеть в просветы
Между домами, погружаясь в сон
По-деревенски пахнущей планеты,
В жилищах представляя свет икон.
Волокна потускневшего заката
Искриться будут мирно надо мной.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
Далекою, забытой стороной.
Вокруг ходили будущего тени,
На нос ложились скромные лучи,
Я так стоял на розовых ступенях,
Как будто с краю сказочной ночи.
Как будто жизнь прошла среди закатов,
Как череда медлительных огней.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
В одном селеньи Родины моей…
2003
91
СНЕЖНЫЕ УШИ
На эти слова не напишешь романса,
Они разъедаются жестью багровой:
Бушлат, телогрейка и горка с коровой.
На эти слова не напишешь романса.
На эти слова не напишешь романса:
Забор и сарайка, собаки-страдальцы,
Мужик и пространство, и тёмные пальцы.
На эти слова не напишешь романса.
Бурлацкие звуки, их долгие стаи
Свободно текут на простуженный ветер.
Жена не услышит, никто не заметит,
Как ладно поет мужичок за сараем.
Как он замолкает – все глуше и глуше,
Как смотрит на птичек на волюшке-воле.
И вот тишина и морозное поле
Возьмут эту песнь в свои снежные уши…
2007
БАБЬЕ ЛЕТО
Бабье лето любит выпить
Да морозцем закусить,
Кума с деверем насытить
Да у свата погостить.
92
Ой вы, белые платочки,
Ой, цветастые платки!
Ой, берез златые точки,
Золотые пятачки!
Свет прощальный с неба сыплет,
Над избой – пушистый ком.
Бабье лето любит выпить
С подходящим мужиком.
Закуси ж, смотри, морозом!
Чтоб хрустело поутру!
Чтобы щёк тугие розы
Пьяно рдели на ветру!
Чтоб запутался ты в травах,
Заводной, прощальный кум.
Ой, осенняя отрава!..
Ой, не суй своёго «краба»,
Дай понять березы шум.
Дай – понять – березы – шум.
2005
ЗОЛОТО ДНЕЙ
Стихи писал, чистил кастрюли,
Следил за постройкой домов.
Все это я делал в июле,
Восстав от таинственных снов.
Я все основательно делал,
Во двор выходил голубой,
93
В пространстве таинственном тела
Плескал светлой речки прибой.
Все безукоризненно делал,
А в сад заплывали слова,
В пространстве таинственном тела
Светились вдали острова.
Темнела далёко-далёко
Полоска какой-то земли,
И солнце плыло невысоко,
И шли по реке корабли.
Гудели вдали пароходы
Каких-то утраченных лет.
На них бы – в такую погоду –
Я взял бы, пожалуй, билет.
2009
АВГУСТ. РАЗМЫШЛЕНИЯ ВОЗЛЕ
НЕПОКРЫТОЙ КОПНЫ СЕНА
Вроде не предвидится
Крупного дождя,
Вроде не обиделся
Август на меня.
94
Я под яблоней сидел
В лиственной стране,
Между яблоков глядел
В лиственном огне.
Я, как будто в детском сне,
Лето пересек,
И по длинной стороне,
И наискосок.
Так что не предвидится,
В общем-то, дождя.
Так что не обиделся
Август на меня.
Нет, не хочется пока
Этих перемен.
Пусть он длится, – ладно, а? –
Золотистый плен…
2012
СИНИЕ ЛЬВЫ
Под впечатлением
от народной живописи Севера
Под небом холстинково-серым,
Из ниточек серых сплетенным,
Плывут из деревни Уфтюги
Изящные синие львы.
95
Я там, к сожалению, не был,
В том дне, из тумана скроённом,
Где вдоль по широкому небу
Идут грубоватые швы.
Под солнцем-календулой красной,
Под частыми звезд светлячками,
Румяный и в шляпе пух_овой,
Я не был там, не был, увы!
И я не вздыхал там внезапно
И не разводил там руками,
Где всё проплывают сквозь сумрак
Изящные синие львы.
2002–2013
ПАРОХОД
Все умерли. Это ужасно.
(Животные ранних годов.)
Хвостом не маши мне напрасно,
Я мыслю про пыль городов.
Я мыслю про дальние дали,
Подальше немного, чем ты
Себе можешь только представить,
От сильной твоей простоты.
Гляжу я в далекие жизни
До странности близких людей
96
Тебе неизвестной Отчизны –
Отчизны любимой моей.
Она уплывает, как льдина,
Как некий большой пароход.
Без шляпы, плаща и корзины
На нем я отправлюсь в поход.
Я стану с народом у пены,
У пены, на самом краю.
И сердце поймет постепенно…
С Шаляпиным рядом стою.
2010
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Пахнет медом Калуга,
Пахнет русскою былью.
Золотая округа
Нежной, солнечной пылью
Пропиталась навеки,
Как моею судьбою.
Здесь когда-то над речкой
Мы прощались с тобою.
Рисовали с натуры
Мои старшие братья,
Их большие фигуры
Заключал я в объятья.
97
А они поднимали
Гениальные лица,
Все они понимали
Обо мне и девице.
Все они понимали,
Вслед смотрели с любовью.
А соборы сияли
Белой, солнечной солью.
Пахнет медом Калуга…
2008
ЛУНА
Меж облаков веков скиталица
Плывет унылой стороной,
Лицом фарфоровым китайца
Иль самоваром надо мной.
А после над ушанкой светится
Пожухлым шаром серебра.
О, как хочу я с нею встретиться
В пустынном сумраке двора!..
Вот надо лбом беспечным хладная
Стоит, о чем-то говоря.
Пришла пора, пора неладная,
Пора лихая – декабря…
2008
99
НОЧЬЮ
Все закрыто, все погашено,
Все проверено вдвойне,
И почти совсем не страшно нам
В этой тихой стороне.
Лишь моя лампадка светится
Между северных широт.
Не видать младого месяца,
Не видать небесных звёзд.
Все закрыто, все погашено,
Лишь березки шелестят,
Да по саду, саду нашему
Листья мелкие летят…
2007
ЦВЕТЫ НЕЗНАЕМЫЕ
Смотреть в лицо цветам незнаемым,
Хрусталь Шопена слушать тающий,
И быть немножечко летаемым,
Или – немножечко летающим.
Когда на кухне режут овощи,
В стихи забытые заглядывать,
И – пусть никто не просит помощи,
За миром надобно приглядывать.
2007
100
СВЕТ ИЗНУТРИ
Пожалуйста – небо свой полог раскрыло,
И солнце скользнуло в темнеющий лес,
И тайно его изнутри осветило,
И сколько там было – не знаю – чудес!
А мелкие птички!.. А встречные зайцы!
Могилки и даже немые кресты…
И вежливо эхо всегда отзывается
Из самой кошмарно-глухой темноты.
Высокие люди и низкие луны,
Бегущие _облаки над головой…
А сердце заплачет!.. А дернутся струны!
Мы выбрали правильно место с тобой.
2013
ВНУТРЕННИЙ ПАРОХОД
Моему прадеду
Василию Ивановичу Поспелову,
у которого к 1917 году был
собственный пароход на Волге
О вы, которые котята!
И вы, которые коты!
Цветок далекого заката
Цветет до самой темноты.
101
Под этим светом греем руки,
Впитав синичек тонкий свист.
Впитав изящные науки,
Далекий плачет гармонист.
Опавший лист торчит в кармане,
В глазах простор нездешних вод.
Плывут окрестности в тумане,
Как деда личный пароход…
2007
ВЕСЕННИЕ ТЕЗИСЫ
Соловьи поют по-сумасшедшему,
Это хорошо.
Радости тебе, в лес зашедшему,
Молодец что пришел!
2009
СЕРЕДИНА ИЮНЯ
Середина июня сегодня,
Это лучшее время в году!
Лето сходит по шелковым сходням
И свистит и поет:
– Я иду-у!
Середина июня, пожалуй,
Время лучшее в жизни моей!
102
Пароходы гудят, самовары,
Мед слетается с дальних полей
В виде капелек мелких нектара,
Среди капелек мелких дождей.
Группа птичек на яблоне старой –
Вместо группы приятных гостей.
Вместо группы соседей – две кошки,
Электричества – полный зенит,
Серый кот спит в старинном лукошке.
Очень дикий, степной паразит…
2008
Козы считают хозяина высшим существом
и поэтому, думаю, убеждены, что он должен
быть очень приятным на вкус. А как иначе?
Они все время с недоумением пробуют края моей
одежды.
ДВИЖЕНЬЕ
Жуёт штанину козлик, а коза
Края рубахи выцветшей теребит,
А я смотрю – не движется ль гроза
В просветах шевелящихся деревьев.
Жуёт штанину козлик, а коза
Глядит в пространство взглядом удивлённым.
Гроза, гроза, негрозная гроза
Ворчит за серым облаком червленым!
103
И без конца я так стоять готов
Средь шевеленья воздуха и луга,
Среди движенья предосенних слов,
Что вдаль спешат, слегка обняв друг друга…
2012
ТЕМНЫЙ САД
Падают яблоки в тёмных садах
Ночь напролет бомбомётом старинным,
Зори все шепчутся о холодах,
И я стою среди этой картины…
Прыгают яблоки в черной ночи,
Движутся кошки, собаки и тени…
И я молчу – ты сказала: молчи, –
Выйдя из мрака ко мне на ступени.
2012
В САДАХ НОЯБРЯ
Мы выпускаем кур с тобою
В зелёный сумрак ноября,
Под строгой маленькой звездою,
О столь немногом говоря.
Вопросы мирной сельской жизни
Нас занимают день и ночь.
104
Природа милая Отчизны,
Ты не могла бы нам помочь?
И зверобой, и одуванчик…
Как много ценного всего!
Мечта! Мечта моя – кабанчик!
Я б любовался на него…
А куры движутся умело
В холодных травах ноября,
Без снов, без мыслей – быстро, смело,
Огнём немножечко горя.
Мы выпускаем их с тобою
В холодном сумраке садов…
Я ухожу своей тропою,
Типичный добрый птицелов.
2012
ФОТОГРАФИЯ
Свет далёкий, серо-синий
Пью, как ёжик молоко;
Он затёк в мою пустыню,
Усвояется легко.
Свет уютный, деликатный
Светит нынче для меня,
В сюртуках на фото гаснет
Отдалённая родня.
105
Чуть-чуть вспыхнула и гаснет…
Отдалённая родня.
2012
ОГНИ И МОНЕТЫ
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
И на тоненьких ногах его несу,
Ласковое сено…
Маленькой сиреной
Козочка зовет меня в лесу.
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
Среди мошек мелкой толкотни,
В золотой осоке
Скрытно бродят соки,
Тайные зеленые огни.
Тусклый день болотный,
Белый воздух плотный,
Выцветший давно старинный свет.
Мы идем с козою
Светлой полосою,
Под дождем осиновых монет.
Под дождем осиновых монет…
2012
106
НОЧНАЯ ПЕСНЯ
Как запою, так кошки мне своими
Все подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою вообще-то не о рыбе,
Просунув пальцы между волосами.
На лбу широком оживают луны,
И светлячки огней толкутся в кронах.
Уж осени последние кануны,
Все в нитях света, огненно-зеленых.
Пусть лают псы на много верст и дальше,
Их пенье пусть заполнит всю округу.
И дальше будет так, как было раньше,
И мы пойдем по замкнутому кругу.
Я запою, а кошки мне своими
Пусть подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою, вообще-то не о рыбе,
Мигая часто лунными глазами.
2013
ЗВУКИ
КартошИну крошить мелкой тёрочкой,
Улыбаясь в простые цветы,
И кормить ей двоих перепёлочек
Нереальной такой красоты.
Ходят парой – не дрофы, не вороны,
Издают нежный звон хрусталя,
Вокруг дома сады на все стороны
Воробьями тихонько звенят.
Гуси криком кричат за оградою,
Кто-то лает в какой-то дали…
Это то, что действительно надо мне, –
Звуки северной, брат мой, земли.
2012
Об авторе:
Вячеслав Михайлович
Некрасов родился в 1957
году в городе Омске. С 12 лет
воспитывался в семье деда,
народного художника России,
«патриарха сибирского
пейзажа» Кондрата
Петровича Белова. Учился в
художественной школе № 1 у
Людмилы Кузьминичны Муринец. Закончил ВГИК,
художественный факультет
(1981 г.), где учился у Олега Ивановича Гроссе
(рисунок) и Николая Николаевича Третьякова
(история искусства).
Член Союза Художников России с 1983 года.
После института около 10 лет жил в Омске.
Занимался станковой графикой (акварель,
литография, офорт, резцовая гравюра), а также
иллюстрац ией книг и стенописью. Шесть лет
преподавал в пединституте на художественно-
графическом факультете. Любил ходить по улице
Рабиновича. Работы Некрасова находятся в
собраниях российских музеев, в Государственной
Третьяковской галерее, а также в частных
коллекциях в России и за рубежом.
С 1990 года живет в Петербурге (последние годы
в пригороде), занимается иконописью и
реставрацией икон для своего деревенского храма,
держит козу, пишет мемуары и сказки.__
Санкт-Петербург, 2013
Моему другу и собеседнику
Александру Ивановичу Галковскому,
а также всем филинам, белкам и ёжикам
нашей деревни, с любовью
2
3
ВЯЧЕСЛАВ НЕКРАСОВ
ФАРФОРОВАЯ
ДОРОЖКА
Эта книга открывает перед нами мир уютный и улыбчивый. Очень
реальный и одновременно сказочный. Автор с удивлением загляды-
вает в глубокие и прекрасные глаза маленькой серой козы Белки,
кошки Мурки, соседа Толика… А еще в глаза доброй женщины со
средним специальным образованием, цедящей через тонкую трубку
и разливающей по бутылям молодое вино из терновника и вишни…
5
«И дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки...»
Главным занятием моим всегда было
воспоминание о радости, которая приходи-
ла ко мне в детстве. Когда самый легкий
отзвук ее, отсвет возникал в сердце, я забывал
обо всем. Замирал. Прислушивался…
Постепенно пришло понимание, что радость
эта как-то особенно любит воздух деревенского
храма, запах воска и ладана, цветущие яблони и
высокие осенние травы, козу, почтительно гля-
дящую на меня через окно сарая…
На шероховатом фоне этого сарая между тем
появляется застенчиво-радостный человек…
Его зовут Анатолий, что по-гречески зна-
чит – «восточный». В нашей деревне, правда,
всех Анатолиев зовут Тольками. Но я не всегда
жил в деревне, поэтому называю его по-город-
скому – Толик. Возможно, это чистоплюйство,
не изжитое до конца.
Кстати, я как раз хотел познакомить чита-
теля с любимыми мною людьми и животными,
которые будут время от времени появляться
на страницах этой книги.
6
Толик, мой сосед, человек не совсем обычный.
Большую часть времени он спит. Возможно, по-
тому, что, по его словам, он родился на станции
«Сон». Не думаю, правда, что на этой станции
все такие. Видимо, на кого-то действует – на
кого-то нет. Я, кажется, проезжал через нее.
Правда, это было ночью… Все спали.
А Толик тем временем, подходя, обезоружива-
юще широко и доверительно улыбается:
– Привет, это самое… – так он всегда на-
чинает. – Да, Валерка тут попросил в магазин
сходить… Он за кошкой у себя там полез, и ему
оргалит на ногу свалился.
– Ну, это-то не страшно…
– Ага! Сто листов! – и Толик, ослепительно
улыбнувшись, растворяется в мелкой мороси.
По улыбке его счастливой он напоминает мне
Джона Кеннеди перед избирателями, хотя моя
жена на это, я знаю, скажет:
– У тебя все на Толика похожи. И Харрисон
Форд, и Ван Клиберн… А Жан Рено похож на
твоего Зайцева!
Дом Толика виден из моего окна, это окно
специальное, небольшое, имеет даже название –
«Толик, ты куда пошел?». А чуть выше, на дру-
гой горке, – дом Корнеича, дяди Лёши (вернее,
полдома). Маленького роста, всегда в валенках
и шапке-ушанке, он обычно начинает разговор
каким-нибудь парадоксом. Громко, почти крича.
Подсознательно ориентируясь на потенциаль-
7
ную деревенскую публику. Отличается еще и
тем, что никогда не отворяет форточку, хотя,
конечно же, курит.
Как-то, будучи у него, я приотворил форточ-
ку, на что одна старушка с улицы сказала:
– О!! Это, видать, какой-то большой ин-
теллигент пришел!! Корнеич-то сроду никог-
да, с детства, форточку не открывал!
Как-то раз он помогал мне по хозяйству, пос-
ле мы мыли руки. Я поливаю ему из ковша то-
ненькой струйкой и говорю:
– Извините, Леонид Корнеич, вода у нас –
дефицит…
Он запомнил, и всегда повторяет при случае:
– А!.. У вас же вода – деликатес!
А дальше, внизу, там, где осенью ложится са-
мый первый иней, дом дяди Вани. Родом из Во-
ронежа, образцовый хозяин. Подписчик журнала
«ЗОЖ» («Здоровый образ жизни»)! Нам всегда
есть о чем с ним поговорить через забор, потому
что я ничего так не люблю, как лечиться.
Теперь о животных… Белка – это маленькая
серая коза с черной полосой по носу и темным
выменем. Среди коз характер у нее считается
хорошим.
Данька. Белая среднеазиатская овчарка. Гово-
рят, что в ней отразилась «идея породы»! Один
смуглый и усатый точильщик ножей в городе,
когда видел ее, всякий раз откладывал нож, с си-
лой хлопал себя по бедрам и восклицал:
– Ну красавица азиатка!!! – затем поднимал
ладони вверх и долго и умиленно качал головой.
Когда мы шли обратно, повторялось то же
самое. Интересно, что Данька никогда почему-
то не пускает Толика в «парадную» калитку, но
только в заднюю, «черную». А он таких собак
раньше никогда не видел и называет ее – «оно».
Трогает меня пальцем:
– Оно не лает, а просто смотрит – и все по-
нятно.
И еще важный персонаж – небольшая корот-
кошерстная кошка Мурка, которую уважают
за ум и особое изящество на нашем краю дерев-
ни. Когда она уйдет, мне ее очень будет не хва-
тать.
Вот, тетя Шура опирается на лопату, го-
ворит:
– Копаю картошку, а ваша Мурка бежит. Я
ей говорю: «Мурка!». А она так остановилась,
смотрит… Ну до чего умная кошка!
А первое стихотворение я написал в праздник
Преображения Господня (Яблочный Спас) под
яблоней.
9
ФАРФОРОВАЯ ДОРОЖКА
1
И в яблоко – чудесный микрокосм –
Вонзаю жесткий зуб,
Иль режу его ножом железным,
В мыслях заблудившись,
Мимоходящей пчелой любуясь,
Идущей по фарфоровому тракту,
По синим кузнецовским лепесткам.
Такого же размера дядя Ваня
Внезапно вышел из-за дальней горки;
Он солнца луч, искряся волосами,
Последний солнца луч несет на лбу
Сквозь августовский сад полупрозрачный,
Сквозь папиросный лист осенней дымки,
Сквозь синие молекулы махорки,
Что выпускает дедушка Корнеич.
Привет тебе, идущий дядя Ваня!
2
Привет тебе, идущий дядя Ваня.
Зачем тебе я нужен – непонятно,
Но ты идешь и машешь мне рукой,
Кричишь:
– Привет, привет! Такое дело!
Потом:
– Ты представляешь или нет!..
10
И головой киваешь характерно,
Желая мне помочь в уже осеннем
Моем саду (запущенном, конечно).
– Привет, привет!
Ты думал обо мне…
Огни на горизонте изучая,
Сок яблочный рассеянно гоня…
– Привет, привет!
Воронежское солнце
Пускай себе плывет над чумаками,
Плывет, плывет…
А над твоей главой
Полночных стран прохладное светило,
Склонившись, золотой иглой рисует
Узор чудесный на твоих морщинках.
Ты представляешь или нет такое дело?
2002
ЗАКАТ ИТАЛЬЯНСКИЙ
Какой-то закат итальянский
В моем перламутровом крае…
И профиль слегка вольтерьянский
Скользнул за горбатым сараем…
Я доску поставлю у двери,
Я выбегу, как на пожаре.
Таких поднебесных феерий
Еще мы с тобой не видали!..
Человек со станции Сон. Толик молодой.
12
Но кот улыбнется глазами
И хвост распрямит, будто саблю.
– Мы русские люди, хозяин!
– Ну, кое-кто – звери, – поправлю.
И будет светиться строенье,
И будет светиться округа,
И будет всегда настроенье,
Когда понимают друг друга.
2002
ПОД НЕБЕСНОЙ РЕКОЙ
Твердо дорожка утоптана
Между высокой травы,
Низкая облачность – вот она,
Возле моей головы.
Здесь у пилотов налетано
Много прозрачных часов.
Тучка комариков – вот она,
Хор молодых голосов.
Косы у туч прямо девичьи,
Тянутся чуть в стороне.
Прямо теперь – знаешь, веришь ли?
Стать пейзажистом бы мне.
Правда, матросом я б тоже стал,
Чтоб под небесной рекой
13
Дать (по уставу) один сигнал –
Резкий, протяжный такой…
2008
СНЫ
Исчезнув бледным силуэтом,
Сказал сосед мой Толик:
– Будь!
Луна своим янтарным светом
Ему очерчивает путь…
За бузиной и за сараем
Никто не ищет и не ждет.
И дом почти необитаем,
Когда в нем Толик не живет.
Он, фиолетовые руки
В карманы теплые вложив,
Плывет по руслу старой муки
И обгоняет миражи.
Сквозь ветра тоненькие нити,
В съедобных лунных заливных,
Идет культурный – извините! –
Встречая путников иных.
Но это только сны и тени
В недвижной сумрачной реке.
Вот кот – реальный – на ступенях,
И два еще на чердаке.
2008
14
Люблю я где-нибудь в конце августа сесть с
книжкой на одну ничейную горку, зажатую со
всех сторон заборами, заросшую высокой тра-
вой, и смотреть сверху на деревню… Что вооб-
ще происходит. Кто куда пошел… побежал…
поехал…
С другой стороны «этот сектор контроли-
рует» Корнеич. Он сидит на своей горке, на ска-
мейке, прислонившись спиной к стене своей бани.
В вечных болотного цвета валенках и бушлате,
с палкой в руках.
Иногда рядом садится его бывшая жена, и
они, в принципе мирно, обсуждают их общий
«дюраль-алюминевый» бак или какую-то дру-
гую проблему. Если Корнеич увидит, что я иду
за водой, он радостно кричит на всю долину:
– Слава пить захотел!
ДЛИННЫЕ ОГНИ
Наташе Герасименко
Как люблю я протяжные всполохи
Над протяжной деревней моей,
Над избушкой, где лампочки золото
Освещает беспечных людей,
Над дорогою темной проезжею,
Над следами далеких копыт,
Над пространством, где памятью нежною
Я тобою (тобой!) не забыт.
15
Как люблю я огни эти длинные
Над уступами нашей земли!
А скажи мне, быть может, могли бы мы?..
Нет, конечно, мой друг, не могли.
Но люблю я, как _облак движение
В золотую озерную ширь,
Наблюдать за своим отражением
В глубине твоей вечной души.
2007
МИРНАЯ ПЕСНЯ
Жучок во фраке. Паучки.
Гляжу на них, надев очки.
Но вот жучок полез под лист,
Но вот раздался длинный свист:
Там кто-то едет на коне,
Коне лохматом – не ко мне.
Он едет, едет по холмам
И помешать не может нам.
Давайте, братцы паучки,
Глядеть на мир, надев очки.
Оправьте фраки, господа,
Уж миновалася беда.
Как солнца льется ручеек!
Как дня конец – далек, далек…
2006
16
МЫ С ТОЛИКОМ
Весь день надо мною летают
Какие-то малые птички –
Они от зимы удирают
По старой полезной привычке.
А я утонул в огороде,
Душою тянусь к ним навстречу;
В одной существуем природе:
Мы с Толиком, птицы и ветер.
В одной существуем природе,
В одном позабытом мгновеньи,
В одном небольшом огороде,
В одном предосеннем селеньи.
И кот, оторвавшись от чашки,
Увидит в короткой минуте:
Вот Толик – душа нараспашку,
Вот птицы на древнем маршруте.
2006
Владимир Иванович Зайцев. Это мой бли-
жайший друг. Друг моего детства… Если
в этом сибирском городе, в одном из его районов,
спросить у кого-нибудь, у любого… вот даже
у ребенка в коляске: «А где тут у вас худож-
ник живет?», то ребенок покажет малень-
ким, розовым пальчиком:
– А вон, на седьмом этаже, видите, четвер-
тый балкон слева? Там художник живет.
17
СУДЬБА
Владимиру Зайцеву
В осеннем синем хрустале…
В забытом сумрачном графине.
На нашей радостной земле
(Или в египетской пустыне?)
Мы растерялися с тобой,
Чтобы пройти по разным тропкам,
Своей проселочной судьбой…
Без надлежащей тренировки.
2005
ВОЛШЕБНЫЙ БЕГ
Уложен аккуратно снег
Слоистыми, густыми далями.
В них пробираюсь на ночлег
И говорю себе: видали мы
И то, и это, но зимы
Засахаренной и подсвеченной,
Не без собачьей кутерьмы,
С луной, над остановкой встреченной…
Сего не видел никогда.
А между тем мои знакомые
Лежат на печках в холода,
Когда леса зимой закованы.
18
Расширься, круглое лицо,
В ночном весельи одинокое,
Усни, прозрачное сельцо,
Усните, лампочки далекие.
Со мной луны волшебный бег,
И снег, уложенный старательно!
А впереди нас ждет ночлег
И собеседник невнимательный.
2006
ЗДЕСЬ МЫ ЖИЛИ КОГДА-ТО…
Наташе Н.
В осеннем саду,
Выцветающем,
Серо-зеленом…
Где бледная лампа плывет
Как луна в середине пейзажа,
Где серые кошки
Глядят друг на друга
Внимательно очень,
Где тускло мерцает
Простейший сосуд
Простокваши…
Там сети ветвей
Чуть колышут ворон пожилых
19
Философские тени,
А в окнах закат растворяется
Алой тоскою.
И ветер бормочет-бормочет
Старинную здешнюю сагу
Под звон пилорамы,
Под шум отлетающих птиц
Над тобою…
ДВЕ ВОРОНЫ
Две вороны пролетели,
Описавши полукруг.
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
Не буди меня, жестокий
Мой помощник, не буди,
Не буди, зеленоокий
Мой погонщик, погоди.
Я прилег на край постели,
Я не сплю, но вижу сны.
Две вороны прилетели
Из далекой стороны.
В тусклом золоте царапин
Старый дедушкин диван,
В серебристой, темной вате
Дышит неба океан.
20
Не буди меня, дружище,
Не буди меня, дружок,
Слышишь, в поле ветер свищет,
Как пастушеский рожок?..
Тяжело в такую пору
Будет путнику идти:
Невозможно разговору
С кем-то в поле завести.
Значит, должен одиноко
Видеть ранний огонек,
В темный лес ушла дорога,
Путь отчаянно далек.
Ты сними кастрюльку с печки,
Подремли под бой часов,
Нынче тучи, как овечки,
Все спешат на тайный зов.
Ветер гнет верхушки елей
Миллионом тонких рук,
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
2003
ОСЕННИЙ КОВЧЕГ
Опустись, красноногий закат,
На мою невеселую землю,
Где под крышей малейшей из хат
Я вечернюю пищу приемлю.
21
Я смотрю на свой детский портрет,
На твои покрасневшие руки,
Издают перепелки «нет-нет»
В полумраке прозрачные звуки.
Тыквы нынче заполнили дом,
И цветы все под крышу собрались.
Я смотрю, понимая с трудом…
Как же вместе мы все оказались?
2006
КРУЖЕВА
Больше всего на свете
Я люблю кружева белые,
Когда в шторах гуляет ветер,
А я ничего не делаю.
Когда я ничего-то не думаю,
И вокруг лишь туман и роса.
Небольшою сравнительно суммою
Я купил этот домик и сад.
Больше, больше всего, мой свет,
Из того, что на свете этом,
Я люблю накрахмаленный свет,
Накрахмаленные воротнички,
И поэтов.
2008
22
Самый конец февраля, дело к вечеру. Очень
медленно движутся две незнакомые кошки.
Незнакомые – так как своих, местных, я всех
знаю. По-охотничьи крадутся, потом вдруг
бросаются в стороны с выгнутыми спинами и
горящими, как фонарики, глазами. Снег просев-
ший, усохший, очень похожий на фиолетовую
пастилу… Приятно, наверное, по нему бегать!
НЕЗНАКОМЫЕ КОШКИ
Крадутся две темные кошки
Средь синих теней февраля.
В своем деревенском окошке
Виднеюсь загадочный я.
И очень загадочный Толик,
В предельно терпимом тепле,
Листает воинственный томик
В мигающем дальнем окне.
Атласная лента заката
Натянута над головой,
Корнеич проходит куда-то,
Махнет телогрейной рукой.
Коты изучают округу:
Романтика близких дорог!
И кот улыбается другу,
Заслышав капустный пирог.
23
Они посидят на веранде,
На родине у пирога.
– Пока не очнулась хозяйка,
Пойдем потихоньку?
– Ага.
Пластины подвядшего снега,
Пружинистость маленьких ног,
Динамика быстрого бега,
Романтика близких дорог!
Не скрипки заныли во мраке
За темной, шершавой стеной –
Поют кружевные собаки
Веселой, подлунной страной.
И радует круглые щеки
Капустного вкус пирога.
– Хорошая наша деревня?
– Чего говорить-то?.. Ага.
2003
ЖЕЛАНИЕ
Луна какая – о-го-го! –
Плывет путями древними,
Над аккуратным сном снегов,
Знакомыми деревнями.
Ах, я вот тоже полечу
В санях да с колокольцами,
24
Прижавшись зубом к калачу,
Мелькну я за околицей.
Над аккуратным сном снегов,
С луной – путями древними,
Мы полетим как – о-го-го! –
Знакомыми деревнями…
2006
ПЕЧАЛЬ ХОЛМОВ
Иду в осенний вечер,
И никого навстречу
В бескрайней и дрожащей влагой мгле.
Шумливых нет соседей,
Никто нигде не едет
И не идет по стынущей земле.
Лишь выгнутые холмы,
Печали чьей-то полны,
Бегут, бегут в сгущающийся мрак.
Не сочинить ли сагу
Про этих далей брагу
И дружественных маленьких собак?
2006
25
НОЧНОЙ ПУТЬ
Среди заснеженных барбосов,
Среди далеких пустырей,
Я раздвигаю тихим носом
Снежинки родины моей.
Я раздвигаю их завесы,
Я прохожу сквозь белый мрак,
Меня встречают с интересом
Глаза внимательных собак.
Меня встречает кошка Мурка
В тревожной тьме, издалека,
На дне пустого переулка
С ученой важностью зверька.
Я теплоты принес, Мурыся,
Принес усталости и сна.
Суровость мира, испарися,
Привет, полночная страна!
Привет, пустынные удолья,
Под гнетом виснущих ветвей,
И вы, жилищные условья
Застывшей хижины моей!
Здесь леденцами светят окна,
И чей-то нос торчит в окне,
И что в душе моей промокло,
На печке высохнет вполне.
26
Не зря я шел среди торосов,
В фонарном слепнущем огне,
Среди заснеженных барбосов,
Непредсказуемых вполне…
2002
ПОД ЛУНОЙ
Опять луна и бузина…
– Лунища! – Толик мне сказал
И дверь закрыл в холодном доме –
Заснеженном гнезде своем,
Печальном, скрытом от людей
Дикорастущими ветвями,
Да бликов лунной кутерьмой,
Да кошек длинными тенями.
Здесь зуб забора безсистемный
Клонится на бок много лет,
Спешит прохожий слабонервный
Под тихий шорох наших мест.
Но – мирно бегают собаки,
И Толик спит под песни Грига,
Своей прокуренной ладонью
Шершавит он военный том,
И нежно серебрится шерстка
У кошки, вышедшей из мрака,
И снежный ежик старых яблок
Морщинит щеки под луной.
И поглощает свет Корнеич,
27
Идя домой в свои пол-дома,
И меж садов молочно-белых
Свой погашает фитилек.
Между садов молочно-белых
Он будет спать под танцы Брамса,
Под голоса румынских скрипок,
В шатре из лунных светлячков…
2003
СЕРЕБРЯНАЯ ПЕСНЯ
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке,
Дальше темные дубравы,
Дальше долгие овраги.
Лают мелкие собачки – там,
За кладбищем, в низине.
Да, порой бывают драчки,
Но вообще они едины.
Нить заката над деревней
Проросла в окне соседа,
Свет печной, свечной и древний,
Плюс беспечная беседа.
И серебряные плети
Обвивают борт сарая,
28
И невидимые дети
Пробегают белым раем.
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке…
2008
ТИХОЙ ЗИМОЮ
Полный покой.
Удивительно полный покой.
Белой рукой
Выгибается белое поле.
Жалко – реки нет,
А то бы над этой рекой
Мысленно плыл я
К какой-то неведомой доле.
Полный покой.
Удивительно полный покой!
Что ж, я молчу
В этот час, между светом и тьмою,
Раз я такой,
Удивительно тихий такой,
Раз все вокруг
Запорошено тихой зимою…
2004
30
ПРОЩАЛЬНОЕ
Луна – как желтое яйцо…
И воробьи снуют, как крошки.
Я тихо вышел на крыльцо
И прислонился к тихой кошке.
Закатный час… Прощальный час!
К чему-то давняя причастность.
Еще один прощальный раз
Мы с Муркой вместе будем гаснуть.
Мы будем гаснуть в мире том,
Где гаснут сюртуки и лица,
Где дед – серьезный у колонн,
И где цветок цветет в петлице.
А с нами будет гаснуть дом,
И ветви темные над нами.
И лишь совсем уже потом
Мы устремимся за дровами.
2005
Некоторые считают меня каким-то особен-
ным любителем кошек. Это не совсем так.
Только одной кошке разрешалось сидеть на
моем столе, когда я работаю. Или лежать, по-
добрав лапки, у меня на груди у самого носа и даже
щекотать усами. Я уважал ее как личность.
31
Вообще, все стихи только про одну козу, про
одну собаку и про одну кошку, хотя было много и
тех, и других, и третьих. Но дальше мы не пой-
дем – только один кролик, только одна курица…
Кроликов и кур я люблю всех сразу.
Только одна женщина?.. Может быть… Мо-
жет быть…
ЖЕНА ПОЭТА
Надену я белое платье,
Пойду я с козой погулять,
Никто меня зря не ругайте,
Ведь мне не косить, не пахать.
Не стану по кочкам скакать я
И точно не дам зажевать
Козе мое новое платье,
Не стоит меня пробирать.
Я лучше по нежному ветру
Свой вытяну трепетный нос –
Туда где поля, километры…
О платьях и шляпках вопрос
Оставьте портному, торговкам
И шляпному мастеру – пусть!
Вы лучше на ушко, негромко
Читайте стихи наизусть…
32
О ФИЛИНАХ
Накручено, накручено…
И молодые филины
Летают между тучами –
Там, где дорог извилины.
Там, над лесной опушкою,
В пространстве шевелящемся,
Улавливают ушками
Смех мышек веселящихся.
Очами пробуравливать,
Под тучею подвесившись,
Улавливать, улавливать –
Судьба их и профессия.
Иду, иду вдоль кладбища
Дорогами потухшими.
Внутри чему-то рад еще
И жду чего-то лучшего.
Но хмурой луговиною
Гляжу – гляжу внимательно…
Над лесом пара филинов.
Летают замечательно.
2005
33
КОЗА
Коза с овальными глазами
Глядит в окно под небесами,
Сквозь золотой прямоугольник
Ей улыбнется скромный школьник.
И вспомнит дяденька водитель,
Кометой промелькнувший зритель,
Что где-то, кажется в квадрате,
Коза сидит как председатель.
И скажут темные матросы,
Решая сложные вопросы
Под небом серым, как холстина:
– Вот люди держат животину!
Коза, собака, кошка Мурка
В своей продолговатой шкурке
Живут со мной под низким небом,
От моего питаясь хлеба.
Коза с душой грустящей птицы,
Каких на свете единицы,
Глядит в окно под облаками,
Под их косматыми боками…
2004
34
ГУСИ УЛЕТАЮТ
– Твоя жена гусей видала! –
Кричит мне Толик со двора.
Он точит лезвие кинжала:
– Уже курлыкают, пора!
Моя жена гусей видала?
Как интересно все живут.
А я видал – ольха дрожала,
И как змеился темный пруд.
Потом бродил в шуршащей чаще
И о Саврасове вздыхал.
Вот он – художник настоящий…
И полицмейстер так сказал.
А ведь она гусей видала!
Сквозь золотую кисею!..
А я, как флюгер из металла,
Продрог и тоненько пою.
2004
ЛУННАЯ ШАЛЬ
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Гляжу в зазаборную даль,
И как-то светлей…
35
Все тянет и тянет в плече.
Ну, что ты пришла?
Пришел пыльный комнатный зверь,
Кусочек тепла.
Твоя деликатная тень,
Усатый мой друг,
Щекочет мне сердце, и лень
Движения рук
Мне в сумерках делать
И ног на жизни кругу,
Вон лунный возникнул кусок
В седом пирогу.
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Накину я лунную шаль,
Так будет… светлей.
2006
ДЕВУШКА В ОКНЕ
Недоспать, вскочить и записать,
В колпаке, изящную, как ирис,
Мысль, и, наслаждаясь ей, летать
В мысленном саду или в квартире.
Чуть прилечь и в тонком полусне
Вновь лететь среди цветов и вишен…
Скажет дева нежная в окне:
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
36
Пусть луна янтарная течет
Над неосновательностью хижин,
Взгляд ее маслинный оживет.
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
2008
ГИРЛЯНДА ОСЕНИ
Цветным репейником усажена веревка.
Веду на ней козу с грустящим глазом,
И спутанный колтун на бороде
Репейником цветет среди долины.
На мох узорный старого загона
Необходимую сельскохозяйственную вещь –
Аркан цветной я вешаю под вечер.
И карамель цветных осенних окон
Вдруг расцветает россыпью в низине…
Гирлянда осени на фоне трав потухших.
2006
ЛЕТО
В краю, где небо таковое,
Как водоем,
Нам надо пожелтевшим полем
Идти вдвоем.
37
И, поднимая край пушистый
Своей щеки,
Я размышлять хочу о смысле
Небес реки.
Я размышлять хочу о цвете
Стеблей травы,
О тихом, симпатичном лете,
Таком, как Вы.
2008
ГОРОЧКА
Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи.
Надо выудить мне в золоте,
В сонном золоте стихи.
Надо встать мне за калиткою,
Там, где неба полоса,
И, пока меня не кликают,
Широко открыть глаза.
Человечество разумное
В этой улице живет,
И коза в зеленых сумерках
Пижму горькую жует.
Красит кожу отражение
Догорающей реки,
На телеге без движения
Проплывают мужики.
38
А меж крыш закат иголочкой
Начертил мои стихи:
«Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи…»
2004
Я стоял на лестнице, сделанной лично мною,
и снимал вишню в нижних слоях заката. Сосед
подошел к забору, улыбается, глаза немного
в разные стороны.
– Снимаешь? Да, надо… А то налетят дроз-
ды – и привет. Проснешься, а ничего уже нет!
ДЕВОЧКЕ В ОСЕННЕМ САДУ
Дрозды
Иль сонные соседи
Съедят крыжовник
До зари.
Или придут ежи, медведи…
Смотри.
Все опадает, шевелится
Сквозь неба синь.
Малина с веточек валится,
Динь-динь.
И много дырочек на листьях
Уже.
Крыжовник между трав катится.
Драже
39
И только. Только лучше.
Такой…
Я видел – холод неминучий
Его хотел достать рукой…
2009
ЗАКАТ В ОКТЯБРЕ
Под целым закатом стою я один,
И плечи мои обнимает пиджак.
Октябрьский вечер все это родил,
И мне не вернуться под крышу никак.
И мне не уйти от небесных равнин,
И мне не заняться полезным трудом,
Под целым закатом стою я один,
А рядом стоит мой покинутый дом.
Под этой равниной, повернутой вниз,
Лицо повернув к ней навстречу, плыву!
О, жизнь моя, – мелко исписанный лист,
Лежишь на столе ты… почти наяву.
2006
ЗИМА
И как-то все затихло пред зимой,
Идущею, плывущею, шуршащей…
Иль – катящей, скорее… Милый мой,
Вот то-то жизнь начнется настоящая!
40
Снежинка – прыг – на крыши волокно,
И яблони замрут, как будто стража,
И я скажу:
– Дружочек, вот оно! Оно-оно,
Не сомневайся даже.
2008
БЕЛЫЙ СУМРАК
Белый сумрак вы видали,
Нажимая на педали,
Или просто так гуляя,
Иль в машине проезжая
Мимо наших белых далей
В тонко-снежном ноябре?
Белый сумрак вы видали
За деревней, за садами,
Меж травинок пролетали,
Когда травы в серебре?
Тишина. Никто не лает.
Только в поле крик ворон.
А морозы подступают –
Ну со всех, со всех сторон…
2009
ДОРОЖЕНЬКА
Иду, а сосны вертятся,
Расставив лапы длинные,
Никто не должен встретиться
Дорогою былинною.
Толик. Под звездным небом. 41
42
Никто не должен выглянуть,
Никто не должен выехать,
Лишь зорька пальцы вытянет
И будет мирно вспыхивать.
Дорога ты, дороженька…
Вдоль кладбища угасшего.
Я изменился – может быть! –
Лица не помню вашего.
Ни рук, ни глаз, ни талии,
Лишь помню реку русскую,
Да детские сандалии,
Да эту тропку узкую.
2005
Провожаю приятеля, совершенно не деревен-
ского, художественного приятеля. Неспортив-
ного абсолютно. Кстати, есть в этом особая
красота. Индивидуальное (очень) телосложе-
ние. Разговоры о Жизни, об Искусстве, о Жен-
щине, о Семье…
Так редки стали неспортивные люди. (Про-
вожаю, чтоб не потерялся в этой сложной
местности.) А волосы у него густые и жест-
кие, крепкий лоб, голова философа.
Идем в высоких травах. Солнце вечернее. Ав-
густ… Кони ходят… Задворки деревенские…
43
Но нет ни этюдника, ни красок, ни времени.
Я подумал: попробую написать поэтический
этюд. Интересно, передаст ли он то, что я
чувствую?..
АВГУСТ
Летящие нити, и кони седые,
Грубеющей тканью – тяжелые травы,
И пух иван-чая, и свет на ладони,
И свет над полями, и зелень отавы.
И все это слито в немую картину,
В туманной олифе осеннего солнца:
В репейнике лошадь, косматая грива,
И стебель стеклянный, и отсвет оконца.
Вздыхать или охать могу бесконечно,
Идя в длинных травах пред долгой зимою.
Все это не вечно, все это не вечно!
И все это впитано, впитано мною…
Клонитесь, клонитесь, тяжелые травы,
Летите, пушинки, трещите, заборы,
Горите под солнцем, златые оправы,
Смотрите, о жёны, с разумным укором.
2007
УЛЫБКА
Промерзнет небо, снег, вороны,
И кудри левого виска
44
Коснутся глаз, а яблонь кроны
Меня коснутся свысока.
Слегка очерченный зарею,
Сверкнёт снежинками мой кров,
Бежит лошадка колеею.
– Привет, Тимоха!
– Будь здоров.
Среди замедленных рассветов,
Среди серебряного мха,
Обитель ветхая поэта,
Где пишет он про то, про это,
На миг проявленная светом,
Вам улыбается слегка.
2004
РОЗОВАЯ ВЕСНА
Не нарисовать всех этих линий,
Всех изгибов этих, всех крючков,
Этих загогулин и извилин
Сквозь речное золото очков.
И прозрачной северной деревни
Не осмыслить в розовом свету,
И проталин рыжих, длинных, древних
На весеннем легком холоду.
45
Все же в разноцветном захолустье
Что-то я пойму наверняка.
Ближе к незнакомому мне устью
Жизни незнакомая река.
2005
СКВОРЕШНЯ
Засветись весной, далекий дол!
Засветись весною, солнцем вешним.
И хоть это связано с трудом,
Я повешу все-таки скворешню.
И хоть это связано с трудом,
Подлечу я ветви у подруги,
Яблони моей, что гладит дом
В долгие серебряные вьюги.
Засветись весною, талый снег!
Отрази в последний раз полнеба.
Чтобы понял русский человек,
Что зимой вполне он счастлив не был.
2006
У козы потрясающе длинные (и редкие) рес-
ницы. Присмотритесь при случае. Я выходил
периодически глянуть – не запуталась ли она в
веревке. Это вносило в мою жизнь ритм. Подой-
ду, сяду, положу ей руку – как бы это сказать
понежнее – на загривок, а она положит морду
(или лицо) мне на руку, и смотрит долго… не на
меня, а как бы в меня…
46
СЧАСТЛИВАЯ КОЗА
У козы лицо, как лодочка,
Что плывет между людей,
Интересная походочка
Чуть игривая у ней.
Я вздыхаю ностальгически –
Нет теперь моей козы,
И никто периодически
Уж не доит – зы-зы-зы…
И не надо ей ранёшенько
Сена свежего давать,
Называть ее дурёшенькой,
Да за шею обнимать…
Ой, коза моя ученая,
Разучёная коза!
Полоса по носу черная,
Козьей жизни полоса.
Только нет, я знаю, верю я –
Жизнь твоя была полна:
По ночам в окне над дверию
Высоко плыла луна,
Заходило в ясной ясности
Солнце в золоте ресниц,
И жила ты в безопасности
Меж кузнечиков и птиц…
2007
47
ВОЗДУХ ДОЛИН
Как хорошо… Луна зеленая…
И лает старый обормот.
И кошка древняя, точеная
По краю тонкому идет…
Хозяин ваш заснуть пытается,
Заснуть в болотной теплоте,
Собака лает-упирается,
Но силы уж не те, не те.
Уж нету в голосе металлинки,
Что романтизму придает,
И чувства, близкого к летальному,
Уже тот голос не дает.
Хозяин ваш – поры полуденной,
Консервативный господин.
Голубоватыми сосудами
Он слился с воздухом долин,
Он слился с воздухом, гуляющим
Между лопаток, между гор
И что-то сердцу объясняющим –
Что?.. Я не знаю до сих пор.
2004
СЕРЕБРЯНЫЕ СТАРУШКИ
Как тонко наползает день
На все, что пряталось во мраке.
48
Внизу еще туман и тень,
А наверху блуждают знаки.
Живем в пределах сентября
В простых серебряных избушках,
Где окна солнышком горят
В простых серебряных старушках.
О, кружевная красота
Морщинок солнечных и рюшек,
О, жизни тлен и суета
При свете маленьких старушек!
2007
СМЫСЛ
На фоне недостроенных сараев
Цветут цветы в зелено-синем мае,
Цветы цветут на фоне развалюшек
И в окнах обустроенных старушек.
Прищурю глаз – а лепесток искрится,
Имеет смысл в природе раствориться.
Как птица… как задумчивая птица!
Имеет смысл в деревне поселиться.
2006
49
ОТРАЖЕНЬЕ
Вороны все кружат над банею,
Расставив пальцы на лету,
Я наблюдаю осень раннюю
На наблюдательном посту.
Пространство предо мною дыбится,
Чтоб я проник в его пласты;
Глубоководной сонной рыбицей
Мои сложённые персты
Светиться будут в этой местности,
Когда уеду, может быть,
Над полем в тусклой бестелесности,
И плыть сквозь сумерки… и плыть.
2008
ЖЕНЩИНА И ПОЛДЕНЬ
Только в предчувствии осени
Кошка лежит на спине,
Там, где вы тапочки бросили
И пребывают оне.
Там, где вы книгу оставили,
У голубого пруда.
Штору в окне не поправили,
На пол просыпали льда.
50
Как хорошо – не стремительно,
А призадумавшись чуть,
Вам совершать ослепительный
Послеполуденный путь.
Как это важно – быть занятым
Мудрым осенним трудом:
Радостно, тихо и правильно
Ягоды мыть над прудом.
2009
ФАБЕРЖЕ
Моему дяде Борису Ефремовичу Белову
при нашем последнем расставании
Я пью протяжное прощанье
Пустых осенних берегов,
Пилы далекое жужжанье
И гомон птичьих голосов.
Летят синички между травок,
Седых, устойчивых стеблей,
На луг стекает (рано-рано!)
Закатный розовый елей.
А Фаберже, пожалуй, други,
Сюда допущен был слегка.
Все эти шарики и дуги
В его сердечные бока
51
Вошли и – жизнь определилась,
Как серебристый ручеек.
И, как таинственная милость,
На лоб спустился мотылек.
ПАСТОРАЛЬ
Дмитрию Ефременкову
1
Пойдем есть ягоды с кустов,
Исчезнем в зарослях малины,
Утонем в золоте густом,
Дадим стрекозам наши спины.
Как скалы дикие, они
И молчаливы, и могучи,
В траве кошачьих глаз огни,
Над нами низко ходят тучи.
И прорастает в солнце бровь,
И светом полнятся глазницы,
Лоб оцарапан и суров,
В затылке стриженые спицы
Растут, а из ушей – трава,
Что расплавляется в закате,
В саду кочует голова,
В проеденной козлами шляпе.
52
Пускай не строится мой дом,
Пускай не ладится жилище,
С моим приятелем-котом
Ищи в саду меня, дружище!
Пусть руки теплые мои,
Как два спокойных крокодила,
Ныряют в золоте травы,
Как в волнах призрачного Нила.
2
А что, а что, а что ты скажешь,
Мой друг, серьезный и седой,
Когда на луг июньский ляжешь,
Закрывши небо бородой?
Вон облака от края поля,
Среди порывистых стрекоз,
Летят в своей свободной доле,
Летят, как стадо белых коз.
А мы с тобой – большие реки
И, знаешь, мы здесь не при чем,
Пусть бороздят нас человеки,
А мы течем себе, течем…
53
Именно там я написал свой первый этюд мас-
лом. Солнце садится за лесом, за рекой… Дед
меня, конечно, двумя мазками поправил. (И те-
перь это в искусствоведческой науке считается
его этюдом.) Мне было четыре года, и эта, самая
красивая на свете (уральская) деревня, называ-
лась Чащихино. Сколько мы с дедушкой и бабуш-
кой там жили? Возможно, всего только месяц…
Никогда еще окружающий мир так не поражал
меня. Кроме того, я нашел там невесту.
ЕЁ ДЕРЕВНЯ
1
Я посмотрю… я посмотрю
Узоров русских полотенцы,
Увижу алую зарю
И под холстом небесным сенцы.
Там белый поворот реки
И взгляд невесты пятилетней,
Растут бобы и лопухи
В ее миру тысячелетнем.
Зачем мы не остались там,
Где кот яйцо ест ненароком,
Где по серебряным перстам
Закат течет небесным соком?
54
Где дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки…
Ответь мне, дедушка, ответь!
Глядя моей невесте в глазки.
2
Снова мысли пятятся назад,
Снова пахнет небом и рекой,
Мы опять бродили наугад
С маленькой девчонкою такой.
Ты меня не помнишь, милый друг,
Уж тебе не пять, а сорок пять!
Как делили сельский мы досуг,
Как любили вместе мы гулять…
Наблюдали крупные плоды
И закат съедобный над рекой,
Я черпал серебряной воды
Маленькой, прозрачною рукой.
Где же ты, вселенная моя,
Та, что я в душе всегда храню?
Едем мы – под нами колея
Убегает в сторону твою.
3
Улыбнувшись, люди исчезают,
Где-то в прошлом тают без остатка.
Возчик это знает, твердо знает,
Знает это бурая лошадка.
55
От простой и радостной девчушки,
От реки ее, ручьев и леса,
От уральской этой деревушки
Мы собрались, видишь ты, – уехать!
А детей одних не отпускают
Жить, где им понравится в природе.
Травы это знают, звезды знают,
Знают все на этом пароходе.
2003
ДУША
Красновато пепельное небо,
Одинока яблоня в долине,
Я делю пространство четким следом
На две аккуратных половины.
И обрубок яблони печален,
Занесенный снегом по макушку,
Как фигура с узкими плечами,
Как душа сгоревшей деревушки.
Очень тяжело, иль невозможно,
Мне к нему спокойно приближаться,
В поле странновато и тревожно,
Нет – к нему рукою не прижаться!
Думал я так, тихо подступая,
Удаляясь после по дороге,
Вновь пространство четко разделяя,
К дому поворачивая ноги.
2007
56
ПОЛЕ МОЕ
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было в прошлом веке
При Шишкине,
Поле мое, поле настоящее,
Какую тайну ты хранишь, притихшее?
Какую тайну ты хранишь, пожухшее,
Какую тайну, «яко крин процветшую»?
Всегда к Предтече травами набухшее,
К Петру и Павлу кое-где отцветшее.
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было – как давно! – при дедушке,
Поле мое, поле настоящее…
А темный лес – твой вечный соседушка.
Мне твой кузнечик пропоет отбой,
И будет он зелено-голубой!
И если ты уснешь – усну с тобой,
А если ты умрешь – умру с тобой.
2008
САД И ОКНО
Плыви, если хочешь ты плыть, о малиновый ветр,
Закатные перья на брюшке своем теребя,
А я отойду в глубину, может, на сантиметр,
Чтоб мне рассмотреть, между прочим, ее и тебя.
57
58
И я посмотрю на нее, может быть, свысока,
Как я не смотрел на нее, между прочим, давно:
Вот профиль и яблоня – яблоко вот и рука,
Иначе зачем мне, скажите, и сад, и окно?
2007
ЖЕНЩИНА ЭТА
Опять одиночество, ветер и трезвый расчет.
Опять все продумал за всех, и ошибся опять.
А жизнь без меня как текла, так себе и течет,
Но женщина эта в ней сможет, я думаю,
Что-то понять.
Но женщина эта, она ожидала меня –
Явлюсь или нет я на сцене в театре теней,
Но женщина эта, меня в том и этом виня,
Прожить уж не сможет без лиры забавной моей?
2007
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
Деревьев кроны темные и бурые шары
Забытых яблок где-то там,
В кромешном черном кружеве, –
За снеговыми шторами шевелятся они.
За редкими заборами сидят шакалы местные,
Гуляют тени дымные среди пустых садов,
А парники забытые дверями вдруг захлопают,
Коснется слуха пение ой, удалых орлов!
59
СЕВЕР
Люблю я холодную пикшу,
Холодную славлю треску,
И благословляю ловитву
На хладном твоем берегу,
О Север, изласканый светом,
О, край протяженных тонов!
Хотя не имею, при этом,
Резиновых даже штанов.
Порой – неотесанный плотник
На радостном жизни бегу,
Ведь я – не рыбак, не охотник
На дальнем твоем берегу.
Я мыслью прошел все пределы,
Все дебри твои до конца.
О, красный мой батюшка-Север,
Ты будь мне в родного отца!
2007
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
А я на нашей горочке стою и вижу сны,
И начинает нежно так, ну как Шаляпин «Ноченьку»,
Береза тети Машина песнь ледяных пустынь…
2002
60
МОЛЧИ
Царап – царап-царап, штришочки света
Ползут по силуэту одному,
По силуэту, так сказать, поэта,
Известного соседу моему.
Известного в известной нам деревне
Держателям седых молочных коз,
Известного полоскам неба древним
Меж темных тети Машиных берез.
Известного еще седому деду,
Которого уж нет давным-давно,
А главное – известного соседу,
Что предпочтет всегда стихам вино,
Что предпочтет строительство сараев
И самокрутку мокрую в ночи,
Ну а поэтов он своих не знает.
Поэт, молчи!
2006
ВЕТЕР
Шебуршал пустой почтовый ящик,
Да под ветром развевались косы,
Проходили с девушкой молчащей
За забором темные матросы.
И горами ветреные ветви
Надо мной вздымались, беспокоясь,
61
И потоки средней силы ветра
Пролегли воздушною рекою.
Красноватым взглядом волкодава
Засветилась серая калитка,
А цыган Тимошка величаво
Проплывал в телеге с ребятишкой,
Проплывал цыган, гремя по склонам,
Улыбаясь встречным человекам,
Может, где и выпил он немного,
Закусив обвислым чебуреком.
Ой вы, реки северного неба! –
Белый пар плывет над головою,
Можно ехать много километров
Под такою светлою рекою.
Комары еще не беспокоят,
Только мухи лезут к нам дружиться,
Но сбивает ветер их под корень,
В бороде музыкою жужжится.
Расплетались кудри черным дымом,
Тень от козырька легла на веки,
Вспоминал цыган свою судьбину –
Ох вы, человеки, человеки…
Шебуршал пустой почтовый ящик.
Что-то нам давно никто не пишет?
Ветер говорит о настоящем,
И о прошлом тоже ветер дышит…
62
Услышал по радио фразу – «а как Шопен
относился к “москалям”, известно…» А мне
было как раз неизвестно – как именно Шо-
пен относился к «москалям». Догадывался,
конечно… Это было время доинтернетное,
домобильное. Стационарный телефон был на
другом конце деревни, у автоколонны, но он не
всегда работал.
Да и не пойдешь же туда сейчас сквозь та-
кой ветер звонить – извините, а как Шопен
относился к «москалям»?.. А вокруг мелкие
собачки автоколонны с ума сходят, черные
деревья шумят…
ШОПЕН
Любил ли Шопен «москалей» – я не знаю.
Но пусть они тают – хрустальные звуки.
А птицы пускай от зимы улетают,
Раскинув пернатые длинные руки!
Любил ли Шопен «москалей» – неизвестно,
И в этой деревне никто нам не скажет.
Такая уж эта неясная местность –
Туманы и птицы, и холод овражий.
Здесь скажут, наверно, – печальные звуки!
И дальше пойдут, гоня стадо овечье,
В карманах держа узловатые руки,
И щуря от ветра глаза бесконечно…
2002
63
ВИНО И МОЛОКО
Сплошной щербатый, белый камень
И голубая тишина.
Большими, белыми руками
Налью пустынного вина.
Вина пустынных перелесков,
Вина холодных островов,
Движеньем медленным, нерезким
Среди внимательных котов.
Я подниму на свет напиток,
Там дальний путь и пустыри.
Там ранних сил моих избыток,
Там юность – что ни говори…
Но выпью только полстакана,
Подумав, съем простой обед
И, двинув уплотненным станом,
Усы взъерошу, словно дед.
О скрип петель, о пенье кошек…
О фисгармония веков!
Она звучит, и ты несешь мне
Парное козье молоко.
Вокруг щербатый белый камень
И неба светлая река,
Своими белыми руками
Налей, хозяйка, молока.
2004
64
ВСЕ НЕЯСНО МНЕ…
Шрам на пальце, а рядом вот – рана,
Вот – ожог, а вот свет от заката.
Нынче рано, а может не рано,
Синий сумрак сгустился над хатой.
Сам не знаю я – рано, не рано.
Не проник в эти звездные планы,
Не постиг потаенные сроки,
Вон звезда поплыла на востоке,
И не знаю я – рано, не рано.
Все неясно мне, все неизвестно:
И волнистая эта равнинность,
И пустынная сельская местность,
И собак непородных костистость,
И тарелка, готовая треснуть,
Если ставить не плавно, а резко.
2009
ВЕНЕРА
Глубокая скважина вздрогнет,
И будет розетка трещать,
И лампочка будет неровно
Меня в темноте освещать,
И Толик появится в двери
И скажет:
65
– Во звезды горят!
А это Венера.
– Уверен?
– Да все мужики говорят…
Погоду на завтра не знаешь?
Ну ладно, пойду досыпать.
Вот где-то скрипит, понимаешь,
А где – не могу я понять…
Глубокая скважина ухнет,
Вздохнет и надолго замрет.
И тут же все звезды потухнут,
И Толик мгновенно уснет.
2008
ОБРЕЗКА ЯБЛОНЬ
Для яблонь, для себя и для козы
Я предприму осеннюю обрезку.
Закатно-травно-ягодный призыв
Так ясен за квадратной занавеской.
Так ясен он, и розовый закат
Стоит передо мной стеной прозрачной…
Я становлюсь на красный самокат
И вкатываюсь в это – однозначно.
2011
66
ПЕСЕНКА
Седые камни, и песок,
И нежный солнечный поток
Сквозь глаз июньского кота
До глубины его хвоста.
А это, что ни говори,
Немного греет изнутри,
Хотя прохладный ветерок
Все ходит с юга на восток.
– Он крутит, – Толик говорит
И круто в сторону глядит –
Туда, где пламенеет мак,
Где собрались коты для драк.
Но каждый мало-мальский кот
Сначала песенку споет;
Ее запишет на века
Моя шершавая рука.
2005
КОНДРАТ БЕЛОВ.
ПАТРИАРХ СИБИРСКОГО ПЕЙЗАЖА
Старинные, небольшие городки, их архитек-
туру (и даже церкви) дед мой, известный всей
Сибири художник Кондрат Петрович Белов,
когда ему было уже за 80, писал по памяти. Дома
он подолгу сидел у противоположной стенки, на-
67
против своей картины, и смотрел в нее, напевая
или разговаривая вполголоса то с одним, то с
другим воображаемым собеседником из прошлого,
теребил огромные усы…
Потом вдруг вставал кряхтя, стремитель-
но подходил к холсту, наклонялся мощным сво-
им торсом (левая рука за спину) и, оскаля зубы,
делал резкий удар кистью, пальцами (как позд-
ний Тициан) или один-два-три энергичных удара
длинным мастихином.
– Вот так! (кусок краски улетел на диван).
И вот так!.. (второй кусок краски улетел за
комод). И вот эдак!.. – он делает шаг назад и
замирает… Потом очень тихо спрашивает у ко-
го-то: – Ну-с… Что вы на это скажете, милос-
тивые государи?.. А?.. Вот вам и Калька Белов.
Вот вам и Кондратик!.. Вот вам и Кондраша!..
А кто так в России небо напишет?.. А?.. То-то
и оно… – он наклоняет голову и смотрит на пей-
заж не отрываясь, ерошит усы… потом зовет
меня: – Славочка, мальчик! Пойдем чай пить!
ОПИСАНИЕ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
Мне годик, я в галстуке тесном,
Лицом пред стеною зари,
Что дышит любовью небесной
У носа и в дальней дали.
68
Движение тонких волокон,
Улыбку длиннющих лучей
Я вижу из низеньких окон
Посредством чудесных очей.
Мы жили, по сути, в деревне,
Проулок спускался к реке,
И дед мой огромною тенью
Пейзаж свой писал вдалеке.
О радость простейшего быта,
Кто может увидеть твой свет?
Ты только младенцу открыта,
И деду – за выслугу лет.
2008
СЕВЕРНЫЙ ЛУЧ
Прогревает уставшее тело
Неожиданный северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
Там, где солнце прощальное греет
Появилось златое окно.
Воротись! Воротись поскорее,
Есть у нас с тобой дело одно.
69
Ведь души неустроенной образ,
Этот двор, нам пора убирать,
Чтоб сосед, деликатно наморщась,
Ничего не сумел нам сказать.
Чтоб никто не вздыхал здесь бессильно,
И никто не ерошил волос,
Чтоб гостей простоквашей обильной
Напоить нам с тобой довелось.
Прогревает уставшее тело
Фиолетовый северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
УКРАИНА
Другу детства
Игорю Шипицину
Я устал, но надо мне добить –
Эти брёвна дотаскать и доски.
А потом я долго буду пить
Солнцем позолоченной зубровки
Рюмку или две. И буду рад,
Вспоминая вечер твой, Украйна.
Как там лоси плыли на закат…
Лось с лосихой – две огромных тайны.
А поутру плыли мужики
Узкой дамбой по ночным ухабам,
70
И принципиально старики
Не внимали простодушным бабам.
Говор, говор!.. мягкий и живой,
И удобство телоположенья.
Все вы мне свои, и я вам свой
В жизни концентрическом круженьи!
ВОСПОМИНАНИЕ
Я плыл на невеликом корабле,
Никто меня за руку не держал,
А я уже не помнил о земле
И ничего вдали не воображал.
Я обонять старался пену волн
И иногда свой взор стремил вперед,
Чтобы объять умом железный челн,
Понять – что ощущает мореход.
Держался за какую-то трубу,
Душою несозревший человек,
И волн следил упорную борьбу,
И маленьких барашков дальний бег.
Никто меня за руку не держал…
И как вообще я оказался там?
А дождь на темных стеклышках дрожал,
И покрывался каплями металл.
71
«Поют кружевные собаки»
72
Шел в полумраке малый теплоход,
Я улыбался волнам на бегу,
А жизнь ждала, как светлый горизонт,
На отдаленном темном берегу.
Морское состояние ума
Я приобрел в кипящей пеной мгле,
И долго сохранял его в домах
На твердой, неизученной земле.
2005
ЯНТАРНЫЕ СТАДА. ПОЛОСА ЗАКАТА
Пролился в золотую щель
Закат над отдаленной крышей,
Сквозь тусклый солнечный фужер
Как будто звон далекий слышу.
Как будто льдинок золотых
С небес царапанье и пенье,
Иль у подножья гор седых
Златых овец передвиженье.
Седые гонят пастухи
Овец светящихся отары,
Их уши, словно петухи,
Горят янтарно-медным жаром.
73
Откуда знаю это я,
Во сне ли видел в зимний вечер
Твои янтарные края,
Страна, плывущая навстречу?..
МИР МОЙ
Луна и дым… Все маленькое, дремлет…
Ты невелик, о мир моей деревни!
Ты невелик на волнах океанов
Снегов слоистых и густых бурьянов.
А там – леса густою чёрной лентой,
За ними, видишь, – дремлют континенты.
Сосед мой задремал при тусклом свете,
На нем коты, как маленькие дети…
Спи, брат мой, спи под ропот котофейный,
А коль не хочешь спать – напиток пей кофейный.
ЖИЗНЬ ИДЕТ
Серый день, размытая береза.
Ходит конь гнедой в долине снежной.
За горой я слышу женский голос.
– Жизнь идет, – скажу козе на ухо. –
– Жизнь идет, ешь сено, улыбайся.
Ну а я пойду стоять под небом –
Наблюдать, как ходит конь в низине.
У людей ведь есть свои заботы.
74
ЗРЕЛОСТЬ
Писать стихи и заниматься садом
Любой поживший, думаю, захочет.
Потупится он, скромно улыбнется,
И, быстро обернувшись, тихо скажет:
– Хочу, хочу! Хочу, конечно, что вы!
Хочу ужасно и давно, поверьте,
И не нужны мне ценные подарки,
И жалованья крупного не надо,
Лишь уваженья я хочу, поймите!
Лишь уваженья и еще покоя!..
И доступа еще к литературе
О желчегонных качествах растений.
НЕРАЗУМНЫЕ ЖЕНЫ ПОЭТОВ
Неразумные жены поэтов
Рубероид оставляют на крыше,
Придавивши слегка кирпичами,
Удалившись за тонкие шторы.
Но в ночи он встает кашалотом,
Кашалотом невиданной бури,
Над испуганной мокрой деревней
Черной лентой встает рубероид.
И, заслышав глухие удары,
Говорят: кто-то катит там бочку
Мимо нас в час и темный, и страшный,
Неразумные жены поэтов.
75
НОЧНЫЕ ДОРОГИ
Лохматые склоны ночные,
И тени далеких дорог…
И кошки, как звери ручные,
На мой выплывают порог.
И я возникаю из мрака,
Плечом упираюсь в косяк,
Усатые все мы, однако,
И каждый, я знаю, мастак
Глядеть на далекое поле,
На сосны, покрытые мглой.
Какая чудесная доля…
И способ познанья какой…
О способ познанья чудесный!
И, вместе, – чудесно простой.
О мир, нам с тобой неизвестный…
О тени дороги ночной!..
2008
Дед был главным человеком моего детства.
Художник и сказочник, он рассказывал сказки
оригинальные и таинственные, в которых мес-
том действия всегда был дремучий и бескрайний
русский лес… К сожалению, ничего не записано…
У меня есть мечта – написать когда-нибудь
сборник сказок, чтобы там отразилось его ды-
хание, его ощущение. Как бы отзвук далекий…
И посвятить этот сборник ему.
76
СИБИРСКАЯ СКАЗКА
Подлунным бегом горностая
Среди зимы,
Путем тревожным, длинным, тайным
Сибирской тьмы
Я пробирался мыслью сонной,
Ложась на бок,
В груди у деда потаённый
Стучал клубок.
И тихий свет от речек тихих,
И тайны слов,
Рождались в серебре великих
Его усов.
Тогда мне Родина открылась
Всего ясней,
И сердце сладко согласилось
Пожить на ней…
2008
ПОЭЗИЯ
Меня настигло стихотворство
В глухом, томительном краю,
И я, оставив непокорство,
Чуть помолчу и вновь пою.
Пою опять, идя по горке
Над белоснежною страной,
77
Где воробьи таскают корки,
Где не беседует со мной
Никто, никто… лишь воздух серый,
Моей касаясь головы,
Да чуть повыше – стратосфера,
Пониже – белые холмы.
Меня настигло стихотворство
Своею детскою рукой,
Так тихо-тихо, просто-просто…
И сердце мне сказало:
– Ой!
МУЖ
Муж пришел – все дома появилось:
Тихий свет, вода и авокадо.
Просто дверь открылась и закрылась,
Просто вдруг затеплилась лампада.
Просто пес залаял, улыбаясь…
И ему ответили в округе!
Рыбки засмеялись, бултыхаясь
Возле норки маленькой подруги.
2009
78
ОДНА ФЕВРАЛЬСКАЯ МЕТЕЛЬ
Не только вниз, но – вверх и в стороны
Сегодня снег летает мушками.
Богаче снеговыми склонами
Беднее добрыми старушками
Я стал внезапно в жизни временной,
В сей жизни, временно таинственной.
Что светлой тайною беременна,
Чудесной тайною единственной.
В ней тяжело без тихих путников –
Старушек старых и внимательных,
Без одеялок их лоскутельных
И без историй обязательных.
Пурга, рассказывай, рассказывай!
Волнуй, волнуй давно испытанным!
Лесную сказку детям сказывай,
Уснувшим детям… невоспитанным.
2008
ПРИГОРОДНЫЙ АВТОБУС
Шофёр кондукторше показывает нечто
Своим перстом прокуренным и синим,
Чуть слепит жёлтый свет машины встречной,
Привычно душит запашок бензинный.
Ну а вокруг поля в протяжной стыни,
Где, может быть, она увидит нечто,
79
Что он перстом показывает синим,
Водя рукою в сини бесконечной…
2008
ПРИБЛИЖЕНИЕ
Сквозь пространство осеннее
Приближается яблоко к носу.
И пчела приближается к носу,
И жена приближается к носу,
И зима приближается к носу…
Но об этом подумаю после.
2002
ПОСЛЕ ТЯЖЕЛОГО РАЗГОВОРА
Береза средних лет на фоне неба,
Да льдина, чтоб стоять, да пять минут,
Да небольшая, скромная ворона…
Вот что мне нужно, чтобы отдохнуть.
2004
ОСЕННИЙ СВЕТ
Боже мой, мой Боже… что за золото
В этой чаше бледно-голубой!
Как целенаправленно проколот
Небосвод туманный надо мной.
Луч струится в чашу и, расплавленный,
В ней ложится с ножками на дно.
80
Лист бумаги, на столе оставленный, –
Он сияет с чашей заодно.
Ты – мгновенен, луч, приятель мой!
Как и я. И живы мы – сейчас.
Под твое чудесное сияние
Подставляю свой чудесный глаз.
Пусть морщины родовые, давние
Изменят трагический настрой,
Тёплый, тёплый… тёплый… свет губами пью!
Чтоб быть светлым, по возможности, зимой.
2006
Если нам привозят дрова или какие-нибудь
мешки, доски, опилки и тому подобное, она всег-
да выходит, все осматривает и садится сверху,
с гордостью поглядывая вокруг. Речь идет о
Мурке, конечно.
Мне представляется, что она хочет ска-
зать: видите, мой хозяин тоже что-то стро-
ит, у нас тоже хозяйство. Просто ему обычно
некогда, он ведь поэт!..
Если я углубляюсь в сад или ухожу на со-
седние холмы – ем малину, кошу для козы или
просто сижу и смотрю сверху – кто к кому
приехал, кому что привезли, кто топит баню,
как колышется трава, куда пошел Толик… –
она всегда найдет меня, появится из зарослей и
молча сядет рядом… Маленькая такая. Корот-
кошерстная.
81
УШКО
Ушко у кошки расплавлено светом,
Контур лишь виден – тонкий такой.
Кошке приятно жить рядом с поэтом,
Нравится ей быть расплавленной светом
Вместе с хозяйской рукой.
Нравится летом
Остатки омлета
Есть очень быстро в песке и золе.
Нравится днем, как вода фиолетовым,
Чувствовать где-то,
Что кошка прогрета
Чьей-то любовью на доброй земле…
2005
ПЕРЕЛЁТНЫЙ ПУТЬ
Кошка вышла в открытое солнышко,
Прямо в золото шкуркой вплыла…
Кто там чистит лазурное перышко?
Кто расправил два легких крыла?
Кто в саду – ой-ой-ой! – осторожен будь,
Это вышла ведь Мурка сама.
Ждет вас всех перелетный далекий путь,
Он описан в ученых томах.
И меня не забудьте в роскошных снах,
В развесёлых и чуждых садах.
82
Дескать, есть там, на севере, – ой, чудак…
Ну а кошка его, слушай… – страх!!
2005
ДЕРЕВЦЕ
Я сегодня с деревцем прощался,
И оно как будто понимало.
Шляпу я снимал и улыбался,
А оно тихонько трепетало.
Ох ты, безответная судьбина!
Все, о чем молчишь ты,– мне знакомо,
Жди пока какой-нибудь дубина
Подойдет и скажет два-три слова.
Может, я – последний человечек,
Что к тебе по-русски обращался,
Что с тобою в несколько словечек
Кротко и разумно попрощался…
2006
ЛОЖНОЕ ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ
ПРОТИВ БОРЩЕЙ
Лампадка сквозь завесы пижмы.
А дальше дождь… Конец июля.
Ты, плечи изогнув капризно,
Несешь заветную кастрюлю.
83
Когда я был чуть-чуть моложе,
Боялся слова «борщ» немного,
И мне казалось, что негоже,
Чтоб обонял его с порога
Внезапный гость моей прихожей,
Искатель тонких откровений,
Что щей разваристых не может
Есть ни талант, ни даже гений.
О легковерная натура!
Неосновательность суждений…
Мол, щей горшок, мол, баба дура,
И что голодным должен гений
Бродить. А впрочем, я увлекся.
Ведь нынче дождь… Конец июля.
Воспоминаний рой улегся,
Мне показав на память дулю.
А сад в росе, как в бриллиантах,
Горит… Пион под носом ранний.
Шуршат неясно фолианты
Родных, таинственных преданий.
Мы уплываем в длинной лодке
В тот край, где Вольга и Добрыня,
Да не забудь ты рюмку водки.
Да-да, иду. Ведь борщ (!) простынет.
2008
85
НАСТРОЕНИЕ
Только утренний свет,
Но не женщина.
Только ветви и снег,
Но не женщина.
Лишь вода и блесна,
Радость детского сна,
Только дедушкин ус,
Но не женщина.
Только радость бумаги
И карандаша,
И пространство, куда
Уплывает душа,
Запах пыли и книг,
Но не женщина.
Но не женщина…
2007
Пробегая, увидел Мурку, сидящую на мохо-
вой горочке под тягучим сентябрьским солнцем.
Задержался на секунду… Вдруг стало ясно, что
это именно ее место в жизни. Не может она
быть не здесь и не сейчас. И есть ли на свете
что-то более гармоничное?
Через секунду я уже бежал дальше под уклон
с длинной, синей, выцветшей доской в руках…
Осень. Строительство…
86
КОШКА МАЛЕНЬКАЯ
Невозможно кошке в сентябре
Не сидеть под солнцем во дворе,
Не поднять усатой головы,
Не взглянуть поверх густой травы.
В синеве гуляют острова,
И понять не может голова:
Сколько птичек в путаной листве,
Сколько мыслей в глупой голове.
А в саду есть тайные ходы –
Ниши для хозяйской бороды,
И для кошки маленькой одной,
Чтоб гулять вечернею порой.
Чтоб, играя кружкой молока,
Подпирая крепкие бока,
Проходить малинною тропой,
Пропадая в травах с головой…
2005
ЗИМНИЕ ЩИ ИЗ КВАШЕНОЙ КАПУСТЫ
Щи без сметаны – это день прозрачный,
День бабьелетний с ласковой тоской,
Где солнца луч, туманный, огнезрачный,
Прощается с любимейшим тобой…
87
Щи со сметаной – это мгла сплошная,
Пурга и в серебре далёкий путь,
И кто-то, в белом платье выбегая,
Кричит тебе:
– Сметаны не забудь!..
Как любит русский этот воздух вольный
В молочно-фосфорическом огне…
И труден – ох! – вопрос твой протокольный –
Какое состоянье выбрать мне?
2008
НА ПРУДУ
Пауки паутину плетут,
Значит, нынче дождей не дождёшься,
Ты выходишь на маленький пруд
И над стареньким мужем смеёшься.
Улетает фарфоровый смех
Прямо в ухо фаянсовой кошке
И, далёкий от этих утех,
Муж сидит в отдалённом окошке.
Что-то пишет в немые листы,
Кудрецы летним золотом вьются,
И не слышишь, далёкая ты,
Как здесь буковки тихо смеются…
2007
88
ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК
Вороны с крыши упадают,
Летят на шелковый восток,
А глазки золотом блистают,
А щёчки нежит ветерок.
«Пернатый волк» – мне кто-то скажет,
Не стану спорить с ним вовек.
Паук мне паутину свяжет,
Как шапку добрый человек…
2009
СКРИПКА АНТОНИНА
Есть Антонин и Антонина.
Есть Дворжак, есть и тетя Тоня.
И, как замедленная мина,
Стучится сердце под ладонью.
Какой-то давнею угрозой
Бормочет лес в осенний вечер,
И грусть от остеохондроза
Мне Дворжак грустной скрипкой лечит.
А тетя Тоня извлекала
Из льдинок песню помидора,
И торопилась – устилала
Души волнистые просторы
89
Какой-то скатертью протяжной,
И улыбалась виновато,
Сибирской трапезою бражной
Встречая нас с Володькой – братом.
Ах, тетя Тоня… Антонина…
Письмо полно далекой болью.
Иду вечернею долиной,
Иду к луне над темным полем.
Белесым, лунным господином
Иду к луне над темным полем.
И слышу – скрипка Антонина
Поет несбывшейся любовью!..
2007
ПРЕДСНЕЖНОСТЬ ПОЛЯ
Широкий лоб и воздух синий,
Молекул синих колыханье,
Меж сосен матушки-России
Я слышу Толика дыханье.
Вот закурил и осветился
Среди лесов своих морозных,
Вопрос возник и закатился
В его глазах, таких серьезных.
90
Ну а вокруг такая влажность,
Что хоть плыви протяжной тенью.
Домов вдали одноэтажность,
Предснежность поля и селенья…
2006
ДАЛЕКОЙ СТОРОНОЙ
Да, да. Вот так стоять, глядеть в просветы
Между домами, погружаясь в сон
По-деревенски пахнущей планеты,
В жилищах представляя свет икон.
Волокна потускневшего заката
Искриться будут мирно надо мной.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
Далекою, забытой стороной.
Вокруг ходили будущего тени,
На нос ложились скромные лучи,
Я так стоял на розовых ступенях,
Как будто с краю сказочной ночи.
Как будто жизнь прошла среди закатов,
Как череда медлительных огней.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
В одном селеньи Родины моей…
2003
91
СНЕЖНЫЕ УШИ
На эти слова не напишешь романса,
Они разъедаются жестью багровой:
Бушлат, телогрейка и горка с коровой.
На эти слова не напишешь романса.
На эти слова не напишешь романса:
Забор и сарайка, собаки-страдальцы,
Мужик и пространство, и тёмные пальцы.
На эти слова не напишешь романса.
Бурлацкие звуки, их долгие стаи
Свободно текут на простуженный ветер.
Жена не услышит, никто не заметит,
Как ладно поет мужичок за сараем.
Как он замолкает – все глуше и глуше,
Как смотрит на птичек на волюшке-воле.
И вот тишина и морозное поле
Возьмут эту песнь в свои снежные уши…
2007
БАБЬЕ ЛЕТО
Бабье лето любит выпить
Да морозцем закусить,
Кума с деверем насытить
Да у свата погостить.
92
Ой вы, белые платочки,
Ой, цветастые платки!
Ой, берез златые точки,
Золотые пятачки!
Свет прощальный с неба сыплет,
Над избой – пушистый ком.
Бабье лето любит выпить
С подходящим мужиком.
Закуси ж, смотри, морозом!
Чтоб хрустело поутру!
Чтобы щёк тугие розы
Пьяно рдели на ветру!
Чтоб запутался ты в травах,
Заводной, прощальный кум.
Ой, осенняя отрава!..
Ой, не суй своёго «краба»,
Дай понять березы шум.
Дай – понять – березы – шум.
2005
ЗОЛОТО ДНЕЙ
Стихи писал, чистил кастрюли,
Следил за постройкой домов.
Все это я делал в июле,
Восстав от таинственных снов.
Я все основательно делал,
Во двор выходил голубой,
93
В пространстве таинственном тела
Плескал светлой речки прибой.
Все безукоризненно делал,
А в сад заплывали слова,
В пространстве таинственном тела
Светились вдали острова.
Темнела далёко-далёко
Полоска какой-то земли,
И солнце плыло невысоко,
И шли по реке корабли.
Гудели вдали пароходы
Каких-то утраченных лет.
На них бы – в такую погоду –
Я взял бы, пожалуй, билет.
2009
АВГУСТ. РАЗМЫШЛЕНИЯ ВОЗЛЕ
НЕПОКРЫТОЙ КОПНЫ СЕНА
Вроде не предвидится
Крупного дождя,
Вроде не обиделся
Август на меня.
94
Я под яблоней сидел
В лиственной стране,
Между яблоков глядел
В лиственном огне.
Я, как будто в детском сне,
Лето пересек,
И по длинной стороне,
И наискосок.
Так что не предвидится,
В общем-то, дождя.
Так что не обиделся
Август на меня.
Нет, не хочется пока
Этих перемен.
Пусть он длится, – ладно, а? –
Золотистый плен…
2012
СИНИЕ ЛЬВЫ
Под впечатлением
от народной живописи Севера
Под небом холстинково-серым,
Из ниточек серых сплетенным,
Плывут из деревни Уфтюги
Изящные синие львы.
95
Я там, к сожалению, не был,
В том дне, из тумана скроённом,
Где вдоль по широкому небу
Идут грубоватые швы.
Под солнцем-календулой красной,
Под частыми звезд светлячками,
Румяный и в шляпе пух_овой,
Я не был там, не был, увы!
И я не вздыхал там внезапно
И не разводил там руками,
Где всё проплывают сквозь сумрак
Изящные синие львы.
2002–2013
ПАРОХОД
Все умерли. Это ужасно.
(Животные ранних годов.)
Хвостом не маши мне напрасно,
Я мыслю про пыль городов.
Я мыслю про дальние дали,
Подальше немного, чем ты
Себе можешь только представить,
От сильной твоей простоты.
Гляжу я в далекие жизни
До странности близких людей
96
Тебе неизвестной Отчизны –
Отчизны любимой моей.
Она уплывает, как льдина,
Как некий большой пароход.
Без шляпы, плаща и корзины
На нем я отправлюсь в поход.
Я стану с народом у пены,
У пены, на самом краю.
И сердце поймет постепенно…
С Шаляпиным рядом стою.
2010
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Пахнет медом Калуга,
Пахнет русскою былью.
Золотая округа
Нежной, солнечной пылью
Пропиталась навеки,
Как моею судьбою.
Здесь когда-то над речкой
Мы прощались с тобою.
Рисовали с натуры
Мои старшие братья,
Их большие фигуры
Заключал я в объятья.
97
А они поднимали
Гениальные лица,
Все они понимали
Обо мне и девице.
Все они понимали,
Вслед смотрели с любовью.
А соборы сияли
Белой, солнечной солью.
Пахнет медом Калуга…
2008
ЛУНА
Меж облаков веков скиталица
Плывет унылой стороной,
Лицом фарфоровым китайца
Иль самоваром надо мной.
А после над ушанкой светится
Пожухлым шаром серебра.
О, как хочу я с нею встретиться
В пустынном сумраке двора!..
Вот надо лбом беспечным хладная
Стоит, о чем-то говоря.
Пришла пора, пора неладная,
Пора лихая – декабря…
2008
99
НОЧЬЮ
Все закрыто, все погашено,
Все проверено вдвойне,
И почти совсем не страшно нам
В этой тихой стороне.
Лишь моя лампадка светится
Между северных широт.
Не видать младого месяца,
Не видать небесных звёзд.
Все закрыто, все погашено,
Лишь березки шелестят,
Да по саду, саду нашему
Листья мелкие летят…
2007
ЦВЕТЫ НЕЗНАЕМЫЕ
Смотреть в лицо цветам незнаемым,
Хрусталь Шопена слушать тающий,
И быть немножечко летаемым,
Или – немножечко летающим.
Когда на кухне режут овощи,
В стихи забытые заглядывать,
И – пусть никто не просит помощи,
За миром надобно приглядывать.
2007
100
СВЕТ ИЗНУТРИ
Пожалуйста – небо свой полог раскрыло,
И солнце скользнуло в темнеющий лес,
И тайно его изнутри осветило,
И сколько там было – не знаю – чудес!
А мелкие птички!.. А встречные зайцы!
Могилки и даже немые кресты…
И вежливо эхо всегда отзывается
Из самой кошмарно-глухой темноты.
Высокие люди и низкие луны,
Бегущие _облаки над головой…
А сердце заплачет!.. А дернутся струны!
Мы выбрали правильно место с тобой.
2013
ВНУТРЕННИЙ ПАРОХОД
Моему прадеду
Василию Ивановичу Поспелову,
у которого к 1917 году был
собственный пароход на Волге
О вы, которые котята!
И вы, которые коты!
Цветок далекого заката
Цветет до самой темноты.
101
Под этим светом греем руки,
Впитав синичек тонкий свист.
Впитав изящные науки,
Далекий плачет гармонист.
Опавший лист торчит в кармане,
В глазах простор нездешних вод.
Плывут окрестности в тумане,
Как деда личный пароход…
2007
ВЕСЕННИЕ ТЕЗИСЫ
Соловьи поют по-сумасшедшему,
Это хорошо.
Радости тебе, в лес зашедшему,
Молодец что пришел!
2009
СЕРЕДИНА ИЮНЯ
Середина июня сегодня,
Это лучшее время в году!
Лето сходит по шелковым сходням
И свистит и поет:
– Я иду-у!
Середина июня, пожалуй,
Время лучшее в жизни моей!
102
Пароходы гудят, самовары,
Мед слетается с дальних полей
В виде капелек мелких нектара,
Среди капелек мелких дождей.
Группа птичек на яблоне старой –
Вместо группы приятных гостей.
Вместо группы соседей – две кошки,
Электричества – полный зенит,
Серый кот спит в старинном лукошке.
Очень дикий, степной паразит…
2008
Козы считают хозяина высшим существом
и поэтому, думаю, убеждены, что он должен
быть очень приятным на вкус. А как иначе?
Они все время с недоумением пробуют края моей
одежды.
ДВИЖЕНЬЕ
Жуёт штанину козлик, а коза
Края рубахи выцветшей теребит,
А я смотрю – не движется ль гроза
В просветах шевелящихся деревьев.
Жуёт штанину козлик, а коза
Глядит в пространство взглядом удивлённым.
Гроза, гроза, негрозная гроза
Ворчит за серым облаком червленым!
103
И без конца я так стоять готов
Средь шевеленья воздуха и луга,
Среди движенья предосенних слов,
Что вдаль спешат, слегка обняв друг друга…
2012
ТЕМНЫЙ САД
Падают яблоки в тёмных садах
Ночь напролет бомбомётом старинным,
Зори все шепчутся о холодах,
И я стою среди этой картины…
Прыгают яблоки в черной ночи,
Движутся кошки, собаки и тени…
И я молчу – ты сказала: молчи, –
Выйдя из мрака ко мне на ступени.
2012
В САДАХ НОЯБРЯ
Мы выпускаем кур с тобою
В зелёный сумрак ноября,
Под строгой маленькой звездою,
О столь немногом говоря.
Вопросы мирной сельской жизни
Нас занимают день и ночь.
104
Природа милая Отчизны,
Ты не могла бы нам помочь?
И зверобой, и одуванчик…
Как много ценного всего!
Мечта! Мечта моя – кабанчик!
Я б любовался на него…
А куры движутся умело
В холодных травах ноября,
Без снов, без мыслей – быстро, смело,
Огнём немножечко горя.
Мы выпускаем их с тобою
В холодном сумраке садов…
Я ухожу своей тропою,
Типичный добрый птицелов.
2012
ФОТОГРАФИЯ
Свет далёкий, серо-синий
Пью, как ёжик молоко;
Он затёк в мою пустыню,
Усвояется легко.
Свет уютный, деликатный
Светит нынче для меня,
В сюртуках на фото гаснет
Отдалённая родня.
105
Чуть-чуть вспыхнула и гаснет…
Отдалённая родня.
2012
ОГНИ И МОНЕТЫ
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
И на тоненьких ногах его несу,
Ласковое сено…
Маленькой сиреной
Козочка зовет меня в лесу.
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
Среди мошек мелкой толкотни,
В золотой осоке
Скрытно бродят соки,
Тайные зеленые огни.
Тусклый день болотный,
Белый воздух плотный,
Выцветший давно старинный свет.
Мы идем с козою
Светлой полосою,
Под дождем осиновых монет.
Под дождем осиновых монет…
2012
106
НОЧНАЯ ПЕСНЯ
Как запою, так кошки мне своими
Все подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою вообще-то не о рыбе,
Просунув пальцы между волосами.
На лбу широком оживают луны,
И светлячки огней толкутся в кронах.
Уж осени последние кануны,
Все в нитях света, огненно-зеленых.
Пусть лают псы на много верст и дальше,
Их пенье пусть заполнит всю округу.
И дальше будет так, как было раньше,
И мы пойдем по замкнутому кругу.
Я запою, а кошки мне своими
Пусть подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою, вообще-то не о рыбе,
Мигая часто лунными глазами.
2013
ЗВУКИ
КартошИну крошить мелкой тёрочкой,
Улыбаясь в простые цветы,
И кормить ей двоих перепёлочек
Нереальной такой красоты.
Ходят парой – не дрофы, не вороны,
Издают нежный звон хрусталя,
Вокруг дома сады на все стороны
Воробьями тихонько звенят.
Гуси криком кричат за оградою,
Кто-то лает в какой-то дали…
Это то, что действительно надо мне, –
Звуки северной, брат мой, земли.
2012
Об авторе:
Вячеслав Михайлович
Некрасов родился в 1957
году в городе Омске. С 12 лет
воспитывался в семье деда,
народного художника России,
«патриарха сибирского
пейзажа» Кондрата
Петровича Белова. Учился в
художественной школе № 1 у
Людмилы Кузьминичны Муринец. Закончил ВГИК,
художественный факультет
(1981 г.), где учился у Олега Ивановича Гроссе
(рисунок) и Николая Николаевича Третьякова
(история искусства).
Член Союза Художников России с 1983 года.
После института около 10 лет жил в Омске.
Занимался станковой графикой (акварель,
литография, офорт, резцовая гравюра), а также
иллюстрац ией книг и стенописью. Шесть лет
преподавал в пединституте на художественно-
графическом факультете. Любил ходить по улице
Рабиновича. Работы Некрасова находятся в
собраниях российских музеев, в Государственной
Третьяковской галерее, а также в частных
коллекциях в России и за рубежом.
С 1990 года живет в Петербурге (последние годы
в пригороде), занимается иконописью и
реставрацией икон для своего деревенского храма,
держит козу, пишет мемуары и сказки.__
Санкт-Петербург, 2013
Моему другу и собеседнику
Александру Ивановичу Галковскому,
а также всем филинам, белкам и ёжикам
нашей деревни, с любовью
2
3
ВЯЧЕСЛАВ НЕКРАСОВ
ФАРФОРОВАЯ
ДОРОЖКА
Эта книга открывает перед нами мир уютный и улыбчивый. Очень
реальный и одновременно сказочный. Автор с удивлением загляды-
вает в глубокие и прекрасные глаза маленькой серой козы Белки,
кошки Мурки, соседа Толика… А еще в глаза доброй женщины со
средним специальным образованием, цедящей через тонкую трубку
и разливающей по бутылям молодое вино из терновника и вишни…
5
«И дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки...»
Главным занятием моим всегда было
воспоминание о радости, которая приходи-
ла ко мне в детстве. Когда самый легкий
отзвук ее, отсвет возникал в сердце, я забывал
обо всем. Замирал. Прислушивался…
Постепенно пришло понимание, что радость
эта как-то особенно любит воздух деревенского
храма, запах воска и ладана, цветущие яблони и
высокие осенние травы, козу, почтительно гля-
дящую на меня через окно сарая…
На шероховатом фоне этого сарая между тем
появляется застенчиво-радостный человек…
Его зовут Анатолий, что по-гречески зна-
чит – «восточный». В нашей деревне, правда,
всех Анатолиев зовут Тольками. Но я не всегда
жил в деревне, поэтому называю его по-город-
скому – Толик. Возможно, это чистоплюйство,
не изжитое до конца.
Кстати, я как раз хотел познакомить чита-
теля с любимыми мною людьми и животными,
которые будут время от времени появляться
на страницах этой книги.
6
Толик, мой сосед, человек не совсем обычный.
Большую часть времени он спит. Возможно, по-
тому, что, по его словам, он родился на станции
«Сон». Не думаю, правда, что на этой станции
все такие. Видимо, на кого-то действует – на
кого-то нет. Я, кажется, проезжал через нее.
Правда, это было ночью… Все спали.
А Толик тем временем, подходя, обезоружива-
юще широко и доверительно улыбается:
– Привет, это самое… – так он всегда на-
чинает. – Да, Валерка тут попросил в магазин
сходить… Он за кошкой у себя там полез, и ему
оргалит на ногу свалился.
– Ну, это-то не страшно…
– Ага! Сто листов! – и Толик, ослепительно
улыбнувшись, растворяется в мелкой мороси.
По улыбке его счастливой он напоминает мне
Джона Кеннеди перед избирателями, хотя моя
жена на это, я знаю, скажет:
– У тебя все на Толика похожи. И Харрисон
Форд, и Ван Клиберн… А Жан Рено похож на
твоего Зайцева!
Дом Толика виден из моего окна, это окно
специальное, небольшое, имеет даже название –
«Толик, ты куда пошел?». А чуть выше, на дру-
гой горке, – дом Корнеича, дяди Лёши (вернее,
полдома). Маленького роста, всегда в валенках
и шапке-ушанке, он обычно начинает разговор
каким-нибудь парадоксом. Громко, почти крича.
Подсознательно ориентируясь на потенциаль-
7
ную деревенскую публику. Отличается еще и
тем, что никогда не отворяет форточку, хотя,
конечно же, курит.
Как-то, будучи у него, я приотворил форточ-
ку, на что одна старушка с улицы сказала:
– О!! Это, видать, какой-то большой ин-
теллигент пришел!! Корнеич-то сроду никог-
да, с детства, форточку не открывал!
Как-то раз он помогал мне по хозяйству, пос-
ле мы мыли руки. Я поливаю ему из ковша то-
ненькой струйкой и говорю:
– Извините, Леонид Корнеич, вода у нас –
дефицит…
Он запомнил, и всегда повторяет при случае:
– А!.. У вас же вода – деликатес!
А дальше, внизу, там, где осенью ложится са-
мый первый иней, дом дяди Вани. Родом из Во-
ронежа, образцовый хозяин. Подписчик журнала
«ЗОЖ» («Здоровый образ жизни»)! Нам всегда
есть о чем с ним поговорить через забор, потому
что я ничего так не люблю, как лечиться.
Теперь о животных… Белка – это маленькая
серая коза с черной полосой по носу и темным
выменем. Среди коз характер у нее считается
хорошим.
Данька. Белая среднеазиатская овчарка. Гово-
рят, что в ней отразилась «идея породы»! Один
смуглый и усатый точильщик ножей в городе,
когда видел ее, всякий раз откладывал нож, с си-
лой хлопал себя по бедрам и восклицал:
– Ну красавица азиатка!!! – затем поднимал
ладони вверх и долго и умиленно качал головой.
Когда мы шли обратно, повторялось то же
самое. Интересно, что Данька никогда почему-
то не пускает Толика в «парадную» калитку, но
только в заднюю, «черную». А он таких собак
раньше никогда не видел и называет ее – «оно».
Трогает меня пальцем:
– Оно не лает, а просто смотрит – и все по-
нятно.
И еще важный персонаж – небольшая корот-
кошерстная кошка Мурка, которую уважают
за ум и особое изящество на нашем краю дерев-
ни. Когда она уйдет, мне ее очень будет не хва-
тать.
Вот, тетя Шура опирается на лопату, го-
ворит:
– Копаю картошку, а ваша Мурка бежит. Я
ей говорю: «Мурка!». А она так остановилась,
смотрит… Ну до чего умная кошка!
А первое стихотворение я написал в праздник
Преображения Господня (Яблочный Спас) под
яблоней.
9
ФАРФОРОВАЯ ДОРОЖКА
1
И в яблоко – чудесный микрокосм –
Вонзаю жесткий зуб,
Иль режу его ножом железным,
В мыслях заблудившись,
Мимоходящей пчелой любуясь,
Идущей по фарфоровому тракту,
По синим кузнецовским лепесткам.
Такого же размера дядя Ваня
Внезапно вышел из-за дальней горки;
Он солнца луч, искряся волосами,
Последний солнца луч несет на лбу
Сквозь августовский сад полупрозрачный,
Сквозь папиросный лист осенней дымки,
Сквозь синие молекулы махорки,
Что выпускает дедушка Корнеич.
Привет тебе, идущий дядя Ваня!
2
Привет тебе, идущий дядя Ваня.
Зачем тебе я нужен – непонятно,
Но ты идешь и машешь мне рукой,
Кричишь:
– Привет, привет! Такое дело!
Потом:
– Ты представляешь или нет!..
10
И головой киваешь характерно,
Желая мне помочь в уже осеннем
Моем саду (запущенном, конечно).
– Привет, привет!
Ты думал обо мне…
Огни на горизонте изучая,
Сок яблочный рассеянно гоня…
– Привет, привет!
Воронежское солнце
Пускай себе плывет над чумаками,
Плывет, плывет…
А над твоей главой
Полночных стран прохладное светило,
Склонившись, золотой иглой рисует
Узор чудесный на твоих морщинках.
Ты представляешь или нет такое дело?
2002
ЗАКАТ ИТАЛЬЯНСКИЙ
Какой-то закат итальянский
В моем перламутровом крае…
И профиль слегка вольтерьянский
Скользнул за горбатым сараем…
Я доску поставлю у двери,
Я выбегу, как на пожаре.
Таких поднебесных феерий
Еще мы с тобой не видали!..
Человек со станции Сон. Толик молодой.
12
Но кот улыбнется глазами
И хвост распрямит, будто саблю.
– Мы русские люди, хозяин!
– Ну, кое-кто – звери, – поправлю.
И будет светиться строенье,
И будет светиться округа,
И будет всегда настроенье,
Когда понимают друг друга.
2002
ПОД НЕБЕСНОЙ РЕКОЙ
Твердо дорожка утоптана
Между высокой травы,
Низкая облачность – вот она,
Возле моей головы.
Здесь у пилотов налетано
Много прозрачных часов.
Тучка комариков – вот она,
Хор молодых голосов.
Косы у туч прямо девичьи,
Тянутся чуть в стороне.
Прямо теперь – знаешь, веришь ли?
Стать пейзажистом бы мне.
Правда, матросом я б тоже стал,
Чтоб под небесной рекой
13
Дать (по уставу) один сигнал –
Резкий, протяжный такой…
2008
СНЫ
Исчезнув бледным силуэтом,
Сказал сосед мой Толик:
– Будь!
Луна своим янтарным светом
Ему очерчивает путь…
За бузиной и за сараем
Никто не ищет и не ждет.
И дом почти необитаем,
Когда в нем Толик не живет.
Он, фиолетовые руки
В карманы теплые вложив,
Плывет по руслу старой муки
И обгоняет миражи.
Сквозь ветра тоненькие нити,
В съедобных лунных заливных,
Идет культурный – извините! –
Встречая путников иных.
Но это только сны и тени
В недвижной сумрачной реке.
Вот кот – реальный – на ступенях,
И два еще на чердаке.
2008
14
Люблю я где-нибудь в конце августа сесть с
книжкой на одну ничейную горку, зажатую со
всех сторон заборами, заросшую высокой тра-
вой, и смотреть сверху на деревню… Что вооб-
ще происходит. Кто куда пошел… побежал…
поехал…
С другой стороны «этот сектор контроли-
рует» Корнеич. Он сидит на своей горке, на ска-
мейке, прислонившись спиной к стене своей бани.
В вечных болотного цвета валенках и бушлате,
с палкой в руках.
Иногда рядом садится его бывшая жена, и
они, в принципе мирно, обсуждают их общий
«дюраль-алюминевый» бак или какую-то дру-
гую проблему. Если Корнеич увидит, что я иду
за водой, он радостно кричит на всю долину:
– Слава пить захотел!
ДЛИННЫЕ ОГНИ
Наташе Герасименко
Как люблю я протяжные всполохи
Над протяжной деревней моей,
Над избушкой, где лампочки золото
Освещает беспечных людей,
Над дорогою темной проезжею,
Над следами далеких копыт,
Над пространством, где памятью нежною
Я тобою (тобой!) не забыт.
15
Как люблю я огни эти длинные
Над уступами нашей земли!
А скажи мне, быть может, могли бы мы?..
Нет, конечно, мой друг, не могли.
Но люблю я, как _облак движение
В золотую озерную ширь,
Наблюдать за своим отражением
В глубине твоей вечной души.
2007
МИРНАЯ ПЕСНЯ
Жучок во фраке. Паучки.
Гляжу на них, надев очки.
Но вот жучок полез под лист,
Но вот раздался длинный свист:
Там кто-то едет на коне,
Коне лохматом – не ко мне.
Он едет, едет по холмам
И помешать не может нам.
Давайте, братцы паучки,
Глядеть на мир, надев очки.
Оправьте фраки, господа,
Уж миновалася беда.
Как солнца льется ручеек!
Как дня конец – далек, далек…
2006
16
МЫ С ТОЛИКОМ
Весь день надо мною летают
Какие-то малые птички –
Они от зимы удирают
По старой полезной привычке.
А я утонул в огороде,
Душою тянусь к ним навстречу;
В одной существуем природе:
Мы с Толиком, птицы и ветер.
В одной существуем природе,
В одном позабытом мгновеньи,
В одном небольшом огороде,
В одном предосеннем селеньи.
И кот, оторвавшись от чашки,
Увидит в короткой минуте:
Вот Толик – душа нараспашку,
Вот птицы на древнем маршруте.
2006
Владимир Иванович Зайцев. Это мой бли-
жайший друг. Друг моего детства… Если
в этом сибирском городе, в одном из его районов,
спросить у кого-нибудь, у любого… вот даже
у ребенка в коляске: «А где тут у вас худож-
ник живет?», то ребенок покажет малень-
ким, розовым пальчиком:
– А вон, на седьмом этаже, видите, четвер-
тый балкон слева? Там художник живет.
17
СУДЬБА
Владимиру Зайцеву
В осеннем синем хрустале…
В забытом сумрачном графине.
На нашей радостной земле
(Или в египетской пустыне?)
Мы растерялися с тобой,
Чтобы пройти по разным тропкам,
Своей проселочной судьбой…
Без надлежащей тренировки.
2005
ВОЛШЕБНЫЙ БЕГ
Уложен аккуратно снег
Слоистыми, густыми далями.
В них пробираюсь на ночлег
И говорю себе: видали мы
И то, и это, но зимы
Засахаренной и подсвеченной,
Не без собачьей кутерьмы,
С луной, над остановкой встреченной…
Сего не видел никогда.
А между тем мои знакомые
Лежат на печках в холода,
Когда леса зимой закованы.
18
Расширься, круглое лицо,
В ночном весельи одинокое,
Усни, прозрачное сельцо,
Усните, лампочки далекие.
Со мной луны волшебный бег,
И снег, уложенный старательно!
А впереди нас ждет ночлег
И собеседник невнимательный.
2006
ЗДЕСЬ МЫ ЖИЛИ КОГДА-ТО…
Наташе Н.
В осеннем саду,
Выцветающем,
Серо-зеленом…
Где бледная лампа плывет
Как луна в середине пейзажа,
Где серые кошки
Глядят друг на друга
Внимательно очень,
Где тускло мерцает
Простейший сосуд
Простокваши…
Там сети ветвей
Чуть колышут ворон пожилых
19
Философские тени,
А в окнах закат растворяется
Алой тоскою.
И ветер бормочет-бормочет
Старинную здешнюю сагу
Под звон пилорамы,
Под шум отлетающих птиц
Над тобою…
ДВЕ ВОРОНЫ
Две вороны пролетели,
Описавши полукруг.
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
Не буди меня, жестокий
Мой помощник, не буди,
Не буди, зеленоокий
Мой погонщик, погоди.
Я прилег на край постели,
Я не сплю, но вижу сны.
Две вороны прилетели
Из далекой стороны.
В тусклом золоте царапин
Старый дедушкин диван,
В серебристой, темной вате
Дышит неба океан.
20
Не буди меня, дружище,
Не буди меня, дружок,
Слышишь, в поле ветер свищет,
Как пастушеский рожок?..
Тяжело в такую пору
Будет путнику идти:
Невозможно разговору
С кем-то в поле завести.
Значит, должен одиноко
Видеть ранний огонек,
В темный лес ушла дорога,
Путь отчаянно далек.
Ты сними кастрюльку с печки,
Подремли под бой часов,
Нынче тучи, как овечки,
Все спешат на тайный зов.
Ветер гнет верхушки елей
Миллионом тонких рук,
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
2003
ОСЕННИЙ КОВЧЕГ
Опустись, красноногий закат,
На мою невеселую землю,
Где под крышей малейшей из хат
Я вечернюю пищу приемлю.
21
Я смотрю на свой детский портрет,
На твои покрасневшие руки,
Издают перепелки «нет-нет»
В полумраке прозрачные звуки.
Тыквы нынче заполнили дом,
И цветы все под крышу собрались.
Я смотрю, понимая с трудом…
Как же вместе мы все оказались?
2006
КРУЖЕВА
Больше всего на свете
Я люблю кружева белые,
Когда в шторах гуляет ветер,
А я ничего не делаю.
Когда я ничего-то не думаю,
И вокруг лишь туман и роса.
Небольшою сравнительно суммою
Я купил этот домик и сад.
Больше, больше всего, мой свет,
Из того, что на свете этом,
Я люблю накрахмаленный свет,
Накрахмаленные воротнички,
И поэтов.
2008
22
Самый конец февраля, дело к вечеру. Очень
медленно движутся две незнакомые кошки.
Незнакомые – так как своих, местных, я всех
знаю. По-охотничьи крадутся, потом вдруг
бросаются в стороны с выгнутыми спинами и
горящими, как фонарики, глазами. Снег просев-
ший, усохший, очень похожий на фиолетовую
пастилу… Приятно, наверное, по нему бегать!
НЕЗНАКОМЫЕ КОШКИ
Крадутся две темные кошки
Средь синих теней февраля.
В своем деревенском окошке
Виднеюсь загадочный я.
И очень загадочный Толик,
В предельно терпимом тепле,
Листает воинственный томик
В мигающем дальнем окне.
Атласная лента заката
Натянута над головой,
Корнеич проходит куда-то,
Махнет телогрейной рукой.
Коты изучают округу:
Романтика близких дорог!
И кот улыбается другу,
Заслышав капустный пирог.
23
Они посидят на веранде,
На родине у пирога.
– Пока не очнулась хозяйка,
Пойдем потихоньку?
– Ага.
Пластины подвядшего снега,
Пружинистость маленьких ног,
Динамика быстрого бега,
Романтика близких дорог!
Не скрипки заныли во мраке
За темной, шершавой стеной –
Поют кружевные собаки
Веселой, подлунной страной.
И радует круглые щеки
Капустного вкус пирога.
– Хорошая наша деревня?
– Чего говорить-то?.. Ага.
2003
ЖЕЛАНИЕ
Луна какая – о-го-го! –
Плывет путями древними,
Над аккуратным сном снегов,
Знакомыми деревнями.
Ах, я вот тоже полечу
В санях да с колокольцами,
24
Прижавшись зубом к калачу,
Мелькну я за околицей.
Над аккуратным сном снегов,
С луной – путями древними,
Мы полетим как – о-го-го! –
Знакомыми деревнями…
2006
ПЕЧАЛЬ ХОЛМОВ
Иду в осенний вечер,
И никого навстречу
В бескрайней и дрожащей влагой мгле.
Шумливых нет соседей,
Никто нигде не едет
И не идет по стынущей земле.
Лишь выгнутые холмы,
Печали чьей-то полны,
Бегут, бегут в сгущающийся мрак.
Не сочинить ли сагу
Про этих далей брагу
И дружественных маленьких собак?
2006
25
НОЧНОЙ ПУТЬ
Среди заснеженных барбосов,
Среди далеких пустырей,
Я раздвигаю тихим носом
Снежинки родины моей.
Я раздвигаю их завесы,
Я прохожу сквозь белый мрак,
Меня встречают с интересом
Глаза внимательных собак.
Меня встречает кошка Мурка
В тревожной тьме, издалека,
На дне пустого переулка
С ученой важностью зверька.
Я теплоты принес, Мурыся,
Принес усталости и сна.
Суровость мира, испарися,
Привет, полночная страна!
Привет, пустынные удолья,
Под гнетом виснущих ветвей,
И вы, жилищные условья
Застывшей хижины моей!
Здесь леденцами светят окна,
И чей-то нос торчит в окне,
И что в душе моей промокло,
На печке высохнет вполне.
26
Не зря я шел среди торосов,
В фонарном слепнущем огне,
Среди заснеженных барбосов,
Непредсказуемых вполне…
2002
ПОД ЛУНОЙ
Опять луна и бузина…
– Лунища! – Толик мне сказал
И дверь закрыл в холодном доме –
Заснеженном гнезде своем,
Печальном, скрытом от людей
Дикорастущими ветвями,
Да бликов лунной кутерьмой,
Да кошек длинными тенями.
Здесь зуб забора безсистемный
Клонится на бок много лет,
Спешит прохожий слабонервный
Под тихий шорох наших мест.
Но – мирно бегают собаки,
И Толик спит под песни Грига,
Своей прокуренной ладонью
Шершавит он военный том,
И нежно серебрится шерстка
У кошки, вышедшей из мрака,
И снежный ежик старых яблок
Морщинит щеки под луной.
И поглощает свет Корнеич,
27
Идя домой в свои пол-дома,
И меж садов молочно-белых
Свой погашает фитилек.
Между садов молочно-белых
Он будет спать под танцы Брамса,
Под голоса румынских скрипок,
В шатре из лунных светлячков…
2003
СЕРЕБРЯНАЯ ПЕСНЯ
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке,
Дальше темные дубравы,
Дальше долгие овраги.
Лают мелкие собачки – там,
За кладбищем, в низине.
Да, порой бывают драчки,
Но вообще они едины.
Нить заката над деревней
Проросла в окне соседа,
Свет печной, свечной и древний,
Плюс беспечная беседа.
И серебряные плети
Обвивают борт сарая,
28
И невидимые дети
Пробегают белым раем.
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке…
2008
ТИХОЙ ЗИМОЮ
Полный покой.
Удивительно полный покой.
Белой рукой
Выгибается белое поле.
Жалко – реки нет,
А то бы над этой рекой
Мысленно плыл я
К какой-то неведомой доле.
Полный покой.
Удивительно полный покой!
Что ж, я молчу
В этот час, между светом и тьмою,
Раз я такой,
Удивительно тихий такой,
Раз все вокруг
Запорошено тихой зимою…
2004
30
ПРОЩАЛЬНОЕ
Луна – как желтое яйцо…
И воробьи снуют, как крошки.
Я тихо вышел на крыльцо
И прислонился к тихой кошке.
Закатный час… Прощальный час!
К чему-то давняя причастность.
Еще один прощальный раз
Мы с Муркой вместе будем гаснуть.
Мы будем гаснуть в мире том,
Где гаснут сюртуки и лица,
Где дед – серьезный у колонн,
И где цветок цветет в петлице.
А с нами будет гаснуть дом,
И ветви темные над нами.
И лишь совсем уже потом
Мы устремимся за дровами.
2005
Некоторые считают меня каким-то особен-
ным любителем кошек. Это не совсем так.
Только одной кошке разрешалось сидеть на
моем столе, когда я работаю. Или лежать, по-
добрав лапки, у меня на груди у самого носа и даже
щекотать усами. Я уважал ее как личность.
31
Вообще, все стихи только про одну козу, про
одну собаку и про одну кошку, хотя было много и
тех, и других, и третьих. Но дальше мы не пой-
дем – только один кролик, только одна курица…
Кроликов и кур я люблю всех сразу.
Только одна женщина?.. Может быть… Мо-
жет быть…
ЖЕНА ПОЭТА
Надену я белое платье,
Пойду я с козой погулять,
Никто меня зря не ругайте,
Ведь мне не косить, не пахать.
Не стану по кочкам скакать я
И точно не дам зажевать
Козе мое новое платье,
Не стоит меня пробирать.
Я лучше по нежному ветру
Свой вытяну трепетный нос –
Туда где поля, километры…
О платьях и шляпках вопрос
Оставьте портному, торговкам
И шляпному мастеру – пусть!
Вы лучше на ушко, негромко
Читайте стихи наизусть…
32
О ФИЛИНАХ
Накручено, накручено…
И молодые филины
Летают между тучами –
Там, где дорог извилины.
Там, над лесной опушкою,
В пространстве шевелящемся,
Улавливают ушками
Смех мышек веселящихся.
Очами пробуравливать,
Под тучею подвесившись,
Улавливать, улавливать –
Судьба их и профессия.
Иду, иду вдоль кладбища
Дорогами потухшими.
Внутри чему-то рад еще
И жду чего-то лучшего.
Но хмурой луговиною
Гляжу – гляжу внимательно…
Над лесом пара филинов.
Летают замечательно.
2005
33
КОЗА
Коза с овальными глазами
Глядит в окно под небесами,
Сквозь золотой прямоугольник
Ей улыбнется скромный школьник.
И вспомнит дяденька водитель,
Кометой промелькнувший зритель,
Что где-то, кажется в квадрате,
Коза сидит как председатель.
И скажут темные матросы,
Решая сложные вопросы
Под небом серым, как холстина:
– Вот люди держат животину!
Коза, собака, кошка Мурка
В своей продолговатой шкурке
Живут со мной под низким небом,
От моего питаясь хлеба.
Коза с душой грустящей птицы,
Каких на свете единицы,
Глядит в окно под облаками,
Под их косматыми боками…
2004
34
ГУСИ УЛЕТАЮТ
– Твоя жена гусей видала! –
Кричит мне Толик со двора.
Он точит лезвие кинжала:
– Уже курлыкают, пора!
Моя жена гусей видала?
Как интересно все живут.
А я видал – ольха дрожала,
И как змеился темный пруд.
Потом бродил в шуршащей чаще
И о Саврасове вздыхал.
Вот он – художник настоящий…
И полицмейстер так сказал.
А ведь она гусей видала!
Сквозь золотую кисею!..
А я, как флюгер из металла,
Продрог и тоненько пою.
2004
ЛУННАЯ ШАЛЬ
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Гляжу в зазаборную даль,
И как-то светлей…
35
Все тянет и тянет в плече.
Ну, что ты пришла?
Пришел пыльный комнатный зверь,
Кусочек тепла.
Твоя деликатная тень,
Усатый мой друг,
Щекочет мне сердце, и лень
Движения рук
Мне в сумерках делать
И ног на жизни кругу,
Вон лунный возникнул кусок
В седом пирогу.
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Накину я лунную шаль,
Так будет… светлей.
2006
ДЕВУШКА В ОКНЕ
Недоспать, вскочить и записать,
В колпаке, изящную, как ирис,
Мысль, и, наслаждаясь ей, летать
В мысленном саду или в квартире.
Чуть прилечь и в тонком полусне
Вновь лететь среди цветов и вишен…
Скажет дева нежная в окне:
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
36
Пусть луна янтарная течет
Над неосновательностью хижин,
Взгляд ее маслинный оживет.
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
2008
ГИРЛЯНДА ОСЕНИ
Цветным репейником усажена веревка.
Веду на ней козу с грустящим глазом,
И спутанный колтун на бороде
Репейником цветет среди долины.
На мох узорный старого загона
Необходимую сельскохозяйственную вещь –
Аркан цветной я вешаю под вечер.
И карамель цветных осенних окон
Вдруг расцветает россыпью в низине…
Гирлянда осени на фоне трав потухших.
2006
ЛЕТО
В краю, где небо таковое,
Как водоем,
Нам надо пожелтевшим полем
Идти вдвоем.
37
И, поднимая край пушистый
Своей щеки,
Я размышлять хочу о смысле
Небес реки.
Я размышлять хочу о цвете
Стеблей травы,
О тихом, симпатичном лете,
Таком, как Вы.
2008
ГОРОЧКА
Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи.
Надо выудить мне в золоте,
В сонном золоте стихи.
Надо встать мне за калиткою,
Там, где неба полоса,
И, пока меня не кликают,
Широко открыть глаза.
Человечество разумное
В этой улице живет,
И коза в зеленых сумерках
Пижму горькую жует.
Красит кожу отражение
Догорающей реки,
На телеге без движения
Проплывают мужики.
38
А меж крыш закат иголочкой
Начертил мои стихи:
«Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи…»
2004
Я стоял на лестнице, сделанной лично мною,
и снимал вишню в нижних слоях заката. Сосед
подошел к забору, улыбается, глаза немного
в разные стороны.
– Снимаешь? Да, надо… А то налетят дроз-
ды – и привет. Проснешься, а ничего уже нет!
ДЕВОЧКЕ В ОСЕННЕМ САДУ
Дрозды
Иль сонные соседи
Съедят крыжовник
До зари.
Или придут ежи, медведи…
Смотри.
Все опадает, шевелится
Сквозь неба синь.
Малина с веточек валится,
Динь-динь.
И много дырочек на листьях
Уже.
Крыжовник между трав катится.
Драже
39
И только. Только лучше.
Такой…
Я видел – холод неминучий
Его хотел достать рукой…
2009
ЗАКАТ В ОКТЯБРЕ
Под целым закатом стою я один,
И плечи мои обнимает пиджак.
Октябрьский вечер все это родил,
И мне не вернуться под крышу никак.
И мне не уйти от небесных равнин,
И мне не заняться полезным трудом,
Под целым закатом стою я один,
А рядом стоит мой покинутый дом.
Под этой равниной, повернутой вниз,
Лицо повернув к ней навстречу, плыву!
О, жизнь моя, – мелко исписанный лист,
Лежишь на столе ты… почти наяву.
2006
ЗИМА
И как-то все затихло пред зимой,
Идущею, плывущею, шуршащей…
Иль – катящей, скорее… Милый мой,
Вот то-то жизнь начнется настоящая!
40
Снежинка – прыг – на крыши волокно,
И яблони замрут, как будто стража,
И я скажу:
– Дружочек, вот оно! Оно-оно,
Не сомневайся даже.
2008
БЕЛЫЙ СУМРАК
Белый сумрак вы видали,
Нажимая на педали,
Или просто так гуляя,
Иль в машине проезжая
Мимо наших белых далей
В тонко-снежном ноябре?
Белый сумрак вы видали
За деревней, за садами,
Меж травинок пролетали,
Когда травы в серебре?
Тишина. Никто не лает.
Только в поле крик ворон.
А морозы подступают –
Ну со всех, со всех сторон…
2009
ДОРОЖЕНЬКА
Иду, а сосны вертятся,
Расставив лапы длинные,
Никто не должен встретиться
Дорогою былинною.
Толик. Под звездным небом. 41
42
Никто не должен выглянуть,
Никто не должен выехать,
Лишь зорька пальцы вытянет
И будет мирно вспыхивать.
Дорога ты, дороженька…
Вдоль кладбища угасшего.
Я изменился – может быть! –
Лица не помню вашего.
Ни рук, ни глаз, ни талии,
Лишь помню реку русскую,
Да детские сандалии,
Да эту тропку узкую.
2005
Провожаю приятеля, совершенно не деревен-
ского, художественного приятеля. Неспортив-
ного абсолютно. Кстати, есть в этом особая
красота. Индивидуальное (очень) телосложе-
ние. Разговоры о Жизни, об Искусстве, о Жен-
щине, о Семье…
Так редки стали неспортивные люди. (Про-
вожаю, чтоб не потерялся в этой сложной
местности.) А волосы у него густые и жест-
кие, крепкий лоб, голова философа.
Идем в высоких травах. Солнце вечернее. Ав-
густ… Кони ходят… Задворки деревенские…
43
Но нет ни этюдника, ни красок, ни времени.
Я подумал: попробую написать поэтический
этюд. Интересно, передаст ли он то, что я
чувствую?..
АВГУСТ
Летящие нити, и кони седые,
Грубеющей тканью – тяжелые травы,
И пух иван-чая, и свет на ладони,
И свет над полями, и зелень отавы.
И все это слито в немую картину,
В туманной олифе осеннего солнца:
В репейнике лошадь, косматая грива,
И стебель стеклянный, и отсвет оконца.
Вздыхать или охать могу бесконечно,
Идя в длинных травах пред долгой зимою.
Все это не вечно, все это не вечно!
И все это впитано, впитано мною…
Клонитесь, клонитесь, тяжелые травы,
Летите, пушинки, трещите, заборы,
Горите под солнцем, златые оправы,
Смотрите, о жёны, с разумным укором.
2007
УЛЫБКА
Промерзнет небо, снег, вороны,
И кудри левого виска
44
Коснутся глаз, а яблонь кроны
Меня коснутся свысока.
Слегка очерченный зарею,
Сверкнёт снежинками мой кров,
Бежит лошадка колеею.
– Привет, Тимоха!
– Будь здоров.
Среди замедленных рассветов,
Среди серебряного мха,
Обитель ветхая поэта,
Где пишет он про то, про это,
На миг проявленная светом,
Вам улыбается слегка.
2004
РОЗОВАЯ ВЕСНА
Не нарисовать всех этих линий,
Всех изгибов этих, всех крючков,
Этих загогулин и извилин
Сквозь речное золото очков.
И прозрачной северной деревни
Не осмыслить в розовом свету,
И проталин рыжих, длинных, древних
На весеннем легком холоду.
45
Все же в разноцветном захолустье
Что-то я пойму наверняка.
Ближе к незнакомому мне устью
Жизни незнакомая река.
2005
СКВОРЕШНЯ
Засветись весной, далекий дол!
Засветись весною, солнцем вешним.
И хоть это связано с трудом,
Я повешу все-таки скворешню.
И хоть это связано с трудом,
Подлечу я ветви у подруги,
Яблони моей, что гладит дом
В долгие серебряные вьюги.
Засветись весною, талый снег!
Отрази в последний раз полнеба.
Чтобы понял русский человек,
Что зимой вполне он счастлив не был.
2006
У козы потрясающе длинные (и редкие) рес-
ницы. Присмотритесь при случае. Я выходил
периодически глянуть – не запуталась ли она в
веревке. Это вносило в мою жизнь ритм. Подой-
ду, сяду, положу ей руку – как бы это сказать
понежнее – на загривок, а она положит морду
(или лицо) мне на руку, и смотрит долго… не на
меня, а как бы в меня…
46
СЧАСТЛИВАЯ КОЗА
У козы лицо, как лодочка,
Что плывет между людей,
Интересная походочка
Чуть игривая у ней.
Я вздыхаю ностальгически –
Нет теперь моей козы,
И никто периодически
Уж не доит – зы-зы-зы…
И не надо ей ранёшенько
Сена свежего давать,
Называть ее дурёшенькой,
Да за шею обнимать…
Ой, коза моя ученая,
Разучёная коза!
Полоса по носу черная,
Козьей жизни полоса.
Только нет, я знаю, верю я –
Жизнь твоя была полна:
По ночам в окне над дверию
Высоко плыла луна,
Заходило в ясной ясности
Солнце в золоте ресниц,
И жила ты в безопасности
Меж кузнечиков и птиц…
2007
47
ВОЗДУХ ДОЛИН
Как хорошо… Луна зеленая…
И лает старый обормот.
И кошка древняя, точеная
По краю тонкому идет…
Хозяин ваш заснуть пытается,
Заснуть в болотной теплоте,
Собака лает-упирается,
Но силы уж не те, не те.
Уж нету в голосе металлинки,
Что романтизму придает,
И чувства, близкого к летальному,
Уже тот голос не дает.
Хозяин ваш – поры полуденной,
Консервативный господин.
Голубоватыми сосудами
Он слился с воздухом долин,
Он слился с воздухом, гуляющим
Между лопаток, между гор
И что-то сердцу объясняющим –
Что?.. Я не знаю до сих пор.
2004
СЕРЕБРЯНЫЕ СТАРУШКИ
Как тонко наползает день
На все, что пряталось во мраке.
48
Внизу еще туман и тень,
А наверху блуждают знаки.
Живем в пределах сентября
В простых серебряных избушках,
Где окна солнышком горят
В простых серебряных старушках.
О, кружевная красота
Морщинок солнечных и рюшек,
О, жизни тлен и суета
При свете маленьких старушек!
2007
СМЫСЛ
На фоне недостроенных сараев
Цветут цветы в зелено-синем мае,
Цветы цветут на фоне развалюшек
И в окнах обустроенных старушек.
Прищурю глаз – а лепесток искрится,
Имеет смысл в природе раствориться.
Как птица… как задумчивая птица!
Имеет смысл в деревне поселиться.
2006
49
ОТРАЖЕНЬЕ
Вороны все кружат над банею,
Расставив пальцы на лету,
Я наблюдаю осень раннюю
На наблюдательном посту.
Пространство предо мною дыбится,
Чтоб я проник в его пласты;
Глубоководной сонной рыбицей
Мои сложённые персты
Светиться будут в этой местности,
Когда уеду, может быть,
Над полем в тусклой бестелесности,
И плыть сквозь сумерки… и плыть.
2008
ЖЕНЩИНА И ПОЛДЕНЬ
Только в предчувствии осени
Кошка лежит на спине,
Там, где вы тапочки бросили
И пребывают оне.
Там, где вы книгу оставили,
У голубого пруда.
Штору в окне не поправили,
На пол просыпали льда.
50
Как хорошо – не стремительно,
А призадумавшись чуть,
Вам совершать ослепительный
Послеполуденный путь.
Как это важно – быть занятым
Мудрым осенним трудом:
Радостно, тихо и правильно
Ягоды мыть над прудом.
2009
ФАБЕРЖЕ
Моему дяде Борису Ефремовичу Белову
при нашем последнем расставании
Я пью протяжное прощанье
Пустых осенних берегов,
Пилы далекое жужжанье
И гомон птичьих голосов.
Летят синички между травок,
Седых, устойчивых стеблей,
На луг стекает (рано-рано!)
Закатный розовый елей.
А Фаберже, пожалуй, други,
Сюда допущен был слегка.
Все эти шарики и дуги
В его сердечные бока
51
Вошли и – жизнь определилась,
Как серебристый ручеек.
И, как таинственная милость,
На лоб спустился мотылек.
ПАСТОРАЛЬ
Дмитрию Ефременкову
1
Пойдем есть ягоды с кустов,
Исчезнем в зарослях малины,
Утонем в золоте густом,
Дадим стрекозам наши спины.
Как скалы дикие, они
И молчаливы, и могучи,
В траве кошачьих глаз огни,
Над нами низко ходят тучи.
И прорастает в солнце бровь,
И светом полнятся глазницы,
Лоб оцарапан и суров,
В затылке стриженые спицы
Растут, а из ушей – трава,
Что расплавляется в закате,
В саду кочует голова,
В проеденной козлами шляпе.
52
Пускай не строится мой дом,
Пускай не ладится жилище,
С моим приятелем-котом
Ищи в саду меня, дружище!
Пусть руки теплые мои,
Как два спокойных крокодила,
Ныряют в золоте травы,
Как в волнах призрачного Нила.
2
А что, а что, а что ты скажешь,
Мой друг, серьезный и седой,
Когда на луг июньский ляжешь,
Закрывши небо бородой?
Вон облака от края поля,
Среди порывистых стрекоз,
Летят в своей свободной доле,
Летят, как стадо белых коз.
А мы с тобой – большие реки
И, знаешь, мы здесь не при чем,
Пусть бороздят нас человеки,
А мы течем себе, течем…
53
Именно там я написал свой первый этюд мас-
лом. Солнце садится за лесом, за рекой… Дед
меня, конечно, двумя мазками поправил. (И те-
перь это в искусствоведческой науке считается
его этюдом.) Мне было четыре года, и эта, самая
красивая на свете (уральская) деревня, называ-
лась Чащихино. Сколько мы с дедушкой и бабуш-
кой там жили? Возможно, всего только месяц…
Никогда еще окружающий мир так не поражал
меня. Кроме того, я нашел там невесту.
ЕЁ ДЕРЕВНЯ
1
Я посмотрю… я посмотрю
Узоров русских полотенцы,
Увижу алую зарю
И под холстом небесным сенцы.
Там белый поворот реки
И взгляд невесты пятилетней,
Растут бобы и лопухи
В ее миру тысячелетнем.
Зачем мы не остались там,
Где кот яйцо ест ненароком,
Где по серебряным перстам
Закат течет небесным соком?
54
Где дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки…
Ответь мне, дедушка, ответь!
Глядя моей невесте в глазки.
2
Снова мысли пятятся назад,
Снова пахнет небом и рекой,
Мы опять бродили наугад
С маленькой девчонкою такой.
Ты меня не помнишь, милый друг,
Уж тебе не пять, а сорок пять!
Как делили сельский мы досуг,
Как любили вместе мы гулять…
Наблюдали крупные плоды
И закат съедобный над рекой,
Я черпал серебряной воды
Маленькой, прозрачною рукой.
Где же ты, вселенная моя,
Та, что я в душе всегда храню?
Едем мы – под нами колея
Убегает в сторону твою.
3
Улыбнувшись, люди исчезают,
Где-то в прошлом тают без остатка.
Возчик это знает, твердо знает,
Знает это бурая лошадка.
55
От простой и радостной девчушки,
От реки ее, ручьев и леса,
От уральской этой деревушки
Мы собрались, видишь ты, – уехать!
А детей одних не отпускают
Жить, где им понравится в природе.
Травы это знают, звезды знают,
Знают все на этом пароходе.
2003
ДУША
Красновато пепельное небо,
Одинока яблоня в долине,
Я делю пространство четким следом
На две аккуратных половины.
И обрубок яблони печален,
Занесенный снегом по макушку,
Как фигура с узкими плечами,
Как душа сгоревшей деревушки.
Очень тяжело, иль невозможно,
Мне к нему спокойно приближаться,
В поле странновато и тревожно,
Нет – к нему рукою не прижаться!
Думал я так, тихо подступая,
Удаляясь после по дороге,
Вновь пространство четко разделяя,
К дому поворачивая ноги.
2007
56
ПОЛЕ МОЕ
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было в прошлом веке
При Шишкине,
Поле мое, поле настоящее,
Какую тайну ты хранишь, притихшее?
Какую тайну ты хранишь, пожухшее,
Какую тайну, «яко крин процветшую»?
Всегда к Предтече травами набухшее,
К Петру и Павлу кое-где отцветшее.
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было – как давно! – при дедушке,
Поле мое, поле настоящее…
А темный лес – твой вечный соседушка.
Мне твой кузнечик пропоет отбой,
И будет он зелено-голубой!
И если ты уснешь – усну с тобой,
А если ты умрешь – умру с тобой.
2008
САД И ОКНО
Плыви, если хочешь ты плыть, о малиновый ветр,
Закатные перья на брюшке своем теребя,
А я отойду в глубину, может, на сантиметр,
Чтоб мне рассмотреть, между прочим, ее и тебя.
57
58
И я посмотрю на нее, может быть, свысока,
Как я не смотрел на нее, между прочим, давно:
Вот профиль и яблоня – яблоко вот и рука,
Иначе зачем мне, скажите, и сад, и окно?
2007
ЖЕНЩИНА ЭТА
Опять одиночество, ветер и трезвый расчет.
Опять все продумал за всех, и ошибся опять.
А жизнь без меня как текла, так себе и течет,
Но женщина эта в ней сможет, я думаю,
Что-то понять.
Но женщина эта, она ожидала меня –
Явлюсь или нет я на сцене в театре теней,
Но женщина эта, меня в том и этом виня,
Прожить уж не сможет без лиры забавной моей?
2007
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
Деревьев кроны темные и бурые шары
Забытых яблок где-то там,
В кромешном черном кружеве, –
За снеговыми шторами шевелятся они.
За редкими заборами сидят шакалы местные,
Гуляют тени дымные среди пустых садов,
А парники забытые дверями вдруг захлопают,
Коснется слуха пение ой, удалых орлов!
59
СЕВЕР
Люблю я холодную пикшу,
Холодную славлю треску,
И благословляю ловитву
На хладном твоем берегу,
О Север, изласканый светом,
О, край протяженных тонов!
Хотя не имею, при этом,
Резиновых даже штанов.
Порой – неотесанный плотник
На радостном жизни бегу,
Ведь я – не рыбак, не охотник
На дальнем твоем берегу.
Я мыслью прошел все пределы,
Все дебри твои до конца.
О, красный мой батюшка-Север,
Ты будь мне в родного отца!
2007
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
А я на нашей горочке стою и вижу сны,
И начинает нежно так, ну как Шаляпин «Ноченьку»,
Береза тети Машина песнь ледяных пустынь…
2002
60
МОЛЧИ
Царап – царап-царап, штришочки света
Ползут по силуэту одному,
По силуэту, так сказать, поэта,
Известного соседу моему.
Известного в известной нам деревне
Держателям седых молочных коз,
Известного полоскам неба древним
Меж темных тети Машиных берез.
Известного еще седому деду,
Которого уж нет давным-давно,
А главное – известного соседу,
Что предпочтет всегда стихам вино,
Что предпочтет строительство сараев
И самокрутку мокрую в ночи,
Ну а поэтов он своих не знает.
Поэт, молчи!
2006
ВЕТЕР
Шебуршал пустой почтовый ящик,
Да под ветром развевались косы,
Проходили с девушкой молчащей
За забором темные матросы.
И горами ветреные ветви
Надо мной вздымались, беспокоясь,
61
И потоки средней силы ветра
Пролегли воздушною рекою.
Красноватым взглядом волкодава
Засветилась серая калитка,
А цыган Тимошка величаво
Проплывал в телеге с ребятишкой,
Проплывал цыган, гремя по склонам,
Улыбаясь встречным человекам,
Может, где и выпил он немного,
Закусив обвислым чебуреком.
Ой вы, реки северного неба! –
Белый пар плывет над головою,
Можно ехать много километров
Под такою светлою рекою.
Комары еще не беспокоят,
Только мухи лезут к нам дружиться,
Но сбивает ветер их под корень,
В бороде музыкою жужжится.
Расплетались кудри черным дымом,
Тень от козырька легла на веки,
Вспоминал цыган свою судьбину –
Ох вы, человеки, человеки…
Шебуршал пустой почтовый ящик.
Что-то нам давно никто не пишет?
Ветер говорит о настоящем,
И о прошлом тоже ветер дышит…
62
Услышал по радио фразу – «а как Шопен
относился к “москалям”, известно…» А мне
было как раз неизвестно – как именно Шо-
пен относился к «москалям». Догадывался,
конечно… Это было время доинтернетное,
домобильное. Стационарный телефон был на
другом конце деревни, у автоколонны, но он не
всегда работал.
Да и не пойдешь же туда сейчас сквозь та-
кой ветер звонить – извините, а как Шопен
относился к «москалям»?.. А вокруг мелкие
собачки автоколонны с ума сходят, черные
деревья шумят…
ШОПЕН
Любил ли Шопен «москалей» – я не знаю.
Но пусть они тают – хрустальные звуки.
А птицы пускай от зимы улетают,
Раскинув пернатые длинные руки!
Любил ли Шопен «москалей» – неизвестно,
И в этой деревне никто нам не скажет.
Такая уж эта неясная местность –
Туманы и птицы, и холод овражий.
Здесь скажут, наверно, – печальные звуки!
И дальше пойдут, гоня стадо овечье,
В карманах держа узловатые руки,
И щуря от ветра глаза бесконечно…
2002
63
ВИНО И МОЛОКО
Сплошной щербатый, белый камень
И голубая тишина.
Большими, белыми руками
Налью пустынного вина.
Вина пустынных перелесков,
Вина холодных островов,
Движеньем медленным, нерезким
Среди внимательных котов.
Я подниму на свет напиток,
Там дальний путь и пустыри.
Там ранних сил моих избыток,
Там юность – что ни говори…
Но выпью только полстакана,
Подумав, съем простой обед
И, двинув уплотненным станом,
Усы взъерошу, словно дед.
О скрип петель, о пенье кошек…
О фисгармония веков!
Она звучит, и ты несешь мне
Парное козье молоко.
Вокруг щербатый белый камень
И неба светлая река,
Своими белыми руками
Налей, хозяйка, молока.
2004
64
ВСЕ НЕЯСНО МНЕ…
Шрам на пальце, а рядом вот – рана,
Вот – ожог, а вот свет от заката.
Нынче рано, а может не рано,
Синий сумрак сгустился над хатой.
Сам не знаю я – рано, не рано.
Не проник в эти звездные планы,
Не постиг потаенные сроки,
Вон звезда поплыла на востоке,
И не знаю я – рано, не рано.
Все неясно мне, все неизвестно:
И волнистая эта равнинность,
И пустынная сельская местность,
И собак непородных костистость,
И тарелка, готовая треснуть,
Если ставить не плавно, а резко.
2009
ВЕНЕРА
Глубокая скважина вздрогнет,
И будет розетка трещать,
И лампочка будет неровно
Меня в темноте освещать,
И Толик появится в двери
И скажет:
65
– Во звезды горят!
А это Венера.
– Уверен?
– Да все мужики говорят…
Погоду на завтра не знаешь?
Ну ладно, пойду досыпать.
Вот где-то скрипит, понимаешь,
А где – не могу я понять…
Глубокая скважина ухнет,
Вздохнет и надолго замрет.
И тут же все звезды потухнут,
И Толик мгновенно уснет.
2008
ОБРЕЗКА ЯБЛОНЬ
Для яблонь, для себя и для козы
Я предприму осеннюю обрезку.
Закатно-травно-ягодный призыв
Так ясен за квадратной занавеской.
Так ясен он, и розовый закат
Стоит передо мной стеной прозрачной…
Я становлюсь на красный самокат
И вкатываюсь в это – однозначно.
2011
66
ПЕСЕНКА
Седые камни, и песок,
И нежный солнечный поток
Сквозь глаз июньского кота
До глубины его хвоста.
А это, что ни говори,
Немного греет изнутри,
Хотя прохладный ветерок
Все ходит с юга на восток.
– Он крутит, – Толик говорит
И круто в сторону глядит –
Туда, где пламенеет мак,
Где собрались коты для драк.
Но каждый мало-мальский кот
Сначала песенку споет;
Ее запишет на века
Моя шершавая рука.
2005
КОНДРАТ БЕЛОВ.
ПАТРИАРХ СИБИРСКОГО ПЕЙЗАЖА
Старинные, небольшие городки, их архитек-
туру (и даже церкви) дед мой, известный всей
Сибири художник Кондрат Петрович Белов,
когда ему было уже за 80, писал по памяти. Дома
он подолгу сидел у противоположной стенки, на-
67
против своей картины, и смотрел в нее, напевая
или разговаривая вполголоса то с одним, то с
другим воображаемым собеседником из прошлого,
теребил огромные усы…
Потом вдруг вставал кряхтя, стремитель-
но подходил к холсту, наклонялся мощным сво-
им торсом (левая рука за спину) и, оскаля зубы,
делал резкий удар кистью, пальцами (как позд-
ний Тициан) или один-два-три энергичных удара
длинным мастихином.
– Вот так! (кусок краски улетел на диван).
И вот так!.. (второй кусок краски улетел за
комод). И вот эдак!.. – он делает шаг назад и
замирает… Потом очень тихо спрашивает у ко-
го-то: – Ну-с… Что вы на это скажете, милос-
тивые государи?.. А?.. Вот вам и Калька Белов.
Вот вам и Кондратик!.. Вот вам и Кондраша!..
А кто так в России небо напишет?.. А?.. То-то
и оно… – он наклоняет голову и смотрит на пей-
заж не отрываясь, ерошит усы… потом зовет
меня: – Славочка, мальчик! Пойдем чай пить!
ОПИСАНИЕ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
Мне годик, я в галстуке тесном,
Лицом пред стеною зари,
Что дышит любовью небесной
У носа и в дальней дали.
68
Движение тонких волокон,
Улыбку длиннющих лучей
Я вижу из низеньких окон
Посредством чудесных очей.
Мы жили, по сути, в деревне,
Проулок спускался к реке,
И дед мой огромною тенью
Пейзаж свой писал вдалеке.
О радость простейшего быта,
Кто может увидеть твой свет?
Ты только младенцу открыта,
И деду – за выслугу лет.
2008
СЕВЕРНЫЙ ЛУЧ
Прогревает уставшее тело
Неожиданный северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
Там, где солнце прощальное греет
Появилось златое окно.
Воротись! Воротись поскорее,
Есть у нас с тобой дело одно.
69
Ведь души неустроенной образ,
Этот двор, нам пора убирать,
Чтоб сосед, деликатно наморщась,
Ничего не сумел нам сказать.
Чтоб никто не вздыхал здесь бессильно,
И никто не ерошил волос,
Чтоб гостей простоквашей обильной
Напоить нам с тобой довелось.
Прогревает уставшее тело
Фиолетовый северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
УКРАИНА
Другу детства
Игорю Шипицину
Я устал, но надо мне добить –
Эти брёвна дотаскать и доски.
А потом я долго буду пить
Солнцем позолоченной зубровки
Рюмку или две. И буду рад,
Вспоминая вечер твой, Украйна.
Как там лоси плыли на закат…
Лось с лосихой – две огромных тайны.
А поутру плыли мужики
Узкой дамбой по ночным ухабам,
70
И принципиально старики
Не внимали простодушным бабам.
Говор, говор!.. мягкий и живой,
И удобство телоположенья.
Все вы мне свои, и я вам свой
В жизни концентрическом круженьи!
ВОСПОМИНАНИЕ
Я плыл на невеликом корабле,
Никто меня за руку не держал,
А я уже не помнил о земле
И ничего вдали не воображал.
Я обонять старался пену волн
И иногда свой взор стремил вперед,
Чтобы объять умом железный челн,
Понять – что ощущает мореход.
Держался за какую-то трубу,
Душою несозревший человек,
И волн следил упорную борьбу,
И маленьких барашков дальний бег.
Никто меня за руку не держал…
И как вообще я оказался там?
А дождь на темных стеклышках дрожал,
И покрывался каплями металл.
71
«Поют кружевные собаки»
72
Шел в полумраке малый теплоход,
Я улыбался волнам на бегу,
А жизнь ждала, как светлый горизонт,
На отдаленном темном берегу.
Морское состояние ума
Я приобрел в кипящей пеной мгле,
И долго сохранял его в домах
На твердой, неизученной земле.
2005
ЯНТАРНЫЕ СТАДА. ПОЛОСА ЗАКАТА
Пролился в золотую щель
Закат над отдаленной крышей,
Сквозь тусклый солнечный фужер
Как будто звон далекий слышу.
Как будто льдинок золотых
С небес царапанье и пенье,
Иль у подножья гор седых
Златых овец передвиженье.
Седые гонят пастухи
Овец светящихся отары,
Их уши, словно петухи,
Горят янтарно-медным жаром.
73
Откуда знаю это я,
Во сне ли видел в зимний вечер
Твои янтарные края,
Страна, плывущая навстречу?..
МИР МОЙ
Луна и дым… Все маленькое, дремлет…
Ты невелик, о мир моей деревни!
Ты невелик на волнах океанов
Снегов слоистых и густых бурьянов.
А там – леса густою чёрной лентой,
За ними, видишь, – дремлют континенты.
Сосед мой задремал при тусклом свете,
На нем коты, как маленькие дети…
Спи, брат мой, спи под ропот котофейный,
А коль не хочешь спать – напиток пей кофейный.
ЖИЗНЬ ИДЕТ
Серый день, размытая береза.
Ходит конь гнедой в долине снежной.
За горой я слышу женский голос.
– Жизнь идет, – скажу козе на ухо. –
– Жизнь идет, ешь сено, улыбайся.
Ну а я пойду стоять под небом –
Наблюдать, как ходит конь в низине.
У людей ведь есть свои заботы.
74
ЗРЕЛОСТЬ
Писать стихи и заниматься садом
Любой поживший, думаю, захочет.
Потупится он, скромно улыбнется,
И, быстро обернувшись, тихо скажет:
– Хочу, хочу! Хочу, конечно, что вы!
Хочу ужасно и давно, поверьте,
И не нужны мне ценные подарки,
И жалованья крупного не надо,
Лишь уваженья я хочу, поймите!
Лишь уваженья и еще покоя!..
И доступа еще к литературе
О желчегонных качествах растений.
НЕРАЗУМНЫЕ ЖЕНЫ ПОЭТОВ
Неразумные жены поэтов
Рубероид оставляют на крыше,
Придавивши слегка кирпичами,
Удалившись за тонкие шторы.
Но в ночи он встает кашалотом,
Кашалотом невиданной бури,
Над испуганной мокрой деревней
Черной лентой встает рубероид.
И, заслышав глухие удары,
Говорят: кто-то катит там бочку
Мимо нас в час и темный, и страшный,
Неразумные жены поэтов.
75
НОЧНЫЕ ДОРОГИ
Лохматые склоны ночные,
И тени далеких дорог…
И кошки, как звери ручные,
На мой выплывают порог.
И я возникаю из мрака,
Плечом упираюсь в косяк,
Усатые все мы, однако,
И каждый, я знаю, мастак
Глядеть на далекое поле,
На сосны, покрытые мглой.
Какая чудесная доля…
И способ познанья какой…
О способ познанья чудесный!
И, вместе, – чудесно простой.
О мир, нам с тобой неизвестный…
О тени дороги ночной!..
2008
Дед был главным человеком моего детства.
Художник и сказочник, он рассказывал сказки
оригинальные и таинственные, в которых мес-
том действия всегда был дремучий и бескрайний
русский лес… К сожалению, ничего не записано…
У меня есть мечта – написать когда-нибудь
сборник сказок, чтобы там отразилось его ды-
хание, его ощущение. Как бы отзвук далекий…
И посвятить этот сборник ему.
76
СИБИРСКАЯ СКАЗКА
Подлунным бегом горностая
Среди зимы,
Путем тревожным, длинным, тайным
Сибирской тьмы
Я пробирался мыслью сонной,
Ложась на бок,
В груди у деда потаённый
Стучал клубок.
И тихий свет от речек тихих,
И тайны слов,
Рождались в серебре великих
Его усов.
Тогда мне Родина открылась
Всего ясней,
И сердце сладко согласилось
Пожить на ней…
2008
ПОЭЗИЯ
Меня настигло стихотворство
В глухом, томительном краю,
И я, оставив непокорство,
Чуть помолчу и вновь пою.
Пою опять, идя по горке
Над белоснежною страной,
77
Где воробьи таскают корки,
Где не беседует со мной
Никто, никто… лишь воздух серый,
Моей касаясь головы,
Да чуть повыше – стратосфера,
Пониже – белые холмы.
Меня настигло стихотворство
Своею детскою рукой,
Так тихо-тихо, просто-просто…
И сердце мне сказало:
– Ой!
МУЖ
Муж пришел – все дома появилось:
Тихий свет, вода и авокадо.
Просто дверь открылась и закрылась,
Просто вдруг затеплилась лампада.
Просто пес залаял, улыбаясь…
И ему ответили в округе!
Рыбки засмеялись, бултыхаясь
Возле норки маленькой подруги.
2009
78
ОДНА ФЕВРАЛЬСКАЯ МЕТЕЛЬ
Не только вниз, но – вверх и в стороны
Сегодня снег летает мушками.
Богаче снеговыми склонами
Беднее добрыми старушками
Я стал внезапно в жизни временной,
В сей жизни, временно таинственной.
Что светлой тайною беременна,
Чудесной тайною единственной.
В ней тяжело без тихих путников –
Старушек старых и внимательных,
Без одеялок их лоскутельных
И без историй обязательных.
Пурга, рассказывай, рассказывай!
Волнуй, волнуй давно испытанным!
Лесную сказку детям сказывай,
Уснувшим детям… невоспитанным.
2008
ПРИГОРОДНЫЙ АВТОБУС
Шофёр кондукторше показывает нечто
Своим перстом прокуренным и синим,
Чуть слепит жёлтый свет машины встречной,
Привычно душит запашок бензинный.
Ну а вокруг поля в протяжной стыни,
Где, может быть, она увидит нечто,
79
Что он перстом показывает синим,
Водя рукою в сини бесконечной…
2008
ПРИБЛИЖЕНИЕ
Сквозь пространство осеннее
Приближается яблоко к носу.
И пчела приближается к носу,
И жена приближается к носу,
И зима приближается к носу…
Но об этом подумаю после.
2002
ПОСЛЕ ТЯЖЕЛОГО РАЗГОВОРА
Береза средних лет на фоне неба,
Да льдина, чтоб стоять, да пять минут,
Да небольшая, скромная ворона…
Вот что мне нужно, чтобы отдохнуть.
2004
ОСЕННИЙ СВЕТ
Боже мой, мой Боже… что за золото
В этой чаше бледно-голубой!
Как целенаправленно проколот
Небосвод туманный надо мной.
Луч струится в чашу и, расплавленный,
В ней ложится с ножками на дно.
80
Лист бумаги, на столе оставленный, –
Он сияет с чашей заодно.
Ты – мгновенен, луч, приятель мой!
Как и я. И живы мы – сейчас.
Под твое чудесное сияние
Подставляю свой чудесный глаз.
Пусть морщины родовые, давние
Изменят трагический настрой,
Тёплый, тёплый… тёплый… свет губами пью!
Чтоб быть светлым, по возможности, зимой.
2006
Если нам привозят дрова или какие-нибудь
мешки, доски, опилки и тому подобное, она всег-
да выходит, все осматривает и садится сверху,
с гордостью поглядывая вокруг. Речь идет о
Мурке, конечно.
Мне представляется, что она хочет ска-
зать: видите, мой хозяин тоже что-то стро-
ит, у нас тоже хозяйство. Просто ему обычно
некогда, он ведь поэт!..
Если я углубляюсь в сад или ухожу на со-
седние холмы – ем малину, кошу для козы или
просто сижу и смотрю сверху – кто к кому
приехал, кому что привезли, кто топит баню,
как колышется трава, куда пошел Толик… –
она всегда найдет меня, появится из зарослей и
молча сядет рядом… Маленькая такая. Корот-
кошерстная.
81
УШКО
Ушко у кошки расплавлено светом,
Контур лишь виден – тонкий такой.
Кошке приятно жить рядом с поэтом,
Нравится ей быть расплавленной светом
Вместе с хозяйской рукой.
Нравится летом
Остатки омлета
Есть очень быстро в песке и золе.
Нравится днем, как вода фиолетовым,
Чувствовать где-то,
Что кошка прогрета
Чьей-то любовью на доброй земле…
2005
ПЕРЕЛЁТНЫЙ ПУТЬ
Кошка вышла в открытое солнышко,
Прямо в золото шкуркой вплыла…
Кто там чистит лазурное перышко?
Кто расправил два легких крыла?
Кто в саду – ой-ой-ой! – осторожен будь,
Это вышла ведь Мурка сама.
Ждет вас всех перелетный далекий путь,
Он описан в ученых томах.
И меня не забудьте в роскошных снах,
В развесёлых и чуждых садах.
82
Дескать, есть там, на севере, – ой, чудак…
Ну а кошка его, слушай… – страх!!
2005
ДЕРЕВЦЕ
Я сегодня с деревцем прощался,
И оно как будто понимало.
Шляпу я снимал и улыбался,
А оно тихонько трепетало.
Ох ты, безответная судьбина!
Все, о чем молчишь ты,– мне знакомо,
Жди пока какой-нибудь дубина
Подойдет и скажет два-три слова.
Может, я – последний человечек,
Что к тебе по-русски обращался,
Что с тобою в несколько словечек
Кротко и разумно попрощался…
2006
ЛОЖНОЕ ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ
ПРОТИВ БОРЩЕЙ
Лампадка сквозь завесы пижмы.
А дальше дождь… Конец июля.
Ты, плечи изогнув капризно,
Несешь заветную кастрюлю.
83
Когда я был чуть-чуть моложе,
Боялся слова «борщ» немного,
И мне казалось, что негоже,
Чтоб обонял его с порога
Внезапный гость моей прихожей,
Искатель тонких откровений,
Что щей разваристых не может
Есть ни талант, ни даже гений.
О легковерная натура!
Неосновательность суждений…
Мол, щей горшок, мол, баба дура,
И что голодным должен гений
Бродить. А впрочем, я увлекся.
Ведь нынче дождь… Конец июля.
Воспоминаний рой улегся,
Мне показав на память дулю.
А сад в росе, как в бриллиантах,
Горит… Пион под носом ранний.
Шуршат неясно фолианты
Родных, таинственных преданий.
Мы уплываем в длинной лодке
В тот край, где Вольга и Добрыня,
Да не забудь ты рюмку водки.
Да-да, иду. Ведь борщ (!) простынет.
2008
85
НАСТРОЕНИЕ
Только утренний свет,
Но не женщина.
Только ветви и снег,
Но не женщина.
Лишь вода и блесна,
Радость детского сна,
Только дедушкин ус,
Но не женщина.
Только радость бумаги
И карандаша,
И пространство, куда
Уплывает душа,
Запах пыли и книг,
Но не женщина.
Но не женщина…
2007
Пробегая, увидел Мурку, сидящую на мохо-
вой горочке под тягучим сентябрьским солнцем.
Задержался на секунду… Вдруг стало ясно, что
это именно ее место в жизни. Не может она
быть не здесь и не сейчас. И есть ли на свете
что-то более гармоничное?
Через секунду я уже бежал дальше под уклон
с длинной, синей, выцветшей доской в руках…
Осень. Строительство…
86
КОШКА МАЛЕНЬКАЯ
Невозможно кошке в сентябре
Не сидеть под солнцем во дворе,
Не поднять усатой головы,
Не взглянуть поверх густой травы.
В синеве гуляют острова,
И понять не может голова:
Сколько птичек в путаной листве,
Сколько мыслей в глупой голове.
А в саду есть тайные ходы –
Ниши для хозяйской бороды,
И для кошки маленькой одной,
Чтоб гулять вечернею порой.
Чтоб, играя кружкой молока,
Подпирая крепкие бока,
Проходить малинною тропой,
Пропадая в травах с головой…
2005
ЗИМНИЕ ЩИ ИЗ КВАШЕНОЙ КАПУСТЫ
Щи без сметаны – это день прозрачный,
День бабьелетний с ласковой тоской,
Где солнца луч, туманный, огнезрачный,
Прощается с любимейшим тобой…
87
Щи со сметаной – это мгла сплошная,
Пурга и в серебре далёкий путь,
И кто-то, в белом платье выбегая,
Кричит тебе:
– Сметаны не забудь!..
Как любит русский этот воздух вольный
В молочно-фосфорическом огне…
И труден – ох! – вопрос твой протокольный –
Какое состоянье выбрать мне?
2008
НА ПРУДУ
Пауки паутину плетут,
Значит, нынче дождей не дождёшься,
Ты выходишь на маленький пруд
И над стареньким мужем смеёшься.
Улетает фарфоровый смех
Прямо в ухо фаянсовой кошке
И, далёкий от этих утех,
Муж сидит в отдалённом окошке.
Что-то пишет в немые листы,
Кудрецы летним золотом вьются,
И не слышишь, далёкая ты,
Как здесь буковки тихо смеются…
2007
88
ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК
Вороны с крыши упадают,
Летят на шелковый восток,
А глазки золотом блистают,
А щёчки нежит ветерок.
«Пернатый волк» – мне кто-то скажет,
Не стану спорить с ним вовек.
Паук мне паутину свяжет,
Как шапку добрый человек…
2009
СКРИПКА АНТОНИНА
Есть Антонин и Антонина.
Есть Дворжак, есть и тетя Тоня.
И, как замедленная мина,
Стучится сердце под ладонью.
Какой-то давнею угрозой
Бормочет лес в осенний вечер,
И грусть от остеохондроза
Мне Дворжак грустной скрипкой лечит.
А тетя Тоня извлекала
Из льдинок песню помидора,
И торопилась – устилала
Души волнистые просторы
89
Какой-то скатертью протяжной,
И улыбалась виновато,
Сибирской трапезою бражной
Встречая нас с Володькой – братом.
Ах, тетя Тоня… Антонина…
Письмо полно далекой болью.
Иду вечернею долиной,
Иду к луне над темным полем.
Белесым, лунным господином
Иду к луне над темным полем.
И слышу – скрипка Антонина
Поет несбывшейся любовью!..
2007
ПРЕДСНЕЖНОСТЬ ПОЛЯ
Широкий лоб и воздух синий,
Молекул синих колыханье,
Меж сосен матушки-России
Я слышу Толика дыханье.
Вот закурил и осветился
Среди лесов своих морозных,
Вопрос возник и закатился
В его глазах, таких серьезных.
90
Ну а вокруг такая влажность,
Что хоть плыви протяжной тенью.
Домов вдали одноэтажность,
Предснежность поля и селенья…
2006
ДАЛЕКОЙ СТОРОНОЙ
Да, да. Вот так стоять, глядеть в просветы
Между домами, погружаясь в сон
По-деревенски пахнущей планеты,
В жилищах представляя свет икон.
Волокна потускневшего заката
Искриться будут мирно надо мной.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
Далекою, забытой стороной.
Вокруг ходили будущего тени,
На нос ложились скромные лучи,
Я так стоял на розовых ступенях,
Как будто с краю сказочной ночи.
Как будто жизнь прошла среди закатов,
Как череда медлительных огней.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
В одном селеньи Родины моей…
2003
91
СНЕЖНЫЕ УШИ
На эти слова не напишешь романса,
Они разъедаются жестью багровой:
Бушлат, телогрейка и горка с коровой.
На эти слова не напишешь романса.
На эти слова не напишешь романса:
Забор и сарайка, собаки-страдальцы,
Мужик и пространство, и тёмные пальцы.
На эти слова не напишешь романса.
Бурлацкие звуки, их долгие стаи
Свободно текут на простуженный ветер.
Жена не услышит, никто не заметит,
Как ладно поет мужичок за сараем.
Как он замолкает – все глуше и глуше,
Как смотрит на птичек на волюшке-воле.
И вот тишина и морозное поле
Возьмут эту песнь в свои снежные уши…
2007
БАБЬЕ ЛЕТО
Бабье лето любит выпить
Да морозцем закусить,
Кума с деверем насытить
Да у свата погостить.
92
Ой вы, белые платочки,
Ой, цветастые платки!
Ой, берез златые точки,
Золотые пятачки!
Свет прощальный с неба сыплет,
Над избой – пушистый ком.
Бабье лето любит выпить
С подходящим мужиком.
Закуси ж, смотри, морозом!
Чтоб хрустело поутру!
Чтобы щёк тугие розы
Пьяно рдели на ветру!
Чтоб запутался ты в травах,
Заводной, прощальный кум.
Ой, осенняя отрава!..
Ой, не суй своёго «краба»,
Дай понять березы шум.
Дай – понять – березы – шум.
2005
ЗОЛОТО ДНЕЙ
Стихи писал, чистил кастрюли,
Следил за постройкой домов.
Все это я делал в июле,
Восстав от таинственных снов.
Я все основательно делал,
Во двор выходил голубой,
93
В пространстве таинственном тела
Плескал светлой речки прибой.
Все безукоризненно делал,
А в сад заплывали слова,
В пространстве таинственном тела
Светились вдали острова.
Темнела далёко-далёко
Полоска какой-то земли,
И солнце плыло невысоко,
И шли по реке корабли.
Гудели вдали пароходы
Каких-то утраченных лет.
На них бы – в такую погоду –
Я взял бы, пожалуй, билет.
2009
АВГУСТ. РАЗМЫШЛЕНИЯ ВОЗЛЕ
НЕПОКРЫТОЙ КОПНЫ СЕНА
Вроде не предвидится
Крупного дождя,
Вроде не обиделся
Август на меня.
94
Я под яблоней сидел
В лиственной стране,
Между яблоков глядел
В лиственном огне.
Я, как будто в детском сне,
Лето пересек,
И по длинной стороне,
И наискосок.
Так что не предвидится,
В общем-то, дождя.
Так что не обиделся
Август на меня.
Нет, не хочется пока
Этих перемен.
Пусть он длится, – ладно, а? –
Золотистый плен…
2012
СИНИЕ ЛЬВЫ
Под впечатлением
от народной живописи Севера
Под небом холстинково-серым,
Из ниточек серых сплетенным,
Плывут из деревни Уфтюги
Изящные синие львы.
95
Я там, к сожалению, не был,
В том дне, из тумана скроённом,
Где вдоль по широкому небу
Идут грубоватые швы.
Под солнцем-календулой красной,
Под частыми звезд светлячками,
Румяный и в шляпе пух_овой,
Я не был там, не был, увы!
И я не вздыхал там внезапно
И не разводил там руками,
Где всё проплывают сквозь сумрак
Изящные синие львы.
2002–2013
ПАРОХОД
Все умерли. Это ужасно.
(Животные ранних годов.)
Хвостом не маши мне напрасно,
Я мыслю про пыль городов.
Я мыслю про дальние дали,
Подальше немного, чем ты
Себе можешь только представить,
От сильной твоей простоты.
Гляжу я в далекие жизни
До странности близких людей
96
Тебе неизвестной Отчизны –
Отчизны любимой моей.
Она уплывает, как льдина,
Как некий большой пароход.
Без шляпы, плаща и корзины
На нем я отправлюсь в поход.
Я стану с народом у пены,
У пены, на самом краю.
И сердце поймет постепенно…
С Шаляпиным рядом стою.
2010
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Пахнет медом Калуга,
Пахнет русскою былью.
Золотая округа
Нежной, солнечной пылью
Пропиталась навеки,
Как моею судьбою.
Здесь когда-то над речкой
Мы прощались с тобою.
Рисовали с натуры
Мои старшие братья,
Их большие фигуры
Заключал я в объятья.
97
А они поднимали
Гениальные лица,
Все они понимали
Обо мне и девице.
Все они понимали,
Вслед смотрели с любовью.
А соборы сияли
Белой, солнечной солью.
Пахнет медом Калуга…
2008
ЛУНА
Меж облаков веков скиталица
Плывет унылой стороной,
Лицом фарфоровым китайца
Иль самоваром надо мной.
А после над ушанкой светится
Пожухлым шаром серебра.
О, как хочу я с нею встретиться
В пустынном сумраке двора!..
Вот надо лбом беспечным хладная
Стоит, о чем-то говоря.
Пришла пора, пора неладная,
Пора лихая – декабря…
2008
99
НОЧЬЮ
Все закрыто, все погашено,
Все проверено вдвойне,
И почти совсем не страшно нам
В этой тихой стороне.
Лишь моя лампадка светится
Между северных широт.
Не видать младого месяца,
Не видать небесных звёзд.
Все закрыто, все погашено,
Лишь березки шелестят,
Да по саду, саду нашему
Листья мелкие летят…
2007
ЦВЕТЫ НЕЗНАЕМЫЕ
Смотреть в лицо цветам незнаемым,
Хрусталь Шопена слушать тающий,
И быть немножечко летаемым,
Или – немножечко летающим.
Когда на кухне режут овощи,
В стихи забытые заглядывать,
И – пусть никто не просит помощи,
За миром надобно приглядывать.
2007
100
СВЕТ ИЗНУТРИ
Пожалуйста – небо свой полог раскрыло,
И солнце скользнуло в темнеющий лес,
И тайно его изнутри осветило,
И сколько там было – не знаю – чудес!
А мелкие птички!.. А встречные зайцы!
Могилки и даже немые кресты…
И вежливо эхо всегда отзывается
Из самой кошмарно-глухой темноты.
Высокие люди и низкие луны,
Бегущие _облаки над головой…
А сердце заплачет!.. А дернутся струны!
Мы выбрали правильно место с тобой.
2013
ВНУТРЕННИЙ ПАРОХОД
Моему прадеду
Василию Ивановичу Поспелову,
у которого к 1917 году был
собственный пароход на Волге
О вы, которые котята!
И вы, которые коты!
Цветок далекого заката
Цветет до самой темноты.
101
Под этим светом греем руки,
Впитав синичек тонкий свист.
Впитав изящные науки,
Далекий плачет гармонист.
Опавший лист торчит в кармане,
В глазах простор нездешних вод.
Плывут окрестности в тумане,
Как деда личный пароход…
2007
ВЕСЕННИЕ ТЕЗИСЫ
Соловьи поют по-сумасшедшему,
Это хорошо.
Радости тебе, в лес зашедшему,
Молодец что пришел!
2009
СЕРЕДИНА ИЮНЯ
Середина июня сегодня,
Это лучшее время в году!
Лето сходит по шелковым сходням
И свистит и поет:
– Я иду-у!
Середина июня, пожалуй,
Время лучшее в жизни моей!
102
Пароходы гудят, самовары,
Мед слетается с дальних полей
В виде капелек мелких нектара,
Среди капелек мелких дождей.
Группа птичек на яблоне старой –
Вместо группы приятных гостей.
Вместо группы соседей – две кошки,
Электричества – полный зенит,
Серый кот спит в старинном лукошке.
Очень дикий, степной паразит…
2008
Козы считают хозяина высшим существом
и поэтому, думаю, убеждены, что он должен
быть очень приятным на вкус. А как иначе?
Они все время с недоумением пробуют края моей
одежды.
ДВИЖЕНЬЕ
Жуёт штанину козлик, а коза
Края рубахи выцветшей теребит,
А я смотрю – не движется ль гроза
В просветах шевелящихся деревьев.
Жуёт штанину козлик, а коза
Глядит в пространство взглядом удивлённым.
Гроза, гроза, негрозная гроза
Ворчит за серым облаком червленым!
103
И без конца я так стоять готов
Средь шевеленья воздуха и луга,
Среди движенья предосенних слов,
Что вдаль спешат, слегка обняв друг друга…
2012
ТЕМНЫЙ САД
Падают яблоки в тёмных садах
Ночь напролет бомбомётом старинным,
Зори все шепчутся о холодах,
И я стою среди этой картины…
Прыгают яблоки в черной ночи,
Движутся кошки, собаки и тени…
И я молчу – ты сказала: молчи, –
Выйдя из мрака ко мне на ступени.
2012
В САДАХ НОЯБРЯ
Мы выпускаем кур с тобою
В зелёный сумрак ноября,
Под строгой маленькой звездою,
О столь немногом говоря.
Вопросы мирной сельской жизни
Нас занимают день и ночь.
104
Природа милая Отчизны,
Ты не могла бы нам помочь?
И зверобой, и одуванчик…
Как много ценного всего!
Мечта! Мечта моя – кабанчик!
Я б любовался на него…
А куры движутся умело
В холодных травах ноября,
Без снов, без мыслей – быстро, смело,
Огнём немножечко горя.
Мы выпускаем их с тобою
В холодном сумраке садов…
Я ухожу своей тропою,
Типичный добрый птицелов.
2012
ФОТОГРАФИЯ
Свет далёкий, серо-синий
Пью, как ёжик молоко;
Он затёк в мою пустыню,
Усвояется легко.
Свет уютный, деликатный
Светит нынче для меня,
В сюртуках на фото гаснет
Отдалённая родня.
105
Чуть-чуть вспыхнула и гаснет…
Отдалённая родня.
2012
ОГНИ И МОНЕТЫ
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
И на тоненьких ногах его несу,
Ласковое сено…
Маленькой сиреной
Козочка зовет меня в лесу.
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
Среди мошек мелкой толкотни,
В золотой осоке
Скрытно бродят соки,
Тайные зеленые огни.
Тусклый день болотный,
Белый воздух плотный,
Выцветший давно старинный свет.
Мы идем с козою
Светлой полосою,
Под дождем осиновых монет.
Под дождем осиновых монет…
2012
106
НОЧНАЯ ПЕСНЯ
Как запою, так кошки мне своими
Все подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою вообще-то не о рыбе,
Просунув пальцы между волосами.
На лбу широком оживают луны,
И светлячки огней толкутся в кронах.
Уж осени последние кануны,
Все в нитях света, огненно-зеленых.
Пусть лают псы на много верст и дальше,
Их пенье пусть заполнит всю округу.
И дальше будет так, как было раньше,
И мы пойдем по замкнутому кругу.
Я запою, а кошки мне своими
Пусть подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою, вообще-то не о рыбе,
Мигая часто лунными глазами.
2013
ЗВУКИ
КартошИну крошить мелкой тёрочкой,
Улыбаясь в простые цветы,
И кормить ей двоих перепёлочек
Нереальной такой красоты.
Ходят парой – не дрофы, не вороны,
Издают нежный звон хрусталя,
Вокруг дома сады на все стороны
Воробьями тихонько звенят.
Гуси криком кричат за оградою,
Кто-то лает в какой-то дали…
Это то, что действительно надо мне, –
Звуки северной, брат мой, земли.
2012
Об авторе:
Вячеслав Михайлович
Некрасов родился в 1957
году в городе Омске. С 12 лет
воспитывался в семье деда,
народного художника России,
«патриарха сибирского
пейзажа» Кондрата
Петровича Белова. Учился в
художественной школе № 1 у
Людмилы Кузьминичны Муринец. Закончил ВГИК,
художественный факультет
(1981 г.), где учился у Олега Ивановича Гроссе
(рисунок) и Николая Николаевича Третьякова
(история искусства).
Член Союза Художников России с 1983 года.
После института около 10 лет жил в Омске.
Занимался станковой графикой (акварель,
литография, офорт, резцовая гравюра), а также
иллюстрац ией книг и стенописью. Шесть лет
преподавал в пединституте на художественно-
графическом факультете. Любил ходить по улице
Рабиновича. Работы Некрасова находятся в
собраниях российских музеев, в Государственной
Третьяковской галерее, а также в частных
коллекциях в России и за рубежом.
С 1990 года живет в Петербурге (последние годы
в пригороде), занимается иконописью и
реставрацией икон для своего деревенского храма,
держит козу, пишет мемуары и сказки.__
Санкт-Петербург, 2013
Моему другу и собеседнику
Александру Ивановичу Галковскому,
а также всем филинам, белкам и ёжикам
нашей деревни, с любовью
2
3
ВЯЧЕСЛАВ НЕКРАСОВ
ФАРФОРОВАЯ
ДОРОЖКА
Эта книга открывает перед нами мир уютный и улыбчивый. Очень
реальный и одновременно сказочный. Автор с удивлением загляды-
вает в глубокие и прекрасные глаза маленькой серой козы Белки,
кошки Мурки, соседа Толика… А еще в глаза доброй женщины со
средним специальным образованием, цедящей через тонкую трубку
и разливающей по бутылям молодое вино из терновника и вишни…
5
«И дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки...»
Главным занятием моим всегда было
воспоминание о радости, которая приходи-
ла ко мне в детстве. Когда самый легкий
отзвук ее, отсвет возникал в сердце, я забывал
обо всем. Замирал. Прислушивался…
Постепенно пришло понимание, что радость
эта как-то особенно любит воздух деревенского
храма, запах воска и ладана, цветущие яблони и
высокие осенние травы, козу, почтительно гля-
дящую на меня через окно сарая…
На шероховатом фоне этого сарая между тем
появляется застенчиво-радостный человек…
Его зовут Анатолий, что по-гречески зна-
чит – «восточный». В нашей деревне, правда,
всех Анатолиев зовут Тольками. Но я не всегда
жил в деревне, поэтому называю его по-город-
скому – Толик. Возможно, это чистоплюйство,
не изжитое до конца.
Кстати, я как раз хотел познакомить чита-
теля с любимыми мною людьми и животными,
которые будут время от времени появляться
на страницах этой книги.
6
Толик, мой сосед, человек не совсем обычный.
Большую часть времени он спит. Возможно, по-
тому, что, по его словам, он родился на станции
«Сон». Не думаю, правда, что на этой станции
все такие. Видимо, на кого-то действует – на
кого-то нет. Я, кажется, проезжал через нее.
Правда, это было ночью… Все спали.
А Толик тем временем, подходя, обезоружива-
юще широко и доверительно улыбается:
– Привет, это самое… – так он всегда на-
чинает. – Да, Валерка тут попросил в магазин
сходить… Он за кошкой у себя там полез, и ему
оргалит на ногу свалился.
– Ну, это-то не страшно…
– Ага! Сто листов! – и Толик, ослепительно
улыбнувшись, растворяется в мелкой мороси.
По улыбке его счастливой он напоминает мне
Джона Кеннеди перед избирателями, хотя моя
жена на это, я знаю, скажет:
– У тебя все на Толика похожи. И Харрисон
Форд, и Ван Клиберн… А Жан Рено похож на
твоего Зайцева!
Дом Толика виден из моего окна, это окно
специальное, небольшое, имеет даже название –
«Толик, ты куда пошел?». А чуть выше, на дру-
гой горке, – дом Корнеича, дяди Лёши (вернее,
полдома). Маленького роста, всегда в валенках
и шапке-ушанке, он обычно начинает разговор
каким-нибудь парадоксом. Громко, почти крича.
Подсознательно ориентируясь на потенциаль-
7
ную деревенскую публику. Отличается еще и
тем, что никогда не отворяет форточку, хотя,
конечно же, курит.
Как-то, будучи у него, я приотворил форточ-
ку, на что одна старушка с улицы сказала:
– О!! Это, видать, какой-то большой ин-
теллигент пришел!! Корнеич-то сроду никог-
да, с детства, форточку не открывал!
Как-то раз он помогал мне по хозяйству, пос-
ле мы мыли руки. Я поливаю ему из ковша то-
ненькой струйкой и говорю:
– Извините, Леонид Корнеич, вода у нас –
дефицит…
Он запомнил, и всегда повторяет при случае:
– А!.. У вас же вода – деликатес!
А дальше, внизу, там, где осенью ложится са-
мый первый иней, дом дяди Вани. Родом из Во-
ронежа, образцовый хозяин. Подписчик журнала
«ЗОЖ» («Здоровый образ жизни»)! Нам всегда
есть о чем с ним поговорить через забор, потому
что я ничего так не люблю, как лечиться.
Теперь о животных… Белка – это маленькая
серая коза с черной полосой по носу и темным
выменем. Среди коз характер у нее считается
хорошим.
Данька. Белая среднеазиатская овчарка. Гово-
рят, что в ней отразилась «идея породы»! Один
смуглый и усатый точильщик ножей в городе,
когда видел ее, всякий раз откладывал нож, с си-
лой хлопал себя по бедрам и восклицал:
– Ну красавица азиатка!!! – затем поднимал
ладони вверх и долго и умиленно качал головой.
Когда мы шли обратно, повторялось то же
самое. Интересно, что Данька никогда почему-
то не пускает Толика в «парадную» калитку, но
только в заднюю, «черную». А он таких собак
раньше никогда не видел и называет ее – «оно».
Трогает меня пальцем:
– Оно не лает, а просто смотрит – и все по-
нятно.
И еще важный персонаж – небольшая корот-
кошерстная кошка Мурка, которую уважают
за ум и особое изящество на нашем краю дерев-
ни. Когда она уйдет, мне ее очень будет не хва-
тать.
Вот, тетя Шура опирается на лопату, го-
ворит:
– Копаю картошку, а ваша Мурка бежит. Я
ей говорю: «Мурка!». А она так остановилась,
смотрит… Ну до чего умная кошка!
А первое стихотворение я написал в праздник
Преображения Господня (Яблочный Спас) под
яблоней.
9
ФАРФОРОВАЯ ДОРОЖКА
1
И в яблоко – чудесный микрокосм –
Вонзаю жесткий зуб,
Иль режу его ножом железным,
В мыслях заблудившись,
Мимоходящей пчелой любуясь,
Идущей по фарфоровому тракту,
По синим кузнецовским лепесткам.
Такого же размера дядя Ваня
Внезапно вышел из-за дальней горки;
Он солнца луч, искряся волосами,
Последний солнца луч несет на лбу
Сквозь августовский сад полупрозрачный,
Сквозь папиросный лист осенней дымки,
Сквозь синие молекулы махорки,
Что выпускает дедушка Корнеич.
Привет тебе, идущий дядя Ваня!
2
Привет тебе, идущий дядя Ваня.
Зачем тебе я нужен – непонятно,
Но ты идешь и машешь мне рукой,
Кричишь:
– Привет, привет! Такое дело!
Потом:
– Ты представляешь или нет!..
10
И головой киваешь характерно,
Желая мне помочь в уже осеннем
Моем саду (запущенном, конечно).
– Привет, привет!
Ты думал обо мне…
Огни на горизонте изучая,
Сок яблочный рассеянно гоня…
– Привет, привет!
Воронежское солнце
Пускай себе плывет над чумаками,
Плывет, плывет…
А над твоей главой
Полночных стран прохладное светило,
Склонившись, золотой иглой рисует
Узор чудесный на твоих морщинках.
Ты представляешь или нет такое дело?
2002
ЗАКАТ ИТАЛЬЯНСКИЙ
Какой-то закат итальянский
В моем перламутровом крае…
И профиль слегка вольтерьянский
Скользнул за горбатым сараем…
Я доску поставлю у двери,
Я выбегу, как на пожаре.
Таких поднебесных феерий
Еще мы с тобой не видали!..
Человек со станции Сон. Толик молодой.
12
Но кот улыбнется глазами
И хвост распрямит, будто саблю.
– Мы русские люди, хозяин!
– Ну, кое-кто – звери, – поправлю.
И будет светиться строенье,
И будет светиться округа,
И будет всегда настроенье,
Когда понимают друг друга.
2002
ПОД НЕБЕСНОЙ РЕКОЙ
Твердо дорожка утоптана
Между высокой травы,
Низкая облачность – вот она,
Возле моей головы.
Здесь у пилотов налетано
Много прозрачных часов.
Тучка комариков – вот она,
Хор молодых голосов.
Косы у туч прямо девичьи,
Тянутся чуть в стороне.
Прямо теперь – знаешь, веришь ли?
Стать пейзажистом бы мне.
Правда, матросом я б тоже стал,
Чтоб под небесной рекой
13
Дать (по уставу) один сигнал –
Резкий, протяжный такой…
2008
СНЫ
Исчезнув бледным силуэтом,
Сказал сосед мой Толик:
– Будь!
Луна своим янтарным светом
Ему очерчивает путь…
За бузиной и за сараем
Никто не ищет и не ждет.
И дом почти необитаем,
Когда в нем Толик не живет.
Он, фиолетовые руки
В карманы теплые вложив,
Плывет по руслу старой муки
И обгоняет миражи.
Сквозь ветра тоненькие нити,
В съедобных лунных заливных,
Идет культурный – извините! –
Встречая путников иных.
Но это только сны и тени
В недвижной сумрачной реке.
Вот кот – реальный – на ступенях,
И два еще на чердаке.
2008
14
Люблю я где-нибудь в конце августа сесть с
книжкой на одну ничейную горку, зажатую со
всех сторон заборами, заросшую высокой тра-
вой, и смотреть сверху на деревню… Что вооб-
ще происходит. Кто куда пошел… побежал…
поехал…
С другой стороны «этот сектор контроли-
рует» Корнеич. Он сидит на своей горке, на ска-
мейке, прислонившись спиной к стене своей бани.
В вечных болотного цвета валенках и бушлате,
с палкой в руках.
Иногда рядом садится его бывшая жена, и
они, в принципе мирно, обсуждают их общий
«дюраль-алюминевый» бак или какую-то дру-
гую проблему. Если Корнеич увидит, что я иду
за водой, он радостно кричит на всю долину:
– Слава пить захотел!
ДЛИННЫЕ ОГНИ
Наташе Герасименко
Как люблю я протяжные всполохи
Над протяжной деревней моей,
Над избушкой, где лампочки золото
Освещает беспечных людей,
Над дорогою темной проезжею,
Над следами далеких копыт,
Над пространством, где памятью нежною
Я тобою (тобой!) не забыт.
15
Как люблю я огни эти длинные
Над уступами нашей земли!
А скажи мне, быть может, могли бы мы?..
Нет, конечно, мой друг, не могли.
Но люблю я, как _облак движение
В золотую озерную ширь,
Наблюдать за своим отражением
В глубине твоей вечной души.
2007
МИРНАЯ ПЕСНЯ
Жучок во фраке. Паучки.
Гляжу на них, надев очки.
Но вот жучок полез под лист,
Но вот раздался длинный свист:
Там кто-то едет на коне,
Коне лохматом – не ко мне.
Он едет, едет по холмам
И помешать не может нам.
Давайте, братцы паучки,
Глядеть на мир, надев очки.
Оправьте фраки, господа,
Уж миновалася беда.
Как солнца льется ручеек!
Как дня конец – далек, далек…
2006
16
МЫ С ТОЛИКОМ
Весь день надо мною летают
Какие-то малые птички –
Они от зимы удирают
По старой полезной привычке.
А я утонул в огороде,
Душою тянусь к ним навстречу;
В одной существуем природе:
Мы с Толиком, птицы и ветер.
В одной существуем природе,
В одном позабытом мгновеньи,
В одном небольшом огороде,
В одном предосеннем селеньи.
И кот, оторвавшись от чашки,
Увидит в короткой минуте:
Вот Толик – душа нараспашку,
Вот птицы на древнем маршруте.
2006
Владимир Иванович Зайцев. Это мой бли-
жайший друг. Друг моего детства… Если
в этом сибирском городе, в одном из его районов,
спросить у кого-нибудь, у любого… вот даже
у ребенка в коляске: «А где тут у вас худож-
ник живет?», то ребенок покажет малень-
ким, розовым пальчиком:
– А вон, на седьмом этаже, видите, четвер-
тый балкон слева? Там художник живет.
17
СУДЬБА
Владимиру Зайцеву
В осеннем синем хрустале…
В забытом сумрачном графине.
На нашей радостной земле
(Или в египетской пустыне?)
Мы растерялися с тобой,
Чтобы пройти по разным тропкам,
Своей проселочной судьбой…
Без надлежащей тренировки.
2005
ВОЛШЕБНЫЙ БЕГ
Уложен аккуратно снег
Слоистыми, густыми далями.
В них пробираюсь на ночлег
И говорю себе: видали мы
И то, и это, но зимы
Засахаренной и подсвеченной,
Не без собачьей кутерьмы,
С луной, над остановкой встреченной…
Сего не видел никогда.
А между тем мои знакомые
Лежат на печках в холода,
Когда леса зимой закованы.
18
Расширься, круглое лицо,
В ночном весельи одинокое,
Усни, прозрачное сельцо,
Усните, лампочки далекие.
Со мной луны волшебный бег,
И снег, уложенный старательно!
А впереди нас ждет ночлег
И собеседник невнимательный.
2006
ЗДЕСЬ МЫ ЖИЛИ КОГДА-ТО…
Наташе Н.
В осеннем саду,
Выцветающем,
Серо-зеленом…
Где бледная лампа плывет
Как луна в середине пейзажа,
Где серые кошки
Глядят друг на друга
Внимательно очень,
Где тускло мерцает
Простейший сосуд
Простокваши…
Там сети ветвей
Чуть колышут ворон пожилых
19
Философские тени,
А в окнах закат растворяется
Алой тоскою.
И ветер бормочет-бормочет
Старинную здешнюю сагу
Под звон пилорамы,
Под шум отлетающих птиц
Над тобою…
ДВЕ ВОРОНЫ
Две вороны пролетели,
Описавши полукруг.
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
Не буди меня, жестокий
Мой помощник, не буди,
Не буди, зеленоокий
Мой погонщик, погоди.
Я прилег на край постели,
Я не сплю, но вижу сны.
Две вороны прилетели
Из далекой стороны.
В тусклом золоте царапин
Старый дедушкин диван,
В серебристой, темной вате
Дышит неба океан.
20
Не буди меня, дружище,
Не буди меня, дружок,
Слышишь, в поле ветер свищет,
Как пастушеский рожок?..
Тяжело в такую пору
Будет путнику идти:
Невозможно разговору
С кем-то в поле завести.
Значит, должен одиноко
Видеть ранний огонек,
В темный лес ушла дорога,
Путь отчаянно далек.
Ты сними кастрюльку с печки,
Подремли под бой часов,
Нынче тучи, как овечки,
Все спешат на тайный зов.
Ветер гнет верхушки елей
Миллионом тонких рук,
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
2003
ОСЕННИЙ КОВЧЕГ
Опустись, красноногий закат,
На мою невеселую землю,
Где под крышей малейшей из хат
Я вечернюю пищу приемлю.
21
Я смотрю на свой детский портрет,
На твои покрасневшие руки,
Издают перепелки «нет-нет»
В полумраке прозрачные звуки.
Тыквы нынче заполнили дом,
И цветы все под крышу собрались.
Я смотрю, понимая с трудом…
Как же вместе мы все оказались?
2006
КРУЖЕВА
Больше всего на свете
Я люблю кружева белые,
Когда в шторах гуляет ветер,
А я ничего не делаю.
Когда я ничего-то не думаю,
И вокруг лишь туман и роса.
Небольшою сравнительно суммою
Я купил этот домик и сад.
Больше, больше всего, мой свет,
Из того, что на свете этом,
Я люблю накрахмаленный свет,
Накрахмаленные воротнички,
И поэтов.
2008
22
Самый конец февраля, дело к вечеру. Очень
медленно движутся две незнакомые кошки.
Незнакомые – так как своих, местных, я всех
знаю. По-охотничьи крадутся, потом вдруг
бросаются в стороны с выгнутыми спинами и
горящими, как фонарики, глазами. Снег просев-
ший, усохший, очень похожий на фиолетовую
пастилу… Приятно, наверное, по нему бегать!
НЕЗНАКОМЫЕ КОШКИ
Крадутся две темные кошки
Средь синих теней февраля.
В своем деревенском окошке
Виднеюсь загадочный я.
И очень загадочный Толик,
В предельно терпимом тепле,
Листает воинственный томик
В мигающем дальнем окне.
Атласная лента заката
Натянута над головой,
Корнеич проходит куда-то,
Махнет телогрейной рукой.
Коты изучают округу:
Романтика близких дорог!
И кот улыбается другу,
Заслышав капустный пирог.
23
Они посидят на веранде,
На родине у пирога.
– Пока не очнулась хозяйка,
Пойдем потихоньку?
– Ага.
Пластины подвядшего снега,
Пружинистость маленьких ног,
Динамика быстрого бега,
Романтика близких дорог!
Не скрипки заныли во мраке
За темной, шершавой стеной –
Поют кружевные собаки
Веселой, подлунной страной.
И радует круглые щеки
Капустного вкус пирога.
– Хорошая наша деревня?
– Чего говорить-то?.. Ага.
2003
ЖЕЛАНИЕ
Луна какая – о-го-го! –
Плывет путями древними,
Над аккуратным сном снегов,
Знакомыми деревнями.
Ах, я вот тоже полечу
В санях да с колокольцами,
24
Прижавшись зубом к калачу,
Мелькну я за околицей.
Над аккуратным сном снегов,
С луной – путями древними,
Мы полетим как – о-го-го! –
Знакомыми деревнями…
2006
ПЕЧАЛЬ ХОЛМОВ
Иду в осенний вечер,
И никого навстречу
В бескрайней и дрожащей влагой мгле.
Шумливых нет соседей,
Никто нигде не едет
И не идет по стынущей земле.
Лишь выгнутые холмы,
Печали чьей-то полны,
Бегут, бегут в сгущающийся мрак.
Не сочинить ли сагу
Про этих далей брагу
И дружественных маленьких собак?
2006
25
НОЧНОЙ ПУТЬ
Среди заснеженных барбосов,
Среди далеких пустырей,
Я раздвигаю тихим носом
Снежинки родины моей.
Я раздвигаю их завесы,
Я прохожу сквозь белый мрак,
Меня встречают с интересом
Глаза внимательных собак.
Меня встречает кошка Мурка
В тревожной тьме, издалека,
На дне пустого переулка
С ученой важностью зверька.
Я теплоты принес, Мурыся,
Принес усталости и сна.
Суровость мира, испарися,
Привет, полночная страна!
Привет, пустынные удолья,
Под гнетом виснущих ветвей,
И вы, жилищные условья
Застывшей хижины моей!
Здесь леденцами светят окна,
И чей-то нос торчит в окне,
И что в душе моей промокло,
На печке высохнет вполне.
26
Не зря я шел среди торосов,
В фонарном слепнущем огне,
Среди заснеженных барбосов,
Непредсказуемых вполне…
2002
ПОД ЛУНОЙ
Опять луна и бузина…
– Лунища! – Толик мне сказал
И дверь закрыл в холодном доме –
Заснеженном гнезде своем,
Печальном, скрытом от людей
Дикорастущими ветвями,
Да бликов лунной кутерьмой,
Да кошек длинными тенями.
Здесь зуб забора безсистемный
Клонится на бок много лет,
Спешит прохожий слабонервный
Под тихий шорох наших мест.
Но – мирно бегают собаки,
И Толик спит под песни Грига,
Своей прокуренной ладонью
Шершавит он военный том,
И нежно серебрится шерстка
У кошки, вышедшей из мрака,
И снежный ежик старых яблок
Морщинит щеки под луной.
И поглощает свет Корнеич,
27
Идя домой в свои пол-дома,
И меж садов молочно-белых
Свой погашает фитилек.
Между садов молочно-белых
Он будет спать под танцы Брамса,
Под голоса румынских скрипок,
В шатре из лунных светлячков…
2003
СЕРЕБРЯНАЯ ПЕСНЯ
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке,
Дальше темные дубравы,
Дальше долгие овраги.
Лают мелкие собачки – там,
За кладбищем, в низине.
Да, порой бывают драчки,
Но вообще они едины.
Нить заката над деревней
Проросла в окне соседа,
Свет печной, свечной и древний,
Плюс беспечная беседа.
И серебряные плети
Обвивают борт сарая,
28
И невидимые дети
Пробегают белым раем.
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке…
2008
ТИХОЙ ЗИМОЮ
Полный покой.
Удивительно полный покой.
Белой рукой
Выгибается белое поле.
Жалко – реки нет,
А то бы над этой рекой
Мысленно плыл я
К какой-то неведомой доле.
Полный покой.
Удивительно полный покой!
Что ж, я молчу
В этот час, между светом и тьмою,
Раз я такой,
Удивительно тихий такой,
Раз все вокруг
Запорошено тихой зимою…
2004
30
ПРОЩАЛЬНОЕ
Луна – как желтое яйцо…
И воробьи снуют, как крошки.
Я тихо вышел на крыльцо
И прислонился к тихой кошке.
Закатный час… Прощальный час!
К чему-то давняя причастность.
Еще один прощальный раз
Мы с Муркой вместе будем гаснуть.
Мы будем гаснуть в мире том,
Где гаснут сюртуки и лица,
Где дед – серьезный у колонн,
И где цветок цветет в петлице.
А с нами будет гаснуть дом,
И ветви темные над нами.
И лишь совсем уже потом
Мы устремимся за дровами.
2005
Некоторые считают меня каким-то особен-
ным любителем кошек. Это не совсем так.
Только одной кошке разрешалось сидеть на
моем столе, когда я работаю. Или лежать, по-
добрав лапки, у меня на груди у самого носа и даже
щекотать усами. Я уважал ее как личность.
31
Вообще, все стихи только про одну козу, про
одну собаку и про одну кошку, хотя было много и
тех, и других, и третьих. Но дальше мы не пой-
дем – только один кролик, только одна курица…
Кроликов и кур я люблю всех сразу.
Только одна женщина?.. Может быть… Мо-
жет быть…
ЖЕНА ПОЭТА
Надену я белое платье,
Пойду я с козой погулять,
Никто меня зря не ругайте,
Ведь мне не косить, не пахать.
Не стану по кочкам скакать я
И точно не дам зажевать
Козе мое новое платье,
Не стоит меня пробирать.
Я лучше по нежному ветру
Свой вытяну трепетный нос –
Туда где поля, километры…
О платьях и шляпках вопрос
Оставьте портному, торговкам
И шляпному мастеру – пусть!
Вы лучше на ушко, негромко
Читайте стихи наизусть…
32
О ФИЛИНАХ
Накручено, накручено…
И молодые филины
Летают между тучами –
Там, где дорог извилины.
Там, над лесной опушкою,
В пространстве шевелящемся,
Улавливают ушками
Смех мышек веселящихся.
Очами пробуравливать,
Под тучею подвесившись,
Улавливать, улавливать –
Судьба их и профессия.
Иду, иду вдоль кладбища
Дорогами потухшими.
Внутри чему-то рад еще
И жду чего-то лучшего.
Но хмурой луговиною
Гляжу – гляжу внимательно…
Над лесом пара филинов.
Летают замечательно.
2005
33
КОЗА
Коза с овальными глазами
Глядит в окно под небесами,
Сквозь золотой прямоугольник
Ей улыбнется скромный школьник.
И вспомнит дяденька водитель,
Кометой промелькнувший зритель,
Что где-то, кажется в квадрате,
Коза сидит как председатель.
И скажут темные матросы,
Решая сложные вопросы
Под небом серым, как холстина:
– Вот люди держат животину!
Коза, собака, кошка Мурка
В своей продолговатой шкурке
Живут со мной под низким небом,
От моего питаясь хлеба.
Коза с душой грустящей птицы,
Каких на свете единицы,
Глядит в окно под облаками,
Под их косматыми боками…
2004
34
ГУСИ УЛЕТАЮТ
– Твоя жена гусей видала! –
Кричит мне Толик со двора.
Он точит лезвие кинжала:
– Уже курлыкают, пора!
Моя жена гусей видала?
Как интересно все живут.
А я видал – ольха дрожала,
И как змеился темный пруд.
Потом бродил в шуршащей чаще
И о Саврасове вздыхал.
Вот он – художник настоящий…
И полицмейстер так сказал.
А ведь она гусей видала!
Сквозь золотую кисею!..
А я, как флюгер из металла,
Продрог и тоненько пою.
2004
ЛУННАЯ ШАЛЬ
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Гляжу в зазаборную даль,
И как-то светлей…
35
Все тянет и тянет в плече.
Ну, что ты пришла?
Пришел пыльный комнатный зверь,
Кусочек тепла.
Твоя деликатная тень,
Усатый мой друг,
Щекочет мне сердце, и лень
Движения рук
Мне в сумерках делать
И ног на жизни кругу,
Вон лунный возникнул кусок
В седом пирогу.
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Накину я лунную шаль,
Так будет… светлей.
2006
ДЕВУШКА В ОКНЕ
Недоспать, вскочить и записать,
В колпаке, изящную, как ирис,
Мысль, и, наслаждаясь ей, летать
В мысленном саду или в квартире.
Чуть прилечь и в тонком полусне
Вновь лететь среди цветов и вишен…
Скажет дева нежная в окне:
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
36
Пусть луна янтарная течет
Над неосновательностью хижин,
Взгляд ее маслинный оживет.
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
2008
ГИРЛЯНДА ОСЕНИ
Цветным репейником усажена веревка.
Веду на ней козу с грустящим глазом,
И спутанный колтун на бороде
Репейником цветет среди долины.
На мох узорный старого загона
Необходимую сельскохозяйственную вещь –
Аркан цветной я вешаю под вечер.
И карамель цветных осенних окон
Вдруг расцветает россыпью в низине…
Гирлянда осени на фоне трав потухших.
2006
ЛЕТО
В краю, где небо таковое,
Как водоем,
Нам надо пожелтевшим полем
Идти вдвоем.
37
И, поднимая край пушистый
Своей щеки,
Я размышлять хочу о смысле
Небес реки.
Я размышлять хочу о цвете
Стеблей травы,
О тихом, симпатичном лете,
Таком, как Вы.
2008
ГОРОЧКА
Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи.
Надо выудить мне в золоте,
В сонном золоте стихи.
Надо встать мне за калиткою,
Там, где неба полоса,
И, пока меня не кликают,
Широко открыть глаза.
Человечество разумное
В этой улице живет,
И коза в зеленых сумерках
Пижму горькую жует.
Красит кожу отражение
Догорающей реки,
На телеге без движения
Проплывают мужики.
38
А меж крыш закат иголочкой
Начертил мои стихи:
«Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи…»
2004
Я стоял на лестнице, сделанной лично мною,
и снимал вишню в нижних слоях заката. Сосед
подошел к забору, улыбается, глаза немного
в разные стороны.
– Снимаешь? Да, надо… А то налетят дроз-
ды – и привет. Проснешься, а ничего уже нет!
ДЕВОЧКЕ В ОСЕННЕМ САДУ
Дрозды
Иль сонные соседи
Съедят крыжовник
До зари.
Или придут ежи, медведи…
Смотри.
Все опадает, шевелится
Сквозь неба синь.
Малина с веточек валится,
Динь-динь.
И много дырочек на листьях
Уже.
Крыжовник между трав катится.
Драже
39
И только. Только лучше.
Такой…
Я видел – холод неминучий
Его хотел достать рукой…
2009
ЗАКАТ В ОКТЯБРЕ
Под целым закатом стою я один,
И плечи мои обнимает пиджак.
Октябрьский вечер все это родил,
И мне не вернуться под крышу никак.
И мне не уйти от небесных равнин,
И мне не заняться полезным трудом,
Под целым закатом стою я один,
А рядом стоит мой покинутый дом.
Под этой равниной, повернутой вниз,
Лицо повернув к ней навстречу, плыву!
О, жизнь моя, – мелко исписанный лист,
Лежишь на столе ты… почти наяву.
2006
ЗИМА
И как-то все затихло пред зимой,
Идущею, плывущею, шуршащей…
Иль – катящей, скорее… Милый мой,
Вот то-то жизнь начнется настоящая!
40
Снежинка – прыг – на крыши волокно,
И яблони замрут, как будто стража,
И я скажу:
– Дружочек, вот оно! Оно-оно,
Не сомневайся даже.
2008
БЕЛЫЙ СУМРАК
Белый сумрак вы видали,
Нажимая на педали,
Или просто так гуляя,
Иль в машине проезжая
Мимо наших белых далей
В тонко-снежном ноябре?
Белый сумрак вы видали
За деревней, за садами,
Меж травинок пролетали,
Когда травы в серебре?
Тишина. Никто не лает.
Только в поле крик ворон.
А морозы подступают –
Ну со всех, со всех сторон…
2009
ДОРОЖЕНЬКА
Иду, а сосны вертятся,
Расставив лапы длинные,
Никто не должен встретиться
Дорогою былинною.
Толик. Под звездным небом. 41
42
Никто не должен выглянуть,
Никто не должен выехать,
Лишь зорька пальцы вытянет
И будет мирно вспыхивать.
Дорога ты, дороженька…
Вдоль кладбища угасшего.
Я изменился – может быть! –
Лица не помню вашего.
Ни рук, ни глаз, ни талии,
Лишь помню реку русскую,
Да детские сандалии,
Да эту тропку узкую.
2005
Провожаю приятеля, совершенно не деревен-
ского, художественного приятеля. Неспортив-
ного абсолютно. Кстати, есть в этом особая
красота. Индивидуальное (очень) телосложе-
ние. Разговоры о Жизни, об Искусстве, о Жен-
щине, о Семье…
Так редки стали неспортивные люди. (Про-
вожаю, чтоб не потерялся в этой сложной
местности.) А волосы у него густые и жест-
кие, крепкий лоб, голова философа.
Идем в высоких травах. Солнце вечернее. Ав-
густ… Кони ходят… Задворки деревенские…
43
Но нет ни этюдника, ни красок, ни времени.
Я подумал: попробую написать поэтический
этюд. Интересно, передаст ли он то, что я
чувствую?..
АВГУСТ
Летящие нити, и кони седые,
Грубеющей тканью – тяжелые травы,
И пух иван-чая, и свет на ладони,
И свет над полями, и зелень отавы.
И все это слито в немую картину,
В туманной олифе осеннего солнца:
В репейнике лошадь, косматая грива,
И стебель стеклянный, и отсвет оконца.
Вздыхать или охать могу бесконечно,
Идя в длинных травах пред долгой зимою.
Все это не вечно, все это не вечно!
И все это впитано, впитано мною…
Клонитесь, клонитесь, тяжелые травы,
Летите, пушинки, трещите, заборы,
Горите под солнцем, златые оправы,
Смотрите, о жёны, с разумным укором.
2007
УЛЫБКА
Промерзнет небо, снег, вороны,
И кудри левого виска
44
Коснутся глаз, а яблонь кроны
Меня коснутся свысока.
Слегка очерченный зарею,
Сверкнёт снежинками мой кров,
Бежит лошадка колеею.
– Привет, Тимоха!
– Будь здоров.
Среди замедленных рассветов,
Среди серебряного мха,
Обитель ветхая поэта,
Где пишет он про то, про это,
На миг проявленная светом,
Вам улыбается слегка.
2004
РОЗОВАЯ ВЕСНА
Не нарисовать всех этих линий,
Всех изгибов этих, всех крючков,
Этих загогулин и извилин
Сквозь речное золото очков.
И прозрачной северной деревни
Не осмыслить в розовом свету,
И проталин рыжих, длинных, древних
На весеннем легком холоду.
45
Все же в разноцветном захолустье
Что-то я пойму наверняка.
Ближе к незнакомому мне устью
Жизни незнакомая река.
2005
СКВОРЕШНЯ
Засветись весной, далекий дол!
Засветись весною, солнцем вешним.
И хоть это связано с трудом,
Я повешу все-таки скворешню.
И хоть это связано с трудом,
Подлечу я ветви у подруги,
Яблони моей, что гладит дом
В долгие серебряные вьюги.
Засветись весною, талый снег!
Отрази в последний раз полнеба.
Чтобы понял русский человек,
Что зимой вполне он счастлив не был.
2006
У козы потрясающе длинные (и редкие) рес-
ницы. Присмотритесь при случае. Я выходил
периодически глянуть – не запуталась ли она в
веревке. Это вносило в мою жизнь ритм. Подой-
ду, сяду, положу ей руку – как бы это сказать
понежнее – на загривок, а она положит морду
(или лицо) мне на руку, и смотрит долго… не на
меня, а как бы в меня…
46
СЧАСТЛИВАЯ КОЗА
У козы лицо, как лодочка,
Что плывет между людей,
Интересная походочка
Чуть игривая у ней.
Я вздыхаю ностальгически –
Нет теперь моей козы,
И никто периодически
Уж не доит – зы-зы-зы…
И не надо ей ранёшенько
Сена свежего давать,
Называть ее дурёшенькой,
Да за шею обнимать…
Ой, коза моя ученая,
Разучёная коза!
Полоса по носу черная,
Козьей жизни полоса.
Только нет, я знаю, верю я –
Жизнь твоя была полна:
По ночам в окне над дверию
Высоко плыла луна,
Заходило в ясной ясности
Солнце в золоте ресниц,
И жила ты в безопасности
Меж кузнечиков и птиц…
2007
47
ВОЗДУХ ДОЛИН
Как хорошо… Луна зеленая…
И лает старый обормот.
И кошка древняя, точеная
По краю тонкому идет…
Хозяин ваш заснуть пытается,
Заснуть в болотной теплоте,
Собака лает-упирается,
Но силы уж не те, не те.
Уж нету в голосе металлинки,
Что романтизму придает,
И чувства, близкого к летальному,
Уже тот голос не дает.
Хозяин ваш – поры полуденной,
Консервативный господин.
Голубоватыми сосудами
Он слился с воздухом долин,
Он слился с воздухом, гуляющим
Между лопаток, между гор
И что-то сердцу объясняющим –
Что?.. Я не знаю до сих пор.
2004
СЕРЕБРЯНЫЕ СТАРУШКИ
Как тонко наползает день
На все, что пряталось во мраке.
48
Внизу еще туман и тень,
А наверху блуждают знаки.
Живем в пределах сентября
В простых серебряных избушках,
Где окна солнышком горят
В простых серебряных старушках.
О, кружевная красота
Морщинок солнечных и рюшек,
О, жизни тлен и суета
При свете маленьких старушек!
2007
СМЫСЛ
На фоне недостроенных сараев
Цветут цветы в зелено-синем мае,
Цветы цветут на фоне развалюшек
И в окнах обустроенных старушек.
Прищурю глаз – а лепесток искрится,
Имеет смысл в природе раствориться.
Как птица… как задумчивая птица!
Имеет смысл в деревне поселиться.
2006
49
ОТРАЖЕНЬЕ
Вороны все кружат над банею,
Расставив пальцы на лету,
Я наблюдаю осень раннюю
На наблюдательном посту.
Пространство предо мною дыбится,
Чтоб я проник в его пласты;
Глубоководной сонной рыбицей
Мои сложённые персты
Светиться будут в этой местности,
Когда уеду, может быть,
Над полем в тусклой бестелесности,
И плыть сквозь сумерки… и плыть.
2008
ЖЕНЩИНА И ПОЛДЕНЬ
Только в предчувствии осени
Кошка лежит на спине,
Там, где вы тапочки бросили
И пребывают оне.
Там, где вы книгу оставили,
У голубого пруда.
Штору в окне не поправили,
На пол просыпали льда.
50
Как хорошо – не стремительно,
А призадумавшись чуть,
Вам совершать ослепительный
Послеполуденный путь.
Как это важно – быть занятым
Мудрым осенним трудом:
Радостно, тихо и правильно
Ягоды мыть над прудом.
2009
ФАБЕРЖЕ
Моему дяде Борису Ефремовичу Белову
при нашем последнем расставании
Я пью протяжное прощанье
Пустых осенних берегов,
Пилы далекое жужжанье
И гомон птичьих голосов.
Летят синички между травок,
Седых, устойчивых стеблей,
На луг стекает (рано-рано!)
Закатный розовый елей.
А Фаберже, пожалуй, други,
Сюда допущен был слегка.
Все эти шарики и дуги
В его сердечные бока
51
Вошли и – жизнь определилась,
Как серебристый ручеек.
И, как таинственная милость,
На лоб спустился мотылек.
ПАСТОРАЛЬ
Дмитрию Ефременкову
1
Пойдем есть ягоды с кустов,
Исчезнем в зарослях малины,
Утонем в золоте густом,
Дадим стрекозам наши спины.
Как скалы дикие, они
И молчаливы, и могучи,
В траве кошачьих глаз огни,
Над нами низко ходят тучи.
И прорастает в солнце бровь,
И светом полнятся глазницы,
Лоб оцарапан и суров,
В затылке стриженые спицы
Растут, а из ушей – трава,
Что расплавляется в закате,
В саду кочует голова,
В проеденной козлами шляпе.
52
Пускай не строится мой дом,
Пускай не ладится жилище,
С моим приятелем-котом
Ищи в саду меня, дружище!
Пусть руки теплые мои,
Как два спокойных крокодила,
Ныряют в золоте травы,
Как в волнах призрачного Нила.
2
А что, а что, а что ты скажешь,
Мой друг, серьезный и седой,
Когда на луг июньский ляжешь,
Закрывши небо бородой?
Вон облака от края поля,
Среди порывистых стрекоз,
Летят в своей свободной доле,
Летят, как стадо белых коз.
А мы с тобой – большие реки
И, знаешь, мы здесь не при чем,
Пусть бороздят нас человеки,
А мы течем себе, течем…
53
Именно там я написал свой первый этюд мас-
лом. Солнце садится за лесом, за рекой… Дед
меня, конечно, двумя мазками поправил. (И те-
перь это в искусствоведческой науке считается
его этюдом.) Мне было четыре года, и эта, самая
красивая на свете (уральская) деревня, называ-
лась Чащихино. Сколько мы с дедушкой и бабуш-
кой там жили? Возможно, всего только месяц…
Никогда еще окружающий мир так не поражал
меня. Кроме того, я нашел там невесту.
ЕЁ ДЕРЕВНЯ
1
Я посмотрю… я посмотрю
Узоров русских полотенцы,
Увижу алую зарю
И под холстом небесным сенцы.
Там белый поворот реки
И взгляд невесты пятилетней,
Растут бобы и лопухи
В ее миру тысячелетнем.
Зачем мы не остались там,
Где кот яйцо ест ненароком,
Где по серебряным перстам
Закат течет небесным соком?
54
Где дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки…
Ответь мне, дедушка, ответь!
Глядя моей невесте в глазки.
2
Снова мысли пятятся назад,
Снова пахнет небом и рекой,
Мы опять бродили наугад
С маленькой девчонкою такой.
Ты меня не помнишь, милый друг,
Уж тебе не пять, а сорок пять!
Как делили сельский мы досуг,
Как любили вместе мы гулять…
Наблюдали крупные плоды
И закат съедобный над рекой,
Я черпал серебряной воды
Маленькой, прозрачною рукой.
Где же ты, вселенная моя,
Та, что я в душе всегда храню?
Едем мы – под нами колея
Убегает в сторону твою.
3
Улыбнувшись, люди исчезают,
Где-то в прошлом тают без остатка.
Возчик это знает, твердо знает,
Знает это бурая лошадка.
55
От простой и радостной девчушки,
От реки ее, ручьев и леса,
От уральской этой деревушки
Мы собрались, видишь ты, – уехать!
А детей одних не отпускают
Жить, где им понравится в природе.
Травы это знают, звезды знают,
Знают все на этом пароходе.
2003
ДУША
Красновато пепельное небо,
Одинока яблоня в долине,
Я делю пространство четким следом
На две аккуратных половины.
И обрубок яблони печален,
Занесенный снегом по макушку,
Как фигура с узкими плечами,
Как душа сгоревшей деревушки.
Очень тяжело, иль невозможно,
Мне к нему спокойно приближаться,
В поле странновато и тревожно,
Нет – к нему рукою не прижаться!
Думал я так, тихо подступая,
Удаляясь после по дороге,
Вновь пространство четко разделяя,
К дому поворачивая ноги.
2007
56
ПОЛЕ МОЕ
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было в прошлом веке
При Шишкине,
Поле мое, поле настоящее,
Какую тайну ты хранишь, притихшее?
Какую тайну ты хранишь, пожухшее,
Какую тайну, «яко крин процветшую»?
Всегда к Предтече травами набухшее,
К Петру и Павлу кое-где отцветшее.
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было – как давно! – при дедушке,
Поле мое, поле настоящее…
А темный лес – твой вечный соседушка.
Мне твой кузнечик пропоет отбой,
И будет он зелено-голубой!
И если ты уснешь – усну с тобой,
А если ты умрешь – умру с тобой.
2008
САД И ОКНО
Плыви, если хочешь ты плыть, о малиновый ветр,
Закатные перья на брюшке своем теребя,
А я отойду в глубину, может, на сантиметр,
Чтоб мне рассмотреть, между прочим, ее и тебя.
57
58
И я посмотрю на нее, может быть, свысока,
Как я не смотрел на нее, между прочим, давно:
Вот профиль и яблоня – яблоко вот и рука,
Иначе зачем мне, скажите, и сад, и окно?
2007
ЖЕНЩИНА ЭТА
Опять одиночество, ветер и трезвый расчет.
Опять все продумал за всех, и ошибся опять.
А жизнь без меня как текла, так себе и течет,
Но женщина эта в ней сможет, я думаю,
Что-то понять.
Но женщина эта, она ожидала меня –
Явлюсь или нет я на сцене в театре теней,
Но женщина эта, меня в том и этом виня,
Прожить уж не сможет без лиры забавной моей?
2007
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
Деревьев кроны темные и бурые шары
Забытых яблок где-то там,
В кромешном черном кружеве, –
За снеговыми шторами шевелятся они.
За редкими заборами сидят шакалы местные,
Гуляют тени дымные среди пустых садов,
А парники забытые дверями вдруг захлопают,
Коснется слуха пение ой, удалых орлов!
59
СЕВЕР
Люблю я холодную пикшу,
Холодную славлю треску,
И благословляю ловитву
На хладном твоем берегу,
О Север, изласканый светом,
О, край протяженных тонов!
Хотя не имею, при этом,
Резиновых даже штанов.
Порой – неотесанный плотник
На радостном жизни бегу,
Ведь я – не рыбак, не охотник
На дальнем твоем берегу.
Я мыслью прошел все пределы,
Все дебри твои до конца.
О, красный мой батюшка-Север,
Ты будь мне в родного отца!
2007
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
А я на нашей горочке стою и вижу сны,
И начинает нежно так, ну как Шаляпин «Ноченьку»,
Береза тети Машина песнь ледяных пустынь…
2002
60
МОЛЧИ
Царап – царап-царап, штришочки света
Ползут по силуэту одному,
По силуэту, так сказать, поэта,
Известного соседу моему.
Известного в известной нам деревне
Держателям седых молочных коз,
Известного полоскам неба древним
Меж темных тети Машиных берез.
Известного еще седому деду,
Которого уж нет давным-давно,
А главное – известного соседу,
Что предпочтет всегда стихам вино,
Что предпочтет строительство сараев
И самокрутку мокрую в ночи,
Ну а поэтов он своих не знает.
Поэт, молчи!
2006
ВЕТЕР
Шебуршал пустой почтовый ящик,
Да под ветром развевались косы,
Проходили с девушкой молчащей
За забором темные матросы.
И горами ветреные ветви
Надо мной вздымались, беспокоясь,
61
И потоки средней силы ветра
Пролегли воздушною рекою.
Красноватым взглядом волкодава
Засветилась серая калитка,
А цыган Тимошка величаво
Проплывал в телеге с ребятишкой,
Проплывал цыган, гремя по склонам,
Улыбаясь встречным человекам,
Может, где и выпил он немного,
Закусив обвислым чебуреком.
Ой вы, реки северного неба! –
Белый пар плывет над головою,
Можно ехать много километров
Под такою светлою рекою.
Комары еще не беспокоят,
Только мухи лезут к нам дружиться,
Но сбивает ветер их под корень,
В бороде музыкою жужжится.
Расплетались кудри черным дымом,
Тень от козырька легла на веки,
Вспоминал цыган свою судьбину –
Ох вы, человеки, человеки…
Шебуршал пустой почтовый ящик.
Что-то нам давно никто не пишет?
Ветер говорит о настоящем,
И о прошлом тоже ветер дышит…
62
Услышал по радио фразу – «а как Шопен
относился к “москалям”, известно…» А мне
было как раз неизвестно – как именно Шо-
пен относился к «москалям». Догадывался,
конечно… Это было время доинтернетное,
домобильное. Стационарный телефон был на
другом конце деревни, у автоколонны, но он не
всегда работал.
Да и не пойдешь же туда сейчас сквозь та-
кой ветер звонить – извините, а как Шопен
относился к «москалям»?.. А вокруг мелкие
собачки автоколонны с ума сходят, черные
деревья шумят…
ШОПЕН
Любил ли Шопен «москалей» – я не знаю.
Но пусть они тают – хрустальные звуки.
А птицы пускай от зимы улетают,
Раскинув пернатые длинные руки!
Любил ли Шопен «москалей» – неизвестно,
И в этой деревне никто нам не скажет.
Такая уж эта неясная местность –
Туманы и птицы, и холод овражий.
Здесь скажут, наверно, – печальные звуки!
И дальше пойдут, гоня стадо овечье,
В карманах держа узловатые руки,
И щуря от ветра глаза бесконечно…
2002
63
ВИНО И МОЛОКО
Сплошной щербатый, белый камень
И голубая тишина.
Большими, белыми руками
Налью пустынного вина.
Вина пустынных перелесков,
Вина холодных островов,
Движеньем медленным, нерезким
Среди внимательных котов.
Я подниму на свет напиток,
Там дальний путь и пустыри.
Там ранних сил моих избыток,
Там юность – что ни говори…
Но выпью только полстакана,
Подумав, съем простой обед
И, двинув уплотненным станом,
Усы взъерошу, словно дед.
О скрип петель, о пенье кошек…
О фисгармония веков!
Она звучит, и ты несешь мне
Парное козье молоко.
Вокруг щербатый белый камень
И неба светлая река,
Своими белыми руками
Налей, хозяйка, молока.
2004
64
ВСЕ НЕЯСНО МНЕ…
Шрам на пальце, а рядом вот – рана,
Вот – ожог, а вот свет от заката.
Нынче рано, а может не рано,
Синий сумрак сгустился над хатой.
Сам не знаю я – рано, не рано.
Не проник в эти звездные планы,
Не постиг потаенные сроки,
Вон звезда поплыла на востоке,
И не знаю я – рано, не рано.
Все неясно мне, все неизвестно:
И волнистая эта равнинность,
И пустынная сельская местность,
И собак непородных костистость,
И тарелка, готовая треснуть,
Если ставить не плавно, а резко.
2009
ВЕНЕРА
Глубокая скважина вздрогнет,
И будет розетка трещать,
И лампочка будет неровно
Меня в темноте освещать,
И Толик появится в двери
И скажет:
65
– Во звезды горят!
А это Венера.
– Уверен?
– Да все мужики говорят…
Погоду на завтра не знаешь?
Ну ладно, пойду досыпать.
Вот где-то скрипит, понимаешь,
А где – не могу я понять…
Глубокая скважина ухнет,
Вздохнет и надолго замрет.
И тут же все звезды потухнут,
И Толик мгновенно уснет.
2008
ОБРЕЗКА ЯБЛОНЬ
Для яблонь, для себя и для козы
Я предприму осеннюю обрезку.
Закатно-травно-ягодный призыв
Так ясен за квадратной занавеской.
Так ясен он, и розовый закат
Стоит передо мной стеной прозрачной…
Я становлюсь на красный самокат
И вкатываюсь в это – однозначно.
2011
66
ПЕСЕНКА
Седые камни, и песок,
И нежный солнечный поток
Сквозь глаз июньского кота
До глубины его хвоста.
А это, что ни говори,
Немного греет изнутри,
Хотя прохладный ветерок
Все ходит с юга на восток.
– Он крутит, – Толик говорит
И круто в сторону глядит –
Туда, где пламенеет мак,
Где собрались коты для драк.
Но каждый мало-мальский кот
Сначала песенку споет;
Ее запишет на века
Моя шершавая рука.
2005
КОНДРАТ БЕЛОВ.
ПАТРИАРХ СИБИРСКОГО ПЕЙЗАЖА
Старинные, небольшие городки, их архитек-
туру (и даже церкви) дед мой, известный всей
Сибири художник Кондрат Петрович Белов,
когда ему было уже за 80, писал по памяти. Дома
он подолгу сидел у противоположной стенки, на-
67
против своей картины, и смотрел в нее, напевая
или разговаривая вполголоса то с одним, то с
другим воображаемым собеседником из прошлого,
теребил огромные усы…
Потом вдруг вставал кряхтя, стремитель-
но подходил к холсту, наклонялся мощным сво-
им торсом (левая рука за спину) и, оскаля зубы,
делал резкий удар кистью, пальцами (как позд-
ний Тициан) или один-два-три энергичных удара
длинным мастихином.
– Вот так! (кусок краски улетел на диван).
И вот так!.. (второй кусок краски улетел за
комод). И вот эдак!.. – он делает шаг назад и
замирает… Потом очень тихо спрашивает у ко-
го-то: – Ну-с… Что вы на это скажете, милос-
тивые государи?.. А?.. Вот вам и Калька Белов.
Вот вам и Кондратик!.. Вот вам и Кондраша!..
А кто так в России небо напишет?.. А?.. То-то
и оно… – он наклоняет голову и смотрит на пей-
заж не отрываясь, ерошит усы… потом зовет
меня: – Славочка, мальчик! Пойдем чай пить!
ОПИСАНИЕ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
Мне годик, я в галстуке тесном,
Лицом пред стеною зари,
Что дышит любовью небесной
У носа и в дальней дали.
68
Движение тонких волокон,
Улыбку длиннющих лучей
Я вижу из низеньких окон
Посредством чудесных очей.
Мы жили, по сути, в деревне,
Проулок спускался к реке,
И дед мой огромною тенью
Пейзаж свой писал вдалеке.
О радость простейшего быта,
Кто может увидеть твой свет?
Ты только младенцу открыта,
И деду – за выслугу лет.
2008
СЕВЕРНЫЙ ЛУЧ
Прогревает уставшее тело
Неожиданный северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
Там, где солнце прощальное греет
Появилось златое окно.
Воротись! Воротись поскорее,
Есть у нас с тобой дело одно.
69
Ведь души неустроенной образ,
Этот двор, нам пора убирать,
Чтоб сосед, деликатно наморщась,
Ничего не сумел нам сказать.
Чтоб никто не вздыхал здесь бессильно,
И никто не ерошил волос,
Чтоб гостей простоквашей обильной
Напоить нам с тобой довелось.
Прогревает уставшее тело
Фиолетовый северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
УКРАИНА
Другу детства
Игорю Шипицину
Я устал, но надо мне добить –
Эти брёвна дотаскать и доски.
А потом я долго буду пить
Солнцем позолоченной зубровки
Рюмку или две. И буду рад,
Вспоминая вечер твой, Украйна.
Как там лоси плыли на закат…
Лось с лосихой – две огромных тайны.
А поутру плыли мужики
Узкой дамбой по ночным ухабам,
70
И принципиально старики
Не внимали простодушным бабам.
Говор, говор!.. мягкий и живой,
И удобство телоположенья.
Все вы мне свои, и я вам свой
В жизни концентрическом круженьи!
ВОСПОМИНАНИЕ
Я плыл на невеликом корабле,
Никто меня за руку не держал,
А я уже не помнил о земле
И ничего вдали не воображал.
Я обонять старался пену волн
И иногда свой взор стремил вперед,
Чтобы объять умом железный челн,
Понять – что ощущает мореход.
Держался за какую-то трубу,
Душою несозревший человек,
И волн следил упорную борьбу,
И маленьких барашков дальний бег.
Никто меня за руку не держал…
И как вообще я оказался там?
А дождь на темных стеклышках дрожал,
И покрывался каплями металл.
71
«Поют кружевные собаки»
72
Шел в полумраке малый теплоход,
Я улыбался волнам на бегу,
А жизнь ждала, как светлый горизонт,
На отдаленном темном берегу.
Морское состояние ума
Я приобрел в кипящей пеной мгле,
И долго сохранял его в домах
На твердой, неизученной земле.
2005
ЯНТАРНЫЕ СТАДА. ПОЛОСА ЗАКАТА
Пролился в золотую щель
Закат над отдаленной крышей,
Сквозь тусклый солнечный фужер
Как будто звон далекий слышу.
Как будто льдинок золотых
С небес царапанье и пенье,
Иль у подножья гор седых
Златых овец передвиженье.
Седые гонят пастухи
Овец светящихся отары,
Их уши, словно петухи,
Горят янтарно-медным жаром.
73
Откуда знаю это я,
Во сне ли видел в зимний вечер
Твои янтарные края,
Страна, плывущая навстречу?..
МИР МОЙ
Луна и дым… Все маленькое, дремлет…
Ты невелик, о мир моей деревни!
Ты невелик на волнах океанов
Снегов слоистых и густых бурьянов.
А там – леса густою чёрной лентой,
За ними, видишь, – дремлют континенты.
Сосед мой задремал при тусклом свете,
На нем коты, как маленькие дети…
Спи, брат мой, спи под ропот котофейный,
А коль не хочешь спать – напиток пей кофейный.
ЖИЗНЬ ИДЕТ
Серый день, размытая береза.
Ходит конь гнедой в долине снежной.
За горой я слышу женский голос.
– Жизнь идет, – скажу козе на ухо. –
– Жизнь идет, ешь сено, улыбайся.
Ну а я пойду стоять под небом –
Наблюдать, как ходит конь в низине.
У людей ведь есть свои заботы.
74
ЗРЕЛОСТЬ
Писать стихи и заниматься садом
Любой поживший, думаю, захочет.
Потупится он, скромно улыбнется,
И, быстро обернувшись, тихо скажет:
– Хочу, хочу! Хочу, конечно, что вы!
Хочу ужасно и давно, поверьте,
И не нужны мне ценные подарки,
И жалованья крупного не надо,
Лишь уваженья я хочу, поймите!
Лишь уваженья и еще покоя!..
И доступа еще к литературе
О желчегонных качествах растений.
НЕРАЗУМНЫЕ ЖЕНЫ ПОЭТОВ
Неразумные жены поэтов
Рубероид оставляют на крыше,
Придавивши слегка кирпичами,
Удалившись за тонкие шторы.
Но в ночи он встает кашалотом,
Кашалотом невиданной бури,
Над испуганной мокрой деревней
Черной лентой встает рубероид.
И, заслышав глухие удары,
Говорят: кто-то катит там бочку
Мимо нас в час и темный, и страшный,
Неразумные жены поэтов.
75
НОЧНЫЕ ДОРОГИ
Лохматые склоны ночные,
И тени далеких дорог…
И кошки, как звери ручные,
На мой выплывают порог.
И я возникаю из мрака,
Плечом упираюсь в косяк,
Усатые все мы, однако,
И каждый, я знаю, мастак
Глядеть на далекое поле,
На сосны, покрытые мглой.
Какая чудесная доля…
И способ познанья какой…
О способ познанья чудесный!
И, вместе, – чудесно простой.
О мир, нам с тобой неизвестный…
О тени дороги ночной!..
2008
Дед был главным человеком моего детства.
Художник и сказочник, он рассказывал сказки
оригинальные и таинственные, в которых мес-
том действия всегда был дремучий и бескрайний
русский лес… К сожалению, ничего не записано…
У меня есть мечта – написать когда-нибудь
сборник сказок, чтобы там отразилось его ды-
хание, его ощущение. Как бы отзвук далекий…
И посвятить этот сборник ему.
76
СИБИРСКАЯ СКАЗКА
Подлунным бегом горностая
Среди зимы,
Путем тревожным, длинным, тайным
Сибирской тьмы
Я пробирался мыслью сонной,
Ложась на бок,
В груди у деда потаённый
Стучал клубок.
И тихий свет от речек тихих,
И тайны слов,
Рождались в серебре великих
Его усов.
Тогда мне Родина открылась
Всего ясней,
И сердце сладко согласилось
Пожить на ней…
2008
ПОЭЗИЯ
Меня настигло стихотворство
В глухом, томительном краю,
И я, оставив непокорство,
Чуть помолчу и вновь пою.
Пою опять, идя по горке
Над белоснежною страной,
77
Где воробьи таскают корки,
Где не беседует со мной
Никто, никто… лишь воздух серый,
Моей касаясь головы,
Да чуть повыше – стратосфера,
Пониже – белые холмы.
Меня настигло стихотворство
Своею детскою рукой,
Так тихо-тихо, просто-просто…
И сердце мне сказало:
– Ой!
МУЖ
Муж пришел – все дома появилось:
Тихий свет, вода и авокадо.
Просто дверь открылась и закрылась,
Просто вдруг затеплилась лампада.
Просто пес залаял, улыбаясь…
И ему ответили в округе!
Рыбки засмеялись, бултыхаясь
Возле норки маленькой подруги.
2009
78
ОДНА ФЕВРАЛЬСКАЯ МЕТЕЛЬ
Не только вниз, но – вверх и в стороны
Сегодня снег летает мушками.
Богаче снеговыми склонами
Беднее добрыми старушками
Я стал внезапно в жизни временной,
В сей жизни, временно таинственной.
Что светлой тайною беременна,
Чудесной тайною единственной.
В ней тяжело без тихих путников –
Старушек старых и внимательных,
Без одеялок их лоскутельных
И без историй обязательных.
Пурга, рассказывай, рассказывай!
Волнуй, волнуй давно испытанным!
Лесную сказку детям сказывай,
Уснувшим детям… невоспитанным.
2008
ПРИГОРОДНЫЙ АВТОБУС
Шофёр кондукторше показывает нечто
Своим перстом прокуренным и синим,
Чуть слепит жёлтый свет машины встречной,
Привычно душит запашок бензинный.
Ну а вокруг поля в протяжной стыни,
Где, может быть, она увидит нечто,
79
Что он перстом показывает синим,
Водя рукою в сини бесконечной…
2008
ПРИБЛИЖЕНИЕ
Сквозь пространство осеннее
Приближается яблоко к носу.
И пчела приближается к носу,
И жена приближается к носу,
И зима приближается к носу…
Но об этом подумаю после.
2002
ПОСЛЕ ТЯЖЕЛОГО РАЗГОВОРА
Береза средних лет на фоне неба,
Да льдина, чтоб стоять, да пять минут,
Да небольшая, скромная ворона…
Вот что мне нужно, чтобы отдохнуть.
2004
ОСЕННИЙ СВЕТ
Боже мой, мой Боже… что за золото
В этой чаше бледно-голубой!
Как целенаправленно проколот
Небосвод туманный надо мной.
Луч струится в чашу и, расплавленный,
В ней ложится с ножками на дно.
80
Лист бумаги, на столе оставленный, –
Он сияет с чашей заодно.
Ты – мгновенен, луч, приятель мой!
Как и я. И живы мы – сейчас.
Под твое чудесное сияние
Подставляю свой чудесный глаз.
Пусть морщины родовые, давние
Изменят трагический настрой,
Тёплый, тёплый… тёплый… свет губами пью!
Чтоб быть светлым, по возможности, зимой.
2006
Если нам привозят дрова или какие-нибудь
мешки, доски, опилки и тому подобное, она всег-
да выходит, все осматривает и садится сверху,
с гордостью поглядывая вокруг. Речь идет о
Мурке, конечно.
Мне представляется, что она хочет ска-
зать: видите, мой хозяин тоже что-то стро-
ит, у нас тоже хозяйство. Просто ему обычно
некогда, он ведь поэт!..
Если я углубляюсь в сад или ухожу на со-
седние холмы – ем малину, кошу для козы или
просто сижу и смотрю сверху – кто к кому
приехал, кому что привезли, кто топит баню,
как колышется трава, куда пошел Толик… –
она всегда найдет меня, появится из зарослей и
молча сядет рядом… Маленькая такая. Корот-
кошерстная.
81
УШКО
Ушко у кошки расплавлено светом,
Контур лишь виден – тонкий такой.
Кошке приятно жить рядом с поэтом,
Нравится ей быть расплавленной светом
Вместе с хозяйской рукой.
Нравится летом
Остатки омлета
Есть очень быстро в песке и золе.
Нравится днем, как вода фиолетовым,
Чувствовать где-то,
Что кошка прогрета
Чьей-то любовью на доброй земле…
2005
ПЕРЕЛЁТНЫЙ ПУТЬ
Кошка вышла в открытое солнышко,
Прямо в золото шкуркой вплыла…
Кто там чистит лазурное перышко?
Кто расправил два легких крыла?
Кто в саду – ой-ой-ой! – осторожен будь,
Это вышла ведь Мурка сама.
Ждет вас всех перелетный далекий путь,
Он описан в ученых томах.
И меня не забудьте в роскошных снах,
В развесёлых и чуждых садах.
82
Дескать, есть там, на севере, – ой, чудак…
Ну а кошка его, слушай… – страх!!
2005
ДЕРЕВЦЕ
Я сегодня с деревцем прощался,
И оно как будто понимало.
Шляпу я снимал и улыбался,
А оно тихонько трепетало.
Ох ты, безответная судьбина!
Все, о чем молчишь ты,– мне знакомо,
Жди пока какой-нибудь дубина
Подойдет и скажет два-три слова.
Может, я – последний человечек,
Что к тебе по-русски обращался,
Что с тобою в несколько словечек
Кротко и разумно попрощался…
2006
ЛОЖНОЕ ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ
ПРОТИВ БОРЩЕЙ
Лампадка сквозь завесы пижмы.
А дальше дождь… Конец июля.
Ты, плечи изогнув капризно,
Несешь заветную кастрюлю.
83
Когда я был чуть-чуть моложе,
Боялся слова «борщ» немного,
И мне казалось, что негоже,
Чтоб обонял его с порога
Внезапный гость моей прихожей,
Искатель тонких откровений,
Что щей разваристых не может
Есть ни талант, ни даже гений.
О легковерная натура!
Неосновательность суждений…
Мол, щей горшок, мол, баба дура,
И что голодным должен гений
Бродить. А впрочем, я увлекся.
Ведь нынче дождь… Конец июля.
Воспоминаний рой улегся,
Мне показав на память дулю.
А сад в росе, как в бриллиантах,
Горит… Пион под носом ранний.
Шуршат неясно фолианты
Родных, таинственных преданий.
Мы уплываем в длинной лодке
В тот край, где Вольга и Добрыня,
Да не забудь ты рюмку водки.
Да-да, иду. Ведь борщ (!) простынет.
2008
85
НАСТРОЕНИЕ
Только утренний свет,
Но не женщина.
Только ветви и снег,
Но не женщина.
Лишь вода и блесна,
Радость детского сна,
Только дедушкин ус,
Но не женщина.
Только радость бумаги
И карандаша,
И пространство, куда
Уплывает душа,
Запах пыли и книг,
Но не женщина.
Но не женщина…
2007
Пробегая, увидел Мурку, сидящую на мохо-
вой горочке под тягучим сентябрьским солнцем.
Задержался на секунду… Вдруг стало ясно, что
это именно ее место в жизни. Не может она
быть не здесь и не сейчас. И есть ли на свете
что-то более гармоничное?
Через секунду я уже бежал дальше под уклон
с длинной, синей, выцветшей доской в руках…
Осень. Строительство…
86
КОШКА МАЛЕНЬКАЯ
Невозможно кошке в сентябре
Не сидеть под солнцем во дворе,
Не поднять усатой головы,
Не взглянуть поверх густой травы.
В синеве гуляют острова,
И понять не может голова:
Сколько птичек в путаной листве,
Сколько мыслей в глупой голове.
А в саду есть тайные ходы –
Ниши для хозяйской бороды,
И для кошки маленькой одной,
Чтоб гулять вечернею порой.
Чтоб, играя кружкой молока,
Подпирая крепкие бока,
Проходить малинною тропой,
Пропадая в травах с головой…
2005
ЗИМНИЕ ЩИ ИЗ КВАШЕНОЙ КАПУСТЫ
Щи без сметаны – это день прозрачный,
День бабьелетний с ласковой тоской,
Где солнца луч, туманный, огнезрачный,
Прощается с любимейшим тобой…
87
Щи со сметаной – это мгла сплошная,
Пурга и в серебре далёкий путь,
И кто-то, в белом платье выбегая,
Кричит тебе:
– Сметаны не забудь!..
Как любит русский этот воздух вольный
В молочно-фосфорическом огне…
И труден – ох! – вопрос твой протокольный –
Какое состоянье выбрать мне?
2008
НА ПРУДУ
Пауки паутину плетут,
Значит, нынче дождей не дождёшься,
Ты выходишь на маленький пруд
И над стареньким мужем смеёшься.
Улетает фарфоровый смех
Прямо в ухо фаянсовой кошке
И, далёкий от этих утех,
Муж сидит в отдалённом окошке.
Что-то пишет в немые листы,
Кудрецы летним золотом вьются,
И не слышишь, далёкая ты,
Как здесь буковки тихо смеются…
2007
88
ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК
Вороны с крыши упадают,
Летят на шелковый восток,
А глазки золотом блистают,
А щёчки нежит ветерок.
«Пернатый волк» – мне кто-то скажет,
Не стану спорить с ним вовек.
Паук мне паутину свяжет,
Как шапку добрый человек…
2009
СКРИПКА АНТОНИНА
Есть Антонин и Антонина.
Есть Дворжак, есть и тетя Тоня.
И, как замедленная мина,
Стучится сердце под ладонью.
Какой-то давнею угрозой
Бормочет лес в осенний вечер,
И грусть от остеохондроза
Мне Дворжак грустной скрипкой лечит.
А тетя Тоня извлекала
Из льдинок песню помидора,
И торопилась – устилала
Души волнистые просторы
89
Какой-то скатертью протяжной,
И улыбалась виновато,
Сибирской трапезою бражной
Встречая нас с Володькой – братом.
Ах, тетя Тоня… Антонина…
Письмо полно далекой болью.
Иду вечернею долиной,
Иду к луне над темным полем.
Белесым, лунным господином
Иду к луне над темным полем.
И слышу – скрипка Антонина
Поет несбывшейся любовью!..
2007
ПРЕДСНЕЖНОСТЬ ПОЛЯ
Широкий лоб и воздух синий,
Молекул синих колыханье,
Меж сосен матушки-России
Я слышу Толика дыханье.
Вот закурил и осветился
Среди лесов своих морозных,
Вопрос возник и закатился
В его глазах, таких серьезных.
90
Ну а вокруг такая влажность,
Что хоть плыви протяжной тенью.
Домов вдали одноэтажность,
Предснежность поля и селенья…
2006
ДАЛЕКОЙ СТОРОНОЙ
Да, да. Вот так стоять, глядеть в просветы
Между домами, погружаясь в сон
По-деревенски пахнущей планеты,
В жилищах представляя свет икон.
Волокна потускневшего заката
Искриться будут мирно надо мной.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
Далекою, забытой стороной.
Вокруг ходили будущего тени,
На нос ложились скромные лучи,
Я так стоял на розовых ступенях,
Как будто с краю сказочной ночи.
Как будто жизнь прошла среди закатов,
Как череда медлительных огней.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
В одном селеньи Родины моей…
2003
91
СНЕЖНЫЕ УШИ
На эти слова не напишешь романса,
Они разъедаются жестью багровой:
Бушлат, телогрейка и горка с коровой.
На эти слова не напишешь романса.
На эти слова не напишешь романса:
Забор и сарайка, собаки-страдальцы,
Мужик и пространство, и тёмные пальцы.
На эти слова не напишешь романса.
Бурлацкие звуки, их долгие стаи
Свободно текут на простуженный ветер.
Жена не услышит, никто не заметит,
Как ладно поет мужичок за сараем.
Как он замолкает – все глуше и глуше,
Как смотрит на птичек на волюшке-воле.
И вот тишина и морозное поле
Возьмут эту песнь в свои снежные уши…
2007
БАБЬЕ ЛЕТО
Бабье лето любит выпить
Да морозцем закусить,
Кума с деверем насытить
Да у свата погостить.
92
Ой вы, белые платочки,
Ой, цветастые платки!
Ой, берез златые точки,
Золотые пятачки!
Свет прощальный с неба сыплет,
Над избой – пушистый ком.
Бабье лето любит выпить
С подходящим мужиком.
Закуси ж, смотри, морозом!
Чтоб хрустело поутру!
Чтобы щёк тугие розы
Пьяно рдели на ветру!
Чтоб запутался ты в травах,
Заводной, прощальный кум.
Ой, осенняя отрава!..
Ой, не суй своёго «краба»,
Дай понять березы шум.
Дай – понять – березы – шум.
2005
ЗОЛОТО ДНЕЙ
Стихи писал, чистил кастрюли,
Следил за постройкой домов.
Все это я делал в июле,
Восстав от таинственных снов.
Я все основательно делал,
Во двор выходил голубой,
93
В пространстве таинственном тела
Плескал светлой речки прибой.
Все безукоризненно делал,
А в сад заплывали слова,
В пространстве таинственном тела
Светились вдали острова.
Темнела далёко-далёко
Полоска какой-то земли,
И солнце плыло невысоко,
И шли по реке корабли.
Гудели вдали пароходы
Каких-то утраченных лет.
На них бы – в такую погоду –
Я взял бы, пожалуй, билет.
2009
АВГУСТ. РАЗМЫШЛЕНИЯ ВОЗЛЕ
НЕПОКРЫТОЙ КОПНЫ СЕНА
Вроде не предвидится
Крупного дождя,
Вроде не обиделся
Август на меня.
94
Я под яблоней сидел
В лиственной стране,
Между яблоков глядел
В лиственном огне.
Я, как будто в детском сне,
Лето пересек,
И по длинной стороне,
И наискосок.
Так что не предвидится,
В общем-то, дождя.
Так что не обиделся
Август на меня.
Нет, не хочется пока
Этих перемен.
Пусть он длится, – ладно, а? –
Золотистый плен…
2012
СИНИЕ ЛЬВЫ
Под впечатлением
от народной живописи Севера
Под небом холстинково-серым,
Из ниточек серых сплетенным,
Плывут из деревни Уфтюги
Изящные синие львы.
95
Я там, к сожалению, не был,
В том дне, из тумана скроённом,
Где вдоль по широкому небу
Идут грубоватые швы.
Под солнцем-календулой красной,
Под частыми звезд светлячками,
Румяный и в шляпе пух_овой,
Я не был там, не был, увы!
И я не вздыхал там внезапно
И не разводил там руками,
Где всё проплывают сквозь сумрак
Изящные синие львы.
2002–2013
ПАРОХОД
Все умерли. Это ужасно.
(Животные ранних годов.)
Хвостом не маши мне напрасно,
Я мыслю про пыль городов.
Я мыслю про дальние дали,
Подальше немного, чем ты
Себе можешь только представить,
От сильной твоей простоты.
Гляжу я в далекие жизни
До странности близких людей
96
Тебе неизвестной Отчизны –
Отчизны любимой моей.
Она уплывает, как льдина,
Как некий большой пароход.
Без шляпы, плаща и корзины
На нем я отправлюсь в поход.
Я стану с народом у пены,
У пены, на самом краю.
И сердце поймет постепенно…
С Шаляпиным рядом стою.
2010
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Пахнет медом Калуга,
Пахнет русскою былью.
Золотая округа
Нежной, солнечной пылью
Пропиталась навеки,
Как моею судьбою.
Здесь когда-то над речкой
Мы прощались с тобою.
Рисовали с натуры
Мои старшие братья,
Их большие фигуры
Заключал я в объятья.
97
А они поднимали
Гениальные лица,
Все они понимали
Обо мне и девице.
Все они понимали,
Вслед смотрели с любовью.
А соборы сияли
Белой, солнечной солью.
Пахнет медом Калуга…
2008
ЛУНА
Меж облаков веков скиталица
Плывет унылой стороной,
Лицом фарфоровым китайца
Иль самоваром надо мной.
А после над ушанкой светится
Пожухлым шаром серебра.
О, как хочу я с нею встретиться
В пустынном сумраке двора!..
Вот надо лбом беспечным хладная
Стоит, о чем-то говоря.
Пришла пора, пора неладная,
Пора лихая – декабря…
2008
99
НОЧЬЮ
Все закрыто, все погашено,
Все проверено вдвойне,
И почти совсем не страшно нам
В этой тихой стороне.
Лишь моя лампадка светится
Между северных широт.
Не видать младого месяца,
Не видать небесных звёзд.
Все закрыто, все погашено,
Лишь березки шелестят,
Да по саду, саду нашему
Листья мелкие летят…
2007
ЦВЕТЫ НЕЗНАЕМЫЕ
Смотреть в лицо цветам незнаемым,
Хрусталь Шопена слушать тающий,
И быть немножечко летаемым,
Или – немножечко летающим.
Когда на кухне режут овощи,
В стихи забытые заглядывать,
И – пусть никто не просит помощи,
За миром надобно приглядывать.
2007
100
СВЕТ ИЗНУТРИ
Пожалуйста – небо свой полог раскрыло,
И солнце скользнуло в темнеющий лес,
И тайно его изнутри осветило,
И сколько там было – не знаю – чудес!
А мелкие птички!.. А встречные зайцы!
Могилки и даже немые кресты…
И вежливо эхо всегда отзывается
Из самой кошмарно-глухой темноты.
Высокие люди и низкие луны,
Бегущие _облаки над головой…
А сердце заплачет!.. А дернутся струны!
Мы выбрали правильно место с тобой.
2013
ВНУТРЕННИЙ ПАРОХОД
Моему прадеду
Василию Ивановичу Поспелову,
у которого к 1917 году был
собственный пароход на Волге
О вы, которые котята!
И вы, которые коты!
Цветок далекого заката
Цветет до самой темноты.
101
Под этим светом греем руки,
Впитав синичек тонкий свист.
Впитав изящные науки,
Далекий плачет гармонист.
Опавший лист торчит в кармане,
В глазах простор нездешних вод.
Плывут окрестности в тумане,
Как деда личный пароход…
2007
ВЕСЕННИЕ ТЕЗИСЫ
Соловьи поют по-сумасшедшему,
Это хорошо.
Радости тебе, в лес зашедшему,
Молодец что пришел!
2009
СЕРЕДИНА ИЮНЯ
Середина июня сегодня,
Это лучшее время в году!
Лето сходит по шелковым сходням
И свистит и поет:
– Я иду-у!
Середина июня, пожалуй,
Время лучшее в жизни моей!
102
Пароходы гудят, самовары,
Мед слетается с дальних полей
В виде капелек мелких нектара,
Среди капелек мелких дождей.
Группа птичек на яблоне старой –
Вместо группы приятных гостей.
Вместо группы соседей – две кошки,
Электричества – полный зенит,
Серый кот спит в старинном лукошке.
Очень дикий, степной паразит…
2008
Козы считают хозяина высшим существом
и поэтому, думаю, убеждены, что он должен
быть очень приятным на вкус. А как иначе?
Они все время с недоумением пробуют края моей
одежды.
ДВИЖЕНЬЕ
Жуёт штанину козлик, а коза
Края рубахи выцветшей теребит,
А я смотрю – не движется ль гроза
В просветах шевелящихся деревьев.
Жуёт штанину козлик, а коза
Глядит в пространство взглядом удивлённым.
Гроза, гроза, негрозная гроза
Ворчит за серым облаком червленым!
103
И без конца я так стоять готов
Средь шевеленья воздуха и луга,
Среди движенья предосенних слов,
Что вдаль спешат, слегка обняв друг друга…
2012
ТЕМНЫЙ САД
Падают яблоки в тёмных садах
Ночь напролет бомбомётом старинным,
Зори все шепчутся о холодах,
И я стою среди этой картины…
Прыгают яблоки в черной ночи,
Движутся кошки, собаки и тени…
И я молчу – ты сказала: молчи, –
Выйдя из мрака ко мне на ступени.
2012
В САДАХ НОЯБРЯ
Мы выпускаем кур с тобою
В зелёный сумрак ноября,
Под строгой маленькой звездою,
О столь немногом говоря.
Вопросы мирной сельской жизни
Нас занимают день и ночь.
104
Природа милая Отчизны,
Ты не могла бы нам помочь?
И зверобой, и одуванчик…
Как много ценного всего!
Мечта! Мечта моя – кабанчик!
Я б любовался на него…
А куры движутся умело
В холодных травах ноября,
Без снов, без мыслей – быстро, смело,
Огнём немножечко горя.
Мы выпускаем их с тобою
В холодном сумраке садов…
Я ухожу своей тропою,
Типичный добрый птицелов.
2012
ФОТОГРАФИЯ
Свет далёкий, серо-синий
Пью, как ёжик молоко;
Он затёк в мою пустыню,
Усвояется легко.
Свет уютный, деликатный
Светит нынче для меня,
В сюртуках на фото гаснет
Отдалённая родня.
105
Чуть-чуть вспыхнула и гаснет…
Отдалённая родня.
2012
ОГНИ И МОНЕТЫ
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
И на тоненьких ногах его несу,
Ласковое сено…
Маленькой сиреной
Козочка зовет меня в лесу.
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
Среди мошек мелкой толкотни,
В золотой осоке
Скрытно бродят соки,
Тайные зеленые огни.
Тусклый день болотный,
Белый воздух плотный,
Выцветший давно старинный свет.
Мы идем с козою
Светлой полосою,
Под дождем осиновых монет.
Под дождем осиновых монет…
2012
106
НОЧНАЯ ПЕСНЯ
Как запою, так кошки мне своими
Все подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою вообще-то не о рыбе,
Просунув пальцы между волосами.
На лбу широком оживают луны,
И светлячки огней толкутся в кронах.
Уж осени последние кануны,
Все в нитях света, огненно-зеленых.
Пусть лают псы на много верст и дальше,
Их пенье пусть заполнит всю округу.
И дальше будет так, как было раньше,
И мы пойдем по замкнутому кругу.
Я запою, а кошки мне своими
Пусть подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою, вообще-то не о рыбе,
Мигая часто лунными глазами.
2013
ЗВУКИ
КартошИну крошить мелкой тёрочкой,
Улыбаясь в простые цветы,
И кормить ей двоих перепёлочек
Нереальной такой красоты.
Ходят парой – не дрофы, не вороны,
Издают нежный звон хрусталя,
Вокруг дома сады на все стороны
Воробьями тихонько звенят.
Гуси криком кричат за оградою,
Кто-то лает в какой-то дали…
Это то, что действительно надо мне, –
Звуки северной, брат мой, земли.
2012
Об авторе:
Вячеслав Михайлович
Некрасов родился в 1957
году в городе Омске. С 12 лет
воспитывался в семье деда,
народного художника России,
«патриарха сибирского
пейзажа» Кондрата
Петровича Белова. Учился в
художественной школе № 1 у
Людмилы Кузьминичны Муринец. Закончил ВГИК,
художественный факультет
(1981 г.), где учился у Олега Ивановича Гроссе
(рисунок) и Николая Николаевича Третьякова
(история искусства).
Член Союза Художников России с 1983 года.
После института около 10 лет жил в Омске.
Занимался станковой графикой (акварель,
литография, офорт, резцовая гравюра), а также
иллюстрац ией книг и стенописью. Шесть лет
преподавал в пединституте на художественно-
графическом факультете. Любил ходить по улице
Рабиновича. Работы Некрасова находятся в
собраниях российских музеев, в Государственной
Третьяковской галерее, а также в частных
коллекциях в России и за рубежом.
С 1990 года живет в Петербурге (последние годы
в пригороде), занимается иконописью и
реставрацией икон для своего деревенского храма,
держит козу, пишет мемуары и сказки.__
Санкт-Петербург, 2013
Моему другу и собеседнику
Александру Ивановичу Галковскому,
а также всем филинам, белкам и ёжикам
нашей деревни, с любовью
2
3
ВЯЧЕСЛАВ НЕКРАСОВ
ФАРФОРОВАЯ
ДОРОЖКА
Эта книга открывает перед нами мир уютный и улыбчивый. Очень
реальный и одновременно сказочный. Автор с удивлением загляды-
вает в глубокие и прекрасные глаза маленькой серой козы Белки,
кошки Мурки, соседа Толика… А еще в глаза доброй женщины со
средним специальным образованием, цедящей через тонкую трубку
и разливающей по бутылям молодое вино из терновника и вишни…
5
«И дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки...»
Главным занятием моим всегда было
воспоминание о радости, которая приходи-
ла ко мне в детстве. Когда самый легкий
отзвук ее, отсвет возникал в сердце, я забывал
обо всем. Замирал. Прислушивался…
Постепенно пришло понимание, что радость
эта как-то особенно любит воздух деревенского
храма, запах воска и ладана, цветущие яблони и
высокие осенние травы, козу, почтительно гля-
дящую на меня через окно сарая…
На шероховатом фоне этого сарая между тем
появляется застенчиво-радостный человек…
Его зовут Анатолий, что по-гречески зна-
чит – «восточный». В нашей деревне, правда,
всех Анатолиев зовут Тольками. Но я не всегда
жил в деревне, поэтому называю его по-город-
скому – Толик. Возможно, это чистоплюйство,
не изжитое до конца.
Кстати, я как раз хотел познакомить чита-
теля с любимыми мною людьми и животными,
которые будут время от времени появляться
на страницах этой книги.
6
Толик, мой сосед, человек не совсем обычный.
Большую часть времени он спит. Возможно, по-
тому, что, по его словам, он родился на станции
«Сон». Не думаю, правда, что на этой станции
все такие. Видимо, на кого-то действует – на
кого-то нет. Я, кажется, проезжал через нее.
Правда, это было ночью… Все спали.
А Толик тем временем, подходя, обезоружива-
юще широко и доверительно улыбается:
– Привет, это самое… – так он всегда на-
чинает. – Да, Валерка тут попросил в магазин
сходить… Он за кошкой у себя там полез, и ему
оргалит на ногу свалился.
– Ну, это-то не страшно…
– Ага! Сто листов! – и Толик, ослепительно
улыбнувшись, растворяется в мелкой мороси.
По улыбке его счастливой он напоминает мне
Джона Кеннеди перед избирателями, хотя моя
жена на это, я знаю, скажет:
– У тебя все на Толика похожи. И Харрисон
Форд, и Ван Клиберн… А Жан Рено похож на
твоего Зайцева!
Дом Толика виден из моего окна, это окно
специальное, небольшое, имеет даже название –
«Толик, ты куда пошел?». А чуть выше, на дру-
гой горке, – дом Корнеича, дяди Лёши (вернее,
полдома). Маленького роста, всегда в валенках
и шапке-ушанке, он обычно начинает разговор
каким-нибудь парадоксом. Громко, почти крича.
Подсознательно ориентируясь на потенциаль-
7
ную деревенскую публику. Отличается еще и
тем, что никогда не отворяет форточку, хотя,
конечно же, курит.
Как-то, будучи у него, я приотворил форточ-
ку, на что одна старушка с улицы сказала:
– О!! Это, видать, какой-то большой ин-
теллигент пришел!! Корнеич-то сроду никог-
да, с детства, форточку не открывал!
Как-то раз он помогал мне по хозяйству, пос-
ле мы мыли руки. Я поливаю ему из ковша то-
ненькой струйкой и говорю:
– Извините, Леонид Корнеич, вода у нас –
дефицит…
Он запомнил, и всегда повторяет при случае:
– А!.. У вас же вода – деликатес!
А дальше, внизу, там, где осенью ложится са-
мый первый иней, дом дяди Вани. Родом из Во-
ронежа, образцовый хозяин. Подписчик журнала
«ЗОЖ» («Здоровый образ жизни»)! Нам всегда
есть о чем с ним поговорить через забор, потому
что я ничего так не люблю, как лечиться.
Теперь о животных… Белка – это маленькая
серая коза с черной полосой по носу и темным
выменем. Среди коз характер у нее считается
хорошим.
Данька. Белая среднеазиатская овчарка. Гово-
рят, что в ней отразилась «идея породы»! Один
смуглый и усатый точильщик ножей в городе,
когда видел ее, всякий раз откладывал нож, с си-
лой хлопал себя по бедрам и восклицал:
– Ну красавица азиатка!!! – затем поднимал
ладони вверх и долго и умиленно качал головой.
Когда мы шли обратно, повторялось то же
самое. Интересно, что Данька никогда почему-
то не пускает Толика в «парадную» калитку, но
только в заднюю, «черную». А он таких собак
раньше никогда не видел и называет ее – «оно».
Трогает меня пальцем:
– Оно не лает, а просто смотрит – и все по-
нятно.
И еще важный персонаж – небольшая корот-
кошерстная кошка Мурка, которую уважают
за ум и особое изящество на нашем краю дерев-
ни. Когда она уйдет, мне ее очень будет не хва-
тать.
Вот, тетя Шура опирается на лопату, го-
ворит:
– Копаю картошку, а ваша Мурка бежит. Я
ей говорю: «Мурка!». А она так остановилась,
смотрит… Ну до чего умная кошка!
А первое стихотворение я написал в праздник
Преображения Господня (Яблочный Спас) под
яблоней.
9
ФАРФОРОВАЯ ДОРОЖКА
1
И в яблоко – чудесный микрокосм –
Вонзаю жесткий зуб,
Иль режу его ножом железным,
В мыслях заблудившись,
Мимоходящей пчелой любуясь,
Идущей по фарфоровому тракту,
По синим кузнецовским лепесткам.
Такого же размера дядя Ваня
Внезапно вышел из-за дальней горки;
Он солнца луч, искряся волосами,
Последний солнца луч несет на лбу
Сквозь августовский сад полупрозрачный,
Сквозь папиросный лист осенней дымки,
Сквозь синие молекулы махорки,
Что выпускает дедушка Корнеич.
Привет тебе, идущий дядя Ваня!
2
Привет тебе, идущий дядя Ваня.
Зачем тебе я нужен – непонятно,
Но ты идешь и машешь мне рукой,
Кричишь:
– Привет, привет! Такое дело!
Потом:
– Ты представляешь или нет!..
10
И головой киваешь характерно,
Желая мне помочь в уже осеннем
Моем саду (запущенном, конечно).
– Привет, привет!
Ты думал обо мне…
Огни на горизонте изучая,
Сок яблочный рассеянно гоня…
– Привет, привет!
Воронежское солнце
Пускай себе плывет над чумаками,
Плывет, плывет…
А над твоей главой
Полночных стран прохладное светило,
Склонившись, золотой иглой рисует
Узор чудесный на твоих морщинках.
Ты представляешь или нет такое дело?
2002
ЗАКАТ ИТАЛЬЯНСКИЙ
Какой-то закат итальянский
В моем перламутровом крае…
И профиль слегка вольтерьянский
Скользнул за горбатым сараем…
Я доску поставлю у двери,
Я выбегу, как на пожаре.
Таких поднебесных феерий
Еще мы с тобой не видали!..
Человек со станции Сон. Толик молодой.
12
Но кот улыбнется глазами
И хвост распрямит, будто саблю.
– Мы русские люди, хозяин!
– Ну, кое-кто – звери, – поправлю.
И будет светиться строенье,
И будет светиться округа,
И будет всегда настроенье,
Когда понимают друг друга.
2002
ПОД НЕБЕСНОЙ РЕКОЙ
Твердо дорожка утоптана
Между высокой травы,
Низкая облачность – вот она,
Возле моей головы.
Здесь у пилотов налетано
Много прозрачных часов.
Тучка комариков – вот она,
Хор молодых голосов.
Косы у туч прямо девичьи,
Тянутся чуть в стороне.
Прямо теперь – знаешь, веришь ли?
Стать пейзажистом бы мне.
Правда, матросом я б тоже стал,
Чтоб под небесной рекой
13
Дать (по уставу) один сигнал –
Резкий, протяжный такой…
2008
СНЫ
Исчезнув бледным силуэтом,
Сказал сосед мой Толик:
– Будь!
Луна своим янтарным светом
Ему очерчивает путь…
За бузиной и за сараем
Никто не ищет и не ждет.
И дом почти необитаем,
Когда в нем Толик не живет.
Он, фиолетовые руки
В карманы теплые вложив,
Плывет по руслу старой муки
И обгоняет миражи.
Сквозь ветра тоненькие нити,
В съедобных лунных заливных,
Идет культурный – извините! –
Встречая путников иных.
Но это только сны и тени
В недвижной сумрачной реке.
Вот кот – реальный – на ступенях,
И два еще на чердаке.
2008
14
Люблю я где-нибудь в конце августа сесть с
книжкой на одну ничейную горку, зажатую со
всех сторон заборами, заросшую высокой тра-
вой, и смотреть сверху на деревню… Что вооб-
ще происходит. Кто куда пошел… побежал…
поехал…
С другой стороны «этот сектор контроли-
рует» Корнеич. Он сидит на своей горке, на ска-
мейке, прислонившись спиной к стене своей бани.
В вечных болотного цвета валенках и бушлате,
с палкой в руках.
Иногда рядом садится его бывшая жена, и
они, в принципе мирно, обсуждают их общий
«дюраль-алюминевый» бак или какую-то дру-
гую проблему. Если Корнеич увидит, что я иду
за водой, он радостно кричит на всю долину:
– Слава пить захотел!
ДЛИННЫЕ ОГНИ
Наташе Герасименко
Как люблю я протяжные всполохи
Над протяжной деревней моей,
Над избушкой, где лампочки золото
Освещает беспечных людей,
Над дорогою темной проезжею,
Над следами далеких копыт,
Над пространством, где памятью нежною
Я тобою (тобой!) не забыт.
15
Как люблю я огни эти длинные
Над уступами нашей земли!
А скажи мне, быть может, могли бы мы?..
Нет, конечно, мой друг, не могли.
Но люблю я, как _облак движение
В золотую озерную ширь,
Наблюдать за своим отражением
В глубине твоей вечной души.
2007
МИРНАЯ ПЕСНЯ
Жучок во фраке. Паучки.
Гляжу на них, надев очки.
Но вот жучок полез под лист,
Но вот раздался длинный свист:
Там кто-то едет на коне,
Коне лохматом – не ко мне.
Он едет, едет по холмам
И помешать не может нам.
Давайте, братцы паучки,
Глядеть на мир, надев очки.
Оправьте фраки, господа,
Уж миновалася беда.
Как солнца льется ручеек!
Как дня конец – далек, далек…
2006
16
МЫ С ТОЛИКОМ
Весь день надо мною летают
Какие-то малые птички –
Они от зимы удирают
По старой полезной привычке.
А я утонул в огороде,
Душою тянусь к ним навстречу;
В одной существуем природе:
Мы с Толиком, птицы и ветер.
В одной существуем природе,
В одном позабытом мгновеньи,
В одном небольшом огороде,
В одном предосеннем селеньи.
И кот, оторвавшись от чашки,
Увидит в короткой минуте:
Вот Толик – душа нараспашку,
Вот птицы на древнем маршруте.
2006
Владимир Иванович Зайцев. Это мой бли-
жайший друг. Друг моего детства… Если
в этом сибирском городе, в одном из его районов,
спросить у кого-нибудь, у любого… вот даже
у ребенка в коляске: «А где тут у вас худож-
ник живет?», то ребенок покажет малень-
ким, розовым пальчиком:
– А вон, на седьмом этаже, видите, четвер-
тый балкон слева? Там художник живет.
17
СУДЬБА
Владимиру Зайцеву
В осеннем синем хрустале…
В забытом сумрачном графине.
На нашей радостной земле
(Или в египетской пустыне?)
Мы растерялися с тобой,
Чтобы пройти по разным тропкам,
Своей проселочной судьбой…
Без надлежащей тренировки.
2005
ВОЛШЕБНЫЙ БЕГ
Уложен аккуратно снег
Слоистыми, густыми далями.
В них пробираюсь на ночлег
И говорю себе: видали мы
И то, и это, но зимы
Засахаренной и подсвеченной,
Не без собачьей кутерьмы,
С луной, над остановкой встреченной…
Сего не видел никогда.
А между тем мои знакомые
Лежат на печках в холода,
Когда леса зимой закованы.
18
Расширься, круглое лицо,
В ночном весельи одинокое,
Усни, прозрачное сельцо,
Усните, лампочки далекие.
Со мной луны волшебный бег,
И снег, уложенный старательно!
А впереди нас ждет ночлег
И собеседник невнимательный.
2006
ЗДЕСЬ МЫ ЖИЛИ КОГДА-ТО…
Наташе Н.
В осеннем саду,
Выцветающем,
Серо-зеленом…
Где бледная лампа плывет
Как луна в середине пейзажа,
Где серые кошки
Глядят друг на друга
Внимательно очень,
Где тускло мерцает
Простейший сосуд
Простокваши…
Там сети ветвей
Чуть колышут ворон пожилых
19
Философские тени,
А в окнах закат растворяется
Алой тоскою.
И ветер бормочет-бормочет
Старинную здешнюю сагу
Под звон пилорамы,
Под шум отлетающих птиц
Над тобою…
ДВЕ ВОРОНЫ
Две вороны пролетели,
Описавши полукруг.
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
Не буди меня, жестокий
Мой помощник, не буди,
Не буди, зеленоокий
Мой погонщик, погоди.
Я прилег на край постели,
Я не сплю, но вижу сны.
Две вороны прилетели
Из далекой стороны.
В тусклом золоте царапин
Старый дедушкин диван,
В серебристой, темной вате
Дышит неба океан.
20
Не буди меня, дружище,
Не буди меня, дружок,
Слышишь, в поле ветер свищет,
Как пастушеский рожок?..
Тяжело в такую пору
Будет путнику идти:
Невозможно разговору
С кем-то в поле завести.
Значит, должен одиноко
Видеть ранний огонек,
В темный лес ушла дорога,
Путь отчаянно далек.
Ты сними кастрюльку с печки,
Подремли под бой часов,
Нынче тучи, как овечки,
Все спешат на тайный зов.
Ветер гнет верхушки елей
Миллионом тонких рук,
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
2003
ОСЕННИЙ КОВЧЕГ
Опустись, красноногий закат,
На мою невеселую землю,
Где под крышей малейшей из хат
Я вечернюю пищу приемлю.
21
Я смотрю на свой детский портрет,
На твои покрасневшие руки,
Издают перепелки «нет-нет»
В полумраке прозрачные звуки.
Тыквы нынче заполнили дом,
И цветы все под крышу собрались.
Я смотрю, понимая с трудом…
Как же вместе мы все оказались?
2006
КРУЖЕВА
Больше всего на свете
Я люблю кружева белые,
Когда в шторах гуляет ветер,
А я ничего не делаю.
Когда я ничего-то не думаю,
И вокруг лишь туман и роса.
Небольшою сравнительно суммою
Я купил этот домик и сад.
Больше, больше всего, мой свет,
Из того, что на свете этом,
Я люблю накрахмаленный свет,
Накрахмаленные воротнички,
И поэтов.
2008
22
Самый конец февраля, дело к вечеру. Очень
медленно движутся две незнакомые кошки.
Незнакомые – так как своих, местных, я всех
знаю. По-охотничьи крадутся, потом вдруг
бросаются в стороны с выгнутыми спинами и
горящими, как фонарики, глазами. Снег просев-
ший, усохший, очень похожий на фиолетовую
пастилу… Приятно, наверное, по нему бегать!
НЕЗНАКОМЫЕ КОШКИ
Крадутся две темные кошки
Средь синих теней февраля.
В своем деревенском окошке
Виднеюсь загадочный я.
И очень загадочный Толик,
В предельно терпимом тепле,
Листает воинственный томик
В мигающем дальнем окне.
Атласная лента заката
Натянута над головой,
Корнеич проходит куда-то,
Махнет телогрейной рукой.
Коты изучают округу:
Романтика близких дорог!
И кот улыбается другу,
Заслышав капустный пирог.
23
Они посидят на веранде,
На родине у пирога.
– Пока не очнулась хозяйка,
Пойдем потихоньку?
– Ага.
Пластины подвядшего снега,
Пружинистость маленьких ног,
Динамика быстрого бега,
Романтика близких дорог!
Не скрипки заныли во мраке
За темной, шершавой стеной –
Поют кружевные собаки
Веселой, подлунной страной.
И радует круглые щеки
Капустного вкус пирога.
– Хорошая наша деревня?
– Чего говорить-то?.. Ага.
2003
ЖЕЛАНИЕ
Луна какая – о-го-го! –
Плывет путями древними,
Над аккуратным сном снегов,
Знакомыми деревнями.
Ах, я вот тоже полечу
В санях да с колокольцами,
24
Прижавшись зубом к калачу,
Мелькну я за околицей.
Над аккуратным сном снегов,
С луной – путями древними,
Мы полетим как – о-го-го! –
Знакомыми деревнями…
2006
ПЕЧАЛЬ ХОЛМОВ
Иду в осенний вечер,
И никого навстречу
В бескрайней и дрожащей влагой мгле.
Шумливых нет соседей,
Никто нигде не едет
И не идет по стынущей земле.
Лишь выгнутые холмы,
Печали чьей-то полны,
Бегут, бегут в сгущающийся мрак.
Не сочинить ли сагу
Про этих далей брагу
И дружественных маленьких собак?
2006
25
НОЧНОЙ ПУТЬ
Среди заснеженных барбосов,
Среди далеких пустырей,
Я раздвигаю тихим носом
Снежинки родины моей.
Я раздвигаю их завесы,
Я прохожу сквозь белый мрак,
Меня встречают с интересом
Глаза внимательных собак.
Меня встречает кошка Мурка
В тревожной тьме, издалека,
На дне пустого переулка
С ученой важностью зверька.
Я теплоты принес, Мурыся,
Принес усталости и сна.
Суровость мира, испарися,
Привет, полночная страна!
Привет, пустынные удолья,
Под гнетом виснущих ветвей,
И вы, жилищные условья
Застывшей хижины моей!
Здесь леденцами светят окна,
И чей-то нос торчит в окне,
И что в душе моей промокло,
На печке высохнет вполне.
26
Не зря я шел среди торосов,
В фонарном слепнущем огне,
Среди заснеженных барбосов,
Непредсказуемых вполне…
2002
ПОД ЛУНОЙ
Опять луна и бузина…
– Лунища! – Толик мне сказал
И дверь закрыл в холодном доме –
Заснеженном гнезде своем,
Печальном, скрытом от людей
Дикорастущими ветвями,
Да бликов лунной кутерьмой,
Да кошек длинными тенями.
Здесь зуб забора безсистемный
Клонится на бок много лет,
Спешит прохожий слабонервный
Под тихий шорох наших мест.
Но – мирно бегают собаки,
И Толик спит под песни Грига,
Своей прокуренной ладонью
Шершавит он военный том,
И нежно серебрится шерстка
У кошки, вышедшей из мрака,
И снежный ежик старых яблок
Морщинит щеки под луной.
И поглощает свет Корнеич,
27
Идя домой в свои пол-дома,
И меж садов молочно-белых
Свой погашает фитилек.
Между садов молочно-белых
Он будет спать под танцы Брамса,
Под голоса румынских скрипок,
В шатре из лунных светлячков…
2003
СЕРЕБРЯНАЯ ПЕСНЯ
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке,
Дальше темные дубравы,
Дальше долгие овраги.
Лают мелкие собачки – там,
За кладбищем, в низине.
Да, порой бывают драчки,
Но вообще они едины.
Нить заката над деревней
Проросла в окне соседа,
Свет печной, свечной и древний,
Плюс беспечная беседа.
И серебряные плети
Обвивают борт сарая,
28
И невидимые дети
Пробегают белым раем.
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке…
2008
ТИХОЙ ЗИМОЮ
Полный покой.
Удивительно полный покой.
Белой рукой
Выгибается белое поле.
Жалко – реки нет,
А то бы над этой рекой
Мысленно плыл я
К какой-то неведомой доле.
Полный покой.
Удивительно полный покой!
Что ж, я молчу
В этот час, между светом и тьмою,
Раз я такой,
Удивительно тихий такой,
Раз все вокруг
Запорошено тихой зимою…
2004
30
ПРОЩАЛЬНОЕ
Луна – как желтое яйцо…
И воробьи снуют, как крошки.
Я тихо вышел на крыльцо
И прислонился к тихой кошке.
Закатный час… Прощальный час!
К чему-то давняя причастность.
Еще один прощальный раз
Мы с Муркой вместе будем гаснуть.
Мы будем гаснуть в мире том,
Где гаснут сюртуки и лица,
Где дед – серьезный у колонн,
И где цветок цветет в петлице.
А с нами будет гаснуть дом,
И ветви темные над нами.
И лишь совсем уже потом
Мы устремимся за дровами.
2005
Некоторые считают меня каким-то особен-
ным любителем кошек. Это не совсем так.
Только одной кошке разрешалось сидеть на
моем столе, когда я работаю. Или лежать, по-
добрав лапки, у меня на груди у самого носа и даже
щекотать усами. Я уважал ее как личность.
31
Вообще, все стихи только про одну козу, про
одну собаку и про одну кошку, хотя было много и
тех, и других, и третьих. Но дальше мы не пой-
дем – только один кролик, только одна курица…
Кроликов и кур я люблю всех сразу.
Только одна женщина?.. Может быть… Мо-
жет быть…
ЖЕНА ПОЭТА
Надену я белое платье,
Пойду я с козой погулять,
Никто меня зря не ругайте,
Ведь мне не косить, не пахать.
Не стану по кочкам скакать я
И точно не дам зажевать
Козе мое новое платье,
Не стоит меня пробирать.
Я лучше по нежному ветру
Свой вытяну трепетный нос –
Туда где поля, километры…
О платьях и шляпках вопрос
Оставьте портному, торговкам
И шляпному мастеру – пусть!
Вы лучше на ушко, негромко
Читайте стихи наизусть…
32
О ФИЛИНАХ
Накручено, накручено…
И молодые филины
Летают между тучами –
Там, где дорог извилины.
Там, над лесной опушкою,
В пространстве шевелящемся,
Улавливают ушками
Смех мышек веселящихся.
Очами пробуравливать,
Под тучею подвесившись,
Улавливать, улавливать –
Судьба их и профессия.
Иду, иду вдоль кладбища
Дорогами потухшими.
Внутри чему-то рад еще
И жду чего-то лучшего.
Но хмурой луговиною
Гляжу – гляжу внимательно…
Над лесом пара филинов.
Летают замечательно.
2005
33
КОЗА
Коза с овальными глазами
Глядит в окно под небесами,
Сквозь золотой прямоугольник
Ей улыбнется скромный школьник.
И вспомнит дяденька водитель,
Кометой промелькнувший зритель,
Что где-то, кажется в квадрате,
Коза сидит как председатель.
И скажут темные матросы,
Решая сложные вопросы
Под небом серым, как холстина:
– Вот люди держат животину!
Коза, собака, кошка Мурка
В своей продолговатой шкурке
Живут со мной под низким небом,
От моего питаясь хлеба.
Коза с душой грустящей птицы,
Каких на свете единицы,
Глядит в окно под облаками,
Под их косматыми боками…
2004
34
ГУСИ УЛЕТАЮТ
– Твоя жена гусей видала! –
Кричит мне Толик со двора.
Он точит лезвие кинжала:
– Уже курлыкают, пора!
Моя жена гусей видала?
Как интересно все живут.
А я видал – ольха дрожала,
И как змеился темный пруд.
Потом бродил в шуршащей чаще
И о Саврасове вздыхал.
Вот он – художник настоящий…
И полицмейстер так сказал.
А ведь она гусей видала!
Сквозь золотую кисею!..
А я, как флюгер из металла,
Продрог и тоненько пою.
2004
ЛУННАЯ ШАЛЬ
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Гляжу в зазаборную даль,
И как-то светлей…
35
Все тянет и тянет в плече.
Ну, что ты пришла?
Пришел пыльный комнатный зверь,
Кусочек тепла.
Твоя деликатная тень,
Усатый мой друг,
Щекочет мне сердце, и лень
Движения рук
Мне в сумерках делать
И ног на жизни кругу,
Вон лунный возникнул кусок
В седом пирогу.
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Накину я лунную шаль,
Так будет… светлей.
2006
ДЕВУШКА В ОКНЕ
Недоспать, вскочить и записать,
В колпаке, изящную, как ирис,
Мысль, и, наслаждаясь ей, летать
В мысленном саду или в квартире.
Чуть прилечь и в тонком полусне
Вновь лететь среди цветов и вишен…
Скажет дева нежная в окне:
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
36
Пусть луна янтарная течет
Над неосновательностью хижин,
Взгляд ее маслинный оживет.
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
2008
ГИРЛЯНДА ОСЕНИ
Цветным репейником усажена веревка.
Веду на ней козу с грустящим глазом,
И спутанный колтун на бороде
Репейником цветет среди долины.
На мох узорный старого загона
Необходимую сельскохозяйственную вещь –
Аркан цветной я вешаю под вечер.
И карамель цветных осенних окон
Вдруг расцветает россыпью в низине…
Гирлянда осени на фоне трав потухших.
2006
ЛЕТО
В краю, где небо таковое,
Как водоем,
Нам надо пожелтевшим полем
Идти вдвоем.
37
И, поднимая край пушистый
Своей щеки,
Я размышлять хочу о смысле
Небес реки.
Я размышлять хочу о цвете
Стеблей травы,
О тихом, симпатичном лете,
Таком, как Вы.
2008
ГОРОЧКА
Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи.
Надо выудить мне в золоте,
В сонном золоте стихи.
Надо встать мне за калиткою,
Там, где неба полоса,
И, пока меня не кликают,
Широко открыть глаза.
Человечество разумное
В этой улице живет,
И коза в зеленых сумерках
Пижму горькую жует.
Красит кожу отражение
Догорающей реки,
На телеге без движения
Проплывают мужики.
38
А меж крыш закат иголочкой
Начертил мои стихи:
«Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи…»
2004
Я стоял на лестнице, сделанной лично мною,
и снимал вишню в нижних слоях заката. Сосед
подошел к забору, улыбается, глаза немного
в разные стороны.
– Снимаешь? Да, надо… А то налетят дроз-
ды – и привет. Проснешься, а ничего уже нет!
ДЕВОЧКЕ В ОСЕННЕМ САДУ
Дрозды
Иль сонные соседи
Съедят крыжовник
До зари.
Или придут ежи, медведи…
Смотри.
Все опадает, шевелится
Сквозь неба синь.
Малина с веточек валится,
Динь-динь.
И много дырочек на листьях
Уже.
Крыжовник между трав катится.
Драже
39
И только. Только лучше.
Такой…
Я видел – холод неминучий
Его хотел достать рукой…
2009
ЗАКАТ В ОКТЯБРЕ
Под целым закатом стою я один,
И плечи мои обнимает пиджак.
Октябрьский вечер все это родил,
И мне не вернуться под крышу никак.
И мне не уйти от небесных равнин,
И мне не заняться полезным трудом,
Под целым закатом стою я один,
А рядом стоит мой покинутый дом.
Под этой равниной, повернутой вниз,
Лицо повернув к ней навстречу, плыву!
О, жизнь моя, – мелко исписанный лист,
Лежишь на столе ты… почти наяву.
2006
ЗИМА
И как-то все затихло пред зимой,
Идущею, плывущею, шуршащей…
Иль – катящей, скорее… Милый мой,
Вот то-то жизнь начнется настоящая!
40
Снежинка – прыг – на крыши волокно,
И яблони замрут, как будто стража,
И я скажу:
– Дружочек, вот оно! Оно-оно,
Не сомневайся даже.
2008
БЕЛЫЙ СУМРАК
Белый сумрак вы видали,
Нажимая на педали,
Или просто так гуляя,
Иль в машине проезжая
Мимо наших белых далей
В тонко-снежном ноябре?
Белый сумрак вы видали
За деревней, за садами,
Меж травинок пролетали,
Когда травы в серебре?
Тишина. Никто не лает.
Только в поле крик ворон.
А морозы подступают –
Ну со всех, со всех сторон…
2009
ДОРОЖЕНЬКА
Иду, а сосны вертятся,
Расставив лапы длинные,
Никто не должен встретиться
Дорогою былинною.
Толик. Под звездным небом. 41
42
Никто не должен выглянуть,
Никто не должен выехать,
Лишь зорька пальцы вытянет
И будет мирно вспыхивать.
Дорога ты, дороженька…
Вдоль кладбища угасшего.
Я изменился – может быть! –
Лица не помню вашего.
Ни рук, ни глаз, ни талии,
Лишь помню реку русскую,
Да детские сандалии,
Да эту тропку узкую.
2005
Провожаю приятеля, совершенно не деревен-
ского, художественного приятеля. Неспортив-
ного абсолютно. Кстати, есть в этом особая
красота. Индивидуальное (очень) телосложе-
ние. Разговоры о Жизни, об Искусстве, о Жен-
щине, о Семье…
Так редки стали неспортивные люди. (Про-
вожаю, чтоб не потерялся в этой сложной
местности.) А волосы у него густые и жест-
кие, крепкий лоб, голова философа.
Идем в высоких травах. Солнце вечернее. Ав-
густ… Кони ходят… Задворки деревенские…
43
Но нет ни этюдника, ни красок, ни времени.
Я подумал: попробую написать поэтический
этюд. Интересно, передаст ли он то, что я
чувствую?..
АВГУСТ
Летящие нити, и кони седые,
Грубеющей тканью – тяжелые травы,
И пух иван-чая, и свет на ладони,
И свет над полями, и зелень отавы.
И все это слито в немую картину,
В туманной олифе осеннего солнца:
В репейнике лошадь, косматая грива,
И стебель стеклянный, и отсвет оконца.
Вздыхать или охать могу бесконечно,
Идя в длинных травах пред долгой зимою.
Все это не вечно, все это не вечно!
И все это впитано, впитано мною…
Клонитесь, клонитесь, тяжелые травы,
Летите, пушинки, трещите, заборы,
Горите под солнцем, златые оправы,
Смотрите, о жёны, с разумным укором.
2007
УЛЫБКА
Промерзнет небо, снег, вороны,
И кудри левого виска
44
Коснутся глаз, а яблонь кроны
Меня коснутся свысока.
Слегка очерченный зарею,
Сверкнёт снежинками мой кров,
Бежит лошадка колеею.
– Привет, Тимоха!
– Будь здоров.
Среди замедленных рассветов,
Среди серебряного мха,
Обитель ветхая поэта,
Где пишет он про то, про это,
На миг проявленная светом,
Вам улыбается слегка.
2004
РОЗОВАЯ ВЕСНА
Не нарисовать всех этих линий,
Всех изгибов этих, всех крючков,
Этих загогулин и извилин
Сквозь речное золото очков.
И прозрачной северной деревни
Не осмыслить в розовом свету,
И проталин рыжих, длинных, древних
На весеннем легком холоду.
45
Все же в разноцветном захолустье
Что-то я пойму наверняка.
Ближе к незнакомому мне устью
Жизни незнакомая река.
2005
СКВОРЕШНЯ
Засветись весной, далекий дол!
Засветись весною, солнцем вешним.
И хоть это связано с трудом,
Я повешу все-таки скворешню.
И хоть это связано с трудом,
Подлечу я ветви у подруги,
Яблони моей, что гладит дом
В долгие серебряные вьюги.
Засветись весною, талый снег!
Отрази в последний раз полнеба.
Чтобы понял русский человек,
Что зимой вполне он счастлив не был.
2006
У козы потрясающе длинные (и редкие) рес-
ницы. Присмотритесь при случае. Я выходил
периодически глянуть – не запуталась ли она в
веревке. Это вносило в мою жизнь ритм. Подой-
ду, сяду, положу ей руку – как бы это сказать
понежнее – на загривок, а она положит морду
(или лицо) мне на руку, и смотрит долго… не на
меня, а как бы в меня…
46
СЧАСТЛИВАЯ КОЗА
У козы лицо, как лодочка,
Что плывет между людей,
Интересная походочка
Чуть игривая у ней.
Я вздыхаю ностальгически –
Нет теперь моей козы,
И никто периодически
Уж не доит – зы-зы-зы…
И не надо ей ранёшенько
Сена свежего давать,
Называть ее дурёшенькой,
Да за шею обнимать…
Ой, коза моя ученая,
Разучёная коза!
Полоса по носу черная,
Козьей жизни полоса.
Только нет, я знаю, верю я –
Жизнь твоя была полна:
По ночам в окне над дверию
Высоко плыла луна,
Заходило в ясной ясности
Солнце в золоте ресниц,
И жила ты в безопасности
Меж кузнечиков и птиц…
2007
47
ВОЗДУХ ДОЛИН
Как хорошо… Луна зеленая…
И лает старый обормот.
И кошка древняя, точеная
По краю тонкому идет…
Хозяин ваш заснуть пытается,
Заснуть в болотной теплоте,
Собака лает-упирается,
Но силы уж не те, не те.
Уж нету в голосе металлинки,
Что романтизму придает,
И чувства, близкого к летальному,
Уже тот голос не дает.
Хозяин ваш – поры полуденной,
Консервативный господин.
Голубоватыми сосудами
Он слился с воздухом долин,
Он слился с воздухом, гуляющим
Между лопаток, между гор
И что-то сердцу объясняющим –
Что?.. Я не знаю до сих пор.
2004
СЕРЕБРЯНЫЕ СТАРУШКИ
Как тонко наползает день
На все, что пряталось во мраке.
48
Внизу еще туман и тень,
А наверху блуждают знаки.
Живем в пределах сентября
В простых серебряных избушках,
Где окна солнышком горят
В простых серебряных старушках.
О, кружевная красота
Морщинок солнечных и рюшек,
О, жизни тлен и суета
При свете маленьких старушек!
2007
СМЫСЛ
На фоне недостроенных сараев
Цветут цветы в зелено-синем мае,
Цветы цветут на фоне развалюшек
И в окнах обустроенных старушек.
Прищурю глаз – а лепесток искрится,
Имеет смысл в природе раствориться.
Как птица… как задумчивая птица!
Имеет смысл в деревне поселиться.
2006
49
ОТРАЖЕНЬЕ
Вороны все кружат над банею,
Расставив пальцы на лету,
Я наблюдаю осень раннюю
На наблюдательном посту.
Пространство предо мною дыбится,
Чтоб я проник в его пласты;
Глубоководной сонной рыбицей
Мои сложённые персты
Светиться будут в этой местности,
Когда уеду, может быть,
Над полем в тусклой бестелесности,
И плыть сквозь сумерки… и плыть.
2008
ЖЕНЩИНА И ПОЛДЕНЬ
Только в предчувствии осени
Кошка лежит на спине,
Там, где вы тапочки бросили
И пребывают оне.
Там, где вы книгу оставили,
У голубого пруда.
Штору в окне не поправили,
На пол просыпали льда.
50
Как хорошо – не стремительно,
А призадумавшись чуть,
Вам совершать ослепительный
Послеполуденный путь.
Как это важно – быть занятым
Мудрым осенним трудом:
Радостно, тихо и правильно
Ягоды мыть над прудом.
2009
ФАБЕРЖЕ
Моему дяде Борису Ефремовичу Белову
при нашем последнем расставании
Я пью протяжное прощанье
Пустых осенних берегов,
Пилы далекое жужжанье
И гомон птичьих голосов.
Летят синички между травок,
Седых, устойчивых стеблей,
На луг стекает (рано-рано!)
Закатный розовый елей.
А Фаберже, пожалуй, други,
Сюда допущен был слегка.
Все эти шарики и дуги
В его сердечные бока
51
Вошли и – жизнь определилась,
Как серебристый ручеек.
И, как таинственная милость,
На лоб спустился мотылек.
ПАСТОРАЛЬ
Дмитрию Ефременкову
1
Пойдем есть ягоды с кустов,
Исчезнем в зарослях малины,
Утонем в золоте густом,
Дадим стрекозам наши спины.
Как скалы дикие, они
И молчаливы, и могучи,
В траве кошачьих глаз огни,
Над нами низко ходят тучи.
И прорастает в солнце бровь,
И светом полнятся глазницы,
Лоб оцарапан и суров,
В затылке стриженые спицы
Растут, а из ушей – трава,
Что расплавляется в закате,
В саду кочует голова,
В проеденной козлами шляпе.
52
Пускай не строится мой дом,
Пускай не ладится жилище,
С моим приятелем-котом
Ищи в саду меня, дружище!
Пусть руки теплые мои,
Как два спокойных крокодила,
Ныряют в золоте травы,
Как в волнах призрачного Нила.
2
А что, а что, а что ты скажешь,
Мой друг, серьезный и седой,
Когда на луг июньский ляжешь,
Закрывши небо бородой?
Вон облака от края поля,
Среди порывистых стрекоз,
Летят в своей свободной доле,
Летят, как стадо белых коз.
А мы с тобой – большие реки
И, знаешь, мы здесь не при чем,
Пусть бороздят нас человеки,
А мы течем себе, течем…
53
Именно там я написал свой первый этюд мас-
лом. Солнце садится за лесом, за рекой… Дед
меня, конечно, двумя мазками поправил. (И те-
перь это в искусствоведческой науке считается
его этюдом.) Мне было четыре года, и эта, самая
красивая на свете (уральская) деревня, называ-
лась Чащихино. Сколько мы с дедушкой и бабуш-
кой там жили? Возможно, всего только месяц…
Никогда еще окружающий мир так не поражал
меня. Кроме того, я нашел там невесту.
ЕЁ ДЕРЕВНЯ
1
Я посмотрю… я посмотрю
Узоров русских полотенцы,
Увижу алую зарю
И под холстом небесным сенцы.
Там белый поворот реки
И взгляд невесты пятилетней,
Растут бобы и лопухи
В ее миру тысячелетнем.
Зачем мы не остались там,
Где кот яйцо ест ненароком,
Где по серебряным перстам
Закат течет небесным соком?
54
Где дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки…
Ответь мне, дедушка, ответь!
Глядя моей невесте в глазки.
2
Снова мысли пятятся назад,
Снова пахнет небом и рекой,
Мы опять бродили наугад
С маленькой девчонкою такой.
Ты меня не помнишь, милый друг,
Уж тебе не пять, а сорок пять!
Как делили сельский мы досуг,
Как любили вместе мы гулять…
Наблюдали крупные плоды
И закат съедобный над рекой,
Я черпал серебряной воды
Маленькой, прозрачною рукой.
Где же ты, вселенная моя,
Та, что я в душе всегда храню?
Едем мы – под нами колея
Убегает в сторону твою.
3
Улыбнувшись, люди исчезают,
Где-то в прошлом тают без остатка.
Возчик это знает, твердо знает,
Знает это бурая лошадка.
55
От простой и радостной девчушки,
От реки ее, ручьев и леса,
От уральской этой деревушки
Мы собрались, видишь ты, – уехать!
А детей одних не отпускают
Жить, где им понравится в природе.
Травы это знают, звезды знают,
Знают все на этом пароходе.
2003
ДУША
Красновато пепельное небо,
Одинока яблоня в долине,
Я делю пространство четким следом
На две аккуратных половины.
И обрубок яблони печален,
Занесенный снегом по макушку,
Как фигура с узкими плечами,
Как душа сгоревшей деревушки.
Очень тяжело, иль невозможно,
Мне к нему спокойно приближаться,
В поле странновато и тревожно,
Нет – к нему рукою не прижаться!
Думал я так, тихо подступая,
Удаляясь после по дороге,
Вновь пространство четко разделяя,
К дому поворачивая ноги.
2007
56
ПОЛЕ МОЕ
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было в прошлом веке
При Шишкине,
Поле мое, поле настоящее,
Какую тайну ты хранишь, притихшее?
Какую тайну ты хранишь, пожухшее,
Какую тайну, «яко крин процветшую»?
Всегда к Предтече травами набухшее,
К Петру и Павлу кое-где отцветшее.
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было – как давно! – при дедушке,
Поле мое, поле настоящее…
А темный лес – твой вечный соседушка.
Мне твой кузнечик пропоет отбой,
И будет он зелено-голубой!
И если ты уснешь – усну с тобой,
А если ты умрешь – умру с тобой.
2008
САД И ОКНО
Плыви, если хочешь ты плыть, о малиновый ветр,
Закатные перья на брюшке своем теребя,
А я отойду в глубину, может, на сантиметр,
Чтоб мне рассмотреть, между прочим, ее и тебя.
57
58
И я посмотрю на нее, может быть, свысока,
Как я не смотрел на нее, между прочим, давно:
Вот профиль и яблоня – яблоко вот и рука,
Иначе зачем мне, скажите, и сад, и окно?
2007
ЖЕНЩИНА ЭТА
Опять одиночество, ветер и трезвый расчет.
Опять все продумал за всех, и ошибся опять.
А жизнь без меня как текла, так себе и течет,
Но женщина эта в ней сможет, я думаю,
Что-то понять.
Но женщина эта, она ожидала меня –
Явлюсь или нет я на сцене в театре теней,
Но женщина эта, меня в том и этом виня,
Прожить уж не сможет без лиры забавной моей?
2007
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
Деревьев кроны темные и бурые шары
Забытых яблок где-то там,
В кромешном черном кружеве, –
За снеговыми шторами шевелятся они.
За редкими заборами сидят шакалы местные,
Гуляют тени дымные среди пустых садов,
А парники забытые дверями вдруг захлопают,
Коснется слуха пение ой, удалых орлов!
59
СЕВЕР
Люблю я холодную пикшу,
Холодную славлю треску,
И благословляю ловитву
На хладном твоем берегу,
О Север, изласканый светом,
О, край протяженных тонов!
Хотя не имею, при этом,
Резиновых даже штанов.
Порой – неотесанный плотник
На радостном жизни бегу,
Ведь я – не рыбак, не охотник
На дальнем твоем берегу.
Я мыслью прошел все пределы,
Все дебри твои до конца.
О, красный мой батюшка-Север,
Ты будь мне в родного отца!
2007
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
А я на нашей горочке стою и вижу сны,
И начинает нежно так, ну как Шаляпин «Ноченьку»,
Береза тети Машина песнь ледяных пустынь…
2002
60
МОЛЧИ
Царап – царап-царап, штришочки света
Ползут по силуэту одному,
По силуэту, так сказать, поэта,
Известного соседу моему.
Известного в известной нам деревне
Держателям седых молочных коз,
Известного полоскам неба древним
Меж темных тети Машиных берез.
Известного еще седому деду,
Которого уж нет давным-давно,
А главное – известного соседу,
Что предпочтет всегда стихам вино,
Что предпочтет строительство сараев
И самокрутку мокрую в ночи,
Ну а поэтов он своих не знает.
Поэт, молчи!
2006
ВЕТЕР
Шебуршал пустой почтовый ящик,
Да под ветром развевались косы,
Проходили с девушкой молчащей
За забором темные матросы.
И горами ветреные ветви
Надо мной вздымались, беспокоясь,
61
И потоки средней силы ветра
Пролегли воздушною рекою.
Красноватым взглядом волкодава
Засветилась серая калитка,
А цыган Тимошка величаво
Проплывал в телеге с ребятишкой,
Проплывал цыган, гремя по склонам,
Улыбаясь встречным человекам,
Может, где и выпил он немного,
Закусив обвислым чебуреком.
Ой вы, реки северного неба! –
Белый пар плывет над головою,
Можно ехать много километров
Под такою светлою рекою.
Комары еще не беспокоят,
Только мухи лезут к нам дружиться,
Но сбивает ветер их под корень,
В бороде музыкою жужжится.
Расплетались кудри черным дымом,
Тень от козырька легла на веки,
Вспоминал цыган свою судьбину –
Ох вы, человеки, человеки…
Шебуршал пустой почтовый ящик.
Что-то нам давно никто не пишет?
Ветер говорит о настоящем,
И о прошлом тоже ветер дышит…
62
Услышал по радио фразу – «а как Шопен
относился к “москалям”, известно…» А мне
было как раз неизвестно – как именно Шо-
пен относился к «москалям». Догадывался,
конечно… Это было время доинтернетное,
домобильное. Стационарный телефон был на
другом конце деревни, у автоколонны, но он не
всегда работал.
Да и не пойдешь же туда сейчас сквозь та-
кой ветер звонить – извините, а как Шопен
относился к «москалям»?.. А вокруг мелкие
собачки автоколонны с ума сходят, черные
деревья шумят…
ШОПЕН
Любил ли Шопен «москалей» – я не знаю.
Но пусть они тают – хрустальные звуки.
А птицы пускай от зимы улетают,
Раскинув пернатые длинные руки!
Любил ли Шопен «москалей» – неизвестно,
И в этой деревне никто нам не скажет.
Такая уж эта неясная местность –
Туманы и птицы, и холод овражий.
Здесь скажут, наверно, – печальные звуки!
И дальше пойдут, гоня стадо овечье,
В карманах держа узловатые руки,
И щуря от ветра глаза бесконечно…
2002
63
ВИНО И МОЛОКО
Сплошной щербатый, белый камень
И голубая тишина.
Большими, белыми руками
Налью пустынного вина.
Вина пустынных перелесков,
Вина холодных островов,
Движеньем медленным, нерезким
Среди внимательных котов.
Я подниму на свет напиток,
Там дальний путь и пустыри.
Там ранних сил моих избыток,
Там юность – что ни говори…
Но выпью только полстакана,
Подумав, съем простой обед
И, двинув уплотненным станом,
Усы взъерошу, словно дед.
О скрип петель, о пенье кошек…
О фисгармония веков!
Она звучит, и ты несешь мне
Парное козье молоко.
Вокруг щербатый белый камень
И неба светлая река,
Своими белыми руками
Налей, хозяйка, молока.
2004
64
ВСЕ НЕЯСНО МНЕ…
Шрам на пальце, а рядом вот – рана,
Вот – ожог, а вот свет от заката.
Нынче рано, а может не рано,
Синий сумрак сгустился над хатой.
Сам не знаю я – рано, не рано.
Не проник в эти звездные планы,
Не постиг потаенные сроки,
Вон звезда поплыла на востоке,
И не знаю я – рано, не рано.
Все неясно мне, все неизвестно:
И волнистая эта равнинность,
И пустынная сельская местность,
И собак непородных костистость,
И тарелка, готовая треснуть,
Если ставить не плавно, а резко.
2009
ВЕНЕРА
Глубокая скважина вздрогнет,
И будет розетка трещать,
И лампочка будет неровно
Меня в темноте освещать,
И Толик появится в двери
И скажет:
65
– Во звезды горят!
А это Венера.
– Уверен?
– Да все мужики говорят…
Погоду на завтра не знаешь?
Ну ладно, пойду досыпать.
Вот где-то скрипит, понимаешь,
А где – не могу я понять…
Глубокая скважина ухнет,
Вздохнет и надолго замрет.
И тут же все звезды потухнут,
И Толик мгновенно уснет.
2008
ОБРЕЗКА ЯБЛОНЬ
Для яблонь, для себя и для козы
Я предприму осеннюю обрезку.
Закатно-травно-ягодный призыв
Так ясен за квадратной занавеской.
Так ясен он, и розовый закат
Стоит передо мной стеной прозрачной…
Я становлюсь на красный самокат
И вкатываюсь в это – однозначно.
2011
66
ПЕСЕНКА
Седые камни, и песок,
И нежный солнечный поток
Сквозь глаз июньского кота
До глубины его хвоста.
А это, что ни говори,
Немного греет изнутри,
Хотя прохладный ветерок
Все ходит с юга на восток.
– Он крутит, – Толик говорит
И круто в сторону глядит –
Туда, где пламенеет мак,
Где собрались коты для драк.
Но каждый мало-мальский кот
Сначала песенку споет;
Ее запишет на века
Моя шершавая рука.
2005
КОНДРАТ БЕЛОВ.
ПАТРИАРХ СИБИРСКОГО ПЕЙЗАЖА
Старинные, небольшие городки, их архитек-
туру (и даже церкви) дед мой, известный всей
Сибири художник Кондрат Петрович Белов,
когда ему было уже за 80, писал по памяти. Дома
он подолгу сидел у противоположной стенки, на-
67
против своей картины, и смотрел в нее, напевая
или разговаривая вполголоса то с одним, то с
другим воображаемым собеседником из прошлого,
теребил огромные усы…
Потом вдруг вставал кряхтя, стремитель-
но подходил к холсту, наклонялся мощным сво-
им торсом (левая рука за спину) и, оскаля зубы,
делал резкий удар кистью, пальцами (как позд-
ний Тициан) или один-два-три энергичных удара
длинным мастихином.
– Вот так! (кусок краски улетел на диван).
И вот так!.. (второй кусок краски улетел за
комод). И вот эдак!.. – он делает шаг назад и
замирает… Потом очень тихо спрашивает у ко-
го-то: – Ну-с… Что вы на это скажете, милос-
тивые государи?.. А?.. Вот вам и Калька Белов.
Вот вам и Кондратик!.. Вот вам и Кондраша!..
А кто так в России небо напишет?.. А?.. То-то
и оно… – он наклоняет голову и смотрит на пей-
заж не отрываясь, ерошит усы… потом зовет
меня: – Славочка, мальчик! Пойдем чай пить!
ОПИСАНИЕ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
Мне годик, я в галстуке тесном,
Лицом пред стеною зари,
Что дышит любовью небесной
У носа и в дальней дали.
68
Движение тонких волокон,
Улыбку длиннющих лучей
Я вижу из низеньких окон
Посредством чудесных очей.
Мы жили, по сути, в деревне,
Проулок спускался к реке,
И дед мой огромною тенью
Пейзаж свой писал вдалеке.
О радость простейшего быта,
Кто может увидеть твой свет?
Ты только младенцу открыта,
И деду – за выслугу лет.
2008
СЕВЕРНЫЙ ЛУЧ
Прогревает уставшее тело
Неожиданный северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
Там, где солнце прощальное греет
Появилось златое окно.
Воротись! Воротись поскорее,
Есть у нас с тобой дело одно.
69
Ведь души неустроенной образ,
Этот двор, нам пора убирать,
Чтоб сосед, деликатно наморщась,
Ничего не сумел нам сказать.
Чтоб никто не вздыхал здесь бессильно,
И никто не ерошил волос,
Чтоб гостей простоквашей обильной
Напоить нам с тобой довелось.
Прогревает уставшее тело
Фиолетовый северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
УКРАИНА
Другу детства
Игорю Шипицину
Я устал, но надо мне добить –
Эти брёвна дотаскать и доски.
А потом я долго буду пить
Солнцем позолоченной зубровки
Рюмку или две. И буду рад,
Вспоминая вечер твой, Украйна.
Как там лоси плыли на закат…
Лось с лосихой – две огромных тайны.
А поутру плыли мужики
Узкой дамбой по ночным ухабам,
70
И принципиально старики
Не внимали простодушным бабам.
Говор, говор!.. мягкий и живой,
И удобство телоположенья.
Все вы мне свои, и я вам свой
В жизни концентрическом круженьи!
ВОСПОМИНАНИЕ
Я плыл на невеликом корабле,
Никто меня за руку не держал,
А я уже не помнил о земле
И ничего вдали не воображал.
Я обонять старался пену волн
И иногда свой взор стремил вперед,
Чтобы объять умом железный челн,
Понять – что ощущает мореход.
Держался за какую-то трубу,
Душою несозревший человек,
И волн следил упорную борьбу,
И маленьких барашков дальний бег.
Никто меня за руку не держал…
И как вообще я оказался там?
А дождь на темных стеклышках дрожал,
И покрывался каплями металл.
71
«Поют кружевные собаки»
72
Шел в полумраке малый теплоход,
Я улыбался волнам на бегу,
А жизнь ждала, как светлый горизонт,
На отдаленном темном берегу.
Морское состояние ума
Я приобрел в кипящей пеной мгле,
И долго сохранял его в домах
На твердой, неизученной земле.
2005
ЯНТАРНЫЕ СТАДА. ПОЛОСА ЗАКАТА
Пролился в золотую щель
Закат над отдаленной крышей,
Сквозь тусклый солнечный фужер
Как будто звон далекий слышу.
Как будто льдинок золотых
С небес царапанье и пенье,
Иль у подножья гор седых
Златых овец передвиженье.
Седые гонят пастухи
Овец светящихся отары,
Их уши, словно петухи,
Горят янтарно-медным жаром.
73
Откуда знаю это я,
Во сне ли видел в зимний вечер
Твои янтарные края,
Страна, плывущая навстречу?..
МИР МОЙ
Луна и дым… Все маленькое, дремлет…
Ты невелик, о мир моей деревни!
Ты невелик на волнах океанов
Снегов слоистых и густых бурьянов.
А там – леса густою чёрной лентой,
За ними, видишь, – дремлют континенты.
Сосед мой задремал при тусклом свете,
На нем коты, как маленькие дети…
Спи, брат мой, спи под ропот котофейный,
А коль не хочешь спать – напиток пей кофейный.
ЖИЗНЬ ИДЕТ
Серый день, размытая береза.
Ходит конь гнедой в долине снежной.
За горой я слышу женский голос.
– Жизнь идет, – скажу козе на ухо. –
– Жизнь идет, ешь сено, улыбайся.
Ну а я пойду стоять под небом –
Наблюдать, как ходит конь в низине.
У людей ведь есть свои заботы.
74
ЗРЕЛОСТЬ
Писать стихи и заниматься садом
Любой поживший, думаю, захочет.
Потупится он, скромно улыбнется,
И, быстро обернувшись, тихо скажет:
– Хочу, хочу! Хочу, конечно, что вы!
Хочу ужасно и давно, поверьте,
И не нужны мне ценные подарки,
И жалованья крупного не надо,
Лишь уваженья я хочу, поймите!
Лишь уваженья и еще покоя!..
И доступа еще к литературе
О желчегонных качествах растений.
НЕРАЗУМНЫЕ ЖЕНЫ ПОЭТОВ
Неразумные жены поэтов
Рубероид оставляют на крыше,
Придавивши слегка кирпичами,
Удалившись за тонкие шторы.
Но в ночи он встает кашалотом,
Кашалотом невиданной бури,
Над испуганной мокрой деревней
Черной лентой встает рубероид.
И, заслышав глухие удары,
Говорят: кто-то катит там бочку
Мимо нас в час и темный, и страшный,
Неразумные жены поэтов.
75
НОЧНЫЕ ДОРОГИ
Лохматые склоны ночные,
И тени далеких дорог…
И кошки, как звери ручные,
На мой выплывают порог.
И я возникаю из мрака,
Плечом упираюсь в косяк,
Усатые все мы, однако,
И каждый, я знаю, мастак
Глядеть на далекое поле,
На сосны, покрытые мглой.
Какая чудесная доля…
И способ познанья какой…
О способ познанья чудесный!
И, вместе, – чудесно простой.
О мир, нам с тобой неизвестный…
О тени дороги ночной!..
2008
Дед был главным человеком моего детства.
Художник и сказочник, он рассказывал сказки
оригинальные и таинственные, в которых мес-
том действия всегда был дремучий и бескрайний
русский лес… К сожалению, ничего не записано…
У меня есть мечта – написать когда-нибудь
сборник сказок, чтобы там отразилось его ды-
хание, его ощущение. Как бы отзвук далекий…
И посвятить этот сборник ему.
76
СИБИРСКАЯ СКАЗКА
Подлунным бегом горностая
Среди зимы,
Путем тревожным, длинным, тайным
Сибирской тьмы
Я пробирался мыслью сонной,
Ложась на бок,
В груди у деда потаённый
Стучал клубок.
И тихий свет от речек тихих,
И тайны слов,
Рождались в серебре великих
Его усов.
Тогда мне Родина открылась
Всего ясней,
И сердце сладко согласилось
Пожить на ней…
2008
ПОЭЗИЯ
Меня настигло стихотворство
В глухом, томительном краю,
И я, оставив непокорство,
Чуть помолчу и вновь пою.
Пою опять, идя по горке
Над белоснежною страной,
77
Где воробьи таскают корки,
Где не беседует со мной
Никто, никто… лишь воздух серый,
Моей касаясь головы,
Да чуть повыше – стратосфера,
Пониже – белые холмы.
Меня настигло стихотворство
Своею детскою рукой,
Так тихо-тихо, просто-просто…
И сердце мне сказало:
– Ой!
МУЖ
Муж пришел – все дома появилось:
Тихий свет, вода и авокадо.
Просто дверь открылась и закрылась,
Просто вдруг затеплилась лампада.
Просто пес залаял, улыбаясь…
И ему ответили в округе!
Рыбки засмеялись, бултыхаясь
Возле норки маленькой подруги.
2009
78
ОДНА ФЕВРАЛЬСКАЯ МЕТЕЛЬ
Не только вниз, но – вверх и в стороны
Сегодня снег летает мушками.
Богаче снеговыми склонами
Беднее добрыми старушками
Я стал внезапно в жизни временной,
В сей жизни, временно таинственной.
Что светлой тайною беременна,
Чудесной тайною единственной.
В ней тяжело без тихих путников –
Старушек старых и внимательных,
Без одеялок их лоскутельных
И без историй обязательных.
Пурга, рассказывай, рассказывай!
Волнуй, волнуй давно испытанным!
Лесную сказку детям сказывай,
Уснувшим детям… невоспитанным.
2008
ПРИГОРОДНЫЙ АВТОБУС
Шофёр кондукторше показывает нечто
Своим перстом прокуренным и синим,
Чуть слепит жёлтый свет машины встречной,
Привычно душит запашок бензинный.
Ну а вокруг поля в протяжной стыни,
Где, может быть, она увидит нечто,
79
Что он перстом показывает синим,
Водя рукою в сини бесконечной…
2008
ПРИБЛИЖЕНИЕ
Сквозь пространство осеннее
Приближается яблоко к носу.
И пчела приближается к носу,
И жена приближается к носу,
И зима приближается к носу…
Но об этом подумаю после.
2002
ПОСЛЕ ТЯЖЕЛОГО РАЗГОВОРА
Береза средних лет на фоне неба,
Да льдина, чтоб стоять, да пять минут,
Да небольшая, скромная ворона…
Вот что мне нужно, чтобы отдохнуть.
2004
ОСЕННИЙ СВЕТ
Боже мой, мой Боже… что за золото
В этой чаше бледно-голубой!
Как целенаправленно проколот
Небосвод туманный надо мной.
Луч струится в чашу и, расплавленный,
В ней ложится с ножками на дно.
80
Лист бумаги, на столе оставленный, –
Он сияет с чашей заодно.
Ты – мгновенен, луч, приятель мой!
Как и я. И живы мы – сейчас.
Под твое чудесное сияние
Подставляю свой чудесный глаз.
Пусть морщины родовые, давние
Изменят трагический настрой,
Тёплый, тёплый… тёплый… свет губами пью!
Чтоб быть светлым, по возможности, зимой.
2006
Если нам привозят дрова или какие-нибудь
мешки, доски, опилки и тому подобное, она всег-
да выходит, все осматривает и садится сверху,
с гордостью поглядывая вокруг. Речь идет о
Мурке, конечно.
Мне представляется, что она хочет ска-
зать: видите, мой хозяин тоже что-то стро-
ит, у нас тоже хозяйство. Просто ему обычно
некогда, он ведь поэт!..
Если я углубляюсь в сад или ухожу на со-
седние холмы – ем малину, кошу для козы или
просто сижу и смотрю сверху – кто к кому
приехал, кому что привезли, кто топит баню,
как колышется трава, куда пошел Толик… –
она всегда найдет меня, появится из зарослей и
молча сядет рядом… Маленькая такая. Корот-
кошерстная.
81
УШКО
Ушко у кошки расплавлено светом,
Контур лишь виден – тонкий такой.
Кошке приятно жить рядом с поэтом,
Нравится ей быть расплавленной светом
Вместе с хозяйской рукой.
Нравится летом
Остатки омлета
Есть очень быстро в песке и золе.
Нравится днем, как вода фиолетовым,
Чувствовать где-то,
Что кошка прогрета
Чьей-то любовью на доброй земле…
2005
ПЕРЕЛЁТНЫЙ ПУТЬ
Кошка вышла в открытое солнышко,
Прямо в золото шкуркой вплыла…
Кто там чистит лазурное перышко?
Кто расправил два легких крыла?
Кто в саду – ой-ой-ой! – осторожен будь,
Это вышла ведь Мурка сама.
Ждет вас всех перелетный далекий путь,
Он описан в ученых томах.
И меня не забудьте в роскошных снах,
В развесёлых и чуждых садах.
82
Дескать, есть там, на севере, – ой, чудак…
Ну а кошка его, слушай… – страх!!
2005
ДЕРЕВЦЕ
Я сегодня с деревцем прощался,
И оно как будто понимало.
Шляпу я снимал и улыбался,
А оно тихонько трепетало.
Ох ты, безответная судьбина!
Все, о чем молчишь ты,– мне знакомо,
Жди пока какой-нибудь дубина
Подойдет и скажет два-три слова.
Может, я – последний человечек,
Что к тебе по-русски обращался,
Что с тобою в несколько словечек
Кротко и разумно попрощался…
2006
ЛОЖНОЕ ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ
ПРОТИВ БОРЩЕЙ
Лампадка сквозь завесы пижмы.
А дальше дождь… Конец июля.
Ты, плечи изогнув капризно,
Несешь заветную кастрюлю.
83
Когда я был чуть-чуть моложе,
Боялся слова «борщ» немного,
И мне казалось, что негоже,
Чтоб обонял его с порога
Внезапный гость моей прихожей,
Искатель тонких откровений,
Что щей разваристых не может
Есть ни талант, ни даже гений.
О легковерная натура!
Неосновательность суждений…
Мол, щей горшок, мол, баба дура,
И что голодным должен гений
Бродить. А впрочем, я увлекся.
Ведь нынче дождь… Конец июля.
Воспоминаний рой улегся,
Мне показав на память дулю.
А сад в росе, как в бриллиантах,
Горит… Пион под носом ранний.
Шуршат неясно фолианты
Родных, таинственных преданий.
Мы уплываем в длинной лодке
В тот край, где Вольга и Добрыня,
Да не забудь ты рюмку водки.
Да-да, иду. Ведь борщ (!) простынет.
2008
85
НАСТРОЕНИЕ
Только утренний свет,
Но не женщина.
Только ветви и снег,
Но не женщина.
Лишь вода и блесна,
Радость детского сна,
Только дедушкин ус,
Но не женщина.
Только радость бумаги
И карандаша,
И пространство, куда
Уплывает душа,
Запах пыли и книг,
Но не женщина.
Но не женщина…
2007
Пробегая, увидел Мурку, сидящую на мохо-
вой горочке под тягучим сентябрьским солнцем.
Задержался на секунду… Вдруг стало ясно, что
это именно ее место в жизни. Не может она
быть не здесь и не сейчас. И есть ли на свете
что-то более гармоничное?
Через секунду я уже бежал дальше под уклон
с длинной, синей, выцветшей доской в руках…
Осень. Строительство…
86
КОШКА МАЛЕНЬКАЯ
Невозможно кошке в сентябре
Не сидеть под солнцем во дворе,
Не поднять усатой головы,
Не взглянуть поверх густой травы.
В синеве гуляют острова,
И понять не может голова:
Сколько птичек в путаной листве,
Сколько мыслей в глупой голове.
А в саду есть тайные ходы –
Ниши для хозяйской бороды,
И для кошки маленькой одной,
Чтоб гулять вечернею порой.
Чтоб, играя кружкой молока,
Подпирая крепкие бока,
Проходить малинною тропой,
Пропадая в травах с головой…
2005
ЗИМНИЕ ЩИ ИЗ КВАШЕНОЙ КАПУСТЫ
Щи без сметаны – это день прозрачный,
День бабьелетний с ласковой тоской,
Где солнца луч, туманный, огнезрачный,
Прощается с любимейшим тобой…
87
Щи со сметаной – это мгла сплошная,
Пурга и в серебре далёкий путь,
И кто-то, в белом платье выбегая,
Кричит тебе:
– Сметаны не забудь!..
Как любит русский этот воздух вольный
В молочно-фосфорическом огне…
И труден – ох! – вопрос твой протокольный –
Какое состоянье выбрать мне?
2008
НА ПРУДУ
Пауки паутину плетут,
Значит, нынче дождей не дождёшься,
Ты выходишь на маленький пруд
И над стареньким мужем смеёшься.
Улетает фарфоровый смех
Прямо в ухо фаянсовой кошке
И, далёкий от этих утех,
Муж сидит в отдалённом окошке.
Что-то пишет в немые листы,
Кудрецы летним золотом вьются,
И не слышишь, далёкая ты,
Как здесь буковки тихо смеются…
2007
88
ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК
Вороны с крыши упадают,
Летят на шелковый восток,
А глазки золотом блистают,
А щёчки нежит ветерок.
«Пернатый волк» – мне кто-то скажет,
Не стану спорить с ним вовек.
Паук мне паутину свяжет,
Как шапку добрый человек…
2009
СКРИПКА АНТОНИНА
Есть Антонин и Антонина.
Есть Дворжак, есть и тетя Тоня.
И, как замедленная мина,
Стучится сердце под ладонью.
Какой-то давнею угрозой
Бормочет лес в осенний вечер,
И грусть от остеохондроза
Мне Дворжак грустной скрипкой лечит.
А тетя Тоня извлекала
Из льдинок песню помидора,
И торопилась – устилала
Души волнистые просторы
89
Какой-то скатертью протяжной,
И улыбалась виновато,
Сибирской трапезою бражной
Встречая нас с Володькой – братом.
Ах, тетя Тоня… Антонина…
Письмо полно далекой болью.
Иду вечернею долиной,
Иду к луне над темным полем.
Белесым, лунным господином
Иду к луне над темным полем.
И слышу – скрипка Антонина
Поет несбывшейся любовью!..
2007
ПРЕДСНЕЖНОСТЬ ПОЛЯ
Широкий лоб и воздух синий,
Молекул синих колыханье,
Меж сосен матушки-России
Я слышу Толика дыханье.
Вот закурил и осветился
Среди лесов своих морозных,
Вопрос возник и закатился
В его глазах, таких серьезных.
90
Ну а вокруг такая влажность,
Что хоть плыви протяжной тенью.
Домов вдали одноэтажность,
Предснежность поля и селенья…
2006
ДАЛЕКОЙ СТОРОНОЙ
Да, да. Вот так стоять, глядеть в просветы
Между домами, погружаясь в сон
По-деревенски пахнущей планеты,
В жилищах представляя свет икон.
Волокна потускневшего заката
Искриться будут мирно надо мной.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
Далекою, забытой стороной.
Вокруг ходили будущего тени,
На нос ложились скромные лучи,
Я так стоял на розовых ступенях,
Как будто с краю сказочной ночи.
Как будто жизнь прошла среди закатов,
Как череда медлительных огней.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
В одном селеньи Родины моей…
2003
91
СНЕЖНЫЕ УШИ
На эти слова не напишешь романса,
Они разъедаются жестью багровой:
Бушлат, телогрейка и горка с коровой.
На эти слова не напишешь романса.
На эти слова не напишешь романса:
Забор и сарайка, собаки-страдальцы,
Мужик и пространство, и тёмные пальцы.
На эти слова не напишешь романса.
Бурлацкие звуки, их долгие стаи
Свободно текут на простуженный ветер.
Жена не услышит, никто не заметит,
Как ладно поет мужичок за сараем.
Как он замолкает – все глуше и глуше,
Как смотрит на птичек на волюшке-воле.
И вот тишина и морозное поле
Возьмут эту песнь в свои снежные уши…
2007
БАБЬЕ ЛЕТО
Бабье лето любит выпить
Да морозцем закусить,
Кума с деверем насытить
Да у свата погостить.
92
Ой вы, белые платочки,
Ой, цветастые платки!
Ой, берез златые точки,
Золотые пятачки!
Свет прощальный с неба сыплет,
Над избой – пушистый ком.
Бабье лето любит выпить
С подходящим мужиком.
Закуси ж, смотри, морозом!
Чтоб хрустело поутру!
Чтобы щёк тугие розы
Пьяно рдели на ветру!
Чтоб запутался ты в травах,
Заводной, прощальный кум.
Ой, осенняя отрава!..
Ой, не суй своёго «краба»,
Дай понять березы шум.
Дай – понять – березы – шум.
2005
ЗОЛОТО ДНЕЙ
Стихи писал, чистил кастрюли,
Следил за постройкой домов.
Все это я делал в июле,
Восстав от таинственных снов.
Я все основательно делал,
Во двор выходил голубой,
93
В пространстве таинственном тела
Плескал светлой речки прибой.
Все безукоризненно делал,
А в сад заплывали слова,
В пространстве таинственном тела
Светились вдали острова.
Темнела далёко-далёко
Полоска какой-то земли,
И солнце плыло невысоко,
И шли по реке корабли.
Гудели вдали пароходы
Каких-то утраченных лет.
На них бы – в такую погоду –
Я взял бы, пожалуй, билет.
2009
АВГУСТ. РАЗМЫШЛЕНИЯ ВОЗЛЕ
НЕПОКРЫТОЙ КОПНЫ СЕНА
Вроде не предвидится
Крупного дождя,
Вроде не обиделся
Август на меня.
94
Я под яблоней сидел
В лиственной стране,
Между яблоков глядел
В лиственном огне.
Я, как будто в детском сне,
Лето пересек,
И по длинной стороне,
И наискосок.
Так что не предвидится,
В общем-то, дождя.
Так что не обиделся
Август на меня.
Нет, не хочется пока
Этих перемен.
Пусть он длится, – ладно, а? –
Золотистый плен…
2012
СИНИЕ ЛЬВЫ
Под впечатлением
от народной живописи Севера
Под небом холстинково-серым,
Из ниточек серых сплетенным,
Плывут из деревни Уфтюги
Изящные синие львы.
95
Я там, к сожалению, не был,
В том дне, из тумана скроённом,
Где вдоль по широкому небу
Идут грубоватые швы.
Под солнцем-календулой красной,
Под частыми звезд светлячками,
Румяный и в шляпе пух_овой,
Я не был там, не был, увы!
И я не вздыхал там внезапно
И не разводил там руками,
Где всё проплывают сквозь сумрак
Изящные синие львы.
2002–2013
ПАРОХОД
Все умерли. Это ужасно.
(Животные ранних годов.)
Хвостом не маши мне напрасно,
Я мыслю про пыль городов.
Я мыслю про дальние дали,
Подальше немного, чем ты
Себе можешь только представить,
От сильной твоей простоты.
Гляжу я в далекие жизни
До странности близких людей
96
Тебе неизвестной Отчизны –
Отчизны любимой моей.
Она уплывает, как льдина,
Как некий большой пароход.
Без шляпы, плаща и корзины
На нем я отправлюсь в поход.
Я стану с народом у пены,
У пены, на самом краю.
И сердце поймет постепенно…
С Шаляпиным рядом стою.
2010
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Пахнет медом Калуга,
Пахнет русскою былью.
Золотая округа
Нежной, солнечной пылью
Пропиталась навеки,
Как моею судьбою.
Здесь когда-то над речкой
Мы прощались с тобою.
Рисовали с натуры
Мои старшие братья,
Их большие фигуры
Заключал я в объятья.
97
А они поднимали
Гениальные лица,
Все они понимали
Обо мне и девице.
Все они понимали,
Вслед смотрели с любовью.
А соборы сияли
Белой, солнечной солью.
Пахнет медом Калуга…
2008
ЛУНА
Меж облаков веков скиталица
Плывет унылой стороной,
Лицом фарфоровым китайца
Иль самоваром надо мной.
А после над ушанкой светится
Пожухлым шаром серебра.
О, как хочу я с нею встретиться
В пустынном сумраке двора!..
Вот надо лбом беспечным хладная
Стоит, о чем-то говоря.
Пришла пора, пора неладная,
Пора лихая – декабря…
2008
99
НОЧЬЮ
Все закрыто, все погашено,
Все проверено вдвойне,
И почти совсем не страшно нам
В этой тихой стороне.
Лишь моя лампадка светится
Между северных широт.
Не видать младого месяца,
Не видать небесных звёзд.
Все закрыто, все погашено,
Лишь березки шелестят,
Да по саду, саду нашему
Листья мелкие летят…
2007
ЦВЕТЫ НЕЗНАЕМЫЕ
Смотреть в лицо цветам незнаемым,
Хрусталь Шопена слушать тающий,
И быть немножечко летаемым,
Или – немножечко летающим.
Когда на кухне режут овощи,
В стихи забытые заглядывать,
И – пусть никто не просит помощи,
За миром надобно приглядывать.
2007
100
СВЕТ ИЗНУТРИ
Пожалуйста – небо свой полог раскрыло,
И солнце скользнуло в темнеющий лес,
И тайно его изнутри осветило,
И сколько там было – не знаю – чудес!
А мелкие птички!.. А встречные зайцы!
Могилки и даже немые кресты…
И вежливо эхо всегда отзывается
Из самой кошмарно-глухой темноты.
Высокие люди и низкие луны,
Бегущие _облаки над головой…
А сердце заплачет!.. А дернутся струны!
Мы выбрали правильно место с тобой.
2013
ВНУТРЕННИЙ ПАРОХОД
Моему прадеду
Василию Ивановичу Поспелову,
у которого к 1917 году был
собственный пароход на Волге
О вы, которые котята!
И вы, которые коты!
Цветок далекого заката
Цветет до самой темноты.
101
Под этим светом греем руки,
Впитав синичек тонкий свист.
Впитав изящные науки,
Далекий плачет гармонист.
Опавший лист торчит в кармане,
В глазах простор нездешних вод.
Плывут окрестности в тумане,
Как деда личный пароход…
2007
ВЕСЕННИЕ ТЕЗИСЫ
Соловьи поют по-сумасшедшему,
Это хорошо.
Радости тебе, в лес зашедшему,
Молодец что пришел!
2009
СЕРЕДИНА ИЮНЯ
Середина июня сегодня,
Это лучшее время в году!
Лето сходит по шелковым сходням
И свистит и поет:
– Я иду-у!
Середина июня, пожалуй,
Время лучшее в жизни моей!
102
Пароходы гудят, самовары,
Мед слетается с дальних полей
В виде капелек мелких нектара,
Среди капелек мелких дождей.
Группа птичек на яблоне старой –
Вместо группы приятных гостей.
Вместо группы соседей – две кошки,
Электричества – полный зенит,
Серый кот спит в старинном лукошке.
Очень дикий, степной паразит…
2008
Козы считают хозяина высшим существом
и поэтому, думаю, убеждены, что он должен
быть очень приятным на вкус. А как иначе?
Они все время с недоумением пробуют края моей
одежды.
ДВИЖЕНЬЕ
Жуёт штанину козлик, а коза
Края рубахи выцветшей теребит,
А я смотрю – не движется ль гроза
В просветах шевелящихся деревьев.
Жуёт штанину козлик, а коза
Глядит в пространство взглядом удивлённым.
Гроза, гроза, негрозная гроза
Ворчит за серым облаком червленым!
103
И без конца я так стоять готов
Средь шевеленья воздуха и луга,
Среди движенья предосенних слов,
Что вдаль спешат, слегка обняв друг друга…
2012
ТЕМНЫЙ САД
Падают яблоки в тёмных садах
Ночь напролет бомбомётом старинным,
Зори все шепчутся о холодах,
И я стою среди этой картины…
Прыгают яблоки в черной ночи,
Движутся кошки, собаки и тени…
И я молчу – ты сказала: молчи, –
Выйдя из мрака ко мне на ступени.
2012
В САДАХ НОЯБРЯ
Мы выпускаем кур с тобою
В зелёный сумрак ноября,
Под строгой маленькой звездою,
О столь немногом говоря.
Вопросы мирной сельской жизни
Нас занимают день и ночь.
104
Природа милая Отчизны,
Ты не могла бы нам помочь?
И зверобой, и одуванчик…
Как много ценного всего!
Мечта! Мечта моя – кабанчик!
Я б любовался на него…
А куры движутся умело
В холодных травах ноября,
Без снов, без мыслей – быстро, смело,
Огнём немножечко горя.
Мы выпускаем их с тобою
В холодном сумраке садов…
Я ухожу своей тропою,
Типичный добрый птицелов.
2012
ФОТОГРАФИЯ
Свет далёкий, серо-синий
Пью, как ёжик молоко;
Он затёк в мою пустыню,
Усвояется легко.
Свет уютный, деликатный
Светит нынче для меня,
В сюртуках на фото гаснет
Отдалённая родня.
105
Чуть-чуть вспыхнула и гаснет…
Отдалённая родня.
2012
ОГНИ И МОНЕТЫ
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
И на тоненьких ногах его несу,
Ласковое сено…
Маленькой сиреной
Козочка зовет меня в лесу.
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
Среди мошек мелкой толкотни,
В золотой осоке
Скрытно бродят соки,
Тайные зеленые огни.
Тусклый день болотный,
Белый воздух плотный,
Выцветший давно старинный свет.
Мы идем с козою
Светлой полосою,
Под дождем осиновых монет.
Под дождем осиновых монет…
2012
106
НОЧНАЯ ПЕСНЯ
Как запою, так кошки мне своими
Все подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою вообще-то не о рыбе,
Просунув пальцы между волосами.
На лбу широком оживают луны,
И светлячки огней толкутся в кронах.
Уж осени последние кануны,
Все в нитях света, огненно-зеленых.
Пусть лают псы на много верст и дальше,
Их пенье пусть заполнит всю округу.
И дальше будет так, как было раньше,
И мы пойдем по замкнутому кругу.
Я запою, а кошки мне своими
Пусть подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою, вообще-то не о рыбе,
Мигая часто лунными глазами.
2013
ЗВУКИ
КартошИну крошить мелкой тёрочкой,
Улыбаясь в простые цветы,
И кормить ей двоих перепёлочек
Нереальной такой красоты.
Ходят парой – не дрофы, не вороны,
Издают нежный звон хрусталя,
Вокруг дома сады на все стороны
Воробьями тихонько звенят.
Гуси криком кричат за оградою,
Кто-то лает в какой-то дали…
Это то, что действительно надо мне, –
Звуки северной, брат мой, земли.
2012
Об авторе:
Вячеслав Михайлович
Некрасов родился в 1957
году в городе Омске. С 12 лет
воспитывался в семье деда,
народного художника России,
«патриарха сибирского
пейзажа» Кондрата
Петровича Белова. Учился в
художественной школе № 1 у
Людмилы Кузьминичны Муринец. Закончил ВГИК,
художественный факультет
(1981 г.), где учился у Олега Ивановича Гроссе
(рисунок) и Николая Николаевича Третьякова
(история искусства).
Член Союза Художников России с 1983 года.
После института около 10 лет жил в Омске.
Занимался станковой графикой (акварель,
литография, офорт, резцовая гравюра), а также
иллюстрац ией книг и стенописью. Шесть лет
преподавал в пединституте на художественно-
графическом факультете. Любил ходить по улице
Рабиновича. Работы Некрасова находятся в
собраниях российских музеев, в Государственной
Третьяковской галерее, а также в частных
коллекциях в России и за рубежом.
С 1990 года живет в Петербурге (последние годы
в пригороде), занимается иконописью и
реставрацией икон для своего деревенского храма,
держит козу, пишет мемуары и сказки.__
Санкт-Петербург, 2013
Моему другу и собеседнику
Александру Ивановичу Галковскому,
а также всем филинам, белкам и ёжикам
нашей деревни, с любовью
2
3
ВЯЧЕСЛАВ НЕКРАСОВ
ФАРФОРОВАЯ
ДОРОЖКА
Эта книга открывает перед нами мир уютный и улыбчивый. Очень
реальный и одновременно сказочный. Автор с удивлением загляды-
вает в глубокие и прекрасные глаза маленькой серой козы Белки,
кошки Мурки, соседа Толика… А еще в глаза доброй женщины со
средним специальным образованием, цедящей через тонкую трубку
и разливающей по бутылям молодое вино из терновника и вишни…
5
«И дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки...»
Главным занятием моим всегда было
воспоминание о радости, которая приходи-
ла ко мне в детстве. Когда самый легкий
отзвук ее, отсвет возникал в сердце, я забывал
обо всем. Замирал. Прислушивался…
Постепенно пришло понимание, что радость
эта как-то особенно любит воздух деревенского
храма, запах воска и ладана, цветущие яблони и
высокие осенние травы, козу, почтительно гля-
дящую на меня через окно сарая…
На шероховатом фоне этого сарая между тем
появляется застенчиво-радостный человек…
Его зовут Анатолий, что по-гречески зна-
чит – «восточный». В нашей деревне, правда,
всех Анатолиев зовут Тольками. Но я не всегда
жил в деревне, поэтому называю его по-город-
скому – Толик. Возможно, это чистоплюйство,
не изжитое до конца.
Кстати, я как раз хотел познакомить чита-
теля с любимыми мною людьми и животными,
которые будут время от времени появляться
на страницах этой книги.
6
Толик, мой сосед, человек не совсем обычный.
Большую часть времени он спит. Возможно, по-
тому, что, по его словам, он родился на станции
«Сон». Не думаю, правда, что на этой станции
все такие. Видимо, на кого-то действует – на
кого-то нет. Я, кажется, проезжал через нее.
Правда, это было ночью… Все спали.
А Толик тем временем, подходя, обезоружива-
юще широко и доверительно улыбается:
– Привет, это самое… – так он всегда на-
чинает. – Да, Валерка тут попросил в магазин
сходить… Он за кошкой у себя там полез, и ему
оргалит на ногу свалился.
– Ну, это-то не страшно…
– Ага! Сто листов! – и Толик, ослепительно
улыбнувшись, растворяется в мелкой мороси.
По улыбке его счастливой он напоминает мне
Джона Кеннеди перед избирателями, хотя моя
жена на это, я знаю, скажет:
– У тебя все на Толика похожи. И Харрисон
Форд, и Ван Клиберн… А Жан Рено похож на
твоего Зайцева!
Дом Толика виден из моего окна, это окно
специальное, небольшое, имеет даже название –
«Толик, ты куда пошел?». А чуть выше, на дру-
гой горке, – дом Корнеича, дяди Лёши (вернее,
полдома). Маленького роста, всегда в валенках
и шапке-ушанке, он обычно начинает разговор
каким-нибудь парадоксом. Громко, почти крича.
Подсознательно ориентируясь на потенциаль-
7
ную деревенскую публику. Отличается еще и
тем, что никогда не отворяет форточку, хотя,
конечно же, курит.
Как-то, будучи у него, я приотворил форточ-
ку, на что одна старушка с улицы сказала:
– О!! Это, видать, какой-то большой ин-
теллигент пришел!! Корнеич-то сроду никог-
да, с детства, форточку не открывал!
Как-то раз он помогал мне по хозяйству, пос-
ле мы мыли руки. Я поливаю ему из ковша то-
ненькой струйкой и говорю:
– Извините, Леонид Корнеич, вода у нас –
дефицит…
Он запомнил, и всегда повторяет при случае:
– А!.. У вас же вода – деликатес!
А дальше, внизу, там, где осенью ложится са-
мый первый иней, дом дяди Вани. Родом из Во-
ронежа, образцовый хозяин. Подписчик журнала
«ЗОЖ» («Здоровый образ жизни»)! Нам всегда
есть о чем с ним поговорить через забор, потому
что я ничего так не люблю, как лечиться.
Теперь о животных… Белка – это маленькая
серая коза с черной полосой по носу и темным
выменем. Среди коз характер у нее считается
хорошим.
Данька. Белая среднеазиатская овчарка. Гово-
рят, что в ней отразилась «идея породы»! Один
смуглый и усатый точильщик ножей в городе,
когда видел ее, всякий раз откладывал нож, с си-
лой хлопал себя по бедрам и восклицал:
– Ну красавица азиатка!!! – затем поднимал
ладони вверх и долго и умиленно качал головой.
Когда мы шли обратно, повторялось то же
самое. Интересно, что Данька никогда почему-
то не пускает Толика в «парадную» калитку, но
только в заднюю, «черную». А он таких собак
раньше никогда не видел и называет ее – «оно».
Трогает меня пальцем:
– Оно не лает, а просто смотрит – и все по-
нятно.
И еще важный персонаж – небольшая корот-
кошерстная кошка Мурка, которую уважают
за ум и особое изящество на нашем краю дерев-
ни. Когда она уйдет, мне ее очень будет не хва-
тать.
Вот, тетя Шура опирается на лопату, го-
ворит:
– Копаю картошку, а ваша Мурка бежит. Я
ей говорю: «Мурка!». А она так остановилась,
смотрит… Ну до чего умная кошка!
А первое стихотворение я написал в праздник
Преображения Господня (Яблочный Спас) под
яблоней.
9
ФАРФОРОВАЯ ДОРОЖКА
1
И в яблоко – чудесный микрокосм –
Вонзаю жесткий зуб,
Иль режу его ножом железным,
В мыслях заблудившись,
Мимоходящей пчелой любуясь,
Идущей по фарфоровому тракту,
По синим кузнецовским лепесткам.
Такого же размера дядя Ваня
Внезапно вышел из-за дальней горки;
Он солнца луч, искряся волосами,
Последний солнца луч несет на лбу
Сквозь августовский сад полупрозрачный,
Сквозь папиросный лист осенней дымки,
Сквозь синие молекулы махорки,
Что выпускает дедушка Корнеич.
Привет тебе, идущий дядя Ваня!
2
Привет тебе, идущий дядя Ваня.
Зачем тебе я нужен – непонятно,
Но ты идешь и машешь мне рукой,
Кричишь:
– Привет, привет! Такое дело!
Потом:
– Ты представляешь или нет!..
10
И головой киваешь характерно,
Желая мне помочь в уже осеннем
Моем саду (запущенном, конечно).
– Привет, привет!
Ты думал обо мне…
Огни на горизонте изучая,
Сок яблочный рассеянно гоня…
– Привет, привет!
Воронежское солнце
Пускай себе плывет над чумаками,
Плывет, плывет…
А над твоей главой
Полночных стран прохладное светило,
Склонившись, золотой иглой рисует
Узор чудесный на твоих морщинках.
Ты представляешь или нет такое дело?
2002
ЗАКАТ ИТАЛЬЯНСКИЙ
Какой-то закат итальянский
В моем перламутровом крае…
И профиль слегка вольтерьянский
Скользнул за горбатым сараем…
Я доску поставлю у двери,
Я выбегу, как на пожаре.
Таких поднебесных феерий
Еще мы с тобой не видали!..
Человек со станции Сон. Толик молодой.
12
Но кот улыбнется глазами
И хвост распрямит, будто саблю.
– Мы русские люди, хозяин!
– Ну, кое-кто – звери, – поправлю.
И будет светиться строенье,
И будет светиться округа,
И будет всегда настроенье,
Когда понимают друг друга.
2002
ПОД НЕБЕСНОЙ РЕКОЙ
Твердо дорожка утоптана
Между высокой травы,
Низкая облачность – вот она,
Возле моей головы.
Здесь у пилотов налетано
Много прозрачных часов.
Тучка комариков – вот она,
Хор молодых голосов.
Косы у туч прямо девичьи,
Тянутся чуть в стороне.
Прямо теперь – знаешь, веришь ли?
Стать пейзажистом бы мне.
Правда, матросом я б тоже стал,
Чтоб под небесной рекой
13
Дать (по уставу) один сигнал –
Резкий, протяжный такой…
2008
СНЫ
Исчезнув бледным силуэтом,
Сказал сосед мой Толик:
– Будь!
Луна своим янтарным светом
Ему очерчивает путь…
За бузиной и за сараем
Никто не ищет и не ждет.
И дом почти необитаем,
Когда в нем Толик не живет.
Он, фиолетовые руки
В карманы теплые вложив,
Плывет по руслу старой муки
И обгоняет миражи.
Сквозь ветра тоненькие нити,
В съедобных лунных заливных,
Идет культурный – извините! –
Встречая путников иных.
Но это только сны и тени
В недвижной сумрачной реке.
Вот кот – реальный – на ступенях,
И два еще на чердаке.
2008
14
Люблю я где-нибудь в конце августа сесть с
книжкой на одну ничейную горку, зажатую со
всех сторон заборами, заросшую высокой тра-
вой, и смотреть сверху на деревню… Что вооб-
ще происходит. Кто куда пошел… побежал…
поехал…
С другой стороны «этот сектор контроли-
рует» Корнеич. Он сидит на своей горке, на ска-
мейке, прислонившись спиной к стене своей бани.
В вечных болотного цвета валенках и бушлате,
с палкой в руках.
Иногда рядом садится его бывшая жена, и
они, в принципе мирно, обсуждают их общий
«дюраль-алюминевый» бак или какую-то дру-
гую проблему. Если Корнеич увидит, что я иду
за водой, он радостно кричит на всю долину:
– Слава пить захотел!
ДЛИННЫЕ ОГНИ
Наташе Герасименко
Как люблю я протяжные всполохи
Над протяжной деревней моей,
Над избушкой, где лампочки золото
Освещает беспечных людей,
Над дорогою темной проезжею,
Над следами далеких копыт,
Над пространством, где памятью нежною
Я тобою (тобой!) не забыт.
15
Как люблю я огни эти длинные
Над уступами нашей земли!
А скажи мне, быть может, могли бы мы?..
Нет, конечно, мой друг, не могли.
Но люблю я, как _облак движение
В золотую озерную ширь,
Наблюдать за своим отражением
В глубине твоей вечной души.
2007
МИРНАЯ ПЕСНЯ
Жучок во фраке. Паучки.
Гляжу на них, надев очки.
Но вот жучок полез под лист,
Но вот раздался длинный свист:
Там кто-то едет на коне,
Коне лохматом – не ко мне.
Он едет, едет по холмам
И помешать не может нам.
Давайте, братцы паучки,
Глядеть на мир, надев очки.
Оправьте фраки, господа,
Уж миновалася беда.
Как солнца льется ручеек!
Как дня конец – далек, далек…
2006
16
МЫ С ТОЛИКОМ
Весь день надо мною летают
Какие-то малые птички –
Они от зимы удирают
По старой полезной привычке.
А я утонул в огороде,
Душою тянусь к ним навстречу;
В одной существуем природе:
Мы с Толиком, птицы и ветер.
В одной существуем природе,
В одном позабытом мгновеньи,
В одном небольшом огороде,
В одном предосеннем селеньи.
И кот, оторвавшись от чашки,
Увидит в короткой минуте:
Вот Толик – душа нараспашку,
Вот птицы на древнем маршруте.
2006
Владимир Иванович Зайцев. Это мой бли-
жайший друг. Друг моего детства… Если
в этом сибирском городе, в одном из его районов,
спросить у кого-нибудь, у любого… вот даже
у ребенка в коляске: «А где тут у вас худож-
ник живет?», то ребенок покажет малень-
ким, розовым пальчиком:
– А вон, на седьмом этаже, видите, четвер-
тый балкон слева? Там художник живет.
17
СУДЬБА
Владимиру Зайцеву
В осеннем синем хрустале…
В забытом сумрачном графине.
На нашей радостной земле
(Или в египетской пустыне?)
Мы растерялися с тобой,
Чтобы пройти по разным тропкам,
Своей проселочной судьбой…
Без надлежащей тренировки.
2005
ВОЛШЕБНЫЙ БЕГ
Уложен аккуратно снег
Слоистыми, густыми далями.
В них пробираюсь на ночлег
И говорю себе: видали мы
И то, и это, но зимы
Засахаренной и подсвеченной,
Не без собачьей кутерьмы,
С луной, над остановкой встреченной…
Сего не видел никогда.
А между тем мои знакомые
Лежат на печках в холода,
Когда леса зимой закованы.
18
Расширься, круглое лицо,
В ночном весельи одинокое,
Усни, прозрачное сельцо,
Усните, лампочки далекие.
Со мной луны волшебный бег,
И снег, уложенный старательно!
А впереди нас ждет ночлег
И собеседник невнимательный.
2006
ЗДЕСЬ МЫ ЖИЛИ КОГДА-ТО…
Наташе Н.
В осеннем саду,
Выцветающем,
Серо-зеленом…
Где бледная лампа плывет
Как луна в середине пейзажа,
Где серые кошки
Глядят друг на друга
Внимательно очень,
Где тускло мерцает
Простейший сосуд
Простокваши…
Там сети ветвей
Чуть колышут ворон пожилых
19
Философские тени,
А в окнах закат растворяется
Алой тоскою.
И ветер бормочет-бормочет
Старинную здешнюю сагу
Под звон пилорамы,
Под шум отлетающих птиц
Над тобою…
ДВЕ ВОРОНЫ
Две вороны пролетели,
Описавши полукруг.
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
Не буди меня, жестокий
Мой помощник, не буди,
Не буди, зеленоокий
Мой погонщик, погоди.
Я прилег на край постели,
Я не сплю, но вижу сны.
Две вороны прилетели
Из далекой стороны.
В тусклом золоте царапин
Старый дедушкин диван,
В серебристой, темной вате
Дышит неба океан.
20
Не буди меня, дружище,
Не буди меня, дружок,
Слышишь, в поле ветер свищет,
Как пастушеский рожок?..
Тяжело в такую пору
Будет путнику идти:
Невозможно разговору
С кем-то в поле завести.
Значит, должен одиноко
Видеть ранний огонек,
В темный лес ушла дорога,
Путь отчаянно далек.
Ты сними кастрюльку с печки,
Подремли под бой часов,
Нынче тучи, как овечки,
Все спешат на тайный зов.
Ветер гнет верхушки елей
Миллионом тонких рук,
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
2003
ОСЕННИЙ КОВЧЕГ
Опустись, красноногий закат,
На мою невеселую землю,
Где под крышей малейшей из хат
Я вечернюю пищу приемлю.
21
Я смотрю на свой детский портрет,
На твои покрасневшие руки,
Издают перепелки «нет-нет»
В полумраке прозрачные звуки.
Тыквы нынче заполнили дом,
И цветы все под крышу собрались.
Я смотрю, понимая с трудом…
Как же вместе мы все оказались?
2006
КРУЖЕВА
Больше всего на свете
Я люблю кружева белые,
Когда в шторах гуляет ветер,
А я ничего не делаю.
Когда я ничего-то не думаю,
И вокруг лишь туман и роса.
Небольшою сравнительно суммою
Я купил этот домик и сад.
Больше, больше всего, мой свет,
Из того, что на свете этом,
Я люблю накрахмаленный свет,
Накрахмаленные воротнички,
И поэтов.
2008
22
Самый конец февраля, дело к вечеру. Очень
медленно движутся две незнакомые кошки.
Незнакомые – так как своих, местных, я всех
знаю. По-охотничьи крадутся, потом вдруг
бросаются в стороны с выгнутыми спинами и
горящими, как фонарики, глазами. Снег просев-
ший, усохший, очень похожий на фиолетовую
пастилу… Приятно, наверное, по нему бегать!
НЕЗНАКОМЫЕ КОШКИ
Крадутся две темные кошки
Средь синих теней февраля.
В своем деревенском окошке
Виднеюсь загадочный я.
И очень загадочный Толик,
В предельно терпимом тепле,
Листает воинственный томик
В мигающем дальнем окне.
Атласная лента заката
Натянута над головой,
Корнеич проходит куда-то,
Махнет телогрейной рукой.
Коты изучают округу:
Романтика близких дорог!
И кот улыбается другу,
Заслышав капустный пирог.
23
Они посидят на веранде,
На родине у пирога.
– Пока не очнулась хозяйка,
Пойдем потихоньку?
– Ага.
Пластины подвядшего снега,
Пружинистость маленьких ног,
Динамика быстрого бега,
Романтика близких дорог!
Не скрипки заныли во мраке
За темной, шершавой стеной –
Поют кружевные собаки
Веселой, подлунной страной.
И радует круглые щеки
Капустного вкус пирога.
– Хорошая наша деревня?
– Чего говорить-то?.. Ага.
2003
ЖЕЛАНИЕ
Луна какая – о-го-го! –
Плывет путями древними,
Над аккуратным сном снегов,
Знакомыми деревнями.
Ах, я вот тоже полечу
В санях да с колокольцами,
24
Прижавшись зубом к калачу,
Мелькну я за околицей.
Над аккуратным сном снегов,
С луной – путями древними,
Мы полетим как – о-го-го! –
Знакомыми деревнями…
2006
ПЕЧАЛЬ ХОЛМОВ
Иду в осенний вечер,
И никого навстречу
В бескрайней и дрожащей влагой мгле.
Шумливых нет соседей,
Никто нигде не едет
И не идет по стынущей земле.
Лишь выгнутые холмы,
Печали чьей-то полны,
Бегут, бегут в сгущающийся мрак.
Не сочинить ли сагу
Про этих далей брагу
И дружественных маленьких собак?
2006
25
НОЧНОЙ ПУТЬ
Среди заснеженных барбосов,
Среди далеких пустырей,
Я раздвигаю тихим носом
Снежинки родины моей.
Я раздвигаю их завесы,
Я прохожу сквозь белый мрак,
Меня встречают с интересом
Глаза внимательных собак.
Меня встречает кошка Мурка
В тревожной тьме, издалека,
На дне пустого переулка
С ученой важностью зверька.
Я теплоты принес, Мурыся,
Принес усталости и сна.
Суровость мира, испарися,
Привет, полночная страна!
Привет, пустынные удолья,
Под гнетом виснущих ветвей,
И вы, жилищные условья
Застывшей хижины моей!
Здесь леденцами светят окна,
И чей-то нос торчит в окне,
И что в душе моей промокло,
На печке высохнет вполне.
26
Не зря я шел среди торосов,
В фонарном слепнущем огне,
Среди заснеженных барбосов,
Непредсказуемых вполне…
2002
ПОД ЛУНОЙ
Опять луна и бузина…
– Лунища! – Толик мне сказал
И дверь закрыл в холодном доме –
Заснеженном гнезде своем,
Печальном, скрытом от людей
Дикорастущими ветвями,
Да бликов лунной кутерьмой,
Да кошек длинными тенями.
Здесь зуб забора безсистемный
Клонится на бок много лет,
Спешит прохожий слабонервный
Под тихий шорох наших мест.
Но – мирно бегают собаки,
И Толик спит под песни Грига,
Своей прокуренной ладонью
Шершавит он военный том,
И нежно серебрится шерстка
У кошки, вышедшей из мрака,
И снежный ежик старых яблок
Морщинит щеки под луной.
И поглощает свет Корнеич,
27
Идя домой в свои пол-дома,
И меж садов молочно-белых
Свой погашает фитилек.
Между садов молочно-белых
Он будет спать под танцы Брамса,
Под голоса румынских скрипок,
В шатре из лунных светлячков…
2003
СЕРЕБРЯНАЯ ПЕСНЯ
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке,
Дальше темные дубравы,
Дальше долгие овраги.
Лают мелкие собачки – там,
За кладбищем, в низине.
Да, порой бывают драчки,
Но вообще они едины.
Нить заката над деревней
Проросла в окне соседа,
Свет печной, свечной и древний,
Плюс беспечная беседа.
И серебряные плети
Обвивают борт сарая,
28
И невидимые дети
Пробегают белым раем.
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке…
2008
ТИХОЙ ЗИМОЮ
Полный покой.
Удивительно полный покой.
Белой рукой
Выгибается белое поле.
Жалко – реки нет,
А то бы над этой рекой
Мысленно плыл я
К какой-то неведомой доле.
Полный покой.
Удивительно полный покой!
Что ж, я молчу
В этот час, между светом и тьмою,
Раз я такой,
Удивительно тихий такой,
Раз все вокруг
Запорошено тихой зимою…
2004
30
ПРОЩАЛЬНОЕ
Луна – как желтое яйцо…
И воробьи снуют, как крошки.
Я тихо вышел на крыльцо
И прислонился к тихой кошке.
Закатный час… Прощальный час!
К чему-то давняя причастность.
Еще один прощальный раз
Мы с Муркой вместе будем гаснуть.
Мы будем гаснуть в мире том,
Где гаснут сюртуки и лица,
Где дед – серьезный у колонн,
И где цветок цветет в петлице.
А с нами будет гаснуть дом,
И ветви темные над нами.
И лишь совсем уже потом
Мы устремимся за дровами.
2005
Некоторые считают меня каким-то особен-
ным любителем кошек. Это не совсем так.
Только одной кошке разрешалось сидеть на
моем столе, когда я работаю. Или лежать, по-
добрав лапки, у меня на груди у самого носа и даже
щекотать усами. Я уважал ее как личность.
31
Вообще, все стихи только про одну козу, про
одну собаку и про одну кошку, хотя было много и
тех, и других, и третьих. Но дальше мы не пой-
дем – только один кролик, только одна курица…
Кроликов и кур я люблю всех сразу.
Только одна женщина?.. Может быть… Мо-
жет быть…
ЖЕНА ПОЭТА
Надену я белое платье,
Пойду я с козой погулять,
Никто меня зря не ругайте,
Ведь мне не косить, не пахать.
Не стану по кочкам скакать я
И точно не дам зажевать
Козе мое новое платье,
Не стоит меня пробирать.
Я лучше по нежному ветру
Свой вытяну трепетный нос –
Туда где поля, километры…
О платьях и шляпках вопрос
Оставьте портному, торговкам
И шляпному мастеру – пусть!
Вы лучше на ушко, негромко
Читайте стихи наизусть…
32
О ФИЛИНАХ
Накручено, накручено…
И молодые филины
Летают между тучами –
Там, где дорог извилины.
Там, над лесной опушкою,
В пространстве шевелящемся,
Улавливают ушками
Смех мышек веселящихся.
Очами пробуравливать,
Под тучею подвесившись,
Улавливать, улавливать –
Судьба их и профессия.
Иду, иду вдоль кладбища
Дорогами потухшими.
Внутри чему-то рад еще
И жду чего-то лучшего.
Но хмурой луговиною
Гляжу – гляжу внимательно…
Над лесом пара филинов.
Летают замечательно.
2005
33
КОЗА
Коза с овальными глазами
Глядит в окно под небесами,
Сквозь золотой прямоугольник
Ей улыбнется скромный школьник.
И вспомнит дяденька водитель,
Кометой промелькнувший зритель,
Что где-то, кажется в квадрате,
Коза сидит как председатель.
И скажут темные матросы,
Решая сложные вопросы
Под небом серым, как холстина:
– Вот люди держат животину!
Коза, собака, кошка Мурка
В своей продолговатой шкурке
Живут со мной под низким небом,
От моего питаясь хлеба.
Коза с душой грустящей птицы,
Каких на свете единицы,
Глядит в окно под облаками,
Под их косматыми боками…
2004
34
ГУСИ УЛЕТАЮТ
– Твоя жена гусей видала! –
Кричит мне Толик со двора.
Он точит лезвие кинжала:
– Уже курлыкают, пора!
Моя жена гусей видала?
Как интересно все живут.
А я видал – ольха дрожала,
И как змеился темный пруд.
Потом бродил в шуршащей чаще
И о Саврасове вздыхал.
Вот он – художник настоящий…
И полицмейстер так сказал.
А ведь она гусей видала!
Сквозь золотую кисею!..
А я, как флюгер из металла,
Продрог и тоненько пою.
2004
ЛУННАЯ ШАЛЬ
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Гляжу в зазаборную даль,
И как-то светлей…
35
Все тянет и тянет в плече.
Ну, что ты пришла?
Пришел пыльный комнатный зверь,
Кусочек тепла.
Твоя деликатная тень,
Усатый мой друг,
Щекочет мне сердце, и лень
Движения рук
Мне в сумерках делать
И ног на жизни кругу,
Вон лунный возникнул кусок
В седом пирогу.
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Накину я лунную шаль,
Так будет… светлей.
2006
ДЕВУШКА В ОКНЕ
Недоспать, вскочить и записать,
В колпаке, изящную, как ирис,
Мысль, и, наслаждаясь ей, летать
В мысленном саду или в квартире.
Чуть прилечь и в тонком полусне
Вновь лететь среди цветов и вишен…
Скажет дева нежная в окне:
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
36
Пусть луна янтарная течет
Над неосновательностью хижин,
Взгляд ее маслинный оживет.
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
2008
ГИРЛЯНДА ОСЕНИ
Цветным репейником усажена веревка.
Веду на ней козу с грустящим глазом,
И спутанный колтун на бороде
Репейником цветет среди долины.
На мох узорный старого загона
Необходимую сельскохозяйственную вещь –
Аркан цветной я вешаю под вечер.
И карамель цветных осенних окон
Вдруг расцветает россыпью в низине…
Гирлянда осени на фоне трав потухших.
2006
ЛЕТО
В краю, где небо таковое,
Как водоем,
Нам надо пожелтевшим полем
Идти вдвоем.
37
И, поднимая край пушистый
Своей щеки,
Я размышлять хочу о смысле
Небес реки.
Я размышлять хочу о цвете
Стеблей травы,
О тихом, симпатичном лете,
Таком, как Вы.
2008
ГОРОЧКА
Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи.
Надо выудить мне в золоте,
В сонном золоте стихи.
Надо встать мне за калиткою,
Там, где неба полоса,
И, пока меня не кликают,
Широко открыть глаза.
Человечество разумное
В этой улице живет,
И коза в зеленых сумерках
Пижму горькую жует.
Красит кожу отражение
Догорающей реки,
На телеге без движения
Проплывают мужики.
38
А меж крыш закат иголочкой
Начертил мои стихи:
«Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи…»
2004
Я стоял на лестнице, сделанной лично мною,
и снимал вишню в нижних слоях заката. Сосед
подошел к забору, улыбается, глаза немного
в разные стороны.
– Снимаешь? Да, надо… А то налетят дроз-
ды – и привет. Проснешься, а ничего уже нет!
ДЕВОЧКЕ В ОСЕННЕМ САДУ
Дрозды
Иль сонные соседи
Съедят крыжовник
До зари.
Или придут ежи, медведи…
Смотри.
Все опадает, шевелится
Сквозь неба синь.
Малина с веточек валится,
Динь-динь.
И много дырочек на листьях
Уже.
Крыжовник между трав катится.
Драже
39
И только. Только лучше.
Такой…
Я видел – холод неминучий
Его хотел достать рукой…
2009
ЗАКАТ В ОКТЯБРЕ
Под целым закатом стою я один,
И плечи мои обнимает пиджак.
Октябрьский вечер все это родил,
И мне не вернуться под крышу никак.
И мне не уйти от небесных равнин,
И мне не заняться полезным трудом,
Под целым закатом стою я один,
А рядом стоит мой покинутый дом.
Под этой равниной, повернутой вниз,
Лицо повернув к ней навстречу, плыву!
О, жизнь моя, – мелко исписанный лист,
Лежишь на столе ты… почти наяву.
2006
ЗИМА
И как-то все затихло пред зимой,
Идущею, плывущею, шуршащей…
Иль – катящей, скорее… Милый мой,
Вот то-то жизнь начнется настоящая!
40
Снежинка – прыг – на крыши волокно,
И яблони замрут, как будто стража,
И я скажу:
– Дружочек, вот оно! Оно-оно,
Не сомневайся даже.
2008
БЕЛЫЙ СУМРАК
Белый сумрак вы видали,
Нажимая на педали,
Или просто так гуляя,
Иль в машине проезжая
Мимо наших белых далей
В тонко-снежном ноябре?
Белый сумрак вы видали
За деревней, за садами,
Меж травинок пролетали,
Когда травы в серебре?
Тишина. Никто не лает.
Только в поле крик ворон.
А морозы подступают –
Ну со всех, со всех сторон…
2009
ДОРОЖЕНЬКА
Иду, а сосны вертятся,
Расставив лапы длинные,
Никто не должен встретиться
Дорогою былинною.
Толик. Под звездным небом. 41
42
Никто не должен выглянуть,
Никто не должен выехать,
Лишь зорька пальцы вытянет
И будет мирно вспыхивать.
Дорога ты, дороженька…
Вдоль кладбища угасшего.
Я изменился – может быть! –
Лица не помню вашего.
Ни рук, ни глаз, ни талии,
Лишь помню реку русскую,
Да детские сандалии,
Да эту тропку узкую.
2005
Провожаю приятеля, совершенно не деревен-
ского, художественного приятеля. Неспортив-
ного абсолютно. Кстати, есть в этом особая
красота. Индивидуальное (очень) телосложе-
ние. Разговоры о Жизни, об Искусстве, о Жен-
щине, о Семье…
Так редки стали неспортивные люди. (Про-
вожаю, чтоб не потерялся в этой сложной
местности.) А волосы у него густые и жест-
кие, крепкий лоб, голова философа.
Идем в высоких травах. Солнце вечернее. Ав-
густ… Кони ходят… Задворки деревенские…
43
Но нет ни этюдника, ни красок, ни времени.
Я подумал: попробую написать поэтический
этюд. Интересно, передаст ли он то, что я
чувствую?..
АВГУСТ
Летящие нити, и кони седые,
Грубеющей тканью – тяжелые травы,
И пух иван-чая, и свет на ладони,
И свет над полями, и зелень отавы.
И все это слито в немую картину,
В туманной олифе осеннего солнца:
В репейнике лошадь, косматая грива,
И стебель стеклянный, и отсвет оконца.
Вздыхать или охать могу бесконечно,
Идя в длинных травах пред долгой зимою.
Все это не вечно, все это не вечно!
И все это впитано, впитано мною…
Клонитесь, клонитесь, тяжелые травы,
Летите, пушинки, трещите, заборы,
Горите под солнцем, златые оправы,
Смотрите, о жёны, с разумным укором.
2007
УЛЫБКА
Промерзнет небо, снег, вороны,
И кудри левого виска
44
Коснутся глаз, а яблонь кроны
Меня коснутся свысока.
Слегка очерченный зарею,
Сверкнёт снежинками мой кров,
Бежит лошадка колеею.
– Привет, Тимоха!
– Будь здоров.
Среди замедленных рассветов,
Среди серебряного мха,
Обитель ветхая поэта,
Где пишет он про то, про это,
На миг проявленная светом,
Вам улыбается слегка.
2004
РОЗОВАЯ ВЕСНА
Не нарисовать всех этих линий,
Всех изгибов этих, всех крючков,
Этих загогулин и извилин
Сквозь речное золото очков.
И прозрачной северной деревни
Не осмыслить в розовом свету,
И проталин рыжих, длинных, древних
На весеннем легком холоду.
45
Все же в разноцветном захолустье
Что-то я пойму наверняка.
Ближе к незнакомому мне устью
Жизни незнакомая река.
2005
СКВОРЕШНЯ
Засветись весной, далекий дол!
Засветись весною, солнцем вешним.
И хоть это связано с трудом,
Я повешу все-таки скворешню.
И хоть это связано с трудом,
Подлечу я ветви у подруги,
Яблони моей, что гладит дом
В долгие серебряные вьюги.
Засветись весною, талый снег!
Отрази в последний раз полнеба.
Чтобы понял русский человек,
Что зимой вполне он счастлив не был.
2006
У козы потрясающе длинные (и редкие) рес-
ницы. Присмотритесь при случае. Я выходил
периодически глянуть – не запуталась ли она в
веревке. Это вносило в мою жизнь ритм. Подой-
ду, сяду, положу ей руку – как бы это сказать
понежнее – на загривок, а она положит морду
(или лицо) мне на руку, и смотрит долго… не на
меня, а как бы в меня…
46
СЧАСТЛИВАЯ КОЗА
У козы лицо, как лодочка,
Что плывет между людей,
Интересная походочка
Чуть игривая у ней.
Я вздыхаю ностальгически –
Нет теперь моей козы,
И никто периодически
Уж не доит – зы-зы-зы…
И не надо ей ранёшенько
Сена свежего давать,
Называть ее дурёшенькой,
Да за шею обнимать…
Ой, коза моя ученая,
Разучёная коза!
Полоса по носу черная,
Козьей жизни полоса.
Только нет, я знаю, верю я –
Жизнь твоя была полна:
По ночам в окне над дверию
Высоко плыла луна,
Заходило в ясной ясности
Солнце в золоте ресниц,
И жила ты в безопасности
Меж кузнечиков и птиц…
2007
47
ВОЗДУХ ДОЛИН
Как хорошо… Луна зеленая…
И лает старый обормот.
И кошка древняя, точеная
По краю тонкому идет…
Хозяин ваш заснуть пытается,
Заснуть в болотной теплоте,
Собака лает-упирается,
Но силы уж не те, не те.
Уж нету в голосе металлинки,
Что романтизму придает,
И чувства, близкого к летальному,
Уже тот голос не дает.
Хозяин ваш – поры полуденной,
Консервативный господин.
Голубоватыми сосудами
Он слился с воздухом долин,
Он слился с воздухом, гуляющим
Между лопаток, между гор
И что-то сердцу объясняющим –
Что?.. Я не знаю до сих пор.
2004
СЕРЕБРЯНЫЕ СТАРУШКИ
Как тонко наползает день
На все, что пряталось во мраке.
48
Внизу еще туман и тень,
А наверху блуждают знаки.
Живем в пределах сентября
В простых серебряных избушках,
Где окна солнышком горят
В простых серебряных старушках.
О, кружевная красота
Морщинок солнечных и рюшек,
О, жизни тлен и суета
При свете маленьких старушек!
2007
СМЫСЛ
На фоне недостроенных сараев
Цветут цветы в зелено-синем мае,
Цветы цветут на фоне развалюшек
И в окнах обустроенных старушек.
Прищурю глаз – а лепесток искрится,
Имеет смысл в природе раствориться.
Как птица… как задумчивая птица!
Имеет смысл в деревне поселиться.
2006
49
ОТРАЖЕНЬЕ
Вороны все кружат над банею,
Расставив пальцы на лету,
Я наблюдаю осень раннюю
На наблюдательном посту.
Пространство предо мною дыбится,
Чтоб я проник в его пласты;
Глубоководной сонной рыбицей
Мои сложённые персты
Светиться будут в этой местности,
Когда уеду, может быть,
Над полем в тусклой бестелесности,
И плыть сквозь сумерки… и плыть.
2008
ЖЕНЩИНА И ПОЛДЕНЬ
Только в предчувствии осени
Кошка лежит на спине,
Там, где вы тапочки бросили
И пребывают оне.
Там, где вы книгу оставили,
У голубого пруда.
Штору в окне не поправили,
На пол просыпали льда.
50
Как хорошо – не стремительно,
А призадумавшись чуть,
Вам совершать ослепительный
Послеполуденный путь.
Как это важно – быть занятым
Мудрым осенним трудом:
Радостно, тихо и правильно
Ягоды мыть над прудом.
2009
ФАБЕРЖЕ
Моему дяде Борису Ефремовичу Белову
при нашем последнем расставании
Я пью протяжное прощанье
Пустых осенних берегов,
Пилы далекое жужжанье
И гомон птичьих голосов.
Летят синички между травок,
Седых, устойчивых стеблей,
На луг стекает (рано-рано!)
Закатный розовый елей.
А Фаберже, пожалуй, други,
Сюда допущен был слегка.
Все эти шарики и дуги
В его сердечные бока
51
Вошли и – жизнь определилась,
Как серебристый ручеек.
И, как таинственная милость,
На лоб спустился мотылек.
ПАСТОРАЛЬ
Дмитрию Ефременкову
1
Пойдем есть ягоды с кустов,
Исчезнем в зарослях малины,
Утонем в золоте густом,
Дадим стрекозам наши спины.
Как скалы дикие, они
И молчаливы, и могучи,
В траве кошачьих глаз огни,
Над нами низко ходят тучи.
И прорастает в солнце бровь,
И светом полнятся глазницы,
Лоб оцарапан и суров,
В затылке стриженые спицы
Растут, а из ушей – трава,
Что расплавляется в закате,
В саду кочует голова,
В проеденной козлами шляпе.
52
Пускай не строится мой дом,
Пускай не ладится жилище,
С моим приятелем-котом
Ищи в саду меня, дружище!
Пусть руки теплые мои,
Как два спокойных крокодила,
Ныряют в золоте травы,
Как в волнах призрачного Нила.
2
А что, а что, а что ты скажешь,
Мой друг, серьезный и седой,
Когда на луг июньский ляжешь,
Закрывши небо бородой?
Вон облака от края поля,
Среди порывистых стрекоз,
Летят в своей свободной доле,
Летят, как стадо белых коз.
А мы с тобой – большие реки
И, знаешь, мы здесь не при чем,
Пусть бороздят нас человеки,
А мы течем себе, течем…
53
Именно там я написал свой первый этюд мас-
лом. Солнце садится за лесом, за рекой… Дед
меня, конечно, двумя мазками поправил. (И те-
перь это в искусствоведческой науке считается
его этюдом.) Мне было четыре года, и эта, самая
красивая на свете (уральская) деревня, называ-
лась Чащихино. Сколько мы с дедушкой и бабуш-
кой там жили? Возможно, всего только месяц…
Никогда еще окружающий мир так не поражал
меня. Кроме того, я нашел там невесту.
ЕЁ ДЕРЕВНЯ
1
Я посмотрю… я посмотрю
Узоров русских полотенцы,
Увижу алую зарю
И под холстом небесным сенцы.
Там белый поворот реки
И взгляд невесты пятилетней,
Растут бобы и лопухи
В ее миру тысячелетнем.
Зачем мы не остались там,
Где кот яйцо ест ненароком,
Где по серебряным перстам
Закат течет небесным соком?
54
Где дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки…
Ответь мне, дедушка, ответь!
Глядя моей невесте в глазки.
2
Снова мысли пятятся назад,
Снова пахнет небом и рекой,
Мы опять бродили наугад
С маленькой девчонкою такой.
Ты меня не помнишь, милый друг,
Уж тебе не пять, а сорок пять!
Как делили сельский мы досуг,
Как любили вместе мы гулять…
Наблюдали крупные плоды
И закат съедобный над рекой,
Я черпал серебряной воды
Маленькой, прозрачною рукой.
Где же ты, вселенная моя,
Та, что я в душе всегда храню?
Едем мы – под нами колея
Убегает в сторону твою.
3
Улыбнувшись, люди исчезают,
Где-то в прошлом тают без остатка.
Возчик это знает, твердо знает,
Знает это бурая лошадка.
55
От простой и радостной девчушки,
От реки ее, ручьев и леса,
От уральской этой деревушки
Мы собрались, видишь ты, – уехать!
А детей одних не отпускают
Жить, где им понравится в природе.
Травы это знают, звезды знают,
Знают все на этом пароходе.
2003
ДУША
Красновато пепельное небо,
Одинока яблоня в долине,
Я делю пространство четким следом
На две аккуратных половины.
И обрубок яблони печален,
Занесенный снегом по макушку,
Как фигура с узкими плечами,
Как душа сгоревшей деревушки.
Очень тяжело, иль невозможно,
Мне к нему спокойно приближаться,
В поле странновато и тревожно,
Нет – к нему рукою не прижаться!
Думал я так, тихо подступая,
Удаляясь после по дороге,
Вновь пространство четко разделяя,
К дому поворачивая ноги.
2007
56
ПОЛЕ МОЕ
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было в прошлом веке
При Шишкине,
Поле мое, поле настоящее,
Какую тайну ты хранишь, притихшее?
Какую тайну ты хранишь, пожухшее,
Какую тайну, «яко крин процветшую»?
Всегда к Предтече травами набухшее,
К Петру и Павлу кое-где отцветшее.
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было – как давно! – при дедушке,
Поле мое, поле настоящее…
А темный лес – твой вечный соседушка.
Мне твой кузнечик пропоет отбой,
И будет он зелено-голубой!
И если ты уснешь – усну с тобой,
А если ты умрешь – умру с тобой.
2008
САД И ОКНО
Плыви, если хочешь ты плыть, о малиновый ветр,
Закатные перья на брюшке своем теребя,
А я отойду в глубину, может, на сантиметр,
Чтоб мне рассмотреть, между прочим, ее и тебя.
57
58
И я посмотрю на нее, может быть, свысока,
Как я не смотрел на нее, между прочим, давно:
Вот профиль и яблоня – яблоко вот и рука,
Иначе зачем мне, скажите, и сад, и окно?
2007
ЖЕНЩИНА ЭТА
Опять одиночество, ветер и трезвый расчет.
Опять все продумал за всех, и ошибся опять.
А жизнь без меня как текла, так себе и течет,
Но женщина эта в ней сможет, я думаю,
Что-то понять.
Но женщина эта, она ожидала меня –
Явлюсь или нет я на сцене в театре теней,
Но женщина эта, меня в том и этом виня,
Прожить уж не сможет без лиры забавной моей?
2007
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
Деревьев кроны темные и бурые шары
Забытых яблок где-то там,
В кромешном черном кружеве, –
За снеговыми шторами шевелятся они.
За редкими заборами сидят шакалы местные,
Гуляют тени дымные среди пустых садов,
А парники забытые дверями вдруг захлопают,
Коснется слуха пение ой, удалых орлов!
59
СЕВЕР
Люблю я холодную пикшу,
Холодную славлю треску,
И благословляю ловитву
На хладном твоем берегу,
О Север, изласканый светом,
О, край протяженных тонов!
Хотя не имею, при этом,
Резиновых даже штанов.
Порой – неотесанный плотник
На радостном жизни бегу,
Ведь я – не рыбак, не охотник
На дальнем твоем берегу.
Я мыслью прошел все пределы,
Все дебри твои до конца.
О, красный мой батюшка-Север,
Ты будь мне в родного отца!
2007
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
А я на нашей горочке стою и вижу сны,
И начинает нежно так, ну как Шаляпин «Ноченьку»,
Береза тети Машина песнь ледяных пустынь…
2002
60
МОЛЧИ
Царап – царап-царап, штришочки света
Ползут по силуэту одному,
По силуэту, так сказать, поэта,
Известного соседу моему.
Известного в известной нам деревне
Держателям седых молочных коз,
Известного полоскам неба древним
Меж темных тети Машиных берез.
Известного еще седому деду,
Которого уж нет давным-давно,
А главное – известного соседу,
Что предпочтет всегда стихам вино,
Что предпочтет строительство сараев
И самокрутку мокрую в ночи,
Ну а поэтов он своих не знает.
Поэт, молчи!
2006
ВЕТЕР
Шебуршал пустой почтовый ящик,
Да под ветром развевались косы,
Проходили с девушкой молчащей
За забором темные матросы.
И горами ветреные ветви
Надо мной вздымались, беспокоясь,
61
И потоки средней силы ветра
Пролегли воздушною рекою.
Красноватым взглядом волкодава
Засветилась серая калитка,
А цыган Тимошка величаво
Проплывал в телеге с ребятишкой,
Проплывал цыган, гремя по склонам,
Улыбаясь встречным человекам,
Может, где и выпил он немного,
Закусив обвислым чебуреком.
Ой вы, реки северного неба! –
Белый пар плывет над головою,
Можно ехать много километров
Под такою светлою рекою.
Комары еще не беспокоят,
Только мухи лезут к нам дружиться,
Но сбивает ветер их под корень,
В бороде музыкою жужжится.
Расплетались кудри черным дымом,
Тень от козырька легла на веки,
Вспоминал цыган свою судьбину –
Ох вы, человеки, человеки…
Шебуршал пустой почтовый ящик.
Что-то нам давно никто не пишет?
Ветер говорит о настоящем,
И о прошлом тоже ветер дышит…
62
Услышал по радио фразу – «а как Шопен
относился к “москалям”, известно…» А мне
было как раз неизвестно – как именно Шо-
пен относился к «москалям». Догадывался,
конечно… Это было время доинтернетное,
домобильное. Стационарный телефон был на
другом конце деревни, у автоколонны, но он не
всегда работал.
Да и не пойдешь же туда сейчас сквозь та-
кой ветер звонить – извините, а как Шопен
относился к «москалям»?.. А вокруг мелкие
собачки автоколонны с ума сходят, черные
деревья шумят…
ШОПЕН
Любил ли Шопен «москалей» – я не знаю.
Но пусть они тают – хрустальные звуки.
А птицы пускай от зимы улетают,
Раскинув пернатые длинные руки!
Любил ли Шопен «москалей» – неизвестно,
И в этой деревне никто нам не скажет.
Такая уж эта неясная местность –
Туманы и птицы, и холод овражий.
Здесь скажут, наверно, – печальные звуки!
И дальше пойдут, гоня стадо овечье,
В карманах держа узловатые руки,
И щуря от ветра глаза бесконечно…
2002
63
ВИНО И МОЛОКО
Сплошной щербатый, белый камень
И голубая тишина.
Большими, белыми руками
Налью пустынного вина.
Вина пустынных перелесков,
Вина холодных островов,
Движеньем медленным, нерезким
Среди внимательных котов.
Я подниму на свет напиток,
Там дальний путь и пустыри.
Там ранних сил моих избыток,
Там юность – что ни говори…
Но выпью только полстакана,
Подумав, съем простой обед
И, двинув уплотненным станом,
Усы взъерошу, словно дед.
О скрип петель, о пенье кошек…
О фисгармония веков!
Она звучит, и ты несешь мне
Парное козье молоко.
Вокруг щербатый белый камень
И неба светлая река,
Своими белыми руками
Налей, хозяйка, молока.
2004
64
ВСЕ НЕЯСНО МНЕ…
Шрам на пальце, а рядом вот – рана,
Вот – ожог, а вот свет от заката.
Нынче рано, а может не рано,
Синий сумрак сгустился над хатой.
Сам не знаю я – рано, не рано.
Не проник в эти звездные планы,
Не постиг потаенные сроки,
Вон звезда поплыла на востоке,
И не знаю я – рано, не рано.
Все неясно мне, все неизвестно:
И волнистая эта равнинность,
И пустынная сельская местность,
И собак непородных костистость,
И тарелка, готовая треснуть,
Если ставить не плавно, а резко.
2009
ВЕНЕРА
Глубокая скважина вздрогнет,
И будет розетка трещать,
И лампочка будет неровно
Меня в темноте освещать,
И Толик появится в двери
И скажет:
65
– Во звезды горят!
А это Венера.
– Уверен?
– Да все мужики говорят…
Погоду на завтра не знаешь?
Ну ладно, пойду досыпать.
Вот где-то скрипит, понимаешь,
А где – не могу я понять…
Глубокая скважина ухнет,
Вздохнет и надолго замрет.
И тут же все звезды потухнут,
И Толик мгновенно уснет.
2008
ОБРЕЗКА ЯБЛОНЬ
Для яблонь, для себя и для козы
Я предприму осеннюю обрезку.
Закатно-травно-ягодный призыв
Так ясен за квадратной занавеской.
Так ясен он, и розовый закат
Стоит передо мной стеной прозрачной…
Я становлюсь на красный самокат
И вкатываюсь в это – однозначно.
2011
66
ПЕСЕНКА
Седые камни, и песок,
И нежный солнечный поток
Сквозь глаз июньского кота
До глубины его хвоста.
А это, что ни говори,
Немного греет изнутри,
Хотя прохладный ветерок
Все ходит с юга на восток.
– Он крутит, – Толик говорит
И круто в сторону глядит –
Туда, где пламенеет мак,
Где собрались коты для драк.
Но каждый мало-мальский кот
Сначала песенку споет;
Ее запишет на века
Моя шершавая рука.
2005
КОНДРАТ БЕЛОВ.
ПАТРИАРХ СИБИРСКОГО ПЕЙЗАЖА
Старинные, небольшие городки, их архитек-
туру (и даже церкви) дед мой, известный всей
Сибири художник Кондрат Петрович Белов,
когда ему было уже за 80, писал по памяти. Дома
он подолгу сидел у противоположной стенки, на-
67
против своей картины, и смотрел в нее, напевая
или разговаривая вполголоса то с одним, то с
другим воображаемым собеседником из прошлого,
теребил огромные усы…
Потом вдруг вставал кряхтя, стремитель-
но подходил к холсту, наклонялся мощным сво-
им торсом (левая рука за спину) и, оскаля зубы,
делал резкий удар кистью, пальцами (как позд-
ний Тициан) или один-два-три энергичных удара
длинным мастихином.
– Вот так! (кусок краски улетел на диван).
И вот так!.. (второй кусок краски улетел за
комод). И вот эдак!.. – он делает шаг назад и
замирает… Потом очень тихо спрашивает у ко-
го-то: – Ну-с… Что вы на это скажете, милос-
тивые государи?.. А?.. Вот вам и Калька Белов.
Вот вам и Кондратик!.. Вот вам и Кондраша!..
А кто так в России небо напишет?.. А?.. То-то
и оно… – он наклоняет голову и смотрит на пей-
заж не отрываясь, ерошит усы… потом зовет
меня: – Славочка, мальчик! Пойдем чай пить!
ОПИСАНИЕ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
Мне годик, я в галстуке тесном,
Лицом пред стеною зари,
Что дышит любовью небесной
У носа и в дальней дали.
68
Движение тонких волокон,
Улыбку длиннющих лучей
Я вижу из низеньких окон
Посредством чудесных очей.
Мы жили, по сути, в деревне,
Проулок спускался к реке,
И дед мой огромною тенью
Пейзаж свой писал вдалеке.
О радость простейшего быта,
Кто может увидеть твой свет?
Ты только младенцу открыта,
И деду – за выслугу лет.
2008
СЕВЕРНЫЙ ЛУЧ
Прогревает уставшее тело
Неожиданный северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
Там, где солнце прощальное греет
Появилось златое окно.
Воротись! Воротись поскорее,
Есть у нас с тобой дело одно.
69
Ведь души неустроенной образ,
Этот двор, нам пора убирать,
Чтоб сосед, деликатно наморщась,
Ничего не сумел нам сказать.
Чтоб никто не вздыхал здесь бессильно,
И никто не ерошил волос,
Чтоб гостей простоквашей обильной
Напоить нам с тобой довелось.
Прогревает уставшее тело
Фиолетовый северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
УКРАИНА
Другу детства
Игорю Шипицину
Я устал, но надо мне добить –
Эти брёвна дотаскать и доски.
А потом я долго буду пить
Солнцем позолоченной зубровки
Рюмку или две. И буду рад,
Вспоминая вечер твой, Украйна.
Как там лоси плыли на закат…
Лось с лосихой – две огромных тайны.
А поутру плыли мужики
Узкой дамбой по ночным ухабам,
70
И принципиально старики
Не внимали простодушным бабам.
Говор, говор!.. мягкий и живой,
И удобство телоположенья.
Все вы мне свои, и я вам свой
В жизни концентрическом круженьи!
ВОСПОМИНАНИЕ
Я плыл на невеликом корабле,
Никто меня за руку не держал,
А я уже не помнил о земле
И ничего вдали не воображал.
Я обонять старался пену волн
И иногда свой взор стремил вперед,
Чтобы объять умом железный челн,
Понять – что ощущает мореход.
Держался за какую-то трубу,
Душою несозревший человек,
И волн следил упорную борьбу,
И маленьких барашков дальний бег.
Никто меня за руку не держал…
И как вообще я оказался там?
А дождь на темных стеклышках дрожал,
И покрывался каплями металл.
71
«Поют кружевные собаки»
72
Шел в полумраке малый теплоход,
Я улыбался волнам на бегу,
А жизнь ждала, как светлый горизонт,
На отдаленном темном берегу.
Морское состояние ума
Я приобрел в кипящей пеной мгле,
И долго сохранял его в домах
На твердой, неизученной земле.
2005
ЯНТАРНЫЕ СТАДА. ПОЛОСА ЗАКАТА
Пролился в золотую щель
Закат над отдаленной крышей,
Сквозь тусклый солнечный фужер
Как будто звон далекий слышу.
Как будто льдинок золотых
С небес царапанье и пенье,
Иль у подножья гор седых
Златых овец передвиженье.
Седые гонят пастухи
Овец светящихся отары,
Их уши, словно петухи,
Горят янтарно-медным жаром.
73
Откуда знаю это я,
Во сне ли видел в зимний вечер
Твои янтарные края,
Страна, плывущая навстречу?..
МИР МОЙ
Луна и дым… Все маленькое, дремлет…
Ты невелик, о мир моей деревни!
Ты невелик на волнах океанов
Снегов слоистых и густых бурьянов.
А там – леса густою чёрной лентой,
За ними, видишь, – дремлют континенты.
Сосед мой задремал при тусклом свете,
На нем коты, как маленькие дети…
Спи, брат мой, спи под ропот котофейный,
А коль не хочешь спать – напиток пей кофейный.
ЖИЗНЬ ИДЕТ
Серый день, размытая береза.
Ходит конь гнедой в долине снежной.
За горой я слышу женский голос.
– Жизнь идет, – скажу козе на ухо. –
– Жизнь идет, ешь сено, улыбайся.
Ну а я пойду стоять под небом –
Наблюдать, как ходит конь в низине.
У людей ведь есть свои заботы.
74
ЗРЕЛОСТЬ
Писать стихи и заниматься садом
Любой поживший, думаю, захочет.
Потупится он, скромно улыбнется,
И, быстро обернувшись, тихо скажет:
– Хочу, хочу! Хочу, конечно, что вы!
Хочу ужасно и давно, поверьте,
И не нужны мне ценные подарки,
И жалованья крупного не надо,
Лишь уваженья я хочу, поймите!
Лишь уваженья и еще покоя!..
И доступа еще к литературе
О желчегонных качествах растений.
НЕРАЗУМНЫЕ ЖЕНЫ ПОЭТОВ
Неразумные жены поэтов
Рубероид оставляют на крыше,
Придавивши слегка кирпичами,
Удалившись за тонкие шторы.
Но в ночи он встает кашалотом,
Кашалотом невиданной бури,
Над испуганной мокрой деревней
Черной лентой встает рубероид.
И, заслышав глухие удары,
Говорят: кто-то катит там бочку
Мимо нас в час и темный, и страшный,
Неразумные жены поэтов.
75
НОЧНЫЕ ДОРОГИ
Лохматые склоны ночные,
И тени далеких дорог…
И кошки, как звери ручные,
На мой выплывают порог.
И я возникаю из мрака,
Плечом упираюсь в косяк,
Усатые все мы, однако,
И каждый, я знаю, мастак
Глядеть на далекое поле,
На сосны, покрытые мглой.
Какая чудесная доля…
И способ познанья какой…
О способ познанья чудесный!
И, вместе, – чудесно простой.
О мир, нам с тобой неизвестный…
О тени дороги ночной!..
2008
Дед был главным человеком моего детства.
Художник и сказочник, он рассказывал сказки
оригинальные и таинственные, в которых мес-
том действия всегда был дремучий и бескрайний
русский лес… К сожалению, ничего не записано…
У меня есть мечта – написать когда-нибудь
сборник сказок, чтобы там отразилось его ды-
хание, его ощущение. Как бы отзвук далекий…
И посвятить этот сборник ему.
76
СИБИРСКАЯ СКАЗКА
Подлунным бегом горностая
Среди зимы,
Путем тревожным, длинным, тайным
Сибирской тьмы
Я пробирался мыслью сонной,
Ложась на бок,
В груди у деда потаённый
Стучал клубок.
И тихий свет от речек тихих,
И тайны слов,
Рождались в серебре великих
Его усов.
Тогда мне Родина открылась
Всего ясней,
И сердце сладко согласилось
Пожить на ней…
2008
ПОЭЗИЯ
Меня настигло стихотворство
В глухом, томительном краю,
И я, оставив непокорство,
Чуть помолчу и вновь пою.
Пою опять, идя по горке
Над белоснежною страной,
77
Где воробьи таскают корки,
Где не беседует со мной
Никто, никто… лишь воздух серый,
Моей касаясь головы,
Да чуть повыше – стратосфера,
Пониже – белые холмы.
Меня настигло стихотворство
Своею детскою рукой,
Так тихо-тихо, просто-просто…
И сердце мне сказало:
– Ой!
МУЖ
Муж пришел – все дома появилось:
Тихий свет, вода и авокадо.
Просто дверь открылась и закрылась,
Просто вдруг затеплилась лампада.
Просто пес залаял, улыбаясь…
И ему ответили в округе!
Рыбки засмеялись, бултыхаясь
Возле норки маленькой подруги.
2009
78
ОДНА ФЕВРАЛЬСКАЯ МЕТЕЛЬ
Не только вниз, но – вверх и в стороны
Сегодня снег летает мушками.
Богаче снеговыми склонами
Беднее добрыми старушками
Я стал внезапно в жизни временной,
В сей жизни, временно таинственной.
Что светлой тайною беременна,
Чудесной тайною единственной.
В ней тяжело без тихих путников –
Старушек старых и внимательных,
Без одеялок их лоскутельных
И без историй обязательных.
Пурга, рассказывай, рассказывай!
Волнуй, волнуй давно испытанным!
Лесную сказку детям сказывай,
Уснувшим детям… невоспитанным.
2008
ПРИГОРОДНЫЙ АВТОБУС
Шофёр кондукторше показывает нечто
Своим перстом прокуренным и синим,
Чуть слепит жёлтый свет машины встречной,
Привычно душит запашок бензинный.
Ну а вокруг поля в протяжной стыни,
Где, может быть, она увидит нечто,
79
Что он перстом показывает синим,
Водя рукою в сини бесконечной…
2008
ПРИБЛИЖЕНИЕ
Сквозь пространство осеннее
Приближается яблоко к носу.
И пчела приближается к носу,
И жена приближается к носу,
И зима приближается к носу…
Но об этом подумаю после.
2002
ПОСЛЕ ТЯЖЕЛОГО РАЗГОВОРА
Береза средних лет на фоне неба,
Да льдина, чтоб стоять, да пять минут,
Да небольшая, скромная ворона…
Вот что мне нужно, чтобы отдохнуть.
2004
ОСЕННИЙ СВЕТ
Боже мой, мой Боже… что за золото
В этой чаше бледно-голубой!
Как целенаправленно проколот
Небосвод туманный надо мной.
Луч струится в чашу и, расплавленный,
В ней ложится с ножками на дно.
80
Лист бумаги, на столе оставленный, –
Он сияет с чашей заодно.
Ты – мгновенен, луч, приятель мой!
Как и я. И живы мы – сейчас.
Под твое чудесное сияние
Подставляю свой чудесный глаз.
Пусть морщины родовые, давние
Изменят трагический настрой,
Тёплый, тёплый… тёплый… свет губами пью!
Чтоб быть светлым, по возможности, зимой.
2006
Если нам привозят дрова или какие-нибудь
мешки, доски, опилки и тому подобное, она всег-
да выходит, все осматривает и садится сверху,
с гордостью поглядывая вокруг. Речь идет о
Мурке, конечно.
Мне представляется, что она хочет ска-
зать: видите, мой хозяин тоже что-то стро-
ит, у нас тоже хозяйство. Просто ему обычно
некогда, он ведь поэт!..
Если я углубляюсь в сад или ухожу на со-
седние холмы – ем малину, кошу для козы или
просто сижу и смотрю сверху – кто к кому
приехал, кому что привезли, кто топит баню,
как колышется трава, куда пошел Толик… –
она всегда найдет меня, появится из зарослей и
молча сядет рядом… Маленькая такая. Корот-
кошерстная.
81
УШКО
Ушко у кошки расплавлено светом,
Контур лишь виден – тонкий такой.
Кошке приятно жить рядом с поэтом,
Нравится ей быть расплавленной светом
Вместе с хозяйской рукой.
Нравится летом
Остатки омлета
Есть очень быстро в песке и золе.
Нравится днем, как вода фиолетовым,
Чувствовать где-то,
Что кошка прогрета
Чьей-то любовью на доброй земле…
2005
ПЕРЕЛЁТНЫЙ ПУТЬ
Кошка вышла в открытое солнышко,
Прямо в золото шкуркой вплыла…
Кто там чистит лазурное перышко?
Кто расправил два легких крыла?
Кто в саду – ой-ой-ой! – осторожен будь,
Это вышла ведь Мурка сама.
Ждет вас всех перелетный далекий путь,
Он описан в ученых томах.
И меня не забудьте в роскошных снах,
В развесёлых и чуждых садах.
82
Дескать, есть там, на севере, – ой, чудак…
Ну а кошка его, слушай… – страх!!
2005
ДЕРЕВЦЕ
Я сегодня с деревцем прощался,
И оно как будто понимало.
Шляпу я снимал и улыбался,
А оно тихонько трепетало.
Ох ты, безответная судьбина!
Все, о чем молчишь ты,– мне знакомо,
Жди пока какой-нибудь дубина
Подойдет и скажет два-три слова.
Может, я – последний человечек,
Что к тебе по-русски обращался,
Что с тобою в несколько словечек
Кротко и разумно попрощался…
2006
ЛОЖНОЕ ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ
ПРОТИВ БОРЩЕЙ
Лампадка сквозь завесы пижмы.
А дальше дождь… Конец июля.
Ты, плечи изогнув капризно,
Несешь заветную кастрюлю.
83
Когда я был чуть-чуть моложе,
Боялся слова «борщ» немного,
И мне казалось, что негоже,
Чтоб обонял его с порога
Внезапный гость моей прихожей,
Искатель тонких откровений,
Что щей разваристых не может
Есть ни талант, ни даже гений.
О легковерная натура!
Неосновательность суждений…
Мол, щей горшок, мол, баба дура,
И что голодным должен гений
Бродить. А впрочем, я увлекся.
Ведь нынче дождь… Конец июля.
Воспоминаний рой улегся,
Мне показав на память дулю.
А сад в росе, как в бриллиантах,
Горит… Пион под носом ранний.
Шуршат неясно фолианты
Родных, таинственных преданий.
Мы уплываем в длинной лодке
В тот край, где Вольга и Добрыня,
Да не забудь ты рюмку водки.
Да-да, иду. Ведь борщ (!) простынет.
2008
85
НАСТРОЕНИЕ
Только утренний свет,
Но не женщина.
Только ветви и снег,
Но не женщина.
Лишь вода и блесна,
Радость детского сна,
Только дедушкин ус,
Но не женщина.
Только радость бумаги
И карандаша,
И пространство, куда
Уплывает душа,
Запах пыли и книг,
Но не женщина.
Но не женщина…
2007
Пробегая, увидел Мурку, сидящую на мохо-
вой горочке под тягучим сентябрьским солнцем.
Задержался на секунду… Вдруг стало ясно, что
это именно ее место в жизни. Не может она
быть не здесь и не сейчас. И есть ли на свете
что-то более гармоничное?
Через секунду я уже бежал дальше под уклон
с длинной, синей, выцветшей доской в руках…
Осень. Строительство…
86
КОШКА МАЛЕНЬКАЯ
Невозможно кошке в сентябре
Не сидеть под солнцем во дворе,
Не поднять усатой головы,
Не взглянуть поверх густой травы.
В синеве гуляют острова,
И понять не может голова:
Сколько птичек в путаной листве,
Сколько мыслей в глупой голове.
А в саду есть тайные ходы –
Ниши для хозяйской бороды,
И для кошки маленькой одной,
Чтоб гулять вечернею порой.
Чтоб, играя кружкой молока,
Подпирая крепкие бока,
Проходить малинною тропой,
Пропадая в травах с головой…
2005
ЗИМНИЕ ЩИ ИЗ КВАШЕНОЙ КАПУСТЫ
Щи без сметаны – это день прозрачный,
День бабьелетний с ласковой тоской,
Где солнца луч, туманный, огнезрачный,
Прощается с любимейшим тобой…
87
Щи со сметаной – это мгла сплошная,
Пурга и в серебре далёкий путь,
И кто-то, в белом платье выбегая,
Кричит тебе:
– Сметаны не забудь!..
Как любит русский этот воздух вольный
В молочно-фосфорическом огне…
И труден – ох! – вопрос твой протокольный –
Какое состоянье выбрать мне?
2008
НА ПРУДУ
Пауки паутину плетут,
Значит, нынче дождей не дождёшься,
Ты выходишь на маленький пруд
И над стареньким мужем смеёшься.
Улетает фарфоровый смех
Прямо в ухо фаянсовой кошке
И, далёкий от этих утех,
Муж сидит в отдалённом окошке.
Что-то пишет в немые листы,
Кудрецы летним золотом вьются,
И не слышишь, далёкая ты,
Как здесь буковки тихо смеются…
2007
88
ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК
Вороны с крыши упадают,
Летят на шелковый восток,
А глазки золотом блистают,
А щёчки нежит ветерок.
«Пернатый волк» – мне кто-то скажет,
Не стану спорить с ним вовек.
Паук мне паутину свяжет,
Как шапку добрый человек…
2009
СКРИПКА АНТОНИНА
Есть Антонин и Антонина.
Есть Дворжак, есть и тетя Тоня.
И, как замедленная мина,
Стучится сердце под ладонью.
Какой-то давнею угрозой
Бормочет лес в осенний вечер,
И грусть от остеохондроза
Мне Дворжак грустной скрипкой лечит.
А тетя Тоня извлекала
Из льдинок песню помидора,
И торопилась – устилала
Души волнистые просторы
89
Какой-то скатертью протяжной,
И улыбалась виновато,
Сибирской трапезою бражной
Встречая нас с Володькой – братом.
Ах, тетя Тоня… Антонина…
Письмо полно далекой болью.
Иду вечернею долиной,
Иду к луне над темным полем.
Белесым, лунным господином
Иду к луне над темным полем.
И слышу – скрипка Антонина
Поет несбывшейся любовью!..
2007
ПРЕДСНЕЖНОСТЬ ПОЛЯ
Широкий лоб и воздух синий,
Молекул синих колыханье,
Меж сосен матушки-России
Я слышу Толика дыханье.
Вот закурил и осветился
Среди лесов своих морозных,
Вопрос возник и закатился
В его глазах, таких серьезных.
90
Ну а вокруг такая влажность,
Что хоть плыви протяжной тенью.
Домов вдали одноэтажность,
Предснежность поля и селенья…
2006
ДАЛЕКОЙ СТОРОНОЙ
Да, да. Вот так стоять, глядеть в просветы
Между домами, погружаясь в сон
По-деревенски пахнущей планеты,
В жилищах представляя свет икон.
Волокна потускневшего заката
Искриться будут мирно надо мной.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
Далекою, забытой стороной.
Вокруг ходили будущего тени,
На нос ложились скромные лучи,
Я так стоял на розовых ступенях,
Как будто с краю сказочной ночи.
Как будто жизнь прошла среди закатов,
Как череда медлительных огней.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
В одном селеньи Родины моей…
2003
91
СНЕЖНЫЕ УШИ
На эти слова не напишешь романса,
Они разъедаются жестью багровой:
Бушлат, телогрейка и горка с коровой.
На эти слова не напишешь романса.
На эти слова не напишешь романса:
Забор и сарайка, собаки-страдальцы,
Мужик и пространство, и тёмные пальцы.
На эти слова не напишешь романса.
Бурлацкие звуки, их долгие стаи
Свободно текут на простуженный ветер.
Жена не услышит, никто не заметит,
Как ладно поет мужичок за сараем.
Как он замолкает – все глуше и глуше,
Как смотрит на птичек на волюшке-воле.
И вот тишина и морозное поле
Возьмут эту песнь в свои снежные уши…
2007
БАБЬЕ ЛЕТО
Бабье лето любит выпить
Да морозцем закусить,
Кума с деверем насытить
Да у свата погостить.
92
Ой вы, белые платочки,
Ой, цветастые платки!
Ой, берез златые точки,
Золотые пятачки!
Свет прощальный с неба сыплет,
Над избой – пушистый ком.
Бабье лето любит выпить
С подходящим мужиком.
Закуси ж, смотри, морозом!
Чтоб хрустело поутру!
Чтобы щёк тугие розы
Пьяно рдели на ветру!
Чтоб запутался ты в травах,
Заводной, прощальный кум.
Ой, осенняя отрава!..
Ой, не суй своёго «краба»,
Дай понять березы шум.
Дай – понять – березы – шум.
2005
ЗОЛОТО ДНЕЙ
Стихи писал, чистил кастрюли,
Следил за постройкой домов.
Все это я делал в июле,
Восстав от таинственных снов.
Я все основательно делал,
Во двор выходил голубой,
93
В пространстве таинственном тела
Плескал светлой речки прибой.
Все безукоризненно делал,
А в сад заплывали слова,
В пространстве таинственном тела
Светились вдали острова.
Темнела далёко-далёко
Полоска какой-то земли,
И солнце плыло невысоко,
И шли по реке корабли.
Гудели вдали пароходы
Каких-то утраченных лет.
На них бы – в такую погоду –
Я взял бы, пожалуй, билет.
2009
АВГУСТ. РАЗМЫШЛЕНИЯ ВОЗЛЕ
НЕПОКРЫТОЙ КОПНЫ СЕНА
Вроде не предвидится
Крупного дождя,
Вроде не обиделся
Август на меня.
94
Я под яблоней сидел
В лиственной стране,
Между яблоков глядел
В лиственном огне.
Я, как будто в детском сне,
Лето пересек,
И по длинной стороне,
И наискосок.
Так что не предвидится,
В общем-то, дождя.
Так что не обиделся
Август на меня.
Нет, не хочется пока
Этих перемен.
Пусть он длится, – ладно, а? –
Золотистый плен…
2012
СИНИЕ ЛЬВЫ
Под впечатлением
от народной живописи Севера
Под небом холстинково-серым,
Из ниточек серых сплетенным,
Плывут из деревни Уфтюги
Изящные синие львы.
95
Я там, к сожалению, не был,
В том дне, из тумана скроённом,
Где вдоль по широкому небу
Идут грубоватые швы.
Под солнцем-календулой красной,
Под частыми звезд светлячками,
Румяный и в шляпе пух_овой,
Я не был там, не был, увы!
И я не вздыхал там внезапно
И не разводил там руками,
Где всё проплывают сквозь сумрак
Изящные синие львы.
2002–2013
ПАРОХОД
Все умерли. Это ужасно.
(Животные ранних годов.)
Хвостом не маши мне напрасно,
Я мыслю про пыль городов.
Я мыслю про дальние дали,
Подальше немного, чем ты
Себе можешь только представить,
От сильной твоей простоты.
Гляжу я в далекие жизни
До странности близких людей
96
Тебе неизвестной Отчизны –
Отчизны любимой моей.
Она уплывает, как льдина,
Как некий большой пароход.
Без шляпы, плаща и корзины
На нем я отправлюсь в поход.
Я стану с народом у пены,
У пены, на самом краю.
И сердце поймет постепенно…
С Шаляпиным рядом стою.
2010
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Пахнет медом Калуга,
Пахнет русскою былью.
Золотая округа
Нежной, солнечной пылью
Пропиталась навеки,
Как моею судьбою.
Здесь когда-то над речкой
Мы прощались с тобою.
Рисовали с натуры
Мои старшие братья,
Их большие фигуры
Заключал я в объятья.
97
А они поднимали
Гениальные лица,
Все они понимали
Обо мне и девице.
Все они понимали,
Вслед смотрели с любовью.
А соборы сияли
Белой, солнечной солью.
Пахнет медом Калуга…
2008
ЛУНА
Меж облаков веков скиталица
Плывет унылой стороной,
Лицом фарфоровым китайца
Иль самоваром надо мной.
А после над ушанкой светится
Пожухлым шаром серебра.
О, как хочу я с нею встретиться
В пустынном сумраке двора!..
Вот надо лбом беспечным хладная
Стоит, о чем-то говоря.
Пришла пора, пора неладная,
Пора лихая – декабря…
2008
99
НОЧЬЮ
Все закрыто, все погашено,
Все проверено вдвойне,
И почти совсем не страшно нам
В этой тихой стороне.
Лишь моя лампадка светится
Между северных широт.
Не видать младого месяца,
Не видать небесных звёзд.
Все закрыто, все погашено,
Лишь березки шелестят,
Да по саду, саду нашему
Листья мелкие летят…
2007
ЦВЕТЫ НЕЗНАЕМЫЕ
Смотреть в лицо цветам незнаемым,
Хрусталь Шопена слушать тающий,
И быть немножечко летаемым,
Или – немножечко летающим.
Когда на кухне режут овощи,
В стихи забытые заглядывать,
И – пусть никто не просит помощи,
За миром надобно приглядывать.
2007
100
СВЕТ ИЗНУТРИ
Пожалуйста – небо свой полог раскрыло,
И солнце скользнуло в темнеющий лес,
И тайно его изнутри осветило,
И сколько там было – не знаю – чудес!
А мелкие птички!.. А встречные зайцы!
Могилки и даже немые кресты…
И вежливо эхо всегда отзывается
Из самой кошмарно-глухой темноты.
Высокие люди и низкие луны,
Бегущие _облаки над головой…
А сердце заплачет!.. А дернутся струны!
Мы выбрали правильно место с тобой.
2013
ВНУТРЕННИЙ ПАРОХОД
Моему прадеду
Василию Ивановичу Поспелову,
у которого к 1917 году был
собственный пароход на Волге
О вы, которые котята!
И вы, которые коты!
Цветок далекого заката
Цветет до самой темноты.
101
Под этим светом греем руки,
Впитав синичек тонкий свист.
Впитав изящные науки,
Далекий плачет гармонист.
Опавший лист торчит в кармане,
В глазах простор нездешних вод.
Плывут окрестности в тумане,
Как деда личный пароход…
2007
ВЕСЕННИЕ ТЕЗИСЫ
Соловьи поют по-сумасшедшему,
Это хорошо.
Радости тебе, в лес зашедшему,
Молодец что пришел!
2009
СЕРЕДИНА ИЮНЯ
Середина июня сегодня,
Это лучшее время в году!
Лето сходит по шелковым сходням
И свистит и поет:
– Я иду-у!
Середина июня, пожалуй,
Время лучшее в жизни моей!
102
Пароходы гудят, самовары,
Мед слетается с дальних полей
В виде капелек мелких нектара,
Среди капелек мелких дождей.
Группа птичек на яблоне старой –
Вместо группы приятных гостей.
Вместо группы соседей – две кошки,
Электричества – полный зенит,
Серый кот спит в старинном лукошке.
Очень дикий, степной паразит…
2008
Козы считают хозяина высшим существом
и поэтому, думаю, убеждены, что он должен
быть очень приятным на вкус. А как иначе?
Они все время с недоумением пробуют края моей
одежды.
ДВИЖЕНЬЕ
Жуёт штанину козлик, а коза
Края рубахи выцветшей теребит,
А я смотрю – не движется ль гроза
В просветах шевелящихся деревьев.
Жуёт штанину козлик, а коза
Глядит в пространство взглядом удивлённым.
Гроза, гроза, негрозная гроза
Ворчит за серым облаком червленым!
103
И без конца я так стоять готов
Средь шевеленья воздуха и луга,
Среди движенья предосенних слов,
Что вдаль спешат, слегка обняв друг друга…
2012
ТЕМНЫЙ САД
Падают яблоки в тёмных садах
Ночь напролет бомбомётом старинным,
Зори все шепчутся о холодах,
И я стою среди этой картины…
Прыгают яблоки в черной ночи,
Движутся кошки, собаки и тени…
И я молчу – ты сказала: молчи, –
Выйдя из мрака ко мне на ступени.
2012
В САДАХ НОЯБРЯ
Мы выпускаем кур с тобою
В зелёный сумрак ноября,
Под строгой маленькой звездою,
О столь немногом говоря.
Вопросы мирной сельской жизни
Нас занимают день и ночь.
104
Природа милая Отчизны,
Ты не могла бы нам помочь?
И зверобой, и одуванчик…
Как много ценного всего!
Мечта! Мечта моя – кабанчик!
Я б любовался на него…
А куры движутся умело
В холодных травах ноября,
Без снов, без мыслей – быстро, смело,
Огнём немножечко горя.
Мы выпускаем их с тобою
В холодном сумраке садов…
Я ухожу своей тропою,
Типичный добрый птицелов.
2012
ФОТОГРАФИЯ
Свет далёкий, серо-синий
Пью, как ёжик молоко;
Он затёк в мою пустыню,
Усвояется легко.
Свет уютный, деликатный
Светит нынче для меня,
В сюртуках на фото гаснет
Отдалённая родня.
105
Чуть-чуть вспыхнула и гаснет…
Отдалённая родня.
2012
ОГНИ И МОНЕТЫ
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
И на тоненьких ногах его несу,
Ласковое сено…
Маленькой сиреной
Козочка зовет меня в лесу.
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
Среди мошек мелкой толкотни,
В золотой осоке
Скрытно бродят соки,
Тайные зеленые огни.
Тусклый день болотный,
Белый воздух плотный,
Выцветший давно старинный свет.
Мы идем с козою
Светлой полосою,
Под дождем осиновых монет.
Под дождем осиновых монет…
2012
106
НОЧНАЯ ПЕСНЯ
Как запою, так кошки мне своими
Все подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою вообще-то не о рыбе,
Просунув пальцы между волосами.
На лбу широком оживают луны,
И светлячки огней толкутся в кронах.
Уж осени последние кануны,
Все в нитях света, огненно-зеленых.
Пусть лают псы на много верст и дальше,
Их пенье пусть заполнит всю округу.
И дальше будет так, как было раньше,
И мы пойдем по замкнутому кругу.
Я запою, а кошки мне своими
Пусть подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою, вообще-то не о рыбе,
Мигая часто лунными глазами.
2013
ЗВУКИ
КартошИну крошить мелкой тёрочкой,
Улыбаясь в простые цветы,
И кормить ей двоих перепёлочек
Нереальной такой красоты.
Ходят парой – не дрофы, не вороны,
Издают нежный звон хрусталя,
Вокруг дома сады на все стороны
Воробьями тихонько звенят.
Гуси криком кричат за оградою,
Кто-то лает в какой-то дали…
Это то, что действительно надо мне, –
Звуки северной, брат мой, земли.
2012
Об авторе:
Вячеслав Михайлович
Некрасов родился в 1957
году в городе Омске. С 12 лет
воспитывался в семье деда,
народного художника России,
«патриарха сибирского
пейзажа» Кондрата
Петровича Белова. Учился в
художественной школе № 1 у
Людмилы Кузьминичны Муринец. Закончил ВГИК,
художественный факультет
(1981 г.), где учился у Олега Ивановича Гроссе
(рисунок) и Николая Николаевича Третьякова
(история искусства).
Член Союза Художников России с 1983 года.
После института около 10 лет жил в Омске.
Занимался станковой графикой (акварель,
литография, офорт, резцовая гравюра), а также
иллюстрац ией книг и стенописью. Шесть лет
преподавал в пединституте на художественно-
графическом факультете. Любил ходить по улице
Рабиновича. Работы Некрасова находятся в
собраниях российских музеев, в Государственной
Третьяковской галерее, а также в частных
коллекциях в России и за рубежом.
С 1990 года живет в Петербурге (последние годы
в пригороде), занимается иконописью и
реставрацией икон для своего деревенского храма,
держит козу, пишет мемуары и сказки.__
Санкт-Петербург, 2013
Моему другу и собеседнику
Александру Ивановичу Галковскому,
а также всем филинам, белкам и ёжикам
нашей деревни, с любовью
2
3
ВЯЧЕСЛАВ НЕКРАСОВ
ФАРФОРОВАЯ
ДОРОЖКА
Эта книга открывает перед нами мир уютный и улыбчивый. Очень
реальный и одновременно сказочный. Автор с удивлением загляды-
вает в глубокие и прекрасные глаза маленькой серой козы Белки,
кошки Мурки, соседа Толика… А еще в глаза доброй женщины со
средним специальным образованием, цедящей через тонкую трубку
и разливающей по бутылям молодое вино из терновника и вишни…
5
«И дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки...»
Главным занятием моим всегда было
воспоминание о радости, которая приходи-
ла ко мне в детстве. Когда самый легкий
отзвук ее, отсвет возникал в сердце, я забывал
обо всем. Замирал. Прислушивался…
Постепенно пришло понимание, что радость
эта как-то особенно любит воздух деревенского
храма, запах воска и ладана, цветущие яблони и
высокие осенние травы, козу, почтительно гля-
дящую на меня через окно сарая…
На шероховатом фоне этого сарая между тем
появляется застенчиво-радостный человек…
Его зовут Анатолий, что по-гречески зна-
чит – «восточный». В нашей деревне, правда,
всех Анатолиев зовут Тольками. Но я не всегда
жил в деревне, поэтому называю его по-город-
скому – Толик. Возможно, это чистоплюйство,
не изжитое до конца.
Кстати, я как раз хотел познакомить чита-
теля с любимыми мною людьми и животными,
которые будут время от времени появляться
на страницах этой книги.
6
Толик, мой сосед, человек не совсем обычный.
Большую часть времени он спит. Возможно, по-
тому, что, по его словам, он родился на станции
«Сон». Не думаю, правда, что на этой станции
все такие. Видимо, на кого-то действует – на
кого-то нет. Я, кажется, проезжал через нее.
Правда, это было ночью… Все спали.
А Толик тем временем, подходя, обезоружива-
юще широко и доверительно улыбается:
– Привет, это самое… – так он всегда на-
чинает. – Да, Валерка тут попросил в магазин
сходить… Он за кошкой у себя там полез, и ему
оргалит на ногу свалился.
– Ну, это-то не страшно…
– Ага! Сто листов! – и Толик, ослепительно
улыбнувшись, растворяется в мелкой мороси.
По улыбке его счастливой он напоминает мне
Джона Кеннеди перед избирателями, хотя моя
жена на это, я знаю, скажет:
– У тебя все на Толика похожи. И Харрисон
Форд, и Ван Клиберн… А Жан Рено похож на
твоего Зайцева!
Дом Толика виден из моего окна, это окно
специальное, небольшое, имеет даже название –
«Толик, ты куда пошел?». А чуть выше, на дру-
гой горке, – дом Корнеича, дяди Лёши (вернее,
полдома). Маленького роста, всегда в валенках
и шапке-ушанке, он обычно начинает разговор
каким-нибудь парадоксом. Громко, почти крича.
Подсознательно ориентируясь на потенциаль-
7
ную деревенскую публику. Отличается еще и
тем, что никогда не отворяет форточку, хотя,
конечно же, курит.
Как-то, будучи у него, я приотворил форточ-
ку, на что одна старушка с улицы сказала:
– О!! Это, видать, какой-то большой ин-
теллигент пришел!! Корнеич-то сроду никог-
да, с детства, форточку не открывал!
Как-то раз он помогал мне по хозяйству, пос-
ле мы мыли руки. Я поливаю ему из ковша то-
ненькой струйкой и говорю:
– Извините, Леонид Корнеич, вода у нас –
дефицит…
Он запомнил, и всегда повторяет при случае:
– А!.. У вас же вода – деликатес!
А дальше, внизу, там, где осенью ложится са-
мый первый иней, дом дяди Вани. Родом из Во-
ронежа, образцовый хозяин. Подписчик журнала
«ЗОЖ» («Здоровый образ жизни»)! Нам всегда
есть о чем с ним поговорить через забор, потому
что я ничего так не люблю, как лечиться.
Теперь о животных… Белка – это маленькая
серая коза с черной полосой по носу и темным
выменем. Среди коз характер у нее считается
хорошим.
Данька. Белая среднеазиатская овчарка. Гово-
рят, что в ней отразилась «идея породы»! Один
смуглый и усатый точильщик ножей в городе,
когда видел ее, всякий раз откладывал нож, с си-
лой хлопал себя по бедрам и восклицал:
– Ну красавица азиатка!!! – затем поднимал
ладони вверх и долго и умиленно качал головой.
Когда мы шли обратно, повторялось то же
самое. Интересно, что Данька никогда почему-
то не пускает Толика в «парадную» калитку, но
только в заднюю, «черную». А он таких собак
раньше никогда не видел и называет ее – «оно».
Трогает меня пальцем:
– Оно не лает, а просто смотрит – и все по-
нятно.
И еще важный персонаж – небольшая корот-
кошерстная кошка Мурка, которую уважают
за ум и особое изящество на нашем краю дерев-
ни. Когда она уйдет, мне ее очень будет не хва-
тать.
Вот, тетя Шура опирается на лопату, го-
ворит:
– Копаю картошку, а ваша Мурка бежит. Я
ей говорю: «Мурка!». А она так остановилась,
смотрит… Ну до чего умная кошка!
А первое стихотворение я написал в праздник
Преображения Господня (Яблочный Спас) под
яблоней.
9
ФАРФОРОВАЯ ДОРОЖКА
1
И в яблоко – чудесный микрокосм –
Вонзаю жесткий зуб,
Иль режу его ножом железным,
В мыслях заблудившись,
Мимоходящей пчелой любуясь,
Идущей по фарфоровому тракту,
По синим кузнецовским лепесткам.
Такого же размера дядя Ваня
Внезапно вышел из-за дальней горки;
Он солнца луч, искряся волосами,
Последний солнца луч несет на лбу
Сквозь августовский сад полупрозрачный,
Сквозь папиросный лист осенней дымки,
Сквозь синие молекулы махорки,
Что выпускает дедушка Корнеич.
Привет тебе, идущий дядя Ваня!
2
Привет тебе, идущий дядя Ваня.
Зачем тебе я нужен – непонятно,
Но ты идешь и машешь мне рукой,
Кричишь:
– Привет, привет! Такое дело!
Потом:
– Ты представляешь или нет!..
10
И головой киваешь характерно,
Желая мне помочь в уже осеннем
Моем саду (запущенном, конечно).
– Привет, привет!
Ты думал обо мне…
Огни на горизонте изучая,
Сок яблочный рассеянно гоня…
– Привет, привет!
Воронежское солнце
Пускай себе плывет над чумаками,
Плывет, плывет…
А над твоей главой
Полночных стран прохладное светило,
Склонившись, золотой иглой рисует
Узор чудесный на твоих морщинках.
Ты представляешь или нет такое дело?
2002
ЗАКАТ ИТАЛЬЯНСКИЙ
Какой-то закат итальянский
В моем перламутровом крае…
И профиль слегка вольтерьянский
Скользнул за горбатым сараем…
Я доску поставлю у двери,
Я выбегу, как на пожаре.
Таких поднебесных феерий
Еще мы с тобой не видали!..
Человек со станции Сон. Толик молодой.
12
Но кот улыбнется глазами
И хвост распрямит, будто саблю.
– Мы русские люди, хозяин!
– Ну, кое-кто – звери, – поправлю.
И будет светиться строенье,
И будет светиться округа,
И будет всегда настроенье,
Когда понимают друг друга.
2002
ПОД НЕБЕСНОЙ РЕКОЙ
Твердо дорожка утоптана
Между высокой травы,
Низкая облачность – вот она,
Возле моей головы.
Здесь у пилотов налетано
Много прозрачных часов.
Тучка комариков – вот она,
Хор молодых голосов.
Косы у туч прямо девичьи,
Тянутся чуть в стороне.
Прямо теперь – знаешь, веришь ли?
Стать пейзажистом бы мне.
Правда, матросом я б тоже стал,
Чтоб под небесной рекой
13
Дать (по уставу) один сигнал –
Резкий, протяжный такой…
2008
СНЫ
Исчезнув бледным силуэтом,
Сказал сосед мой Толик:
– Будь!
Луна своим янтарным светом
Ему очерчивает путь…
За бузиной и за сараем
Никто не ищет и не ждет.
И дом почти необитаем,
Когда в нем Толик не живет.
Он, фиолетовые руки
В карманы теплые вложив,
Плывет по руслу старой муки
И обгоняет миражи.
Сквозь ветра тоненькие нити,
В съедобных лунных заливных,
Идет культурный – извините! –
Встречая путников иных.
Но это только сны и тени
В недвижной сумрачной реке.
Вот кот – реальный – на ступенях,
И два еще на чердаке.
2008
14
Люблю я где-нибудь в конце августа сесть с
книжкой на одну ничейную горку, зажатую со
всех сторон заборами, заросшую высокой тра-
вой, и смотреть сверху на деревню… Что вооб-
ще происходит. Кто куда пошел… побежал…
поехал…
С другой стороны «этот сектор контроли-
рует» Корнеич. Он сидит на своей горке, на ска-
мейке, прислонившись спиной к стене своей бани.
В вечных болотного цвета валенках и бушлате,
с палкой в руках.
Иногда рядом садится его бывшая жена, и
они, в принципе мирно, обсуждают их общий
«дюраль-алюминевый» бак или какую-то дру-
гую проблему. Если Корнеич увидит, что я иду
за водой, он радостно кричит на всю долину:
– Слава пить захотел!
ДЛИННЫЕ ОГНИ
Наташе Герасименко
Как люблю я протяжные всполохи
Над протяжной деревней моей,
Над избушкой, где лампочки золото
Освещает беспечных людей,
Над дорогою темной проезжею,
Над следами далеких копыт,
Над пространством, где памятью нежною
Я тобою (тобой!) не забыт.
15
Как люблю я огни эти длинные
Над уступами нашей земли!
А скажи мне, быть может, могли бы мы?..
Нет, конечно, мой друг, не могли.
Но люблю я, как _облак движение
В золотую озерную ширь,
Наблюдать за своим отражением
В глубине твоей вечной души.
2007
МИРНАЯ ПЕСНЯ
Жучок во фраке. Паучки.
Гляжу на них, надев очки.
Но вот жучок полез под лист,
Но вот раздался длинный свист:
Там кто-то едет на коне,
Коне лохматом – не ко мне.
Он едет, едет по холмам
И помешать не может нам.
Давайте, братцы паучки,
Глядеть на мир, надев очки.
Оправьте фраки, господа,
Уж миновалася беда.
Как солнца льется ручеек!
Как дня конец – далек, далек…
2006
16
МЫ С ТОЛИКОМ
Весь день надо мною летают
Какие-то малые птички –
Они от зимы удирают
По старой полезной привычке.
А я утонул в огороде,
Душою тянусь к ним навстречу;
В одной существуем природе:
Мы с Толиком, птицы и ветер.
В одной существуем природе,
В одном позабытом мгновеньи,
В одном небольшом огороде,
В одном предосеннем селеньи.
И кот, оторвавшись от чашки,
Увидит в короткой минуте:
Вот Толик – душа нараспашку,
Вот птицы на древнем маршруте.
2006
Владимир Иванович Зайцев. Это мой бли-
жайший друг. Друг моего детства… Если
в этом сибирском городе, в одном из его районов,
спросить у кого-нибудь, у любого… вот даже
у ребенка в коляске: «А где тут у вас худож-
ник живет?», то ребенок покажет малень-
ким, розовым пальчиком:
– А вон, на седьмом этаже, видите, четвер-
тый балкон слева? Там художник живет.
17
СУДЬБА
Владимиру Зайцеву
В осеннем синем хрустале…
В забытом сумрачном графине.
На нашей радостной земле
(Или в египетской пустыне?)
Мы растерялися с тобой,
Чтобы пройти по разным тропкам,
Своей проселочной судьбой…
Без надлежащей тренировки.
2005
ВОЛШЕБНЫЙ БЕГ
Уложен аккуратно снег
Слоистыми, густыми далями.
В них пробираюсь на ночлег
И говорю себе: видали мы
И то, и это, но зимы
Засахаренной и подсвеченной,
Не без собачьей кутерьмы,
С луной, над остановкой встреченной…
Сего не видел никогда.
А между тем мои знакомые
Лежат на печках в холода,
Когда леса зимой закованы.
18
Расширься, круглое лицо,
В ночном весельи одинокое,
Усни, прозрачное сельцо,
Усните, лампочки далекие.
Со мной луны волшебный бег,
И снег, уложенный старательно!
А впереди нас ждет ночлег
И собеседник невнимательный.
2006
ЗДЕСЬ МЫ ЖИЛИ КОГДА-ТО…
Наташе Н.
В осеннем саду,
Выцветающем,
Серо-зеленом…
Где бледная лампа плывет
Как луна в середине пейзажа,
Где серые кошки
Глядят друг на друга
Внимательно очень,
Где тускло мерцает
Простейший сосуд
Простокваши…
Там сети ветвей
Чуть колышут ворон пожилых
19
Философские тени,
А в окнах закат растворяется
Алой тоскою.
И ветер бормочет-бормочет
Старинную здешнюю сагу
Под звон пилорамы,
Под шум отлетающих птиц
Над тобою…
ДВЕ ВОРОНЫ
Две вороны пролетели,
Описавши полукруг.
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
Не буди меня, жестокий
Мой помощник, не буди,
Не буди, зеленоокий
Мой погонщик, погоди.
Я прилег на край постели,
Я не сплю, но вижу сны.
Две вороны прилетели
Из далекой стороны.
В тусклом золоте царапин
Старый дедушкин диван,
В серебристой, темной вате
Дышит неба океан.
20
Не буди меня, дружище,
Не буди меня, дружок,
Слышишь, в поле ветер свищет,
Как пастушеский рожок?..
Тяжело в такую пору
Будет путнику идти:
Невозможно разговору
С кем-то в поле завести.
Значит, должен одиноко
Видеть ранний огонек,
В темный лес ушла дорога,
Путь отчаянно далек.
Ты сними кастрюльку с печки,
Подремли под бой часов,
Нынче тучи, как овечки,
Все спешат на тайный зов.
Ветер гнет верхушки елей
Миллионом тонких рук,
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
2003
ОСЕННИЙ КОВЧЕГ
Опустись, красноногий закат,
На мою невеселую землю,
Где под крышей малейшей из хат
Я вечернюю пищу приемлю.
21
Я смотрю на свой детский портрет,
На твои покрасневшие руки,
Издают перепелки «нет-нет»
В полумраке прозрачные звуки.
Тыквы нынче заполнили дом,
И цветы все под крышу собрались.
Я смотрю, понимая с трудом…
Как же вместе мы все оказались?
2006
КРУЖЕВА
Больше всего на свете
Я люблю кружева белые,
Когда в шторах гуляет ветер,
А я ничего не делаю.
Когда я ничего-то не думаю,
И вокруг лишь туман и роса.
Небольшою сравнительно суммою
Я купил этот домик и сад.
Больше, больше всего, мой свет,
Из того, что на свете этом,
Я люблю накрахмаленный свет,
Накрахмаленные воротнички,
И поэтов.
2008
22
Самый конец февраля, дело к вечеру. Очень
медленно движутся две незнакомые кошки.
Незнакомые – так как своих, местных, я всех
знаю. По-охотничьи крадутся, потом вдруг
бросаются в стороны с выгнутыми спинами и
горящими, как фонарики, глазами. Снег просев-
ший, усохший, очень похожий на фиолетовую
пастилу… Приятно, наверное, по нему бегать!
НЕЗНАКОМЫЕ КОШКИ
Крадутся две темные кошки
Средь синих теней февраля.
В своем деревенском окошке
Виднеюсь загадочный я.
И очень загадочный Толик,
В предельно терпимом тепле,
Листает воинственный томик
В мигающем дальнем окне.
Атласная лента заката
Натянута над головой,
Корнеич проходит куда-то,
Махнет телогрейной рукой.
Коты изучают округу:
Романтика близких дорог!
И кот улыбается другу,
Заслышав капустный пирог.
23
Они посидят на веранде,
На родине у пирога.
– Пока не очнулась хозяйка,
Пойдем потихоньку?
– Ага.
Пластины подвядшего снега,
Пружинистость маленьких ног,
Динамика быстрого бега,
Романтика близких дорог!
Не скрипки заныли во мраке
За темной, шершавой стеной –
Поют кружевные собаки
Веселой, подлунной страной.
И радует круглые щеки
Капустного вкус пирога.
– Хорошая наша деревня?
– Чего говорить-то?.. Ага.
2003
ЖЕЛАНИЕ
Луна какая – о-го-го! –
Плывет путями древними,
Над аккуратным сном снегов,
Знакомыми деревнями.
Ах, я вот тоже полечу
В санях да с колокольцами,
24
Прижавшись зубом к калачу,
Мелькну я за околицей.
Над аккуратным сном снегов,
С луной – путями древними,
Мы полетим как – о-го-го! –
Знакомыми деревнями…
2006
ПЕЧАЛЬ ХОЛМОВ
Иду в осенний вечер,
И никого навстречу
В бескрайней и дрожащей влагой мгле.
Шумливых нет соседей,
Никто нигде не едет
И не идет по стынущей земле.
Лишь выгнутые холмы,
Печали чьей-то полны,
Бегут, бегут в сгущающийся мрак.
Не сочинить ли сагу
Про этих далей брагу
И дружественных маленьких собак?
2006
25
НОЧНОЙ ПУТЬ
Среди заснеженных барбосов,
Среди далеких пустырей,
Я раздвигаю тихим носом
Снежинки родины моей.
Я раздвигаю их завесы,
Я прохожу сквозь белый мрак,
Меня встречают с интересом
Глаза внимательных собак.
Меня встречает кошка Мурка
В тревожной тьме, издалека,
На дне пустого переулка
С ученой важностью зверька.
Я теплоты принес, Мурыся,
Принес усталости и сна.
Суровость мира, испарися,
Привет, полночная страна!
Привет, пустынные удолья,
Под гнетом виснущих ветвей,
И вы, жилищные условья
Застывшей хижины моей!
Здесь леденцами светят окна,
И чей-то нос торчит в окне,
И что в душе моей промокло,
На печке высохнет вполне.
26
Не зря я шел среди торосов,
В фонарном слепнущем огне,
Среди заснеженных барбосов,
Непредсказуемых вполне…
2002
ПОД ЛУНОЙ
Опять луна и бузина…
– Лунища! – Толик мне сказал
И дверь закрыл в холодном доме –
Заснеженном гнезде своем,
Печальном, скрытом от людей
Дикорастущими ветвями,
Да бликов лунной кутерьмой,
Да кошек длинными тенями.
Здесь зуб забора безсистемный
Клонится на бок много лет,
Спешит прохожий слабонервный
Под тихий шорох наших мест.
Но – мирно бегают собаки,
И Толик спит под песни Грига,
Своей прокуренной ладонью
Шершавит он военный том,
И нежно серебрится шерстка
У кошки, вышедшей из мрака,
И снежный ежик старых яблок
Морщинит щеки под луной.
И поглощает свет Корнеич,
27
Идя домой в свои пол-дома,
И меж садов молочно-белых
Свой погашает фитилек.
Между садов молочно-белых
Он будет спать под танцы Брамса,
Под голоса румынских скрипок,
В шатре из лунных светлячков…
2003
СЕРЕБРЯНАЯ ПЕСНЯ
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке,
Дальше темные дубравы,
Дальше долгие овраги.
Лают мелкие собачки – там,
За кладбищем, в низине.
Да, порой бывают драчки,
Но вообще они едины.
Нить заката над деревней
Проросла в окне соседа,
Свет печной, свечной и древний,
Плюс беспечная беседа.
И серебряные плети
Обвивают борт сарая,
28
И невидимые дети
Пробегают белым раем.
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке…
2008
ТИХОЙ ЗИМОЮ
Полный покой.
Удивительно полный покой.
Белой рукой
Выгибается белое поле.
Жалко – реки нет,
А то бы над этой рекой
Мысленно плыл я
К какой-то неведомой доле.
Полный покой.
Удивительно полный покой!
Что ж, я молчу
В этот час, между светом и тьмою,
Раз я такой,
Удивительно тихий такой,
Раз все вокруг
Запорошено тихой зимою…
2004
30
ПРОЩАЛЬНОЕ
Луна – как желтое яйцо…
И воробьи снуют, как крошки.
Я тихо вышел на крыльцо
И прислонился к тихой кошке.
Закатный час… Прощальный час!
К чему-то давняя причастность.
Еще один прощальный раз
Мы с Муркой вместе будем гаснуть.
Мы будем гаснуть в мире том,
Где гаснут сюртуки и лица,
Где дед – серьезный у колонн,
И где цветок цветет в петлице.
А с нами будет гаснуть дом,
И ветви темные над нами.
И лишь совсем уже потом
Мы устремимся за дровами.
2005
Некоторые считают меня каким-то особен-
ным любителем кошек. Это не совсем так.
Только одной кошке разрешалось сидеть на
моем столе, когда я работаю. Или лежать, по-
добрав лапки, у меня на груди у самого носа и даже
щекотать усами. Я уважал ее как личность.
31
Вообще, все стихи только про одну козу, про
одну собаку и про одну кошку, хотя было много и
тех, и других, и третьих. Но дальше мы не пой-
дем – только один кролик, только одна курица…
Кроликов и кур я люблю всех сразу.
Только одна женщина?.. Может быть… Мо-
жет быть…
ЖЕНА ПОЭТА
Надену я белое платье,
Пойду я с козой погулять,
Никто меня зря не ругайте,
Ведь мне не косить, не пахать.
Не стану по кочкам скакать я
И точно не дам зажевать
Козе мое новое платье,
Не стоит меня пробирать.
Я лучше по нежному ветру
Свой вытяну трепетный нос –
Туда где поля, километры…
О платьях и шляпках вопрос
Оставьте портному, торговкам
И шляпному мастеру – пусть!
Вы лучше на ушко, негромко
Читайте стихи наизусть…
32
О ФИЛИНАХ
Накручено, накручено…
И молодые филины
Летают между тучами –
Там, где дорог извилины.
Там, над лесной опушкою,
В пространстве шевелящемся,
Улавливают ушками
Смех мышек веселящихся.
Очами пробуравливать,
Под тучею подвесившись,
Улавливать, улавливать –
Судьба их и профессия.
Иду, иду вдоль кладбища
Дорогами потухшими.
Внутри чему-то рад еще
И жду чего-то лучшего.
Но хмурой луговиною
Гляжу – гляжу внимательно…
Над лесом пара филинов.
Летают замечательно.
2005
33
КОЗА
Коза с овальными глазами
Глядит в окно под небесами,
Сквозь золотой прямоугольник
Ей улыбнется скромный школьник.
И вспомнит дяденька водитель,
Кометой промелькнувший зритель,
Что где-то, кажется в квадрате,
Коза сидит как председатель.
И скажут темные матросы,
Решая сложные вопросы
Под небом серым, как холстина:
– Вот люди держат животину!
Коза, собака, кошка Мурка
В своей продолговатой шкурке
Живут со мной под низким небом,
От моего питаясь хлеба.
Коза с душой грустящей птицы,
Каких на свете единицы,
Глядит в окно под облаками,
Под их косматыми боками…
2004
34
ГУСИ УЛЕТАЮТ
– Твоя жена гусей видала! –
Кричит мне Толик со двора.
Он точит лезвие кинжала:
– Уже курлыкают, пора!
Моя жена гусей видала?
Как интересно все живут.
А я видал – ольха дрожала,
И как змеился темный пруд.
Потом бродил в шуршащей чаще
И о Саврасове вздыхал.
Вот он – художник настоящий…
И полицмейстер так сказал.
А ведь она гусей видала!
Сквозь золотую кисею!..
А я, как флюгер из металла,
Продрог и тоненько пою.
2004
ЛУННАЯ ШАЛЬ
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Гляжу в зазаборную даль,
И как-то светлей…
35
Все тянет и тянет в плече.
Ну, что ты пришла?
Пришел пыльный комнатный зверь,
Кусочек тепла.
Твоя деликатная тень,
Усатый мой друг,
Щекочет мне сердце, и лень
Движения рук
Мне в сумерках делать
И ног на жизни кругу,
Вон лунный возникнул кусок
В седом пирогу.
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Накину я лунную шаль,
Так будет… светлей.
2006
ДЕВУШКА В ОКНЕ
Недоспать, вскочить и записать,
В колпаке, изящную, как ирис,
Мысль, и, наслаждаясь ей, летать
В мысленном саду или в квартире.
Чуть прилечь и в тонком полусне
Вновь лететь среди цветов и вишен…
Скажет дева нежная в окне:
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
36
Пусть луна янтарная течет
Над неосновательностью хижин,
Взгляд ее маслинный оживет.
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
2008
ГИРЛЯНДА ОСЕНИ
Цветным репейником усажена веревка.
Веду на ней козу с грустящим глазом,
И спутанный колтун на бороде
Репейником цветет среди долины.
На мох узорный старого загона
Необходимую сельскохозяйственную вещь –
Аркан цветной я вешаю под вечер.
И карамель цветных осенних окон
Вдруг расцветает россыпью в низине…
Гирлянда осени на фоне трав потухших.
2006
ЛЕТО
В краю, где небо таковое,
Как водоем,
Нам надо пожелтевшим полем
Идти вдвоем.
37
И, поднимая край пушистый
Своей щеки,
Я размышлять хочу о смысле
Небес реки.
Я размышлять хочу о цвете
Стеблей травы,
О тихом, симпатичном лете,
Таком, как Вы.
2008
ГОРОЧКА
Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи.
Надо выудить мне в золоте,
В сонном золоте стихи.
Надо встать мне за калиткою,
Там, где неба полоса,
И, пока меня не кликают,
Широко открыть глаза.
Человечество разумное
В этой улице живет,
И коза в зеленых сумерках
Пижму горькую жует.
Красит кожу отражение
Догорающей реки,
На телеге без движения
Проплывают мужики.
38
А меж крыш закат иголочкой
Начертил мои стихи:
«Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи…»
2004
Я стоял на лестнице, сделанной лично мною,
и снимал вишню в нижних слоях заката. Сосед
подошел к забору, улыбается, глаза немного
в разные стороны.
– Снимаешь? Да, надо… А то налетят дроз-
ды – и привет. Проснешься, а ничего уже нет!
ДЕВОЧКЕ В ОСЕННЕМ САДУ
Дрозды
Иль сонные соседи
Съедят крыжовник
До зари.
Или придут ежи, медведи…
Смотри.
Все опадает, шевелится
Сквозь неба синь.
Малина с веточек валится,
Динь-динь.
И много дырочек на листьях
Уже.
Крыжовник между трав катится.
Драже
39
И только. Только лучше.
Такой…
Я видел – холод неминучий
Его хотел достать рукой…
2009
ЗАКАТ В ОКТЯБРЕ
Под целым закатом стою я один,
И плечи мои обнимает пиджак.
Октябрьский вечер все это родил,
И мне не вернуться под крышу никак.
И мне не уйти от небесных равнин,
И мне не заняться полезным трудом,
Под целым закатом стою я один,
А рядом стоит мой покинутый дом.
Под этой равниной, повернутой вниз,
Лицо повернув к ней навстречу, плыву!
О, жизнь моя, – мелко исписанный лист,
Лежишь на столе ты… почти наяву.
2006
ЗИМА
И как-то все затихло пред зимой,
Идущею, плывущею, шуршащей…
Иль – катящей, скорее… Милый мой,
Вот то-то жизнь начнется настоящая!
40
Снежинка – прыг – на крыши волокно,
И яблони замрут, как будто стража,
И я скажу:
– Дружочек, вот оно! Оно-оно,
Не сомневайся даже.
2008
БЕЛЫЙ СУМРАК
Белый сумрак вы видали,
Нажимая на педали,
Или просто так гуляя,
Иль в машине проезжая
Мимо наших белых далей
В тонко-снежном ноябре?
Белый сумрак вы видали
За деревней, за садами,
Меж травинок пролетали,
Когда травы в серебре?
Тишина. Никто не лает.
Только в поле крик ворон.
А морозы подступают –
Ну со всех, со всех сторон…
2009
ДОРОЖЕНЬКА
Иду, а сосны вертятся,
Расставив лапы длинные,
Никто не должен встретиться
Дорогою былинною.
Толик. Под звездным небом. 41
42
Никто не должен выглянуть,
Никто не должен выехать,
Лишь зорька пальцы вытянет
И будет мирно вспыхивать.
Дорога ты, дороженька…
Вдоль кладбища угасшего.
Я изменился – может быть! –
Лица не помню вашего.
Ни рук, ни глаз, ни талии,
Лишь помню реку русскую,
Да детские сандалии,
Да эту тропку узкую.
2005
Провожаю приятеля, совершенно не деревен-
ского, художественного приятеля. Неспортив-
ного абсолютно. Кстати, есть в этом особая
красота. Индивидуальное (очень) телосложе-
ние. Разговоры о Жизни, об Искусстве, о Жен-
щине, о Семье…
Так редки стали неспортивные люди. (Про-
вожаю, чтоб не потерялся в этой сложной
местности.) А волосы у него густые и жест-
кие, крепкий лоб, голова философа.
Идем в высоких травах. Солнце вечернее. Ав-
густ… Кони ходят… Задворки деревенские…
43
Но нет ни этюдника, ни красок, ни времени.
Я подумал: попробую написать поэтический
этюд. Интересно, передаст ли он то, что я
чувствую?..
АВГУСТ
Летящие нити, и кони седые,
Грубеющей тканью – тяжелые травы,
И пух иван-чая, и свет на ладони,
И свет над полями, и зелень отавы.
И все это слито в немую картину,
В туманной олифе осеннего солнца:
В репейнике лошадь, косматая грива,
И стебель стеклянный, и отсвет оконца.
Вздыхать или охать могу бесконечно,
Идя в длинных травах пред долгой зимою.
Все это не вечно, все это не вечно!
И все это впитано, впитано мною…
Клонитесь, клонитесь, тяжелые травы,
Летите, пушинки, трещите, заборы,
Горите под солнцем, златые оправы,
Смотрите, о жёны, с разумным укором.
2007
УЛЫБКА
Промерзнет небо, снег, вороны,
И кудри левого виска
44
Коснутся глаз, а яблонь кроны
Меня коснутся свысока.
Слегка очерченный зарею,
Сверкнёт снежинками мой кров,
Бежит лошадка колеею.
– Привет, Тимоха!
– Будь здоров.
Среди замедленных рассветов,
Среди серебряного мха,
Обитель ветхая поэта,
Где пишет он про то, про это,
На миг проявленная светом,
Вам улыбается слегка.
2004
РОЗОВАЯ ВЕСНА
Не нарисовать всех этих линий,
Всех изгибов этих, всех крючков,
Этих загогулин и извилин
Сквозь речное золото очков.
И прозрачной северной деревни
Не осмыслить в розовом свету,
И проталин рыжих, длинных, древних
На весеннем легком холоду.
45
Все же в разноцветном захолустье
Что-то я пойму наверняка.
Ближе к незнакомому мне устью
Жизни незнакомая река.
2005
СКВОРЕШНЯ
Засветись весной, далекий дол!
Засветись весною, солнцем вешним.
И хоть это связано с трудом,
Я повешу все-таки скворешню.
И хоть это связано с трудом,
Подлечу я ветви у подруги,
Яблони моей, что гладит дом
В долгие серебряные вьюги.
Засветись весною, талый снег!
Отрази в последний раз полнеба.
Чтобы понял русский человек,
Что зимой вполне он счастлив не был.
2006
У козы потрясающе длинные (и редкие) рес-
ницы. Присмотритесь при случае. Я выходил
периодически глянуть – не запуталась ли она в
веревке. Это вносило в мою жизнь ритм. Подой-
ду, сяду, положу ей руку – как бы это сказать
понежнее – на загривок, а она положит морду
(или лицо) мне на руку, и смотрит долго… не на
меня, а как бы в меня…
46
СЧАСТЛИВАЯ КОЗА
У козы лицо, как лодочка,
Что плывет между людей,
Интересная походочка
Чуть игривая у ней.
Я вздыхаю ностальгически –
Нет теперь моей козы,
И никто периодически
Уж не доит – зы-зы-зы…
И не надо ей ранёшенько
Сена свежего давать,
Называть ее дурёшенькой,
Да за шею обнимать…
Ой, коза моя ученая,
Разучёная коза!
Полоса по носу черная,
Козьей жизни полоса.
Только нет, я знаю, верю я –
Жизнь твоя была полна:
По ночам в окне над дверию
Высоко плыла луна,
Заходило в ясной ясности
Солнце в золоте ресниц,
И жила ты в безопасности
Меж кузнечиков и птиц…
2007
47
ВОЗДУХ ДОЛИН
Как хорошо… Луна зеленая…
И лает старый обормот.
И кошка древняя, точеная
По краю тонкому идет…
Хозяин ваш заснуть пытается,
Заснуть в болотной теплоте,
Собака лает-упирается,
Но силы уж не те, не те.
Уж нету в голосе металлинки,
Что романтизму придает,
И чувства, близкого к летальному,
Уже тот голос не дает.
Хозяин ваш – поры полуденной,
Консервативный господин.
Голубоватыми сосудами
Он слился с воздухом долин,
Он слился с воздухом, гуляющим
Между лопаток, между гор
И что-то сердцу объясняющим –
Что?.. Я не знаю до сих пор.
2004
СЕРЕБРЯНЫЕ СТАРУШКИ
Как тонко наползает день
На все, что пряталось во мраке.
48
Внизу еще туман и тень,
А наверху блуждают знаки.
Живем в пределах сентября
В простых серебряных избушках,
Где окна солнышком горят
В простых серебряных старушках.
О, кружевная красота
Морщинок солнечных и рюшек,
О, жизни тлен и суета
При свете маленьких старушек!
2007
СМЫСЛ
На фоне недостроенных сараев
Цветут цветы в зелено-синем мае,
Цветы цветут на фоне развалюшек
И в окнах обустроенных старушек.
Прищурю глаз – а лепесток искрится,
Имеет смысл в природе раствориться.
Как птица… как задумчивая птица!
Имеет смысл в деревне поселиться.
2006
49
ОТРАЖЕНЬЕ
Вороны все кружат над банею,
Расставив пальцы на лету,
Я наблюдаю осень раннюю
На наблюдательном посту.
Пространство предо мною дыбится,
Чтоб я проник в его пласты;
Глубоководной сонной рыбицей
Мои сложённые персты
Светиться будут в этой местности,
Когда уеду, может быть,
Над полем в тусклой бестелесности,
И плыть сквозь сумерки… и плыть.
2008
ЖЕНЩИНА И ПОЛДЕНЬ
Только в предчувствии осени
Кошка лежит на спине,
Там, где вы тапочки бросили
И пребывают оне.
Там, где вы книгу оставили,
У голубого пруда.
Штору в окне не поправили,
На пол просыпали льда.
50
Как хорошо – не стремительно,
А призадумавшись чуть,
Вам совершать ослепительный
Послеполуденный путь.
Как это важно – быть занятым
Мудрым осенним трудом:
Радостно, тихо и правильно
Ягоды мыть над прудом.
2009
ФАБЕРЖЕ
Моему дяде Борису Ефремовичу Белову
при нашем последнем расставании
Я пью протяжное прощанье
Пустых осенних берегов,
Пилы далекое жужжанье
И гомон птичьих голосов.
Летят синички между травок,
Седых, устойчивых стеблей,
На луг стекает (рано-рано!)
Закатный розовый елей.
А Фаберже, пожалуй, други,
Сюда допущен был слегка.
Все эти шарики и дуги
В его сердечные бока
51
Вошли и – жизнь определилась,
Как серебристый ручеек.
И, как таинственная милость,
На лоб спустился мотылек.
ПАСТОРАЛЬ
Дмитрию Ефременкову
1
Пойдем есть ягоды с кустов,
Исчезнем в зарослях малины,
Утонем в золоте густом,
Дадим стрекозам наши спины.
Как скалы дикие, они
И молчаливы, и могучи,
В траве кошачьих глаз огни,
Над нами низко ходят тучи.
И прорастает в солнце бровь,
И светом полнятся глазницы,
Лоб оцарапан и суров,
В затылке стриженые спицы
Растут, а из ушей – трава,
Что расплавляется в закате,
В саду кочует голова,
В проеденной козлами шляпе.
52
Пускай не строится мой дом,
Пускай не ладится жилище,
С моим приятелем-котом
Ищи в саду меня, дружище!
Пусть руки теплые мои,
Как два спокойных крокодила,
Ныряют в золоте травы,
Как в волнах призрачного Нила.
2
А что, а что, а что ты скажешь,
Мой друг, серьезный и седой,
Когда на луг июньский ляжешь,
Закрывши небо бородой?
Вон облака от края поля,
Среди порывистых стрекоз,
Летят в своей свободной доле,
Летят, как стадо белых коз.
А мы с тобой – большие реки
И, знаешь, мы здесь не при чем,
Пусть бороздят нас человеки,
А мы течем себе, течем…
53
Именно там я написал свой первый этюд мас-
лом. Солнце садится за лесом, за рекой… Дед
меня, конечно, двумя мазками поправил. (И те-
перь это в искусствоведческой науке считается
его этюдом.) Мне было четыре года, и эта, самая
красивая на свете (уральская) деревня, называ-
лась Чащихино. Сколько мы с дедушкой и бабуш-
кой там жили? Возможно, всего только месяц…
Никогда еще окружающий мир так не поражал
меня. Кроме того, я нашел там невесту.
ЕЁ ДЕРЕВНЯ
1
Я посмотрю… я посмотрю
Узоров русских полотенцы,
Увижу алую зарю
И под холстом небесным сенцы.
Там белый поворот реки
И взгляд невесты пятилетней,
Растут бобы и лопухи
В ее миру тысячелетнем.
Зачем мы не остались там,
Где кот яйцо ест ненароком,
Где по серебряным перстам
Закат течет небесным соком?
54
Где дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки…
Ответь мне, дедушка, ответь!
Глядя моей невесте в глазки.
2
Снова мысли пятятся назад,
Снова пахнет небом и рекой,
Мы опять бродили наугад
С маленькой девчонкою такой.
Ты меня не помнишь, милый друг,
Уж тебе не пять, а сорок пять!
Как делили сельский мы досуг,
Как любили вместе мы гулять…
Наблюдали крупные плоды
И закат съедобный над рекой,
Я черпал серебряной воды
Маленькой, прозрачною рукой.
Где же ты, вселенная моя,
Та, что я в душе всегда храню?
Едем мы – под нами колея
Убегает в сторону твою.
3
Улыбнувшись, люди исчезают,
Где-то в прошлом тают без остатка.
Возчик это знает, твердо знает,
Знает это бурая лошадка.
55
От простой и радостной девчушки,
От реки ее, ручьев и леса,
От уральской этой деревушки
Мы собрались, видишь ты, – уехать!
А детей одних не отпускают
Жить, где им понравится в природе.
Травы это знают, звезды знают,
Знают все на этом пароходе.
2003
ДУША
Красновато пепельное небо,
Одинока яблоня в долине,
Я делю пространство четким следом
На две аккуратных половины.
И обрубок яблони печален,
Занесенный снегом по макушку,
Как фигура с узкими плечами,
Как душа сгоревшей деревушки.
Очень тяжело, иль невозможно,
Мне к нему спокойно приближаться,
В поле странновато и тревожно,
Нет – к нему рукою не прижаться!
Думал я так, тихо подступая,
Удаляясь после по дороге,
Вновь пространство четко разделяя,
К дому поворачивая ноги.
2007
56
ПОЛЕ МОЕ
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было в прошлом веке
При Шишкине,
Поле мое, поле настоящее,
Какую тайну ты хранишь, притихшее?
Какую тайну ты хранишь, пожухшее,
Какую тайну, «яко крин процветшую»?
Всегда к Предтече травами набухшее,
К Петру и Павлу кое-где отцветшее.
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было – как давно! – при дедушке,
Поле мое, поле настоящее…
А темный лес – твой вечный соседушка.
Мне твой кузнечик пропоет отбой,
И будет он зелено-голубой!
И если ты уснешь – усну с тобой,
А если ты умрешь – умру с тобой.
2008
САД И ОКНО
Плыви, если хочешь ты плыть, о малиновый ветр,
Закатные перья на брюшке своем теребя,
А я отойду в глубину, может, на сантиметр,
Чтоб мне рассмотреть, между прочим, ее и тебя.
57
58
И я посмотрю на нее, может быть, свысока,
Как я не смотрел на нее, между прочим, давно:
Вот профиль и яблоня – яблоко вот и рука,
Иначе зачем мне, скажите, и сад, и окно?
2007
ЖЕНЩИНА ЭТА
Опять одиночество, ветер и трезвый расчет.
Опять все продумал за всех, и ошибся опять.
А жизнь без меня как текла, так себе и течет,
Но женщина эта в ней сможет, я думаю,
Что-то понять.
Но женщина эта, она ожидала меня –
Явлюсь или нет я на сцене в театре теней,
Но женщина эта, меня в том и этом виня,
Прожить уж не сможет без лиры забавной моей?
2007
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
Деревьев кроны темные и бурые шары
Забытых яблок где-то там,
В кромешном черном кружеве, –
За снеговыми шторами шевелятся они.
За редкими заборами сидят шакалы местные,
Гуляют тени дымные среди пустых садов,
А парники забытые дверями вдруг захлопают,
Коснется слуха пение ой, удалых орлов!
59
СЕВЕР
Люблю я холодную пикшу,
Холодную славлю треску,
И благословляю ловитву
На хладном твоем берегу,
О Север, изласканый светом,
О, край протяженных тонов!
Хотя не имею, при этом,
Резиновых даже штанов.
Порой – неотесанный плотник
На радостном жизни бегу,
Ведь я – не рыбак, не охотник
На дальнем твоем берегу.
Я мыслью прошел все пределы,
Все дебри твои до конца.
О, красный мой батюшка-Север,
Ты будь мне в родного отца!
2007
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
А я на нашей горочке стою и вижу сны,
И начинает нежно так, ну как Шаляпин «Ноченьку»,
Береза тети Машина песнь ледяных пустынь…
2002
60
МОЛЧИ
Царап – царап-царап, штришочки света
Ползут по силуэту одному,
По силуэту, так сказать, поэта,
Известного соседу моему.
Известного в известной нам деревне
Держателям седых молочных коз,
Известного полоскам неба древним
Меж темных тети Машиных берез.
Известного еще седому деду,
Которого уж нет давным-давно,
А главное – известного соседу,
Что предпочтет всегда стихам вино,
Что предпочтет строительство сараев
И самокрутку мокрую в ночи,
Ну а поэтов он своих не знает.
Поэт, молчи!
2006
ВЕТЕР
Шебуршал пустой почтовый ящик,
Да под ветром развевались косы,
Проходили с девушкой молчащей
За забором темные матросы.
И горами ветреные ветви
Надо мной вздымались, беспокоясь,
61
И потоки средней силы ветра
Пролегли воздушною рекою.
Красноватым взглядом волкодава
Засветилась серая калитка,
А цыган Тимошка величаво
Проплывал в телеге с ребятишкой,
Проплывал цыган, гремя по склонам,
Улыбаясь встречным человекам,
Может, где и выпил он немного,
Закусив обвислым чебуреком.
Ой вы, реки северного неба! –
Белый пар плывет над головою,
Можно ехать много километров
Под такою светлою рекою.
Комары еще не беспокоят,
Только мухи лезут к нам дружиться,
Но сбивает ветер их под корень,
В бороде музыкою жужжится.
Расплетались кудри черным дымом,
Тень от козырька легла на веки,
Вспоминал цыган свою судьбину –
Ох вы, человеки, человеки…
Шебуршал пустой почтовый ящик.
Что-то нам давно никто не пишет?
Ветер говорит о настоящем,
И о прошлом тоже ветер дышит…
62
Услышал по радио фразу – «а как Шопен
относился к “москалям”, известно…» А мне
было как раз неизвестно – как именно Шо-
пен относился к «москалям». Догадывался,
конечно… Это было время доинтернетное,
домобильное. Стационарный телефон был на
другом конце деревни, у автоколонны, но он не
всегда работал.
Да и не пойдешь же туда сейчас сквозь та-
кой ветер звонить – извините, а как Шопен
относился к «москалям»?.. А вокруг мелкие
собачки автоколонны с ума сходят, черные
деревья шумят…
ШОПЕН
Любил ли Шопен «москалей» – я не знаю.
Но пусть они тают – хрустальные звуки.
А птицы пускай от зимы улетают,
Раскинув пернатые длинные руки!
Любил ли Шопен «москалей» – неизвестно,
И в этой деревне никто нам не скажет.
Такая уж эта неясная местность –
Туманы и птицы, и холод овражий.
Здесь скажут, наверно, – печальные звуки!
И дальше пойдут, гоня стадо овечье,
В карманах держа узловатые руки,
И щуря от ветра глаза бесконечно…
2002
63
ВИНО И МОЛОКО
Сплошной щербатый, белый камень
И голубая тишина.
Большими, белыми руками
Налью пустынного вина.
Вина пустынных перелесков,
Вина холодных островов,
Движеньем медленным, нерезким
Среди внимательных котов.
Я подниму на свет напиток,
Там дальний путь и пустыри.
Там ранних сил моих избыток,
Там юность – что ни говори…
Но выпью только полстакана,
Подумав, съем простой обед
И, двинув уплотненным станом,
Усы взъерошу, словно дед.
О скрип петель, о пенье кошек…
О фисгармония веков!
Она звучит, и ты несешь мне
Парное козье молоко.
Вокруг щербатый белый камень
И неба светлая река,
Своими белыми руками
Налей, хозяйка, молока.
2004
64
ВСЕ НЕЯСНО МНЕ…
Шрам на пальце, а рядом вот – рана,
Вот – ожог, а вот свет от заката.
Нынче рано, а может не рано,
Синий сумрак сгустился над хатой.
Сам не знаю я – рано, не рано.
Не проник в эти звездные планы,
Не постиг потаенные сроки,
Вон звезда поплыла на востоке,
И не знаю я – рано, не рано.
Все неясно мне, все неизвестно:
И волнистая эта равнинность,
И пустынная сельская местность,
И собак непородных костистость,
И тарелка, готовая треснуть,
Если ставить не плавно, а резко.
2009
ВЕНЕРА
Глубокая скважина вздрогнет,
И будет розетка трещать,
И лампочка будет неровно
Меня в темноте освещать,
И Толик появится в двери
И скажет:
65
– Во звезды горят!
А это Венера.
– Уверен?
– Да все мужики говорят…
Погоду на завтра не знаешь?
Ну ладно, пойду досыпать.
Вот где-то скрипит, понимаешь,
А где – не могу я понять…
Глубокая скважина ухнет,
Вздохнет и надолго замрет.
И тут же все звезды потухнут,
И Толик мгновенно уснет.
2008
ОБРЕЗКА ЯБЛОНЬ
Для яблонь, для себя и для козы
Я предприму осеннюю обрезку.
Закатно-травно-ягодный призыв
Так ясен за квадратной занавеской.
Так ясен он, и розовый закат
Стоит передо мной стеной прозрачной…
Я становлюсь на красный самокат
И вкатываюсь в это – однозначно.
2011
66
ПЕСЕНКА
Седые камни, и песок,
И нежный солнечный поток
Сквозь глаз июньского кота
До глубины его хвоста.
А это, что ни говори,
Немного греет изнутри,
Хотя прохладный ветерок
Все ходит с юга на восток.
– Он крутит, – Толик говорит
И круто в сторону глядит –
Туда, где пламенеет мак,
Где собрались коты для драк.
Но каждый мало-мальский кот
Сначала песенку споет;
Ее запишет на века
Моя шершавая рука.
2005
КОНДРАТ БЕЛОВ.
ПАТРИАРХ СИБИРСКОГО ПЕЙЗАЖА
Старинные, небольшие городки, их архитек-
туру (и даже церкви) дед мой, известный всей
Сибири художник Кондрат Петрович Белов,
когда ему было уже за 80, писал по памяти. Дома
он подолгу сидел у противоположной стенки, на-
67
против своей картины, и смотрел в нее, напевая
или разговаривая вполголоса то с одним, то с
другим воображаемым собеседником из прошлого,
теребил огромные усы…
Потом вдруг вставал кряхтя, стремитель-
но подходил к холсту, наклонялся мощным сво-
им торсом (левая рука за спину) и, оскаля зубы,
делал резкий удар кистью, пальцами (как позд-
ний Тициан) или один-два-три энергичных удара
длинным мастихином.
– Вот так! (кусок краски улетел на диван).
И вот так!.. (второй кусок краски улетел за
комод). И вот эдак!.. – он делает шаг назад и
замирает… Потом очень тихо спрашивает у ко-
го-то: – Ну-с… Что вы на это скажете, милос-
тивые государи?.. А?.. Вот вам и Калька Белов.
Вот вам и Кондратик!.. Вот вам и Кондраша!..
А кто так в России небо напишет?.. А?.. То-то
и оно… – он наклоняет голову и смотрит на пей-
заж не отрываясь, ерошит усы… потом зовет
меня: – Славочка, мальчик! Пойдем чай пить!
ОПИСАНИЕ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
Мне годик, я в галстуке тесном,
Лицом пред стеною зари,
Что дышит любовью небесной
У носа и в дальней дали.
68
Движение тонких волокон,
Улыбку длиннющих лучей
Я вижу из низеньких окон
Посредством чудесных очей.
Мы жили, по сути, в деревне,
Проулок спускался к реке,
И дед мой огромною тенью
Пейзаж свой писал вдалеке.
О радость простейшего быта,
Кто может увидеть твой свет?
Ты только младенцу открыта,
И деду – за выслугу лет.
2008
СЕВЕРНЫЙ ЛУЧ
Прогревает уставшее тело
Неожиданный северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
Там, где солнце прощальное греет
Появилось златое окно.
Воротись! Воротись поскорее,
Есть у нас с тобой дело одно.
69
Ведь души неустроенной образ,
Этот двор, нам пора убирать,
Чтоб сосед, деликатно наморщась,
Ничего не сумел нам сказать.
Чтоб никто не вздыхал здесь бессильно,
И никто не ерошил волос,
Чтоб гостей простоквашей обильной
Напоить нам с тобой довелось.
Прогревает уставшее тело
Фиолетовый северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
УКРАИНА
Другу детства
Игорю Шипицину
Я устал, но надо мне добить –
Эти брёвна дотаскать и доски.
А потом я долго буду пить
Солнцем позолоченной зубровки
Рюмку или две. И буду рад,
Вспоминая вечер твой, Украйна.
Как там лоси плыли на закат…
Лось с лосихой – две огромных тайны.
А поутру плыли мужики
Узкой дамбой по ночным ухабам,
70
И принципиально старики
Не внимали простодушным бабам.
Говор, говор!.. мягкий и живой,
И удобство телоположенья.
Все вы мне свои, и я вам свой
В жизни концентрическом круженьи!
ВОСПОМИНАНИЕ
Я плыл на невеликом корабле,
Никто меня за руку не держал,
А я уже не помнил о земле
И ничего вдали не воображал.
Я обонять старался пену волн
И иногда свой взор стремил вперед,
Чтобы объять умом железный челн,
Понять – что ощущает мореход.
Держался за какую-то трубу,
Душою несозревший человек,
И волн следил упорную борьбу,
И маленьких барашков дальний бег.
Никто меня за руку не держал…
И как вообще я оказался там?
А дождь на темных стеклышках дрожал,
И покрывался каплями металл.
71
«Поют кружевные собаки»
72
Шел в полумраке малый теплоход,
Я улыбался волнам на бегу,
А жизнь ждала, как светлый горизонт,
На отдаленном темном берегу.
Морское состояние ума
Я приобрел в кипящей пеной мгле,
И долго сохранял его в домах
На твердой, неизученной земле.
2005
ЯНТАРНЫЕ СТАДА. ПОЛОСА ЗАКАТА
Пролился в золотую щель
Закат над отдаленной крышей,
Сквозь тусклый солнечный фужер
Как будто звон далекий слышу.
Как будто льдинок золотых
С небес царапанье и пенье,
Иль у подножья гор седых
Златых овец передвиженье.
Седые гонят пастухи
Овец светящихся отары,
Их уши, словно петухи,
Горят янтарно-медным жаром.
73
Откуда знаю это я,
Во сне ли видел в зимний вечер
Твои янтарные края,
Страна, плывущая навстречу?..
МИР МОЙ
Луна и дым… Все маленькое, дремлет…
Ты невелик, о мир моей деревни!
Ты невелик на волнах океанов
Снегов слоистых и густых бурьянов.
А там – леса густою чёрной лентой,
За ними, видишь, – дремлют континенты.
Сосед мой задремал при тусклом свете,
На нем коты, как маленькие дети…
Спи, брат мой, спи под ропот котофейный,
А коль не хочешь спать – напиток пей кофейный.
ЖИЗНЬ ИДЕТ
Серый день, размытая береза.
Ходит конь гнедой в долине снежной.
За горой я слышу женский голос.
– Жизнь идет, – скажу козе на ухо. –
– Жизнь идет, ешь сено, улыбайся.
Ну а я пойду стоять под небом –
Наблюдать, как ходит конь в низине.
У людей ведь есть свои заботы.
74
ЗРЕЛОСТЬ
Писать стихи и заниматься садом
Любой поживший, думаю, захочет.
Потупится он, скромно улыбнется,
И, быстро обернувшись, тихо скажет:
– Хочу, хочу! Хочу, конечно, что вы!
Хочу ужасно и давно, поверьте,
И не нужны мне ценные подарки,
И жалованья крупного не надо,
Лишь уваженья я хочу, поймите!
Лишь уваженья и еще покоя!..
И доступа еще к литературе
О желчегонных качествах растений.
НЕРАЗУМНЫЕ ЖЕНЫ ПОЭТОВ
Неразумные жены поэтов
Рубероид оставляют на крыше,
Придавивши слегка кирпичами,
Удалившись за тонкие шторы.
Но в ночи он встает кашалотом,
Кашалотом невиданной бури,
Над испуганной мокрой деревней
Черной лентой встает рубероид.
И, заслышав глухие удары,
Говорят: кто-то катит там бочку
Мимо нас в час и темный, и страшный,
Неразумные жены поэтов.
75
НОЧНЫЕ ДОРОГИ
Лохматые склоны ночные,
И тени далеких дорог…
И кошки, как звери ручные,
На мой выплывают порог.
И я возникаю из мрака,
Плечом упираюсь в косяк,
Усатые все мы, однако,
И каждый, я знаю, мастак
Глядеть на далекое поле,
На сосны, покрытые мглой.
Какая чудесная доля…
И способ познанья какой…
О способ познанья чудесный!
И, вместе, – чудесно простой.
О мир, нам с тобой неизвестный…
О тени дороги ночной!..
2008
Дед был главным человеком моего детства.
Художник и сказочник, он рассказывал сказки
оригинальные и таинственные, в которых мес-
том действия всегда был дремучий и бескрайний
русский лес… К сожалению, ничего не записано…
У меня есть мечта – написать когда-нибудь
сборник сказок, чтобы там отразилось его ды-
хание, его ощущение. Как бы отзвук далекий…
И посвятить этот сборник ему.
76
СИБИРСКАЯ СКАЗКА
Подлунным бегом горностая
Среди зимы,
Путем тревожным, длинным, тайным
Сибирской тьмы
Я пробирался мыслью сонной,
Ложась на бок,
В груди у деда потаённый
Стучал клубок.
И тихий свет от речек тихих,
И тайны слов,
Рождались в серебре великих
Его усов.
Тогда мне Родина открылась
Всего ясней,
И сердце сладко согласилось
Пожить на ней…
2008
ПОЭЗИЯ
Меня настигло стихотворство
В глухом, томительном краю,
И я, оставив непокорство,
Чуть помолчу и вновь пою.
Пою опять, идя по горке
Над белоснежною страной,
77
Где воробьи таскают корки,
Где не беседует со мной
Никто, никто… лишь воздух серый,
Моей касаясь головы,
Да чуть повыше – стратосфера,
Пониже – белые холмы.
Меня настигло стихотворство
Своею детскою рукой,
Так тихо-тихо, просто-просто…
И сердце мне сказало:
– Ой!
МУЖ
Муж пришел – все дома появилось:
Тихий свет, вода и авокадо.
Просто дверь открылась и закрылась,
Просто вдруг затеплилась лампада.
Просто пес залаял, улыбаясь…
И ему ответили в округе!
Рыбки засмеялись, бултыхаясь
Возле норки маленькой подруги.
2009
78
ОДНА ФЕВРАЛЬСКАЯ МЕТЕЛЬ
Не только вниз, но – вверх и в стороны
Сегодня снег летает мушками.
Богаче снеговыми склонами
Беднее добрыми старушками
Я стал внезапно в жизни временной,
В сей жизни, временно таинственной.
Что светлой тайною беременна,
Чудесной тайною единственной.
В ней тяжело без тихих путников –
Старушек старых и внимательных,
Без одеялок их лоскутельных
И без историй обязательных.
Пурга, рассказывай, рассказывай!
Волнуй, волнуй давно испытанным!
Лесную сказку детям сказывай,
Уснувшим детям… невоспитанным.
2008
ПРИГОРОДНЫЙ АВТОБУС
Шофёр кондукторше показывает нечто
Своим перстом прокуренным и синим,
Чуть слепит жёлтый свет машины встречной,
Привычно душит запашок бензинный.
Ну а вокруг поля в протяжной стыни,
Где, может быть, она увидит нечто,
79
Что он перстом показывает синим,
Водя рукою в сини бесконечной…
2008
ПРИБЛИЖЕНИЕ
Сквозь пространство осеннее
Приближается яблоко к носу.
И пчела приближается к носу,
И жена приближается к носу,
И зима приближается к носу…
Но об этом подумаю после.
2002
ПОСЛЕ ТЯЖЕЛОГО РАЗГОВОРА
Береза средних лет на фоне неба,
Да льдина, чтоб стоять, да пять минут,
Да небольшая, скромная ворона…
Вот что мне нужно, чтобы отдохнуть.
2004
ОСЕННИЙ СВЕТ
Боже мой, мой Боже… что за золото
В этой чаше бледно-голубой!
Как целенаправленно проколот
Небосвод туманный надо мной.
Луч струится в чашу и, расплавленный,
В ней ложится с ножками на дно.
80
Лист бумаги, на столе оставленный, –
Он сияет с чашей заодно.
Ты – мгновенен, луч, приятель мой!
Как и я. И живы мы – сейчас.
Под твое чудесное сияние
Подставляю свой чудесный глаз.
Пусть морщины родовые, давние
Изменят трагический настрой,
Тёплый, тёплый… тёплый… свет губами пью!
Чтоб быть светлым, по возможности, зимой.
2006
Если нам привозят дрова или какие-нибудь
мешки, доски, опилки и тому подобное, она всег-
да выходит, все осматривает и садится сверху,
с гордостью поглядывая вокруг. Речь идет о
Мурке, конечно.
Мне представляется, что она хочет ска-
зать: видите, мой хозяин тоже что-то стро-
ит, у нас тоже хозяйство. Просто ему обычно
некогда, он ведь поэт!..
Если я углубляюсь в сад или ухожу на со-
седние холмы – ем малину, кошу для козы или
просто сижу и смотрю сверху – кто к кому
приехал, кому что привезли, кто топит баню,
как колышется трава, куда пошел Толик… –
она всегда найдет меня, появится из зарослей и
молча сядет рядом… Маленькая такая. Корот-
кошерстная.
81
УШКО
Ушко у кошки расплавлено светом,
Контур лишь виден – тонкий такой.
Кошке приятно жить рядом с поэтом,
Нравится ей быть расплавленной светом
Вместе с хозяйской рукой.
Нравится летом
Остатки омлета
Есть очень быстро в песке и золе.
Нравится днем, как вода фиолетовым,
Чувствовать где-то,
Что кошка прогрета
Чьей-то любовью на доброй земле…
2005
ПЕРЕЛЁТНЫЙ ПУТЬ
Кошка вышла в открытое солнышко,
Прямо в золото шкуркой вплыла…
Кто там чистит лазурное перышко?
Кто расправил два легких крыла?
Кто в саду – ой-ой-ой! – осторожен будь,
Это вышла ведь Мурка сама.
Ждет вас всех перелетный далекий путь,
Он описан в ученых томах.
И меня не забудьте в роскошных снах,
В развесёлых и чуждых садах.
82
Дескать, есть там, на севере, – ой, чудак…
Ну а кошка его, слушай… – страх!!
2005
ДЕРЕВЦЕ
Я сегодня с деревцем прощался,
И оно как будто понимало.
Шляпу я снимал и улыбался,
А оно тихонько трепетало.
Ох ты, безответная судьбина!
Все, о чем молчишь ты,– мне знакомо,
Жди пока какой-нибудь дубина
Подойдет и скажет два-три слова.
Может, я – последний человечек,
Что к тебе по-русски обращался,
Что с тобою в несколько словечек
Кротко и разумно попрощался…
2006
ЛОЖНОЕ ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ
ПРОТИВ БОРЩЕЙ
Лампадка сквозь завесы пижмы.
А дальше дождь… Конец июля.
Ты, плечи изогнув капризно,
Несешь заветную кастрюлю.
83
Когда я был чуть-чуть моложе,
Боялся слова «борщ» немного,
И мне казалось, что негоже,
Чтоб обонял его с порога
Внезапный гость моей прихожей,
Искатель тонких откровений,
Что щей разваристых не может
Есть ни талант, ни даже гений.
О легковерная натура!
Неосновательность суждений…
Мол, щей горшок, мол, баба дура,
И что голодным должен гений
Бродить. А впрочем, я увлекся.
Ведь нынче дождь… Конец июля.
Воспоминаний рой улегся,
Мне показав на память дулю.
А сад в росе, как в бриллиантах,
Горит… Пион под носом ранний.
Шуршат неясно фолианты
Родных, таинственных преданий.
Мы уплываем в длинной лодке
В тот край, где Вольга и Добрыня,
Да не забудь ты рюмку водки.
Да-да, иду. Ведь борщ (!) простынет.
2008
85
НАСТРОЕНИЕ
Только утренний свет,
Но не женщина.
Только ветви и снег,
Но не женщина.
Лишь вода и блесна,
Радость детского сна,
Только дедушкин ус,
Но не женщина.
Только радость бумаги
И карандаша,
И пространство, куда
Уплывает душа,
Запах пыли и книг,
Но не женщина.
Но не женщина…
2007
Пробегая, увидел Мурку, сидящую на мохо-
вой горочке под тягучим сентябрьским солнцем.
Задержался на секунду… Вдруг стало ясно, что
это именно ее место в жизни. Не может она
быть не здесь и не сейчас. И есть ли на свете
что-то более гармоничное?
Через секунду я уже бежал дальше под уклон
с длинной, синей, выцветшей доской в руках…
Осень. Строительство…
86
КОШКА МАЛЕНЬКАЯ
Невозможно кошке в сентябре
Не сидеть под солнцем во дворе,
Не поднять усатой головы,
Не взглянуть поверх густой травы.
В синеве гуляют острова,
И понять не может голова:
Сколько птичек в путаной листве,
Сколько мыслей в глупой голове.
А в саду есть тайные ходы –
Ниши для хозяйской бороды,
И для кошки маленькой одной,
Чтоб гулять вечернею порой.
Чтоб, играя кружкой молока,
Подпирая крепкие бока,
Проходить малинною тропой,
Пропадая в травах с головой…
2005
ЗИМНИЕ ЩИ ИЗ КВАШЕНОЙ КАПУСТЫ
Щи без сметаны – это день прозрачный,
День бабьелетний с ласковой тоской,
Где солнца луч, туманный, огнезрачный,
Прощается с любимейшим тобой…
87
Щи со сметаной – это мгла сплошная,
Пурга и в серебре далёкий путь,
И кто-то, в белом платье выбегая,
Кричит тебе:
– Сметаны не забудь!..
Как любит русский этот воздух вольный
В молочно-фосфорическом огне…
И труден – ох! – вопрос твой протокольный –
Какое состоянье выбрать мне?
2008
НА ПРУДУ
Пауки паутину плетут,
Значит, нынче дождей не дождёшься,
Ты выходишь на маленький пруд
И над стареньким мужем смеёшься.
Улетает фарфоровый смех
Прямо в ухо фаянсовой кошке
И, далёкий от этих утех,
Муж сидит в отдалённом окошке.
Что-то пишет в немые листы,
Кудрецы летним золотом вьются,
И не слышишь, далёкая ты,
Как здесь буковки тихо смеются…
2007
88
ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК
Вороны с крыши упадают,
Летят на шелковый восток,
А глазки золотом блистают,
А щёчки нежит ветерок.
«Пернатый волк» – мне кто-то скажет,
Не стану спорить с ним вовек.
Паук мне паутину свяжет,
Как шапку добрый человек…
2009
СКРИПКА АНТОНИНА
Есть Антонин и Антонина.
Есть Дворжак, есть и тетя Тоня.
И, как замедленная мина,
Стучится сердце под ладонью.
Какой-то давнею угрозой
Бормочет лес в осенний вечер,
И грусть от остеохондроза
Мне Дворжак грустной скрипкой лечит.
А тетя Тоня извлекала
Из льдинок песню помидора,
И торопилась – устилала
Души волнистые просторы
89
Какой-то скатертью протяжной,
И улыбалась виновато,
Сибирской трапезою бражной
Встречая нас с Володькой – братом.
Ах, тетя Тоня… Антонина…
Письмо полно далекой болью.
Иду вечернею долиной,
Иду к луне над темным полем.
Белесым, лунным господином
Иду к луне над темным полем.
И слышу – скрипка Антонина
Поет несбывшейся любовью!..
2007
ПРЕДСНЕЖНОСТЬ ПОЛЯ
Широкий лоб и воздух синий,
Молекул синих колыханье,
Меж сосен матушки-России
Я слышу Толика дыханье.
Вот закурил и осветился
Среди лесов своих морозных,
Вопрос возник и закатился
В его глазах, таких серьезных.
90
Ну а вокруг такая влажность,
Что хоть плыви протяжной тенью.
Домов вдали одноэтажность,
Предснежность поля и селенья…
2006
ДАЛЕКОЙ СТОРОНОЙ
Да, да. Вот так стоять, глядеть в просветы
Между домами, погружаясь в сон
По-деревенски пахнущей планеты,
В жилищах представляя свет икон.
Волокна потускневшего заката
Искриться будут мирно надо мной.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
Далекою, забытой стороной.
Вокруг ходили будущего тени,
На нос ложились скромные лучи,
Я так стоял на розовых ступенях,
Как будто с краю сказочной ночи.
Как будто жизнь прошла среди закатов,
Как череда медлительных огней.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
В одном селеньи Родины моей…
2003
91
СНЕЖНЫЕ УШИ
На эти слова не напишешь романса,
Они разъедаются жестью багровой:
Бушлат, телогрейка и горка с коровой.
На эти слова не напишешь романса.
На эти слова не напишешь романса:
Забор и сарайка, собаки-страдальцы,
Мужик и пространство, и тёмные пальцы.
На эти слова не напишешь романса.
Бурлацкие звуки, их долгие стаи
Свободно текут на простуженный ветер.
Жена не услышит, никто не заметит,
Как ладно поет мужичок за сараем.
Как он замолкает – все глуше и глуше,
Как смотрит на птичек на волюшке-воле.
И вот тишина и морозное поле
Возьмут эту песнь в свои снежные уши…
2007
БАБЬЕ ЛЕТО
Бабье лето любит выпить
Да морозцем закусить,
Кума с деверем насытить
Да у свата погостить.
92
Ой вы, белые платочки,
Ой, цветастые платки!
Ой, берез златые точки,
Золотые пятачки!
Свет прощальный с неба сыплет,
Над избой – пушистый ком.
Бабье лето любит выпить
С подходящим мужиком.
Закуси ж, смотри, морозом!
Чтоб хрустело поутру!
Чтобы щёк тугие розы
Пьяно рдели на ветру!
Чтоб запутался ты в травах,
Заводной, прощальный кум.
Ой, осенняя отрава!..
Ой, не суй своёго «краба»,
Дай понять березы шум.
Дай – понять – березы – шум.
2005
ЗОЛОТО ДНЕЙ
Стихи писал, чистил кастрюли,
Следил за постройкой домов.
Все это я делал в июле,
Восстав от таинственных снов.
Я все основательно делал,
Во двор выходил голубой,
93
В пространстве таинственном тела
Плескал светлой речки прибой.
Все безукоризненно делал,
А в сад заплывали слова,
В пространстве таинственном тела
Светились вдали острова.
Темнела далёко-далёко
Полоска какой-то земли,
И солнце плыло невысоко,
И шли по реке корабли.
Гудели вдали пароходы
Каких-то утраченных лет.
На них бы – в такую погоду –
Я взял бы, пожалуй, билет.
2009
АВГУСТ. РАЗМЫШЛЕНИЯ ВОЗЛЕ
НЕПОКРЫТОЙ КОПНЫ СЕНА
Вроде не предвидится
Крупного дождя,
Вроде не обиделся
Август на меня.
94
Я под яблоней сидел
В лиственной стране,
Между яблоков глядел
В лиственном огне.
Я, как будто в детском сне,
Лето пересек,
И по длинной стороне,
И наискосок.
Так что не предвидится,
В общем-то, дождя.
Так что не обиделся
Август на меня.
Нет, не хочется пока
Этих перемен.
Пусть он длится, – ладно, а? –
Золотистый плен…
2012
СИНИЕ ЛЬВЫ
Под впечатлением
от народной живописи Севера
Под небом холстинково-серым,
Из ниточек серых сплетенным,
Плывут из деревни Уфтюги
Изящные синие львы.
95
Я там, к сожалению, не был,
В том дне, из тумана скроённом,
Где вдоль по широкому небу
Идут грубоватые швы.
Под солнцем-календулой красной,
Под частыми звезд светлячками,
Румяный и в шляпе пух_овой,
Я не был там, не был, увы!
И я не вздыхал там внезапно
И не разводил там руками,
Где всё проплывают сквозь сумрак
Изящные синие львы.
2002–2013
ПАРОХОД
Все умерли. Это ужасно.
(Животные ранних годов.)
Хвостом не маши мне напрасно,
Я мыслю про пыль городов.
Я мыслю про дальние дали,
Подальше немного, чем ты
Себе можешь только представить,
От сильной твоей простоты.
Гляжу я в далекие жизни
До странности близких людей
96
Тебе неизвестной Отчизны –
Отчизны любимой моей.
Она уплывает, как льдина,
Как некий большой пароход.
Без шляпы, плаща и корзины
На нем я отправлюсь в поход.
Я стану с народом у пены,
У пены, на самом краю.
И сердце поймет постепенно…
С Шаляпиным рядом стою.
2010
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Пахнет медом Калуга,
Пахнет русскою былью.
Золотая округа
Нежной, солнечной пылью
Пропиталась навеки,
Как моею судьбою.
Здесь когда-то над речкой
Мы прощались с тобою.
Рисовали с натуры
Мои старшие братья,
Их большие фигуры
Заключал я в объятья.
97
А они поднимали
Гениальные лица,
Все они понимали
Обо мне и девице.
Все они понимали,
Вслед смотрели с любовью.
А соборы сияли
Белой, солнечной солью.
Пахнет медом Калуга…
2008
ЛУНА
Меж облаков веков скиталица
Плывет унылой стороной,
Лицом фарфоровым китайца
Иль самоваром надо мной.
А после над ушанкой светится
Пожухлым шаром серебра.
О, как хочу я с нею встретиться
В пустынном сумраке двора!..
Вот надо лбом беспечным хладная
Стоит, о чем-то говоря.
Пришла пора, пора неладная,
Пора лихая – декабря…
2008
99
НОЧЬЮ
Все закрыто, все погашено,
Все проверено вдвойне,
И почти совсем не страшно нам
В этой тихой стороне.
Лишь моя лампадка светится
Между северных широт.
Не видать младого месяца,
Не видать небесных звёзд.
Все закрыто, все погашено,
Лишь березки шелестят,
Да по саду, саду нашему
Листья мелкие летят…
2007
ЦВЕТЫ НЕЗНАЕМЫЕ
Смотреть в лицо цветам незнаемым,
Хрусталь Шопена слушать тающий,
И быть немножечко летаемым,
Или – немножечко летающим.
Когда на кухне режут овощи,
В стихи забытые заглядывать,
И – пусть никто не просит помощи,
За миром надобно приглядывать.
2007
100
СВЕТ ИЗНУТРИ
Пожалуйста – небо свой полог раскрыло,
И солнце скользнуло в темнеющий лес,
И тайно его изнутри осветило,
И сколько там было – не знаю – чудес!
А мелкие птички!.. А встречные зайцы!
Могилки и даже немые кресты…
И вежливо эхо всегда отзывается
Из самой кошмарно-глухой темноты.
Высокие люди и низкие луны,
Бегущие _облаки над головой…
А сердце заплачет!.. А дернутся струны!
Мы выбрали правильно место с тобой.
2013
ВНУТРЕННИЙ ПАРОХОД
Моему прадеду
Василию Ивановичу Поспелову,
у которого к 1917 году был
собственный пароход на Волге
О вы, которые котята!
И вы, которые коты!
Цветок далекого заката
Цветет до самой темноты.
101
Под этим светом греем руки,
Впитав синичек тонкий свист.
Впитав изящные науки,
Далекий плачет гармонист.
Опавший лист торчит в кармане,
В глазах простор нездешних вод.
Плывут окрестности в тумане,
Как деда личный пароход…
2007
ВЕСЕННИЕ ТЕЗИСЫ
Соловьи поют по-сумасшедшему,
Это хорошо.
Радости тебе, в лес зашедшему,
Молодец что пришел!
2009
СЕРЕДИНА ИЮНЯ
Середина июня сегодня,
Это лучшее время в году!
Лето сходит по шелковым сходням
И свистит и поет:
– Я иду-у!
Середина июня, пожалуй,
Время лучшее в жизни моей!
102
Пароходы гудят, самовары,
Мед слетается с дальних полей
В виде капелек мелких нектара,
Среди капелек мелких дождей.
Группа птичек на яблоне старой –
Вместо группы приятных гостей.
Вместо группы соседей – две кошки,
Электричества – полный зенит,
Серый кот спит в старинном лукошке.
Очень дикий, степной паразит…
2008
Козы считают хозяина высшим существом
и поэтому, думаю, убеждены, что он должен
быть очень приятным на вкус. А как иначе?
Они все время с недоумением пробуют края моей
одежды.
ДВИЖЕНЬЕ
Жуёт штанину козлик, а коза
Края рубахи выцветшей теребит,
А я смотрю – не движется ль гроза
В просветах шевелящихся деревьев.
Жуёт штанину козлик, а коза
Глядит в пространство взглядом удивлённым.
Гроза, гроза, негрозная гроза
Ворчит за серым облаком червленым!
103
И без конца я так стоять готов
Средь шевеленья воздуха и луга,
Среди движенья предосенних слов,
Что вдаль спешат, слегка обняв друг друга…
2012
ТЕМНЫЙ САД
Падают яблоки в тёмных садах
Ночь напролет бомбомётом старинным,
Зори все шепчутся о холодах,
И я стою среди этой картины…
Прыгают яблоки в черной ночи,
Движутся кошки, собаки и тени…
И я молчу – ты сказала: молчи, –
Выйдя из мрака ко мне на ступени.
2012
В САДАХ НОЯБРЯ
Мы выпускаем кур с тобою
В зелёный сумрак ноября,
Под строгой маленькой звездою,
О столь немногом говоря.
Вопросы мирной сельской жизни
Нас занимают день и ночь.
104
Природа милая Отчизны,
Ты не могла бы нам помочь?
И зверобой, и одуванчик…
Как много ценного всего!
Мечта! Мечта моя – кабанчик!
Я б любовался на него…
А куры движутся умело
В холодных травах ноября,
Без снов, без мыслей – быстро, смело,
Огнём немножечко горя.
Мы выпускаем их с тобою
В холодном сумраке садов…
Я ухожу своей тропою,
Типичный добрый птицелов.
2012
ФОТОГРАФИЯ
Свет далёкий, серо-синий
Пью, как ёжик молоко;
Он затёк в мою пустыню,
Усвояется легко.
Свет уютный, деликатный
Светит нынче для меня,
В сюртуках на фото гаснет
Отдалённая родня.
105
Чуть-чуть вспыхнула и гаснет…
Отдалённая родня.
2012
ОГНИ И МОНЕТЫ
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
И на тоненьких ногах его несу,
Ласковое сено…
Маленькой сиреной
Козочка зовет меня в лесу.
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
Среди мошек мелкой толкотни,
В золотой осоке
Скрытно бродят соки,
Тайные зеленые огни.
Тусклый день болотный,
Белый воздух плотный,
Выцветший давно старинный свет.
Мы идем с козою
Светлой полосою,
Под дождем осиновых монет.
Под дождем осиновых монет…
2012
106
НОЧНАЯ ПЕСНЯ
Как запою, так кошки мне своими
Все подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою вообще-то не о рыбе,
Просунув пальцы между волосами.
На лбу широком оживают луны,
И светлячки огней толкутся в кронах.
Уж осени последние кануны,
Все в нитях света, огненно-зеленых.
Пусть лают псы на много верст и дальше,
Их пенье пусть заполнит всю округу.
И дальше будет так, как было раньше,
И мы пойдем по замкнутому кругу.
Я запою, а кошки мне своими
Пусть подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою, вообще-то не о рыбе,
Мигая часто лунными глазами.
2013
ЗВУКИ
КартошИну крошить мелкой тёрочкой,
Улыбаясь в простые цветы,
И кормить ей двоих перепёлочек
Нереальной такой красоты.
Ходят парой – не дрофы, не вороны,
Издают нежный звон хрусталя,
Вокруг дома сады на все стороны
Воробьями тихонько звенят.
Гуси криком кричат за оградою,
Кто-то лает в какой-то дали…
Это то, что действительно надо мне, –
Звуки северной, брат мой, земли.
2012
Об авторе:
Вячеслав Михайлович
Некрасов родился в 1957
году в городе Омске. С 12 лет
воспитывался в семье деда,
народного художника России,
«патриарха сибирского
пейзажа» Кондрата
Петровича Белова. Учился в
художественной школе № 1 у
Людмилы Кузьминичны Муринец. Закончил ВГИК,
художественный факультет
(1981 г.), где учился у Олега Ивановича Гроссе
(рисунок) и Николая Николаевича Третьякова
(история искусства).
Член Союза Художников России с 1983 года.
После института около 10 лет жил в Омске.
Занимался станковой графикой (акварель,
литография, офорт, резцовая гравюра), а также
иллюстрац ией книг и стенописью. Шесть лет
преподавал в пединституте на художественно-
графическом факультете. Любил ходить по улице
Рабиновича. Работы Некрасова находятся в
собраниях российских музеев, в Государственной
Третьяковской галерее, а также в частных
коллекциях в России и за рубежом.
С 1990 года живет в Петербурге (последние годы
в пригороде), занимается иконописью и
реставрацией икон для своего деревенского храма,
держит козу, пишет мемуары и сказки.__
Санкт-Петербург, 2013
Моему другу и собеседнику
Александру Ивановичу Галковскому,
а также всем филинам, белкам и ёжикам
нашей деревни, с любовью
2
3
ВЯЧЕСЛАВ НЕКРАСОВ
ФАРФОРОВАЯ
ДОРОЖКА
Эта книга открывает перед нами мир уютный и улыбчивый. Очень
реальный и одновременно сказочный. Автор с удивлением загляды-
вает в глубокие и прекрасные глаза маленькой серой козы Белки,
кошки Мурки, соседа Толика… А еще в глаза доброй женщины со
средним специальным образованием, цедящей через тонкую трубку
и разливающей по бутылям молодое вино из терновника и вишни…
5
«И дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки...»
Главным занятием моим всегда было
воспоминание о радости, которая приходи-
ла ко мне в детстве. Когда самый легкий
отзвук ее, отсвет возникал в сердце, я забывал
обо всем. Замирал. Прислушивался…
Постепенно пришло понимание, что радость
эта как-то особенно любит воздух деревенского
храма, запах воска и ладана, цветущие яблони и
высокие осенние травы, козу, почтительно гля-
дящую на меня через окно сарая…
На шероховатом фоне этого сарая между тем
появляется застенчиво-радостный человек…
Его зовут Анатолий, что по-гречески зна-
чит – «восточный». В нашей деревне, правда,
всех Анатолиев зовут Тольками. Но я не всегда
жил в деревне, поэтому называю его по-город-
скому – Толик. Возможно, это чистоплюйство,
не изжитое до конца.
Кстати, я как раз хотел познакомить чита-
теля с любимыми мною людьми и животными,
которые будут время от времени появляться
на страницах этой книги.
6
Толик, мой сосед, человек не совсем обычный.
Большую часть времени он спит. Возможно, по-
тому, что, по его словам, он родился на станции
«Сон». Не думаю, правда, что на этой станции
все такие. Видимо, на кого-то действует – на
кого-то нет. Я, кажется, проезжал через нее.
Правда, это было ночью… Все спали.
А Толик тем временем, подходя, обезоружива-
юще широко и доверительно улыбается:
– Привет, это самое… – так он всегда на-
чинает. – Да, Валерка тут попросил в магазин
сходить… Он за кошкой у себя там полез, и ему
оргалит на ногу свалился.
– Ну, это-то не страшно…
– Ага! Сто листов! – и Толик, ослепительно
улыбнувшись, растворяется в мелкой мороси.
По улыбке его счастливой он напоминает мне
Джона Кеннеди перед избирателями, хотя моя
жена на это, я знаю, скажет:
– У тебя все на Толика похожи. И Харрисон
Форд, и Ван Клиберн… А Жан Рено похож на
твоего Зайцева!
Дом Толика виден из моего окна, это окно
специальное, небольшое, имеет даже название –
«Толик, ты куда пошел?». А чуть выше, на дру-
гой горке, – дом Корнеича, дяди Лёши (вернее,
полдома). Маленького роста, всегда в валенках
и шапке-ушанке, он обычно начинает разговор
каким-нибудь парадоксом. Громко, почти крича.
Подсознательно ориентируясь на потенциаль-
7
ную деревенскую публику. Отличается еще и
тем, что никогда не отворяет форточку, хотя,
конечно же, курит.
Как-то, будучи у него, я приотворил форточ-
ку, на что одна старушка с улицы сказала:
– О!! Это, видать, какой-то большой ин-
теллигент пришел!! Корнеич-то сроду никог-
да, с детства, форточку не открывал!
Как-то раз он помогал мне по хозяйству, пос-
ле мы мыли руки. Я поливаю ему из ковша то-
ненькой струйкой и говорю:
– Извините, Леонид Корнеич, вода у нас –
дефицит…
Он запомнил, и всегда повторяет при случае:
– А!.. У вас же вода – деликатес!
А дальше, внизу, там, где осенью ложится са-
мый первый иней, дом дяди Вани. Родом из Во-
ронежа, образцовый хозяин. Подписчик журнала
«ЗОЖ» («Здоровый образ жизни»)! Нам всегда
есть о чем с ним поговорить через забор, потому
что я ничего так не люблю, как лечиться.
Теперь о животных… Белка – это маленькая
серая коза с черной полосой по носу и темным
выменем. Среди коз характер у нее считается
хорошим.
Данька. Белая среднеазиатская овчарка. Гово-
рят, что в ней отразилась «идея породы»! Один
смуглый и усатый точильщик ножей в городе,
когда видел ее, всякий раз откладывал нож, с си-
лой хлопал себя по бедрам и восклицал:
– Ну красавица азиатка!!! – затем поднимал
ладони вверх и долго и умиленно качал головой.
Когда мы шли обратно, повторялось то же
самое. Интересно, что Данька никогда почему-
то не пускает Толика в «парадную» калитку, но
только в заднюю, «черную». А он таких собак
раньше никогда не видел и называет ее – «оно».
Трогает меня пальцем:
– Оно не лает, а просто смотрит – и все по-
нятно.
И еще важный персонаж – небольшая корот-
кошерстная кошка Мурка, которую уважают
за ум и особое изящество на нашем краю дерев-
ни. Когда она уйдет, мне ее очень будет не хва-
тать.
Вот, тетя Шура опирается на лопату, го-
ворит:
– Копаю картошку, а ваша Мурка бежит. Я
ей говорю: «Мурка!». А она так остановилась,
смотрит… Ну до чего умная кошка!
А первое стихотворение я написал в праздник
Преображения Господня (Яблочный Спас) под
яблоней.
9
ФАРФОРОВАЯ ДОРОЖКА
1
И в яблоко – чудесный микрокосм –
Вонзаю жесткий зуб,
Иль режу его ножом железным,
В мыслях заблудившись,
Мимоходящей пчелой любуясь,
Идущей по фарфоровому тракту,
По синим кузнецовским лепесткам.
Такого же размера дядя Ваня
Внезапно вышел из-за дальней горки;
Он солнца луч, искряся волосами,
Последний солнца луч несет на лбу
Сквозь августовский сад полупрозрачный,
Сквозь папиросный лист осенней дымки,
Сквозь синие молекулы махорки,
Что выпускает дедушка Корнеич.
Привет тебе, идущий дядя Ваня!
2
Привет тебе, идущий дядя Ваня.
Зачем тебе я нужен – непонятно,
Но ты идешь и машешь мне рукой,
Кричишь:
– Привет, привет! Такое дело!
Потом:
– Ты представляешь или нет!..
10
И головой киваешь характерно,
Желая мне помочь в уже осеннем
Моем саду (запущенном, конечно).
– Привет, привет!
Ты думал обо мне…
Огни на горизонте изучая,
Сок яблочный рассеянно гоня…
– Привет, привет!
Воронежское солнце
Пускай себе плывет над чумаками,
Плывет, плывет…
А над твоей главой
Полночных стран прохладное светило,
Склонившись, золотой иглой рисует
Узор чудесный на твоих морщинках.
Ты представляешь или нет такое дело?
2002
ЗАКАТ ИТАЛЬЯНСКИЙ
Какой-то закат итальянский
В моем перламутровом крае…
И профиль слегка вольтерьянский
Скользнул за горбатым сараем…
Я доску поставлю у двери,
Я выбегу, как на пожаре.
Таких поднебесных феерий
Еще мы с тобой не видали!..
Человек со станции Сон. Толик молодой.
12
Но кот улыбнется глазами
И хвост распрямит, будто саблю.
– Мы русские люди, хозяин!
– Ну, кое-кто – звери, – поправлю.
И будет светиться строенье,
И будет светиться округа,
И будет всегда настроенье,
Когда понимают друг друга.
2002
ПОД НЕБЕСНОЙ РЕКОЙ
Твердо дорожка утоптана
Между высокой травы,
Низкая облачность – вот она,
Возле моей головы.
Здесь у пилотов налетано
Много прозрачных часов.
Тучка комариков – вот она,
Хор молодых голосов.
Косы у туч прямо девичьи,
Тянутся чуть в стороне.
Прямо теперь – знаешь, веришь ли?
Стать пейзажистом бы мне.
Правда, матросом я б тоже стал,
Чтоб под небесной рекой
13
Дать (по уставу) один сигнал –
Резкий, протяжный такой…
2008
СНЫ
Исчезнув бледным силуэтом,
Сказал сосед мой Толик:
– Будь!
Луна своим янтарным светом
Ему очерчивает путь…
За бузиной и за сараем
Никто не ищет и не ждет.
И дом почти необитаем,
Когда в нем Толик не живет.
Он, фиолетовые руки
В карманы теплые вложив,
Плывет по руслу старой муки
И обгоняет миражи.
Сквозь ветра тоненькие нити,
В съедобных лунных заливных,
Идет культурный – извините! –
Встречая путников иных.
Но это только сны и тени
В недвижной сумрачной реке.
Вот кот – реальный – на ступенях,
И два еще на чердаке.
2008
14
Люблю я где-нибудь в конце августа сесть с
книжкой на одну ничейную горку, зажатую со
всех сторон заборами, заросшую высокой тра-
вой, и смотреть сверху на деревню… Что вооб-
ще происходит. Кто куда пошел… побежал…
поехал…
С другой стороны «этот сектор контроли-
рует» Корнеич. Он сидит на своей горке, на ска-
мейке, прислонившись спиной к стене своей бани.
В вечных болотного цвета валенках и бушлате,
с палкой в руках.
Иногда рядом садится его бывшая жена, и
они, в принципе мирно, обсуждают их общий
«дюраль-алюминевый» бак или какую-то дру-
гую проблему. Если Корнеич увидит, что я иду
за водой, он радостно кричит на всю долину:
– Слава пить захотел!
ДЛИННЫЕ ОГНИ
Наташе Герасименко
Как люблю я протяжные всполохи
Над протяжной деревней моей,
Над избушкой, где лампочки золото
Освещает беспечных людей,
Над дорогою темной проезжею,
Над следами далеких копыт,
Над пространством, где памятью нежною
Я тобою (тобой!) не забыт.
15
Как люблю я огни эти длинные
Над уступами нашей земли!
А скажи мне, быть может, могли бы мы?..
Нет, конечно, мой друг, не могли.
Но люблю я, как _облак движение
В золотую озерную ширь,
Наблюдать за своим отражением
В глубине твоей вечной души.
2007
МИРНАЯ ПЕСНЯ
Жучок во фраке. Паучки.
Гляжу на них, надев очки.
Но вот жучок полез под лист,
Но вот раздался длинный свист:
Там кто-то едет на коне,
Коне лохматом – не ко мне.
Он едет, едет по холмам
И помешать не может нам.
Давайте, братцы паучки,
Глядеть на мир, надев очки.
Оправьте фраки, господа,
Уж миновалася беда.
Как солнца льется ручеек!
Как дня конец – далек, далек…
2006
16
МЫ С ТОЛИКОМ
Весь день надо мною летают
Какие-то малые птички –
Они от зимы удирают
По старой полезной привычке.
А я утонул в огороде,
Душою тянусь к ним навстречу;
В одной существуем природе:
Мы с Толиком, птицы и ветер.
В одной существуем природе,
В одном позабытом мгновеньи,
В одном небольшом огороде,
В одном предосеннем селеньи.
И кот, оторвавшись от чашки,
Увидит в короткой минуте:
Вот Толик – душа нараспашку,
Вот птицы на древнем маршруте.
2006
Владимир Иванович Зайцев. Это мой бли-
жайший друг. Друг моего детства… Если
в этом сибирском городе, в одном из его районов,
спросить у кого-нибудь, у любого… вот даже
у ребенка в коляске: «А где тут у вас худож-
ник живет?», то ребенок покажет малень-
ким, розовым пальчиком:
– А вон, на седьмом этаже, видите, четвер-
тый балкон слева? Там художник живет.
17
СУДЬБА
Владимиру Зайцеву
В осеннем синем хрустале…
В забытом сумрачном графине.
На нашей радостной земле
(Или в египетской пустыне?)
Мы растерялися с тобой,
Чтобы пройти по разным тропкам,
Своей проселочной судьбой…
Без надлежащей тренировки.
2005
ВОЛШЕБНЫЙ БЕГ
Уложен аккуратно снег
Слоистыми, густыми далями.
В них пробираюсь на ночлег
И говорю себе: видали мы
И то, и это, но зимы
Засахаренной и подсвеченной,
Не без собачьей кутерьмы,
С луной, над остановкой встреченной…
Сего не видел никогда.
А между тем мои знакомые
Лежат на печках в холода,
Когда леса зимой закованы.
18
Расширься, круглое лицо,
В ночном весельи одинокое,
Усни, прозрачное сельцо,
Усните, лампочки далекие.
Со мной луны волшебный бег,
И снег, уложенный старательно!
А впереди нас ждет ночлег
И собеседник невнимательный.
2006
ЗДЕСЬ МЫ ЖИЛИ КОГДА-ТО…
Наташе Н.
В осеннем саду,
Выцветающем,
Серо-зеленом…
Где бледная лампа плывет
Как луна в середине пейзажа,
Где серые кошки
Глядят друг на друга
Внимательно очень,
Где тускло мерцает
Простейший сосуд
Простокваши…
Там сети ветвей
Чуть колышут ворон пожилых
19
Философские тени,
А в окнах закат растворяется
Алой тоскою.
И ветер бормочет-бормочет
Старинную здешнюю сагу
Под звон пилорамы,
Под шум отлетающих птиц
Над тобою…
ДВЕ ВОРОНЫ
Две вороны пролетели,
Описавши полукруг.
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
Не буди меня, жестокий
Мой помощник, не буди,
Не буди, зеленоокий
Мой погонщик, погоди.
Я прилег на край постели,
Я не сплю, но вижу сны.
Две вороны прилетели
Из далекой стороны.
В тусклом золоте царапин
Старый дедушкин диван,
В серебристой, темной вате
Дышит неба океан.
20
Не буди меня, дружище,
Не буди меня, дружок,
Слышишь, в поле ветер свищет,
Как пастушеский рожок?..
Тяжело в такую пору
Будет путнику идти:
Невозможно разговору
С кем-то в поле завести.
Значит, должен одиноко
Видеть ранний огонек,
В темный лес ушла дорога,
Путь отчаянно далек.
Ты сними кастрюльку с печки,
Подремли под бой часов,
Нынче тучи, как овечки,
Все спешат на тайный зов.
Ветер гнет верхушки елей
Миллионом тонких рук,
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
2003
ОСЕННИЙ КОВЧЕГ
Опустись, красноногий закат,
На мою невеселую землю,
Где под крышей малейшей из хат
Я вечернюю пищу приемлю.
21
Я смотрю на свой детский портрет,
На твои покрасневшие руки,
Издают перепелки «нет-нет»
В полумраке прозрачные звуки.
Тыквы нынче заполнили дом,
И цветы все под крышу собрались.
Я смотрю, понимая с трудом…
Как же вместе мы все оказались?
2006
КРУЖЕВА
Больше всего на свете
Я люблю кружева белые,
Когда в шторах гуляет ветер,
А я ничего не делаю.
Когда я ничего-то не думаю,
И вокруг лишь туман и роса.
Небольшою сравнительно суммою
Я купил этот домик и сад.
Больше, больше всего, мой свет,
Из того, что на свете этом,
Я люблю накрахмаленный свет,
Накрахмаленные воротнички,
И поэтов.
2008
22
Самый конец февраля, дело к вечеру. Очень
медленно движутся две незнакомые кошки.
Незнакомые – так как своих, местных, я всех
знаю. По-охотничьи крадутся, потом вдруг
бросаются в стороны с выгнутыми спинами и
горящими, как фонарики, глазами. Снег просев-
ший, усохший, очень похожий на фиолетовую
пастилу… Приятно, наверное, по нему бегать!
НЕЗНАКОМЫЕ КОШКИ
Крадутся две темные кошки
Средь синих теней февраля.
В своем деревенском окошке
Виднеюсь загадочный я.
И очень загадочный Толик,
В предельно терпимом тепле,
Листает воинственный томик
В мигающем дальнем окне.
Атласная лента заката
Натянута над головой,
Корнеич проходит куда-то,
Махнет телогрейной рукой.
Коты изучают округу:
Романтика близких дорог!
И кот улыбается другу,
Заслышав капустный пирог.
23
Они посидят на веранде,
На родине у пирога.
– Пока не очнулась хозяйка,
Пойдем потихоньку?
– Ага.
Пластины подвядшего снега,
Пружинистость маленьких ног,
Динамика быстрого бега,
Романтика близких дорог!
Не скрипки заныли во мраке
За темной, шершавой стеной –
Поют кружевные собаки
Веселой, подлунной страной.
И радует круглые щеки
Капустного вкус пирога.
– Хорошая наша деревня?
– Чего говорить-то?.. Ага.
2003
ЖЕЛАНИЕ
Луна какая – о-го-го! –
Плывет путями древними,
Над аккуратным сном снегов,
Знакомыми деревнями.
Ах, я вот тоже полечу
В санях да с колокольцами,
24
Прижавшись зубом к калачу,
Мелькну я за околицей.
Над аккуратным сном снегов,
С луной – путями древними,
Мы полетим как – о-го-го! –
Знакомыми деревнями…
2006
ПЕЧАЛЬ ХОЛМОВ
Иду в осенний вечер,
И никого навстречу
В бескрайней и дрожащей влагой мгле.
Шумливых нет соседей,
Никто нигде не едет
И не идет по стынущей земле.
Лишь выгнутые холмы,
Печали чьей-то полны,
Бегут, бегут в сгущающийся мрак.
Не сочинить ли сагу
Про этих далей брагу
И дружественных маленьких собак?
2006
25
НОЧНОЙ ПУТЬ
Среди заснеженных барбосов,
Среди далеких пустырей,
Я раздвигаю тихим носом
Снежинки родины моей.
Я раздвигаю их завесы,
Я прохожу сквозь белый мрак,
Меня встречают с интересом
Глаза внимательных собак.
Меня встречает кошка Мурка
В тревожной тьме, издалека,
На дне пустого переулка
С ученой важностью зверька.
Я теплоты принес, Мурыся,
Принес усталости и сна.
Суровость мира, испарися,
Привет, полночная страна!
Привет, пустынные удолья,
Под гнетом виснущих ветвей,
И вы, жилищные условья
Застывшей хижины моей!
Здесь леденцами светят окна,
И чей-то нос торчит в окне,
И что в душе моей промокло,
На печке высохнет вполне.
26
Не зря я шел среди торосов,
В фонарном слепнущем огне,
Среди заснеженных барбосов,
Непредсказуемых вполне…
2002
ПОД ЛУНОЙ
Опять луна и бузина…
– Лунища! – Толик мне сказал
И дверь закрыл в холодном доме –
Заснеженном гнезде своем,
Печальном, скрытом от людей
Дикорастущими ветвями,
Да бликов лунной кутерьмой,
Да кошек длинными тенями.
Здесь зуб забора безсистемный
Клонится на бок много лет,
Спешит прохожий слабонервный
Под тихий шорох наших мест.
Но – мирно бегают собаки,
И Толик спит под песни Грига,
Своей прокуренной ладонью
Шершавит он военный том,
И нежно серебрится шерстка
У кошки, вышедшей из мрака,
И снежный ежик старых яблок
Морщинит щеки под луной.
И поглощает свет Корнеич,
27
Идя домой в свои пол-дома,
И меж садов молочно-белых
Свой погашает фитилек.
Между садов молочно-белых
Он будет спать под танцы Брамса,
Под голоса румынских скрипок,
В шатре из лунных светлячков…
2003
СЕРЕБРЯНАЯ ПЕСНЯ
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке,
Дальше темные дубравы,
Дальше долгие овраги.
Лают мелкие собачки – там,
За кладбищем, в низине.
Да, порой бывают драчки,
Но вообще они едины.
Нить заката над деревней
Проросла в окне соседа,
Свет печной, свечной и древний,
Плюс беспечная беседа.
И серебряные плети
Обвивают борт сарая,
28
И невидимые дети
Пробегают белым раем.
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке…
2008
ТИХОЙ ЗИМОЮ
Полный покой.
Удивительно полный покой.
Белой рукой
Выгибается белое поле.
Жалко – реки нет,
А то бы над этой рекой
Мысленно плыл я
К какой-то неведомой доле.
Полный покой.
Удивительно полный покой!
Что ж, я молчу
В этот час, между светом и тьмою,
Раз я такой,
Удивительно тихий такой,
Раз все вокруг
Запорошено тихой зимою…
2004
30
ПРОЩАЛЬНОЕ
Луна – как желтое яйцо…
И воробьи снуют, как крошки.
Я тихо вышел на крыльцо
И прислонился к тихой кошке.
Закатный час… Прощальный час!
К чему-то давняя причастность.
Еще один прощальный раз
Мы с Муркой вместе будем гаснуть.
Мы будем гаснуть в мире том,
Где гаснут сюртуки и лица,
Где дед – серьезный у колонн,
И где цветок цветет в петлице.
А с нами будет гаснуть дом,
И ветви темные над нами.
И лишь совсем уже потом
Мы устремимся за дровами.
2005
Некоторые считают меня каким-то особен-
ным любителем кошек. Это не совсем так.
Только одной кошке разрешалось сидеть на
моем столе, когда я работаю. Или лежать, по-
добрав лапки, у меня на груди у самого носа и даже
щекотать усами. Я уважал ее как личность.
31
Вообще, все стихи только про одну козу, про
одну собаку и про одну кошку, хотя было много и
тех, и других, и третьих. Но дальше мы не пой-
дем – только один кролик, только одна курица…
Кроликов и кур я люблю всех сразу.
Только одна женщина?.. Может быть… Мо-
жет быть…
ЖЕНА ПОЭТА
Надену я белое платье,
Пойду я с козой погулять,
Никто меня зря не ругайте,
Ведь мне не косить, не пахать.
Не стану по кочкам скакать я
И точно не дам зажевать
Козе мое новое платье,
Не стоит меня пробирать.
Я лучше по нежному ветру
Свой вытяну трепетный нос –
Туда где поля, километры…
О платьях и шляпках вопрос
Оставьте портному, торговкам
И шляпному мастеру – пусть!
Вы лучше на ушко, негромко
Читайте стихи наизусть…
32
О ФИЛИНАХ
Накручено, накручено…
И молодые филины
Летают между тучами –
Там, где дорог извилины.
Там, над лесной опушкою,
В пространстве шевелящемся,
Улавливают ушками
Смех мышек веселящихся.
Очами пробуравливать,
Под тучею подвесившись,
Улавливать, улавливать –
Судьба их и профессия.
Иду, иду вдоль кладбища
Дорогами потухшими.
Внутри чему-то рад еще
И жду чего-то лучшего.
Но хмурой луговиною
Гляжу – гляжу внимательно…
Над лесом пара филинов.
Летают замечательно.
2005
33
КОЗА
Коза с овальными глазами
Глядит в окно под небесами,
Сквозь золотой прямоугольник
Ей улыбнется скромный школьник.
И вспомнит дяденька водитель,
Кометой промелькнувший зритель,
Что где-то, кажется в квадрате,
Коза сидит как председатель.
И скажут темные матросы,
Решая сложные вопросы
Под небом серым, как холстина:
– Вот люди держат животину!
Коза, собака, кошка Мурка
В своей продолговатой шкурке
Живут со мной под низким небом,
От моего питаясь хлеба.
Коза с душой грустящей птицы,
Каких на свете единицы,
Глядит в окно под облаками,
Под их косматыми боками…
2004
34
ГУСИ УЛЕТАЮТ
– Твоя жена гусей видала! –
Кричит мне Толик со двора.
Он точит лезвие кинжала:
– Уже курлыкают, пора!
Моя жена гусей видала?
Как интересно все живут.
А я видал – ольха дрожала,
И как змеился темный пруд.
Потом бродил в шуршащей чаще
И о Саврасове вздыхал.
Вот он – художник настоящий…
И полицмейстер так сказал.
А ведь она гусей видала!
Сквозь золотую кисею!..
А я, как флюгер из металла,
Продрог и тоненько пою.
2004
ЛУННАЯ ШАЛЬ
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Гляжу в зазаборную даль,
И как-то светлей…
35
Все тянет и тянет в плече.
Ну, что ты пришла?
Пришел пыльный комнатный зверь,
Кусочек тепла.
Твоя деликатная тень,
Усатый мой друг,
Щекочет мне сердце, и лень
Движения рук
Мне в сумерках делать
И ног на жизни кругу,
Вон лунный возникнул кусок
В седом пирогу.
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Накину я лунную шаль,
Так будет… светлей.
2006
ДЕВУШКА В ОКНЕ
Недоспать, вскочить и записать,
В колпаке, изящную, как ирис,
Мысль, и, наслаждаясь ей, летать
В мысленном саду или в квартире.
Чуть прилечь и в тонком полусне
Вновь лететь среди цветов и вишен…
Скажет дева нежная в окне:
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
36
Пусть луна янтарная течет
Над неосновательностью хижин,
Взгляд ее маслинный оживет.
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
2008
ГИРЛЯНДА ОСЕНИ
Цветным репейником усажена веревка.
Веду на ней козу с грустящим глазом,
И спутанный колтун на бороде
Репейником цветет среди долины.
На мох узорный старого загона
Необходимую сельскохозяйственную вещь –
Аркан цветной я вешаю под вечер.
И карамель цветных осенних окон
Вдруг расцветает россыпью в низине…
Гирлянда осени на фоне трав потухших.
2006
ЛЕТО
В краю, где небо таковое,
Как водоем,
Нам надо пожелтевшим полем
Идти вдвоем.
37
И, поднимая край пушистый
Своей щеки,
Я размышлять хочу о смысле
Небес реки.
Я размышлять хочу о цвете
Стеблей травы,
О тихом, симпатичном лете,
Таком, как Вы.
2008
ГОРОЧКА
Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи.
Надо выудить мне в золоте,
В сонном золоте стихи.
Надо встать мне за калиткою,
Там, где неба полоса,
И, пока меня не кликают,
Широко открыть глаза.
Человечество разумное
В этой улице живет,
И коза в зеленых сумерках
Пижму горькую жует.
Красит кожу отражение
Догорающей реки,
На телеге без движения
Проплывают мужики.
38
А меж крыш закат иголочкой
Начертил мои стихи:
«Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи…»
2004
Я стоял на лестнице, сделанной лично мною,
и снимал вишню в нижних слоях заката. Сосед
подошел к забору, улыбается, глаза немного
в разные стороны.
– Снимаешь? Да, надо… А то налетят дроз-
ды – и привет. Проснешься, а ничего уже нет!
ДЕВОЧКЕ В ОСЕННЕМ САДУ
Дрозды
Иль сонные соседи
Съедят крыжовник
До зари.
Или придут ежи, медведи…
Смотри.
Все опадает, шевелится
Сквозь неба синь.
Малина с веточек валится,
Динь-динь.
И много дырочек на листьях
Уже.
Крыжовник между трав катится.
Драже
39
И только. Только лучше.
Такой…
Я видел – холод неминучий
Его хотел достать рукой…
2009
ЗАКАТ В ОКТЯБРЕ
Под целым закатом стою я один,
И плечи мои обнимает пиджак.
Октябрьский вечер все это родил,
И мне не вернуться под крышу никак.
И мне не уйти от небесных равнин,
И мне не заняться полезным трудом,
Под целым закатом стою я один,
А рядом стоит мой покинутый дом.
Под этой равниной, повернутой вниз,
Лицо повернув к ней навстречу, плыву!
О, жизнь моя, – мелко исписанный лист,
Лежишь на столе ты… почти наяву.
2006
ЗИМА
И как-то все затихло пред зимой,
Идущею, плывущею, шуршащей…
Иль – катящей, скорее… Милый мой,
Вот то-то жизнь начнется настоящая!
40
Снежинка – прыг – на крыши волокно,
И яблони замрут, как будто стража,
И я скажу:
– Дружочек, вот оно! Оно-оно,
Не сомневайся даже.
2008
БЕЛЫЙ СУМРАК
Белый сумрак вы видали,
Нажимая на педали,
Или просто так гуляя,
Иль в машине проезжая
Мимо наших белых далей
В тонко-снежном ноябре?
Белый сумрак вы видали
За деревней, за садами,
Меж травинок пролетали,
Когда травы в серебре?
Тишина. Никто не лает.
Только в поле крик ворон.
А морозы подступают –
Ну со всех, со всех сторон…
2009
ДОРОЖЕНЬКА
Иду, а сосны вертятся,
Расставив лапы длинные,
Никто не должен встретиться
Дорогою былинною.
Толик. Под звездным небом. 41
42
Никто не должен выглянуть,
Никто не должен выехать,
Лишь зорька пальцы вытянет
И будет мирно вспыхивать.
Дорога ты, дороженька…
Вдоль кладбища угасшего.
Я изменился – может быть! –
Лица не помню вашего.
Ни рук, ни глаз, ни талии,
Лишь помню реку русскую,
Да детские сандалии,
Да эту тропку узкую.
2005
Провожаю приятеля, совершенно не деревен-
ского, художественного приятеля. Неспортив-
ного абсолютно. Кстати, есть в этом особая
красота. Индивидуальное (очень) телосложе-
ние. Разговоры о Жизни, об Искусстве, о Жен-
щине, о Семье…
Так редки стали неспортивные люди. (Про-
вожаю, чтоб не потерялся в этой сложной
местности.) А волосы у него густые и жест-
кие, крепкий лоб, голова философа.
Идем в высоких травах. Солнце вечернее. Ав-
густ… Кони ходят… Задворки деревенские…
43
Но нет ни этюдника, ни красок, ни времени.
Я подумал: попробую написать поэтический
этюд. Интересно, передаст ли он то, что я
чувствую?..
АВГУСТ
Летящие нити, и кони седые,
Грубеющей тканью – тяжелые травы,
И пух иван-чая, и свет на ладони,
И свет над полями, и зелень отавы.
И все это слито в немую картину,
В туманной олифе осеннего солнца:
В репейнике лошадь, косматая грива,
И стебель стеклянный, и отсвет оконца.
Вздыхать или охать могу бесконечно,
Идя в длинных травах пред долгой зимою.
Все это не вечно, все это не вечно!
И все это впитано, впитано мною…
Клонитесь, клонитесь, тяжелые травы,
Летите, пушинки, трещите, заборы,
Горите под солнцем, златые оправы,
Смотрите, о жёны, с разумным укором.
2007
УЛЫБКА
Промерзнет небо, снег, вороны,
И кудри левого виска
44
Коснутся глаз, а яблонь кроны
Меня коснутся свысока.
Слегка очерченный зарею,
Сверкнёт снежинками мой кров,
Бежит лошадка колеею.
– Привет, Тимоха!
– Будь здоров.
Среди замедленных рассветов,
Среди серебряного мха,
Обитель ветхая поэта,
Где пишет он про то, про это,
На миг проявленная светом,
Вам улыбается слегка.
2004
РОЗОВАЯ ВЕСНА
Не нарисовать всех этих линий,
Всех изгибов этих, всех крючков,
Этих загогулин и извилин
Сквозь речное золото очков.
И прозрачной северной деревни
Не осмыслить в розовом свету,
И проталин рыжих, длинных, древних
На весеннем легком холоду.
45
Все же в разноцветном захолустье
Что-то я пойму наверняка.
Ближе к незнакомому мне устью
Жизни незнакомая река.
2005
СКВОРЕШНЯ
Засветись весной, далекий дол!
Засветись весною, солнцем вешним.
И хоть это связано с трудом,
Я повешу все-таки скворешню.
И хоть это связано с трудом,
Подлечу я ветви у подруги,
Яблони моей, что гладит дом
В долгие серебряные вьюги.
Засветись весною, талый снег!
Отрази в последний раз полнеба.
Чтобы понял русский человек,
Что зимой вполне он счастлив не был.
2006
У козы потрясающе длинные (и редкие) рес-
ницы. Присмотритесь при случае. Я выходил
периодически глянуть – не запуталась ли она в
веревке. Это вносило в мою жизнь ритм. Подой-
ду, сяду, положу ей руку – как бы это сказать
понежнее – на загривок, а она положит морду
(или лицо) мне на руку, и смотрит долго… не на
меня, а как бы в меня…
46
СЧАСТЛИВАЯ КОЗА
У козы лицо, как лодочка,
Что плывет между людей,
Интересная походочка
Чуть игривая у ней.
Я вздыхаю ностальгически –
Нет теперь моей козы,
И никто периодически
Уж не доит – зы-зы-зы…
И не надо ей ранёшенько
Сена свежего давать,
Называть ее дурёшенькой,
Да за шею обнимать…
Ой, коза моя ученая,
Разучёная коза!
Полоса по носу черная,
Козьей жизни полоса.
Только нет, я знаю, верю я –
Жизнь твоя была полна:
По ночам в окне над дверию
Высоко плыла луна,
Заходило в ясной ясности
Солнце в золоте ресниц,
И жила ты в безопасности
Меж кузнечиков и птиц…
2007
47
ВОЗДУХ ДОЛИН
Как хорошо… Луна зеленая…
И лает старый обормот.
И кошка древняя, точеная
По краю тонкому идет…
Хозяин ваш заснуть пытается,
Заснуть в болотной теплоте,
Собака лает-упирается,
Но силы уж не те, не те.
Уж нету в голосе металлинки,
Что романтизму придает,
И чувства, близкого к летальному,
Уже тот голос не дает.
Хозяин ваш – поры полуденной,
Консервативный господин.
Голубоватыми сосудами
Он слился с воздухом долин,
Он слился с воздухом, гуляющим
Между лопаток, между гор
И что-то сердцу объясняющим –
Что?.. Я не знаю до сих пор.
2004
СЕРЕБРЯНЫЕ СТАРУШКИ
Как тонко наползает день
На все, что пряталось во мраке.
48
Внизу еще туман и тень,
А наверху блуждают знаки.
Живем в пределах сентября
В простых серебряных избушках,
Где окна солнышком горят
В простых серебряных старушках.
О, кружевная красота
Морщинок солнечных и рюшек,
О, жизни тлен и суета
При свете маленьких старушек!
2007
СМЫСЛ
На фоне недостроенных сараев
Цветут цветы в зелено-синем мае,
Цветы цветут на фоне развалюшек
И в окнах обустроенных старушек.
Прищурю глаз – а лепесток искрится,
Имеет смысл в природе раствориться.
Как птица… как задумчивая птица!
Имеет смысл в деревне поселиться.
2006
49
ОТРАЖЕНЬЕ
Вороны все кружат над банею,
Расставив пальцы на лету,
Я наблюдаю осень раннюю
На наблюдательном посту.
Пространство предо мною дыбится,
Чтоб я проник в его пласты;
Глубоководной сонной рыбицей
Мои сложённые персты
Светиться будут в этой местности,
Когда уеду, может быть,
Над полем в тусклой бестелесности,
И плыть сквозь сумерки… и плыть.
2008
ЖЕНЩИНА И ПОЛДЕНЬ
Только в предчувствии осени
Кошка лежит на спине,
Там, где вы тапочки бросили
И пребывают оне.
Там, где вы книгу оставили,
У голубого пруда.
Штору в окне не поправили,
На пол просыпали льда.
50
Как хорошо – не стремительно,
А призадумавшись чуть,
Вам совершать ослепительный
Послеполуденный путь.
Как это важно – быть занятым
Мудрым осенним трудом:
Радостно, тихо и правильно
Ягоды мыть над прудом.
2009
ФАБЕРЖЕ
Моему дяде Борису Ефремовичу Белову
при нашем последнем расставании
Я пью протяжное прощанье
Пустых осенних берегов,
Пилы далекое жужжанье
И гомон птичьих голосов.
Летят синички между травок,
Седых, устойчивых стеблей,
На луг стекает (рано-рано!)
Закатный розовый елей.
А Фаберже, пожалуй, други,
Сюда допущен был слегка.
Все эти шарики и дуги
В его сердечные бока
51
Вошли и – жизнь определилась,
Как серебристый ручеек.
И, как таинственная милость,
На лоб спустился мотылек.
ПАСТОРАЛЬ
Дмитрию Ефременкову
1
Пойдем есть ягоды с кустов,
Исчезнем в зарослях малины,
Утонем в золоте густом,
Дадим стрекозам наши спины.
Как скалы дикие, они
И молчаливы, и могучи,
В траве кошачьих глаз огни,
Над нами низко ходят тучи.
И прорастает в солнце бровь,
И светом полнятся глазницы,
Лоб оцарапан и суров,
В затылке стриженые спицы
Растут, а из ушей – трава,
Что расплавляется в закате,
В саду кочует голова,
В проеденной козлами шляпе.
52
Пускай не строится мой дом,
Пускай не ладится жилище,
С моим приятелем-котом
Ищи в саду меня, дружище!
Пусть руки теплые мои,
Как два спокойных крокодила,
Ныряют в золоте травы,
Как в волнах призрачного Нила.
2
А что, а что, а что ты скажешь,
Мой друг, серьезный и седой,
Когда на луг июньский ляжешь,
Закрывши небо бородой?
Вон облака от края поля,
Среди порывистых стрекоз,
Летят в своей свободной доле,
Летят, как стадо белых коз.
А мы с тобой – большие реки
И, знаешь, мы здесь не при чем,
Пусть бороздят нас человеки,
А мы течем себе, течем…
53
Именно там я написал свой первый этюд мас-
лом. Солнце садится за лесом, за рекой… Дед
меня, конечно, двумя мазками поправил. (И те-
перь это в искусствоведческой науке считается
его этюдом.) Мне было четыре года, и эта, самая
красивая на свете (уральская) деревня, называ-
лась Чащихино. Сколько мы с дедушкой и бабуш-
кой там жили? Возможно, всего только месяц…
Никогда еще окружающий мир так не поражал
меня. Кроме того, я нашел там невесту.
ЕЁ ДЕРЕВНЯ
1
Я посмотрю… я посмотрю
Узоров русских полотенцы,
Увижу алую зарю
И под холстом небесным сенцы.
Там белый поворот реки
И взгляд невесты пятилетней,
Растут бобы и лопухи
В ее миру тысячелетнем.
Зачем мы не остались там,
Где кот яйцо ест ненароком,
Где по серебряным перстам
Закат течет небесным соком?
54
Где дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки…
Ответь мне, дедушка, ответь!
Глядя моей невесте в глазки.
2
Снова мысли пятятся назад,
Снова пахнет небом и рекой,
Мы опять бродили наугад
С маленькой девчонкою такой.
Ты меня не помнишь, милый друг,
Уж тебе не пять, а сорок пять!
Как делили сельский мы досуг,
Как любили вместе мы гулять…
Наблюдали крупные плоды
И закат съедобный над рекой,
Я черпал серебряной воды
Маленькой, прозрачною рукой.
Где же ты, вселенная моя,
Та, что я в душе всегда храню?
Едем мы – под нами колея
Убегает в сторону твою.
3
Улыбнувшись, люди исчезают,
Где-то в прошлом тают без остатка.
Возчик это знает, твердо знает,
Знает это бурая лошадка.
55
От простой и радостной девчушки,
От реки ее, ручьев и леса,
От уральской этой деревушки
Мы собрались, видишь ты, – уехать!
А детей одних не отпускают
Жить, где им понравится в природе.
Травы это знают, звезды знают,
Знают все на этом пароходе.
2003
ДУША
Красновато пепельное небо,
Одинока яблоня в долине,
Я делю пространство четким следом
На две аккуратных половины.
И обрубок яблони печален,
Занесенный снегом по макушку,
Как фигура с узкими плечами,
Как душа сгоревшей деревушки.
Очень тяжело, иль невозможно,
Мне к нему спокойно приближаться,
В поле странновато и тревожно,
Нет – к нему рукою не прижаться!
Думал я так, тихо подступая,
Удаляясь после по дороге,
Вновь пространство четко разделяя,
К дому поворачивая ноги.
2007
56
ПОЛЕ МОЕ
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было в прошлом веке
При Шишкине,
Поле мое, поле настоящее,
Какую тайну ты хранишь, притихшее?
Какую тайну ты хранишь, пожухшее,
Какую тайну, «яко крин процветшую»?
Всегда к Предтече травами набухшее,
К Петру и Павлу кое-где отцветшее.
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было – как давно! – при дедушке,
Поле мое, поле настоящее…
А темный лес – твой вечный соседушка.
Мне твой кузнечик пропоет отбой,
И будет он зелено-голубой!
И если ты уснешь – усну с тобой,
А если ты умрешь – умру с тобой.
2008
САД И ОКНО
Плыви, если хочешь ты плыть, о малиновый ветр,
Закатные перья на брюшке своем теребя,
А я отойду в глубину, может, на сантиметр,
Чтоб мне рассмотреть, между прочим, ее и тебя.
57
58
И я посмотрю на нее, может быть, свысока,
Как я не смотрел на нее, между прочим, давно:
Вот профиль и яблоня – яблоко вот и рука,
Иначе зачем мне, скажите, и сад, и окно?
2007
ЖЕНЩИНА ЭТА
Опять одиночество, ветер и трезвый расчет.
Опять все продумал за всех, и ошибся опять.
А жизнь без меня как текла, так себе и течет,
Но женщина эта в ней сможет, я думаю,
Что-то понять.
Но женщина эта, она ожидала меня –
Явлюсь или нет я на сцене в театре теней,
Но женщина эта, меня в том и этом виня,
Прожить уж не сможет без лиры забавной моей?
2007
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
Деревьев кроны темные и бурые шары
Забытых яблок где-то там,
В кромешном черном кружеве, –
За снеговыми шторами шевелятся они.
За редкими заборами сидят шакалы местные,
Гуляют тени дымные среди пустых садов,
А парники забытые дверями вдруг захлопают,
Коснется слуха пение ой, удалых орлов!
59
СЕВЕР
Люблю я холодную пикшу,
Холодную славлю треску,
И благословляю ловитву
На хладном твоем берегу,
О Север, изласканый светом,
О, край протяженных тонов!
Хотя не имею, при этом,
Резиновых даже штанов.
Порой – неотесанный плотник
На радостном жизни бегу,
Ведь я – не рыбак, не охотник
На дальнем твоем берегу.
Я мыслью прошел все пределы,
Все дебри твои до конца.
О, красный мой батюшка-Север,
Ты будь мне в родного отца!
2007
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
А я на нашей горочке стою и вижу сны,
И начинает нежно так, ну как Шаляпин «Ноченьку»,
Береза тети Машина песнь ледяных пустынь…
2002
60
МОЛЧИ
Царап – царап-царап, штришочки света
Ползут по силуэту одному,
По силуэту, так сказать, поэта,
Известного соседу моему.
Известного в известной нам деревне
Держателям седых молочных коз,
Известного полоскам неба древним
Меж темных тети Машиных берез.
Известного еще седому деду,
Которого уж нет давным-давно,
А главное – известного соседу,
Что предпочтет всегда стихам вино,
Что предпочтет строительство сараев
И самокрутку мокрую в ночи,
Ну а поэтов он своих не знает.
Поэт, молчи!
2006
ВЕТЕР
Шебуршал пустой почтовый ящик,
Да под ветром развевались косы,
Проходили с девушкой молчащей
За забором темные матросы.
И горами ветреные ветви
Надо мной вздымались, беспокоясь,
61
И потоки средней силы ветра
Пролегли воздушною рекою.
Красноватым взглядом волкодава
Засветилась серая калитка,
А цыган Тимошка величаво
Проплывал в телеге с ребятишкой,
Проплывал цыган, гремя по склонам,
Улыбаясь встречным человекам,
Может, где и выпил он немного,
Закусив обвислым чебуреком.
Ой вы, реки северного неба! –
Белый пар плывет над головою,
Можно ехать много километров
Под такою светлою рекою.
Комары еще не беспокоят,
Только мухи лезут к нам дружиться,
Но сбивает ветер их под корень,
В бороде музыкою жужжится.
Расплетались кудри черным дымом,
Тень от козырька легла на веки,
Вспоминал цыган свою судьбину –
Ох вы, человеки, человеки…
Шебуршал пустой почтовый ящик.
Что-то нам давно никто не пишет?
Ветер говорит о настоящем,
И о прошлом тоже ветер дышит…
62
Услышал по радио фразу – «а как Шопен
относился к “москалям”, известно…» А мне
было как раз неизвестно – как именно Шо-
пен относился к «москалям». Догадывался,
конечно… Это было время доинтернетное,
домобильное. Стационарный телефон был на
другом конце деревни, у автоколонны, но он не
всегда работал.
Да и не пойдешь же туда сейчас сквозь та-
кой ветер звонить – извините, а как Шопен
относился к «москалям»?.. А вокруг мелкие
собачки автоколонны с ума сходят, черные
деревья шумят…
ШОПЕН
Любил ли Шопен «москалей» – я не знаю.
Но пусть они тают – хрустальные звуки.
А птицы пускай от зимы улетают,
Раскинув пернатые длинные руки!
Любил ли Шопен «москалей» – неизвестно,
И в этой деревне никто нам не скажет.
Такая уж эта неясная местность –
Туманы и птицы, и холод овражий.
Здесь скажут, наверно, – печальные звуки!
И дальше пойдут, гоня стадо овечье,
В карманах держа узловатые руки,
И щуря от ветра глаза бесконечно…
2002
63
ВИНО И МОЛОКО
Сплошной щербатый, белый камень
И голубая тишина.
Большими, белыми руками
Налью пустынного вина.
Вина пустынных перелесков,
Вина холодных островов,
Движеньем медленным, нерезким
Среди внимательных котов.
Я подниму на свет напиток,
Там дальний путь и пустыри.
Там ранних сил моих избыток,
Там юность – что ни говори…
Но выпью только полстакана,
Подумав, съем простой обед
И, двинув уплотненным станом,
Усы взъерошу, словно дед.
О скрип петель, о пенье кошек…
О фисгармония веков!
Она звучит, и ты несешь мне
Парное козье молоко.
Вокруг щербатый белый камень
И неба светлая река,
Своими белыми руками
Налей, хозяйка, молока.
2004
64
ВСЕ НЕЯСНО МНЕ…
Шрам на пальце, а рядом вот – рана,
Вот – ожог, а вот свет от заката.
Нынче рано, а может не рано,
Синий сумрак сгустился над хатой.
Сам не знаю я – рано, не рано.
Не проник в эти звездные планы,
Не постиг потаенные сроки,
Вон звезда поплыла на востоке,
И не знаю я – рано, не рано.
Все неясно мне, все неизвестно:
И волнистая эта равнинность,
И пустынная сельская местность,
И собак непородных костистость,
И тарелка, готовая треснуть,
Если ставить не плавно, а резко.
2009
ВЕНЕРА
Глубокая скважина вздрогнет,
И будет розетка трещать,
И лампочка будет неровно
Меня в темноте освещать,
И Толик появится в двери
И скажет:
65
– Во звезды горят!
А это Венера.
– Уверен?
– Да все мужики говорят…
Погоду на завтра не знаешь?
Ну ладно, пойду досыпать.
Вот где-то скрипит, понимаешь,
А где – не могу я понять…
Глубокая скважина ухнет,
Вздохнет и надолго замрет.
И тут же все звезды потухнут,
И Толик мгновенно уснет.
2008
ОБРЕЗКА ЯБЛОНЬ
Для яблонь, для себя и для козы
Я предприму осеннюю обрезку.
Закатно-травно-ягодный призыв
Так ясен за квадратной занавеской.
Так ясен он, и розовый закат
Стоит передо мной стеной прозрачной…
Я становлюсь на красный самокат
И вкатываюсь в это – однозначно.
2011
66
ПЕСЕНКА
Седые камни, и песок,
И нежный солнечный поток
Сквозь глаз июньского кота
До глубины его хвоста.
А это, что ни говори,
Немного греет изнутри,
Хотя прохладный ветерок
Все ходит с юга на восток.
– Он крутит, – Толик говорит
И круто в сторону глядит –
Туда, где пламенеет мак,
Где собрались коты для драк.
Но каждый мало-мальский кот
Сначала песенку споет;
Ее запишет на века
Моя шершавая рука.
2005
КОНДРАТ БЕЛОВ.
ПАТРИАРХ СИБИРСКОГО ПЕЙЗАЖА
Старинные, небольшие городки, их архитек-
туру (и даже церкви) дед мой, известный всей
Сибири художник Кондрат Петрович Белов,
когда ему было уже за 80, писал по памяти. Дома
он подолгу сидел у противоположной стенки, на-
67
против своей картины, и смотрел в нее, напевая
или разговаривая вполголоса то с одним, то с
другим воображаемым собеседником из прошлого,
теребил огромные усы…
Потом вдруг вставал кряхтя, стремитель-
но подходил к холсту, наклонялся мощным сво-
им торсом (левая рука за спину) и, оскаля зубы,
делал резкий удар кистью, пальцами (как позд-
ний Тициан) или один-два-три энергичных удара
длинным мастихином.
– Вот так! (кусок краски улетел на диван).
И вот так!.. (второй кусок краски улетел за
комод). И вот эдак!.. – он делает шаг назад и
замирает… Потом очень тихо спрашивает у ко-
го-то: – Ну-с… Что вы на это скажете, милос-
тивые государи?.. А?.. Вот вам и Калька Белов.
Вот вам и Кондратик!.. Вот вам и Кондраша!..
А кто так в России небо напишет?.. А?.. То-то
и оно… – он наклоняет голову и смотрит на пей-
заж не отрываясь, ерошит усы… потом зовет
меня: – Славочка, мальчик! Пойдем чай пить!
ОПИСАНИЕ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
Мне годик, я в галстуке тесном,
Лицом пред стеною зари,
Что дышит любовью небесной
У носа и в дальней дали.
68
Движение тонких волокон,
Улыбку длиннющих лучей
Я вижу из низеньких окон
Посредством чудесных очей.
Мы жили, по сути, в деревне,
Проулок спускался к реке,
И дед мой огромною тенью
Пейзаж свой писал вдалеке.
О радость простейшего быта,
Кто может увидеть твой свет?
Ты только младенцу открыта,
И деду – за выслугу лет.
2008
СЕВЕРНЫЙ ЛУЧ
Прогревает уставшее тело
Неожиданный северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
Там, где солнце прощальное греет
Появилось златое окно.
Воротись! Воротись поскорее,
Есть у нас с тобой дело одно.
69
Ведь души неустроенной образ,
Этот двор, нам пора убирать,
Чтоб сосед, деликатно наморщась,
Ничего не сумел нам сказать.
Чтоб никто не вздыхал здесь бессильно,
И никто не ерошил волос,
Чтоб гостей простоквашей обильной
Напоить нам с тобой довелось.
Прогревает уставшее тело
Фиолетовый северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
УКРАИНА
Другу детства
Игорю Шипицину
Я устал, но надо мне добить –
Эти брёвна дотаскать и доски.
А потом я долго буду пить
Солнцем позолоченной зубровки
Рюмку или две. И буду рад,
Вспоминая вечер твой, Украйна.
Как там лоси плыли на закат…
Лось с лосихой – две огромных тайны.
А поутру плыли мужики
Узкой дамбой по ночным ухабам,
70
И принципиально старики
Не внимали простодушным бабам.
Говор, говор!.. мягкий и живой,
И удобство телоположенья.
Все вы мне свои, и я вам свой
В жизни концентрическом круженьи!
ВОСПОМИНАНИЕ
Я плыл на невеликом корабле,
Никто меня за руку не держал,
А я уже не помнил о земле
И ничего вдали не воображал.
Я обонять старался пену волн
И иногда свой взор стремил вперед,
Чтобы объять умом железный челн,
Понять – что ощущает мореход.
Держался за какую-то трубу,
Душою несозревший человек,
И волн следил упорную борьбу,
И маленьких барашков дальний бег.
Никто меня за руку не держал…
И как вообще я оказался там?
А дождь на темных стеклышках дрожал,
И покрывался каплями металл.
71
«Поют кружевные собаки»
72
Шел в полумраке малый теплоход,
Я улыбался волнам на бегу,
А жизнь ждала, как светлый горизонт,
На отдаленном темном берегу.
Морское состояние ума
Я приобрел в кипящей пеной мгле,
И долго сохранял его в домах
На твердой, неизученной земле.
2005
ЯНТАРНЫЕ СТАДА. ПОЛОСА ЗАКАТА
Пролился в золотую щель
Закат над отдаленной крышей,
Сквозь тусклый солнечный фужер
Как будто звон далекий слышу.
Как будто льдинок золотых
С небес царапанье и пенье,
Иль у подножья гор седых
Златых овец передвиженье.
Седые гонят пастухи
Овец светящихся отары,
Их уши, словно петухи,
Горят янтарно-медным жаром.
73
Откуда знаю это я,
Во сне ли видел в зимний вечер
Твои янтарные края,
Страна, плывущая навстречу?..
МИР МОЙ
Луна и дым… Все маленькое, дремлет…
Ты невелик, о мир моей деревни!
Ты невелик на волнах океанов
Снегов слоистых и густых бурьянов.
А там – леса густою чёрной лентой,
За ними, видишь, – дремлют континенты.
Сосед мой задремал при тусклом свете,
На нем коты, как маленькие дети…
Спи, брат мой, спи под ропот котофейный,
А коль не хочешь спать – напиток пей кофейный.
ЖИЗНЬ ИДЕТ
Серый день, размытая береза.
Ходит конь гнедой в долине снежной.
За горой я слышу женский голос.
– Жизнь идет, – скажу козе на ухо. –
– Жизнь идет, ешь сено, улыбайся.
Ну а я пойду стоять под небом –
Наблюдать, как ходит конь в низине.
У людей ведь есть свои заботы.
74
ЗРЕЛОСТЬ
Писать стихи и заниматься садом
Любой поживший, думаю, захочет.
Потупится он, скромно улыбнется,
И, быстро обернувшись, тихо скажет:
– Хочу, хочу! Хочу, конечно, что вы!
Хочу ужасно и давно, поверьте,
И не нужны мне ценные подарки,
И жалованья крупного не надо,
Лишь уваженья я хочу, поймите!
Лишь уваженья и еще покоя!..
И доступа еще к литературе
О желчегонных качествах растений.
НЕРАЗУМНЫЕ ЖЕНЫ ПОЭТОВ
Неразумные жены поэтов
Рубероид оставляют на крыше,
Придавивши слегка кирпичами,
Удалившись за тонкие шторы.
Но в ночи он встает кашалотом,
Кашалотом невиданной бури,
Над испуганной мокрой деревней
Черной лентой встает рубероид.
И, заслышав глухие удары,
Говорят: кто-то катит там бочку
Мимо нас в час и темный, и страшный,
Неразумные жены поэтов.
75
НОЧНЫЕ ДОРОГИ
Лохматые склоны ночные,
И тени далеких дорог…
И кошки, как звери ручные,
На мой выплывают порог.
И я возникаю из мрака,
Плечом упираюсь в косяк,
Усатые все мы, однако,
И каждый, я знаю, мастак
Глядеть на далекое поле,
На сосны, покрытые мглой.
Какая чудесная доля…
И способ познанья какой…
О способ познанья чудесный!
И, вместе, – чудесно простой.
О мир, нам с тобой неизвестный…
О тени дороги ночной!..
2008
Дед был главным человеком моего детства.
Художник и сказочник, он рассказывал сказки
оригинальные и таинственные, в которых мес-
том действия всегда был дремучий и бескрайний
русский лес… К сожалению, ничего не записано…
У меня есть мечта – написать когда-нибудь
сборник сказок, чтобы там отразилось его ды-
хание, его ощущение. Как бы отзвук далекий…
И посвятить этот сборник ему.
76
СИБИРСКАЯ СКАЗКА
Подлунным бегом горностая
Среди зимы,
Путем тревожным, длинным, тайным
Сибирской тьмы
Я пробирался мыслью сонной,
Ложась на бок,
В груди у деда потаённый
Стучал клубок.
И тихий свет от речек тихих,
И тайны слов,
Рождались в серебре великих
Его усов.
Тогда мне Родина открылась
Всего ясней,
И сердце сладко согласилось
Пожить на ней…
2008
ПОЭЗИЯ
Меня настигло стихотворство
В глухом, томительном краю,
И я, оставив непокорство,
Чуть помолчу и вновь пою.
Пою опять, идя по горке
Над белоснежною страной,
77
Где воробьи таскают корки,
Где не беседует со мной
Никто, никто… лишь воздух серый,
Моей касаясь головы,
Да чуть повыше – стратосфера,
Пониже – белые холмы.
Меня настигло стихотворство
Своею детскою рукой,
Так тихо-тихо, просто-просто…
И сердце мне сказало:
– Ой!
МУЖ
Муж пришел – все дома появилось:
Тихий свет, вода и авокадо.
Просто дверь открылась и закрылась,
Просто вдруг затеплилась лампада.
Просто пес залаял, улыбаясь…
И ему ответили в округе!
Рыбки засмеялись, бултыхаясь
Возле норки маленькой подруги.
2009
78
ОДНА ФЕВРАЛЬСКАЯ МЕТЕЛЬ
Не только вниз, но – вверх и в стороны
Сегодня снег летает мушками.
Богаче снеговыми склонами
Беднее добрыми старушками
Я стал внезапно в жизни временной,
В сей жизни, временно таинственной.
Что светлой тайною беременна,
Чудесной тайною единственной.
В ней тяжело без тихих путников –
Старушек старых и внимательных,
Без одеялок их лоскутельных
И без историй обязательных.
Пурга, рассказывай, рассказывай!
Волнуй, волнуй давно испытанным!
Лесную сказку детям сказывай,
Уснувшим детям… невоспитанным.
2008
ПРИГОРОДНЫЙ АВТОБУС
Шофёр кондукторше показывает нечто
Своим перстом прокуренным и синим,
Чуть слепит жёлтый свет машины встречной,
Привычно душит запашок бензинный.
Ну а вокруг поля в протяжной стыни,
Где, может быть, она увидит нечто,
79
Что он перстом показывает синим,
Водя рукою в сини бесконечной…
2008
ПРИБЛИЖЕНИЕ
Сквозь пространство осеннее
Приближается яблоко к носу.
И пчела приближается к носу,
И жена приближается к носу,
И зима приближается к носу…
Но об этом подумаю после.
2002
ПОСЛЕ ТЯЖЕЛОГО РАЗГОВОРА
Береза средних лет на фоне неба,
Да льдина, чтоб стоять, да пять минут,
Да небольшая, скромная ворона…
Вот что мне нужно, чтобы отдохнуть.
2004
ОСЕННИЙ СВЕТ
Боже мой, мой Боже… что за золото
В этой чаше бледно-голубой!
Как целенаправленно проколот
Небосвод туманный надо мной.
Луч струится в чашу и, расплавленный,
В ней ложится с ножками на дно.
80
Лист бумаги, на столе оставленный, –
Он сияет с чашей заодно.
Ты – мгновенен, луч, приятель мой!
Как и я. И живы мы – сейчас.
Под твое чудесное сияние
Подставляю свой чудесный глаз.
Пусть морщины родовые, давние
Изменят трагический настрой,
Тёплый, тёплый… тёплый… свет губами пью!
Чтоб быть светлым, по возможности, зимой.
2006
Если нам привозят дрова или какие-нибудь
мешки, доски, опилки и тому подобное, она всег-
да выходит, все осматривает и садится сверху,
с гордостью поглядывая вокруг. Речь идет о
Мурке, конечно.
Мне представляется, что она хочет ска-
зать: видите, мой хозяин тоже что-то стро-
ит, у нас тоже хозяйство. Просто ему обычно
некогда, он ведь поэт!..
Если я углубляюсь в сад или ухожу на со-
седние холмы – ем малину, кошу для козы или
просто сижу и смотрю сверху – кто к кому
приехал, кому что привезли, кто топит баню,
как колышется трава, куда пошел Толик… –
она всегда найдет меня, появится из зарослей и
молча сядет рядом… Маленькая такая. Корот-
кошерстная.
81
УШКО
Ушко у кошки расплавлено светом,
Контур лишь виден – тонкий такой.
Кошке приятно жить рядом с поэтом,
Нравится ей быть расплавленной светом
Вместе с хозяйской рукой.
Нравится летом
Остатки омлета
Есть очень быстро в песке и золе.
Нравится днем, как вода фиолетовым,
Чувствовать где-то,
Что кошка прогрета
Чьей-то любовью на доброй земле…
2005
ПЕРЕЛЁТНЫЙ ПУТЬ
Кошка вышла в открытое солнышко,
Прямо в золото шкуркой вплыла…
Кто там чистит лазурное перышко?
Кто расправил два легких крыла?
Кто в саду – ой-ой-ой! – осторожен будь,
Это вышла ведь Мурка сама.
Ждет вас всех перелетный далекий путь,
Он описан в ученых томах.
И меня не забудьте в роскошных снах,
В развесёлых и чуждых садах.
82
Дескать, есть там, на севере, – ой, чудак…
Ну а кошка его, слушай… – страх!!
2005
ДЕРЕВЦЕ
Я сегодня с деревцем прощался,
И оно как будто понимало.
Шляпу я снимал и улыбался,
А оно тихонько трепетало.
Ох ты, безответная судьбина!
Все, о чем молчишь ты,– мне знакомо,
Жди пока какой-нибудь дубина
Подойдет и скажет два-три слова.
Может, я – последний человечек,
Что к тебе по-русски обращался,
Что с тобою в несколько словечек
Кротко и разумно попрощался…
2006
ЛОЖНОЕ ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ
ПРОТИВ БОРЩЕЙ
Лампадка сквозь завесы пижмы.
А дальше дождь… Конец июля.
Ты, плечи изогнув капризно,
Несешь заветную кастрюлю.
83
Когда я был чуть-чуть моложе,
Боялся слова «борщ» немного,
И мне казалось, что негоже,
Чтоб обонял его с порога
Внезапный гость моей прихожей,
Искатель тонких откровений,
Что щей разваристых не может
Есть ни талант, ни даже гений.
О легковерная натура!
Неосновательность суждений…
Мол, щей горшок, мол, баба дура,
И что голодным должен гений
Бродить. А впрочем, я увлекся.
Ведь нынче дождь… Конец июля.
Воспоминаний рой улегся,
Мне показав на память дулю.
А сад в росе, как в бриллиантах,
Горит… Пион под носом ранний.
Шуршат неясно фолианты
Родных, таинственных преданий.
Мы уплываем в длинной лодке
В тот край, где Вольга и Добрыня,
Да не забудь ты рюмку водки.
Да-да, иду. Ведь борщ (!) простынет.
2008
85
НАСТРОЕНИЕ
Только утренний свет,
Но не женщина.
Только ветви и снег,
Но не женщина.
Лишь вода и блесна,
Радость детского сна,
Только дедушкин ус,
Но не женщина.
Только радость бумаги
И карандаша,
И пространство, куда
Уплывает душа,
Запах пыли и книг,
Но не женщина.
Но не женщина…
2007
Пробегая, увидел Мурку, сидящую на мохо-
вой горочке под тягучим сентябрьским солнцем.
Задержался на секунду… Вдруг стало ясно, что
это именно ее место в жизни. Не может она
быть не здесь и не сейчас. И есть ли на свете
что-то более гармоничное?
Через секунду я уже бежал дальше под уклон
с длинной, синей, выцветшей доской в руках…
Осень. Строительство…
86
КОШКА МАЛЕНЬКАЯ
Невозможно кошке в сентябре
Не сидеть под солнцем во дворе,
Не поднять усатой головы,
Не взглянуть поверх густой травы.
В синеве гуляют острова,
И понять не может голова:
Сколько птичек в путаной листве,
Сколько мыслей в глупой голове.
А в саду есть тайные ходы –
Ниши для хозяйской бороды,
И для кошки маленькой одной,
Чтоб гулять вечернею порой.
Чтоб, играя кружкой молока,
Подпирая крепкие бока,
Проходить малинною тропой,
Пропадая в травах с головой…
2005
ЗИМНИЕ ЩИ ИЗ КВАШЕНОЙ КАПУСТЫ
Щи без сметаны – это день прозрачный,
День бабьелетний с ласковой тоской,
Где солнца луч, туманный, огнезрачный,
Прощается с любимейшим тобой…
87
Щи со сметаной – это мгла сплошная,
Пурга и в серебре далёкий путь,
И кто-то, в белом платье выбегая,
Кричит тебе:
– Сметаны не забудь!..
Как любит русский этот воздух вольный
В молочно-фосфорическом огне…
И труден – ох! – вопрос твой протокольный –
Какое состоянье выбрать мне?
2008
НА ПРУДУ
Пауки паутину плетут,
Значит, нынче дождей не дождёшься,
Ты выходишь на маленький пруд
И над стареньким мужем смеёшься.
Улетает фарфоровый смех
Прямо в ухо фаянсовой кошке
И, далёкий от этих утех,
Муж сидит в отдалённом окошке.
Что-то пишет в немые листы,
Кудрецы летним золотом вьются,
И не слышишь, далёкая ты,
Как здесь буковки тихо смеются…
2007
88
ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК
Вороны с крыши упадают,
Летят на шелковый восток,
А глазки золотом блистают,
А щёчки нежит ветерок.
«Пернатый волк» – мне кто-то скажет,
Не стану спорить с ним вовек.
Паук мне паутину свяжет,
Как шапку добрый человек…
2009
СКРИПКА АНТОНИНА
Есть Антонин и Антонина.
Есть Дворжак, есть и тетя Тоня.
И, как замедленная мина,
Стучится сердце под ладонью.
Какой-то давнею угрозой
Бормочет лес в осенний вечер,
И грусть от остеохондроза
Мне Дворжак грустной скрипкой лечит.
А тетя Тоня извлекала
Из льдинок песню помидора,
И торопилась – устилала
Души волнистые просторы
89
Какой-то скатертью протяжной,
И улыбалась виновато,
Сибирской трапезою бражной
Встречая нас с Володькой – братом.
Ах, тетя Тоня… Антонина…
Письмо полно далекой болью.
Иду вечернею долиной,
Иду к луне над темным полем.
Белесым, лунным господином
Иду к луне над темным полем.
И слышу – скрипка Антонина
Поет несбывшейся любовью!..
2007
ПРЕДСНЕЖНОСТЬ ПОЛЯ
Широкий лоб и воздух синий,
Молекул синих колыханье,
Меж сосен матушки-России
Я слышу Толика дыханье.
Вот закурил и осветился
Среди лесов своих морозных,
Вопрос возник и закатился
В его глазах, таких серьезных.
90
Ну а вокруг такая влажность,
Что хоть плыви протяжной тенью.
Домов вдали одноэтажность,
Предснежность поля и селенья…
2006
ДАЛЕКОЙ СТОРОНОЙ
Да, да. Вот так стоять, глядеть в просветы
Между домами, погружаясь в сон
По-деревенски пахнущей планеты,
В жилищах представляя свет икон.
Волокна потускневшего заката
Искриться будут мирно надо мной.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
Далекою, забытой стороной.
Вокруг ходили будущего тени,
На нос ложились скромные лучи,
Я так стоял на розовых ступенях,
Как будто с краю сказочной ночи.
Как будто жизнь прошла среди закатов,
Как череда медлительных огней.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
В одном селеньи Родины моей…
2003
91
СНЕЖНЫЕ УШИ
На эти слова не напишешь романса,
Они разъедаются жестью багровой:
Бушлат, телогрейка и горка с коровой.
На эти слова не напишешь романса.
На эти слова не напишешь романса:
Забор и сарайка, собаки-страдальцы,
Мужик и пространство, и тёмные пальцы.
На эти слова не напишешь романса.
Бурлацкие звуки, их долгие стаи
Свободно текут на простуженный ветер.
Жена не услышит, никто не заметит,
Как ладно поет мужичок за сараем.
Как он замолкает – все глуше и глуше,
Как смотрит на птичек на волюшке-воле.
И вот тишина и морозное поле
Возьмут эту песнь в свои снежные уши…
2007
БАБЬЕ ЛЕТО
Бабье лето любит выпить
Да морозцем закусить,
Кума с деверем насытить
Да у свата погостить.
92
Ой вы, белые платочки,
Ой, цветастые платки!
Ой, берез златые точки,
Золотые пятачки!
Свет прощальный с неба сыплет,
Над избой – пушистый ком.
Бабье лето любит выпить
С подходящим мужиком.
Закуси ж, смотри, морозом!
Чтоб хрустело поутру!
Чтобы щёк тугие розы
Пьяно рдели на ветру!
Чтоб запутался ты в травах,
Заводной, прощальный кум.
Ой, осенняя отрава!..
Ой, не суй своёго «краба»,
Дай понять березы шум.
Дай – понять – березы – шум.
2005
ЗОЛОТО ДНЕЙ
Стихи писал, чистил кастрюли,
Следил за постройкой домов.
Все это я делал в июле,
Восстав от таинственных снов.
Я все основательно делал,
Во двор выходил голубой,
93
В пространстве таинственном тела
Плескал светлой речки прибой.
Все безукоризненно делал,
А в сад заплывали слова,
В пространстве таинственном тела
Светились вдали острова.
Темнела далёко-далёко
Полоска какой-то земли,
И солнце плыло невысоко,
И шли по реке корабли.
Гудели вдали пароходы
Каких-то утраченных лет.
На них бы – в такую погоду –
Я взял бы, пожалуй, билет.
2009
АВГУСТ. РАЗМЫШЛЕНИЯ ВОЗЛЕ
НЕПОКРЫТОЙ КОПНЫ СЕНА
Вроде не предвидится
Крупного дождя,
Вроде не обиделся
Август на меня.
94
Я под яблоней сидел
В лиственной стране,
Между яблоков глядел
В лиственном огне.
Я, как будто в детском сне,
Лето пересек,
И по длинной стороне,
И наискосок.
Так что не предвидится,
В общем-то, дождя.
Так что не обиделся
Август на меня.
Нет, не хочется пока
Этих перемен.
Пусть он длится, – ладно, а? –
Золотистый плен…
2012
СИНИЕ ЛЬВЫ
Под впечатлением
от народной живописи Севера
Под небом холстинково-серым,
Из ниточек серых сплетенным,
Плывут из деревни Уфтюги
Изящные синие львы.
95
Я там, к сожалению, не был,
В том дне, из тумана скроённом,
Где вдоль по широкому небу
Идут грубоватые швы.
Под солнцем-календулой красной,
Под частыми звезд светлячками,
Румяный и в шляпе пух_овой,
Я не был там, не был, увы!
И я не вздыхал там внезапно
И не разводил там руками,
Где всё проплывают сквозь сумрак
Изящные синие львы.
2002–2013
ПАРОХОД
Все умерли. Это ужасно.
(Животные ранних годов.)
Хвостом не маши мне напрасно,
Я мыслю про пыль городов.
Я мыслю про дальние дали,
Подальше немного, чем ты
Себе можешь только представить,
От сильной твоей простоты.
Гляжу я в далекие жизни
До странности близких людей
96
Тебе неизвестной Отчизны –
Отчизны любимой моей.
Она уплывает, как льдина,
Как некий большой пароход.
Без шляпы, плаща и корзины
На нем я отправлюсь в поход.
Я стану с народом у пены,
У пены, на самом краю.
И сердце поймет постепенно…
С Шаляпиным рядом стою.
2010
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Пахнет медом Калуга,
Пахнет русскою былью.
Золотая округа
Нежной, солнечной пылью
Пропиталась навеки,
Как моею судьбою.
Здесь когда-то над речкой
Мы прощались с тобою.
Рисовали с натуры
Мои старшие братья,
Их большие фигуры
Заключал я в объятья.
97
А они поднимали
Гениальные лица,
Все они понимали
Обо мне и девице.
Все они понимали,
Вслед смотрели с любовью.
А соборы сияли
Белой, солнечной солью.
Пахнет медом Калуга…
2008
ЛУНА
Меж облаков веков скиталица
Плывет унылой стороной,
Лицом фарфоровым китайца
Иль самоваром надо мной.
А после над ушанкой светится
Пожухлым шаром серебра.
О, как хочу я с нею встретиться
В пустынном сумраке двора!..
Вот надо лбом беспечным хладная
Стоит, о чем-то говоря.
Пришла пора, пора неладная,
Пора лихая – декабря…
2008
99
НОЧЬЮ
Все закрыто, все погашено,
Все проверено вдвойне,
И почти совсем не страшно нам
В этой тихой стороне.
Лишь моя лампадка светится
Между северных широт.
Не видать младого месяца,
Не видать небесных звёзд.
Все закрыто, все погашено,
Лишь березки шелестят,
Да по саду, саду нашему
Листья мелкие летят…
2007
ЦВЕТЫ НЕЗНАЕМЫЕ
Смотреть в лицо цветам незнаемым,
Хрусталь Шопена слушать тающий,
И быть немножечко летаемым,
Или – немножечко летающим.
Когда на кухне режут овощи,
В стихи забытые заглядывать,
И – пусть никто не просит помощи,
За миром надобно приглядывать.
2007
100
СВЕТ ИЗНУТРИ
Пожалуйста – небо свой полог раскрыло,
И солнце скользнуло в темнеющий лес,
И тайно его изнутри осветило,
И сколько там было – не знаю – чудес!
А мелкие птички!.. А встречные зайцы!
Могилки и даже немые кресты…
И вежливо эхо всегда отзывается
Из самой кошмарно-глухой темноты.
Высокие люди и низкие луны,
Бегущие _облаки над головой…
А сердце заплачет!.. А дернутся струны!
Мы выбрали правильно место с тобой.
2013
ВНУТРЕННИЙ ПАРОХОД
Моему прадеду
Василию Ивановичу Поспелову,
у которого к 1917 году был
собственный пароход на Волге
О вы, которые котята!
И вы, которые коты!
Цветок далекого заката
Цветет до самой темноты.
101
Под этим светом греем руки,
Впитав синичек тонкий свист.
Впитав изящные науки,
Далекий плачет гармонист.
Опавший лист торчит в кармане,
В глазах простор нездешних вод.
Плывут окрестности в тумане,
Как деда личный пароход…
2007
ВЕСЕННИЕ ТЕЗИСЫ
Соловьи поют по-сумасшедшему,
Это хорошо.
Радости тебе, в лес зашедшему,
Молодец что пришел!
2009
СЕРЕДИНА ИЮНЯ
Середина июня сегодня,
Это лучшее время в году!
Лето сходит по шелковым сходням
И свистит и поет:
– Я иду-у!
Середина июня, пожалуй,
Время лучшее в жизни моей!
102
Пароходы гудят, самовары,
Мед слетается с дальних полей
В виде капелек мелких нектара,
Среди капелек мелких дождей.
Группа птичек на яблоне старой –
Вместо группы приятных гостей.
Вместо группы соседей – две кошки,
Электричества – полный зенит,
Серый кот спит в старинном лукошке.
Очень дикий, степной паразит…
2008
Козы считают хозяина высшим существом
и поэтому, думаю, убеждены, что он должен
быть очень приятным на вкус. А как иначе?
Они все время с недоумением пробуют края моей
одежды.
ДВИЖЕНЬЕ
Жуёт штанину козлик, а коза
Края рубахи выцветшей теребит,
А я смотрю – не движется ль гроза
В просветах шевелящихся деревьев.
Жуёт штанину козлик, а коза
Глядит в пространство взглядом удивлённым.
Гроза, гроза, негрозная гроза
Ворчит за серым облаком червленым!
103
И без конца я так стоять готов
Средь шевеленья воздуха и луга,
Среди движенья предосенних слов,
Что вдаль спешат, слегка обняв друг друга…
2012
ТЕМНЫЙ САД
Падают яблоки в тёмных садах
Ночь напролет бомбомётом старинным,
Зори все шепчутся о холодах,
И я стою среди этой картины…
Прыгают яблоки в черной ночи,
Движутся кошки, собаки и тени…
И я молчу – ты сказала: молчи, –
Выйдя из мрака ко мне на ступени.
2012
В САДАХ НОЯБРЯ
Мы выпускаем кур с тобою
В зелёный сумрак ноября,
Под строгой маленькой звездою,
О столь немногом говоря.
Вопросы мирной сельской жизни
Нас занимают день и ночь.
104
Природа милая Отчизны,
Ты не могла бы нам помочь?
И зверобой, и одуванчик…
Как много ценного всего!
Мечта! Мечта моя – кабанчик!
Я б любовался на него…
А куры движутся умело
В холодных травах ноября,
Без снов, без мыслей – быстро, смело,
Огнём немножечко горя.
Мы выпускаем их с тобою
В холодном сумраке садов…
Я ухожу своей тропою,
Типичный добрый птицелов.
2012
ФОТОГРАФИЯ
Свет далёкий, серо-синий
Пью, как ёжик молоко;
Он затёк в мою пустыню,
Усвояется легко.
Свет уютный, деликатный
Светит нынче для меня,
В сюртуках на фото гаснет
Отдалённая родня.
105
Чуть-чуть вспыхнула и гаснет…
Отдалённая родня.
2012
ОГНИ И МОНЕТЫ
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
И на тоненьких ногах его несу,
Ласковое сено…
Маленькой сиреной
Козочка зовет меня в лесу.
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
Среди мошек мелкой толкотни,
В золотой осоке
Скрытно бродят соки,
Тайные зеленые огни.
Тусклый день болотный,
Белый воздух плотный,
Выцветший давно старинный свет.
Мы идем с козою
Светлой полосою,
Под дождем осиновых монет.
Под дождем осиновых монет…
2012
106
НОЧНАЯ ПЕСНЯ
Как запою, так кошки мне своими
Все подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою вообще-то не о рыбе,
Просунув пальцы между волосами.
На лбу широком оживают луны,
И светлячки огней толкутся в кронах.
Уж осени последние кануны,
Все в нитях света, огненно-зеленых.
Пусть лают псы на много верст и дальше,
Их пенье пусть заполнит всю округу.
И дальше будет так, как было раньше,
И мы пойдем по замкнутому кругу.
Я запою, а кошки мне своими
Пусть подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою, вообще-то не о рыбе,
Мигая часто лунными глазами.
2013
ЗВУКИ
КартошИну крошить мелкой тёрочкой,
Улыбаясь в простые цветы,
И кормить ей двоих перепёлочек
Нереальной такой красоты.
Ходят парой – не дрофы, не вороны,
Издают нежный звон хрусталя,
Вокруг дома сады на все стороны
Воробьями тихонько звенят.
Гуси криком кричат за оградою,
Кто-то лает в какой-то дали…
Это то, что действительно надо мне, –
Звуки северной, брат мой, земли.
2012
Об авторе:
Вячеслав Михайлович
Некрасов родился в 1957
году в городе Омске. С 12 лет
воспитывался в семье деда,
народного художника России,
«патриарха сибирского
пейзажа» Кондрата
Петровича Белова. Учился в
художественной школе № 1 у
Людмилы Кузьминичны Муринец. Закончил ВГИК,
художественный факультет
(1981 г.), где учился у Олега Ивановича Гроссе
(рисунок) и Николая Николаевича Третьякова
(история искусства).
Член Союза Художников России с 1983 года.
После института около 10 лет жил в Омске.
Занимался станковой графикой (акварель,
литография, офорт, резцовая гравюра), а также
иллюстрац ией книг и стенописью. Шесть лет
преподавал в пединституте на художественно-
графическом факультете. Любил ходить по улице
Рабиновича. Работы Некрасова находятся в
собраниях российских музеев, в Государственной
Третьяковской галерее, а также в частных
коллекциях в России и за рубежом.
С 1990 года живет в Петербурге (последние годы
в пригороде), занимается иконописью и
реставрацией икон для своего деревенского храма,
держит козу, пишет мемуары и сказки.__
Санкт-Петербург, 2013
Моему другу и собеседнику
Александру Ивановичу Галковскому,
а также всем филинам, белкам и ёжикам
нашей деревни, с любовью
2
3
ВЯЧЕСЛАВ НЕКРАСОВ
ФАРФОРОВАЯ
ДОРОЖКА
Эта книга открывает перед нами мир уютный и улыбчивый. Очень
реальный и одновременно сказочный. Автор с удивлением загляды-
вает в глубокие и прекрасные глаза маленькой серой козы Белки,
кошки Мурки, соседа Толика… А еще в глаза доброй женщины со
средним специальным образованием, цедящей через тонкую трубку
и разливающей по бутылям молодое вино из терновника и вишни…
5
«И дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки...»
Главным занятием моим всегда было
воспоминание о радости, которая приходи-
ла ко мне в детстве. Когда самый легкий
отзвук ее, отсвет возникал в сердце, я забывал
обо всем. Замирал. Прислушивался…
Постепенно пришло понимание, что радость
эта как-то особенно любит воздух деревенского
храма, запах воска и ладана, цветущие яблони и
высокие осенние травы, козу, почтительно гля-
дящую на меня через окно сарая…
На шероховатом фоне этого сарая между тем
появляется застенчиво-радостный человек…
Его зовут Анатолий, что по-гречески зна-
чит – «восточный». В нашей деревне, правда,
всех Анатолиев зовут Тольками. Но я не всегда
жил в деревне, поэтому называю его по-город-
скому – Толик. Возможно, это чистоплюйство,
не изжитое до конца.
Кстати, я как раз хотел познакомить чита-
теля с любимыми мною людьми и животными,
которые будут время от времени появляться
на страницах этой книги.
6
Толик, мой сосед, человек не совсем обычный.
Большую часть времени он спит. Возможно, по-
тому, что, по его словам, он родился на станции
«Сон». Не думаю, правда, что на этой станции
все такие. Видимо, на кого-то действует – на
кого-то нет. Я, кажется, проезжал через нее.
Правда, это было ночью… Все спали.
А Толик тем временем, подходя, обезоружива-
юще широко и доверительно улыбается:
– Привет, это самое… – так он всегда на-
чинает. – Да, Валерка тут попросил в магазин
сходить… Он за кошкой у себя там полез, и ему
оргалит на ногу свалился.
– Ну, это-то не страшно…
– Ага! Сто листов! – и Толик, ослепительно
улыбнувшись, растворяется в мелкой мороси.
По улыбке его счастливой он напоминает мне
Джона Кеннеди перед избирателями, хотя моя
жена на это, я знаю, скажет:
– У тебя все на Толика похожи. И Харрисон
Форд, и Ван Клиберн… А Жан Рено похож на
твоего Зайцева!
Дом Толика виден из моего окна, это окно
специальное, небольшое, имеет даже название –
«Толик, ты куда пошел?». А чуть выше, на дру-
гой горке, – дом Корнеича, дяди Лёши (вернее,
полдома). Маленького роста, всегда в валенках
и шапке-ушанке, он обычно начинает разговор
каким-нибудь парадоксом. Громко, почти крича.
Подсознательно ориентируясь на потенциаль-
7
ную деревенскую публику. Отличается еще и
тем, что никогда не отворяет форточку, хотя,
конечно же, курит.
Как-то, будучи у него, я приотворил форточ-
ку, на что одна старушка с улицы сказала:
– О!! Это, видать, какой-то большой ин-
теллигент пришел!! Корнеич-то сроду никог-
да, с детства, форточку не открывал!
Как-то раз он помогал мне по хозяйству, пос-
ле мы мыли руки. Я поливаю ему из ковша то-
ненькой струйкой и говорю:
– Извините, Леонид Корнеич, вода у нас –
дефицит…
Он запомнил, и всегда повторяет при случае:
– А!.. У вас же вода – деликатес!
А дальше, внизу, там, где осенью ложится са-
мый первый иней, дом дяди Вани. Родом из Во-
ронежа, образцовый хозяин. Подписчик журнала
«ЗОЖ» («Здоровый образ жизни»)! Нам всегда
есть о чем с ним поговорить через забор, потому
что я ничего так не люблю, как лечиться.
Теперь о животных… Белка – это маленькая
серая коза с черной полосой по носу и темным
выменем. Среди коз характер у нее считается
хорошим.
Данька. Белая среднеазиатская овчарка. Гово-
рят, что в ней отразилась «идея породы»! Один
смуглый и усатый точильщик ножей в городе,
когда видел ее, всякий раз откладывал нож, с си-
лой хлопал себя по бедрам и восклицал:
– Ну красавица азиатка!!! – затем поднимал
ладони вверх и долго и умиленно качал головой.
Когда мы шли обратно, повторялось то же
самое. Интересно, что Данька никогда почему-
то не пускает Толика в «парадную» калитку, но
только в заднюю, «черную». А он таких собак
раньше никогда не видел и называет ее – «оно».
Трогает меня пальцем:
– Оно не лает, а просто смотрит – и все по-
нятно.
И еще важный персонаж – небольшая корот-
кошерстная кошка Мурка, которую уважают
за ум и особое изящество на нашем краю дерев-
ни. Когда она уйдет, мне ее очень будет не хва-
тать.
Вот, тетя Шура опирается на лопату, го-
ворит:
– Копаю картошку, а ваша Мурка бежит. Я
ей говорю: «Мурка!». А она так остановилась,
смотрит… Ну до чего умная кошка!
А первое стихотворение я написал в праздник
Преображения Господня (Яблочный Спас) под
яблоней.
9
ФАРФОРОВАЯ ДОРОЖКА
1
И в яблоко – чудесный микрокосм –
Вонзаю жесткий зуб,
Иль режу его ножом железным,
В мыслях заблудившись,
Мимоходящей пчелой любуясь,
Идущей по фарфоровому тракту,
По синим кузнецовским лепесткам.
Такого же размера дядя Ваня
Внезапно вышел из-за дальней горки;
Он солнца луч, искряся волосами,
Последний солнца луч несет на лбу
Сквозь августовский сад полупрозрачный,
Сквозь папиросный лист осенней дымки,
Сквозь синие молекулы махорки,
Что выпускает дедушка Корнеич.
Привет тебе, идущий дядя Ваня!
2
Привет тебе, идущий дядя Ваня.
Зачем тебе я нужен – непонятно,
Но ты идешь и машешь мне рукой,
Кричишь:
– Привет, привет! Такое дело!
Потом:
– Ты представляешь или нет!..
10
И головой киваешь характерно,
Желая мне помочь в уже осеннем
Моем саду (запущенном, конечно).
– Привет, привет!
Ты думал обо мне…
Огни на горизонте изучая,
Сок яблочный рассеянно гоня…
– Привет, привет!
Воронежское солнце
Пускай себе плывет над чумаками,
Плывет, плывет…
А над твоей главой
Полночных стран прохладное светило,
Склонившись, золотой иглой рисует
Узор чудесный на твоих морщинках.
Ты представляешь или нет такое дело?
2002
ЗАКАТ ИТАЛЬЯНСКИЙ
Какой-то закат итальянский
В моем перламутровом крае…
И профиль слегка вольтерьянский
Скользнул за горбатым сараем…
Я доску поставлю у двери,
Я выбегу, как на пожаре.
Таких поднебесных феерий
Еще мы с тобой не видали!..
Человек со станции Сон. Толик молодой.
12
Но кот улыбнется глазами
И хвост распрямит, будто саблю.
– Мы русские люди, хозяин!
– Ну, кое-кто – звери, – поправлю.
И будет светиться строенье,
И будет светиться округа,
И будет всегда настроенье,
Когда понимают друг друга.
2002
ПОД НЕБЕСНОЙ РЕКОЙ
Твердо дорожка утоптана
Между высокой травы,
Низкая облачность – вот она,
Возле моей головы.
Здесь у пилотов налетано
Много прозрачных часов.
Тучка комариков – вот она,
Хор молодых голосов.
Косы у туч прямо девичьи,
Тянутся чуть в стороне.
Прямо теперь – знаешь, веришь ли?
Стать пейзажистом бы мне.
Правда, матросом я б тоже стал,
Чтоб под небесной рекой
13
Дать (по уставу) один сигнал –
Резкий, протяжный такой…
2008
СНЫ
Исчезнув бледным силуэтом,
Сказал сосед мой Толик:
– Будь!
Луна своим янтарным светом
Ему очерчивает путь…
За бузиной и за сараем
Никто не ищет и не ждет.
И дом почти необитаем,
Когда в нем Толик не живет.
Он, фиолетовые руки
В карманы теплые вложив,
Плывет по руслу старой муки
И обгоняет миражи.
Сквозь ветра тоненькие нити,
В съедобных лунных заливных,
Идет культурный – извините! –
Встречая путников иных.
Но это только сны и тени
В недвижной сумрачной реке.
Вот кот – реальный – на ступенях,
И два еще на чердаке.
2008
14
Люблю я где-нибудь в конце августа сесть с
книжкой на одну ничейную горку, зажатую со
всех сторон заборами, заросшую высокой тра-
вой, и смотреть сверху на деревню… Что вооб-
ще происходит. Кто куда пошел… побежал…
поехал…
С другой стороны «этот сектор контроли-
рует» Корнеич. Он сидит на своей горке, на ска-
мейке, прислонившись спиной к стене своей бани.
В вечных болотного цвета валенках и бушлате,
с палкой в руках.
Иногда рядом садится его бывшая жена, и
они, в принципе мирно, обсуждают их общий
«дюраль-алюминевый» бак или какую-то дру-
гую проблему. Если Корнеич увидит, что я иду
за водой, он радостно кричит на всю долину:
– Слава пить захотел!
ДЛИННЫЕ ОГНИ
Наташе Герасименко
Как люблю я протяжные всполохи
Над протяжной деревней моей,
Над избушкой, где лампочки золото
Освещает беспечных людей,
Над дорогою темной проезжею,
Над следами далеких копыт,
Над пространством, где памятью нежною
Я тобою (тобой!) не забыт.
15
Как люблю я огни эти длинные
Над уступами нашей земли!
А скажи мне, быть может, могли бы мы?..
Нет, конечно, мой друг, не могли.
Но люблю я, как _облак движение
В золотую озерную ширь,
Наблюдать за своим отражением
В глубине твоей вечной души.
2007
МИРНАЯ ПЕСНЯ
Жучок во фраке. Паучки.
Гляжу на них, надев очки.
Но вот жучок полез под лист,
Но вот раздался длинный свист:
Там кто-то едет на коне,
Коне лохматом – не ко мне.
Он едет, едет по холмам
И помешать не может нам.
Давайте, братцы паучки,
Глядеть на мир, надев очки.
Оправьте фраки, господа,
Уж миновалася беда.
Как солнца льется ручеек!
Как дня конец – далек, далек…
2006
16
МЫ С ТОЛИКОМ
Весь день надо мною летают
Какие-то малые птички –
Они от зимы удирают
По старой полезной привычке.
А я утонул в огороде,
Душою тянусь к ним навстречу;
В одной существуем природе:
Мы с Толиком, птицы и ветер.
В одной существуем природе,
В одном позабытом мгновеньи,
В одном небольшом огороде,
В одном предосеннем селеньи.
И кот, оторвавшись от чашки,
Увидит в короткой минуте:
Вот Толик – душа нараспашку,
Вот птицы на древнем маршруте.
2006
Владимир Иванович Зайцев. Это мой бли-
жайший друг. Друг моего детства… Если
в этом сибирском городе, в одном из его районов,
спросить у кого-нибудь, у любого… вот даже
у ребенка в коляске: «А где тут у вас худож-
ник живет?», то ребенок покажет малень-
ким, розовым пальчиком:
– А вон, на седьмом этаже, видите, четвер-
тый балкон слева? Там художник живет.
17
СУДЬБА
Владимиру Зайцеву
В осеннем синем хрустале…
В забытом сумрачном графине.
На нашей радостной земле
(Или в египетской пустыне?)
Мы растерялися с тобой,
Чтобы пройти по разным тропкам,
Своей проселочной судьбой…
Без надлежащей тренировки.
2005
ВОЛШЕБНЫЙ БЕГ
Уложен аккуратно снег
Слоистыми, густыми далями.
В них пробираюсь на ночлег
И говорю себе: видали мы
И то, и это, но зимы
Засахаренной и подсвеченной,
Не без собачьей кутерьмы,
С луной, над остановкой встреченной…
Сего не видел никогда.
А между тем мои знакомые
Лежат на печках в холода,
Когда леса зимой закованы.
18
Расширься, круглое лицо,
В ночном весельи одинокое,
Усни, прозрачное сельцо,
Усните, лампочки далекие.
Со мной луны волшебный бег,
И снег, уложенный старательно!
А впереди нас ждет ночлег
И собеседник невнимательный.
2006
ЗДЕСЬ МЫ ЖИЛИ КОГДА-ТО…
Наташе Н.
В осеннем саду,
Выцветающем,
Серо-зеленом…
Где бледная лампа плывет
Как луна в середине пейзажа,
Где серые кошки
Глядят друг на друга
Внимательно очень,
Где тускло мерцает
Простейший сосуд
Простокваши…
Там сети ветвей
Чуть колышут ворон пожилых
19
Философские тени,
А в окнах закат растворяется
Алой тоскою.
И ветер бормочет-бормочет
Старинную здешнюю сагу
Под звон пилорамы,
Под шум отлетающих птиц
Над тобою…
ДВЕ ВОРОНЫ
Две вороны пролетели,
Описавши полукруг.
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
Не буди меня, жестокий
Мой помощник, не буди,
Не буди, зеленоокий
Мой погонщик, погоди.
Я прилег на край постели,
Я не сплю, но вижу сны.
Две вороны прилетели
Из далекой стороны.
В тусклом золоте царапин
Старый дедушкин диван,
В серебристой, темной вате
Дышит неба океан.
20
Не буди меня, дружище,
Не буди меня, дружок,
Слышишь, в поле ветер свищет,
Как пастушеский рожок?..
Тяжело в такую пору
Будет путнику идти:
Невозможно разговору
С кем-то в поле завести.
Значит, должен одиноко
Видеть ранний огонек,
В темный лес ушла дорога,
Путь отчаянно далек.
Ты сними кастрюльку с печки,
Подремли под бой часов,
Нынче тучи, как овечки,
Все спешат на тайный зов.
Ветер гнет верхушки елей
Миллионом тонких рук,
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
2003
ОСЕННИЙ КОВЧЕГ
Опустись, красноногий закат,
На мою невеселую землю,
Где под крышей малейшей из хат
Я вечернюю пищу приемлю.
21
Я смотрю на свой детский портрет,
На твои покрасневшие руки,
Издают перепелки «нет-нет»
В полумраке прозрачные звуки.
Тыквы нынче заполнили дом,
И цветы все под крышу собрались.
Я смотрю, понимая с трудом…
Как же вместе мы все оказались?
2006
КРУЖЕВА
Больше всего на свете
Я люблю кружева белые,
Когда в шторах гуляет ветер,
А я ничего не делаю.
Когда я ничего-то не думаю,
И вокруг лишь туман и роса.
Небольшою сравнительно суммою
Я купил этот домик и сад.
Больше, больше всего, мой свет,
Из того, что на свете этом,
Я люблю накрахмаленный свет,
Накрахмаленные воротнички,
И поэтов.
2008
22
Самый конец февраля, дело к вечеру. Очень
медленно движутся две незнакомые кошки.
Незнакомые – так как своих, местных, я всех
знаю. По-охотничьи крадутся, потом вдруг
бросаются в стороны с выгнутыми спинами и
горящими, как фонарики, глазами. Снег просев-
ший, усохший, очень похожий на фиолетовую
пастилу… Приятно, наверное, по нему бегать!
НЕЗНАКОМЫЕ КОШКИ
Крадутся две темные кошки
Средь синих теней февраля.
В своем деревенском окошке
Виднеюсь загадочный я.
И очень загадочный Толик,
В предельно терпимом тепле,
Листает воинственный томик
В мигающем дальнем окне.
Атласная лента заката
Натянута над головой,
Корнеич проходит куда-то,
Махнет телогрейной рукой.
Коты изучают округу:
Романтика близких дорог!
И кот улыбается другу,
Заслышав капустный пирог.
23
Они посидят на веранде,
На родине у пирога.
– Пока не очнулась хозяйка,
Пойдем потихоньку?
– Ага.
Пластины подвядшего снега,
Пружинистость маленьких ног,
Динамика быстрого бега,
Романтика близких дорог!
Не скрипки заныли во мраке
За темной, шершавой стеной –
Поют кружевные собаки
Веселой, подлунной страной.
И радует круглые щеки
Капустного вкус пирога.
– Хорошая наша деревня?
– Чего говорить-то?.. Ага.
2003
ЖЕЛАНИЕ
Луна какая – о-го-го! –
Плывет путями древними,
Над аккуратным сном снегов,
Знакомыми деревнями.
Ах, я вот тоже полечу
В санях да с колокольцами,
24
Прижавшись зубом к калачу,
Мелькну я за околицей.
Над аккуратным сном снегов,
С луной – путями древними,
Мы полетим как – о-го-го! –
Знакомыми деревнями…
2006
ПЕЧАЛЬ ХОЛМОВ
Иду в осенний вечер,
И никого навстречу
В бескрайней и дрожащей влагой мгле.
Шумливых нет соседей,
Никто нигде не едет
И не идет по стынущей земле.
Лишь выгнутые холмы,
Печали чьей-то полны,
Бегут, бегут в сгущающийся мрак.
Не сочинить ли сагу
Про этих далей брагу
И дружественных маленьких собак?
2006
25
НОЧНОЙ ПУТЬ
Среди заснеженных барбосов,
Среди далеких пустырей,
Я раздвигаю тихим носом
Снежинки родины моей.
Я раздвигаю их завесы,
Я прохожу сквозь белый мрак,
Меня встречают с интересом
Глаза внимательных собак.
Меня встречает кошка Мурка
В тревожной тьме, издалека,
На дне пустого переулка
С ученой важностью зверька.
Я теплоты принес, Мурыся,
Принес усталости и сна.
Суровость мира, испарися,
Привет, полночная страна!
Привет, пустынные удолья,
Под гнетом виснущих ветвей,
И вы, жилищные условья
Застывшей хижины моей!
Здесь леденцами светят окна,
И чей-то нос торчит в окне,
И что в душе моей промокло,
На печке высохнет вполне.
26
Не зря я шел среди торосов,
В фонарном слепнущем огне,
Среди заснеженных барбосов,
Непредсказуемых вполне…
2002
ПОД ЛУНОЙ
Опять луна и бузина…
– Лунища! – Толик мне сказал
И дверь закрыл в холодном доме –
Заснеженном гнезде своем,
Печальном, скрытом от людей
Дикорастущими ветвями,
Да бликов лунной кутерьмой,
Да кошек длинными тенями.
Здесь зуб забора безсистемный
Клонится на бок много лет,
Спешит прохожий слабонервный
Под тихий шорох наших мест.
Но – мирно бегают собаки,
И Толик спит под песни Грига,
Своей прокуренной ладонью
Шершавит он военный том,
И нежно серебрится шерстка
У кошки, вышедшей из мрака,
И снежный ежик старых яблок
Морщинит щеки под луной.
И поглощает свет Корнеич,
27
Идя домой в свои пол-дома,
И меж садов молочно-белых
Свой погашает фитилек.
Между садов молочно-белых
Он будет спать под танцы Брамса,
Под голоса румынских скрипок,
В шатре из лунных светлячков…
2003
СЕРЕБРЯНАЯ ПЕСНЯ
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке,
Дальше темные дубравы,
Дальше долгие овраги.
Лают мелкие собачки – там,
За кладбищем, в низине.
Да, порой бывают драчки,
Но вообще они едины.
Нить заката над деревней
Проросла в окне соседа,
Свет печной, свечной и древний,
Плюс беспечная беседа.
И серебряные плети
Обвивают борт сарая,
28
И невидимые дети
Пробегают белым раем.
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке…
2008
ТИХОЙ ЗИМОЮ
Полный покой.
Удивительно полный покой.
Белой рукой
Выгибается белое поле.
Жалко – реки нет,
А то бы над этой рекой
Мысленно плыл я
К какой-то неведомой доле.
Полный покой.
Удивительно полный покой!
Что ж, я молчу
В этот час, между светом и тьмою,
Раз я такой,
Удивительно тихий такой,
Раз все вокруг
Запорошено тихой зимою…
2004
30
ПРОЩАЛЬНОЕ
Луна – как желтое яйцо…
И воробьи снуют, как крошки.
Я тихо вышел на крыльцо
И прислонился к тихой кошке.
Закатный час… Прощальный час!
К чему-то давняя причастность.
Еще один прощальный раз
Мы с Муркой вместе будем гаснуть.
Мы будем гаснуть в мире том,
Где гаснут сюртуки и лица,
Где дед – серьезный у колонн,
И где цветок цветет в петлице.
А с нами будет гаснуть дом,
И ветви темные над нами.
И лишь совсем уже потом
Мы устремимся за дровами.
2005
Некоторые считают меня каким-то особен-
ным любителем кошек. Это не совсем так.
Только одной кошке разрешалось сидеть на
моем столе, когда я работаю. Или лежать, по-
добрав лапки, у меня на груди у самого носа и даже
щекотать усами. Я уважал ее как личность.
31
Вообще, все стихи только про одну козу, про
одну собаку и про одну кошку, хотя было много и
тех, и других, и третьих. Но дальше мы не пой-
дем – только один кролик, только одна курица…
Кроликов и кур я люблю всех сразу.
Только одна женщина?.. Может быть… Мо-
жет быть…
ЖЕНА ПОЭТА
Надену я белое платье,
Пойду я с козой погулять,
Никто меня зря не ругайте,
Ведь мне не косить, не пахать.
Не стану по кочкам скакать я
И точно не дам зажевать
Козе мое новое платье,
Не стоит меня пробирать.
Я лучше по нежному ветру
Свой вытяну трепетный нос –
Туда где поля, километры…
О платьях и шляпках вопрос
Оставьте портному, торговкам
И шляпному мастеру – пусть!
Вы лучше на ушко, негромко
Читайте стихи наизусть…
32
О ФИЛИНАХ
Накручено, накручено…
И молодые филины
Летают между тучами –
Там, где дорог извилины.
Там, над лесной опушкою,
В пространстве шевелящемся,
Улавливают ушками
Смех мышек веселящихся.
Очами пробуравливать,
Под тучею подвесившись,
Улавливать, улавливать –
Судьба их и профессия.
Иду, иду вдоль кладбища
Дорогами потухшими.
Внутри чему-то рад еще
И жду чего-то лучшего.
Но хмурой луговиною
Гляжу – гляжу внимательно…
Над лесом пара филинов.
Летают замечательно.
2005
33
КОЗА
Коза с овальными глазами
Глядит в окно под небесами,
Сквозь золотой прямоугольник
Ей улыбнется скромный школьник.
И вспомнит дяденька водитель,
Кометой промелькнувший зритель,
Что где-то, кажется в квадрате,
Коза сидит как председатель.
И скажут темные матросы,
Решая сложные вопросы
Под небом серым, как холстина:
– Вот люди держат животину!
Коза, собака, кошка Мурка
В своей продолговатой шкурке
Живут со мной под низким небом,
От моего питаясь хлеба.
Коза с душой грустящей птицы,
Каких на свете единицы,
Глядит в окно под облаками,
Под их косматыми боками…
2004
34
ГУСИ УЛЕТАЮТ
– Твоя жена гусей видала! –
Кричит мне Толик со двора.
Он точит лезвие кинжала:
– Уже курлыкают, пора!
Моя жена гусей видала?
Как интересно все живут.
А я видал – ольха дрожала,
И как змеился темный пруд.
Потом бродил в шуршащей чаще
И о Саврасове вздыхал.
Вот он – художник настоящий…
И полицмейстер так сказал.
А ведь она гусей видала!
Сквозь золотую кисею!..
А я, как флюгер из металла,
Продрог и тоненько пою.
2004
ЛУННАЯ ШАЛЬ
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Гляжу в зазаборную даль,
И как-то светлей…
35
Все тянет и тянет в плече.
Ну, что ты пришла?
Пришел пыльный комнатный зверь,
Кусочек тепла.
Твоя деликатная тень,
Усатый мой друг,
Щекочет мне сердце, и лень
Движения рук
Мне в сумерках делать
И ног на жизни кругу,
Вон лунный возникнул кусок
В седом пирогу.
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Накину я лунную шаль,
Так будет… светлей.
2006
ДЕВУШКА В ОКНЕ
Недоспать, вскочить и записать,
В колпаке, изящную, как ирис,
Мысль, и, наслаждаясь ей, летать
В мысленном саду или в квартире.
Чуть прилечь и в тонком полусне
Вновь лететь среди цветов и вишен…
Скажет дева нежная в окне:
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
36
Пусть луна янтарная течет
Над неосновательностью хижин,
Взгляд ее маслинный оживет.
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
2008
ГИРЛЯНДА ОСЕНИ
Цветным репейником усажена веревка.
Веду на ней козу с грустящим глазом,
И спутанный колтун на бороде
Репейником цветет среди долины.
На мох узорный старого загона
Необходимую сельскохозяйственную вещь –
Аркан цветной я вешаю под вечер.
И карамель цветных осенних окон
Вдруг расцветает россыпью в низине…
Гирлянда осени на фоне трав потухших.
2006
ЛЕТО
В краю, где небо таковое,
Как водоем,
Нам надо пожелтевшим полем
Идти вдвоем.
37
И, поднимая край пушистый
Своей щеки,
Я размышлять хочу о смысле
Небес реки.
Я размышлять хочу о цвете
Стеблей травы,
О тихом, симпатичном лете,
Таком, как Вы.
2008
ГОРОЧКА
Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи.
Надо выудить мне в золоте,
В сонном золоте стихи.
Надо встать мне за калиткою,
Там, где неба полоса,
И, пока меня не кликают,
Широко открыть глаза.
Человечество разумное
В этой улице живет,
И коза в зеленых сумерках
Пижму горькую жует.
Красит кожу отражение
Догорающей реки,
На телеге без движения
Проплывают мужики.
38
А меж крыш закат иголочкой
Начертил мои стихи:
«Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи…»
2004
Я стоял на лестнице, сделанной лично мною,
и снимал вишню в нижних слоях заката. Сосед
подошел к забору, улыбается, глаза немного
в разные стороны.
– Снимаешь? Да, надо… А то налетят дроз-
ды – и привет. Проснешься, а ничего уже нет!
ДЕВОЧКЕ В ОСЕННЕМ САДУ
Дрозды
Иль сонные соседи
Съедят крыжовник
До зари.
Или придут ежи, медведи…
Смотри.
Все опадает, шевелится
Сквозь неба синь.
Малина с веточек валится,
Динь-динь.
И много дырочек на листьях
Уже.
Крыжовник между трав катится.
Драже
39
И только. Только лучше.
Такой…
Я видел – холод неминучий
Его хотел достать рукой…
2009
ЗАКАТ В ОКТЯБРЕ
Под целым закатом стою я один,
И плечи мои обнимает пиджак.
Октябрьский вечер все это родил,
И мне не вернуться под крышу никак.
И мне не уйти от небесных равнин,
И мне не заняться полезным трудом,
Под целым закатом стою я один,
А рядом стоит мой покинутый дом.
Под этой равниной, повернутой вниз,
Лицо повернув к ней навстречу, плыву!
О, жизнь моя, – мелко исписанный лист,
Лежишь на столе ты… почти наяву.
2006
ЗИМА
И как-то все затихло пред зимой,
Идущею, плывущею, шуршащей…
Иль – катящей, скорее… Милый мой,
Вот то-то жизнь начнется настоящая!
40
Снежинка – прыг – на крыши волокно,
И яблони замрут, как будто стража,
И я скажу:
– Дружочек, вот оно! Оно-оно,
Не сомневайся даже.
2008
БЕЛЫЙ СУМРАК
Белый сумрак вы видали,
Нажимая на педали,
Или просто так гуляя,
Иль в машине проезжая
Мимо наших белых далей
В тонко-снежном ноябре?
Белый сумрак вы видали
За деревней, за садами,
Меж травинок пролетали,
Когда травы в серебре?
Тишина. Никто не лает.
Только в поле крик ворон.
А морозы подступают –
Ну со всех, со всех сторон…
2009
ДОРОЖЕНЬКА
Иду, а сосны вертятся,
Расставив лапы длинные,
Никто не должен встретиться
Дорогою былинною.
Толик. Под звездным небом. 41
42
Никто не должен выглянуть,
Никто не должен выехать,
Лишь зорька пальцы вытянет
И будет мирно вспыхивать.
Дорога ты, дороженька…
Вдоль кладбища угасшего.
Я изменился – может быть! –
Лица не помню вашего.
Ни рук, ни глаз, ни талии,
Лишь помню реку русскую,
Да детские сандалии,
Да эту тропку узкую.
2005
Провожаю приятеля, совершенно не деревен-
ского, художественного приятеля. Неспортив-
ного абсолютно. Кстати, есть в этом особая
красота. Индивидуальное (очень) телосложе-
ние. Разговоры о Жизни, об Искусстве, о Жен-
щине, о Семье…
Так редки стали неспортивные люди. (Про-
вожаю, чтоб не потерялся в этой сложной
местности.) А волосы у него густые и жест-
кие, крепкий лоб, голова философа.
Идем в высоких травах. Солнце вечернее. Ав-
густ… Кони ходят… Задворки деревенские…
43
Но нет ни этюдника, ни красок, ни времени.
Я подумал: попробую написать поэтический
этюд. Интересно, передаст ли он то, что я
чувствую?..
АВГУСТ
Летящие нити, и кони седые,
Грубеющей тканью – тяжелые травы,
И пух иван-чая, и свет на ладони,
И свет над полями, и зелень отавы.
И все это слито в немую картину,
В туманной олифе осеннего солнца:
В репейнике лошадь, косматая грива,
И стебель стеклянный, и отсвет оконца.
Вздыхать или охать могу бесконечно,
Идя в длинных травах пред долгой зимою.
Все это не вечно, все это не вечно!
И все это впитано, впитано мною…
Клонитесь, клонитесь, тяжелые травы,
Летите, пушинки, трещите, заборы,
Горите под солнцем, златые оправы,
Смотрите, о жёны, с разумным укором.
2007
УЛЫБКА
Промерзнет небо, снег, вороны,
И кудри левого виска
44
Коснутся глаз, а яблонь кроны
Меня коснутся свысока.
Слегка очерченный зарею,
Сверкнёт снежинками мой кров,
Бежит лошадка колеею.
– Привет, Тимоха!
– Будь здоров.
Среди замедленных рассветов,
Среди серебряного мха,
Обитель ветхая поэта,
Где пишет он про то, про это,
На миг проявленная светом,
Вам улыбается слегка.
2004
РОЗОВАЯ ВЕСНА
Не нарисовать всех этих линий,
Всех изгибов этих, всех крючков,
Этих загогулин и извилин
Сквозь речное золото очков.
И прозрачной северной деревни
Не осмыслить в розовом свету,
И проталин рыжих, длинных, древних
На весеннем легком холоду.
45
Все же в разноцветном захолустье
Что-то я пойму наверняка.
Ближе к незнакомому мне устью
Жизни незнакомая река.
2005
СКВОРЕШНЯ
Засветись весной, далекий дол!
Засветись весною, солнцем вешним.
И хоть это связано с трудом,
Я повешу все-таки скворешню.
И хоть это связано с трудом,
Подлечу я ветви у подруги,
Яблони моей, что гладит дом
В долгие серебряные вьюги.
Засветись весною, талый снег!
Отрази в последний раз полнеба.
Чтобы понял русский человек,
Что зимой вполне он счастлив не был.
2006
У козы потрясающе длинные (и редкие) рес-
ницы. Присмотритесь при случае. Я выходил
периодически глянуть – не запуталась ли она в
веревке. Это вносило в мою жизнь ритм. Подой-
ду, сяду, положу ей руку – как бы это сказать
понежнее – на загривок, а она положит морду
(или лицо) мне на руку, и смотрит долго… не на
меня, а как бы в меня…
46
СЧАСТЛИВАЯ КОЗА
У козы лицо, как лодочка,
Что плывет между людей,
Интересная походочка
Чуть игривая у ней.
Я вздыхаю ностальгически –
Нет теперь моей козы,
И никто периодически
Уж не доит – зы-зы-зы…
И не надо ей ранёшенько
Сена свежего давать,
Называть ее дурёшенькой,
Да за шею обнимать…
Ой, коза моя ученая,
Разучёная коза!
Полоса по носу черная,
Козьей жизни полоса.
Только нет, я знаю, верю я –
Жизнь твоя была полна:
По ночам в окне над дверию
Высоко плыла луна,
Заходило в ясной ясности
Солнце в золоте ресниц,
И жила ты в безопасности
Меж кузнечиков и птиц…
2007
47
ВОЗДУХ ДОЛИН
Как хорошо… Луна зеленая…
И лает старый обормот.
И кошка древняя, точеная
По краю тонкому идет…
Хозяин ваш заснуть пытается,
Заснуть в болотной теплоте,
Собака лает-упирается,
Но силы уж не те, не те.
Уж нету в голосе металлинки,
Что романтизму придает,
И чувства, близкого к летальному,
Уже тот голос не дает.
Хозяин ваш – поры полуденной,
Консервативный господин.
Голубоватыми сосудами
Он слился с воздухом долин,
Он слился с воздухом, гуляющим
Между лопаток, между гор
И что-то сердцу объясняющим –
Что?.. Я не знаю до сих пор.
2004
СЕРЕБРЯНЫЕ СТАРУШКИ
Как тонко наползает день
На все, что пряталось во мраке.
48
Внизу еще туман и тень,
А наверху блуждают знаки.
Живем в пределах сентября
В простых серебряных избушках,
Где окна солнышком горят
В простых серебряных старушках.
О, кружевная красота
Морщинок солнечных и рюшек,
О, жизни тлен и суета
При свете маленьких старушек!
2007
СМЫСЛ
На фоне недостроенных сараев
Цветут цветы в зелено-синем мае,
Цветы цветут на фоне развалюшек
И в окнах обустроенных старушек.
Прищурю глаз – а лепесток искрится,
Имеет смысл в природе раствориться.
Как птица… как задумчивая птица!
Имеет смысл в деревне поселиться.
2006
49
ОТРАЖЕНЬЕ
Вороны все кружат над банею,
Расставив пальцы на лету,
Я наблюдаю осень раннюю
На наблюдательном посту.
Пространство предо мною дыбится,
Чтоб я проник в его пласты;
Глубоководной сонной рыбицей
Мои сложённые персты
Светиться будут в этой местности,
Когда уеду, может быть,
Над полем в тусклой бестелесности,
И плыть сквозь сумерки… и плыть.
2008
ЖЕНЩИНА И ПОЛДЕНЬ
Только в предчувствии осени
Кошка лежит на спине,
Там, где вы тапочки бросили
И пребывают оне.
Там, где вы книгу оставили,
У голубого пруда.
Штору в окне не поправили,
На пол просыпали льда.
50
Как хорошо – не стремительно,
А призадумавшись чуть,
Вам совершать ослепительный
Послеполуденный путь.
Как это важно – быть занятым
Мудрым осенним трудом:
Радостно, тихо и правильно
Ягоды мыть над прудом.
2009
ФАБЕРЖЕ
Моему дяде Борису Ефремовичу Белову
при нашем последнем расставании
Я пью протяжное прощанье
Пустых осенних берегов,
Пилы далекое жужжанье
И гомон птичьих голосов.
Летят синички между травок,
Седых, устойчивых стеблей,
На луг стекает (рано-рано!)
Закатный розовый елей.
А Фаберже, пожалуй, други,
Сюда допущен был слегка.
Все эти шарики и дуги
В его сердечные бока
51
Вошли и – жизнь определилась,
Как серебристый ручеек.
И, как таинственная милость,
На лоб спустился мотылек.
ПАСТОРАЛЬ
Дмитрию Ефременкову
1
Пойдем есть ягоды с кустов,
Исчезнем в зарослях малины,
Утонем в золоте густом,
Дадим стрекозам наши спины.
Как скалы дикие, они
И молчаливы, и могучи,
В траве кошачьих глаз огни,
Над нами низко ходят тучи.
И прорастает в солнце бровь,
И светом полнятся глазницы,
Лоб оцарапан и суров,
В затылке стриженые спицы
Растут, а из ушей – трава,
Что расплавляется в закате,
В саду кочует голова,
В проеденной козлами шляпе.
52
Пускай не строится мой дом,
Пускай не ладится жилище,
С моим приятелем-котом
Ищи в саду меня, дружище!
Пусть руки теплые мои,
Как два спокойных крокодила,
Ныряют в золоте травы,
Как в волнах призрачного Нила.
2
А что, а что, а что ты скажешь,
Мой друг, серьезный и седой,
Когда на луг июньский ляжешь,
Закрывши небо бородой?
Вон облака от края поля,
Среди порывистых стрекоз,
Летят в своей свободной доле,
Летят, как стадо белых коз.
А мы с тобой – большие реки
И, знаешь, мы здесь не при чем,
Пусть бороздят нас человеки,
А мы течем себе, течем…
53
Именно там я написал свой первый этюд мас-
лом. Солнце садится за лесом, за рекой… Дед
меня, конечно, двумя мазками поправил. (И те-
перь это в искусствоведческой науке считается
его этюдом.) Мне было четыре года, и эта, самая
красивая на свете (уральская) деревня, называ-
лась Чащихино. Сколько мы с дедушкой и бабуш-
кой там жили? Возможно, всего только месяц…
Никогда еще окружающий мир так не поражал
меня. Кроме того, я нашел там невесту.
ЕЁ ДЕРЕВНЯ
1
Я посмотрю… я посмотрю
Узоров русских полотенцы,
Увижу алую зарю
И под холстом небесным сенцы.
Там белый поворот реки
И взгляд невесты пятилетней,
Растут бобы и лопухи
В ее миру тысячелетнем.
Зачем мы не остались там,
Где кот яйцо ест ненароком,
Где по серебряным перстам
Закат течет небесным соком?
54
Где дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки…
Ответь мне, дедушка, ответь!
Глядя моей невесте в глазки.
2
Снова мысли пятятся назад,
Снова пахнет небом и рекой,
Мы опять бродили наугад
С маленькой девчонкою такой.
Ты меня не помнишь, милый друг,
Уж тебе не пять, а сорок пять!
Как делили сельский мы досуг,
Как любили вместе мы гулять…
Наблюдали крупные плоды
И закат съедобный над рекой,
Я черпал серебряной воды
Маленькой, прозрачною рукой.
Где же ты, вселенная моя,
Та, что я в душе всегда храню?
Едем мы – под нами колея
Убегает в сторону твою.
3
Улыбнувшись, люди исчезают,
Где-то в прошлом тают без остатка.
Возчик это знает, твердо знает,
Знает это бурая лошадка.
55
От простой и радостной девчушки,
От реки ее, ручьев и леса,
От уральской этой деревушки
Мы собрались, видишь ты, – уехать!
А детей одних не отпускают
Жить, где им понравится в природе.
Травы это знают, звезды знают,
Знают все на этом пароходе.
2003
ДУША
Красновато пепельное небо,
Одинока яблоня в долине,
Я делю пространство четким следом
На две аккуратных половины.
И обрубок яблони печален,
Занесенный снегом по макушку,
Как фигура с узкими плечами,
Как душа сгоревшей деревушки.
Очень тяжело, иль невозможно,
Мне к нему спокойно приближаться,
В поле странновато и тревожно,
Нет – к нему рукою не прижаться!
Думал я так, тихо подступая,
Удаляясь после по дороге,
Вновь пространство четко разделяя,
К дому поворачивая ноги.
2007
56
ПОЛЕ МОЕ
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было в прошлом веке
При Шишкине,
Поле мое, поле настоящее,
Какую тайну ты хранишь, притихшее?
Какую тайну ты хранишь, пожухшее,
Какую тайну, «яко крин процветшую»?
Всегда к Предтече травами набухшее,
К Петру и Павлу кое-где отцветшее.
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было – как давно! – при дедушке,
Поле мое, поле настоящее…
А темный лес – твой вечный соседушка.
Мне твой кузнечик пропоет отбой,
И будет он зелено-голубой!
И если ты уснешь – усну с тобой,
А если ты умрешь – умру с тобой.
2008
САД И ОКНО
Плыви, если хочешь ты плыть, о малиновый ветр,
Закатные перья на брюшке своем теребя,
А я отойду в глубину, может, на сантиметр,
Чтоб мне рассмотреть, между прочим, ее и тебя.
57
58
И я посмотрю на нее, может быть, свысока,
Как я не смотрел на нее, между прочим, давно:
Вот профиль и яблоня – яблоко вот и рука,
Иначе зачем мне, скажите, и сад, и окно?
2007
ЖЕНЩИНА ЭТА
Опять одиночество, ветер и трезвый расчет.
Опять все продумал за всех, и ошибся опять.
А жизнь без меня как текла, так себе и течет,
Но женщина эта в ней сможет, я думаю,
Что-то понять.
Но женщина эта, она ожидала меня –
Явлюсь или нет я на сцене в театре теней,
Но женщина эта, меня в том и этом виня,
Прожить уж не сможет без лиры забавной моей?
2007
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
Деревьев кроны темные и бурые шары
Забытых яблок где-то там,
В кромешном черном кружеве, –
За снеговыми шторами шевелятся они.
За редкими заборами сидят шакалы местные,
Гуляют тени дымные среди пустых садов,
А парники забытые дверями вдруг захлопают,
Коснется слуха пение ой, удалых орлов!
59
СЕВЕР
Люблю я холодную пикшу,
Холодную славлю треску,
И благословляю ловитву
На хладном твоем берегу,
О Север, изласканый светом,
О, край протяженных тонов!
Хотя не имею, при этом,
Резиновых даже штанов.
Порой – неотесанный плотник
На радостном жизни бегу,
Ведь я – не рыбак, не охотник
На дальнем твоем берегу.
Я мыслью прошел все пределы,
Все дебри твои до конца.
О, красный мой батюшка-Север,
Ты будь мне в родного отца!
2007
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
А я на нашей горочке стою и вижу сны,
И начинает нежно так, ну как Шаляпин «Ноченьку»,
Береза тети Машина песнь ледяных пустынь…
2002
60
МОЛЧИ
Царап – царап-царап, штришочки света
Ползут по силуэту одному,
По силуэту, так сказать, поэта,
Известного соседу моему.
Известного в известной нам деревне
Держателям седых молочных коз,
Известного полоскам неба древним
Меж темных тети Машиных берез.
Известного еще седому деду,
Которого уж нет давным-давно,
А главное – известного соседу,
Что предпочтет всегда стихам вино,
Что предпочтет строительство сараев
И самокрутку мокрую в ночи,
Ну а поэтов он своих не знает.
Поэт, молчи!
2006
ВЕТЕР
Шебуршал пустой почтовый ящик,
Да под ветром развевались косы,
Проходили с девушкой молчащей
За забором темные матросы.
И горами ветреные ветви
Надо мной вздымались, беспокоясь,
61
И потоки средней силы ветра
Пролегли воздушною рекою.
Красноватым взглядом волкодава
Засветилась серая калитка,
А цыган Тимошка величаво
Проплывал в телеге с ребятишкой,
Проплывал цыган, гремя по склонам,
Улыбаясь встречным человекам,
Может, где и выпил он немного,
Закусив обвислым чебуреком.
Ой вы, реки северного неба! –
Белый пар плывет над головою,
Можно ехать много километров
Под такою светлою рекою.
Комары еще не беспокоят,
Только мухи лезут к нам дружиться,
Но сбивает ветер их под корень,
В бороде музыкою жужжится.
Расплетались кудри черным дымом,
Тень от козырька легла на веки,
Вспоминал цыган свою судьбину –
Ох вы, человеки, человеки…
Шебуршал пустой почтовый ящик.
Что-то нам давно никто не пишет?
Ветер говорит о настоящем,
И о прошлом тоже ветер дышит…
62
Услышал по радио фразу – «а как Шопен
относился к “москалям”, известно…» А мне
было как раз неизвестно – как именно Шо-
пен относился к «москалям». Догадывался,
конечно… Это было время доинтернетное,
домобильное. Стационарный телефон был на
другом конце деревни, у автоколонны, но он не
всегда работал.
Да и не пойдешь же туда сейчас сквозь та-
кой ветер звонить – извините, а как Шопен
относился к «москалям»?.. А вокруг мелкие
собачки автоколонны с ума сходят, черные
деревья шумят…
ШОПЕН
Любил ли Шопен «москалей» – я не знаю.
Но пусть они тают – хрустальные звуки.
А птицы пускай от зимы улетают,
Раскинув пернатые длинные руки!
Любил ли Шопен «москалей» – неизвестно,
И в этой деревне никто нам не скажет.
Такая уж эта неясная местность –
Туманы и птицы, и холод овражий.
Здесь скажут, наверно, – печальные звуки!
И дальше пойдут, гоня стадо овечье,
В карманах держа узловатые руки,
И щуря от ветра глаза бесконечно…
2002
63
ВИНО И МОЛОКО
Сплошной щербатый, белый камень
И голубая тишина.
Большими, белыми руками
Налью пустынного вина.
Вина пустынных перелесков,
Вина холодных островов,
Движеньем медленным, нерезким
Среди внимательных котов.
Я подниму на свет напиток,
Там дальний путь и пустыри.
Там ранних сил моих избыток,
Там юность – что ни говори…
Но выпью только полстакана,
Подумав, съем простой обед
И, двинув уплотненным станом,
Усы взъерошу, словно дед.
О скрип петель, о пенье кошек…
О фисгармония веков!
Она звучит, и ты несешь мне
Парное козье молоко.
Вокруг щербатый белый камень
И неба светлая река,
Своими белыми руками
Налей, хозяйка, молока.
2004
64
ВСЕ НЕЯСНО МНЕ…
Шрам на пальце, а рядом вот – рана,
Вот – ожог, а вот свет от заката.
Нынче рано, а может не рано,
Синий сумрак сгустился над хатой.
Сам не знаю я – рано, не рано.
Не проник в эти звездные планы,
Не постиг потаенные сроки,
Вон звезда поплыла на востоке,
И не знаю я – рано, не рано.
Все неясно мне, все неизвестно:
И волнистая эта равнинность,
И пустынная сельская местность,
И собак непородных костистость,
И тарелка, готовая треснуть,
Если ставить не плавно, а резко.
2009
ВЕНЕРА
Глубокая скважина вздрогнет,
И будет розетка трещать,
И лампочка будет неровно
Меня в темноте освещать,
И Толик появится в двери
И скажет:
65
– Во звезды горят!
А это Венера.
– Уверен?
– Да все мужики говорят…
Погоду на завтра не знаешь?
Ну ладно, пойду досыпать.
Вот где-то скрипит, понимаешь,
А где – не могу я понять…
Глубокая скважина ухнет,
Вздохнет и надолго замрет.
И тут же все звезды потухнут,
И Толик мгновенно уснет.
2008
ОБРЕЗКА ЯБЛОНЬ
Для яблонь, для себя и для козы
Я предприму осеннюю обрезку.
Закатно-травно-ягодный призыв
Так ясен за квадратной занавеской.
Так ясен он, и розовый закат
Стоит передо мной стеной прозрачной…
Я становлюсь на красный самокат
И вкатываюсь в это – однозначно.
2011
66
ПЕСЕНКА
Седые камни, и песок,
И нежный солнечный поток
Сквозь глаз июньского кота
До глубины его хвоста.
А это, что ни говори,
Немного греет изнутри,
Хотя прохладный ветерок
Все ходит с юга на восток.
– Он крутит, – Толик говорит
И круто в сторону глядит –
Туда, где пламенеет мак,
Где собрались коты для драк.
Но каждый мало-мальский кот
Сначала песенку споет;
Ее запишет на века
Моя шершавая рука.
2005
КОНДРАТ БЕЛОВ.
ПАТРИАРХ СИБИРСКОГО ПЕЙЗАЖА
Старинные, небольшие городки, их архитек-
туру (и даже церкви) дед мой, известный всей
Сибири художник Кондрат Петрович Белов,
когда ему было уже за 80, писал по памяти. Дома
он подолгу сидел у противоположной стенки, на-
67
против своей картины, и смотрел в нее, напевая
или разговаривая вполголоса то с одним, то с
другим воображаемым собеседником из прошлого,
теребил огромные усы…
Потом вдруг вставал кряхтя, стремитель-
но подходил к холсту, наклонялся мощным сво-
им торсом (левая рука за спину) и, оскаля зубы,
делал резкий удар кистью, пальцами (как позд-
ний Тициан) или один-два-три энергичных удара
длинным мастихином.
– Вот так! (кусок краски улетел на диван).
И вот так!.. (второй кусок краски улетел за
комод). И вот эдак!.. – он делает шаг назад и
замирает… Потом очень тихо спрашивает у ко-
го-то: – Ну-с… Что вы на это скажете, милос-
тивые государи?.. А?.. Вот вам и Калька Белов.
Вот вам и Кондратик!.. Вот вам и Кондраша!..
А кто так в России небо напишет?.. А?.. То-то
и оно… – он наклоняет голову и смотрит на пей-
заж не отрываясь, ерошит усы… потом зовет
меня: – Славочка, мальчик! Пойдем чай пить!
ОПИСАНИЕ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
Мне годик, я в галстуке тесном,
Лицом пред стеною зари,
Что дышит любовью небесной
У носа и в дальней дали.
68
Движение тонких волокон,
Улыбку длиннющих лучей
Я вижу из низеньких окон
Посредством чудесных очей.
Мы жили, по сути, в деревне,
Проулок спускался к реке,
И дед мой огромною тенью
Пейзаж свой писал вдалеке.
О радость простейшего быта,
Кто может увидеть твой свет?
Ты только младенцу открыта,
И деду – за выслугу лет.
2008
СЕВЕРНЫЙ ЛУЧ
Прогревает уставшее тело
Неожиданный северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
Там, где солнце прощальное греет
Появилось златое окно.
Воротись! Воротись поскорее,
Есть у нас с тобой дело одно.
69
Ведь души неустроенной образ,
Этот двор, нам пора убирать,
Чтоб сосед, деликатно наморщась,
Ничего не сумел нам сказать.
Чтоб никто не вздыхал здесь бессильно,
И никто не ерошил волос,
Чтоб гостей простоквашей обильной
Напоить нам с тобой довелось.
Прогревает уставшее тело
Фиолетовый северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
УКРАИНА
Другу детства
Игорю Шипицину
Я устал, но надо мне добить –
Эти брёвна дотаскать и доски.
А потом я долго буду пить
Солнцем позолоченной зубровки
Рюмку или две. И буду рад,
Вспоминая вечер твой, Украйна.
Как там лоси плыли на закат…
Лось с лосихой – две огромных тайны.
А поутру плыли мужики
Узкой дамбой по ночным ухабам,
70
И принципиально старики
Не внимали простодушным бабам.
Говор, говор!.. мягкий и живой,
И удобство телоположенья.
Все вы мне свои, и я вам свой
В жизни концентрическом круженьи!
ВОСПОМИНАНИЕ
Я плыл на невеликом корабле,
Никто меня за руку не держал,
А я уже не помнил о земле
И ничего вдали не воображал.
Я обонять старался пену волн
И иногда свой взор стремил вперед,
Чтобы объять умом железный челн,
Понять – что ощущает мореход.
Держался за какую-то трубу,
Душою несозревший человек,
И волн следил упорную борьбу,
И маленьких барашков дальний бег.
Никто меня за руку не держал…
И как вообще я оказался там?
А дождь на темных стеклышках дрожал,
И покрывался каплями металл.
71
«Поют кружевные собаки»
72
Шел в полумраке малый теплоход,
Я улыбался волнам на бегу,
А жизнь ждала, как светлый горизонт,
На отдаленном темном берегу.
Морское состояние ума
Я приобрел в кипящей пеной мгле,
И долго сохранял его в домах
На твердой, неизученной земле.
2005
ЯНТАРНЫЕ СТАДА. ПОЛОСА ЗАКАТА
Пролился в золотую щель
Закат над отдаленной крышей,
Сквозь тусклый солнечный фужер
Как будто звон далекий слышу.
Как будто льдинок золотых
С небес царапанье и пенье,
Иль у подножья гор седых
Златых овец передвиженье.
Седые гонят пастухи
Овец светящихся отары,
Их уши, словно петухи,
Горят янтарно-медным жаром.
73
Откуда знаю это я,
Во сне ли видел в зимний вечер
Твои янтарные края,
Страна, плывущая навстречу?..
МИР МОЙ
Луна и дым… Все маленькое, дремлет…
Ты невелик, о мир моей деревни!
Ты невелик на волнах океанов
Снегов слоистых и густых бурьянов.
А там – леса густою чёрной лентой,
За ними, видишь, – дремлют континенты.
Сосед мой задремал при тусклом свете,
На нем коты, как маленькие дети…
Спи, брат мой, спи под ропот котофейный,
А коль не хочешь спать – напиток пей кофейный.
ЖИЗНЬ ИДЕТ
Серый день, размытая береза.
Ходит конь гнедой в долине снежной.
За горой я слышу женский голос.
– Жизнь идет, – скажу козе на ухо. –
– Жизнь идет, ешь сено, улыбайся.
Ну а я пойду стоять под небом –
Наблюдать, как ходит конь в низине.
У людей ведь есть свои заботы.
74
ЗРЕЛОСТЬ
Писать стихи и заниматься садом
Любой поживший, думаю, захочет.
Потупится он, скромно улыбнется,
И, быстро обернувшись, тихо скажет:
– Хочу, хочу! Хочу, конечно, что вы!
Хочу ужасно и давно, поверьте,
И не нужны мне ценные подарки,
И жалованья крупного не надо,
Лишь уваженья я хочу, поймите!
Лишь уваженья и еще покоя!..
И доступа еще к литературе
О желчегонных качествах растений.
НЕРАЗУМНЫЕ ЖЕНЫ ПОЭТОВ
Неразумные жены поэтов
Рубероид оставляют на крыше,
Придавивши слегка кирпичами,
Удалившись за тонкие шторы.
Но в ночи он встает кашалотом,
Кашалотом невиданной бури,
Над испуганной мокрой деревней
Черной лентой встает рубероид.
И, заслышав глухие удары,
Говорят: кто-то катит там бочку
Мимо нас в час и темный, и страшный,
Неразумные жены поэтов.
75
НОЧНЫЕ ДОРОГИ
Лохматые склоны ночные,
И тени далеких дорог…
И кошки, как звери ручные,
На мой выплывают порог.
И я возникаю из мрака,
Плечом упираюсь в косяк,
Усатые все мы, однако,
И каждый, я знаю, мастак
Глядеть на далекое поле,
На сосны, покрытые мглой.
Какая чудесная доля…
И способ познанья какой…
О способ познанья чудесный!
И, вместе, – чудесно простой.
О мир, нам с тобой неизвестный…
О тени дороги ночной!..
2008
Дед был главным человеком моего детства.
Художник и сказочник, он рассказывал сказки
оригинальные и таинственные, в которых мес-
том действия всегда был дремучий и бескрайний
русский лес… К сожалению, ничего не записано…
У меня есть мечта – написать когда-нибудь
сборник сказок, чтобы там отразилось его ды-
хание, его ощущение. Как бы отзвук далекий…
И посвятить этот сборник ему.
76
СИБИРСКАЯ СКАЗКА
Подлунным бегом горностая
Среди зимы,
Путем тревожным, длинным, тайным
Сибирской тьмы
Я пробирался мыслью сонной,
Ложась на бок,
В груди у деда потаённый
Стучал клубок.
И тихий свет от речек тихих,
И тайны слов,
Рождались в серебре великих
Его усов.
Тогда мне Родина открылась
Всего ясней,
И сердце сладко согласилось
Пожить на ней…
2008
ПОЭЗИЯ
Меня настигло стихотворство
В глухом, томительном краю,
И я, оставив непокорство,
Чуть помолчу и вновь пою.
Пою опять, идя по горке
Над белоснежною страной,
77
Где воробьи таскают корки,
Где не беседует со мной
Никто, никто… лишь воздух серый,
Моей касаясь головы,
Да чуть повыше – стратосфера,
Пониже – белые холмы.
Меня настигло стихотворство
Своею детскою рукой,
Так тихо-тихо, просто-просто…
И сердце мне сказало:
– Ой!
МУЖ
Муж пришел – все дома появилось:
Тихий свет, вода и авокадо.
Просто дверь открылась и закрылась,
Просто вдруг затеплилась лампада.
Просто пес залаял, улыбаясь…
И ему ответили в округе!
Рыбки засмеялись, бултыхаясь
Возле норки маленькой подруги.
2009
78
ОДНА ФЕВРАЛЬСКАЯ МЕТЕЛЬ
Не только вниз, но – вверх и в стороны
Сегодня снег летает мушками.
Богаче снеговыми склонами
Беднее добрыми старушками
Я стал внезапно в жизни временной,
В сей жизни, временно таинственной.
Что светлой тайною беременна,
Чудесной тайною единственной.
В ней тяжело без тихих путников –
Старушек старых и внимательных,
Без одеялок их лоскутельных
И без историй обязательных.
Пурга, рассказывай, рассказывай!
Волнуй, волнуй давно испытанным!
Лесную сказку детям сказывай,
Уснувшим детям… невоспитанным.
2008
ПРИГОРОДНЫЙ АВТОБУС
Шофёр кондукторше показывает нечто
Своим перстом прокуренным и синим,
Чуть слепит жёлтый свет машины встречной,
Привычно душит запашок бензинный.
Ну а вокруг поля в протяжной стыни,
Где, может быть, она увидит нечто,
79
Что он перстом показывает синим,
Водя рукою в сини бесконечной…
2008
ПРИБЛИЖЕНИЕ
Сквозь пространство осеннее
Приближается яблоко к носу.
И пчела приближается к носу,
И жена приближается к носу,
И зима приближается к носу…
Но об этом подумаю после.
2002
ПОСЛЕ ТЯЖЕЛОГО РАЗГОВОРА
Береза средних лет на фоне неба,
Да льдина, чтоб стоять, да пять минут,
Да небольшая, скромная ворона…
Вот что мне нужно, чтобы отдохнуть.
2004
ОСЕННИЙ СВЕТ
Боже мой, мой Боже… что за золото
В этой чаше бледно-голубой!
Как целенаправленно проколот
Небосвод туманный надо мной.
Луч струится в чашу и, расплавленный,
В ней ложится с ножками на дно.
80
Лист бумаги, на столе оставленный, –
Он сияет с чашей заодно.
Ты – мгновенен, луч, приятель мой!
Как и я. И живы мы – сейчас.
Под твое чудесное сияние
Подставляю свой чудесный глаз.
Пусть морщины родовые, давние
Изменят трагический настрой,
Тёплый, тёплый… тёплый… свет губами пью!
Чтоб быть светлым, по возможности, зимой.
2006
Если нам привозят дрова или какие-нибудь
мешки, доски, опилки и тому подобное, она всег-
да выходит, все осматривает и садится сверху,
с гордостью поглядывая вокруг. Речь идет о
Мурке, конечно.
Мне представляется, что она хочет ска-
зать: видите, мой хозяин тоже что-то стро-
ит, у нас тоже хозяйство. Просто ему обычно
некогда, он ведь поэт!..
Если я углубляюсь в сад или ухожу на со-
седние холмы – ем малину, кошу для козы или
просто сижу и смотрю сверху – кто к кому
приехал, кому что привезли, кто топит баню,
как колышется трава, куда пошел Толик… –
она всегда найдет меня, появится из зарослей и
молча сядет рядом… Маленькая такая. Корот-
кошерстная.
81
УШКО
Ушко у кошки расплавлено светом,
Контур лишь виден – тонкий такой.
Кошке приятно жить рядом с поэтом,
Нравится ей быть расплавленной светом
Вместе с хозяйской рукой.
Нравится летом
Остатки омлета
Есть очень быстро в песке и золе.
Нравится днем, как вода фиолетовым,
Чувствовать где-то,
Что кошка прогрета
Чьей-то любовью на доброй земле…
2005
ПЕРЕЛЁТНЫЙ ПУТЬ
Кошка вышла в открытое солнышко,
Прямо в золото шкуркой вплыла…
Кто там чистит лазурное перышко?
Кто расправил два легких крыла?
Кто в саду – ой-ой-ой! – осторожен будь,
Это вышла ведь Мурка сама.
Ждет вас всех перелетный далекий путь,
Он описан в ученых томах.
И меня не забудьте в роскошных снах,
В развесёлых и чуждых садах.
82
Дескать, есть там, на севере, – ой, чудак…
Ну а кошка его, слушай… – страх!!
2005
ДЕРЕВЦЕ
Я сегодня с деревцем прощался,
И оно как будто понимало.
Шляпу я снимал и улыбался,
А оно тихонько трепетало.
Ох ты, безответная судьбина!
Все, о чем молчишь ты,– мне знакомо,
Жди пока какой-нибудь дубина
Подойдет и скажет два-три слова.
Может, я – последний человечек,
Что к тебе по-русски обращался,
Что с тобою в несколько словечек
Кротко и разумно попрощался…
2006
ЛОЖНОЕ ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ
ПРОТИВ БОРЩЕЙ
Лампадка сквозь завесы пижмы.
А дальше дождь… Конец июля.
Ты, плечи изогнув капризно,
Несешь заветную кастрюлю.
83
Когда я был чуть-чуть моложе,
Боялся слова «борщ» немного,
И мне казалось, что негоже,
Чтоб обонял его с порога
Внезапный гость моей прихожей,
Искатель тонких откровений,
Что щей разваристых не может
Есть ни талант, ни даже гений.
О легковерная натура!
Неосновательность суждений…
Мол, щей горшок, мол, баба дура,
И что голодным должен гений
Бродить. А впрочем, я увлекся.
Ведь нынче дождь… Конец июля.
Воспоминаний рой улегся,
Мне показав на память дулю.
А сад в росе, как в бриллиантах,
Горит… Пион под носом ранний.
Шуршат неясно фолианты
Родных, таинственных преданий.
Мы уплываем в длинной лодке
В тот край, где Вольга и Добрыня,
Да не забудь ты рюмку водки.
Да-да, иду. Ведь борщ (!) простынет.
2008
85
НАСТРОЕНИЕ
Только утренний свет,
Но не женщина.
Только ветви и снег,
Но не женщина.
Лишь вода и блесна,
Радость детского сна,
Только дедушкин ус,
Но не женщина.
Только радость бумаги
И карандаша,
И пространство, куда
Уплывает душа,
Запах пыли и книг,
Но не женщина.
Но не женщина…
2007
Пробегая, увидел Мурку, сидящую на мохо-
вой горочке под тягучим сентябрьским солнцем.
Задержался на секунду… Вдруг стало ясно, что
это именно ее место в жизни. Не может она
быть не здесь и не сейчас. И есть ли на свете
что-то более гармоничное?
Через секунду я уже бежал дальше под уклон
с длинной, синей, выцветшей доской в руках…
Осень. Строительство…
86
КОШКА МАЛЕНЬКАЯ
Невозможно кошке в сентябре
Не сидеть под солнцем во дворе,
Не поднять усатой головы,
Не взглянуть поверх густой травы.
В синеве гуляют острова,
И понять не может голова:
Сколько птичек в путаной листве,
Сколько мыслей в глупой голове.
А в саду есть тайные ходы –
Ниши для хозяйской бороды,
И для кошки маленькой одной,
Чтоб гулять вечернею порой.
Чтоб, играя кружкой молока,
Подпирая крепкие бока,
Проходить малинною тропой,
Пропадая в травах с головой…
2005
ЗИМНИЕ ЩИ ИЗ КВАШЕНОЙ КАПУСТЫ
Щи без сметаны – это день прозрачный,
День бабьелетний с ласковой тоской,
Где солнца луч, туманный, огнезрачный,
Прощается с любимейшим тобой…
87
Щи со сметаной – это мгла сплошная,
Пурга и в серебре далёкий путь,
И кто-то, в белом платье выбегая,
Кричит тебе:
– Сметаны не забудь!..
Как любит русский этот воздух вольный
В молочно-фосфорическом огне…
И труден – ох! – вопрос твой протокольный –
Какое состоянье выбрать мне?
2008
НА ПРУДУ
Пауки паутину плетут,
Значит, нынче дождей не дождёшься,
Ты выходишь на маленький пруд
И над стареньким мужем смеёшься.
Улетает фарфоровый смех
Прямо в ухо фаянсовой кошке
И, далёкий от этих утех,
Муж сидит в отдалённом окошке.
Что-то пишет в немые листы,
Кудрецы летним золотом вьются,
И не слышишь, далёкая ты,
Как здесь буковки тихо смеются…
2007
88
ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК
Вороны с крыши упадают,
Летят на шелковый восток,
А глазки золотом блистают,
А щёчки нежит ветерок.
«Пернатый волк» – мне кто-то скажет,
Не стану спорить с ним вовек.
Паук мне паутину свяжет,
Как шапку добрый человек…
2009
СКРИПКА АНТОНИНА
Есть Антонин и Антонина.
Есть Дворжак, есть и тетя Тоня.
И, как замедленная мина,
Стучится сердце под ладонью.
Какой-то давнею угрозой
Бормочет лес в осенний вечер,
И грусть от остеохондроза
Мне Дворжак грустной скрипкой лечит.
А тетя Тоня извлекала
Из льдинок песню помидора,
И торопилась – устилала
Души волнистые просторы
89
Какой-то скатертью протяжной,
И улыбалась виновато,
Сибирской трапезою бражной
Встречая нас с Володькой – братом.
Ах, тетя Тоня… Антонина…
Письмо полно далекой болью.
Иду вечернею долиной,
Иду к луне над темным полем.
Белесым, лунным господином
Иду к луне над темным полем.
И слышу – скрипка Антонина
Поет несбывшейся любовью!..
2007
ПРЕДСНЕЖНОСТЬ ПОЛЯ
Широкий лоб и воздух синий,
Молекул синих колыханье,
Меж сосен матушки-России
Я слышу Толика дыханье.
Вот закурил и осветился
Среди лесов своих морозных,
Вопрос возник и закатился
В его глазах, таких серьезных.
90
Ну а вокруг такая влажность,
Что хоть плыви протяжной тенью.
Домов вдали одноэтажность,
Предснежность поля и селенья…
2006
ДАЛЕКОЙ СТОРОНОЙ
Да, да. Вот так стоять, глядеть в просветы
Между домами, погружаясь в сон
По-деревенски пахнущей планеты,
В жилищах представляя свет икон.
Волокна потускневшего заката
Искриться будут мирно надо мной.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
Далекою, забытой стороной.
Вокруг ходили будущего тени,
На нос ложились скромные лучи,
Я так стоял на розовых ступенях,
Как будто с краю сказочной ночи.
Как будто жизнь прошла среди закатов,
Как череда медлительных огней.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
В одном селеньи Родины моей…
2003
91
СНЕЖНЫЕ УШИ
На эти слова не напишешь романса,
Они разъедаются жестью багровой:
Бушлат, телогрейка и горка с коровой.
На эти слова не напишешь романса.
На эти слова не напишешь романса:
Забор и сарайка, собаки-страдальцы,
Мужик и пространство, и тёмные пальцы.
На эти слова не напишешь романса.
Бурлацкие звуки, их долгие стаи
Свободно текут на простуженный ветер.
Жена не услышит, никто не заметит,
Как ладно поет мужичок за сараем.
Как он замолкает – все глуше и глуше,
Как смотрит на птичек на волюшке-воле.
И вот тишина и морозное поле
Возьмут эту песнь в свои снежные уши…
2007
БАБЬЕ ЛЕТО
Бабье лето любит выпить
Да морозцем закусить,
Кума с деверем насытить
Да у свата погостить.
92
Ой вы, белые платочки,
Ой, цветастые платки!
Ой, берез златые точки,
Золотые пятачки!
Свет прощальный с неба сыплет,
Над избой – пушистый ком.
Бабье лето любит выпить
С подходящим мужиком.
Закуси ж, смотри, морозом!
Чтоб хрустело поутру!
Чтобы щёк тугие розы
Пьяно рдели на ветру!
Чтоб запутался ты в травах,
Заводной, прощальный кум.
Ой, осенняя отрава!..
Ой, не суй своёго «краба»,
Дай понять березы шум.
Дай – понять – березы – шум.
2005
ЗОЛОТО ДНЕЙ
Стихи писал, чистил кастрюли,
Следил за постройкой домов.
Все это я делал в июле,
Восстав от таинственных снов.
Я все основательно делал,
Во двор выходил голубой,
93
В пространстве таинственном тела
Плескал светлой речки прибой.
Все безукоризненно делал,
А в сад заплывали слова,
В пространстве таинственном тела
Светились вдали острова.
Темнела далёко-далёко
Полоска какой-то земли,
И солнце плыло невысоко,
И шли по реке корабли.
Гудели вдали пароходы
Каких-то утраченных лет.
На них бы – в такую погоду –
Я взял бы, пожалуй, билет.
2009
АВГУСТ. РАЗМЫШЛЕНИЯ ВОЗЛЕ
НЕПОКРЫТОЙ КОПНЫ СЕНА
Вроде не предвидится
Крупного дождя,
Вроде не обиделся
Август на меня.
94
Я под яблоней сидел
В лиственной стране,
Между яблоков глядел
В лиственном огне.
Я, как будто в детском сне,
Лето пересек,
И по длинной стороне,
И наискосок.
Так что не предвидится,
В общем-то, дождя.
Так что не обиделся
Август на меня.
Нет, не хочется пока
Этих перемен.
Пусть он длится, – ладно, а? –
Золотистый плен…
2012
СИНИЕ ЛЬВЫ
Под впечатлением
от народной живописи Севера
Под небом холстинково-серым,
Из ниточек серых сплетенным,
Плывут из деревни Уфтюги
Изящные синие львы.
95
Я там, к сожалению, не был,
В том дне, из тумана скроённом,
Где вдоль по широкому небу
Идут грубоватые швы.
Под солнцем-календулой красной,
Под частыми звезд светлячками,
Румяный и в шляпе пух_овой,
Я не был там, не был, увы!
И я не вздыхал там внезапно
И не разводил там руками,
Где всё проплывают сквозь сумрак
Изящные синие львы.
2002–2013
ПАРОХОД
Все умерли. Это ужасно.
(Животные ранних годов.)
Хвостом не маши мне напрасно,
Я мыслю про пыль городов.
Я мыслю про дальние дали,
Подальше немного, чем ты
Себе можешь только представить,
От сильной твоей простоты.
Гляжу я в далекие жизни
До странности близких людей
96
Тебе неизвестной Отчизны –
Отчизны любимой моей.
Она уплывает, как льдина,
Как некий большой пароход.
Без шляпы, плаща и корзины
На нем я отправлюсь в поход.
Я стану с народом у пены,
У пены, на самом краю.
И сердце поймет постепенно…
С Шаляпиным рядом стою.
2010
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Пахнет медом Калуга,
Пахнет русскою былью.
Золотая округа
Нежной, солнечной пылью
Пропиталась навеки,
Как моею судьбою.
Здесь когда-то над речкой
Мы прощались с тобою.
Рисовали с натуры
Мои старшие братья,
Их большие фигуры
Заключал я в объятья.
97
А они поднимали
Гениальные лица,
Все они понимали
Обо мне и девице.
Все они понимали,
Вслед смотрели с любовью.
А соборы сияли
Белой, солнечной солью.
Пахнет медом Калуга…
2008
ЛУНА
Меж облаков веков скиталица
Плывет унылой стороной,
Лицом фарфоровым китайца
Иль самоваром надо мной.
А после над ушанкой светится
Пожухлым шаром серебра.
О, как хочу я с нею встретиться
В пустынном сумраке двора!..
Вот надо лбом беспечным хладная
Стоит, о чем-то говоря.
Пришла пора, пора неладная,
Пора лихая – декабря…
2008
99
НОЧЬЮ
Все закрыто, все погашено,
Все проверено вдвойне,
И почти совсем не страшно нам
В этой тихой стороне.
Лишь моя лампадка светится
Между северных широт.
Не видать младого месяца,
Не видать небесных звёзд.
Все закрыто, все погашено,
Лишь березки шелестят,
Да по саду, саду нашему
Листья мелкие летят…
2007
ЦВЕТЫ НЕЗНАЕМЫЕ
Смотреть в лицо цветам незнаемым,
Хрусталь Шопена слушать тающий,
И быть немножечко летаемым,
Или – немножечко летающим.
Когда на кухне режут овощи,
В стихи забытые заглядывать,
И – пусть никто не просит помощи,
За миром надобно приглядывать.
2007
100
СВЕТ ИЗНУТРИ
Пожалуйста – небо свой полог раскрыло,
И солнце скользнуло в темнеющий лес,
И тайно его изнутри осветило,
И сколько там было – не знаю – чудес!
А мелкие птички!.. А встречные зайцы!
Могилки и даже немые кресты…
И вежливо эхо всегда отзывается
Из самой кошмарно-глухой темноты.
Высокие люди и низкие луны,
Бегущие _облаки над головой…
А сердце заплачет!.. А дернутся струны!
Мы выбрали правильно место с тобой.
2013
ВНУТРЕННИЙ ПАРОХОД
Моему прадеду
Василию Ивановичу Поспелову,
у которого к 1917 году был
собственный пароход на Волге
О вы, которые котята!
И вы, которые коты!
Цветок далекого заката
Цветет до самой темноты.
101
Под этим светом греем руки,
Впитав синичек тонкий свист.
Впитав изящные науки,
Далекий плачет гармонист.
Опавший лист торчит в кармане,
В глазах простор нездешних вод.
Плывут окрестности в тумане,
Как деда личный пароход…
2007
ВЕСЕННИЕ ТЕЗИСЫ
Соловьи поют по-сумасшедшему,
Это хорошо.
Радости тебе, в лес зашедшему,
Молодец что пришел!
2009
СЕРЕДИНА ИЮНЯ
Середина июня сегодня,
Это лучшее время в году!
Лето сходит по шелковым сходням
И свистит и поет:
– Я иду-у!
Середина июня, пожалуй,
Время лучшее в жизни моей!
102
Пароходы гудят, самовары,
Мед слетается с дальних полей
В виде капелек мелких нектара,
Среди капелек мелких дождей.
Группа птичек на яблоне старой –
Вместо группы приятных гостей.
Вместо группы соседей – две кошки,
Электричества – полный зенит,
Серый кот спит в старинном лукошке.
Очень дикий, степной паразит…
2008
Козы считают хозяина высшим существом
и поэтому, думаю, убеждены, что он должен
быть очень приятным на вкус. А как иначе?
Они все время с недоумением пробуют края моей
одежды.
ДВИЖЕНЬЕ
Жуёт штанину козлик, а коза
Края рубахи выцветшей теребит,
А я смотрю – не движется ль гроза
В просветах шевелящихся деревьев.
Жуёт штанину козлик, а коза
Глядит в пространство взглядом удивлённым.
Гроза, гроза, негрозная гроза
Ворчит за серым облаком червленым!
103
И без конца я так стоять готов
Средь шевеленья воздуха и луга,
Среди движенья предосенних слов,
Что вдаль спешат, слегка обняв друг друга…
2012
ТЕМНЫЙ САД
Падают яблоки в тёмных садах
Ночь напролет бомбомётом старинным,
Зори все шепчутся о холодах,
И я стою среди этой картины…
Прыгают яблоки в черной ночи,
Движутся кошки, собаки и тени…
И я молчу – ты сказала: молчи, –
Выйдя из мрака ко мне на ступени.
2012
В САДАХ НОЯБРЯ
Мы выпускаем кур с тобою
В зелёный сумрак ноября,
Под строгой маленькой звездою,
О столь немногом говоря.
Вопросы мирной сельской жизни
Нас занимают день и ночь.
104
Природа милая Отчизны,
Ты не могла бы нам помочь?
И зверобой, и одуванчик…
Как много ценного всего!
Мечта! Мечта моя – кабанчик!
Я б любовался на него…
А куры движутся умело
В холодных травах ноября,
Без снов, без мыслей – быстро, смело,
Огнём немножечко горя.
Мы выпускаем их с тобою
В холодном сумраке садов…
Я ухожу своей тропою,
Типичный добрый птицелов.
2012
ФОТОГРАФИЯ
Свет далёкий, серо-синий
Пью, как ёжик молоко;
Он затёк в мою пустыню,
Усвояется легко.
Свет уютный, деликатный
Светит нынче для меня,
В сюртуках на фото гаснет
Отдалённая родня.
105
Чуть-чуть вспыхнула и гаснет…
Отдалённая родня.
2012
ОГНИ И МОНЕТЫ
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
И на тоненьких ногах его несу,
Ласковое сено…
Маленькой сиреной
Козочка зовет меня в лесу.
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
Среди мошек мелкой толкотни,
В золотой осоке
Скрытно бродят соки,
Тайные зеленые огни.
Тусклый день болотный,
Белый воздух плотный,
Выцветший давно старинный свет.
Мы идем с козою
Светлой полосою,
Под дождем осиновых монет.
Под дождем осиновых монет…
2012
106
НОЧНАЯ ПЕСНЯ
Как запою, так кошки мне своими
Все подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою вообще-то не о рыбе,
Просунув пальцы между волосами.
На лбу широком оживают луны,
И светлячки огней толкутся в кронах.
Уж осени последние кануны,
Все в нитях света, огненно-зеленых.
Пусть лают псы на много верст и дальше,
Их пенье пусть заполнит всю округу.
И дальше будет так, как было раньше,
И мы пойдем по замкнутому кругу.
Я запою, а кошки мне своими
Пусть подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою, вообще-то не о рыбе,
Мигая часто лунными глазами.
2013
ЗВУКИ
КартошИну крошить мелкой тёрочкой,
Улыбаясь в простые цветы,
И кормить ей двоих перепёлочек
Нереальной такой красоты.
Ходят парой – не дрофы, не вороны,
Издают нежный звон хрусталя,
Вокруг дома сады на все стороны
Воробьями тихонько звенят.
Гуси криком кричат за оградою,
Кто-то лает в какой-то дали…
Это то, что действительно надо мне, –
Звуки северной, брат мой, земли.
2012
Об авторе:
Вячеслав Михайлович
Некрасов родился в 1957
году в городе Омске. С 12 лет
воспитывался в семье деда,
народного художника России,
«патриарха сибирского
пейзажа» Кондрата
Петровича Белова. Учился в
художественной школе № 1 у
Людмилы Кузьминичны Муринец. Закончил ВГИК,
художественный факультет
(1981 г.), где учился у Олега Ивановича Гроссе
(рисунок) и Николая Николаевича Третьякова
(история искусства).
Член Союза Художников России с 1983 года.
После института около 10 лет жил в Омске.
Занимался станковой графикой (акварель,
литография, офорт, резцовая гравюра), а также
иллюстрац ией книг и стенописью. Шесть лет
преподавал в пединституте на художественно-
графическом факультете. Любил ходить по улице
Рабиновича. Работы Некрасова находятся в
собраниях российских музеев, в Государственной
Третьяковской галерее, а также в частных
коллекциях в России и за рубежом.
С 1990 года живет в Петербурге (последние годы
в пригороде), занимается иконописью и
реставрацией икон для своего деревенского храма,
держит козу, пишет мемуары и сказки.__
Санкт-Петербург, 2013
Моему другу и собеседнику
Александру Ивановичу Галковскому,
а также всем филинам, белкам и ёжикам
нашей деревни, с любовью
2
3
ВЯЧЕСЛАВ НЕКРАСОВ
ФАРФОРОВАЯ
ДОРОЖКА
Эта книга открывает перед нами мир уютный и улыбчивый. Очень
реальный и одновременно сказочный. Автор с удивлением загляды-
вает в глубокие и прекрасные глаза маленькой серой козы Белки,
кошки Мурки, соседа Толика… А еще в глаза доброй женщины со
средним специальным образованием, цедящей через тонкую трубку
и разливающей по бутылям молодое вино из терновника и вишни…
5
«И дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки...»
Главным занятием моим всегда было
воспоминание о радости, которая приходи-
ла ко мне в детстве. Когда самый легкий
отзвук ее, отсвет возникал в сердце, я забывал
обо всем. Замирал. Прислушивался…
Постепенно пришло понимание, что радость
эта как-то особенно любит воздух деревенского
храма, запах воска и ладана, цветущие яблони и
высокие осенние травы, козу, почтительно гля-
дящую на меня через окно сарая…
На шероховатом фоне этого сарая между тем
появляется застенчиво-радостный человек…
Его зовут Анатолий, что по-гречески зна-
чит – «восточный». В нашей деревне, правда,
всех Анатолиев зовут Тольками. Но я не всегда
жил в деревне, поэтому называю его по-город-
скому – Толик. Возможно, это чистоплюйство,
не изжитое до конца.
Кстати, я как раз хотел познакомить чита-
теля с любимыми мною людьми и животными,
которые будут время от времени появляться
на страницах этой книги.
6
Толик, мой сосед, человек не совсем обычный.
Большую часть времени он спит. Возможно, по-
тому, что, по его словам, он родился на станции
«Сон». Не думаю, правда, что на этой станции
все такие. Видимо, на кого-то действует – на
кого-то нет. Я, кажется, проезжал через нее.
Правда, это было ночью… Все спали.
А Толик тем временем, подходя, обезоружива-
юще широко и доверительно улыбается:
– Привет, это самое… – так он всегда на-
чинает. – Да, Валерка тут попросил в магазин
сходить… Он за кошкой у себя там полез, и ему
оргалит на ногу свалился.
– Ну, это-то не страшно…
– Ага! Сто листов! – и Толик, ослепительно
улыбнувшись, растворяется в мелкой мороси.
По улыбке его счастливой он напоминает мне
Джона Кеннеди перед избирателями, хотя моя
жена на это, я знаю, скажет:
– У тебя все на Толика похожи. И Харрисон
Форд, и Ван Клиберн… А Жан Рено похож на
твоего Зайцева!
Дом Толика виден из моего окна, это окно
специальное, небольшое, имеет даже название –
«Толик, ты куда пошел?». А чуть выше, на дру-
гой горке, – дом Корнеича, дяди Лёши (вернее,
полдома). Маленького роста, всегда в валенках
и шапке-ушанке, он обычно начинает разговор
каким-нибудь парадоксом. Громко, почти крича.
Подсознательно ориентируясь на потенциаль-
7
ную деревенскую публику. Отличается еще и
тем, что никогда не отворяет форточку, хотя,
конечно же, курит.
Как-то, будучи у него, я приотворил форточ-
ку, на что одна старушка с улицы сказала:
– О!! Это, видать, какой-то большой ин-
теллигент пришел!! Корнеич-то сроду никог-
да, с детства, форточку не открывал!
Как-то раз он помогал мне по хозяйству, пос-
ле мы мыли руки. Я поливаю ему из ковша то-
ненькой струйкой и говорю:
– Извините, Леонид Корнеич, вода у нас –
дефицит…
Он запомнил, и всегда повторяет при случае:
– А!.. У вас же вода – деликатес!
А дальше, внизу, там, где осенью ложится са-
мый первый иней, дом дяди Вани. Родом из Во-
ронежа, образцовый хозяин. Подписчик журнала
«ЗОЖ» («Здоровый образ жизни»)! Нам всегда
есть о чем с ним поговорить через забор, потому
что я ничего так не люблю, как лечиться.
Теперь о животных… Белка – это маленькая
серая коза с черной полосой по носу и темным
выменем. Среди коз характер у нее считается
хорошим.
Данька. Белая среднеазиатская овчарка. Гово-
рят, что в ней отразилась «идея породы»! Один
смуглый и усатый точильщик ножей в городе,
когда видел ее, всякий раз откладывал нож, с си-
лой хлопал себя по бедрам и восклицал:
– Ну красавица азиатка!!! – затем поднимал
ладони вверх и долго и умиленно качал головой.
Когда мы шли обратно, повторялось то же
самое. Интересно, что Данька никогда почему-
то не пускает Толика в «парадную» калитку, но
только в заднюю, «черную». А он таких собак
раньше никогда не видел и называет ее – «оно».
Трогает меня пальцем:
– Оно не лает, а просто смотрит – и все по-
нятно.
И еще важный персонаж – небольшая корот-
кошерстная кошка Мурка, которую уважают
за ум и особое изящество на нашем краю дерев-
ни. Когда она уйдет, мне ее очень будет не хва-
тать.
Вот, тетя Шура опирается на лопату, го-
ворит:
– Копаю картошку, а ваша Мурка бежит. Я
ей говорю: «Мурка!». А она так остановилась,
смотрит… Ну до чего умная кошка!
А первое стихотворение я написал в праздник
Преображения Господня (Яблочный Спас) под
яблоней.
9
ФАРФОРОВАЯ ДОРОЖКА
1
И в яблоко – чудесный микрокосм –
Вонзаю жесткий зуб,
Иль режу его ножом железным,
В мыслях заблудившись,
Мимоходящей пчелой любуясь,
Идущей по фарфоровому тракту,
По синим кузнецовским лепесткам.
Такого же размера дядя Ваня
Внезапно вышел из-за дальней горки;
Он солнца луч, искряся волосами,
Последний солнца луч несет на лбу
Сквозь августовский сад полупрозрачный,
Сквозь папиросный лист осенней дымки,
Сквозь синие молекулы махорки,
Что выпускает дедушка Корнеич.
Привет тебе, идущий дядя Ваня!
2
Привет тебе, идущий дядя Ваня.
Зачем тебе я нужен – непонятно,
Но ты идешь и машешь мне рукой,
Кричишь:
– Привет, привет! Такое дело!
Потом:
– Ты представляешь или нет!..
10
И головой киваешь характерно,
Желая мне помочь в уже осеннем
Моем саду (запущенном, конечно).
– Привет, привет!
Ты думал обо мне…
Огни на горизонте изучая,
Сок яблочный рассеянно гоня…
– Привет, привет!
Воронежское солнце
Пускай себе плывет над чумаками,
Плывет, плывет…
А над твоей главой
Полночных стран прохладное светило,
Склонившись, золотой иглой рисует
Узор чудесный на твоих морщинках.
Ты представляешь или нет такое дело?
2002
ЗАКАТ ИТАЛЬЯНСКИЙ
Какой-то закат итальянский
В моем перламутровом крае…
И профиль слегка вольтерьянский
Скользнул за горбатым сараем…
Я доску поставлю у двери,
Я выбегу, как на пожаре.
Таких поднебесных феерий
Еще мы с тобой не видали!..
Человек со станции Сон. Толик молодой.
12
Но кот улыбнется глазами
И хвост распрямит, будто саблю.
– Мы русские люди, хозяин!
– Ну, кое-кто – звери, – поправлю.
И будет светиться строенье,
И будет светиться округа,
И будет всегда настроенье,
Когда понимают друг друга.
2002
ПОД НЕБЕСНОЙ РЕКОЙ
Твердо дорожка утоптана
Между высокой травы,
Низкая облачность – вот она,
Возле моей головы.
Здесь у пилотов налетано
Много прозрачных часов.
Тучка комариков – вот она,
Хор молодых голосов.
Косы у туч прямо девичьи,
Тянутся чуть в стороне.
Прямо теперь – знаешь, веришь ли?
Стать пейзажистом бы мне.
Правда, матросом я б тоже стал,
Чтоб под небесной рекой
13
Дать (по уставу) один сигнал –
Резкий, протяжный такой…
2008
СНЫ
Исчезнув бледным силуэтом,
Сказал сосед мой Толик:
– Будь!
Луна своим янтарным светом
Ему очерчивает путь…
За бузиной и за сараем
Никто не ищет и не ждет.
И дом почти необитаем,
Когда в нем Толик не живет.
Он, фиолетовые руки
В карманы теплые вложив,
Плывет по руслу старой муки
И обгоняет миражи.
Сквозь ветра тоненькие нити,
В съедобных лунных заливных,
Идет культурный – извините! –
Встречая путников иных.
Но это только сны и тени
В недвижной сумрачной реке.
Вот кот – реальный – на ступенях,
И два еще на чердаке.
2008
14
Люблю я где-нибудь в конце августа сесть с
книжкой на одну ничейную горку, зажатую со
всех сторон заборами, заросшую высокой тра-
вой, и смотреть сверху на деревню… Что вооб-
ще происходит. Кто куда пошел… побежал…
поехал…
С другой стороны «этот сектор контроли-
рует» Корнеич. Он сидит на своей горке, на ска-
мейке, прислонившись спиной к стене своей бани.
В вечных болотного цвета валенках и бушлате,
с палкой в руках.
Иногда рядом садится его бывшая жена, и
они, в принципе мирно, обсуждают их общий
«дюраль-алюминевый» бак или какую-то дру-
гую проблему. Если Корнеич увидит, что я иду
за водой, он радостно кричит на всю долину:
– Слава пить захотел!
ДЛИННЫЕ ОГНИ
Наташе Герасименко
Как люблю я протяжные всполохи
Над протяжной деревней моей,
Над избушкой, где лампочки золото
Освещает беспечных людей,
Над дорогою темной проезжею,
Над следами далеких копыт,
Над пространством, где памятью нежною
Я тобою (тобой!) не забыт.
15
Как люблю я огни эти длинные
Над уступами нашей земли!
А скажи мне, быть может, могли бы мы?..
Нет, конечно, мой друг, не могли.
Но люблю я, как _облак движение
В золотую озерную ширь,
Наблюдать за своим отражением
В глубине твоей вечной души.
2007
МИРНАЯ ПЕСНЯ
Жучок во фраке. Паучки.
Гляжу на них, надев очки.
Но вот жучок полез под лист,
Но вот раздался длинный свист:
Там кто-то едет на коне,
Коне лохматом – не ко мне.
Он едет, едет по холмам
И помешать не может нам.
Давайте, братцы паучки,
Глядеть на мир, надев очки.
Оправьте фраки, господа,
Уж миновалася беда.
Как солнца льется ручеек!
Как дня конец – далек, далек…
2006
16
МЫ С ТОЛИКОМ
Весь день надо мною летают
Какие-то малые птички –
Они от зимы удирают
По старой полезной привычке.
А я утонул в огороде,
Душою тянусь к ним навстречу;
В одной существуем природе:
Мы с Толиком, птицы и ветер.
В одной существуем природе,
В одном позабытом мгновеньи,
В одном небольшом огороде,
В одном предосеннем селеньи.
И кот, оторвавшись от чашки,
Увидит в короткой минуте:
Вот Толик – душа нараспашку,
Вот птицы на древнем маршруте.
2006
Владимир Иванович Зайцев. Это мой бли-
жайший друг. Друг моего детства… Если
в этом сибирском городе, в одном из его районов,
спросить у кого-нибудь, у любого… вот даже
у ребенка в коляске: «А где тут у вас худож-
ник живет?», то ребенок покажет малень-
ким, розовым пальчиком:
– А вон, на седьмом этаже, видите, четвер-
тый балкон слева? Там художник живет.
17
СУДЬБА
Владимиру Зайцеву
В осеннем синем хрустале…
В забытом сумрачном графине.
На нашей радостной земле
(Или в египетской пустыне?)
Мы растерялися с тобой,
Чтобы пройти по разным тропкам,
Своей проселочной судьбой…
Без надлежащей тренировки.
2005
ВОЛШЕБНЫЙ БЕГ
Уложен аккуратно снег
Слоистыми, густыми далями.
В них пробираюсь на ночлег
И говорю себе: видали мы
И то, и это, но зимы
Засахаренной и подсвеченной,
Не без собачьей кутерьмы,
С луной, над остановкой встреченной…
Сего не видел никогда.
А между тем мои знакомые
Лежат на печках в холода,
Когда леса зимой закованы.
18
Расширься, круглое лицо,
В ночном весельи одинокое,
Усни, прозрачное сельцо,
Усните, лампочки далекие.
Со мной луны волшебный бег,
И снег, уложенный старательно!
А впереди нас ждет ночлег
И собеседник невнимательный.
2006
ЗДЕСЬ МЫ ЖИЛИ КОГДА-ТО…
Наташе Н.
В осеннем саду,
Выцветающем,
Серо-зеленом…
Где бледная лампа плывет
Как луна в середине пейзажа,
Где серые кошки
Глядят друг на друга
Внимательно очень,
Где тускло мерцает
Простейший сосуд
Простокваши…
Там сети ветвей
Чуть колышут ворон пожилых
19
Философские тени,
А в окнах закат растворяется
Алой тоскою.
И ветер бормочет-бормочет
Старинную здешнюю сагу
Под звон пилорамы,
Под шум отлетающих птиц
Над тобою…
ДВЕ ВОРОНЫ
Две вороны пролетели,
Описавши полукруг.
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
Не буди меня, жестокий
Мой помощник, не буди,
Не буди, зеленоокий
Мой погонщик, погоди.
Я прилег на край постели,
Я не сплю, но вижу сны.
Две вороны прилетели
Из далекой стороны.
В тусклом золоте царапин
Старый дедушкин диван,
В серебристой, темной вате
Дышит неба океан.
20
Не буди меня, дружище,
Не буди меня, дружок,
Слышишь, в поле ветер свищет,
Как пастушеский рожок?..
Тяжело в такую пору
Будет путнику идти:
Невозможно разговору
С кем-то в поле завести.
Значит, должен одиноко
Видеть ранний огонек,
В темный лес ушла дорога,
Путь отчаянно далек.
Ты сними кастрюльку с печки,
Подремли под бой часов,
Нынче тучи, как овечки,
Все спешат на тайный зов.
Ветер гнет верхушки елей
Миллионом тонких рук,
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
2003
ОСЕННИЙ КОВЧЕГ
Опустись, красноногий закат,
На мою невеселую землю,
Где под крышей малейшей из хат
Я вечернюю пищу приемлю.
21
Я смотрю на свой детский портрет,
На твои покрасневшие руки,
Издают перепелки «нет-нет»
В полумраке прозрачные звуки.
Тыквы нынче заполнили дом,
И цветы все под крышу собрались.
Я смотрю, понимая с трудом…
Как же вместе мы все оказались?
2006
КРУЖЕВА
Больше всего на свете
Я люблю кружева белые,
Когда в шторах гуляет ветер,
А я ничего не делаю.
Когда я ничего-то не думаю,
И вокруг лишь туман и роса.
Небольшою сравнительно суммою
Я купил этот домик и сад.
Больше, больше всего, мой свет,
Из того, что на свете этом,
Я люблю накрахмаленный свет,
Накрахмаленные воротнички,
И поэтов.
2008
22
Самый конец февраля, дело к вечеру. Очень
медленно движутся две незнакомые кошки.
Незнакомые – так как своих, местных, я всех
знаю. По-охотничьи крадутся, потом вдруг
бросаются в стороны с выгнутыми спинами и
горящими, как фонарики, глазами. Снег просев-
ший, усохший, очень похожий на фиолетовую
пастилу… Приятно, наверное, по нему бегать!
НЕЗНАКОМЫЕ КОШКИ
Крадутся две темные кошки
Средь синих теней февраля.
В своем деревенском окошке
Виднеюсь загадочный я.
И очень загадочный Толик,
В предельно терпимом тепле,
Листает воинственный томик
В мигающем дальнем окне.
Атласная лента заката
Натянута над головой,
Корнеич проходит куда-то,
Махнет телогрейной рукой.
Коты изучают округу:
Романтика близких дорог!
И кот улыбается другу,
Заслышав капустный пирог.
23
Они посидят на веранде,
На родине у пирога.
– Пока не очнулась хозяйка,
Пойдем потихоньку?
– Ага.
Пластины подвядшего снега,
Пружинистость маленьких ног,
Динамика быстрого бега,
Романтика близких дорог!
Не скрипки заныли во мраке
За темной, шершавой стеной –
Поют кружевные собаки
Веселой, подлунной страной.
И радует круглые щеки
Капустного вкус пирога.
– Хорошая наша деревня?
– Чего говорить-то?.. Ага.
2003
ЖЕЛАНИЕ
Луна какая – о-го-го! –
Плывет путями древними,
Над аккуратным сном снегов,
Знакомыми деревнями.
Ах, я вот тоже полечу
В санях да с колокольцами,
24
Прижавшись зубом к калачу,
Мелькну я за околицей.
Над аккуратным сном снегов,
С луной – путями древними,
Мы полетим как – о-го-го! –
Знакомыми деревнями…
2006
ПЕЧАЛЬ ХОЛМОВ
Иду в осенний вечер,
И никого навстречу
В бескрайней и дрожащей влагой мгле.
Шумливых нет соседей,
Никто нигде не едет
И не идет по стынущей земле.
Лишь выгнутые холмы,
Печали чьей-то полны,
Бегут, бегут в сгущающийся мрак.
Не сочинить ли сагу
Про этих далей брагу
И дружественных маленьких собак?
2006
25
НОЧНОЙ ПУТЬ
Среди заснеженных барбосов,
Среди далеких пустырей,
Я раздвигаю тихим носом
Снежинки родины моей.
Я раздвигаю их завесы,
Я прохожу сквозь белый мрак,
Меня встречают с интересом
Глаза внимательных собак.
Меня встречает кошка Мурка
В тревожной тьме, издалека,
На дне пустого переулка
С ученой важностью зверька.
Я теплоты принес, Мурыся,
Принес усталости и сна.
Суровость мира, испарися,
Привет, полночная страна!
Привет, пустынные удолья,
Под гнетом виснущих ветвей,
И вы, жилищные условья
Застывшей хижины моей!
Здесь леденцами светят окна,
И чей-то нос торчит в окне,
И что в душе моей промокло,
На печке высохнет вполне.
26
Не зря я шел среди торосов,
В фонарном слепнущем огне,
Среди заснеженных барбосов,
Непредсказуемых вполне…
2002
ПОД ЛУНОЙ
Опять луна и бузина…
– Лунища! – Толик мне сказал
И дверь закрыл в холодном доме –
Заснеженном гнезде своем,
Печальном, скрытом от людей
Дикорастущими ветвями,
Да бликов лунной кутерьмой,
Да кошек длинными тенями.
Здесь зуб забора безсистемный
Клонится на бок много лет,
Спешит прохожий слабонервный
Под тихий шорох наших мест.
Но – мирно бегают собаки,
И Толик спит под песни Грига,
Своей прокуренной ладонью
Шершавит он военный том,
И нежно серебрится шерстка
У кошки, вышедшей из мрака,
И снежный ежик старых яблок
Морщинит щеки под луной.
И поглощает свет Корнеич,
27
Идя домой в свои пол-дома,
И меж садов молочно-белых
Свой погашает фитилек.
Между садов молочно-белых
Он будет спать под танцы Брамса,
Под голоса румынских скрипок,
В шатре из лунных светлячков…
2003
СЕРЕБРЯНАЯ ПЕСНЯ
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке,
Дальше темные дубравы,
Дальше долгие овраги.
Лают мелкие собачки – там,
За кладбищем, в низине.
Да, порой бывают драчки,
Но вообще они едины.
Нить заката над деревней
Проросла в окне соседа,
Свет печной, свечной и древний,
Плюс беспечная беседа.
И серебряные плети
Обвивают борт сарая,
28
И невидимые дети
Пробегают белым раем.
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке…
2008
ТИХОЙ ЗИМОЮ
Полный покой.
Удивительно полный покой.
Белой рукой
Выгибается белое поле.
Жалко – реки нет,
А то бы над этой рекой
Мысленно плыл я
К какой-то неведомой доле.
Полный покой.
Удивительно полный покой!
Что ж, я молчу
В этот час, между светом и тьмою,
Раз я такой,
Удивительно тихий такой,
Раз все вокруг
Запорошено тихой зимою…
2004
30
ПРОЩАЛЬНОЕ
Луна – как желтое яйцо…
И воробьи снуют, как крошки.
Я тихо вышел на крыльцо
И прислонился к тихой кошке.
Закатный час… Прощальный час!
К чему-то давняя причастность.
Еще один прощальный раз
Мы с Муркой вместе будем гаснуть.
Мы будем гаснуть в мире том,
Где гаснут сюртуки и лица,
Где дед – серьезный у колонн,
И где цветок цветет в петлице.
А с нами будет гаснуть дом,
И ветви темные над нами.
И лишь совсем уже потом
Мы устремимся за дровами.
2005
Некоторые считают меня каким-то особен-
ным любителем кошек. Это не совсем так.
Только одной кошке разрешалось сидеть на
моем столе, когда я работаю. Или лежать, по-
добрав лапки, у меня на груди у самого носа и даже
щекотать усами. Я уважал ее как личность.
31
Вообще, все стихи только про одну козу, про
одну собаку и про одну кошку, хотя было много и
тех, и других, и третьих. Но дальше мы не пой-
дем – только один кролик, только одна курица…
Кроликов и кур я люблю всех сразу.
Только одна женщина?.. Может быть… Мо-
жет быть…
ЖЕНА ПОЭТА
Надену я белое платье,
Пойду я с козой погулять,
Никто меня зря не ругайте,
Ведь мне не косить, не пахать.
Не стану по кочкам скакать я
И точно не дам зажевать
Козе мое новое платье,
Не стоит меня пробирать.
Я лучше по нежному ветру
Свой вытяну трепетный нос –
Туда где поля, километры…
О платьях и шляпках вопрос
Оставьте портному, торговкам
И шляпному мастеру – пусть!
Вы лучше на ушко, негромко
Читайте стихи наизусть…
32
О ФИЛИНАХ
Накручено, накручено…
И молодые филины
Летают между тучами –
Там, где дорог извилины.
Там, над лесной опушкою,
В пространстве шевелящемся,
Улавливают ушками
Смех мышек веселящихся.
Очами пробуравливать,
Под тучею подвесившись,
Улавливать, улавливать –
Судьба их и профессия.
Иду, иду вдоль кладбища
Дорогами потухшими.
Внутри чему-то рад еще
И жду чего-то лучшего.
Но хмурой луговиною
Гляжу – гляжу внимательно…
Над лесом пара филинов.
Летают замечательно.
2005
33
КОЗА
Коза с овальными глазами
Глядит в окно под небесами,
Сквозь золотой прямоугольник
Ей улыбнется скромный школьник.
И вспомнит дяденька водитель,
Кометой промелькнувший зритель,
Что где-то, кажется в квадрате,
Коза сидит как председатель.
И скажут темные матросы,
Решая сложные вопросы
Под небом серым, как холстина:
– Вот люди держат животину!
Коза, собака, кошка Мурка
В своей продолговатой шкурке
Живут со мной под низким небом,
От моего питаясь хлеба.
Коза с душой грустящей птицы,
Каких на свете единицы,
Глядит в окно под облаками,
Под их косматыми боками…
2004
34
ГУСИ УЛЕТАЮТ
– Твоя жена гусей видала! –
Кричит мне Толик со двора.
Он точит лезвие кинжала:
– Уже курлыкают, пора!
Моя жена гусей видала?
Как интересно все живут.
А я видал – ольха дрожала,
И как змеился темный пруд.
Потом бродил в шуршащей чаще
И о Саврасове вздыхал.
Вот он – художник настоящий…
И полицмейстер так сказал.
А ведь она гусей видала!
Сквозь золотую кисею!..
А я, как флюгер из металла,
Продрог и тоненько пою.
2004
ЛУННАЯ ШАЛЬ
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Гляжу в зазаборную даль,
И как-то светлей…
35
Все тянет и тянет в плече.
Ну, что ты пришла?
Пришел пыльный комнатный зверь,
Кусочек тепла.
Твоя деликатная тень,
Усатый мой друг,
Щекочет мне сердце, и лень
Движения рук
Мне в сумерках делать
И ног на жизни кругу,
Вон лунный возникнул кусок
В седом пирогу.
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Накину я лунную шаль,
Так будет… светлей.
2006
ДЕВУШКА В ОКНЕ
Недоспать, вскочить и записать,
В колпаке, изящную, как ирис,
Мысль, и, наслаждаясь ей, летать
В мысленном саду или в квартире.
Чуть прилечь и в тонком полусне
Вновь лететь среди цветов и вишен…
Скажет дева нежная в окне:
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
36
Пусть луна янтарная течет
Над неосновательностью хижин,
Взгляд ее маслинный оживет.
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
2008
ГИРЛЯНДА ОСЕНИ
Цветным репейником усажена веревка.
Веду на ней козу с грустящим глазом,
И спутанный колтун на бороде
Репейником цветет среди долины.
На мох узорный старого загона
Необходимую сельскохозяйственную вещь –
Аркан цветной я вешаю под вечер.
И карамель цветных осенних окон
Вдруг расцветает россыпью в низине…
Гирлянда осени на фоне трав потухших.
2006
ЛЕТО
В краю, где небо таковое,
Как водоем,
Нам надо пожелтевшим полем
Идти вдвоем.
37
И, поднимая край пушистый
Своей щеки,
Я размышлять хочу о смысле
Небес реки.
Я размышлять хочу о цвете
Стеблей травы,
О тихом, симпатичном лете,
Таком, как Вы.
2008
ГОРОЧКА
Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи.
Надо выудить мне в золоте,
В сонном золоте стихи.
Надо встать мне за калиткою,
Там, где неба полоса,
И, пока меня не кликают,
Широко открыть глаза.
Человечество разумное
В этой улице живет,
И коза в зеленых сумерках
Пижму горькую жует.
Красит кожу отражение
Догорающей реки,
На телеге без движения
Проплывают мужики.
38
А меж крыш закат иголочкой
Начертил мои стихи:
«Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи…»
2004
Я стоял на лестнице, сделанной лично мною,
и снимал вишню в нижних слоях заката. Сосед
подошел к забору, улыбается, глаза немного
в разные стороны.
– Снимаешь? Да, надо… А то налетят дроз-
ды – и привет. Проснешься, а ничего уже нет!
ДЕВОЧКЕ В ОСЕННЕМ САДУ
Дрозды
Иль сонные соседи
Съедят крыжовник
До зари.
Или придут ежи, медведи…
Смотри.
Все опадает, шевелится
Сквозь неба синь.
Малина с веточек валится,
Динь-динь.
И много дырочек на листьях
Уже.
Крыжовник между трав катится.
Драже
39
И только. Только лучше.
Такой…
Я видел – холод неминучий
Его хотел достать рукой…
2009
ЗАКАТ В ОКТЯБРЕ
Под целым закатом стою я один,
И плечи мои обнимает пиджак.
Октябрьский вечер все это родил,
И мне не вернуться под крышу никак.
И мне не уйти от небесных равнин,
И мне не заняться полезным трудом,
Под целым закатом стою я один,
А рядом стоит мой покинутый дом.
Под этой равниной, повернутой вниз,
Лицо повернув к ней навстречу, плыву!
О, жизнь моя, – мелко исписанный лист,
Лежишь на столе ты… почти наяву.
2006
ЗИМА
И как-то все затихло пред зимой,
Идущею, плывущею, шуршащей…
Иль – катящей, скорее… Милый мой,
Вот то-то жизнь начнется настоящая!
40
Снежинка – прыг – на крыши волокно,
И яблони замрут, как будто стража,
И я скажу:
– Дружочек, вот оно! Оно-оно,
Не сомневайся даже.
2008
БЕЛЫЙ СУМРАК
Белый сумрак вы видали,
Нажимая на педали,
Или просто так гуляя,
Иль в машине проезжая
Мимо наших белых далей
В тонко-снежном ноябре?
Белый сумрак вы видали
За деревней, за садами,
Меж травинок пролетали,
Когда травы в серебре?
Тишина. Никто не лает.
Только в поле крик ворон.
А морозы подступают –
Ну со всех, со всех сторон…
2009
ДОРОЖЕНЬКА
Иду, а сосны вертятся,
Расставив лапы длинные,
Никто не должен встретиться
Дорогою былинною.
Толик. Под звездным небом. 41
42
Никто не должен выглянуть,
Никто не должен выехать,
Лишь зорька пальцы вытянет
И будет мирно вспыхивать.
Дорога ты, дороженька…
Вдоль кладбища угасшего.
Я изменился – может быть! –
Лица не помню вашего.
Ни рук, ни глаз, ни талии,
Лишь помню реку русскую,
Да детские сандалии,
Да эту тропку узкую.
2005
Провожаю приятеля, совершенно не деревен-
ского, художественного приятеля. Неспортив-
ного абсолютно. Кстати, есть в этом особая
красота. Индивидуальное (очень) телосложе-
ние. Разговоры о Жизни, об Искусстве, о Жен-
щине, о Семье…
Так редки стали неспортивные люди. (Про-
вожаю, чтоб не потерялся в этой сложной
местности.) А волосы у него густые и жест-
кие, крепкий лоб, голова философа.
Идем в высоких травах. Солнце вечернее. Ав-
густ… Кони ходят… Задворки деревенские…
43
Но нет ни этюдника, ни красок, ни времени.
Я подумал: попробую написать поэтический
этюд. Интересно, передаст ли он то, что я
чувствую?..
АВГУСТ
Летящие нити, и кони седые,
Грубеющей тканью – тяжелые травы,
И пух иван-чая, и свет на ладони,
И свет над полями, и зелень отавы.
И все это слито в немую картину,
В туманной олифе осеннего солнца:
В репейнике лошадь, косматая грива,
И стебель стеклянный, и отсвет оконца.
Вздыхать или охать могу бесконечно,
Идя в длинных травах пред долгой зимою.
Все это не вечно, все это не вечно!
И все это впитано, впитано мною…
Клонитесь, клонитесь, тяжелые травы,
Летите, пушинки, трещите, заборы,
Горите под солнцем, златые оправы,
Смотрите, о жёны, с разумным укором.
2007
УЛЫБКА
Промерзнет небо, снег, вороны,
И кудри левого виска
44
Коснутся глаз, а яблонь кроны
Меня коснутся свысока.
Слегка очерченный зарею,
Сверкнёт снежинками мой кров,
Бежит лошадка колеею.
– Привет, Тимоха!
– Будь здоров.
Среди замедленных рассветов,
Среди серебряного мха,
Обитель ветхая поэта,
Где пишет он про то, про это,
На миг проявленная светом,
Вам улыбается слегка.
2004
РОЗОВАЯ ВЕСНА
Не нарисовать всех этих линий,
Всех изгибов этих, всех крючков,
Этих загогулин и извилин
Сквозь речное золото очков.
И прозрачной северной деревни
Не осмыслить в розовом свету,
И проталин рыжих, длинных, древних
На весеннем легком холоду.
45
Все же в разноцветном захолустье
Что-то я пойму наверняка.
Ближе к незнакомому мне устью
Жизни незнакомая река.
2005
СКВОРЕШНЯ
Засветись весной, далекий дол!
Засветись весною, солнцем вешним.
И хоть это связано с трудом,
Я повешу все-таки скворешню.
И хоть это связано с трудом,
Подлечу я ветви у подруги,
Яблони моей, что гладит дом
В долгие серебряные вьюги.
Засветись весною, талый снег!
Отрази в последний раз полнеба.
Чтобы понял русский человек,
Что зимой вполне он счастлив не был.
2006
У козы потрясающе длинные (и редкие) рес-
ницы. Присмотритесь при случае. Я выходил
периодически глянуть – не запуталась ли она в
веревке. Это вносило в мою жизнь ритм. Подой-
ду, сяду, положу ей руку – как бы это сказать
понежнее – на загривок, а она положит морду
(или лицо) мне на руку, и смотрит долго… не на
меня, а как бы в меня…
46
СЧАСТЛИВАЯ КОЗА
У козы лицо, как лодочка,
Что плывет между людей,
Интересная походочка
Чуть игривая у ней.
Я вздыхаю ностальгически –
Нет теперь моей козы,
И никто периодически
Уж не доит – зы-зы-зы…
И не надо ей ранёшенько
Сена свежего давать,
Называть ее дурёшенькой,
Да за шею обнимать…
Ой, коза моя ученая,
Разучёная коза!
Полоса по носу черная,
Козьей жизни полоса.
Только нет, я знаю, верю я –
Жизнь твоя была полна:
По ночам в окне над дверию
Высоко плыла луна,
Заходило в ясной ясности
Солнце в золоте ресниц,
И жила ты в безопасности
Меж кузнечиков и птиц…
2007
47
ВОЗДУХ ДОЛИН
Как хорошо… Луна зеленая…
И лает старый обормот.
И кошка древняя, точеная
По краю тонкому идет…
Хозяин ваш заснуть пытается,
Заснуть в болотной теплоте,
Собака лает-упирается,
Но силы уж не те, не те.
Уж нету в голосе металлинки,
Что романтизму придает,
И чувства, близкого к летальному,
Уже тот голос не дает.
Хозяин ваш – поры полуденной,
Консервативный господин.
Голубоватыми сосудами
Он слился с воздухом долин,
Он слился с воздухом, гуляющим
Между лопаток, между гор
И что-то сердцу объясняющим –
Что?.. Я не знаю до сих пор.
2004
СЕРЕБРЯНЫЕ СТАРУШКИ
Как тонко наползает день
На все, что пряталось во мраке.
48
Внизу еще туман и тень,
А наверху блуждают знаки.
Живем в пределах сентября
В простых серебряных избушках,
Где окна солнышком горят
В простых серебряных старушках.
О, кружевная красота
Морщинок солнечных и рюшек,
О, жизни тлен и суета
При свете маленьких старушек!
2007
СМЫСЛ
На фоне недостроенных сараев
Цветут цветы в зелено-синем мае,
Цветы цветут на фоне развалюшек
И в окнах обустроенных старушек.
Прищурю глаз – а лепесток искрится,
Имеет смысл в природе раствориться.
Как птица… как задумчивая птица!
Имеет смысл в деревне поселиться.
2006
49
ОТРАЖЕНЬЕ
Вороны все кружат над банею,
Расставив пальцы на лету,
Я наблюдаю осень раннюю
На наблюдательном посту.
Пространство предо мною дыбится,
Чтоб я проник в его пласты;
Глубоководной сонной рыбицей
Мои сложённые персты
Светиться будут в этой местности,
Когда уеду, может быть,
Над полем в тусклой бестелесности,
И плыть сквозь сумерки… и плыть.
2008
ЖЕНЩИНА И ПОЛДЕНЬ
Только в предчувствии осени
Кошка лежит на спине,
Там, где вы тапочки бросили
И пребывают оне.
Там, где вы книгу оставили,
У голубого пруда.
Штору в окне не поправили,
На пол просыпали льда.
50
Как хорошо – не стремительно,
А призадумавшись чуть,
Вам совершать ослепительный
Послеполуденный путь.
Как это важно – быть занятым
Мудрым осенним трудом:
Радостно, тихо и правильно
Ягоды мыть над прудом.
2009
ФАБЕРЖЕ
Моему дяде Борису Ефремовичу Белову
при нашем последнем расставании
Я пью протяжное прощанье
Пустых осенних берегов,
Пилы далекое жужжанье
И гомон птичьих голосов.
Летят синички между травок,
Седых, устойчивых стеблей,
На луг стекает (рано-рано!)
Закатный розовый елей.
А Фаберже, пожалуй, други,
Сюда допущен был слегка.
Все эти шарики и дуги
В его сердечные бока
51
Вошли и – жизнь определилась,
Как серебристый ручеек.
И, как таинственная милость,
На лоб спустился мотылек.
ПАСТОРАЛЬ
Дмитрию Ефременкову
1
Пойдем есть ягоды с кустов,
Исчезнем в зарослях малины,
Утонем в золоте густом,
Дадим стрекозам наши спины.
Как скалы дикие, они
И молчаливы, и могучи,
В траве кошачьих глаз огни,
Над нами низко ходят тучи.
И прорастает в солнце бровь,
И светом полнятся глазницы,
Лоб оцарапан и суров,
В затылке стриженые спицы
Растут, а из ушей – трава,
Что расплавляется в закате,
В саду кочует голова,
В проеденной козлами шляпе.
52
Пускай не строится мой дом,
Пускай не ладится жилище,
С моим приятелем-котом
Ищи в саду меня, дружище!
Пусть руки теплые мои,
Как два спокойных крокодила,
Ныряют в золоте травы,
Как в волнах призрачного Нила.
2
А что, а что, а что ты скажешь,
Мой друг, серьезный и седой,
Когда на луг июньский ляжешь,
Закрывши небо бородой?
Вон облака от края поля,
Среди порывистых стрекоз,
Летят в своей свободной доле,
Летят, как стадо белых коз.
А мы с тобой – большие реки
И, знаешь, мы здесь не при чем,
Пусть бороздят нас человеки,
А мы течем себе, течем…
53
Именно там я написал свой первый этюд мас-
лом. Солнце садится за лесом, за рекой… Дед
меня, конечно, двумя мазками поправил. (И те-
перь это в искусствоведческой науке считается
его этюдом.) Мне было четыре года, и эта, самая
красивая на свете (уральская) деревня, называ-
лась Чащихино. Сколько мы с дедушкой и бабуш-
кой там жили? Возможно, всего только месяц…
Никогда еще окружающий мир так не поражал
меня. Кроме того, я нашел там невесту.
ЕЁ ДЕРЕВНЯ
1
Я посмотрю… я посмотрю
Узоров русских полотенцы,
Увижу алую зарю
И под холстом небесным сенцы.
Там белый поворот реки
И взгляд невесты пятилетней,
Растут бобы и лопухи
В ее миру тысячелетнем.
Зачем мы не остались там,
Где кот яйцо ест ненароком,
Где по серебряным перстам
Закат течет небесным соком?
54
Где дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки…
Ответь мне, дедушка, ответь!
Глядя моей невесте в глазки.
2
Снова мысли пятятся назад,
Снова пахнет небом и рекой,
Мы опять бродили наугад
С маленькой девчонкою такой.
Ты меня не помнишь, милый друг,
Уж тебе не пять, а сорок пять!
Как делили сельский мы досуг,
Как любили вместе мы гулять…
Наблюдали крупные плоды
И закат съедобный над рекой,
Я черпал серебряной воды
Маленькой, прозрачною рукой.
Где же ты, вселенная моя,
Та, что я в душе всегда храню?
Едем мы – под нами колея
Убегает в сторону твою.
3
Улыбнувшись, люди исчезают,
Где-то в прошлом тают без остатка.
Возчик это знает, твердо знает,
Знает это бурая лошадка.
55
От простой и радостной девчушки,
От реки ее, ручьев и леса,
От уральской этой деревушки
Мы собрались, видишь ты, – уехать!
А детей одних не отпускают
Жить, где им понравится в природе.
Травы это знают, звезды знают,
Знают все на этом пароходе.
2003
ДУША
Красновато пепельное небо,
Одинока яблоня в долине,
Я делю пространство четким следом
На две аккуратных половины.
И обрубок яблони печален,
Занесенный снегом по макушку,
Как фигура с узкими плечами,
Как душа сгоревшей деревушки.
Очень тяжело, иль невозможно,
Мне к нему спокойно приближаться,
В поле странновато и тревожно,
Нет – к нему рукою не прижаться!
Думал я так, тихо подступая,
Удаляясь после по дороге,
Вновь пространство четко разделяя,
К дому поворачивая ноги.
2007
56
ПОЛЕ МОЕ
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было в прошлом веке
При Шишкине,
Поле мое, поле настоящее,
Какую тайну ты хранишь, притихшее?
Какую тайну ты хранишь, пожухшее,
Какую тайну, «яко крин процветшую»?
Всегда к Предтече травами набухшее,
К Петру и Павлу кое-где отцветшее.
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было – как давно! – при дедушке,
Поле мое, поле настоящее…
А темный лес – твой вечный соседушка.
Мне твой кузнечик пропоет отбой,
И будет он зелено-голубой!
И если ты уснешь – усну с тобой,
А если ты умрешь – умру с тобой.
2008
САД И ОКНО
Плыви, если хочешь ты плыть, о малиновый ветр,
Закатные перья на брюшке своем теребя,
А я отойду в глубину, может, на сантиметр,
Чтоб мне рассмотреть, между прочим, ее и тебя.
57
58
И я посмотрю на нее, может быть, свысока,
Как я не смотрел на нее, между прочим, давно:
Вот профиль и яблоня – яблоко вот и рука,
Иначе зачем мне, скажите, и сад, и окно?
2007
ЖЕНЩИНА ЭТА
Опять одиночество, ветер и трезвый расчет.
Опять все продумал за всех, и ошибся опять.
А жизнь без меня как текла, так себе и течет,
Но женщина эта в ней сможет, я думаю,
Что-то понять.
Но женщина эта, она ожидала меня –
Явлюсь или нет я на сцене в театре теней,
Но женщина эта, меня в том и этом виня,
Прожить уж не сможет без лиры забавной моей?
2007
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
Деревьев кроны темные и бурые шары
Забытых яблок где-то там,
В кромешном черном кружеве, –
За снеговыми шторами шевелятся они.
За редкими заборами сидят шакалы местные,
Гуляют тени дымные среди пустых садов,
А парники забытые дверями вдруг захлопают,
Коснется слуха пение ой, удалых орлов!
59
СЕВЕР
Люблю я холодную пикшу,
Холодную славлю треску,
И благословляю ловитву
На хладном твоем берегу,
О Север, изласканый светом,
О, край протяженных тонов!
Хотя не имею, при этом,
Резиновых даже штанов.
Порой – неотесанный плотник
На радостном жизни бегу,
Ведь я – не рыбак, не охотник
На дальнем твоем берегу.
Я мыслью прошел все пределы,
Все дебри твои до конца.
О, красный мой батюшка-Север,
Ты будь мне в родного отца!
2007
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
А я на нашей горочке стою и вижу сны,
И начинает нежно так, ну как Шаляпин «Ноченьку»,
Береза тети Машина песнь ледяных пустынь…
2002
60
МОЛЧИ
Царап – царап-царап, штришочки света
Ползут по силуэту одному,
По силуэту, так сказать, поэта,
Известного соседу моему.
Известного в известной нам деревне
Держателям седых молочных коз,
Известного полоскам неба древним
Меж темных тети Машиных берез.
Известного еще седому деду,
Которого уж нет давным-давно,
А главное – известного соседу,
Что предпочтет всегда стихам вино,
Что предпочтет строительство сараев
И самокрутку мокрую в ночи,
Ну а поэтов он своих не знает.
Поэт, молчи!
2006
ВЕТЕР
Шебуршал пустой почтовый ящик,
Да под ветром развевались косы,
Проходили с девушкой молчащей
За забором темные матросы.
И горами ветреные ветви
Надо мной вздымались, беспокоясь,
61
И потоки средней силы ветра
Пролегли воздушною рекою.
Красноватым взглядом волкодава
Засветилась серая калитка,
А цыган Тимошка величаво
Проплывал в телеге с ребятишкой,
Проплывал цыган, гремя по склонам,
Улыбаясь встречным человекам,
Может, где и выпил он немного,
Закусив обвислым чебуреком.
Ой вы, реки северного неба! –
Белый пар плывет над головою,
Можно ехать много километров
Под такою светлою рекою.
Комары еще не беспокоят,
Только мухи лезут к нам дружиться,
Но сбивает ветер их под корень,
В бороде музыкою жужжится.
Расплетались кудри черным дымом,
Тень от козырька легла на веки,
Вспоминал цыган свою судьбину –
Ох вы, человеки, человеки…
Шебуршал пустой почтовый ящик.
Что-то нам давно никто не пишет?
Ветер говорит о настоящем,
И о прошлом тоже ветер дышит…
62
Услышал по радио фразу – «а как Шопен
относился к “москалям”, известно…» А мне
было как раз неизвестно – как именно Шо-
пен относился к «москалям». Догадывался,
конечно… Это было время доинтернетное,
домобильное. Стационарный телефон был на
другом конце деревни, у автоколонны, но он не
всегда работал.
Да и не пойдешь же туда сейчас сквозь та-
кой ветер звонить – извините, а как Шопен
относился к «москалям»?.. А вокруг мелкие
собачки автоколонны с ума сходят, черные
деревья шумят…
ШОПЕН
Любил ли Шопен «москалей» – я не знаю.
Но пусть они тают – хрустальные звуки.
А птицы пускай от зимы улетают,
Раскинув пернатые длинные руки!
Любил ли Шопен «москалей» – неизвестно,
И в этой деревне никто нам не скажет.
Такая уж эта неясная местность –
Туманы и птицы, и холод овражий.
Здесь скажут, наверно, – печальные звуки!
И дальше пойдут, гоня стадо овечье,
В карманах держа узловатые руки,
И щуря от ветра глаза бесконечно…
2002
63
ВИНО И МОЛОКО
Сплошной щербатый, белый камень
И голубая тишина.
Большими, белыми руками
Налью пустынного вина.
Вина пустынных перелесков,
Вина холодных островов,
Движеньем медленным, нерезким
Среди внимательных котов.
Я подниму на свет напиток,
Там дальний путь и пустыри.
Там ранних сил моих избыток,
Там юность – что ни говори…
Но выпью только полстакана,
Подумав, съем простой обед
И, двинув уплотненным станом,
Усы взъерошу, словно дед.
О скрип петель, о пенье кошек…
О фисгармония веков!
Она звучит, и ты несешь мне
Парное козье молоко.
Вокруг щербатый белый камень
И неба светлая река,
Своими белыми руками
Налей, хозяйка, молока.
2004
64
ВСЕ НЕЯСНО МНЕ…
Шрам на пальце, а рядом вот – рана,
Вот – ожог, а вот свет от заката.
Нынче рано, а может не рано,
Синий сумрак сгустился над хатой.
Сам не знаю я – рано, не рано.
Не проник в эти звездные планы,
Не постиг потаенные сроки,
Вон звезда поплыла на востоке,
И не знаю я – рано, не рано.
Все неясно мне, все неизвестно:
И волнистая эта равнинность,
И пустынная сельская местность,
И собак непородных костистость,
И тарелка, готовая треснуть,
Если ставить не плавно, а резко.
2009
ВЕНЕРА
Глубокая скважина вздрогнет,
И будет розетка трещать,
И лампочка будет неровно
Меня в темноте освещать,
И Толик появится в двери
И скажет:
65
– Во звезды горят!
А это Венера.
– Уверен?
– Да все мужики говорят…
Погоду на завтра не знаешь?
Ну ладно, пойду досыпать.
Вот где-то скрипит, понимаешь,
А где – не могу я понять…
Глубокая скважина ухнет,
Вздохнет и надолго замрет.
И тут же все звезды потухнут,
И Толик мгновенно уснет.
2008
ОБРЕЗКА ЯБЛОНЬ
Для яблонь, для себя и для козы
Я предприму осеннюю обрезку.
Закатно-травно-ягодный призыв
Так ясен за квадратной занавеской.
Так ясен он, и розовый закат
Стоит передо мной стеной прозрачной…
Я становлюсь на красный самокат
И вкатываюсь в это – однозначно.
2011
66
ПЕСЕНКА
Седые камни, и песок,
И нежный солнечный поток
Сквозь глаз июньского кота
До глубины его хвоста.
А это, что ни говори,
Немного греет изнутри,
Хотя прохладный ветерок
Все ходит с юга на восток.
– Он крутит, – Толик говорит
И круто в сторону глядит –
Туда, где пламенеет мак,
Где собрались коты для драк.
Но каждый мало-мальский кот
Сначала песенку споет;
Ее запишет на века
Моя шершавая рука.
2005
КОНДРАТ БЕЛОВ.
ПАТРИАРХ СИБИРСКОГО ПЕЙЗАЖА
Старинные, небольшие городки, их архитек-
туру (и даже церкви) дед мой, известный всей
Сибири художник Кондрат Петрович Белов,
когда ему было уже за 80, писал по памяти. Дома
он подолгу сидел у противоположной стенки, на-
67
против своей картины, и смотрел в нее, напевая
или разговаривая вполголоса то с одним, то с
другим воображаемым собеседником из прошлого,
теребил огромные усы…
Потом вдруг вставал кряхтя, стремитель-
но подходил к холсту, наклонялся мощным сво-
им торсом (левая рука за спину) и, оскаля зубы,
делал резкий удар кистью, пальцами (как позд-
ний Тициан) или один-два-три энергичных удара
длинным мастихином.
– Вот так! (кусок краски улетел на диван).
И вот так!.. (второй кусок краски улетел за
комод). И вот эдак!.. – он делает шаг назад и
замирает… Потом очень тихо спрашивает у ко-
го-то: – Ну-с… Что вы на это скажете, милос-
тивые государи?.. А?.. Вот вам и Калька Белов.
Вот вам и Кондратик!.. Вот вам и Кондраша!..
А кто так в России небо напишет?.. А?.. То-то
и оно… – он наклоняет голову и смотрит на пей-
заж не отрываясь, ерошит усы… потом зовет
меня: – Славочка, мальчик! Пойдем чай пить!
ОПИСАНИЕ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
Мне годик, я в галстуке тесном,
Лицом пред стеною зари,
Что дышит любовью небесной
У носа и в дальней дали.
68
Движение тонких волокон,
Улыбку длиннющих лучей
Я вижу из низеньких окон
Посредством чудесных очей.
Мы жили, по сути, в деревне,
Проулок спускался к реке,
И дед мой огромною тенью
Пейзаж свой писал вдалеке.
О радость простейшего быта,
Кто может увидеть твой свет?
Ты только младенцу открыта,
И деду – за выслугу лет.
2008
СЕВЕРНЫЙ ЛУЧ
Прогревает уставшее тело
Неожиданный северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
Там, где солнце прощальное греет
Появилось златое окно.
Воротись! Воротись поскорее,
Есть у нас с тобой дело одно.
69
Ведь души неустроенной образ,
Этот двор, нам пора убирать,
Чтоб сосед, деликатно наморщась,
Ничего не сумел нам сказать.
Чтоб никто не вздыхал здесь бессильно,
И никто не ерошил волос,
Чтоб гостей простоквашей обильной
Напоить нам с тобой довелось.
Прогревает уставшее тело
Фиолетовый северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
УКРАИНА
Другу детства
Игорю Шипицину
Я устал, но надо мне добить –
Эти брёвна дотаскать и доски.
А потом я долго буду пить
Солнцем позолоченной зубровки
Рюмку или две. И буду рад,
Вспоминая вечер твой, Украйна.
Как там лоси плыли на закат…
Лось с лосихой – две огромных тайны.
А поутру плыли мужики
Узкой дамбой по ночным ухабам,
70
И принципиально старики
Не внимали простодушным бабам.
Говор, говор!.. мягкий и живой,
И удобство телоположенья.
Все вы мне свои, и я вам свой
В жизни концентрическом круженьи!
ВОСПОМИНАНИЕ
Я плыл на невеликом корабле,
Никто меня за руку не держал,
А я уже не помнил о земле
И ничего вдали не воображал.
Я обонять старался пену волн
И иногда свой взор стремил вперед,
Чтобы объять умом железный челн,
Понять – что ощущает мореход.
Держался за какую-то трубу,
Душою несозревший человек,
И волн следил упорную борьбу,
И маленьких барашков дальний бег.
Никто меня за руку не держал…
И как вообще я оказался там?
А дождь на темных стеклышках дрожал,
И покрывался каплями металл.
71
«Поют кружевные собаки»
72
Шел в полумраке малый теплоход,
Я улыбался волнам на бегу,
А жизнь ждала, как светлый горизонт,
На отдаленном темном берегу.
Морское состояние ума
Я приобрел в кипящей пеной мгле,
И долго сохранял его в домах
На твердой, неизученной земле.
2005
ЯНТАРНЫЕ СТАДА. ПОЛОСА ЗАКАТА
Пролился в золотую щель
Закат над отдаленной крышей,
Сквозь тусклый солнечный фужер
Как будто звон далекий слышу.
Как будто льдинок золотых
С небес царапанье и пенье,
Иль у подножья гор седых
Златых овец передвиженье.
Седые гонят пастухи
Овец светящихся отары,
Их уши, словно петухи,
Горят янтарно-медным жаром.
73
Откуда знаю это я,
Во сне ли видел в зимний вечер
Твои янтарные края,
Страна, плывущая навстречу?..
МИР МОЙ
Луна и дым… Все маленькое, дремлет…
Ты невелик, о мир моей деревни!
Ты невелик на волнах океанов
Снегов слоистых и густых бурьянов.
А там – леса густою чёрной лентой,
За ними, видишь, – дремлют континенты.
Сосед мой задремал при тусклом свете,
На нем коты, как маленькие дети…
Спи, брат мой, спи под ропот котофейный,
А коль не хочешь спать – напиток пей кофейный.
ЖИЗНЬ ИДЕТ
Серый день, размытая береза.
Ходит конь гнедой в долине снежной.
За горой я слышу женский голос.
– Жизнь идет, – скажу козе на ухо. –
– Жизнь идет, ешь сено, улыбайся.
Ну а я пойду стоять под небом –
Наблюдать, как ходит конь в низине.
У людей ведь есть свои заботы.
74
ЗРЕЛОСТЬ
Писать стихи и заниматься садом
Любой поживший, думаю, захочет.
Потупится он, скромно улыбнется,
И, быстро обернувшись, тихо скажет:
– Хочу, хочу! Хочу, конечно, что вы!
Хочу ужасно и давно, поверьте,
И не нужны мне ценные подарки,
И жалованья крупного не надо,
Лишь уваженья я хочу, поймите!
Лишь уваженья и еще покоя!..
И доступа еще к литературе
О желчегонных качествах растений.
НЕРАЗУМНЫЕ ЖЕНЫ ПОЭТОВ
Неразумные жены поэтов
Рубероид оставляют на крыше,
Придавивши слегка кирпичами,
Удалившись за тонкие шторы.
Но в ночи он встает кашалотом,
Кашалотом невиданной бури,
Над испуганной мокрой деревней
Черной лентой встает рубероид.
И, заслышав глухие удары,
Говорят: кто-то катит там бочку
Мимо нас в час и темный, и страшный,
Неразумные жены поэтов.
75
НОЧНЫЕ ДОРОГИ
Лохматые склоны ночные,
И тени далеких дорог…
И кошки, как звери ручные,
На мой выплывают порог.
И я возникаю из мрака,
Плечом упираюсь в косяк,
Усатые все мы, однако,
И каждый, я знаю, мастак
Глядеть на далекое поле,
На сосны, покрытые мглой.
Какая чудесная доля…
И способ познанья какой…
О способ познанья чудесный!
И, вместе, – чудесно простой.
О мир, нам с тобой неизвестный…
О тени дороги ночной!..
2008
Дед был главным человеком моего детства.
Художник и сказочник, он рассказывал сказки
оригинальные и таинственные, в которых мес-
том действия всегда был дремучий и бескрайний
русский лес… К сожалению, ничего не записано…
У меня есть мечта – написать когда-нибудь
сборник сказок, чтобы там отразилось его ды-
хание, его ощущение. Как бы отзвук далекий…
И посвятить этот сборник ему.
76
СИБИРСКАЯ СКАЗКА
Подлунным бегом горностая
Среди зимы,
Путем тревожным, длинным, тайным
Сибирской тьмы
Я пробирался мыслью сонной,
Ложась на бок,
В груди у деда потаённый
Стучал клубок.
И тихий свет от речек тихих,
И тайны слов,
Рождались в серебре великих
Его усов.
Тогда мне Родина открылась
Всего ясней,
И сердце сладко согласилось
Пожить на ней…
2008
ПОЭЗИЯ
Меня настигло стихотворство
В глухом, томительном краю,
И я, оставив непокорство,
Чуть помолчу и вновь пою.
Пою опять, идя по горке
Над белоснежною страной,
77
Где воробьи таскают корки,
Где не беседует со мной
Никто, никто… лишь воздух серый,
Моей касаясь головы,
Да чуть повыше – стратосфера,
Пониже – белые холмы.
Меня настигло стихотворство
Своею детскою рукой,
Так тихо-тихо, просто-просто…
И сердце мне сказало:
– Ой!
МУЖ
Муж пришел – все дома появилось:
Тихий свет, вода и авокадо.
Просто дверь открылась и закрылась,
Просто вдруг затеплилась лампада.
Просто пес залаял, улыбаясь…
И ему ответили в округе!
Рыбки засмеялись, бултыхаясь
Возле норки маленькой подруги.
2009
78
ОДНА ФЕВРАЛЬСКАЯ МЕТЕЛЬ
Не только вниз, но – вверх и в стороны
Сегодня снег летает мушками.
Богаче снеговыми склонами
Беднее добрыми старушками
Я стал внезапно в жизни временной,
В сей жизни, временно таинственной.
Что светлой тайною беременна,
Чудесной тайною единственной.
В ней тяжело без тихих путников –
Старушек старых и внимательных,
Без одеялок их лоскутельных
И без историй обязательных.
Пурга, рассказывай, рассказывай!
Волнуй, волнуй давно испытанным!
Лесную сказку детям сказывай,
Уснувшим детям… невоспитанным.
2008
ПРИГОРОДНЫЙ АВТОБУС
Шофёр кондукторше показывает нечто
Своим перстом прокуренным и синим,
Чуть слепит жёлтый свет машины встречной,
Привычно душит запашок бензинный.
Ну а вокруг поля в протяжной стыни,
Где, может быть, она увидит нечто,
79
Что он перстом показывает синим,
Водя рукою в сини бесконечной…
2008
ПРИБЛИЖЕНИЕ
Сквозь пространство осеннее
Приближается яблоко к носу.
И пчела приближается к носу,
И жена приближается к носу,
И зима приближается к носу…
Но об этом подумаю после.
2002
ПОСЛЕ ТЯЖЕЛОГО РАЗГОВОРА
Береза средних лет на фоне неба,
Да льдина, чтоб стоять, да пять минут,
Да небольшая, скромная ворона…
Вот что мне нужно, чтобы отдохнуть.
2004
ОСЕННИЙ СВЕТ
Боже мой, мой Боже… что за золото
В этой чаше бледно-голубой!
Как целенаправленно проколот
Небосвод туманный надо мной.
Луч струится в чашу и, расплавленный,
В ней ложится с ножками на дно.
80
Лист бумаги, на столе оставленный, –
Он сияет с чашей заодно.
Ты – мгновенен, луч, приятель мой!
Как и я. И живы мы – сейчас.
Под твое чудесное сияние
Подставляю свой чудесный глаз.
Пусть морщины родовые, давние
Изменят трагический настрой,
Тёплый, тёплый… тёплый… свет губами пью!
Чтоб быть светлым, по возможности, зимой.
2006
Если нам привозят дрова или какие-нибудь
мешки, доски, опилки и тому подобное, она всег-
да выходит, все осматривает и садится сверху,
с гордостью поглядывая вокруг. Речь идет о
Мурке, конечно.
Мне представляется, что она хочет ска-
зать: видите, мой хозяин тоже что-то стро-
ит, у нас тоже хозяйство. Просто ему обычно
некогда, он ведь поэт!..
Если я углубляюсь в сад или ухожу на со-
седние холмы – ем малину, кошу для козы или
просто сижу и смотрю сверху – кто к кому
приехал, кому что привезли, кто топит баню,
как колышется трава, куда пошел Толик… –
она всегда найдет меня, появится из зарослей и
молча сядет рядом… Маленькая такая. Корот-
кошерстная.
81
УШКО
Ушко у кошки расплавлено светом,
Контур лишь виден – тонкий такой.
Кошке приятно жить рядом с поэтом,
Нравится ей быть расплавленной светом
Вместе с хозяйской рукой.
Нравится летом
Остатки омлета
Есть очень быстро в песке и золе.
Нравится днем, как вода фиолетовым,
Чувствовать где-то,
Что кошка прогрета
Чьей-то любовью на доброй земле…
2005
ПЕРЕЛЁТНЫЙ ПУТЬ
Кошка вышла в открытое солнышко,
Прямо в золото шкуркой вплыла…
Кто там чистит лазурное перышко?
Кто расправил два легких крыла?
Кто в саду – ой-ой-ой! – осторожен будь,
Это вышла ведь Мурка сама.
Ждет вас всех перелетный далекий путь,
Он описан в ученых томах.
И меня не забудьте в роскошных снах,
В развесёлых и чуждых садах.
82
Дескать, есть там, на севере, – ой, чудак…
Ну а кошка его, слушай… – страх!!
2005
ДЕРЕВЦЕ
Я сегодня с деревцем прощался,
И оно как будто понимало.
Шляпу я снимал и улыбался,
А оно тихонько трепетало.
Ох ты, безответная судьбина!
Все, о чем молчишь ты,– мне знакомо,
Жди пока какой-нибудь дубина
Подойдет и скажет два-три слова.
Может, я – последний человечек,
Что к тебе по-русски обращался,
Что с тобою в несколько словечек
Кротко и разумно попрощался…
2006
ЛОЖНОЕ ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ
ПРОТИВ БОРЩЕЙ
Лампадка сквозь завесы пижмы.
А дальше дождь… Конец июля.
Ты, плечи изогнув капризно,
Несешь заветную кастрюлю.
83
Когда я был чуть-чуть моложе,
Боялся слова «борщ» немного,
И мне казалось, что негоже,
Чтоб обонял его с порога
Внезапный гость моей прихожей,
Искатель тонких откровений,
Что щей разваристых не может
Есть ни талант, ни даже гений.
О легковерная натура!
Неосновательность суждений…
Мол, щей горшок, мол, баба дура,
И что голодным должен гений
Бродить. А впрочем, я увлекся.
Ведь нынче дождь… Конец июля.
Воспоминаний рой улегся,
Мне показав на память дулю.
А сад в росе, как в бриллиантах,
Горит… Пион под носом ранний.
Шуршат неясно фолианты
Родных, таинственных преданий.
Мы уплываем в длинной лодке
В тот край, где Вольга и Добрыня,
Да не забудь ты рюмку водки.
Да-да, иду. Ведь борщ (!) простынет.
2008
85
НАСТРОЕНИЕ
Только утренний свет,
Но не женщина.
Только ветви и снег,
Но не женщина.
Лишь вода и блесна,
Радость детского сна,
Только дедушкин ус,
Но не женщина.
Только радость бумаги
И карандаша,
И пространство, куда
Уплывает душа,
Запах пыли и книг,
Но не женщина.
Но не женщина…
2007
Пробегая, увидел Мурку, сидящую на мохо-
вой горочке под тягучим сентябрьским солнцем.
Задержался на секунду… Вдруг стало ясно, что
это именно ее место в жизни. Не может она
быть не здесь и не сейчас. И есть ли на свете
что-то более гармоничное?
Через секунду я уже бежал дальше под уклон
с длинной, синей, выцветшей доской в руках…
Осень. Строительство…
86
КОШКА МАЛЕНЬКАЯ
Невозможно кошке в сентябре
Не сидеть под солнцем во дворе,
Не поднять усатой головы,
Не взглянуть поверх густой травы.
В синеве гуляют острова,
И понять не может голова:
Сколько птичек в путаной листве,
Сколько мыслей в глупой голове.
А в саду есть тайные ходы –
Ниши для хозяйской бороды,
И для кошки маленькой одной,
Чтоб гулять вечернею порой.
Чтоб, играя кружкой молока,
Подпирая крепкие бока,
Проходить малинною тропой,
Пропадая в травах с головой…
2005
ЗИМНИЕ ЩИ ИЗ КВАШЕНОЙ КАПУСТЫ
Щи без сметаны – это день прозрачный,
День бабьелетний с ласковой тоской,
Где солнца луч, туманный, огнезрачный,
Прощается с любимейшим тобой…
87
Щи со сметаной – это мгла сплошная,
Пурга и в серебре далёкий путь,
И кто-то, в белом платье выбегая,
Кричит тебе:
– Сметаны не забудь!..
Как любит русский этот воздух вольный
В молочно-фосфорическом огне…
И труден – ох! – вопрос твой протокольный –
Какое состоянье выбрать мне?
2008
НА ПРУДУ
Пауки паутину плетут,
Значит, нынче дождей не дождёшься,
Ты выходишь на маленький пруд
И над стареньким мужем смеёшься.
Улетает фарфоровый смех
Прямо в ухо фаянсовой кошке
И, далёкий от этих утех,
Муж сидит в отдалённом окошке.
Что-то пишет в немые листы,
Кудрецы летним золотом вьются,
И не слышишь, далёкая ты,
Как здесь буковки тихо смеются…
2007
88
ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК
Вороны с крыши упадают,
Летят на шелковый восток,
А глазки золотом блистают,
А щёчки нежит ветерок.
«Пернатый волк» – мне кто-то скажет,
Не стану спорить с ним вовек.
Паук мне паутину свяжет,
Как шапку добрый человек…
2009
СКРИПКА АНТОНИНА
Есть Антонин и Антонина.
Есть Дворжак, есть и тетя Тоня.
И, как замедленная мина,
Стучится сердце под ладонью.
Какой-то давнею угрозой
Бормочет лес в осенний вечер,
И грусть от остеохондроза
Мне Дворжак грустной скрипкой лечит.
А тетя Тоня извлекала
Из льдинок песню помидора,
И торопилась – устилала
Души волнистые просторы
89
Какой-то скатертью протяжной,
И улыбалась виновато,
Сибирской трапезою бражной
Встречая нас с Володькой – братом.
Ах, тетя Тоня… Антонина…
Письмо полно далекой болью.
Иду вечернею долиной,
Иду к луне над темным полем.
Белесым, лунным господином
Иду к луне над темным полем.
И слышу – скрипка Антонина
Поет несбывшейся любовью!..
2007
ПРЕДСНЕЖНОСТЬ ПОЛЯ
Широкий лоб и воздух синий,
Молекул синих колыханье,
Меж сосен матушки-России
Я слышу Толика дыханье.
Вот закурил и осветился
Среди лесов своих морозных,
Вопрос возник и закатился
В его глазах, таких серьезных.
90
Ну а вокруг такая влажность,
Что хоть плыви протяжной тенью.
Домов вдали одноэтажность,
Предснежность поля и селенья…
2006
ДАЛЕКОЙ СТОРОНОЙ
Да, да. Вот так стоять, глядеть в просветы
Между домами, погружаясь в сон
По-деревенски пахнущей планеты,
В жилищах представляя свет икон.
Волокна потускневшего заката
Искриться будут мирно надо мной.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
Далекою, забытой стороной.
Вокруг ходили будущего тени,
На нос ложились скромные лучи,
Я так стоял на розовых ступенях,
Как будто с краю сказочной ночи.
Как будто жизнь прошла среди закатов,
Как череда медлительных огней.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
В одном селеньи Родины моей…
2003
91
СНЕЖНЫЕ УШИ
На эти слова не напишешь романса,
Они разъедаются жестью багровой:
Бушлат, телогрейка и горка с коровой.
На эти слова не напишешь романса.
На эти слова не напишешь романса:
Забор и сарайка, собаки-страдальцы,
Мужик и пространство, и тёмные пальцы.
На эти слова не напишешь романса.
Бурлацкие звуки, их долгие стаи
Свободно текут на простуженный ветер.
Жена не услышит, никто не заметит,
Как ладно поет мужичок за сараем.
Как он замолкает – все глуше и глуше,
Как смотрит на птичек на волюшке-воле.
И вот тишина и морозное поле
Возьмут эту песнь в свои снежные уши…
2007
БАБЬЕ ЛЕТО
Бабье лето любит выпить
Да морозцем закусить,
Кума с деверем насытить
Да у свата погостить.
92
Ой вы, белые платочки,
Ой, цветастые платки!
Ой, берез златые точки,
Золотые пятачки!
Свет прощальный с неба сыплет,
Над избой – пушистый ком.
Бабье лето любит выпить
С подходящим мужиком.
Закуси ж, смотри, морозом!
Чтоб хрустело поутру!
Чтобы щёк тугие розы
Пьяно рдели на ветру!
Чтоб запутался ты в травах,
Заводной, прощальный кум.
Ой, осенняя отрава!..
Ой, не суй своёго «краба»,
Дай понять березы шум.
Дай – понять – березы – шум.
2005
ЗОЛОТО ДНЕЙ
Стихи писал, чистил кастрюли,
Следил за постройкой домов.
Все это я делал в июле,
Восстав от таинственных снов.
Я все основательно делал,
Во двор выходил голубой,
93
В пространстве таинственном тела
Плескал светлой речки прибой.
Все безукоризненно делал,
А в сад заплывали слова,
В пространстве таинственном тела
Светились вдали острова.
Темнела далёко-далёко
Полоска какой-то земли,
И солнце плыло невысоко,
И шли по реке корабли.
Гудели вдали пароходы
Каких-то утраченных лет.
На них бы – в такую погоду –
Я взял бы, пожалуй, билет.
2009
АВГУСТ. РАЗМЫШЛЕНИЯ ВОЗЛЕ
НЕПОКРЫТОЙ КОПНЫ СЕНА
Вроде не предвидится
Крупного дождя,
Вроде не обиделся
Август на меня.
94
Я под яблоней сидел
В лиственной стране,
Между яблоков глядел
В лиственном огне.
Я, как будто в детском сне,
Лето пересек,
И по длинной стороне,
И наискосок.
Так что не предвидится,
В общем-то, дождя.
Так что не обиделся
Август на меня.
Нет, не хочется пока
Этих перемен.
Пусть он длится, – ладно, а? –
Золотистый плен…
2012
СИНИЕ ЛЬВЫ
Под впечатлением
от народной живописи Севера
Под небом холстинково-серым,
Из ниточек серых сплетенным,
Плывут из деревни Уфтюги
Изящные синие львы.
95
Я там, к сожалению, не был,
В том дне, из тумана скроённом,
Где вдоль по широкому небу
Идут грубоватые швы.
Под солнцем-календулой красной,
Под частыми звезд светлячками,
Румяный и в шляпе пух_овой,
Я не был там, не был, увы!
И я не вздыхал там внезапно
И не разводил там руками,
Где всё проплывают сквозь сумрак
Изящные синие львы.
2002–2013
ПАРОХОД
Все умерли. Это ужасно.
(Животные ранних годов.)
Хвостом не маши мне напрасно,
Я мыслю про пыль городов.
Я мыслю про дальние дали,
Подальше немного, чем ты
Себе можешь только представить,
От сильной твоей простоты.
Гляжу я в далекие жизни
До странности близких людей
96
Тебе неизвестной Отчизны –
Отчизны любимой моей.
Она уплывает, как льдина,
Как некий большой пароход.
Без шляпы, плаща и корзины
На нем я отправлюсь в поход.
Я стану с народом у пены,
У пены, на самом краю.
И сердце поймет постепенно…
С Шаляпиным рядом стою.
2010
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Пахнет медом Калуга,
Пахнет русскою былью.
Золотая округа
Нежной, солнечной пылью
Пропиталась навеки,
Как моею судьбою.
Здесь когда-то над речкой
Мы прощались с тобою.
Рисовали с натуры
Мои старшие братья,
Их большие фигуры
Заключал я в объятья.
97
А они поднимали
Гениальные лица,
Все они понимали
Обо мне и девице.
Все они понимали,
Вслед смотрели с любовью.
А соборы сияли
Белой, солнечной солью.
Пахнет медом Калуга…
2008
ЛУНА
Меж облаков веков скиталица
Плывет унылой стороной,
Лицом фарфоровым китайца
Иль самоваром надо мной.
А после над ушанкой светится
Пожухлым шаром серебра.
О, как хочу я с нею встретиться
В пустынном сумраке двора!..
Вот надо лбом беспечным хладная
Стоит, о чем-то говоря.
Пришла пора, пора неладная,
Пора лихая – декабря…
2008
99
НОЧЬЮ
Все закрыто, все погашено,
Все проверено вдвойне,
И почти совсем не страшно нам
В этой тихой стороне.
Лишь моя лампадка светится
Между северных широт.
Не видать младого месяца,
Не видать небесных звёзд.
Все закрыто, все погашено,
Лишь березки шелестят,
Да по саду, саду нашему
Листья мелкие летят…
2007
ЦВЕТЫ НЕЗНАЕМЫЕ
Смотреть в лицо цветам незнаемым,
Хрусталь Шопена слушать тающий,
И быть немножечко летаемым,
Или – немножечко летающим.
Когда на кухне режут овощи,
В стихи забытые заглядывать,
И – пусть никто не просит помощи,
За миром надобно приглядывать.
2007
100
СВЕТ ИЗНУТРИ
Пожалуйста – небо свой полог раскрыло,
И солнце скользнуло в темнеющий лес,
И тайно его изнутри осветило,
И сколько там было – не знаю – чудес!
А мелкие птички!.. А встречные зайцы!
Могилки и даже немые кресты…
И вежливо эхо всегда отзывается
Из самой кошмарно-глухой темноты.
Высокие люди и низкие луны,
Бегущие _облаки над головой…
А сердце заплачет!.. А дернутся струны!
Мы выбрали правильно место с тобой.
2013
ВНУТРЕННИЙ ПАРОХОД
Моему прадеду
Василию Ивановичу Поспелову,
у которого к 1917 году был
собственный пароход на Волге
О вы, которые котята!
И вы, которые коты!
Цветок далекого заката
Цветет до самой темноты.
101
Под этим светом греем руки,
Впитав синичек тонкий свист.
Впитав изящные науки,
Далекий плачет гармонист.
Опавший лист торчит в кармане,
В глазах простор нездешних вод.
Плывут окрестности в тумане,
Как деда личный пароход…
2007
ВЕСЕННИЕ ТЕЗИСЫ
Соловьи поют по-сумасшедшему,
Это хорошо.
Радости тебе, в лес зашедшему,
Молодец что пришел!
2009
СЕРЕДИНА ИЮНЯ
Середина июня сегодня,
Это лучшее время в году!
Лето сходит по шелковым сходням
И свистит и поет:
– Я иду-у!
Середина июня, пожалуй,
Время лучшее в жизни моей!
102
Пароходы гудят, самовары,
Мед слетается с дальних полей
В виде капелек мелких нектара,
Среди капелек мелких дождей.
Группа птичек на яблоне старой –
Вместо группы приятных гостей.
Вместо группы соседей – две кошки,
Электричества – полный зенит,
Серый кот спит в старинном лукошке.
Очень дикий, степной паразит…
2008
Козы считают хозяина высшим существом
и поэтому, думаю, убеждены, что он должен
быть очень приятным на вкус. А как иначе?
Они все время с недоумением пробуют края моей
одежды.
ДВИЖЕНЬЕ
Жуёт штанину козлик, а коза
Края рубахи выцветшей теребит,
А я смотрю – не движется ль гроза
В просветах шевелящихся деревьев.
Жуёт штанину козлик, а коза
Глядит в пространство взглядом удивлённым.
Гроза, гроза, негрозная гроза
Ворчит за серым облаком червленым!
103
И без конца я так стоять готов
Средь шевеленья воздуха и луга,
Среди движенья предосенних слов,
Что вдаль спешат, слегка обняв друг друга…
2012
ТЕМНЫЙ САД
Падают яблоки в тёмных садах
Ночь напролет бомбомётом старинным,
Зори все шепчутся о холодах,
И я стою среди этой картины…
Прыгают яблоки в черной ночи,
Движутся кошки, собаки и тени…
И я молчу – ты сказала: молчи, –
Выйдя из мрака ко мне на ступени.
2012
В САДАХ НОЯБРЯ
Мы выпускаем кур с тобою
В зелёный сумрак ноября,
Под строгой маленькой звездою,
О столь немногом говоря.
Вопросы мирной сельской жизни
Нас занимают день и ночь.
104
Природа милая Отчизны,
Ты не могла бы нам помочь?
И зверобой, и одуванчик…
Как много ценного всего!
Мечта! Мечта моя – кабанчик!
Я б любовался на него…
А куры движутся умело
В холодных травах ноября,
Без снов, без мыслей – быстро, смело,
Огнём немножечко горя.
Мы выпускаем их с тобою
В холодном сумраке садов…
Я ухожу своей тропою,
Типичный добрый птицелов.
2012
ФОТОГРАФИЯ
Свет далёкий, серо-синий
Пью, как ёжик молоко;
Он затёк в мою пустыню,
Усвояется легко.
Свет уютный, деликатный
Светит нынче для меня,
В сюртуках на фото гаснет
Отдалённая родня.
105
Чуть-чуть вспыхнула и гаснет…
Отдалённая родня.
2012
ОГНИ И МОНЕТЫ
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
И на тоненьких ногах его несу,
Ласковое сено…
Маленькой сиреной
Козочка зовет меня в лесу.
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
Среди мошек мелкой толкотни,
В золотой осоке
Скрытно бродят соки,
Тайные зеленые огни.
Тусклый день болотный,
Белый воздух плотный,
Выцветший давно старинный свет.
Мы идем с козою
Светлой полосою,
Под дождем осиновых монет.
Под дождем осиновых монет…
2012
106
НОЧНАЯ ПЕСНЯ
Как запою, так кошки мне своими
Все подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою вообще-то не о рыбе,
Просунув пальцы между волосами.
На лбу широком оживают луны,
И светлячки огней толкутся в кронах.
Уж осени последние кануны,
Все в нитях света, огненно-зеленых.
Пусть лают псы на много верст и дальше,
Их пенье пусть заполнит всю округу.
И дальше будет так, как было раньше,
И мы пойдем по замкнутому кругу.
Я запою, а кошки мне своими
Пусть подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою, вообще-то не о рыбе,
Мигая часто лунными глазами.
2013
ЗВУКИ
КартошИну крошить мелкой тёрочкой,
Улыбаясь в простые цветы,
И кормить ей двоих перепёлочек
Нереальной такой красоты.
Ходят парой – не дрофы, не вороны,
Издают нежный звон хрусталя,
Вокруг дома сады на все стороны
Воробьями тихонько звенят.
Гуси криком кричат за оградою,
Кто-то лает в какой-то дали…
Это то, что действительно надо мне, –
Звуки северной, брат мой, земли.
2012
Об авторе:
Вячеслав Михайлович
Некрасов родился в 1957
году в городе Омске. С 12 лет
воспитывался в семье деда,
народного художника России,
«патриарха сибирского
пейзажа» Кондрата
Петровича Белова. Учился в
художественной школе № 1 у
Людмилы Кузьминичны Муринец. Закончил ВГИК,
художественный факультет
(1981 г.), где учился у Олега Ивановича Гроссе
(рисунок) и Николая Николаевича Третьякова
(история искусства).
Член Союза Художников России с 1983 года.
После института около 10 лет жил в Омске.
Занимался станковой графикой (акварель,
литография, офорт, резцовая гравюра), а также
иллюстрац ией книг и стенописью. Шесть лет
преподавал в пединституте на художественно-
графическом факультете. Любил ходить по улице
Рабиновича. Работы Некрасова находятся в
собраниях российских музеев, в Государственной
Третьяковской галерее, а также в частных
коллекциях в России и за рубежом.
С 1990 года живет в Петербурге (последние годы
в пригороде), занимается иконописью и
реставрацией икон для своего деревенского храма,
держит козу, пишет мемуары и сказки.__
Санкт-Петербург, 2013
Моему другу и собеседнику
Александру Ивановичу Галковскому,
а также всем филинам, белкам и ёжикам
нашей деревни, с любовью
2
3
ВЯЧЕСЛАВ НЕКРАСОВ
ФАРФОРОВАЯ
ДОРОЖКА
Эта книга открывает перед нами мир уютный и улыбчивый. Очень
реальный и одновременно сказочный. Автор с удивлением загляды-
вает в глубокие и прекрасные глаза маленькой серой козы Белки,
кошки Мурки, соседа Толика… А еще в глаза доброй женщины со
средним специальным образованием, цедящей через тонкую трубку
и разливающей по бутылям молодое вино из терновника и вишни…
5
«И дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки...»
Главным занятием моим всегда было
воспоминание о радости, которая приходи-
ла ко мне в детстве. Когда самый легкий
отзвук ее, отсвет возникал в сердце, я забывал
обо всем. Замирал. Прислушивался…
Постепенно пришло понимание, что радость
эта как-то особенно любит воздух деревенского
храма, запах воска и ладана, цветущие яблони и
высокие осенние травы, козу, почтительно гля-
дящую на меня через окно сарая…
На шероховатом фоне этого сарая между тем
появляется застенчиво-радостный человек…
Его зовут Анатолий, что по-гречески зна-
чит – «восточный». В нашей деревне, правда,
всех Анатолиев зовут Тольками. Но я не всегда
жил в деревне, поэтому называю его по-город-
скому – Толик. Возможно, это чистоплюйство,
не изжитое до конца.
Кстати, я как раз хотел познакомить чита-
теля с любимыми мною людьми и животными,
которые будут время от времени появляться
на страницах этой книги.
6
Толик, мой сосед, человек не совсем обычный.
Большую часть времени он спит. Возможно, по-
тому, что, по его словам, он родился на станции
«Сон». Не думаю, правда, что на этой станции
все такие. Видимо, на кого-то действует – на
кого-то нет. Я, кажется, проезжал через нее.
Правда, это было ночью… Все спали.
А Толик тем временем, подходя, обезоружива-
юще широко и доверительно улыбается:
– Привет, это самое… – так он всегда на-
чинает. – Да, Валерка тут попросил в магазин
сходить… Он за кошкой у себя там полез, и ему
оргалит на ногу свалился.
– Ну, это-то не страшно…
– Ага! Сто листов! – и Толик, ослепительно
улыбнувшись, растворяется в мелкой мороси.
По улыбке его счастливой он напоминает мне
Джона Кеннеди перед избирателями, хотя моя
жена на это, я знаю, скажет:
– У тебя все на Толика похожи. И Харрисон
Форд, и Ван Клиберн… А Жан Рено похож на
твоего Зайцева!
Дом Толика виден из моего окна, это окно
специальное, небольшое, имеет даже название –
«Толик, ты куда пошел?». А чуть выше, на дру-
гой горке, – дом Корнеича, дяди Лёши (вернее,
полдома). Маленького роста, всегда в валенках
и шапке-ушанке, он обычно начинает разговор
каким-нибудь парадоксом. Громко, почти крича.
Подсознательно ориентируясь на потенциаль-
7
ную деревенскую публику. Отличается еще и
тем, что никогда не отворяет форточку, хотя,
конечно же, курит.
Как-то, будучи у него, я приотворил форточ-
ку, на что одна старушка с улицы сказала:
– О!! Это, видать, какой-то большой ин-
теллигент пришел!! Корнеич-то сроду никог-
да, с детства, форточку не открывал!
Как-то раз он помогал мне по хозяйству, пос-
ле мы мыли руки. Я поливаю ему из ковша то-
ненькой струйкой и говорю:
– Извините, Леонид Корнеич, вода у нас –
дефицит…
Он запомнил, и всегда повторяет при случае:
– А!.. У вас же вода – деликатес!
А дальше, внизу, там, где осенью ложится са-
мый первый иней, дом дяди Вани. Родом из Во-
ронежа, образцовый хозяин. Подписчик журнала
«ЗОЖ» («Здоровый образ жизни»)! Нам всегда
есть о чем с ним поговорить через забор, потому
что я ничего так не люблю, как лечиться.
Теперь о животных… Белка – это маленькая
серая коза с черной полосой по носу и темным
выменем. Среди коз характер у нее считается
хорошим.
Данька. Белая среднеазиатская овчарка. Гово-
рят, что в ней отразилась «идея породы»! Один
смуглый и усатый точильщик ножей в городе,
когда видел ее, всякий раз откладывал нож, с си-
лой хлопал себя по бедрам и восклицал:
– Ну красавица азиатка!!! – затем поднимал
ладони вверх и долго и умиленно качал головой.
Когда мы шли обратно, повторялось то же
самое. Интересно, что Данька никогда почему-
то не пускает Толика в «парадную» калитку, но
только в заднюю, «черную». А он таких собак
раньше никогда не видел и называет ее – «оно».
Трогает меня пальцем:
– Оно не лает, а просто смотрит – и все по-
нятно.
И еще важный персонаж – небольшая корот-
кошерстная кошка Мурка, которую уважают
за ум и особое изящество на нашем краю дерев-
ни. Когда она уйдет, мне ее очень будет не хва-
тать.
Вот, тетя Шура опирается на лопату, го-
ворит:
– Копаю картошку, а ваша Мурка бежит. Я
ей говорю: «Мурка!». А она так остановилась,
смотрит… Ну до чего умная кошка!
А первое стихотворение я написал в праздник
Преображения Господня (Яблочный Спас) под
яблоней.
9
ФАРФОРОВАЯ ДОРОЖКА
1
И в яблоко – чудесный микрокосм –
Вонзаю жесткий зуб,
Иль режу его ножом железным,
В мыслях заблудившись,
Мимоходящей пчелой любуясь,
Идущей по фарфоровому тракту,
По синим кузнецовским лепесткам.
Такого же размера дядя Ваня
Внезапно вышел из-за дальней горки;
Он солнца луч, искряся волосами,
Последний солнца луч несет на лбу
Сквозь августовский сад полупрозрачный,
Сквозь папиросный лист осенней дымки,
Сквозь синие молекулы махорки,
Что выпускает дедушка Корнеич.
Привет тебе, идущий дядя Ваня!
2
Привет тебе, идущий дядя Ваня.
Зачем тебе я нужен – непонятно,
Но ты идешь и машешь мне рукой,
Кричишь:
– Привет, привет! Такое дело!
Потом:
– Ты представляешь или нет!..
10
И головой киваешь характерно,
Желая мне помочь в уже осеннем
Моем саду (запущенном, конечно).
– Привет, привет!
Ты думал обо мне…
Огни на горизонте изучая,
Сок яблочный рассеянно гоня…
– Привет, привет!
Воронежское солнце
Пускай себе плывет над чумаками,
Плывет, плывет…
А над твоей главой
Полночных стран прохладное светило,
Склонившись, золотой иглой рисует
Узор чудесный на твоих морщинках.
Ты представляешь или нет такое дело?
2002
ЗАКАТ ИТАЛЬЯНСКИЙ
Какой-то закат итальянский
В моем перламутровом крае…
И профиль слегка вольтерьянский
Скользнул за горбатым сараем…
Я доску поставлю у двери,
Я выбегу, как на пожаре.
Таких поднебесных феерий
Еще мы с тобой не видали!..
Человек со станции Сон. Толик молодой.
12
Но кот улыбнется глазами
И хвост распрямит, будто саблю.
– Мы русские люди, хозяин!
– Ну, кое-кто – звери, – поправлю.
И будет светиться строенье,
И будет светиться округа,
И будет всегда настроенье,
Когда понимают друг друга.
2002
ПОД НЕБЕСНОЙ РЕКОЙ
Твердо дорожка утоптана
Между высокой травы,
Низкая облачность – вот она,
Возле моей головы.
Здесь у пилотов налетано
Много прозрачных часов.
Тучка комариков – вот она,
Хор молодых голосов.
Косы у туч прямо девичьи,
Тянутся чуть в стороне.
Прямо теперь – знаешь, веришь ли?
Стать пейзажистом бы мне.
Правда, матросом я б тоже стал,
Чтоб под небесной рекой
13
Дать (по уставу) один сигнал –
Резкий, протяжный такой…
2008
СНЫ
Исчезнув бледным силуэтом,
Сказал сосед мой Толик:
– Будь!
Луна своим янтарным светом
Ему очерчивает путь…
За бузиной и за сараем
Никто не ищет и не ждет.
И дом почти необитаем,
Когда в нем Толик не живет.
Он, фиолетовые руки
В карманы теплые вложив,
Плывет по руслу старой муки
И обгоняет миражи.
Сквозь ветра тоненькие нити,
В съедобных лунных заливных,
Идет культурный – извините! –
Встречая путников иных.
Но это только сны и тени
В недвижной сумрачной реке.
Вот кот – реальный – на ступенях,
И два еще на чердаке.
2008
14
Люблю я где-нибудь в конце августа сесть с
книжкой на одну ничейную горку, зажатую со
всех сторон заборами, заросшую высокой тра-
вой, и смотреть сверху на деревню… Что вооб-
ще происходит. Кто куда пошел… побежал…
поехал…
С другой стороны «этот сектор контроли-
рует» Корнеич. Он сидит на своей горке, на ска-
мейке, прислонившись спиной к стене своей бани.
В вечных болотного цвета валенках и бушлате,
с палкой в руках.
Иногда рядом садится его бывшая жена, и
они, в принципе мирно, обсуждают их общий
«дюраль-алюминевый» бак или какую-то дру-
гую проблему. Если Корнеич увидит, что я иду
за водой, он радостно кричит на всю долину:
– Слава пить захотел!
ДЛИННЫЕ ОГНИ
Наташе Герасименко
Как люблю я протяжные всполохи
Над протяжной деревней моей,
Над избушкой, где лампочки золото
Освещает беспечных людей,
Над дорогою темной проезжею,
Над следами далеких копыт,
Над пространством, где памятью нежною
Я тобою (тобой!) не забыт.
15
Как люблю я огни эти длинные
Над уступами нашей земли!
А скажи мне, быть может, могли бы мы?..
Нет, конечно, мой друг, не могли.
Но люблю я, как _облак движение
В золотую озерную ширь,
Наблюдать за своим отражением
В глубине твоей вечной души.
2007
МИРНАЯ ПЕСНЯ
Жучок во фраке. Паучки.
Гляжу на них, надев очки.
Но вот жучок полез под лист,
Но вот раздался длинный свист:
Там кто-то едет на коне,
Коне лохматом – не ко мне.
Он едет, едет по холмам
И помешать не может нам.
Давайте, братцы паучки,
Глядеть на мир, надев очки.
Оправьте фраки, господа,
Уж миновалася беда.
Как солнца льется ручеек!
Как дня конец – далек, далек…
2006
16
МЫ С ТОЛИКОМ
Весь день надо мною летают
Какие-то малые птички –
Они от зимы удирают
По старой полезной привычке.
А я утонул в огороде,
Душою тянусь к ним навстречу;
В одной существуем природе:
Мы с Толиком, птицы и ветер.
В одной существуем природе,
В одном позабытом мгновеньи,
В одном небольшом огороде,
В одном предосеннем селеньи.
И кот, оторвавшись от чашки,
Увидит в короткой минуте:
Вот Толик – душа нараспашку,
Вот птицы на древнем маршруте.
2006
Владимир Иванович Зайцев. Это мой бли-
жайший друг. Друг моего детства… Если
в этом сибирском городе, в одном из его районов,
спросить у кого-нибудь, у любого… вот даже
у ребенка в коляске: «А где тут у вас худож-
ник живет?», то ребенок покажет малень-
ким, розовым пальчиком:
– А вон, на седьмом этаже, видите, четвер-
тый балкон слева? Там художник живет.
17
СУДЬБА
Владимиру Зайцеву
В осеннем синем хрустале…
В забытом сумрачном графине.
На нашей радостной земле
(Или в египетской пустыне?)
Мы растерялися с тобой,
Чтобы пройти по разным тропкам,
Своей проселочной судьбой…
Без надлежащей тренировки.
2005
ВОЛШЕБНЫЙ БЕГ
Уложен аккуратно снег
Слоистыми, густыми далями.
В них пробираюсь на ночлег
И говорю себе: видали мы
И то, и это, но зимы
Засахаренной и подсвеченной,
Не без собачьей кутерьмы,
С луной, над остановкой встреченной…
Сего не видел никогда.
А между тем мои знакомые
Лежат на печках в холода,
Когда леса зимой закованы.
18
Расширься, круглое лицо,
В ночном весельи одинокое,
Усни, прозрачное сельцо,
Усните, лампочки далекие.
Со мной луны волшебный бег,
И снег, уложенный старательно!
А впереди нас ждет ночлег
И собеседник невнимательный.
2006
ЗДЕСЬ МЫ ЖИЛИ КОГДА-ТО…
Наташе Н.
В осеннем саду,
Выцветающем,
Серо-зеленом…
Где бледная лампа плывет
Как луна в середине пейзажа,
Где серые кошки
Глядят друг на друга
Внимательно очень,
Где тускло мерцает
Простейший сосуд
Простокваши…
Там сети ветвей
Чуть колышут ворон пожилых
19
Философские тени,
А в окнах закат растворяется
Алой тоскою.
И ветер бормочет-бормочет
Старинную здешнюю сагу
Под звон пилорамы,
Под шум отлетающих птиц
Над тобою…
ДВЕ ВОРОНЫ
Две вороны пролетели,
Описавши полукруг.
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
Не буди меня, жестокий
Мой помощник, не буди,
Не буди, зеленоокий
Мой погонщик, погоди.
Я прилег на край постели,
Я не сплю, но вижу сны.
Две вороны прилетели
Из далекой стороны.
В тусклом золоте царапин
Старый дедушкин диван,
В серебристой, темной вате
Дышит неба океан.
20
Не буди меня, дружище,
Не буди меня, дружок,
Слышишь, в поле ветер свищет,
Как пастушеский рожок?..
Тяжело в такую пору
Будет путнику идти:
Невозможно разговору
С кем-то в поле завести.
Значит, должен одиноко
Видеть ранний огонек,
В темный лес ушла дорога,
Путь отчаянно далек.
Ты сними кастрюльку с печки,
Подремли под бой часов,
Нынче тучи, как овечки,
Все спешат на тайный зов.
Ветер гнет верхушки елей
Миллионом тонких рук,
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
2003
ОСЕННИЙ КОВЧЕГ
Опустись, красноногий закат,
На мою невеселую землю,
Где под крышей малейшей из хат
Я вечернюю пищу приемлю.
21
Я смотрю на свой детский портрет,
На твои покрасневшие руки,
Издают перепелки «нет-нет»
В полумраке прозрачные звуки.
Тыквы нынче заполнили дом,
И цветы все под крышу собрались.
Я смотрю, понимая с трудом…
Как же вместе мы все оказались?
2006
КРУЖЕВА
Больше всего на свете
Я люблю кружева белые,
Когда в шторах гуляет ветер,
А я ничего не делаю.
Когда я ничего-то не думаю,
И вокруг лишь туман и роса.
Небольшою сравнительно суммою
Я купил этот домик и сад.
Больше, больше всего, мой свет,
Из того, что на свете этом,
Я люблю накрахмаленный свет,
Накрахмаленные воротнички,
И поэтов.
2008
22
Самый конец февраля, дело к вечеру. Очень
медленно движутся две незнакомые кошки.
Незнакомые – так как своих, местных, я всех
знаю. По-охотничьи крадутся, потом вдруг
бросаются в стороны с выгнутыми спинами и
горящими, как фонарики, глазами. Снег просев-
ший, усохший, очень похожий на фиолетовую
пастилу… Приятно, наверное, по нему бегать!
НЕЗНАКОМЫЕ КОШКИ
Крадутся две темные кошки
Средь синих теней февраля.
В своем деревенском окошке
Виднеюсь загадочный я.
И очень загадочный Толик,
В предельно терпимом тепле,
Листает воинственный томик
В мигающем дальнем окне.
Атласная лента заката
Натянута над головой,
Корнеич проходит куда-то,
Махнет телогрейной рукой.
Коты изучают округу:
Романтика близких дорог!
И кот улыбается другу,
Заслышав капустный пирог.
23
Они посидят на веранде,
На родине у пирога.
– Пока не очнулась хозяйка,
Пойдем потихоньку?
– Ага.
Пластины подвядшего снега,
Пружинистость маленьких ног,
Динамика быстрого бега,
Романтика близких дорог!
Не скрипки заныли во мраке
За темной, шершавой стеной –
Поют кружевные собаки
Веселой, подлунной страной.
И радует круглые щеки
Капустного вкус пирога.
– Хорошая наша деревня?
– Чего говорить-то?.. Ага.
2003
ЖЕЛАНИЕ
Луна какая – о-го-го! –
Плывет путями древними,
Над аккуратным сном снегов,
Знакомыми деревнями.
Ах, я вот тоже полечу
В санях да с колокольцами,
24
Прижавшись зубом к калачу,
Мелькну я за околицей.
Над аккуратным сном снегов,
С луной – путями древними,
Мы полетим как – о-го-го! –
Знакомыми деревнями…
2006
ПЕЧАЛЬ ХОЛМОВ
Иду в осенний вечер,
И никого навстречу
В бескрайней и дрожащей влагой мгле.
Шумливых нет соседей,
Никто нигде не едет
И не идет по стынущей земле.
Лишь выгнутые холмы,
Печали чьей-то полны,
Бегут, бегут в сгущающийся мрак.
Не сочинить ли сагу
Про этих далей брагу
И дружественных маленьких собак?
2006
25
НОЧНОЙ ПУТЬ
Среди заснеженных барбосов,
Среди далеких пустырей,
Я раздвигаю тихим носом
Снежинки родины моей.
Я раздвигаю их завесы,
Я прохожу сквозь белый мрак,
Меня встречают с интересом
Глаза внимательных собак.
Меня встречает кошка Мурка
В тревожной тьме, издалека,
На дне пустого переулка
С ученой важностью зверька.
Я теплоты принес, Мурыся,
Принес усталости и сна.
Суровость мира, испарися,
Привет, полночная страна!
Привет, пустынные удолья,
Под гнетом виснущих ветвей,
И вы, жилищные условья
Застывшей хижины моей!
Здесь леденцами светят окна,
И чей-то нос торчит в окне,
И что в душе моей промокло,
На печке высохнет вполне.
26
Не зря я шел среди торосов,
В фонарном слепнущем огне,
Среди заснеженных барбосов,
Непредсказуемых вполне…
2002
ПОД ЛУНОЙ
Опять луна и бузина…
– Лунища! – Толик мне сказал
И дверь закрыл в холодном доме –
Заснеженном гнезде своем,
Печальном, скрытом от людей
Дикорастущими ветвями,
Да бликов лунной кутерьмой,
Да кошек длинными тенями.
Здесь зуб забора безсистемный
Клонится на бок много лет,
Спешит прохожий слабонервный
Под тихий шорох наших мест.
Но – мирно бегают собаки,
И Толик спит под песни Грига,
Своей прокуренной ладонью
Шершавит он военный том,
И нежно серебрится шерстка
У кошки, вышедшей из мрака,
И снежный ежик старых яблок
Морщинит щеки под луной.
И поглощает свет Корнеич,
27
Идя домой в свои пол-дома,
И меж садов молочно-белых
Свой погашает фитилек.
Между садов молочно-белых
Он будет спать под танцы Брамса,
Под голоса румынских скрипок,
В шатре из лунных светлячков…
2003
СЕРЕБРЯНАЯ ПЕСНЯ
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке,
Дальше темные дубравы,
Дальше долгие овраги.
Лают мелкие собачки – там,
За кладбищем, в низине.
Да, порой бывают драчки,
Но вообще они едины.
Нить заката над деревней
Проросла в окне соседа,
Свет печной, свечной и древний,
Плюс беспечная беседа.
И серебряные плети
Обвивают борт сарая,
28
И невидимые дети
Пробегают белым раем.
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке…
2008
ТИХОЙ ЗИМОЮ
Полный покой.
Удивительно полный покой.
Белой рукой
Выгибается белое поле.
Жалко – реки нет,
А то бы над этой рекой
Мысленно плыл я
К какой-то неведомой доле.
Полный покой.
Удивительно полный покой!
Что ж, я молчу
В этот час, между светом и тьмою,
Раз я такой,
Удивительно тихий такой,
Раз все вокруг
Запорошено тихой зимою…
2004
30
ПРОЩАЛЬНОЕ
Луна – как желтое яйцо…
И воробьи снуют, как крошки.
Я тихо вышел на крыльцо
И прислонился к тихой кошке.
Закатный час… Прощальный час!
К чему-то давняя причастность.
Еще один прощальный раз
Мы с Муркой вместе будем гаснуть.
Мы будем гаснуть в мире том,
Где гаснут сюртуки и лица,
Где дед – серьезный у колонн,
И где цветок цветет в петлице.
А с нами будет гаснуть дом,
И ветви темные над нами.
И лишь совсем уже потом
Мы устремимся за дровами.
2005
Некоторые считают меня каким-то особен-
ным любителем кошек. Это не совсем так.
Только одной кошке разрешалось сидеть на
моем столе, когда я работаю. Или лежать, по-
добрав лапки, у меня на груди у самого носа и даже
щекотать усами. Я уважал ее как личность.
31
Вообще, все стихи только про одну козу, про
одну собаку и про одну кошку, хотя было много и
тех, и других, и третьих. Но дальше мы не пой-
дем – только один кролик, только одна курица…
Кроликов и кур я люблю всех сразу.
Только одна женщина?.. Может быть… Мо-
жет быть…
ЖЕНА ПОЭТА
Надену я белое платье,
Пойду я с козой погулять,
Никто меня зря не ругайте,
Ведь мне не косить, не пахать.
Не стану по кочкам скакать я
И точно не дам зажевать
Козе мое новое платье,
Не стоит меня пробирать.
Я лучше по нежному ветру
Свой вытяну трепетный нос –
Туда где поля, километры…
О платьях и шляпках вопрос
Оставьте портному, торговкам
И шляпному мастеру – пусть!
Вы лучше на ушко, негромко
Читайте стихи наизусть…
32
О ФИЛИНАХ
Накручено, накручено…
И молодые филины
Летают между тучами –
Там, где дорог извилины.
Там, над лесной опушкою,
В пространстве шевелящемся,
Улавливают ушками
Смех мышек веселящихся.
Очами пробуравливать,
Под тучею подвесившись,
Улавливать, улавливать –
Судьба их и профессия.
Иду, иду вдоль кладбища
Дорогами потухшими.
Внутри чему-то рад еще
И жду чего-то лучшего.
Но хмурой луговиною
Гляжу – гляжу внимательно…
Над лесом пара филинов.
Летают замечательно.
2005
33
КОЗА
Коза с овальными глазами
Глядит в окно под небесами,
Сквозь золотой прямоугольник
Ей улыбнется скромный школьник.
И вспомнит дяденька водитель,
Кометой промелькнувший зритель,
Что где-то, кажется в квадрате,
Коза сидит как председатель.
И скажут темные матросы,
Решая сложные вопросы
Под небом серым, как холстина:
– Вот люди держат животину!
Коза, собака, кошка Мурка
В своей продолговатой шкурке
Живут со мной под низким небом,
От моего питаясь хлеба.
Коза с душой грустящей птицы,
Каких на свете единицы,
Глядит в окно под облаками,
Под их косматыми боками…
2004
34
ГУСИ УЛЕТАЮТ
– Твоя жена гусей видала! –
Кричит мне Толик со двора.
Он точит лезвие кинжала:
– Уже курлыкают, пора!
Моя жена гусей видала?
Как интересно все живут.
А я видал – ольха дрожала,
И как змеился темный пруд.
Потом бродил в шуршащей чаще
И о Саврасове вздыхал.
Вот он – художник настоящий…
И полицмейстер так сказал.
А ведь она гусей видала!
Сквозь золотую кисею!..
А я, как флюгер из металла,
Продрог и тоненько пою.
2004
ЛУННАЯ ШАЛЬ
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Гляжу в зазаборную даль,
И как-то светлей…
35
Все тянет и тянет в плече.
Ну, что ты пришла?
Пришел пыльный комнатный зверь,
Кусочек тепла.
Твоя деликатная тень,
Усатый мой друг,
Щекочет мне сердце, и лень
Движения рук
Мне в сумерках делать
И ног на жизни кругу,
Вон лунный возникнул кусок
В седом пирогу.
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Накину я лунную шаль,
Так будет… светлей.
2006
ДЕВУШКА В ОКНЕ
Недоспать, вскочить и записать,
В колпаке, изящную, как ирис,
Мысль, и, наслаждаясь ей, летать
В мысленном саду или в квартире.
Чуть прилечь и в тонком полусне
Вновь лететь среди цветов и вишен…
Скажет дева нежная в окне:
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
36
Пусть луна янтарная течет
Над неосновательностью хижин,
Взгляд ее маслинный оживет.
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
2008
ГИРЛЯНДА ОСЕНИ
Цветным репейником усажена веревка.
Веду на ней козу с грустящим глазом,
И спутанный колтун на бороде
Репейником цветет среди долины.
На мох узорный старого загона
Необходимую сельскохозяйственную вещь –
Аркан цветной я вешаю под вечер.
И карамель цветных осенних окон
Вдруг расцветает россыпью в низине…
Гирлянда осени на фоне трав потухших.
2006
ЛЕТО
В краю, где небо таковое,
Как водоем,
Нам надо пожелтевшим полем
Идти вдвоем.
37
И, поднимая край пушистый
Своей щеки,
Я размышлять хочу о смысле
Небес реки.
Я размышлять хочу о цвете
Стеблей травы,
О тихом, симпатичном лете,
Таком, как Вы.
2008
ГОРОЧКА
Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи.
Надо выудить мне в золоте,
В сонном золоте стихи.
Надо встать мне за калиткою,
Там, где неба полоса,
И, пока меня не кликают,
Широко открыть глаза.
Человечество разумное
В этой улице живет,
И коза в зеленых сумерках
Пижму горькую жует.
Красит кожу отражение
Догорающей реки,
На телеге без движения
Проплывают мужики.
38
А меж крыш закат иголочкой
Начертил мои стихи:
«Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи…»
2004
Я стоял на лестнице, сделанной лично мною,
и снимал вишню в нижних слоях заката. Сосед
подошел к забору, улыбается, глаза немного
в разные стороны.
– Снимаешь? Да, надо… А то налетят дроз-
ды – и привет. Проснешься, а ничего уже нет!
ДЕВОЧКЕ В ОСЕННЕМ САДУ
Дрозды
Иль сонные соседи
Съедят крыжовник
До зари.
Или придут ежи, медведи…
Смотри.
Все опадает, шевелится
Сквозь неба синь.
Малина с веточек валится,
Динь-динь.
И много дырочек на листьях
Уже.
Крыжовник между трав катится.
Драже
39
И только. Только лучше.
Такой…
Я видел – холод неминучий
Его хотел достать рукой…
2009
ЗАКАТ В ОКТЯБРЕ
Под целым закатом стою я один,
И плечи мои обнимает пиджак.
Октябрьский вечер все это родил,
И мне не вернуться под крышу никак.
И мне не уйти от небесных равнин,
И мне не заняться полезным трудом,
Под целым закатом стою я один,
А рядом стоит мой покинутый дом.
Под этой равниной, повернутой вниз,
Лицо повернув к ней навстречу, плыву!
О, жизнь моя, – мелко исписанный лист,
Лежишь на столе ты… почти наяву.
2006
ЗИМА
И как-то все затихло пред зимой,
Идущею, плывущею, шуршащей…
Иль – катящей, скорее… Милый мой,
Вот то-то жизнь начнется настоящая!
40
Снежинка – прыг – на крыши волокно,
И яблони замрут, как будто стража,
И я скажу:
– Дружочек, вот оно! Оно-оно,
Не сомневайся даже.
2008
БЕЛЫЙ СУМРАК
Белый сумрак вы видали,
Нажимая на педали,
Или просто так гуляя,
Иль в машине проезжая
Мимо наших белых далей
В тонко-снежном ноябре?
Белый сумрак вы видали
За деревней, за садами,
Меж травинок пролетали,
Когда травы в серебре?
Тишина. Никто не лает.
Только в поле крик ворон.
А морозы подступают –
Ну со всех, со всех сторон…
2009
ДОРОЖЕНЬКА
Иду, а сосны вертятся,
Расставив лапы длинные,
Никто не должен встретиться
Дорогою былинною.
Толик. Под звездным небом. 41
42
Никто не должен выглянуть,
Никто не должен выехать,
Лишь зорька пальцы вытянет
И будет мирно вспыхивать.
Дорога ты, дороженька…
Вдоль кладбища угасшего.
Я изменился – может быть! –
Лица не помню вашего.
Ни рук, ни глаз, ни талии,
Лишь помню реку русскую,
Да детские сандалии,
Да эту тропку узкую.
2005
Провожаю приятеля, совершенно не деревен-
ского, художественного приятеля. Неспортив-
ного абсолютно. Кстати, есть в этом особая
красота. Индивидуальное (очень) телосложе-
ние. Разговоры о Жизни, об Искусстве, о Жен-
щине, о Семье…
Так редки стали неспортивные люди. (Про-
вожаю, чтоб не потерялся в этой сложной
местности.) А волосы у него густые и жест-
кие, крепкий лоб, голова философа.
Идем в высоких травах. Солнце вечернее. Ав-
густ… Кони ходят… Задворки деревенские…
43
Но нет ни этюдника, ни красок, ни времени.
Я подумал: попробую написать поэтический
этюд. Интересно, передаст ли он то, что я
чувствую?..
АВГУСТ
Летящие нити, и кони седые,
Грубеющей тканью – тяжелые травы,
И пух иван-чая, и свет на ладони,
И свет над полями, и зелень отавы.
И все это слито в немую картину,
В туманной олифе осеннего солнца:
В репейнике лошадь, косматая грива,
И стебель стеклянный, и отсвет оконца.
Вздыхать или охать могу бесконечно,
Идя в длинных травах пред долгой зимою.
Все это не вечно, все это не вечно!
И все это впитано, впитано мною…
Клонитесь, клонитесь, тяжелые травы,
Летите, пушинки, трещите, заборы,
Горите под солнцем, златые оправы,
Смотрите, о жёны, с разумным укором.
2007
УЛЫБКА
Промерзнет небо, снег, вороны,
И кудри левого виска
44
Коснутся глаз, а яблонь кроны
Меня коснутся свысока.
Слегка очерченный зарею,
Сверкнёт снежинками мой кров,
Бежит лошадка колеею.
– Привет, Тимоха!
– Будь здоров.
Среди замедленных рассветов,
Среди серебряного мха,
Обитель ветхая поэта,
Где пишет он про то, про это,
На миг проявленная светом,
Вам улыбается слегка.
2004
РОЗОВАЯ ВЕСНА
Не нарисовать всех этих линий,
Всех изгибов этих, всех крючков,
Этих загогулин и извилин
Сквозь речное золото очков.
И прозрачной северной деревни
Не осмыслить в розовом свету,
И проталин рыжих, длинных, древних
На весеннем легком холоду.
45
Все же в разноцветном захолустье
Что-то я пойму наверняка.
Ближе к незнакомому мне устью
Жизни незнакомая река.
2005
СКВОРЕШНЯ
Засветись весной, далекий дол!
Засветись весною, солнцем вешним.
И хоть это связано с трудом,
Я повешу все-таки скворешню.
И хоть это связано с трудом,
Подлечу я ветви у подруги,
Яблони моей, что гладит дом
В долгие серебряные вьюги.
Засветись весною, талый снег!
Отрази в последний раз полнеба.
Чтобы понял русский человек,
Что зимой вполне он счастлив не был.
2006
У козы потрясающе длинные (и редкие) рес-
ницы. Присмотритесь при случае. Я выходил
периодически глянуть – не запуталась ли она в
веревке. Это вносило в мою жизнь ритм. Подой-
ду, сяду, положу ей руку – как бы это сказать
понежнее – на загривок, а она положит морду
(или лицо) мне на руку, и смотрит долго… не на
меня, а как бы в меня…
46
СЧАСТЛИВАЯ КОЗА
У козы лицо, как лодочка,
Что плывет между людей,
Интересная походочка
Чуть игривая у ней.
Я вздыхаю ностальгически –
Нет теперь моей козы,
И никто периодически
Уж не доит – зы-зы-зы…
И не надо ей ранёшенько
Сена свежего давать,
Называть ее дурёшенькой,
Да за шею обнимать…
Ой, коза моя ученая,
Разучёная коза!
Полоса по носу черная,
Козьей жизни полоса.
Только нет, я знаю, верю я –
Жизнь твоя была полна:
По ночам в окне над дверию
Высоко плыла луна,
Заходило в ясной ясности
Солнце в золоте ресниц,
И жила ты в безопасности
Меж кузнечиков и птиц…
2007
47
ВОЗДУХ ДОЛИН
Как хорошо… Луна зеленая…
И лает старый обормот.
И кошка древняя, точеная
По краю тонкому идет…
Хозяин ваш заснуть пытается,
Заснуть в болотной теплоте,
Собака лает-упирается,
Но силы уж не те, не те.
Уж нету в голосе металлинки,
Что романтизму придает,
И чувства, близкого к летальному,
Уже тот голос не дает.
Хозяин ваш – поры полуденной,
Консервативный господин.
Голубоватыми сосудами
Он слился с воздухом долин,
Он слился с воздухом, гуляющим
Между лопаток, между гор
И что-то сердцу объясняющим –
Что?.. Я не знаю до сих пор.
2004
СЕРЕБРЯНЫЕ СТАРУШКИ
Как тонко наползает день
На все, что пряталось во мраке.
48
Внизу еще туман и тень,
А наверху блуждают знаки.
Живем в пределах сентября
В простых серебряных избушках,
Где окна солнышком горят
В простых серебряных старушках.
О, кружевная красота
Морщинок солнечных и рюшек,
О, жизни тлен и суета
При свете маленьких старушек!
2007
СМЫСЛ
На фоне недостроенных сараев
Цветут цветы в зелено-синем мае,
Цветы цветут на фоне развалюшек
И в окнах обустроенных старушек.
Прищурю глаз – а лепесток искрится,
Имеет смысл в природе раствориться.
Как птица… как задумчивая птица!
Имеет смысл в деревне поселиться.
2006
49
ОТРАЖЕНЬЕ
Вороны все кружат над банею,
Расставив пальцы на лету,
Я наблюдаю осень раннюю
На наблюдательном посту.
Пространство предо мною дыбится,
Чтоб я проник в его пласты;
Глубоководной сонной рыбицей
Мои сложённые персты
Светиться будут в этой местности,
Когда уеду, может быть,
Над полем в тусклой бестелесности,
И плыть сквозь сумерки… и плыть.
2008
ЖЕНЩИНА И ПОЛДЕНЬ
Только в предчувствии осени
Кошка лежит на спине,
Там, где вы тапочки бросили
И пребывают оне.
Там, где вы книгу оставили,
У голубого пруда.
Штору в окне не поправили,
На пол просыпали льда.
50
Как хорошо – не стремительно,
А призадумавшись чуть,
Вам совершать ослепительный
Послеполуденный путь.
Как это важно – быть занятым
Мудрым осенним трудом:
Радостно, тихо и правильно
Ягоды мыть над прудом.
2009
ФАБЕРЖЕ
Моему дяде Борису Ефремовичу Белову
при нашем последнем расставании
Я пью протяжное прощанье
Пустых осенних берегов,
Пилы далекое жужжанье
И гомон птичьих голосов.
Летят синички между травок,
Седых, устойчивых стеблей,
На луг стекает (рано-рано!)
Закатный розовый елей.
А Фаберже, пожалуй, други,
Сюда допущен был слегка.
Все эти шарики и дуги
В его сердечные бока
51
Вошли и – жизнь определилась,
Как серебристый ручеек.
И, как таинственная милость,
На лоб спустился мотылек.
ПАСТОРАЛЬ
Дмитрию Ефременкову
1
Пойдем есть ягоды с кустов,
Исчезнем в зарослях малины,
Утонем в золоте густом,
Дадим стрекозам наши спины.
Как скалы дикие, они
И молчаливы, и могучи,
В траве кошачьих глаз огни,
Над нами низко ходят тучи.
И прорастает в солнце бровь,
И светом полнятся глазницы,
Лоб оцарапан и суров,
В затылке стриженые спицы
Растут, а из ушей – трава,
Что расплавляется в закате,
В саду кочует голова,
В проеденной козлами шляпе.
52
Пускай не строится мой дом,
Пускай не ладится жилище,
С моим приятелем-котом
Ищи в саду меня, дружище!
Пусть руки теплые мои,
Как два спокойных крокодила,
Ныряют в золоте травы,
Как в волнах призрачного Нила.
2
А что, а что, а что ты скажешь,
Мой друг, серьезный и седой,
Когда на луг июньский ляжешь,
Закрывши небо бородой?
Вон облака от края поля,
Среди порывистых стрекоз,
Летят в своей свободной доле,
Летят, как стадо белых коз.
А мы с тобой – большие реки
И, знаешь, мы здесь не при чем,
Пусть бороздят нас человеки,
А мы течем себе, течем…
53
Именно там я написал свой первый этюд мас-
лом. Солнце садится за лесом, за рекой… Дед
меня, конечно, двумя мазками поправил. (И те-
перь это в искусствоведческой науке считается
его этюдом.) Мне было четыре года, и эта, самая
красивая на свете (уральская) деревня, называ-
лась Чащихино. Сколько мы с дедушкой и бабуш-
кой там жили? Возможно, всего только месяц…
Никогда еще окружающий мир так не поражал
меня. Кроме того, я нашел там невесту.
ЕЁ ДЕРЕВНЯ
1
Я посмотрю… я посмотрю
Узоров русских полотенцы,
Увижу алую зарю
И под холстом небесным сенцы.
Там белый поворот реки
И взгляд невесты пятилетней,
Растут бобы и лопухи
В ее миру тысячелетнем.
Зачем мы не остались там,
Где кот яйцо ест ненароком,
Где по серебряным перстам
Закат течет небесным соком?
54
Где дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки…
Ответь мне, дедушка, ответь!
Глядя моей невесте в глазки.
2
Снова мысли пятятся назад,
Снова пахнет небом и рекой,
Мы опять бродили наугад
С маленькой девчонкою такой.
Ты меня не помнишь, милый друг,
Уж тебе не пять, а сорок пять!
Как делили сельский мы досуг,
Как любили вместе мы гулять…
Наблюдали крупные плоды
И закат съедобный над рекой,
Я черпал серебряной воды
Маленькой, прозрачною рукой.
Где же ты, вселенная моя,
Та, что я в душе всегда храню?
Едем мы – под нами колея
Убегает в сторону твою.
3
Улыбнувшись, люди исчезают,
Где-то в прошлом тают без остатка.
Возчик это знает, твердо знает,
Знает это бурая лошадка.
55
От простой и радостной девчушки,
От реки ее, ручьев и леса,
От уральской этой деревушки
Мы собрались, видишь ты, – уехать!
А детей одних не отпускают
Жить, где им понравится в природе.
Травы это знают, звезды знают,
Знают все на этом пароходе.
2003
ДУША
Красновато пепельное небо,
Одинока яблоня в долине,
Я делю пространство четким следом
На две аккуратных половины.
И обрубок яблони печален,
Занесенный снегом по макушку,
Как фигура с узкими плечами,
Как душа сгоревшей деревушки.
Очень тяжело, иль невозможно,
Мне к нему спокойно приближаться,
В поле странновато и тревожно,
Нет – к нему рукою не прижаться!
Думал я так, тихо подступая,
Удаляясь после по дороге,
Вновь пространство четко разделяя,
К дому поворачивая ноги.
2007
56
ПОЛЕ МОЕ
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было в прошлом веке
При Шишкине,
Поле мое, поле настоящее,
Какую тайну ты хранишь, притихшее?
Какую тайну ты хранишь, пожухшее,
Какую тайну, «яко крин процветшую»?
Всегда к Предтече травами набухшее,
К Петру и Павлу кое-где отцветшее.
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было – как давно! – при дедушке,
Поле мое, поле настоящее…
А темный лес – твой вечный соседушка.
Мне твой кузнечик пропоет отбой,
И будет он зелено-голубой!
И если ты уснешь – усну с тобой,
А если ты умрешь – умру с тобой.
2008
САД И ОКНО
Плыви, если хочешь ты плыть, о малиновый ветр,
Закатные перья на брюшке своем теребя,
А я отойду в глубину, может, на сантиметр,
Чтоб мне рассмотреть, между прочим, ее и тебя.
57
58
И я посмотрю на нее, может быть, свысока,
Как я не смотрел на нее, между прочим, давно:
Вот профиль и яблоня – яблоко вот и рука,
Иначе зачем мне, скажите, и сад, и окно?
2007
ЖЕНЩИНА ЭТА
Опять одиночество, ветер и трезвый расчет.
Опять все продумал за всех, и ошибся опять.
А жизнь без меня как текла, так себе и течет,
Но женщина эта в ней сможет, я думаю,
Что-то понять.
Но женщина эта, она ожидала меня –
Явлюсь или нет я на сцене в театре теней,
Но женщина эта, меня в том и этом виня,
Прожить уж не сможет без лиры забавной моей?
2007
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
Деревьев кроны темные и бурые шары
Забытых яблок где-то там,
В кромешном черном кружеве, –
За снеговыми шторами шевелятся они.
За редкими заборами сидят шакалы местные,
Гуляют тени дымные среди пустых садов,
А парники забытые дверями вдруг захлопают,
Коснется слуха пение ой, удалых орлов!
59
СЕВЕР
Люблю я холодную пикшу,
Холодную славлю треску,
И благословляю ловитву
На хладном твоем берегу,
О Север, изласканый светом,
О, край протяженных тонов!
Хотя не имею, при этом,
Резиновых даже штанов.
Порой – неотесанный плотник
На радостном жизни бегу,
Ведь я – не рыбак, не охотник
На дальнем твоем берегу.
Я мыслью прошел все пределы,
Все дебри твои до конца.
О, красный мой батюшка-Север,
Ты будь мне в родного отца!
2007
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
А я на нашей горочке стою и вижу сны,
И начинает нежно так, ну как Шаляпин «Ноченьку»,
Береза тети Машина песнь ледяных пустынь…
2002
60
МОЛЧИ
Царап – царап-царап, штришочки света
Ползут по силуэту одному,
По силуэту, так сказать, поэта,
Известного соседу моему.
Известного в известной нам деревне
Держателям седых молочных коз,
Известного полоскам неба древним
Меж темных тети Машиных берез.
Известного еще седому деду,
Которого уж нет давным-давно,
А главное – известного соседу,
Что предпочтет всегда стихам вино,
Что предпочтет строительство сараев
И самокрутку мокрую в ночи,
Ну а поэтов он своих не знает.
Поэт, молчи!
2006
ВЕТЕР
Шебуршал пустой почтовый ящик,
Да под ветром развевались косы,
Проходили с девушкой молчащей
За забором темные матросы.
И горами ветреные ветви
Надо мной вздымались, беспокоясь,
61
И потоки средней силы ветра
Пролегли воздушною рекою.
Красноватым взглядом волкодава
Засветилась серая калитка,
А цыган Тимошка величаво
Проплывал в телеге с ребятишкой,
Проплывал цыган, гремя по склонам,
Улыбаясь встречным человекам,
Может, где и выпил он немного,
Закусив обвислым чебуреком.
Ой вы, реки северного неба! –
Белый пар плывет над головою,
Можно ехать много километров
Под такою светлою рекою.
Комары еще не беспокоят,
Только мухи лезут к нам дружиться,
Но сбивает ветер их под корень,
В бороде музыкою жужжится.
Расплетались кудри черным дымом,
Тень от козырька легла на веки,
Вспоминал цыган свою судьбину –
Ох вы, человеки, человеки…
Шебуршал пустой почтовый ящик.
Что-то нам давно никто не пишет?
Ветер говорит о настоящем,
И о прошлом тоже ветер дышит…
62
Услышал по радио фразу – «а как Шопен
относился к “москалям”, известно…» А мне
было как раз неизвестно – как именно Шо-
пен относился к «москалям». Догадывался,
конечно… Это было время доинтернетное,
домобильное. Стационарный телефон был на
другом конце деревни, у автоколонны, но он не
всегда работал.
Да и не пойдешь же туда сейчас сквозь та-
кой ветер звонить – извините, а как Шопен
относился к «москалям»?.. А вокруг мелкие
собачки автоколонны с ума сходят, черные
деревья шумят…
ШОПЕН
Любил ли Шопен «москалей» – я не знаю.
Но пусть они тают – хрустальные звуки.
А птицы пускай от зимы улетают,
Раскинув пернатые длинные руки!
Любил ли Шопен «москалей» – неизвестно,
И в этой деревне никто нам не скажет.
Такая уж эта неясная местность –
Туманы и птицы, и холод овражий.
Здесь скажут, наверно, – печальные звуки!
И дальше пойдут, гоня стадо овечье,
В карманах держа узловатые руки,
И щуря от ветра глаза бесконечно…
2002
63
ВИНО И МОЛОКО
Сплошной щербатый, белый камень
И голубая тишина.
Большими, белыми руками
Налью пустынного вина.
Вина пустынных перелесков,
Вина холодных островов,
Движеньем медленным, нерезким
Среди внимательных котов.
Я подниму на свет напиток,
Там дальний путь и пустыри.
Там ранних сил моих избыток,
Там юность – что ни говори…
Но выпью только полстакана,
Подумав, съем простой обед
И, двинув уплотненным станом,
Усы взъерошу, словно дед.
О скрип петель, о пенье кошек…
О фисгармония веков!
Она звучит, и ты несешь мне
Парное козье молоко.
Вокруг щербатый белый камень
И неба светлая река,
Своими белыми руками
Налей, хозяйка, молока.
2004
64
ВСЕ НЕЯСНО МНЕ…
Шрам на пальце, а рядом вот – рана,
Вот – ожог, а вот свет от заката.
Нынче рано, а может не рано,
Синий сумрак сгустился над хатой.
Сам не знаю я – рано, не рано.
Не проник в эти звездные планы,
Не постиг потаенные сроки,
Вон звезда поплыла на востоке,
И не знаю я – рано, не рано.
Все неясно мне, все неизвестно:
И волнистая эта равнинность,
И пустынная сельская местность,
И собак непородных костистость,
И тарелка, готовая треснуть,
Если ставить не плавно, а резко.
2009
ВЕНЕРА
Глубокая скважина вздрогнет,
И будет розетка трещать,
И лампочка будет неровно
Меня в темноте освещать,
И Толик появится в двери
И скажет:
65
– Во звезды горят!
А это Венера.
– Уверен?
– Да все мужики говорят…
Погоду на завтра не знаешь?
Ну ладно, пойду досыпать.
Вот где-то скрипит, понимаешь,
А где – не могу я понять…
Глубокая скважина ухнет,
Вздохнет и надолго замрет.
И тут же все звезды потухнут,
И Толик мгновенно уснет.
2008
ОБРЕЗКА ЯБЛОНЬ
Для яблонь, для себя и для козы
Я предприму осеннюю обрезку.
Закатно-травно-ягодный призыв
Так ясен за квадратной занавеской.
Так ясен он, и розовый закат
Стоит передо мной стеной прозрачной…
Я становлюсь на красный самокат
И вкатываюсь в это – однозначно.
2011
66
ПЕСЕНКА
Седые камни, и песок,
И нежный солнечный поток
Сквозь глаз июньского кота
До глубины его хвоста.
А это, что ни говори,
Немного греет изнутри,
Хотя прохладный ветерок
Все ходит с юга на восток.
– Он крутит, – Толик говорит
И круто в сторону глядит –
Туда, где пламенеет мак,
Где собрались коты для драк.
Но каждый мало-мальский кот
Сначала песенку споет;
Ее запишет на века
Моя шершавая рука.
2005
КОНДРАТ БЕЛОВ.
ПАТРИАРХ СИБИРСКОГО ПЕЙЗАЖА
Старинные, небольшие городки, их архитек-
туру (и даже церкви) дед мой, известный всей
Сибири художник Кондрат Петрович Белов,
когда ему было уже за 80, писал по памяти. Дома
он подолгу сидел у противоположной стенки, на-
67
против своей картины, и смотрел в нее, напевая
или разговаривая вполголоса то с одним, то с
другим воображаемым собеседником из прошлого,
теребил огромные усы…
Потом вдруг вставал кряхтя, стремитель-
но подходил к холсту, наклонялся мощным сво-
им торсом (левая рука за спину) и, оскаля зубы,
делал резкий удар кистью, пальцами (как позд-
ний Тициан) или один-два-три энергичных удара
длинным мастихином.
– Вот так! (кусок краски улетел на диван).
И вот так!.. (второй кусок краски улетел за
комод). И вот эдак!.. – он делает шаг назад и
замирает… Потом очень тихо спрашивает у ко-
го-то: – Ну-с… Что вы на это скажете, милос-
тивые государи?.. А?.. Вот вам и Калька Белов.
Вот вам и Кондратик!.. Вот вам и Кондраша!..
А кто так в России небо напишет?.. А?.. То-то
и оно… – он наклоняет голову и смотрит на пей-
заж не отрываясь, ерошит усы… потом зовет
меня: – Славочка, мальчик! Пойдем чай пить!
ОПИСАНИЕ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
Мне годик, я в галстуке тесном,
Лицом пред стеною зари,
Что дышит любовью небесной
У носа и в дальней дали.
68
Движение тонких волокон,
Улыбку длиннющих лучей
Я вижу из низеньких окон
Посредством чудесных очей.
Мы жили, по сути, в деревне,
Проулок спускался к реке,
И дед мой огромною тенью
Пейзаж свой писал вдалеке.
О радость простейшего быта,
Кто может увидеть твой свет?
Ты только младенцу открыта,
И деду – за выслугу лет.
2008
СЕВЕРНЫЙ ЛУЧ
Прогревает уставшее тело
Неожиданный северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
Там, где солнце прощальное греет
Появилось златое окно.
Воротись! Воротись поскорее,
Есть у нас с тобой дело одно.
69
Ведь души неустроенной образ,
Этот двор, нам пора убирать,
Чтоб сосед, деликатно наморщась,
Ничего не сумел нам сказать.
Чтоб никто не вздыхал здесь бессильно,
И никто не ерошил волос,
Чтоб гостей простоквашей обильной
Напоить нам с тобой довелось.
Прогревает уставшее тело
Фиолетовый северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
УКРАИНА
Другу детства
Игорю Шипицину
Я устал, но надо мне добить –
Эти брёвна дотаскать и доски.
А потом я долго буду пить
Солнцем позолоченной зубровки
Рюмку или две. И буду рад,
Вспоминая вечер твой, Украйна.
Как там лоси плыли на закат…
Лось с лосихой – две огромных тайны.
А поутру плыли мужики
Узкой дамбой по ночным ухабам,
70
И принципиально старики
Не внимали простодушным бабам.
Говор, говор!.. мягкий и живой,
И удобство телоположенья.
Все вы мне свои, и я вам свой
В жизни концентрическом круженьи!
ВОСПОМИНАНИЕ
Я плыл на невеликом корабле,
Никто меня за руку не держал,
А я уже не помнил о земле
И ничего вдали не воображал.
Я обонять старался пену волн
И иногда свой взор стремил вперед,
Чтобы объять умом железный челн,
Понять – что ощущает мореход.
Держался за какую-то трубу,
Душою несозревший человек,
И волн следил упорную борьбу,
И маленьких барашков дальний бег.
Никто меня за руку не держал…
И как вообще я оказался там?
А дождь на темных стеклышках дрожал,
И покрывался каплями металл.
71
«Поют кружевные собаки»
72
Шел в полумраке малый теплоход,
Я улыбался волнам на бегу,
А жизнь ждала, как светлый горизонт,
На отдаленном темном берегу.
Морское состояние ума
Я приобрел в кипящей пеной мгле,
И долго сохранял его в домах
На твердой, неизученной земле.
2005
ЯНТАРНЫЕ СТАДА. ПОЛОСА ЗАКАТА
Пролился в золотую щель
Закат над отдаленной крышей,
Сквозь тусклый солнечный фужер
Как будто звон далекий слышу.
Как будто льдинок золотых
С небес царапанье и пенье,
Иль у подножья гор седых
Златых овец передвиженье.
Седые гонят пастухи
Овец светящихся отары,
Их уши, словно петухи,
Горят янтарно-медным жаром.
73
Откуда знаю это я,
Во сне ли видел в зимний вечер
Твои янтарные края,
Страна, плывущая навстречу?..
МИР МОЙ
Луна и дым… Все маленькое, дремлет…
Ты невелик, о мир моей деревни!
Ты невелик на волнах океанов
Снегов слоистых и густых бурьянов.
А там – леса густою чёрной лентой,
За ними, видишь, – дремлют континенты.
Сосед мой задремал при тусклом свете,
На нем коты, как маленькие дети…
Спи, брат мой, спи под ропот котофейный,
А коль не хочешь спать – напиток пей кофейный.
ЖИЗНЬ ИДЕТ
Серый день, размытая береза.
Ходит конь гнедой в долине снежной.
За горой я слышу женский голос.
– Жизнь идет, – скажу козе на ухо. –
– Жизнь идет, ешь сено, улыбайся.
Ну а я пойду стоять под небом –
Наблюдать, как ходит конь в низине.
У людей ведь есть свои заботы.
74
ЗРЕЛОСТЬ
Писать стихи и заниматься садом
Любой поживший, думаю, захочет.
Потупится он, скромно улыбнется,
И, быстро обернувшись, тихо скажет:
– Хочу, хочу! Хочу, конечно, что вы!
Хочу ужасно и давно, поверьте,
И не нужны мне ценные подарки,
И жалованья крупного не надо,
Лишь уваженья я хочу, поймите!
Лишь уваженья и еще покоя!..
И доступа еще к литературе
О желчегонных качествах растений.
НЕРАЗУМНЫЕ ЖЕНЫ ПОЭТОВ
Неразумные жены поэтов
Рубероид оставляют на крыше,
Придавивши слегка кирпичами,
Удалившись за тонкие шторы.
Но в ночи он встает кашалотом,
Кашалотом невиданной бури,
Над испуганной мокрой деревней
Черной лентой встает рубероид.
И, заслышав глухие удары,
Говорят: кто-то катит там бочку
Мимо нас в час и темный, и страшный,
Неразумные жены поэтов.
75
НОЧНЫЕ ДОРОГИ
Лохматые склоны ночные,
И тени далеких дорог…
И кошки, как звери ручные,
На мой выплывают порог.
И я возникаю из мрака,
Плечом упираюсь в косяк,
Усатые все мы, однако,
И каждый, я знаю, мастак
Глядеть на далекое поле,
На сосны, покрытые мглой.
Какая чудесная доля…
И способ познанья какой…
О способ познанья чудесный!
И, вместе, – чудесно простой.
О мир, нам с тобой неизвестный…
О тени дороги ночной!..
2008
Дед был главным человеком моего детства.
Художник и сказочник, он рассказывал сказки
оригинальные и таинственные, в которых мес-
том действия всегда был дремучий и бескрайний
русский лес… К сожалению, ничего не записано…
У меня есть мечта – написать когда-нибудь
сборник сказок, чтобы там отразилось его ды-
хание, его ощущение. Как бы отзвук далекий…
И посвятить этот сборник ему.
76
СИБИРСКАЯ СКАЗКА
Подлунным бегом горностая
Среди зимы,
Путем тревожным, длинным, тайным
Сибирской тьмы
Я пробирался мыслью сонной,
Ложась на бок,
В груди у деда потаённый
Стучал клубок.
И тихий свет от речек тихих,
И тайны слов,
Рождались в серебре великих
Его усов.
Тогда мне Родина открылась
Всего ясней,
И сердце сладко согласилось
Пожить на ней…
2008
ПОЭЗИЯ
Меня настигло стихотворство
В глухом, томительном краю,
И я, оставив непокорство,
Чуть помолчу и вновь пою.
Пою опять, идя по горке
Над белоснежною страной,
77
Где воробьи таскают корки,
Где не беседует со мной
Никто, никто… лишь воздух серый,
Моей касаясь головы,
Да чуть повыше – стратосфера,
Пониже – белые холмы.
Меня настигло стихотворство
Своею детскою рукой,
Так тихо-тихо, просто-просто…
И сердце мне сказало:
– Ой!
МУЖ
Муж пришел – все дома появилось:
Тихий свет, вода и авокадо.
Просто дверь открылась и закрылась,
Просто вдруг затеплилась лампада.
Просто пес залаял, улыбаясь…
И ему ответили в округе!
Рыбки засмеялись, бултыхаясь
Возле норки маленькой подруги.
2009
78
ОДНА ФЕВРАЛЬСКАЯ МЕТЕЛЬ
Не только вниз, но – вверх и в стороны
Сегодня снег летает мушками.
Богаче снеговыми склонами
Беднее добрыми старушками
Я стал внезапно в жизни временной,
В сей жизни, временно таинственной.
Что светлой тайною беременна,
Чудесной тайною единственной.
В ней тяжело без тихих путников –
Старушек старых и внимательных,
Без одеялок их лоскутельных
И без историй обязательных.
Пурга, рассказывай, рассказывай!
Волнуй, волнуй давно испытанным!
Лесную сказку детям сказывай,
Уснувшим детям… невоспитанным.
2008
ПРИГОРОДНЫЙ АВТОБУС
Шофёр кондукторше показывает нечто
Своим перстом прокуренным и синим,
Чуть слепит жёлтый свет машины встречной,
Привычно душит запашок бензинный.
Ну а вокруг поля в протяжной стыни,
Где, может быть, она увидит нечто,
79
Что он перстом показывает синим,
Водя рукою в сини бесконечной…
2008
ПРИБЛИЖЕНИЕ
Сквозь пространство осеннее
Приближается яблоко к носу.
И пчела приближается к носу,
И жена приближается к носу,
И зима приближается к носу…
Но об этом подумаю после.
2002
ПОСЛЕ ТЯЖЕЛОГО РАЗГОВОРА
Береза средних лет на фоне неба,
Да льдина, чтоб стоять, да пять минут,
Да небольшая, скромная ворона…
Вот что мне нужно, чтобы отдохнуть.
2004
ОСЕННИЙ СВЕТ
Боже мой, мой Боже… что за золото
В этой чаше бледно-голубой!
Как целенаправленно проколот
Небосвод туманный надо мной.
Луч струится в чашу и, расплавленный,
В ней ложится с ножками на дно.
80
Лист бумаги, на столе оставленный, –
Он сияет с чашей заодно.
Ты – мгновенен, луч, приятель мой!
Как и я. И живы мы – сейчас.
Под твое чудесное сияние
Подставляю свой чудесный глаз.
Пусть морщины родовые, давние
Изменят трагический настрой,
Тёплый, тёплый… тёплый… свет губами пью!
Чтоб быть светлым, по возможности, зимой.
2006
Если нам привозят дрова или какие-нибудь
мешки, доски, опилки и тому подобное, она всег-
да выходит, все осматривает и садится сверху,
с гордостью поглядывая вокруг. Речь идет о
Мурке, конечно.
Мне представляется, что она хочет ска-
зать: видите, мой хозяин тоже что-то стро-
ит, у нас тоже хозяйство. Просто ему обычно
некогда, он ведь поэт!..
Если я углубляюсь в сад или ухожу на со-
седние холмы – ем малину, кошу для козы или
просто сижу и смотрю сверху – кто к кому
приехал, кому что привезли, кто топит баню,
как колышется трава, куда пошел Толик… –
она всегда найдет меня, появится из зарослей и
молча сядет рядом… Маленькая такая. Корот-
кошерстная.
81
УШКО
Ушко у кошки расплавлено светом,
Контур лишь виден – тонкий такой.
Кошке приятно жить рядом с поэтом,
Нравится ей быть расплавленной светом
Вместе с хозяйской рукой.
Нравится летом
Остатки омлета
Есть очень быстро в песке и золе.
Нравится днем, как вода фиолетовым,
Чувствовать где-то,
Что кошка прогрета
Чьей-то любовью на доброй земле…
2005
ПЕРЕЛЁТНЫЙ ПУТЬ
Кошка вышла в открытое солнышко,
Прямо в золото шкуркой вплыла…
Кто там чистит лазурное перышко?
Кто расправил два легких крыла?
Кто в саду – ой-ой-ой! – осторожен будь,
Это вышла ведь Мурка сама.
Ждет вас всех перелетный далекий путь,
Он описан в ученых томах.
И меня не забудьте в роскошных снах,
В развесёлых и чуждых садах.
82
Дескать, есть там, на севере, – ой, чудак…
Ну а кошка его, слушай… – страх!!
2005
ДЕРЕВЦЕ
Я сегодня с деревцем прощался,
И оно как будто понимало.
Шляпу я снимал и улыбался,
А оно тихонько трепетало.
Ох ты, безответная судьбина!
Все, о чем молчишь ты,– мне знакомо,
Жди пока какой-нибудь дубина
Подойдет и скажет два-три слова.
Может, я – последний человечек,
Что к тебе по-русски обращался,
Что с тобою в несколько словечек
Кротко и разумно попрощался…
2006
ЛОЖНОЕ ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ
ПРОТИВ БОРЩЕЙ
Лампадка сквозь завесы пижмы.
А дальше дождь… Конец июля.
Ты, плечи изогнув капризно,
Несешь заветную кастрюлю.
83
Когда я был чуть-чуть моложе,
Боялся слова «борщ» немного,
И мне казалось, что негоже,
Чтоб обонял его с порога
Внезапный гость моей прихожей,
Искатель тонких откровений,
Что щей разваристых не может
Есть ни талант, ни даже гений.
О легковерная натура!
Неосновательность суждений…
Мол, щей горшок, мол, баба дура,
И что голодным должен гений
Бродить. А впрочем, я увлекся.
Ведь нынче дождь… Конец июля.
Воспоминаний рой улегся,
Мне показав на память дулю.
А сад в росе, как в бриллиантах,
Горит… Пион под носом ранний.
Шуршат неясно фолианты
Родных, таинственных преданий.
Мы уплываем в длинной лодке
В тот край, где Вольга и Добрыня,
Да не забудь ты рюмку водки.
Да-да, иду. Ведь борщ (!) простынет.
2008
85
НАСТРОЕНИЕ
Только утренний свет,
Но не женщина.
Только ветви и снег,
Но не женщина.
Лишь вода и блесна,
Радость детского сна,
Только дедушкин ус,
Но не женщина.
Только радость бумаги
И карандаша,
И пространство, куда
Уплывает душа,
Запах пыли и книг,
Но не женщина.
Но не женщина…
2007
Пробегая, увидел Мурку, сидящую на мохо-
вой горочке под тягучим сентябрьским солнцем.
Задержался на секунду… Вдруг стало ясно, что
это именно ее место в жизни. Не может она
быть не здесь и не сейчас. И есть ли на свете
что-то более гармоничное?
Через секунду я уже бежал дальше под уклон
с длинной, синей, выцветшей доской в руках…
Осень. Строительство…
86
КОШКА МАЛЕНЬКАЯ
Невозможно кошке в сентябре
Не сидеть под солнцем во дворе,
Не поднять усатой головы,
Не взглянуть поверх густой травы.
В синеве гуляют острова,
И понять не может голова:
Сколько птичек в путаной листве,
Сколько мыслей в глупой голове.
А в саду есть тайные ходы –
Ниши для хозяйской бороды,
И для кошки маленькой одной,
Чтоб гулять вечернею порой.
Чтоб, играя кружкой молока,
Подпирая крепкие бока,
Проходить малинною тропой,
Пропадая в травах с головой…
2005
ЗИМНИЕ ЩИ ИЗ КВАШЕНОЙ КАПУСТЫ
Щи без сметаны – это день прозрачный,
День бабьелетний с ласковой тоской,
Где солнца луч, туманный, огнезрачный,
Прощается с любимейшим тобой…
87
Щи со сметаной – это мгла сплошная,
Пурга и в серебре далёкий путь,
И кто-то, в белом платье выбегая,
Кричит тебе:
– Сметаны не забудь!..
Как любит русский этот воздух вольный
В молочно-фосфорическом огне…
И труден – ох! – вопрос твой протокольный –
Какое состоянье выбрать мне?
2008
НА ПРУДУ
Пауки паутину плетут,
Значит, нынче дождей не дождёшься,
Ты выходишь на маленький пруд
И над стареньким мужем смеёшься.
Улетает фарфоровый смех
Прямо в ухо фаянсовой кошке
И, далёкий от этих утех,
Муж сидит в отдалённом окошке.
Что-то пишет в немые листы,
Кудрецы летним золотом вьются,
И не слышишь, далёкая ты,
Как здесь буковки тихо смеются…
2007
88
ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК
Вороны с крыши упадают,
Летят на шелковый восток,
А глазки золотом блистают,
А щёчки нежит ветерок.
«Пернатый волк» – мне кто-то скажет,
Не стану спорить с ним вовек.
Паук мне паутину свяжет,
Как шапку добрый человек…
2009
СКРИПКА АНТОНИНА
Есть Антонин и Антонина.
Есть Дворжак, есть и тетя Тоня.
И, как замедленная мина,
Стучится сердце под ладонью.
Какой-то давнею угрозой
Бормочет лес в осенний вечер,
И грусть от остеохондроза
Мне Дворжак грустной скрипкой лечит.
А тетя Тоня извлекала
Из льдинок песню помидора,
И торопилась – устилала
Души волнистые просторы
89
Какой-то скатертью протяжной,
И улыбалась виновато,
Сибирской трапезою бражной
Встречая нас с Володькой – братом.
Ах, тетя Тоня… Антонина…
Письмо полно далекой болью.
Иду вечернею долиной,
Иду к луне над темным полем.
Белесым, лунным господином
Иду к луне над темным полем.
И слышу – скрипка Антонина
Поет несбывшейся любовью!..
2007
ПРЕДСНЕЖНОСТЬ ПОЛЯ
Широкий лоб и воздух синий,
Молекул синих колыханье,
Меж сосен матушки-России
Я слышу Толика дыханье.
Вот закурил и осветился
Среди лесов своих морозных,
Вопрос возник и закатился
В его глазах, таких серьезных.
90
Ну а вокруг такая влажность,
Что хоть плыви протяжной тенью.
Домов вдали одноэтажность,
Предснежность поля и селенья…
2006
ДАЛЕКОЙ СТОРОНОЙ
Да, да. Вот так стоять, глядеть в просветы
Между домами, погружаясь в сон
По-деревенски пахнущей планеты,
В жилищах представляя свет икон.
Волокна потускневшего заката
Искриться будут мирно надо мной.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
Далекою, забытой стороной.
Вокруг ходили будущего тени,
На нос ложились скромные лучи,
Я так стоял на розовых ступенях,
Как будто с краю сказочной ночи.
Как будто жизнь прошла среди закатов,
Как череда медлительных огней.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
В одном селеньи Родины моей…
2003
91
СНЕЖНЫЕ УШИ
На эти слова не напишешь романса,
Они разъедаются жестью багровой:
Бушлат, телогрейка и горка с коровой.
На эти слова не напишешь романса.
На эти слова не напишешь романса:
Забор и сарайка, собаки-страдальцы,
Мужик и пространство, и тёмные пальцы.
На эти слова не напишешь романса.
Бурлацкие звуки, их долгие стаи
Свободно текут на простуженный ветер.
Жена не услышит, никто не заметит,
Как ладно поет мужичок за сараем.
Как он замолкает – все глуше и глуше,
Как смотрит на птичек на волюшке-воле.
И вот тишина и морозное поле
Возьмут эту песнь в свои снежные уши…
2007
БАБЬЕ ЛЕТО
Бабье лето любит выпить
Да морозцем закусить,
Кума с деверем насытить
Да у свата погостить.
92
Ой вы, белые платочки,
Ой, цветастые платки!
Ой, берез златые точки,
Золотые пятачки!
Свет прощальный с неба сыплет,
Над избой – пушистый ком.
Бабье лето любит выпить
С подходящим мужиком.
Закуси ж, смотри, морозом!
Чтоб хрустело поутру!
Чтобы щёк тугие розы
Пьяно рдели на ветру!
Чтоб запутался ты в травах,
Заводной, прощальный кум.
Ой, осенняя отрава!..
Ой, не суй своёго «краба»,
Дай понять березы шум.
Дай – понять – березы – шум.
2005
ЗОЛОТО ДНЕЙ
Стихи писал, чистил кастрюли,
Следил за постройкой домов.
Все это я делал в июле,
Восстав от таинственных снов.
Я все основательно делал,
Во двор выходил голубой,
93
В пространстве таинственном тела
Плескал светлой речки прибой.
Все безукоризненно делал,
А в сад заплывали слова,
В пространстве таинственном тела
Светились вдали острова.
Темнела далёко-далёко
Полоска какой-то земли,
И солнце плыло невысоко,
И шли по реке корабли.
Гудели вдали пароходы
Каких-то утраченных лет.
На них бы – в такую погоду –
Я взял бы, пожалуй, билет.
2009
АВГУСТ. РАЗМЫШЛЕНИЯ ВОЗЛЕ
НЕПОКРЫТОЙ КОПНЫ СЕНА
Вроде не предвидится
Крупного дождя,
Вроде не обиделся
Август на меня.
94
Я под яблоней сидел
В лиственной стране,
Между яблоков глядел
В лиственном огне.
Я, как будто в детском сне,
Лето пересек,
И по длинной стороне,
И наискосок.
Так что не предвидится,
В общем-то, дождя.
Так что не обиделся
Август на меня.
Нет, не хочется пока
Этих перемен.
Пусть он длится, – ладно, а? –
Золотистый плен…
2012
СИНИЕ ЛЬВЫ
Под впечатлением
от народной живописи Севера
Под небом холстинково-серым,
Из ниточек серых сплетенным,
Плывут из деревни Уфтюги
Изящные синие львы.
95
Я там, к сожалению, не был,
В том дне, из тумана скроённом,
Где вдоль по широкому небу
Идут грубоватые швы.
Под солнцем-календулой красной,
Под частыми звезд светлячками,
Румяный и в шляпе пух_овой,
Я не был там, не был, увы!
И я не вздыхал там внезапно
И не разводил там руками,
Где всё проплывают сквозь сумрак
Изящные синие львы.
2002–2013
ПАРОХОД
Все умерли. Это ужасно.
(Животные ранних годов.)
Хвостом не маши мне напрасно,
Я мыслю про пыль городов.
Я мыслю про дальние дали,
Подальше немного, чем ты
Себе можешь только представить,
От сильной твоей простоты.
Гляжу я в далекие жизни
До странности близких людей
96
Тебе неизвестной Отчизны –
Отчизны любимой моей.
Она уплывает, как льдина,
Как некий большой пароход.
Без шляпы, плаща и корзины
На нем я отправлюсь в поход.
Я стану с народом у пены,
У пены, на самом краю.
И сердце поймет постепенно…
С Шаляпиным рядом стою.
2010
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Пахнет медом Калуга,
Пахнет русскою былью.
Золотая округа
Нежной, солнечной пылью
Пропиталась навеки,
Как моею судьбою.
Здесь когда-то над речкой
Мы прощались с тобою.
Рисовали с натуры
Мои старшие братья,
Их большие фигуры
Заключал я в объятья.
97
А они поднимали
Гениальные лица,
Все они понимали
Обо мне и девице.
Все они понимали,
Вслед смотрели с любовью.
А соборы сияли
Белой, солнечной солью.
Пахнет медом Калуга…
2008
ЛУНА
Меж облаков веков скиталица
Плывет унылой стороной,
Лицом фарфоровым китайца
Иль самоваром надо мной.
А после над ушанкой светится
Пожухлым шаром серебра.
О, как хочу я с нею встретиться
В пустынном сумраке двора!..
Вот надо лбом беспечным хладная
Стоит, о чем-то говоря.
Пришла пора, пора неладная,
Пора лихая – декабря…
2008
99
НОЧЬЮ
Все закрыто, все погашено,
Все проверено вдвойне,
И почти совсем не страшно нам
В этой тихой стороне.
Лишь моя лампадка светится
Между северных широт.
Не видать младого месяца,
Не видать небесных звёзд.
Все закрыто, все погашено,
Лишь березки шелестят,
Да по саду, саду нашему
Листья мелкие летят…
2007
ЦВЕТЫ НЕЗНАЕМЫЕ
Смотреть в лицо цветам незнаемым,
Хрусталь Шопена слушать тающий,
И быть немножечко летаемым,
Или – немножечко летающим.
Когда на кухне режут овощи,
В стихи забытые заглядывать,
И – пусть никто не просит помощи,
За миром надобно приглядывать.
2007
100
СВЕТ ИЗНУТРИ
Пожалуйста – небо свой полог раскрыло,
И солнце скользнуло в темнеющий лес,
И тайно его изнутри осветило,
И сколько там было – не знаю – чудес!
А мелкие птички!.. А встречные зайцы!
Могилки и даже немые кресты…
И вежливо эхо всегда отзывается
Из самой кошмарно-глухой темноты.
Высокие люди и низкие луны,
Бегущие _облаки над головой…
А сердце заплачет!.. А дернутся струны!
Мы выбрали правильно место с тобой.
2013
ВНУТРЕННИЙ ПАРОХОД
Моему прадеду
Василию Ивановичу Поспелову,
у которого к 1917 году был
собственный пароход на Волге
О вы, которые котята!
И вы, которые коты!
Цветок далекого заката
Цветет до самой темноты.
101
Под этим светом греем руки,
Впитав синичек тонкий свист.
Впитав изящные науки,
Далекий плачет гармонист.
Опавший лист торчит в кармане,
В глазах простор нездешних вод.
Плывут окрестности в тумане,
Как деда личный пароход…
2007
ВЕСЕННИЕ ТЕЗИСЫ
Соловьи поют по-сумасшедшему,
Это хорошо.
Радости тебе, в лес зашедшему,
Молодец что пришел!
2009
СЕРЕДИНА ИЮНЯ
Середина июня сегодня,
Это лучшее время в году!
Лето сходит по шелковым сходням
И свистит и поет:
– Я иду-у!
Середина июня, пожалуй,
Время лучшее в жизни моей!
102
Пароходы гудят, самовары,
Мед слетается с дальних полей
В виде капелек мелких нектара,
Среди капелек мелких дождей.
Группа птичек на яблоне старой –
Вместо группы приятных гостей.
Вместо группы соседей – две кошки,
Электричества – полный зенит,
Серый кот спит в старинном лукошке.
Очень дикий, степной паразит…
2008
Козы считают хозяина высшим существом
и поэтому, думаю, убеждены, что он должен
быть очень приятным на вкус. А как иначе?
Они все время с недоумением пробуют края моей
одежды.
ДВИЖЕНЬЕ
Жуёт штанину козлик, а коза
Края рубахи выцветшей теребит,
А я смотрю – не движется ль гроза
В просветах шевелящихся деревьев.
Жуёт штанину козлик, а коза
Глядит в пространство взглядом удивлённым.
Гроза, гроза, негрозная гроза
Ворчит за серым облаком червленым!
103
И без конца я так стоять готов
Средь шевеленья воздуха и луга,
Среди движенья предосенних слов,
Что вдаль спешат, слегка обняв друг друга…
2012
ТЕМНЫЙ САД
Падают яблоки в тёмных садах
Ночь напролет бомбомётом старинным,
Зори все шепчутся о холодах,
И я стою среди этой картины…
Прыгают яблоки в черной ночи,
Движутся кошки, собаки и тени…
И я молчу – ты сказала: молчи, –
Выйдя из мрака ко мне на ступени.
2012
В САДАХ НОЯБРЯ
Мы выпускаем кур с тобою
В зелёный сумрак ноября,
Под строгой маленькой звездою,
О столь немногом говоря.
Вопросы мирной сельской жизни
Нас занимают день и ночь.
104
Природа милая Отчизны,
Ты не могла бы нам помочь?
И зверобой, и одуванчик…
Как много ценного всего!
Мечта! Мечта моя – кабанчик!
Я б любовался на него…
А куры движутся умело
В холодных травах ноября,
Без снов, без мыслей – быстро, смело,
Огнём немножечко горя.
Мы выпускаем их с тобою
В холодном сумраке садов…
Я ухожу своей тропою,
Типичный добрый птицелов.
2012
ФОТОГРАФИЯ
Свет далёкий, серо-синий
Пью, как ёжик молоко;
Он затёк в мою пустыню,
Усвояется легко.
Свет уютный, деликатный
Светит нынче для меня,
В сюртуках на фото гаснет
Отдалённая родня.
105
Чуть-чуть вспыхнула и гаснет…
Отдалённая родня.
2012
ОГНИ И МОНЕТЫ
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
И на тоненьких ногах его несу,
Ласковое сено…
Маленькой сиреной
Козочка зовет меня в лесу.
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
Среди мошек мелкой толкотни,
В золотой осоке
Скрытно бродят соки,
Тайные зеленые огни.
Тусклый день болотный,
Белый воздух плотный,
Выцветший давно старинный свет.
Мы идем с козою
Светлой полосою,
Под дождем осиновых монет.
Под дождем осиновых монет…
2012
106
НОЧНАЯ ПЕСНЯ
Как запою, так кошки мне своими
Все подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою вообще-то не о рыбе,
Просунув пальцы между волосами.
На лбу широком оживают луны,
И светлячки огней толкутся в кронах.
Уж осени последние кануны,
Все в нитях света, огненно-зеленых.
Пусть лают псы на много верст и дальше,
Их пенье пусть заполнит всю округу.
И дальше будет так, как было раньше,
И мы пойдем по замкнутому кругу.
Я запою, а кошки мне своими
Пусть подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою, вообще-то не о рыбе,
Мигая часто лунными глазами.
2013
ЗВУКИ
КартошИну крошить мелкой тёрочкой,
Улыбаясь в простые цветы,
И кормить ей двоих перепёлочек
Нереальной такой красоты.
Ходят парой – не дрофы, не вороны,
Издают нежный звон хрусталя,
Вокруг дома сады на все стороны
Воробьями тихонько звенят.
Гуси криком кричат за оградою,
Кто-то лает в какой-то дали…
Это то, что действительно надо мне, –
Звуки северной, брат мой, земли.
2012
Об авторе:
Вячеслав Михайлович
Некрасов родился в 1957
году в городе Омске. С 12 лет
воспитывался в семье деда,
народного художника России,
«патриарха сибирского
пейзажа» Кондрата
Петровича Белова. Учился в
художественной школе № 1 у
Людмилы Кузьминичны Муринец. Закончил ВГИК,
художественный факультет
(1981 г.), где учился у Олега Ивановича Гроссе
(рисунок) и Николая Николаевича Третьякова
(история искусства).
Член Союза Художников России с 1983 года.
После института около 10 лет жил в Омске.
Занимался станковой графикой (акварель,
литография, офорт, резцовая гравюра), а также
иллюстрац ией книг и стенописью. Шесть лет
преподавал в пединституте на художественно-
графическом факультете. Любил ходить по улице
Рабиновича. Работы Некрасова находятся в
собраниях российских музеев, в Государственной
Третьяковской галерее, а также в частных
коллекциях в России и за рубежом.
С 1990 года живет в Петербурге (последние годы
в пригороде), занимается иконописью и
реставрацией икон для своего деревенского храма,
держит козу, пишет мемуары и сказки.__
Санкт-Петербург, 2013
Моему другу и собеседнику
Александру Ивановичу Галковскому,
а также всем филинам, белкам и ёжикам
нашей деревни, с любовью
2
3
ВЯЧЕСЛАВ НЕКРАСОВ
ФАРФОРОВАЯ
ДОРОЖКА
Эта книга открывает перед нами мир уютный и улыбчивый. Очень
реальный и одновременно сказочный. Автор с удивлением загляды-
вает в глубокие и прекрасные глаза маленькой серой козы Белки,
кошки Мурки, соседа Толика… А еще в глаза доброй женщины со
средним специальным образованием, цедящей через тонкую трубку
и разливающей по бутылям молодое вино из терновника и вишни…
5
«И дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки...»
Главным занятием моим всегда было
воспоминание о радости, которая приходи-
ла ко мне в детстве. Когда самый легкий
отзвук ее, отсвет возникал в сердце, я забывал
обо всем. Замирал. Прислушивался…
Постепенно пришло понимание, что радость
эта как-то особенно любит воздух деревенского
храма, запах воска и ладана, цветущие яблони и
высокие осенние травы, козу, почтительно гля-
дящую на меня через окно сарая…
На шероховатом фоне этого сарая между тем
появляется застенчиво-радостный человек…
Его зовут Анатолий, что по-гречески зна-
чит – «восточный». В нашей деревне, правда,
всех Анатолиев зовут Тольками. Но я не всегда
жил в деревне, поэтому называю его по-город-
скому – Толик. Возможно, это чистоплюйство,
не изжитое до конца.
Кстати, я как раз хотел познакомить чита-
теля с любимыми мною людьми и животными,
которые будут время от времени появляться
на страницах этой книги.
6
Толик, мой сосед, человек не совсем обычный.
Большую часть времени он спит. Возможно, по-
тому, что, по его словам, он родился на станции
«Сон». Не думаю, правда, что на этой станции
все такие. Видимо, на кого-то действует – на
кого-то нет. Я, кажется, проезжал через нее.
Правда, это было ночью… Все спали.
А Толик тем временем, подходя, обезоружива-
юще широко и доверительно улыбается:
– Привет, это самое… – так он всегда на-
чинает. – Да, Валерка тут попросил в магазин
сходить… Он за кошкой у себя там полез, и ему
оргалит на ногу свалился.
– Ну, это-то не страшно…
– Ага! Сто листов! – и Толик, ослепительно
улыбнувшись, растворяется в мелкой мороси.
По улыбке его счастливой он напоминает мне
Джона Кеннеди перед избирателями, хотя моя
жена на это, я знаю, скажет:
– У тебя все на Толика похожи. И Харрисон
Форд, и Ван Клиберн… А Жан Рено похож на
твоего Зайцева!
Дом Толика виден из моего окна, это окно
специальное, небольшое, имеет даже название –
«Толик, ты куда пошел?». А чуть выше, на дру-
гой горке, – дом Корнеича, дяди Лёши (вернее,
полдома). Маленького роста, всегда в валенках
и шапке-ушанке, он обычно начинает разговор
каким-нибудь парадоксом. Громко, почти крича.
Подсознательно ориентируясь на потенциаль-
7
ную деревенскую публику. Отличается еще и
тем, что никогда не отворяет форточку, хотя,
конечно же, курит.
Как-то, будучи у него, я приотворил форточ-
ку, на что одна старушка с улицы сказала:
– О!! Это, видать, какой-то большой ин-
теллигент пришел!! Корнеич-то сроду никог-
да, с детства, форточку не открывал!
Как-то раз он помогал мне по хозяйству, пос-
ле мы мыли руки. Я поливаю ему из ковша то-
ненькой струйкой и говорю:
– Извините, Леонид Корнеич, вода у нас –
дефицит…
Он запомнил, и всегда повторяет при случае:
– А!.. У вас же вода – деликатес!
А дальше, внизу, там, где осенью ложится са-
мый первый иней, дом дяди Вани. Родом из Во-
ронежа, образцовый хозяин. Подписчик журнала
«ЗОЖ» («Здоровый образ жизни»)! Нам всегда
есть о чем с ним поговорить через забор, потому
что я ничего так не люблю, как лечиться.
Теперь о животных… Белка – это маленькая
серая коза с черной полосой по носу и темным
выменем. Среди коз характер у нее считается
хорошим.
Данька. Белая среднеазиатская овчарка. Гово-
рят, что в ней отразилась «идея породы»! Один
смуглый и усатый точильщик ножей в городе,
когда видел ее, всякий раз откладывал нож, с си-
лой хлопал себя по бедрам и восклицал:
– Ну красавица азиатка!!! – затем поднимал
ладони вверх и долго и умиленно качал головой.
Когда мы шли обратно, повторялось то же
самое. Интересно, что Данька никогда почему-
то не пускает Толика в «парадную» калитку, но
только в заднюю, «черную». А он таких собак
раньше никогда не видел и называет ее – «оно».
Трогает меня пальцем:
– Оно не лает, а просто смотрит – и все по-
нятно.
И еще важный персонаж – небольшая корот-
кошерстная кошка Мурка, которую уважают
за ум и особое изящество на нашем краю дерев-
ни. Когда она уйдет, мне ее очень будет не хва-
тать.
Вот, тетя Шура опирается на лопату, го-
ворит:
– Копаю картошку, а ваша Мурка бежит. Я
ей говорю: «Мурка!». А она так остановилась,
смотрит… Ну до чего умная кошка!
А первое стихотворение я написал в праздник
Преображения Господня (Яблочный Спас) под
яблоней.
9
ФАРФОРОВАЯ ДОРОЖКА
1
И в яблоко – чудесный микрокосм –
Вонзаю жесткий зуб,
Иль режу его ножом железным,
В мыслях заблудившись,
Мимоходящей пчелой любуясь,
Идущей по фарфоровому тракту,
По синим кузнецовским лепесткам.
Такого же размера дядя Ваня
Внезапно вышел из-за дальней горки;
Он солнца луч, искряся волосами,
Последний солнца луч несет на лбу
Сквозь августовский сад полупрозрачный,
Сквозь папиросный лист осенней дымки,
Сквозь синие молекулы махорки,
Что выпускает дедушка Корнеич.
Привет тебе, идущий дядя Ваня!
2
Привет тебе, идущий дядя Ваня.
Зачем тебе я нужен – непонятно,
Но ты идешь и машешь мне рукой,
Кричишь:
– Привет, привет! Такое дело!
Потом:
– Ты представляешь или нет!..
10
И головой киваешь характерно,
Желая мне помочь в уже осеннем
Моем саду (запущенном, конечно).
– Привет, привет!
Ты думал обо мне…
Огни на горизонте изучая,
Сок яблочный рассеянно гоня…
– Привет, привет!
Воронежское солнце
Пускай себе плывет над чумаками,
Плывет, плывет…
А над твоей главой
Полночных стран прохладное светило,
Склонившись, золотой иглой рисует
Узор чудесный на твоих морщинках.
Ты представляешь или нет такое дело?
2002
ЗАКАТ ИТАЛЬЯНСКИЙ
Какой-то закат итальянский
В моем перламутровом крае…
И профиль слегка вольтерьянский
Скользнул за горбатым сараем…
Я доску поставлю у двери,
Я выбегу, как на пожаре.
Таких поднебесных феерий
Еще мы с тобой не видали!..
Человек со станции Сон. Толик молодой.
12
Но кот улыбнется глазами
И хвост распрямит, будто саблю.
– Мы русские люди, хозяин!
– Ну, кое-кто – звери, – поправлю.
И будет светиться строенье,
И будет светиться округа,
И будет всегда настроенье,
Когда понимают друг друга.
2002
ПОД НЕБЕСНОЙ РЕКОЙ
Твердо дорожка утоптана
Между высокой травы,
Низкая облачность – вот она,
Возле моей головы.
Здесь у пилотов налетано
Много прозрачных часов.
Тучка комариков – вот она,
Хор молодых голосов.
Косы у туч прямо девичьи,
Тянутся чуть в стороне.
Прямо теперь – знаешь, веришь ли?
Стать пейзажистом бы мне.
Правда, матросом я б тоже стал,
Чтоб под небесной рекой
13
Дать (по уставу) один сигнал –
Резкий, протяжный такой…
2008
СНЫ
Исчезнув бледным силуэтом,
Сказал сосед мой Толик:
– Будь!
Луна своим янтарным светом
Ему очерчивает путь…
За бузиной и за сараем
Никто не ищет и не ждет.
И дом почти необитаем,
Когда в нем Толик не живет.
Он, фиолетовые руки
В карманы теплые вложив,
Плывет по руслу старой муки
И обгоняет миражи.
Сквозь ветра тоненькие нити,
В съедобных лунных заливных,
Идет культурный – извините! –
Встречая путников иных.
Но это только сны и тени
В недвижной сумрачной реке.
Вот кот – реальный – на ступенях,
И два еще на чердаке.
2008
14
Люблю я где-нибудь в конце августа сесть с
книжкой на одну ничейную горку, зажатую со
всех сторон заборами, заросшую высокой тра-
вой, и смотреть сверху на деревню… Что вооб-
ще происходит. Кто куда пошел… побежал…
поехал…
С другой стороны «этот сектор контроли-
рует» Корнеич. Он сидит на своей горке, на ска-
мейке, прислонившись спиной к стене своей бани.
В вечных болотного цвета валенках и бушлате,
с палкой в руках.
Иногда рядом садится его бывшая жена, и
они, в принципе мирно, обсуждают их общий
«дюраль-алюминевый» бак или какую-то дру-
гую проблему. Если Корнеич увидит, что я иду
за водой, он радостно кричит на всю долину:
– Слава пить захотел!
ДЛИННЫЕ ОГНИ
Наташе Герасименко
Как люблю я протяжные всполохи
Над протяжной деревней моей,
Над избушкой, где лампочки золото
Освещает беспечных людей,
Над дорогою темной проезжею,
Над следами далеких копыт,
Над пространством, где памятью нежною
Я тобою (тобой!) не забыт.
15
Как люблю я огни эти длинные
Над уступами нашей земли!
А скажи мне, быть может, могли бы мы?..
Нет, конечно, мой друг, не могли.
Но люблю я, как _облак движение
В золотую озерную ширь,
Наблюдать за своим отражением
В глубине твоей вечной души.
2007
МИРНАЯ ПЕСНЯ
Жучок во фраке. Паучки.
Гляжу на них, надев очки.
Но вот жучок полез под лист,
Но вот раздался длинный свист:
Там кто-то едет на коне,
Коне лохматом – не ко мне.
Он едет, едет по холмам
И помешать не может нам.
Давайте, братцы паучки,
Глядеть на мир, надев очки.
Оправьте фраки, господа,
Уж миновалася беда.
Как солнца льется ручеек!
Как дня конец – далек, далек…
2006
16
МЫ С ТОЛИКОМ
Весь день надо мною летают
Какие-то малые птички –
Они от зимы удирают
По старой полезной привычке.
А я утонул в огороде,
Душою тянусь к ним навстречу;
В одной существуем природе:
Мы с Толиком, птицы и ветер.
В одной существуем природе,
В одном позабытом мгновеньи,
В одном небольшом огороде,
В одном предосеннем селеньи.
И кот, оторвавшись от чашки,
Увидит в короткой минуте:
Вот Толик – душа нараспашку,
Вот птицы на древнем маршруте.
2006
Владимир Иванович Зайцев. Это мой бли-
жайший друг. Друг моего детства… Если
в этом сибирском городе, в одном из его районов,
спросить у кого-нибудь, у любого… вот даже
у ребенка в коляске: «А где тут у вас худож-
ник живет?», то ребенок покажет малень-
ким, розовым пальчиком:
– А вон, на седьмом этаже, видите, четвер-
тый балкон слева? Там художник живет.
17
СУДЬБА
Владимиру Зайцеву
В осеннем синем хрустале…
В забытом сумрачном графине.
На нашей радостной земле
(Или в египетской пустыне?)
Мы растерялися с тобой,
Чтобы пройти по разным тропкам,
Своей проселочной судьбой…
Без надлежащей тренировки.
2005
ВОЛШЕБНЫЙ БЕГ
Уложен аккуратно снег
Слоистыми, густыми далями.
В них пробираюсь на ночлег
И говорю себе: видали мы
И то, и это, но зимы
Засахаренной и подсвеченной,
Не без собачьей кутерьмы,
С луной, над остановкой встреченной…
Сего не видел никогда.
А между тем мои знакомые
Лежат на печках в холода,
Когда леса зимой закованы.
18
Расширься, круглое лицо,
В ночном весельи одинокое,
Усни, прозрачное сельцо,
Усните, лампочки далекие.
Со мной луны волшебный бег,
И снег, уложенный старательно!
А впереди нас ждет ночлег
И собеседник невнимательный.
2006
ЗДЕСЬ МЫ ЖИЛИ КОГДА-ТО…
Наташе Н.
В осеннем саду,
Выцветающем,
Серо-зеленом…
Где бледная лампа плывет
Как луна в середине пейзажа,
Где серые кошки
Глядят друг на друга
Внимательно очень,
Где тускло мерцает
Простейший сосуд
Простокваши…
Там сети ветвей
Чуть колышут ворон пожилых
19
Философские тени,
А в окнах закат растворяется
Алой тоскою.
И ветер бормочет-бормочет
Старинную здешнюю сагу
Под звон пилорамы,
Под шум отлетающих птиц
Над тобою…
ДВЕ ВОРОНЫ
Две вороны пролетели,
Описавши полукруг.
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
Не буди меня, жестокий
Мой помощник, не буди,
Не буди, зеленоокий
Мой погонщик, погоди.
Я прилег на край постели,
Я не сплю, но вижу сны.
Две вороны прилетели
Из далекой стороны.
В тусклом золоте царапин
Старый дедушкин диван,
В серебристой, темной вате
Дышит неба океан.
20
Не буди меня, дружище,
Не буди меня, дружок,
Слышишь, в поле ветер свищет,
Как пастушеский рожок?..
Тяжело в такую пору
Будет путнику идти:
Невозможно разговору
С кем-то в поле завести.
Значит, должен одиноко
Видеть ранний огонек,
В темный лес ушла дорога,
Путь отчаянно далек.
Ты сними кастрюльку с печки,
Подремли под бой часов,
Нынче тучи, как овечки,
Все спешат на тайный зов.
Ветер гнет верхушки елей
Миллионом тонких рук,
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
2003
ОСЕННИЙ КОВЧЕГ
Опустись, красноногий закат,
На мою невеселую землю,
Где под крышей малейшей из хат
Я вечернюю пищу приемлю.
21
Я смотрю на свой детский портрет,
На твои покрасневшие руки,
Издают перепелки «нет-нет»
В полумраке прозрачные звуки.
Тыквы нынче заполнили дом,
И цветы все под крышу собрались.
Я смотрю, понимая с трудом…
Как же вместе мы все оказались?
2006
КРУЖЕВА
Больше всего на свете
Я люблю кружева белые,
Когда в шторах гуляет ветер,
А я ничего не делаю.
Когда я ничего-то не думаю,
И вокруг лишь туман и роса.
Небольшою сравнительно суммою
Я купил этот домик и сад.
Больше, больше всего, мой свет,
Из того, что на свете этом,
Я люблю накрахмаленный свет,
Накрахмаленные воротнички,
И поэтов.
2008
22
Самый конец февраля, дело к вечеру. Очень
медленно движутся две незнакомые кошки.
Незнакомые – так как своих, местных, я всех
знаю. По-охотничьи крадутся, потом вдруг
бросаются в стороны с выгнутыми спинами и
горящими, как фонарики, глазами. Снег просев-
ший, усохший, очень похожий на фиолетовую
пастилу… Приятно, наверное, по нему бегать!
НЕЗНАКОМЫЕ КОШКИ
Крадутся две темные кошки
Средь синих теней февраля.
В своем деревенском окошке
Виднеюсь загадочный я.
И очень загадочный Толик,
В предельно терпимом тепле,
Листает воинственный томик
В мигающем дальнем окне.
Атласная лента заката
Натянута над головой,
Корнеич проходит куда-то,
Махнет телогрейной рукой.
Коты изучают округу:
Романтика близких дорог!
И кот улыбается другу,
Заслышав капустный пирог.
23
Они посидят на веранде,
На родине у пирога.
– Пока не очнулась хозяйка,
Пойдем потихоньку?
– Ага.
Пластины подвядшего снега,
Пружинистость маленьких ног,
Динамика быстрого бега,
Романтика близких дорог!
Не скрипки заныли во мраке
За темной, шершавой стеной –
Поют кружевные собаки
Веселой, подлунной страной.
И радует круглые щеки
Капустного вкус пирога.
– Хорошая наша деревня?
– Чего говорить-то?.. Ага.
2003
ЖЕЛАНИЕ
Луна какая – о-го-го! –
Плывет путями древними,
Над аккуратным сном снегов,
Знакомыми деревнями.
Ах, я вот тоже полечу
В санях да с колокольцами,
24
Прижавшись зубом к калачу,
Мелькну я за околицей.
Над аккуратным сном снегов,
С луной – путями древними,
Мы полетим как – о-го-го! –
Знакомыми деревнями…
2006
ПЕЧАЛЬ ХОЛМОВ
Иду в осенний вечер,
И никого навстречу
В бескрайней и дрожащей влагой мгле.
Шумливых нет соседей,
Никто нигде не едет
И не идет по стынущей земле.
Лишь выгнутые холмы,
Печали чьей-то полны,
Бегут, бегут в сгущающийся мрак.
Не сочинить ли сагу
Про этих далей брагу
И дружественных маленьких собак?
2006
25
НОЧНОЙ ПУТЬ
Среди заснеженных барбосов,
Среди далеких пустырей,
Я раздвигаю тихим носом
Снежинки родины моей.
Я раздвигаю их завесы,
Я прохожу сквозь белый мрак,
Меня встречают с интересом
Глаза внимательных собак.
Меня встречает кошка Мурка
В тревожной тьме, издалека,
На дне пустого переулка
С ученой важностью зверька.
Я теплоты принес, Мурыся,
Принес усталости и сна.
Суровость мира, испарися,
Привет, полночная страна!
Привет, пустынные удолья,
Под гнетом виснущих ветвей,
И вы, жилищные условья
Застывшей хижины моей!
Здесь леденцами светят окна,
И чей-то нос торчит в окне,
И что в душе моей промокло,
На печке высохнет вполне.
26
Не зря я шел среди торосов,
В фонарном слепнущем огне,
Среди заснеженных барбосов,
Непредсказуемых вполне…
2002
ПОД ЛУНОЙ
Опять луна и бузина…
– Лунища! – Толик мне сказал
И дверь закрыл в холодном доме –
Заснеженном гнезде своем,
Печальном, скрытом от людей
Дикорастущими ветвями,
Да бликов лунной кутерьмой,
Да кошек длинными тенями.
Здесь зуб забора безсистемный
Клонится на бок много лет,
Спешит прохожий слабонервный
Под тихий шорох наших мест.
Но – мирно бегают собаки,
И Толик спит под песни Грига,
Своей прокуренной ладонью
Шершавит он военный том,
И нежно серебрится шерстка
У кошки, вышедшей из мрака,
И снежный ежик старых яблок
Морщинит щеки под луной.
И поглощает свет Корнеич,
27
Идя домой в свои пол-дома,
И меж садов молочно-белых
Свой погашает фитилек.
Между садов молочно-белых
Он будет спать под танцы Брамса,
Под голоса румынских скрипок,
В шатре из лунных светлячков…
2003
СЕРЕБРЯНАЯ ПЕСНЯ
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке,
Дальше темные дубравы,
Дальше долгие овраги.
Лают мелкие собачки – там,
За кладбищем, в низине.
Да, порой бывают драчки,
Но вообще они едины.
Нить заката над деревней
Проросла в окне соседа,
Свет печной, свечной и древний,
Плюс беспечная беседа.
И серебряные плети
Обвивают борт сарая,
28
И невидимые дети
Пробегают белым раем.
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке…
2008
ТИХОЙ ЗИМОЮ
Полный покой.
Удивительно полный покой.
Белой рукой
Выгибается белое поле.
Жалко – реки нет,
А то бы над этой рекой
Мысленно плыл я
К какой-то неведомой доле.
Полный покой.
Удивительно полный покой!
Что ж, я молчу
В этот час, между светом и тьмою,
Раз я такой,
Удивительно тихий такой,
Раз все вокруг
Запорошено тихой зимою…
2004
30
ПРОЩАЛЬНОЕ
Луна – как желтое яйцо…
И воробьи снуют, как крошки.
Я тихо вышел на крыльцо
И прислонился к тихой кошке.
Закатный час… Прощальный час!
К чему-то давняя причастность.
Еще один прощальный раз
Мы с Муркой вместе будем гаснуть.
Мы будем гаснуть в мире том,
Где гаснут сюртуки и лица,
Где дед – серьезный у колонн,
И где цветок цветет в петлице.
А с нами будет гаснуть дом,
И ветви темные над нами.
И лишь совсем уже потом
Мы устремимся за дровами.
2005
Некоторые считают меня каким-то особен-
ным любителем кошек. Это не совсем так.
Только одной кошке разрешалось сидеть на
моем столе, когда я работаю. Или лежать, по-
добрав лапки, у меня на груди у самого носа и даже
щекотать усами. Я уважал ее как личность.
31
Вообще, все стихи только про одну козу, про
одну собаку и про одну кошку, хотя было много и
тех, и других, и третьих. Но дальше мы не пой-
дем – только один кролик, только одна курица…
Кроликов и кур я люблю всех сразу.
Только одна женщина?.. Может быть… Мо-
жет быть…
ЖЕНА ПОЭТА
Надену я белое платье,
Пойду я с козой погулять,
Никто меня зря не ругайте,
Ведь мне не косить, не пахать.
Не стану по кочкам скакать я
И точно не дам зажевать
Козе мое новое платье,
Не стоит меня пробирать.
Я лучше по нежному ветру
Свой вытяну трепетный нос –
Туда где поля, километры…
О платьях и шляпках вопрос
Оставьте портному, торговкам
И шляпному мастеру – пусть!
Вы лучше на ушко, негромко
Читайте стихи наизусть…
32
О ФИЛИНАХ
Накручено, накручено…
И молодые филины
Летают между тучами –
Там, где дорог извилины.
Там, над лесной опушкою,
В пространстве шевелящемся,
Улавливают ушками
Смех мышек веселящихся.
Очами пробуравливать,
Под тучею подвесившись,
Улавливать, улавливать –
Судьба их и профессия.
Иду, иду вдоль кладбища
Дорогами потухшими.
Внутри чему-то рад еще
И жду чего-то лучшего.
Но хмурой луговиною
Гляжу – гляжу внимательно…
Над лесом пара филинов.
Летают замечательно.
2005
33
КОЗА
Коза с овальными глазами
Глядит в окно под небесами,
Сквозь золотой прямоугольник
Ей улыбнется скромный школьник.
И вспомнит дяденька водитель,
Кометой промелькнувший зритель,
Что где-то, кажется в квадрате,
Коза сидит как председатель.
И скажут темные матросы,
Решая сложные вопросы
Под небом серым, как холстина:
– Вот люди держат животину!
Коза, собака, кошка Мурка
В своей продолговатой шкурке
Живут со мной под низким небом,
От моего питаясь хлеба.
Коза с душой грустящей птицы,
Каких на свете единицы,
Глядит в окно под облаками,
Под их косматыми боками…
2004
34
ГУСИ УЛЕТАЮТ
– Твоя жена гусей видала! –
Кричит мне Толик со двора.
Он точит лезвие кинжала:
– Уже курлыкают, пора!
Моя жена гусей видала?
Как интересно все живут.
А я видал – ольха дрожала,
И как змеился темный пруд.
Потом бродил в шуршащей чаще
И о Саврасове вздыхал.
Вот он – художник настоящий…
И полицмейстер так сказал.
А ведь она гусей видала!
Сквозь золотую кисею!..
А я, как флюгер из металла,
Продрог и тоненько пою.
2004
ЛУННАЯ ШАЛЬ
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Гляжу в зазаборную даль,
И как-то светлей…
35
Все тянет и тянет в плече.
Ну, что ты пришла?
Пришел пыльный комнатный зверь,
Кусочек тепла.
Твоя деликатная тень,
Усатый мой друг,
Щекочет мне сердце, и лень
Движения рук
Мне в сумерках делать
И ног на жизни кругу,
Вон лунный возникнул кусок
В седом пирогу.
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Накину я лунную шаль,
Так будет… светлей.
2006
ДЕВУШКА В ОКНЕ
Недоспать, вскочить и записать,
В колпаке, изящную, как ирис,
Мысль, и, наслаждаясь ей, летать
В мысленном саду или в квартире.
Чуть прилечь и в тонком полусне
Вновь лететь среди цветов и вишен…
Скажет дева нежная в окне:
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
36
Пусть луна янтарная течет
Над неосновательностью хижин,
Взгляд ее маслинный оживет.
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
2008
ГИРЛЯНДА ОСЕНИ
Цветным репейником усажена веревка.
Веду на ней козу с грустящим глазом,
И спутанный колтун на бороде
Репейником цветет среди долины.
На мох узорный старого загона
Необходимую сельскохозяйственную вещь –
Аркан цветной я вешаю под вечер.
И карамель цветных осенних окон
Вдруг расцветает россыпью в низине…
Гирлянда осени на фоне трав потухших.
2006
ЛЕТО
В краю, где небо таковое,
Как водоем,
Нам надо пожелтевшим полем
Идти вдвоем.
37
И, поднимая край пушистый
Своей щеки,
Я размышлять хочу о смысле
Небес реки.
Я размышлять хочу о цвете
Стеблей травы,
О тихом, симпатичном лете,
Таком, как Вы.
2008
ГОРОЧКА
Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи.
Надо выудить мне в золоте,
В сонном золоте стихи.
Надо встать мне за калиткою,
Там, где неба полоса,
И, пока меня не кликают,
Широко открыть глаза.
Человечество разумное
В этой улице живет,
И коза в зеленых сумерках
Пижму горькую жует.
Красит кожу отражение
Догорающей реки,
На телеге без движения
Проплывают мужики.
38
А меж крыш закат иголочкой
Начертил мои стихи:
«Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи…»
2004
Я стоял на лестнице, сделанной лично мною,
и снимал вишню в нижних слоях заката. Сосед
подошел к забору, улыбается, глаза немного
в разные стороны.
– Снимаешь? Да, надо… А то налетят дроз-
ды – и привет. Проснешься, а ничего уже нет!
ДЕВОЧКЕ В ОСЕННЕМ САДУ
Дрозды
Иль сонные соседи
Съедят крыжовник
До зари.
Или придут ежи, медведи…
Смотри.
Все опадает, шевелится
Сквозь неба синь.
Малина с веточек валится,
Динь-динь.
И много дырочек на листьях
Уже.
Крыжовник между трав катится.
Драже
39
И только. Только лучше.
Такой…
Я видел – холод неминучий
Его хотел достать рукой…
2009
ЗАКАТ В ОКТЯБРЕ
Под целым закатом стою я один,
И плечи мои обнимает пиджак.
Октябрьский вечер все это родил,
И мне не вернуться под крышу никак.
И мне не уйти от небесных равнин,
И мне не заняться полезным трудом,
Под целым закатом стою я один,
А рядом стоит мой покинутый дом.
Под этой равниной, повернутой вниз,
Лицо повернув к ней навстречу, плыву!
О, жизнь моя, – мелко исписанный лист,
Лежишь на столе ты… почти наяву.
2006
ЗИМА
И как-то все затихло пред зимой,
Идущею, плывущею, шуршащей…
Иль – катящей, скорее… Милый мой,
Вот то-то жизнь начнется настоящая!
40
Снежинка – прыг – на крыши волокно,
И яблони замрут, как будто стража,
И я скажу:
– Дружочек, вот оно! Оно-оно,
Не сомневайся даже.
2008
БЕЛЫЙ СУМРАК
Белый сумрак вы видали,
Нажимая на педали,
Или просто так гуляя,
Иль в машине проезжая
Мимо наших белых далей
В тонко-снежном ноябре?
Белый сумрак вы видали
За деревней, за садами,
Меж травинок пролетали,
Когда травы в серебре?
Тишина. Никто не лает.
Только в поле крик ворон.
А морозы подступают –
Ну со всех, со всех сторон…
2009
ДОРОЖЕНЬКА
Иду, а сосны вертятся,
Расставив лапы длинные,
Никто не должен встретиться
Дорогою былинною.
Толик. Под звездным небом. 41
42
Никто не должен выглянуть,
Никто не должен выехать,
Лишь зорька пальцы вытянет
И будет мирно вспыхивать.
Дорога ты, дороженька…
Вдоль кладбища угасшего.
Я изменился – может быть! –
Лица не помню вашего.
Ни рук, ни глаз, ни талии,
Лишь помню реку русскую,
Да детские сандалии,
Да эту тропку узкую.
2005
Провожаю приятеля, совершенно не деревен-
ского, художественного приятеля. Неспортив-
ного абсолютно. Кстати, есть в этом особая
красота. Индивидуальное (очень) телосложе-
ние. Разговоры о Жизни, об Искусстве, о Жен-
щине, о Семье…
Так редки стали неспортивные люди. (Про-
вожаю, чтоб не потерялся в этой сложной
местности.) А волосы у него густые и жест-
кие, крепкий лоб, голова философа.
Идем в высоких травах. Солнце вечернее. Ав-
густ… Кони ходят… Задворки деревенские…
43
Но нет ни этюдника, ни красок, ни времени.
Я подумал: попробую написать поэтический
этюд. Интересно, передаст ли он то, что я
чувствую?..
АВГУСТ
Летящие нити, и кони седые,
Грубеющей тканью – тяжелые травы,
И пух иван-чая, и свет на ладони,
И свет над полями, и зелень отавы.
И все это слито в немую картину,
В туманной олифе осеннего солнца:
В репейнике лошадь, косматая грива,
И стебель стеклянный, и отсвет оконца.
Вздыхать или охать могу бесконечно,
Идя в длинных травах пред долгой зимою.
Все это не вечно, все это не вечно!
И все это впитано, впитано мною…
Клонитесь, клонитесь, тяжелые травы,
Летите, пушинки, трещите, заборы,
Горите под солнцем, златые оправы,
Смотрите, о жёны, с разумным укором.
2007
УЛЫБКА
Промерзнет небо, снег, вороны,
И кудри левого виска
44
Коснутся глаз, а яблонь кроны
Меня коснутся свысока.
Слегка очерченный зарею,
Сверкнёт снежинками мой кров,
Бежит лошадка колеею.
– Привет, Тимоха!
– Будь здоров.
Среди замедленных рассветов,
Среди серебряного мха,
Обитель ветхая поэта,
Где пишет он про то, про это,
На миг проявленная светом,
Вам улыбается слегка.
2004
РОЗОВАЯ ВЕСНА
Не нарисовать всех этих линий,
Всех изгибов этих, всех крючков,
Этих загогулин и извилин
Сквозь речное золото очков.
И прозрачной северной деревни
Не осмыслить в розовом свету,
И проталин рыжих, длинных, древних
На весеннем легком холоду.
45
Все же в разноцветном захолустье
Что-то я пойму наверняка.
Ближе к незнакомому мне устью
Жизни незнакомая река.
2005
СКВОРЕШНЯ
Засветись весной, далекий дол!
Засветись весною, солнцем вешним.
И хоть это связано с трудом,
Я повешу все-таки скворешню.
И хоть это связано с трудом,
Подлечу я ветви у подруги,
Яблони моей, что гладит дом
В долгие серебряные вьюги.
Засветись весною, талый снег!
Отрази в последний раз полнеба.
Чтобы понял русский человек,
Что зимой вполне он счастлив не был.
2006
У козы потрясающе длинные (и редкие) рес-
ницы. Присмотритесь при случае. Я выходил
периодически глянуть – не запуталась ли она в
веревке. Это вносило в мою жизнь ритм. Подой-
ду, сяду, положу ей руку – как бы это сказать
понежнее – на загривок, а она положит морду
(или лицо) мне на руку, и смотрит долго… не на
меня, а как бы в меня…
46
СЧАСТЛИВАЯ КОЗА
У козы лицо, как лодочка,
Что плывет между людей,
Интересная походочка
Чуть игривая у ней.
Я вздыхаю ностальгически –
Нет теперь моей козы,
И никто периодически
Уж не доит – зы-зы-зы…
И не надо ей ранёшенько
Сена свежего давать,
Называть ее дурёшенькой,
Да за шею обнимать…
Ой, коза моя ученая,
Разучёная коза!
Полоса по носу черная,
Козьей жизни полоса.
Только нет, я знаю, верю я –
Жизнь твоя была полна:
По ночам в окне над дверию
Высоко плыла луна,
Заходило в ясной ясности
Солнце в золоте ресниц,
И жила ты в безопасности
Меж кузнечиков и птиц…
2007
47
ВОЗДУХ ДОЛИН
Как хорошо… Луна зеленая…
И лает старый обормот.
И кошка древняя, точеная
По краю тонкому идет…
Хозяин ваш заснуть пытается,
Заснуть в болотной теплоте,
Собака лает-упирается,
Но силы уж не те, не те.
Уж нету в голосе металлинки,
Что романтизму придает,
И чувства, близкого к летальному,
Уже тот голос не дает.
Хозяин ваш – поры полуденной,
Консервативный господин.
Голубоватыми сосудами
Он слился с воздухом долин,
Он слился с воздухом, гуляющим
Между лопаток, между гор
И что-то сердцу объясняющим –
Что?.. Я не знаю до сих пор.
2004
СЕРЕБРЯНЫЕ СТАРУШКИ
Как тонко наползает день
На все, что пряталось во мраке.
48
Внизу еще туман и тень,
А наверху блуждают знаки.
Живем в пределах сентября
В простых серебряных избушках,
Где окна солнышком горят
В простых серебряных старушках.
О, кружевная красота
Морщинок солнечных и рюшек,
О, жизни тлен и суета
При свете маленьких старушек!
2007
СМЫСЛ
На фоне недостроенных сараев
Цветут цветы в зелено-синем мае,
Цветы цветут на фоне развалюшек
И в окнах обустроенных старушек.
Прищурю глаз – а лепесток искрится,
Имеет смысл в природе раствориться.
Как птица… как задумчивая птица!
Имеет смысл в деревне поселиться.
2006
49
ОТРАЖЕНЬЕ
Вороны все кружат над банею,
Расставив пальцы на лету,
Я наблюдаю осень раннюю
На наблюдательном посту.
Пространство предо мною дыбится,
Чтоб я проник в его пласты;
Глубоководной сонной рыбицей
Мои сложённые персты
Светиться будут в этой местности,
Когда уеду, может быть,
Над полем в тусклой бестелесности,
И плыть сквозь сумерки… и плыть.
2008
ЖЕНЩИНА И ПОЛДЕНЬ
Только в предчувствии осени
Кошка лежит на спине,
Там, где вы тапочки бросили
И пребывают оне.
Там, где вы книгу оставили,
У голубого пруда.
Штору в окне не поправили,
На пол просыпали льда.
50
Как хорошо – не стремительно,
А призадумавшись чуть,
Вам совершать ослепительный
Послеполуденный путь.
Как это важно – быть занятым
Мудрым осенним трудом:
Радостно, тихо и правильно
Ягоды мыть над прудом.
2009
ФАБЕРЖЕ
Моему дяде Борису Ефремовичу Белову
при нашем последнем расставании
Я пью протяжное прощанье
Пустых осенних берегов,
Пилы далекое жужжанье
И гомон птичьих голосов.
Летят синички между травок,
Седых, устойчивых стеблей,
На луг стекает (рано-рано!)
Закатный розовый елей.
А Фаберже, пожалуй, други,
Сюда допущен был слегка.
Все эти шарики и дуги
В его сердечные бока
51
Вошли и – жизнь определилась,
Как серебристый ручеек.
И, как таинственная милость,
На лоб спустился мотылек.
ПАСТОРАЛЬ
Дмитрию Ефременкову
1
Пойдем есть ягоды с кустов,
Исчезнем в зарослях малины,
Утонем в золоте густом,
Дадим стрекозам наши спины.
Как скалы дикие, они
И молчаливы, и могучи,
В траве кошачьих глаз огни,
Над нами низко ходят тучи.
И прорастает в солнце бровь,
И светом полнятся глазницы,
Лоб оцарапан и суров,
В затылке стриженые спицы
Растут, а из ушей – трава,
Что расплавляется в закате,
В саду кочует голова,
В проеденной козлами шляпе.
52
Пускай не строится мой дом,
Пускай не ладится жилище,
С моим приятелем-котом
Ищи в саду меня, дружище!
Пусть руки теплые мои,
Как два спокойных крокодила,
Ныряют в золоте травы,
Как в волнах призрачного Нила.
2
А что, а что, а что ты скажешь,
Мой друг, серьезный и седой,
Когда на луг июньский ляжешь,
Закрывши небо бородой?
Вон облака от края поля,
Среди порывистых стрекоз,
Летят в своей свободной доле,
Летят, как стадо белых коз.
А мы с тобой – большие реки
И, знаешь, мы здесь не при чем,
Пусть бороздят нас человеки,
А мы течем себе, течем…
53
Именно там я написал свой первый этюд мас-
лом. Солнце садится за лесом, за рекой… Дед
меня, конечно, двумя мазками поправил. (И те-
перь это в искусствоведческой науке считается
его этюдом.) Мне было четыре года, и эта, самая
красивая на свете (уральская) деревня, называ-
лась Чащихино. Сколько мы с дедушкой и бабуш-
кой там жили? Возможно, всего только месяц…
Никогда еще окружающий мир так не поражал
меня. Кроме того, я нашел там невесту.
ЕЁ ДЕРЕВНЯ
1
Я посмотрю… я посмотрю
Узоров русских полотенцы,
Увижу алую зарю
И под холстом небесным сенцы.
Там белый поворот реки
И взгляд невесты пятилетней,
Растут бобы и лопухи
В ее миру тысячелетнем.
Зачем мы не остались там,
Где кот яйцо ест ненароком,
Где по серебряным перстам
Закат течет небесным соком?
54
Где дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки…
Ответь мне, дедушка, ответь!
Глядя моей невесте в глазки.
2
Снова мысли пятятся назад,
Снова пахнет небом и рекой,
Мы опять бродили наугад
С маленькой девчонкою такой.
Ты меня не помнишь, милый друг,
Уж тебе не пять, а сорок пять!
Как делили сельский мы досуг,
Как любили вместе мы гулять…
Наблюдали крупные плоды
И закат съедобный над рекой,
Я черпал серебряной воды
Маленькой, прозрачною рукой.
Где же ты, вселенная моя,
Та, что я в душе всегда храню?
Едем мы – под нами колея
Убегает в сторону твою.
3
Улыбнувшись, люди исчезают,
Где-то в прошлом тают без остатка.
Возчик это знает, твердо знает,
Знает это бурая лошадка.
55
От простой и радостной девчушки,
От реки ее, ручьев и леса,
От уральской этой деревушки
Мы собрались, видишь ты, – уехать!
А детей одних не отпускают
Жить, где им понравится в природе.
Травы это знают, звезды знают,
Знают все на этом пароходе.
2003
ДУША
Красновато пепельное небо,
Одинока яблоня в долине,
Я делю пространство четким следом
На две аккуратных половины.
И обрубок яблони печален,
Занесенный снегом по макушку,
Как фигура с узкими плечами,
Как душа сгоревшей деревушки.
Очень тяжело, иль невозможно,
Мне к нему спокойно приближаться,
В поле странновато и тревожно,
Нет – к нему рукою не прижаться!
Думал я так, тихо подступая,
Удаляясь после по дороге,
Вновь пространство четко разделяя,
К дому поворачивая ноги.
2007
56
ПОЛЕ МОЕ
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было в прошлом веке
При Шишкине,
Поле мое, поле настоящее,
Какую тайну ты хранишь, притихшее?
Какую тайну ты хранишь, пожухшее,
Какую тайну, «яко крин процветшую»?
Всегда к Предтече травами набухшее,
К Петру и Павлу кое-где отцветшее.
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было – как давно! – при дедушке,
Поле мое, поле настоящее…
А темный лес – твой вечный соседушка.
Мне твой кузнечик пропоет отбой,
И будет он зелено-голубой!
И если ты уснешь – усну с тобой,
А если ты умрешь – умру с тобой.
2008
САД И ОКНО
Плыви, если хочешь ты плыть, о малиновый ветр,
Закатные перья на брюшке своем теребя,
А я отойду в глубину, может, на сантиметр,
Чтоб мне рассмотреть, между прочим, ее и тебя.
57
58
И я посмотрю на нее, может быть, свысока,
Как я не смотрел на нее, между прочим, давно:
Вот профиль и яблоня – яблоко вот и рука,
Иначе зачем мне, скажите, и сад, и окно?
2007
ЖЕНЩИНА ЭТА
Опять одиночество, ветер и трезвый расчет.
Опять все продумал за всех, и ошибся опять.
А жизнь без меня как текла, так себе и течет,
Но женщина эта в ней сможет, я думаю,
Что-то понять.
Но женщина эта, она ожидала меня –
Явлюсь или нет я на сцене в театре теней,
Но женщина эта, меня в том и этом виня,
Прожить уж не сможет без лиры забавной моей?
2007
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
Деревьев кроны темные и бурые шары
Забытых яблок где-то там,
В кромешном черном кружеве, –
За снеговыми шторами шевелятся они.
За редкими заборами сидят шакалы местные,
Гуляют тени дымные среди пустых садов,
А парники забытые дверями вдруг захлопают,
Коснется слуха пение ой, удалых орлов!
59
СЕВЕР
Люблю я холодную пикшу,
Холодную славлю треску,
И благословляю ловитву
На хладном твоем берегу,
О Север, изласканый светом,
О, край протяженных тонов!
Хотя не имею, при этом,
Резиновых даже штанов.
Порой – неотесанный плотник
На радостном жизни бегу,
Ведь я – не рыбак, не охотник
На дальнем твоем берегу.
Я мыслью прошел все пределы,
Все дебри твои до конца.
О, красный мой батюшка-Север,
Ты будь мне в родного отца!
2007
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
А я на нашей горочке стою и вижу сны,
И начинает нежно так, ну как Шаляпин «Ноченьку»,
Береза тети Машина песнь ледяных пустынь…
2002
60
МОЛЧИ
Царап – царап-царап, штришочки света
Ползут по силуэту одному,
По силуэту, так сказать, поэта,
Известного соседу моему.
Известного в известной нам деревне
Держателям седых молочных коз,
Известного полоскам неба древним
Меж темных тети Машиных берез.
Известного еще седому деду,
Которого уж нет давным-давно,
А главное – известного соседу,
Что предпочтет всегда стихам вино,
Что предпочтет строительство сараев
И самокрутку мокрую в ночи,
Ну а поэтов он своих не знает.
Поэт, молчи!
2006
ВЕТЕР
Шебуршал пустой почтовый ящик,
Да под ветром развевались косы,
Проходили с девушкой молчащей
За забором темные матросы.
И горами ветреные ветви
Надо мной вздымались, беспокоясь,
61
И потоки средней силы ветра
Пролегли воздушною рекою.
Красноватым взглядом волкодава
Засветилась серая калитка,
А цыган Тимошка величаво
Проплывал в телеге с ребятишкой,
Проплывал цыган, гремя по склонам,
Улыбаясь встречным человекам,
Может, где и выпил он немного,
Закусив обвислым чебуреком.
Ой вы, реки северного неба! –
Белый пар плывет над головою,
Можно ехать много километров
Под такою светлою рекою.
Комары еще не беспокоят,
Только мухи лезут к нам дружиться,
Но сбивает ветер их под корень,
В бороде музыкою жужжится.
Расплетались кудри черным дымом,
Тень от козырька легла на веки,
Вспоминал цыган свою судьбину –
Ох вы, человеки, человеки…
Шебуршал пустой почтовый ящик.
Что-то нам давно никто не пишет?
Ветер говорит о настоящем,
И о прошлом тоже ветер дышит…
62
Услышал по радио фразу – «а как Шопен
относился к “москалям”, известно…» А мне
было как раз неизвестно – как именно Шо-
пен относился к «москалям». Догадывался,
конечно… Это было время доинтернетное,
домобильное. Стационарный телефон был на
другом конце деревни, у автоколонны, но он не
всегда работал.
Да и не пойдешь же туда сейчас сквозь та-
кой ветер звонить – извините, а как Шопен
относился к «москалям»?.. А вокруг мелкие
собачки автоколонны с ума сходят, черные
деревья шумят…
ШОПЕН
Любил ли Шопен «москалей» – я не знаю.
Но пусть они тают – хрустальные звуки.
А птицы пускай от зимы улетают,
Раскинув пернатые длинные руки!
Любил ли Шопен «москалей» – неизвестно,
И в этой деревне никто нам не скажет.
Такая уж эта неясная местность –
Туманы и птицы, и холод овражий.
Здесь скажут, наверно, – печальные звуки!
И дальше пойдут, гоня стадо овечье,
В карманах держа узловатые руки,
И щуря от ветра глаза бесконечно…
2002
63
ВИНО И МОЛОКО
Сплошной щербатый, белый камень
И голубая тишина.
Большими, белыми руками
Налью пустынного вина.
Вина пустынных перелесков,
Вина холодных островов,
Движеньем медленным, нерезким
Среди внимательных котов.
Я подниму на свет напиток,
Там дальний путь и пустыри.
Там ранних сил моих избыток,
Там юность – что ни говори…
Но выпью только полстакана,
Подумав, съем простой обед
И, двинув уплотненным станом,
Усы взъерошу, словно дед.
О скрип петель, о пенье кошек…
О фисгармония веков!
Она звучит, и ты несешь мне
Парное козье молоко.
Вокруг щербатый белый камень
И неба светлая река,
Своими белыми руками
Налей, хозяйка, молока.
2004
64
ВСЕ НЕЯСНО МНЕ…
Шрам на пальце, а рядом вот – рана,
Вот – ожог, а вот свет от заката.
Нынче рано, а может не рано,
Синий сумрак сгустился над хатой.
Сам не знаю я – рано, не рано.
Не проник в эти звездные планы,
Не постиг потаенные сроки,
Вон звезда поплыла на востоке,
И не знаю я – рано, не рано.
Все неясно мне, все неизвестно:
И волнистая эта равнинность,
И пустынная сельская местность,
И собак непородных костистость,
И тарелка, готовая треснуть,
Если ставить не плавно, а резко.
2009
ВЕНЕРА
Глубокая скважина вздрогнет,
И будет розетка трещать,
И лампочка будет неровно
Меня в темноте освещать,
И Толик появится в двери
И скажет:
65
– Во звезды горят!
А это Венера.
– Уверен?
– Да все мужики говорят…
Погоду на завтра не знаешь?
Ну ладно, пойду досыпать.
Вот где-то скрипит, понимаешь,
А где – не могу я понять…
Глубокая скважина ухнет,
Вздохнет и надолго замрет.
И тут же все звезды потухнут,
И Толик мгновенно уснет.
2008
ОБРЕЗКА ЯБЛОНЬ
Для яблонь, для себя и для козы
Я предприму осеннюю обрезку.
Закатно-травно-ягодный призыв
Так ясен за квадратной занавеской.
Так ясен он, и розовый закат
Стоит передо мной стеной прозрачной…
Я становлюсь на красный самокат
И вкатываюсь в это – однозначно.
2011
66
ПЕСЕНКА
Седые камни, и песок,
И нежный солнечный поток
Сквозь глаз июньского кота
До глубины его хвоста.
А это, что ни говори,
Немного греет изнутри,
Хотя прохладный ветерок
Все ходит с юга на восток.
– Он крутит, – Толик говорит
И круто в сторону глядит –
Туда, где пламенеет мак,
Где собрались коты для драк.
Но каждый мало-мальский кот
Сначала песенку споет;
Ее запишет на века
Моя шершавая рука.
2005
КОНДРАТ БЕЛОВ.
ПАТРИАРХ СИБИРСКОГО ПЕЙЗАЖА
Старинные, небольшие городки, их архитек-
туру (и даже церкви) дед мой, известный всей
Сибири художник Кондрат Петрович Белов,
когда ему было уже за 80, писал по памяти. Дома
он подолгу сидел у противоположной стенки, на-
67
против своей картины, и смотрел в нее, напевая
или разговаривая вполголоса то с одним, то с
другим воображаемым собеседником из прошлого,
теребил огромные усы…
Потом вдруг вставал кряхтя, стремитель-
но подходил к холсту, наклонялся мощным сво-
им торсом (левая рука за спину) и, оскаля зубы,
делал резкий удар кистью, пальцами (как позд-
ний Тициан) или один-два-три энергичных удара
длинным мастихином.
– Вот так! (кусок краски улетел на диван).
И вот так!.. (второй кусок краски улетел за
комод). И вот эдак!.. – он делает шаг назад и
замирает… Потом очень тихо спрашивает у ко-
го-то: – Ну-с… Что вы на это скажете, милос-
тивые государи?.. А?.. Вот вам и Калька Белов.
Вот вам и Кондратик!.. Вот вам и Кондраша!..
А кто так в России небо напишет?.. А?.. То-то
и оно… – он наклоняет голову и смотрит на пей-
заж не отрываясь, ерошит усы… потом зовет
меня: – Славочка, мальчик! Пойдем чай пить!
ОПИСАНИЕ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
Мне годик, я в галстуке тесном,
Лицом пред стеною зари,
Что дышит любовью небесной
У носа и в дальней дали.
68
Движение тонких волокон,
Улыбку длиннющих лучей
Я вижу из низеньких окон
Посредством чудесных очей.
Мы жили, по сути, в деревне,
Проулок спускался к реке,
И дед мой огромною тенью
Пейзаж свой писал вдалеке.
О радость простейшего быта,
Кто может увидеть твой свет?
Ты только младенцу открыта,
И деду – за выслугу лет.
2008
СЕВЕРНЫЙ ЛУЧ
Прогревает уставшее тело
Неожиданный северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
Там, где солнце прощальное греет
Появилось златое окно.
Воротись! Воротись поскорее,
Есть у нас с тобой дело одно.
69
Ведь души неустроенной образ,
Этот двор, нам пора убирать,
Чтоб сосед, деликатно наморщась,
Ничего не сумел нам сказать.
Чтоб никто не вздыхал здесь бессильно,
И никто не ерошил волос,
Чтоб гостей простоквашей обильной
Напоить нам с тобой довелось.
Прогревает уставшее тело
Фиолетовый северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
УКРАИНА
Другу детства
Игорю Шипицину
Я устал, но надо мне добить –
Эти брёвна дотаскать и доски.
А потом я долго буду пить
Солнцем позолоченной зубровки
Рюмку или две. И буду рад,
Вспоминая вечер твой, Украйна.
Как там лоси плыли на закат…
Лось с лосихой – две огромных тайны.
А поутру плыли мужики
Узкой дамбой по ночным ухабам,
70
И принципиально старики
Не внимали простодушным бабам.
Говор, говор!.. мягкий и живой,
И удобство телоположенья.
Все вы мне свои, и я вам свой
В жизни концентрическом круженьи!
ВОСПОМИНАНИЕ
Я плыл на невеликом корабле,
Никто меня за руку не держал,
А я уже не помнил о земле
И ничего вдали не воображал.
Я обонять старался пену волн
И иногда свой взор стремил вперед,
Чтобы объять умом железный челн,
Понять – что ощущает мореход.
Держался за какую-то трубу,
Душою несозревший человек,
И волн следил упорную борьбу,
И маленьких барашков дальний бег.
Никто меня за руку не держал…
И как вообще я оказался там?
А дождь на темных стеклышках дрожал,
И покрывался каплями металл.
71
«Поют кружевные собаки»
72
Шел в полумраке малый теплоход,
Я улыбался волнам на бегу,
А жизнь ждала, как светлый горизонт,
На отдаленном темном берегу.
Морское состояние ума
Я приобрел в кипящей пеной мгле,
И долго сохранял его в домах
На твердой, неизученной земле.
2005
ЯНТАРНЫЕ СТАДА. ПОЛОСА ЗАКАТА
Пролился в золотую щель
Закат над отдаленной крышей,
Сквозь тусклый солнечный фужер
Как будто звон далекий слышу.
Как будто льдинок золотых
С небес царапанье и пенье,
Иль у подножья гор седых
Златых овец передвиженье.
Седые гонят пастухи
Овец светящихся отары,
Их уши, словно петухи,
Горят янтарно-медным жаром.
73
Откуда знаю это я,
Во сне ли видел в зимний вечер
Твои янтарные края,
Страна, плывущая навстречу?..
МИР МОЙ
Луна и дым… Все маленькое, дремлет…
Ты невелик, о мир моей деревни!
Ты невелик на волнах океанов
Снегов слоистых и густых бурьянов.
А там – леса густою чёрной лентой,
За ними, видишь, – дремлют континенты.
Сосед мой задремал при тусклом свете,
На нем коты, как маленькие дети…
Спи, брат мой, спи под ропот котофейный,
А коль не хочешь спать – напиток пей кофейный.
ЖИЗНЬ ИДЕТ
Серый день, размытая береза.
Ходит конь гнедой в долине снежной.
За горой я слышу женский голос.
– Жизнь идет, – скажу козе на ухо. –
– Жизнь идет, ешь сено, улыбайся.
Ну а я пойду стоять под небом –
Наблюдать, как ходит конь в низине.
У людей ведь есть свои заботы.
74
ЗРЕЛОСТЬ
Писать стихи и заниматься садом
Любой поживший, думаю, захочет.
Потупится он, скромно улыбнется,
И, быстро обернувшись, тихо скажет:
– Хочу, хочу! Хочу, конечно, что вы!
Хочу ужасно и давно, поверьте,
И не нужны мне ценные подарки,
И жалованья крупного не надо,
Лишь уваженья я хочу, поймите!
Лишь уваженья и еще покоя!..
И доступа еще к литературе
О желчегонных качествах растений.
НЕРАЗУМНЫЕ ЖЕНЫ ПОЭТОВ
Неразумные жены поэтов
Рубероид оставляют на крыше,
Придавивши слегка кирпичами,
Удалившись за тонкие шторы.
Но в ночи он встает кашалотом,
Кашалотом невиданной бури,
Над испуганной мокрой деревней
Черной лентой встает рубероид.
И, заслышав глухие удары,
Говорят: кто-то катит там бочку
Мимо нас в час и темный, и страшный,
Неразумные жены поэтов.
75
НОЧНЫЕ ДОРОГИ
Лохматые склоны ночные,
И тени далеких дорог…
И кошки, как звери ручные,
На мой выплывают порог.
И я возникаю из мрака,
Плечом упираюсь в косяк,
Усатые все мы, однако,
И каждый, я знаю, мастак
Глядеть на далекое поле,
На сосны, покрытые мглой.
Какая чудесная доля…
И способ познанья какой…
О способ познанья чудесный!
И, вместе, – чудесно простой.
О мир, нам с тобой неизвестный…
О тени дороги ночной!..
2008
Дед был главным человеком моего детства.
Художник и сказочник, он рассказывал сказки
оригинальные и таинственные, в которых мес-
том действия всегда был дремучий и бескрайний
русский лес… К сожалению, ничего не записано…
У меня есть мечта – написать когда-нибудь
сборник сказок, чтобы там отразилось его ды-
хание, его ощущение. Как бы отзвук далекий…
И посвятить этот сборник ему.
76
СИБИРСКАЯ СКАЗКА
Подлунным бегом горностая
Среди зимы,
Путем тревожным, длинным, тайным
Сибирской тьмы
Я пробирался мыслью сонной,
Ложась на бок,
В груди у деда потаённый
Стучал клубок.
И тихий свет от речек тихих,
И тайны слов,
Рождались в серебре великих
Его усов.
Тогда мне Родина открылась
Всего ясней,
И сердце сладко согласилось
Пожить на ней…
2008
ПОЭЗИЯ
Меня настигло стихотворство
В глухом, томительном краю,
И я, оставив непокорство,
Чуть помолчу и вновь пою.
Пою опять, идя по горке
Над белоснежною страной,
77
Где воробьи таскают корки,
Где не беседует со мной
Никто, никто… лишь воздух серый,
Моей касаясь головы,
Да чуть повыше – стратосфера,
Пониже – белые холмы.
Меня настигло стихотворство
Своею детскою рукой,
Так тихо-тихо, просто-просто…
И сердце мне сказало:
– Ой!
МУЖ
Муж пришел – все дома появилось:
Тихий свет, вода и авокадо.
Просто дверь открылась и закрылась,
Просто вдруг затеплилась лампада.
Просто пес залаял, улыбаясь…
И ему ответили в округе!
Рыбки засмеялись, бултыхаясь
Возле норки маленькой подруги.
2009
78
ОДНА ФЕВРАЛЬСКАЯ МЕТЕЛЬ
Не только вниз, но – вверх и в стороны
Сегодня снег летает мушками.
Богаче снеговыми склонами
Беднее добрыми старушками
Я стал внезапно в жизни временной,
В сей жизни, временно таинственной.
Что светлой тайною беременна,
Чудесной тайною единственной.
В ней тяжело без тихих путников –
Старушек старых и внимательных,
Без одеялок их лоскутельных
И без историй обязательных.
Пурга, рассказывай, рассказывай!
Волнуй, волнуй давно испытанным!
Лесную сказку детям сказывай,
Уснувшим детям… невоспитанным.
2008
ПРИГОРОДНЫЙ АВТОБУС
Шофёр кондукторше показывает нечто
Своим перстом прокуренным и синим,
Чуть слепит жёлтый свет машины встречной,
Привычно душит запашок бензинный.
Ну а вокруг поля в протяжной стыни,
Где, может быть, она увидит нечто,
79
Что он перстом показывает синим,
Водя рукою в сини бесконечной…
2008
ПРИБЛИЖЕНИЕ
Сквозь пространство осеннее
Приближается яблоко к носу.
И пчела приближается к носу,
И жена приближается к носу,
И зима приближается к носу…
Но об этом подумаю после.
2002
ПОСЛЕ ТЯЖЕЛОГО РАЗГОВОРА
Береза средних лет на фоне неба,
Да льдина, чтоб стоять, да пять минут,
Да небольшая, скромная ворона…
Вот что мне нужно, чтобы отдохнуть.
2004
ОСЕННИЙ СВЕТ
Боже мой, мой Боже… что за золото
В этой чаше бледно-голубой!
Как целенаправленно проколот
Небосвод туманный надо мной.
Луч струится в чашу и, расплавленный,
В ней ложится с ножками на дно.
80
Лист бумаги, на столе оставленный, –
Он сияет с чашей заодно.
Ты – мгновенен, луч, приятель мой!
Как и я. И живы мы – сейчас.
Под твое чудесное сияние
Подставляю свой чудесный глаз.
Пусть морщины родовые, давние
Изменят трагический настрой,
Тёплый, тёплый… тёплый… свет губами пью!
Чтоб быть светлым, по возможности, зимой.
2006
Если нам привозят дрова или какие-нибудь
мешки, доски, опилки и тому подобное, она всег-
да выходит, все осматривает и садится сверху,
с гордостью поглядывая вокруг. Речь идет о
Мурке, конечно.
Мне представляется, что она хочет ска-
зать: видите, мой хозяин тоже что-то стро-
ит, у нас тоже хозяйство. Просто ему обычно
некогда, он ведь поэт!..
Если я углубляюсь в сад или ухожу на со-
седние холмы – ем малину, кошу для козы или
просто сижу и смотрю сверху – кто к кому
приехал, кому что привезли, кто топит баню,
как колышется трава, куда пошел Толик… –
она всегда найдет меня, появится из зарослей и
молча сядет рядом… Маленькая такая. Корот-
кошерстная.
81
УШКО
Ушко у кошки расплавлено светом,
Контур лишь виден – тонкий такой.
Кошке приятно жить рядом с поэтом,
Нравится ей быть расплавленной светом
Вместе с хозяйской рукой.
Нравится летом
Остатки омлета
Есть очень быстро в песке и золе.
Нравится днем, как вода фиолетовым,
Чувствовать где-то,
Что кошка прогрета
Чьей-то любовью на доброй земле…
2005
ПЕРЕЛЁТНЫЙ ПУТЬ
Кошка вышла в открытое солнышко,
Прямо в золото шкуркой вплыла…
Кто там чистит лазурное перышко?
Кто расправил два легких крыла?
Кто в саду – ой-ой-ой! – осторожен будь,
Это вышла ведь Мурка сама.
Ждет вас всех перелетный далекий путь,
Он описан в ученых томах.
И меня не забудьте в роскошных снах,
В развесёлых и чуждых садах.
82
Дескать, есть там, на севере, – ой, чудак…
Ну а кошка его, слушай… – страх!!
2005
ДЕРЕВЦЕ
Я сегодня с деревцем прощался,
И оно как будто понимало.
Шляпу я снимал и улыбался,
А оно тихонько трепетало.
Ох ты, безответная судьбина!
Все, о чем молчишь ты,– мне знакомо,
Жди пока какой-нибудь дубина
Подойдет и скажет два-три слова.
Может, я – последний человечек,
Что к тебе по-русски обращался,
Что с тобою в несколько словечек
Кротко и разумно попрощался…
2006
ЛОЖНОЕ ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ
ПРОТИВ БОРЩЕЙ
Лампадка сквозь завесы пижмы.
А дальше дождь… Конец июля.
Ты, плечи изогнув капризно,
Несешь заветную кастрюлю.
83
Когда я был чуть-чуть моложе,
Боялся слова «борщ» немного,
И мне казалось, что негоже,
Чтоб обонял его с порога
Внезапный гость моей прихожей,
Искатель тонких откровений,
Что щей разваристых не может
Есть ни талант, ни даже гений.
О легковерная натура!
Неосновательность суждений…
Мол, щей горшок, мол, баба дура,
И что голодным должен гений
Бродить. А впрочем, я увлекся.
Ведь нынче дождь… Конец июля.
Воспоминаний рой улегся,
Мне показав на память дулю.
А сад в росе, как в бриллиантах,
Горит… Пион под носом ранний.
Шуршат неясно фолианты
Родных, таинственных преданий.
Мы уплываем в длинной лодке
В тот край, где Вольга и Добрыня,
Да не забудь ты рюмку водки.
Да-да, иду. Ведь борщ (!) простынет.
2008
85
НАСТРОЕНИЕ
Только утренний свет,
Но не женщина.
Только ветви и снег,
Но не женщина.
Лишь вода и блесна,
Радость детского сна,
Только дедушкин ус,
Но не женщина.
Только радость бумаги
И карандаша,
И пространство, куда
Уплывает душа,
Запах пыли и книг,
Но не женщина.
Но не женщина…
2007
Пробегая, увидел Мурку, сидящую на мохо-
вой горочке под тягучим сентябрьским солнцем.
Задержался на секунду… Вдруг стало ясно, что
это именно ее место в жизни. Не может она
быть не здесь и не сейчас. И есть ли на свете
что-то более гармоничное?
Через секунду я уже бежал дальше под уклон
с длинной, синей, выцветшей доской в руках…
Осень. Строительство…
86
КОШКА МАЛЕНЬКАЯ
Невозможно кошке в сентябре
Не сидеть под солнцем во дворе,
Не поднять усатой головы,
Не взглянуть поверх густой травы.
В синеве гуляют острова,
И понять не может голова:
Сколько птичек в путаной листве,
Сколько мыслей в глупой голове.
А в саду есть тайные ходы –
Ниши для хозяйской бороды,
И для кошки маленькой одной,
Чтоб гулять вечернею порой.
Чтоб, играя кружкой молока,
Подпирая крепкие бока,
Проходить малинною тропой,
Пропадая в травах с головой…
2005
ЗИМНИЕ ЩИ ИЗ КВАШЕНОЙ КАПУСТЫ
Щи без сметаны – это день прозрачный,
День бабьелетний с ласковой тоской,
Где солнца луч, туманный, огнезрачный,
Прощается с любимейшим тобой…
87
Щи со сметаной – это мгла сплошная,
Пурга и в серебре далёкий путь,
И кто-то, в белом платье выбегая,
Кричит тебе:
– Сметаны не забудь!..
Как любит русский этот воздух вольный
В молочно-фосфорическом огне…
И труден – ох! – вопрос твой протокольный –
Какое состоянье выбрать мне?
2008
НА ПРУДУ
Пауки паутину плетут,
Значит, нынче дождей не дождёшься,
Ты выходишь на маленький пруд
И над стареньким мужем смеёшься.
Улетает фарфоровый смех
Прямо в ухо фаянсовой кошке
И, далёкий от этих утех,
Муж сидит в отдалённом окошке.
Что-то пишет в немые листы,
Кудрецы летним золотом вьются,
И не слышишь, далёкая ты,
Как здесь буковки тихо смеются…
2007
88
ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК
Вороны с крыши упадают,
Летят на шелковый восток,
А глазки золотом блистают,
А щёчки нежит ветерок.
«Пернатый волк» – мне кто-то скажет,
Не стану спорить с ним вовек.
Паук мне паутину свяжет,
Как шапку добрый человек…
2009
СКРИПКА АНТОНИНА
Есть Антонин и Антонина.
Есть Дворжак, есть и тетя Тоня.
И, как замедленная мина,
Стучится сердце под ладонью.
Какой-то давнею угрозой
Бормочет лес в осенний вечер,
И грусть от остеохондроза
Мне Дворжак грустной скрипкой лечит.
А тетя Тоня извлекала
Из льдинок песню помидора,
И торопилась – устилала
Души волнистые просторы
89
Какой-то скатертью протяжной,
И улыбалась виновато,
Сибирской трапезою бражной
Встречая нас с Володькой – братом.
Ах, тетя Тоня… Антонина…
Письмо полно далекой болью.
Иду вечернею долиной,
Иду к луне над темным полем.
Белесым, лунным господином
Иду к луне над темным полем.
И слышу – скрипка Антонина
Поет несбывшейся любовью!..
2007
ПРЕДСНЕЖНОСТЬ ПОЛЯ
Широкий лоб и воздух синий,
Молекул синих колыханье,
Меж сосен матушки-России
Я слышу Толика дыханье.
Вот закурил и осветился
Среди лесов своих морозных,
Вопрос возник и закатился
В его глазах, таких серьезных.
90
Ну а вокруг такая влажность,
Что хоть плыви протяжной тенью.
Домов вдали одноэтажность,
Предснежность поля и селенья…
2006
ДАЛЕКОЙ СТОРОНОЙ
Да, да. Вот так стоять, глядеть в просветы
Между домами, погружаясь в сон
По-деревенски пахнущей планеты,
В жилищах представляя свет икон.
Волокна потускневшего заката
Искриться будут мирно надо мной.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
Далекою, забытой стороной.
Вокруг ходили будущего тени,
На нос ложились скромные лучи,
Я так стоял на розовых ступенях,
Как будто с краю сказочной ночи.
Как будто жизнь прошла среди закатов,
Как череда медлительных огней.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
В одном селеньи Родины моей…
2003
91
СНЕЖНЫЕ УШИ
На эти слова не напишешь романса,
Они разъедаются жестью багровой:
Бушлат, телогрейка и горка с коровой.
На эти слова не напишешь романса.
На эти слова не напишешь романса:
Забор и сарайка, собаки-страдальцы,
Мужик и пространство, и тёмные пальцы.
На эти слова не напишешь романса.
Бурлацкие звуки, их долгие стаи
Свободно текут на простуженный ветер.
Жена не услышит, никто не заметит,
Как ладно поет мужичок за сараем.
Как он замолкает – все глуше и глуше,
Как смотрит на птичек на волюшке-воле.
И вот тишина и морозное поле
Возьмут эту песнь в свои снежные уши…
2007
БАБЬЕ ЛЕТО
Бабье лето любит выпить
Да морозцем закусить,
Кума с деверем насытить
Да у свата погостить.
92
Ой вы, белые платочки,
Ой, цветастые платки!
Ой, берез златые точки,
Золотые пятачки!
Свет прощальный с неба сыплет,
Над избой – пушистый ком.
Бабье лето любит выпить
С подходящим мужиком.
Закуси ж, смотри, морозом!
Чтоб хрустело поутру!
Чтобы щёк тугие розы
Пьяно рдели на ветру!
Чтоб запутался ты в травах,
Заводной, прощальный кум.
Ой, осенняя отрава!..
Ой, не суй своёго «краба»,
Дай понять березы шум.
Дай – понять – березы – шум.
2005
ЗОЛОТО ДНЕЙ
Стихи писал, чистил кастрюли,
Следил за постройкой домов.
Все это я делал в июле,
Восстав от таинственных снов.
Я все основательно делал,
Во двор выходил голубой,
93
В пространстве таинственном тела
Плескал светлой речки прибой.
Все безукоризненно делал,
А в сад заплывали слова,
В пространстве таинственном тела
Светились вдали острова.
Темнела далёко-далёко
Полоска какой-то земли,
И солнце плыло невысоко,
И шли по реке корабли.
Гудели вдали пароходы
Каких-то утраченных лет.
На них бы – в такую погоду –
Я взял бы, пожалуй, билет.
2009
АВГУСТ. РАЗМЫШЛЕНИЯ ВОЗЛЕ
НЕПОКРЫТОЙ КОПНЫ СЕНА
Вроде не предвидится
Крупного дождя,
Вроде не обиделся
Август на меня.
94
Я под яблоней сидел
В лиственной стране,
Между яблоков глядел
В лиственном огне.
Я, как будто в детском сне,
Лето пересек,
И по длинной стороне,
И наискосок.
Так что не предвидится,
В общем-то, дождя.
Так что не обиделся
Август на меня.
Нет, не хочется пока
Этих перемен.
Пусть он длится, – ладно, а? –
Золотистый плен…
2012
СИНИЕ ЛЬВЫ
Под впечатлением
от народной живописи Севера
Под небом холстинково-серым,
Из ниточек серых сплетенным,
Плывут из деревни Уфтюги
Изящные синие львы.
95
Я там, к сожалению, не был,
В том дне, из тумана скроённом,
Где вдоль по широкому небу
Идут грубоватые швы.
Под солнцем-календулой красной,
Под частыми звезд светлячками,
Румяный и в шляпе пух_овой,
Я не был там, не был, увы!
И я не вздыхал там внезапно
И не разводил там руками,
Где всё проплывают сквозь сумрак
Изящные синие львы.
2002–2013
ПАРОХОД
Все умерли. Это ужасно.
(Животные ранних годов.)
Хвостом не маши мне напрасно,
Я мыслю про пыль городов.
Я мыслю про дальние дали,
Подальше немного, чем ты
Себе можешь только представить,
От сильной твоей простоты.
Гляжу я в далекие жизни
До странности близких людей
96
Тебе неизвестной Отчизны –
Отчизны любимой моей.
Она уплывает, как льдина,
Как некий большой пароход.
Без шляпы, плаща и корзины
На нем я отправлюсь в поход.
Я стану с народом у пены,
У пены, на самом краю.
И сердце поймет постепенно…
С Шаляпиным рядом стою.
2010
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Пахнет медом Калуга,
Пахнет русскою былью.
Золотая округа
Нежной, солнечной пылью
Пропиталась навеки,
Как моею судьбою.
Здесь когда-то над речкой
Мы прощались с тобою.
Рисовали с натуры
Мои старшие братья,
Их большие фигуры
Заключал я в объятья.
97
А они поднимали
Гениальные лица,
Все они понимали
Обо мне и девице.
Все они понимали,
Вслед смотрели с любовью.
А соборы сияли
Белой, солнечной солью.
Пахнет медом Калуга…
2008
ЛУНА
Меж облаков веков скиталица
Плывет унылой стороной,
Лицом фарфоровым китайца
Иль самоваром надо мной.
А после над ушанкой светится
Пожухлым шаром серебра.
О, как хочу я с нею встретиться
В пустынном сумраке двора!..
Вот надо лбом беспечным хладная
Стоит, о чем-то говоря.
Пришла пора, пора неладная,
Пора лихая – декабря…
2008
99
НОЧЬЮ
Все закрыто, все погашено,
Все проверено вдвойне,
И почти совсем не страшно нам
В этой тихой стороне.
Лишь моя лампадка светится
Между северных широт.
Не видать младого месяца,
Не видать небесных звёзд.
Все закрыто, все погашено,
Лишь березки шелестят,
Да по саду, саду нашему
Листья мелкие летят…
2007
ЦВЕТЫ НЕЗНАЕМЫЕ
Смотреть в лицо цветам незнаемым,
Хрусталь Шопена слушать тающий,
И быть немножечко летаемым,
Или – немножечко летающим.
Когда на кухне режут овощи,
В стихи забытые заглядывать,
И – пусть никто не просит помощи,
За миром надобно приглядывать.
2007
100
СВЕТ ИЗНУТРИ
Пожалуйста – небо свой полог раскрыло,
И солнце скользнуло в темнеющий лес,
И тайно его изнутри осветило,
И сколько там было – не знаю – чудес!
А мелкие птички!.. А встречные зайцы!
Могилки и даже немые кресты…
И вежливо эхо всегда отзывается
Из самой кошмарно-глухой темноты.
Высокие люди и низкие луны,
Бегущие _облаки над головой…
А сердце заплачет!.. А дернутся струны!
Мы выбрали правильно место с тобой.
2013
ВНУТРЕННИЙ ПАРОХОД
Моему прадеду
Василию Ивановичу Поспелову,
у которого к 1917 году был
собственный пароход на Волге
О вы, которые котята!
И вы, которые коты!
Цветок далекого заката
Цветет до самой темноты.
101
Под этим светом греем руки,
Впитав синичек тонкий свист.
Впитав изящные науки,
Далекий плачет гармонист.
Опавший лист торчит в кармане,
В глазах простор нездешних вод.
Плывут окрестности в тумане,
Как деда личный пароход…
2007
ВЕСЕННИЕ ТЕЗИСЫ
Соловьи поют по-сумасшедшему,
Это хорошо.
Радости тебе, в лес зашедшему,
Молодец что пришел!
2009
СЕРЕДИНА ИЮНЯ
Середина июня сегодня,
Это лучшее время в году!
Лето сходит по шелковым сходням
И свистит и поет:
– Я иду-у!
Середина июня, пожалуй,
Время лучшее в жизни моей!
102
Пароходы гудят, самовары,
Мед слетается с дальних полей
В виде капелек мелких нектара,
Среди капелек мелких дождей.
Группа птичек на яблоне старой –
Вместо группы приятных гостей.
Вместо группы соседей – две кошки,
Электричества – полный зенит,
Серый кот спит в старинном лукошке.
Очень дикий, степной паразит…
2008
Козы считают хозяина высшим существом
и поэтому, думаю, убеждены, что он должен
быть очень приятным на вкус. А как иначе?
Они все время с недоумением пробуют края моей
одежды.
ДВИЖЕНЬЕ
Жуёт штанину козлик, а коза
Края рубахи выцветшей теребит,
А я смотрю – не движется ль гроза
В просветах шевелящихся деревьев.
Жуёт штанину козлик, а коза
Глядит в пространство взглядом удивлённым.
Гроза, гроза, негрозная гроза
Ворчит за серым облаком червленым!
103
И без конца я так стоять готов
Средь шевеленья воздуха и луга,
Среди движенья предосенних слов,
Что вдаль спешат, слегка обняв друг друга…
2012
ТЕМНЫЙ САД
Падают яблоки в тёмных садах
Ночь напролет бомбомётом старинным,
Зори все шепчутся о холодах,
И я стою среди этой картины…
Прыгают яблоки в черной ночи,
Движутся кошки, собаки и тени…
И я молчу – ты сказала: молчи, –
Выйдя из мрака ко мне на ступени.
2012
В САДАХ НОЯБРЯ
Мы выпускаем кур с тобою
В зелёный сумрак ноября,
Под строгой маленькой звездою,
О столь немногом говоря.
Вопросы мирной сельской жизни
Нас занимают день и ночь.
104
Природа милая Отчизны,
Ты не могла бы нам помочь?
И зверобой, и одуванчик…
Как много ценного всего!
Мечта! Мечта моя – кабанчик!
Я б любовался на него…
А куры движутся умело
В холодных травах ноября,
Без снов, без мыслей – быстро, смело,
Огнём немножечко горя.
Мы выпускаем их с тобою
В холодном сумраке садов…
Я ухожу своей тропою,
Типичный добрый птицелов.
2012
ФОТОГРАФИЯ
Свет далёкий, серо-синий
Пью, как ёжик молоко;
Он затёк в мою пустыню,
Усвояется легко.
Свет уютный, деликатный
Светит нынче для меня,
В сюртуках на фото гаснет
Отдалённая родня.
105
Чуть-чуть вспыхнула и гаснет…
Отдалённая родня.
2012
ОГНИ И МОНЕТЫ
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
И на тоненьких ногах его несу,
Ласковое сено…
Маленькой сиреной
Козочка зовет меня в лесу.
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
Среди мошек мелкой толкотни,
В золотой осоке
Скрытно бродят соки,
Тайные зеленые огни.
Тусклый день болотный,
Белый воздух плотный,
Выцветший давно старинный свет.
Мы идем с козою
Светлой полосою,
Под дождем осиновых монет.
Под дождем осиновых монет…
2012
106
НОЧНАЯ ПЕСНЯ
Как запою, так кошки мне своими
Все подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою вообще-то не о рыбе,
Просунув пальцы между волосами.
На лбу широком оживают луны,
И светлячки огней толкутся в кронах.
Уж осени последние кануны,
Все в нитях света, огненно-зеленых.
Пусть лают псы на много верст и дальше,
Их пенье пусть заполнит всю округу.
И дальше будет так, как было раньше,
И мы пойдем по замкнутому кругу.
Я запою, а кошки мне своими
Пусть подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою, вообще-то не о рыбе,
Мигая часто лунными глазами.
2013
ЗВУКИ
КартошИну крошить мелкой тёрочкой,
Улыбаясь в простые цветы,
И кормить ей двоих перепёлочек
Нереальной такой красоты.
Ходят парой – не дрофы, не вороны,
Издают нежный звон хрусталя,
Вокруг дома сады на все стороны
Воробьями тихонько звенят.
Гуси криком кричат за оградою,
Кто-то лает в какой-то дали…
Это то, что действительно надо мне, –
Звуки северной, брат мой, земли.
2012
Об авторе:
Вячеслав Михайлович
Некрасов родился в 1957
году в городе Омске. С 12 лет
воспитывался в семье деда,
народного художника России,
«патриарха сибирского
пейзажа» Кондрата
Петровича Белова. Учился в
художественной школе № 1 у
Людмилы Кузьминичны Муринец. Закончил ВГИК,
художественный факультет
(1981 г.), где учился у Олега Ивановича Гроссе
(рисунок) и Николая Николаевича Третьякова
(история искусства).
Член Союза Художников России с 1983 года.
После института около 10 лет жил в Омске.
Занимался станковой графикой (акварель,
литография, офорт, резцовая гравюра), а также
иллюстрац ией книг и стенописью. Шесть лет
преподавал в пединституте на художественно-
графическом факультете. Любил ходить по улице
Рабиновича. Работы Некрасова находятся в
собраниях российских музеев, в Государственной
Третьяковской галерее, а также в частных
коллекциях в России и за рубежом.
С 1990 года живет в Петербурге (последние годы
в пригороде), занимается иконописью и
реставрацией икон для своего деревенского храма,
держит козу, пишет мемуары и сказки.__
Санкт-Петербург, 2013
Моему другу и собеседнику
Александру Ивановичу Галковскому,
а также всем филинам, белкам и ёжикам
нашей деревни, с любовью
2
3
ВЯЧЕСЛАВ НЕКРАСОВ
ФАРФОРОВАЯ
ДОРОЖКА
Эта книга открывает перед нами мир уютный и улыбчивый. Очень
реальный и одновременно сказочный. Автор с удивлением загляды-
вает в глубокие и прекрасные глаза маленькой серой козы Белки,
кошки Мурки, соседа Толика… А еще в глаза доброй женщины со
средним специальным образованием, цедящей через тонкую трубку
и разливающей по бутылям молодое вино из терновника и вишни…
5
«И дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки...»
Главным занятием моим всегда было
воспоминание о радости, которая приходи-
ла ко мне в детстве. Когда самый легкий
отзвук ее, отсвет возникал в сердце, я забывал
обо всем. Замирал. Прислушивался…
Постепенно пришло понимание, что радость
эта как-то особенно любит воздух деревенского
храма, запах воска и ладана, цветущие яблони и
высокие осенние травы, козу, почтительно гля-
дящую на меня через окно сарая…
На шероховатом фоне этого сарая между тем
появляется застенчиво-радостный человек…
Его зовут Анатолий, что по-гречески зна-
чит – «восточный». В нашей деревне, правда,
всех Анатолиев зовут Тольками. Но я не всегда
жил в деревне, поэтому называю его по-город-
скому – Толик. Возможно, это чистоплюйство,
не изжитое до конца.
Кстати, я как раз хотел познакомить чита-
теля с любимыми мною людьми и животными,
которые будут время от времени появляться
на страницах этой книги.
6
Толик, мой сосед, человек не совсем обычный.
Большую часть времени он спит. Возможно, по-
тому, что, по его словам, он родился на станции
«Сон». Не думаю, правда, что на этой станции
все такие. Видимо, на кого-то действует – на
кого-то нет. Я, кажется, проезжал через нее.
Правда, это было ночью… Все спали.
А Толик тем временем, подходя, обезоружива-
юще широко и доверительно улыбается:
– Привет, это самое… – так он всегда на-
чинает. – Да, Валерка тут попросил в магазин
сходить… Он за кошкой у себя там полез, и ему
оргалит на ногу свалился.
– Ну, это-то не страшно…
– Ага! Сто листов! – и Толик, ослепительно
улыбнувшись, растворяется в мелкой мороси.
По улыбке его счастливой он напоминает мне
Джона Кеннеди перед избирателями, хотя моя
жена на это, я знаю, скажет:
– У тебя все на Толика похожи. И Харрисон
Форд, и Ван Клиберн… А Жан Рено похож на
твоего Зайцева!
Дом Толика виден из моего окна, это окно
специальное, небольшое, имеет даже название –
«Толик, ты куда пошел?». А чуть выше, на дру-
гой горке, – дом Корнеича, дяди Лёши (вернее,
полдома). Маленького роста, всегда в валенках
и шапке-ушанке, он обычно начинает разговор
каким-нибудь парадоксом. Громко, почти крича.
Подсознательно ориентируясь на потенциаль-
7
ную деревенскую публику. Отличается еще и
тем, что никогда не отворяет форточку, хотя,
конечно же, курит.
Как-то, будучи у него, я приотворил форточ-
ку, на что одна старушка с улицы сказала:
– О!! Это, видать, какой-то большой ин-
теллигент пришел!! Корнеич-то сроду никог-
да, с детства, форточку не открывал!
Как-то раз он помогал мне по хозяйству, пос-
ле мы мыли руки. Я поливаю ему из ковша то-
ненькой струйкой и говорю:
– Извините, Леонид Корнеич, вода у нас –
дефицит…
Он запомнил, и всегда повторяет при случае:
– А!.. У вас же вода – деликатес!
А дальше, внизу, там, где осенью ложится са-
мый первый иней, дом дяди Вани. Родом из Во-
ронежа, образцовый хозяин. Подписчик журнала
«ЗОЖ» («Здоровый образ жизни»)! Нам всегда
есть о чем с ним поговорить через забор, потому
что я ничего так не люблю, как лечиться.
Теперь о животных… Белка – это маленькая
серая коза с черной полосой по носу и темным
выменем. Среди коз характер у нее считается
хорошим.
Данька. Белая среднеазиатская овчарка. Гово-
рят, что в ней отразилась «идея породы»! Один
смуглый и усатый точильщик ножей в городе,
когда видел ее, всякий раз откладывал нож, с си-
лой хлопал себя по бедрам и восклицал:
– Ну красавица азиатка!!! – затем поднимал
ладони вверх и долго и умиленно качал головой.
Когда мы шли обратно, повторялось то же
самое. Интересно, что Данька никогда почему-
то не пускает Толика в «парадную» калитку, но
только в заднюю, «черную». А он таких собак
раньше никогда не видел и называет ее – «оно».
Трогает меня пальцем:
– Оно не лает, а просто смотрит – и все по-
нятно.
И еще важный персонаж – небольшая корот-
кошерстная кошка Мурка, которую уважают
за ум и особое изящество на нашем краю дерев-
ни. Когда она уйдет, мне ее очень будет не хва-
тать.
Вот, тетя Шура опирается на лопату, го-
ворит:
– Копаю картошку, а ваша Мурка бежит. Я
ей говорю: «Мурка!». А она так остановилась,
смотрит… Ну до чего умная кошка!
А первое стихотворение я написал в праздник
Преображения Господня (Яблочный Спас) под
яблоней.
9
ФАРФОРОВАЯ ДОРОЖКА
1
И в яблоко – чудесный микрокосм –
Вонзаю жесткий зуб,
Иль режу его ножом железным,
В мыслях заблудившись,
Мимоходящей пчелой любуясь,
Идущей по фарфоровому тракту,
По синим кузнецовским лепесткам.
Такого же размера дядя Ваня
Внезапно вышел из-за дальней горки;
Он солнца луч, искряся волосами,
Последний солнца луч несет на лбу
Сквозь августовский сад полупрозрачный,
Сквозь папиросный лист осенней дымки,
Сквозь синие молекулы махорки,
Что выпускает дедушка Корнеич.
Привет тебе, идущий дядя Ваня!
2
Привет тебе, идущий дядя Ваня.
Зачем тебе я нужен – непонятно,
Но ты идешь и машешь мне рукой,
Кричишь:
– Привет, привет! Такое дело!
Потом:
– Ты представляешь или нет!..
10
И головой киваешь характерно,
Желая мне помочь в уже осеннем
Моем саду (запущенном, конечно).
– Привет, привет!
Ты думал обо мне…
Огни на горизонте изучая,
Сок яблочный рассеянно гоня…
– Привет, привет!
Воронежское солнце
Пускай себе плывет над чумаками,
Плывет, плывет…
А над твоей главой
Полночных стран прохладное светило,
Склонившись, золотой иглой рисует
Узор чудесный на твоих морщинках.
Ты представляешь или нет такое дело?
2002
ЗАКАТ ИТАЛЬЯНСКИЙ
Какой-то закат итальянский
В моем перламутровом крае…
И профиль слегка вольтерьянский
Скользнул за горбатым сараем…
Я доску поставлю у двери,
Я выбегу, как на пожаре.
Таких поднебесных феерий
Еще мы с тобой не видали!..
Человек со станции Сон. Толик молодой.
12
Но кот улыбнется глазами
И хвост распрямит, будто саблю.
– Мы русские люди, хозяин!
– Ну, кое-кто – звери, – поправлю.
И будет светиться строенье,
И будет светиться округа,
И будет всегда настроенье,
Когда понимают друг друга.
2002
ПОД НЕБЕСНОЙ РЕКОЙ
Твердо дорожка утоптана
Между высокой травы,
Низкая облачность – вот она,
Возле моей головы.
Здесь у пилотов налетано
Много прозрачных часов.
Тучка комариков – вот она,
Хор молодых голосов.
Косы у туч прямо девичьи,
Тянутся чуть в стороне.
Прямо теперь – знаешь, веришь ли?
Стать пейзажистом бы мне.
Правда, матросом я б тоже стал,
Чтоб под небесной рекой
13
Дать (по уставу) один сигнал –
Резкий, протяжный такой…
2008
СНЫ
Исчезнув бледным силуэтом,
Сказал сосед мой Толик:
– Будь!
Луна своим янтарным светом
Ему очерчивает путь…
За бузиной и за сараем
Никто не ищет и не ждет.
И дом почти необитаем,
Когда в нем Толик не живет.
Он, фиолетовые руки
В карманы теплые вложив,
Плывет по руслу старой муки
И обгоняет миражи.
Сквозь ветра тоненькие нити,
В съедобных лунных заливных,
Идет культурный – извините! –
Встречая путников иных.
Но это только сны и тени
В недвижной сумрачной реке.
Вот кот – реальный – на ступенях,
И два еще на чердаке.
2008
14
Люблю я где-нибудь в конце августа сесть с
книжкой на одну ничейную горку, зажатую со
всех сторон заборами, заросшую высокой тра-
вой, и смотреть сверху на деревню… Что вооб-
ще происходит. Кто куда пошел… побежал…
поехал…
С другой стороны «этот сектор контроли-
рует» Корнеич. Он сидит на своей горке, на ска-
мейке, прислонившись спиной к стене своей бани.
В вечных болотного цвета валенках и бушлате,
с палкой в руках.
Иногда рядом садится его бывшая жена, и
они, в принципе мирно, обсуждают их общий
«дюраль-алюминевый» бак или какую-то дру-
гую проблему. Если Корнеич увидит, что я иду
за водой, он радостно кричит на всю долину:
– Слава пить захотел!
ДЛИННЫЕ ОГНИ
Наташе Герасименко
Как люблю я протяжные всполохи
Над протяжной деревней моей,
Над избушкой, где лампочки золото
Освещает беспечных людей,
Над дорогою темной проезжею,
Над следами далеких копыт,
Над пространством, где памятью нежною
Я тобою (тобой!) не забыт.
15
Как люблю я огни эти длинные
Над уступами нашей земли!
А скажи мне, быть может, могли бы мы?..
Нет, конечно, мой друг, не могли.
Но люблю я, как _облак движение
В золотую озерную ширь,
Наблюдать за своим отражением
В глубине твоей вечной души.
2007
МИРНАЯ ПЕСНЯ
Жучок во фраке. Паучки.
Гляжу на них, надев очки.
Но вот жучок полез под лист,
Но вот раздался длинный свист:
Там кто-то едет на коне,
Коне лохматом – не ко мне.
Он едет, едет по холмам
И помешать не может нам.
Давайте, братцы паучки,
Глядеть на мир, надев очки.
Оправьте фраки, господа,
Уж миновалася беда.
Как солнца льется ручеек!
Как дня конец – далек, далек…
2006
16
МЫ С ТОЛИКОМ
Весь день надо мною летают
Какие-то малые птички –
Они от зимы удирают
По старой полезной привычке.
А я утонул в огороде,
Душою тянусь к ним навстречу;
В одной существуем природе:
Мы с Толиком, птицы и ветер.
В одной существуем природе,
В одном позабытом мгновеньи,
В одном небольшом огороде,
В одном предосеннем селеньи.
И кот, оторвавшись от чашки,
Увидит в короткой минуте:
Вот Толик – душа нараспашку,
Вот птицы на древнем маршруте.
2006
Владимир Иванович Зайцев. Это мой бли-
жайший друг. Друг моего детства… Если
в этом сибирском городе, в одном из его районов,
спросить у кого-нибудь, у любого… вот даже
у ребенка в коляске: «А где тут у вас худож-
ник живет?», то ребенок покажет малень-
ким, розовым пальчиком:
– А вон, на седьмом этаже, видите, четвер-
тый балкон слева? Там художник живет.
17
СУДЬБА
Владимиру Зайцеву
В осеннем синем хрустале…
В забытом сумрачном графине.
На нашей радостной земле
(Или в египетской пустыне?)
Мы растерялися с тобой,
Чтобы пройти по разным тропкам,
Своей проселочной судьбой…
Без надлежащей тренировки.
2005
ВОЛШЕБНЫЙ БЕГ
Уложен аккуратно снег
Слоистыми, густыми далями.
В них пробираюсь на ночлег
И говорю себе: видали мы
И то, и это, но зимы
Засахаренной и подсвеченной,
Не без собачьей кутерьмы,
С луной, над остановкой встреченной…
Сего не видел никогда.
А между тем мои знакомые
Лежат на печках в холода,
Когда леса зимой закованы.
18
Расширься, круглое лицо,
В ночном весельи одинокое,
Усни, прозрачное сельцо,
Усните, лампочки далекие.
Со мной луны волшебный бег,
И снег, уложенный старательно!
А впереди нас ждет ночлег
И собеседник невнимательный.
2006
ЗДЕСЬ МЫ ЖИЛИ КОГДА-ТО…
Наташе Н.
В осеннем саду,
Выцветающем,
Серо-зеленом…
Где бледная лампа плывет
Как луна в середине пейзажа,
Где серые кошки
Глядят друг на друга
Внимательно очень,
Где тускло мерцает
Простейший сосуд
Простокваши…
Там сети ветвей
Чуть колышут ворон пожилых
19
Философские тени,
А в окнах закат растворяется
Алой тоскою.
И ветер бормочет-бормочет
Старинную здешнюю сагу
Под звон пилорамы,
Под шум отлетающих птиц
Над тобою…
ДВЕ ВОРОНЫ
Две вороны пролетели,
Описавши полукруг.
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
Не буди меня, жестокий
Мой помощник, не буди,
Не буди, зеленоокий
Мой погонщик, погоди.
Я прилег на край постели,
Я не сплю, но вижу сны.
Две вороны прилетели
Из далекой стороны.
В тусклом золоте царапин
Старый дедушкин диван,
В серебристой, темной вате
Дышит неба океан.
20
Не буди меня, дружище,
Не буди меня, дружок,
Слышишь, в поле ветер свищет,
Как пастушеский рожок?..
Тяжело в такую пору
Будет путнику идти:
Невозможно разговору
С кем-то в поле завести.
Значит, должен одиноко
Видеть ранний огонек,
В темный лес ушла дорога,
Путь отчаянно далек.
Ты сними кастрюльку с печки,
Подремли под бой часов,
Нынче тучи, как овечки,
Все спешат на тайный зов.
Ветер гнет верхушки елей
Миллионом тонких рук,
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
2003
ОСЕННИЙ КОВЧЕГ
Опустись, красноногий закат,
На мою невеселую землю,
Где под крышей малейшей из хат
Я вечернюю пищу приемлю.
21
Я смотрю на свой детский портрет,
На твои покрасневшие руки,
Издают перепелки «нет-нет»
В полумраке прозрачные звуки.
Тыквы нынче заполнили дом,
И цветы все под крышу собрались.
Я смотрю, понимая с трудом…
Как же вместе мы все оказались?
2006
КРУЖЕВА
Больше всего на свете
Я люблю кружева белые,
Когда в шторах гуляет ветер,
А я ничего не делаю.
Когда я ничего-то не думаю,
И вокруг лишь туман и роса.
Небольшою сравнительно суммою
Я купил этот домик и сад.
Больше, больше всего, мой свет,
Из того, что на свете этом,
Я люблю накрахмаленный свет,
Накрахмаленные воротнички,
И поэтов.
2008
22
Самый конец февраля, дело к вечеру. Очень
медленно движутся две незнакомые кошки.
Незнакомые – так как своих, местных, я всех
знаю. По-охотничьи крадутся, потом вдруг
бросаются в стороны с выгнутыми спинами и
горящими, как фонарики, глазами. Снег просев-
ший, усохший, очень похожий на фиолетовую
пастилу… Приятно, наверное, по нему бегать!
НЕЗНАКОМЫЕ КОШКИ
Крадутся две темные кошки
Средь синих теней февраля.
В своем деревенском окошке
Виднеюсь загадочный я.
И очень загадочный Толик,
В предельно терпимом тепле,
Листает воинственный томик
В мигающем дальнем окне.
Атласная лента заката
Натянута над головой,
Корнеич проходит куда-то,
Махнет телогрейной рукой.
Коты изучают округу:
Романтика близких дорог!
И кот улыбается другу,
Заслышав капустный пирог.
23
Они посидят на веранде,
На родине у пирога.
– Пока не очнулась хозяйка,
Пойдем потихоньку?
– Ага.
Пластины подвядшего снега,
Пружинистость маленьких ног,
Динамика быстрого бега,
Романтика близких дорог!
Не скрипки заныли во мраке
За темной, шершавой стеной –
Поют кружевные собаки
Веселой, подлунной страной.
И радует круглые щеки
Капустного вкус пирога.
– Хорошая наша деревня?
– Чего говорить-то?.. Ага.
2003
ЖЕЛАНИЕ
Луна какая – о-го-го! –
Плывет путями древними,
Над аккуратным сном снегов,
Знакомыми деревнями.
Ах, я вот тоже полечу
В санях да с колокольцами,
24
Прижавшись зубом к калачу,
Мелькну я за околицей.
Над аккуратным сном снегов,
С луной – путями древними,
Мы полетим как – о-го-го! –
Знакомыми деревнями…
2006
ПЕЧАЛЬ ХОЛМОВ
Иду в осенний вечер,
И никого навстречу
В бескрайней и дрожащей влагой мгле.
Шумливых нет соседей,
Никто нигде не едет
И не идет по стынущей земле.
Лишь выгнутые холмы,
Печали чьей-то полны,
Бегут, бегут в сгущающийся мрак.
Не сочинить ли сагу
Про этих далей брагу
И дружественных маленьких собак?
2006
25
НОЧНОЙ ПУТЬ
Среди заснеженных барбосов,
Среди далеких пустырей,
Я раздвигаю тихим носом
Снежинки родины моей.
Я раздвигаю их завесы,
Я прохожу сквозь белый мрак,
Меня встречают с интересом
Глаза внимательных собак.
Меня встречает кошка Мурка
В тревожной тьме, издалека,
На дне пустого переулка
С ученой важностью зверька.
Я теплоты принес, Мурыся,
Принес усталости и сна.
Суровость мира, испарися,
Привет, полночная страна!
Привет, пустынные удолья,
Под гнетом виснущих ветвей,
И вы, жилищные условья
Застывшей хижины моей!
Здесь леденцами светят окна,
И чей-то нос торчит в окне,
И что в душе моей промокло,
На печке высохнет вполне.
26
Не зря я шел среди торосов,
В фонарном слепнущем огне,
Среди заснеженных барбосов,
Непредсказуемых вполне…
2002
ПОД ЛУНОЙ
Опять луна и бузина…
– Лунища! – Толик мне сказал
И дверь закрыл в холодном доме –
Заснеженном гнезде своем,
Печальном, скрытом от людей
Дикорастущими ветвями,
Да бликов лунной кутерьмой,
Да кошек длинными тенями.
Здесь зуб забора безсистемный
Клонится на бок много лет,
Спешит прохожий слабонервный
Под тихий шорох наших мест.
Но – мирно бегают собаки,
И Толик спит под песни Грига,
Своей прокуренной ладонью
Шершавит он военный том,
И нежно серебрится шерстка
У кошки, вышедшей из мрака,
И снежный ежик старых яблок
Морщинит щеки под луной.
И поглощает свет Корнеич,
27
Идя домой в свои пол-дома,
И меж садов молочно-белых
Свой погашает фитилек.
Между садов молочно-белых
Он будет спать под танцы Брамса,
Под голоса румынских скрипок,
В шатре из лунных светлячков…
2003
СЕРЕБРЯНАЯ ПЕСНЯ
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке,
Дальше темные дубравы,
Дальше долгие овраги.
Лают мелкие собачки – там,
За кладбищем, в низине.
Да, порой бывают драчки,
Но вообще они едины.
Нить заката над деревней
Проросла в окне соседа,
Свет печной, свечной и древний,
Плюс беспечная беседа.
И серебряные плети
Обвивают борт сарая,
28
И невидимые дети
Пробегают белым раем.
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке…
2008
ТИХОЙ ЗИМОЮ
Полный покой.
Удивительно полный покой.
Белой рукой
Выгибается белое поле.
Жалко – реки нет,
А то бы над этой рекой
Мысленно плыл я
К какой-то неведомой доле.
Полный покой.
Удивительно полный покой!
Что ж, я молчу
В этот час, между светом и тьмою,
Раз я такой,
Удивительно тихий такой,
Раз все вокруг
Запорошено тихой зимою…
2004
30
ПРОЩАЛЬНОЕ
Луна – как желтое яйцо…
И воробьи снуют, как крошки.
Я тихо вышел на крыльцо
И прислонился к тихой кошке.
Закатный час… Прощальный час!
К чему-то давняя причастность.
Еще один прощальный раз
Мы с Муркой вместе будем гаснуть.
Мы будем гаснуть в мире том,
Где гаснут сюртуки и лица,
Где дед – серьезный у колонн,
И где цветок цветет в петлице.
А с нами будет гаснуть дом,
И ветви темные над нами.
И лишь совсем уже потом
Мы устремимся за дровами.
2005
Некоторые считают меня каким-то особен-
ным любителем кошек. Это не совсем так.
Только одной кошке разрешалось сидеть на
моем столе, когда я работаю. Или лежать, по-
добрав лапки, у меня на груди у самого носа и даже
щекотать усами. Я уважал ее как личность.
31
Вообще, все стихи только про одну козу, про
одну собаку и про одну кошку, хотя было много и
тех, и других, и третьих. Но дальше мы не пой-
дем – только один кролик, только одна курица…
Кроликов и кур я люблю всех сразу.
Только одна женщина?.. Может быть… Мо-
жет быть…
ЖЕНА ПОЭТА
Надену я белое платье,
Пойду я с козой погулять,
Никто меня зря не ругайте,
Ведь мне не косить, не пахать.
Не стану по кочкам скакать я
И точно не дам зажевать
Козе мое новое платье,
Не стоит меня пробирать.
Я лучше по нежному ветру
Свой вытяну трепетный нос –
Туда где поля, километры…
О платьях и шляпках вопрос
Оставьте портному, торговкам
И шляпному мастеру – пусть!
Вы лучше на ушко, негромко
Читайте стихи наизусть…
32
О ФИЛИНАХ
Накручено, накручено…
И молодые филины
Летают между тучами –
Там, где дорог извилины.
Там, над лесной опушкою,
В пространстве шевелящемся,
Улавливают ушками
Смех мышек веселящихся.
Очами пробуравливать,
Под тучею подвесившись,
Улавливать, улавливать –
Судьба их и профессия.
Иду, иду вдоль кладбища
Дорогами потухшими.
Внутри чему-то рад еще
И жду чего-то лучшего.
Но хмурой луговиною
Гляжу – гляжу внимательно…
Над лесом пара филинов.
Летают замечательно.
2005
33
КОЗА
Коза с овальными глазами
Глядит в окно под небесами,
Сквозь золотой прямоугольник
Ей улыбнется скромный школьник.
И вспомнит дяденька водитель,
Кометой промелькнувший зритель,
Что где-то, кажется в квадрате,
Коза сидит как председатель.
И скажут темные матросы,
Решая сложные вопросы
Под небом серым, как холстина:
– Вот люди держат животину!
Коза, собака, кошка Мурка
В своей продолговатой шкурке
Живут со мной под низким небом,
От моего питаясь хлеба.
Коза с душой грустящей птицы,
Каких на свете единицы,
Глядит в окно под облаками,
Под их косматыми боками…
2004
34
ГУСИ УЛЕТАЮТ
– Твоя жена гусей видала! –
Кричит мне Толик со двора.
Он точит лезвие кинжала:
– Уже курлыкают, пора!
Моя жена гусей видала?
Как интересно все живут.
А я видал – ольха дрожала,
И как змеился темный пруд.
Потом бродил в шуршащей чаще
И о Саврасове вздыхал.
Вот он – художник настоящий…
И полицмейстер так сказал.
А ведь она гусей видала!
Сквозь золотую кисею!..
А я, как флюгер из металла,
Продрог и тоненько пою.
2004
ЛУННАЯ ШАЛЬ
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Гляжу в зазаборную даль,
И как-то светлей…
35
Все тянет и тянет в плече.
Ну, что ты пришла?
Пришел пыльный комнатный зверь,
Кусочек тепла.
Твоя деликатная тень,
Усатый мой друг,
Щекочет мне сердце, и лень
Движения рук
Мне в сумерках делать
И ног на жизни кругу,
Вон лунный возникнул кусок
В седом пирогу.
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Накину я лунную шаль,
Так будет… светлей.
2006
ДЕВУШКА В ОКНЕ
Недоспать, вскочить и записать,
В колпаке, изящную, как ирис,
Мысль, и, наслаждаясь ей, летать
В мысленном саду или в квартире.
Чуть прилечь и в тонком полусне
Вновь лететь среди цветов и вишен…
Скажет дева нежная в окне:
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
36
Пусть луна янтарная течет
Над неосновательностью хижин,
Взгляд ее маслинный оживет.
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
2008
ГИРЛЯНДА ОСЕНИ
Цветным репейником усажена веревка.
Веду на ней козу с грустящим глазом,
И спутанный колтун на бороде
Репейником цветет среди долины.
На мох узорный старого загона
Необходимую сельскохозяйственную вещь –
Аркан цветной я вешаю под вечер.
И карамель цветных осенних окон
Вдруг расцветает россыпью в низине…
Гирлянда осени на фоне трав потухших.
2006
ЛЕТО
В краю, где небо таковое,
Как водоем,
Нам надо пожелтевшим полем
Идти вдвоем.
37
И, поднимая край пушистый
Своей щеки,
Я размышлять хочу о смысле
Небес реки.
Я размышлять хочу о цвете
Стеблей травы,
О тихом, симпатичном лете,
Таком, как Вы.
2008
ГОРОЧКА
Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи.
Надо выудить мне в золоте,
В сонном золоте стихи.
Надо встать мне за калиткою,
Там, где неба полоса,
И, пока меня не кликают,
Широко открыть глаза.
Человечество разумное
В этой улице живет,
И коза в зеленых сумерках
Пижму горькую жует.
Красит кожу отражение
Догорающей реки,
На телеге без движения
Проплывают мужики.
38
А меж крыш закат иголочкой
Начертил мои стихи:
«Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи…»
2004
Я стоял на лестнице, сделанной лично мною,
и снимал вишню в нижних слоях заката. Сосед
подошел к забору, улыбается, глаза немного
в разные стороны.
– Снимаешь? Да, надо… А то налетят дроз-
ды – и привет. Проснешься, а ничего уже нет!
ДЕВОЧКЕ В ОСЕННЕМ САДУ
Дрозды
Иль сонные соседи
Съедят крыжовник
До зари.
Или придут ежи, медведи…
Смотри.
Все опадает, шевелится
Сквозь неба синь.
Малина с веточек валится,
Динь-динь.
И много дырочек на листьях
Уже.
Крыжовник между трав катится.
Драже
39
И только. Только лучше.
Такой…
Я видел – холод неминучий
Его хотел достать рукой…
2009
ЗАКАТ В ОКТЯБРЕ
Под целым закатом стою я один,
И плечи мои обнимает пиджак.
Октябрьский вечер все это родил,
И мне не вернуться под крышу никак.
И мне не уйти от небесных равнин,
И мне не заняться полезным трудом,
Под целым закатом стою я один,
А рядом стоит мой покинутый дом.
Под этой равниной, повернутой вниз,
Лицо повернув к ней навстречу, плыву!
О, жизнь моя, – мелко исписанный лист,
Лежишь на столе ты… почти наяву.
2006
ЗИМА
И как-то все затихло пред зимой,
Идущею, плывущею, шуршащей…
Иль – катящей, скорее… Милый мой,
Вот то-то жизнь начнется настоящая!
40
Снежинка – прыг – на крыши волокно,
И яблони замрут, как будто стража,
И я скажу:
– Дружочек, вот оно! Оно-оно,
Не сомневайся даже.
2008
БЕЛЫЙ СУМРАК
Белый сумрак вы видали,
Нажимая на педали,
Или просто так гуляя,
Иль в машине проезжая
Мимо наших белых далей
В тонко-снежном ноябре?
Белый сумрак вы видали
За деревней, за садами,
Меж травинок пролетали,
Когда травы в серебре?
Тишина. Никто не лает.
Только в поле крик ворон.
А морозы подступают –
Ну со всех, со всех сторон…
2009
ДОРОЖЕНЬКА
Иду, а сосны вертятся,
Расставив лапы длинные,
Никто не должен встретиться
Дорогою былинною.
Толик. Под звездным небом. 41
42
Никто не должен выглянуть,
Никто не должен выехать,
Лишь зорька пальцы вытянет
И будет мирно вспыхивать.
Дорога ты, дороженька…
Вдоль кладбища угасшего.
Я изменился – может быть! –
Лица не помню вашего.
Ни рук, ни глаз, ни талии,
Лишь помню реку русскую,
Да детские сандалии,
Да эту тропку узкую.
2005
Провожаю приятеля, совершенно не деревен-
ского, художественного приятеля. Неспортив-
ного абсолютно. Кстати, есть в этом особая
красота. Индивидуальное (очень) телосложе-
ние. Разговоры о Жизни, об Искусстве, о Жен-
щине, о Семье…
Так редки стали неспортивные люди. (Про-
вожаю, чтоб не потерялся в этой сложной
местности.) А волосы у него густые и жест-
кие, крепкий лоб, голова философа.
Идем в высоких травах. Солнце вечернее. Ав-
густ… Кони ходят… Задворки деревенские…
43
Но нет ни этюдника, ни красок, ни времени.
Я подумал: попробую написать поэтический
этюд. Интересно, передаст ли он то, что я
чувствую?..
АВГУСТ
Летящие нити, и кони седые,
Грубеющей тканью – тяжелые травы,
И пух иван-чая, и свет на ладони,
И свет над полями, и зелень отавы.
И все это слито в немую картину,
В туманной олифе осеннего солнца:
В репейнике лошадь, косматая грива,
И стебель стеклянный, и отсвет оконца.
Вздыхать или охать могу бесконечно,
Идя в длинных травах пред долгой зимою.
Все это не вечно, все это не вечно!
И все это впитано, впитано мною…
Клонитесь, клонитесь, тяжелые травы,
Летите, пушинки, трещите, заборы,
Горите под солнцем, златые оправы,
Смотрите, о жёны, с разумным укором.
2007
УЛЫБКА
Промерзнет небо, снег, вороны,
И кудри левого виска
44
Коснутся глаз, а яблонь кроны
Меня коснутся свысока.
Слегка очерченный зарею,
Сверкнёт снежинками мой кров,
Бежит лошадка колеею.
– Привет, Тимоха!
– Будь здоров.
Среди замедленных рассветов,
Среди серебряного мха,
Обитель ветхая поэта,
Где пишет он про то, про это,
На миг проявленная светом,
Вам улыбается слегка.
2004
РОЗОВАЯ ВЕСНА
Не нарисовать всех этих линий,
Всех изгибов этих, всех крючков,
Этих загогулин и извилин
Сквозь речное золото очков.
И прозрачной северной деревни
Не осмыслить в розовом свету,
И проталин рыжих, длинных, древних
На весеннем легком холоду.
45
Все же в разноцветном захолустье
Что-то я пойму наверняка.
Ближе к незнакомому мне устью
Жизни незнакомая река.
2005
СКВОРЕШНЯ
Засветись весной, далекий дол!
Засветись весною, солнцем вешним.
И хоть это связано с трудом,
Я повешу все-таки скворешню.
И хоть это связано с трудом,
Подлечу я ветви у подруги,
Яблони моей, что гладит дом
В долгие серебряные вьюги.
Засветись весною, талый снег!
Отрази в последний раз полнеба.
Чтобы понял русский человек,
Что зимой вполне он счастлив не был.
2006
У козы потрясающе длинные (и редкие) рес-
ницы. Присмотритесь при случае. Я выходил
периодически глянуть – не запуталась ли она в
веревке. Это вносило в мою жизнь ритм. Подой-
ду, сяду, положу ей руку – как бы это сказать
понежнее – на загривок, а она положит морду
(или лицо) мне на руку, и смотрит долго… не на
меня, а как бы в меня…
46
СЧАСТЛИВАЯ КОЗА
У козы лицо, как лодочка,
Что плывет между людей,
Интересная походочка
Чуть игривая у ней.
Я вздыхаю ностальгически –
Нет теперь моей козы,
И никто периодически
Уж не доит – зы-зы-зы…
И не надо ей ранёшенько
Сена свежего давать,
Называть ее дурёшенькой,
Да за шею обнимать…
Ой, коза моя ученая,
Разучёная коза!
Полоса по носу черная,
Козьей жизни полоса.
Только нет, я знаю, верю я –
Жизнь твоя была полна:
По ночам в окне над дверию
Высоко плыла луна,
Заходило в ясной ясности
Солнце в золоте ресниц,
И жила ты в безопасности
Меж кузнечиков и птиц…
2007
47
ВОЗДУХ ДОЛИН
Как хорошо… Луна зеленая…
И лает старый обормот.
И кошка древняя, точеная
По краю тонкому идет…
Хозяин ваш заснуть пытается,
Заснуть в болотной теплоте,
Собака лает-упирается,
Но силы уж не те, не те.
Уж нету в голосе металлинки,
Что романтизму придает,
И чувства, близкого к летальному,
Уже тот голос не дает.
Хозяин ваш – поры полуденной,
Консервативный господин.
Голубоватыми сосудами
Он слился с воздухом долин,
Он слился с воздухом, гуляющим
Между лопаток, между гор
И что-то сердцу объясняющим –
Что?.. Я не знаю до сих пор.
2004
СЕРЕБРЯНЫЕ СТАРУШКИ
Как тонко наползает день
На все, что пряталось во мраке.
48
Внизу еще туман и тень,
А наверху блуждают знаки.
Живем в пределах сентября
В простых серебряных избушках,
Где окна солнышком горят
В простых серебряных старушках.
О, кружевная красота
Морщинок солнечных и рюшек,
О, жизни тлен и суета
При свете маленьких старушек!
2007
СМЫСЛ
На фоне недостроенных сараев
Цветут цветы в зелено-синем мае,
Цветы цветут на фоне развалюшек
И в окнах обустроенных старушек.
Прищурю глаз – а лепесток искрится,
Имеет смысл в природе раствориться.
Как птица… как задумчивая птица!
Имеет смысл в деревне поселиться.
2006
49
ОТРАЖЕНЬЕ
Вороны все кружат над банею,
Расставив пальцы на лету,
Я наблюдаю осень раннюю
На наблюдательном посту.
Пространство предо мною дыбится,
Чтоб я проник в его пласты;
Глубоководной сонной рыбицей
Мои сложённые персты
Светиться будут в этой местности,
Когда уеду, может быть,
Над полем в тусклой бестелесности,
И плыть сквозь сумерки… и плыть.
2008
ЖЕНЩИНА И ПОЛДЕНЬ
Только в предчувствии осени
Кошка лежит на спине,
Там, где вы тапочки бросили
И пребывают оне.
Там, где вы книгу оставили,
У голубого пруда.
Штору в окне не поправили,
На пол просыпали льда.
50
Как хорошо – не стремительно,
А призадумавшись чуть,
Вам совершать ослепительный
Послеполуденный путь.
Как это важно – быть занятым
Мудрым осенним трудом:
Радостно, тихо и правильно
Ягоды мыть над прудом.
2009
ФАБЕРЖЕ
Моему дяде Борису Ефремовичу Белову
при нашем последнем расставании
Я пью протяжное прощанье
Пустых осенних берегов,
Пилы далекое жужжанье
И гомон птичьих голосов.
Летят синички между травок,
Седых, устойчивых стеблей,
На луг стекает (рано-рано!)
Закатный розовый елей.
А Фаберже, пожалуй, други,
Сюда допущен был слегка.
Все эти шарики и дуги
В его сердечные бока
51
Вошли и – жизнь определилась,
Как серебристый ручеек.
И, как таинственная милость,
На лоб спустился мотылек.
ПАСТОРАЛЬ
Дмитрию Ефременкову
1
Пойдем есть ягоды с кустов,
Исчезнем в зарослях малины,
Утонем в золоте густом,
Дадим стрекозам наши спины.
Как скалы дикие, они
И молчаливы, и могучи,
В траве кошачьих глаз огни,
Над нами низко ходят тучи.
И прорастает в солнце бровь,
И светом полнятся глазницы,
Лоб оцарапан и суров,
В затылке стриженые спицы
Растут, а из ушей – трава,
Что расплавляется в закате,
В саду кочует голова,
В проеденной козлами шляпе.
52
Пускай не строится мой дом,
Пускай не ладится жилище,
С моим приятелем-котом
Ищи в саду меня, дружище!
Пусть руки теплые мои,
Как два спокойных крокодила,
Ныряют в золоте травы,
Как в волнах призрачного Нила.
2
А что, а что, а что ты скажешь,
Мой друг, серьезный и седой,
Когда на луг июньский ляжешь,
Закрывши небо бородой?
Вон облака от края поля,
Среди порывистых стрекоз,
Летят в своей свободной доле,
Летят, как стадо белых коз.
А мы с тобой – большие реки
И, знаешь, мы здесь не при чем,
Пусть бороздят нас человеки,
А мы течем себе, течем…
53
Именно там я написал свой первый этюд мас-
лом. Солнце садится за лесом, за рекой… Дед
меня, конечно, двумя мазками поправил. (И те-
перь это в искусствоведческой науке считается
его этюдом.) Мне было четыре года, и эта, самая
красивая на свете (уральская) деревня, называ-
лась Чащихино. Сколько мы с дедушкой и бабуш-
кой там жили? Возможно, всего только месяц…
Никогда еще окружающий мир так не поражал
меня. Кроме того, я нашел там невесту.
ЕЁ ДЕРЕВНЯ
1
Я посмотрю… я посмотрю
Узоров русских полотенцы,
Увижу алую зарю
И под холстом небесным сенцы.
Там белый поворот реки
И взгляд невесты пятилетней,
Растут бобы и лопухи
В ее миру тысячелетнем.
Зачем мы не остались там,
Где кот яйцо ест ненароком,
Где по серебряным перстам
Закат течет небесным соком?
54
Где дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки…
Ответь мне, дедушка, ответь!
Глядя моей невесте в глазки.
2
Снова мысли пятятся назад,
Снова пахнет небом и рекой,
Мы опять бродили наугад
С маленькой девчонкою такой.
Ты меня не помнишь, милый друг,
Уж тебе не пять, а сорок пять!
Как делили сельский мы досуг,
Как любили вместе мы гулять…
Наблюдали крупные плоды
И закат съедобный над рекой,
Я черпал серебряной воды
Маленькой, прозрачною рукой.
Где же ты, вселенная моя,
Та, что я в душе всегда храню?
Едем мы – под нами колея
Убегает в сторону твою.
3
Улыбнувшись, люди исчезают,
Где-то в прошлом тают без остатка.
Возчик это знает, твердо знает,
Знает это бурая лошадка.
55
От простой и радостной девчушки,
От реки ее, ручьев и леса,
От уральской этой деревушки
Мы собрались, видишь ты, – уехать!
А детей одних не отпускают
Жить, где им понравится в природе.
Травы это знают, звезды знают,
Знают все на этом пароходе.
2003
ДУША
Красновато пепельное небо,
Одинока яблоня в долине,
Я делю пространство четким следом
На две аккуратных половины.
И обрубок яблони печален,
Занесенный снегом по макушку,
Как фигура с узкими плечами,
Как душа сгоревшей деревушки.
Очень тяжело, иль невозможно,
Мне к нему спокойно приближаться,
В поле странновато и тревожно,
Нет – к нему рукою не прижаться!
Думал я так, тихо подступая,
Удаляясь после по дороге,
Вновь пространство четко разделяя,
К дому поворачивая ноги.
2007
56
ПОЛЕ МОЕ
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было в прошлом веке
При Шишкине,
Поле мое, поле настоящее,
Какую тайну ты хранишь, притихшее?
Какую тайну ты хранишь, пожухшее,
Какую тайну, «яко крин процветшую»?
Всегда к Предтече травами набухшее,
К Петру и Павлу кое-где отцветшее.
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было – как давно! – при дедушке,
Поле мое, поле настоящее…
А темный лес – твой вечный соседушка.
Мне твой кузнечик пропоет отбой,
И будет он зелено-голубой!
И если ты уснешь – усну с тобой,
А если ты умрешь – умру с тобой.
2008
САД И ОКНО
Плыви, если хочешь ты плыть, о малиновый ветр,
Закатные перья на брюшке своем теребя,
А я отойду в глубину, может, на сантиметр,
Чтоб мне рассмотреть, между прочим, ее и тебя.
57
58
И я посмотрю на нее, может быть, свысока,
Как я не смотрел на нее, между прочим, давно:
Вот профиль и яблоня – яблоко вот и рука,
Иначе зачем мне, скажите, и сад, и окно?
2007
ЖЕНЩИНА ЭТА
Опять одиночество, ветер и трезвый расчет.
Опять все продумал за всех, и ошибся опять.
А жизнь без меня как текла, так себе и течет,
Но женщина эта в ней сможет, я думаю,
Что-то понять.
Но женщина эта, она ожидала меня –
Явлюсь или нет я на сцене в театре теней,
Но женщина эта, меня в том и этом виня,
Прожить уж не сможет без лиры забавной моей?
2007
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
Деревьев кроны темные и бурые шары
Забытых яблок где-то там,
В кромешном черном кружеве, –
За снеговыми шторами шевелятся они.
За редкими заборами сидят шакалы местные,
Гуляют тени дымные среди пустых садов,
А парники забытые дверями вдруг захлопают,
Коснется слуха пение ой, удалых орлов!
59
СЕВЕР
Люблю я холодную пикшу,
Холодную славлю треску,
И благословляю ловитву
На хладном твоем берегу,
О Север, изласканый светом,
О, край протяженных тонов!
Хотя не имею, при этом,
Резиновых даже штанов.
Порой – неотесанный плотник
На радостном жизни бегу,
Ведь я – не рыбак, не охотник
На дальнем твоем берегу.
Я мыслью прошел все пределы,
Все дебри твои до конца.
О, красный мой батюшка-Север,
Ты будь мне в родного отца!
2007
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
А я на нашей горочке стою и вижу сны,
И начинает нежно так, ну как Шаляпин «Ноченьку»,
Береза тети Машина песнь ледяных пустынь…
2002
60
МОЛЧИ
Царап – царап-царап, штришочки света
Ползут по силуэту одному,
По силуэту, так сказать, поэта,
Известного соседу моему.
Известного в известной нам деревне
Держателям седых молочных коз,
Известного полоскам неба древним
Меж темных тети Машиных берез.
Известного еще седому деду,
Которого уж нет давным-давно,
А главное – известного соседу,
Что предпочтет всегда стихам вино,
Что предпочтет строительство сараев
И самокрутку мокрую в ночи,
Ну а поэтов он своих не знает.
Поэт, молчи!
2006
ВЕТЕР
Шебуршал пустой почтовый ящик,
Да под ветром развевались косы,
Проходили с девушкой молчащей
За забором темные матросы.
И горами ветреные ветви
Надо мной вздымались, беспокоясь,
61
И потоки средней силы ветра
Пролегли воздушною рекою.
Красноватым взглядом волкодава
Засветилась серая калитка,
А цыган Тимошка величаво
Проплывал в телеге с ребятишкой,
Проплывал цыган, гремя по склонам,
Улыбаясь встречным человекам,
Может, где и выпил он немного,
Закусив обвислым чебуреком.
Ой вы, реки северного неба! –
Белый пар плывет над головою,
Можно ехать много километров
Под такою светлою рекою.
Комары еще не беспокоят,
Только мухи лезут к нам дружиться,
Но сбивает ветер их под корень,
В бороде музыкою жужжится.
Расплетались кудри черным дымом,
Тень от козырька легла на веки,
Вспоминал цыган свою судьбину –
Ох вы, человеки, человеки…
Шебуршал пустой почтовый ящик.
Что-то нам давно никто не пишет?
Ветер говорит о настоящем,
И о прошлом тоже ветер дышит…
62
Услышал по радио фразу – «а как Шопен
относился к “москалям”, известно…» А мне
было как раз неизвестно – как именно Шо-
пен относился к «москалям». Догадывался,
конечно… Это было время доинтернетное,
домобильное. Стационарный телефон был на
другом конце деревни, у автоколонны, но он не
всегда работал.
Да и не пойдешь же туда сейчас сквозь та-
кой ветер звонить – извините, а как Шопен
относился к «москалям»?.. А вокруг мелкие
собачки автоколонны с ума сходят, черные
деревья шумят…
ШОПЕН
Любил ли Шопен «москалей» – я не знаю.
Но пусть они тают – хрустальные звуки.
А птицы пускай от зимы улетают,
Раскинув пернатые длинные руки!
Любил ли Шопен «москалей» – неизвестно,
И в этой деревне никто нам не скажет.
Такая уж эта неясная местность –
Туманы и птицы, и холод овражий.
Здесь скажут, наверно, – печальные звуки!
И дальше пойдут, гоня стадо овечье,
В карманах держа узловатые руки,
И щуря от ветра глаза бесконечно…
2002
63
ВИНО И МОЛОКО
Сплошной щербатый, белый камень
И голубая тишина.
Большими, белыми руками
Налью пустынного вина.
Вина пустынных перелесков,
Вина холодных островов,
Движеньем медленным, нерезким
Среди внимательных котов.
Я подниму на свет напиток,
Там дальний путь и пустыри.
Там ранних сил моих избыток,
Там юность – что ни говори…
Но выпью только полстакана,
Подумав, съем простой обед
И, двинув уплотненным станом,
Усы взъерошу, словно дед.
О скрип петель, о пенье кошек…
О фисгармония веков!
Она звучит, и ты несешь мне
Парное козье молоко.
Вокруг щербатый белый камень
И неба светлая река,
Своими белыми руками
Налей, хозяйка, молока.
2004
64
ВСЕ НЕЯСНО МНЕ…
Шрам на пальце, а рядом вот – рана,
Вот – ожог, а вот свет от заката.
Нынче рано, а может не рано,
Синий сумрак сгустился над хатой.
Сам не знаю я – рано, не рано.
Не проник в эти звездные планы,
Не постиг потаенные сроки,
Вон звезда поплыла на востоке,
И не знаю я – рано, не рано.
Все неясно мне, все неизвестно:
И волнистая эта равнинность,
И пустынная сельская местность,
И собак непородных костистость,
И тарелка, готовая треснуть,
Если ставить не плавно, а резко.
2009
ВЕНЕРА
Глубокая скважина вздрогнет,
И будет розетка трещать,
И лампочка будет неровно
Меня в темноте освещать,
И Толик появится в двери
И скажет:
65
– Во звезды горят!
А это Венера.
– Уверен?
– Да все мужики говорят…
Погоду на завтра не знаешь?
Ну ладно, пойду досыпать.
Вот где-то скрипит, понимаешь,
А где – не могу я понять…
Глубокая скважина ухнет,
Вздохнет и надолго замрет.
И тут же все звезды потухнут,
И Толик мгновенно уснет.
2008
ОБРЕЗКА ЯБЛОНЬ
Для яблонь, для себя и для козы
Я предприму осеннюю обрезку.
Закатно-травно-ягодный призыв
Так ясен за квадратной занавеской.
Так ясен он, и розовый закат
Стоит передо мной стеной прозрачной…
Я становлюсь на красный самокат
И вкатываюсь в это – однозначно.
2011
66
ПЕСЕНКА
Седые камни, и песок,
И нежный солнечный поток
Сквозь глаз июньского кота
До глубины его хвоста.
А это, что ни говори,
Немного греет изнутри,
Хотя прохладный ветерок
Все ходит с юга на восток.
– Он крутит, – Толик говорит
И круто в сторону глядит –
Туда, где пламенеет мак,
Где собрались коты для драк.
Но каждый мало-мальский кот
Сначала песенку споет;
Ее запишет на века
Моя шершавая рука.
2005
КОНДРАТ БЕЛОВ.
ПАТРИАРХ СИБИРСКОГО ПЕЙЗАЖА
Старинные, небольшие городки, их архитек-
туру (и даже церкви) дед мой, известный всей
Сибири художник Кондрат Петрович Белов,
когда ему было уже за 80, писал по памяти. Дома
он подолгу сидел у противоположной стенки, на-
67
против своей картины, и смотрел в нее, напевая
или разговаривая вполголоса то с одним, то с
другим воображаемым собеседником из прошлого,
теребил огромные усы…
Потом вдруг вставал кряхтя, стремитель-
но подходил к холсту, наклонялся мощным сво-
им торсом (левая рука за спину) и, оскаля зубы,
делал резкий удар кистью, пальцами (как позд-
ний Тициан) или один-два-три энергичных удара
длинным мастихином.
– Вот так! (кусок краски улетел на диван).
И вот так!.. (второй кусок краски улетел за
комод). И вот эдак!.. – он делает шаг назад и
замирает… Потом очень тихо спрашивает у ко-
го-то: – Ну-с… Что вы на это скажете, милос-
тивые государи?.. А?.. Вот вам и Калька Белов.
Вот вам и Кондратик!.. Вот вам и Кондраша!..
А кто так в России небо напишет?.. А?.. То-то
и оно… – он наклоняет голову и смотрит на пей-
заж не отрываясь, ерошит усы… потом зовет
меня: – Славочка, мальчик! Пойдем чай пить!
ОПИСАНИЕ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
Мне годик, я в галстуке тесном,
Лицом пред стеною зари,
Что дышит любовью небесной
У носа и в дальней дали.
68
Движение тонких волокон,
Улыбку длиннющих лучей
Я вижу из низеньких окон
Посредством чудесных очей.
Мы жили, по сути, в деревне,
Проулок спускался к реке,
И дед мой огромною тенью
Пейзаж свой писал вдалеке.
О радость простейшего быта,
Кто может увидеть твой свет?
Ты только младенцу открыта,
И деду – за выслугу лет.
2008
СЕВЕРНЫЙ ЛУЧ
Прогревает уставшее тело
Неожиданный северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
Там, где солнце прощальное греет
Появилось златое окно.
Воротись! Воротись поскорее,
Есть у нас с тобой дело одно.
69
Ведь души неустроенной образ,
Этот двор, нам пора убирать,
Чтоб сосед, деликатно наморщась,
Ничего не сумел нам сказать.
Чтоб никто не вздыхал здесь бессильно,
И никто не ерошил волос,
Чтоб гостей простоквашей обильной
Напоить нам с тобой довелось.
Прогревает уставшее тело
Фиолетовый северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
УКРАИНА
Другу детства
Игорю Шипицину
Я устал, но надо мне добить –
Эти брёвна дотаскать и доски.
А потом я долго буду пить
Солнцем позолоченной зубровки
Рюмку или две. И буду рад,
Вспоминая вечер твой, Украйна.
Как там лоси плыли на закат…
Лось с лосихой – две огромных тайны.
А поутру плыли мужики
Узкой дамбой по ночным ухабам,
70
И принципиально старики
Не внимали простодушным бабам.
Говор, говор!.. мягкий и живой,
И удобство телоположенья.
Все вы мне свои, и я вам свой
В жизни концентрическом круженьи!
ВОСПОМИНАНИЕ
Я плыл на невеликом корабле,
Никто меня за руку не держал,
А я уже не помнил о земле
И ничего вдали не воображал.
Я обонять старался пену волн
И иногда свой взор стремил вперед,
Чтобы объять умом железный челн,
Понять – что ощущает мореход.
Держался за какую-то трубу,
Душою несозревший человек,
И волн следил упорную борьбу,
И маленьких барашков дальний бег.
Никто меня за руку не держал…
И как вообще я оказался там?
А дождь на темных стеклышках дрожал,
И покрывался каплями металл.
71
«Поют кружевные собаки»
72
Шел в полумраке малый теплоход,
Я улыбался волнам на бегу,
А жизнь ждала, как светлый горизонт,
На отдаленном темном берегу.
Морское состояние ума
Я приобрел в кипящей пеной мгле,
И долго сохранял его в домах
На твердой, неизученной земле.
2005
ЯНТАРНЫЕ СТАДА. ПОЛОСА ЗАКАТА
Пролился в золотую щель
Закат над отдаленной крышей,
Сквозь тусклый солнечный фужер
Как будто звон далекий слышу.
Как будто льдинок золотых
С небес царапанье и пенье,
Иль у подножья гор седых
Златых овец передвиженье.
Седые гонят пастухи
Овец светящихся отары,
Их уши, словно петухи,
Горят янтарно-медным жаром.
73
Откуда знаю это я,
Во сне ли видел в зимний вечер
Твои янтарные края,
Страна, плывущая навстречу?..
МИР МОЙ
Луна и дым… Все маленькое, дремлет…
Ты невелик, о мир моей деревни!
Ты невелик на волнах океанов
Снегов слоистых и густых бурьянов.
А там – леса густою чёрной лентой,
За ними, видишь, – дремлют континенты.
Сосед мой задремал при тусклом свете,
На нем коты, как маленькие дети…
Спи, брат мой, спи под ропот котофейный,
А коль не хочешь спать – напиток пей кофейный.
ЖИЗНЬ ИДЕТ
Серый день, размытая береза.
Ходит конь гнедой в долине снежной.
За горой я слышу женский голос.
– Жизнь идет, – скажу козе на ухо. –
– Жизнь идет, ешь сено, улыбайся.
Ну а я пойду стоять под небом –
Наблюдать, как ходит конь в низине.
У людей ведь есть свои заботы.
74
ЗРЕЛОСТЬ
Писать стихи и заниматься садом
Любой поживший, думаю, захочет.
Потупится он, скромно улыбнется,
И, быстро обернувшись, тихо скажет:
– Хочу, хочу! Хочу, конечно, что вы!
Хочу ужасно и давно, поверьте,
И не нужны мне ценные подарки,
И жалованья крупного не надо,
Лишь уваженья я хочу, поймите!
Лишь уваженья и еще покоя!..
И доступа еще к литературе
О желчегонных качествах растений.
НЕРАЗУМНЫЕ ЖЕНЫ ПОЭТОВ
Неразумные жены поэтов
Рубероид оставляют на крыше,
Придавивши слегка кирпичами,
Удалившись за тонкие шторы.
Но в ночи он встает кашалотом,
Кашалотом невиданной бури,
Над испуганной мокрой деревней
Черной лентой встает рубероид.
И, заслышав глухие удары,
Говорят: кто-то катит там бочку
Мимо нас в час и темный, и страшный,
Неразумные жены поэтов.
75
НОЧНЫЕ ДОРОГИ
Лохматые склоны ночные,
И тени далеких дорог…
И кошки, как звери ручные,
На мой выплывают порог.
И я возникаю из мрака,
Плечом упираюсь в косяк,
Усатые все мы, однако,
И каждый, я знаю, мастак
Глядеть на далекое поле,
На сосны, покрытые мглой.
Какая чудесная доля…
И способ познанья какой…
О способ познанья чудесный!
И, вместе, – чудесно простой.
О мир, нам с тобой неизвестный…
О тени дороги ночной!..
2008
Дед был главным человеком моего детства.
Художник и сказочник, он рассказывал сказки
оригинальные и таинственные, в которых мес-
том действия всегда был дремучий и бескрайний
русский лес… К сожалению, ничего не записано…
У меня есть мечта – написать когда-нибудь
сборник сказок, чтобы там отразилось его ды-
хание, его ощущение. Как бы отзвук далекий…
И посвятить этот сборник ему.
76
СИБИРСКАЯ СКАЗКА
Подлунным бегом горностая
Среди зимы,
Путем тревожным, длинным, тайным
Сибирской тьмы
Я пробирался мыслью сонной,
Ложась на бок,
В груди у деда потаённый
Стучал клубок.
И тихий свет от речек тихих,
И тайны слов,
Рождались в серебре великих
Его усов.
Тогда мне Родина открылась
Всего ясней,
И сердце сладко согласилось
Пожить на ней…
2008
ПОЭЗИЯ
Меня настигло стихотворство
В глухом, томительном краю,
И я, оставив непокорство,
Чуть помолчу и вновь пою.
Пою опять, идя по горке
Над белоснежною страной,
77
Где воробьи таскают корки,
Где не беседует со мной
Никто, никто… лишь воздух серый,
Моей касаясь головы,
Да чуть повыше – стратосфера,
Пониже – белые холмы.
Меня настигло стихотворство
Своею детскою рукой,
Так тихо-тихо, просто-просто…
И сердце мне сказало:
– Ой!
МУЖ
Муж пришел – все дома появилось:
Тихий свет, вода и авокадо.
Просто дверь открылась и закрылась,
Просто вдруг затеплилась лампада.
Просто пес залаял, улыбаясь…
И ему ответили в округе!
Рыбки засмеялись, бултыхаясь
Возле норки маленькой подруги.
2009
78
ОДНА ФЕВРАЛЬСКАЯ МЕТЕЛЬ
Не только вниз, но – вверх и в стороны
Сегодня снег летает мушками.
Богаче снеговыми склонами
Беднее добрыми старушками
Я стал внезапно в жизни временной,
В сей жизни, временно таинственной.
Что светлой тайною беременна,
Чудесной тайною единственной.
В ней тяжело без тихих путников –
Старушек старых и внимательных,
Без одеялок их лоскутельных
И без историй обязательных.
Пурга, рассказывай, рассказывай!
Волнуй, волнуй давно испытанным!
Лесную сказку детям сказывай,
Уснувшим детям… невоспитанным.
2008
ПРИГОРОДНЫЙ АВТОБУС
Шофёр кондукторше показывает нечто
Своим перстом прокуренным и синим,
Чуть слепит жёлтый свет машины встречной,
Привычно душит запашок бензинный.
Ну а вокруг поля в протяжной стыни,
Где, может быть, она увидит нечто,
79
Что он перстом показывает синим,
Водя рукою в сини бесконечной…
2008
ПРИБЛИЖЕНИЕ
Сквозь пространство осеннее
Приближается яблоко к носу.
И пчела приближается к носу,
И жена приближается к носу,
И зима приближается к носу…
Но об этом подумаю после.
2002
ПОСЛЕ ТЯЖЕЛОГО РАЗГОВОРА
Береза средних лет на фоне неба,
Да льдина, чтоб стоять, да пять минут,
Да небольшая, скромная ворона…
Вот что мне нужно, чтобы отдохнуть.
2004
ОСЕННИЙ СВЕТ
Боже мой, мой Боже… что за золото
В этой чаше бледно-голубой!
Как целенаправленно проколот
Небосвод туманный надо мной.
Луч струится в чашу и, расплавленный,
В ней ложится с ножками на дно.
80
Лист бумаги, на столе оставленный, –
Он сияет с чашей заодно.
Ты – мгновенен, луч, приятель мой!
Как и я. И живы мы – сейчас.
Под твое чудесное сияние
Подставляю свой чудесный глаз.
Пусть морщины родовые, давние
Изменят трагический настрой,
Тёплый, тёплый… тёплый… свет губами пью!
Чтоб быть светлым, по возможности, зимой.
2006
Если нам привозят дрова или какие-нибудь
мешки, доски, опилки и тому подобное, она всег-
да выходит, все осматривает и садится сверху,
с гордостью поглядывая вокруг. Речь идет о
Мурке, конечно.
Мне представляется, что она хочет ска-
зать: видите, мой хозяин тоже что-то стро-
ит, у нас тоже хозяйство. Просто ему обычно
некогда, он ведь поэт!..
Если я углубляюсь в сад или ухожу на со-
седние холмы – ем малину, кошу для козы или
просто сижу и смотрю сверху – кто к кому
приехал, кому что привезли, кто топит баню,
как колышется трава, куда пошел Толик… –
она всегда найдет меня, появится из зарослей и
молча сядет рядом… Маленькая такая. Корот-
кошерстная.
81
УШКО
Ушко у кошки расплавлено светом,
Контур лишь виден – тонкий такой.
Кошке приятно жить рядом с поэтом,
Нравится ей быть расплавленной светом
Вместе с хозяйской рукой.
Нравится летом
Остатки омлета
Есть очень быстро в песке и золе.
Нравится днем, как вода фиолетовым,
Чувствовать где-то,
Что кошка прогрета
Чьей-то любовью на доброй земле…
2005
ПЕРЕЛЁТНЫЙ ПУТЬ
Кошка вышла в открытое солнышко,
Прямо в золото шкуркой вплыла…
Кто там чистит лазурное перышко?
Кто расправил два легких крыла?
Кто в саду – ой-ой-ой! – осторожен будь,
Это вышла ведь Мурка сама.
Ждет вас всех перелетный далекий путь,
Он описан в ученых томах.
И меня не забудьте в роскошных снах,
В развесёлых и чуждых садах.
82
Дескать, есть там, на севере, – ой, чудак…
Ну а кошка его, слушай… – страх!!
2005
ДЕРЕВЦЕ
Я сегодня с деревцем прощался,
И оно как будто понимало.
Шляпу я снимал и улыбался,
А оно тихонько трепетало.
Ох ты, безответная судьбина!
Все, о чем молчишь ты,– мне знакомо,
Жди пока какой-нибудь дубина
Подойдет и скажет два-три слова.
Может, я – последний человечек,
Что к тебе по-русски обращался,
Что с тобою в несколько словечек
Кротко и разумно попрощался…
2006
ЛОЖНОЕ ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ
ПРОТИВ БОРЩЕЙ
Лампадка сквозь завесы пижмы.
А дальше дождь… Конец июля.
Ты, плечи изогнув капризно,
Несешь заветную кастрюлю.
83
Когда я был чуть-чуть моложе,
Боялся слова «борщ» немного,
И мне казалось, что негоже,
Чтоб обонял его с порога
Внезапный гость моей прихожей,
Искатель тонких откровений,
Что щей разваристых не может
Есть ни талант, ни даже гений.
О легковерная натура!
Неосновательность суждений…
Мол, щей горшок, мол, баба дура,
И что голодным должен гений
Бродить. А впрочем, я увлекся.
Ведь нынче дождь… Конец июля.
Воспоминаний рой улегся,
Мне показав на память дулю.
А сад в росе, как в бриллиантах,
Горит… Пион под носом ранний.
Шуршат неясно фолианты
Родных, таинственных преданий.
Мы уплываем в длинной лодке
В тот край, где Вольга и Добрыня,
Да не забудь ты рюмку водки.
Да-да, иду. Ведь борщ (!) простынет.
2008
85
НАСТРОЕНИЕ
Только утренний свет,
Но не женщина.
Только ветви и снег,
Но не женщина.
Лишь вода и блесна,
Радость детского сна,
Только дедушкин ус,
Но не женщина.
Только радость бумаги
И карандаша,
И пространство, куда
Уплывает душа,
Запах пыли и книг,
Но не женщина.
Но не женщина…
2007
Пробегая, увидел Мурку, сидящую на мохо-
вой горочке под тягучим сентябрьским солнцем.
Задержался на секунду… Вдруг стало ясно, что
это именно ее место в жизни. Не может она
быть не здесь и не сейчас. И есть ли на свете
что-то более гармоничное?
Через секунду я уже бежал дальше под уклон
с длинной, синей, выцветшей доской в руках…
Осень. Строительство…
86
КОШКА МАЛЕНЬКАЯ
Невозможно кошке в сентябре
Не сидеть под солнцем во дворе,
Не поднять усатой головы,
Не взглянуть поверх густой травы.
В синеве гуляют острова,
И понять не может голова:
Сколько птичек в путаной листве,
Сколько мыслей в глупой голове.
А в саду есть тайные ходы –
Ниши для хозяйской бороды,
И для кошки маленькой одной,
Чтоб гулять вечернею порой.
Чтоб, играя кружкой молока,
Подпирая крепкие бока,
Проходить малинною тропой,
Пропадая в травах с головой…
2005
ЗИМНИЕ ЩИ ИЗ КВАШЕНОЙ КАПУСТЫ
Щи без сметаны – это день прозрачный,
День бабьелетний с ласковой тоской,
Где солнца луч, туманный, огнезрачный,
Прощается с любимейшим тобой…
87
Щи со сметаной – это мгла сплошная,
Пурга и в серебре далёкий путь,
И кто-то, в белом платье выбегая,
Кричит тебе:
– Сметаны не забудь!..
Как любит русский этот воздух вольный
В молочно-фосфорическом огне…
И труден – ох! – вопрос твой протокольный –
Какое состоянье выбрать мне?
2008
НА ПРУДУ
Пауки паутину плетут,
Значит, нынче дождей не дождёшься,
Ты выходишь на маленький пруд
И над стареньким мужем смеёшься.
Улетает фарфоровый смех
Прямо в ухо фаянсовой кошке
И, далёкий от этих утех,
Муж сидит в отдалённом окошке.
Что-то пишет в немые листы,
Кудрецы летним золотом вьются,
И не слышишь, далёкая ты,
Как здесь буковки тихо смеются…
2007
88
ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК
Вороны с крыши упадают,
Летят на шелковый восток,
А глазки золотом блистают,
А щёчки нежит ветерок.
«Пернатый волк» – мне кто-то скажет,
Не стану спорить с ним вовек.
Паук мне паутину свяжет,
Как шапку добрый человек…
2009
СКРИПКА АНТОНИНА
Есть Антонин и Антонина.
Есть Дворжак, есть и тетя Тоня.
И, как замедленная мина,
Стучится сердце под ладонью.
Какой-то давнею угрозой
Бормочет лес в осенний вечер,
И грусть от остеохондроза
Мне Дворжак грустной скрипкой лечит.
А тетя Тоня извлекала
Из льдинок песню помидора,
И торопилась – устилала
Души волнистые просторы
89
Какой-то скатертью протяжной,
И улыбалась виновато,
Сибирской трапезою бражной
Встречая нас с Володькой – братом.
Ах, тетя Тоня… Антонина…
Письмо полно далекой болью.
Иду вечернею долиной,
Иду к луне над темным полем.
Белесым, лунным господином
Иду к луне над темным полем.
И слышу – скрипка Антонина
Поет несбывшейся любовью!..
2007
ПРЕДСНЕЖНОСТЬ ПОЛЯ
Широкий лоб и воздух синий,
Молекул синих колыханье,
Меж сосен матушки-России
Я слышу Толика дыханье.
Вот закурил и осветился
Среди лесов своих морозных,
Вопрос возник и закатился
В его глазах, таких серьезных.
90
Ну а вокруг такая влажность,
Что хоть плыви протяжной тенью.
Домов вдали одноэтажность,
Предснежность поля и селенья…
2006
ДАЛЕКОЙ СТОРОНОЙ
Да, да. Вот так стоять, глядеть в просветы
Между домами, погружаясь в сон
По-деревенски пахнущей планеты,
В жилищах представляя свет икон.
Волокна потускневшего заката
Искриться будут мирно надо мной.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
Далекою, забытой стороной.
Вокруг ходили будущего тени,
На нос ложились скромные лучи,
Я так стоял на розовых ступенях,
Как будто с краю сказочной ночи.
Как будто жизнь прошла среди закатов,
Как череда медлительных огней.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
В одном селеньи Родины моей…
2003
91
СНЕЖНЫЕ УШИ
На эти слова не напишешь романса,
Они разъедаются жестью багровой:
Бушлат, телогрейка и горка с коровой.
На эти слова не напишешь романса.
На эти слова не напишешь романса:
Забор и сарайка, собаки-страдальцы,
Мужик и пространство, и тёмные пальцы.
На эти слова не напишешь романса.
Бурлацкие звуки, их долгие стаи
Свободно текут на простуженный ветер.
Жена не услышит, никто не заметит,
Как ладно поет мужичок за сараем.
Как он замолкает – все глуше и глуше,
Как смотрит на птичек на волюшке-воле.
И вот тишина и морозное поле
Возьмут эту песнь в свои снежные уши…
2007
БАБЬЕ ЛЕТО
Бабье лето любит выпить
Да морозцем закусить,
Кума с деверем насытить
Да у свата погостить.
92
Ой вы, белые платочки,
Ой, цветастые платки!
Ой, берез златые точки,
Золотые пятачки!
Свет прощальный с неба сыплет,
Над избой – пушистый ком.
Бабье лето любит выпить
С подходящим мужиком.
Закуси ж, смотри, морозом!
Чтоб хрустело поутру!
Чтобы щёк тугие розы
Пьяно рдели на ветру!
Чтоб запутался ты в травах,
Заводной, прощальный кум.
Ой, осенняя отрава!..
Ой, не суй своёго «краба»,
Дай понять березы шум.
Дай – понять – березы – шум.
2005
ЗОЛОТО ДНЕЙ
Стихи писал, чистил кастрюли,
Следил за постройкой домов.
Все это я делал в июле,
Восстав от таинственных снов.
Я все основательно делал,
Во двор выходил голубой,
93
В пространстве таинственном тела
Плескал светлой речки прибой.
Все безукоризненно делал,
А в сад заплывали слова,
В пространстве таинственном тела
Светились вдали острова.
Темнела далёко-далёко
Полоска какой-то земли,
И солнце плыло невысоко,
И шли по реке корабли.
Гудели вдали пароходы
Каких-то утраченных лет.
На них бы – в такую погоду –
Я взял бы, пожалуй, билет.
2009
АВГУСТ. РАЗМЫШЛЕНИЯ ВОЗЛЕ
НЕПОКРЫТОЙ КОПНЫ СЕНА
Вроде не предвидится
Крупного дождя,
Вроде не обиделся
Август на меня.
94
Я под яблоней сидел
В лиственной стране,
Между яблоков глядел
В лиственном огне.
Я, как будто в детском сне,
Лето пересек,
И по длинной стороне,
И наискосок.
Так что не предвидится,
В общем-то, дождя.
Так что не обиделся
Август на меня.
Нет, не хочется пока
Этих перемен.
Пусть он длится, – ладно, а? –
Золотистый плен…
2012
СИНИЕ ЛЬВЫ
Под впечатлением
от народной живописи Севера
Под небом холстинково-серым,
Из ниточек серых сплетенным,
Плывут из деревни Уфтюги
Изящные синие львы.
95
Я там, к сожалению, не был,
В том дне, из тумана скроённом,
Где вдоль по широкому небу
Идут грубоватые швы.
Под солнцем-календулой красной,
Под частыми звезд светлячками,
Румяный и в шляпе пух_овой,
Я не был там, не был, увы!
И я не вздыхал там внезапно
И не разводил там руками,
Где всё проплывают сквозь сумрак
Изящные синие львы.
2002–2013
ПАРОХОД
Все умерли. Это ужасно.
(Животные ранних годов.)
Хвостом не маши мне напрасно,
Я мыслю про пыль городов.
Я мыслю про дальние дали,
Подальше немного, чем ты
Себе можешь только представить,
От сильной твоей простоты.
Гляжу я в далекие жизни
До странности близких людей
96
Тебе неизвестной Отчизны –
Отчизны любимой моей.
Она уплывает, как льдина,
Как некий большой пароход.
Без шляпы, плаща и корзины
На нем я отправлюсь в поход.
Я стану с народом у пены,
У пены, на самом краю.
И сердце поймет постепенно…
С Шаляпиным рядом стою.
2010
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Пахнет медом Калуга,
Пахнет русскою былью.
Золотая округа
Нежной, солнечной пылью
Пропиталась навеки,
Как моею судьбою.
Здесь когда-то над речкой
Мы прощались с тобою.
Рисовали с натуры
Мои старшие братья,
Их большие фигуры
Заключал я в объятья.
97
А они поднимали
Гениальные лица,
Все они понимали
Обо мне и девице.
Все они понимали,
Вслед смотрели с любовью.
А соборы сияли
Белой, солнечной солью.
Пахнет медом Калуга…
2008
ЛУНА
Меж облаков веков скиталица
Плывет унылой стороной,
Лицом фарфоровым китайца
Иль самоваром надо мной.
А после над ушанкой светится
Пожухлым шаром серебра.
О, как хочу я с нею встретиться
В пустынном сумраке двора!..
Вот надо лбом беспечным хладная
Стоит, о чем-то говоря.
Пришла пора, пора неладная,
Пора лихая – декабря…
2008
99
НОЧЬЮ
Все закрыто, все погашено,
Все проверено вдвойне,
И почти совсем не страшно нам
В этой тихой стороне.
Лишь моя лампадка светится
Между северных широт.
Не видать младого месяца,
Не видать небесных звёзд.
Все закрыто, все погашено,
Лишь березки шелестят,
Да по саду, саду нашему
Листья мелкие летят…
2007
ЦВЕТЫ НЕЗНАЕМЫЕ
Смотреть в лицо цветам незнаемым,
Хрусталь Шопена слушать тающий,
И быть немножечко летаемым,
Или – немножечко летающим.
Когда на кухне режут овощи,
В стихи забытые заглядывать,
И – пусть никто не просит помощи,
За миром надобно приглядывать.
2007
100
СВЕТ ИЗНУТРИ
Пожалуйста – небо свой полог раскрыло,
И солнце скользнуло в темнеющий лес,
И тайно его изнутри осветило,
И сколько там было – не знаю – чудес!
А мелкие птички!.. А встречные зайцы!
Могилки и даже немые кресты…
И вежливо эхо всегда отзывается
Из самой кошмарно-глухой темноты.
Высокие люди и низкие луны,
Бегущие _облаки над головой…
А сердце заплачет!.. А дернутся струны!
Мы выбрали правильно место с тобой.
2013
ВНУТРЕННИЙ ПАРОХОД
Моему прадеду
Василию Ивановичу Поспелову,
у которого к 1917 году был
собственный пароход на Волге
О вы, которые котята!
И вы, которые коты!
Цветок далекого заката
Цветет до самой темноты.
101
Под этим светом греем руки,
Впитав синичек тонкий свист.
Впитав изящные науки,
Далекий плачет гармонист.
Опавший лист торчит в кармане,
В глазах простор нездешних вод.
Плывут окрестности в тумане,
Как деда личный пароход…
2007
ВЕСЕННИЕ ТЕЗИСЫ
Соловьи поют по-сумасшедшему,
Это хорошо.
Радости тебе, в лес зашедшему,
Молодец что пришел!
2009
СЕРЕДИНА ИЮНЯ
Середина июня сегодня,
Это лучшее время в году!
Лето сходит по шелковым сходням
И свистит и поет:
– Я иду-у!
Середина июня, пожалуй,
Время лучшее в жизни моей!
102
Пароходы гудят, самовары,
Мед слетается с дальних полей
В виде капелек мелких нектара,
Среди капелек мелких дождей.
Группа птичек на яблоне старой –
Вместо группы приятных гостей.
Вместо группы соседей – две кошки,
Электричества – полный зенит,
Серый кот спит в старинном лукошке.
Очень дикий, степной паразит…
2008
Козы считают хозяина высшим существом
и поэтому, думаю, убеждены, что он должен
быть очень приятным на вкус. А как иначе?
Они все время с недоумением пробуют края моей
одежды.
ДВИЖЕНЬЕ
Жуёт штанину козлик, а коза
Края рубахи выцветшей теребит,
А я смотрю – не движется ль гроза
В просветах шевелящихся деревьев.
Жуёт штанину козлик, а коза
Глядит в пространство взглядом удивлённым.
Гроза, гроза, негрозная гроза
Ворчит за серым облаком червленым!
103
И без конца я так стоять готов
Средь шевеленья воздуха и луга,
Среди движенья предосенних слов,
Что вдаль спешат, слегка обняв друг друга…
2012
ТЕМНЫЙ САД
Падают яблоки в тёмных садах
Ночь напролет бомбомётом старинным,
Зори все шепчутся о холодах,
И я стою среди этой картины…
Прыгают яблоки в черной ночи,
Движутся кошки, собаки и тени…
И я молчу – ты сказала: молчи, –
Выйдя из мрака ко мне на ступени.
2012
В САДАХ НОЯБРЯ
Мы выпускаем кур с тобою
В зелёный сумрак ноября,
Под строгой маленькой звездою,
О столь немногом говоря.
Вопросы мирной сельской жизни
Нас занимают день и ночь.
104
Природа милая Отчизны,
Ты не могла бы нам помочь?
И зверобой, и одуванчик…
Как много ценного всего!
Мечта! Мечта моя – кабанчик!
Я б любовался на него…
А куры движутся умело
В холодных травах ноября,
Без снов, без мыслей – быстро, смело,
Огнём немножечко горя.
Мы выпускаем их с тобою
В холодном сумраке садов…
Я ухожу своей тропою,
Типичный добрый птицелов.
2012
ФОТОГРАФИЯ
Свет далёкий, серо-синий
Пью, как ёжик молоко;
Он затёк в мою пустыню,
Усвояется легко.
Свет уютный, деликатный
Светит нынче для меня,
В сюртуках на фото гаснет
Отдалённая родня.
105
Чуть-чуть вспыхнула и гаснет…
Отдалённая родня.
2012
ОГНИ И МОНЕТЫ
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
И на тоненьких ногах его несу,
Ласковое сено…
Маленькой сиреной
Козочка зовет меня в лесу.
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
Среди мошек мелкой толкотни,
В золотой осоке
Скрытно бродят соки,
Тайные зеленые огни.
Тусклый день болотный,
Белый воздух плотный,
Выцветший давно старинный свет.
Мы идем с козою
Светлой полосою,
Под дождем осиновых монет.
Под дождем осиновых монет…
2012
106
НОЧНАЯ ПЕСНЯ
Как запою, так кошки мне своими
Все подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою вообще-то не о рыбе,
Просунув пальцы между волосами.
На лбу широком оживают луны,
И светлячки огней толкутся в кронах.
Уж осени последние кануны,
Все в нитях света, огненно-зеленых.
Пусть лают псы на много верст и дальше,
Их пенье пусть заполнит всю округу.
И дальше будет так, как было раньше,
И мы пойдем по замкнутому кругу.
Я запою, а кошки мне своими
Пусть подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою, вообще-то не о рыбе,
Мигая часто лунными глазами.
2013
ЗВУКИ
КартошИну крошить мелкой тёрочкой,
Улыбаясь в простые цветы,
И кормить ей двоих перепёлочек
Нереальной такой красоты.
Ходят парой – не дрофы, не вороны,
Издают нежный звон хрусталя,
Вокруг дома сады на все стороны
Воробьями тихонько звенят.
Гуси криком кричат за оградою,
Кто-то лает в какой-то дали…
Это то, что действительно надо мне, –
Звуки северной, брат мой, земли.
2012
Об авторе:
Вячеслав Михайлович
Некрасов родился в 1957
году в городе Омске. С 12 лет
воспитывался в семье деда,
народного художника России,
«патриарха сибирского
пейзажа» Кондрата
Петровича Белова. Учился в
художественной школе № 1 у
Людмилы Кузьминичны Муринец. Закончил ВГИК,
художественный факультет
(1981 г.), где учился у Олега Ивановича Гроссе
(рисунок) и Николая Николаевича Третьякова
(история искусства).
Член Союза Художников России с 1983 года.
После института около 10 лет жил в Омске.
Занимался станковой графикой (акварель,
литография, офорт, резцовая гравюра), а также
иллюстрац ией книг и стенописью. Шесть лет
преподавал в пединституте на художественно-
графическом факультете. Любил ходить по улице
Рабиновича. Работы Некрасова находятся в
собраниях российских музеев, в Государственной
Третьяковской галерее, а также в частных
коллекциях в России и за рубежом.
С 1990 года живет в Петербурге (последние годы
в пригороде), занимается иконописью и
реставрацией икон для своего деревенского храма,
держит козу, пишет мемуары и сказки.__
Санкт-Петербург, 2013
Моему другу и собеседнику
Александру Ивановичу Галковскому,
а также всем филинам, белкам и ёжикам
нашей деревни, с любовью
2
3
ВЯЧЕСЛАВ НЕКРАСОВ
ФАРФОРОВАЯ
ДОРОЖКА
Эта книга открывает перед нами мир уютный и улыбчивый. Очень
реальный и одновременно сказочный. Автор с удивлением загляды-
вает в глубокие и прекрасные глаза маленькой серой козы Белки,
кошки Мурки, соседа Толика… А еще в глаза доброй женщины со
средним специальным образованием, цедящей через тонкую трубку
и разливающей по бутылям молодое вино из терновника и вишни…
5
«И дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки...»
Главным занятием моим всегда было
воспоминание о радости, которая приходи-
ла ко мне в детстве. Когда самый легкий
отзвук ее, отсвет возникал в сердце, я забывал
обо всем. Замирал. Прислушивался…
Постепенно пришло понимание, что радость
эта как-то особенно любит воздух деревенского
храма, запах воска и ладана, цветущие яблони и
высокие осенние травы, козу, почтительно гля-
дящую на меня через окно сарая…
На шероховатом фоне этого сарая между тем
появляется застенчиво-радостный человек…
Его зовут Анатолий, что по-гречески зна-
чит – «восточный». В нашей деревне, правда,
всех Анатолиев зовут Тольками. Но я не всегда
жил в деревне, поэтому называю его по-город-
скому – Толик. Возможно, это чистоплюйство,
не изжитое до конца.
Кстати, я как раз хотел познакомить чита-
теля с любимыми мною людьми и животными,
которые будут время от времени появляться
на страницах этой книги.
6
Толик, мой сосед, человек не совсем обычный.
Большую часть времени он спит. Возможно, по-
тому, что, по его словам, он родился на станции
«Сон». Не думаю, правда, что на этой станции
все такие. Видимо, на кого-то действует – на
кого-то нет. Я, кажется, проезжал через нее.
Правда, это было ночью… Все спали.
А Толик тем временем, подходя, обезоружива-
юще широко и доверительно улыбается:
– Привет, это самое… – так он всегда на-
чинает. – Да, Валерка тут попросил в магазин
сходить… Он за кошкой у себя там полез, и ему
оргалит на ногу свалился.
– Ну, это-то не страшно…
– Ага! Сто листов! – и Толик, ослепительно
улыбнувшись, растворяется в мелкой мороси.
По улыбке его счастливой он напоминает мне
Джона Кеннеди перед избирателями, хотя моя
жена на это, я знаю, скажет:
– У тебя все на Толика похожи. И Харрисон
Форд, и Ван Клиберн… А Жан Рено похож на
твоего Зайцева!
Дом Толика виден из моего окна, это окно
специальное, небольшое, имеет даже название –
«Толик, ты куда пошел?». А чуть выше, на дру-
гой горке, – дом Корнеича, дяди Лёши (вернее,
полдома). Маленького роста, всегда в валенках
и шапке-ушанке, он обычно начинает разговор
каким-нибудь парадоксом. Громко, почти крича.
Подсознательно ориентируясь на потенциаль-
7
ную деревенскую публику. Отличается еще и
тем, что никогда не отворяет форточку, хотя,
конечно же, курит.
Как-то, будучи у него, я приотворил форточ-
ку, на что одна старушка с улицы сказала:
– О!! Это, видать, какой-то большой ин-
теллигент пришел!! Корнеич-то сроду никог-
да, с детства, форточку не открывал!
Как-то раз он помогал мне по хозяйству, пос-
ле мы мыли руки. Я поливаю ему из ковша то-
ненькой струйкой и говорю:
– Извините, Леонид Корнеич, вода у нас –
дефицит…
Он запомнил, и всегда повторяет при случае:
– А!.. У вас же вода – деликатес!
А дальше, внизу, там, где осенью ложится са-
мый первый иней, дом дяди Вани. Родом из Во-
ронежа, образцовый хозяин. Подписчик журнала
«ЗОЖ» («Здоровый образ жизни»)! Нам всегда
есть о чем с ним поговорить через забор, потому
что я ничего так не люблю, как лечиться.
Теперь о животных… Белка – это маленькая
серая коза с черной полосой по носу и темным
выменем. Среди коз характер у нее считается
хорошим.
Данька. Белая среднеазиатская овчарка. Гово-
рят, что в ней отразилась «идея породы»! Один
смуглый и усатый точильщик ножей в городе,
когда видел ее, всякий раз откладывал нож, с си-
лой хлопал себя по бедрам и восклицал:
– Ну красавица азиатка!!! – затем поднимал
ладони вверх и долго и умиленно качал головой.
Когда мы шли обратно, повторялось то же
самое. Интересно, что Данька никогда почему-
то не пускает Толика в «парадную» калитку, но
только в заднюю, «черную». А он таких собак
раньше никогда не видел и называет ее – «оно».
Трогает меня пальцем:
– Оно не лает, а просто смотрит – и все по-
нятно.
И еще важный персонаж – небольшая корот-
кошерстная кошка Мурка, которую уважают
за ум и особое изящество на нашем краю дерев-
ни. Когда она уйдет, мне ее очень будет не хва-
тать.
Вот, тетя Шура опирается на лопату, го-
ворит:
– Копаю картошку, а ваша Мурка бежит. Я
ей говорю: «Мурка!». А она так остановилась,
смотрит… Ну до чего умная кошка!
А первое стихотворение я написал в праздник
Преображения Господня (Яблочный Спас) под
яблоней.
9
ФАРФОРОВАЯ ДОРОЖКА
1
И в яблоко – чудесный микрокосм –
Вонзаю жесткий зуб,
Иль режу его ножом железным,
В мыслях заблудившись,
Мимоходящей пчелой любуясь,
Идущей по фарфоровому тракту,
По синим кузнецовским лепесткам.
Такого же размера дядя Ваня
Внезапно вышел из-за дальней горки;
Он солнца луч, искряся волосами,
Последний солнца луч несет на лбу
Сквозь августовский сад полупрозрачный,
Сквозь папиросный лист осенней дымки,
Сквозь синие молекулы махорки,
Что выпускает дедушка Корнеич.
Привет тебе, идущий дядя Ваня!
2
Привет тебе, идущий дядя Ваня.
Зачем тебе я нужен – непонятно,
Но ты идешь и машешь мне рукой,
Кричишь:
– Привет, привет! Такое дело!
Потом:
– Ты представляешь или нет!..
10
И головой киваешь характерно,
Желая мне помочь в уже осеннем
Моем саду (запущенном, конечно).
– Привет, привет!
Ты думал обо мне…
Огни на горизонте изучая,
Сок яблочный рассеянно гоня…
– Привет, привет!
Воронежское солнце
Пускай себе плывет над чумаками,
Плывет, плывет…
А над твоей главой
Полночных стран прохладное светило,
Склонившись, золотой иглой рисует
Узор чудесный на твоих морщинках.
Ты представляешь или нет такое дело?
2002
ЗАКАТ ИТАЛЬЯНСКИЙ
Какой-то закат итальянский
В моем перламутровом крае…
И профиль слегка вольтерьянский
Скользнул за горбатым сараем…
Я доску поставлю у двери,
Я выбегу, как на пожаре.
Таких поднебесных феерий
Еще мы с тобой не видали!..
Человек со станции Сон. Толик молодой.
12
Но кот улыбнется глазами
И хвост распрямит, будто саблю.
– Мы русские люди, хозяин!
– Ну, кое-кто – звери, – поправлю.
И будет светиться строенье,
И будет светиться округа,
И будет всегда настроенье,
Когда понимают друг друга.
2002
ПОД НЕБЕСНОЙ РЕКОЙ
Твердо дорожка утоптана
Между высокой травы,
Низкая облачность – вот она,
Возле моей головы.
Здесь у пилотов налетано
Много прозрачных часов.
Тучка комариков – вот она,
Хор молодых голосов.
Косы у туч прямо девичьи,
Тянутся чуть в стороне.
Прямо теперь – знаешь, веришь ли?
Стать пейзажистом бы мне.
Правда, матросом я б тоже стал,
Чтоб под небесной рекой
13
Дать (по уставу) один сигнал –
Резкий, протяжный такой…
2008
СНЫ
Исчезнув бледным силуэтом,
Сказал сосед мой Толик:
– Будь!
Луна своим янтарным светом
Ему очерчивает путь…
За бузиной и за сараем
Никто не ищет и не ждет.
И дом почти необитаем,
Когда в нем Толик не живет.
Он, фиолетовые руки
В карманы теплые вложив,
Плывет по руслу старой муки
И обгоняет миражи.
Сквозь ветра тоненькие нити,
В съедобных лунных заливных,
Идет культурный – извините! –
Встречая путников иных.
Но это только сны и тени
В недвижной сумрачной реке.
Вот кот – реальный – на ступенях,
И два еще на чердаке.
2008
14
Люблю я где-нибудь в конце августа сесть с
книжкой на одну ничейную горку, зажатую со
всех сторон заборами, заросшую высокой тра-
вой, и смотреть сверху на деревню… Что вооб-
ще происходит. Кто куда пошел… побежал…
поехал…
С другой стороны «этот сектор контроли-
рует» Корнеич. Он сидит на своей горке, на ска-
мейке, прислонившись спиной к стене своей бани.
В вечных болотного цвета валенках и бушлате,
с палкой в руках.
Иногда рядом садится его бывшая жена, и
они, в принципе мирно, обсуждают их общий
«дюраль-алюминевый» бак или какую-то дру-
гую проблему. Если Корнеич увидит, что я иду
за водой, он радостно кричит на всю долину:
– Слава пить захотел!
ДЛИННЫЕ ОГНИ
Наташе Герасименко
Как люблю я протяжные всполохи
Над протяжной деревней моей,
Над избушкой, где лампочки золото
Освещает беспечных людей,
Над дорогою темной проезжею,
Над следами далеких копыт,
Над пространством, где памятью нежною
Я тобою (тобой!) не забыт.
15
Как люблю я огни эти длинные
Над уступами нашей земли!
А скажи мне, быть может, могли бы мы?..
Нет, конечно, мой друг, не могли.
Но люблю я, как _облак движение
В золотую озерную ширь,
Наблюдать за своим отражением
В глубине твоей вечной души.
2007
МИРНАЯ ПЕСНЯ
Жучок во фраке. Паучки.
Гляжу на них, надев очки.
Но вот жучок полез под лист,
Но вот раздался длинный свист:
Там кто-то едет на коне,
Коне лохматом – не ко мне.
Он едет, едет по холмам
И помешать не может нам.
Давайте, братцы паучки,
Глядеть на мир, надев очки.
Оправьте фраки, господа,
Уж миновалася беда.
Как солнца льется ручеек!
Как дня конец – далек, далек…
2006
16
МЫ С ТОЛИКОМ
Весь день надо мною летают
Какие-то малые птички –
Они от зимы удирают
По старой полезной привычке.
А я утонул в огороде,
Душою тянусь к ним навстречу;
В одной существуем природе:
Мы с Толиком, птицы и ветер.
В одной существуем природе,
В одном позабытом мгновеньи,
В одном небольшом огороде,
В одном предосеннем селеньи.
И кот, оторвавшись от чашки,
Увидит в короткой минуте:
Вот Толик – душа нараспашку,
Вот птицы на древнем маршруте.
2006
Владимир Иванович Зайцев. Это мой бли-
жайший друг. Друг моего детства… Если
в этом сибирском городе, в одном из его районов,
спросить у кого-нибудь, у любого… вот даже
у ребенка в коляске: «А где тут у вас худож-
ник живет?», то ребенок покажет малень-
ким, розовым пальчиком:
– А вон, на седьмом этаже, видите, четвер-
тый балкон слева? Там художник живет.
17
СУДЬБА
Владимиру Зайцеву
В осеннем синем хрустале…
В забытом сумрачном графине.
На нашей радостной земле
(Или в египетской пустыне?)
Мы растерялися с тобой,
Чтобы пройти по разным тропкам,
Своей проселочной судьбой…
Без надлежащей тренировки.
2005
ВОЛШЕБНЫЙ БЕГ
Уложен аккуратно снег
Слоистыми, густыми далями.
В них пробираюсь на ночлег
И говорю себе: видали мы
И то, и это, но зимы
Засахаренной и подсвеченной,
Не без собачьей кутерьмы,
С луной, над остановкой встреченной…
Сего не видел никогда.
А между тем мои знакомые
Лежат на печках в холода,
Когда леса зимой закованы.
18
Расширься, круглое лицо,
В ночном весельи одинокое,
Усни, прозрачное сельцо,
Усните, лампочки далекие.
Со мной луны волшебный бег,
И снег, уложенный старательно!
А впереди нас ждет ночлег
И собеседник невнимательный.
2006
ЗДЕСЬ МЫ ЖИЛИ КОГДА-ТО…
Наташе Н.
В осеннем саду,
Выцветающем,
Серо-зеленом…
Где бледная лампа плывет
Как луна в середине пейзажа,
Где серые кошки
Глядят друг на друга
Внимательно очень,
Где тускло мерцает
Простейший сосуд
Простокваши…
Там сети ветвей
Чуть колышут ворон пожилых
19
Философские тени,
А в окнах закат растворяется
Алой тоскою.
И ветер бормочет-бормочет
Старинную здешнюю сагу
Под звон пилорамы,
Под шум отлетающих птиц
Над тобою…
ДВЕ ВОРОНЫ
Две вороны пролетели,
Описавши полукруг.
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
Не буди меня, жестокий
Мой помощник, не буди,
Не буди, зеленоокий
Мой погонщик, погоди.
Я прилег на край постели,
Я не сплю, но вижу сны.
Две вороны прилетели
Из далекой стороны.
В тусклом золоте царапин
Старый дедушкин диван,
В серебристой, темной вате
Дышит неба океан.
20
Не буди меня, дружище,
Не буди меня, дружок,
Слышишь, в поле ветер свищет,
Как пастушеский рожок?..
Тяжело в такую пору
Будет путнику идти:
Невозможно разговору
С кем-то в поле завести.
Значит, должен одиноко
Видеть ранний огонек,
В темный лес ушла дорога,
Путь отчаянно далек.
Ты сними кастрюльку с печки,
Подремли под бой часов,
Нынче тучи, как овечки,
Все спешат на тайный зов.
Ветер гнет верхушки елей
Миллионом тонких рук,
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
2003
ОСЕННИЙ КОВЧЕГ
Опустись, красноногий закат,
На мою невеселую землю,
Где под крышей малейшей из хат
Я вечернюю пищу приемлю.
21
Я смотрю на свой детский портрет,
На твои покрасневшие руки,
Издают перепелки «нет-нет»
В полумраке прозрачные звуки.
Тыквы нынче заполнили дом,
И цветы все под крышу собрались.
Я смотрю, понимая с трудом…
Как же вместе мы все оказались?
2006
КРУЖЕВА
Больше всего на свете
Я люблю кружева белые,
Когда в шторах гуляет ветер,
А я ничего не делаю.
Когда я ничего-то не думаю,
И вокруг лишь туман и роса.
Небольшою сравнительно суммою
Я купил этот домик и сад.
Больше, больше всего, мой свет,
Из того, что на свете этом,
Я люблю накрахмаленный свет,
Накрахмаленные воротнички,
И поэтов.
2008
22
Самый конец февраля, дело к вечеру. Очень
медленно движутся две незнакомые кошки.
Незнакомые – так как своих, местных, я всех
знаю. По-охотничьи крадутся, потом вдруг
бросаются в стороны с выгнутыми спинами и
горящими, как фонарики, глазами. Снег просев-
ший, усохший, очень похожий на фиолетовую
пастилу… Приятно, наверное, по нему бегать!
НЕЗНАКОМЫЕ КОШКИ
Крадутся две темные кошки
Средь синих теней февраля.
В своем деревенском окошке
Виднеюсь загадочный я.
И очень загадочный Толик,
В предельно терпимом тепле,
Листает воинственный томик
В мигающем дальнем окне.
Атласная лента заката
Натянута над головой,
Корнеич проходит куда-то,
Махнет телогрейной рукой.
Коты изучают округу:
Романтика близких дорог!
И кот улыбается другу,
Заслышав капустный пирог.
23
Они посидят на веранде,
На родине у пирога.
– Пока не очнулась хозяйка,
Пойдем потихоньку?
– Ага.
Пластины подвядшего снега,
Пружинистость маленьких ног,
Динамика быстрого бега,
Романтика близких дорог!
Не скрипки заныли во мраке
За темной, шершавой стеной –
Поют кружевные собаки
Веселой, подлунной страной.
И радует круглые щеки
Капустного вкус пирога.
– Хорошая наша деревня?
– Чего говорить-то?.. Ага.
2003
ЖЕЛАНИЕ
Луна какая – о-го-го! –
Плывет путями древними,
Над аккуратным сном снегов,
Знакомыми деревнями.
Ах, я вот тоже полечу
В санях да с колокольцами,
24
Прижавшись зубом к калачу,
Мелькну я за околицей.
Над аккуратным сном снегов,
С луной – путями древними,
Мы полетим как – о-го-го! –
Знакомыми деревнями…
2006
ПЕЧАЛЬ ХОЛМОВ
Иду в осенний вечер,
И никого навстречу
В бескрайней и дрожащей влагой мгле.
Шумливых нет соседей,
Никто нигде не едет
И не идет по стынущей земле.
Лишь выгнутые холмы,
Печали чьей-то полны,
Бегут, бегут в сгущающийся мрак.
Не сочинить ли сагу
Про этих далей брагу
И дружественных маленьких собак?
2006
25
НОЧНОЙ ПУТЬ
Среди заснеженных барбосов,
Среди далеких пустырей,
Я раздвигаю тихим носом
Снежинки родины моей.
Я раздвигаю их завесы,
Я прохожу сквозь белый мрак,
Меня встречают с интересом
Глаза внимательных собак.
Меня встречает кошка Мурка
В тревожной тьме, издалека,
На дне пустого переулка
С ученой важностью зверька.
Я теплоты принес, Мурыся,
Принес усталости и сна.
Суровость мира, испарися,
Привет, полночная страна!
Привет, пустынные удолья,
Под гнетом виснущих ветвей,
И вы, жилищные условья
Застывшей хижины моей!
Здесь леденцами светят окна,
И чей-то нос торчит в окне,
И что в душе моей промокло,
На печке высохнет вполне.
26
Не зря я шел среди торосов,
В фонарном слепнущем огне,
Среди заснеженных барбосов,
Непредсказуемых вполне…
2002
ПОД ЛУНОЙ
Опять луна и бузина…
– Лунища! – Толик мне сказал
И дверь закрыл в холодном доме –
Заснеженном гнезде своем,
Печальном, скрытом от людей
Дикорастущими ветвями,
Да бликов лунной кутерьмой,
Да кошек длинными тенями.
Здесь зуб забора безсистемный
Клонится на бок много лет,
Спешит прохожий слабонервный
Под тихий шорох наших мест.
Но – мирно бегают собаки,
И Толик спит под песни Грига,
Своей прокуренной ладонью
Шершавит он военный том,
И нежно серебрится шерстка
У кошки, вышедшей из мрака,
И снежный ежик старых яблок
Морщинит щеки под луной.
И поглощает свет Корнеич,
27
Идя домой в свои пол-дома,
И меж садов молочно-белых
Свой погашает фитилек.
Между садов молочно-белых
Он будет спать под танцы Брамса,
Под голоса румынских скрипок,
В шатре из лунных светлячков…
2003
СЕРЕБРЯНАЯ ПЕСНЯ
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке,
Дальше темные дубравы,
Дальше долгие овраги.
Лают мелкие собачки – там,
За кладбищем, в низине.
Да, порой бывают драчки,
Но вообще они едины.
Нить заката над деревней
Проросла в окне соседа,
Свет печной, свечной и древний,
Плюс беспечная беседа.
И серебряные плети
Обвивают борт сарая,
28
И невидимые дети
Пробегают белым раем.
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке…
2008
ТИХОЙ ЗИМОЮ
Полный покой.
Удивительно полный покой.
Белой рукой
Выгибается белое поле.
Жалко – реки нет,
А то бы над этой рекой
Мысленно плыл я
К какой-то неведомой доле.
Полный покой.
Удивительно полный покой!
Что ж, я молчу
В этот час, между светом и тьмою,
Раз я такой,
Удивительно тихий такой,
Раз все вокруг
Запорошено тихой зимою…
2004
30
ПРОЩАЛЬНОЕ
Луна – как желтое яйцо…
И воробьи снуют, как крошки.
Я тихо вышел на крыльцо
И прислонился к тихой кошке.
Закатный час… Прощальный час!
К чему-то давняя причастность.
Еще один прощальный раз
Мы с Муркой вместе будем гаснуть.
Мы будем гаснуть в мире том,
Где гаснут сюртуки и лица,
Где дед – серьезный у колонн,
И где цветок цветет в петлице.
А с нами будет гаснуть дом,
И ветви темные над нами.
И лишь совсем уже потом
Мы устремимся за дровами.
2005
Некоторые считают меня каким-то особен-
ным любителем кошек. Это не совсем так.
Только одной кошке разрешалось сидеть на
моем столе, когда я работаю. Или лежать, по-
добрав лапки, у меня на груди у самого носа и даже
щекотать усами. Я уважал ее как личность.
31
Вообще, все стихи только про одну козу, про
одну собаку и про одну кошку, хотя было много и
тех, и других, и третьих. Но дальше мы не пой-
дем – только один кролик, только одна курица…
Кроликов и кур я люблю всех сразу.
Только одна женщина?.. Может быть… Мо-
жет быть…
ЖЕНА ПОЭТА
Надену я белое платье,
Пойду я с козой погулять,
Никто меня зря не ругайте,
Ведь мне не косить, не пахать.
Не стану по кочкам скакать я
И точно не дам зажевать
Козе мое новое платье,
Не стоит меня пробирать.
Я лучше по нежному ветру
Свой вытяну трепетный нос –
Туда где поля, километры…
О платьях и шляпках вопрос
Оставьте портному, торговкам
И шляпному мастеру – пусть!
Вы лучше на ушко, негромко
Читайте стихи наизусть…
32
О ФИЛИНАХ
Накручено, накручено…
И молодые филины
Летают между тучами –
Там, где дорог извилины.
Там, над лесной опушкою,
В пространстве шевелящемся,
Улавливают ушками
Смех мышек веселящихся.
Очами пробуравливать,
Под тучею подвесившись,
Улавливать, улавливать –
Судьба их и профессия.
Иду, иду вдоль кладбища
Дорогами потухшими.
Внутри чему-то рад еще
И жду чего-то лучшего.
Но хмурой луговиною
Гляжу – гляжу внимательно…
Над лесом пара филинов.
Летают замечательно.
2005
33
КОЗА
Коза с овальными глазами
Глядит в окно под небесами,
Сквозь золотой прямоугольник
Ей улыбнется скромный школьник.
И вспомнит дяденька водитель,
Кометой промелькнувший зритель,
Что где-то, кажется в квадрате,
Коза сидит как председатель.
И скажут темные матросы,
Решая сложные вопросы
Под небом серым, как холстина:
– Вот люди держат животину!
Коза, собака, кошка Мурка
В своей продолговатой шкурке
Живут со мной под низким небом,
От моего питаясь хлеба.
Коза с душой грустящей птицы,
Каких на свете единицы,
Глядит в окно под облаками,
Под их косматыми боками…
2004
34
ГУСИ УЛЕТАЮТ
– Твоя жена гусей видала! –
Кричит мне Толик со двора.
Он точит лезвие кинжала:
– Уже курлыкают, пора!
Моя жена гусей видала?
Как интересно все живут.
А я видал – ольха дрожала,
И как змеился темный пруд.
Потом бродил в шуршащей чаще
И о Саврасове вздыхал.
Вот он – художник настоящий…
И полицмейстер так сказал.
А ведь она гусей видала!
Сквозь золотую кисею!..
А я, как флюгер из металла,
Продрог и тоненько пою.
2004
ЛУННАЯ ШАЛЬ
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Гляжу в зазаборную даль,
И как-то светлей…
35
Все тянет и тянет в плече.
Ну, что ты пришла?
Пришел пыльный комнатный зверь,
Кусочек тепла.
Твоя деликатная тень,
Усатый мой друг,
Щекочет мне сердце, и лень
Движения рук
Мне в сумерках делать
И ног на жизни кругу,
Вон лунный возникнул кусок
В седом пирогу.
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Накину я лунную шаль,
Так будет… светлей.
2006
ДЕВУШКА В ОКНЕ
Недоспать, вскочить и записать,
В колпаке, изящную, как ирис,
Мысль, и, наслаждаясь ей, летать
В мысленном саду или в квартире.
Чуть прилечь и в тонком полусне
Вновь лететь среди цветов и вишен…
Скажет дева нежная в окне:
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
36
Пусть луна янтарная течет
Над неосновательностью хижин,
Взгляд ее маслинный оживет.
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
2008
ГИРЛЯНДА ОСЕНИ
Цветным репейником усажена веревка.
Веду на ней козу с грустящим глазом,
И спутанный колтун на бороде
Репейником цветет среди долины.
На мох узорный старого загона
Необходимую сельскохозяйственную вещь –
Аркан цветной я вешаю под вечер.
И карамель цветных осенних окон
Вдруг расцветает россыпью в низине…
Гирлянда осени на фоне трав потухших.
2006
ЛЕТО
В краю, где небо таковое,
Как водоем,
Нам надо пожелтевшим полем
Идти вдвоем.
37
И, поднимая край пушистый
Своей щеки,
Я размышлять хочу о смысле
Небес реки.
Я размышлять хочу о цвете
Стеблей травы,
О тихом, симпатичном лете,
Таком, как Вы.
2008
ГОРОЧКА
Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи.
Надо выудить мне в золоте,
В сонном золоте стихи.
Надо встать мне за калиткою,
Там, где неба полоса,
И, пока меня не кликают,
Широко открыть глаза.
Человечество разумное
В этой улице живет,
И коза в зеленых сумерках
Пижму горькую жует.
Красит кожу отражение
Догорающей реки,
На телеге без движения
Проплывают мужики.
38
А меж крыш закат иголочкой
Начертил мои стихи:
«Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи…»
2004
Я стоял на лестнице, сделанной лично мною,
и снимал вишню в нижних слоях заката. Сосед
подошел к забору, улыбается, глаза немного
в разные стороны.
– Снимаешь? Да, надо… А то налетят дроз-
ды – и привет. Проснешься, а ничего уже нет!
ДЕВОЧКЕ В ОСЕННЕМ САДУ
Дрозды
Иль сонные соседи
Съедят крыжовник
До зари.
Или придут ежи, медведи…
Смотри.
Все опадает, шевелится
Сквозь неба синь.
Малина с веточек валится,
Динь-динь.
И много дырочек на листьях
Уже.
Крыжовник между трав катится.
Драже
39
И только. Только лучше.
Такой…
Я видел – холод неминучий
Его хотел достать рукой…
2009
ЗАКАТ В ОКТЯБРЕ
Под целым закатом стою я один,
И плечи мои обнимает пиджак.
Октябрьский вечер все это родил,
И мне не вернуться под крышу никак.
И мне не уйти от небесных равнин,
И мне не заняться полезным трудом,
Под целым закатом стою я один,
А рядом стоит мой покинутый дом.
Под этой равниной, повернутой вниз,
Лицо повернув к ней навстречу, плыву!
О, жизнь моя, – мелко исписанный лист,
Лежишь на столе ты… почти наяву.
2006
ЗИМА
И как-то все затихло пред зимой,
Идущею, плывущею, шуршащей…
Иль – катящей, скорее… Милый мой,
Вот то-то жизнь начнется настоящая!
40
Снежинка – прыг – на крыши волокно,
И яблони замрут, как будто стража,
И я скажу:
– Дружочек, вот оно! Оно-оно,
Не сомневайся даже.
2008
БЕЛЫЙ СУМРАК
Белый сумрак вы видали,
Нажимая на педали,
Или просто так гуляя,
Иль в машине проезжая
Мимо наших белых далей
В тонко-снежном ноябре?
Белый сумрак вы видали
За деревней, за садами,
Меж травинок пролетали,
Когда травы в серебре?
Тишина. Никто не лает.
Только в поле крик ворон.
А морозы подступают –
Ну со всех, со всех сторон…
2009
ДОРОЖЕНЬКА
Иду, а сосны вертятся,
Расставив лапы длинные,
Никто не должен встретиться
Дорогою былинною.
Толик. Под звездным небом. 41
42
Никто не должен выглянуть,
Никто не должен выехать,
Лишь зорька пальцы вытянет
И будет мирно вспыхивать.
Дорога ты, дороженька…
Вдоль кладбища угасшего.
Я изменился – может быть! –
Лица не помню вашего.
Ни рук, ни глаз, ни талии,
Лишь помню реку русскую,
Да детские сандалии,
Да эту тропку узкую.
2005
Провожаю приятеля, совершенно не деревен-
ского, художественного приятеля. Неспортив-
ного абсолютно. Кстати, есть в этом особая
красота. Индивидуальное (очень) телосложе-
ние. Разговоры о Жизни, об Искусстве, о Жен-
щине, о Семье…
Так редки стали неспортивные люди. (Про-
вожаю, чтоб не потерялся в этой сложной
местности.) А волосы у него густые и жест-
кие, крепкий лоб, голова философа.
Идем в высоких травах. Солнце вечернее. Ав-
густ… Кони ходят… Задворки деревенские…
43
Но нет ни этюдника, ни красок, ни времени.
Я подумал: попробую написать поэтический
этюд. Интересно, передаст ли он то, что я
чувствую?..
АВГУСТ
Летящие нити, и кони седые,
Грубеющей тканью – тяжелые травы,
И пух иван-чая, и свет на ладони,
И свет над полями, и зелень отавы.
И все это слито в немую картину,
В туманной олифе осеннего солнца:
В репейнике лошадь, косматая грива,
И стебель стеклянный, и отсвет оконца.
Вздыхать или охать могу бесконечно,
Идя в длинных травах пред долгой зимою.
Все это не вечно, все это не вечно!
И все это впитано, впитано мною…
Клонитесь, клонитесь, тяжелые травы,
Летите, пушинки, трещите, заборы,
Горите под солнцем, златые оправы,
Смотрите, о жёны, с разумным укором.
2007
УЛЫБКА
Промерзнет небо, снег, вороны,
И кудри левого виска
44
Коснутся глаз, а яблонь кроны
Меня коснутся свысока.
Слегка очерченный зарею,
Сверкнёт снежинками мой кров,
Бежит лошадка колеею.
– Привет, Тимоха!
– Будь здоров.
Среди замедленных рассветов,
Среди серебряного мха,
Обитель ветхая поэта,
Где пишет он про то, про это,
На миг проявленная светом,
Вам улыбается слегка.
2004
РОЗОВАЯ ВЕСНА
Не нарисовать всех этих линий,
Всех изгибов этих, всех крючков,
Этих загогулин и извилин
Сквозь речное золото очков.
И прозрачной северной деревни
Не осмыслить в розовом свету,
И проталин рыжих, длинных, древних
На весеннем легком холоду.
45
Все же в разноцветном захолустье
Что-то я пойму наверняка.
Ближе к незнакомому мне устью
Жизни незнакомая река.
2005
СКВОРЕШНЯ
Засветись весной, далекий дол!
Засветись весною, солнцем вешним.
И хоть это связано с трудом,
Я повешу все-таки скворешню.
И хоть это связано с трудом,
Подлечу я ветви у подруги,
Яблони моей, что гладит дом
В долгие серебряные вьюги.
Засветись весною, талый снег!
Отрази в последний раз полнеба.
Чтобы понял русский человек,
Что зимой вполне он счастлив не был.
2006
У козы потрясающе длинные (и редкие) рес-
ницы. Присмотритесь при случае. Я выходил
периодически глянуть – не запуталась ли она в
веревке. Это вносило в мою жизнь ритм. Подой-
ду, сяду, положу ей руку – как бы это сказать
понежнее – на загривок, а она положит морду
(или лицо) мне на руку, и смотрит долго… не на
меня, а как бы в меня…
46
СЧАСТЛИВАЯ КОЗА
У козы лицо, как лодочка,
Что плывет между людей,
Интересная походочка
Чуть игривая у ней.
Я вздыхаю ностальгически –
Нет теперь моей козы,
И никто периодически
Уж не доит – зы-зы-зы…
И не надо ей ранёшенько
Сена свежего давать,
Называть ее дурёшенькой,
Да за шею обнимать…
Ой, коза моя ученая,
Разучёная коза!
Полоса по носу черная,
Козьей жизни полоса.
Только нет, я знаю, верю я –
Жизнь твоя была полна:
По ночам в окне над дверию
Высоко плыла луна,
Заходило в ясной ясности
Солнце в золоте ресниц,
И жила ты в безопасности
Меж кузнечиков и птиц…
2007
47
ВОЗДУХ ДОЛИН
Как хорошо… Луна зеленая…
И лает старый обормот.
И кошка древняя, точеная
По краю тонкому идет…
Хозяин ваш заснуть пытается,
Заснуть в болотной теплоте,
Собака лает-упирается,
Но силы уж не те, не те.
Уж нету в голосе металлинки,
Что романтизму придает,
И чувства, близкого к летальному,
Уже тот голос не дает.
Хозяин ваш – поры полуденной,
Консервативный господин.
Голубоватыми сосудами
Он слился с воздухом долин,
Он слился с воздухом, гуляющим
Между лопаток, между гор
И что-то сердцу объясняющим –
Что?.. Я не знаю до сих пор.
2004
СЕРЕБРЯНЫЕ СТАРУШКИ
Как тонко наползает день
На все, что пряталось во мраке.
48
Внизу еще туман и тень,
А наверху блуждают знаки.
Живем в пределах сентября
В простых серебряных избушках,
Где окна солнышком горят
В простых серебряных старушках.
О, кружевная красота
Морщинок солнечных и рюшек,
О, жизни тлен и суета
При свете маленьких старушек!
2007
СМЫСЛ
На фоне недостроенных сараев
Цветут цветы в зелено-синем мае,
Цветы цветут на фоне развалюшек
И в окнах обустроенных старушек.
Прищурю глаз – а лепесток искрится,
Имеет смысл в природе раствориться.
Как птица… как задумчивая птица!
Имеет смысл в деревне поселиться.
2006
49
ОТРАЖЕНЬЕ
Вороны все кружат над банею,
Расставив пальцы на лету,
Я наблюдаю осень раннюю
На наблюдательном посту.
Пространство предо мною дыбится,
Чтоб я проник в его пласты;
Глубоководной сонной рыбицей
Мои сложённые персты
Светиться будут в этой местности,
Когда уеду, может быть,
Над полем в тусклой бестелесности,
И плыть сквозь сумерки… и плыть.
2008
ЖЕНЩИНА И ПОЛДЕНЬ
Только в предчувствии осени
Кошка лежит на спине,
Там, где вы тапочки бросили
И пребывают оне.
Там, где вы книгу оставили,
У голубого пруда.
Штору в окне не поправили,
На пол просыпали льда.
50
Как хорошо – не стремительно,
А призадумавшись чуть,
Вам совершать ослепительный
Послеполуденный путь.
Как это важно – быть занятым
Мудрым осенним трудом:
Радостно, тихо и правильно
Ягоды мыть над прудом.
2009
ФАБЕРЖЕ
Моему дяде Борису Ефремовичу Белову
при нашем последнем расставании
Я пью протяжное прощанье
Пустых осенних берегов,
Пилы далекое жужжанье
И гомон птичьих голосов.
Летят синички между травок,
Седых, устойчивых стеблей,
На луг стекает (рано-рано!)
Закатный розовый елей.
А Фаберже, пожалуй, други,
Сюда допущен был слегка.
Все эти шарики и дуги
В его сердечные бока
51
Вошли и – жизнь определилась,
Как серебристый ручеек.
И, как таинственная милость,
На лоб спустился мотылек.
ПАСТОРАЛЬ
Дмитрию Ефременкову
1
Пойдем есть ягоды с кустов,
Исчезнем в зарослях малины,
Утонем в золоте густом,
Дадим стрекозам наши спины.
Как скалы дикие, они
И молчаливы, и могучи,
В траве кошачьих глаз огни,
Над нами низко ходят тучи.
И прорастает в солнце бровь,
И светом полнятся глазницы,
Лоб оцарапан и суров,
В затылке стриженые спицы
Растут, а из ушей – трава,
Что расплавляется в закате,
В саду кочует голова,
В проеденной козлами шляпе.
52
Пускай не строится мой дом,
Пускай не ладится жилище,
С моим приятелем-котом
Ищи в саду меня, дружище!
Пусть руки теплые мои,
Как два спокойных крокодила,
Ныряют в золоте травы,
Как в волнах призрачного Нила.
2
А что, а что, а что ты скажешь,
Мой друг, серьезный и седой,
Когда на луг июньский ляжешь,
Закрывши небо бородой?
Вон облака от края поля,
Среди порывистых стрекоз,
Летят в своей свободной доле,
Летят, как стадо белых коз.
А мы с тобой – большие реки
И, знаешь, мы здесь не при чем,
Пусть бороздят нас человеки,
А мы течем себе, течем…
53
Именно там я написал свой первый этюд мас-
лом. Солнце садится за лесом, за рекой… Дед
меня, конечно, двумя мазками поправил. (И те-
перь это в искусствоведческой науке считается
его этюдом.) Мне было четыре года, и эта, самая
красивая на свете (уральская) деревня, называ-
лась Чащихино. Сколько мы с дедушкой и бабуш-
кой там жили? Возможно, всего только месяц…
Никогда еще окружающий мир так не поражал
меня. Кроме того, я нашел там невесту.
ЕЁ ДЕРЕВНЯ
1
Я посмотрю… я посмотрю
Узоров русских полотенцы,
Увижу алую зарю
И под холстом небесным сенцы.
Там белый поворот реки
И взгляд невесты пятилетней,
Растут бобы и лопухи
В ее миру тысячелетнем.
Зачем мы не остались там,
Где кот яйцо ест ненароком,
Где по серебряным перстам
Закат течет небесным соком?
54
Где дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки…
Ответь мне, дедушка, ответь!
Глядя моей невесте в глазки.
2
Снова мысли пятятся назад,
Снова пахнет небом и рекой,
Мы опять бродили наугад
С маленькой девчонкою такой.
Ты меня не помнишь, милый друг,
Уж тебе не пять, а сорок пять!
Как делили сельский мы досуг,
Как любили вместе мы гулять…
Наблюдали крупные плоды
И закат съедобный над рекой,
Я черпал серебряной воды
Маленькой, прозрачною рукой.
Где же ты, вселенная моя,
Та, что я в душе всегда храню?
Едем мы – под нами колея
Убегает в сторону твою.
3
Улыбнувшись, люди исчезают,
Где-то в прошлом тают без остатка.
Возчик это знает, твердо знает,
Знает это бурая лошадка.
55
От простой и радостной девчушки,
От реки ее, ручьев и леса,
От уральской этой деревушки
Мы собрались, видишь ты, – уехать!
А детей одних не отпускают
Жить, где им понравится в природе.
Травы это знают, звезды знают,
Знают все на этом пароходе.
2003
ДУША
Красновато пепельное небо,
Одинока яблоня в долине,
Я делю пространство четким следом
На две аккуратных половины.
И обрубок яблони печален,
Занесенный снегом по макушку,
Как фигура с узкими плечами,
Как душа сгоревшей деревушки.
Очень тяжело, иль невозможно,
Мне к нему спокойно приближаться,
В поле странновато и тревожно,
Нет – к нему рукою не прижаться!
Думал я так, тихо подступая,
Удаляясь после по дороге,
Вновь пространство четко разделяя,
К дому поворачивая ноги.
2007
56
ПОЛЕ МОЕ
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было в прошлом веке
При Шишкине,
Поле мое, поле настоящее,
Какую тайну ты хранишь, притихшее?
Какую тайну ты хранишь, пожухшее,
Какую тайну, «яко крин процветшую»?
Всегда к Предтече травами набухшее,
К Петру и Павлу кое-где отцветшее.
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было – как давно! – при дедушке,
Поле мое, поле настоящее…
А темный лес – твой вечный соседушка.
Мне твой кузнечик пропоет отбой,
И будет он зелено-голубой!
И если ты уснешь – усну с тобой,
А если ты умрешь – умру с тобой.
2008
САД И ОКНО
Плыви, если хочешь ты плыть, о малиновый ветр,
Закатные перья на брюшке своем теребя,
А я отойду в глубину, может, на сантиметр,
Чтоб мне рассмотреть, между прочим, ее и тебя.
57
58
И я посмотрю на нее, может быть, свысока,
Как я не смотрел на нее, между прочим, давно:
Вот профиль и яблоня – яблоко вот и рука,
Иначе зачем мне, скажите, и сад, и окно?
2007
ЖЕНЩИНА ЭТА
Опять одиночество, ветер и трезвый расчет.
Опять все продумал за всех, и ошибся опять.
А жизнь без меня как текла, так себе и течет,
Но женщина эта в ней сможет, я думаю,
Что-то понять.
Но женщина эта, она ожидала меня –
Явлюсь или нет я на сцене в театре теней,
Но женщина эта, меня в том и этом виня,
Прожить уж не сможет без лиры забавной моей?
2007
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
Деревьев кроны темные и бурые шары
Забытых яблок где-то там,
В кромешном черном кружеве, –
За снеговыми шторами шевелятся они.
За редкими заборами сидят шакалы местные,
Гуляют тени дымные среди пустых садов,
А парники забытые дверями вдруг захлопают,
Коснется слуха пение ой, удалых орлов!
59
СЕВЕР
Люблю я холодную пикшу,
Холодную славлю треску,
И благословляю ловитву
На хладном твоем берегу,
О Север, изласканый светом,
О, край протяженных тонов!
Хотя не имею, при этом,
Резиновых даже штанов.
Порой – неотесанный плотник
На радостном жизни бегу,
Ведь я – не рыбак, не охотник
На дальнем твоем берегу.
Я мыслью прошел все пределы,
Все дебри твои до конца.
О, красный мой батюшка-Север,
Ты будь мне в родного отца!
2007
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
А я на нашей горочке стою и вижу сны,
И начинает нежно так, ну как Шаляпин «Ноченьку»,
Береза тети Машина песнь ледяных пустынь…
2002
60
МОЛЧИ
Царап – царап-царап, штришочки света
Ползут по силуэту одному,
По силуэту, так сказать, поэта,
Известного соседу моему.
Известного в известной нам деревне
Держателям седых молочных коз,
Известного полоскам неба древним
Меж темных тети Машиных берез.
Известного еще седому деду,
Которого уж нет давным-давно,
А главное – известного соседу,
Что предпочтет всегда стихам вино,
Что предпочтет строительство сараев
И самокрутку мокрую в ночи,
Ну а поэтов он своих не знает.
Поэт, молчи!
2006
ВЕТЕР
Шебуршал пустой почтовый ящик,
Да под ветром развевались косы,
Проходили с девушкой молчащей
За забором темные матросы.
И горами ветреные ветви
Надо мной вздымались, беспокоясь,
61
И потоки средней силы ветра
Пролегли воздушною рекою.
Красноватым взглядом волкодава
Засветилась серая калитка,
А цыган Тимошка величаво
Проплывал в телеге с ребятишкой,
Проплывал цыган, гремя по склонам,
Улыбаясь встречным человекам,
Может, где и выпил он немного,
Закусив обвислым чебуреком.
Ой вы, реки северного неба! –
Белый пар плывет над головою,
Можно ехать много километров
Под такою светлою рекою.
Комары еще не беспокоят,
Только мухи лезут к нам дружиться,
Но сбивает ветер их под корень,
В бороде музыкою жужжится.
Расплетались кудри черным дымом,
Тень от козырька легла на веки,
Вспоминал цыган свою судьбину –
Ох вы, человеки, человеки…
Шебуршал пустой почтовый ящик.
Что-то нам давно никто не пишет?
Ветер говорит о настоящем,
И о прошлом тоже ветер дышит…
62
Услышал по радио фразу – «а как Шопен
относился к “москалям”, известно…» А мне
было как раз неизвестно – как именно Шо-
пен относился к «москалям». Догадывался,
конечно… Это было время доинтернетное,
домобильное. Стационарный телефон был на
другом конце деревни, у автоколонны, но он не
всегда работал.
Да и не пойдешь же туда сейчас сквозь та-
кой ветер звонить – извините, а как Шопен
относился к «москалям»?.. А вокруг мелкие
собачки автоколонны с ума сходят, черные
деревья шумят…
ШОПЕН
Любил ли Шопен «москалей» – я не знаю.
Но пусть они тают – хрустальные звуки.
А птицы пускай от зимы улетают,
Раскинув пернатые длинные руки!
Любил ли Шопен «москалей» – неизвестно,
И в этой деревне никто нам не скажет.
Такая уж эта неясная местность –
Туманы и птицы, и холод овражий.
Здесь скажут, наверно, – печальные звуки!
И дальше пойдут, гоня стадо овечье,
В карманах держа узловатые руки,
И щуря от ветра глаза бесконечно…
2002
63
ВИНО И МОЛОКО
Сплошной щербатый, белый камень
И голубая тишина.
Большими, белыми руками
Налью пустынного вина.
Вина пустынных перелесков,
Вина холодных островов,
Движеньем медленным, нерезким
Среди внимательных котов.
Я подниму на свет напиток,
Там дальний путь и пустыри.
Там ранних сил моих избыток,
Там юность – что ни говори…
Но выпью только полстакана,
Подумав, съем простой обед
И, двинув уплотненным станом,
Усы взъерошу, словно дед.
О скрип петель, о пенье кошек…
О фисгармония веков!
Она звучит, и ты несешь мне
Парное козье молоко.
Вокруг щербатый белый камень
И неба светлая река,
Своими белыми руками
Налей, хозяйка, молока.
2004
64
ВСЕ НЕЯСНО МНЕ…
Шрам на пальце, а рядом вот – рана,
Вот – ожог, а вот свет от заката.
Нынче рано, а может не рано,
Синий сумрак сгустился над хатой.
Сам не знаю я – рано, не рано.
Не проник в эти звездные планы,
Не постиг потаенные сроки,
Вон звезда поплыла на востоке,
И не знаю я – рано, не рано.
Все неясно мне, все неизвестно:
И волнистая эта равнинность,
И пустынная сельская местность,
И собак непородных костистость,
И тарелка, готовая треснуть,
Если ставить не плавно, а резко.
2009
ВЕНЕРА
Глубокая скважина вздрогнет,
И будет розетка трещать,
И лампочка будет неровно
Меня в темноте освещать,
И Толик появится в двери
И скажет:
65
– Во звезды горят!
А это Венера.
– Уверен?
– Да все мужики говорят…
Погоду на завтра не знаешь?
Ну ладно, пойду досыпать.
Вот где-то скрипит, понимаешь,
А где – не могу я понять…
Глубокая скважина ухнет,
Вздохнет и надолго замрет.
И тут же все звезды потухнут,
И Толик мгновенно уснет.
2008
ОБРЕЗКА ЯБЛОНЬ
Для яблонь, для себя и для козы
Я предприму осеннюю обрезку.
Закатно-травно-ягодный призыв
Так ясен за квадратной занавеской.
Так ясен он, и розовый закат
Стоит передо мной стеной прозрачной…
Я становлюсь на красный самокат
И вкатываюсь в это – однозначно.
2011
66
ПЕСЕНКА
Седые камни, и песок,
И нежный солнечный поток
Сквозь глаз июньского кота
До глубины его хвоста.
А это, что ни говори,
Немного греет изнутри,
Хотя прохладный ветерок
Все ходит с юга на восток.
– Он крутит, – Толик говорит
И круто в сторону глядит –
Туда, где пламенеет мак,
Где собрались коты для драк.
Но каждый мало-мальский кот
Сначала песенку споет;
Ее запишет на века
Моя шершавая рука.
2005
КОНДРАТ БЕЛОВ.
ПАТРИАРХ СИБИРСКОГО ПЕЙЗАЖА
Старинные, небольшие городки, их архитек-
туру (и даже церкви) дед мой, известный всей
Сибири художник Кондрат Петрович Белов,
когда ему было уже за 80, писал по памяти. Дома
он подолгу сидел у противоположной стенки, на-
67
против своей картины, и смотрел в нее, напевая
или разговаривая вполголоса то с одним, то с
другим воображаемым собеседником из прошлого,
теребил огромные усы…
Потом вдруг вставал кряхтя, стремитель-
но подходил к холсту, наклонялся мощным сво-
им торсом (левая рука за спину) и, оскаля зубы,
делал резкий удар кистью, пальцами (как позд-
ний Тициан) или один-два-три энергичных удара
длинным мастихином.
– Вот так! (кусок краски улетел на диван).
И вот так!.. (второй кусок краски улетел за
комод). И вот эдак!.. – он делает шаг назад и
замирает… Потом очень тихо спрашивает у ко-
го-то: – Ну-с… Что вы на это скажете, милос-
тивые государи?.. А?.. Вот вам и Калька Белов.
Вот вам и Кондратик!.. Вот вам и Кондраша!..
А кто так в России небо напишет?.. А?.. То-то
и оно… – он наклоняет голову и смотрит на пей-
заж не отрываясь, ерошит усы… потом зовет
меня: – Славочка, мальчик! Пойдем чай пить!
ОПИСАНИЕ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
Мне годик, я в галстуке тесном,
Лицом пред стеною зари,
Что дышит любовью небесной
У носа и в дальней дали.
68
Движение тонких волокон,
Улыбку длиннющих лучей
Я вижу из низеньких окон
Посредством чудесных очей.
Мы жили, по сути, в деревне,
Проулок спускался к реке,
И дед мой огромною тенью
Пейзаж свой писал вдалеке.
О радость простейшего быта,
Кто может увидеть твой свет?
Ты только младенцу открыта,
И деду – за выслугу лет.
2008
СЕВЕРНЫЙ ЛУЧ
Прогревает уставшее тело
Неожиданный северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
Там, где солнце прощальное греет
Появилось златое окно.
Воротись! Воротись поскорее,
Есть у нас с тобой дело одно.
69
Ведь души неустроенной образ,
Этот двор, нам пора убирать,
Чтоб сосед, деликатно наморщась,
Ничего не сумел нам сказать.
Чтоб никто не вздыхал здесь бессильно,
И никто не ерошил волос,
Чтоб гостей простоквашей обильной
Напоить нам с тобой довелось.
Прогревает уставшее тело
Фиолетовый северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
УКРАИНА
Другу детства
Игорю Шипицину
Я устал, но надо мне добить –
Эти брёвна дотаскать и доски.
А потом я долго буду пить
Солнцем позолоченной зубровки
Рюмку или две. И буду рад,
Вспоминая вечер твой, Украйна.
Как там лоси плыли на закат…
Лось с лосихой – две огромных тайны.
А поутру плыли мужики
Узкой дамбой по ночным ухабам,
70
И принципиально старики
Не внимали простодушным бабам.
Говор, говор!.. мягкий и живой,
И удобство телоположенья.
Все вы мне свои, и я вам свой
В жизни концентрическом круженьи!
ВОСПОМИНАНИЕ
Я плыл на невеликом корабле,
Никто меня за руку не держал,
А я уже не помнил о земле
И ничего вдали не воображал.
Я обонять старался пену волн
И иногда свой взор стремил вперед,
Чтобы объять умом железный челн,
Понять – что ощущает мореход.
Держался за какую-то трубу,
Душою несозревший человек,
И волн следил упорную борьбу,
И маленьких барашков дальний бег.
Никто меня за руку не держал…
И как вообще я оказался там?
А дождь на темных стеклышках дрожал,
И покрывался каплями металл.
71
«Поют кружевные собаки»
72
Шел в полумраке малый теплоход,
Я улыбался волнам на бегу,
А жизнь ждала, как светлый горизонт,
На отдаленном темном берегу.
Морское состояние ума
Я приобрел в кипящей пеной мгле,
И долго сохранял его в домах
На твердой, неизученной земле.
2005
ЯНТАРНЫЕ СТАДА. ПОЛОСА ЗАКАТА
Пролился в золотую щель
Закат над отдаленной крышей,
Сквозь тусклый солнечный фужер
Как будто звон далекий слышу.
Как будто льдинок золотых
С небес царапанье и пенье,
Иль у подножья гор седых
Златых овец передвиженье.
Седые гонят пастухи
Овец светящихся отары,
Их уши, словно петухи,
Горят янтарно-медным жаром.
73
Откуда знаю это я,
Во сне ли видел в зимний вечер
Твои янтарные края,
Страна, плывущая навстречу?..
МИР МОЙ
Луна и дым… Все маленькое, дремлет…
Ты невелик, о мир моей деревни!
Ты невелик на волнах океанов
Снегов слоистых и густых бурьянов.
А там – леса густою чёрной лентой,
За ними, видишь, – дремлют континенты.
Сосед мой задремал при тусклом свете,
На нем коты, как маленькие дети…
Спи, брат мой, спи под ропот котофейный,
А коль не хочешь спать – напиток пей кофейный.
ЖИЗНЬ ИДЕТ
Серый день, размытая береза.
Ходит конь гнедой в долине снежной.
За горой я слышу женский голос.
– Жизнь идет, – скажу козе на ухо. –
– Жизнь идет, ешь сено, улыбайся.
Ну а я пойду стоять под небом –
Наблюдать, как ходит конь в низине.
У людей ведь есть свои заботы.
74
ЗРЕЛОСТЬ
Писать стихи и заниматься садом
Любой поживший, думаю, захочет.
Потупится он, скромно улыбнется,
И, быстро обернувшись, тихо скажет:
– Хочу, хочу! Хочу, конечно, что вы!
Хочу ужасно и давно, поверьте,
И не нужны мне ценные подарки,
И жалованья крупного не надо,
Лишь уваженья я хочу, поймите!
Лишь уваженья и еще покоя!..
И доступа еще к литературе
О желчегонных качествах растений.
НЕРАЗУМНЫЕ ЖЕНЫ ПОЭТОВ
Неразумные жены поэтов
Рубероид оставляют на крыше,
Придавивши слегка кирпичами,
Удалившись за тонкие шторы.
Но в ночи он встает кашалотом,
Кашалотом невиданной бури,
Над испуганной мокрой деревней
Черной лентой встает рубероид.
И, заслышав глухие удары,
Говорят: кто-то катит там бочку
Мимо нас в час и темный, и страшный,
Неразумные жены поэтов.
75
НОЧНЫЕ ДОРОГИ
Лохматые склоны ночные,
И тени далеких дорог…
И кошки, как звери ручные,
На мой выплывают порог.
И я возникаю из мрака,
Плечом упираюсь в косяк,
Усатые все мы, однако,
И каждый, я знаю, мастак
Глядеть на далекое поле,
На сосны, покрытые мглой.
Какая чудесная доля…
И способ познанья какой…
О способ познанья чудесный!
И, вместе, – чудесно простой.
О мир, нам с тобой неизвестный…
О тени дороги ночной!..
2008
Дед был главным человеком моего детства.
Художник и сказочник, он рассказывал сказки
оригинальные и таинственные, в которых мес-
том действия всегда был дремучий и бескрайний
русский лес… К сожалению, ничего не записано…
У меня есть мечта – написать когда-нибудь
сборник сказок, чтобы там отразилось его ды-
хание, его ощущение. Как бы отзвук далекий…
И посвятить этот сборник ему.
76
СИБИРСКАЯ СКАЗКА
Подлунным бегом горностая
Среди зимы,
Путем тревожным, длинным, тайным
Сибирской тьмы
Я пробирался мыслью сонной,
Ложась на бок,
В груди у деда потаённый
Стучал клубок.
И тихий свет от речек тихих,
И тайны слов,
Рождались в серебре великих
Его усов.
Тогда мне Родина открылась
Всего ясней,
И сердце сладко согласилось
Пожить на ней…
2008
ПОЭЗИЯ
Меня настигло стихотворство
В глухом, томительном краю,
И я, оставив непокорство,
Чуть помолчу и вновь пою.
Пою опять, идя по горке
Над белоснежною страной,
77
Где воробьи таскают корки,
Где не беседует со мной
Никто, никто… лишь воздух серый,
Моей касаясь головы,
Да чуть повыше – стратосфера,
Пониже – белые холмы.
Меня настигло стихотворство
Своею детскою рукой,
Так тихо-тихо, просто-просто…
И сердце мне сказало:
– Ой!
МУЖ
Муж пришел – все дома появилось:
Тихий свет, вода и авокадо.
Просто дверь открылась и закрылась,
Просто вдруг затеплилась лампада.
Просто пес залаял, улыбаясь…
И ему ответили в округе!
Рыбки засмеялись, бултыхаясь
Возле норки маленькой подруги.
2009
78
ОДНА ФЕВРАЛЬСКАЯ МЕТЕЛЬ
Не только вниз, но – вверх и в стороны
Сегодня снег летает мушками.
Богаче снеговыми склонами
Беднее добрыми старушками
Я стал внезапно в жизни временной,
В сей жизни, временно таинственной.
Что светлой тайною беременна,
Чудесной тайною единственной.
В ней тяжело без тихих путников –
Старушек старых и внимательных,
Без одеялок их лоскутельных
И без историй обязательных.
Пурга, рассказывай, рассказывай!
Волнуй, волнуй давно испытанным!
Лесную сказку детям сказывай,
Уснувшим детям… невоспитанным.
2008
ПРИГОРОДНЫЙ АВТОБУС
Шофёр кондукторше показывает нечто
Своим перстом прокуренным и синим,
Чуть слепит жёлтый свет машины встречной,
Привычно душит запашок бензинный.
Ну а вокруг поля в протяжной стыни,
Где, может быть, она увидит нечто,
79
Что он перстом показывает синим,
Водя рукою в сини бесконечной…
2008
ПРИБЛИЖЕНИЕ
Сквозь пространство осеннее
Приближается яблоко к носу.
И пчела приближается к носу,
И жена приближается к носу,
И зима приближается к носу…
Но об этом подумаю после.
2002
ПОСЛЕ ТЯЖЕЛОГО РАЗГОВОРА
Береза средних лет на фоне неба,
Да льдина, чтоб стоять, да пять минут,
Да небольшая, скромная ворона…
Вот что мне нужно, чтобы отдохнуть.
2004
ОСЕННИЙ СВЕТ
Боже мой, мой Боже… что за золото
В этой чаше бледно-голубой!
Как целенаправленно проколот
Небосвод туманный надо мной.
Луч струится в чашу и, расплавленный,
В ней ложится с ножками на дно.
80
Лист бумаги, на столе оставленный, –
Он сияет с чашей заодно.
Ты – мгновенен, луч, приятель мой!
Как и я. И живы мы – сейчас.
Под твое чудесное сияние
Подставляю свой чудесный глаз.
Пусть морщины родовые, давние
Изменят трагический настрой,
Тёплый, тёплый… тёплый… свет губами пью!
Чтоб быть светлым, по возможности, зимой.
2006
Если нам привозят дрова или какие-нибудь
мешки, доски, опилки и тому подобное, она всег-
да выходит, все осматривает и садится сверху,
с гордостью поглядывая вокруг. Речь идет о
Мурке, конечно.
Мне представляется, что она хочет ска-
зать: видите, мой хозяин тоже что-то стро-
ит, у нас тоже хозяйство. Просто ему обычно
некогда, он ведь поэт!..
Если я углубляюсь в сад или ухожу на со-
седние холмы – ем малину, кошу для козы или
просто сижу и смотрю сверху – кто к кому
приехал, кому что привезли, кто топит баню,
как колышется трава, куда пошел Толик… –
она всегда найдет меня, появится из зарослей и
молча сядет рядом… Маленькая такая. Корот-
кошерстная.
81
УШКО
Ушко у кошки расплавлено светом,
Контур лишь виден – тонкий такой.
Кошке приятно жить рядом с поэтом,
Нравится ей быть расплавленной светом
Вместе с хозяйской рукой.
Нравится летом
Остатки омлета
Есть очень быстро в песке и золе.
Нравится днем, как вода фиолетовым,
Чувствовать где-то,
Что кошка прогрета
Чьей-то любовью на доброй земле…
2005
ПЕРЕЛЁТНЫЙ ПУТЬ
Кошка вышла в открытое солнышко,
Прямо в золото шкуркой вплыла…
Кто там чистит лазурное перышко?
Кто расправил два легких крыла?
Кто в саду – ой-ой-ой! – осторожен будь,
Это вышла ведь Мурка сама.
Ждет вас всех перелетный далекий путь,
Он описан в ученых томах.
И меня не забудьте в роскошных снах,
В развесёлых и чуждых садах.
82
Дескать, есть там, на севере, – ой, чудак…
Ну а кошка его, слушай… – страх!!
2005
ДЕРЕВЦЕ
Я сегодня с деревцем прощался,
И оно как будто понимало.
Шляпу я снимал и улыбался,
А оно тихонько трепетало.
Ох ты, безответная судьбина!
Все, о чем молчишь ты,– мне знакомо,
Жди пока какой-нибудь дубина
Подойдет и скажет два-три слова.
Может, я – последний человечек,
Что к тебе по-русски обращался,
Что с тобою в несколько словечек
Кротко и разумно попрощался…
2006
ЛОЖНОЕ ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ
ПРОТИВ БОРЩЕЙ
Лампадка сквозь завесы пижмы.
А дальше дождь… Конец июля.
Ты, плечи изогнув капризно,
Несешь заветную кастрюлю.
83
Когда я был чуть-чуть моложе,
Боялся слова «борщ» немного,
И мне казалось, что негоже,
Чтоб обонял его с порога
Внезапный гость моей прихожей,
Искатель тонких откровений,
Что щей разваристых не может
Есть ни талант, ни даже гений.
О легковерная натура!
Неосновательность суждений…
Мол, щей горшок, мол, баба дура,
И что голодным должен гений
Бродить. А впрочем, я увлекся.
Ведь нынче дождь… Конец июля.
Воспоминаний рой улегся,
Мне показав на память дулю.
А сад в росе, как в бриллиантах,
Горит… Пион под носом ранний.
Шуршат неясно фолианты
Родных, таинственных преданий.
Мы уплываем в длинной лодке
В тот край, где Вольга и Добрыня,
Да не забудь ты рюмку водки.
Да-да, иду. Ведь борщ (!) простынет.
2008
85
НАСТРОЕНИЕ
Только утренний свет,
Но не женщина.
Только ветви и снег,
Но не женщина.
Лишь вода и блесна,
Радость детского сна,
Только дедушкин ус,
Но не женщина.
Только радость бумаги
И карандаша,
И пространство, куда
Уплывает душа,
Запах пыли и книг,
Но не женщина.
Но не женщина…
2007
Пробегая, увидел Мурку, сидящую на мохо-
вой горочке под тягучим сентябрьским солнцем.
Задержался на секунду… Вдруг стало ясно, что
это именно ее место в жизни. Не может она
быть не здесь и не сейчас. И есть ли на свете
что-то более гармоничное?
Через секунду я уже бежал дальше под уклон
с длинной, синей, выцветшей доской в руках…
Осень. Строительство…
86
КОШКА МАЛЕНЬКАЯ
Невозможно кошке в сентябре
Не сидеть под солнцем во дворе,
Не поднять усатой головы,
Не взглянуть поверх густой травы.
В синеве гуляют острова,
И понять не может голова:
Сколько птичек в путаной листве,
Сколько мыслей в глупой голове.
А в саду есть тайные ходы –
Ниши для хозяйской бороды,
И для кошки маленькой одной,
Чтоб гулять вечернею порой.
Чтоб, играя кружкой молока,
Подпирая крепкие бока,
Проходить малинною тропой,
Пропадая в травах с головой…
2005
ЗИМНИЕ ЩИ ИЗ КВАШЕНОЙ КАПУСТЫ
Щи без сметаны – это день прозрачный,
День бабьелетний с ласковой тоской,
Где солнца луч, туманный, огнезрачный,
Прощается с любимейшим тобой…
87
Щи со сметаной – это мгла сплошная,
Пурга и в серебре далёкий путь,
И кто-то, в белом платье выбегая,
Кричит тебе:
– Сметаны не забудь!..
Как любит русский этот воздух вольный
В молочно-фосфорическом огне…
И труден – ох! – вопрос твой протокольный –
Какое состоянье выбрать мне?
2008
НА ПРУДУ
Пауки паутину плетут,
Значит, нынче дождей не дождёшься,
Ты выходишь на маленький пруд
И над стареньким мужем смеёшься.
Улетает фарфоровый смех
Прямо в ухо фаянсовой кошке
И, далёкий от этих утех,
Муж сидит в отдалённом окошке.
Что-то пишет в немые листы,
Кудрецы летним золотом вьются,
И не слышишь, далёкая ты,
Как здесь буковки тихо смеются…
2007
88
ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК
Вороны с крыши упадают,
Летят на шелковый восток,
А глазки золотом блистают,
А щёчки нежит ветерок.
«Пернатый волк» – мне кто-то скажет,
Не стану спорить с ним вовек.
Паук мне паутину свяжет,
Как шапку добрый человек…
2009
СКРИПКА АНТОНИНА
Есть Антонин и Антонина.
Есть Дворжак, есть и тетя Тоня.
И, как замедленная мина,
Стучится сердце под ладонью.
Какой-то давнею угрозой
Бормочет лес в осенний вечер,
И грусть от остеохондроза
Мне Дворжак грустной скрипкой лечит.
А тетя Тоня извлекала
Из льдинок песню помидора,
И торопилась – устилала
Души волнистые просторы
89
Какой-то скатертью протяжной,
И улыбалась виновато,
Сибирской трапезою бражной
Встречая нас с Володькой – братом.
Ах, тетя Тоня… Антонина…
Письмо полно далекой болью.
Иду вечернею долиной,
Иду к луне над темным полем.
Белесым, лунным господином
Иду к луне над темным полем.
И слышу – скрипка Антонина
Поет несбывшейся любовью!..
2007
ПРЕДСНЕЖНОСТЬ ПОЛЯ
Широкий лоб и воздух синий,
Молекул синих колыханье,
Меж сосен матушки-России
Я слышу Толика дыханье.
Вот закурил и осветился
Среди лесов своих морозных,
Вопрос возник и закатился
В его глазах, таких серьезных.
90
Ну а вокруг такая влажность,
Что хоть плыви протяжной тенью.
Домов вдали одноэтажность,
Предснежность поля и селенья…
2006
ДАЛЕКОЙ СТОРОНОЙ
Да, да. Вот так стоять, глядеть в просветы
Между домами, погружаясь в сон
По-деревенски пахнущей планеты,
В жилищах представляя свет икон.
Волокна потускневшего заката
Искриться будут мирно надо мной.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
Далекою, забытой стороной.
Вокруг ходили будущего тени,
На нос ложились скромные лучи,
Я так стоял на розовых ступенях,
Как будто с краю сказочной ночи.
Как будто жизнь прошла среди закатов,
Как череда медлительных огней.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
В одном селеньи Родины моей…
2003
91
СНЕЖНЫЕ УШИ
На эти слова не напишешь романса,
Они разъедаются жестью багровой:
Бушлат, телогрейка и горка с коровой.
На эти слова не напишешь романса.
На эти слова не напишешь романса:
Забор и сарайка, собаки-страдальцы,
Мужик и пространство, и тёмные пальцы.
На эти слова не напишешь романса.
Бурлацкие звуки, их долгие стаи
Свободно текут на простуженный ветер.
Жена не услышит, никто не заметит,
Как ладно поет мужичок за сараем.
Как он замолкает – все глуше и глуше,
Как смотрит на птичек на волюшке-воле.
И вот тишина и морозное поле
Возьмут эту песнь в свои снежные уши…
2007
БАБЬЕ ЛЕТО
Бабье лето любит выпить
Да морозцем закусить,
Кума с деверем насытить
Да у свата погостить.
92
Ой вы, белые платочки,
Ой, цветастые платки!
Ой, берез златые точки,
Золотые пятачки!
Свет прощальный с неба сыплет,
Над избой – пушистый ком.
Бабье лето любит выпить
С подходящим мужиком.
Закуси ж, смотри, морозом!
Чтоб хрустело поутру!
Чтобы щёк тугие розы
Пьяно рдели на ветру!
Чтоб запутался ты в травах,
Заводной, прощальный кум.
Ой, осенняя отрава!..
Ой, не суй своёго «краба»,
Дай понять березы шум.
Дай – понять – березы – шум.
2005
ЗОЛОТО ДНЕЙ
Стихи писал, чистил кастрюли,
Следил за постройкой домов.
Все это я делал в июле,
Восстав от таинственных снов.
Я все основательно делал,
Во двор выходил голубой,
93
В пространстве таинственном тела
Плескал светлой речки прибой.
Все безукоризненно делал,
А в сад заплывали слова,
В пространстве таинственном тела
Светились вдали острова.
Темнела далёко-далёко
Полоска какой-то земли,
И солнце плыло невысоко,
И шли по реке корабли.
Гудели вдали пароходы
Каких-то утраченных лет.
На них бы – в такую погоду –
Я взял бы, пожалуй, билет.
2009
АВГУСТ. РАЗМЫШЛЕНИЯ ВОЗЛЕ
НЕПОКРЫТОЙ КОПНЫ СЕНА
Вроде не предвидится
Крупного дождя,
Вроде не обиделся
Август на меня.
94
Я под яблоней сидел
В лиственной стране,
Между яблоков глядел
В лиственном огне.
Я, как будто в детском сне,
Лето пересек,
И по длинной стороне,
И наискосок.
Так что не предвидится,
В общем-то, дождя.
Так что не обиделся
Август на меня.
Нет, не хочется пока
Этих перемен.
Пусть он длится, – ладно, а? –
Золотистый плен…
2012
СИНИЕ ЛЬВЫ
Под впечатлением
от народной живописи Севера
Под небом холстинково-серым,
Из ниточек серых сплетенным,
Плывут из деревни Уфтюги
Изящные синие львы.
95
Я там, к сожалению, не был,
В том дне, из тумана скроённом,
Где вдоль по широкому небу
Идут грубоватые швы.
Под солнцем-календулой красной,
Под частыми звезд светлячками,
Румяный и в шляпе пух_овой,
Я не был там, не был, увы!
И я не вздыхал там внезапно
И не разводил там руками,
Где всё проплывают сквозь сумрак
Изящные синие львы.
2002–2013
ПАРОХОД
Все умерли. Это ужасно.
(Животные ранних годов.)
Хвостом не маши мне напрасно,
Я мыслю про пыль городов.
Я мыслю про дальние дали,
Подальше немного, чем ты
Себе можешь только представить,
От сильной твоей простоты.
Гляжу я в далекие жизни
До странности близких людей
96
Тебе неизвестной Отчизны –
Отчизны любимой моей.
Она уплывает, как льдина,
Как некий большой пароход.
Без шляпы, плаща и корзины
На нем я отправлюсь в поход.
Я стану с народом у пены,
У пены, на самом краю.
И сердце поймет постепенно…
С Шаляпиным рядом стою.
2010
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Пахнет медом Калуга,
Пахнет русскою былью.
Золотая округа
Нежной, солнечной пылью
Пропиталась навеки,
Как моею судьбою.
Здесь когда-то над речкой
Мы прощались с тобою.
Рисовали с натуры
Мои старшие братья,
Их большие фигуры
Заключал я в объятья.
97
А они поднимали
Гениальные лица,
Все они понимали
Обо мне и девице.
Все они понимали,
Вслед смотрели с любовью.
А соборы сияли
Белой, солнечной солью.
Пахнет медом Калуга…
2008
ЛУНА
Меж облаков веков скиталица
Плывет унылой стороной,
Лицом фарфоровым китайца
Иль самоваром надо мной.
А после над ушанкой светится
Пожухлым шаром серебра.
О, как хочу я с нею встретиться
В пустынном сумраке двора!..
Вот надо лбом беспечным хладная
Стоит, о чем-то говоря.
Пришла пора, пора неладная,
Пора лихая – декабря…
2008
99
НОЧЬЮ
Все закрыто, все погашено,
Все проверено вдвойне,
И почти совсем не страшно нам
В этой тихой стороне.
Лишь моя лампадка светится
Между северных широт.
Не видать младого месяца,
Не видать небесных звёзд.
Все закрыто, все погашено,
Лишь березки шелестят,
Да по саду, саду нашему
Листья мелкие летят…
2007
ЦВЕТЫ НЕЗНАЕМЫЕ
Смотреть в лицо цветам незнаемым,
Хрусталь Шопена слушать тающий,
И быть немножечко летаемым,
Или – немножечко летающим.
Когда на кухне режут овощи,
В стихи забытые заглядывать,
И – пусть никто не просит помощи,
За миром надобно приглядывать.
2007
100
СВЕТ ИЗНУТРИ
Пожалуйста – небо свой полог раскрыло,
И солнце скользнуло в темнеющий лес,
И тайно его изнутри осветило,
И сколько там было – не знаю – чудес!
А мелкие птички!.. А встречные зайцы!
Могилки и даже немые кресты…
И вежливо эхо всегда отзывается
Из самой кошмарно-глухой темноты.
Высокие люди и низкие луны,
Бегущие _облаки над головой…
А сердце заплачет!.. А дернутся струны!
Мы выбрали правильно место с тобой.
2013
ВНУТРЕННИЙ ПАРОХОД
Моему прадеду
Василию Ивановичу Поспелову,
у которого к 1917 году был
собственный пароход на Волге
О вы, которые котята!
И вы, которые коты!
Цветок далекого заката
Цветет до самой темноты.
101
Под этим светом греем руки,
Впитав синичек тонкий свист.
Впитав изящные науки,
Далекий плачет гармонист.
Опавший лист торчит в кармане,
В глазах простор нездешних вод.
Плывут окрестности в тумане,
Как деда личный пароход…
2007
ВЕСЕННИЕ ТЕЗИСЫ
Соловьи поют по-сумасшедшему,
Это хорошо.
Радости тебе, в лес зашедшему,
Молодец что пришел!
2009
СЕРЕДИНА ИЮНЯ
Середина июня сегодня,
Это лучшее время в году!
Лето сходит по шелковым сходням
И свистит и поет:
– Я иду-у!
Середина июня, пожалуй,
Время лучшее в жизни моей!
102
Пароходы гудят, самовары,
Мед слетается с дальних полей
В виде капелек мелких нектара,
Среди капелек мелких дождей.
Группа птичек на яблоне старой –
Вместо группы приятных гостей.
Вместо группы соседей – две кошки,
Электричества – полный зенит,
Серый кот спит в старинном лукошке.
Очень дикий, степной паразит…
2008
Козы считают хозяина высшим существом
и поэтому, думаю, убеждены, что он должен
быть очень приятным на вкус. А как иначе?
Они все время с недоумением пробуют края моей
одежды.
ДВИЖЕНЬЕ
Жуёт штанину козлик, а коза
Края рубахи выцветшей теребит,
А я смотрю – не движется ль гроза
В просветах шевелящихся деревьев.
Жуёт штанину козлик, а коза
Глядит в пространство взглядом удивлённым.
Гроза, гроза, негрозная гроза
Ворчит за серым облаком червленым!
103
И без конца я так стоять готов
Средь шевеленья воздуха и луга,
Среди движенья предосенних слов,
Что вдаль спешат, слегка обняв друг друга…
2012
ТЕМНЫЙ САД
Падают яблоки в тёмных садах
Ночь напролет бомбомётом старинным,
Зори все шепчутся о холодах,
И я стою среди этой картины…
Прыгают яблоки в черной ночи,
Движутся кошки, собаки и тени…
И я молчу – ты сказала: молчи, –
Выйдя из мрака ко мне на ступени.
2012
В САДАХ НОЯБРЯ
Мы выпускаем кур с тобою
В зелёный сумрак ноября,
Под строгой маленькой звездою,
О столь немногом говоря.
Вопросы мирной сельской жизни
Нас занимают день и ночь.
104
Природа милая Отчизны,
Ты не могла бы нам помочь?
И зверобой, и одуванчик…
Как много ценного всего!
Мечта! Мечта моя – кабанчик!
Я б любовался на него…
А куры движутся умело
В холодных травах ноября,
Без снов, без мыслей – быстро, смело,
Огнём немножечко горя.
Мы выпускаем их с тобою
В холодном сумраке садов…
Я ухожу своей тропою,
Типичный добрый птицелов.
2012
ФОТОГРАФИЯ
Свет далёкий, серо-синий
Пью, как ёжик молоко;
Он затёк в мою пустыню,
Усвояется легко.
Свет уютный, деликатный
Светит нынче для меня,
В сюртуках на фото гаснет
Отдалённая родня.
105
Чуть-чуть вспыхнула и гаснет…
Отдалённая родня.
2012
ОГНИ И МОНЕТЫ
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
И на тоненьких ногах его несу,
Ласковое сено…
Маленькой сиреной
Козочка зовет меня в лесу.
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
Среди мошек мелкой толкотни,
В золотой осоке
Скрытно бродят соки,
Тайные зеленые огни.
Тусклый день болотный,
Белый воздух плотный,
Выцветший давно старинный свет.
Мы идем с козою
Светлой полосою,
Под дождем осиновых монет.
Под дождем осиновых монет…
2012
106
НОЧНАЯ ПЕСНЯ
Как запою, так кошки мне своими
Все подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою вообще-то не о рыбе,
Просунув пальцы между волосами.
На лбу широком оживают луны,
И светлячки огней толкутся в кронах.
Уж осени последние кануны,
Все в нитях света, огненно-зеленых.
Пусть лают псы на много верст и дальше,
Их пенье пусть заполнит всю округу.
И дальше будет так, как было раньше,
И мы пойдем по замкнутому кругу.
Я запою, а кошки мне своими
Пусть подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою, вообще-то не о рыбе,
Мигая часто лунными глазами.
2013
ЗВУКИ
КартошИну крошить мелкой тёрочкой,
Улыбаясь в простые цветы,
И кормить ей двоих перепёлочек
Нереальной такой красоты.
Ходят парой – не дрофы, не вороны,
Издают нежный звон хрусталя,
Вокруг дома сады на все стороны
Воробьями тихонько звенят.
Гуси криком кричат за оградою,
Кто-то лает в какой-то дали…
Это то, что действительно надо мне, –
Звуки северной, брат мой, земли.
2012
Об авторе:
Вячеслав Михайлович
Некрасов родился в 1957
году в городе Омске. С 12 лет
воспитывался в семье деда,
народного художника России,
«патриарха сибирского
пейзажа» Кондрата
Петровича Белова. Учился в
художественной школе № 1 у
Людмилы Кузьминичны Муринец. Закончил ВГИК,
художественный факультет
(1981 г.), где учился у Олега Ивановича Гроссе
(рисунок) и Николая Николаевича Третьякова
(история искусства).
Член Союза Художников России с 1983 года.
После института около 10 лет жил в Омске.
Занимался станковой графикой (акварель,
литография, офорт, резцовая гравюра), а также
иллюстрац ией книг и стенописью. Шесть лет
преподавал в пединституте на художественно-
графическом факультете. Любил ходить по улице
Рабиновича. Работы Некрасова находятся в
собраниях российских музеев, в Государственной
Третьяковской галерее, а также в частных
коллекциях в России и за рубежом.
С 1990 года живет в Петербурге (последние годы
в пригороде), занимается иконописью и
реставрацией икон для своего деревенского храма,
держит козу, пишет мемуары и сказки.__
Санкт-Петербург, 2013
Моему другу и собеседнику
Александру Ивановичу Галковскому,
а также всем филинам, белкам и ёжикам
нашей деревни, с любовью
2
3
ВЯЧЕСЛАВ НЕКРАСОВ
ФАРФОРОВАЯ
ДОРОЖКА
Эта книга открывает перед нами мир уютный и улыбчивый. Очень
реальный и одновременно сказочный. Автор с удивлением загляды-
вает в глубокие и прекрасные глаза маленькой серой козы Белки,
кошки Мурки, соседа Толика… А еще в глаза доброй женщины со
средним специальным образованием, цедящей через тонкую трубку
и разливающей по бутылям молодое вино из терновника и вишни…
5
«И дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки...»
Главным занятием моим всегда было
воспоминание о радости, которая приходи-
ла ко мне в детстве. Когда самый легкий
отзвук ее, отсвет возникал в сердце, я забывал
обо всем. Замирал. Прислушивался…
Постепенно пришло понимание, что радость
эта как-то особенно любит воздух деревенского
храма, запах воска и ладана, цветущие яблони и
высокие осенние травы, козу, почтительно гля-
дящую на меня через окно сарая…
На шероховатом фоне этого сарая между тем
появляется застенчиво-радостный человек…
Его зовут Анатолий, что по-гречески зна-
чит – «восточный». В нашей деревне, правда,
всех Анатолиев зовут Тольками. Но я не всегда
жил в деревне, поэтому называю его по-город-
скому – Толик. Возможно, это чистоплюйство,
не изжитое до конца.
Кстати, я как раз хотел познакомить чита-
теля с любимыми мною людьми и животными,
которые будут время от времени появляться
на страницах этой книги.
6
Толик, мой сосед, человек не совсем обычный.
Большую часть времени он спит. Возможно, по-
тому, что, по его словам, он родился на станции
«Сон». Не думаю, правда, что на этой станции
все такие. Видимо, на кого-то действует – на
кого-то нет. Я, кажется, проезжал через нее.
Правда, это было ночью… Все спали.
А Толик тем временем, подходя, обезоружива-
юще широко и доверительно улыбается:
– Привет, это самое… – так он всегда на-
чинает. – Да, Валерка тут попросил в магазин
сходить… Он за кошкой у себя там полез, и ему
оргалит на ногу свалился.
– Ну, это-то не страшно…
– Ага! Сто листов! – и Толик, ослепительно
улыбнувшись, растворяется в мелкой мороси.
По улыбке его счастливой он напоминает мне
Джона Кеннеди перед избирателями, хотя моя
жена на это, я знаю, скажет:
– У тебя все на Толика похожи. И Харрисон
Форд, и Ван Клиберн… А Жан Рено похож на
твоего Зайцева!
Дом Толика виден из моего окна, это окно
специальное, небольшое, имеет даже название –
«Толик, ты куда пошел?». А чуть выше, на дру-
гой горке, – дом Корнеича, дяди Лёши (вернее,
полдома). Маленького роста, всегда в валенках
и шапке-ушанке, он обычно начинает разговор
каким-нибудь парадоксом. Громко, почти крича.
Подсознательно ориентируясь на потенциаль-
7
ную деревенскую публику. Отличается еще и
тем, что никогда не отворяет форточку, хотя,
конечно же, курит.
Как-то, будучи у него, я приотворил форточ-
ку, на что одна старушка с улицы сказала:
– О!! Это, видать, какой-то большой ин-
теллигент пришел!! Корнеич-то сроду никог-
да, с детства, форточку не открывал!
Как-то раз он помогал мне по хозяйству, пос-
ле мы мыли руки. Я поливаю ему из ковша то-
ненькой струйкой и говорю:
– Извините, Леонид Корнеич, вода у нас –
дефицит…
Он запомнил, и всегда повторяет при случае:
– А!.. У вас же вода – деликатес!
А дальше, внизу, там, где осенью ложится са-
мый первый иней, дом дяди Вани. Родом из Во-
ронежа, образцовый хозяин. Подписчик журнала
«ЗОЖ» («Здоровый образ жизни»)! Нам всегда
есть о чем с ним поговорить через забор, потому
что я ничего так не люблю, как лечиться.
Теперь о животных… Белка – это маленькая
серая коза с черной полосой по носу и темным
выменем. Среди коз характер у нее считается
хорошим.
Данька. Белая среднеазиатская овчарка. Гово-
рят, что в ней отразилась «идея породы»! Один
смуглый и усатый точильщик ножей в городе,
когда видел ее, всякий раз откладывал нож, с си-
лой хлопал себя по бедрам и восклицал:
– Ну красавица азиатка!!! – затем поднимал
ладони вверх и долго и умиленно качал головой.
Когда мы шли обратно, повторялось то же
самое. Интересно, что Данька никогда почему-
то не пускает Толика в «парадную» калитку, но
только в заднюю, «черную». А он таких собак
раньше никогда не видел и называет ее – «оно».
Трогает меня пальцем:
– Оно не лает, а просто смотрит – и все по-
нятно.
И еще важный персонаж – небольшая корот-
кошерстная кошка Мурка, которую уважают
за ум и особое изящество на нашем краю дерев-
ни. Когда она уйдет, мне ее очень будет не хва-
тать.
Вот, тетя Шура опирается на лопату, го-
ворит:
– Копаю картошку, а ваша Мурка бежит. Я
ей говорю: «Мурка!». А она так остановилась,
смотрит… Ну до чего умная кошка!
А первое стихотворение я написал в праздник
Преображения Господня (Яблочный Спас) под
яблоней.
9
ФАРФОРОВАЯ ДОРОЖКА
1
И в яблоко – чудесный микрокосм –
Вонзаю жесткий зуб,
Иль режу его ножом железным,
В мыслях заблудившись,
Мимоходящей пчелой любуясь,
Идущей по фарфоровому тракту,
По синим кузнецовским лепесткам.
Такого же размера дядя Ваня
Внезапно вышел из-за дальней горки;
Он солнца луч, искряся волосами,
Последний солнца луч несет на лбу
Сквозь августовский сад полупрозрачный,
Сквозь папиросный лист осенней дымки,
Сквозь синие молекулы махорки,
Что выпускает дедушка Корнеич.
Привет тебе, идущий дядя Ваня!
2
Привет тебе, идущий дядя Ваня.
Зачем тебе я нужен – непонятно,
Но ты идешь и машешь мне рукой,
Кричишь:
– Привет, привет! Такое дело!
Потом:
– Ты представляешь или нет!..
10
И головой киваешь характерно,
Желая мне помочь в уже осеннем
Моем саду (запущенном, конечно).
– Привет, привет!
Ты думал обо мне…
Огни на горизонте изучая,
Сок яблочный рассеянно гоня…
– Привет, привет!
Воронежское солнце
Пускай себе плывет над чумаками,
Плывет, плывет…
А над твоей главой
Полночных стран прохладное светило,
Склонившись, золотой иглой рисует
Узор чудесный на твоих морщинках.
Ты представляешь или нет такое дело?
2002
ЗАКАТ ИТАЛЬЯНСКИЙ
Какой-то закат итальянский
В моем перламутровом крае…
И профиль слегка вольтерьянский
Скользнул за горбатым сараем…
Я доску поставлю у двери,
Я выбегу, как на пожаре.
Таких поднебесных феерий
Еще мы с тобой не видали!..
Человек со станции Сон. Толик молодой.
12
Но кот улыбнется глазами
И хвост распрямит, будто саблю.
– Мы русские люди, хозяин!
– Ну, кое-кто – звери, – поправлю.
И будет светиться строенье,
И будет светиться округа,
И будет всегда настроенье,
Когда понимают друг друга.
2002
ПОД НЕБЕСНОЙ РЕКОЙ
Твердо дорожка утоптана
Между высокой травы,
Низкая облачность – вот она,
Возле моей головы.
Здесь у пилотов налетано
Много прозрачных часов.
Тучка комариков – вот она,
Хор молодых голосов.
Косы у туч прямо девичьи,
Тянутся чуть в стороне.
Прямо теперь – знаешь, веришь ли?
Стать пейзажистом бы мне.
Правда, матросом я б тоже стал,
Чтоб под небесной рекой
13
Дать (по уставу) один сигнал –
Резкий, протяжный такой…
2008
СНЫ
Исчезнув бледным силуэтом,
Сказал сосед мой Толик:
– Будь!
Луна своим янтарным светом
Ему очерчивает путь…
За бузиной и за сараем
Никто не ищет и не ждет.
И дом почти необитаем,
Когда в нем Толик не живет.
Он, фиолетовые руки
В карманы теплые вложив,
Плывет по руслу старой муки
И обгоняет миражи.
Сквозь ветра тоненькие нити,
В съедобных лунных заливных,
Идет культурный – извините! –
Встречая путников иных.
Но это только сны и тени
В недвижной сумрачной реке.
Вот кот – реальный – на ступенях,
И два еще на чердаке.
2008
14
Люблю я где-нибудь в конце августа сесть с
книжкой на одну ничейную горку, зажатую со
всех сторон заборами, заросшую высокой тра-
вой, и смотреть сверху на деревню… Что вооб-
ще происходит. Кто куда пошел… побежал…
поехал…
С другой стороны «этот сектор контроли-
рует» Корнеич. Он сидит на своей горке, на ска-
мейке, прислонившись спиной к стене своей бани.
В вечных болотного цвета валенках и бушлате,
с палкой в руках.
Иногда рядом садится его бывшая жена, и
они, в принципе мирно, обсуждают их общий
«дюраль-алюминевый» бак или какую-то дру-
гую проблему. Если Корнеич увидит, что я иду
за водой, он радостно кричит на всю долину:
– Слава пить захотел!
ДЛИННЫЕ ОГНИ
Наташе Герасименко
Как люблю я протяжные всполохи
Над протяжной деревней моей,
Над избушкой, где лампочки золото
Освещает беспечных людей,
Над дорогою темной проезжею,
Над следами далеких копыт,
Над пространством, где памятью нежною
Я тобою (тобой!) не забыт.
15
Как люблю я огни эти длинные
Над уступами нашей земли!
А скажи мне, быть может, могли бы мы?..
Нет, конечно, мой друг, не могли.
Но люблю я, как _облак движение
В золотую озерную ширь,
Наблюдать за своим отражением
В глубине твоей вечной души.
2007
МИРНАЯ ПЕСНЯ
Жучок во фраке. Паучки.
Гляжу на них, надев очки.
Но вот жучок полез под лист,
Но вот раздался длинный свист:
Там кто-то едет на коне,
Коне лохматом – не ко мне.
Он едет, едет по холмам
И помешать не может нам.
Давайте, братцы паучки,
Глядеть на мир, надев очки.
Оправьте фраки, господа,
Уж миновалася беда.
Как солнца льется ручеек!
Как дня конец – далек, далек…
2006
16
МЫ С ТОЛИКОМ
Весь день надо мною летают
Какие-то малые птички –
Они от зимы удирают
По старой полезной привычке.
А я утонул в огороде,
Душою тянусь к ним навстречу;
В одной существуем природе:
Мы с Толиком, птицы и ветер.
В одной существуем природе,
В одном позабытом мгновеньи,
В одном небольшом огороде,
В одном предосеннем селеньи.
И кот, оторвавшись от чашки,
Увидит в короткой минуте:
Вот Толик – душа нараспашку,
Вот птицы на древнем маршруте.
2006
Владимир Иванович Зайцев. Это мой бли-
жайший друг. Друг моего детства… Если
в этом сибирском городе, в одном из его районов,
спросить у кого-нибудь, у любого… вот даже
у ребенка в коляске: «А где тут у вас худож-
ник живет?», то ребенок покажет малень-
ким, розовым пальчиком:
– А вон, на седьмом этаже, видите, четвер-
тый балкон слева? Там художник живет.
17
СУДЬБА
Владимиру Зайцеву
В осеннем синем хрустале…
В забытом сумрачном графине.
На нашей радостной земле
(Или в египетской пустыне?)
Мы растерялися с тобой,
Чтобы пройти по разным тропкам,
Своей проселочной судьбой…
Без надлежащей тренировки.
2005
ВОЛШЕБНЫЙ БЕГ
Уложен аккуратно снег
Слоистыми, густыми далями.
В них пробираюсь на ночлег
И говорю себе: видали мы
И то, и это, но зимы
Засахаренной и подсвеченной,
Не без собачьей кутерьмы,
С луной, над остановкой встреченной…
Сего не видел никогда.
А между тем мои знакомые
Лежат на печках в холода,
Когда леса зимой закованы.
18
Расширься, круглое лицо,
В ночном весельи одинокое,
Усни, прозрачное сельцо,
Усните, лампочки далекие.
Со мной луны волшебный бег,
И снег, уложенный старательно!
А впереди нас ждет ночлег
И собеседник невнимательный.
2006
ЗДЕСЬ МЫ ЖИЛИ КОГДА-ТО…
Наташе Н.
В осеннем саду,
Выцветающем,
Серо-зеленом…
Где бледная лампа плывет
Как луна в середине пейзажа,
Где серые кошки
Глядят друг на друга
Внимательно очень,
Где тускло мерцает
Простейший сосуд
Простокваши…
Там сети ветвей
Чуть колышут ворон пожилых
19
Философские тени,
А в окнах закат растворяется
Алой тоскою.
И ветер бормочет-бормочет
Старинную здешнюю сагу
Под звон пилорамы,
Под шум отлетающих птиц
Над тобою…
ДВЕ ВОРОНЫ
Две вороны пролетели,
Описавши полукруг.
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
Не буди меня, жестокий
Мой помощник, не буди,
Не буди, зеленоокий
Мой погонщик, погоди.
Я прилег на край постели,
Я не сплю, но вижу сны.
Две вороны прилетели
Из далекой стороны.
В тусклом золоте царапин
Старый дедушкин диван,
В серебристой, темной вате
Дышит неба океан.
20
Не буди меня, дружище,
Не буди меня, дружок,
Слышишь, в поле ветер свищет,
Как пастушеский рожок?..
Тяжело в такую пору
Будет путнику идти:
Невозможно разговору
С кем-то в поле завести.
Значит, должен одиноко
Видеть ранний огонек,
В темный лес ушла дорога,
Путь отчаянно далек.
Ты сними кастрюльку с печки,
Подремли под бой часов,
Нынче тучи, как овечки,
Все спешат на тайный зов.
Ветер гнет верхушки елей
Миллионом тонких рук,
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
2003
ОСЕННИЙ КОВЧЕГ
Опустись, красноногий закат,
На мою невеселую землю,
Где под крышей малейшей из хат
Я вечернюю пищу приемлю.
21
Я смотрю на свой детский портрет,
На твои покрасневшие руки,
Издают перепелки «нет-нет»
В полумраке прозрачные звуки.
Тыквы нынче заполнили дом,
И цветы все под крышу собрались.
Я смотрю, понимая с трудом…
Как же вместе мы все оказались?
2006
КРУЖЕВА
Больше всего на свете
Я люблю кружева белые,
Когда в шторах гуляет ветер,
А я ничего не делаю.
Когда я ничего-то не думаю,
И вокруг лишь туман и роса.
Небольшою сравнительно суммою
Я купил этот домик и сад.
Больше, больше всего, мой свет,
Из того, что на свете этом,
Я люблю накрахмаленный свет,
Накрахмаленные воротнички,
И поэтов.
2008
22
Самый конец февраля, дело к вечеру. Очень
медленно движутся две незнакомые кошки.
Незнакомые – так как своих, местных, я всех
знаю. По-охотничьи крадутся, потом вдруг
бросаются в стороны с выгнутыми спинами и
горящими, как фонарики, глазами. Снег просев-
ший, усохший, очень похожий на фиолетовую
пастилу… Приятно, наверное, по нему бегать!
НЕЗНАКОМЫЕ КОШКИ
Крадутся две темные кошки
Средь синих теней февраля.
В своем деревенском окошке
Виднеюсь загадочный я.
И очень загадочный Толик,
В предельно терпимом тепле,
Листает воинственный томик
В мигающем дальнем окне.
Атласная лента заката
Натянута над головой,
Корнеич проходит куда-то,
Махнет телогрейной рукой.
Коты изучают округу:
Романтика близких дорог!
И кот улыбается другу,
Заслышав капустный пирог.
23
Они посидят на веранде,
На родине у пирога.
– Пока не очнулась хозяйка,
Пойдем потихоньку?
– Ага.
Пластины подвядшего снега,
Пружинистость маленьких ног,
Динамика быстрого бега,
Романтика близких дорог!
Не скрипки заныли во мраке
За темной, шершавой стеной –
Поют кружевные собаки
Веселой, подлунной страной.
И радует круглые щеки
Капустного вкус пирога.
– Хорошая наша деревня?
– Чего говорить-то?.. Ага.
2003
ЖЕЛАНИЕ
Луна какая – о-го-го! –
Плывет путями древними,
Над аккуратным сном снегов,
Знакомыми деревнями.
Ах, я вот тоже полечу
В санях да с колокольцами,
24
Прижавшись зубом к калачу,
Мелькну я за околицей.
Над аккуратным сном снегов,
С луной – путями древними,
Мы полетим как – о-го-го! –
Знакомыми деревнями…
2006
ПЕЧАЛЬ ХОЛМОВ
Иду в осенний вечер,
И никого навстречу
В бескрайней и дрожащей влагой мгле.
Шумливых нет соседей,
Никто нигде не едет
И не идет по стынущей земле.
Лишь выгнутые холмы,
Печали чьей-то полны,
Бегут, бегут в сгущающийся мрак.
Не сочинить ли сагу
Про этих далей брагу
И дружественных маленьких собак?
2006
25
НОЧНОЙ ПУТЬ
Среди заснеженных барбосов,
Среди далеких пустырей,
Я раздвигаю тихим носом
Снежинки родины моей.
Я раздвигаю их завесы,
Я прохожу сквозь белый мрак,
Меня встречают с интересом
Глаза внимательных собак.
Меня встречает кошка Мурка
В тревожной тьме, издалека,
На дне пустого переулка
С ученой важностью зверька.
Я теплоты принес, Мурыся,
Принес усталости и сна.
Суровость мира, испарися,
Привет, полночная страна!
Привет, пустынные удолья,
Под гнетом виснущих ветвей,
И вы, жилищные условья
Застывшей хижины моей!
Здесь леденцами светят окна,
И чей-то нос торчит в окне,
И что в душе моей промокло,
На печке высохнет вполне.
26
Не зря я шел среди торосов,
В фонарном слепнущем огне,
Среди заснеженных барбосов,
Непредсказуемых вполне…
2002
ПОД ЛУНОЙ
Опять луна и бузина…
– Лунища! – Толик мне сказал
И дверь закрыл в холодном доме –
Заснеженном гнезде своем,
Печальном, скрытом от людей
Дикорастущими ветвями,
Да бликов лунной кутерьмой,
Да кошек длинными тенями.
Здесь зуб забора безсистемный
Клонится на бок много лет,
Спешит прохожий слабонервный
Под тихий шорох наших мест.
Но – мирно бегают собаки,
И Толик спит под песни Грига,
Своей прокуренной ладонью
Шершавит он военный том,
И нежно серебрится шерстка
У кошки, вышедшей из мрака,
И снежный ежик старых яблок
Морщинит щеки под луной.
И поглощает свет Корнеич,
27
Идя домой в свои пол-дома,
И меж садов молочно-белых
Свой погашает фитилек.
Между садов молочно-белых
Он будет спать под танцы Брамса,
Под голоса румынских скрипок,
В шатре из лунных светлячков…
2003
СЕРЕБРЯНАЯ ПЕСНЯ
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке,
Дальше темные дубравы,
Дальше долгие овраги.
Лают мелкие собачки – там,
За кладбищем, в низине.
Да, порой бывают драчки,
Но вообще они едины.
Нить заката над деревней
Проросла в окне соседа,
Свет печной, свечной и древний,
Плюс беспечная беседа.
И серебряные плети
Обвивают борт сарая,
28
И невидимые дети
Пробегают белым раем.
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке…
2008
ТИХОЙ ЗИМОЮ
Полный покой.
Удивительно полный покой.
Белой рукой
Выгибается белое поле.
Жалко – реки нет,
А то бы над этой рекой
Мысленно плыл я
К какой-то неведомой доле.
Полный покой.
Удивительно полный покой!
Что ж, я молчу
В этот час, между светом и тьмою,
Раз я такой,
Удивительно тихий такой,
Раз все вокруг
Запорошено тихой зимою…
2004
30
ПРОЩАЛЬНОЕ
Луна – как желтое яйцо…
И воробьи снуют, как крошки.
Я тихо вышел на крыльцо
И прислонился к тихой кошке.
Закатный час… Прощальный час!
К чему-то давняя причастность.
Еще один прощальный раз
Мы с Муркой вместе будем гаснуть.
Мы будем гаснуть в мире том,
Где гаснут сюртуки и лица,
Где дед – серьезный у колонн,
И где цветок цветет в петлице.
А с нами будет гаснуть дом,
И ветви темные над нами.
И лишь совсем уже потом
Мы устремимся за дровами.
2005
Некоторые считают меня каким-то особен-
ным любителем кошек. Это не совсем так.
Только одной кошке разрешалось сидеть на
моем столе, когда я работаю. Или лежать, по-
добрав лапки, у меня на груди у самого носа и даже
щекотать усами. Я уважал ее как личность.
31
Вообще, все стихи только про одну козу, про
одну собаку и про одну кошку, хотя было много и
тех, и других, и третьих. Но дальше мы не пой-
дем – только один кролик, только одна курица…
Кроликов и кур я люблю всех сразу.
Только одна женщина?.. Может быть… Мо-
жет быть…
ЖЕНА ПОЭТА
Надену я белое платье,
Пойду я с козой погулять,
Никто меня зря не ругайте,
Ведь мне не косить, не пахать.
Не стану по кочкам скакать я
И точно не дам зажевать
Козе мое новое платье,
Не стоит меня пробирать.
Я лучше по нежному ветру
Свой вытяну трепетный нос –
Туда где поля, километры…
О платьях и шляпках вопрос
Оставьте портному, торговкам
И шляпному мастеру – пусть!
Вы лучше на ушко, негромко
Читайте стихи наизусть…
32
О ФИЛИНАХ
Накручено, накручено…
И молодые филины
Летают между тучами –
Там, где дорог извилины.
Там, над лесной опушкою,
В пространстве шевелящемся,
Улавливают ушками
Смех мышек веселящихся.
Очами пробуравливать,
Под тучею подвесившись,
Улавливать, улавливать –
Судьба их и профессия.
Иду, иду вдоль кладбища
Дорогами потухшими.
Внутри чему-то рад еще
И жду чего-то лучшего.
Но хмурой луговиною
Гляжу – гляжу внимательно…
Над лесом пара филинов.
Летают замечательно.
2005
33
КОЗА
Коза с овальными глазами
Глядит в окно под небесами,
Сквозь золотой прямоугольник
Ей улыбнется скромный школьник.
И вспомнит дяденька водитель,
Кометой промелькнувший зритель,
Что где-то, кажется в квадрате,
Коза сидит как председатель.
И скажут темные матросы,
Решая сложные вопросы
Под небом серым, как холстина:
– Вот люди держат животину!
Коза, собака, кошка Мурка
В своей продолговатой шкурке
Живут со мной под низким небом,
От моего питаясь хлеба.
Коза с душой грустящей птицы,
Каких на свете единицы,
Глядит в окно под облаками,
Под их косматыми боками…
2004
34
ГУСИ УЛЕТАЮТ
– Твоя жена гусей видала! –
Кричит мне Толик со двора.
Он точит лезвие кинжала:
– Уже курлыкают, пора!
Моя жена гусей видала?
Как интересно все живут.
А я видал – ольха дрожала,
И как змеился темный пруд.
Потом бродил в шуршащей чаще
И о Саврасове вздыхал.
Вот он – художник настоящий…
И полицмейстер так сказал.
А ведь она гусей видала!
Сквозь золотую кисею!..
А я, как флюгер из металла,
Продрог и тоненько пою.
2004
ЛУННАЯ ШАЛЬ
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Гляжу в зазаборную даль,
И как-то светлей…
35
Все тянет и тянет в плече.
Ну, что ты пришла?
Пришел пыльный комнатный зверь,
Кусочек тепла.
Твоя деликатная тень,
Усатый мой друг,
Щекочет мне сердце, и лень
Движения рук
Мне в сумерках делать
И ног на жизни кругу,
Вон лунный возникнул кусок
В седом пирогу.
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Накину я лунную шаль,
Так будет… светлей.
2006
ДЕВУШКА В ОКНЕ
Недоспать, вскочить и записать,
В колпаке, изящную, как ирис,
Мысль, и, наслаждаясь ей, летать
В мысленном саду или в квартире.
Чуть прилечь и в тонком полусне
Вновь лететь среди цветов и вишен…
Скажет дева нежная в окне:
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
36
Пусть луна янтарная течет
Над неосновательностью хижин,
Взгляд ее маслинный оживет.
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
2008
ГИРЛЯНДА ОСЕНИ
Цветным репейником усажена веревка.
Веду на ней козу с грустящим глазом,
И спутанный колтун на бороде
Репейником цветет среди долины.
На мох узорный старого загона
Необходимую сельскохозяйственную вещь –
Аркан цветной я вешаю под вечер.
И карамель цветных осенних окон
Вдруг расцветает россыпью в низине…
Гирлянда осени на фоне трав потухших.
2006
ЛЕТО
В краю, где небо таковое,
Как водоем,
Нам надо пожелтевшим полем
Идти вдвоем.
37
И, поднимая край пушистый
Своей щеки,
Я размышлять хочу о смысле
Небес реки.
Я размышлять хочу о цвете
Стеблей травы,
О тихом, симпатичном лете,
Таком, как Вы.
2008
ГОРОЧКА
Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи.
Надо выудить мне в золоте,
В сонном золоте стихи.
Надо встать мне за калиткою,
Там, где неба полоса,
И, пока меня не кликают,
Широко открыть глаза.
Человечество разумное
В этой улице живет,
И коза в зеленых сумерках
Пижму горькую жует.
Красит кожу отражение
Догорающей реки,
На телеге без движения
Проплывают мужики.
38
А меж крыш закат иголочкой
Начертил мои стихи:
«Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи…»
2004
Я стоял на лестнице, сделанной лично мною,
и снимал вишню в нижних слоях заката. Сосед
подошел к забору, улыбается, глаза немного
в разные стороны.
– Снимаешь? Да, надо… А то налетят дроз-
ды – и привет. Проснешься, а ничего уже нет!
ДЕВОЧКЕ В ОСЕННЕМ САДУ
Дрозды
Иль сонные соседи
Съедят крыжовник
До зари.
Или придут ежи, медведи…
Смотри.
Все опадает, шевелится
Сквозь неба синь.
Малина с веточек валится,
Динь-динь.
И много дырочек на листьях
Уже.
Крыжовник между трав катится.
Драже
39
И только. Только лучше.
Такой…
Я видел – холод неминучий
Его хотел достать рукой…
2009
ЗАКАТ В ОКТЯБРЕ
Под целым закатом стою я один,
И плечи мои обнимает пиджак.
Октябрьский вечер все это родил,
И мне не вернуться под крышу никак.
И мне не уйти от небесных равнин,
И мне не заняться полезным трудом,
Под целым закатом стою я один,
А рядом стоит мой покинутый дом.
Под этой равниной, повернутой вниз,
Лицо повернув к ней навстречу, плыву!
О, жизнь моя, – мелко исписанный лист,
Лежишь на столе ты… почти наяву.
2006
ЗИМА
И как-то все затихло пред зимой,
Идущею, плывущею, шуршащей…
Иль – катящей, скорее… Милый мой,
Вот то-то жизнь начнется настоящая!
40
Снежинка – прыг – на крыши волокно,
И яблони замрут, как будто стража,
И я скажу:
– Дружочек, вот оно! Оно-оно,
Не сомневайся даже.
2008
БЕЛЫЙ СУМРАК
Белый сумрак вы видали,
Нажимая на педали,
Или просто так гуляя,
Иль в машине проезжая
Мимо наших белых далей
В тонко-снежном ноябре?
Белый сумрак вы видали
За деревней, за садами,
Меж травинок пролетали,
Когда травы в серебре?
Тишина. Никто не лает.
Только в поле крик ворон.
А морозы подступают –
Ну со всех, со всех сторон…
2009
ДОРОЖЕНЬКА
Иду, а сосны вертятся,
Расставив лапы длинные,
Никто не должен встретиться
Дорогою былинною.
Толик. Под звездным небом. 41
42
Никто не должен выглянуть,
Никто не должен выехать,
Лишь зорька пальцы вытянет
И будет мирно вспыхивать.
Дорога ты, дороженька…
Вдоль кладбища угасшего.
Я изменился – может быть! –
Лица не помню вашего.
Ни рук, ни глаз, ни талии,
Лишь помню реку русскую,
Да детские сандалии,
Да эту тропку узкую.
2005
Провожаю приятеля, совершенно не деревен-
ского, художественного приятеля. Неспортив-
ного абсолютно. Кстати, есть в этом особая
красота. Индивидуальное (очень) телосложе-
ние. Разговоры о Жизни, об Искусстве, о Жен-
щине, о Семье…
Так редки стали неспортивные люди. (Про-
вожаю, чтоб не потерялся в этой сложной
местности.) А волосы у него густые и жест-
кие, крепкий лоб, голова философа.
Идем в высоких травах. Солнце вечернее. Ав-
густ… Кони ходят… Задворки деревенские…
43
Но нет ни этюдника, ни красок, ни времени.
Я подумал: попробую написать поэтический
этюд. Интересно, передаст ли он то, что я
чувствую?..
АВГУСТ
Летящие нити, и кони седые,
Грубеющей тканью – тяжелые травы,
И пух иван-чая, и свет на ладони,
И свет над полями, и зелень отавы.
И все это слито в немую картину,
В туманной олифе осеннего солнца:
В репейнике лошадь, косматая грива,
И стебель стеклянный, и отсвет оконца.
Вздыхать или охать могу бесконечно,
Идя в длинных травах пред долгой зимою.
Все это не вечно, все это не вечно!
И все это впитано, впитано мною…
Клонитесь, клонитесь, тяжелые травы,
Летите, пушинки, трещите, заборы,
Горите под солнцем, златые оправы,
Смотрите, о жёны, с разумным укором.
2007
УЛЫБКА
Промерзнет небо, снег, вороны,
И кудри левого виска
44
Коснутся глаз, а яблонь кроны
Меня коснутся свысока.
Слегка очерченный зарею,
Сверкнёт снежинками мой кров,
Бежит лошадка колеею.
– Привет, Тимоха!
– Будь здоров.
Среди замедленных рассветов,
Среди серебряного мха,
Обитель ветхая поэта,
Где пишет он про то, про это,
На миг проявленная светом,
Вам улыбается слегка.
2004
РОЗОВАЯ ВЕСНА
Не нарисовать всех этих линий,
Всех изгибов этих, всех крючков,
Этих загогулин и извилин
Сквозь речное золото очков.
И прозрачной северной деревни
Не осмыслить в розовом свету,
И проталин рыжих, длинных, древних
На весеннем легком холоду.
45
Все же в разноцветном захолустье
Что-то я пойму наверняка.
Ближе к незнакомому мне устью
Жизни незнакомая река.
2005
СКВОРЕШНЯ
Засветись весной, далекий дол!
Засветись весною, солнцем вешним.
И хоть это связано с трудом,
Я повешу все-таки скворешню.
И хоть это связано с трудом,
Подлечу я ветви у подруги,
Яблони моей, что гладит дом
В долгие серебряные вьюги.
Засветись весною, талый снег!
Отрази в последний раз полнеба.
Чтобы понял русский человек,
Что зимой вполне он счастлив не был.
2006
У козы потрясающе длинные (и редкие) рес-
ницы. Присмотритесь при случае. Я выходил
периодически глянуть – не запуталась ли она в
веревке. Это вносило в мою жизнь ритм. Подой-
ду, сяду, положу ей руку – как бы это сказать
понежнее – на загривок, а она положит морду
(или лицо) мне на руку, и смотрит долго… не на
меня, а как бы в меня…
46
СЧАСТЛИВАЯ КОЗА
У козы лицо, как лодочка,
Что плывет между людей,
Интересная походочка
Чуть игривая у ней.
Я вздыхаю ностальгически –
Нет теперь моей козы,
И никто периодически
Уж не доит – зы-зы-зы…
И не надо ей ранёшенько
Сена свежего давать,
Называть ее дурёшенькой,
Да за шею обнимать…
Ой, коза моя ученая,
Разучёная коза!
Полоса по носу черная,
Козьей жизни полоса.
Только нет, я знаю, верю я –
Жизнь твоя была полна:
По ночам в окне над дверию
Высоко плыла луна,
Заходило в ясной ясности
Солнце в золоте ресниц,
И жила ты в безопасности
Меж кузнечиков и птиц…
2007
47
ВОЗДУХ ДОЛИН
Как хорошо… Луна зеленая…
И лает старый обормот.
И кошка древняя, точеная
По краю тонкому идет…
Хозяин ваш заснуть пытается,
Заснуть в болотной теплоте,
Собака лает-упирается,
Но силы уж не те, не те.
Уж нету в голосе металлинки,
Что романтизму придает,
И чувства, близкого к летальному,
Уже тот голос не дает.
Хозяин ваш – поры полуденной,
Консервативный господин.
Голубоватыми сосудами
Он слился с воздухом долин,
Он слился с воздухом, гуляющим
Между лопаток, между гор
И что-то сердцу объясняющим –
Что?.. Я не знаю до сих пор.
2004
СЕРЕБРЯНЫЕ СТАРУШКИ
Как тонко наползает день
На все, что пряталось во мраке.
48
Внизу еще туман и тень,
А наверху блуждают знаки.
Живем в пределах сентября
В простых серебряных избушках,
Где окна солнышком горят
В простых серебряных старушках.
О, кружевная красота
Морщинок солнечных и рюшек,
О, жизни тлен и суета
При свете маленьких старушек!
2007
СМЫСЛ
На фоне недостроенных сараев
Цветут цветы в зелено-синем мае,
Цветы цветут на фоне развалюшек
И в окнах обустроенных старушек.
Прищурю глаз – а лепесток искрится,
Имеет смысл в природе раствориться.
Как птица… как задумчивая птица!
Имеет смысл в деревне поселиться.
2006
49
ОТРАЖЕНЬЕ
Вороны все кружат над банею,
Расставив пальцы на лету,
Я наблюдаю осень раннюю
На наблюдательном посту.
Пространство предо мною дыбится,
Чтоб я проник в его пласты;
Глубоководной сонной рыбицей
Мои сложённые персты
Светиться будут в этой местности,
Когда уеду, может быть,
Над полем в тусклой бестелесности,
И плыть сквозь сумерки… и плыть.
2008
ЖЕНЩИНА И ПОЛДЕНЬ
Только в предчувствии осени
Кошка лежит на спине,
Там, где вы тапочки бросили
И пребывают оне.
Там, где вы книгу оставили,
У голубого пруда.
Штору в окне не поправили,
На пол просыпали льда.
50
Как хорошо – не стремительно,
А призадумавшись чуть,
Вам совершать ослепительный
Послеполуденный путь.
Как это важно – быть занятым
Мудрым осенним трудом:
Радостно, тихо и правильно
Ягоды мыть над прудом.
2009
ФАБЕРЖЕ
Моему дяде Борису Ефремовичу Белову
при нашем последнем расставании
Я пью протяжное прощанье
Пустых осенних берегов,
Пилы далекое жужжанье
И гомон птичьих голосов.
Летят синички между травок,
Седых, устойчивых стеблей,
На луг стекает (рано-рано!)
Закатный розовый елей.
А Фаберже, пожалуй, други,
Сюда допущен был слегка.
Все эти шарики и дуги
В его сердечные бока
51
Вошли и – жизнь определилась,
Как серебристый ручеек.
И, как таинственная милость,
На лоб спустился мотылек.
ПАСТОРАЛЬ
Дмитрию Ефременкову
1
Пойдем есть ягоды с кустов,
Исчезнем в зарослях малины,
Утонем в золоте густом,
Дадим стрекозам наши спины.
Как скалы дикие, они
И молчаливы, и могучи,
В траве кошачьих глаз огни,
Над нами низко ходят тучи.
И прорастает в солнце бровь,
И светом полнятся глазницы,
Лоб оцарапан и суров,
В затылке стриженые спицы
Растут, а из ушей – трава,
Что расплавляется в закате,
В саду кочует голова,
В проеденной козлами шляпе.
52
Пускай не строится мой дом,
Пускай не ладится жилище,
С моим приятелем-котом
Ищи в саду меня, дружище!
Пусть руки теплые мои,
Как два спокойных крокодила,
Ныряют в золоте травы,
Как в волнах призрачного Нила.
2
А что, а что, а что ты скажешь,
Мой друг, серьезный и седой,
Когда на луг июньский ляжешь,
Закрывши небо бородой?
Вон облака от края поля,
Среди порывистых стрекоз,
Летят в своей свободной доле,
Летят, как стадо белых коз.
А мы с тобой – большие реки
И, знаешь, мы здесь не при чем,
Пусть бороздят нас человеки,
А мы течем себе, течем…
53
Именно там я написал свой первый этюд мас-
лом. Солнце садится за лесом, за рекой… Дед
меня, конечно, двумя мазками поправил. (И те-
перь это в искусствоведческой науке считается
его этюдом.) Мне было четыре года, и эта, самая
красивая на свете (уральская) деревня, называ-
лась Чащихино. Сколько мы с дедушкой и бабуш-
кой там жили? Возможно, всего только месяц…
Никогда еще окружающий мир так не поражал
меня. Кроме того, я нашел там невесту.
ЕЁ ДЕРЕВНЯ
1
Я посмотрю… я посмотрю
Узоров русских полотенцы,
Увижу алую зарю
И под холстом небесным сенцы.
Там белый поворот реки
И взгляд невесты пятилетней,
Растут бобы и лопухи
В ее миру тысячелетнем.
Зачем мы не остались там,
Где кот яйцо ест ненароком,
Где по серебряным перстам
Закат течет небесным соком?
54
Где дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки…
Ответь мне, дедушка, ответь!
Глядя моей невесте в глазки.
2
Снова мысли пятятся назад,
Снова пахнет небом и рекой,
Мы опять бродили наугад
С маленькой девчонкою такой.
Ты меня не помнишь, милый друг,
Уж тебе не пять, а сорок пять!
Как делили сельский мы досуг,
Как любили вместе мы гулять…
Наблюдали крупные плоды
И закат съедобный над рекой,
Я черпал серебряной воды
Маленькой, прозрачною рукой.
Где же ты, вселенная моя,
Та, что я в душе всегда храню?
Едем мы – под нами колея
Убегает в сторону твою.
3
Улыбнувшись, люди исчезают,
Где-то в прошлом тают без остатка.
Возчик это знает, твердо знает,
Знает это бурая лошадка.
55
От простой и радостной девчушки,
От реки ее, ручьев и леса,
От уральской этой деревушки
Мы собрались, видишь ты, – уехать!
А детей одних не отпускают
Жить, где им понравится в природе.
Травы это знают, звезды знают,
Знают все на этом пароходе.
2003
ДУША
Красновато пепельное небо,
Одинока яблоня в долине,
Я делю пространство четким следом
На две аккуратных половины.
И обрубок яблони печален,
Занесенный снегом по макушку,
Как фигура с узкими плечами,
Как душа сгоревшей деревушки.
Очень тяжело, иль невозможно,
Мне к нему спокойно приближаться,
В поле странновато и тревожно,
Нет – к нему рукою не прижаться!
Думал я так, тихо подступая,
Удаляясь после по дороге,
Вновь пространство четко разделяя,
К дому поворачивая ноги.
2007
56
ПОЛЕ МОЕ
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было в прошлом веке
При Шишкине,
Поле мое, поле настоящее,
Какую тайну ты хранишь, притихшее?
Какую тайну ты хранишь, пожухшее,
Какую тайну, «яко крин процветшую»?
Всегда к Предтече травами набухшее,
К Петру и Павлу кое-где отцветшее.
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было – как давно! – при дедушке,
Поле мое, поле настоящее…
А темный лес – твой вечный соседушка.
Мне твой кузнечик пропоет отбой,
И будет он зелено-голубой!
И если ты уснешь – усну с тобой,
А если ты умрешь – умру с тобой.
2008
САД И ОКНО
Плыви, если хочешь ты плыть, о малиновый ветр,
Закатные перья на брюшке своем теребя,
А я отойду в глубину, может, на сантиметр,
Чтоб мне рассмотреть, между прочим, ее и тебя.
57
58
И я посмотрю на нее, может быть, свысока,
Как я не смотрел на нее, между прочим, давно:
Вот профиль и яблоня – яблоко вот и рука,
Иначе зачем мне, скажите, и сад, и окно?
2007
ЖЕНЩИНА ЭТА
Опять одиночество, ветер и трезвый расчет.
Опять все продумал за всех, и ошибся опять.
А жизнь без меня как текла, так себе и течет,
Но женщина эта в ней сможет, я думаю,
Что-то понять.
Но женщина эта, она ожидала меня –
Явлюсь или нет я на сцене в театре теней,
Но женщина эта, меня в том и этом виня,
Прожить уж не сможет без лиры забавной моей?
2007
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
Деревьев кроны темные и бурые шары
Забытых яблок где-то там,
В кромешном черном кружеве, –
За снеговыми шторами шевелятся они.
За редкими заборами сидят шакалы местные,
Гуляют тени дымные среди пустых садов,
А парники забытые дверями вдруг захлопают,
Коснется слуха пение ой, удалых орлов!
59
СЕВЕР
Люблю я холодную пикшу,
Холодную славлю треску,
И благословляю ловитву
На хладном твоем берегу,
О Север, изласканый светом,
О, край протяженных тонов!
Хотя не имею, при этом,
Резиновых даже штанов.
Порой – неотесанный плотник
На радостном жизни бегу,
Ведь я – не рыбак, не охотник
На дальнем твоем берегу.
Я мыслью прошел все пределы,
Все дебри твои до конца.
О, красный мой батюшка-Север,
Ты будь мне в родного отца!
2007
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
А я на нашей горочке стою и вижу сны,
И начинает нежно так, ну как Шаляпин «Ноченьку»,
Береза тети Машина песнь ледяных пустынь…
2002
60
МОЛЧИ
Царап – царап-царап, штришочки света
Ползут по силуэту одному,
По силуэту, так сказать, поэта,
Известного соседу моему.
Известного в известной нам деревне
Держателям седых молочных коз,
Известного полоскам неба древним
Меж темных тети Машиных берез.
Известного еще седому деду,
Которого уж нет давным-давно,
А главное – известного соседу,
Что предпочтет всегда стихам вино,
Что предпочтет строительство сараев
И самокрутку мокрую в ночи,
Ну а поэтов он своих не знает.
Поэт, молчи!
2006
ВЕТЕР
Шебуршал пустой почтовый ящик,
Да под ветром развевались косы,
Проходили с девушкой молчащей
За забором темные матросы.
И горами ветреные ветви
Надо мной вздымались, беспокоясь,
61
И потоки средней силы ветра
Пролегли воздушною рекою.
Красноватым взглядом волкодава
Засветилась серая калитка,
А цыган Тимошка величаво
Проплывал в телеге с ребятишкой,
Проплывал цыган, гремя по склонам,
Улыбаясь встречным человекам,
Может, где и выпил он немного,
Закусив обвислым чебуреком.
Ой вы, реки северного неба! –
Белый пар плывет над головою,
Можно ехать много километров
Под такою светлою рекою.
Комары еще не беспокоят,
Только мухи лезут к нам дружиться,
Но сбивает ветер их под корень,
В бороде музыкою жужжится.
Расплетались кудри черным дымом,
Тень от козырька легла на веки,
Вспоминал цыган свою судьбину –
Ох вы, человеки, человеки…
Шебуршал пустой почтовый ящик.
Что-то нам давно никто не пишет?
Ветер говорит о настоящем,
И о прошлом тоже ветер дышит…
62
Услышал по радио фразу – «а как Шопен
относился к “москалям”, известно…» А мне
было как раз неизвестно – как именно Шо-
пен относился к «москалям». Догадывался,
конечно… Это было время доинтернетное,
домобильное. Стационарный телефон был на
другом конце деревни, у автоколонны, но он не
всегда работал.
Да и не пойдешь же туда сейчас сквозь та-
кой ветер звонить – извините, а как Шопен
относился к «москалям»?.. А вокруг мелкие
собачки автоколонны с ума сходят, черные
деревья шумят…
ШОПЕН
Любил ли Шопен «москалей» – я не знаю.
Но пусть они тают – хрустальные звуки.
А птицы пускай от зимы улетают,
Раскинув пернатые длинные руки!
Любил ли Шопен «москалей» – неизвестно,
И в этой деревне никто нам не скажет.
Такая уж эта неясная местность –
Туманы и птицы, и холод овражий.
Здесь скажут, наверно, – печальные звуки!
И дальше пойдут, гоня стадо овечье,
В карманах держа узловатые руки,
И щуря от ветра глаза бесконечно…
2002
63
ВИНО И МОЛОКО
Сплошной щербатый, белый камень
И голубая тишина.
Большими, белыми руками
Налью пустынного вина.
Вина пустынных перелесков,
Вина холодных островов,
Движеньем медленным, нерезким
Среди внимательных котов.
Я подниму на свет напиток,
Там дальний путь и пустыри.
Там ранних сил моих избыток,
Там юность – что ни говори…
Но выпью только полстакана,
Подумав, съем простой обед
И, двинув уплотненным станом,
Усы взъерошу, словно дед.
О скрип петель, о пенье кошек…
О фисгармония веков!
Она звучит, и ты несешь мне
Парное козье молоко.
Вокруг щербатый белый камень
И неба светлая река,
Своими белыми руками
Налей, хозяйка, молока.
2004
64
ВСЕ НЕЯСНО МНЕ…
Шрам на пальце, а рядом вот – рана,
Вот – ожог, а вот свет от заката.
Нынче рано, а может не рано,
Синий сумрак сгустился над хатой.
Сам не знаю я – рано, не рано.
Не проник в эти звездные планы,
Не постиг потаенные сроки,
Вон звезда поплыла на востоке,
И не знаю я – рано, не рано.
Все неясно мне, все неизвестно:
И волнистая эта равнинность,
И пустынная сельская местность,
И собак непородных костистость,
И тарелка, готовая треснуть,
Если ставить не плавно, а резко.
2009
ВЕНЕРА
Глубокая скважина вздрогнет,
И будет розетка трещать,
И лампочка будет неровно
Меня в темноте освещать,
И Толик появится в двери
И скажет:
65
– Во звезды горят!
А это Венера.
– Уверен?
– Да все мужики говорят…
Погоду на завтра не знаешь?
Ну ладно, пойду досыпать.
Вот где-то скрипит, понимаешь,
А где – не могу я понять…
Глубокая скважина ухнет,
Вздохнет и надолго замрет.
И тут же все звезды потухнут,
И Толик мгновенно уснет.
2008
ОБРЕЗКА ЯБЛОНЬ
Для яблонь, для себя и для козы
Я предприму осеннюю обрезку.
Закатно-травно-ягодный призыв
Так ясен за квадратной занавеской.
Так ясен он, и розовый закат
Стоит передо мной стеной прозрачной…
Я становлюсь на красный самокат
И вкатываюсь в это – однозначно.
2011
66
ПЕСЕНКА
Седые камни, и песок,
И нежный солнечный поток
Сквозь глаз июньского кота
До глубины его хвоста.
А это, что ни говори,
Немного греет изнутри,
Хотя прохладный ветерок
Все ходит с юга на восток.
– Он крутит, – Толик говорит
И круто в сторону глядит –
Туда, где пламенеет мак,
Где собрались коты для драк.
Но каждый мало-мальский кот
Сначала песенку споет;
Ее запишет на века
Моя шершавая рука.
2005
КОНДРАТ БЕЛОВ.
ПАТРИАРХ СИБИРСКОГО ПЕЙЗАЖА
Старинные, небольшие городки, их архитек-
туру (и даже церкви) дед мой, известный всей
Сибири художник Кондрат Петрович Белов,
когда ему было уже за 80, писал по памяти. Дома
он подолгу сидел у противоположной стенки, на-
67
против своей картины, и смотрел в нее, напевая
или разговаривая вполголоса то с одним, то с
другим воображаемым собеседником из прошлого,
теребил огромные усы…
Потом вдруг вставал кряхтя, стремитель-
но подходил к холсту, наклонялся мощным сво-
им торсом (левая рука за спину) и, оскаля зубы,
делал резкий удар кистью, пальцами (как позд-
ний Тициан) или один-два-три энергичных удара
длинным мастихином.
– Вот так! (кусок краски улетел на диван).
И вот так!.. (второй кусок краски улетел за
комод). И вот эдак!.. – он делает шаг назад и
замирает… Потом очень тихо спрашивает у ко-
го-то: – Ну-с… Что вы на это скажете, милос-
тивые государи?.. А?.. Вот вам и Калька Белов.
Вот вам и Кондратик!.. Вот вам и Кондраша!..
А кто так в России небо напишет?.. А?.. То-то
и оно… – он наклоняет голову и смотрит на пей-
заж не отрываясь, ерошит усы… потом зовет
меня: – Славочка, мальчик! Пойдем чай пить!
ОПИСАНИЕ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
Мне годик, я в галстуке тесном,
Лицом пред стеною зари,
Что дышит любовью небесной
У носа и в дальней дали.
68
Движение тонких волокон,
Улыбку длиннющих лучей
Я вижу из низеньких окон
Посредством чудесных очей.
Мы жили, по сути, в деревне,
Проулок спускался к реке,
И дед мой огромною тенью
Пейзаж свой писал вдалеке.
О радость простейшего быта,
Кто может увидеть твой свет?
Ты только младенцу открыта,
И деду – за выслугу лет.
2008
СЕВЕРНЫЙ ЛУЧ
Прогревает уставшее тело
Неожиданный северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
Там, где солнце прощальное греет
Появилось златое окно.
Воротись! Воротись поскорее,
Есть у нас с тобой дело одно.
69
Ведь души неустроенной образ,
Этот двор, нам пора убирать,
Чтоб сосед, деликатно наморщась,
Ничего не сумел нам сказать.
Чтоб никто не вздыхал здесь бессильно,
И никто не ерошил волос,
Чтоб гостей простоквашей обильной
Напоить нам с тобой довелось.
Прогревает уставшее тело
Фиолетовый северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
УКРАИНА
Другу детства
Игорю Шипицину
Я устал, но надо мне добить –
Эти брёвна дотаскать и доски.
А потом я долго буду пить
Солнцем позолоченной зубровки
Рюмку или две. И буду рад,
Вспоминая вечер твой, Украйна.
Как там лоси плыли на закат…
Лось с лосихой – две огромных тайны.
А поутру плыли мужики
Узкой дамбой по ночным ухабам,
70
И принципиально старики
Не внимали простодушным бабам.
Говор, говор!.. мягкий и живой,
И удобство телоположенья.
Все вы мне свои, и я вам свой
В жизни концентрическом круженьи!
ВОСПОМИНАНИЕ
Я плыл на невеликом корабле,
Никто меня за руку не держал,
А я уже не помнил о земле
И ничего вдали не воображал.
Я обонять старался пену волн
И иногда свой взор стремил вперед,
Чтобы объять умом железный челн,
Понять – что ощущает мореход.
Держался за какую-то трубу,
Душою несозревший человек,
И волн следил упорную борьбу,
И маленьких барашков дальний бег.
Никто меня за руку не держал…
И как вообще я оказался там?
А дождь на темных стеклышках дрожал,
И покрывался каплями металл.
71
«Поют кружевные собаки»
72
Шел в полумраке малый теплоход,
Я улыбался волнам на бегу,
А жизнь ждала, как светлый горизонт,
На отдаленном темном берегу.
Морское состояние ума
Я приобрел в кипящей пеной мгле,
И долго сохранял его в домах
На твердой, неизученной земле.
2005
ЯНТАРНЫЕ СТАДА. ПОЛОСА ЗАКАТА
Пролился в золотую щель
Закат над отдаленной крышей,
Сквозь тусклый солнечный фужер
Как будто звон далекий слышу.
Как будто льдинок золотых
С небес царапанье и пенье,
Иль у подножья гор седых
Златых овец передвиженье.
Седые гонят пастухи
Овец светящихся отары,
Их уши, словно петухи,
Горят янтарно-медным жаром.
73
Откуда знаю это я,
Во сне ли видел в зимний вечер
Твои янтарные края,
Страна, плывущая навстречу?..
МИР МОЙ
Луна и дым… Все маленькое, дремлет…
Ты невелик, о мир моей деревни!
Ты невелик на волнах океанов
Снегов слоистых и густых бурьянов.
А там – леса густою чёрной лентой,
За ними, видишь, – дремлют континенты.
Сосед мой задремал при тусклом свете,
На нем коты, как маленькие дети…
Спи, брат мой, спи под ропот котофейный,
А коль не хочешь спать – напиток пей кофейный.
ЖИЗНЬ ИДЕТ
Серый день, размытая береза.
Ходит конь гнедой в долине снежной.
За горой я слышу женский голос.
– Жизнь идет, – скажу козе на ухо. –
– Жизнь идет, ешь сено, улыбайся.
Ну а я пойду стоять под небом –
Наблюдать, как ходит конь в низине.
У людей ведь есть свои заботы.
74
ЗРЕЛОСТЬ
Писать стихи и заниматься садом
Любой поживший, думаю, захочет.
Потупится он, скромно улыбнется,
И, быстро обернувшись, тихо скажет:
– Хочу, хочу! Хочу, конечно, что вы!
Хочу ужасно и давно, поверьте,
И не нужны мне ценные подарки,
И жалованья крупного не надо,
Лишь уваженья я хочу, поймите!
Лишь уваженья и еще покоя!..
И доступа еще к литературе
О желчегонных качествах растений.
НЕРАЗУМНЫЕ ЖЕНЫ ПОЭТОВ
Неразумные жены поэтов
Рубероид оставляют на крыше,
Придавивши слегка кирпичами,
Удалившись за тонкие шторы.
Но в ночи он встает кашалотом,
Кашалотом невиданной бури,
Над испуганной мокрой деревней
Черной лентой встает рубероид.
И, заслышав глухие удары,
Говорят: кто-то катит там бочку
Мимо нас в час и темный, и страшный,
Неразумные жены поэтов.
75
НОЧНЫЕ ДОРОГИ
Лохматые склоны ночные,
И тени далеких дорог…
И кошки, как звери ручные,
На мой выплывают порог.
И я возникаю из мрака,
Плечом упираюсь в косяк,
Усатые все мы, однако,
И каждый, я знаю, мастак
Глядеть на далекое поле,
На сосны, покрытые мглой.
Какая чудесная доля…
И способ познанья какой…
О способ познанья чудесный!
И, вместе, – чудесно простой.
О мир, нам с тобой неизвестный…
О тени дороги ночной!..
2008
Дед был главным человеком моего детства.
Художник и сказочник, он рассказывал сказки
оригинальные и таинственные, в которых мес-
том действия всегда был дремучий и бескрайний
русский лес… К сожалению, ничего не записано…
У меня есть мечта – написать когда-нибудь
сборник сказок, чтобы там отразилось его ды-
хание, его ощущение. Как бы отзвук далекий…
И посвятить этот сборник ему.
76
СИБИРСКАЯ СКАЗКА
Подлунным бегом горностая
Среди зимы,
Путем тревожным, длинным, тайным
Сибирской тьмы
Я пробирался мыслью сонной,
Ложась на бок,
В груди у деда потаённый
Стучал клубок.
И тихий свет от речек тихих,
И тайны слов,
Рождались в серебре великих
Его усов.
Тогда мне Родина открылась
Всего ясней,
И сердце сладко согласилось
Пожить на ней…
2008
ПОЭЗИЯ
Меня настигло стихотворство
В глухом, томительном краю,
И я, оставив непокорство,
Чуть помолчу и вновь пою.
Пою опять, идя по горке
Над белоснежною страной,
77
Где воробьи таскают корки,
Где не беседует со мной
Никто, никто… лишь воздух серый,
Моей касаясь головы,
Да чуть повыше – стратосфера,
Пониже – белые холмы.
Меня настигло стихотворство
Своею детскою рукой,
Так тихо-тихо, просто-просто…
И сердце мне сказало:
– Ой!
МУЖ
Муж пришел – все дома появилось:
Тихий свет, вода и авокадо.
Просто дверь открылась и закрылась,
Просто вдруг затеплилась лампада.
Просто пес залаял, улыбаясь…
И ему ответили в округе!
Рыбки засмеялись, бултыхаясь
Возле норки маленькой подруги.
2009
78
ОДНА ФЕВРАЛЬСКАЯ МЕТЕЛЬ
Не только вниз, но – вверх и в стороны
Сегодня снег летает мушками.
Богаче снеговыми склонами
Беднее добрыми старушками
Я стал внезапно в жизни временной,
В сей жизни, временно таинственной.
Что светлой тайною беременна,
Чудесной тайною единственной.
В ней тяжело без тихих путников –
Старушек старых и внимательных,
Без одеялок их лоскутельных
И без историй обязательных.
Пурга, рассказывай, рассказывай!
Волнуй, волнуй давно испытанным!
Лесную сказку детям сказывай,
Уснувшим детям… невоспитанным.
2008
ПРИГОРОДНЫЙ АВТОБУС
Шофёр кондукторше показывает нечто
Своим перстом прокуренным и синим,
Чуть слепит жёлтый свет машины встречной,
Привычно душит запашок бензинный.
Ну а вокруг поля в протяжной стыни,
Где, может быть, она увидит нечто,
79
Что он перстом показывает синим,
Водя рукою в сини бесконечной…
2008
ПРИБЛИЖЕНИЕ
Сквозь пространство осеннее
Приближается яблоко к носу.
И пчела приближается к носу,
И жена приближается к носу,
И зима приближается к носу…
Но об этом подумаю после.
2002
ПОСЛЕ ТЯЖЕЛОГО РАЗГОВОРА
Береза средних лет на фоне неба,
Да льдина, чтоб стоять, да пять минут,
Да небольшая, скромная ворона…
Вот что мне нужно, чтобы отдохнуть.
2004
ОСЕННИЙ СВЕТ
Боже мой, мой Боже… что за золото
В этой чаше бледно-голубой!
Как целенаправленно проколот
Небосвод туманный надо мной.
Луч струится в чашу и, расплавленный,
В ней ложится с ножками на дно.
80
Лист бумаги, на столе оставленный, –
Он сияет с чашей заодно.
Ты – мгновенен, луч, приятель мой!
Как и я. И живы мы – сейчас.
Под твое чудесное сияние
Подставляю свой чудесный глаз.
Пусть морщины родовые, давние
Изменят трагический настрой,
Тёплый, тёплый… тёплый… свет губами пью!
Чтоб быть светлым, по возможности, зимой.
2006
Если нам привозят дрова или какие-нибудь
мешки, доски, опилки и тому подобное, она всег-
да выходит, все осматривает и садится сверху,
с гордостью поглядывая вокруг. Речь идет о
Мурке, конечно.
Мне представляется, что она хочет ска-
зать: видите, мой хозяин тоже что-то стро-
ит, у нас тоже хозяйство. Просто ему обычно
некогда, он ведь поэт!..
Если я углубляюсь в сад или ухожу на со-
седние холмы – ем малину, кошу для козы или
просто сижу и смотрю сверху – кто к кому
приехал, кому что привезли, кто топит баню,
как колышется трава, куда пошел Толик… –
она всегда найдет меня, появится из зарослей и
молча сядет рядом… Маленькая такая. Корот-
кошерстная.
81
УШКО
Ушко у кошки расплавлено светом,
Контур лишь виден – тонкий такой.
Кошке приятно жить рядом с поэтом,
Нравится ей быть расплавленной светом
Вместе с хозяйской рукой.
Нравится летом
Остатки омлета
Есть очень быстро в песке и золе.
Нравится днем, как вода фиолетовым,
Чувствовать где-то,
Что кошка прогрета
Чьей-то любовью на доброй земле…
2005
ПЕРЕЛЁТНЫЙ ПУТЬ
Кошка вышла в открытое солнышко,
Прямо в золото шкуркой вплыла…
Кто там чистит лазурное перышко?
Кто расправил два легких крыла?
Кто в саду – ой-ой-ой! – осторожен будь,
Это вышла ведь Мурка сама.
Ждет вас всех перелетный далекий путь,
Он описан в ученых томах.
И меня не забудьте в роскошных снах,
В развесёлых и чуждых садах.
82
Дескать, есть там, на севере, – ой, чудак…
Ну а кошка его, слушай… – страх!!
2005
ДЕРЕВЦЕ
Я сегодня с деревцем прощался,
И оно как будто понимало.
Шляпу я снимал и улыбался,
А оно тихонько трепетало.
Ох ты, безответная судьбина!
Все, о чем молчишь ты,– мне знакомо,
Жди пока какой-нибудь дубина
Подойдет и скажет два-три слова.
Может, я – последний человечек,
Что к тебе по-русски обращался,
Что с тобою в несколько словечек
Кротко и разумно попрощался…
2006
ЛОЖНОЕ ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ
ПРОТИВ БОРЩЕЙ
Лампадка сквозь завесы пижмы.
А дальше дождь… Конец июля.
Ты, плечи изогнув капризно,
Несешь заветную кастрюлю.
83
Когда я был чуть-чуть моложе,
Боялся слова «борщ» немного,
И мне казалось, что негоже,
Чтоб обонял его с порога
Внезапный гость моей прихожей,
Искатель тонких откровений,
Что щей разваристых не может
Есть ни талант, ни даже гений.
О легковерная натура!
Неосновательность суждений…
Мол, щей горшок, мол, баба дура,
И что голодным должен гений
Бродить. А впрочем, я увлекся.
Ведь нынче дождь… Конец июля.
Воспоминаний рой улегся,
Мне показав на память дулю.
А сад в росе, как в бриллиантах,
Горит… Пион под носом ранний.
Шуршат неясно фолианты
Родных, таинственных преданий.
Мы уплываем в длинной лодке
В тот край, где Вольга и Добрыня,
Да не забудь ты рюмку водки.
Да-да, иду. Ведь борщ (!) простынет.
2008
85
НАСТРОЕНИЕ
Только утренний свет,
Но не женщина.
Только ветви и снег,
Но не женщина.
Лишь вода и блесна,
Радость детского сна,
Только дедушкин ус,
Но не женщина.
Только радость бумаги
И карандаша,
И пространство, куда
Уплывает душа,
Запах пыли и книг,
Но не женщина.
Но не женщина…
2007
Пробегая, увидел Мурку, сидящую на мохо-
вой горочке под тягучим сентябрьским солнцем.
Задержался на секунду… Вдруг стало ясно, что
это именно ее место в жизни. Не может она
быть не здесь и не сейчас. И есть ли на свете
что-то более гармоничное?
Через секунду я уже бежал дальше под уклон
с длинной, синей, выцветшей доской в руках…
Осень. Строительство…
86
КОШКА МАЛЕНЬКАЯ
Невозможно кошке в сентябре
Не сидеть под солнцем во дворе,
Не поднять усатой головы,
Не взглянуть поверх густой травы.
В синеве гуляют острова,
И понять не может голова:
Сколько птичек в путаной листве,
Сколько мыслей в глупой голове.
А в саду есть тайные ходы –
Ниши для хозяйской бороды,
И для кошки маленькой одной,
Чтоб гулять вечернею порой.
Чтоб, играя кружкой молока,
Подпирая крепкие бока,
Проходить малинною тропой,
Пропадая в травах с головой…
2005
ЗИМНИЕ ЩИ ИЗ КВАШЕНОЙ КАПУСТЫ
Щи без сметаны – это день прозрачный,
День бабьелетний с ласковой тоской,
Где солнца луч, туманный, огнезрачный,
Прощается с любимейшим тобой…
87
Щи со сметаной – это мгла сплошная,
Пурга и в серебре далёкий путь,
И кто-то, в белом платье выбегая,
Кричит тебе:
– Сметаны не забудь!..
Как любит русский этот воздух вольный
В молочно-фосфорическом огне…
И труден – ох! – вопрос твой протокольный –
Какое состоянье выбрать мне?
2008
НА ПРУДУ
Пауки паутину плетут,
Значит, нынче дождей не дождёшься,
Ты выходишь на маленький пруд
И над стареньким мужем смеёшься.
Улетает фарфоровый смех
Прямо в ухо фаянсовой кошке
И, далёкий от этих утех,
Муж сидит в отдалённом окошке.
Что-то пишет в немые листы,
Кудрецы летним золотом вьются,
И не слышишь, далёкая ты,
Как здесь буковки тихо смеются…
2007
88
ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК
Вороны с крыши упадают,
Летят на шелковый восток,
А глазки золотом блистают,
А щёчки нежит ветерок.
«Пернатый волк» – мне кто-то скажет,
Не стану спорить с ним вовек.
Паук мне паутину свяжет,
Как шапку добрый человек…
2009
СКРИПКА АНТОНИНА
Есть Антонин и Антонина.
Есть Дворжак, есть и тетя Тоня.
И, как замедленная мина,
Стучится сердце под ладонью.
Какой-то давнею угрозой
Бормочет лес в осенний вечер,
И грусть от остеохондроза
Мне Дворжак грустной скрипкой лечит.
А тетя Тоня извлекала
Из льдинок песню помидора,
И торопилась – устилала
Души волнистые просторы
89
Какой-то скатертью протяжной,
И улыбалась виновато,
Сибирской трапезою бражной
Встречая нас с Володькой – братом.
Ах, тетя Тоня… Антонина…
Письмо полно далекой болью.
Иду вечернею долиной,
Иду к луне над темным полем.
Белесым, лунным господином
Иду к луне над темным полем.
И слышу – скрипка Антонина
Поет несбывшейся любовью!..
2007
ПРЕДСНЕЖНОСТЬ ПОЛЯ
Широкий лоб и воздух синий,
Молекул синих колыханье,
Меж сосен матушки-России
Я слышу Толика дыханье.
Вот закурил и осветился
Среди лесов своих морозных,
Вопрос возник и закатился
В его глазах, таких серьезных.
90
Ну а вокруг такая влажность,
Что хоть плыви протяжной тенью.
Домов вдали одноэтажность,
Предснежность поля и селенья…
2006
ДАЛЕКОЙ СТОРОНОЙ
Да, да. Вот так стоять, глядеть в просветы
Между домами, погружаясь в сон
По-деревенски пахнущей планеты,
В жилищах представляя свет икон.
Волокна потускневшего заката
Искриться будут мирно надо мной.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
Далекою, забытой стороной.
Вокруг ходили будущего тени,
На нос ложились скромные лучи,
Я так стоял на розовых ступенях,
Как будто с краю сказочной ночи.
Как будто жизнь прошла среди закатов,
Как череда медлительных огней.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
В одном селеньи Родины моей…
2003
91
СНЕЖНЫЕ УШИ
На эти слова не напишешь романса,
Они разъедаются жестью багровой:
Бушлат, телогрейка и горка с коровой.
На эти слова не напишешь романса.
На эти слова не напишешь романса:
Забор и сарайка, собаки-страдальцы,
Мужик и пространство, и тёмные пальцы.
На эти слова не напишешь романса.
Бурлацкие звуки, их долгие стаи
Свободно текут на простуженный ветер.
Жена не услышит, никто не заметит,
Как ладно поет мужичок за сараем.
Как он замолкает – все глуше и глуше,
Как смотрит на птичек на волюшке-воле.
И вот тишина и морозное поле
Возьмут эту песнь в свои снежные уши…
2007
БАБЬЕ ЛЕТО
Бабье лето любит выпить
Да морозцем закусить,
Кума с деверем насытить
Да у свата погостить.
92
Ой вы, белые платочки,
Ой, цветастые платки!
Ой, берез златые точки,
Золотые пятачки!
Свет прощальный с неба сыплет,
Над избой – пушистый ком.
Бабье лето любит выпить
С подходящим мужиком.
Закуси ж, смотри, морозом!
Чтоб хрустело поутру!
Чтобы щёк тугие розы
Пьяно рдели на ветру!
Чтоб запутался ты в травах,
Заводной, прощальный кум.
Ой, осенняя отрава!..
Ой, не суй своёго «краба»,
Дай понять березы шум.
Дай – понять – березы – шум.
2005
ЗОЛОТО ДНЕЙ
Стихи писал, чистил кастрюли,
Следил за постройкой домов.
Все это я делал в июле,
Восстав от таинственных снов.
Я все основательно делал,
Во двор выходил голубой,
93
В пространстве таинственном тела
Плескал светлой речки прибой.
Все безукоризненно делал,
А в сад заплывали слова,
В пространстве таинственном тела
Светились вдали острова.
Темнела далёко-далёко
Полоска какой-то земли,
И солнце плыло невысоко,
И шли по реке корабли.
Гудели вдали пароходы
Каких-то утраченных лет.
На них бы – в такую погоду –
Я взял бы, пожалуй, билет.
2009
АВГУСТ. РАЗМЫШЛЕНИЯ ВОЗЛЕ
НЕПОКРЫТОЙ КОПНЫ СЕНА
Вроде не предвидится
Крупного дождя,
Вроде не обиделся
Август на меня.
94
Я под яблоней сидел
В лиственной стране,
Между яблоков глядел
В лиственном огне.
Я, как будто в детском сне,
Лето пересек,
И по длинной стороне,
И наискосок.
Так что не предвидится,
В общем-то, дождя.
Так что не обиделся
Август на меня.
Нет, не хочется пока
Этих перемен.
Пусть он длится, – ладно, а? –
Золотистый плен…
2012
СИНИЕ ЛЬВЫ
Под впечатлением
от народной живописи Севера
Под небом холстинково-серым,
Из ниточек серых сплетенным,
Плывут из деревни Уфтюги
Изящные синие львы.
95
Я там, к сожалению, не был,
В том дне, из тумана скроённом,
Где вдоль по широкому небу
Идут грубоватые швы.
Под солнцем-календулой красной,
Под частыми звезд светлячками,
Румяный и в шляпе пух_овой,
Я не был там, не был, увы!
И я не вздыхал там внезапно
И не разводил там руками,
Где всё проплывают сквозь сумрак
Изящные синие львы.
2002–2013
ПАРОХОД
Все умерли. Это ужасно.
(Животные ранних годов.)
Хвостом не маши мне напрасно,
Я мыслю про пыль городов.
Я мыслю про дальние дали,
Подальше немного, чем ты
Себе можешь только представить,
От сильной твоей простоты.
Гляжу я в далекие жизни
До странности близких людей
96
Тебе неизвестной Отчизны –
Отчизны любимой моей.
Она уплывает, как льдина,
Как некий большой пароход.
Без шляпы, плаща и корзины
На нем я отправлюсь в поход.
Я стану с народом у пены,
У пены, на самом краю.
И сердце поймет постепенно…
С Шаляпиным рядом стою.
2010
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Пахнет медом Калуга,
Пахнет русскою былью.
Золотая округа
Нежной, солнечной пылью
Пропиталась навеки,
Как моею судьбою.
Здесь когда-то над речкой
Мы прощались с тобою.
Рисовали с натуры
Мои старшие братья,
Их большие фигуры
Заключал я в объятья.
97
А они поднимали
Гениальные лица,
Все они понимали
Обо мне и девице.
Все они понимали,
Вслед смотрели с любовью.
А соборы сияли
Белой, солнечной солью.
Пахнет медом Калуга…
2008
ЛУНА
Меж облаков веков скиталица
Плывет унылой стороной,
Лицом фарфоровым китайца
Иль самоваром надо мной.
А после над ушанкой светится
Пожухлым шаром серебра.
О, как хочу я с нею встретиться
В пустынном сумраке двора!..
Вот надо лбом беспечным хладная
Стоит, о чем-то говоря.
Пришла пора, пора неладная,
Пора лихая – декабря…
2008
99
НОЧЬЮ
Все закрыто, все погашено,
Все проверено вдвойне,
И почти совсем не страшно нам
В этой тихой стороне.
Лишь моя лампадка светится
Между северных широт.
Не видать младого месяца,
Не видать небесных звёзд.
Все закрыто, все погашено,
Лишь березки шелестят,
Да по саду, саду нашему
Листья мелкие летят…
2007
ЦВЕТЫ НЕЗНАЕМЫЕ
Смотреть в лицо цветам незнаемым,
Хрусталь Шопена слушать тающий,
И быть немножечко летаемым,
Или – немножечко летающим.
Когда на кухне режут овощи,
В стихи забытые заглядывать,
И – пусть никто не просит помощи,
За миром надобно приглядывать.
2007
100
СВЕТ ИЗНУТРИ
Пожалуйста – небо свой полог раскрыло,
И солнце скользнуло в темнеющий лес,
И тайно его изнутри осветило,
И сколько там было – не знаю – чудес!
А мелкие птички!.. А встречные зайцы!
Могилки и даже немые кресты…
И вежливо эхо всегда отзывается
Из самой кошмарно-глухой темноты.
Высокие люди и низкие луны,
Бегущие _облаки над головой…
А сердце заплачет!.. А дернутся струны!
Мы выбрали правильно место с тобой.
2013
ВНУТРЕННИЙ ПАРОХОД
Моему прадеду
Василию Ивановичу Поспелову,
у которого к 1917 году был
собственный пароход на Волге
О вы, которые котята!
И вы, которые коты!
Цветок далекого заката
Цветет до самой темноты.
101
Под этим светом греем руки,
Впитав синичек тонкий свист.
Впитав изящные науки,
Далекий плачет гармонист.
Опавший лист торчит в кармане,
В глазах простор нездешних вод.
Плывут окрестности в тумане,
Как деда личный пароход…
2007
ВЕСЕННИЕ ТЕЗИСЫ
Соловьи поют по-сумасшедшему,
Это хорошо.
Радости тебе, в лес зашедшему,
Молодец что пришел!
2009
СЕРЕДИНА ИЮНЯ
Середина июня сегодня,
Это лучшее время в году!
Лето сходит по шелковым сходням
И свистит и поет:
– Я иду-у!
Середина июня, пожалуй,
Время лучшее в жизни моей!
102
Пароходы гудят, самовары,
Мед слетается с дальних полей
В виде капелек мелких нектара,
Среди капелек мелких дождей.
Группа птичек на яблоне старой –
Вместо группы приятных гостей.
Вместо группы соседей – две кошки,
Электричества – полный зенит,
Серый кот спит в старинном лукошке.
Очень дикий, степной паразит…
2008
Козы считают хозяина высшим существом
и поэтому, думаю, убеждены, что он должен
быть очень приятным на вкус. А как иначе?
Они все время с недоумением пробуют края моей
одежды.
ДВИЖЕНЬЕ
Жуёт штанину козлик, а коза
Края рубахи выцветшей теребит,
А я смотрю – не движется ль гроза
В просветах шевелящихся деревьев.
Жуёт штанину козлик, а коза
Глядит в пространство взглядом удивлённым.
Гроза, гроза, негрозная гроза
Ворчит за серым облаком червленым!
103
И без конца я так стоять готов
Средь шевеленья воздуха и луга,
Среди движенья предосенних слов,
Что вдаль спешат, слегка обняв друг друга…
2012
ТЕМНЫЙ САД
Падают яблоки в тёмных садах
Ночь напролет бомбомётом старинным,
Зори все шепчутся о холодах,
И я стою среди этой картины…
Прыгают яблоки в черной ночи,
Движутся кошки, собаки и тени…
И я молчу – ты сказала: молчи, –
Выйдя из мрака ко мне на ступени.
2012
В САДАХ НОЯБРЯ
Мы выпускаем кур с тобою
В зелёный сумрак ноября,
Под строгой маленькой звездою,
О столь немногом говоря.
Вопросы мирной сельской жизни
Нас занимают день и ночь.
104
Природа милая Отчизны,
Ты не могла бы нам помочь?
И зверобой, и одуванчик…
Как много ценного всего!
Мечта! Мечта моя – кабанчик!
Я б любовался на него…
А куры движутся умело
В холодных травах ноября,
Без снов, без мыслей – быстро, смело,
Огнём немножечко горя.
Мы выпускаем их с тобою
В холодном сумраке садов…
Я ухожу своей тропою,
Типичный добрый птицелов.
2012
ФОТОГРАФИЯ
Свет далёкий, серо-синий
Пью, как ёжик молоко;
Он затёк в мою пустыню,
Усвояется легко.
Свет уютный, деликатный
Светит нынче для меня,
В сюртуках на фото гаснет
Отдалённая родня.
105
Чуть-чуть вспыхнула и гаснет…
Отдалённая родня.
2012
ОГНИ И МОНЕТЫ
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
И на тоненьких ногах его несу,
Ласковое сено…
Маленькой сиреной
Козочка зовет меня в лесу.
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
Среди мошек мелкой толкотни,
В золотой осоке
Скрытно бродят соки,
Тайные зеленые огни.
Тусклый день болотный,
Белый воздух плотный,
Выцветший давно старинный свет.
Мы идем с козою
Светлой полосою,
Под дождем осиновых монет.
Под дождем осиновых монет…
2012
106
НОЧНАЯ ПЕСНЯ
Как запою, так кошки мне своими
Все подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою вообще-то не о рыбе,
Просунув пальцы между волосами.
На лбу широком оживают луны,
И светлячки огней толкутся в кронах.
Уж осени последние кануны,
Все в нитях света, огненно-зеленых.
Пусть лают псы на много верст и дальше,
Их пенье пусть заполнит всю округу.
И дальше будет так, как было раньше,
И мы пойдем по замкнутому кругу.
Я запою, а кошки мне своими
Пусть подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою, вообще-то не о рыбе,
Мигая часто лунными глазами.
2013
ЗВУКИ
КартошИну крошить мелкой тёрочкой,
Улыбаясь в простые цветы,
И кормить ей двоих перепёлочек
Нереальной такой красоты.
Ходят парой – не дрофы, не вороны,
Издают нежный звон хрусталя,
Вокруг дома сады на все стороны
Воробьями тихонько звенят.
Гуси криком кричат за оградою,
Кто-то лает в какой-то дали…
Это то, что действительно надо мне, –
Звуки северной, брат мой, земли.
2012
Об авторе:
Вячеслав Михайлович
Некрасов родился в 1957
году в городе Омске. С 12 лет
воспитывался в семье деда,
народного художника России,
«патриарха сибирского
пейзажа» Кондрата
Петровича Белова. Учился в
художественной школе № 1 у
Людмилы Кузьминичны Муринец. Закончил ВГИК,
художественный факультет
(1981 г.), где учился у Олега Ивановича Гроссе
(рисунок) и Николая Николаевича Третьякова
(история искусства).
Член Союза Художников России с 1983 года.
После института около 10 лет жил в Омске.
Занимался станковой графикой (акварель,
литография, офорт, резцовая гравюра), а также
иллюстрац ией книг и стенописью. Шесть лет
преподавал в пединституте на художественно-
графическом факультете. Любил ходить по улице
Рабиновича. Работы Некрасова находятся в
собраниях российских музеев, в Государственной
Третьяковской галерее, а также в частных
коллекциях в России и за рубежом.
С 1990 года живет в Петербурге (последние годы
в пригороде), занимается иконописью и
реставрацией икон для своего деревенского храма,
держит козу, пишет мемуары и сказки.__
Санкт-Петербург, 2013
Моему другу и собеседнику
Александру Ивановичу Галковскому,
а также всем филинам, белкам и ёжикам
нашей деревни, с любовью
2
3
ВЯЧЕСЛАВ НЕКРАСОВ
ФАРФОРОВАЯ
ДОРОЖКА
Эта книга открывает перед нами мир уютный и улыбчивый. Очень
реальный и одновременно сказочный. Автор с удивлением загляды-
вает в глубокие и прекрасные глаза маленькой серой козы Белки,
кошки Мурки, соседа Толика… А еще в глаза доброй женщины со
средним специальным образованием, цедящей через тонкую трубку
и разливающей по бутылям молодое вино из терновника и вишни…
5
«И дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки...»
Главным занятием моим всегда было
воспоминание о радости, которая приходи-
ла ко мне в детстве. Когда самый легкий
отзвук ее, отсвет возникал в сердце, я забывал
обо всем. Замирал. Прислушивался…
Постепенно пришло понимание, что радость
эта как-то особенно любит воздух деревенского
храма, запах воска и ладана, цветущие яблони и
высокие осенние травы, козу, почтительно гля-
дящую на меня через окно сарая…
На шероховатом фоне этого сарая между тем
появляется застенчиво-радостный человек…
Его зовут Анатолий, что по-гречески зна-
чит – «восточный». В нашей деревне, правда,
всех Анатолиев зовут Тольками. Но я не всегда
жил в деревне, поэтому называю его по-город-
скому – Толик. Возможно, это чистоплюйство,
не изжитое до конца.
Кстати, я как раз хотел познакомить чита-
теля с любимыми мною людьми и животными,
которые будут время от времени появляться
на страницах этой книги.
6
Толик, мой сосед, человек не совсем обычный.
Большую часть времени он спит. Возможно, по-
тому, что, по его словам, он родился на станции
«Сон». Не думаю, правда, что на этой станции
все такие. Видимо, на кого-то действует – на
кого-то нет. Я, кажется, проезжал через нее.
Правда, это было ночью… Все спали.
А Толик тем временем, подходя, обезоружива-
юще широко и доверительно улыбается:
– Привет, это самое… – так он всегда на-
чинает. – Да, Валерка тут попросил в магазин
сходить… Он за кошкой у себя там полез, и ему
оргалит на ногу свалился.
– Ну, это-то не страшно…
– Ага! Сто листов! – и Толик, ослепительно
улыбнувшись, растворяется в мелкой мороси.
По улыбке его счастливой он напоминает мне
Джона Кеннеди перед избирателями, хотя моя
жена на это, я знаю, скажет:
– У тебя все на Толика похожи. И Харрисон
Форд, и Ван Клиберн… А Жан Рено похож на
твоего Зайцева!
Дом Толика виден из моего окна, это окно
специальное, небольшое, имеет даже название –
«Толик, ты куда пошел?». А чуть выше, на дру-
гой горке, – дом Корнеича, дяди Лёши (вернее,
полдома). Маленького роста, всегда в валенках
и шапке-ушанке, он обычно начинает разговор
каким-нибудь парадоксом. Громко, почти крича.
Подсознательно ориентируясь на потенциаль-
7
ную деревенскую публику. Отличается еще и
тем, что никогда не отворяет форточку, хотя,
конечно же, курит.
Как-то, будучи у него, я приотворил форточ-
ку, на что одна старушка с улицы сказала:
– О!! Это, видать, какой-то большой ин-
теллигент пришел!! Корнеич-то сроду никог-
да, с детства, форточку не открывал!
Как-то раз он помогал мне по хозяйству, пос-
ле мы мыли руки. Я поливаю ему из ковша то-
ненькой струйкой и говорю:
– Извините, Леонид Корнеич, вода у нас –
дефицит…
Он запомнил, и всегда повторяет при случае:
– А!.. У вас же вода – деликатес!
А дальше, внизу, там, где осенью ложится са-
мый первый иней, дом дяди Вани. Родом из Во-
ронежа, образцовый хозяин. Подписчик журнала
«ЗОЖ» («Здоровый образ жизни»)! Нам всегда
есть о чем с ним поговорить через забор, потому
что я ничего так не люблю, как лечиться.
Теперь о животных… Белка – это маленькая
серая коза с черной полосой по носу и темным
выменем. Среди коз характер у нее считается
хорошим.
Данька. Белая среднеазиатская овчарка. Гово-
рят, что в ней отразилась «идея породы»! Один
смуглый и усатый точильщик ножей в городе,
когда видел ее, всякий раз откладывал нож, с си-
лой хлопал себя по бедрам и восклицал:
– Ну красавица азиатка!!! – затем поднимал
ладони вверх и долго и умиленно качал головой.
Когда мы шли обратно, повторялось то же
самое. Интересно, что Данька никогда почему-
то не пускает Толика в «парадную» калитку, но
только в заднюю, «черную». А он таких собак
раньше никогда не видел и называет ее – «оно».
Трогает меня пальцем:
– Оно не лает, а просто смотрит – и все по-
нятно.
И еще важный персонаж – небольшая корот-
кошерстная кошка Мурка, которую уважают
за ум и особое изящество на нашем краю дерев-
ни. Когда она уйдет, мне ее очень будет не хва-
тать.
Вот, тетя Шура опирается на лопату, го-
ворит:
– Копаю картошку, а ваша Мурка бежит. Я
ей говорю: «Мурка!». А она так остановилась,
смотрит… Ну до чего умная кошка!
А первое стихотворение я написал в праздник
Преображения Господня (Яблочный Спас) под
яблоней.
9
ФАРФОРОВАЯ ДОРОЖКА
1
И в яблоко – чудесный микрокосм –
Вонзаю жесткий зуб,
Иль режу его ножом железным,
В мыслях заблудившись,
Мимоходящей пчелой любуясь,
Идущей по фарфоровому тракту,
По синим кузнецовским лепесткам.
Такого же размера дядя Ваня
Внезапно вышел из-за дальней горки;
Он солнца луч, искряся волосами,
Последний солнца луч несет на лбу
Сквозь августовский сад полупрозрачный,
Сквозь папиросный лист осенней дымки,
Сквозь синие молекулы махорки,
Что выпускает дедушка Корнеич.
Привет тебе, идущий дядя Ваня!
2
Привет тебе, идущий дядя Ваня.
Зачем тебе я нужен – непонятно,
Но ты идешь и машешь мне рукой,
Кричишь:
– Привет, привет! Такое дело!
Потом:
– Ты представляешь или нет!..
10
И головой киваешь характерно,
Желая мне помочь в уже осеннем
Моем саду (запущенном, конечно).
– Привет, привет!
Ты думал обо мне…
Огни на горизонте изучая,
Сок яблочный рассеянно гоня…
– Привет, привет!
Воронежское солнце
Пускай себе плывет над чумаками,
Плывет, плывет…
А над твоей главой
Полночных стран прохладное светило,
Склонившись, золотой иглой рисует
Узор чудесный на твоих морщинках.
Ты представляешь или нет такое дело?
2002
ЗАКАТ ИТАЛЬЯНСКИЙ
Какой-то закат итальянский
В моем перламутровом крае…
И профиль слегка вольтерьянский
Скользнул за горбатым сараем…
Я доску поставлю у двери,
Я выбегу, как на пожаре.
Таких поднебесных феерий
Еще мы с тобой не видали!..
Человек со станции Сон. Толик молодой.
12
Но кот улыбнется глазами
И хвост распрямит, будто саблю.
– Мы русские люди, хозяин!
– Ну, кое-кто – звери, – поправлю.
И будет светиться строенье,
И будет светиться округа,
И будет всегда настроенье,
Когда понимают друг друга.
2002
ПОД НЕБЕСНОЙ РЕКОЙ
Твердо дорожка утоптана
Между высокой травы,
Низкая облачность – вот она,
Возле моей головы.
Здесь у пилотов налетано
Много прозрачных часов.
Тучка комариков – вот она,
Хор молодых голосов.
Косы у туч прямо девичьи,
Тянутся чуть в стороне.
Прямо теперь – знаешь, веришь ли?
Стать пейзажистом бы мне.
Правда, матросом я б тоже стал,
Чтоб под небесной рекой
13
Дать (по уставу) один сигнал –
Резкий, протяжный такой…
2008
СНЫ
Исчезнув бледным силуэтом,
Сказал сосед мой Толик:
– Будь!
Луна своим янтарным светом
Ему очерчивает путь…
За бузиной и за сараем
Никто не ищет и не ждет.
И дом почти необитаем,
Когда в нем Толик не живет.
Он, фиолетовые руки
В карманы теплые вложив,
Плывет по руслу старой муки
И обгоняет миражи.
Сквозь ветра тоненькие нити,
В съедобных лунных заливных,
Идет культурный – извините! –
Встречая путников иных.
Но это только сны и тени
В недвижной сумрачной реке.
Вот кот – реальный – на ступенях,
И два еще на чердаке.
2008
14
Люблю я где-нибудь в конце августа сесть с
книжкой на одну ничейную горку, зажатую со
всех сторон заборами, заросшую высокой тра-
вой, и смотреть сверху на деревню… Что вооб-
ще происходит. Кто куда пошел… побежал…
поехал…
С другой стороны «этот сектор контроли-
рует» Корнеич. Он сидит на своей горке, на ска-
мейке, прислонившись спиной к стене своей бани.
В вечных болотного цвета валенках и бушлате,
с палкой в руках.
Иногда рядом садится его бывшая жена, и
они, в принципе мирно, обсуждают их общий
«дюраль-алюминевый» бак или какую-то дру-
гую проблему. Если Корнеич увидит, что я иду
за водой, он радостно кричит на всю долину:
– Слава пить захотел!
ДЛИННЫЕ ОГНИ
Наташе Герасименко
Как люблю я протяжные всполохи
Над протяжной деревней моей,
Над избушкой, где лампочки золото
Освещает беспечных людей,
Над дорогою темной проезжею,
Над следами далеких копыт,
Над пространством, где памятью нежною
Я тобою (тобой!) не забыт.
15
Как люблю я огни эти длинные
Над уступами нашей земли!
А скажи мне, быть может, могли бы мы?..
Нет, конечно, мой друг, не могли.
Но люблю я, как _облак движение
В золотую озерную ширь,
Наблюдать за своим отражением
В глубине твоей вечной души.
2007
МИРНАЯ ПЕСНЯ
Жучок во фраке. Паучки.
Гляжу на них, надев очки.
Но вот жучок полез под лист,
Но вот раздался длинный свист:
Там кто-то едет на коне,
Коне лохматом – не ко мне.
Он едет, едет по холмам
И помешать не может нам.
Давайте, братцы паучки,
Глядеть на мир, надев очки.
Оправьте фраки, господа,
Уж миновалася беда.
Как солнца льется ручеек!
Как дня конец – далек, далек…
2006
16
МЫ С ТОЛИКОМ
Весь день надо мною летают
Какие-то малые птички –
Они от зимы удирают
По старой полезной привычке.
А я утонул в огороде,
Душою тянусь к ним навстречу;
В одной существуем природе:
Мы с Толиком, птицы и ветер.
В одной существуем природе,
В одном позабытом мгновеньи,
В одном небольшом огороде,
В одном предосеннем селеньи.
И кот, оторвавшись от чашки,
Увидит в короткой минуте:
Вот Толик – душа нараспашку,
Вот птицы на древнем маршруте.
2006
Владимир Иванович Зайцев. Это мой бли-
жайший друг. Друг моего детства… Если
в этом сибирском городе, в одном из его районов,
спросить у кого-нибудь, у любого… вот даже
у ребенка в коляске: «А где тут у вас худож-
ник живет?», то ребенок покажет малень-
ким, розовым пальчиком:
– А вон, на седьмом этаже, видите, четвер-
тый балкон слева? Там художник живет.
17
СУДЬБА
Владимиру Зайцеву
В осеннем синем хрустале…
В забытом сумрачном графине.
На нашей радостной земле
(Или в египетской пустыне?)
Мы растерялися с тобой,
Чтобы пройти по разным тропкам,
Своей проселочной судьбой…
Без надлежащей тренировки.
2005
ВОЛШЕБНЫЙ БЕГ
Уложен аккуратно снег
Слоистыми, густыми далями.
В них пробираюсь на ночлег
И говорю себе: видали мы
И то, и это, но зимы
Засахаренной и подсвеченной,
Не без собачьей кутерьмы,
С луной, над остановкой встреченной…
Сего не видел никогда.
А между тем мои знакомые
Лежат на печках в холода,
Когда леса зимой закованы.
18
Расширься, круглое лицо,
В ночном весельи одинокое,
Усни, прозрачное сельцо,
Усните, лампочки далекие.
Со мной луны волшебный бег,
И снег, уложенный старательно!
А впереди нас ждет ночлег
И собеседник невнимательный.
2006
ЗДЕСЬ МЫ ЖИЛИ КОГДА-ТО…
Наташе Н.
В осеннем саду,
Выцветающем,
Серо-зеленом…
Где бледная лампа плывет
Как луна в середине пейзажа,
Где серые кошки
Глядят друг на друга
Внимательно очень,
Где тускло мерцает
Простейший сосуд
Простокваши…
Там сети ветвей
Чуть колышут ворон пожилых
19
Философские тени,
А в окнах закат растворяется
Алой тоскою.
И ветер бормочет-бормочет
Старинную здешнюю сагу
Под звон пилорамы,
Под шум отлетающих птиц
Над тобою…
ДВЕ ВОРОНЫ
Две вороны пролетели,
Описавши полукруг.
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
Не буди меня, жестокий
Мой помощник, не буди,
Не буди, зеленоокий
Мой погонщик, погоди.
Я прилег на край постели,
Я не сплю, но вижу сны.
Две вороны прилетели
Из далекой стороны.
В тусклом золоте царапин
Старый дедушкин диван,
В серебристой, темной вате
Дышит неба океан.
20
Не буди меня, дружище,
Не буди меня, дружок,
Слышишь, в поле ветер свищет,
Как пастушеский рожок?..
Тяжело в такую пору
Будет путнику идти:
Невозможно разговору
С кем-то в поле завести.
Значит, должен одиноко
Видеть ранний огонек,
В темный лес ушла дорога,
Путь отчаянно далек.
Ты сними кастрюльку с печки,
Подремли под бой часов,
Нынче тучи, как овечки,
Все спешат на тайный зов.
Ветер гнет верхушки елей
Миллионом тонких рук,
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
2003
ОСЕННИЙ КОВЧЕГ
Опустись, красноногий закат,
На мою невеселую землю,
Где под крышей малейшей из хат
Я вечернюю пищу приемлю.
21
Я смотрю на свой детский портрет,
На твои покрасневшие руки,
Издают перепелки «нет-нет»
В полумраке прозрачные звуки.
Тыквы нынче заполнили дом,
И цветы все под крышу собрались.
Я смотрю, понимая с трудом…
Как же вместе мы все оказались?
2006
КРУЖЕВА
Больше всего на свете
Я люблю кружева белые,
Когда в шторах гуляет ветер,
А я ничего не делаю.
Когда я ничего-то не думаю,
И вокруг лишь туман и роса.
Небольшою сравнительно суммою
Я купил этот домик и сад.
Больше, больше всего, мой свет,
Из того, что на свете этом,
Я люблю накрахмаленный свет,
Накрахмаленные воротнички,
И поэтов.
2008
22
Самый конец февраля, дело к вечеру. Очень
медленно движутся две незнакомые кошки.
Незнакомые – так как своих, местных, я всех
знаю. По-охотничьи крадутся, потом вдруг
бросаются в стороны с выгнутыми спинами и
горящими, как фонарики, глазами. Снег просев-
ший, усохший, очень похожий на фиолетовую
пастилу… Приятно, наверное, по нему бегать!
НЕЗНАКОМЫЕ КОШКИ
Крадутся две темные кошки
Средь синих теней февраля.
В своем деревенском окошке
Виднеюсь загадочный я.
И очень загадочный Толик,
В предельно терпимом тепле,
Листает воинственный томик
В мигающем дальнем окне.
Атласная лента заката
Натянута над головой,
Корнеич проходит куда-то,
Махнет телогрейной рукой.
Коты изучают округу:
Романтика близких дорог!
И кот улыбается другу,
Заслышав капустный пирог.
23
Они посидят на веранде,
На родине у пирога.
– Пока не очнулась хозяйка,
Пойдем потихоньку?
– Ага.
Пластины подвядшего снега,
Пружинистость маленьких ног,
Динамика быстрого бега,
Романтика близких дорог!
Не скрипки заныли во мраке
За темной, шершавой стеной –
Поют кружевные собаки
Веселой, подлунной страной.
И радует круглые щеки
Капустного вкус пирога.
– Хорошая наша деревня?
– Чего говорить-то?.. Ага.
2003
ЖЕЛАНИЕ
Луна какая – о-го-го! –
Плывет путями древними,
Над аккуратным сном снегов,
Знакомыми деревнями.
Ах, я вот тоже полечу
В санях да с колокольцами,
24
Прижавшись зубом к калачу,
Мелькну я за околицей.
Над аккуратным сном снегов,
С луной – путями древними,
Мы полетим как – о-го-го! –
Знакомыми деревнями…
2006
ПЕЧАЛЬ ХОЛМОВ
Иду в осенний вечер,
И никого навстречу
В бескрайней и дрожащей влагой мгле.
Шумливых нет соседей,
Никто нигде не едет
И не идет по стынущей земле.
Лишь выгнутые холмы,
Печали чьей-то полны,
Бегут, бегут в сгущающийся мрак.
Не сочинить ли сагу
Про этих далей брагу
И дружественных маленьких собак?
2006
25
НОЧНОЙ ПУТЬ
Среди заснеженных барбосов,
Среди далеких пустырей,
Я раздвигаю тихим носом
Снежинки родины моей.
Я раздвигаю их завесы,
Я прохожу сквозь белый мрак,
Меня встречают с интересом
Глаза внимательных собак.
Меня встречает кошка Мурка
В тревожной тьме, издалека,
На дне пустого переулка
С ученой важностью зверька.
Я теплоты принес, Мурыся,
Принес усталости и сна.
Суровость мира, испарися,
Привет, полночная страна!
Привет, пустынные удолья,
Под гнетом виснущих ветвей,
И вы, жилищные условья
Застывшей хижины моей!
Здесь леденцами светят окна,
И чей-то нос торчит в окне,
И что в душе моей промокло,
На печке высохнет вполне.
26
Не зря я шел среди торосов,
В фонарном слепнущем огне,
Среди заснеженных барбосов,
Непредсказуемых вполне…
2002
ПОД ЛУНОЙ
Опять луна и бузина…
– Лунища! – Толик мне сказал
И дверь закрыл в холодном доме –
Заснеженном гнезде своем,
Печальном, скрытом от людей
Дикорастущими ветвями,
Да бликов лунной кутерьмой,
Да кошек длинными тенями.
Здесь зуб забора безсистемный
Клонится на бок много лет,
Спешит прохожий слабонервный
Под тихий шорох наших мест.
Но – мирно бегают собаки,
И Толик спит под песни Грига,
Своей прокуренной ладонью
Шершавит он военный том,
И нежно серебрится шерстка
У кошки, вышедшей из мрака,
И снежный ежик старых яблок
Морщинит щеки под луной.
И поглощает свет Корнеич,
27
Идя домой в свои пол-дома,
И меж садов молочно-белых
Свой погашает фитилек.
Между садов молочно-белых
Он будет спать под танцы Брамса,
Под голоса румынских скрипок,
В шатре из лунных светлячков…
2003
СЕРЕБРЯНАЯ ПЕСНЯ
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке,
Дальше темные дубравы,
Дальше долгие овраги.
Лают мелкие собачки – там,
За кладбищем, в низине.
Да, порой бывают драчки,
Но вообще они едины.
Нить заката над деревней
Проросла в окне соседа,
Свет печной, свечной и древний,
Плюс беспечная беседа.
И серебряные плети
Обвивают борт сарая,
28
И невидимые дети
Пробегают белым раем.
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке…
2008
ТИХОЙ ЗИМОЮ
Полный покой.
Удивительно полный покой.
Белой рукой
Выгибается белое поле.
Жалко – реки нет,
А то бы над этой рекой
Мысленно плыл я
К какой-то неведомой доле.
Полный покой.
Удивительно полный покой!
Что ж, я молчу
В этот час, между светом и тьмою,
Раз я такой,
Удивительно тихий такой,
Раз все вокруг
Запорошено тихой зимою…
2004
30
ПРОЩАЛЬНОЕ
Луна – как желтое яйцо…
И воробьи снуют, как крошки.
Я тихо вышел на крыльцо
И прислонился к тихой кошке.
Закатный час… Прощальный час!
К чему-то давняя причастность.
Еще один прощальный раз
Мы с Муркой вместе будем гаснуть.
Мы будем гаснуть в мире том,
Где гаснут сюртуки и лица,
Где дед – серьезный у колонн,
И где цветок цветет в петлице.
А с нами будет гаснуть дом,
И ветви темные над нами.
И лишь совсем уже потом
Мы устремимся за дровами.
2005
Некоторые считают меня каким-то особен-
ным любителем кошек. Это не совсем так.
Только одной кошке разрешалось сидеть на
моем столе, когда я работаю. Или лежать, по-
добрав лапки, у меня на груди у самого носа и даже
щекотать усами. Я уважал ее как личность.
31
Вообще, все стихи только про одну козу, про
одну собаку и про одну кошку, хотя было много и
тех, и других, и третьих. Но дальше мы не пой-
дем – только один кролик, только одна курица…
Кроликов и кур я люблю всех сразу.
Только одна женщина?.. Может быть… Мо-
жет быть…
ЖЕНА ПОЭТА
Надену я белое платье,
Пойду я с козой погулять,
Никто меня зря не ругайте,
Ведь мне не косить, не пахать.
Не стану по кочкам скакать я
И точно не дам зажевать
Козе мое новое платье,
Не стоит меня пробирать.
Я лучше по нежному ветру
Свой вытяну трепетный нос –
Туда где поля, километры…
О платьях и шляпках вопрос
Оставьте портному, торговкам
И шляпному мастеру – пусть!
Вы лучше на ушко, негромко
Читайте стихи наизусть…
32
О ФИЛИНАХ
Накручено, накручено…
И молодые филины
Летают между тучами –
Там, где дорог извилины.
Там, над лесной опушкою,
В пространстве шевелящемся,
Улавливают ушками
Смех мышек веселящихся.
Очами пробуравливать,
Под тучею подвесившись,
Улавливать, улавливать –
Судьба их и профессия.
Иду, иду вдоль кладбища
Дорогами потухшими.
Внутри чему-то рад еще
И жду чего-то лучшего.
Но хмурой луговиною
Гляжу – гляжу внимательно…
Над лесом пара филинов.
Летают замечательно.
2005
33
КОЗА
Коза с овальными глазами
Глядит в окно под небесами,
Сквозь золотой прямоугольник
Ей улыбнется скромный школьник.
И вспомнит дяденька водитель,
Кометой промелькнувший зритель,
Что где-то, кажется в квадрате,
Коза сидит как председатель.
И скажут темные матросы,
Решая сложные вопросы
Под небом серым, как холстина:
– Вот люди держат животину!
Коза, собака, кошка Мурка
В своей продолговатой шкурке
Живут со мной под низким небом,
От моего питаясь хлеба.
Коза с душой грустящей птицы,
Каких на свете единицы,
Глядит в окно под облаками,
Под их косматыми боками…
2004
34
ГУСИ УЛЕТАЮТ
– Твоя жена гусей видала! –
Кричит мне Толик со двора.
Он точит лезвие кинжала:
– Уже курлыкают, пора!
Моя жена гусей видала?
Как интересно все живут.
А я видал – ольха дрожала,
И как змеился темный пруд.
Потом бродил в шуршащей чаще
И о Саврасове вздыхал.
Вот он – художник настоящий…
И полицмейстер так сказал.
А ведь она гусей видала!
Сквозь золотую кисею!..
А я, как флюгер из металла,
Продрог и тоненько пою.
2004
ЛУННАЯ ШАЛЬ
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Гляжу в зазаборную даль,
И как-то светлей…
35
Все тянет и тянет в плече.
Ну, что ты пришла?
Пришел пыльный комнатный зверь,
Кусочек тепла.
Твоя деликатная тень,
Усатый мой друг,
Щекочет мне сердце, и лень
Движения рук
Мне в сумерках делать
И ног на жизни кругу,
Вон лунный возникнул кусок
В седом пирогу.
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Накину я лунную шаль,
Так будет… светлей.
2006
ДЕВУШКА В ОКНЕ
Недоспать, вскочить и записать,
В колпаке, изящную, как ирис,
Мысль, и, наслаждаясь ей, летать
В мысленном саду или в квартире.
Чуть прилечь и в тонком полусне
Вновь лететь среди цветов и вишен…
Скажет дева нежная в окне:
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
36
Пусть луна янтарная течет
Над неосновательностью хижин,
Взгляд ее маслинный оживет.
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
2008
ГИРЛЯНДА ОСЕНИ
Цветным репейником усажена веревка.
Веду на ней козу с грустящим глазом,
И спутанный колтун на бороде
Репейником цветет среди долины.
На мох узорный старого загона
Необходимую сельскохозяйственную вещь –
Аркан цветной я вешаю под вечер.
И карамель цветных осенних окон
Вдруг расцветает россыпью в низине…
Гирлянда осени на фоне трав потухших.
2006
ЛЕТО
В краю, где небо таковое,
Как водоем,
Нам надо пожелтевшим полем
Идти вдвоем.
37
И, поднимая край пушистый
Своей щеки,
Я размышлять хочу о смысле
Небес реки.
Я размышлять хочу о цвете
Стеблей травы,
О тихом, симпатичном лете,
Таком, как Вы.
2008
ГОРОЧКА
Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи.
Надо выудить мне в золоте,
В сонном золоте стихи.
Надо встать мне за калиткою,
Там, где неба полоса,
И, пока меня не кликают,
Широко открыть глаза.
Человечество разумное
В этой улице живет,
И коза в зеленых сумерках
Пижму горькую жует.
Красит кожу отражение
Догорающей реки,
На телеге без движения
Проплывают мужики.
38
А меж крыш закат иголочкой
Начертил мои стихи:
«Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи…»
2004
Я стоял на лестнице, сделанной лично мною,
и снимал вишню в нижних слоях заката. Сосед
подошел к забору, улыбается, глаза немного
в разные стороны.
– Снимаешь? Да, надо… А то налетят дроз-
ды – и привет. Проснешься, а ничего уже нет!
ДЕВОЧКЕ В ОСЕННЕМ САДУ
Дрозды
Иль сонные соседи
Съедят крыжовник
До зари.
Или придут ежи, медведи…
Смотри.
Все опадает, шевелится
Сквозь неба синь.
Малина с веточек валится,
Динь-динь.
И много дырочек на листьях
Уже.
Крыжовник между трав катится.
Драже
39
И только. Только лучше.
Такой…
Я видел – холод неминучий
Его хотел достать рукой…
2009
ЗАКАТ В ОКТЯБРЕ
Под целым закатом стою я один,
И плечи мои обнимает пиджак.
Октябрьский вечер все это родил,
И мне не вернуться под крышу никак.
И мне не уйти от небесных равнин,
И мне не заняться полезным трудом,
Под целым закатом стою я один,
А рядом стоит мой покинутый дом.
Под этой равниной, повернутой вниз,
Лицо повернув к ней навстречу, плыву!
О, жизнь моя, – мелко исписанный лист,
Лежишь на столе ты… почти наяву.
2006
ЗИМА
И как-то все затихло пред зимой,
Идущею, плывущею, шуршащей…
Иль – катящей, скорее… Милый мой,
Вот то-то жизнь начнется настоящая!
40
Снежинка – прыг – на крыши волокно,
И яблони замрут, как будто стража,
И я скажу:
– Дружочек, вот оно! Оно-оно,
Не сомневайся даже.
2008
БЕЛЫЙ СУМРАК
Белый сумрак вы видали,
Нажимая на педали,
Или просто так гуляя,
Иль в машине проезжая
Мимо наших белых далей
В тонко-снежном ноябре?
Белый сумрак вы видали
За деревней, за садами,
Меж травинок пролетали,
Когда травы в серебре?
Тишина. Никто не лает.
Только в поле крик ворон.
А морозы подступают –
Ну со всех, со всех сторон…
2009
ДОРОЖЕНЬКА
Иду, а сосны вертятся,
Расставив лапы длинные,
Никто не должен встретиться
Дорогою былинною.
Толик. Под звездным небом. 41
42
Никто не должен выглянуть,
Никто не должен выехать,
Лишь зорька пальцы вытянет
И будет мирно вспыхивать.
Дорога ты, дороженька…
Вдоль кладбища угасшего.
Я изменился – может быть! –
Лица не помню вашего.
Ни рук, ни глаз, ни талии,
Лишь помню реку русскую,
Да детские сандалии,
Да эту тропку узкую.
2005
Провожаю приятеля, совершенно не деревен-
ского, художественного приятеля. Неспортив-
ного абсолютно. Кстати, есть в этом особая
красота. Индивидуальное (очень) телосложе-
ние. Разговоры о Жизни, об Искусстве, о Жен-
щине, о Семье…
Так редки стали неспортивные люди. (Про-
вожаю, чтоб не потерялся в этой сложной
местности.) А волосы у него густые и жест-
кие, крепкий лоб, голова философа.
Идем в высоких травах. Солнце вечернее. Ав-
густ… Кони ходят… Задворки деревенские…
43
Но нет ни этюдника, ни красок, ни времени.
Я подумал: попробую написать поэтический
этюд. Интересно, передаст ли он то, что я
чувствую?..
АВГУСТ
Летящие нити, и кони седые,
Грубеющей тканью – тяжелые травы,
И пух иван-чая, и свет на ладони,
И свет над полями, и зелень отавы.
И все это слито в немую картину,
В туманной олифе осеннего солнца:
В репейнике лошадь, косматая грива,
И стебель стеклянный, и отсвет оконца.
Вздыхать или охать могу бесконечно,
Идя в длинных травах пред долгой зимою.
Все это не вечно, все это не вечно!
И все это впитано, впитано мною…
Клонитесь, клонитесь, тяжелые травы,
Летите, пушинки, трещите, заборы,
Горите под солнцем, златые оправы,
Смотрите, о жёны, с разумным укором.
2007
УЛЫБКА
Промерзнет небо, снег, вороны,
И кудри левого виска
44
Коснутся глаз, а яблонь кроны
Меня коснутся свысока.
Слегка очерченный зарею,
Сверкнёт снежинками мой кров,
Бежит лошадка колеею.
– Привет, Тимоха!
– Будь здоров.
Среди замедленных рассветов,
Среди серебряного мха,
Обитель ветхая поэта,
Где пишет он про то, про это,
На миг проявленная светом,
Вам улыбается слегка.
2004
РОЗОВАЯ ВЕСНА
Не нарисовать всех этих линий,
Всех изгибов этих, всех крючков,
Этих загогулин и извилин
Сквозь речное золото очков.
И прозрачной северной деревни
Не осмыслить в розовом свету,
И проталин рыжих, длинных, древних
На весеннем легком холоду.
45
Все же в разноцветном захолустье
Что-то я пойму наверняка.
Ближе к незнакомому мне устью
Жизни незнакомая река.
2005
СКВОРЕШНЯ
Засветись весной, далекий дол!
Засветись весною, солнцем вешним.
И хоть это связано с трудом,
Я повешу все-таки скворешню.
И хоть это связано с трудом,
Подлечу я ветви у подруги,
Яблони моей, что гладит дом
В долгие серебряные вьюги.
Засветись весною, талый снег!
Отрази в последний раз полнеба.
Чтобы понял русский человек,
Что зимой вполне он счастлив не был.
2006
У козы потрясающе длинные (и редкие) рес-
ницы. Присмотритесь при случае. Я выходил
периодически глянуть – не запуталась ли она в
веревке. Это вносило в мою жизнь ритм. Подой-
ду, сяду, положу ей руку – как бы это сказать
понежнее – на загривок, а она положит морду
(или лицо) мне на руку, и смотрит долго… не на
меня, а как бы в меня…
46
СЧАСТЛИВАЯ КОЗА
У козы лицо, как лодочка,
Что плывет между людей,
Интересная походочка
Чуть игривая у ней.
Я вздыхаю ностальгически –
Нет теперь моей козы,
И никто периодически
Уж не доит – зы-зы-зы…
И не надо ей ранёшенько
Сена свежего давать,
Называть ее дурёшенькой,
Да за шею обнимать…
Ой, коза моя ученая,
Разучёная коза!
Полоса по носу черная,
Козьей жизни полоса.
Только нет, я знаю, верю я –
Жизнь твоя была полна:
По ночам в окне над дверию
Высоко плыла луна,
Заходило в ясной ясности
Солнце в золоте ресниц,
И жила ты в безопасности
Меж кузнечиков и птиц…
2007
47
ВОЗДУХ ДОЛИН
Как хорошо… Луна зеленая…
И лает старый обормот.
И кошка древняя, точеная
По краю тонкому идет…
Хозяин ваш заснуть пытается,
Заснуть в болотной теплоте,
Собака лает-упирается,
Но силы уж не те, не те.
Уж нету в голосе металлинки,
Что романтизму придает,
И чувства, близкого к летальному,
Уже тот голос не дает.
Хозяин ваш – поры полуденной,
Консервативный господин.
Голубоватыми сосудами
Он слился с воздухом долин,
Он слился с воздухом, гуляющим
Между лопаток, между гор
И что-то сердцу объясняющим –
Что?.. Я не знаю до сих пор.
2004
СЕРЕБРЯНЫЕ СТАРУШКИ
Как тонко наползает день
На все, что пряталось во мраке.
48
Внизу еще туман и тень,
А наверху блуждают знаки.
Живем в пределах сентября
В простых серебряных избушках,
Где окна солнышком горят
В простых серебряных старушках.
О, кружевная красота
Морщинок солнечных и рюшек,
О, жизни тлен и суета
При свете маленьких старушек!
2007
СМЫСЛ
На фоне недостроенных сараев
Цветут цветы в зелено-синем мае,
Цветы цветут на фоне развалюшек
И в окнах обустроенных старушек.
Прищурю глаз – а лепесток искрится,
Имеет смысл в природе раствориться.
Как птица… как задумчивая птица!
Имеет смысл в деревне поселиться.
2006
49
ОТРАЖЕНЬЕ
Вороны все кружат над банею,
Расставив пальцы на лету,
Я наблюдаю осень раннюю
На наблюдательном посту.
Пространство предо мною дыбится,
Чтоб я проник в его пласты;
Глубоководной сонной рыбицей
Мои сложённые персты
Светиться будут в этой местности,
Когда уеду, может быть,
Над полем в тусклой бестелесности,
И плыть сквозь сумерки… и плыть.
2008
ЖЕНЩИНА И ПОЛДЕНЬ
Только в предчувствии осени
Кошка лежит на спине,
Там, где вы тапочки бросили
И пребывают оне.
Там, где вы книгу оставили,
У голубого пруда.
Штору в окне не поправили,
На пол просыпали льда.
50
Как хорошо – не стремительно,
А призадумавшись чуть,
Вам совершать ослепительный
Послеполуденный путь.
Как это важно – быть занятым
Мудрым осенним трудом:
Радостно, тихо и правильно
Ягоды мыть над прудом.
2009
ФАБЕРЖЕ
Моему дяде Борису Ефремовичу Белову
при нашем последнем расставании
Я пью протяжное прощанье
Пустых осенних берегов,
Пилы далекое жужжанье
И гомон птичьих голосов.
Летят синички между травок,
Седых, устойчивых стеблей,
На луг стекает (рано-рано!)
Закатный розовый елей.
А Фаберже, пожалуй, други,
Сюда допущен был слегка.
Все эти шарики и дуги
В его сердечные бока
51
Вошли и – жизнь определилась,
Как серебристый ручеек.
И, как таинственная милость,
На лоб спустился мотылек.
ПАСТОРАЛЬ
Дмитрию Ефременкову
1
Пойдем есть ягоды с кустов,
Исчезнем в зарослях малины,
Утонем в золоте густом,
Дадим стрекозам наши спины.
Как скалы дикие, они
И молчаливы, и могучи,
В траве кошачьих глаз огни,
Над нами низко ходят тучи.
И прорастает в солнце бровь,
И светом полнятся глазницы,
Лоб оцарапан и суров,
В затылке стриженые спицы
Растут, а из ушей – трава,
Что расплавляется в закате,
В саду кочует голова,
В проеденной козлами шляпе.
52
Пускай не строится мой дом,
Пускай не ладится жилище,
С моим приятелем-котом
Ищи в саду меня, дружище!
Пусть руки теплые мои,
Как два спокойных крокодила,
Ныряют в золоте травы,
Как в волнах призрачного Нила.
2
А что, а что, а что ты скажешь,
Мой друг, серьезный и седой,
Когда на луг июньский ляжешь,
Закрывши небо бородой?
Вон облака от края поля,
Среди порывистых стрекоз,
Летят в своей свободной доле,
Летят, как стадо белых коз.
А мы с тобой – большие реки
И, знаешь, мы здесь не при чем,
Пусть бороздят нас человеки,
А мы течем себе, течем…
53
Именно там я написал свой первый этюд мас-
лом. Солнце садится за лесом, за рекой… Дед
меня, конечно, двумя мазками поправил. (И те-
перь это в искусствоведческой науке считается
его этюдом.) Мне было четыре года, и эта, самая
красивая на свете (уральская) деревня, называ-
лась Чащихино. Сколько мы с дедушкой и бабуш-
кой там жили? Возможно, всего только месяц…
Никогда еще окружающий мир так не поражал
меня. Кроме того, я нашел там невесту.
ЕЁ ДЕРЕВНЯ
1
Я посмотрю… я посмотрю
Узоров русских полотенцы,
Увижу алую зарю
И под холстом небесным сенцы.
Там белый поворот реки
И взгляд невесты пятилетней,
Растут бобы и лопухи
В ее миру тысячелетнем.
Зачем мы не остались там,
Где кот яйцо ест ненароком,
Где по серебряным перстам
Закат течет небесным соком?
54
Где дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки…
Ответь мне, дедушка, ответь!
Глядя моей невесте в глазки.
2
Снова мысли пятятся назад,
Снова пахнет небом и рекой,
Мы опять бродили наугад
С маленькой девчонкою такой.
Ты меня не помнишь, милый друг,
Уж тебе не пять, а сорок пять!
Как делили сельский мы досуг,
Как любили вместе мы гулять…
Наблюдали крупные плоды
И закат съедобный над рекой,
Я черпал серебряной воды
Маленькой, прозрачною рукой.
Где же ты, вселенная моя,
Та, что я в душе всегда храню?
Едем мы – под нами колея
Убегает в сторону твою.
3
Улыбнувшись, люди исчезают,
Где-то в прошлом тают без остатка.
Возчик это знает, твердо знает,
Знает это бурая лошадка.
55
От простой и радостной девчушки,
От реки ее, ручьев и леса,
От уральской этой деревушки
Мы собрались, видишь ты, – уехать!
А детей одних не отпускают
Жить, где им понравится в природе.
Травы это знают, звезды знают,
Знают все на этом пароходе.
2003
ДУША
Красновато пепельное небо,
Одинока яблоня в долине,
Я делю пространство четким следом
На две аккуратных половины.
И обрубок яблони печален,
Занесенный снегом по макушку,
Как фигура с узкими плечами,
Как душа сгоревшей деревушки.
Очень тяжело, иль невозможно,
Мне к нему спокойно приближаться,
В поле странновато и тревожно,
Нет – к нему рукою не прижаться!
Думал я так, тихо подступая,
Удаляясь после по дороге,
Вновь пространство четко разделяя,
К дому поворачивая ноги.
2007
56
ПОЛЕ МОЕ
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было в прошлом веке
При Шишкине,
Поле мое, поле настоящее,
Какую тайну ты хранишь, притихшее?
Какую тайну ты хранишь, пожухшее,
Какую тайну, «яко крин процветшую»?
Всегда к Предтече травами набухшее,
К Петру и Павлу кое-где отцветшее.
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было – как давно! – при дедушке,
Поле мое, поле настоящее…
А темный лес – твой вечный соседушка.
Мне твой кузнечик пропоет отбой,
И будет он зелено-голубой!
И если ты уснешь – усну с тобой,
А если ты умрешь – умру с тобой.
2008
САД И ОКНО
Плыви, если хочешь ты плыть, о малиновый ветр,
Закатные перья на брюшке своем теребя,
А я отойду в глубину, может, на сантиметр,
Чтоб мне рассмотреть, между прочим, ее и тебя.
57
58
И я посмотрю на нее, может быть, свысока,
Как я не смотрел на нее, между прочим, давно:
Вот профиль и яблоня – яблоко вот и рука,
Иначе зачем мне, скажите, и сад, и окно?
2007
ЖЕНЩИНА ЭТА
Опять одиночество, ветер и трезвый расчет.
Опять все продумал за всех, и ошибся опять.
А жизнь без меня как текла, так себе и течет,
Но женщина эта в ней сможет, я думаю,
Что-то понять.
Но женщина эта, она ожидала меня –
Явлюсь или нет я на сцене в театре теней,
Но женщина эта, меня в том и этом виня,
Прожить уж не сможет без лиры забавной моей?
2007
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
Деревьев кроны темные и бурые шары
Забытых яблок где-то там,
В кромешном черном кружеве, –
За снеговыми шторами шевелятся они.
За редкими заборами сидят шакалы местные,
Гуляют тени дымные среди пустых садов,
А парники забытые дверями вдруг захлопают,
Коснется слуха пение ой, удалых орлов!
59
СЕВЕР
Люблю я холодную пикшу,
Холодную славлю треску,
И благословляю ловитву
На хладном твоем берегу,
О Север, изласканый светом,
О, край протяженных тонов!
Хотя не имею, при этом,
Резиновых даже штанов.
Порой – неотесанный плотник
На радостном жизни бегу,
Ведь я – не рыбак, не охотник
На дальнем твоем берегу.
Я мыслью прошел все пределы,
Все дебри твои до конца.
О, красный мой батюшка-Север,
Ты будь мне в родного отца!
2007
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
А я на нашей горочке стою и вижу сны,
И начинает нежно так, ну как Шаляпин «Ноченьку»,
Береза тети Машина песнь ледяных пустынь…
2002
60
МОЛЧИ
Царап – царап-царап, штришочки света
Ползут по силуэту одному,
По силуэту, так сказать, поэта,
Известного соседу моему.
Известного в известной нам деревне
Держателям седых молочных коз,
Известного полоскам неба древним
Меж темных тети Машиных берез.
Известного еще седому деду,
Которого уж нет давным-давно,
А главное – известного соседу,
Что предпочтет всегда стихам вино,
Что предпочтет строительство сараев
И самокрутку мокрую в ночи,
Ну а поэтов он своих не знает.
Поэт, молчи!
2006
ВЕТЕР
Шебуршал пустой почтовый ящик,
Да под ветром развевались косы,
Проходили с девушкой молчащей
За забором темные матросы.
И горами ветреные ветви
Надо мной вздымались, беспокоясь,
61
И потоки средней силы ветра
Пролегли воздушною рекою.
Красноватым взглядом волкодава
Засветилась серая калитка,
А цыган Тимошка величаво
Проплывал в телеге с ребятишкой,
Проплывал цыган, гремя по склонам,
Улыбаясь встречным человекам,
Может, где и выпил он немного,
Закусив обвислым чебуреком.
Ой вы, реки северного неба! –
Белый пар плывет над головою,
Можно ехать много километров
Под такою светлою рекою.
Комары еще не беспокоят,
Только мухи лезут к нам дружиться,
Но сбивает ветер их под корень,
В бороде музыкою жужжится.
Расплетались кудри черным дымом,
Тень от козырька легла на веки,
Вспоминал цыган свою судьбину –
Ох вы, человеки, человеки…
Шебуршал пустой почтовый ящик.
Что-то нам давно никто не пишет?
Ветер говорит о настоящем,
И о прошлом тоже ветер дышит…
62
Услышал по радио фразу – «а как Шопен
относился к “москалям”, известно…» А мне
было как раз неизвестно – как именно Шо-
пен относился к «москалям». Догадывался,
конечно… Это было время доинтернетное,
домобильное. Стационарный телефон был на
другом конце деревни, у автоколонны, но он не
всегда работал.
Да и не пойдешь же туда сейчас сквозь та-
кой ветер звонить – извините, а как Шопен
относился к «москалям»?.. А вокруг мелкие
собачки автоколонны с ума сходят, черные
деревья шумят…
ШОПЕН
Любил ли Шопен «москалей» – я не знаю.
Но пусть они тают – хрустальные звуки.
А птицы пускай от зимы улетают,
Раскинув пернатые длинные руки!
Любил ли Шопен «москалей» – неизвестно,
И в этой деревне никто нам не скажет.
Такая уж эта неясная местность –
Туманы и птицы, и холод овражий.
Здесь скажут, наверно, – печальные звуки!
И дальше пойдут, гоня стадо овечье,
В карманах держа узловатые руки,
И щуря от ветра глаза бесконечно…
2002
63
ВИНО И МОЛОКО
Сплошной щербатый, белый камень
И голубая тишина.
Большими, белыми руками
Налью пустынного вина.
Вина пустынных перелесков,
Вина холодных островов,
Движеньем медленным, нерезким
Среди внимательных котов.
Я подниму на свет напиток,
Там дальний путь и пустыри.
Там ранних сил моих избыток,
Там юность – что ни говори…
Но выпью только полстакана,
Подумав, съем простой обед
И, двинув уплотненным станом,
Усы взъерошу, словно дед.
О скрип петель, о пенье кошек…
О фисгармония веков!
Она звучит, и ты несешь мне
Парное козье молоко.
Вокруг щербатый белый камень
И неба светлая река,
Своими белыми руками
Налей, хозяйка, молока.
2004
64
ВСЕ НЕЯСНО МНЕ…
Шрам на пальце, а рядом вот – рана,
Вот – ожог, а вот свет от заката.
Нынче рано, а может не рано,
Синий сумрак сгустился над хатой.
Сам не знаю я – рано, не рано.
Не проник в эти звездные планы,
Не постиг потаенные сроки,
Вон звезда поплыла на востоке,
И не знаю я – рано, не рано.
Все неясно мне, все неизвестно:
И волнистая эта равнинность,
И пустынная сельская местность,
И собак непородных костистость,
И тарелка, готовая треснуть,
Если ставить не плавно, а резко.
2009
ВЕНЕРА
Глубокая скважина вздрогнет,
И будет розетка трещать,
И лампочка будет неровно
Меня в темноте освещать,
И Толик появится в двери
И скажет:
65
– Во звезды горят!
А это Венера.
– Уверен?
– Да все мужики говорят…
Погоду на завтра не знаешь?
Ну ладно, пойду досыпать.
Вот где-то скрипит, понимаешь,
А где – не могу я понять…
Глубокая скважина ухнет,
Вздохнет и надолго замрет.
И тут же все звезды потухнут,
И Толик мгновенно уснет.
2008
ОБРЕЗКА ЯБЛОНЬ
Для яблонь, для себя и для козы
Я предприму осеннюю обрезку.
Закатно-травно-ягодный призыв
Так ясен за квадратной занавеской.
Так ясен он, и розовый закат
Стоит передо мной стеной прозрачной…
Я становлюсь на красный самокат
И вкатываюсь в это – однозначно.
2011
66
ПЕСЕНКА
Седые камни, и песок,
И нежный солнечный поток
Сквозь глаз июньского кота
До глубины его хвоста.
А это, что ни говори,
Немного греет изнутри,
Хотя прохладный ветерок
Все ходит с юга на восток.
– Он крутит, – Толик говорит
И круто в сторону глядит –
Туда, где пламенеет мак,
Где собрались коты для драк.
Но каждый мало-мальский кот
Сначала песенку споет;
Ее запишет на века
Моя шершавая рука.
2005
КОНДРАТ БЕЛОВ.
ПАТРИАРХ СИБИРСКОГО ПЕЙЗАЖА
Старинные, небольшие городки, их архитек-
туру (и даже церкви) дед мой, известный всей
Сибири художник Кондрат Петрович Белов,
когда ему было уже за 80, писал по памяти. Дома
он подолгу сидел у противоположной стенки, на-
67
против своей картины, и смотрел в нее, напевая
или разговаривая вполголоса то с одним, то с
другим воображаемым собеседником из прошлого,
теребил огромные усы…
Потом вдруг вставал кряхтя, стремитель-
но подходил к холсту, наклонялся мощным сво-
им торсом (левая рука за спину) и, оскаля зубы,
делал резкий удар кистью, пальцами (как позд-
ний Тициан) или один-два-три энергичных удара
длинным мастихином.
– Вот так! (кусок краски улетел на диван).
И вот так!.. (второй кусок краски улетел за
комод). И вот эдак!.. – он делает шаг назад и
замирает… Потом очень тихо спрашивает у ко-
го-то: – Ну-с… Что вы на это скажете, милос-
тивые государи?.. А?.. Вот вам и Калька Белов.
Вот вам и Кондратик!.. Вот вам и Кондраша!..
А кто так в России небо напишет?.. А?.. То-то
и оно… – он наклоняет голову и смотрит на пей-
заж не отрываясь, ерошит усы… потом зовет
меня: – Славочка, мальчик! Пойдем чай пить!
ОПИСАНИЕ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
Мне годик, я в галстуке тесном,
Лицом пред стеною зари,
Что дышит любовью небесной
У носа и в дальней дали.
68
Движение тонких волокон,
Улыбку длиннющих лучей
Я вижу из низеньких окон
Посредством чудесных очей.
Мы жили, по сути, в деревне,
Проулок спускался к реке,
И дед мой огромною тенью
Пейзаж свой писал вдалеке.
О радость простейшего быта,
Кто может увидеть твой свет?
Ты только младенцу открыта,
И деду – за выслугу лет.
2008
СЕВЕРНЫЙ ЛУЧ
Прогревает уставшее тело
Неожиданный северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
Там, где солнце прощальное греет
Появилось златое окно.
Воротись! Воротись поскорее,
Есть у нас с тобой дело одно.
69
Ведь души неустроенной образ,
Этот двор, нам пора убирать,
Чтоб сосед, деликатно наморщась,
Ничего не сумел нам сказать.
Чтоб никто не вздыхал здесь бессильно,
И никто не ерошил волос,
Чтоб гостей простоквашей обильной
Напоить нам с тобой довелось.
Прогревает уставшее тело
Фиолетовый северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
УКРАИНА
Другу детства
Игорю Шипицину
Я устал, но надо мне добить –
Эти брёвна дотаскать и доски.
А потом я долго буду пить
Солнцем позолоченной зубровки
Рюмку или две. И буду рад,
Вспоминая вечер твой, Украйна.
Как там лоси плыли на закат…
Лось с лосихой – две огромных тайны.
А поутру плыли мужики
Узкой дамбой по ночным ухабам,
70
И принципиально старики
Не внимали простодушным бабам.
Говор, говор!.. мягкий и живой,
И удобство телоположенья.
Все вы мне свои, и я вам свой
В жизни концентрическом круженьи!
ВОСПОМИНАНИЕ
Я плыл на невеликом корабле,
Никто меня за руку не держал,
А я уже не помнил о земле
И ничего вдали не воображал.
Я обонять старался пену волн
И иногда свой взор стремил вперед,
Чтобы объять умом железный челн,
Понять – что ощущает мореход.
Держался за какую-то трубу,
Душою несозревший человек,
И волн следил упорную борьбу,
И маленьких барашков дальний бег.
Никто меня за руку не держал…
И как вообще я оказался там?
А дождь на темных стеклышках дрожал,
И покрывался каплями металл.
71
«Поют кружевные собаки»
72
Шел в полумраке малый теплоход,
Я улыбался волнам на бегу,
А жизнь ждала, как светлый горизонт,
На отдаленном темном берегу.
Морское состояние ума
Я приобрел в кипящей пеной мгле,
И долго сохранял его в домах
На твердой, неизученной земле.
2005
ЯНТАРНЫЕ СТАДА. ПОЛОСА ЗАКАТА
Пролился в золотую щель
Закат над отдаленной крышей,
Сквозь тусклый солнечный фужер
Как будто звон далекий слышу.
Как будто льдинок золотых
С небес царапанье и пенье,
Иль у подножья гор седых
Златых овец передвиженье.
Седые гонят пастухи
Овец светящихся отары,
Их уши, словно петухи,
Горят янтарно-медным жаром.
73
Откуда знаю это я,
Во сне ли видел в зимний вечер
Твои янтарные края,
Страна, плывущая навстречу?..
МИР МОЙ
Луна и дым… Все маленькое, дремлет…
Ты невелик, о мир моей деревни!
Ты невелик на волнах океанов
Снегов слоистых и густых бурьянов.
А там – леса густою чёрной лентой,
За ними, видишь, – дремлют континенты.
Сосед мой задремал при тусклом свете,
На нем коты, как маленькие дети…
Спи, брат мой, спи под ропот котофейный,
А коль не хочешь спать – напиток пей кофейный.
ЖИЗНЬ ИДЕТ
Серый день, размытая береза.
Ходит конь гнедой в долине снежной.
За горой я слышу женский голос.
– Жизнь идет, – скажу козе на ухо. –
– Жизнь идет, ешь сено, улыбайся.
Ну а я пойду стоять под небом –
Наблюдать, как ходит конь в низине.
У людей ведь есть свои заботы.
74
ЗРЕЛОСТЬ
Писать стихи и заниматься садом
Любой поживший, думаю, захочет.
Потупится он, скромно улыбнется,
И, быстро обернувшись, тихо скажет:
– Хочу, хочу! Хочу, конечно, что вы!
Хочу ужасно и давно, поверьте,
И не нужны мне ценные подарки,
И жалованья крупного не надо,
Лишь уваженья я хочу, поймите!
Лишь уваженья и еще покоя!..
И доступа еще к литературе
О желчегонных качествах растений.
НЕРАЗУМНЫЕ ЖЕНЫ ПОЭТОВ
Неразумные жены поэтов
Рубероид оставляют на крыше,
Придавивши слегка кирпичами,
Удалившись за тонкие шторы.
Но в ночи он встает кашалотом,
Кашалотом невиданной бури,
Над испуганной мокрой деревней
Черной лентой встает рубероид.
И, заслышав глухие удары,
Говорят: кто-то катит там бочку
Мимо нас в час и темный, и страшный,
Неразумные жены поэтов.
75
НОЧНЫЕ ДОРОГИ
Лохматые склоны ночные,
И тени далеких дорог…
И кошки, как звери ручные,
На мой выплывают порог.
И я возникаю из мрака,
Плечом упираюсь в косяк,
Усатые все мы, однако,
И каждый, я знаю, мастак
Глядеть на далекое поле,
На сосны, покрытые мглой.
Какая чудесная доля…
И способ познанья какой…
О способ познанья чудесный!
И, вместе, – чудесно простой.
О мир, нам с тобой неизвестный…
О тени дороги ночной!..
2008
Дед был главным человеком моего детства.
Художник и сказочник, он рассказывал сказки
оригинальные и таинственные, в которых мес-
том действия всегда был дремучий и бескрайний
русский лес… К сожалению, ничего не записано…
У меня есть мечта – написать когда-нибудь
сборник сказок, чтобы там отразилось его ды-
хание, его ощущение. Как бы отзвук далекий…
И посвятить этот сборник ему.
76
СИБИРСКАЯ СКАЗКА
Подлунным бегом горностая
Среди зимы,
Путем тревожным, длинным, тайным
Сибирской тьмы
Я пробирался мыслью сонной,
Ложась на бок,
В груди у деда потаённый
Стучал клубок.
И тихий свет от речек тихих,
И тайны слов,
Рождались в серебре великих
Его усов.
Тогда мне Родина открылась
Всего ясней,
И сердце сладко согласилось
Пожить на ней…
2008
ПОЭЗИЯ
Меня настигло стихотворство
В глухом, томительном краю,
И я, оставив непокорство,
Чуть помолчу и вновь пою.
Пою опять, идя по горке
Над белоснежною страной,
77
Где воробьи таскают корки,
Где не беседует со мной
Никто, никто… лишь воздух серый,
Моей касаясь головы,
Да чуть повыше – стратосфера,
Пониже – белые холмы.
Меня настигло стихотворство
Своею детскою рукой,
Так тихо-тихо, просто-просто…
И сердце мне сказало:
– Ой!
МУЖ
Муж пришел – все дома появилось:
Тихий свет, вода и авокадо.
Просто дверь открылась и закрылась,
Просто вдруг затеплилась лампада.
Просто пес залаял, улыбаясь…
И ему ответили в округе!
Рыбки засмеялись, бултыхаясь
Возле норки маленькой подруги.
2009
78
ОДНА ФЕВРАЛЬСКАЯ МЕТЕЛЬ
Не только вниз, но – вверх и в стороны
Сегодня снег летает мушками.
Богаче снеговыми склонами
Беднее добрыми старушками
Я стал внезапно в жизни временной,
В сей жизни, временно таинственной.
Что светлой тайною беременна,
Чудесной тайною единственной.
В ней тяжело без тихих путников –
Старушек старых и внимательных,
Без одеялок их лоскутельных
И без историй обязательных.
Пурга, рассказывай, рассказывай!
Волнуй, волнуй давно испытанным!
Лесную сказку детям сказывай,
Уснувшим детям… невоспитанным.
2008
ПРИГОРОДНЫЙ АВТОБУС
Шофёр кондукторше показывает нечто
Своим перстом прокуренным и синим,
Чуть слепит жёлтый свет машины встречной,
Привычно душит запашок бензинный.
Ну а вокруг поля в протяжной стыни,
Где, может быть, она увидит нечто,
79
Что он перстом показывает синим,
Водя рукою в сини бесконечной…
2008
ПРИБЛИЖЕНИЕ
Сквозь пространство осеннее
Приближается яблоко к носу.
И пчела приближается к носу,
И жена приближается к носу,
И зима приближается к носу…
Но об этом подумаю после.
2002
ПОСЛЕ ТЯЖЕЛОГО РАЗГОВОРА
Береза средних лет на фоне неба,
Да льдина, чтоб стоять, да пять минут,
Да небольшая, скромная ворона…
Вот что мне нужно, чтобы отдохнуть.
2004
ОСЕННИЙ СВЕТ
Боже мой, мой Боже… что за золото
В этой чаше бледно-голубой!
Как целенаправленно проколот
Небосвод туманный надо мной.
Луч струится в чашу и, расплавленный,
В ней ложится с ножками на дно.
80
Лист бумаги, на столе оставленный, –
Он сияет с чашей заодно.
Ты – мгновенен, луч, приятель мой!
Как и я. И живы мы – сейчас.
Под твое чудесное сияние
Подставляю свой чудесный глаз.
Пусть морщины родовые, давние
Изменят трагический настрой,
Тёплый, тёплый… тёплый… свет губами пью!
Чтоб быть светлым, по возможности, зимой.
2006
Если нам привозят дрова или какие-нибудь
мешки, доски, опилки и тому подобное, она всег-
да выходит, все осматривает и садится сверху,
с гордостью поглядывая вокруг. Речь идет о
Мурке, конечно.
Мне представляется, что она хочет ска-
зать: видите, мой хозяин тоже что-то стро-
ит, у нас тоже хозяйство. Просто ему обычно
некогда, он ведь поэт!..
Если я углубляюсь в сад или ухожу на со-
седние холмы – ем малину, кошу для козы или
просто сижу и смотрю сверху – кто к кому
приехал, кому что привезли, кто топит баню,
как колышется трава, куда пошел Толик… –
она всегда найдет меня, появится из зарослей и
молча сядет рядом… Маленькая такая. Корот-
кошерстная.
81
УШКО
Ушко у кошки расплавлено светом,
Контур лишь виден – тонкий такой.
Кошке приятно жить рядом с поэтом,
Нравится ей быть расплавленной светом
Вместе с хозяйской рукой.
Нравится летом
Остатки омлета
Есть очень быстро в песке и золе.
Нравится днем, как вода фиолетовым,
Чувствовать где-то,
Что кошка прогрета
Чьей-то любовью на доброй земле…
2005
ПЕРЕЛЁТНЫЙ ПУТЬ
Кошка вышла в открытое солнышко,
Прямо в золото шкуркой вплыла…
Кто там чистит лазурное перышко?
Кто расправил два легких крыла?
Кто в саду – ой-ой-ой! – осторожен будь,
Это вышла ведь Мурка сама.
Ждет вас всех перелетный далекий путь,
Он описан в ученых томах.
И меня не забудьте в роскошных снах,
В развесёлых и чуждых садах.
82
Дескать, есть там, на севере, – ой, чудак…
Ну а кошка его, слушай… – страх!!
2005
ДЕРЕВЦЕ
Я сегодня с деревцем прощался,
И оно как будто понимало.
Шляпу я снимал и улыбался,
А оно тихонько трепетало.
Ох ты, безответная судьбина!
Все, о чем молчишь ты,– мне знакомо,
Жди пока какой-нибудь дубина
Подойдет и скажет два-три слова.
Может, я – последний человечек,
Что к тебе по-русски обращался,
Что с тобою в несколько словечек
Кротко и разумно попрощался…
2006
ЛОЖНОЕ ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ
ПРОТИВ БОРЩЕЙ
Лампадка сквозь завесы пижмы.
А дальше дождь… Конец июля.
Ты, плечи изогнув капризно,
Несешь заветную кастрюлю.
83
Когда я был чуть-чуть моложе,
Боялся слова «борщ» немного,
И мне казалось, что негоже,
Чтоб обонял его с порога
Внезапный гость моей прихожей,
Искатель тонких откровений,
Что щей разваристых не может
Есть ни талант, ни даже гений.
О легковерная натура!
Неосновательность суждений…
Мол, щей горшок, мол, баба дура,
И что голодным должен гений
Бродить. А впрочем, я увлекся.
Ведь нынче дождь… Конец июля.
Воспоминаний рой улегся,
Мне показав на память дулю.
А сад в росе, как в бриллиантах,
Горит… Пион под носом ранний.
Шуршат неясно фолианты
Родных, таинственных преданий.
Мы уплываем в длинной лодке
В тот край, где Вольга и Добрыня,
Да не забудь ты рюмку водки.
Да-да, иду. Ведь борщ (!) простынет.
2008
85
НАСТРОЕНИЕ
Только утренний свет,
Но не женщина.
Только ветви и снег,
Но не женщина.
Лишь вода и блесна,
Радость детского сна,
Только дедушкин ус,
Но не женщина.
Только радость бумаги
И карандаша,
И пространство, куда
Уплывает душа,
Запах пыли и книг,
Но не женщина.
Но не женщина…
2007
Пробегая, увидел Мурку, сидящую на мохо-
вой горочке под тягучим сентябрьским солнцем.
Задержался на секунду… Вдруг стало ясно, что
это именно ее место в жизни. Не может она
быть не здесь и не сейчас. И есть ли на свете
что-то более гармоничное?
Через секунду я уже бежал дальше под уклон
с длинной, синей, выцветшей доской в руках…
Осень. Строительство…
86
КОШКА МАЛЕНЬКАЯ
Невозможно кошке в сентябре
Не сидеть под солнцем во дворе,
Не поднять усатой головы,
Не взглянуть поверх густой травы.
В синеве гуляют острова,
И понять не может голова:
Сколько птичек в путаной листве,
Сколько мыслей в глупой голове.
А в саду есть тайные ходы –
Ниши для хозяйской бороды,
И для кошки маленькой одной,
Чтоб гулять вечернею порой.
Чтоб, играя кружкой молока,
Подпирая крепкие бока,
Проходить малинною тропой,
Пропадая в травах с головой…
2005
ЗИМНИЕ ЩИ ИЗ КВАШЕНОЙ КАПУСТЫ
Щи без сметаны – это день прозрачный,
День бабьелетний с ласковой тоской,
Где солнца луч, туманный, огнезрачный,
Прощается с любимейшим тобой…
87
Щи со сметаной – это мгла сплошная,
Пурга и в серебре далёкий путь,
И кто-то, в белом платье выбегая,
Кричит тебе:
– Сметаны не забудь!..
Как любит русский этот воздух вольный
В молочно-фосфорическом огне…
И труден – ох! – вопрос твой протокольный –
Какое состоянье выбрать мне?
2008
НА ПРУДУ
Пауки паутину плетут,
Значит, нынче дождей не дождёшься,
Ты выходишь на маленький пруд
И над стареньким мужем смеёшься.
Улетает фарфоровый смех
Прямо в ухо фаянсовой кошке
И, далёкий от этих утех,
Муж сидит в отдалённом окошке.
Что-то пишет в немые листы,
Кудрецы летним золотом вьются,
И не слышишь, далёкая ты,
Как здесь буковки тихо смеются…
2007
88
ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК
Вороны с крыши упадают,
Летят на шелковый восток,
А глазки золотом блистают,
А щёчки нежит ветерок.
«Пернатый волк» – мне кто-то скажет,
Не стану спорить с ним вовек.
Паук мне паутину свяжет,
Как шапку добрый человек…
2009
СКРИПКА АНТОНИНА
Есть Антонин и Антонина.
Есть Дворжак, есть и тетя Тоня.
И, как замедленная мина,
Стучится сердце под ладонью.
Какой-то давнею угрозой
Бормочет лес в осенний вечер,
И грусть от остеохондроза
Мне Дворжак грустной скрипкой лечит.
А тетя Тоня извлекала
Из льдинок песню помидора,
И торопилась – устилала
Души волнистые просторы
89
Какой-то скатертью протяжной,
И улыбалась виновато,
Сибирской трапезою бражной
Встречая нас с Володькой – братом.
Ах, тетя Тоня… Антонина…
Письмо полно далекой болью.
Иду вечернею долиной,
Иду к луне над темным полем.
Белесым, лунным господином
Иду к луне над темным полем.
И слышу – скрипка Антонина
Поет несбывшейся любовью!..
2007
ПРЕДСНЕЖНОСТЬ ПОЛЯ
Широкий лоб и воздух синий,
Молекул синих колыханье,
Меж сосен матушки-России
Я слышу Толика дыханье.
Вот закурил и осветился
Среди лесов своих морозных,
Вопрос возник и закатился
В его глазах, таких серьезных.
90
Ну а вокруг такая влажность,
Что хоть плыви протяжной тенью.
Домов вдали одноэтажность,
Предснежность поля и селенья…
2006
ДАЛЕКОЙ СТОРОНОЙ
Да, да. Вот так стоять, глядеть в просветы
Между домами, погружаясь в сон
По-деревенски пахнущей планеты,
В жилищах представляя свет икон.
Волокна потускневшего заката
Искриться будут мирно надо мной.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
Далекою, забытой стороной.
Вокруг ходили будущего тени,
На нос ложились скромные лучи,
Я так стоял на розовых ступенях,
Как будто с краю сказочной ночи.
Как будто жизнь прошла среди закатов,
Как череда медлительных огней.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
В одном селеньи Родины моей…
2003
91
СНЕЖНЫЕ УШИ
На эти слова не напишешь романса,
Они разъедаются жестью багровой:
Бушлат, телогрейка и горка с коровой.
На эти слова не напишешь романса.
На эти слова не напишешь романса:
Забор и сарайка, собаки-страдальцы,
Мужик и пространство, и тёмные пальцы.
На эти слова не напишешь романса.
Бурлацкие звуки, их долгие стаи
Свободно текут на простуженный ветер.
Жена не услышит, никто не заметит,
Как ладно поет мужичок за сараем.
Как он замолкает – все глуше и глуше,
Как смотрит на птичек на волюшке-воле.
И вот тишина и морозное поле
Возьмут эту песнь в свои снежные уши…
2007
БАБЬЕ ЛЕТО
Бабье лето любит выпить
Да морозцем закусить,
Кума с деверем насытить
Да у свата погостить.
92
Ой вы, белые платочки,
Ой, цветастые платки!
Ой, берез златые точки,
Золотые пятачки!
Свет прощальный с неба сыплет,
Над избой – пушистый ком.
Бабье лето любит выпить
С подходящим мужиком.
Закуси ж, смотри, морозом!
Чтоб хрустело поутру!
Чтобы щёк тугие розы
Пьяно рдели на ветру!
Чтоб запутался ты в травах,
Заводной, прощальный кум.
Ой, осенняя отрава!..
Ой, не суй своёго «краба»,
Дай понять березы шум.
Дай – понять – березы – шум.
2005
ЗОЛОТО ДНЕЙ
Стихи писал, чистил кастрюли,
Следил за постройкой домов.
Все это я делал в июле,
Восстав от таинственных снов.
Я все основательно делал,
Во двор выходил голубой,
93
В пространстве таинственном тела
Плескал светлой речки прибой.
Все безукоризненно делал,
А в сад заплывали слова,
В пространстве таинственном тела
Светились вдали острова.
Темнела далёко-далёко
Полоска какой-то земли,
И солнце плыло невысоко,
И шли по реке корабли.
Гудели вдали пароходы
Каких-то утраченных лет.
На них бы – в такую погоду –
Я взял бы, пожалуй, билет.
2009
АВГУСТ. РАЗМЫШЛЕНИЯ ВОЗЛЕ
НЕПОКРЫТОЙ КОПНЫ СЕНА
Вроде не предвидится
Крупного дождя,
Вроде не обиделся
Август на меня.
94
Я под яблоней сидел
В лиственной стране,
Между яблоков глядел
В лиственном огне.
Я, как будто в детском сне,
Лето пересек,
И по длинной стороне,
И наискосок.
Так что не предвидится,
В общем-то, дождя.
Так что не обиделся
Август на меня.
Нет, не хочется пока
Этих перемен.
Пусть он длится, – ладно, а? –
Золотистый плен…
2012
СИНИЕ ЛЬВЫ
Под впечатлением
от народной живописи Севера
Под небом холстинково-серым,
Из ниточек серых сплетенным,
Плывут из деревни Уфтюги
Изящные синие львы.
95
Я там, к сожалению, не был,
В том дне, из тумана скроённом,
Где вдоль по широкому небу
Идут грубоватые швы.
Под солнцем-календулой красной,
Под частыми звезд светлячками,
Румяный и в шляпе пух_овой,
Я не был там, не был, увы!
И я не вздыхал там внезапно
И не разводил там руками,
Где всё проплывают сквозь сумрак
Изящные синие львы.
2002–2013
ПАРОХОД
Все умерли. Это ужасно.
(Животные ранних годов.)
Хвостом не маши мне напрасно,
Я мыслю про пыль городов.
Я мыслю про дальние дали,
Подальше немного, чем ты
Себе можешь только представить,
От сильной твоей простоты.
Гляжу я в далекие жизни
До странности близких людей
96
Тебе неизвестной Отчизны –
Отчизны любимой моей.
Она уплывает, как льдина,
Как некий большой пароход.
Без шляпы, плаща и корзины
На нем я отправлюсь в поход.
Я стану с народом у пены,
У пены, на самом краю.
И сердце поймет постепенно…
С Шаляпиным рядом стою.
2010
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Пахнет медом Калуга,
Пахнет русскою былью.
Золотая округа
Нежной, солнечной пылью
Пропиталась навеки,
Как моею судьбою.
Здесь когда-то над речкой
Мы прощались с тобою.
Рисовали с натуры
Мои старшие братья,
Их большие фигуры
Заключал я в объятья.
97
А они поднимали
Гениальные лица,
Все они понимали
Обо мне и девице.
Все они понимали,
Вслед смотрели с любовью.
А соборы сияли
Белой, солнечной солью.
Пахнет медом Калуга…
2008
ЛУНА
Меж облаков веков скиталица
Плывет унылой стороной,
Лицом фарфоровым китайца
Иль самоваром надо мной.
А после над ушанкой светится
Пожухлым шаром серебра.
О, как хочу я с нею встретиться
В пустынном сумраке двора!..
Вот надо лбом беспечным хладная
Стоит, о чем-то говоря.
Пришла пора, пора неладная,
Пора лихая – декабря…
2008
99
НОЧЬЮ
Все закрыто, все погашено,
Все проверено вдвойне,
И почти совсем не страшно нам
В этой тихой стороне.
Лишь моя лампадка светится
Между северных широт.
Не видать младого месяца,
Не видать небесных звёзд.
Все закрыто, все погашено,
Лишь березки шелестят,
Да по саду, саду нашему
Листья мелкие летят…
2007
ЦВЕТЫ НЕЗНАЕМЫЕ
Смотреть в лицо цветам незнаемым,
Хрусталь Шопена слушать тающий,
И быть немножечко летаемым,
Или – немножечко летающим.
Когда на кухне режут овощи,
В стихи забытые заглядывать,
И – пусть никто не просит помощи,
За миром надобно приглядывать.
2007
100
СВЕТ ИЗНУТРИ
Пожалуйста – небо свой полог раскрыло,
И солнце скользнуло в темнеющий лес,
И тайно его изнутри осветило,
И сколько там было – не знаю – чудес!
А мелкие птички!.. А встречные зайцы!
Могилки и даже немые кресты…
И вежливо эхо всегда отзывается
Из самой кошмарно-глухой темноты.
Высокие люди и низкие луны,
Бегущие _облаки над головой…
А сердце заплачет!.. А дернутся струны!
Мы выбрали правильно место с тобой.
2013
ВНУТРЕННИЙ ПАРОХОД
Моему прадеду
Василию Ивановичу Поспелову,
у которого к 1917 году был
собственный пароход на Волге
О вы, которые котята!
И вы, которые коты!
Цветок далекого заката
Цветет до самой темноты.
101
Под этим светом греем руки,
Впитав синичек тонкий свист.
Впитав изящные науки,
Далекий плачет гармонист.
Опавший лист торчит в кармане,
В глазах простор нездешних вод.
Плывут окрестности в тумане,
Как деда личный пароход…
2007
ВЕСЕННИЕ ТЕЗИСЫ
Соловьи поют по-сумасшедшему,
Это хорошо.
Радости тебе, в лес зашедшему,
Молодец что пришел!
2009
СЕРЕДИНА ИЮНЯ
Середина июня сегодня,
Это лучшее время в году!
Лето сходит по шелковым сходням
И свистит и поет:
– Я иду-у!
Середина июня, пожалуй,
Время лучшее в жизни моей!
102
Пароходы гудят, самовары,
Мед слетается с дальних полей
В виде капелек мелких нектара,
Среди капелек мелких дождей.
Группа птичек на яблоне старой –
Вместо группы приятных гостей.
Вместо группы соседей – две кошки,
Электричества – полный зенит,
Серый кот спит в старинном лукошке.
Очень дикий, степной паразит…
2008
Козы считают хозяина высшим существом
и поэтому, думаю, убеждены, что он должен
быть очень приятным на вкус. А как иначе?
Они все время с недоумением пробуют края моей
одежды.
ДВИЖЕНЬЕ
Жуёт штанину козлик, а коза
Края рубахи выцветшей теребит,
А я смотрю – не движется ль гроза
В просветах шевелящихся деревьев.
Жуёт штанину козлик, а коза
Глядит в пространство взглядом удивлённым.
Гроза, гроза, негрозная гроза
Ворчит за серым облаком червленым!
103
И без конца я так стоять готов
Средь шевеленья воздуха и луга,
Среди движенья предосенних слов,
Что вдаль спешат, слегка обняв друг друга…
2012
ТЕМНЫЙ САД
Падают яблоки в тёмных садах
Ночь напролет бомбомётом старинным,
Зори все шепчутся о холодах,
И я стою среди этой картины…
Прыгают яблоки в черной ночи,
Движутся кошки, собаки и тени…
И я молчу – ты сказала: молчи, –
Выйдя из мрака ко мне на ступени.
2012
В САДАХ НОЯБРЯ
Мы выпускаем кур с тобою
В зелёный сумрак ноября,
Под строгой маленькой звездою,
О столь немногом говоря.
Вопросы мирной сельской жизни
Нас занимают день и ночь.
104
Природа милая Отчизны,
Ты не могла бы нам помочь?
И зверобой, и одуванчик…
Как много ценного всего!
Мечта! Мечта моя – кабанчик!
Я б любовался на него…
А куры движутся умело
В холодных травах ноября,
Без снов, без мыслей – быстро, смело,
Огнём немножечко горя.
Мы выпускаем их с тобою
В холодном сумраке садов…
Я ухожу своей тропою,
Типичный добрый птицелов.
2012
ФОТОГРАФИЯ
Свет далёкий, серо-синий
Пью, как ёжик молоко;
Он затёк в мою пустыню,
Усвояется легко.
Свет уютный, деликатный
Светит нынче для меня,
В сюртуках на фото гаснет
Отдалённая родня.
105
Чуть-чуть вспыхнула и гаснет…
Отдалённая родня.
2012
ОГНИ И МОНЕТЫ
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
И на тоненьких ногах его несу,
Ласковое сено…
Маленькой сиреной
Козочка зовет меня в лесу.
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
Среди мошек мелкой толкотни,
В золотой осоке
Скрытно бродят соки,
Тайные зеленые огни.
Тусклый день болотный,
Белый воздух плотный,
Выцветший давно старинный свет.
Мы идем с козою
Светлой полосою,
Под дождем осиновых монет.
Под дождем осиновых монет…
2012
106
НОЧНАЯ ПЕСНЯ
Как запою, так кошки мне своими
Все подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою вообще-то не о рыбе,
Просунув пальцы между волосами.
На лбу широком оживают луны,
И светлячки огней толкутся в кронах.
Уж осени последние кануны,
Все в нитях света, огненно-зеленых.
Пусть лают псы на много верст и дальше,
Их пенье пусть заполнит всю округу.
И дальше будет так, как было раньше,
И мы пойдем по замкнутому кругу.
Я запою, а кошки мне своими
Пусть подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою, вообще-то не о рыбе,
Мигая часто лунными глазами.
2013
ЗВУКИ
КартошИну крошить мелкой тёрочкой,
Улыбаясь в простые цветы,
И кормить ей двоих перепёлочек
Нереальной такой красоты.
Ходят парой – не дрофы, не вороны,
Издают нежный звон хрусталя,
Вокруг дома сады на все стороны
Воробьями тихонько звенят.
Гуси криком кричат за оградою,
Кто-то лает в какой-то дали…
Это то, что действительно надо мне, –
Звуки северной, брат мой, земли.
2012
Об авторе:
Вячеслав Михайлович
Некрасов родился в 1957
году в городе Омске. С 12 лет
воспитывался в семье деда,
народного художника России,
«патриарха сибирского
пейзажа» Кондрата
Петровича Белова. Учился в
художественной школе № 1 у
Людмилы Кузьминичны Муринец. Закончил ВГИК,
художественный факультет
(1981 г.), где учился у Олега Ивановича Гроссе
(рисунок) и Николая Николаевича Третьякова
(история искусства).
Член Союза Художников России с 1983 года.
После института около 10 лет жил в Омске.
Занимался станковой графикой (акварель,
литография, офорт, резцовая гравюра), а также
иллюстрац ией книг и стенописью. Шесть лет
преподавал в пединституте на художественно-
графическом факультете. Любил ходить по улице
Рабиновича. Работы Некрасова находятся в
собраниях российских музеев, в Государственной
Третьяковской галерее, а также в частных
коллекциях в России и за рубежом.
С 1990 года живет в Петербурге (последние годы
в пригороде), занимается иконописью и
реставрацией икон для своего деревенского храма,
держит козу, пишет мемуары и сказки.__
Санкт-Петербург, 2013
Моему другу и собеседнику
Александру Ивановичу Галковскому,
а также всем филинам, белкам и ёжикам
нашей деревни, с любовью
2
3
ВЯЧЕСЛАВ НЕКРАСОВ
ФАРФОРОВАЯ
ДОРОЖКА
Эта книга открывает перед нами мир уютный и улыбчивый. Очень
реальный и одновременно сказочный. Автор с удивлением загляды-
вает в глубокие и прекрасные глаза маленькой серой козы Белки,
кошки Мурки, соседа Толика… А еще в глаза доброй женщины со
средним специальным образованием, цедящей через тонкую трубку
и разливающей по бутылям молодое вино из терновника и вишни…
5
«И дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки...»
Главным занятием моим всегда было
воспоминание о радости, которая приходи-
ла ко мне в детстве. Когда самый легкий
отзвук ее, отсвет возникал в сердце, я забывал
обо всем. Замирал. Прислушивался…
Постепенно пришло понимание, что радость
эта как-то особенно любит воздух деревенского
храма, запах воска и ладана, цветущие яблони и
высокие осенние травы, козу, почтительно гля-
дящую на меня через окно сарая…
На шероховатом фоне этого сарая между тем
появляется застенчиво-радостный человек…
Его зовут Анатолий, что по-гречески зна-
чит – «восточный». В нашей деревне, правда,
всех Анатолиев зовут Тольками. Но я не всегда
жил в деревне, поэтому называю его по-город-
скому – Толик. Возможно, это чистоплюйство,
не изжитое до конца.
Кстати, я как раз хотел познакомить чита-
теля с любимыми мною людьми и животными,
которые будут время от времени появляться
на страницах этой книги.
6
Толик, мой сосед, человек не совсем обычный.
Большую часть времени он спит. Возможно, по-
тому, что, по его словам, он родился на станции
«Сон». Не думаю, правда, что на этой станции
все такие. Видимо, на кого-то действует – на
кого-то нет. Я, кажется, проезжал через нее.
Правда, это было ночью… Все спали.
А Толик тем временем, подходя, обезоружива-
юще широко и доверительно улыбается:
– Привет, это самое… – так он всегда на-
чинает. – Да, Валерка тут попросил в магазин
сходить… Он за кошкой у себя там полез, и ему
оргалит на ногу свалился.
– Ну, это-то не страшно…
– Ага! Сто листов! – и Толик, ослепительно
улыбнувшись, растворяется в мелкой мороси.
По улыбке его счастливой он напоминает мне
Джона Кеннеди перед избирателями, хотя моя
жена на это, я знаю, скажет:
– У тебя все на Толика похожи. И Харрисон
Форд, и Ван Клиберн… А Жан Рено похож на
твоего Зайцева!
Дом Толика виден из моего окна, это окно
специальное, небольшое, имеет даже название –
«Толик, ты куда пошел?». А чуть выше, на дру-
гой горке, – дом Корнеича, дяди Лёши (вернее,
полдома). Маленького роста, всегда в валенках
и шапке-ушанке, он обычно начинает разговор
каким-нибудь парадоксом. Громко, почти крича.
Подсознательно ориентируясь на потенциаль-
7
ную деревенскую публику. Отличается еще и
тем, что никогда не отворяет форточку, хотя,
конечно же, курит.
Как-то, будучи у него, я приотворил форточ-
ку, на что одна старушка с улицы сказала:
– О!! Это, видать, какой-то большой ин-
теллигент пришел!! Корнеич-то сроду никог-
да, с детства, форточку не открывал!
Как-то раз он помогал мне по хозяйству, пос-
ле мы мыли руки. Я поливаю ему из ковша то-
ненькой струйкой и говорю:
– Извините, Леонид Корнеич, вода у нас –
дефицит…
Он запомнил, и всегда повторяет при случае:
– А!.. У вас же вода – деликатес!
А дальше, внизу, там, где осенью ложится са-
мый первый иней, дом дяди Вани. Родом из Во-
ронежа, образцовый хозяин. Подписчик журнала
«ЗОЖ» («Здоровый образ жизни»)! Нам всегда
есть о чем с ним поговорить через забор, потому
что я ничего так не люблю, как лечиться.
Теперь о животных… Белка – это маленькая
серая коза с черной полосой по носу и темным
выменем. Среди коз характер у нее считается
хорошим.
Данька. Белая среднеазиатская овчарка. Гово-
рят, что в ней отразилась «идея породы»! Один
смуглый и усатый точильщик ножей в городе,
когда видел ее, всякий раз откладывал нож, с си-
лой хлопал себя по бедрам и восклицал:
– Ну красавица азиатка!!! – затем поднимал
ладони вверх и долго и умиленно качал головой.
Когда мы шли обратно, повторялось то же
самое. Интересно, что Данька никогда почему-
то не пускает Толика в «парадную» калитку, но
только в заднюю, «черную». А он таких собак
раньше никогда не видел и называет ее – «оно».
Трогает меня пальцем:
– Оно не лает, а просто смотрит – и все по-
нятно.
И еще важный персонаж – небольшая корот-
кошерстная кошка Мурка, которую уважают
за ум и особое изящество на нашем краю дерев-
ни. Когда она уйдет, мне ее очень будет не хва-
тать.
Вот, тетя Шура опирается на лопату, го-
ворит:
– Копаю картошку, а ваша Мурка бежит. Я
ей говорю: «Мурка!». А она так остановилась,
смотрит… Ну до чего умная кошка!
А первое стихотворение я написал в праздник
Преображения Господня (Яблочный Спас) под
яблоней.
9
ФАРФОРОВАЯ ДОРОЖКА
1
И в яблоко – чудесный микрокосм –
Вонзаю жесткий зуб,
Иль режу его ножом железным,
В мыслях заблудившись,
Мимоходящей пчелой любуясь,
Идущей по фарфоровому тракту,
По синим кузнецовским лепесткам.
Такого же размера дядя Ваня
Внезапно вышел из-за дальней горки;
Он солнца луч, искряся волосами,
Последний солнца луч несет на лбу
Сквозь августовский сад полупрозрачный,
Сквозь папиросный лист осенней дымки,
Сквозь синие молекулы махорки,
Что выпускает дедушка Корнеич.
Привет тебе, идущий дядя Ваня!
2
Привет тебе, идущий дядя Ваня.
Зачем тебе я нужен – непонятно,
Но ты идешь и машешь мне рукой,
Кричишь:
– Привет, привет! Такое дело!
Потом:
– Ты представляешь или нет!..
10
И головой киваешь характерно,
Желая мне помочь в уже осеннем
Моем саду (запущенном, конечно).
– Привет, привет!
Ты думал обо мне…
Огни на горизонте изучая,
Сок яблочный рассеянно гоня…
– Привет, привет!
Воронежское солнце
Пускай себе плывет над чумаками,
Плывет, плывет…
А над твоей главой
Полночных стран прохладное светило,
Склонившись, золотой иглой рисует
Узор чудесный на твоих морщинках.
Ты представляешь или нет такое дело?
2002
ЗАКАТ ИТАЛЬЯНСКИЙ
Какой-то закат итальянский
В моем перламутровом крае…
И профиль слегка вольтерьянский
Скользнул за горбатым сараем…
Я доску поставлю у двери,
Я выбегу, как на пожаре.
Таких поднебесных феерий
Еще мы с тобой не видали!..
Человек со станции Сон. Толик молодой.
12
Но кот улыбнется глазами
И хвост распрямит, будто саблю.
– Мы русские люди, хозяин!
– Ну, кое-кто – звери, – поправлю.
И будет светиться строенье,
И будет светиться округа,
И будет всегда настроенье,
Когда понимают друг друга.
2002
ПОД НЕБЕСНОЙ РЕКОЙ
Твердо дорожка утоптана
Между высокой травы,
Низкая облачность – вот она,
Возле моей головы.
Здесь у пилотов налетано
Много прозрачных часов.
Тучка комариков – вот она,
Хор молодых голосов.
Косы у туч прямо девичьи,
Тянутся чуть в стороне.
Прямо теперь – знаешь, веришь ли?
Стать пейзажистом бы мне.
Правда, матросом я б тоже стал,
Чтоб под небесной рекой
13
Дать (по уставу) один сигнал –
Резкий, протяжный такой…
2008
СНЫ
Исчезнув бледным силуэтом,
Сказал сосед мой Толик:
– Будь!
Луна своим янтарным светом
Ему очерчивает путь…
За бузиной и за сараем
Никто не ищет и не ждет.
И дом почти необитаем,
Когда в нем Толик не живет.
Он, фиолетовые руки
В карманы теплые вложив,
Плывет по руслу старой муки
И обгоняет миражи.
Сквозь ветра тоненькие нити,
В съедобных лунных заливных,
Идет культурный – извините! –
Встречая путников иных.
Но это только сны и тени
В недвижной сумрачной реке.
Вот кот – реальный – на ступенях,
И два еще на чердаке.
2008
14
Люблю я где-нибудь в конце августа сесть с
книжкой на одну ничейную горку, зажатую со
всех сторон заборами, заросшую высокой тра-
вой, и смотреть сверху на деревню… Что вооб-
ще происходит. Кто куда пошел… побежал…
поехал…
С другой стороны «этот сектор контроли-
рует» Корнеич. Он сидит на своей горке, на ска-
мейке, прислонившись спиной к стене своей бани.
В вечных болотного цвета валенках и бушлате,
с палкой в руках.
Иногда рядом садится его бывшая жена, и
они, в принципе мирно, обсуждают их общий
«дюраль-алюминевый» бак или какую-то дру-
гую проблему. Если Корнеич увидит, что я иду
за водой, он радостно кричит на всю долину:
– Слава пить захотел!
ДЛИННЫЕ ОГНИ
Наташе Герасименко
Как люблю я протяжные всполохи
Над протяжной деревней моей,
Над избушкой, где лампочки золото
Освещает беспечных людей,
Над дорогою темной проезжею,
Над следами далеких копыт,
Над пространством, где памятью нежною
Я тобою (тобой!) не забыт.
15
Как люблю я огни эти длинные
Над уступами нашей земли!
А скажи мне, быть может, могли бы мы?..
Нет, конечно, мой друг, не могли.
Но люблю я, как _облак движение
В золотую озерную ширь,
Наблюдать за своим отражением
В глубине твоей вечной души.
2007
МИРНАЯ ПЕСНЯ
Жучок во фраке. Паучки.
Гляжу на них, надев очки.
Но вот жучок полез под лист,
Но вот раздался длинный свист:
Там кто-то едет на коне,
Коне лохматом – не ко мне.
Он едет, едет по холмам
И помешать не может нам.
Давайте, братцы паучки,
Глядеть на мир, надев очки.
Оправьте фраки, господа,
Уж миновалася беда.
Как солнца льется ручеек!
Как дня конец – далек, далек…
2006
16
МЫ С ТОЛИКОМ
Весь день надо мною летают
Какие-то малые птички –
Они от зимы удирают
По старой полезной привычке.
А я утонул в огороде,
Душою тянусь к ним навстречу;
В одной существуем природе:
Мы с Толиком, птицы и ветер.
В одной существуем природе,
В одном позабытом мгновеньи,
В одном небольшом огороде,
В одном предосеннем селеньи.
И кот, оторвавшись от чашки,
Увидит в короткой минуте:
Вот Толик – душа нараспашку,
Вот птицы на древнем маршруте.
2006
Владимир Иванович Зайцев. Это мой бли-
жайший друг. Друг моего детства… Если
в этом сибирском городе, в одном из его районов,
спросить у кого-нибудь, у любого… вот даже
у ребенка в коляске: «А где тут у вас худож-
ник живет?», то ребенок покажет малень-
ким, розовым пальчиком:
– А вон, на седьмом этаже, видите, четвер-
тый балкон слева? Там художник живет.
17
СУДЬБА
Владимиру Зайцеву
В осеннем синем хрустале…
В забытом сумрачном графине.
На нашей радостной земле
(Или в египетской пустыне?)
Мы растерялися с тобой,
Чтобы пройти по разным тропкам,
Своей проселочной судьбой…
Без надлежащей тренировки.
2005
ВОЛШЕБНЫЙ БЕГ
Уложен аккуратно снег
Слоистыми, густыми далями.
В них пробираюсь на ночлег
И говорю себе: видали мы
И то, и это, но зимы
Засахаренной и подсвеченной,
Не без собачьей кутерьмы,
С луной, над остановкой встреченной…
Сего не видел никогда.
А между тем мои знакомые
Лежат на печках в холода,
Когда леса зимой закованы.
18
Расширься, круглое лицо,
В ночном весельи одинокое,
Усни, прозрачное сельцо,
Усните, лампочки далекие.
Со мной луны волшебный бег,
И снег, уложенный старательно!
А впереди нас ждет ночлег
И собеседник невнимательный.
2006
ЗДЕСЬ МЫ ЖИЛИ КОГДА-ТО…
Наташе Н.
В осеннем саду,
Выцветающем,
Серо-зеленом…
Где бледная лампа плывет
Как луна в середине пейзажа,
Где серые кошки
Глядят друг на друга
Внимательно очень,
Где тускло мерцает
Простейший сосуд
Простокваши…
Там сети ветвей
Чуть колышут ворон пожилых
19
Философские тени,
А в окнах закат растворяется
Алой тоскою.
И ветер бормочет-бормочет
Старинную здешнюю сагу
Под звон пилорамы,
Под шум отлетающих птиц
Над тобою…
ДВЕ ВОРОНЫ
Две вороны пролетели,
Описавши полукруг.
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
Не буди меня, жестокий
Мой помощник, не буди,
Не буди, зеленоокий
Мой погонщик, погоди.
Я прилег на край постели,
Я не сплю, но вижу сны.
Две вороны прилетели
Из далекой стороны.
В тусклом золоте царапин
Старый дедушкин диван,
В серебристой, темной вате
Дышит неба океан.
20
Не буди меня, дружище,
Не буди меня, дружок,
Слышишь, в поле ветер свищет,
Как пастушеский рожок?..
Тяжело в такую пору
Будет путнику идти:
Невозможно разговору
С кем-то в поле завести.
Значит, должен одиноко
Видеть ранний огонек,
В темный лес ушла дорога,
Путь отчаянно далек.
Ты сними кастрюльку с печки,
Подремли под бой часов,
Нынче тучи, как овечки,
Все спешат на тайный зов.
Ветер гнет верхушки елей
Миллионом тонких рук,
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
2003
ОСЕННИЙ КОВЧЕГ
Опустись, красноногий закат,
На мою невеселую землю,
Где под крышей малейшей из хат
Я вечернюю пищу приемлю.
21
Я смотрю на свой детский портрет,
На твои покрасневшие руки,
Издают перепелки «нет-нет»
В полумраке прозрачные звуки.
Тыквы нынче заполнили дом,
И цветы все под крышу собрались.
Я смотрю, понимая с трудом…
Как же вместе мы все оказались?
2006
КРУЖЕВА
Больше всего на свете
Я люблю кружева белые,
Когда в шторах гуляет ветер,
А я ничего не делаю.
Когда я ничего-то не думаю,
И вокруг лишь туман и роса.
Небольшою сравнительно суммою
Я купил этот домик и сад.
Больше, больше всего, мой свет,
Из того, что на свете этом,
Я люблю накрахмаленный свет,
Накрахмаленные воротнички,
И поэтов.
2008
22
Самый конец февраля, дело к вечеру. Очень
медленно движутся две незнакомые кошки.
Незнакомые – так как своих, местных, я всех
знаю. По-охотничьи крадутся, потом вдруг
бросаются в стороны с выгнутыми спинами и
горящими, как фонарики, глазами. Снег просев-
ший, усохший, очень похожий на фиолетовую
пастилу… Приятно, наверное, по нему бегать!
НЕЗНАКОМЫЕ КОШКИ
Крадутся две темные кошки
Средь синих теней февраля.
В своем деревенском окошке
Виднеюсь загадочный я.
И очень загадочный Толик,
В предельно терпимом тепле,
Листает воинственный томик
В мигающем дальнем окне.
Атласная лента заката
Натянута над головой,
Корнеич проходит куда-то,
Махнет телогрейной рукой.
Коты изучают округу:
Романтика близких дорог!
И кот улыбается другу,
Заслышав капустный пирог.
23
Они посидят на веранде,
На родине у пирога.
– Пока не очнулась хозяйка,
Пойдем потихоньку?
– Ага.
Пластины подвядшего снега,
Пружинистость маленьких ног,
Динамика быстрого бега,
Романтика близких дорог!
Не скрипки заныли во мраке
За темной, шершавой стеной –
Поют кружевные собаки
Веселой, подлунной страной.
И радует круглые щеки
Капустного вкус пирога.
– Хорошая наша деревня?
– Чего говорить-то?.. Ага.
2003
ЖЕЛАНИЕ
Луна какая – о-го-го! –
Плывет путями древними,
Над аккуратным сном снегов,
Знакомыми деревнями.
Ах, я вот тоже полечу
В санях да с колокольцами,
24
Прижавшись зубом к калачу,
Мелькну я за околицей.
Над аккуратным сном снегов,
С луной – путями древними,
Мы полетим как – о-го-го! –
Знакомыми деревнями…
2006
ПЕЧАЛЬ ХОЛМОВ
Иду в осенний вечер,
И никого навстречу
В бескрайней и дрожащей влагой мгле.
Шумливых нет соседей,
Никто нигде не едет
И не идет по стынущей земле.
Лишь выгнутые холмы,
Печали чьей-то полны,
Бегут, бегут в сгущающийся мрак.
Не сочинить ли сагу
Про этих далей брагу
И дружественных маленьких собак?
2006
25
НОЧНОЙ ПУТЬ
Среди заснеженных барбосов,
Среди далеких пустырей,
Я раздвигаю тихим носом
Снежинки родины моей.
Я раздвигаю их завесы,
Я прохожу сквозь белый мрак,
Меня встречают с интересом
Глаза внимательных собак.
Меня встречает кошка Мурка
В тревожной тьме, издалека,
На дне пустого переулка
С ученой важностью зверька.
Я теплоты принес, Мурыся,
Принес усталости и сна.
Суровость мира, испарися,
Привет, полночная страна!
Привет, пустынные удолья,
Под гнетом виснущих ветвей,
И вы, жилищные условья
Застывшей хижины моей!
Здесь леденцами светят окна,
И чей-то нос торчит в окне,
И что в душе моей промокло,
На печке высохнет вполне.
26
Не зря я шел среди торосов,
В фонарном слепнущем огне,
Среди заснеженных барбосов,
Непредсказуемых вполне…
2002
ПОД ЛУНОЙ
Опять луна и бузина…
– Лунища! – Толик мне сказал
И дверь закрыл в холодном доме –
Заснеженном гнезде своем,
Печальном, скрытом от людей
Дикорастущими ветвями,
Да бликов лунной кутерьмой,
Да кошек длинными тенями.
Здесь зуб забора безсистемный
Клонится на бок много лет,
Спешит прохожий слабонервный
Под тихий шорох наших мест.
Но – мирно бегают собаки,
И Толик спит под песни Грига,
Своей прокуренной ладонью
Шершавит он военный том,
И нежно серебрится шерстка
У кошки, вышедшей из мрака,
И снежный ежик старых яблок
Морщинит щеки под луной.
И поглощает свет Корнеич,
27
Идя домой в свои пол-дома,
И меж садов молочно-белых
Свой погашает фитилек.
Между садов молочно-белых
Он будет спать под танцы Брамса,
Под голоса румынских скрипок,
В шатре из лунных светлячков…
2003
СЕРЕБРЯНАЯ ПЕСНЯ
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке,
Дальше темные дубравы,
Дальше долгие овраги.
Лают мелкие собачки – там,
За кладбищем, в низине.
Да, порой бывают драчки,
Но вообще они едины.
Нить заката над деревней
Проросла в окне соседа,
Свет печной, свечной и древний,
Плюс беспечная беседа.
И серебряные плети
Обвивают борт сарая,
28
И невидимые дети
Пробегают белым раем.
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке…
2008
ТИХОЙ ЗИМОЮ
Полный покой.
Удивительно полный покой.
Белой рукой
Выгибается белое поле.
Жалко – реки нет,
А то бы над этой рекой
Мысленно плыл я
К какой-то неведомой доле.
Полный покой.
Удивительно полный покой!
Что ж, я молчу
В этот час, между светом и тьмою,
Раз я такой,
Удивительно тихий такой,
Раз все вокруг
Запорошено тихой зимою…
2004
30
ПРОЩАЛЬНОЕ
Луна – как желтое яйцо…
И воробьи снуют, как крошки.
Я тихо вышел на крыльцо
И прислонился к тихой кошке.
Закатный час… Прощальный час!
К чему-то давняя причастность.
Еще один прощальный раз
Мы с Муркой вместе будем гаснуть.
Мы будем гаснуть в мире том,
Где гаснут сюртуки и лица,
Где дед – серьезный у колонн,
И где цветок цветет в петлице.
А с нами будет гаснуть дом,
И ветви темные над нами.
И лишь совсем уже потом
Мы устремимся за дровами.
2005
Некоторые считают меня каким-то особен-
ным любителем кошек. Это не совсем так.
Только одной кошке разрешалось сидеть на
моем столе, когда я работаю. Или лежать, по-
добрав лапки, у меня на груди у самого носа и даже
щекотать усами. Я уважал ее как личность.
31
Вообще, все стихи только про одну козу, про
одну собаку и про одну кошку, хотя было много и
тех, и других, и третьих. Но дальше мы не пой-
дем – только один кролик, только одна курица…
Кроликов и кур я люблю всех сразу.
Только одна женщина?.. Может быть… Мо-
жет быть…
ЖЕНА ПОЭТА
Надену я белое платье,
Пойду я с козой погулять,
Никто меня зря не ругайте,
Ведь мне не косить, не пахать.
Не стану по кочкам скакать я
И точно не дам зажевать
Козе мое новое платье,
Не стоит меня пробирать.
Я лучше по нежному ветру
Свой вытяну трепетный нос –
Туда где поля, километры…
О платьях и шляпках вопрос
Оставьте портному, торговкам
И шляпному мастеру – пусть!
Вы лучше на ушко, негромко
Читайте стихи наизусть…
32
О ФИЛИНАХ
Накручено, накручено…
И молодые филины
Летают между тучами –
Там, где дорог извилины.
Там, над лесной опушкою,
В пространстве шевелящемся,
Улавливают ушками
Смех мышек веселящихся.
Очами пробуравливать,
Под тучею подвесившись,
Улавливать, улавливать –
Судьба их и профессия.
Иду, иду вдоль кладбища
Дорогами потухшими.
Внутри чему-то рад еще
И жду чего-то лучшего.
Но хмурой луговиною
Гляжу – гляжу внимательно…
Над лесом пара филинов.
Летают замечательно.
2005
33
КОЗА
Коза с овальными глазами
Глядит в окно под небесами,
Сквозь золотой прямоугольник
Ей улыбнется скромный школьник.
И вспомнит дяденька водитель,
Кометой промелькнувший зритель,
Что где-то, кажется в квадрате,
Коза сидит как председатель.
И скажут темные матросы,
Решая сложные вопросы
Под небом серым, как холстина:
– Вот люди держат животину!
Коза, собака, кошка Мурка
В своей продолговатой шкурке
Живут со мной под низким небом,
От моего питаясь хлеба.
Коза с душой грустящей птицы,
Каких на свете единицы,
Глядит в окно под облаками,
Под их косматыми боками…
2004
34
ГУСИ УЛЕТАЮТ
– Твоя жена гусей видала! –
Кричит мне Толик со двора.
Он точит лезвие кинжала:
– Уже курлыкают, пора!
Моя жена гусей видала?
Как интересно все живут.
А я видал – ольха дрожала,
И как змеился темный пруд.
Потом бродил в шуршащей чаще
И о Саврасове вздыхал.
Вот он – художник настоящий…
И полицмейстер так сказал.
А ведь она гусей видала!
Сквозь золотую кисею!..
А я, как флюгер из металла,
Продрог и тоненько пою.
2004
ЛУННАЯ ШАЛЬ
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Гляжу в зазаборную даль,
И как-то светлей…
35
Все тянет и тянет в плече.
Ну, что ты пришла?
Пришел пыльный комнатный зверь,
Кусочек тепла.
Твоя деликатная тень,
Усатый мой друг,
Щекочет мне сердце, и лень
Движения рук
Мне в сумерках делать
И ног на жизни кругу,
Вон лунный возникнул кусок
В седом пирогу.
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Накину я лунную шаль,
Так будет… светлей.
2006
ДЕВУШКА В ОКНЕ
Недоспать, вскочить и записать,
В колпаке, изящную, как ирис,
Мысль, и, наслаждаясь ей, летать
В мысленном саду или в квартире.
Чуть прилечь и в тонком полусне
Вновь лететь среди цветов и вишен…
Скажет дева нежная в окне:
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
36
Пусть луна янтарная течет
Над неосновательностью хижин,
Взгляд ее маслинный оживет.
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
2008
ГИРЛЯНДА ОСЕНИ
Цветным репейником усажена веревка.
Веду на ней козу с грустящим глазом,
И спутанный колтун на бороде
Репейником цветет среди долины.
На мох узорный старого загона
Необходимую сельскохозяйственную вещь –
Аркан цветной я вешаю под вечер.
И карамель цветных осенних окон
Вдруг расцветает россыпью в низине…
Гирлянда осени на фоне трав потухших.
2006
ЛЕТО
В краю, где небо таковое,
Как водоем,
Нам надо пожелтевшим полем
Идти вдвоем.
37
И, поднимая край пушистый
Своей щеки,
Я размышлять хочу о смысле
Небес реки.
Я размышлять хочу о цвете
Стеблей травы,
О тихом, симпатичном лете,
Таком, как Вы.
2008
ГОРОЧКА
Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи.
Надо выудить мне в золоте,
В сонном золоте стихи.
Надо встать мне за калиткою,
Там, где неба полоса,
И, пока меня не кликают,
Широко открыть глаза.
Человечество разумное
В этой улице живет,
И коза в зеленых сумерках
Пижму горькую жует.
Красит кожу отражение
Догорающей реки,
На телеге без движения
Проплывают мужики.
38
А меж крыш закат иголочкой
Начертил мои стихи:
«Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи…»
2004
Я стоял на лестнице, сделанной лично мною,
и снимал вишню в нижних слоях заката. Сосед
подошел к забору, улыбается, глаза немного
в разные стороны.
– Снимаешь? Да, надо… А то налетят дроз-
ды – и привет. Проснешься, а ничего уже нет!
ДЕВОЧКЕ В ОСЕННЕМ САДУ
Дрозды
Иль сонные соседи
Съедят крыжовник
До зари.
Или придут ежи, медведи…
Смотри.
Все опадает, шевелится
Сквозь неба синь.
Малина с веточек валится,
Динь-динь.
И много дырочек на листьях
Уже.
Крыжовник между трав катится.
Драже
39
И только. Только лучше.
Такой…
Я видел – холод неминучий
Его хотел достать рукой…
2009
ЗАКАТ В ОКТЯБРЕ
Под целым закатом стою я один,
И плечи мои обнимает пиджак.
Октябрьский вечер все это родил,
И мне не вернуться под крышу никак.
И мне не уйти от небесных равнин,
И мне не заняться полезным трудом,
Под целым закатом стою я один,
А рядом стоит мой покинутый дом.
Под этой равниной, повернутой вниз,
Лицо повернув к ней навстречу, плыву!
О, жизнь моя, – мелко исписанный лист,
Лежишь на столе ты… почти наяву.
2006
ЗИМА
И как-то все затихло пред зимой,
Идущею, плывущею, шуршащей…
Иль – катящей, скорее… Милый мой,
Вот то-то жизнь начнется настоящая!
40
Снежинка – прыг – на крыши волокно,
И яблони замрут, как будто стража,
И я скажу:
– Дружочек, вот оно! Оно-оно,
Не сомневайся даже.
2008
БЕЛЫЙ СУМРАК
Белый сумрак вы видали,
Нажимая на педали,
Или просто так гуляя,
Иль в машине проезжая
Мимо наших белых далей
В тонко-снежном ноябре?
Белый сумрак вы видали
За деревней, за садами,
Меж травинок пролетали,
Когда травы в серебре?
Тишина. Никто не лает.
Только в поле крик ворон.
А морозы подступают –
Ну со всех, со всех сторон…
2009
ДОРОЖЕНЬКА
Иду, а сосны вертятся,
Расставив лапы длинные,
Никто не должен встретиться
Дорогою былинною.
Толик. Под звездным небом. 41
42
Никто не должен выглянуть,
Никто не должен выехать,
Лишь зорька пальцы вытянет
И будет мирно вспыхивать.
Дорога ты, дороженька…
Вдоль кладбища угасшего.
Я изменился – может быть! –
Лица не помню вашего.
Ни рук, ни глаз, ни талии,
Лишь помню реку русскую,
Да детские сандалии,
Да эту тропку узкую.
2005
Провожаю приятеля, совершенно не деревен-
ского, художественного приятеля. Неспортив-
ного абсолютно. Кстати, есть в этом особая
красота. Индивидуальное (очень) телосложе-
ние. Разговоры о Жизни, об Искусстве, о Жен-
щине, о Семье…
Так редки стали неспортивные люди. (Про-
вожаю, чтоб не потерялся в этой сложной
местности.) А волосы у него густые и жест-
кие, крепкий лоб, голова философа.
Идем в высоких травах. Солнце вечернее. Ав-
густ… Кони ходят… Задворки деревенские…
43
Но нет ни этюдника, ни красок, ни времени.
Я подумал: попробую написать поэтический
этюд. Интересно, передаст ли он то, что я
чувствую?..
АВГУСТ
Летящие нити, и кони седые,
Грубеющей тканью – тяжелые травы,
И пух иван-чая, и свет на ладони,
И свет над полями, и зелень отавы.
И все это слито в немую картину,
В туманной олифе осеннего солнца:
В репейнике лошадь, косматая грива,
И стебель стеклянный, и отсвет оконца.
Вздыхать или охать могу бесконечно,
Идя в длинных травах пред долгой зимою.
Все это не вечно, все это не вечно!
И все это впитано, впитано мною…
Клонитесь, клонитесь, тяжелые травы,
Летите, пушинки, трещите, заборы,
Горите под солнцем, златые оправы,
Смотрите, о жёны, с разумным укором.
2007
УЛЫБКА
Промерзнет небо, снег, вороны,
И кудри левого виска
44
Коснутся глаз, а яблонь кроны
Меня коснутся свысока.
Слегка очерченный зарею,
Сверкнёт снежинками мой кров,
Бежит лошадка колеею.
– Привет, Тимоха!
– Будь здоров.
Среди замедленных рассветов,
Среди серебряного мха,
Обитель ветхая поэта,
Где пишет он про то, про это,
На миг проявленная светом,
Вам улыбается слегка.
2004
РОЗОВАЯ ВЕСНА
Не нарисовать всех этих линий,
Всех изгибов этих, всех крючков,
Этих загогулин и извилин
Сквозь речное золото очков.
И прозрачной северной деревни
Не осмыслить в розовом свету,
И проталин рыжих, длинных, древних
На весеннем легком холоду.
45
Все же в разноцветном захолустье
Что-то я пойму наверняка.
Ближе к незнакомому мне устью
Жизни незнакомая река.
2005
СКВОРЕШНЯ
Засветись весной, далекий дол!
Засветись весною, солнцем вешним.
И хоть это связано с трудом,
Я повешу все-таки скворешню.
И хоть это связано с трудом,
Подлечу я ветви у подруги,
Яблони моей, что гладит дом
В долгие серебряные вьюги.
Засветись весною, талый снег!
Отрази в последний раз полнеба.
Чтобы понял русский человек,
Что зимой вполне он счастлив не был.
2006
У козы потрясающе длинные (и редкие) рес-
ницы. Присмотритесь при случае. Я выходил
периодически глянуть – не запуталась ли она в
веревке. Это вносило в мою жизнь ритм. Подой-
ду, сяду, положу ей руку – как бы это сказать
понежнее – на загривок, а она положит морду
(или лицо) мне на руку, и смотрит долго… не на
меня, а как бы в меня…
46
СЧАСТЛИВАЯ КОЗА
У козы лицо, как лодочка,
Что плывет между людей,
Интересная походочка
Чуть игривая у ней.
Я вздыхаю ностальгически –
Нет теперь моей козы,
И никто периодически
Уж не доит – зы-зы-зы…
И не надо ей ранёшенько
Сена свежего давать,
Называть ее дурёшенькой,
Да за шею обнимать…
Ой, коза моя ученая,
Разучёная коза!
Полоса по носу черная,
Козьей жизни полоса.
Только нет, я знаю, верю я –
Жизнь твоя была полна:
По ночам в окне над дверию
Высоко плыла луна,
Заходило в ясной ясности
Солнце в золоте ресниц,
И жила ты в безопасности
Меж кузнечиков и птиц…
2007
47
ВОЗДУХ ДОЛИН
Как хорошо… Луна зеленая…
И лает старый обормот.
И кошка древняя, точеная
По краю тонкому идет…
Хозяин ваш заснуть пытается,
Заснуть в болотной теплоте,
Собака лает-упирается,
Но силы уж не те, не те.
Уж нету в голосе металлинки,
Что романтизму придает,
И чувства, близкого к летальному,
Уже тот голос не дает.
Хозяин ваш – поры полуденной,
Консервативный господин.
Голубоватыми сосудами
Он слился с воздухом долин,
Он слился с воздухом, гуляющим
Между лопаток, между гор
И что-то сердцу объясняющим –
Что?.. Я не знаю до сих пор.
2004
СЕРЕБРЯНЫЕ СТАРУШКИ
Как тонко наползает день
На все, что пряталось во мраке.
48
Внизу еще туман и тень,
А наверху блуждают знаки.
Живем в пределах сентября
В простых серебряных избушках,
Где окна солнышком горят
В простых серебряных старушках.
О, кружевная красота
Морщинок солнечных и рюшек,
О, жизни тлен и суета
При свете маленьких старушек!
2007
СМЫСЛ
На фоне недостроенных сараев
Цветут цветы в зелено-синем мае,
Цветы цветут на фоне развалюшек
И в окнах обустроенных старушек.
Прищурю глаз – а лепесток искрится,
Имеет смысл в природе раствориться.
Как птица… как задумчивая птица!
Имеет смысл в деревне поселиться.
2006
49
ОТРАЖЕНЬЕ
Вороны все кружат над банею,
Расставив пальцы на лету,
Я наблюдаю осень раннюю
На наблюдательном посту.
Пространство предо мною дыбится,
Чтоб я проник в его пласты;
Глубоководной сонной рыбицей
Мои сложённые персты
Светиться будут в этой местности,
Когда уеду, может быть,
Над полем в тусклой бестелесности,
И плыть сквозь сумерки… и плыть.
2008
ЖЕНЩИНА И ПОЛДЕНЬ
Только в предчувствии осени
Кошка лежит на спине,
Там, где вы тапочки бросили
И пребывают оне.
Там, где вы книгу оставили,
У голубого пруда.
Штору в окне не поправили,
На пол просыпали льда.
50
Как хорошо – не стремительно,
А призадумавшись чуть,
Вам совершать ослепительный
Послеполуденный путь.
Как это важно – быть занятым
Мудрым осенним трудом:
Радостно, тихо и правильно
Ягоды мыть над прудом.
2009
ФАБЕРЖЕ
Моему дяде Борису Ефремовичу Белову
при нашем последнем расставании
Я пью протяжное прощанье
Пустых осенних берегов,
Пилы далекое жужжанье
И гомон птичьих голосов.
Летят синички между травок,
Седых, устойчивых стеблей,
На луг стекает (рано-рано!)
Закатный розовый елей.
А Фаберже, пожалуй, други,
Сюда допущен был слегка.
Все эти шарики и дуги
В его сердечные бока
51
Вошли и – жизнь определилась,
Как серебристый ручеек.
И, как таинственная милость,
На лоб спустился мотылек.
ПАСТОРАЛЬ
Дмитрию Ефременкову
1
Пойдем есть ягоды с кустов,
Исчезнем в зарослях малины,
Утонем в золоте густом,
Дадим стрекозам наши спины.
Как скалы дикие, они
И молчаливы, и могучи,
В траве кошачьих глаз огни,
Над нами низко ходят тучи.
И прорастает в солнце бровь,
И светом полнятся глазницы,
Лоб оцарапан и суров,
В затылке стриженые спицы
Растут, а из ушей – трава,
Что расплавляется в закате,
В саду кочует голова,
В проеденной козлами шляпе.
52
Пускай не строится мой дом,
Пускай не ладится жилище,
С моим приятелем-котом
Ищи в саду меня, дружище!
Пусть руки теплые мои,
Как два спокойных крокодила,
Ныряют в золоте травы,
Как в волнах призрачного Нила.
2
А что, а что, а что ты скажешь,
Мой друг, серьезный и седой,
Когда на луг июньский ляжешь,
Закрывши небо бородой?
Вон облака от края поля,
Среди порывистых стрекоз,
Летят в своей свободной доле,
Летят, как стадо белых коз.
А мы с тобой – большие реки
И, знаешь, мы здесь не при чем,
Пусть бороздят нас человеки,
А мы течем себе, течем…
53
Именно там я написал свой первый этюд мас-
лом. Солнце садится за лесом, за рекой… Дед
меня, конечно, двумя мазками поправил. (И те-
перь это в искусствоведческой науке считается
его этюдом.) Мне было четыре года, и эта, самая
красивая на свете (уральская) деревня, называ-
лась Чащихино. Сколько мы с дедушкой и бабуш-
кой там жили? Возможно, всего только месяц…
Никогда еще окружающий мир так не поражал
меня. Кроме того, я нашел там невесту.
ЕЁ ДЕРЕВНЯ
1
Я посмотрю… я посмотрю
Узоров русских полотенцы,
Увижу алую зарю
И под холстом небесным сенцы.
Там белый поворот реки
И взгляд невесты пятилетней,
Растут бобы и лопухи
В ее миру тысячелетнем.
Зачем мы не остались там,
Где кот яйцо ест ненароком,
Где по серебряным перстам
Закат течет небесным соком?
54
Где дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки…
Ответь мне, дедушка, ответь!
Глядя моей невесте в глазки.
2
Снова мысли пятятся назад,
Снова пахнет небом и рекой,
Мы опять бродили наугад
С маленькой девчонкою такой.
Ты меня не помнишь, милый друг,
Уж тебе не пять, а сорок пять!
Как делили сельский мы досуг,
Как любили вместе мы гулять…
Наблюдали крупные плоды
И закат съедобный над рекой,
Я черпал серебряной воды
Маленькой, прозрачною рукой.
Где же ты, вселенная моя,
Та, что я в душе всегда храню?
Едем мы – под нами колея
Убегает в сторону твою.
3
Улыбнувшись, люди исчезают,
Где-то в прошлом тают без остатка.
Возчик это знает, твердо знает,
Знает это бурая лошадка.
55
От простой и радостной девчушки,
От реки ее, ручьев и леса,
От уральской этой деревушки
Мы собрались, видишь ты, – уехать!
А детей одних не отпускают
Жить, где им понравится в природе.
Травы это знают, звезды знают,
Знают все на этом пароходе.
2003
ДУША
Красновато пепельное небо,
Одинока яблоня в долине,
Я делю пространство четким следом
На две аккуратных половины.
И обрубок яблони печален,
Занесенный снегом по макушку,
Как фигура с узкими плечами,
Как душа сгоревшей деревушки.
Очень тяжело, иль невозможно,
Мне к нему спокойно приближаться,
В поле странновато и тревожно,
Нет – к нему рукою не прижаться!
Думал я так, тихо подступая,
Удаляясь после по дороге,
Вновь пространство четко разделяя,
К дому поворачивая ноги.
2007
56
ПОЛЕ МОЕ
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было в прошлом веке
При Шишкине,
Поле мое, поле настоящее,
Какую тайну ты хранишь, притихшее?
Какую тайну ты хранишь, пожухшее,
Какую тайну, «яко крин процветшую»?
Всегда к Предтече травами набухшее,
К Петру и Павлу кое-где отцветшее.
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было – как давно! – при дедушке,
Поле мое, поле настоящее…
А темный лес – твой вечный соседушка.
Мне твой кузнечик пропоет отбой,
И будет он зелено-голубой!
И если ты уснешь – усну с тобой,
А если ты умрешь – умру с тобой.
2008
САД И ОКНО
Плыви, если хочешь ты плыть, о малиновый ветр,
Закатные перья на брюшке своем теребя,
А я отойду в глубину, может, на сантиметр,
Чтоб мне рассмотреть, между прочим, ее и тебя.
57
58
И я посмотрю на нее, может быть, свысока,
Как я не смотрел на нее, между прочим, давно:
Вот профиль и яблоня – яблоко вот и рука,
Иначе зачем мне, скажите, и сад, и окно?
2007
ЖЕНЩИНА ЭТА
Опять одиночество, ветер и трезвый расчет.
Опять все продумал за всех, и ошибся опять.
А жизнь без меня как текла, так себе и течет,
Но женщина эта в ней сможет, я думаю,
Что-то понять.
Но женщина эта, она ожидала меня –
Явлюсь или нет я на сцене в театре теней,
Но женщина эта, меня в том и этом виня,
Прожить уж не сможет без лиры забавной моей?
2007
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
Деревьев кроны темные и бурые шары
Забытых яблок где-то там,
В кромешном черном кружеве, –
За снеговыми шторами шевелятся они.
За редкими заборами сидят шакалы местные,
Гуляют тени дымные среди пустых садов,
А парники забытые дверями вдруг захлопают,
Коснется слуха пение ой, удалых орлов!
59
СЕВЕР
Люблю я холодную пикшу,
Холодную славлю треску,
И благословляю ловитву
На хладном твоем берегу,
О Север, изласканый светом,
О, край протяженных тонов!
Хотя не имею, при этом,
Резиновых даже штанов.
Порой – неотесанный плотник
На радостном жизни бегу,
Ведь я – не рыбак, не охотник
На дальнем твоем берегу.
Я мыслью прошел все пределы,
Все дебри твои до конца.
О, красный мой батюшка-Север,
Ты будь мне в родного отца!
2007
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
А я на нашей горочке стою и вижу сны,
И начинает нежно так, ну как Шаляпин «Ноченьку»,
Береза тети Машина песнь ледяных пустынь…
2002
60
МОЛЧИ
Царап – царап-царап, штришочки света
Ползут по силуэту одному,
По силуэту, так сказать, поэта,
Известного соседу моему.
Известного в известной нам деревне
Держателям седых молочных коз,
Известного полоскам неба древним
Меж темных тети Машиных берез.
Известного еще седому деду,
Которого уж нет давным-давно,
А главное – известного соседу,
Что предпочтет всегда стихам вино,
Что предпочтет строительство сараев
И самокрутку мокрую в ночи,
Ну а поэтов он своих не знает.
Поэт, молчи!
2006
ВЕТЕР
Шебуршал пустой почтовый ящик,
Да под ветром развевались косы,
Проходили с девушкой молчащей
За забором темные матросы.
И горами ветреные ветви
Надо мной вздымались, беспокоясь,
61
И потоки средней силы ветра
Пролегли воздушною рекою.
Красноватым взглядом волкодава
Засветилась серая калитка,
А цыган Тимошка величаво
Проплывал в телеге с ребятишкой,
Проплывал цыган, гремя по склонам,
Улыбаясь встречным человекам,
Может, где и выпил он немного,
Закусив обвислым чебуреком.
Ой вы, реки северного неба! –
Белый пар плывет над головою,
Можно ехать много километров
Под такою светлою рекою.
Комары еще не беспокоят,
Только мухи лезут к нам дружиться,
Но сбивает ветер их под корень,
В бороде музыкою жужжится.
Расплетались кудри черным дымом,
Тень от козырька легла на веки,
Вспоминал цыган свою судьбину –
Ох вы, человеки, человеки…
Шебуршал пустой почтовый ящик.
Что-то нам давно никто не пишет?
Ветер говорит о настоящем,
И о прошлом тоже ветер дышит…
62
Услышал по радио фразу – «а как Шопен
относился к “москалям”, известно…» А мне
было как раз неизвестно – как именно Шо-
пен относился к «москалям». Догадывался,
конечно… Это было время доинтернетное,
домобильное. Стационарный телефон был на
другом конце деревни, у автоколонны, но он не
всегда работал.
Да и не пойдешь же туда сейчас сквозь та-
кой ветер звонить – извините, а как Шопен
относился к «москалям»?.. А вокруг мелкие
собачки автоколонны с ума сходят, черные
деревья шумят…
ШОПЕН
Любил ли Шопен «москалей» – я не знаю.
Но пусть они тают – хрустальные звуки.
А птицы пускай от зимы улетают,
Раскинув пернатые длинные руки!
Любил ли Шопен «москалей» – неизвестно,
И в этой деревне никто нам не скажет.
Такая уж эта неясная местность –
Туманы и птицы, и холод овражий.
Здесь скажут, наверно, – печальные звуки!
И дальше пойдут, гоня стадо овечье,
В карманах держа узловатые руки,
И щуря от ветра глаза бесконечно…
2002
63
ВИНО И МОЛОКО
Сплошной щербатый, белый камень
И голубая тишина.
Большими, белыми руками
Налью пустынного вина.
Вина пустынных перелесков,
Вина холодных островов,
Движеньем медленным, нерезким
Среди внимательных котов.
Я подниму на свет напиток,
Там дальний путь и пустыри.
Там ранних сил моих избыток,
Там юность – что ни говори…
Но выпью только полстакана,
Подумав, съем простой обед
И, двинув уплотненным станом,
Усы взъерошу, словно дед.
О скрип петель, о пенье кошек…
О фисгармония веков!
Она звучит, и ты несешь мне
Парное козье молоко.
Вокруг щербатый белый камень
И неба светлая река,
Своими белыми руками
Налей, хозяйка, молока.
2004
64
ВСЕ НЕЯСНО МНЕ…
Шрам на пальце, а рядом вот – рана,
Вот – ожог, а вот свет от заката.
Нынче рано, а может не рано,
Синий сумрак сгустился над хатой.
Сам не знаю я – рано, не рано.
Не проник в эти звездные планы,
Не постиг потаенные сроки,
Вон звезда поплыла на востоке,
И не знаю я – рано, не рано.
Все неясно мне, все неизвестно:
И волнистая эта равнинность,
И пустынная сельская местность,
И собак непородных костистость,
И тарелка, готовая треснуть,
Если ставить не плавно, а резко.
2009
ВЕНЕРА
Глубокая скважина вздрогнет,
И будет розетка трещать,
И лампочка будет неровно
Меня в темноте освещать,
И Толик появится в двери
И скажет:
65
– Во звезды горят!
А это Венера.
– Уверен?
– Да все мужики говорят…
Погоду на завтра не знаешь?
Ну ладно, пойду досыпать.
Вот где-то скрипит, понимаешь,
А где – не могу я понять…
Глубокая скважина ухнет,
Вздохнет и надолго замрет.
И тут же все звезды потухнут,
И Толик мгновенно уснет.
2008
ОБРЕЗКА ЯБЛОНЬ
Для яблонь, для себя и для козы
Я предприму осеннюю обрезку.
Закатно-травно-ягодный призыв
Так ясен за квадратной занавеской.
Так ясен он, и розовый закат
Стоит передо мной стеной прозрачной…
Я становлюсь на красный самокат
И вкатываюсь в это – однозначно.
2011
66
ПЕСЕНКА
Седые камни, и песок,
И нежный солнечный поток
Сквозь глаз июньского кота
До глубины его хвоста.
А это, что ни говори,
Немного греет изнутри,
Хотя прохладный ветерок
Все ходит с юга на восток.
– Он крутит, – Толик говорит
И круто в сторону глядит –
Туда, где пламенеет мак,
Где собрались коты для драк.
Но каждый мало-мальский кот
Сначала песенку споет;
Ее запишет на века
Моя шершавая рука.
2005
КОНДРАТ БЕЛОВ.
ПАТРИАРХ СИБИРСКОГО ПЕЙЗАЖА
Старинные, небольшие городки, их архитек-
туру (и даже церкви) дед мой, известный всей
Сибири художник Кондрат Петрович Белов,
когда ему было уже за 80, писал по памяти. Дома
он подолгу сидел у противоположной стенки, на-
67
против своей картины, и смотрел в нее, напевая
или разговаривая вполголоса то с одним, то с
другим воображаемым собеседником из прошлого,
теребил огромные усы…
Потом вдруг вставал кряхтя, стремитель-
но подходил к холсту, наклонялся мощным сво-
им торсом (левая рука за спину) и, оскаля зубы,
делал резкий удар кистью, пальцами (как позд-
ний Тициан) или один-два-три энергичных удара
длинным мастихином.
– Вот так! (кусок краски улетел на диван).
И вот так!.. (второй кусок краски улетел за
комод). И вот эдак!.. – он делает шаг назад и
замирает… Потом очень тихо спрашивает у ко-
го-то: – Ну-с… Что вы на это скажете, милос-
тивые государи?.. А?.. Вот вам и Калька Белов.
Вот вам и Кондратик!.. Вот вам и Кондраша!..
А кто так в России небо напишет?.. А?.. То-то
и оно… – он наклоняет голову и смотрит на пей-
заж не отрываясь, ерошит усы… потом зовет
меня: – Славочка, мальчик! Пойдем чай пить!
ОПИСАНИЕ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
Мне годик, я в галстуке тесном,
Лицом пред стеною зари,
Что дышит любовью небесной
У носа и в дальней дали.
68
Движение тонких волокон,
Улыбку длиннющих лучей
Я вижу из низеньких окон
Посредством чудесных очей.
Мы жили, по сути, в деревне,
Проулок спускался к реке,
И дед мой огромною тенью
Пейзаж свой писал вдалеке.
О радость простейшего быта,
Кто может увидеть твой свет?
Ты только младенцу открыта,
И деду – за выслугу лет.
2008
СЕВЕРНЫЙ ЛУЧ
Прогревает уставшее тело
Неожиданный северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
Там, где солнце прощальное греет
Появилось златое окно.
Воротись! Воротись поскорее,
Есть у нас с тобой дело одно.
69
Ведь души неустроенной образ,
Этот двор, нам пора убирать,
Чтоб сосед, деликатно наморщась,
Ничего не сумел нам сказать.
Чтоб никто не вздыхал здесь бессильно,
И никто не ерошил волос,
Чтоб гостей простоквашей обильной
Напоить нам с тобой довелось.
Прогревает уставшее тело
Фиолетовый северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
УКРАИНА
Другу детства
Игорю Шипицину
Я устал, но надо мне добить –
Эти брёвна дотаскать и доски.
А потом я долго буду пить
Солнцем позолоченной зубровки
Рюмку или две. И буду рад,
Вспоминая вечер твой, Украйна.
Как там лоси плыли на закат…
Лось с лосихой – две огромных тайны.
А поутру плыли мужики
Узкой дамбой по ночным ухабам,
70
И принципиально старики
Не внимали простодушным бабам.
Говор, говор!.. мягкий и живой,
И удобство телоположенья.
Все вы мне свои, и я вам свой
В жизни концентрическом круженьи!
ВОСПОМИНАНИЕ
Я плыл на невеликом корабле,
Никто меня за руку не держал,
А я уже не помнил о земле
И ничего вдали не воображал.
Я обонять старался пену волн
И иногда свой взор стремил вперед,
Чтобы объять умом железный челн,
Понять – что ощущает мореход.
Держался за какую-то трубу,
Душою несозревший человек,
И волн следил упорную борьбу,
И маленьких барашков дальний бег.
Никто меня за руку не держал…
И как вообще я оказался там?
А дождь на темных стеклышках дрожал,
И покрывался каплями металл.
71
«Поют кружевные собаки»
72
Шел в полумраке малый теплоход,
Я улыбался волнам на бегу,
А жизнь ждала, как светлый горизонт,
На отдаленном темном берегу.
Морское состояние ума
Я приобрел в кипящей пеной мгле,
И долго сохранял его в домах
На твердой, неизученной земле.
2005
ЯНТАРНЫЕ СТАДА. ПОЛОСА ЗАКАТА
Пролился в золотую щель
Закат над отдаленной крышей,
Сквозь тусклый солнечный фужер
Как будто звон далекий слышу.
Как будто льдинок золотых
С небес царапанье и пенье,
Иль у подножья гор седых
Златых овец передвиженье.
Седые гонят пастухи
Овец светящихся отары,
Их уши, словно петухи,
Горят янтарно-медным жаром.
73
Откуда знаю это я,
Во сне ли видел в зимний вечер
Твои янтарные края,
Страна, плывущая навстречу?..
МИР МОЙ
Луна и дым… Все маленькое, дремлет…
Ты невелик, о мир моей деревни!
Ты невелик на волнах океанов
Снегов слоистых и густых бурьянов.
А там – леса густою чёрной лентой,
За ними, видишь, – дремлют континенты.
Сосед мой задремал при тусклом свете,
На нем коты, как маленькие дети…
Спи, брат мой, спи под ропот котофейный,
А коль не хочешь спать – напиток пей кофейный.
ЖИЗНЬ ИДЕТ
Серый день, размытая береза.
Ходит конь гнедой в долине снежной.
За горой я слышу женский голос.
– Жизнь идет, – скажу козе на ухо. –
– Жизнь идет, ешь сено, улыбайся.
Ну а я пойду стоять под небом –
Наблюдать, как ходит конь в низине.
У людей ведь есть свои заботы.
74
ЗРЕЛОСТЬ
Писать стихи и заниматься садом
Любой поживший, думаю, захочет.
Потупится он, скромно улыбнется,
И, быстро обернувшись, тихо скажет:
– Хочу, хочу! Хочу, конечно, что вы!
Хочу ужасно и давно, поверьте,
И не нужны мне ценные подарки,
И жалованья крупного не надо,
Лишь уваженья я хочу, поймите!
Лишь уваженья и еще покоя!..
И доступа еще к литературе
О желчегонных качествах растений.
НЕРАЗУМНЫЕ ЖЕНЫ ПОЭТОВ
Неразумные жены поэтов
Рубероид оставляют на крыше,
Придавивши слегка кирпичами,
Удалившись за тонкие шторы.
Но в ночи он встает кашалотом,
Кашалотом невиданной бури,
Над испуганной мокрой деревней
Черной лентой встает рубероид.
И, заслышав глухие удары,
Говорят: кто-то катит там бочку
Мимо нас в час и темный, и страшный,
Неразумные жены поэтов.
75
НОЧНЫЕ ДОРОГИ
Лохматые склоны ночные,
И тени далеких дорог…
И кошки, как звери ручные,
На мой выплывают порог.
И я возникаю из мрака,
Плечом упираюсь в косяк,
Усатые все мы, однако,
И каждый, я знаю, мастак
Глядеть на далекое поле,
На сосны, покрытые мглой.
Какая чудесная доля…
И способ познанья какой…
О способ познанья чудесный!
И, вместе, – чудесно простой.
О мир, нам с тобой неизвестный…
О тени дороги ночной!..
2008
Дед был главным человеком моего детства.
Художник и сказочник, он рассказывал сказки
оригинальные и таинственные, в которых мес-
том действия всегда был дремучий и бескрайний
русский лес… К сожалению, ничего не записано…
У меня есть мечта – написать когда-нибудь
сборник сказок, чтобы там отразилось его ды-
хание, его ощущение. Как бы отзвук далекий…
И посвятить этот сборник ему.
76
СИБИРСКАЯ СКАЗКА
Подлунным бегом горностая
Среди зимы,
Путем тревожным, длинным, тайным
Сибирской тьмы
Я пробирался мыслью сонной,
Ложась на бок,
В груди у деда потаённый
Стучал клубок.
И тихий свет от речек тихих,
И тайны слов,
Рождались в серебре великих
Его усов.
Тогда мне Родина открылась
Всего ясней,
И сердце сладко согласилось
Пожить на ней…
2008
ПОЭЗИЯ
Меня настигло стихотворство
В глухом, томительном краю,
И я, оставив непокорство,
Чуть помолчу и вновь пою.
Пою опять, идя по горке
Над белоснежною страной,
77
Где воробьи таскают корки,
Где не беседует со мной
Никто, никто… лишь воздух серый,
Моей касаясь головы,
Да чуть повыше – стратосфера,
Пониже – белые холмы.
Меня настигло стихотворство
Своею детскою рукой,
Так тихо-тихо, просто-просто…
И сердце мне сказало:
– Ой!
МУЖ
Муж пришел – все дома появилось:
Тихий свет, вода и авокадо.
Просто дверь открылась и закрылась,
Просто вдруг затеплилась лампада.
Просто пес залаял, улыбаясь…
И ему ответили в округе!
Рыбки засмеялись, бултыхаясь
Возле норки маленькой подруги.
2009
78
ОДНА ФЕВРАЛЬСКАЯ МЕТЕЛЬ
Не только вниз, но – вверх и в стороны
Сегодня снег летает мушками.
Богаче снеговыми склонами
Беднее добрыми старушками
Я стал внезапно в жизни временной,
В сей жизни, временно таинственной.
Что светлой тайною беременна,
Чудесной тайною единственной.
В ней тяжело без тихих путников –
Старушек старых и внимательных,
Без одеялок их лоскутельных
И без историй обязательных.
Пурга, рассказывай, рассказывай!
Волнуй, волнуй давно испытанным!
Лесную сказку детям сказывай,
Уснувшим детям… невоспитанным.
2008
ПРИГОРОДНЫЙ АВТОБУС
Шофёр кондукторше показывает нечто
Своим перстом прокуренным и синим,
Чуть слепит жёлтый свет машины встречной,
Привычно душит запашок бензинный.
Ну а вокруг поля в протяжной стыни,
Где, может быть, она увидит нечто,
79
Что он перстом показывает синим,
Водя рукою в сини бесконечной…
2008
ПРИБЛИЖЕНИЕ
Сквозь пространство осеннее
Приближается яблоко к носу.
И пчела приближается к носу,
И жена приближается к носу,
И зима приближается к носу…
Но об этом подумаю после.
2002
ПОСЛЕ ТЯЖЕЛОГО РАЗГОВОРА
Береза средних лет на фоне неба,
Да льдина, чтоб стоять, да пять минут,
Да небольшая, скромная ворона…
Вот что мне нужно, чтобы отдохнуть.
2004
ОСЕННИЙ СВЕТ
Боже мой, мой Боже… что за золото
В этой чаше бледно-голубой!
Как целенаправленно проколот
Небосвод туманный надо мной.
Луч струится в чашу и, расплавленный,
В ней ложится с ножками на дно.
80
Лист бумаги, на столе оставленный, –
Он сияет с чашей заодно.
Ты – мгновенен, луч, приятель мой!
Как и я. И живы мы – сейчас.
Под твое чудесное сияние
Подставляю свой чудесный глаз.
Пусть морщины родовые, давние
Изменят трагический настрой,
Тёплый, тёплый… тёплый… свет губами пью!
Чтоб быть светлым, по возможности, зимой.
2006
Если нам привозят дрова или какие-нибудь
мешки, доски, опилки и тому подобное, она всег-
да выходит, все осматривает и садится сверху,
с гордостью поглядывая вокруг. Речь идет о
Мурке, конечно.
Мне представляется, что она хочет ска-
зать: видите, мой хозяин тоже что-то стро-
ит, у нас тоже хозяйство. Просто ему обычно
некогда, он ведь поэт!..
Если я углубляюсь в сад или ухожу на со-
седние холмы – ем малину, кошу для козы или
просто сижу и смотрю сверху – кто к кому
приехал, кому что привезли, кто топит баню,
как колышется трава, куда пошел Толик… –
она всегда найдет меня, появится из зарослей и
молча сядет рядом… Маленькая такая. Корот-
кошерстная.
81
УШКО
Ушко у кошки расплавлено светом,
Контур лишь виден – тонкий такой.
Кошке приятно жить рядом с поэтом,
Нравится ей быть расплавленной светом
Вместе с хозяйской рукой.
Нравится летом
Остатки омлета
Есть очень быстро в песке и золе.
Нравится днем, как вода фиолетовым,
Чувствовать где-то,
Что кошка прогрета
Чьей-то любовью на доброй земле…
2005
ПЕРЕЛЁТНЫЙ ПУТЬ
Кошка вышла в открытое солнышко,
Прямо в золото шкуркой вплыла…
Кто там чистит лазурное перышко?
Кто расправил два легких крыла?
Кто в саду – ой-ой-ой! – осторожен будь,
Это вышла ведь Мурка сама.
Ждет вас всех перелетный далекий путь,
Он описан в ученых томах.
И меня не забудьте в роскошных снах,
В развесёлых и чуждых садах.
82
Дескать, есть там, на севере, – ой, чудак…
Ну а кошка его, слушай… – страх!!
2005
ДЕРЕВЦЕ
Я сегодня с деревцем прощался,
И оно как будто понимало.
Шляпу я снимал и улыбался,
А оно тихонько трепетало.
Ох ты, безответная судьбина!
Все, о чем молчишь ты,– мне знакомо,
Жди пока какой-нибудь дубина
Подойдет и скажет два-три слова.
Может, я – последний человечек,
Что к тебе по-русски обращался,
Что с тобою в несколько словечек
Кротко и разумно попрощался…
2006
ЛОЖНОЕ ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ
ПРОТИВ БОРЩЕЙ
Лампадка сквозь завесы пижмы.
А дальше дождь… Конец июля.
Ты, плечи изогнув капризно,
Несешь заветную кастрюлю.
83
Когда я был чуть-чуть моложе,
Боялся слова «борщ» немного,
И мне казалось, что негоже,
Чтоб обонял его с порога
Внезапный гость моей прихожей,
Искатель тонких откровений,
Что щей разваристых не может
Есть ни талант, ни даже гений.
О легковерная натура!
Неосновательность суждений…
Мол, щей горшок, мол, баба дура,
И что голодным должен гений
Бродить. А впрочем, я увлекся.
Ведь нынче дождь… Конец июля.
Воспоминаний рой улегся,
Мне показав на память дулю.
А сад в росе, как в бриллиантах,
Горит… Пион под носом ранний.
Шуршат неясно фолианты
Родных, таинственных преданий.
Мы уплываем в длинной лодке
В тот край, где Вольга и Добрыня,
Да не забудь ты рюмку водки.
Да-да, иду. Ведь борщ (!) простынет.
2008
85
НАСТРОЕНИЕ
Только утренний свет,
Но не женщина.
Только ветви и снег,
Но не женщина.
Лишь вода и блесна,
Радость детского сна,
Только дедушкин ус,
Но не женщина.
Только радость бумаги
И карандаша,
И пространство, куда
Уплывает душа,
Запах пыли и книг,
Но не женщина.
Но не женщина…
2007
Пробегая, увидел Мурку, сидящую на мохо-
вой горочке под тягучим сентябрьским солнцем.
Задержался на секунду… Вдруг стало ясно, что
это именно ее место в жизни. Не может она
быть не здесь и не сейчас. И есть ли на свете
что-то более гармоничное?
Через секунду я уже бежал дальше под уклон
с длинной, синей, выцветшей доской в руках…
Осень. Строительство…
86
КОШКА МАЛЕНЬКАЯ
Невозможно кошке в сентябре
Не сидеть под солнцем во дворе,
Не поднять усатой головы,
Не взглянуть поверх густой травы.
В синеве гуляют острова,
И понять не может голова:
Сколько птичек в путаной листве,
Сколько мыслей в глупой голове.
А в саду есть тайные ходы –
Ниши для хозяйской бороды,
И для кошки маленькой одной,
Чтоб гулять вечернею порой.
Чтоб, играя кружкой молока,
Подпирая крепкие бока,
Проходить малинною тропой,
Пропадая в травах с головой…
2005
ЗИМНИЕ ЩИ ИЗ КВАШЕНОЙ КАПУСТЫ
Щи без сметаны – это день прозрачный,
День бабьелетний с ласковой тоской,
Где солнца луч, туманный, огнезрачный,
Прощается с любимейшим тобой…
87
Щи со сметаной – это мгла сплошная,
Пурга и в серебре далёкий путь,
И кто-то, в белом платье выбегая,
Кричит тебе:
– Сметаны не забудь!..
Как любит русский этот воздух вольный
В молочно-фосфорическом огне…
И труден – ох! – вопрос твой протокольный –
Какое состоянье выбрать мне?
2008
НА ПРУДУ
Пауки паутину плетут,
Значит, нынче дождей не дождёшься,
Ты выходишь на маленький пруд
И над стареньким мужем смеёшься.
Улетает фарфоровый смех
Прямо в ухо фаянсовой кошке
И, далёкий от этих утех,
Муж сидит в отдалённом окошке.
Что-то пишет в немые листы,
Кудрецы летним золотом вьются,
И не слышишь, далёкая ты,
Как здесь буковки тихо смеются…
2007
88
ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК
Вороны с крыши упадают,
Летят на шелковый восток,
А глазки золотом блистают,
А щёчки нежит ветерок.
«Пернатый волк» – мне кто-то скажет,
Не стану спорить с ним вовек.
Паук мне паутину свяжет,
Как шапку добрый человек…
2009
СКРИПКА АНТОНИНА
Есть Антонин и Антонина.
Есть Дворжак, есть и тетя Тоня.
И, как замедленная мина,
Стучится сердце под ладонью.
Какой-то давнею угрозой
Бормочет лес в осенний вечер,
И грусть от остеохондроза
Мне Дворжак грустной скрипкой лечит.
А тетя Тоня извлекала
Из льдинок песню помидора,
И торопилась – устилала
Души волнистые просторы
89
Какой-то скатертью протяжной,
И улыбалась виновато,
Сибирской трапезою бражной
Встречая нас с Володькой – братом.
Ах, тетя Тоня… Антонина…
Письмо полно далекой болью.
Иду вечернею долиной,
Иду к луне над темным полем.
Белесым, лунным господином
Иду к луне над темным полем.
И слышу – скрипка Антонина
Поет несбывшейся любовью!..
2007
ПРЕДСНЕЖНОСТЬ ПОЛЯ
Широкий лоб и воздух синий,
Молекул синих колыханье,
Меж сосен матушки-России
Я слышу Толика дыханье.
Вот закурил и осветился
Среди лесов своих морозных,
Вопрос возник и закатился
В его глазах, таких серьезных.
90
Ну а вокруг такая влажность,
Что хоть плыви протяжной тенью.
Домов вдали одноэтажность,
Предснежность поля и селенья…
2006
ДАЛЕКОЙ СТОРОНОЙ
Да, да. Вот так стоять, глядеть в просветы
Между домами, погружаясь в сон
По-деревенски пахнущей планеты,
В жилищах представляя свет икон.
Волокна потускневшего заката
Искриться будут мирно надо мной.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
Далекою, забытой стороной.
Вокруг ходили будущего тени,
На нос ложились скромные лучи,
Я так стоял на розовых ступенях,
Как будто с краю сказочной ночи.
Как будто жизнь прошла среди закатов,
Как череда медлительных огней.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
В одном селеньи Родины моей…
2003
91
СНЕЖНЫЕ УШИ
На эти слова не напишешь романса,
Они разъедаются жестью багровой:
Бушлат, телогрейка и горка с коровой.
На эти слова не напишешь романса.
На эти слова не напишешь романса:
Забор и сарайка, собаки-страдальцы,
Мужик и пространство, и тёмные пальцы.
На эти слова не напишешь романса.
Бурлацкие звуки, их долгие стаи
Свободно текут на простуженный ветер.
Жена не услышит, никто не заметит,
Как ладно поет мужичок за сараем.
Как он замолкает – все глуше и глуше,
Как смотрит на птичек на волюшке-воле.
И вот тишина и морозное поле
Возьмут эту песнь в свои снежные уши…
2007
БАБЬЕ ЛЕТО
Бабье лето любит выпить
Да морозцем закусить,
Кума с деверем насытить
Да у свата погостить.
92
Ой вы, белые платочки,
Ой, цветастые платки!
Ой, берез златые точки,
Золотые пятачки!
Свет прощальный с неба сыплет,
Над избой – пушистый ком.
Бабье лето любит выпить
С подходящим мужиком.
Закуси ж, смотри, морозом!
Чтоб хрустело поутру!
Чтобы щёк тугие розы
Пьяно рдели на ветру!
Чтоб запутался ты в травах,
Заводной, прощальный кум.
Ой, осенняя отрава!..
Ой, не суй своёго «краба»,
Дай понять березы шум.
Дай – понять – березы – шум.
2005
ЗОЛОТО ДНЕЙ
Стихи писал, чистил кастрюли,
Следил за постройкой домов.
Все это я делал в июле,
Восстав от таинственных снов.
Я все основательно делал,
Во двор выходил голубой,
93
В пространстве таинственном тела
Плескал светлой речки прибой.
Все безукоризненно делал,
А в сад заплывали слова,
В пространстве таинственном тела
Светились вдали острова.
Темнела далёко-далёко
Полоска какой-то земли,
И солнце плыло невысоко,
И шли по реке корабли.
Гудели вдали пароходы
Каких-то утраченных лет.
На них бы – в такую погоду –
Я взял бы, пожалуй, билет.
2009
АВГУСТ. РАЗМЫШЛЕНИЯ ВОЗЛЕ
НЕПОКРЫТОЙ КОПНЫ СЕНА
Вроде не предвидится
Крупного дождя,
Вроде не обиделся
Август на меня.
94
Я под яблоней сидел
В лиственной стране,
Между яблоков глядел
В лиственном огне.
Я, как будто в детском сне,
Лето пересек,
И по длинной стороне,
И наискосок.
Так что не предвидится,
В общем-то, дождя.
Так что не обиделся
Август на меня.
Нет, не хочется пока
Этих перемен.
Пусть он длится, – ладно, а? –
Золотистый плен…
2012
СИНИЕ ЛЬВЫ
Под впечатлением
от народной живописи Севера
Под небом холстинково-серым,
Из ниточек серых сплетенным,
Плывут из деревни Уфтюги
Изящные синие львы.
95
Я там, к сожалению, не был,
В том дне, из тумана скроённом,
Где вдоль по широкому небу
Идут грубоватые швы.
Под солнцем-календулой красной,
Под частыми звезд светлячками,
Румяный и в шляпе пух_овой,
Я не был там, не был, увы!
И я не вздыхал там внезапно
И не разводил там руками,
Где всё проплывают сквозь сумрак
Изящные синие львы.
2002–2013
ПАРОХОД
Все умерли. Это ужасно.
(Животные ранних годов.)
Хвостом не маши мне напрасно,
Я мыслю про пыль городов.
Я мыслю про дальние дали,
Подальше немного, чем ты
Себе можешь только представить,
От сильной твоей простоты.
Гляжу я в далекие жизни
До странности близких людей
96
Тебе неизвестной Отчизны –
Отчизны любимой моей.
Она уплывает, как льдина,
Как некий большой пароход.
Без шляпы, плаща и корзины
На нем я отправлюсь в поход.
Я стану с народом у пены,
У пены, на самом краю.
И сердце поймет постепенно…
С Шаляпиным рядом стою.
2010
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Пахнет медом Калуга,
Пахнет русскою былью.
Золотая округа
Нежной, солнечной пылью
Пропиталась навеки,
Как моею судьбою.
Здесь когда-то над речкой
Мы прощались с тобою.
Рисовали с натуры
Мои старшие братья,
Их большие фигуры
Заключал я в объятья.
97
А они поднимали
Гениальные лица,
Все они понимали
Обо мне и девице.
Все они понимали,
Вслед смотрели с любовью.
А соборы сияли
Белой, солнечной солью.
Пахнет медом Калуга…
2008
ЛУНА
Меж облаков веков скиталица
Плывет унылой стороной,
Лицом фарфоровым китайца
Иль самоваром надо мной.
А после над ушанкой светится
Пожухлым шаром серебра.
О, как хочу я с нею встретиться
В пустынном сумраке двора!..
Вот надо лбом беспечным хладная
Стоит, о чем-то говоря.
Пришла пора, пора неладная,
Пора лихая – декабря…
2008
99
НОЧЬЮ
Все закрыто, все погашено,
Все проверено вдвойне,
И почти совсем не страшно нам
В этой тихой стороне.
Лишь моя лампадка светится
Между северных широт.
Не видать младого месяца,
Не видать небесных звёзд.
Все закрыто, все погашено,
Лишь березки шелестят,
Да по саду, саду нашему
Листья мелкие летят…
2007
ЦВЕТЫ НЕЗНАЕМЫЕ
Смотреть в лицо цветам незнаемым,
Хрусталь Шопена слушать тающий,
И быть немножечко летаемым,
Или – немножечко летающим.
Когда на кухне режут овощи,
В стихи забытые заглядывать,
И – пусть никто не просит помощи,
За миром надобно приглядывать.
2007
100
СВЕТ ИЗНУТРИ
Пожалуйста – небо свой полог раскрыло,
И солнце скользнуло в темнеющий лес,
И тайно его изнутри осветило,
И сколько там было – не знаю – чудес!
А мелкие птички!.. А встречные зайцы!
Могилки и даже немые кресты…
И вежливо эхо всегда отзывается
Из самой кошмарно-глухой темноты.
Высокие люди и низкие луны,
Бегущие _облаки над головой…
А сердце заплачет!.. А дернутся струны!
Мы выбрали правильно место с тобой.
2013
ВНУТРЕННИЙ ПАРОХОД
Моему прадеду
Василию Ивановичу Поспелову,
у которого к 1917 году был
собственный пароход на Волге
О вы, которые котята!
И вы, которые коты!
Цветок далекого заката
Цветет до самой темноты.
101
Под этим светом греем руки,
Впитав синичек тонкий свист.
Впитав изящные науки,
Далекий плачет гармонист.
Опавший лист торчит в кармане,
В глазах простор нездешних вод.
Плывут окрестности в тумане,
Как деда личный пароход…
2007
ВЕСЕННИЕ ТЕЗИСЫ
Соловьи поют по-сумасшедшему,
Это хорошо.
Радости тебе, в лес зашедшему,
Молодец что пришел!
2009
СЕРЕДИНА ИЮНЯ
Середина июня сегодня,
Это лучшее время в году!
Лето сходит по шелковым сходням
И свистит и поет:
– Я иду-у!
Середина июня, пожалуй,
Время лучшее в жизни моей!
102
Пароходы гудят, самовары,
Мед слетается с дальних полей
В виде капелек мелких нектара,
Среди капелек мелких дождей.
Группа птичек на яблоне старой –
Вместо группы приятных гостей.
Вместо группы соседей – две кошки,
Электричества – полный зенит,
Серый кот спит в старинном лукошке.
Очень дикий, степной паразит…
2008
Козы считают хозяина высшим существом
и поэтому, думаю, убеждены, что он должен
быть очень приятным на вкус. А как иначе?
Они все время с недоумением пробуют края моей
одежды.
ДВИЖЕНЬЕ
Жуёт штанину козлик, а коза
Края рубахи выцветшей теребит,
А я смотрю – не движется ль гроза
В просветах шевелящихся деревьев.
Жуёт штанину козлик, а коза
Глядит в пространство взглядом удивлённым.
Гроза, гроза, негрозная гроза
Ворчит за серым облаком червленым!
103
И без конца я так стоять готов
Средь шевеленья воздуха и луга,
Среди движенья предосенних слов,
Что вдаль спешат, слегка обняв друг друга…
2012
ТЕМНЫЙ САД
Падают яблоки в тёмных садах
Ночь напролет бомбомётом старинным,
Зори все шепчутся о холодах,
И я стою среди этой картины…
Прыгают яблоки в черной ночи,
Движутся кошки, собаки и тени…
И я молчу – ты сказала: молчи, –
Выйдя из мрака ко мне на ступени.
2012
В САДАХ НОЯБРЯ
Мы выпускаем кур с тобою
В зелёный сумрак ноября,
Под строгой маленькой звездою,
О столь немногом говоря.
Вопросы мирной сельской жизни
Нас занимают день и ночь.
104
Природа милая Отчизны,
Ты не могла бы нам помочь?
И зверобой, и одуванчик…
Как много ценного всего!
Мечта! Мечта моя – кабанчик!
Я б любовался на него…
А куры движутся умело
В холодных травах ноября,
Без снов, без мыслей – быстро, смело,
Огнём немножечко горя.
Мы выпускаем их с тобою
В холодном сумраке садов…
Я ухожу своей тропою,
Типичный добрый птицелов.
2012
ФОТОГРАФИЯ
Свет далёкий, серо-синий
Пью, как ёжик молоко;
Он затёк в мою пустыню,
Усвояется легко.
Свет уютный, деликатный
Светит нынче для меня,
В сюртуках на фото гаснет
Отдалённая родня.
105
Чуть-чуть вспыхнула и гаснет…
Отдалённая родня.
2012
ОГНИ И МОНЕТЫ
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
И на тоненьких ногах его несу,
Ласковое сено…
Маленькой сиреной
Козочка зовет меня в лесу.
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
Среди мошек мелкой толкотни,
В золотой осоке
Скрытно бродят соки,
Тайные зеленые огни.
Тусклый день болотный,
Белый воздух плотный,
Выцветший давно старинный свет.
Мы идем с козою
Светлой полосою,
Под дождем осиновых монет.
Под дождем осиновых монет…
2012
106
НОЧНАЯ ПЕСНЯ
Как запою, так кошки мне своими
Все подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою вообще-то не о рыбе,
Просунув пальцы между волосами.
На лбу широком оживают луны,
И светлячки огней толкутся в кронах.
Уж осени последние кануны,
Все в нитях света, огненно-зеленых.
Пусть лают псы на много верст и дальше,
Их пенье пусть заполнит всю округу.
И дальше будет так, как было раньше,
И мы пойдем по замкнутому кругу.
Я запою, а кошки мне своими
Пусть подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою, вообще-то не о рыбе,
Мигая часто лунными глазами.
2013
ЗВУКИ
КартошИну крошить мелкой тёрочкой,
Улыбаясь в простые цветы,
И кормить ей двоих перепёлочек
Нереальной такой красоты.
Ходят парой – не дрофы, не вороны,
Издают нежный звон хрусталя,
Вокруг дома сады на все стороны
Воробьями тихонько звенят.
Гуси криком кричат за оградою,
Кто-то лает в какой-то дали…
Это то, что действительно надо мне, –
Звуки северной, брат мой, земли.
2012
Об авторе:
Вячеслав Михайлович
Некрасов родился в 1957
году в городе Омске. С 12 лет
воспитывался в семье деда,
народного художника России,
«патриарха сибирского
пейзажа» Кондрата
Петровича Белова. Учился в
художественной школе № 1 у
Людмилы Кузьминичны Муринец. Закончил ВГИК,
художественный факультет
(1981 г.), где учился у Олега Ивановича Гроссе
(рисунок) и Николая Николаевича Третьякова
(история искусства).
Член Союза Художников России с 1983 года.
После института около 10 лет жил в Омске.
Занимался станковой графикой (акварель,
литография, офорт, резцовая гравюра), а также
иллюстрац ией книг и стенописью. Шесть лет
преподавал в пединституте на художественно-
графическом факультете. Любил ходить по улице
Рабиновича. Работы Некрасова находятся в
собраниях российских музеев, в Государственной
Третьяковской галерее, а также в частных
коллекциях в России и за рубежом.
С 1990 года живет в Петербурге (последние годы
в пригороде), занимается иконописью и
реставрацией икон для своего деревенского храма,
держит козу, пишет мемуары и сказки.__
Санкт-Петербург, 2013
Моему другу и собеседнику
Александру Ивановичу Галковскому,
а также всем филинам, белкам и ёжикам
нашей деревни, с любовью
2
3
ВЯЧЕСЛАВ НЕКРАСОВ
ФАРФОРОВАЯ
ДОРОЖКА
Эта книга открывает перед нами мир уютный и улыбчивый. Очень
реальный и одновременно сказочный. Автор с удивлением загляды-
вает в глубокие и прекрасные глаза маленькой серой козы Белки,
кошки Мурки, соседа Толика… А еще в глаза доброй женщины со
средним специальным образованием, цедящей через тонкую трубку
и разливающей по бутылям молодое вино из терновника и вишни…
5
«И дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки...»
Главным занятием моим всегда было
воспоминание о радости, которая приходи-
ла ко мне в детстве. Когда самый легкий
отзвук ее, отсвет возникал в сердце, я забывал
обо всем. Замирал. Прислушивался…
Постепенно пришло понимание, что радость
эта как-то особенно любит воздух деревенского
храма, запах воска и ладана, цветущие яблони и
высокие осенние травы, козу, почтительно гля-
дящую на меня через окно сарая…
На шероховатом фоне этого сарая между тем
появляется застенчиво-радостный человек…
Его зовут Анатолий, что по-гречески зна-
чит – «восточный». В нашей деревне, правда,
всех Анатолиев зовут Тольками. Но я не всегда
жил в деревне, поэтому называю его по-город-
скому – Толик. Возможно, это чистоплюйство,
не изжитое до конца.
Кстати, я как раз хотел познакомить чита-
теля с любимыми мною людьми и животными,
которые будут время от времени появляться
на страницах этой книги.
6
Толик, мой сосед, человек не совсем обычный.
Большую часть времени он спит. Возможно, по-
тому, что, по его словам, он родился на станции
«Сон». Не думаю, правда, что на этой станции
все такие. Видимо, на кого-то действует – на
кого-то нет. Я, кажется, проезжал через нее.
Правда, это было ночью… Все спали.
А Толик тем временем, подходя, обезоружива-
юще широко и доверительно улыбается:
– Привет, это самое… – так он всегда на-
чинает. – Да, Валерка тут попросил в магазин
сходить… Он за кошкой у себя там полез, и ему
оргалит на ногу свалился.
– Ну, это-то не страшно…
– Ага! Сто листов! – и Толик, ослепительно
улыбнувшись, растворяется в мелкой мороси.
По улыбке его счастливой он напоминает мне
Джона Кеннеди перед избирателями, хотя моя
жена на это, я знаю, скажет:
– У тебя все на Толика похожи. И Харрисон
Форд, и Ван Клиберн… А Жан Рено похож на
твоего Зайцева!
Дом Толика виден из моего окна, это окно
специальное, небольшое, имеет даже название –
«Толик, ты куда пошел?». А чуть выше, на дру-
гой горке, – дом Корнеича, дяди Лёши (вернее,
полдома). Маленького роста, всегда в валенках
и шапке-ушанке, он обычно начинает разговор
каким-нибудь парадоксом. Громко, почти крича.
Подсознательно ориентируясь на потенциаль-
7
ную деревенскую публику. Отличается еще и
тем, что никогда не отворяет форточку, хотя,
конечно же, курит.
Как-то, будучи у него, я приотворил форточ-
ку, на что одна старушка с улицы сказала:
– О!! Это, видать, какой-то большой ин-
теллигент пришел!! Корнеич-то сроду никог-
да, с детства, форточку не открывал!
Как-то раз он помогал мне по хозяйству, пос-
ле мы мыли руки. Я поливаю ему из ковша то-
ненькой струйкой и говорю:
– Извините, Леонид Корнеич, вода у нас –
дефицит…
Он запомнил, и всегда повторяет при случае:
– А!.. У вас же вода – деликатес!
А дальше, внизу, там, где осенью ложится са-
мый первый иней, дом дяди Вани. Родом из Во-
ронежа, образцовый хозяин. Подписчик журнала
«ЗОЖ» («Здоровый образ жизни»)! Нам всегда
есть о чем с ним поговорить через забор, потому
что я ничего так не люблю, как лечиться.
Теперь о животных… Белка – это маленькая
серая коза с черной полосой по носу и темным
выменем. Среди коз характер у нее считается
хорошим.
Данька. Белая среднеазиатская овчарка. Гово-
рят, что в ней отразилась «идея породы»! Один
смуглый и усатый точильщик ножей в городе,
когда видел ее, всякий раз откладывал нож, с си-
лой хлопал себя по бедрам и восклицал:
– Ну красавица азиатка!!! – затем поднимал
ладони вверх и долго и умиленно качал головой.
Когда мы шли обратно, повторялось то же
самое. Интересно, что Данька никогда почему-
то не пускает Толика в «парадную» калитку, но
только в заднюю, «черную». А он таких собак
раньше никогда не видел и называет ее – «оно».
Трогает меня пальцем:
– Оно не лает, а просто смотрит – и все по-
нятно.
И еще важный персонаж – небольшая корот-
кошерстная кошка Мурка, которую уважают
за ум и особое изящество на нашем краю дерев-
ни. Когда она уйдет, мне ее очень будет не хва-
тать.
Вот, тетя Шура опирается на лопату, го-
ворит:
– Копаю картошку, а ваша Мурка бежит. Я
ей говорю: «Мурка!». А она так остановилась,
смотрит… Ну до чего умная кошка!
А первое стихотворение я написал в праздник
Преображения Господня (Яблочный Спас) под
яблоней.
9
ФАРФОРОВАЯ ДОРОЖКА
1
И в яблоко – чудесный микрокосм –
Вонзаю жесткий зуб,
Иль режу его ножом железным,
В мыслях заблудившись,
Мимоходящей пчелой любуясь,
Идущей по фарфоровому тракту,
По синим кузнецовским лепесткам.
Такого же размера дядя Ваня
Внезапно вышел из-за дальней горки;
Он солнца луч, искряся волосами,
Последний солнца луч несет на лбу
Сквозь августовский сад полупрозрачный,
Сквозь папиросный лист осенней дымки,
Сквозь синие молекулы махорки,
Что выпускает дедушка Корнеич.
Привет тебе, идущий дядя Ваня!
2
Привет тебе, идущий дядя Ваня.
Зачем тебе я нужен – непонятно,
Но ты идешь и машешь мне рукой,
Кричишь:
– Привет, привет! Такое дело!
Потом:
– Ты представляешь или нет!..
10
И головой киваешь характерно,
Желая мне помочь в уже осеннем
Моем саду (запущенном, конечно).
– Привет, привет!
Ты думал обо мне…
Огни на горизонте изучая,
Сок яблочный рассеянно гоня…
– Привет, привет!
Воронежское солнце
Пускай себе плывет над чумаками,
Плывет, плывет…
А над твоей главой
Полночных стран прохладное светило,
Склонившись, золотой иглой рисует
Узор чудесный на твоих морщинках.
Ты представляешь или нет такое дело?
2002
ЗАКАТ ИТАЛЬЯНСКИЙ
Какой-то закат итальянский
В моем перламутровом крае…
И профиль слегка вольтерьянский
Скользнул за горбатым сараем…
Я доску поставлю у двери,
Я выбегу, как на пожаре.
Таких поднебесных феерий
Еще мы с тобой не видали!..
Человек со станции Сон. Толик молодой.
12
Но кот улыбнется глазами
И хвост распрямит, будто саблю.
– Мы русские люди, хозяин!
– Ну, кое-кто – звери, – поправлю.
И будет светиться строенье,
И будет светиться округа,
И будет всегда настроенье,
Когда понимают друг друга.
2002
ПОД НЕБЕСНОЙ РЕКОЙ
Твердо дорожка утоптана
Между высокой травы,
Низкая облачность – вот она,
Возле моей головы.
Здесь у пилотов налетано
Много прозрачных часов.
Тучка комариков – вот она,
Хор молодых голосов.
Косы у туч прямо девичьи,
Тянутся чуть в стороне.
Прямо теперь – знаешь, веришь ли?
Стать пейзажистом бы мне.
Правда, матросом я б тоже стал,
Чтоб под небесной рекой
13
Дать (по уставу) один сигнал –
Резкий, протяжный такой…
2008
СНЫ
Исчезнув бледным силуэтом,
Сказал сосед мой Толик:
– Будь!
Луна своим янтарным светом
Ему очерчивает путь…
За бузиной и за сараем
Никто не ищет и не ждет.
И дом почти необитаем,
Когда в нем Толик не живет.
Он, фиолетовые руки
В карманы теплые вложив,
Плывет по руслу старой муки
И обгоняет миражи.
Сквозь ветра тоненькие нити,
В съедобных лунных заливных,
Идет культурный – извините! –
Встречая путников иных.
Но это только сны и тени
В недвижной сумрачной реке.
Вот кот – реальный – на ступенях,
И два еще на чердаке.
2008
14
Люблю я где-нибудь в конце августа сесть с
книжкой на одну ничейную горку, зажатую со
всех сторон заборами, заросшую высокой тра-
вой, и смотреть сверху на деревню… Что вооб-
ще происходит. Кто куда пошел… побежал…
поехал…
С другой стороны «этот сектор контроли-
рует» Корнеич. Он сидит на своей горке, на ска-
мейке, прислонившись спиной к стене своей бани.
В вечных болотного цвета валенках и бушлате,
с палкой в руках.
Иногда рядом садится его бывшая жена, и
они, в принципе мирно, обсуждают их общий
«дюраль-алюминевый» бак или какую-то дру-
гую проблему. Если Корнеич увидит, что я иду
за водой, он радостно кричит на всю долину:
– Слава пить захотел!
ДЛИННЫЕ ОГНИ
Наташе Герасименко
Как люблю я протяжные всполохи
Над протяжной деревней моей,
Над избушкой, где лампочки золото
Освещает беспечных людей,
Над дорогою темной проезжею,
Над следами далеких копыт,
Над пространством, где памятью нежною
Я тобою (тобой!) не забыт.
15
Как люблю я огни эти длинные
Над уступами нашей земли!
А скажи мне, быть может, могли бы мы?..
Нет, конечно, мой друг, не могли.
Но люблю я, как _облак движение
В золотую озерную ширь,
Наблюдать за своим отражением
В глубине твоей вечной души.
2007
МИРНАЯ ПЕСНЯ
Жучок во фраке. Паучки.
Гляжу на них, надев очки.
Но вот жучок полез под лист,
Но вот раздался длинный свист:
Там кто-то едет на коне,
Коне лохматом – не ко мне.
Он едет, едет по холмам
И помешать не может нам.
Давайте, братцы паучки,
Глядеть на мир, надев очки.
Оправьте фраки, господа,
Уж миновалася беда.
Как солнца льется ручеек!
Как дня конец – далек, далек…
2006
16
МЫ С ТОЛИКОМ
Весь день надо мною летают
Какие-то малые птички –
Они от зимы удирают
По старой полезной привычке.
А я утонул в огороде,
Душою тянусь к ним навстречу;
В одной существуем природе:
Мы с Толиком, птицы и ветер.
В одной существуем природе,
В одном позабытом мгновеньи,
В одном небольшом огороде,
В одном предосеннем селеньи.
И кот, оторвавшись от чашки,
Увидит в короткой минуте:
Вот Толик – душа нараспашку,
Вот птицы на древнем маршруте.
2006
Владимир Иванович Зайцев. Это мой бли-
жайший друг. Друг моего детства… Если
в этом сибирском городе, в одном из его районов,
спросить у кого-нибудь, у любого… вот даже
у ребенка в коляске: «А где тут у вас худож-
ник живет?», то ребенок покажет малень-
ким, розовым пальчиком:
– А вон, на седьмом этаже, видите, четвер-
тый балкон слева? Там художник живет.
17
СУДЬБА
Владимиру Зайцеву
В осеннем синем хрустале…
В забытом сумрачном графине.
На нашей радостной земле
(Или в египетской пустыне?)
Мы растерялися с тобой,
Чтобы пройти по разным тропкам,
Своей проселочной судьбой…
Без надлежащей тренировки.
2005
ВОЛШЕБНЫЙ БЕГ
Уложен аккуратно снег
Слоистыми, густыми далями.
В них пробираюсь на ночлег
И говорю себе: видали мы
И то, и это, но зимы
Засахаренной и подсвеченной,
Не без собачьей кутерьмы,
С луной, над остановкой встреченной…
Сего не видел никогда.
А между тем мои знакомые
Лежат на печках в холода,
Когда леса зимой закованы.
18
Расширься, круглое лицо,
В ночном весельи одинокое,
Усни, прозрачное сельцо,
Усните, лампочки далекие.
Со мной луны волшебный бег,
И снег, уложенный старательно!
А впереди нас ждет ночлег
И собеседник невнимательный.
2006
ЗДЕСЬ МЫ ЖИЛИ КОГДА-ТО…
Наташе Н.
В осеннем саду,
Выцветающем,
Серо-зеленом…
Где бледная лампа плывет
Как луна в середине пейзажа,
Где серые кошки
Глядят друг на друга
Внимательно очень,
Где тускло мерцает
Простейший сосуд
Простокваши…
Там сети ветвей
Чуть колышут ворон пожилых
19
Философские тени,
А в окнах закат растворяется
Алой тоскою.
И ветер бормочет-бормочет
Старинную здешнюю сагу
Под звон пилорамы,
Под шум отлетающих птиц
Над тобою…
ДВЕ ВОРОНЫ
Две вороны пролетели,
Описавши полукруг.
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
Не буди меня, жестокий
Мой помощник, не буди,
Не буди, зеленоокий
Мой погонщик, погоди.
Я прилег на край постели,
Я не сплю, но вижу сны.
Две вороны прилетели
Из далекой стороны.
В тусклом золоте царапин
Старый дедушкин диван,
В серебристой, темной вате
Дышит неба океан.
20
Не буди меня, дружище,
Не буди меня, дружок,
Слышишь, в поле ветер свищет,
Как пастушеский рожок?..
Тяжело в такую пору
Будет путнику идти:
Невозможно разговору
С кем-то в поле завести.
Значит, должен одиноко
Видеть ранний огонек,
В темный лес ушла дорога,
Путь отчаянно далек.
Ты сними кастрюльку с печки,
Подремли под бой часов,
Нынче тучи, как овечки,
Все спешат на тайный зов.
Ветер гнет верхушки елей
Миллионом тонких рук,
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
2003
ОСЕННИЙ КОВЧЕГ
Опустись, красноногий закат,
На мою невеселую землю,
Где под крышей малейшей из хат
Я вечернюю пищу приемлю.
21
Я смотрю на свой детский портрет,
На твои покрасневшие руки,
Издают перепелки «нет-нет»
В полумраке прозрачные звуки.
Тыквы нынче заполнили дом,
И цветы все под крышу собрались.
Я смотрю, понимая с трудом…
Как же вместе мы все оказались?
2006
КРУЖЕВА
Больше всего на свете
Я люблю кружева белые,
Когда в шторах гуляет ветер,
А я ничего не делаю.
Когда я ничего-то не думаю,
И вокруг лишь туман и роса.
Небольшою сравнительно суммою
Я купил этот домик и сад.
Больше, больше всего, мой свет,
Из того, что на свете этом,
Я люблю накрахмаленный свет,
Накрахмаленные воротнички,
И поэтов.
2008
22
Самый конец февраля, дело к вечеру. Очень
медленно движутся две незнакомые кошки.
Незнакомые – так как своих, местных, я всех
знаю. По-охотничьи крадутся, потом вдруг
бросаются в стороны с выгнутыми спинами и
горящими, как фонарики, глазами. Снег просев-
ший, усохший, очень похожий на фиолетовую
пастилу… Приятно, наверное, по нему бегать!
НЕЗНАКОМЫЕ КОШКИ
Крадутся две темные кошки
Средь синих теней февраля.
В своем деревенском окошке
Виднеюсь загадочный я.
И очень загадочный Толик,
В предельно терпимом тепле,
Листает воинственный томик
В мигающем дальнем окне.
Атласная лента заката
Натянута над головой,
Корнеич проходит куда-то,
Махнет телогрейной рукой.
Коты изучают округу:
Романтика близких дорог!
И кот улыбается другу,
Заслышав капустный пирог.
23
Они посидят на веранде,
На родине у пирога.
– Пока не очнулась хозяйка,
Пойдем потихоньку?
– Ага.
Пластины подвядшего снега,
Пружинистость маленьких ног,
Динамика быстрого бега,
Романтика близких дорог!
Не скрипки заныли во мраке
За темной, шершавой стеной –
Поют кружевные собаки
Веселой, подлунной страной.
И радует круглые щеки
Капустного вкус пирога.
– Хорошая наша деревня?
– Чего говорить-то?.. Ага.
2003
ЖЕЛАНИЕ
Луна какая – о-го-го! –
Плывет путями древними,
Над аккуратным сном снегов,
Знакомыми деревнями.
Ах, я вот тоже полечу
В санях да с колокольцами,
24
Прижавшись зубом к калачу,
Мелькну я за околицей.
Над аккуратным сном снегов,
С луной – путями древними,
Мы полетим как – о-го-го! –
Знакомыми деревнями…
2006
ПЕЧАЛЬ ХОЛМОВ
Иду в осенний вечер,
И никого навстречу
В бескрайней и дрожащей влагой мгле.
Шумливых нет соседей,
Никто нигде не едет
И не идет по стынущей земле.
Лишь выгнутые холмы,
Печали чьей-то полны,
Бегут, бегут в сгущающийся мрак.
Не сочинить ли сагу
Про этих далей брагу
И дружественных маленьких собак?
2006
25
НОЧНОЙ ПУТЬ
Среди заснеженных барбосов,
Среди далеких пустырей,
Я раздвигаю тихим носом
Снежинки родины моей.
Я раздвигаю их завесы,
Я прохожу сквозь белый мрак,
Меня встречают с интересом
Глаза внимательных собак.
Меня встречает кошка Мурка
В тревожной тьме, издалека,
На дне пустого переулка
С ученой важностью зверька.
Я теплоты принес, Мурыся,
Принес усталости и сна.
Суровость мира, испарися,
Привет, полночная страна!
Привет, пустынные удолья,
Под гнетом виснущих ветвей,
И вы, жилищные условья
Застывшей хижины моей!
Здесь леденцами светят окна,
И чей-то нос торчит в окне,
И что в душе моей промокло,
На печке высохнет вполне.
26
Не зря я шел среди торосов,
В фонарном слепнущем огне,
Среди заснеженных барбосов,
Непредсказуемых вполне…
2002
ПОД ЛУНОЙ
Опять луна и бузина…
– Лунища! – Толик мне сказал
И дверь закрыл в холодном доме –
Заснеженном гнезде своем,
Печальном, скрытом от людей
Дикорастущими ветвями,
Да бликов лунной кутерьмой,
Да кошек длинными тенями.
Здесь зуб забора безсистемный
Клонится на бок много лет,
Спешит прохожий слабонервный
Под тихий шорох наших мест.
Но – мирно бегают собаки,
И Толик спит под песни Грига,
Своей прокуренной ладонью
Шершавит он военный том,
И нежно серебрится шерстка
У кошки, вышедшей из мрака,
И снежный ежик старых яблок
Морщинит щеки под луной.
И поглощает свет Корнеич,
27
Идя домой в свои пол-дома,
И меж садов молочно-белых
Свой погашает фитилек.
Между садов молочно-белых
Он будет спать под танцы Брамса,
Под голоса румынских скрипок,
В шатре из лунных светлячков…
2003
СЕРЕБРЯНАЯ ПЕСНЯ
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке,
Дальше темные дубравы,
Дальше долгие овраги.
Лают мелкие собачки – там,
За кладбищем, в низине.
Да, порой бывают драчки,
Но вообще они едины.
Нить заката над деревней
Проросла в окне соседа,
Свет печной, свечной и древний,
Плюс беспечная беседа.
И серебряные плети
Обвивают борт сарая,
28
И невидимые дети
Пробегают белым раем.
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке…
2008
ТИХОЙ ЗИМОЮ
Полный покой.
Удивительно полный покой.
Белой рукой
Выгибается белое поле.
Жалко – реки нет,
А то бы над этой рекой
Мысленно плыл я
К какой-то неведомой доле.
Полный покой.
Удивительно полный покой!
Что ж, я молчу
В этот час, между светом и тьмою,
Раз я такой,
Удивительно тихий такой,
Раз все вокруг
Запорошено тихой зимою…
2004
30
ПРОЩАЛЬНОЕ
Луна – как желтое яйцо…
И воробьи снуют, как крошки.
Я тихо вышел на крыльцо
И прислонился к тихой кошке.
Закатный час… Прощальный час!
К чему-то давняя причастность.
Еще один прощальный раз
Мы с Муркой вместе будем гаснуть.
Мы будем гаснуть в мире том,
Где гаснут сюртуки и лица,
Где дед – серьезный у колонн,
И где цветок цветет в петлице.
А с нами будет гаснуть дом,
И ветви темные над нами.
И лишь совсем уже потом
Мы устремимся за дровами.
2005
Некоторые считают меня каким-то особен-
ным любителем кошек. Это не совсем так.
Только одной кошке разрешалось сидеть на
моем столе, когда я работаю. Или лежать, по-
добрав лапки, у меня на груди у самого носа и даже
щекотать усами. Я уважал ее как личность.
31
Вообще, все стихи только про одну козу, про
одну собаку и про одну кошку, хотя было много и
тех, и других, и третьих. Но дальше мы не пой-
дем – только один кролик, только одна курица…
Кроликов и кур я люблю всех сразу.
Только одна женщина?.. Может быть… Мо-
жет быть…
ЖЕНА ПОЭТА
Надену я белое платье,
Пойду я с козой погулять,
Никто меня зря не ругайте,
Ведь мне не косить, не пахать.
Не стану по кочкам скакать я
И точно не дам зажевать
Козе мое новое платье,
Не стоит меня пробирать.
Я лучше по нежному ветру
Свой вытяну трепетный нос –
Туда где поля, километры…
О платьях и шляпках вопрос
Оставьте портному, торговкам
И шляпному мастеру – пусть!
Вы лучше на ушко, негромко
Читайте стихи наизусть…
32
О ФИЛИНАХ
Накручено, накручено…
И молодые филины
Летают между тучами –
Там, где дорог извилины.
Там, над лесной опушкою,
В пространстве шевелящемся,
Улавливают ушками
Смех мышек веселящихся.
Очами пробуравливать,
Под тучею подвесившись,
Улавливать, улавливать –
Судьба их и профессия.
Иду, иду вдоль кладбища
Дорогами потухшими.
Внутри чему-то рад еще
И жду чего-то лучшего.
Но хмурой луговиною
Гляжу – гляжу внимательно…
Над лесом пара филинов.
Летают замечательно.
2005
33
КОЗА
Коза с овальными глазами
Глядит в окно под небесами,
Сквозь золотой прямоугольник
Ей улыбнется скромный школьник.
И вспомнит дяденька водитель,
Кометой промелькнувший зритель,
Что где-то, кажется в квадрате,
Коза сидит как председатель.
И скажут темные матросы,
Решая сложные вопросы
Под небом серым, как холстина:
– Вот люди держат животину!
Коза, собака, кошка Мурка
В своей продолговатой шкурке
Живут со мной под низким небом,
От моего питаясь хлеба.
Коза с душой грустящей птицы,
Каких на свете единицы,
Глядит в окно под облаками,
Под их косматыми боками…
2004
34
ГУСИ УЛЕТАЮТ
– Твоя жена гусей видала! –
Кричит мне Толик со двора.
Он точит лезвие кинжала:
– Уже курлыкают, пора!
Моя жена гусей видала?
Как интересно все живут.
А я видал – ольха дрожала,
И как змеился темный пруд.
Потом бродил в шуршащей чаще
И о Саврасове вздыхал.
Вот он – художник настоящий…
И полицмейстер так сказал.
А ведь она гусей видала!
Сквозь золотую кисею!..
А я, как флюгер из металла,
Продрог и тоненько пою.
2004
ЛУННАЯ ШАЛЬ
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Гляжу в зазаборную даль,
И как-то светлей…
35
Все тянет и тянет в плече.
Ну, что ты пришла?
Пришел пыльный комнатный зверь,
Кусочек тепла.
Твоя деликатная тень,
Усатый мой друг,
Щекочет мне сердце, и лень
Движения рук
Мне в сумерках делать
И ног на жизни кругу,
Вон лунный возникнул кусок
В седом пирогу.
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Накину я лунную шаль,
Так будет… светлей.
2006
ДЕВУШКА В ОКНЕ
Недоспать, вскочить и записать,
В колпаке, изящную, как ирис,
Мысль, и, наслаждаясь ей, летать
В мысленном саду или в квартире.
Чуть прилечь и в тонком полусне
Вновь лететь среди цветов и вишен…
Скажет дева нежная в окне:
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
36
Пусть луна янтарная течет
Над неосновательностью хижин,
Взгляд ее маслинный оживет.
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
2008
ГИРЛЯНДА ОСЕНИ
Цветным репейником усажена веревка.
Веду на ней козу с грустящим глазом,
И спутанный колтун на бороде
Репейником цветет среди долины.
На мох узорный старого загона
Необходимую сельскохозяйственную вещь –
Аркан цветной я вешаю под вечер.
И карамель цветных осенних окон
Вдруг расцветает россыпью в низине…
Гирлянда осени на фоне трав потухших.
2006
ЛЕТО
В краю, где небо таковое,
Как водоем,
Нам надо пожелтевшим полем
Идти вдвоем.
37
И, поднимая край пушистый
Своей щеки,
Я размышлять хочу о смысле
Небес реки.
Я размышлять хочу о цвете
Стеблей травы,
О тихом, симпатичном лете,
Таком, как Вы.
2008
ГОРОЧКА
Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи.
Надо выудить мне в золоте,
В сонном золоте стихи.
Надо встать мне за калиткою,
Там, где неба полоса,
И, пока меня не кликают,
Широко открыть глаза.
Человечество разумное
В этой улице живет,
И коза в зеленых сумерках
Пижму горькую жует.
Красит кожу отражение
Догорающей реки,
На телеге без движения
Проплывают мужики.
38
А меж крыш закат иголочкой
Начертил мои стихи:
«Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи…»
2004
Я стоял на лестнице, сделанной лично мною,
и снимал вишню в нижних слоях заката. Сосед
подошел к забору, улыбается, глаза немного
в разные стороны.
– Снимаешь? Да, надо… А то налетят дроз-
ды – и привет. Проснешься, а ничего уже нет!
ДЕВОЧКЕ В ОСЕННЕМ САДУ
Дрозды
Иль сонные соседи
Съедят крыжовник
До зари.
Или придут ежи, медведи…
Смотри.
Все опадает, шевелится
Сквозь неба синь.
Малина с веточек валится,
Динь-динь.
И много дырочек на листьях
Уже.
Крыжовник между трав катится.
Драже
39
И только. Только лучше.
Такой…
Я видел – холод неминучий
Его хотел достать рукой…
2009
ЗАКАТ В ОКТЯБРЕ
Под целым закатом стою я один,
И плечи мои обнимает пиджак.
Октябрьский вечер все это родил,
И мне не вернуться под крышу никак.
И мне не уйти от небесных равнин,
И мне не заняться полезным трудом,
Под целым закатом стою я один,
А рядом стоит мой покинутый дом.
Под этой равниной, повернутой вниз,
Лицо повернув к ней навстречу, плыву!
О, жизнь моя, – мелко исписанный лист,
Лежишь на столе ты… почти наяву.
2006
ЗИМА
И как-то все затихло пред зимой,
Идущею, плывущею, шуршащей…
Иль – катящей, скорее… Милый мой,
Вот то-то жизнь начнется настоящая!
40
Снежинка – прыг – на крыши волокно,
И яблони замрут, как будто стража,
И я скажу:
– Дружочек, вот оно! Оно-оно,
Не сомневайся даже.
2008
БЕЛЫЙ СУМРАК
Белый сумрак вы видали,
Нажимая на педали,
Или просто так гуляя,
Иль в машине проезжая
Мимо наших белых далей
В тонко-снежном ноябре?
Белый сумрак вы видали
За деревней, за садами,
Меж травинок пролетали,
Когда травы в серебре?
Тишина. Никто не лает.
Только в поле крик ворон.
А морозы подступают –
Ну со всех, со всех сторон…
2009
ДОРОЖЕНЬКА
Иду, а сосны вертятся,
Расставив лапы длинные,
Никто не должен встретиться
Дорогою былинною.
Толик. Под звездным небом. 41
42
Никто не должен выглянуть,
Никто не должен выехать,
Лишь зорька пальцы вытянет
И будет мирно вспыхивать.
Дорога ты, дороженька…
Вдоль кладбища угасшего.
Я изменился – может быть! –
Лица не помню вашего.
Ни рук, ни глаз, ни талии,
Лишь помню реку русскую,
Да детские сандалии,
Да эту тропку узкую.
2005
Провожаю приятеля, совершенно не деревен-
ского, художественного приятеля. Неспортив-
ного абсолютно. Кстати, есть в этом особая
красота. Индивидуальное (очень) телосложе-
ние. Разговоры о Жизни, об Искусстве, о Жен-
щине, о Семье…
Так редки стали неспортивные люди. (Про-
вожаю, чтоб не потерялся в этой сложной
местности.) А волосы у него густые и жест-
кие, крепкий лоб, голова философа.
Идем в высоких травах. Солнце вечернее. Ав-
густ… Кони ходят… Задворки деревенские…
43
Но нет ни этюдника, ни красок, ни времени.
Я подумал: попробую написать поэтический
этюд. Интересно, передаст ли он то, что я
чувствую?..
АВГУСТ
Летящие нити, и кони седые,
Грубеющей тканью – тяжелые травы,
И пух иван-чая, и свет на ладони,
И свет над полями, и зелень отавы.
И все это слито в немую картину,
В туманной олифе осеннего солнца:
В репейнике лошадь, косматая грива,
И стебель стеклянный, и отсвет оконца.
Вздыхать или охать могу бесконечно,
Идя в длинных травах пред долгой зимою.
Все это не вечно, все это не вечно!
И все это впитано, впитано мною…
Клонитесь, клонитесь, тяжелые травы,
Летите, пушинки, трещите, заборы,
Горите под солнцем, златые оправы,
Смотрите, о жёны, с разумным укором.
2007
УЛЫБКА
Промерзнет небо, снег, вороны,
И кудри левого виска
44
Коснутся глаз, а яблонь кроны
Меня коснутся свысока.
Слегка очерченный зарею,
Сверкнёт снежинками мой кров,
Бежит лошадка колеею.
– Привет, Тимоха!
– Будь здоров.
Среди замедленных рассветов,
Среди серебряного мха,
Обитель ветхая поэта,
Где пишет он про то, про это,
На миг проявленная светом,
Вам улыбается слегка.
2004
РОЗОВАЯ ВЕСНА
Не нарисовать всех этих линий,
Всех изгибов этих, всех крючков,
Этих загогулин и извилин
Сквозь речное золото очков.
И прозрачной северной деревни
Не осмыслить в розовом свету,
И проталин рыжих, длинных, древних
На весеннем легком холоду.
45
Все же в разноцветном захолустье
Что-то я пойму наверняка.
Ближе к незнакомому мне устью
Жизни незнакомая река.
2005
СКВОРЕШНЯ
Засветись весной, далекий дол!
Засветись весною, солнцем вешним.
И хоть это связано с трудом,
Я повешу все-таки скворешню.
И хоть это связано с трудом,
Подлечу я ветви у подруги,
Яблони моей, что гладит дом
В долгие серебряные вьюги.
Засветись весною, талый снег!
Отрази в последний раз полнеба.
Чтобы понял русский человек,
Что зимой вполне он счастлив не был.
2006
У козы потрясающе длинные (и редкие) рес-
ницы. Присмотритесь при случае. Я выходил
периодически глянуть – не запуталась ли она в
веревке. Это вносило в мою жизнь ритм. Подой-
ду, сяду, положу ей руку – как бы это сказать
понежнее – на загривок, а она положит морду
(или лицо) мне на руку, и смотрит долго… не на
меня, а как бы в меня…
46
СЧАСТЛИВАЯ КОЗА
У козы лицо, как лодочка,
Что плывет между людей,
Интересная походочка
Чуть игривая у ней.
Я вздыхаю ностальгически –
Нет теперь моей козы,
И никто периодически
Уж не доит – зы-зы-зы…
И не надо ей ранёшенько
Сена свежего давать,
Называть ее дурёшенькой,
Да за шею обнимать…
Ой, коза моя ученая,
Разучёная коза!
Полоса по носу черная,
Козьей жизни полоса.
Только нет, я знаю, верю я –
Жизнь твоя была полна:
По ночам в окне над дверию
Высоко плыла луна,
Заходило в ясной ясности
Солнце в золоте ресниц,
И жила ты в безопасности
Меж кузнечиков и птиц…
2007
47
ВОЗДУХ ДОЛИН
Как хорошо… Луна зеленая…
И лает старый обормот.
И кошка древняя, точеная
По краю тонкому идет…
Хозяин ваш заснуть пытается,
Заснуть в болотной теплоте,
Собака лает-упирается,
Но силы уж не те, не те.
Уж нету в голосе металлинки,
Что романтизму придает,
И чувства, близкого к летальному,
Уже тот голос не дает.
Хозяин ваш – поры полуденной,
Консервативный господин.
Голубоватыми сосудами
Он слился с воздухом долин,
Он слился с воздухом, гуляющим
Между лопаток, между гор
И что-то сердцу объясняющим –
Что?.. Я не знаю до сих пор.
2004
СЕРЕБРЯНЫЕ СТАРУШКИ
Как тонко наползает день
На все, что пряталось во мраке.
48
Внизу еще туман и тень,
А наверху блуждают знаки.
Живем в пределах сентября
В простых серебряных избушках,
Где окна солнышком горят
В простых серебряных старушках.
О, кружевная красота
Морщинок солнечных и рюшек,
О, жизни тлен и суета
При свете маленьких старушек!
2007
СМЫСЛ
На фоне недостроенных сараев
Цветут цветы в зелено-синем мае,
Цветы цветут на фоне развалюшек
И в окнах обустроенных старушек.
Прищурю глаз – а лепесток искрится,
Имеет смысл в природе раствориться.
Как птица… как задумчивая птица!
Имеет смысл в деревне поселиться.
2006
49
ОТРАЖЕНЬЕ
Вороны все кружат над банею,
Расставив пальцы на лету,
Я наблюдаю осень раннюю
На наблюдательном посту.
Пространство предо мною дыбится,
Чтоб я проник в его пласты;
Глубоководной сонной рыбицей
Мои сложённые персты
Светиться будут в этой местности,
Когда уеду, может быть,
Над полем в тусклой бестелесности,
И плыть сквозь сумерки… и плыть.
2008
ЖЕНЩИНА И ПОЛДЕНЬ
Только в предчувствии осени
Кошка лежит на спине,
Там, где вы тапочки бросили
И пребывают оне.
Там, где вы книгу оставили,
У голубого пруда.
Штору в окне не поправили,
На пол просыпали льда.
50
Как хорошо – не стремительно,
А призадумавшись чуть,
Вам совершать ослепительный
Послеполуденный путь.
Как это важно – быть занятым
Мудрым осенним трудом:
Радостно, тихо и правильно
Ягоды мыть над прудом.
2009
ФАБЕРЖЕ
Моему дяде Борису Ефремовичу Белову
при нашем последнем расставании
Я пью протяжное прощанье
Пустых осенних берегов,
Пилы далекое жужжанье
И гомон птичьих голосов.
Летят синички между травок,
Седых, устойчивых стеблей,
На луг стекает (рано-рано!)
Закатный розовый елей.
А Фаберже, пожалуй, други,
Сюда допущен был слегка.
Все эти шарики и дуги
В его сердечные бока
51
Вошли и – жизнь определилась,
Как серебристый ручеек.
И, как таинственная милость,
На лоб спустился мотылек.
ПАСТОРАЛЬ
Дмитрию Ефременкову
1
Пойдем есть ягоды с кустов,
Исчезнем в зарослях малины,
Утонем в золоте густом,
Дадим стрекозам наши спины.
Как скалы дикие, они
И молчаливы, и могучи,
В траве кошачьих глаз огни,
Над нами низко ходят тучи.
И прорастает в солнце бровь,
И светом полнятся глазницы,
Лоб оцарапан и суров,
В затылке стриженые спицы
Растут, а из ушей – трава,
Что расплавляется в закате,
В саду кочует голова,
В проеденной козлами шляпе.
52
Пускай не строится мой дом,
Пускай не ладится жилище,
С моим приятелем-котом
Ищи в саду меня, дружище!
Пусть руки теплые мои,
Как два спокойных крокодила,
Ныряют в золоте травы,
Как в волнах призрачного Нила.
2
А что, а что, а что ты скажешь,
Мой друг, серьезный и седой,
Когда на луг июньский ляжешь,
Закрывши небо бородой?
Вон облака от края поля,
Среди порывистых стрекоз,
Летят в своей свободной доле,
Летят, как стадо белых коз.
А мы с тобой – большие реки
И, знаешь, мы здесь не при чем,
Пусть бороздят нас человеки,
А мы течем себе, течем…
53
Именно там я написал свой первый этюд мас-
лом. Солнце садится за лесом, за рекой… Дед
меня, конечно, двумя мазками поправил. (И те-
перь это в искусствоведческой науке считается
его этюдом.) Мне было четыре года, и эта, самая
красивая на свете (уральская) деревня, называ-
лась Чащихино. Сколько мы с дедушкой и бабуш-
кой там жили? Возможно, всего только месяц…
Никогда еще окружающий мир так не поражал
меня. Кроме того, я нашел там невесту.
ЕЁ ДЕРЕВНЯ
1
Я посмотрю… я посмотрю
Узоров русских полотенцы,
Увижу алую зарю
И под холстом небесным сенцы.
Там белый поворот реки
И взгляд невесты пятилетней,
Растут бобы и лопухи
В ее миру тысячелетнем.
Зачем мы не остались там,
Где кот яйцо ест ненароком,
Где по серебряным перстам
Закат течет небесным соком?
54
Где дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки…
Ответь мне, дедушка, ответь!
Глядя моей невесте в глазки.
2
Снова мысли пятятся назад,
Снова пахнет небом и рекой,
Мы опять бродили наугад
С маленькой девчонкою такой.
Ты меня не помнишь, милый друг,
Уж тебе не пять, а сорок пять!
Как делили сельский мы досуг,
Как любили вместе мы гулять…
Наблюдали крупные плоды
И закат съедобный над рекой,
Я черпал серебряной воды
Маленькой, прозрачною рукой.
Где же ты, вселенная моя,
Та, что я в душе всегда храню?
Едем мы – под нами колея
Убегает в сторону твою.
3
Улыбнувшись, люди исчезают,
Где-то в прошлом тают без остатка.
Возчик это знает, твердо знает,
Знает это бурая лошадка.
55
От простой и радостной девчушки,
От реки ее, ручьев и леса,
От уральской этой деревушки
Мы собрались, видишь ты, – уехать!
А детей одних не отпускают
Жить, где им понравится в природе.
Травы это знают, звезды знают,
Знают все на этом пароходе.
2003
ДУША
Красновато пепельное небо,
Одинока яблоня в долине,
Я делю пространство четким следом
На две аккуратных половины.
И обрубок яблони печален,
Занесенный снегом по макушку,
Как фигура с узкими плечами,
Как душа сгоревшей деревушки.
Очень тяжело, иль невозможно,
Мне к нему спокойно приближаться,
В поле странновато и тревожно,
Нет – к нему рукою не прижаться!
Думал я так, тихо подступая,
Удаляясь после по дороге,
Вновь пространство четко разделяя,
К дому поворачивая ноги.
2007
56
ПОЛЕ МОЕ
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было в прошлом веке
При Шишкине,
Поле мое, поле настоящее,
Какую тайну ты хранишь, притихшее?
Какую тайну ты хранишь, пожухшее,
Какую тайну, «яко крин процветшую»?
Всегда к Предтече травами набухшее,
К Петру и Павлу кое-где отцветшее.
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было – как давно! – при дедушке,
Поле мое, поле настоящее…
А темный лес – твой вечный соседушка.
Мне твой кузнечик пропоет отбой,
И будет он зелено-голубой!
И если ты уснешь – усну с тобой,
А если ты умрешь – умру с тобой.
2008
САД И ОКНО
Плыви, если хочешь ты плыть, о малиновый ветр,
Закатные перья на брюшке своем теребя,
А я отойду в глубину, может, на сантиметр,
Чтоб мне рассмотреть, между прочим, ее и тебя.
57
58
И я посмотрю на нее, может быть, свысока,
Как я не смотрел на нее, между прочим, давно:
Вот профиль и яблоня – яблоко вот и рука,
Иначе зачем мне, скажите, и сад, и окно?
2007
ЖЕНЩИНА ЭТА
Опять одиночество, ветер и трезвый расчет.
Опять все продумал за всех, и ошибся опять.
А жизнь без меня как текла, так себе и течет,
Но женщина эта в ней сможет, я думаю,
Что-то понять.
Но женщина эта, она ожидала меня –
Явлюсь или нет я на сцене в театре теней,
Но женщина эта, меня в том и этом виня,
Прожить уж не сможет без лиры забавной моей?
2007
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
Деревьев кроны темные и бурые шары
Забытых яблок где-то там,
В кромешном черном кружеве, –
За снеговыми шторами шевелятся они.
За редкими заборами сидят шакалы местные,
Гуляют тени дымные среди пустых садов,
А парники забытые дверями вдруг захлопают,
Коснется слуха пение ой, удалых орлов!
59
СЕВЕР
Люблю я холодную пикшу,
Холодную славлю треску,
И благословляю ловитву
На хладном твоем берегу,
О Север, изласканый светом,
О, край протяженных тонов!
Хотя не имею, при этом,
Резиновых даже штанов.
Порой – неотесанный плотник
На радостном жизни бегу,
Ведь я – не рыбак, не охотник
На дальнем твоем берегу.
Я мыслью прошел все пределы,
Все дебри твои до конца.
О, красный мой батюшка-Север,
Ты будь мне в родного отца!
2007
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
А я на нашей горочке стою и вижу сны,
И начинает нежно так, ну как Шаляпин «Ноченьку»,
Береза тети Машина песнь ледяных пустынь…
2002
60
МОЛЧИ
Царап – царап-царап, штришочки света
Ползут по силуэту одному,
По силуэту, так сказать, поэта,
Известного соседу моему.
Известного в известной нам деревне
Держателям седых молочных коз,
Известного полоскам неба древним
Меж темных тети Машиных берез.
Известного еще седому деду,
Которого уж нет давным-давно,
А главное – известного соседу,
Что предпочтет всегда стихам вино,
Что предпочтет строительство сараев
И самокрутку мокрую в ночи,
Ну а поэтов он своих не знает.
Поэт, молчи!
2006
ВЕТЕР
Шебуршал пустой почтовый ящик,
Да под ветром развевались косы,
Проходили с девушкой молчащей
За забором темные матросы.
И горами ветреные ветви
Надо мной вздымались, беспокоясь,
61
И потоки средней силы ветра
Пролегли воздушною рекою.
Красноватым взглядом волкодава
Засветилась серая калитка,
А цыган Тимошка величаво
Проплывал в телеге с ребятишкой,
Проплывал цыган, гремя по склонам,
Улыбаясь встречным человекам,
Может, где и выпил он немного,
Закусив обвислым чебуреком.
Ой вы, реки северного неба! –
Белый пар плывет над головою,
Можно ехать много километров
Под такою светлою рекою.
Комары еще не беспокоят,
Только мухи лезут к нам дружиться,
Но сбивает ветер их под корень,
В бороде музыкою жужжится.
Расплетались кудри черным дымом,
Тень от козырька легла на веки,
Вспоминал цыган свою судьбину –
Ох вы, человеки, человеки…
Шебуршал пустой почтовый ящик.
Что-то нам давно никто не пишет?
Ветер говорит о настоящем,
И о прошлом тоже ветер дышит…
62
Услышал по радио фразу – «а как Шопен
относился к “москалям”, известно…» А мне
было как раз неизвестно – как именно Шо-
пен относился к «москалям». Догадывался,
конечно… Это было время доинтернетное,
домобильное. Стационарный телефон был на
другом конце деревни, у автоколонны, но он не
всегда работал.
Да и не пойдешь же туда сейчас сквозь та-
кой ветер звонить – извините, а как Шопен
относился к «москалям»?.. А вокруг мелкие
собачки автоколонны с ума сходят, черные
деревья шумят…
ШОПЕН
Любил ли Шопен «москалей» – я не знаю.
Но пусть они тают – хрустальные звуки.
А птицы пускай от зимы улетают,
Раскинув пернатые длинные руки!
Любил ли Шопен «москалей» – неизвестно,
И в этой деревне никто нам не скажет.
Такая уж эта неясная местность –
Туманы и птицы, и холод овражий.
Здесь скажут, наверно, – печальные звуки!
И дальше пойдут, гоня стадо овечье,
В карманах держа узловатые руки,
И щуря от ветра глаза бесконечно…
2002
63
ВИНО И МОЛОКО
Сплошной щербатый, белый камень
И голубая тишина.
Большими, белыми руками
Налью пустынного вина.
Вина пустынных перелесков,
Вина холодных островов,
Движеньем медленным, нерезким
Среди внимательных котов.
Я подниму на свет напиток,
Там дальний путь и пустыри.
Там ранних сил моих избыток,
Там юность – что ни говори…
Но выпью только полстакана,
Подумав, съем простой обед
И, двинув уплотненным станом,
Усы взъерошу, словно дед.
О скрип петель, о пенье кошек…
О фисгармония веков!
Она звучит, и ты несешь мне
Парное козье молоко.
Вокруг щербатый белый камень
И неба светлая река,
Своими белыми руками
Налей, хозяйка, молока.
2004
64
ВСЕ НЕЯСНО МНЕ…
Шрам на пальце, а рядом вот – рана,
Вот – ожог, а вот свет от заката.
Нынче рано, а может не рано,
Синий сумрак сгустился над хатой.
Сам не знаю я – рано, не рано.
Не проник в эти звездные планы,
Не постиг потаенные сроки,
Вон звезда поплыла на востоке,
И не знаю я – рано, не рано.
Все неясно мне, все неизвестно:
И волнистая эта равнинность,
И пустынная сельская местность,
И собак непородных костистость,
И тарелка, готовая треснуть,
Если ставить не плавно, а резко.
2009
ВЕНЕРА
Глубокая скважина вздрогнет,
И будет розетка трещать,
И лампочка будет неровно
Меня в темноте освещать,
И Толик появится в двери
И скажет:
65
– Во звезды горят!
А это Венера.
– Уверен?
– Да все мужики говорят…
Погоду на завтра не знаешь?
Ну ладно, пойду досыпать.
Вот где-то скрипит, понимаешь,
А где – не могу я понять…
Глубокая скважина ухнет,
Вздохнет и надолго замрет.
И тут же все звезды потухнут,
И Толик мгновенно уснет.
2008
ОБРЕЗКА ЯБЛОНЬ
Для яблонь, для себя и для козы
Я предприму осеннюю обрезку.
Закатно-травно-ягодный призыв
Так ясен за квадратной занавеской.
Так ясен он, и розовый закат
Стоит передо мной стеной прозрачной…
Я становлюсь на красный самокат
И вкатываюсь в это – однозначно.
2011
66
ПЕСЕНКА
Седые камни, и песок,
И нежный солнечный поток
Сквозь глаз июньского кота
До глубины его хвоста.
А это, что ни говори,
Немного греет изнутри,
Хотя прохладный ветерок
Все ходит с юга на восток.
– Он крутит, – Толик говорит
И круто в сторону глядит –
Туда, где пламенеет мак,
Где собрались коты для драк.
Но каждый мало-мальский кот
Сначала песенку споет;
Ее запишет на века
Моя шершавая рука.
2005
КОНДРАТ БЕЛОВ.
ПАТРИАРХ СИБИРСКОГО ПЕЙЗАЖА
Старинные, небольшие городки, их архитек-
туру (и даже церкви) дед мой, известный всей
Сибири художник Кондрат Петрович Белов,
когда ему было уже за 80, писал по памяти. Дома
он подолгу сидел у противоположной стенки, на-
67
против своей картины, и смотрел в нее, напевая
или разговаривая вполголоса то с одним, то с
другим воображаемым собеседником из прошлого,
теребил огромные усы…
Потом вдруг вставал кряхтя, стремитель-
но подходил к холсту, наклонялся мощным сво-
им торсом (левая рука за спину) и, оскаля зубы,
делал резкий удар кистью, пальцами (как позд-
ний Тициан) или один-два-три энергичных удара
длинным мастихином.
– Вот так! (кусок краски улетел на диван).
И вот так!.. (второй кусок краски улетел за
комод). И вот эдак!.. – он делает шаг назад и
замирает… Потом очень тихо спрашивает у ко-
го-то: – Ну-с… Что вы на это скажете, милос-
тивые государи?.. А?.. Вот вам и Калька Белов.
Вот вам и Кондратик!.. Вот вам и Кондраша!..
А кто так в России небо напишет?.. А?.. То-то
и оно… – он наклоняет голову и смотрит на пей-
заж не отрываясь, ерошит усы… потом зовет
меня: – Славочка, мальчик! Пойдем чай пить!
ОПИСАНИЕ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
Мне годик, я в галстуке тесном,
Лицом пред стеною зари,
Что дышит любовью небесной
У носа и в дальней дали.
68
Движение тонких волокон,
Улыбку длиннющих лучей
Я вижу из низеньких окон
Посредством чудесных очей.
Мы жили, по сути, в деревне,
Проулок спускался к реке,
И дед мой огромною тенью
Пейзаж свой писал вдалеке.
О радость простейшего быта,
Кто может увидеть твой свет?
Ты только младенцу открыта,
И деду – за выслугу лет.
2008
СЕВЕРНЫЙ ЛУЧ
Прогревает уставшее тело
Неожиданный северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
Там, где солнце прощальное греет
Появилось златое окно.
Воротись! Воротись поскорее,
Есть у нас с тобой дело одно.
69
Ведь души неустроенной образ,
Этот двор, нам пора убирать,
Чтоб сосед, деликатно наморщась,
Ничего не сумел нам сказать.
Чтоб никто не вздыхал здесь бессильно,
И никто не ерошил волос,
Чтоб гостей простоквашей обильной
Напоить нам с тобой довелось.
Прогревает уставшее тело
Фиолетовый северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
УКРАИНА
Другу детства
Игорю Шипицину
Я устал, но надо мне добить –
Эти брёвна дотаскать и доски.
А потом я долго буду пить
Солнцем позолоченной зубровки
Рюмку или две. И буду рад,
Вспоминая вечер твой, Украйна.
Как там лоси плыли на закат…
Лось с лосихой – две огромных тайны.
А поутру плыли мужики
Узкой дамбой по ночным ухабам,
70
И принципиально старики
Не внимали простодушным бабам.
Говор, говор!.. мягкий и живой,
И удобство телоположенья.
Все вы мне свои, и я вам свой
В жизни концентрическом круженьи!
ВОСПОМИНАНИЕ
Я плыл на невеликом корабле,
Никто меня за руку не держал,
А я уже не помнил о земле
И ничего вдали не воображал.
Я обонять старался пену волн
И иногда свой взор стремил вперед,
Чтобы объять умом железный челн,
Понять – что ощущает мореход.
Держался за какую-то трубу,
Душою несозревший человек,
И волн следил упорную борьбу,
И маленьких барашков дальний бег.
Никто меня за руку не держал…
И как вообще я оказался там?
А дождь на темных стеклышках дрожал,
И покрывался каплями металл.
71
«Поют кружевные собаки»
72
Шел в полумраке малый теплоход,
Я улыбался волнам на бегу,
А жизнь ждала, как светлый горизонт,
На отдаленном темном берегу.
Морское состояние ума
Я приобрел в кипящей пеной мгле,
И долго сохранял его в домах
На твердой, неизученной земле.
2005
ЯНТАРНЫЕ СТАДА. ПОЛОСА ЗАКАТА
Пролился в золотую щель
Закат над отдаленной крышей,
Сквозь тусклый солнечный фужер
Как будто звон далекий слышу.
Как будто льдинок золотых
С небес царапанье и пенье,
Иль у подножья гор седых
Златых овец передвиженье.
Седые гонят пастухи
Овец светящихся отары,
Их уши, словно петухи,
Горят янтарно-медным жаром.
73
Откуда знаю это я,
Во сне ли видел в зимний вечер
Твои янтарные края,
Страна, плывущая навстречу?..
МИР МОЙ
Луна и дым… Все маленькое, дремлет…
Ты невелик, о мир моей деревни!
Ты невелик на волнах океанов
Снегов слоистых и густых бурьянов.
А там – леса густою чёрной лентой,
За ними, видишь, – дремлют континенты.
Сосед мой задремал при тусклом свете,
На нем коты, как маленькие дети…
Спи, брат мой, спи под ропот котофейный,
А коль не хочешь спать – напиток пей кофейный.
ЖИЗНЬ ИДЕТ
Серый день, размытая береза.
Ходит конь гнедой в долине снежной.
За горой я слышу женский голос.
– Жизнь идет, – скажу козе на ухо. –
– Жизнь идет, ешь сено, улыбайся.
Ну а я пойду стоять под небом –
Наблюдать, как ходит конь в низине.
У людей ведь есть свои заботы.
74
ЗРЕЛОСТЬ
Писать стихи и заниматься садом
Любой поживший, думаю, захочет.
Потупится он, скромно улыбнется,
И, быстро обернувшись, тихо скажет:
– Хочу, хочу! Хочу, конечно, что вы!
Хочу ужасно и давно, поверьте,
И не нужны мне ценные подарки,
И жалованья крупного не надо,
Лишь уваженья я хочу, поймите!
Лишь уваженья и еще покоя!..
И доступа еще к литературе
О желчегонных качествах растений.
НЕРАЗУМНЫЕ ЖЕНЫ ПОЭТОВ
Неразумные жены поэтов
Рубероид оставляют на крыше,
Придавивши слегка кирпичами,
Удалившись за тонкие шторы.
Но в ночи он встает кашалотом,
Кашалотом невиданной бури,
Над испуганной мокрой деревней
Черной лентой встает рубероид.
И, заслышав глухие удары,
Говорят: кто-то катит там бочку
Мимо нас в час и темный, и страшный,
Неразумные жены поэтов.
75
НОЧНЫЕ ДОРОГИ
Лохматые склоны ночные,
И тени далеких дорог…
И кошки, как звери ручные,
На мой выплывают порог.
И я возникаю из мрака,
Плечом упираюсь в косяк,
Усатые все мы, однако,
И каждый, я знаю, мастак
Глядеть на далекое поле,
На сосны, покрытые мглой.
Какая чудесная доля…
И способ познанья какой…
О способ познанья чудесный!
И, вместе, – чудесно простой.
О мир, нам с тобой неизвестный…
О тени дороги ночной!..
2008
Дед был главным человеком моего детства.
Художник и сказочник, он рассказывал сказки
оригинальные и таинственные, в которых мес-
том действия всегда был дремучий и бескрайний
русский лес… К сожалению, ничего не записано…
У меня есть мечта – написать когда-нибудь
сборник сказок, чтобы там отразилось его ды-
хание, его ощущение. Как бы отзвук далекий…
И посвятить этот сборник ему.
76
СИБИРСКАЯ СКАЗКА
Подлунным бегом горностая
Среди зимы,
Путем тревожным, длинным, тайным
Сибирской тьмы
Я пробирался мыслью сонной,
Ложась на бок,
В груди у деда потаённый
Стучал клубок.
И тихий свет от речек тихих,
И тайны слов,
Рождались в серебре великих
Его усов.
Тогда мне Родина открылась
Всего ясней,
И сердце сладко согласилось
Пожить на ней…
2008
ПОЭЗИЯ
Меня настигло стихотворство
В глухом, томительном краю,
И я, оставив непокорство,
Чуть помолчу и вновь пою.
Пою опять, идя по горке
Над белоснежною страной,
77
Где воробьи таскают корки,
Где не беседует со мной
Никто, никто… лишь воздух серый,
Моей касаясь головы,
Да чуть повыше – стратосфера,
Пониже – белые холмы.
Меня настигло стихотворство
Своею детскою рукой,
Так тихо-тихо, просто-просто…
И сердце мне сказало:
– Ой!
МУЖ
Муж пришел – все дома появилось:
Тихий свет, вода и авокадо.
Просто дверь открылась и закрылась,
Просто вдруг затеплилась лампада.
Просто пес залаял, улыбаясь…
И ему ответили в округе!
Рыбки засмеялись, бултыхаясь
Возле норки маленькой подруги.
2009
78
ОДНА ФЕВРАЛЬСКАЯ МЕТЕЛЬ
Не только вниз, но – вверх и в стороны
Сегодня снег летает мушками.
Богаче снеговыми склонами
Беднее добрыми старушками
Я стал внезапно в жизни временной,
В сей жизни, временно таинственной.
Что светлой тайною беременна,
Чудесной тайною единственной.
В ней тяжело без тихих путников –
Старушек старых и внимательных,
Без одеялок их лоскутельных
И без историй обязательных.
Пурга, рассказывай, рассказывай!
Волнуй, волнуй давно испытанным!
Лесную сказку детям сказывай,
Уснувшим детям… невоспитанным.
2008
ПРИГОРОДНЫЙ АВТОБУС
Шофёр кондукторше показывает нечто
Своим перстом прокуренным и синим,
Чуть слепит жёлтый свет машины встречной,
Привычно душит запашок бензинный.
Ну а вокруг поля в протяжной стыни,
Где, может быть, она увидит нечто,
79
Что он перстом показывает синим,
Водя рукою в сини бесконечной…
2008
ПРИБЛИЖЕНИЕ
Сквозь пространство осеннее
Приближается яблоко к носу.
И пчела приближается к носу,
И жена приближается к носу,
И зима приближается к носу…
Но об этом подумаю после.
2002
ПОСЛЕ ТЯЖЕЛОГО РАЗГОВОРА
Береза средних лет на фоне неба,
Да льдина, чтоб стоять, да пять минут,
Да небольшая, скромная ворона…
Вот что мне нужно, чтобы отдохнуть.
2004
ОСЕННИЙ СВЕТ
Боже мой, мой Боже… что за золото
В этой чаше бледно-голубой!
Как целенаправленно проколот
Небосвод туманный надо мной.
Луч струится в чашу и, расплавленный,
В ней ложится с ножками на дно.
80
Лист бумаги, на столе оставленный, –
Он сияет с чашей заодно.
Ты – мгновенен, луч, приятель мой!
Как и я. И живы мы – сейчас.
Под твое чудесное сияние
Подставляю свой чудесный глаз.
Пусть морщины родовые, давние
Изменят трагический настрой,
Тёплый, тёплый… тёплый… свет губами пью!
Чтоб быть светлым, по возможности, зимой.
2006
Если нам привозят дрова или какие-нибудь
мешки, доски, опилки и тому подобное, она всег-
да выходит, все осматривает и садится сверху,
с гордостью поглядывая вокруг. Речь идет о
Мурке, конечно.
Мне представляется, что она хочет ска-
зать: видите, мой хозяин тоже что-то стро-
ит, у нас тоже хозяйство. Просто ему обычно
некогда, он ведь поэт!..
Если я углубляюсь в сад или ухожу на со-
седние холмы – ем малину, кошу для козы или
просто сижу и смотрю сверху – кто к кому
приехал, кому что привезли, кто топит баню,
как колышется трава, куда пошел Толик… –
она всегда найдет меня, появится из зарослей и
молча сядет рядом… Маленькая такая. Корот-
кошерстная.
81
УШКО
Ушко у кошки расплавлено светом,
Контур лишь виден – тонкий такой.
Кошке приятно жить рядом с поэтом,
Нравится ей быть расплавленной светом
Вместе с хозяйской рукой.
Нравится летом
Остатки омлета
Есть очень быстро в песке и золе.
Нравится днем, как вода фиолетовым,
Чувствовать где-то,
Что кошка прогрета
Чьей-то любовью на доброй земле…
2005
ПЕРЕЛЁТНЫЙ ПУТЬ
Кошка вышла в открытое солнышко,
Прямо в золото шкуркой вплыла…
Кто там чистит лазурное перышко?
Кто расправил два легких крыла?
Кто в саду – ой-ой-ой! – осторожен будь,
Это вышла ведь Мурка сама.
Ждет вас всех перелетный далекий путь,
Он описан в ученых томах.
И меня не забудьте в роскошных снах,
В развесёлых и чуждых садах.
82
Дескать, есть там, на севере, – ой, чудак…
Ну а кошка его, слушай… – страх!!
2005
ДЕРЕВЦЕ
Я сегодня с деревцем прощался,
И оно как будто понимало.
Шляпу я снимал и улыбался,
А оно тихонько трепетало.
Ох ты, безответная судьбина!
Все, о чем молчишь ты,– мне знакомо,
Жди пока какой-нибудь дубина
Подойдет и скажет два-три слова.
Может, я – последний человечек,
Что к тебе по-русски обращался,
Что с тобою в несколько словечек
Кротко и разумно попрощался…
2006
ЛОЖНОЕ ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ
ПРОТИВ БОРЩЕЙ
Лампадка сквозь завесы пижмы.
А дальше дождь… Конец июля.
Ты, плечи изогнув капризно,
Несешь заветную кастрюлю.
83
Когда я был чуть-чуть моложе,
Боялся слова «борщ» немного,
И мне казалось, что негоже,
Чтоб обонял его с порога
Внезапный гость моей прихожей,
Искатель тонких откровений,
Что щей разваристых не может
Есть ни талант, ни даже гений.
О легковерная натура!
Неосновательность суждений…
Мол, щей горшок, мол, баба дура,
И что голодным должен гений
Бродить. А впрочем, я увлекся.
Ведь нынче дождь… Конец июля.
Воспоминаний рой улегся,
Мне показав на память дулю.
А сад в росе, как в бриллиантах,
Горит… Пион под носом ранний.
Шуршат неясно фолианты
Родных, таинственных преданий.
Мы уплываем в длинной лодке
В тот край, где Вольга и Добрыня,
Да не забудь ты рюмку водки.
Да-да, иду. Ведь борщ (!) простынет.
2008
85
НАСТРОЕНИЕ
Только утренний свет,
Но не женщина.
Только ветви и снег,
Но не женщина.
Лишь вода и блесна,
Радость детского сна,
Только дедушкин ус,
Но не женщина.
Только радость бумаги
И карандаша,
И пространство, куда
Уплывает душа,
Запах пыли и книг,
Но не женщина.
Но не женщина…
2007
Пробегая, увидел Мурку, сидящую на мохо-
вой горочке под тягучим сентябрьским солнцем.
Задержался на секунду… Вдруг стало ясно, что
это именно ее место в жизни. Не может она
быть не здесь и не сейчас. И есть ли на свете
что-то более гармоничное?
Через секунду я уже бежал дальше под уклон
с длинной, синей, выцветшей доской в руках…
Осень. Строительство…
86
КОШКА МАЛЕНЬКАЯ
Невозможно кошке в сентябре
Не сидеть под солнцем во дворе,
Не поднять усатой головы,
Не взглянуть поверх густой травы.
В синеве гуляют острова,
И понять не может голова:
Сколько птичек в путаной листве,
Сколько мыслей в глупой голове.
А в саду есть тайные ходы –
Ниши для хозяйской бороды,
И для кошки маленькой одной,
Чтоб гулять вечернею порой.
Чтоб, играя кружкой молока,
Подпирая крепкие бока,
Проходить малинною тропой,
Пропадая в травах с головой…
2005
ЗИМНИЕ ЩИ ИЗ КВАШЕНОЙ КАПУСТЫ
Щи без сметаны – это день прозрачный,
День бабьелетний с ласковой тоской,
Где солнца луч, туманный, огнезрачный,
Прощается с любимейшим тобой…
87
Щи со сметаной – это мгла сплошная,
Пурга и в серебре далёкий путь,
И кто-то, в белом платье выбегая,
Кричит тебе:
– Сметаны не забудь!..
Как любит русский этот воздух вольный
В молочно-фосфорическом огне…
И труден – ох! – вопрос твой протокольный –
Какое состоянье выбрать мне?
2008
НА ПРУДУ
Пауки паутину плетут,
Значит, нынче дождей не дождёшься,
Ты выходишь на маленький пруд
И над стареньким мужем смеёшься.
Улетает фарфоровый смех
Прямо в ухо фаянсовой кошке
И, далёкий от этих утех,
Муж сидит в отдалённом окошке.
Что-то пишет в немые листы,
Кудрецы летним золотом вьются,
И не слышишь, далёкая ты,
Как здесь буковки тихо смеются…
2007
88
ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК
Вороны с крыши упадают,
Летят на шелковый восток,
А глазки золотом блистают,
А щёчки нежит ветерок.
«Пернатый волк» – мне кто-то скажет,
Не стану спорить с ним вовек.
Паук мне паутину свяжет,
Как шапку добрый человек…
2009
СКРИПКА АНТОНИНА
Есть Антонин и Антонина.
Есть Дворжак, есть и тетя Тоня.
И, как замедленная мина,
Стучится сердце под ладонью.
Какой-то давнею угрозой
Бормочет лес в осенний вечер,
И грусть от остеохондроза
Мне Дворжак грустной скрипкой лечит.
А тетя Тоня извлекала
Из льдинок песню помидора,
И торопилась – устилала
Души волнистые просторы
89
Какой-то скатертью протяжной,
И улыбалась виновато,
Сибирской трапезою бражной
Встречая нас с Володькой – братом.
Ах, тетя Тоня… Антонина…
Письмо полно далекой болью.
Иду вечернею долиной,
Иду к луне над темным полем.
Белесым, лунным господином
Иду к луне над темным полем.
И слышу – скрипка Антонина
Поет несбывшейся любовью!..
2007
ПРЕДСНЕЖНОСТЬ ПОЛЯ
Широкий лоб и воздух синий,
Молекул синих колыханье,
Меж сосен матушки-России
Я слышу Толика дыханье.
Вот закурил и осветился
Среди лесов своих морозных,
Вопрос возник и закатился
В его глазах, таких серьезных.
90
Ну а вокруг такая влажность,
Что хоть плыви протяжной тенью.
Домов вдали одноэтажность,
Предснежность поля и селенья…
2006
ДАЛЕКОЙ СТОРОНОЙ
Да, да. Вот так стоять, глядеть в просветы
Между домами, погружаясь в сон
По-деревенски пахнущей планеты,
В жилищах представляя свет икон.
Волокна потускневшего заката
Искриться будут мирно надо мной.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
Далекою, забытой стороной.
Вокруг ходили будущего тени,
На нос ложились скромные лучи,
Я так стоял на розовых ступенях,
Как будто с краю сказочной ночи.
Как будто жизнь прошла среди закатов,
Как череда медлительных огней.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
В одном селеньи Родины моей…
2003
91
СНЕЖНЫЕ УШИ
На эти слова не напишешь романса,
Они разъедаются жестью багровой:
Бушлат, телогрейка и горка с коровой.
На эти слова не напишешь романса.
На эти слова не напишешь романса:
Забор и сарайка, собаки-страдальцы,
Мужик и пространство, и тёмные пальцы.
На эти слова не напишешь романса.
Бурлацкие звуки, их долгие стаи
Свободно текут на простуженный ветер.
Жена не услышит, никто не заметит,
Как ладно поет мужичок за сараем.
Как он замолкает – все глуше и глуше,
Как смотрит на птичек на волюшке-воле.
И вот тишина и морозное поле
Возьмут эту песнь в свои снежные уши…
2007
БАБЬЕ ЛЕТО
Бабье лето любит выпить
Да морозцем закусить,
Кума с деверем насытить
Да у свата погостить.
92
Ой вы, белые платочки,
Ой, цветастые платки!
Ой, берез златые точки,
Золотые пятачки!
Свет прощальный с неба сыплет,
Над избой – пушистый ком.
Бабье лето любит выпить
С подходящим мужиком.
Закуси ж, смотри, морозом!
Чтоб хрустело поутру!
Чтобы щёк тугие розы
Пьяно рдели на ветру!
Чтоб запутался ты в травах,
Заводной, прощальный кум.
Ой, осенняя отрава!..
Ой, не суй своёго «краба»,
Дай понять березы шум.
Дай – понять – березы – шум.
2005
ЗОЛОТО ДНЕЙ
Стихи писал, чистил кастрюли,
Следил за постройкой домов.
Все это я делал в июле,
Восстав от таинственных снов.
Я все основательно делал,
Во двор выходил голубой,
93
В пространстве таинственном тела
Плескал светлой речки прибой.
Все безукоризненно делал,
А в сад заплывали слова,
В пространстве таинственном тела
Светились вдали острова.
Темнела далёко-далёко
Полоска какой-то земли,
И солнце плыло невысоко,
И шли по реке корабли.
Гудели вдали пароходы
Каких-то утраченных лет.
На них бы – в такую погоду –
Я взял бы, пожалуй, билет.
2009
АВГУСТ. РАЗМЫШЛЕНИЯ ВОЗЛЕ
НЕПОКРЫТОЙ КОПНЫ СЕНА
Вроде не предвидится
Крупного дождя,
Вроде не обиделся
Август на меня.
94
Я под яблоней сидел
В лиственной стране,
Между яблоков глядел
В лиственном огне.
Я, как будто в детском сне,
Лето пересек,
И по длинной стороне,
И наискосок.
Так что не предвидится,
В общем-то, дождя.
Так что не обиделся
Август на меня.
Нет, не хочется пока
Этих перемен.
Пусть он длится, – ладно, а? –
Золотистый плен…
2012
СИНИЕ ЛЬВЫ
Под впечатлением
от народной живописи Севера
Под небом холстинково-серым,
Из ниточек серых сплетенным,
Плывут из деревни Уфтюги
Изящные синие львы.
95
Я там, к сожалению, не был,
В том дне, из тумана скроённом,
Где вдоль по широкому небу
Идут грубоватые швы.
Под солнцем-календулой красной,
Под частыми звезд светлячками,
Румяный и в шляпе пух_овой,
Я не был там, не был, увы!
И я не вздыхал там внезапно
И не разводил там руками,
Где всё проплывают сквозь сумрак
Изящные синие львы.
2002–2013
ПАРОХОД
Все умерли. Это ужасно.
(Животные ранних годов.)
Хвостом не маши мне напрасно,
Я мыслю про пыль городов.
Я мыслю про дальние дали,
Подальше немного, чем ты
Себе можешь только представить,
От сильной твоей простоты.
Гляжу я в далекие жизни
До странности близких людей
96
Тебе неизвестной Отчизны –
Отчизны любимой моей.
Она уплывает, как льдина,
Как некий большой пароход.
Без шляпы, плаща и корзины
На нем я отправлюсь в поход.
Я стану с народом у пены,
У пены, на самом краю.
И сердце поймет постепенно…
С Шаляпиным рядом стою.
2010
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Пахнет медом Калуга,
Пахнет русскою былью.
Золотая округа
Нежной, солнечной пылью
Пропиталась навеки,
Как моею судьбою.
Здесь когда-то над речкой
Мы прощались с тобою.
Рисовали с натуры
Мои старшие братья,
Их большие фигуры
Заключал я в объятья.
97
А они поднимали
Гениальные лица,
Все они понимали
Обо мне и девице.
Все они понимали,
Вслед смотрели с любовью.
А соборы сияли
Белой, солнечной солью.
Пахнет медом Калуга…
2008
ЛУНА
Меж облаков веков скиталица
Плывет унылой стороной,
Лицом фарфоровым китайца
Иль самоваром надо мной.
А после над ушанкой светится
Пожухлым шаром серебра.
О, как хочу я с нею встретиться
В пустынном сумраке двора!..
Вот надо лбом беспечным хладная
Стоит, о чем-то говоря.
Пришла пора, пора неладная,
Пора лихая – декабря…
2008
99
НОЧЬЮ
Все закрыто, все погашено,
Все проверено вдвойне,
И почти совсем не страшно нам
В этой тихой стороне.
Лишь моя лампадка светится
Между северных широт.
Не видать младого месяца,
Не видать небесных звёзд.
Все закрыто, все погашено,
Лишь березки шелестят,
Да по саду, саду нашему
Листья мелкие летят…
2007
ЦВЕТЫ НЕЗНАЕМЫЕ
Смотреть в лицо цветам незнаемым,
Хрусталь Шопена слушать тающий,
И быть немножечко летаемым,
Или – немножечко летающим.
Когда на кухне режут овощи,
В стихи забытые заглядывать,
И – пусть никто не просит помощи,
За миром надобно приглядывать.
2007
100
СВЕТ ИЗНУТРИ
Пожалуйста – небо свой полог раскрыло,
И солнце скользнуло в темнеющий лес,
И тайно его изнутри осветило,
И сколько там было – не знаю – чудес!
А мелкие птички!.. А встречные зайцы!
Могилки и даже немые кресты…
И вежливо эхо всегда отзывается
Из самой кошмарно-глухой темноты.
Высокие люди и низкие луны,
Бегущие _облаки над головой…
А сердце заплачет!.. А дернутся струны!
Мы выбрали правильно место с тобой.
2013
ВНУТРЕННИЙ ПАРОХОД
Моему прадеду
Василию Ивановичу Поспелову,
у которого к 1917 году был
собственный пароход на Волге
О вы, которые котята!
И вы, которые коты!
Цветок далекого заката
Цветет до самой темноты.
101
Под этим светом греем руки,
Впитав синичек тонкий свист.
Впитав изящные науки,
Далекий плачет гармонист.
Опавший лист торчит в кармане,
В глазах простор нездешних вод.
Плывут окрестности в тумане,
Как деда личный пароход…
2007
ВЕСЕННИЕ ТЕЗИСЫ
Соловьи поют по-сумасшедшему,
Это хорошо.
Радости тебе, в лес зашедшему,
Молодец что пришел!
2009
СЕРЕДИНА ИЮНЯ
Середина июня сегодня,
Это лучшее время в году!
Лето сходит по шелковым сходням
И свистит и поет:
– Я иду-у!
Середина июня, пожалуй,
Время лучшее в жизни моей!
102
Пароходы гудят, самовары,
Мед слетается с дальних полей
В виде капелек мелких нектара,
Среди капелек мелких дождей.
Группа птичек на яблоне старой –
Вместо группы приятных гостей.
Вместо группы соседей – две кошки,
Электричества – полный зенит,
Серый кот спит в старинном лукошке.
Очень дикий, степной паразит…
2008
Козы считают хозяина высшим существом
и поэтому, думаю, убеждены, что он должен
быть очень приятным на вкус. А как иначе?
Они все время с недоумением пробуют края моей
одежды.
ДВИЖЕНЬЕ
Жуёт штанину козлик, а коза
Края рубахи выцветшей теребит,
А я смотрю – не движется ль гроза
В просветах шевелящихся деревьев.
Жуёт штанину козлик, а коза
Глядит в пространство взглядом удивлённым.
Гроза, гроза, негрозная гроза
Ворчит за серым облаком червленым!
103
И без конца я так стоять готов
Средь шевеленья воздуха и луга,
Среди движенья предосенних слов,
Что вдаль спешат, слегка обняв друг друга…
2012
ТЕМНЫЙ САД
Падают яблоки в тёмных садах
Ночь напролет бомбомётом старинным,
Зори все шепчутся о холодах,
И я стою среди этой картины…
Прыгают яблоки в черной ночи,
Движутся кошки, собаки и тени…
И я молчу – ты сказала: молчи, –
Выйдя из мрака ко мне на ступени.
2012
В САДАХ НОЯБРЯ
Мы выпускаем кур с тобою
В зелёный сумрак ноября,
Под строгой маленькой звездою,
О столь немногом говоря.
Вопросы мирной сельской жизни
Нас занимают день и ночь.
104
Природа милая Отчизны,
Ты не могла бы нам помочь?
И зверобой, и одуванчик…
Как много ценного всего!
Мечта! Мечта моя – кабанчик!
Я б любовался на него…
А куры движутся умело
В холодных травах ноября,
Без снов, без мыслей – быстро, смело,
Огнём немножечко горя.
Мы выпускаем их с тобою
В холодном сумраке садов…
Я ухожу своей тропою,
Типичный добрый птицелов.
2012
ФОТОГРАФИЯ
Свет далёкий, серо-синий
Пью, как ёжик молоко;
Он затёк в мою пустыню,
Усвояется легко.
Свет уютный, деликатный
Светит нынче для меня,
В сюртуках на фото гаснет
Отдалённая родня.
105
Чуть-чуть вспыхнула и гаснет…
Отдалённая родня.
2012
ОГНИ И МОНЕТЫ
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
И на тоненьких ногах его несу,
Ласковое сено…
Маленькой сиреной
Козочка зовет меня в лесу.
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
Среди мошек мелкой толкотни,
В золотой осоке
Скрытно бродят соки,
Тайные зеленые огни.
Тусклый день болотный,
Белый воздух плотный,
Выцветший давно старинный свет.
Мы идем с козою
Светлой полосою,
Под дождем осиновых монет.
Под дождем осиновых монет…
2012
106
НОЧНАЯ ПЕСНЯ
Как запою, так кошки мне своими
Все подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою вообще-то не о рыбе,
Просунув пальцы между волосами.
На лбу широком оживают луны,
И светлячки огней толкутся в кронах.
Уж осени последние кануны,
Все в нитях света, огненно-зеленых.
Пусть лают псы на много верст и дальше,
Их пенье пусть заполнит всю округу.
И дальше будет так, как было раньше,
И мы пойдем по замкнутому кругу.
Я запою, а кошки мне своими
Пусть подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою, вообще-то не о рыбе,
Мигая часто лунными глазами.
2013
ЗВУКИ
КартошИну крошить мелкой тёрочкой,
Улыбаясь в простые цветы,
И кормить ей двоих перепёлочек
Нереальной такой красоты.
Ходят парой – не дрофы, не вороны,
Издают нежный звон хрусталя,
Вокруг дома сады на все стороны
Воробьями тихонько звенят.
Гуси криком кричат за оградою,
Кто-то лает в какой-то дали…
Это то, что действительно надо мне, –
Звуки северной, брат мой, земли.
2012
Об авторе:
Вячеслав Михайлович
Некрасов родился в 1957
году в городе Омске. С 12 лет
воспитывался в семье деда,
народного художника России,
«патриарха сибирского
пейзажа» Кондрата
Петровича Белова. Учился в
художественной школе № 1 у
Людмилы Кузьминичны Муринец. Закончил ВГИК,
художественный факультет
(1981 г.), где учился у Олега Ивановича Гроссе
(рисунок) и Николая Николаевича Третьякова
(история искусства).
Член Союза Художников России с 1983 года.
После института около 10 лет жил в Омске.
Занимался станковой графикой (акварель,
литография, офорт, резцовая гравюра), а также
иллюстрац ией книг и стенописью. Шесть лет
преподавал в пединституте на художественно-
графическом факультете. Любил ходить по улице
Рабиновича. Работы Некрасова находятся в
собраниях российских музеев, в Государственной
Третьяковской галерее, а также в частных
коллекциях в России и за рубежом.
С 1990 года живет в Петербурге (последние годы
в пригороде), занимается иконописью и
реставрацией икон для своего деревенского храма,
держит козу, пишет мемуары и сказки.__
Санкт-Петербург, 2013
Моему другу и собеседнику
Александру Ивановичу Галковскому,
а также всем филинам, белкам и ёжикам
нашей деревни, с любовью
2
3
ВЯЧЕСЛАВ НЕКРАСОВ
ФАРФОРОВАЯ
ДОРОЖКА
Эта книга открывает перед нами мир уютный и улыбчивый. Очень
реальный и одновременно сказочный. Автор с удивлением загляды-
вает в глубокие и прекрасные глаза маленькой серой козы Белки,
кошки Мурки, соседа Толика… А еще в глаза доброй женщины со
средним специальным образованием, цедящей через тонкую трубку
и разливающей по бутылям молодое вино из терновника и вишни…
5
«И дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки...»
Главным занятием моим всегда было
воспоминание о радости, которая приходи-
ла ко мне в детстве. Когда самый легкий
отзвук ее, отсвет возникал в сердце, я забывал
обо всем. Замирал. Прислушивался…
Постепенно пришло понимание, что радость
эта как-то особенно любит воздух деревенского
храма, запах воска и ладана, цветущие яблони и
высокие осенние травы, козу, почтительно гля-
дящую на меня через окно сарая…
На шероховатом фоне этого сарая между тем
появляется застенчиво-радостный человек…
Его зовут Анатолий, что по-гречески зна-
чит – «восточный». В нашей деревне, правда,
всех Анатолиев зовут Тольками. Но я не всегда
жил в деревне, поэтому называю его по-город-
скому – Толик. Возможно, это чистоплюйство,
не изжитое до конца.
Кстати, я как раз хотел познакомить чита-
теля с любимыми мною людьми и животными,
которые будут время от времени появляться
на страницах этой книги.
6
Толик, мой сосед, человек не совсем обычный.
Большую часть времени он спит. Возможно, по-
тому, что, по его словам, он родился на станции
«Сон». Не думаю, правда, что на этой станции
все такие. Видимо, на кого-то действует – на
кого-то нет. Я, кажется, проезжал через нее.
Правда, это было ночью… Все спали.
А Толик тем временем, подходя, обезоружива-
юще широко и доверительно улыбается:
– Привет, это самое… – так он всегда на-
чинает. – Да, Валерка тут попросил в магазин
сходить… Он за кошкой у себя там полез, и ему
оргалит на ногу свалился.
– Ну, это-то не страшно…
– Ага! Сто листов! – и Толик, ослепительно
улыбнувшись, растворяется в мелкой мороси.
По улыбке его счастливой он напоминает мне
Джона Кеннеди перед избирателями, хотя моя
жена на это, я знаю, скажет:
– У тебя все на Толика похожи. И Харрисон
Форд, и Ван Клиберн… А Жан Рено похож на
твоего Зайцева!
Дом Толика виден из моего окна, это окно
специальное, небольшое, имеет даже название –
«Толик, ты куда пошел?». А чуть выше, на дру-
гой горке, – дом Корнеича, дяди Лёши (вернее,
полдома). Маленького роста, всегда в валенках
и шапке-ушанке, он обычно начинает разговор
каким-нибудь парадоксом. Громко, почти крича.
Подсознательно ориентируясь на потенциаль-
7
ную деревенскую публику. Отличается еще и
тем, что никогда не отворяет форточку, хотя,
конечно же, курит.
Как-то, будучи у него, я приотворил форточ-
ку, на что одна старушка с улицы сказала:
– О!! Это, видать, какой-то большой ин-
теллигент пришел!! Корнеич-то сроду никог-
да, с детства, форточку не открывал!
Как-то раз он помогал мне по хозяйству, пос-
ле мы мыли руки. Я поливаю ему из ковша то-
ненькой струйкой и говорю:
– Извините, Леонид Корнеич, вода у нас –
дефицит…
Он запомнил, и всегда повторяет при случае:
– А!.. У вас же вода – деликатес!
А дальше, внизу, там, где осенью ложится са-
мый первый иней, дом дяди Вани. Родом из Во-
ронежа, образцовый хозяин. Подписчик журнала
«ЗОЖ» («Здоровый образ жизни»)! Нам всегда
есть о чем с ним поговорить через забор, потому
что я ничего так не люблю, как лечиться.
Теперь о животных… Белка – это маленькая
серая коза с черной полосой по носу и темным
выменем. Среди коз характер у нее считается
хорошим.
Данька. Белая среднеазиатская овчарка. Гово-
рят, что в ней отразилась «идея породы»! Один
смуглый и усатый точильщик ножей в городе,
когда видел ее, всякий раз откладывал нож, с си-
лой хлопал себя по бедрам и восклицал:
– Ну красавица азиатка!!! – затем поднимал
ладони вверх и долго и умиленно качал головой.
Когда мы шли обратно, повторялось то же
самое. Интересно, что Данька никогда почему-
то не пускает Толика в «парадную» калитку, но
только в заднюю, «черную». А он таких собак
раньше никогда не видел и называет ее – «оно».
Трогает меня пальцем:
– Оно не лает, а просто смотрит – и все по-
нятно.
И еще важный персонаж – небольшая корот-
кошерстная кошка Мурка, которую уважают
за ум и особое изящество на нашем краю дерев-
ни. Когда она уйдет, мне ее очень будет не хва-
тать.
Вот, тетя Шура опирается на лопату, го-
ворит:
– Копаю картошку, а ваша Мурка бежит. Я
ей говорю: «Мурка!». А она так остановилась,
смотрит… Ну до чего умная кошка!
А первое стихотворение я написал в праздник
Преображения Господня (Яблочный Спас) под
яблоней.
9
ФАРФОРОВАЯ ДОРОЖКА
1
И в яблоко – чудесный микрокосм –
Вонзаю жесткий зуб,
Иль режу его ножом железным,
В мыслях заблудившись,
Мимоходящей пчелой любуясь,
Идущей по фарфоровому тракту,
По синим кузнецовским лепесткам.
Такого же размера дядя Ваня
Внезапно вышел из-за дальней горки;
Он солнца луч, искряся волосами,
Последний солнца луч несет на лбу
Сквозь августовский сад полупрозрачный,
Сквозь папиросный лист осенней дымки,
Сквозь синие молекулы махорки,
Что выпускает дедушка Корнеич.
Привет тебе, идущий дядя Ваня!
2
Привет тебе, идущий дядя Ваня.
Зачем тебе я нужен – непонятно,
Но ты идешь и машешь мне рукой,
Кричишь:
– Привет, привет! Такое дело!
Потом:
– Ты представляешь или нет!..
10
И головой киваешь характерно,
Желая мне помочь в уже осеннем
Моем саду (запущенном, конечно).
– Привет, привет!
Ты думал обо мне…
Огни на горизонте изучая,
Сок яблочный рассеянно гоня…
– Привет, привет!
Воронежское солнце
Пускай себе плывет над чумаками,
Плывет, плывет…
А над твоей главой
Полночных стран прохладное светило,
Склонившись, золотой иглой рисует
Узор чудесный на твоих морщинках.
Ты представляешь или нет такое дело?
2002
ЗАКАТ ИТАЛЬЯНСКИЙ
Какой-то закат итальянский
В моем перламутровом крае…
И профиль слегка вольтерьянский
Скользнул за горбатым сараем…
Я доску поставлю у двери,
Я выбегу, как на пожаре.
Таких поднебесных феерий
Еще мы с тобой не видали!..
Человек со станции Сон. Толик молодой.
12
Но кот улыбнется глазами
И хвост распрямит, будто саблю.
– Мы русские люди, хозяин!
– Ну, кое-кто – звери, – поправлю.
И будет светиться строенье,
И будет светиться округа,
И будет всегда настроенье,
Когда понимают друг друга.
2002
ПОД НЕБЕСНОЙ РЕКОЙ
Твердо дорожка утоптана
Между высокой травы,
Низкая облачность – вот она,
Возле моей головы.
Здесь у пилотов налетано
Много прозрачных часов.
Тучка комариков – вот она,
Хор молодых голосов.
Косы у туч прямо девичьи,
Тянутся чуть в стороне.
Прямо теперь – знаешь, веришь ли?
Стать пейзажистом бы мне.
Правда, матросом я б тоже стал,
Чтоб под небесной рекой
13
Дать (по уставу) один сигнал –
Резкий, протяжный такой…
2008
СНЫ
Исчезнув бледным силуэтом,
Сказал сосед мой Толик:
– Будь!
Луна своим янтарным светом
Ему очерчивает путь…
За бузиной и за сараем
Никто не ищет и не ждет.
И дом почти необитаем,
Когда в нем Толик не живет.
Он, фиолетовые руки
В карманы теплые вложив,
Плывет по руслу старой муки
И обгоняет миражи.
Сквозь ветра тоненькие нити,
В съедобных лунных заливных,
Идет культурный – извините! –
Встречая путников иных.
Но это только сны и тени
В недвижной сумрачной реке.
Вот кот – реальный – на ступенях,
И два еще на чердаке.
2008
14
Люблю я где-нибудь в конце августа сесть с
книжкой на одну ничейную горку, зажатую со
всех сторон заборами, заросшую высокой тра-
вой, и смотреть сверху на деревню… Что вооб-
ще происходит. Кто куда пошел… побежал…
поехал…
С другой стороны «этот сектор контроли-
рует» Корнеич. Он сидит на своей горке, на ска-
мейке, прислонившись спиной к стене своей бани.
В вечных болотного цвета валенках и бушлате,
с палкой в руках.
Иногда рядом садится его бывшая жена, и
они, в принципе мирно, обсуждают их общий
«дюраль-алюминевый» бак или какую-то дру-
гую проблему. Если Корнеич увидит, что я иду
за водой, он радостно кричит на всю долину:
– Слава пить захотел!
ДЛИННЫЕ ОГНИ
Наташе Герасименко
Как люблю я протяжные всполохи
Над протяжной деревней моей,
Над избушкой, где лампочки золото
Освещает беспечных людей,
Над дорогою темной проезжею,
Над следами далеких копыт,
Над пространством, где памятью нежною
Я тобою (тобой!) не забыт.
15
Как люблю я огни эти длинные
Над уступами нашей земли!
А скажи мне, быть может, могли бы мы?..
Нет, конечно, мой друг, не могли.
Но люблю я, как _облак движение
В золотую озерную ширь,
Наблюдать за своим отражением
В глубине твоей вечной души.
2007
МИРНАЯ ПЕСНЯ
Жучок во фраке. Паучки.
Гляжу на них, надев очки.
Но вот жучок полез под лист,
Но вот раздался длинный свист:
Там кто-то едет на коне,
Коне лохматом – не ко мне.
Он едет, едет по холмам
И помешать не может нам.
Давайте, братцы паучки,
Глядеть на мир, надев очки.
Оправьте фраки, господа,
Уж миновалася беда.
Как солнца льется ручеек!
Как дня конец – далек, далек…
2006
16
МЫ С ТОЛИКОМ
Весь день надо мною летают
Какие-то малые птички –
Они от зимы удирают
По старой полезной привычке.
А я утонул в огороде,
Душою тянусь к ним навстречу;
В одной существуем природе:
Мы с Толиком, птицы и ветер.
В одной существуем природе,
В одном позабытом мгновеньи,
В одном небольшом огороде,
В одном предосеннем селеньи.
И кот, оторвавшись от чашки,
Увидит в короткой минуте:
Вот Толик – душа нараспашку,
Вот птицы на древнем маршруте.
2006
Владимир Иванович Зайцев. Это мой бли-
жайший друг. Друг моего детства… Если
в этом сибирском городе, в одном из его районов,
спросить у кого-нибудь, у любого… вот даже
у ребенка в коляске: «А где тут у вас худож-
ник живет?», то ребенок покажет малень-
ким, розовым пальчиком:
– А вон, на седьмом этаже, видите, четвер-
тый балкон слева? Там художник живет.
17
СУДЬБА
Владимиру Зайцеву
В осеннем синем хрустале…
В забытом сумрачном графине.
На нашей радостной земле
(Или в египетской пустыне?)
Мы растерялися с тобой,
Чтобы пройти по разным тропкам,
Своей проселочной судьбой…
Без надлежащей тренировки.
2005
ВОЛШЕБНЫЙ БЕГ
Уложен аккуратно снег
Слоистыми, густыми далями.
В них пробираюсь на ночлег
И говорю себе: видали мы
И то, и это, но зимы
Засахаренной и подсвеченной,
Не без собачьей кутерьмы,
С луной, над остановкой встреченной…
Сего не видел никогда.
А между тем мои знакомые
Лежат на печках в холода,
Когда леса зимой закованы.
18
Расширься, круглое лицо,
В ночном весельи одинокое,
Усни, прозрачное сельцо,
Усните, лампочки далекие.
Со мной луны волшебный бег,
И снег, уложенный старательно!
А впереди нас ждет ночлег
И собеседник невнимательный.
2006
ЗДЕСЬ МЫ ЖИЛИ КОГДА-ТО…
Наташе Н.
В осеннем саду,
Выцветающем,
Серо-зеленом…
Где бледная лампа плывет
Как луна в середине пейзажа,
Где серые кошки
Глядят друг на друга
Внимательно очень,
Где тускло мерцает
Простейший сосуд
Простокваши…
Там сети ветвей
Чуть колышут ворон пожилых
19
Философские тени,
А в окнах закат растворяется
Алой тоскою.
И ветер бормочет-бормочет
Старинную здешнюю сагу
Под звон пилорамы,
Под шум отлетающих птиц
Над тобою…
ДВЕ ВОРОНЫ
Две вороны пролетели,
Описавши полукруг.
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
Не буди меня, жестокий
Мой помощник, не буди,
Не буди, зеленоокий
Мой погонщик, погоди.
Я прилег на край постели,
Я не сплю, но вижу сны.
Две вороны прилетели
Из далекой стороны.
В тусклом золоте царапин
Старый дедушкин диван,
В серебристой, темной вате
Дышит неба океан.
20
Не буди меня, дружище,
Не буди меня, дружок,
Слышишь, в поле ветер свищет,
Как пастушеский рожок?..
Тяжело в такую пору
Будет путнику идти:
Невозможно разговору
С кем-то в поле завести.
Значит, должен одиноко
Видеть ранний огонек,
В темный лес ушла дорога,
Путь отчаянно далек.
Ты сними кастрюльку с печки,
Подремли под бой часов,
Нынче тучи, как овечки,
Все спешат на тайный зов.
Ветер гнет верхушки елей
Миллионом тонких рук,
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
2003
ОСЕННИЙ КОВЧЕГ
Опустись, красноногий закат,
На мою невеселую землю,
Где под крышей малейшей из хат
Я вечернюю пищу приемлю.
21
Я смотрю на свой детский портрет,
На твои покрасневшие руки,
Издают перепелки «нет-нет»
В полумраке прозрачные звуки.
Тыквы нынче заполнили дом,
И цветы все под крышу собрались.
Я смотрю, понимая с трудом…
Как же вместе мы все оказались?
2006
КРУЖЕВА
Больше всего на свете
Я люблю кружева белые,
Когда в шторах гуляет ветер,
А я ничего не делаю.
Когда я ничего-то не думаю,
И вокруг лишь туман и роса.
Небольшою сравнительно суммою
Я купил этот домик и сад.
Больше, больше всего, мой свет,
Из того, что на свете этом,
Я люблю накрахмаленный свет,
Накрахмаленные воротнички,
И поэтов.
2008
22
Самый конец февраля, дело к вечеру. Очень
медленно движутся две незнакомые кошки.
Незнакомые – так как своих, местных, я всех
знаю. По-охотничьи крадутся, потом вдруг
бросаются в стороны с выгнутыми спинами и
горящими, как фонарики, глазами. Снег просев-
ший, усохший, очень похожий на фиолетовую
пастилу… Приятно, наверное, по нему бегать!
НЕЗНАКОМЫЕ КОШКИ
Крадутся две темные кошки
Средь синих теней февраля.
В своем деревенском окошке
Виднеюсь загадочный я.
И очень загадочный Толик,
В предельно терпимом тепле,
Листает воинственный томик
В мигающем дальнем окне.
Атласная лента заката
Натянута над головой,
Корнеич проходит куда-то,
Махнет телогрейной рукой.
Коты изучают округу:
Романтика близких дорог!
И кот улыбается другу,
Заслышав капустный пирог.
23
Они посидят на веранде,
На родине у пирога.
– Пока не очнулась хозяйка,
Пойдем потихоньку?
– Ага.
Пластины подвядшего снега,
Пружинистость маленьких ног,
Динамика быстрого бега,
Романтика близких дорог!
Не скрипки заныли во мраке
За темной, шершавой стеной –
Поют кружевные собаки
Веселой, подлунной страной.
И радует круглые щеки
Капустного вкус пирога.
– Хорошая наша деревня?
– Чего говорить-то?.. Ага.
2003
ЖЕЛАНИЕ
Луна какая – о-го-го! –
Плывет путями древними,
Над аккуратным сном снегов,
Знакомыми деревнями.
Ах, я вот тоже полечу
В санях да с колокольцами,
24
Прижавшись зубом к калачу,
Мелькну я за околицей.
Над аккуратным сном снегов,
С луной – путями древними,
Мы полетим как – о-го-го! –
Знакомыми деревнями…
2006
ПЕЧАЛЬ ХОЛМОВ
Иду в осенний вечер,
И никого навстречу
В бескрайней и дрожащей влагой мгле.
Шумливых нет соседей,
Никто нигде не едет
И не идет по стынущей земле.
Лишь выгнутые холмы,
Печали чьей-то полны,
Бегут, бегут в сгущающийся мрак.
Не сочинить ли сагу
Про этих далей брагу
И дружественных маленьких собак?
2006
25
НОЧНОЙ ПУТЬ
Среди заснеженных барбосов,
Среди далеких пустырей,
Я раздвигаю тихим носом
Снежинки родины моей.
Я раздвигаю их завесы,
Я прохожу сквозь белый мрак,
Меня встречают с интересом
Глаза внимательных собак.
Меня встречает кошка Мурка
В тревожной тьме, издалека,
На дне пустого переулка
С ученой важностью зверька.
Я теплоты принес, Мурыся,
Принес усталости и сна.
Суровость мира, испарися,
Привет, полночная страна!
Привет, пустынные удолья,
Под гнетом виснущих ветвей,
И вы, жилищные условья
Застывшей хижины моей!
Здесь леденцами светят окна,
И чей-то нос торчит в окне,
И что в душе моей промокло,
На печке высохнет вполне.
26
Не зря я шел среди торосов,
В фонарном слепнущем огне,
Среди заснеженных барбосов,
Непредсказуемых вполне…
2002
ПОД ЛУНОЙ
Опять луна и бузина…
– Лунища! – Толик мне сказал
И дверь закрыл в холодном доме –
Заснеженном гнезде своем,
Печальном, скрытом от людей
Дикорастущими ветвями,
Да бликов лунной кутерьмой,
Да кошек длинными тенями.
Здесь зуб забора безсистемный
Клонится на бок много лет,
Спешит прохожий слабонервный
Под тихий шорох наших мест.
Но – мирно бегают собаки,
И Толик спит под песни Грига,
Своей прокуренной ладонью
Шершавит он военный том,
И нежно серебрится шерстка
У кошки, вышедшей из мрака,
И снежный ежик старых яблок
Морщинит щеки под луной.
И поглощает свет Корнеич,
27
Идя домой в свои пол-дома,
И меж садов молочно-белых
Свой погашает фитилек.
Между садов молочно-белых
Он будет спать под танцы Брамса,
Под голоса румынских скрипок,
В шатре из лунных светлячков…
2003
СЕРЕБРЯНАЯ ПЕСНЯ
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке,
Дальше темные дубравы,
Дальше долгие овраги.
Лают мелкие собачки – там,
За кладбищем, в низине.
Да, порой бывают драчки,
Но вообще они едины.
Нить заката над деревней
Проросла в окне соседа,
Свет печной, свечной и древний,
Плюс беспечная беседа.
И серебряные плети
Обвивают борт сарая,
28
И невидимые дети
Пробегают белым раем.
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке…
2008
ТИХОЙ ЗИМОЮ
Полный покой.
Удивительно полный покой.
Белой рукой
Выгибается белое поле.
Жалко – реки нет,
А то бы над этой рекой
Мысленно плыл я
К какой-то неведомой доле.
Полный покой.
Удивительно полный покой!
Что ж, я молчу
В этот час, между светом и тьмою,
Раз я такой,
Удивительно тихий такой,
Раз все вокруг
Запорошено тихой зимою…
2004
30
ПРОЩАЛЬНОЕ
Луна – как желтое яйцо…
И воробьи снуют, как крошки.
Я тихо вышел на крыльцо
И прислонился к тихой кошке.
Закатный час… Прощальный час!
К чему-то давняя причастность.
Еще один прощальный раз
Мы с Муркой вместе будем гаснуть.
Мы будем гаснуть в мире том,
Где гаснут сюртуки и лица,
Где дед – серьезный у колонн,
И где цветок цветет в петлице.
А с нами будет гаснуть дом,
И ветви темные над нами.
И лишь совсем уже потом
Мы устремимся за дровами.
2005
Некоторые считают меня каким-то особен-
ным любителем кошек. Это не совсем так.
Только одной кошке разрешалось сидеть на
моем столе, когда я работаю. Или лежать, по-
добрав лапки, у меня на груди у самого носа и даже
щекотать усами. Я уважал ее как личность.
31
Вообще, все стихи только про одну козу, про
одну собаку и про одну кошку, хотя было много и
тех, и других, и третьих. Но дальше мы не пой-
дем – только один кролик, только одна курица…
Кроликов и кур я люблю всех сразу.
Только одна женщина?.. Может быть… Мо-
жет быть…
ЖЕНА ПОЭТА
Надену я белое платье,
Пойду я с козой погулять,
Никто меня зря не ругайте,
Ведь мне не косить, не пахать.
Не стану по кочкам скакать я
И точно не дам зажевать
Козе мое новое платье,
Не стоит меня пробирать.
Я лучше по нежному ветру
Свой вытяну трепетный нос –
Туда где поля, километры…
О платьях и шляпках вопрос
Оставьте портному, торговкам
И шляпному мастеру – пусть!
Вы лучше на ушко, негромко
Читайте стихи наизусть…
32
О ФИЛИНАХ
Накручено, накручено…
И молодые филины
Летают между тучами –
Там, где дорог извилины.
Там, над лесной опушкою,
В пространстве шевелящемся,
Улавливают ушками
Смех мышек веселящихся.
Очами пробуравливать,
Под тучею подвесившись,
Улавливать, улавливать –
Судьба их и профессия.
Иду, иду вдоль кладбища
Дорогами потухшими.
Внутри чему-то рад еще
И жду чего-то лучшего.
Но хмурой луговиною
Гляжу – гляжу внимательно…
Над лесом пара филинов.
Летают замечательно.
2005
33
КОЗА
Коза с овальными глазами
Глядит в окно под небесами,
Сквозь золотой прямоугольник
Ей улыбнется скромный школьник.
И вспомнит дяденька водитель,
Кометой промелькнувший зритель,
Что где-то, кажется в квадрате,
Коза сидит как председатель.
И скажут темные матросы,
Решая сложные вопросы
Под небом серым, как холстина:
– Вот люди держат животину!
Коза, собака, кошка Мурка
В своей продолговатой шкурке
Живут со мной под низким небом,
От моего питаясь хлеба.
Коза с душой грустящей птицы,
Каких на свете единицы,
Глядит в окно под облаками,
Под их косматыми боками…
2004
34
ГУСИ УЛЕТАЮТ
– Твоя жена гусей видала! –
Кричит мне Толик со двора.
Он точит лезвие кинжала:
– Уже курлыкают, пора!
Моя жена гусей видала?
Как интересно все живут.
А я видал – ольха дрожала,
И как змеился темный пруд.
Потом бродил в шуршащей чаще
И о Саврасове вздыхал.
Вот он – художник настоящий…
И полицмейстер так сказал.
А ведь она гусей видала!
Сквозь золотую кисею!..
А я, как флюгер из металла,
Продрог и тоненько пою.
2004
ЛУННАЯ ШАЛЬ
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Гляжу в зазаборную даль,
И как-то светлей…
35
Все тянет и тянет в плече.
Ну, что ты пришла?
Пришел пыльный комнатный зверь,
Кусочек тепла.
Твоя деликатная тень,
Усатый мой друг,
Щекочет мне сердце, и лень
Движения рук
Мне в сумерках делать
И ног на жизни кругу,
Вон лунный возникнул кусок
В седом пирогу.
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Накину я лунную шаль,
Так будет… светлей.
2006
ДЕВУШКА В ОКНЕ
Недоспать, вскочить и записать,
В колпаке, изящную, как ирис,
Мысль, и, наслаждаясь ей, летать
В мысленном саду или в квартире.
Чуть прилечь и в тонком полусне
Вновь лететь среди цветов и вишен…
Скажет дева нежная в окне:
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
36
Пусть луна янтарная течет
Над неосновательностью хижин,
Взгляд ее маслинный оживет.
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
2008
ГИРЛЯНДА ОСЕНИ
Цветным репейником усажена веревка.
Веду на ней козу с грустящим глазом,
И спутанный колтун на бороде
Репейником цветет среди долины.
На мох узорный старого загона
Необходимую сельскохозяйственную вещь –
Аркан цветной я вешаю под вечер.
И карамель цветных осенних окон
Вдруг расцветает россыпью в низине…
Гирлянда осени на фоне трав потухших.
2006
ЛЕТО
В краю, где небо таковое,
Как водоем,
Нам надо пожелтевшим полем
Идти вдвоем.
37
И, поднимая край пушистый
Своей щеки,
Я размышлять хочу о смысле
Небес реки.
Я размышлять хочу о цвете
Стеблей травы,
О тихом, симпатичном лете,
Таком, как Вы.
2008
ГОРОЧКА
Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи.
Надо выудить мне в золоте,
В сонном золоте стихи.
Надо встать мне за калиткою,
Там, где неба полоса,
И, пока меня не кликают,
Широко открыть глаза.
Человечество разумное
В этой улице живет,
И коза в зеленых сумерках
Пижму горькую жует.
Красит кожу отражение
Догорающей реки,
На телеге без движения
Проплывают мужики.
38
А меж крыш закат иголочкой
Начертил мои стихи:
«Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи…»
2004
Я стоял на лестнице, сделанной лично мною,
и снимал вишню в нижних слоях заката. Сосед
подошел к забору, улыбается, глаза немного
в разные стороны.
– Снимаешь? Да, надо… А то налетят дроз-
ды – и привет. Проснешься, а ничего уже нет!
ДЕВОЧКЕ В ОСЕННЕМ САДУ
Дрозды
Иль сонные соседи
Съедят крыжовник
До зари.
Или придут ежи, медведи…
Смотри.
Все опадает, шевелится
Сквозь неба синь.
Малина с веточек валится,
Динь-динь.
И много дырочек на листьях
Уже.
Крыжовник между трав катится.
Драже
39
И только. Только лучше.
Такой…
Я видел – холод неминучий
Его хотел достать рукой…
2009
ЗАКАТ В ОКТЯБРЕ
Под целым закатом стою я один,
И плечи мои обнимает пиджак.
Октябрьский вечер все это родил,
И мне не вернуться под крышу никак.
И мне не уйти от небесных равнин,
И мне не заняться полезным трудом,
Под целым закатом стою я один,
А рядом стоит мой покинутый дом.
Под этой равниной, повернутой вниз,
Лицо повернув к ней навстречу, плыву!
О, жизнь моя, – мелко исписанный лист,
Лежишь на столе ты… почти наяву.
2006
ЗИМА
И как-то все затихло пред зимой,
Идущею, плывущею, шуршащей…
Иль – катящей, скорее… Милый мой,
Вот то-то жизнь начнется настоящая!
40
Снежинка – прыг – на крыши волокно,
И яблони замрут, как будто стража,
И я скажу:
– Дружочек, вот оно! Оно-оно,
Не сомневайся даже.
2008
БЕЛЫЙ СУМРАК
Белый сумрак вы видали,
Нажимая на педали,
Или просто так гуляя,
Иль в машине проезжая
Мимо наших белых далей
В тонко-снежном ноябре?
Белый сумрак вы видали
За деревней, за садами,
Меж травинок пролетали,
Когда травы в серебре?
Тишина. Никто не лает.
Только в поле крик ворон.
А морозы подступают –
Ну со всех, со всех сторон…
2009
ДОРОЖЕНЬКА
Иду, а сосны вертятся,
Расставив лапы длинные,
Никто не должен встретиться
Дорогою былинною.
Толик. Под звездным небом. 41
42
Никто не должен выглянуть,
Никто не должен выехать,
Лишь зорька пальцы вытянет
И будет мирно вспыхивать.
Дорога ты, дороженька…
Вдоль кладбища угасшего.
Я изменился – может быть! –
Лица не помню вашего.
Ни рук, ни глаз, ни талии,
Лишь помню реку русскую,
Да детские сандалии,
Да эту тропку узкую.
2005
Провожаю приятеля, совершенно не деревен-
ского, художественного приятеля. Неспортив-
ного абсолютно. Кстати, есть в этом особая
красота. Индивидуальное (очень) телосложе-
ние. Разговоры о Жизни, об Искусстве, о Жен-
щине, о Семье…
Так редки стали неспортивные люди. (Про-
вожаю, чтоб не потерялся в этой сложной
местности.) А волосы у него густые и жест-
кие, крепкий лоб, голова философа.
Идем в высоких травах. Солнце вечернее. Ав-
густ… Кони ходят… Задворки деревенские…
43
Но нет ни этюдника, ни красок, ни времени.
Я подумал: попробую написать поэтический
этюд. Интересно, передаст ли он то, что я
чувствую?..
АВГУСТ
Летящие нити, и кони седые,
Грубеющей тканью – тяжелые травы,
И пух иван-чая, и свет на ладони,
И свет над полями, и зелень отавы.
И все это слито в немую картину,
В туманной олифе осеннего солнца:
В репейнике лошадь, косматая грива,
И стебель стеклянный, и отсвет оконца.
Вздыхать или охать могу бесконечно,
Идя в длинных травах пред долгой зимою.
Все это не вечно, все это не вечно!
И все это впитано, впитано мною…
Клонитесь, клонитесь, тяжелые травы,
Летите, пушинки, трещите, заборы,
Горите под солнцем, златые оправы,
Смотрите, о жёны, с разумным укором.
2007
УЛЫБКА
Промерзнет небо, снег, вороны,
И кудри левого виска
44
Коснутся глаз, а яблонь кроны
Меня коснутся свысока.
Слегка очерченный зарею,
Сверкнёт снежинками мой кров,
Бежит лошадка колеею.
– Привет, Тимоха!
– Будь здоров.
Среди замедленных рассветов,
Среди серебряного мха,
Обитель ветхая поэта,
Где пишет он про то, про это,
На миг проявленная светом,
Вам улыбается слегка.
2004
РОЗОВАЯ ВЕСНА
Не нарисовать всех этих линий,
Всех изгибов этих, всех крючков,
Этих загогулин и извилин
Сквозь речное золото очков.
И прозрачной северной деревни
Не осмыслить в розовом свету,
И проталин рыжих, длинных, древних
На весеннем легком холоду.
45
Все же в разноцветном захолустье
Что-то я пойму наверняка.
Ближе к незнакомому мне устью
Жизни незнакомая река.
2005
СКВОРЕШНЯ
Засветись весной, далекий дол!
Засветись весною, солнцем вешним.
И хоть это связано с трудом,
Я повешу все-таки скворешню.
И хоть это связано с трудом,
Подлечу я ветви у подруги,
Яблони моей, что гладит дом
В долгие серебряные вьюги.
Засветись весною, талый снег!
Отрази в последний раз полнеба.
Чтобы понял русский человек,
Что зимой вполне он счастлив не был.
2006
У козы потрясающе длинные (и редкие) рес-
ницы. Присмотритесь при случае. Я выходил
периодически глянуть – не запуталась ли она в
веревке. Это вносило в мою жизнь ритм. Подой-
ду, сяду, положу ей руку – как бы это сказать
понежнее – на загривок, а она положит морду
(или лицо) мне на руку, и смотрит долго… не на
меня, а как бы в меня…
46
СЧАСТЛИВАЯ КОЗА
У козы лицо, как лодочка,
Что плывет между людей,
Интересная походочка
Чуть игривая у ней.
Я вздыхаю ностальгически –
Нет теперь моей козы,
И никто периодически
Уж не доит – зы-зы-зы…
И не надо ей ранёшенько
Сена свежего давать,
Называть ее дурёшенькой,
Да за шею обнимать…
Ой, коза моя ученая,
Разучёная коза!
Полоса по носу черная,
Козьей жизни полоса.
Только нет, я знаю, верю я –
Жизнь твоя была полна:
По ночам в окне над дверию
Высоко плыла луна,
Заходило в ясной ясности
Солнце в золоте ресниц,
И жила ты в безопасности
Меж кузнечиков и птиц…
2007
47
ВОЗДУХ ДОЛИН
Как хорошо… Луна зеленая…
И лает старый обормот.
И кошка древняя, точеная
По краю тонкому идет…
Хозяин ваш заснуть пытается,
Заснуть в болотной теплоте,
Собака лает-упирается,
Но силы уж не те, не те.
Уж нету в голосе металлинки,
Что романтизму придает,
И чувства, близкого к летальному,
Уже тот голос не дает.
Хозяин ваш – поры полуденной,
Консервативный господин.
Голубоватыми сосудами
Он слился с воздухом долин,
Он слился с воздухом, гуляющим
Между лопаток, между гор
И что-то сердцу объясняющим –
Что?.. Я не знаю до сих пор.
2004
СЕРЕБРЯНЫЕ СТАРУШКИ
Как тонко наползает день
На все, что пряталось во мраке.
48
Внизу еще туман и тень,
А наверху блуждают знаки.
Живем в пределах сентября
В простых серебряных избушках,
Где окна солнышком горят
В простых серебряных старушках.
О, кружевная красота
Морщинок солнечных и рюшек,
О, жизни тлен и суета
При свете маленьких старушек!
2007
СМЫСЛ
На фоне недостроенных сараев
Цветут цветы в зелено-синем мае,
Цветы цветут на фоне развалюшек
И в окнах обустроенных старушек.
Прищурю глаз – а лепесток искрится,
Имеет смысл в природе раствориться.
Как птица… как задумчивая птица!
Имеет смысл в деревне поселиться.
2006
49
ОТРАЖЕНЬЕ
Вороны все кружат над банею,
Расставив пальцы на лету,
Я наблюдаю осень раннюю
На наблюдательном посту.
Пространство предо мною дыбится,
Чтоб я проник в его пласты;
Глубоководной сонной рыбицей
Мои сложённые персты
Светиться будут в этой местности,
Когда уеду, может быть,
Над полем в тусклой бестелесности,
И плыть сквозь сумерки… и плыть.
2008
ЖЕНЩИНА И ПОЛДЕНЬ
Только в предчувствии осени
Кошка лежит на спине,
Там, где вы тапочки бросили
И пребывают оне.
Там, где вы книгу оставили,
У голубого пруда.
Штору в окне не поправили,
На пол просыпали льда.
50
Как хорошо – не стремительно,
А призадумавшись чуть,
Вам совершать ослепительный
Послеполуденный путь.
Как это важно – быть занятым
Мудрым осенним трудом:
Радостно, тихо и правильно
Ягоды мыть над прудом.
2009
ФАБЕРЖЕ
Моему дяде Борису Ефремовичу Белову
при нашем последнем расставании
Я пью протяжное прощанье
Пустых осенних берегов,
Пилы далекое жужжанье
И гомон птичьих голосов.
Летят синички между травок,
Седых, устойчивых стеблей,
На луг стекает (рано-рано!)
Закатный розовый елей.
А Фаберже, пожалуй, други,
Сюда допущен был слегка.
Все эти шарики и дуги
В его сердечные бока
51
Вошли и – жизнь определилась,
Как серебристый ручеек.
И, как таинственная милость,
На лоб спустился мотылек.
ПАСТОРАЛЬ
Дмитрию Ефременкову
1
Пойдем есть ягоды с кустов,
Исчезнем в зарослях малины,
Утонем в золоте густом,
Дадим стрекозам наши спины.
Как скалы дикие, они
И молчаливы, и могучи,
В траве кошачьих глаз огни,
Над нами низко ходят тучи.
И прорастает в солнце бровь,
И светом полнятся глазницы,
Лоб оцарапан и суров,
В затылке стриженые спицы
Растут, а из ушей – трава,
Что расплавляется в закате,
В саду кочует голова,
В проеденной козлами шляпе.
52
Пускай не строится мой дом,
Пускай не ладится жилище,
С моим приятелем-котом
Ищи в саду меня, дружище!
Пусть руки теплые мои,
Как два спокойных крокодила,
Ныряют в золоте травы,
Как в волнах призрачного Нила.
2
А что, а что, а что ты скажешь,
Мой друг, серьезный и седой,
Когда на луг июньский ляжешь,
Закрывши небо бородой?
Вон облака от края поля,
Среди порывистых стрекоз,
Летят в своей свободной доле,
Летят, как стадо белых коз.
А мы с тобой – большие реки
И, знаешь, мы здесь не при чем,
Пусть бороздят нас человеки,
А мы течем себе, течем…
53
Именно там я написал свой первый этюд мас-
лом. Солнце садится за лесом, за рекой… Дед
меня, конечно, двумя мазками поправил. (И те-
перь это в искусствоведческой науке считается
его этюдом.) Мне было четыре года, и эта, самая
красивая на свете (уральская) деревня, называ-
лась Чащихино. Сколько мы с дедушкой и бабуш-
кой там жили? Возможно, всего только месяц…
Никогда еще окружающий мир так не поражал
меня. Кроме того, я нашел там невесту.
ЕЁ ДЕРЕВНЯ
1
Я посмотрю… я посмотрю
Узоров русских полотенцы,
Увижу алую зарю
И под холстом небесным сенцы.
Там белый поворот реки
И взгляд невесты пятилетней,
Растут бобы и лопухи
В ее миру тысячелетнем.
Зачем мы не остались там,
Где кот яйцо ест ненароком,
Где по серебряным перстам
Закат течет небесным соком?
54
Где дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки…
Ответь мне, дедушка, ответь!
Глядя моей невесте в глазки.
2
Снова мысли пятятся назад,
Снова пахнет небом и рекой,
Мы опять бродили наугад
С маленькой девчонкою такой.
Ты меня не помнишь, милый друг,
Уж тебе не пять, а сорок пять!
Как делили сельский мы досуг,
Как любили вместе мы гулять…
Наблюдали крупные плоды
И закат съедобный над рекой,
Я черпал серебряной воды
Маленькой, прозрачною рукой.
Где же ты, вселенная моя,
Та, что я в душе всегда храню?
Едем мы – под нами колея
Убегает в сторону твою.
3
Улыбнувшись, люди исчезают,
Где-то в прошлом тают без остатка.
Возчик это знает, твердо знает,
Знает это бурая лошадка.
55
От простой и радостной девчушки,
От реки ее, ручьев и леса,
От уральской этой деревушки
Мы собрались, видишь ты, – уехать!
А детей одних не отпускают
Жить, где им понравится в природе.
Травы это знают, звезды знают,
Знают все на этом пароходе.
2003
ДУША
Красновато пепельное небо,
Одинока яблоня в долине,
Я делю пространство четким следом
На две аккуратных половины.
И обрубок яблони печален,
Занесенный снегом по макушку,
Как фигура с узкими плечами,
Как душа сгоревшей деревушки.
Очень тяжело, иль невозможно,
Мне к нему спокойно приближаться,
В поле странновато и тревожно,
Нет – к нему рукою не прижаться!
Думал я так, тихо подступая,
Удаляясь после по дороге,
Вновь пространство четко разделяя,
К дому поворачивая ноги.
2007
56
ПОЛЕ МОЕ
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было в прошлом веке
При Шишкине,
Поле мое, поле настоящее,
Какую тайну ты хранишь, притихшее?
Какую тайну ты хранишь, пожухшее,
Какую тайну, «яко крин процветшую»?
Всегда к Предтече травами набухшее,
К Петру и Павлу кое-где отцветшее.
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было – как давно! – при дедушке,
Поле мое, поле настоящее…
А темный лес – твой вечный соседушка.
Мне твой кузнечик пропоет отбой,
И будет он зелено-голубой!
И если ты уснешь – усну с тобой,
А если ты умрешь – умру с тобой.
2008
САД И ОКНО
Плыви, если хочешь ты плыть, о малиновый ветр,
Закатные перья на брюшке своем теребя,
А я отойду в глубину, может, на сантиметр,
Чтоб мне рассмотреть, между прочим, ее и тебя.
57
58
И я посмотрю на нее, может быть, свысока,
Как я не смотрел на нее, между прочим, давно:
Вот профиль и яблоня – яблоко вот и рука,
Иначе зачем мне, скажите, и сад, и окно?
2007
ЖЕНЩИНА ЭТА
Опять одиночество, ветер и трезвый расчет.
Опять все продумал за всех, и ошибся опять.
А жизнь без меня как текла, так себе и течет,
Но женщина эта в ней сможет, я думаю,
Что-то понять.
Но женщина эта, она ожидала меня –
Явлюсь или нет я на сцене в театре теней,
Но женщина эта, меня в том и этом виня,
Прожить уж не сможет без лиры забавной моей?
2007
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
Деревьев кроны темные и бурые шары
Забытых яблок где-то там,
В кромешном черном кружеве, –
За снеговыми шторами шевелятся они.
За редкими заборами сидят шакалы местные,
Гуляют тени дымные среди пустых садов,
А парники забытые дверями вдруг захлопают,
Коснется слуха пение ой, удалых орлов!
59
СЕВЕР
Люблю я холодную пикшу,
Холодную славлю треску,
И благословляю ловитву
На хладном твоем берегу,
О Север, изласканый светом,
О, край протяженных тонов!
Хотя не имею, при этом,
Резиновых даже штанов.
Порой – неотесанный плотник
На радостном жизни бегу,
Ведь я – не рыбак, не охотник
На дальнем твоем берегу.
Я мыслью прошел все пределы,
Все дебри твои до конца.
О, красный мой батюшка-Север,
Ты будь мне в родного отца!
2007
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
А я на нашей горочке стою и вижу сны,
И начинает нежно так, ну как Шаляпин «Ноченьку»,
Береза тети Машина песнь ледяных пустынь…
2002
60
МОЛЧИ
Царап – царап-царап, штришочки света
Ползут по силуэту одному,
По силуэту, так сказать, поэта,
Известного соседу моему.
Известного в известной нам деревне
Держателям седых молочных коз,
Известного полоскам неба древним
Меж темных тети Машиных берез.
Известного еще седому деду,
Которого уж нет давным-давно,
А главное – известного соседу,
Что предпочтет всегда стихам вино,
Что предпочтет строительство сараев
И самокрутку мокрую в ночи,
Ну а поэтов он своих не знает.
Поэт, молчи!
2006
ВЕТЕР
Шебуршал пустой почтовый ящик,
Да под ветром развевались косы,
Проходили с девушкой молчащей
За забором темные матросы.
И горами ветреные ветви
Надо мной вздымались, беспокоясь,
61
И потоки средней силы ветра
Пролегли воздушною рекою.
Красноватым взглядом волкодава
Засветилась серая калитка,
А цыган Тимошка величаво
Проплывал в телеге с ребятишкой,
Проплывал цыган, гремя по склонам,
Улыбаясь встречным человекам,
Может, где и выпил он немного,
Закусив обвислым чебуреком.
Ой вы, реки северного неба! –
Белый пар плывет над головою,
Можно ехать много километров
Под такою светлою рекою.
Комары еще не беспокоят,
Только мухи лезут к нам дружиться,
Но сбивает ветер их под корень,
В бороде музыкою жужжится.
Расплетались кудри черным дымом,
Тень от козырька легла на веки,
Вспоминал цыган свою судьбину –
Ох вы, человеки, человеки…
Шебуршал пустой почтовый ящик.
Что-то нам давно никто не пишет?
Ветер говорит о настоящем,
И о прошлом тоже ветер дышит…
62
Услышал по радио фразу – «а как Шопен
относился к “москалям”, известно…» А мне
было как раз неизвестно – как именно Шо-
пен относился к «москалям». Догадывался,
конечно… Это было время доинтернетное,
домобильное. Стационарный телефон был на
другом конце деревни, у автоколонны, но он не
всегда работал.
Да и не пойдешь же туда сейчас сквозь та-
кой ветер звонить – извините, а как Шопен
относился к «москалям»?.. А вокруг мелкие
собачки автоколонны с ума сходят, черные
деревья шумят…
ШОПЕН
Любил ли Шопен «москалей» – я не знаю.
Но пусть они тают – хрустальные звуки.
А птицы пускай от зимы улетают,
Раскинув пернатые длинные руки!
Любил ли Шопен «москалей» – неизвестно,
И в этой деревне никто нам не скажет.
Такая уж эта неясная местность –
Туманы и птицы, и холод овражий.
Здесь скажут, наверно, – печальные звуки!
И дальше пойдут, гоня стадо овечье,
В карманах держа узловатые руки,
И щуря от ветра глаза бесконечно…
2002
63
ВИНО И МОЛОКО
Сплошной щербатый, белый камень
И голубая тишина.
Большими, белыми руками
Налью пустынного вина.
Вина пустынных перелесков,
Вина холодных островов,
Движеньем медленным, нерезким
Среди внимательных котов.
Я подниму на свет напиток,
Там дальний путь и пустыри.
Там ранних сил моих избыток,
Там юность – что ни говори…
Но выпью только полстакана,
Подумав, съем простой обед
И, двинув уплотненным станом,
Усы взъерошу, словно дед.
О скрип петель, о пенье кошек…
О фисгармония веков!
Она звучит, и ты несешь мне
Парное козье молоко.
Вокруг щербатый белый камень
И неба светлая река,
Своими белыми руками
Налей, хозяйка, молока.
2004
64
ВСЕ НЕЯСНО МНЕ…
Шрам на пальце, а рядом вот – рана,
Вот – ожог, а вот свет от заката.
Нынче рано, а может не рано,
Синий сумрак сгустился над хатой.
Сам не знаю я – рано, не рано.
Не проник в эти звездные планы,
Не постиг потаенные сроки,
Вон звезда поплыла на востоке,
И не знаю я – рано, не рано.
Все неясно мне, все неизвестно:
И волнистая эта равнинность,
И пустынная сельская местность,
И собак непородных костистость,
И тарелка, готовая треснуть,
Если ставить не плавно, а резко.
2009
ВЕНЕРА
Глубокая скважина вздрогнет,
И будет розетка трещать,
И лампочка будет неровно
Меня в темноте освещать,
И Толик появится в двери
И скажет:
65
– Во звезды горят!
А это Венера.
– Уверен?
– Да все мужики говорят…
Погоду на завтра не знаешь?
Ну ладно, пойду досыпать.
Вот где-то скрипит, понимаешь,
А где – не могу я понять…
Глубокая скважина ухнет,
Вздохнет и надолго замрет.
И тут же все звезды потухнут,
И Толик мгновенно уснет.
2008
ОБРЕЗКА ЯБЛОНЬ
Для яблонь, для себя и для козы
Я предприму осеннюю обрезку.
Закатно-травно-ягодный призыв
Так ясен за квадратной занавеской.
Так ясен он, и розовый закат
Стоит передо мной стеной прозрачной…
Я становлюсь на красный самокат
И вкатываюсь в это – однозначно.
2011
66
ПЕСЕНКА
Седые камни, и песок,
И нежный солнечный поток
Сквозь глаз июньского кота
До глубины его хвоста.
А это, что ни говори,
Немного греет изнутри,
Хотя прохладный ветерок
Все ходит с юга на восток.
– Он крутит, – Толик говорит
И круто в сторону глядит –
Туда, где пламенеет мак,
Где собрались коты для драк.
Но каждый мало-мальский кот
Сначала песенку споет;
Ее запишет на века
Моя шершавая рука.
2005
КОНДРАТ БЕЛОВ.
ПАТРИАРХ СИБИРСКОГО ПЕЙЗАЖА
Старинные, небольшие городки, их архитек-
туру (и даже церкви) дед мой, известный всей
Сибири художник Кондрат Петрович Белов,
когда ему было уже за 80, писал по памяти. Дома
он подолгу сидел у противоположной стенки, на-
67
против своей картины, и смотрел в нее, напевая
или разговаривая вполголоса то с одним, то с
другим воображаемым собеседником из прошлого,
теребил огромные усы…
Потом вдруг вставал кряхтя, стремитель-
но подходил к холсту, наклонялся мощным сво-
им торсом (левая рука за спину) и, оскаля зубы,
делал резкий удар кистью, пальцами (как позд-
ний Тициан) или один-два-три энергичных удара
длинным мастихином.
– Вот так! (кусок краски улетел на диван).
И вот так!.. (второй кусок краски улетел за
комод). И вот эдак!.. – он делает шаг назад и
замирает… Потом очень тихо спрашивает у ко-
го-то: – Ну-с… Что вы на это скажете, милос-
тивые государи?.. А?.. Вот вам и Калька Белов.
Вот вам и Кондратик!.. Вот вам и Кондраша!..
А кто так в России небо напишет?.. А?.. То-то
и оно… – он наклоняет голову и смотрит на пей-
заж не отрываясь, ерошит усы… потом зовет
меня: – Славочка, мальчик! Пойдем чай пить!
ОПИСАНИЕ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
Мне годик, я в галстуке тесном,
Лицом пред стеною зари,
Что дышит любовью небесной
У носа и в дальней дали.
68
Движение тонких волокон,
Улыбку длиннющих лучей
Я вижу из низеньких окон
Посредством чудесных очей.
Мы жили, по сути, в деревне,
Проулок спускался к реке,
И дед мой огромною тенью
Пейзаж свой писал вдалеке.
О радость простейшего быта,
Кто может увидеть твой свет?
Ты только младенцу открыта,
И деду – за выслугу лет.
2008
СЕВЕРНЫЙ ЛУЧ
Прогревает уставшее тело
Неожиданный северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
Там, где солнце прощальное греет
Появилось златое окно.
Воротись! Воротись поскорее,
Есть у нас с тобой дело одно.
69
Ведь души неустроенной образ,
Этот двор, нам пора убирать,
Чтоб сосед, деликатно наморщась,
Ничего не сумел нам сказать.
Чтоб никто не вздыхал здесь бессильно,
И никто не ерошил волос,
Чтоб гостей простоквашей обильной
Напоить нам с тобой довелось.
Прогревает уставшее тело
Фиолетовый северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
УКРАИНА
Другу детства
Игорю Шипицину
Я устал, но надо мне добить –
Эти брёвна дотаскать и доски.
А потом я долго буду пить
Солнцем позолоченной зубровки
Рюмку или две. И буду рад,
Вспоминая вечер твой, Украйна.
Как там лоси плыли на закат…
Лось с лосихой – две огромных тайны.
А поутру плыли мужики
Узкой дамбой по ночным ухабам,
70
И принципиально старики
Не внимали простодушным бабам.
Говор, говор!.. мягкий и живой,
И удобство телоположенья.
Все вы мне свои, и я вам свой
В жизни концентрическом круженьи!
ВОСПОМИНАНИЕ
Я плыл на невеликом корабле,
Никто меня за руку не держал,
А я уже не помнил о земле
И ничего вдали не воображал.
Я обонять старался пену волн
И иногда свой взор стремил вперед,
Чтобы объять умом железный челн,
Понять – что ощущает мореход.
Держался за какую-то трубу,
Душою несозревший человек,
И волн следил упорную борьбу,
И маленьких барашков дальний бег.
Никто меня за руку не держал…
И как вообще я оказался там?
А дождь на темных стеклышках дрожал,
И покрывался каплями металл.
71
«Поют кружевные собаки»
72
Шел в полумраке малый теплоход,
Я улыбался волнам на бегу,
А жизнь ждала, как светлый горизонт,
На отдаленном темном берегу.
Морское состояние ума
Я приобрел в кипящей пеной мгле,
И долго сохранял его в домах
На твердой, неизученной земле.
2005
ЯНТАРНЫЕ СТАДА. ПОЛОСА ЗАКАТА
Пролился в золотую щель
Закат над отдаленной крышей,
Сквозь тусклый солнечный фужер
Как будто звон далекий слышу.
Как будто льдинок золотых
С небес царапанье и пенье,
Иль у подножья гор седых
Златых овец передвиженье.
Седые гонят пастухи
Овец светящихся отары,
Их уши, словно петухи,
Горят янтарно-медным жаром.
73
Откуда знаю это я,
Во сне ли видел в зимний вечер
Твои янтарные края,
Страна, плывущая навстречу?..
МИР МОЙ
Луна и дым… Все маленькое, дремлет…
Ты невелик, о мир моей деревни!
Ты невелик на волнах океанов
Снегов слоистых и густых бурьянов.
А там – леса густою чёрной лентой,
За ними, видишь, – дремлют континенты.
Сосед мой задремал при тусклом свете,
На нем коты, как маленькие дети…
Спи, брат мой, спи под ропот котофейный,
А коль не хочешь спать – напиток пей кофейный.
ЖИЗНЬ ИДЕТ
Серый день, размытая береза.
Ходит конь гнедой в долине снежной.
За горой я слышу женский голос.
– Жизнь идет, – скажу козе на ухо. –
– Жизнь идет, ешь сено, улыбайся.
Ну а я пойду стоять под небом –
Наблюдать, как ходит конь в низине.
У людей ведь есть свои заботы.
74
ЗРЕЛОСТЬ
Писать стихи и заниматься садом
Любой поживший, думаю, захочет.
Потупится он, скромно улыбнется,
И, быстро обернувшись, тихо скажет:
– Хочу, хочу! Хочу, конечно, что вы!
Хочу ужасно и давно, поверьте,
И не нужны мне ценные подарки,
И жалованья крупного не надо,
Лишь уваженья я хочу, поймите!
Лишь уваженья и еще покоя!..
И доступа еще к литературе
О желчегонных качествах растений.
НЕРАЗУМНЫЕ ЖЕНЫ ПОЭТОВ
Неразумные жены поэтов
Рубероид оставляют на крыше,
Придавивши слегка кирпичами,
Удалившись за тонкие шторы.
Но в ночи он встает кашалотом,
Кашалотом невиданной бури,
Над испуганной мокрой деревней
Черной лентой встает рубероид.
И, заслышав глухие удары,
Говорят: кто-то катит там бочку
Мимо нас в час и темный, и страшный,
Неразумные жены поэтов.
75
НОЧНЫЕ ДОРОГИ
Лохматые склоны ночные,
И тени далеких дорог…
И кошки, как звери ручные,
На мой выплывают порог.
И я возникаю из мрака,
Плечом упираюсь в косяк,
Усатые все мы, однако,
И каждый, я знаю, мастак
Глядеть на далекое поле,
На сосны, покрытые мглой.
Какая чудесная доля…
И способ познанья какой…
О способ познанья чудесный!
И, вместе, – чудесно простой.
О мир, нам с тобой неизвестный…
О тени дороги ночной!..
2008
Дед был главным человеком моего детства.
Художник и сказочник, он рассказывал сказки
оригинальные и таинственные, в которых мес-
том действия всегда был дремучий и бескрайний
русский лес… К сожалению, ничего не записано…
У меня есть мечта – написать когда-нибудь
сборник сказок, чтобы там отразилось его ды-
хание, его ощущение. Как бы отзвук далекий…
И посвятить этот сборник ему.
76
СИБИРСКАЯ СКАЗКА
Подлунным бегом горностая
Среди зимы,
Путем тревожным, длинным, тайным
Сибирской тьмы
Я пробирался мыслью сонной,
Ложась на бок,
В груди у деда потаённый
Стучал клубок.
И тихий свет от речек тихих,
И тайны слов,
Рождались в серебре великих
Его усов.
Тогда мне Родина открылась
Всего ясней,
И сердце сладко согласилось
Пожить на ней…
2008
ПОЭЗИЯ
Меня настигло стихотворство
В глухом, томительном краю,
И я, оставив непокорство,
Чуть помолчу и вновь пою.
Пою опять, идя по горке
Над белоснежною страной,
77
Где воробьи таскают корки,
Где не беседует со мной
Никто, никто… лишь воздух серый,
Моей касаясь головы,
Да чуть повыше – стратосфера,
Пониже – белые холмы.
Меня настигло стихотворство
Своею детскою рукой,
Так тихо-тихо, просто-просто…
И сердце мне сказало:
– Ой!
МУЖ
Муж пришел – все дома появилось:
Тихий свет, вода и авокадо.
Просто дверь открылась и закрылась,
Просто вдруг затеплилась лампада.
Просто пес залаял, улыбаясь…
И ему ответили в округе!
Рыбки засмеялись, бултыхаясь
Возле норки маленькой подруги.
2009
78
ОДНА ФЕВРАЛЬСКАЯ МЕТЕЛЬ
Не только вниз, но – вверх и в стороны
Сегодня снег летает мушками.
Богаче снеговыми склонами
Беднее добрыми старушками
Я стал внезапно в жизни временной,
В сей жизни, временно таинственной.
Что светлой тайною беременна,
Чудесной тайною единственной.
В ней тяжело без тихих путников –
Старушек старых и внимательных,
Без одеялок их лоскутельных
И без историй обязательных.
Пурга, рассказывай, рассказывай!
Волнуй, волнуй давно испытанным!
Лесную сказку детям сказывай,
Уснувшим детям… невоспитанным.
2008
ПРИГОРОДНЫЙ АВТОБУС
Шофёр кондукторше показывает нечто
Своим перстом прокуренным и синим,
Чуть слепит жёлтый свет машины встречной,
Привычно душит запашок бензинный.
Ну а вокруг поля в протяжной стыни,
Где, может быть, она увидит нечто,
79
Что он перстом показывает синим,
Водя рукою в сини бесконечной…
2008
ПРИБЛИЖЕНИЕ
Сквозь пространство осеннее
Приближается яблоко к носу.
И пчела приближается к носу,
И жена приближается к носу,
И зима приближается к носу…
Но об этом подумаю после.
2002
ПОСЛЕ ТЯЖЕЛОГО РАЗГОВОРА
Береза средних лет на фоне неба,
Да льдина, чтоб стоять, да пять минут,
Да небольшая, скромная ворона…
Вот что мне нужно, чтобы отдохнуть.
2004
ОСЕННИЙ СВЕТ
Боже мой, мой Боже… что за золото
В этой чаше бледно-голубой!
Как целенаправленно проколот
Небосвод туманный надо мной.
Луч струится в чашу и, расплавленный,
В ней ложится с ножками на дно.
80
Лист бумаги, на столе оставленный, –
Он сияет с чашей заодно.
Ты – мгновенен, луч, приятель мой!
Как и я. И живы мы – сейчас.
Под твое чудесное сияние
Подставляю свой чудесный глаз.
Пусть морщины родовые, давние
Изменят трагический настрой,
Тёплый, тёплый… тёплый… свет губами пью!
Чтоб быть светлым, по возможности, зимой.
2006
Если нам привозят дрова или какие-нибудь
мешки, доски, опилки и тому подобное, она всег-
да выходит, все осматривает и садится сверху,
с гордостью поглядывая вокруг. Речь идет о
Мурке, конечно.
Мне представляется, что она хочет ска-
зать: видите, мой хозяин тоже что-то стро-
ит, у нас тоже хозяйство. Просто ему обычно
некогда, он ведь поэт!..
Если я углубляюсь в сад или ухожу на со-
седние холмы – ем малину, кошу для козы или
просто сижу и смотрю сверху – кто к кому
приехал, кому что привезли, кто топит баню,
как колышется трава, куда пошел Толик… –
она всегда найдет меня, появится из зарослей и
молча сядет рядом… Маленькая такая. Корот-
кошерстная.
81
УШКО
Ушко у кошки расплавлено светом,
Контур лишь виден – тонкий такой.
Кошке приятно жить рядом с поэтом,
Нравится ей быть расплавленной светом
Вместе с хозяйской рукой.
Нравится летом
Остатки омлета
Есть очень быстро в песке и золе.
Нравится днем, как вода фиолетовым,
Чувствовать где-то,
Что кошка прогрета
Чьей-то любовью на доброй земле…
2005
ПЕРЕЛЁТНЫЙ ПУТЬ
Кошка вышла в открытое солнышко,
Прямо в золото шкуркой вплыла…
Кто там чистит лазурное перышко?
Кто расправил два легких крыла?
Кто в саду – ой-ой-ой! – осторожен будь,
Это вышла ведь Мурка сама.
Ждет вас всех перелетный далекий путь,
Он описан в ученых томах.
И меня не забудьте в роскошных снах,
В развесёлых и чуждых садах.
82
Дескать, есть там, на севере, – ой, чудак…
Ну а кошка его, слушай… – страх!!
2005
ДЕРЕВЦЕ
Я сегодня с деревцем прощался,
И оно как будто понимало.
Шляпу я снимал и улыбался,
А оно тихонько трепетало.
Ох ты, безответная судьбина!
Все, о чем молчишь ты,– мне знакомо,
Жди пока какой-нибудь дубина
Подойдет и скажет два-три слова.
Может, я – последний человечек,
Что к тебе по-русски обращался,
Что с тобою в несколько словечек
Кротко и разумно попрощался…
2006
ЛОЖНОЕ ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ
ПРОТИВ БОРЩЕЙ
Лампадка сквозь завесы пижмы.
А дальше дождь… Конец июля.
Ты, плечи изогнув капризно,
Несешь заветную кастрюлю.
83
Когда я был чуть-чуть моложе,
Боялся слова «борщ» немного,
И мне казалось, что негоже,
Чтоб обонял его с порога
Внезапный гость моей прихожей,
Искатель тонких откровений,
Что щей разваристых не может
Есть ни талант, ни даже гений.
О легковерная натура!
Неосновательность суждений…
Мол, щей горшок, мол, баба дура,
И что голодным должен гений
Бродить. А впрочем, я увлекся.
Ведь нынче дождь… Конец июля.
Воспоминаний рой улегся,
Мне показав на память дулю.
А сад в росе, как в бриллиантах,
Горит… Пион под носом ранний.
Шуршат неясно фолианты
Родных, таинственных преданий.
Мы уплываем в длинной лодке
В тот край, где Вольга и Добрыня,
Да не забудь ты рюмку водки.
Да-да, иду. Ведь борщ (!) простынет.
2008
85
НАСТРОЕНИЕ
Только утренний свет,
Но не женщина.
Только ветви и снег,
Но не женщина.
Лишь вода и блесна,
Радость детского сна,
Только дедушкин ус,
Но не женщина.
Только радость бумаги
И карандаша,
И пространство, куда
Уплывает душа,
Запах пыли и книг,
Но не женщина.
Но не женщина…
2007
Пробегая, увидел Мурку, сидящую на мохо-
вой горочке под тягучим сентябрьским солнцем.
Задержался на секунду… Вдруг стало ясно, что
это именно ее место в жизни. Не может она
быть не здесь и не сейчас. И есть ли на свете
что-то более гармоничное?
Через секунду я уже бежал дальше под уклон
с длинной, синей, выцветшей доской в руках…
Осень. Строительство…
86
КОШКА МАЛЕНЬКАЯ
Невозможно кошке в сентябре
Не сидеть под солнцем во дворе,
Не поднять усатой головы,
Не взглянуть поверх густой травы.
В синеве гуляют острова,
И понять не может голова:
Сколько птичек в путаной листве,
Сколько мыслей в глупой голове.
А в саду есть тайные ходы –
Ниши для хозяйской бороды,
И для кошки маленькой одной,
Чтоб гулять вечернею порой.
Чтоб, играя кружкой молока,
Подпирая крепкие бока,
Проходить малинною тропой,
Пропадая в травах с головой…
2005
ЗИМНИЕ ЩИ ИЗ КВАШЕНОЙ КАПУСТЫ
Щи без сметаны – это день прозрачный,
День бабьелетний с ласковой тоской,
Где солнца луч, туманный, огнезрачный,
Прощается с любимейшим тобой…
87
Щи со сметаной – это мгла сплошная,
Пурга и в серебре далёкий путь,
И кто-то, в белом платье выбегая,
Кричит тебе:
– Сметаны не забудь!..
Как любит русский этот воздух вольный
В молочно-фосфорическом огне…
И труден – ох! – вопрос твой протокольный –
Какое состоянье выбрать мне?
2008
НА ПРУДУ
Пауки паутину плетут,
Значит, нынче дождей не дождёшься,
Ты выходишь на маленький пруд
И над стареньким мужем смеёшься.
Улетает фарфоровый смех
Прямо в ухо фаянсовой кошке
И, далёкий от этих утех,
Муж сидит в отдалённом окошке.
Что-то пишет в немые листы,
Кудрецы летним золотом вьются,
И не слышишь, далёкая ты,
Как здесь буковки тихо смеются…
2007
88
ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК
Вороны с крыши упадают,
Летят на шелковый восток,
А глазки золотом блистают,
А щёчки нежит ветерок.
«Пернатый волк» – мне кто-то скажет,
Не стану спорить с ним вовек.
Паук мне паутину свяжет,
Как шапку добрый человек…
2009
СКРИПКА АНТОНИНА
Есть Антонин и Антонина.
Есть Дворжак, есть и тетя Тоня.
И, как замедленная мина,
Стучится сердце под ладонью.
Какой-то давнею угрозой
Бормочет лес в осенний вечер,
И грусть от остеохондроза
Мне Дворжак грустной скрипкой лечит.
А тетя Тоня извлекала
Из льдинок песню помидора,
И торопилась – устилала
Души волнистые просторы
89
Какой-то скатертью протяжной,
И улыбалась виновато,
Сибирской трапезою бражной
Встречая нас с Володькой – братом.
Ах, тетя Тоня… Антонина…
Письмо полно далекой болью.
Иду вечернею долиной,
Иду к луне над темным полем.
Белесым, лунным господином
Иду к луне над темным полем.
И слышу – скрипка Антонина
Поет несбывшейся любовью!..
2007
ПРЕДСНЕЖНОСТЬ ПОЛЯ
Широкий лоб и воздух синий,
Молекул синих колыханье,
Меж сосен матушки-России
Я слышу Толика дыханье.
Вот закурил и осветился
Среди лесов своих морозных,
Вопрос возник и закатился
В его глазах, таких серьезных.
90
Ну а вокруг такая влажность,
Что хоть плыви протяжной тенью.
Домов вдали одноэтажность,
Предснежность поля и селенья…
2006
ДАЛЕКОЙ СТОРОНОЙ
Да, да. Вот так стоять, глядеть в просветы
Между домами, погружаясь в сон
По-деревенски пахнущей планеты,
В жилищах представляя свет икон.
Волокна потускневшего заката
Искриться будут мирно надо мной.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
Далекою, забытой стороной.
Вокруг ходили будущего тени,
На нос ложились скромные лучи,
Я так стоял на розовых ступенях,
Как будто с краю сказочной ночи.
Как будто жизнь прошла среди закатов,
Как череда медлительных огней.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
В одном селеньи Родины моей…
2003
91
СНЕЖНЫЕ УШИ
На эти слова не напишешь романса,
Они разъедаются жестью багровой:
Бушлат, телогрейка и горка с коровой.
На эти слова не напишешь романса.
На эти слова не напишешь романса:
Забор и сарайка, собаки-страдальцы,
Мужик и пространство, и тёмные пальцы.
На эти слова не напишешь романса.
Бурлацкие звуки, их долгие стаи
Свободно текут на простуженный ветер.
Жена не услышит, никто не заметит,
Как ладно поет мужичок за сараем.
Как он замолкает – все глуше и глуше,
Как смотрит на птичек на волюшке-воле.
И вот тишина и морозное поле
Возьмут эту песнь в свои снежные уши…
2007
БАБЬЕ ЛЕТО
Бабье лето любит выпить
Да морозцем закусить,
Кума с деверем насытить
Да у свата погостить.
92
Ой вы, белые платочки,
Ой, цветастые платки!
Ой, берез златые точки,
Золотые пятачки!
Свет прощальный с неба сыплет,
Над избой – пушистый ком.
Бабье лето любит выпить
С подходящим мужиком.
Закуси ж, смотри, морозом!
Чтоб хрустело поутру!
Чтобы щёк тугие розы
Пьяно рдели на ветру!
Чтоб запутался ты в травах,
Заводной, прощальный кум.
Ой, осенняя отрава!..
Ой, не суй своёго «краба»,
Дай понять березы шум.
Дай – понять – березы – шум.
2005
ЗОЛОТО ДНЕЙ
Стихи писал, чистил кастрюли,
Следил за постройкой домов.
Все это я делал в июле,
Восстав от таинственных снов.
Я все основательно делал,
Во двор выходил голубой,
93
В пространстве таинственном тела
Плескал светлой речки прибой.
Все безукоризненно делал,
А в сад заплывали слова,
В пространстве таинственном тела
Светились вдали острова.
Темнела далёко-далёко
Полоска какой-то земли,
И солнце плыло невысоко,
И шли по реке корабли.
Гудели вдали пароходы
Каких-то утраченных лет.
На них бы – в такую погоду –
Я взял бы, пожалуй, билет.
2009
АВГУСТ. РАЗМЫШЛЕНИЯ ВОЗЛЕ
НЕПОКРЫТОЙ КОПНЫ СЕНА
Вроде не предвидится
Крупного дождя,
Вроде не обиделся
Август на меня.
94
Я под яблоней сидел
В лиственной стране,
Между яблоков глядел
В лиственном огне.
Я, как будто в детском сне,
Лето пересек,
И по длинной стороне,
И наискосок.
Так что не предвидится,
В общем-то, дождя.
Так что не обиделся
Август на меня.
Нет, не хочется пока
Этих перемен.
Пусть он длится, – ладно, а? –
Золотистый плен…
2012
СИНИЕ ЛЬВЫ
Под впечатлением
от народной живописи Севера
Под небом холстинково-серым,
Из ниточек серых сплетенным,
Плывут из деревни Уфтюги
Изящные синие львы.
95
Я там, к сожалению, не был,
В том дне, из тумана скроённом,
Где вдоль по широкому небу
Идут грубоватые швы.
Под солнцем-календулой красной,
Под частыми звезд светлячками,
Румяный и в шляпе пух_овой,
Я не был там, не был, увы!
И я не вздыхал там внезапно
И не разводил там руками,
Где всё проплывают сквозь сумрак
Изящные синие львы.
2002–2013
ПАРОХОД
Все умерли. Это ужасно.
(Животные ранних годов.)
Хвостом не маши мне напрасно,
Я мыслю про пыль городов.
Я мыслю про дальние дали,
Подальше немного, чем ты
Себе можешь только представить,
От сильной твоей простоты.
Гляжу я в далекие жизни
До странности близких людей
96
Тебе неизвестной Отчизны –
Отчизны любимой моей.
Она уплывает, как льдина,
Как некий большой пароход.
Без шляпы, плаща и корзины
На нем я отправлюсь в поход.
Я стану с народом у пены,
У пены, на самом краю.
И сердце поймет постепенно…
С Шаляпиным рядом стою.
2010
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Пахнет медом Калуга,
Пахнет русскою былью.
Золотая округа
Нежной, солнечной пылью
Пропиталась навеки,
Как моею судьбою.
Здесь когда-то над речкой
Мы прощались с тобою.
Рисовали с натуры
Мои старшие братья,
Их большие фигуры
Заключал я в объятья.
97
А они поднимали
Гениальные лица,
Все они понимали
Обо мне и девице.
Все они понимали,
Вслед смотрели с любовью.
А соборы сияли
Белой, солнечной солью.
Пахнет медом Калуга…
2008
ЛУНА
Меж облаков веков скиталица
Плывет унылой стороной,
Лицом фарфоровым китайца
Иль самоваром надо мной.
А после над ушанкой светится
Пожухлым шаром серебра.
О, как хочу я с нею встретиться
В пустынном сумраке двора!..
Вот надо лбом беспечным хладная
Стоит, о чем-то говоря.
Пришла пора, пора неладная,
Пора лихая – декабря…
2008
99
НОЧЬЮ
Все закрыто, все погашено,
Все проверено вдвойне,
И почти совсем не страшно нам
В этой тихой стороне.
Лишь моя лампадка светится
Между северных широт.
Не видать младого месяца,
Не видать небесных звёзд.
Все закрыто, все погашено,
Лишь березки шелестят,
Да по саду, саду нашему
Листья мелкие летят…
2007
ЦВЕТЫ НЕЗНАЕМЫЕ
Смотреть в лицо цветам незнаемым,
Хрусталь Шопена слушать тающий,
И быть немножечко летаемым,
Или – немножечко летающим.
Когда на кухне режут овощи,
В стихи забытые заглядывать,
И – пусть никто не просит помощи,
За миром надобно приглядывать.
2007
100
СВЕТ ИЗНУТРИ
Пожалуйста – небо свой полог раскрыло,
И солнце скользнуло в темнеющий лес,
И тайно его изнутри осветило,
И сколько там было – не знаю – чудес!
А мелкие птички!.. А встречные зайцы!
Могилки и даже немые кресты…
И вежливо эхо всегда отзывается
Из самой кошмарно-глухой темноты.
Высокие люди и низкие луны,
Бегущие _облаки над головой…
А сердце заплачет!.. А дернутся струны!
Мы выбрали правильно место с тобой.
2013
ВНУТРЕННИЙ ПАРОХОД
Моему прадеду
Василию Ивановичу Поспелову,
у которого к 1917 году был
собственный пароход на Волге
О вы, которые котята!
И вы, которые коты!
Цветок далекого заката
Цветет до самой темноты.
101
Под этим светом греем руки,
Впитав синичек тонкий свист.
Впитав изящные науки,
Далекий плачет гармонист.
Опавший лист торчит в кармане,
В глазах простор нездешних вод.
Плывут окрестности в тумане,
Как деда личный пароход…
2007
ВЕСЕННИЕ ТЕЗИСЫ
Соловьи поют по-сумасшедшему,
Это хорошо.
Радости тебе, в лес зашедшему,
Молодец что пришел!
2009
СЕРЕДИНА ИЮНЯ
Середина июня сегодня,
Это лучшее время в году!
Лето сходит по шелковым сходням
И свистит и поет:
– Я иду-у!
Середина июня, пожалуй,
Время лучшее в жизни моей!
102
Пароходы гудят, самовары,
Мед слетается с дальних полей
В виде капелек мелких нектара,
Среди капелек мелких дождей.
Группа птичек на яблоне старой –
Вместо группы приятных гостей.
Вместо группы соседей – две кошки,
Электричества – полный зенит,
Серый кот спит в старинном лукошке.
Очень дикий, степной паразит…
2008
Козы считают хозяина высшим существом
и поэтому, думаю, убеждены, что он должен
быть очень приятным на вкус. А как иначе?
Они все время с недоумением пробуют края моей
одежды.
ДВИЖЕНЬЕ
Жуёт штанину козлик, а коза
Края рубахи выцветшей теребит,
А я смотрю – не движется ль гроза
В просветах шевелящихся деревьев.
Жуёт штанину козлик, а коза
Глядит в пространство взглядом удивлённым.
Гроза, гроза, негрозная гроза
Ворчит за серым облаком червленым!
103
И без конца я так стоять готов
Средь шевеленья воздуха и луга,
Среди движенья предосенних слов,
Что вдаль спешат, слегка обняв друг друга…
2012
ТЕМНЫЙ САД
Падают яблоки в тёмных садах
Ночь напролет бомбомётом старинным,
Зори все шепчутся о холодах,
И я стою среди этой картины…
Прыгают яблоки в черной ночи,
Движутся кошки, собаки и тени…
И я молчу – ты сказала: молчи, –
Выйдя из мрака ко мне на ступени.
2012
В САДАХ НОЯБРЯ
Мы выпускаем кур с тобою
В зелёный сумрак ноября,
Под строгой маленькой звездою,
О столь немногом говоря.
Вопросы мирной сельской жизни
Нас занимают день и ночь.
104
Природа милая Отчизны,
Ты не могла бы нам помочь?
И зверобой, и одуванчик…
Как много ценного всего!
Мечта! Мечта моя – кабанчик!
Я б любовался на него…
А куры движутся умело
В холодных травах ноября,
Без снов, без мыслей – быстро, смело,
Огнём немножечко горя.
Мы выпускаем их с тобою
В холодном сумраке садов…
Я ухожу своей тропою,
Типичный добрый птицелов.
2012
ФОТОГРАФИЯ
Свет далёкий, серо-синий
Пью, как ёжик молоко;
Он затёк в мою пустыню,
Усвояется легко.
Свет уютный, деликатный
Светит нынче для меня,
В сюртуках на фото гаснет
Отдалённая родня.
105
Чуть-чуть вспыхнула и гаснет…
Отдалённая родня.
2012
ОГНИ И МОНЕТЫ
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
И на тоненьких ногах его несу,
Ласковое сено…
Маленькой сиреной
Козочка зовет меня в лесу.
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
Среди мошек мелкой толкотни,
В золотой осоке
Скрытно бродят соки,
Тайные зеленые огни.
Тусклый день болотный,
Белый воздух плотный,
Выцветший давно старинный свет.
Мы идем с козою
Светлой полосою,
Под дождем осиновых монет.
Под дождем осиновых монет…
2012
106
НОЧНАЯ ПЕСНЯ
Как запою, так кошки мне своими
Все подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою вообще-то не о рыбе,
Просунув пальцы между волосами.
На лбу широком оживают луны,
И светлячки огней толкутся в кронах.
Уж осени последние кануны,
Все в нитях света, огненно-зеленых.
Пусть лают псы на много верст и дальше,
Их пенье пусть заполнит всю округу.
И дальше будет так, как было раньше,
И мы пойдем по замкнутому кругу.
Я запою, а кошки мне своими
Пусть подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою, вообще-то не о рыбе,
Мигая часто лунными глазами.
2013
ЗВУКИ
КартошИну крошить мелкой тёрочкой,
Улыбаясь в простые цветы,
И кормить ей двоих перепёлочек
Нереальной такой красоты.
Ходят парой – не дрофы, не вороны,
Издают нежный звон хрусталя,
Вокруг дома сады на все стороны
Воробьями тихонько звенят.
Гуси криком кричат за оградою,
Кто-то лает в какой-то дали…
Это то, что действительно надо мне, –
Звуки северной, брат мой, земли.
2012
Об авторе:
Вячеслав Михайлович
Некрасов родился в 1957
году в городе Омске. С 12 лет
воспитывался в семье деда,
народного художника России,
«патриарха сибирского
пейзажа» Кондрата
Петровича Белова. Учился в
художественной школе № 1 у
Людмилы Кузьминичны Муринец. Закончил ВГИК,
художественный факультет
(1981 г.), где учился у Олега Ивановича Гроссе
(рисунок) и Николая Николаевича Третьякова
(история искусства).
Член Союза Художников России с 1983 года.
После института около 10 лет жил в Омске.
Занимался станковой графикой (акварель,
литография, офорт, резцовая гравюра), а также
иллюстрац ией книг и стенописью. Шесть лет
преподавал в пединституте на художественно-
графическом факультете. Любил ходить по улице
Рабиновича. Работы Некрасова находятся в
собраниях российских музеев, в Государственной
Третьяковской галерее, а также в частных
коллекциях в России и за рубежом.
С 1990 года живет в Петербурге (последние годы
в пригороде), занимается иконописью и
реставрацией икон для своего деревенского храма,
держит козу, пишет мемуары и сказки.__
Санкт-Петербург, 2013
Моему другу и собеседнику
Александру Ивановичу Галковскому,
а также всем филинам, белкам и ёжикам
нашей деревни, с любовью
2
3
ВЯЧЕСЛАВ НЕКРАСОВ
ФАРФОРОВАЯ
ДОРОЖКА
Эта книга открывает перед нами мир уютный и улыбчивый. Очень
реальный и одновременно сказочный. Автор с удивлением загляды-
вает в глубокие и прекрасные глаза маленькой серой козы Белки,
кошки Мурки, соседа Толика… А еще в глаза доброй женщины со
средним специальным образованием, цедящей через тонкую трубку
и разливающей по бутылям молодое вино из терновника и вишни…
5
«И дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки...»
Главным занятием моим всегда было
воспоминание о радости, которая приходи-
ла ко мне в детстве. Когда самый легкий
отзвук ее, отсвет возникал в сердце, я забывал
обо всем. Замирал. Прислушивался…
Постепенно пришло понимание, что радость
эта как-то особенно любит воздух деревенского
храма, запах воска и ладана, цветущие яблони и
высокие осенние травы, козу, почтительно гля-
дящую на меня через окно сарая…
На шероховатом фоне этого сарая между тем
появляется застенчиво-радостный человек…
Его зовут Анатолий, что по-гречески зна-
чит – «восточный». В нашей деревне, правда,
всех Анатолиев зовут Тольками. Но я не всегда
жил в деревне, поэтому называю его по-город-
скому – Толик. Возможно, это чистоплюйство,
не изжитое до конца.
Кстати, я как раз хотел познакомить чита-
теля с любимыми мною людьми и животными,
которые будут время от времени появляться
на страницах этой книги.
6
Толик, мой сосед, человек не совсем обычный.
Большую часть времени он спит. Возможно, по-
тому, что, по его словам, он родился на станции
«Сон». Не думаю, правда, что на этой станции
все такие. Видимо, на кого-то действует – на
кого-то нет. Я, кажется, проезжал через нее.
Правда, это было ночью… Все спали.
А Толик тем временем, подходя, обезоружива-
юще широко и доверительно улыбается:
– Привет, это самое… – так он всегда на-
чинает. – Да, Валерка тут попросил в магазин
сходить… Он за кошкой у себя там полез, и ему
оргалит на ногу свалился.
– Ну, это-то не страшно…
– Ага! Сто листов! – и Толик, ослепительно
улыбнувшись, растворяется в мелкой мороси.
По улыбке его счастливой он напоминает мне
Джона Кеннеди перед избирателями, хотя моя
жена на это, я знаю, скажет:
– У тебя все на Толика похожи. И Харрисон
Форд, и Ван Клиберн… А Жан Рено похож на
твоего Зайцева!
Дом Толика виден из моего окна, это окно
специальное, небольшое, имеет даже название –
«Толик, ты куда пошел?». А чуть выше, на дру-
гой горке, – дом Корнеича, дяди Лёши (вернее,
полдома). Маленького роста, всегда в валенках
и шапке-ушанке, он обычно начинает разговор
каким-нибудь парадоксом. Громко, почти крича.
Подсознательно ориентируясь на потенциаль-
7
ную деревенскую публику. Отличается еще и
тем, что никогда не отворяет форточку, хотя,
конечно же, курит.
Как-то, будучи у него, я приотворил форточ-
ку, на что одна старушка с улицы сказала:
– О!! Это, видать, какой-то большой ин-
теллигент пришел!! Корнеич-то сроду никог-
да, с детства, форточку не открывал!
Как-то раз он помогал мне по хозяйству, пос-
ле мы мыли руки. Я поливаю ему из ковша то-
ненькой струйкой и говорю:
– Извините, Леонид Корнеич, вода у нас –
дефицит…
Он запомнил, и всегда повторяет при случае:
– А!.. У вас же вода – деликатес!
А дальше, внизу, там, где осенью ложится са-
мый первый иней, дом дяди Вани. Родом из Во-
ронежа, образцовый хозяин. Подписчик журнала
«ЗОЖ» («Здоровый образ жизни»)! Нам всегда
есть о чем с ним поговорить через забор, потому
что я ничего так не люблю, как лечиться.
Теперь о животных… Белка – это маленькая
серая коза с черной полосой по носу и темным
выменем. Среди коз характер у нее считается
хорошим.
Данька. Белая среднеазиатская овчарка. Гово-
рят, что в ней отразилась «идея породы»! Один
смуглый и усатый точильщик ножей в городе,
когда видел ее, всякий раз откладывал нож, с си-
лой хлопал себя по бедрам и восклицал:
– Ну красавица азиатка!!! – затем поднимал
ладони вверх и долго и умиленно качал головой.
Когда мы шли обратно, повторялось то же
самое. Интересно, что Данька никогда почему-
то не пускает Толика в «парадную» калитку, но
только в заднюю, «черную». А он таких собак
раньше никогда не видел и называет ее – «оно».
Трогает меня пальцем:
– Оно не лает, а просто смотрит – и все по-
нятно.
И еще важный персонаж – небольшая корот-
кошерстная кошка Мурка, которую уважают
за ум и особое изящество на нашем краю дерев-
ни. Когда она уйдет, мне ее очень будет не хва-
тать.
Вот, тетя Шура опирается на лопату, го-
ворит:
– Копаю картошку, а ваша Мурка бежит. Я
ей говорю: «Мурка!». А она так остановилась,
смотрит… Ну до чего умная кошка!
А первое стихотворение я написал в праздник
Преображения Господня (Яблочный Спас) под
яблоней.
9
ФАРФОРОВАЯ ДОРОЖКА
1
И в яблоко – чудесный микрокосм –
Вонзаю жесткий зуб,
Иль режу его ножом железным,
В мыслях заблудившись,
Мимоходящей пчелой любуясь,
Идущей по фарфоровому тракту,
По синим кузнецовским лепесткам.
Такого же размера дядя Ваня
Внезапно вышел из-за дальней горки;
Он солнца луч, искряся волосами,
Последний солнца луч несет на лбу
Сквозь августовский сад полупрозрачный,
Сквозь папиросный лист осенней дымки,
Сквозь синие молекулы махорки,
Что выпускает дедушка Корнеич.
Привет тебе, идущий дядя Ваня!
2
Привет тебе, идущий дядя Ваня.
Зачем тебе я нужен – непонятно,
Но ты идешь и машешь мне рукой,
Кричишь:
– Привет, привет! Такое дело!
Потом:
– Ты представляешь или нет!..
10
И головой киваешь характерно,
Желая мне помочь в уже осеннем
Моем саду (запущенном, конечно).
– Привет, привет!
Ты думал обо мне…
Огни на горизонте изучая,
Сок яблочный рассеянно гоня…
– Привет, привет!
Воронежское солнце
Пускай себе плывет над чумаками,
Плывет, плывет…
А над твоей главой
Полночных стран прохладное светило,
Склонившись, золотой иглой рисует
Узор чудесный на твоих морщинках.
Ты представляешь или нет такое дело?
2002
ЗАКАТ ИТАЛЬЯНСКИЙ
Какой-то закат итальянский
В моем перламутровом крае…
И профиль слегка вольтерьянский
Скользнул за горбатым сараем…
Я доску поставлю у двери,
Я выбегу, как на пожаре.
Таких поднебесных феерий
Еще мы с тобой не видали!..
Человек со станции Сон. Толик молодой.
12
Но кот улыбнется глазами
И хвост распрямит, будто саблю.
– Мы русские люди, хозяин!
– Ну, кое-кто – звери, – поправлю.
И будет светиться строенье,
И будет светиться округа,
И будет всегда настроенье,
Когда понимают друг друга.
2002
ПОД НЕБЕСНОЙ РЕКОЙ
Твердо дорожка утоптана
Между высокой травы,
Низкая облачность – вот она,
Возле моей головы.
Здесь у пилотов налетано
Много прозрачных часов.
Тучка комариков – вот она,
Хор молодых голосов.
Косы у туч прямо девичьи,
Тянутся чуть в стороне.
Прямо теперь – знаешь, веришь ли?
Стать пейзажистом бы мне.
Правда, матросом я б тоже стал,
Чтоб под небесной рекой
13
Дать (по уставу) один сигнал –
Резкий, протяжный такой…
2008
СНЫ
Исчезнув бледным силуэтом,
Сказал сосед мой Толик:
– Будь!
Луна своим янтарным светом
Ему очерчивает путь…
За бузиной и за сараем
Никто не ищет и не ждет.
И дом почти необитаем,
Когда в нем Толик не живет.
Он, фиолетовые руки
В карманы теплые вложив,
Плывет по руслу старой муки
И обгоняет миражи.
Сквозь ветра тоненькие нити,
В съедобных лунных заливных,
Идет культурный – извините! –
Встречая путников иных.
Но это только сны и тени
В недвижной сумрачной реке.
Вот кот – реальный – на ступенях,
И два еще на чердаке.
2008
14
Люблю я где-нибудь в конце августа сесть с
книжкой на одну ничейную горку, зажатую со
всех сторон заборами, заросшую высокой тра-
вой, и смотреть сверху на деревню… Что вооб-
ще происходит. Кто куда пошел… побежал…
поехал…
С другой стороны «этот сектор контроли-
рует» Корнеич. Он сидит на своей горке, на ска-
мейке, прислонившись спиной к стене своей бани.
В вечных болотного цвета валенках и бушлате,
с палкой в руках.
Иногда рядом садится его бывшая жена, и
они, в принципе мирно, обсуждают их общий
«дюраль-алюминевый» бак или какую-то дру-
гую проблему. Если Корнеич увидит, что я иду
за водой, он радостно кричит на всю долину:
– Слава пить захотел!
ДЛИННЫЕ ОГНИ
Наташе Герасименко
Как люблю я протяжные всполохи
Над протяжной деревней моей,
Над избушкой, где лампочки золото
Освещает беспечных людей,
Над дорогою темной проезжею,
Над следами далеких копыт,
Над пространством, где памятью нежною
Я тобою (тобой!) не забыт.
15
Как люблю я огни эти длинные
Над уступами нашей земли!
А скажи мне, быть может, могли бы мы?..
Нет, конечно, мой друг, не могли.
Но люблю я, как _облак движение
В золотую озерную ширь,
Наблюдать за своим отражением
В глубине твоей вечной души.
2007
МИРНАЯ ПЕСНЯ
Жучок во фраке. Паучки.
Гляжу на них, надев очки.
Но вот жучок полез под лист,
Но вот раздался длинный свист:
Там кто-то едет на коне,
Коне лохматом – не ко мне.
Он едет, едет по холмам
И помешать не может нам.
Давайте, братцы паучки,
Глядеть на мир, надев очки.
Оправьте фраки, господа,
Уж миновалася беда.
Как солнца льется ручеек!
Как дня конец – далек, далек…
2006
16
МЫ С ТОЛИКОМ
Весь день надо мною летают
Какие-то малые птички –
Они от зимы удирают
По старой полезной привычке.
А я утонул в огороде,
Душою тянусь к ним навстречу;
В одной существуем природе:
Мы с Толиком, птицы и ветер.
В одной существуем природе,
В одном позабытом мгновеньи,
В одном небольшом огороде,
В одном предосеннем селеньи.
И кот, оторвавшись от чашки,
Увидит в короткой минуте:
Вот Толик – душа нараспашку,
Вот птицы на древнем маршруте.
2006
Владимир Иванович Зайцев. Это мой бли-
жайший друг. Друг моего детства… Если
в этом сибирском городе, в одном из его районов,
спросить у кого-нибудь, у любого… вот даже
у ребенка в коляске: «А где тут у вас худож-
ник живет?», то ребенок покажет малень-
ким, розовым пальчиком:
– А вон, на седьмом этаже, видите, четвер-
тый балкон слева? Там художник живет.
17
СУДЬБА
Владимиру Зайцеву
В осеннем синем хрустале…
В забытом сумрачном графине.
На нашей радостной земле
(Или в египетской пустыне?)
Мы растерялися с тобой,
Чтобы пройти по разным тропкам,
Своей проселочной судьбой…
Без надлежащей тренировки.
2005
ВОЛШЕБНЫЙ БЕГ
Уложен аккуратно снег
Слоистыми, густыми далями.
В них пробираюсь на ночлег
И говорю себе: видали мы
И то, и это, но зимы
Засахаренной и подсвеченной,
Не без собачьей кутерьмы,
С луной, над остановкой встреченной…
Сего не видел никогда.
А между тем мои знакомые
Лежат на печках в холода,
Когда леса зимой закованы.
18
Расширься, круглое лицо,
В ночном весельи одинокое,
Усни, прозрачное сельцо,
Усните, лампочки далекие.
Со мной луны волшебный бег,
И снег, уложенный старательно!
А впереди нас ждет ночлег
И собеседник невнимательный.
2006
ЗДЕСЬ МЫ ЖИЛИ КОГДА-ТО…
Наташе Н.
В осеннем саду,
Выцветающем,
Серо-зеленом…
Где бледная лампа плывет
Как луна в середине пейзажа,
Где серые кошки
Глядят друг на друга
Внимательно очень,
Где тускло мерцает
Простейший сосуд
Простокваши…
Там сети ветвей
Чуть колышут ворон пожилых
19
Философские тени,
А в окнах закат растворяется
Алой тоскою.
И ветер бормочет-бормочет
Старинную здешнюю сагу
Под звон пилорамы,
Под шум отлетающих птиц
Над тобою…
ДВЕ ВОРОНЫ
Две вороны пролетели,
Описавши полукруг.
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
Не буди меня, жестокий
Мой помощник, не буди,
Не буди, зеленоокий
Мой погонщик, погоди.
Я прилег на край постели,
Я не сплю, но вижу сны.
Две вороны прилетели
Из далекой стороны.
В тусклом золоте царапин
Старый дедушкин диван,
В серебристой, темной вате
Дышит неба океан.
20
Не буди меня, дружище,
Не буди меня, дружок,
Слышишь, в поле ветер свищет,
Как пастушеский рожок?..
Тяжело в такую пору
Будет путнику идти:
Невозможно разговору
С кем-то в поле завести.
Значит, должен одиноко
Видеть ранний огонек,
В темный лес ушла дорога,
Путь отчаянно далек.
Ты сними кастрюльку с печки,
Подремли под бой часов,
Нынче тучи, как овечки,
Все спешат на тайный зов.
Ветер гнет верхушки елей
Миллионом тонких рук,
Я прилег на край постели,
Не буди меня, мой друг.
2003
ОСЕННИЙ КОВЧЕГ
Опустись, красноногий закат,
На мою невеселую землю,
Где под крышей малейшей из хат
Я вечернюю пищу приемлю.
21
Я смотрю на свой детский портрет,
На твои покрасневшие руки,
Издают перепелки «нет-нет»
В полумраке прозрачные звуки.
Тыквы нынче заполнили дом,
И цветы все под крышу собрались.
Я смотрю, понимая с трудом…
Как же вместе мы все оказались?
2006
КРУЖЕВА
Больше всего на свете
Я люблю кружева белые,
Когда в шторах гуляет ветер,
А я ничего не делаю.
Когда я ничего-то не думаю,
И вокруг лишь туман и роса.
Небольшою сравнительно суммою
Я купил этот домик и сад.
Больше, больше всего, мой свет,
Из того, что на свете этом,
Я люблю накрахмаленный свет,
Накрахмаленные воротнички,
И поэтов.
2008
22
Самый конец февраля, дело к вечеру. Очень
медленно движутся две незнакомые кошки.
Незнакомые – так как своих, местных, я всех
знаю. По-охотничьи крадутся, потом вдруг
бросаются в стороны с выгнутыми спинами и
горящими, как фонарики, глазами. Снег просев-
ший, усохший, очень похожий на фиолетовую
пастилу… Приятно, наверное, по нему бегать!
НЕЗНАКОМЫЕ КОШКИ
Крадутся две темные кошки
Средь синих теней февраля.
В своем деревенском окошке
Виднеюсь загадочный я.
И очень загадочный Толик,
В предельно терпимом тепле,
Листает воинственный томик
В мигающем дальнем окне.
Атласная лента заката
Натянута над головой,
Корнеич проходит куда-то,
Махнет телогрейной рукой.
Коты изучают округу:
Романтика близких дорог!
И кот улыбается другу,
Заслышав капустный пирог.
23
Они посидят на веранде,
На родине у пирога.
– Пока не очнулась хозяйка,
Пойдем потихоньку?
– Ага.
Пластины подвядшего снега,
Пружинистость маленьких ног,
Динамика быстрого бега,
Романтика близких дорог!
Не скрипки заныли во мраке
За темной, шершавой стеной –
Поют кружевные собаки
Веселой, подлунной страной.
И радует круглые щеки
Капустного вкус пирога.
– Хорошая наша деревня?
– Чего говорить-то?.. Ага.
2003
ЖЕЛАНИЕ
Луна какая – о-го-го! –
Плывет путями древними,
Над аккуратным сном снегов,
Знакомыми деревнями.
Ах, я вот тоже полечу
В санях да с колокольцами,
24
Прижавшись зубом к калачу,
Мелькну я за околицей.
Над аккуратным сном снегов,
С луной – путями древними,
Мы полетим как – о-го-го! –
Знакомыми деревнями…
2006
ПЕЧАЛЬ ХОЛМОВ
Иду в осенний вечер,
И никого навстречу
В бескрайней и дрожащей влагой мгле.
Шумливых нет соседей,
Никто нигде не едет
И не идет по стынущей земле.
Лишь выгнутые холмы,
Печали чьей-то полны,
Бегут, бегут в сгущающийся мрак.
Не сочинить ли сагу
Про этих далей брагу
И дружественных маленьких собак?
2006
25
НОЧНОЙ ПУТЬ
Среди заснеженных барбосов,
Среди далеких пустырей,
Я раздвигаю тихим носом
Снежинки родины моей.
Я раздвигаю их завесы,
Я прохожу сквозь белый мрак,
Меня встречают с интересом
Глаза внимательных собак.
Меня встречает кошка Мурка
В тревожной тьме, издалека,
На дне пустого переулка
С ученой важностью зверька.
Я теплоты принес, Мурыся,
Принес усталости и сна.
Суровость мира, испарися,
Привет, полночная страна!
Привет, пустынные удолья,
Под гнетом виснущих ветвей,
И вы, жилищные условья
Застывшей хижины моей!
Здесь леденцами светят окна,
И чей-то нос торчит в окне,
И что в душе моей промокло,
На печке высохнет вполне.
26
Не зря я шел среди торосов,
В фонарном слепнущем огне,
Среди заснеженных барбосов,
Непредсказуемых вполне…
2002
ПОД ЛУНОЙ
Опять луна и бузина…
– Лунища! – Толик мне сказал
И дверь закрыл в холодном доме –
Заснеженном гнезде своем,
Печальном, скрытом от людей
Дикорастущими ветвями,
Да бликов лунной кутерьмой,
Да кошек длинными тенями.
Здесь зуб забора безсистемный
Клонится на бок много лет,
Спешит прохожий слабонервный
Под тихий шорох наших мест.
Но – мирно бегают собаки,
И Толик спит под песни Грига,
Своей прокуренной ладонью
Шершавит он военный том,
И нежно серебрится шерстка
У кошки, вышедшей из мрака,
И снежный ежик старых яблок
Морщинит щеки под луной.
И поглощает свет Корнеич,
27
Идя домой в свои пол-дома,
И меж садов молочно-белых
Свой погашает фитилек.
Между садов молочно-белых
Он будет спать под танцы Брамса,
Под голоса румынских скрипок,
В шатре из лунных светлячков…
2003
СЕРЕБРЯНАЯ ПЕСНЯ
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке,
Дальше темные дубравы,
Дальше долгие овраги.
Лают мелкие собачки – там,
За кладбищем, в низине.
Да, порой бывают драчки,
Но вообще они едины.
Нить заката над деревней
Проросла в окне соседа,
Свет печной, свечной и древний,
Плюс беспечная беседа.
И серебряные плети
Обвивают борт сарая,
28
И невидимые дети
Пробегают белым раем.
Запорошенные травы
Пропадают в белом мраке…
2008
ТИХОЙ ЗИМОЮ
Полный покой.
Удивительно полный покой.
Белой рукой
Выгибается белое поле.
Жалко – реки нет,
А то бы над этой рекой
Мысленно плыл я
К какой-то неведомой доле.
Полный покой.
Удивительно полный покой!
Что ж, я молчу
В этот час, между светом и тьмою,
Раз я такой,
Удивительно тихий такой,
Раз все вокруг
Запорошено тихой зимою…
2004
30
ПРОЩАЛЬНОЕ
Луна – как желтое яйцо…
И воробьи снуют, как крошки.
Я тихо вышел на крыльцо
И прислонился к тихой кошке.
Закатный час… Прощальный час!
К чему-то давняя причастность.
Еще один прощальный раз
Мы с Муркой вместе будем гаснуть.
Мы будем гаснуть в мире том,
Где гаснут сюртуки и лица,
Где дед – серьезный у колонн,
И где цветок цветет в петлице.
А с нами будет гаснуть дом,
И ветви темные над нами.
И лишь совсем уже потом
Мы устремимся за дровами.
2005
Некоторые считают меня каким-то особен-
ным любителем кошек. Это не совсем так.
Только одной кошке разрешалось сидеть на
моем столе, когда я работаю. Или лежать, по-
добрав лапки, у меня на груди у самого носа и даже
щекотать усами. Я уважал ее как личность.
31
Вообще, все стихи только про одну козу, про
одну собаку и про одну кошку, хотя было много и
тех, и других, и третьих. Но дальше мы не пой-
дем – только один кролик, только одна курица…
Кроликов и кур я люблю всех сразу.
Только одна женщина?.. Может быть… Мо-
жет быть…
ЖЕНА ПОЭТА
Надену я белое платье,
Пойду я с козой погулять,
Никто меня зря не ругайте,
Ведь мне не косить, не пахать.
Не стану по кочкам скакать я
И точно не дам зажевать
Козе мое новое платье,
Не стоит меня пробирать.
Я лучше по нежному ветру
Свой вытяну трепетный нос –
Туда где поля, километры…
О платьях и шляпках вопрос
Оставьте портному, торговкам
И шляпному мастеру – пусть!
Вы лучше на ушко, негромко
Читайте стихи наизусть…
32
О ФИЛИНАХ
Накручено, накручено…
И молодые филины
Летают между тучами –
Там, где дорог извилины.
Там, над лесной опушкою,
В пространстве шевелящемся,
Улавливают ушками
Смех мышек веселящихся.
Очами пробуравливать,
Под тучею подвесившись,
Улавливать, улавливать –
Судьба их и профессия.
Иду, иду вдоль кладбища
Дорогами потухшими.
Внутри чему-то рад еще
И жду чего-то лучшего.
Но хмурой луговиною
Гляжу – гляжу внимательно…
Над лесом пара филинов.
Летают замечательно.
2005
33
КОЗА
Коза с овальными глазами
Глядит в окно под небесами,
Сквозь золотой прямоугольник
Ей улыбнется скромный школьник.
И вспомнит дяденька водитель,
Кометой промелькнувший зритель,
Что где-то, кажется в квадрате,
Коза сидит как председатель.
И скажут темные матросы,
Решая сложные вопросы
Под небом серым, как холстина:
– Вот люди держат животину!
Коза, собака, кошка Мурка
В своей продолговатой шкурке
Живут со мной под низким небом,
От моего питаясь хлеба.
Коза с душой грустящей птицы,
Каких на свете единицы,
Глядит в окно под облаками,
Под их косматыми боками…
2004
34
ГУСИ УЛЕТАЮТ
– Твоя жена гусей видала! –
Кричит мне Толик со двора.
Он точит лезвие кинжала:
– Уже курлыкают, пора!
Моя жена гусей видала?
Как интересно все живут.
А я видал – ольха дрожала,
И как змеился темный пруд.
Потом бродил в шуршащей чаще
И о Саврасове вздыхал.
Вот он – художник настоящий…
И полицмейстер так сказал.
А ведь она гусей видала!
Сквозь золотую кисею!..
А я, как флюгер из металла,
Продрог и тоненько пою.
2004
ЛУННАЯ ШАЛЬ
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Гляжу в зазаборную даль,
И как-то светлей…
35
Все тянет и тянет в плече.
Ну, что ты пришла?
Пришел пыльный комнатный зверь,
Кусочек тепла.
Твоя деликатная тень,
Усатый мой друг,
Щекочет мне сердце, и лень
Движения рук
Мне в сумерках делать
И ног на жизни кругу,
Вон лунный возникнул кусок
В седом пирогу.
На сердце… на сердце печаль.
А кошка на ней.
Накину я лунную шаль,
Так будет… светлей.
2006
ДЕВУШКА В ОКНЕ
Недоспать, вскочить и записать,
В колпаке, изящную, как ирис,
Мысль, и, наслаждаясь ей, летать
В мысленном саду или в квартире.
Чуть прилечь и в тонком полусне
Вновь лететь среди цветов и вишен…
Скажет дева нежная в окне:
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
36
Пусть луна янтарная течет
Над неосновательностью хижин,
Взгляд ее маслинный оживет.
– Как он неразумен!.. Как подвижен!..
2008
ГИРЛЯНДА ОСЕНИ
Цветным репейником усажена веревка.
Веду на ней козу с грустящим глазом,
И спутанный колтун на бороде
Репейником цветет среди долины.
На мох узорный старого загона
Необходимую сельскохозяйственную вещь –
Аркан цветной я вешаю под вечер.
И карамель цветных осенних окон
Вдруг расцветает россыпью в низине…
Гирлянда осени на фоне трав потухших.
2006
ЛЕТО
В краю, где небо таковое,
Как водоем,
Нам надо пожелтевшим полем
Идти вдвоем.
37
И, поднимая край пушистый
Своей щеки,
Я размышлять хочу о смысле
Небес реки.
Я размышлять хочу о цвете
Стеблей травы,
О тихом, симпатичном лете,
Таком, как Вы.
2008
ГОРОЧКА
Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи.
Надо выудить мне в золоте,
В сонном золоте стихи.
Надо встать мне за калиткою,
Там, где неба полоса,
И, пока меня не кликают,
Широко открыть глаза.
Человечество разумное
В этой улице живет,
И коза в зеленых сумерках
Пижму горькую жует.
Красит кожу отражение
Догорающей реки,
На телеге без движения
Проплывают мужики.
38
А меж крыш закат иголочкой
Начертил мои стихи:
«Надо мне косить на горочке,
Где большие лопухи…»
2004
Я стоял на лестнице, сделанной лично мною,
и снимал вишню в нижних слоях заката. Сосед
подошел к забору, улыбается, глаза немного
в разные стороны.
– Снимаешь? Да, надо… А то налетят дроз-
ды – и привет. Проснешься, а ничего уже нет!
ДЕВОЧКЕ В ОСЕННЕМ САДУ
Дрозды
Иль сонные соседи
Съедят крыжовник
До зари.
Или придут ежи, медведи…
Смотри.
Все опадает, шевелится
Сквозь неба синь.
Малина с веточек валится,
Динь-динь.
И много дырочек на листьях
Уже.
Крыжовник между трав катится.
Драже
39
И только. Только лучше.
Такой…
Я видел – холод неминучий
Его хотел достать рукой…
2009
ЗАКАТ В ОКТЯБРЕ
Под целым закатом стою я один,
И плечи мои обнимает пиджак.
Октябрьский вечер все это родил,
И мне не вернуться под крышу никак.
И мне не уйти от небесных равнин,
И мне не заняться полезным трудом,
Под целым закатом стою я один,
А рядом стоит мой покинутый дом.
Под этой равниной, повернутой вниз,
Лицо повернув к ней навстречу, плыву!
О, жизнь моя, – мелко исписанный лист,
Лежишь на столе ты… почти наяву.
2006
ЗИМА
И как-то все затихло пред зимой,
Идущею, плывущею, шуршащей…
Иль – катящей, скорее… Милый мой,
Вот то-то жизнь начнется настоящая!
40
Снежинка – прыг – на крыши волокно,
И яблони замрут, как будто стража,
И я скажу:
– Дружочек, вот оно! Оно-оно,
Не сомневайся даже.
2008
БЕЛЫЙ СУМРАК
Белый сумрак вы видали,
Нажимая на педали,
Или просто так гуляя,
Иль в машине проезжая
Мимо наших белых далей
В тонко-снежном ноябре?
Белый сумрак вы видали
За деревней, за садами,
Меж травинок пролетали,
Когда травы в серебре?
Тишина. Никто не лает.
Только в поле крик ворон.
А морозы подступают –
Ну со всех, со всех сторон…
2009
ДОРОЖЕНЬКА
Иду, а сосны вертятся,
Расставив лапы длинные,
Никто не должен встретиться
Дорогою былинною.
Толик. Под звездным небом. 41
42
Никто не должен выглянуть,
Никто не должен выехать,
Лишь зорька пальцы вытянет
И будет мирно вспыхивать.
Дорога ты, дороженька…
Вдоль кладбища угасшего.
Я изменился – может быть! –
Лица не помню вашего.
Ни рук, ни глаз, ни талии,
Лишь помню реку русскую,
Да детские сандалии,
Да эту тропку узкую.
2005
Провожаю приятеля, совершенно не деревен-
ского, художественного приятеля. Неспортив-
ного абсолютно. Кстати, есть в этом особая
красота. Индивидуальное (очень) телосложе-
ние. Разговоры о Жизни, об Искусстве, о Жен-
щине, о Семье…
Так редки стали неспортивные люди. (Про-
вожаю, чтоб не потерялся в этой сложной
местности.) А волосы у него густые и жест-
кие, крепкий лоб, голова философа.
Идем в высоких травах. Солнце вечернее. Ав-
густ… Кони ходят… Задворки деревенские…
43
Но нет ни этюдника, ни красок, ни времени.
Я подумал: попробую написать поэтический
этюд. Интересно, передаст ли он то, что я
чувствую?..
АВГУСТ
Летящие нити, и кони седые,
Грубеющей тканью – тяжелые травы,
И пух иван-чая, и свет на ладони,
И свет над полями, и зелень отавы.
И все это слито в немую картину,
В туманной олифе осеннего солнца:
В репейнике лошадь, косматая грива,
И стебель стеклянный, и отсвет оконца.
Вздыхать или охать могу бесконечно,
Идя в длинных травах пред долгой зимою.
Все это не вечно, все это не вечно!
И все это впитано, впитано мною…
Клонитесь, клонитесь, тяжелые травы,
Летите, пушинки, трещите, заборы,
Горите под солнцем, златые оправы,
Смотрите, о жёны, с разумным укором.
2007
УЛЫБКА
Промерзнет небо, снег, вороны,
И кудри левого виска
44
Коснутся глаз, а яблонь кроны
Меня коснутся свысока.
Слегка очерченный зарею,
Сверкнёт снежинками мой кров,
Бежит лошадка колеею.
– Привет, Тимоха!
– Будь здоров.
Среди замедленных рассветов,
Среди серебряного мха,
Обитель ветхая поэта,
Где пишет он про то, про это,
На миг проявленная светом,
Вам улыбается слегка.
2004
РОЗОВАЯ ВЕСНА
Не нарисовать всех этих линий,
Всех изгибов этих, всех крючков,
Этих загогулин и извилин
Сквозь речное золото очков.
И прозрачной северной деревни
Не осмыслить в розовом свету,
И проталин рыжих, длинных, древних
На весеннем легком холоду.
45
Все же в разноцветном захолустье
Что-то я пойму наверняка.
Ближе к незнакомому мне устью
Жизни незнакомая река.
2005
СКВОРЕШНЯ
Засветись весной, далекий дол!
Засветись весною, солнцем вешним.
И хоть это связано с трудом,
Я повешу все-таки скворешню.
И хоть это связано с трудом,
Подлечу я ветви у подруги,
Яблони моей, что гладит дом
В долгие серебряные вьюги.
Засветись весною, талый снег!
Отрази в последний раз полнеба.
Чтобы понял русский человек,
Что зимой вполне он счастлив не был.
2006
У козы потрясающе длинные (и редкие) рес-
ницы. Присмотритесь при случае. Я выходил
периодически глянуть – не запуталась ли она в
веревке. Это вносило в мою жизнь ритм. Подой-
ду, сяду, положу ей руку – как бы это сказать
понежнее – на загривок, а она положит морду
(или лицо) мне на руку, и смотрит долго… не на
меня, а как бы в меня…
46
СЧАСТЛИВАЯ КОЗА
У козы лицо, как лодочка,
Что плывет между людей,
Интересная походочка
Чуть игривая у ней.
Я вздыхаю ностальгически –
Нет теперь моей козы,
И никто периодически
Уж не доит – зы-зы-зы…
И не надо ей ранёшенько
Сена свежего давать,
Называть ее дурёшенькой,
Да за шею обнимать…
Ой, коза моя ученая,
Разучёная коза!
Полоса по носу черная,
Козьей жизни полоса.
Только нет, я знаю, верю я –
Жизнь твоя была полна:
По ночам в окне над дверию
Высоко плыла луна,
Заходило в ясной ясности
Солнце в золоте ресниц,
И жила ты в безопасности
Меж кузнечиков и птиц…
2007
47
ВОЗДУХ ДОЛИН
Как хорошо… Луна зеленая…
И лает старый обормот.
И кошка древняя, точеная
По краю тонкому идет…
Хозяин ваш заснуть пытается,
Заснуть в болотной теплоте,
Собака лает-упирается,
Но силы уж не те, не те.
Уж нету в голосе металлинки,
Что романтизму придает,
И чувства, близкого к летальному,
Уже тот голос не дает.
Хозяин ваш – поры полуденной,
Консервативный господин.
Голубоватыми сосудами
Он слился с воздухом долин,
Он слился с воздухом, гуляющим
Между лопаток, между гор
И что-то сердцу объясняющим –
Что?.. Я не знаю до сих пор.
2004
СЕРЕБРЯНЫЕ СТАРУШКИ
Как тонко наползает день
На все, что пряталось во мраке.
48
Внизу еще туман и тень,
А наверху блуждают знаки.
Живем в пределах сентября
В простых серебряных избушках,
Где окна солнышком горят
В простых серебряных старушках.
О, кружевная красота
Морщинок солнечных и рюшек,
О, жизни тлен и суета
При свете маленьких старушек!
2007
СМЫСЛ
На фоне недостроенных сараев
Цветут цветы в зелено-синем мае,
Цветы цветут на фоне развалюшек
И в окнах обустроенных старушек.
Прищурю глаз – а лепесток искрится,
Имеет смысл в природе раствориться.
Как птица… как задумчивая птица!
Имеет смысл в деревне поселиться.
2006
49
ОТРАЖЕНЬЕ
Вороны все кружат над банею,
Расставив пальцы на лету,
Я наблюдаю осень раннюю
На наблюдательном посту.
Пространство предо мною дыбится,
Чтоб я проник в его пласты;
Глубоководной сонной рыбицей
Мои сложённые персты
Светиться будут в этой местности,
Когда уеду, может быть,
Над полем в тусклой бестелесности,
И плыть сквозь сумерки… и плыть.
2008
ЖЕНЩИНА И ПОЛДЕНЬ
Только в предчувствии осени
Кошка лежит на спине,
Там, где вы тапочки бросили
И пребывают оне.
Там, где вы книгу оставили,
У голубого пруда.
Штору в окне не поправили,
На пол просыпали льда.
50
Как хорошо – не стремительно,
А призадумавшись чуть,
Вам совершать ослепительный
Послеполуденный путь.
Как это важно – быть занятым
Мудрым осенним трудом:
Радостно, тихо и правильно
Ягоды мыть над прудом.
2009
ФАБЕРЖЕ
Моему дяде Борису Ефремовичу Белову
при нашем последнем расставании
Я пью протяжное прощанье
Пустых осенних берегов,
Пилы далекое жужжанье
И гомон птичьих голосов.
Летят синички между травок,
Седых, устойчивых стеблей,
На луг стекает (рано-рано!)
Закатный розовый елей.
А Фаберже, пожалуй, други,
Сюда допущен был слегка.
Все эти шарики и дуги
В его сердечные бока
51
Вошли и – жизнь определилась,
Как серебристый ручеек.
И, как таинственная милость,
На лоб спустился мотылек.
ПАСТОРАЛЬ
Дмитрию Ефременкову
1
Пойдем есть ягоды с кустов,
Исчезнем в зарослях малины,
Утонем в золоте густом,
Дадим стрекозам наши спины.
Как скалы дикие, они
И молчаливы, и могучи,
В траве кошачьих глаз огни,
Над нами низко ходят тучи.
И прорастает в солнце бровь,
И светом полнятся глазницы,
Лоб оцарапан и суров,
В затылке стриженые спицы
Растут, а из ушей – трава,
Что расплавляется в закате,
В саду кочует голова,
В проеденной козлами шляпе.
52
Пускай не строится мой дом,
Пускай не ладится жилище,
С моим приятелем-котом
Ищи в саду меня, дружище!
Пусть руки теплые мои,
Как два спокойных крокодила,
Ныряют в золоте травы,
Как в волнах призрачного Нила.
2
А что, а что, а что ты скажешь,
Мой друг, серьезный и седой,
Когда на луг июньский ляжешь,
Закрывши небо бородой?
Вон облака от края поля,
Среди порывистых стрекоз,
Летят в своей свободной доле,
Летят, как стадо белых коз.
А мы с тобой – большие реки
И, знаешь, мы здесь не при чем,
Пусть бороздят нас человеки,
А мы течем себе, течем…
53
Именно там я написал свой первый этюд мас-
лом. Солнце садится за лесом, за рекой… Дед
меня, конечно, двумя мазками поправил. (И те-
перь это в искусствоведческой науке считается
его этюдом.) Мне было четыре года, и эта, самая
красивая на свете (уральская) деревня, называ-
лась Чащихино. Сколько мы с дедушкой и бабуш-
кой там жили? Возможно, всего только месяц…
Никогда еще окружающий мир так не поражал
меня. Кроме того, я нашел там невесту.
ЕЁ ДЕРЕВНЯ
1
Я посмотрю… я посмотрю
Узоров русских полотенцы,
Увижу алую зарю
И под холстом небесным сенцы.
Там белый поворот реки
И взгляд невесты пятилетней,
Растут бобы и лопухи
В ее миру тысячелетнем.
Зачем мы не остались там,
Где кот яйцо ест ненароком,
Где по серебряным перстам
Закат течет небесным соком?
54
Где дом наш, как ручной медведь,
В густой малине слушал сказки…
Ответь мне, дедушка, ответь!
Глядя моей невесте в глазки.
2
Снова мысли пятятся назад,
Снова пахнет небом и рекой,
Мы опять бродили наугад
С маленькой девчонкою такой.
Ты меня не помнишь, милый друг,
Уж тебе не пять, а сорок пять!
Как делили сельский мы досуг,
Как любили вместе мы гулять…
Наблюдали крупные плоды
И закат съедобный над рекой,
Я черпал серебряной воды
Маленькой, прозрачною рукой.
Где же ты, вселенная моя,
Та, что я в душе всегда храню?
Едем мы – под нами колея
Убегает в сторону твою.
3
Улыбнувшись, люди исчезают,
Где-то в прошлом тают без остатка.
Возчик это знает, твердо знает,
Знает это бурая лошадка.
55
От простой и радостной девчушки,
От реки ее, ручьев и леса,
От уральской этой деревушки
Мы собрались, видишь ты, – уехать!
А детей одних не отпускают
Жить, где им понравится в природе.
Травы это знают, звезды знают,
Знают все на этом пароходе.
2003
ДУША
Красновато пепельное небо,
Одинока яблоня в долине,
Я делю пространство четким следом
На две аккуратных половины.
И обрубок яблони печален,
Занесенный снегом по макушку,
Как фигура с узкими плечами,
Как душа сгоревшей деревушки.
Очень тяжело, иль невозможно,
Мне к нему спокойно приближаться,
В поле странновато и тревожно,
Нет – к нему рукою не прижаться!
Думал я так, тихо подступая,
Удаляясь после по дороге,
Вновь пространство четко разделяя,
К дому поворачивая ноги.
2007
56
ПОЛЕ МОЕ
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было в прошлом веке
При Шишкине,
Поле мое, поле настоящее,
Какую тайну ты хранишь, притихшее?
Какую тайну ты хранишь, пожухшее,
Какую тайну, «яко крин процветшую»?
Всегда к Предтече травами набухшее,
К Петру и Павлу кое-где отцветшее.
Подлинное, сердце леденящее,
Какое было – как давно! – при дедушке,
Поле мое, поле настоящее…
А темный лес – твой вечный соседушка.
Мне твой кузнечик пропоет отбой,
И будет он зелено-голубой!
И если ты уснешь – усну с тобой,
А если ты умрешь – умру с тобой.
2008
САД И ОКНО
Плыви, если хочешь ты плыть, о малиновый ветр,
Закатные перья на брюшке своем теребя,
А я отойду в глубину, может, на сантиметр,
Чтоб мне рассмотреть, между прочим, ее и тебя.
57
58
И я посмотрю на нее, может быть, свысока,
Как я не смотрел на нее, между прочим, давно:
Вот профиль и яблоня – яблоко вот и рука,
Иначе зачем мне, скажите, и сад, и окно?
2007
ЖЕНЩИНА ЭТА
Опять одиночество, ветер и трезвый расчет.
Опять все продумал за всех, и ошибся опять.
А жизнь без меня как текла, так себе и течет,
Но женщина эта в ней сможет, я думаю,
Что-то понять.
Но женщина эта, она ожидала меня –
Явлюсь или нет я на сцене в театре теней,
Но женщина эта, меня в том и этом виня,
Прожить уж не сможет без лиры забавной моей?
2007
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
Деревьев кроны темные и бурые шары
Забытых яблок где-то там,
В кромешном черном кружеве, –
За снеговыми шторами шевелятся они.
За редкими заборами сидят шакалы местные,
Гуляют тени дымные среди пустых садов,
А парники забытые дверями вдруг захлопают,
Коснется слуха пение ой, удалых орлов!
59
СЕВЕР
Люблю я холодную пикшу,
Холодную славлю треску,
И благословляю ловитву
На хладном твоем берегу,
О Север, изласканый светом,
О, край протяженных тонов!
Хотя не имею, при этом,
Резиновых даже штанов.
Порой – неотесанный плотник
На радостном жизни бегу,
Ведь я – не рыбак, не охотник
На дальнем твоем берегу.
Я мыслью прошел все пределы,
Все дебри твои до конца.
О, красный мой батюшка-Север,
Ты будь мне в родного отца!
2007
Пожухшее, померкшее плывет во мгле серебряной,
А я на нашей горочке стою и вижу сны,
И начинает нежно так, ну как Шаляпин «Ноченьку»,
Береза тети Машина песнь ледяных пустынь…
2002
60
МОЛЧИ
Царап – царап-царап, штришочки света
Ползут по силуэту одному,
По силуэту, так сказать, поэта,
Известного соседу моему.
Известного в известной нам деревне
Держателям седых молочных коз,
Известного полоскам неба древним
Меж темных тети Машиных берез.
Известного еще седому деду,
Которого уж нет давным-давно,
А главное – известного соседу,
Что предпочтет всегда стихам вино,
Что предпочтет строительство сараев
И самокрутку мокрую в ночи,
Ну а поэтов он своих не знает.
Поэт, молчи!
2006
ВЕТЕР
Шебуршал пустой почтовый ящик,
Да под ветром развевались косы,
Проходили с девушкой молчащей
За забором темные матросы.
И горами ветреные ветви
Надо мной вздымались, беспокоясь,
61
И потоки средней силы ветра
Пролегли воздушною рекою.
Красноватым взглядом волкодава
Засветилась серая калитка,
А цыган Тимошка величаво
Проплывал в телеге с ребятишкой,
Проплывал цыган, гремя по склонам,
Улыбаясь встречным человекам,
Может, где и выпил он немного,
Закусив обвислым чебуреком.
Ой вы, реки северного неба! –
Белый пар плывет над головою,
Можно ехать много километров
Под такою светлою рекою.
Комары еще не беспокоят,
Только мухи лезут к нам дружиться,
Но сбивает ветер их под корень,
В бороде музыкою жужжится.
Расплетались кудри черным дымом,
Тень от козырька легла на веки,
Вспоминал цыган свою судьбину –
Ох вы, человеки, человеки…
Шебуршал пустой почтовый ящик.
Что-то нам давно никто не пишет?
Ветер говорит о настоящем,
И о прошлом тоже ветер дышит…
62
Услышал по радио фразу – «а как Шопен
относился к “москалям”, известно…» А мне
было как раз неизвестно – как именно Шо-
пен относился к «москалям». Догадывался,
конечно… Это было время доинтернетное,
домобильное. Стационарный телефон был на
другом конце деревни, у автоколонны, но он не
всегда работал.
Да и не пойдешь же туда сейчас сквозь та-
кой ветер звонить – извините, а как Шопен
относился к «москалям»?.. А вокруг мелкие
собачки автоколонны с ума сходят, черные
деревья шумят…
ШОПЕН
Любил ли Шопен «москалей» – я не знаю.
Но пусть они тают – хрустальные звуки.
А птицы пускай от зимы улетают,
Раскинув пернатые длинные руки!
Любил ли Шопен «москалей» – неизвестно,
И в этой деревне никто нам не скажет.
Такая уж эта неясная местность –
Туманы и птицы, и холод овражий.
Здесь скажут, наверно, – печальные звуки!
И дальше пойдут, гоня стадо овечье,
В карманах держа узловатые руки,
И щуря от ветра глаза бесконечно…
2002
63
ВИНО И МОЛОКО
Сплошной щербатый, белый камень
И голубая тишина.
Большими, белыми руками
Налью пустынного вина.
Вина пустынных перелесков,
Вина холодных островов,
Движеньем медленным, нерезким
Среди внимательных котов.
Я подниму на свет напиток,
Там дальний путь и пустыри.
Там ранних сил моих избыток,
Там юность – что ни говори…
Но выпью только полстакана,
Подумав, съем простой обед
И, двинув уплотненным станом,
Усы взъерошу, словно дед.
О скрип петель, о пенье кошек…
О фисгармония веков!
Она звучит, и ты несешь мне
Парное козье молоко.
Вокруг щербатый белый камень
И неба светлая река,
Своими белыми руками
Налей, хозяйка, молока.
2004
64
ВСЕ НЕЯСНО МНЕ…
Шрам на пальце, а рядом вот – рана,
Вот – ожог, а вот свет от заката.
Нынче рано, а может не рано,
Синий сумрак сгустился над хатой.
Сам не знаю я – рано, не рано.
Не проник в эти звездные планы,
Не постиг потаенные сроки,
Вон звезда поплыла на востоке,
И не знаю я – рано, не рано.
Все неясно мне, все неизвестно:
И волнистая эта равнинность,
И пустынная сельская местность,
И собак непородных костистость,
И тарелка, готовая треснуть,
Если ставить не плавно, а резко.
2009
ВЕНЕРА
Глубокая скважина вздрогнет,
И будет розетка трещать,
И лампочка будет неровно
Меня в темноте освещать,
И Толик появится в двери
И скажет:
65
– Во звезды горят!
А это Венера.
– Уверен?
– Да все мужики говорят…
Погоду на завтра не знаешь?
Ну ладно, пойду досыпать.
Вот где-то скрипит, понимаешь,
А где – не могу я понять…
Глубокая скважина ухнет,
Вздохнет и надолго замрет.
И тут же все звезды потухнут,
И Толик мгновенно уснет.
2008
ОБРЕЗКА ЯБЛОНЬ
Для яблонь, для себя и для козы
Я предприму осеннюю обрезку.
Закатно-травно-ягодный призыв
Так ясен за квадратной занавеской.
Так ясен он, и розовый закат
Стоит передо мной стеной прозрачной…
Я становлюсь на красный самокат
И вкатываюсь в это – однозначно.
2011
66
ПЕСЕНКА
Седые камни, и песок,
И нежный солнечный поток
Сквозь глаз июньского кота
До глубины его хвоста.
А это, что ни говори,
Немного греет изнутри,
Хотя прохладный ветерок
Все ходит с юга на восток.
– Он крутит, – Толик говорит
И круто в сторону глядит –
Туда, где пламенеет мак,
Где собрались коты для драк.
Но каждый мало-мальский кот
Сначала песенку споет;
Ее запишет на века
Моя шершавая рука.
2005
КОНДРАТ БЕЛОВ.
ПАТРИАРХ СИБИРСКОГО ПЕЙЗАЖА
Старинные, небольшие городки, их архитек-
туру (и даже церкви) дед мой, известный всей
Сибири художник Кондрат Петрович Белов,
когда ему было уже за 80, писал по памяти. Дома
он подолгу сидел у противоположной стенки, на-
67
против своей картины, и смотрел в нее, напевая
или разговаривая вполголоса то с одним, то с
другим воображаемым собеседником из прошлого,
теребил огромные усы…
Потом вдруг вставал кряхтя, стремитель-
но подходил к холсту, наклонялся мощным сво-
им торсом (левая рука за спину) и, оскаля зубы,
делал резкий удар кистью, пальцами (как позд-
ний Тициан) или один-два-три энергичных удара
длинным мастихином.
– Вот так! (кусок краски улетел на диван).
И вот так!.. (второй кусок краски улетел за
комод). И вот эдак!.. – он делает шаг назад и
замирает… Потом очень тихо спрашивает у ко-
го-то: – Ну-с… Что вы на это скажете, милос-
тивые государи?.. А?.. Вот вам и Калька Белов.
Вот вам и Кондратик!.. Вот вам и Кондраша!..
А кто так в России небо напишет?.. А?.. То-то
и оно… – он наклоняет голову и смотрит на пей-
заж не отрываясь, ерошит усы… потом зовет
меня: – Славочка, мальчик! Пойдем чай пить!
ОПИСАНИЕ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
Мне годик, я в галстуке тесном,
Лицом пред стеною зари,
Что дышит любовью небесной
У носа и в дальней дали.
68
Движение тонких волокон,
Улыбку длиннющих лучей
Я вижу из низеньких окон
Посредством чудесных очей.
Мы жили, по сути, в деревне,
Проулок спускался к реке,
И дед мой огромною тенью
Пейзаж свой писал вдалеке.
О радость простейшего быта,
Кто может увидеть твой свет?
Ты только младенцу открыта,
И деду – за выслугу лет.
2008
СЕВЕРНЫЙ ЛУЧ
Прогревает уставшее тело
Неожиданный северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
Там, где солнце прощальное греет
Появилось златое окно.
Воротись! Воротись поскорее,
Есть у нас с тобой дело одно.
69
Ведь души неустроенной образ,
Этот двор, нам пора убирать,
Чтоб сосед, деликатно наморщась,
Ничего не сумел нам сказать.
Чтоб никто не вздыхал здесь бессильно,
И никто не ерошил волос,
Чтоб гостей простоквашей обильной
Напоить нам с тобой довелось.
Прогревает уставшее тело
Фиолетовый северный луч.
О душа, ты опять улетела
В эту щель между пепельных туч…
УКРАИНА
Другу детства
Игорю Шипицину
Я устал, но надо мне добить –
Эти брёвна дотаскать и доски.
А потом я долго буду пить
Солнцем позолоченной зубровки
Рюмку или две. И буду рад,
Вспоминая вечер твой, Украйна.
Как там лоси плыли на закат…
Лось с лосихой – две огромных тайны.
А поутру плыли мужики
Узкой дамбой по ночным ухабам,
70
И принципиально старики
Не внимали простодушным бабам.
Говор, говор!.. мягкий и живой,
И удобство телоположенья.
Все вы мне свои, и я вам свой
В жизни концентрическом круженьи!
ВОСПОМИНАНИЕ
Я плыл на невеликом корабле,
Никто меня за руку не держал,
А я уже не помнил о земле
И ничего вдали не воображал.
Я обонять старался пену волн
И иногда свой взор стремил вперед,
Чтобы объять умом железный челн,
Понять – что ощущает мореход.
Держался за какую-то трубу,
Душою несозревший человек,
И волн следил упорную борьбу,
И маленьких барашков дальний бег.
Никто меня за руку не держал…
И как вообще я оказался там?
А дождь на темных стеклышках дрожал,
И покрывался каплями металл.
71
«Поют кружевные собаки»
72
Шел в полумраке малый теплоход,
Я улыбался волнам на бегу,
А жизнь ждала, как светлый горизонт,
На отдаленном темном берегу.
Морское состояние ума
Я приобрел в кипящей пеной мгле,
И долго сохранял его в домах
На твердой, неизученной земле.
2005
ЯНТАРНЫЕ СТАДА. ПОЛОСА ЗАКАТА
Пролился в золотую щель
Закат над отдаленной крышей,
Сквозь тусклый солнечный фужер
Как будто звон далекий слышу.
Как будто льдинок золотых
С небес царапанье и пенье,
Иль у подножья гор седых
Златых овец передвиженье.
Седые гонят пастухи
Овец светящихся отары,
Их уши, словно петухи,
Горят янтарно-медным жаром.
73
Откуда знаю это я,
Во сне ли видел в зимний вечер
Твои янтарные края,
Страна, плывущая навстречу?..
МИР МОЙ
Луна и дым… Все маленькое, дремлет…
Ты невелик, о мир моей деревни!
Ты невелик на волнах океанов
Снегов слоистых и густых бурьянов.
А там – леса густою чёрной лентой,
За ними, видишь, – дремлют континенты.
Сосед мой задремал при тусклом свете,
На нем коты, как маленькие дети…
Спи, брат мой, спи под ропот котофейный,
А коль не хочешь спать – напиток пей кофейный.
ЖИЗНЬ ИДЕТ
Серый день, размытая береза.
Ходит конь гнедой в долине снежной.
За горой я слышу женский голос.
– Жизнь идет, – скажу козе на ухо. –
– Жизнь идет, ешь сено, улыбайся.
Ну а я пойду стоять под небом –
Наблюдать, как ходит конь в низине.
У людей ведь есть свои заботы.
74
ЗРЕЛОСТЬ
Писать стихи и заниматься садом
Любой поживший, думаю, захочет.
Потупится он, скромно улыбнется,
И, быстро обернувшись, тихо скажет:
– Хочу, хочу! Хочу, конечно, что вы!
Хочу ужасно и давно, поверьте,
И не нужны мне ценные подарки,
И жалованья крупного не надо,
Лишь уваженья я хочу, поймите!
Лишь уваженья и еще покоя!..
И доступа еще к литературе
О желчегонных качествах растений.
НЕРАЗУМНЫЕ ЖЕНЫ ПОЭТОВ
Неразумные жены поэтов
Рубероид оставляют на крыше,
Придавивши слегка кирпичами,
Удалившись за тонкие шторы.
Но в ночи он встает кашалотом,
Кашалотом невиданной бури,
Над испуганной мокрой деревней
Черной лентой встает рубероид.
И, заслышав глухие удары,
Говорят: кто-то катит там бочку
Мимо нас в час и темный, и страшный,
Неразумные жены поэтов.
75
НОЧНЫЕ ДОРОГИ
Лохматые склоны ночные,
И тени далеких дорог…
И кошки, как звери ручные,
На мой выплывают порог.
И я возникаю из мрака,
Плечом упираюсь в косяк,
Усатые все мы, однако,
И каждый, я знаю, мастак
Глядеть на далекое поле,
На сосны, покрытые мглой.
Какая чудесная доля…
И способ познанья какой…
О способ познанья чудесный!
И, вместе, – чудесно простой.
О мир, нам с тобой неизвестный…
О тени дороги ночной!..
2008
Дед был главным человеком моего детства.
Художник и сказочник, он рассказывал сказки
оригинальные и таинственные, в которых мес-
том действия всегда был дремучий и бескрайний
русский лес… К сожалению, ничего не записано…
У меня есть мечта – написать когда-нибудь
сборник сказок, чтобы там отразилось его ды-
хание, его ощущение. Как бы отзвук далекий…
И посвятить этот сборник ему.
76
СИБИРСКАЯ СКАЗКА
Подлунным бегом горностая
Среди зимы,
Путем тревожным, длинным, тайным
Сибирской тьмы
Я пробирался мыслью сонной,
Ложась на бок,
В груди у деда потаённый
Стучал клубок.
И тихий свет от речек тихих,
И тайны слов,
Рождались в серебре великих
Его усов.
Тогда мне Родина открылась
Всего ясней,
И сердце сладко согласилось
Пожить на ней…
2008
ПОЭЗИЯ
Меня настигло стихотворство
В глухом, томительном краю,
И я, оставив непокорство,
Чуть помолчу и вновь пою.
Пою опять, идя по горке
Над белоснежною страной,
77
Где воробьи таскают корки,
Где не беседует со мной
Никто, никто… лишь воздух серый,
Моей касаясь головы,
Да чуть повыше – стратосфера,
Пониже – белые холмы.
Меня настигло стихотворство
Своею детскою рукой,
Так тихо-тихо, просто-просто…
И сердце мне сказало:
– Ой!
МУЖ
Муж пришел – все дома появилось:
Тихий свет, вода и авокадо.
Просто дверь открылась и закрылась,
Просто вдруг затеплилась лампада.
Просто пес залаял, улыбаясь…
И ему ответили в округе!
Рыбки засмеялись, бултыхаясь
Возле норки маленькой подруги.
2009
78
ОДНА ФЕВРАЛЬСКАЯ МЕТЕЛЬ
Не только вниз, но – вверх и в стороны
Сегодня снег летает мушками.
Богаче снеговыми склонами
Беднее добрыми старушками
Я стал внезапно в жизни временной,
В сей жизни, временно таинственной.
Что светлой тайною беременна,
Чудесной тайною единственной.
В ней тяжело без тихих путников –
Старушек старых и внимательных,
Без одеялок их лоскутельных
И без историй обязательных.
Пурга, рассказывай, рассказывай!
Волнуй, волнуй давно испытанным!
Лесную сказку детям сказывай,
Уснувшим детям… невоспитанным.
2008
ПРИГОРОДНЫЙ АВТОБУС
Шофёр кондукторше показывает нечто
Своим перстом прокуренным и синим,
Чуть слепит жёлтый свет машины встречной,
Привычно душит запашок бензинный.
Ну а вокруг поля в протяжной стыни,
Где, может быть, она увидит нечто,
79
Что он перстом показывает синим,
Водя рукою в сини бесконечной…
2008
ПРИБЛИЖЕНИЕ
Сквозь пространство осеннее
Приближается яблоко к носу.
И пчела приближается к носу,
И жена приближается к носу,
И зима приближается к носу…
Но об этом подумаю после.
2002
ПОСЛЕ ТЯЖЕЛОГО РАЗГОВОРА
Береза средних лет на фоне неба,
Да льдина, чтоб стоять, да пять минут,
Да небольшая, скромная ворона…
Вот что мне нужно, чтобы отдохнуть.
2004
ОСЕННИЙ СВЕТ
Боже мой, мой Боже… что за золото
В этой чаше бледно-голубой!
Как целенаправленно проколот
Небосвод туманный надо мной.
Луч струится в чашу и, расплавленный,
В ней ложится с ножками на дно.
80
Лист бумаги, на столе оставленный, –
Он сияет с чашей заодно.
Ты – мгновенен, луч, приятель мой!
Как и я. И живы мы – сейчас.
Под твое чудесное сияние
Подставляю свой чудесный глаз.
Пусть морщины родовые, давние
Изменят трагический настрой,
Тёплый, тёплый… тёплый… свет губами пью!
Чтоб быть светлым, по возможности, зимой.
2006
Если нам привозят дрова или какие-нибудь
мешки, доски, опилки и тому подобное, она всег-
да выходит, все осматривает и садится сверху,
с гордостью поглядывая вокруг. Речь идет о
Мурке, конечно.
Мне представляется, что она хочет ска-
зать: видите, мой хозяин тоже что-то стро-
ит, у нас тоже хозяйство. Просто ему обычно
некогда, он ведь поэт!..
Если я углубляюсь в сад или ухожу на со-
седние холмы – ем малину, кошу для козы или
просто сижу и смотрю сверху – кто к кому
приехал, кому что привезли, кто топит баню,
как колышется трава, куда пошел Толик… –
она всегда найдет меня, появится из зарослей и
молча сядет рядом… Маленькая такая. Корот-
кошерстная.
81
УШКО
Ушко у кошки расплавлено светом,
Контур лишь виден – тонкий такой.
Кошке приятно жить рядом с поэтом,
Нравится ей быть расплавленной светом
Вместе с хозяйской рукой.
Нравится летом
Остатки омлета
Есть очень быстро в песке и золе.
Нравится днем, как вода фиолетовым,
Чувствовать где-то,
Что кошка прогрета
Чьей-то любовью на доброй земле…
2005
ПЕРЕЛЁТНЫЙ ПУТЬ
Кошка вышла в открытое солнышко,
Прямо в золото шкуркой вплыла…
Кто там чистит лазурное перышко?
Кто расправил два легких крыла?
Кто в саду – ой-ой-ой! – осторожен будь,
Это вышла ведь Мурка сама.
Ждет вас всех перелетный далекий путь,
Он описан в ученых томах.
И меня не забудьте в роскошных снах,
В развесёлых и чуждых садах.
82
Дескать, есть там, на севере, – ой, чудак…
Ну а кошка его, слушай… – страх!!
2005
ДЕРЕВЦЕ
Я сегодня с деревцем прощался,
И оно как будто понимало.
Шляпу я снимал и улыбался,
А оно тихонько трепетало.
Ох ты, безответная судьбина!
Все, о чем молчишь ты,– мне знакомо,
Жди пока какой-нибудь дубина
Подойдет и скажет два-три слова.
Может, я – последний человечек,
Что к тебе по-русски обращался,
Что с тобою в несколько словечек
Кротко и разумно попрощался…
2006
ЛОЖНОЕ ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ
ПРОТИВ БОРЩЕЙ
Лампадка сквозь завесы пижмы.
А дальше дождь… Конец июля.
Ты, плечи изогнув капризно,
Несешь заветную кастрюлю.
83
Когда я был чуть-чуть моложе,
Боялся слова «борщ» немного,
И мне казалось, что негоже,
Чтоб обонял его с порога
Внезапный гость моей прихожей,
Искатель тонких откровений,
Что щей разваристых не может
Есть ни талант, ни даже гений.
О легковерная натура!
Неосновательность суждений…
Мол, щей горшок, мол, баба дура,
И что голодным должен гений
Бродить. А впрочем, я увлекся.
Ведь нынче дождь… Конец июля.
Воспоминаний рой улегся,
Мне показав на память дулю.
А сад в росе, как в бриллиантах,
Горит… Пион под носом ранний.
Шуршат неясно фолианты
Родных, таинственных преданий.
Мы уплываем в длинной лодке
В тот край, где Вольга и Добрыня,
Да не забудь ты рюмку водки.
Да-да, иду. Ведь борщ (!) простынет.
2008
85
НАСТРОЕНИЕ
Только утренний свет,
Но не женщина.
Только ветви и снег,
Но не женщина.
Лишь вода и блесна,
Радость детского сна,
Только дедушкин ус,
Но не женщина.
Только радость бумаги
И карандаша,
И пространство, куда
Уплывает душа,
Запах пыли и книг,
Но не женщина.
Но не женщина…
2007
Пробегая, увидел Мурку, сидящую на мохо-
вой горочке под тягучим сентябрьским солнцем.
Задержался на секунду… Вдруг стало ясно, что
это именно ее место в жизни. Не может она
быть не здесь и не сейчас. И есть ли на свете
что-то более гармоничное?
Через секунду я уже бежал дальше под уклон
с длинной, синей, выцветшей доской в руках…
Осень. Строительство…
86
КОШКА МАЛЕНЬКАЯ
Невозможно кошке в сентябре
Не сидеть под солнцем во дворе,
Не поднять усатой головы,
Не взглянуть поверх густой травы.
В синеве гуляют острова,
И понять не может голова:
Сколько птичек в путаной листве,
Сколько мыслей в глупой голове.
А в саду есть тайные ходы –
Ниши для хозяйской бороды,
И для кошки маленькой одной,
Чтоб гулять вечернею порой.
Чтоб, играя кружкой молока,
Подпирая крепкие бока,
Проходить малинною тропой,
Пропадая в травах с головой…
2005
ЗИМНИЕ ЩИ ИЗ КВАШЕНОЙ КАПУСТЫ
Щи без сметаны – это день прозрачный,
День бабьелетний с ласковой тоской,
Где солнца луч, туманный, огнезрачный,
Прощается с любимейшим тобой…
87
Щи со сметаной – это мгла сплошная,
Пурга и в серебре далёкий путь,
И кто-то, в белом платье выбегая,
Кричит тебе:
– Сметаны не забудь!..
Как любит русский этот воздух вольный
В молочно-фосфорическом огне…
И труден – ох! – вопрос твой протокольный –
Какое состоянье выбрать мне?
2008
НА ПРУДУ
Пауки паутину плетут,
Значит, нынче дождей не дождёшься,
Ты выходишь на маленький пруд
И над стареньким мужем смеёшься.
Улетает фарфоровый смех
Прямо в ухо фаянсовой кошке
И, далёкий от этих утех,
Муж сидит в отдалённом окошке.
Что-то пишет в немые листы,
Кудрецы летним золотом вьются,
И не слышишь, далёкая ты,
Как здесь буковки тихо смеются…
2007
88
ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК
Вороны с крыши упадают,
Летят на шелковый восток,
А глазки золотом блистают,
А щёчки нежит ветерок.
«Пернатый волк» – мне кто-то скажет,
Не стану спорить с ним вовек.
Паук мне паутину свяжет,
Как шапку добрый человек…
2009
СКРИПКА АНТОНИНА
Есть Антонин и Антонина.
Есть Дворжак, есть и тетя Тоня.
И, как замедленная мина,
Стучится сердце под ладонью.
Какой-то давнею угрозой
Бормочет лес в осенний вечер,
И грусть от остеохондроза
Мне Дворжак грустной скрипкой лечит.
А тетя Тоня извлекала
Из льдинок песню помидора,
И торопилась – устилала
Души волнистые просторы
89
Какой-то скатертью протяжной,
И улыбалась виновато,
Сибирской трапезою бражной
Встречая нас с Володькой – братом.
Ах, тетя Тоня… Антонина…
Письмо полно далекой болью.
Иду вечернею долиной,
Иду к луне над темным полем.
Белесым, лунным господином
Иду к луне над темным полем.
И слышу – скрипка Антонина
Поет несбывшейся любовью!..
2007
ПРЕДСНЕЖНОСТЬ ПОЛЯ
Широкий лоб и воздух синий,
Молекул синих колыханье,
Меж сосен матушки-России
Я слышу Толика дыханье.
Вот закурил и осветился
Среди лесов своих морозных,
Вопрос возник и закатился
В его глазах, таких серьезных.
90
Ну а вокруг такая влажность,
Что хоть плыви протяжной тенью.
Домов вдали одноэтажность,
Предснежность поля и селенья…
2006
ДАЛЕКОЙ СТОРОНОЙ
Да, да. Вот так стоять, глядеть в просветы
Между домами, погружаясь в сон
По-деревенски пахнущей планеты,
В жилищах представляя свет икон.
Волокна потускневшего заката
Искриться будут мирно надо мной.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
Далекою, забытой стороной.
Вокруг ходили будущего тени,
На нос ложились скромные лучи,
Я так стоял на розовых ступенях,
Как будто с краю сказочной ночи.
Как будто жизнь прошла среди закатов,
Как череда медлительных огней.
Я так стоял, я так смотрел когда-то,
В одном селеньи Родины моей…
2003
91
СНЕЖНЫЕ УШИ
На эти слова не напишешь романса,
Они разъедаются жестью багровой:
Бушлат, телогрейка и горка с коровой.
На эти слова не напишешь романса.
На эти слова не напишешь романса:
Забор и сарайка, собаки-страдальцы,
Мужик и пространство, и тёмные пальцы.
На эти слова не напишешь романса.
Бурлацкие звуки, их долгие стаи
Свободно текут на простуженный ветер.
Жена не услышит, никто не заметит,
Как ладно поет мужичок за сараем.
Как он замолкает – все глуше и глуше,
Как смотрит на птичек на волюшке-воле.
И вот тишина и морозное поле
Возьмут эту песнь в свои снежные уши…
2007
БАБЬЕ ЛЕТО
Бабье лето любит выпить
Да морозцем закусить,
Кума с деверем насытить
Да у свата погостить.
92
Ой вы, белые платочки,
Ой, цветастые платки!
Ой, берез златые точки,
Золотые пятачки!
Свет прощальный с неба сыплет,
Над избой – пушистый ком.
Бабье лето любит выпить
С подходящим мужиком.
Закуси ж, смотри, морозом!
Чтоб хрустело поутру!
Чтобы щёк тугие розы
Пьяно рдели на ветру!
Чтоб запутался ты в травах,
Заводной, прощальный кум.
Ой, осенняя отрава!..
Ой, не суй своёго «краба»,
Дай понять березы шум.
Дай – понять – березы – шум.
2005
ЗОЛОТО ДНЕЙ
Стихи писал, чистил кастрюли,
Следил за постройкой домов.
Все это я делал в июле,
Восстав от таинственных снов.
Я все основательно делал,
Во двор выходил голубой,
93
В пространстве таинственном тела
Плескал светлой речки прибой.
Все безукоризненно делал,
А в сад заплывали слова,
В пространстве таинственном тела
Светились вдали острова.
Темнела далёко-далёко
Полоска какой-то земли,
И солнце плыло невысоко,
И шли по реке корабли.
Гудели вдали пароходы
Каких-то утраченных лет.
На них бы – в такую погоду –
Я взял бы, пожалуй, билет.
2009
АВГУСТ. РАЗМЫШЛЕНИЯ ВОЗЛЕ
НЕПОКРЫТОЙ КОПНЫ СЕНА
Вроде не предвидится
Крупного дождя,
Вроде не обиделся
Август на меня.
94
Я под яблоней сидел
В лиственной стране,
Между яблоков глядел
В лиственном огне.
Я, как будто в детском сне,
Лето пересек,
И по длинной стороне,
И наискосок.
Так что не предвидится,
В общем-то, дождя.
Так что не обиделся
Август на меня.
Нет, не хочется пока
Этих перемен.
Пусть он длится, – ладно, а? –
Золотистый плен…
2012
СИНИЕ ЛЬВЫ
Под впечатлением
от народной живописи Севера
Под небом холстинково-серым,
Из ниточек серых сплетенным,
Плывут из деревни Уфтюги
Изящные синие львы.
95
Я там, к сожалению, не был,
В том дне, из тумана скроённом,
Где вдоль по широкому небу
Идут грубоватые швы.
Под солнцем-календулой красной,
Под частыми звезд светлячками,
Румяный и в шляпе пух_овой,
Я не был там, не был, увы!
И я не вздыхал там внезапно
И не разводил там руками,
Где всё проплывают сквозь сумрак
Изящные синие львы.
2002–2013
ПАРОХОД
Все умерли. Это ужасно.
(Животные ранних годов.)
Хвостом не маши мне напрасно,
Я мыслю про пыль городов.
Я мыслю про дальние дали,
Подальше немного, чем ты
Себе можешь только представить,
От сильной твоей простоты.
Гляжу я в далекие жизни
До странности близких людей
96
Тебе неизвестной Отчизны –
Отчизны любимой моей.
Она уплывает, как льдина,
Как некий большой пароход.
Без шляпы, плаща и корзины
На нем я отправлюсь в поход.
Я стану с народом у пены,
У пены, на самом краю.
И сердце поймет постепенно…
С Шаляпиным рядом стою.
2010
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Пахнет медом Калуга,
Пахнет русскою былью.
Золотая округа
Нежной, солнечной пылью
Пропиталась навеки,
Как моею судьбою.
Здесь когда-то над речкой
Мы прощались с тобою.
Рисовали с натуры
Мои старшие братья,
Их большие фигуры
Заключал я в объятья.
97
А они поднимали
Гениальные лица,
Все они понимали
Обо мне и девице.
Все они понимали,
Вслед смотрели с любовью.
А соборы сияли
Белой, солнечной солью.
Пахнет медом Калуга…
2008
ЛУНА
Меж облаков веков скиталица
Плывет унылой стороной,
Лицом фарфоровым китайца
Иль самоваром надо мной.
А после над ушанкой светится
Пожухлым шаром серебра.
О, как хочу я с нею встретиться
В пустынном сумраке двора!..
Вот надо лбом беспечным хладная
Стоит, о чем-то говоря.
Пришла пора, пора неладная,
Пора лихая – декабря…
2008
99
НОЧЬЮ
Все закрыто, все погашено,
Все проверено вдвойне,
И почти совсем не страшно нам
В этой тихой стороне.
Лишь моя лампадка светится
Между северных широт.
Не видать младого месяца,
Не видать небесных звёзд.
Все закрыто, все погашено,
Лишь березки шелестят,
Да по саду, саду нашему
Листья мелкие летят…
2007
ЦВЕТЫ НЕЗНАЕМЫЕ
Смотреть в лицо цветам незнаемым,
Хрусталь Шопена слушать тающий,
И быть немножечко летаемым,
Или – немножечко летающим.
Когда на кухне режут овощи,
В стихи забытые заглядывать,
И – пусть никто не просит помощи,
За миром надобно приглядывать.
2007
100
СВЕТ ИЗНУТРИ
Пожалуйста – небо свой полог раскрыло,
И солнце скользнуло в темнеющий лес,
И тайно его изнутри осветило,
И сколько там было – не знаю – чудес!
А мелкие птички!.. А встречные зайцы!
Могилки и даже немые кресты…
И вежливо эхо всегда отзывается
Из самой кошмарно-глухой темноты.
Высокие люди и низкие луны,
Бегущие _облаки над головой…
А сердце заплачет!.. А дернутся струны!
Мы выбрали правильно место с тобой.
2013
ВНУТРЕННИЙ ПАРОХОД
Моему прадеду
Василию Ивановичу Поспелову,
у которого к 1917 году был
собственный пароход на Волге
О вы, которые котята!
И вы, которые коты!
Цветок далекого заката
Цветет до самой темноты.
101
Под этим светом греем руки,
Впитав синичек тонкий свист.
Впитав изящные науки,
Далекий плачет гармонист.
Опавший лист торчит в кармане,
В глазах простор нездешних вод.
Плывут окрестности в тумане,
Как деда личный пароход…
2007
ВЕСЕННИЕ ТЕЗИСЫ
Соловьи поют по-сумасшедшему,
Это хорошо.
Радости тебе, в лес зашедшему,
Молодец что пришел!
2009
СЕРЕДИНА ИЮНЯ
Середина июня сегодня,
Это лучшее время в году!
Лето сходит по шелковым сходням
И свистит и поет:
– Я иду-у!
Середина июня, пожалуй,
Время лучшее в жизни моей!
102
Пароходы гудят, самовары,
Мед слетается с дальних полей
В виде капелек мелких нектара,
Среди капелек мелких дождей.
Группа птичек на яблоне старой –
Вместо группы приятных гостей.
Вместо группы соседей – две кошки,
Электричества – полный зенит,
Серый кот спит в старинном лукошке.
Очень дикий, степной паразит…
2008
Козы считают хозяина высшим существом
и поэтому, думаю, убеждены, что он должен
быть очень приятным на вкус. А как иначе?
Они все время с недоумением пробуют края моей
одежды.
ДВИЖЕНЬЕ
Жуёт штанину козлик, а коза
Края рубахи выцветшей теребит,
А я смотрю – не движется ль гроза
В просветах шевелящихся деревьев.
Жуёт штанину козлик, а коза
Глядит в пространство взглядом удивлённым.
Гроза, гроза, негрозная гроза
Ворчит за серым облаком червленым!
103
И без конца я так стоять готов
Средь шевеленья воздуха и луга,
Среди движенья предосенних слов,
Что вдаль спешат, слегка обняв друг друга…
2012
ТЕМНЫЙ САД
Падают яблоки в тёмных садах
Ночь напролет бомбомётом старинным,
Зори все шепчутся о холодах,
И я стою среди этой картины…
Прыгают яблоки в черной ночи,
Движутся кошки, собаки и тени…
И я молчу – ты сказала: молчи, –
Выйдя из мрака ко мне на ступени.
2012
В САДАХ НОЯБРЯ
Мы выпускаем кур с тобою
В зелёный сумрак ноября,
Под строгой маленькой звездою,
О столь немногом говоря.
Вопросы мирной сельской жизни
Нас занимают день и ночь.
104
Природа милая Отчизны,
Ты не могла бы нам помочь?
И зверобой, и одуванчик…
Как много ценного всего!
Мечта! Мечта моя – кабанчик!
Я б любовался на него…
А куры движутся умело
В холодных травах ноября,
Без снов, без мыслей – быстро, смело,
Огнём немножечко горя.
Мы выпускаем их с тобою
В холодном сумраке садов…
Я ухожу своей тропою,
Типичный добрый птицелов.
2012
ФОТОГРАФИЯ
Свет далёкий, серо-синий
Пью, как ёжик молоко;
Он затёк в мою пустыню,
Усвояется легко.
Свет уютный, деликатный
Светит нынче для меня,
В сюртуках на фото гаснет
Отдалённая родня.
105
Чуть-чуть вспыхнула и гаснет…
Отдалённая родня.
2012
ОГНИ И МОНЕТЫ
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
И на тоненьких ногах его несу,
Ласковое сено…
Маленькой сиреной
Козочка зовет меня в лесу.
Накосил прилично,
Больше, чем обычно.
Среди мошек мелкой толкотни,
В золотой осоке
Скрытно бродят соки,
Тайные зеленые огни.
Тусклый день болотный,
Белый воздух плотный,
Выцветший давно старинный свет.
Мы идем с козою
Светлой полосою,
Под дождем осиновых монет.
Под дождем осиновых монет…
2012
106
НОЧНАЯ ПЕСНЯ
Как запою, так кошки мне своими
Все подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою вообще-то не о рыбе,
Просунув пальцы между волосами.
На лбу широком оживают луны,
И светлячки огней толкутся в кронах.
Уж осени последние кануны,
Все в нитях света, огненно-зеленых.
Пусть лают псы на много верст и дальше,
Их пенье пусть заполнит всю округу.
И дальше будет так, как было раньше,
И мы пойдем по замкнутому кругу.
Я запою, а кошки мне своими
Пусть подпевать стремятся голосами,
Хоть я пою, вообще-то не о рыбе,
Мигая часто лунными глазами.
2013
ЗВУКИ
КартошИну крошить мелкой тёрочкой,
Улыбаясь в простые цветы,
И кормить ей двоих перепёлочек
Нереальной такой красоты.
Ходят парой – не дрофы, не вороны,
Издают нежный звон хрусталя,
Вокруг дома сады на все стороны
Воробьями тихонько звенят.
Гуси криком кричат за оградою,
Кто-то лает в какой-то дали…
Это то, что действительно надо мне, –
Звуки северной, брат мой, земли.
2012
Об авторе:
Вячеслав Михайлович
Некрасов родился в 1957
году в городе Омске. С 12 лет
воспитывался в семье деда,
народного художника России,
«патриарха сибирского
пейзажа» Кондрата
Петровича Белова. Учился в
художественной школе № 1 у
Людмилы Кузьминичны Муринец. Закончил ВГИК,
художественный факультет
(1981 г.), где учился у Олега Ивановича Гроссе
(рисунок) и Николая Николаевича Третьякова
(история искусства).
Член Союза Художников России с 1983 года.
После института около 10 лет жил в Омске.
Занимался станковой графикой (акварель,
литография, офорт, резцовая гравюра), а также
иллюстрац ией книг и стенописью. Шесть лет
преподавал в пединституте на художественно-
графическом факультете. Любил ходить по улице
Рабиновича. Работы Некрасова находятся в
собраниях российских музеев, в Государственной
Третьяковской галерее, а также в частных
коллекциях в России и за рубежом.
С 1990 года живет в Петербурге (последние годы
в пригороде), занимается иконописью и
реставрацией икон для своего деревенского храма,
держит козу, пишет мемуары и сказки.__
Фарфоровая дорожка. стихи. рассказы. рисунки
© Copyright: Вячеслав Некрасов, 2016
Свидетельство о публикации №216071900085
Свидетельство о публикации №216071900085
Рецензии