Капкан

Юноша проснулся. Голова трещала по швам, а мысли невозможно было собрать в кучу. Было ощущение, что черепную коробку набили черной ватой. Видимо чем-то накачали, сознание теряют совсем не так. Молодой человек огляделся. Он был внутри того самого дома, о чем говорили деревянные стены, которые герой недавно видел снаружи. Внутреннее убранство было весьма скромным – облезлая краска на оконной раме, старый пыльный ковер на полу, пудовый деревянный стол, весь покрытый трещинами. И, конечно же, хозяйское ложе – огромная односпальная кровать на стальном каркасе и отовсюду торчащими пружинами. Именно к ее боковине и был привязан молодой человек. Парень опешил. Он был в одном нижнем белье и до пояса был накрыт одеялом. Несмотря на недомогание, он собрался с силами и с криком дернул веревки. Бесполезно. Было ощущение, что кровать весила целую тонну – она даже не шелохнулась. Да и узел был непростой – морской или вроде того. От каждого движения путы на руках стягивались еще сильнее. На шум из соседней комнаты пришел мужчина. Это был седой дедушка, сильно за шестьдесят, но на удивление в хорошей физической форме. Он был одет в теплые штаны и бушлат цвета хаки. Старик медленно подошел к кровати, и каждый его шаг отдавался эхом в голове юноши. Дед посмотрел на молодого человека.
-Что, проснулся? Это хорошо.
-Дед, ты что творишь? Отпусти меня, псих ненормальный! Меня будут искать!
Старик спокойно взял стул, пододвинул к кровати и сел напротив юноши.
-Ты пока помолчи, малец. Сейчас разберемся с тобой.
-Что ты разберешься, сволочь?! Нельзя просто так брать и связывать людей!
-А залазить в чужие дома можно? Не учили мама с папой, что воровать плохо?
Юноша отвел взгляд.
-Воот. Стыдно, значит? Это хорошо. Значит, осталась еще совесть.
-И что ты будешь делать?
-Пока не знаю. Отпустить тебя я не могу – сам понимаешь. Иначе ты не усвоишь урок.
-Но за мной придут!
-Вот и подождем. Можешь дальше пытаться меня обманывать, только это бесполезно. Ты здесь один, мы оба это знаем.
В воздухе повисла тишина.
-И что же со мной случилось?
-А это уже другой разговор. С тобой случился мой старый медвежий капкан.
-Капкан?
-Да, он самый. Я ведь так и не избавился от старых военных привычек. В наше время много охотников до чужого добра, неудивительно, что кто-то стал ставить на них ловушки, не находишь?
-Я только помню, как потерял сознание.
-Верно. Ты пытался влезть в окно, но под снегом не заметил капкан. Он сработал, сломав тебе таранную и две клиновидные кости. От сумасшедшей боли ты и потерял сознание.
-И что теперь с ногой?
Старик нахмурился.
-Ты главное – не переживай. Я видел такие раны раньше, безнадежный случай.
-Ччто? В ккаком смысле?
-Да не волнуйся ты так, люди и не с такими ранениями живут. Главное, что заражение не пошло.
-Покажи мне мои ноги! Сними это гребаное одеяло!
Молодой человек бился и пытался сбросить покрывало.
-Эй, тихо, тихо. Сейчас все будет.
Дед подошел и сдернул одеяло с кровати. Левой ноги… Не было. Молодой человек заорал.
-Что же ты наделал, гнида, что же ты натворил…
Его голос из крика переходил в бормотание и обратно.
-Простое дельце… Дом какого-то деда на отшибе…
Он плакал без остановки, качаясь из стороны в сторону. Дед сел обратно на стул.
-Я вообще-то тебе жизнь спас. Мало-ли какую заразу ты мог подхватить.
Молодой человек кричал изо всех сил.
-НЕУЖЕЛИ ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ?! Я ЖЕ ТЕПЕРЬ ГРЕБАНЫЙ ИНВАЛИД!!!
Его плач звучал все надрывнее. Старик сохранял хладнокровие.
-Не повышай на меня голос в моем же доме. У тебя шок, я понимаю, но это не повод… Ты ведь жив в конце концов.
Юноша уже даже не кричал, лишь тихо постанывал, прижавшись к краю кровати.
-Знаешь, на войне я видел и более жуткие вещи. Например, был случай, когда бойцу снесли пол-головы из ружья. Не поверишь – жив-здоров остался. Правда через три года от пьянки умер…
-Молчи… Просто ЗАТКНИСЬ, УРОД!!! Когда я выберусь отсюда, я обещаю…
Старик встал со стула и вышел из комнаты. Через минуту он вернулся обратно, прихватив с собой обрез.
-Слушай, я этого не хотел, но ты сам виноват.
Он наставил дуло на парня.
-Я вышибу из тебя остатки твоей жалкой жизни на стену и даже не моргну! Ты – гребаный паразит, падкий на чужое добро. Ты не представляешь, что я видел! Ты ничего не знаешь о жизни, пока перебиваешься обносом домов одиноких стариков! Теперь заткнись и слушай. Пожалуйста.
Молодой человек замолчал и посмотрел на старика.
-Другое дело.
Старик сел обратно на стул и положил ружье себе на колени.
-Надо признаться, я уже очень много лет ни с кем не говорил по душам. Ты ведь знаешь, да? Детей у меня нет, внуков, соответственно, тоже. Признайся честно, следил?
Юноша едва слышимо ответил.
-Да…
-Даа. Все вы на одно лицо. У всех родители в разводе, пьют, бьют, есть нечего, вот и залез… Эх…
Юнец виновато опустил голову.
-Ты хотя бы совестливый. Но от наказания это тебя не спасает, как видишь. Ты хоть знаешь, в чью хату залез? Одинокий старик, это понятно. Но ты знал, что я за таких щенков, как ты, свою кровь проливал? Знал или нет?!
-Знал…
-Ах, ты знал! Соседи растрепали, да? Я этих паскуд недолюбливаю, вот они и треплют, кому попало. Значит, знал… Что ж, думаешь, раз ветеран, значит есть, что брать?! Хорош, ничего не скажешь.
Дед встал и подошел к окну.
-Эх, холодная в этом году зима. Метет так, что не видно не зги. Соседи, небось, печки вовсю топят. Хех, белые воротнички… Поставили дома подальше от моего, чтоб не подумал никто, что я с ними ровня. Можешь кричать, малой – тебя все равно никто не услышит. А если и услышат  – подумают, что этот безумный старик опять с ума сходит…
Парень отвернулся в сторону и снова ударился в слезы. В этот раз его голос звучал уже тише и более обреченно.
-Да ты не плач, малец. Глядишь, проведу с тобой воспитательную беседу и отпущу. А за ногу… Я свои капканы знаю – ее правда было не спасти. Это еще что… Вот помню, когда были в горячей точке…
Дед замолчал и задумчиво посмотрел на парня. Старик вышел из комнаты и через минуту вернулся с металлической кружкой, из которой столбом валил пар. Он поставил ее на стол, подвинул к нему стул и медленно сел. Он обнял руками кружку, сделав глубокий вдох над ней. Его лицо расплылось в улыбке.
-Цени маленькие радости, молодой. Никогда не знаешь, что завтра всего этого можешь лишиться.
Он сделал глоток и причмокнул.
-Так вот… Был я как-то в горячей точке… Всяких ужасов наглядишься, гораздо больших, чем твое сегодняшнее приключение… Люди – звери по своей натуре, только у них свободы меньше. А дашь ее – они начнут рвать друг друга. Слыхал про «агент оранж», например? Веселая штука, не дает забыть о том, какие люди на самом деле. Некогда безобидная отрава для сорняков после небольшой химической доработки стала самым опасным оружием в руках человека после иприта и ядерной бомбы. Американцы думали, что она поможет рассеять Вьетнамские джунгли, а она стала превращать жителей близлежащих деревень в мутантов и раковых больных. Знаешь, сколько они вылили его на людей? Сто литров? Тысячу? Сто миллионов. Залили треть Вьетнама, мать их. Люди всегда остаются людьми…
Старик сделал еще один глубокий глоток. Он причмокнул и сладостно выдохнул. В комнате было прохладно, от чего изо рта старика повалил пар.
-А вот напалм…  Две тысячи градусов по Цельсию, падающие с неба. Каково, а? Ко всему прочему это дерьмо прилипает к коже и не смывается водой. Весело было слушать, как куча стран подписали закон о запрете на его использование. Это война, мать вашу! Тут нет правил, нет законов, есть только люди, пытающие уничтожить друг друга самыми жестокими способами. М-16 может и стреляет натовским патроном, пробивающим небольшую дырочку, но вместе с ней на вооружении стоят автоматические помповики, которые отрывают человеческую плоть со скоростью три сотни патронов в минуту.
Парень уже не издавал ни звука, лишь безмолвно смотрел на деда и ждал своей участи. Кто бы мог подумать, что вечер может закончиться вот так. Он посмотрел старику прямо в глаза. Тот спросил:
-Что-то хочешь спросить, малец?
Тот кивнул. Юноша растер свое мокрое лицо. Он едва слышимо выдохнул.
-Ччто теперь со мной будет?
В воздухе повисла пауза. Старик улыбнулся.
-Не знаю, не знаю. Если будешь дальше лазить по чужим домам, то точно ничего хорошего, хах. Хотя ты же явно не это хотел услышать. Мой ответ – не знаю. Посиди пока, послушай бредни обезумевшего старика. Об этом тебе не расскажут политики с экранов. Да и мне стоит выговориться кому-то за столько лет. Быть одиноким – как быть на необитаемом острове. Вроде вокруг и ходят толпы людей, но и те сливаются в один фон, который ты видишь день за днем. А про ногу – все будет хорошо. Что потерял – сам виноват, будет наука. Но мне только спасибо можешь сказать, я тебе жизнь спас. Я таких ран насмотрелся немало. Человек взрослеет моментально, вставая с утра из ямы с убитыми людьми, что вчера еще сражались бок о бок с тобой. Так и учишься всему. Штопать раны, ставить ловушки, искать еду в лесу. Приходиться быть на все руки мастером, иначе до завтра не доживешь.
Юноша постепенно выходил из ступора. Может, этот сумасшедший старик не такой уж и сумасшедший? Ведь парень знал всегда, что рано или поздно может попасть в передрягу и похуже. Жив ведь, лишь бы отпустил дед. Может, если с ним просто поговорить, он подобреет? Парень посмотрел на старика и спросил:
-А почему вы одиноки?
Дед нахмурился. Он грустно вздохнул, отведя взгляд.
-Знаешь, сынок, не все так просто в жизни, как кажется порой. Иногда просто хочется, чтобы Родина тебя любила так же, так ты ее когда-то. Быть затворником непросто, но иногда это единственный выход. Расскажу я тебе историю, с чего все это началось, и чем, наверное, закончится. Ты же не против?
Молодой человек утвердительно кивнул.
-Так вот. Жил я в сложные времена. Был совсем как ты сейчас. Молодой, максималист тот еще. Тогда еще телевизор воспитывал нас такими. Сейчас они говорят все ровно наоборот. Это теперь – толерантность, терпимость, а в мои времена политики с экранов призывали резать всех, кто против нас. Мы ничем не лучше террористов и фанатиков, также убиваем всех, кто носит непохожие на наши шапки. Когда-то и я был таким. На кого покажут пальцем – с теми и воюем, они же дикари, не люди вовсе. А теперь понимаю, почему после Вьетнама ветераны пускали пулю себе в лоб, чаще чем гибли на самой войне. Но да не про то. У тебя точно не завянут уши, пока буду говорить?
Дед посмотрел на юношу, только в этот раз как то по-особому тепло. Тот кивнул и добавил:
-Говорите, говорите, конечно.
-Хех, ну смотри, сам попросил. Всякого повидал я в жизни, говорил уже. Но один случай изменил мою жизнь. Тогда и пошло все наперекосяк. Каждый день, каждое утро я вспоминаю его, как будто это было вчера. Я тогда еще молодой был, на подхвате в основном, подай-принеси, как обычно говорят. Шпуняли меня, конечно, но беззлобно, как-то по-свойски.
В моем отряде тогда было восемь человек. Мы успешно разгромили очередную деревушку и собрались уже возвращаться обратно на базу. Рация села, как часто бывает в этих местах, но перед этим нам еще успели доложить, что эвакуации не будет, и придется добираться своим ходом. Ничего особенного, тогда часто такое происходило, и на этот случай у нас был заранее проложен безопасный маршрут отхода. Но в этот раз мы решили,  что у нас хватает сил и желания, чтобы пройти сквозь чащу, сильно сократив путь. Места там дикие, но бойцы все опытные, под завязку набитые припасами. На том и порешили.
На середине пути, в самом непроходимом месте, я заметил кое-что. Под сильными зарослями проглядывалась какая-то военная обшивка. Я подошел посмотреть и ахнул. Там был небольшой проем, вроде дверного, закрытый от ненужных глаз пластиной.  На солнце она переливалась так, чтобы его не было видно, какой-то особый камуфляж. Увидел я это лишь из-за того, что эта пластина пошла трещинами по краям.
Молодой человек удивился.
-Что, неужели совсем не видно? Какой-то дикий хай-тек, даже сейчас такое не применяют!
Старик усмехнулся.
-Однако это было так, малец. Но интересней другое. Я подозвал старших товарищей. Наш командир сказал, что ничего не знает про эти места, на карте нет никаких отметок о наших базах, складах или вроде того. Он подозвал бойцов. Два бугая, натужившись, едва смогли сдвинуть пластину так, чтобы туда смог пройти человек.
Вошли, значит. Внутри… Сказать, что странно – ничего не сказать. Стены – какой-то особой кладки, я таких даже на самых современных военных базах того времени не видел. Эти выдержали бы и удар атомной бомбы.
-Да ладно? Быть этого не может!
Дед рассмеялся.
-Молодой ты еще, впрочем, как и я тогда. Есть вещи, которые не подвластны нам, обычным людям. Тот, кто обладает достаточным количеством денег и влияния на людей может совершить невозможное. Вроде этого бункера. Или лаборатории, черт его разберет.
Прошли мы дальше. После долгой шахты, уходящей внутрь, ситуация стала еще страннее. Вокруг, один за другим, стали появляться контейнеры, даже скорее бочки из металла. Очень твердый металл, свинец, не иначе. А пол – весь в зеленой жиже. Эта дрянь была повсюду – на стенах, на потолке, везде. Но главный сюрприз был впереди.
Дед как-то занервничал. Он отодвинул чай и встал со стула. Подобравшись к окну, посмотрел по сторонам. Старик подобрал ружье с пола, подвинул табурет ближе к юноше и резко сел. Он посмотрел молодому человеку в глаза и тихим шепотом продолжил.
-Я видел это. Там было помещение, вроде хирургии. Все белое и стерильное. А посередине – кресло с мужиком. Тот сидит к нам спиной, как будто задумал что. Командир его окрикнул, тот – ни движения. Отправили меня, кого ж еще. Развернул. Сидит он, значит, в халатике белом, как врач какой, бирка стерта, в руках – ружье. Глаза безумные, но стрелять вроде не норовит. Капитан и спросил его, что тут произошло.
-А тот что?
-А тот молчит минуту, а потом как засмеется. Безумным смехом. Замолчал и начинает говорить. Слова его, как сейчас помню.
«Вы не представляете, что происходит, что произойдет, что будет с вами, что будет со мной. Мы уже все мертвы. Но смерть – уже не преграда. Наука уже вышла на новый уровень, только об этом вам никто не скажет, кроме меня».
Командир и стал расспрашивать его. Тот охотно отвечал:
«Мы создали жизнь из смерти. Мы поднимали их. Тысячи, сотни тысяч экспериментов – и успех. Воскрешение. Мутанты, зомби, упыри перестали быть детскими страшилками. Приготовь кого хочешь в своем свинцовом контейнере».
Тогда я и спросил, где же они все, ведь все бочки пусты. Он ответил:
«Поэтому я и здесь».
Мужик в халате встал, подошел к компьютеру и что-то нажал. Мониторы во всем помещении загорелись разными цифрами. Он улыбнулся.
«Это не единственный бункер».
Он сел на кресло, крепко сжал дробовик и выстрелил… Прямо себе в лицо. Дробовик упал на землю, и я успел только рассмотреть клеймо. Две буквы – СБ.
Цифры мигали на мониторах все быстрее и быстрее. С каждой секундой к этому добавлялся ультразвук, который невероятно сильно отдавался в голове. Башка затрещала, я упал на колени. Из носа хлынула кровь. Я обернулся – весь мой отряд корчился от боли. Через секунду я потерял сознание.
Юноша хмыкнул.
-Многое не сходится в этой истории. Бункеры, секретные эксперименты. Звучит невероятно надуманно.
Старик изменился в лице.
-А ты там был? Ты знаешь, что было дальше?
Его голос стал громче и злее. Молодой человек смущенно и тихо спросил.
-Простите. И что же было дальше?
Дед нахмурился.
-Что, что… Проснулся в госпитале. Госпиталь, тоже то еще громкое слово. Облезлая коробка, где вправляют мозги всяким сумасшедшим. Слово «психушка» подходит этому месту гораздо больше. Вижу – смотрит на меня медсестричка.
«Уже очнулись? Хорошо, тут как раз с вами пришли поговорить. Из начальства, видимо».
В комнату зашел мужик в черном. Выправка военного, я таких сразу вижу, но одет по гражданке. Подошел и начал говорить.
«Здравствуйте, меня ваше непосредственное начальство послало. Как вы себя чувствуете?»
Я сказал, что все в порядке, разве что голова еще побаливает. Первый же мой вопрос был – что с нами было?
«Вы пошли по неправильному маршруту. Свернули не туда, попали под газовою атаку местных. Наглотались, надышались, вот и отрубились. Рядом был один дружественный отряд, который эвакуировал вас с вашими вещами сюда, в госпиталь».
Потрясающе, правда?! Я ужаснулся, но виду не подал. Я не такой идиот, как они думают. ТАКИХ АТАК НЕ СУЩЕСТВУЕТ! За столько лет я выработал чуйку на все ядовитые газы на свете. Это не один из них! Ни один газ не создает такие галлюцинации! Мужик добродушно посмотрел на меня и поинтересовался.
«А вы помните что-нибудь? Может, видели что-то перед тем, как потерять сознание?»
Хах, конечно. Так я все и сказал этому козлу. Я сказал, что ничего не помню, видимо сильно надышался этим чудо-газом. Мужик улыбнулся, встал с моей кровати. Сделал три шага и посмотрел на медсестру. Он отрицательно помахал головой и вышел из палаты. За ним юркнула и медсестра. Я выдохнул и развалился на кровати. Видимо пронесло. Несмотря на все пережитое, дико хотелось спать. Полежав еще минутку, я уже спал без задних ног.
Спал я недолго. Прошло часа два, как меня разбудил резкий звук. Тот самый, что я слышал там, в бункере. В голове я слышал гребаные цифры, которые с каждой секундой превращались в разборчивые слова.
«Смерть. Бунт. Смерть! Бунт! СМЕРТЬ! БУНТ!»
Из носа опять пошла кровь. Я сопротивлялся, как мог, но не выдержал и упал на пол. Как вдруг, будто по волшебству, звук исчез. Стало невероятно тихо. Я оперся на руки, встал. Подошел к входной двери и открыл ее. Мои волосы встали дыбом. Из своих палат вышли мои сослуживцы, в таких же засаленных белых робах, как и моя, но их взгляд… Я никогда его не забуду – невероятно стеклянный, как будто перед тобой стоит не живой человек, а кукла. Они взяли с собой, кто что смог – ложки, шприцы, скальпеля, все, что сойдет за оружие. И начали убивать. То есть, серьезно, резать всех вокруг. Врачей, медсестёр, других пациентов. Всех, кого видели. Кроме меня. Я лишь стоял в ужасе, не в силах сказать и слово. В какой-то момент они остановились. Встали, как вкопанные и не шевелятся. И спокойным голосом говорят:
«Смерть близка».
И что ты думаешь? Каждый, нет, правда, каждый, взял свой долбанный скальпель, шприц, что там у них было – и вскрыл себе глотку. В этот момент я потерял сознание. Очнулся я уже в нормальной больнице. Мне сказали, что я единственный выживший, все остальные убиты. Сказали, что сослуживцы – жертвы маниакального психоза, вызванного посттравматическим стрессовым расстройством. Но я помню эти парней! Они видели самые жуткие вещи на планете и не сгибались!
Юноша начал хихикать. Старик грустно посмотрел на него.
-Вот так, значит. Эх, ты…
Дед направил ружье на парня.
-Я… Я никогда не хотел никому навредить… Я сбежал, заперся здесь, лишь бы оградить себя от общества и общество оградить от себя… Но, видимо час пришел… Стар я стал.
Дед посмотрел на парня.
-Есть что сказать напоследок, малец?
В глазах юноши читался страх, который секундой позже превратился в слепую ярость.
-Ты не герой, дед! Отрывая людям ноги там, на войне, или здесь, в своем доме – ты не герой! Направляя ствол мне в лицо – какой ты герой? Все люди выживают как могут, как ты, или как я, но некоторые сохраняют лицо до конца! Ты лишь один из тех многих сумасшедших, что на фоне пережитого и старческого маразма умудряются рассуждать о морали. Ты лишь один из многих…
Старик усмехнулся.
-Один. Один… Смерть…
Он направил ружье себе в подбородок.
-Близка.
Прогремел выстрел.
Ружье упало на пол. Сбоку виднелась гравировка. Две буквы. СБ.
Окрестности  облетел оглушительный крик пленного парня.