Прах к праху

- Так солнце и ушло из нашего мира, чтобы больше никогда не вернуться.

Голос у Того, кто чует небо патетически взлетел вверх, после чего рассказчик замолчал,  показывая,  что история окончена, и отпил из черепка.

- Зря вы чаем не угощаетесь, он вкусный, - сказал им Тот, кто слышит реку. Свой чай он уже выпил и теперь с вожделением заглядывал в чужие плошки.

Пит вальяжно и покровительственно кивнул в ответ:

- Верю, но… в другой раз. Что-то неохота.

- Вы всегда так говорите, - встрял Тот, кто чует небо.

- Так нас перед выходом на базе всегда хорошо кормят, - пожал плечами  Пит и отвернулся, показывая, что разговор окончен.

- Спасибо, - торопливо сказал Ник, аккуратно вертя в руках глиняное нечто, отдаленно напоминающее чашку.

- Та, что говорит с ветрами сама собирала эти травы, - охотно отозвался на его дружелюбие  Тот, кто чует небо. – Она у нас мастерица, знает, когда и что собирать.

Та, что говорит с ветрами неспешно вынула трубку изо рта и сказала, медленно, важно, отмеривая каждое слово, словно драгоценное.

- Я не знаю, когда собирать травы. Они сами решают и говорят, когда приходит срок. И когда они говорят: «Пора», приходит время.

Пит попытался что-то сказать, но Та, что говорит с ветрами его или не услышала – или проигнорировала.

- Эти травы я собирала в степи. В самый разгар летнего зноя, перед самой грозой, когда время замирает, воздух густ, облака тяжелы и розовато-медовы, а воздух пахнет и сладостью, и горечью. Когда останавливается время и само лето пьет из кубка жизни.

- Как интересно, - сказал Ник.

Термические перчатки не пропускают тепло. Защитный костюм гонит отфильтрованный   воздух, без запаха. Но Нику все равно казалось, что от посудины шел густой сладкий запах с легкими нотками горечи.  Интересно, чем пахнет от ее трубки.

-Приходите завтра, - предложил Тот, кто слышит реку. – Мы будем просить богов о дожде. Та, что говорит с ветрами уже сплела ритуальные венки. Осталось только испечь хлеб. Мы будем делать это завтра, на рассвете, в лучах последней звезды.

- Вряд ли получится, - вежливо сказал Пит. – Но спасибо за приглашение.

- Может, еще амулетов возьмете? – спросил Тот, кто чует небо.

- Нет, спасибо, старых пока хватит, - сухо ответил Пит.

- Зря отказываетесь, - пожури их Тот, кто слышит реку. – Амулеты – вещь нужная. Демонов здесь очень много, и все они…

- Спасибо за грибы и рыбу, - перебил его Пит, - а демонов мы и так победим.

Та, что говорит с ветрами усмехнулась, не вынимая трубку изо рта.

Тот, кто чует небо и Тот, кто слышит реку испугано переглянулись.

- Ладно, - сказал Ник, вставая, -  спасибо за угощение и за подарки. Через три дня мы вернемся. Может, вы еще чем интересным поделитесь.

- Мы вам дадим ягод, - сказал Тот, кто чует небо.

- Я уже соберу их к этому времени, - добавила Та, что говорит с ветрами, - ночи дальше будут тяжелы и холодны, а луна полная и низкая. Самое время.

- Ну, мы пойдем, - поднялся Пит. Ник тоже встал вслед за ним.

- Короткой и светлой дороги, - сказал Тот, кто слышит реку. – Да не учуют ваш путь демоны. Да будут благосклонны к вам боги.

***

ДТЗС плавно скользил впереди, показывая дорогу. Синеватого света от него хватает мало на что, а потому казалось, что они пробираются по узкому, темному ущелью. Наверняка пахло сыростью и затхлостью. Или чем там обычно пахнет в ущельях?

- Не жалеешь? – вдруг спросил Пит.

- Прости? – переспросил Ник, выныривая из свои мыслей.

- Не жалеешь, что тебя сюда перевели?

- Да у меня, с моим образованием, особого выбора не было. А ты?

Пит вздохнул и опять спросил свое:

- Ты ведь их не знал? Ну, до … трансформации?

- Нет, - сказал Пит.

- А я знал. И Герду, и Тима. Правда, меня они бы вряд ли вспомнили – я тогда еще желторотым совсем был. А они уже – огого, величины. Я из-за них в НИИ и пошел, считай.

Ник кивнул, не зная, что ответить.      

Ему было семь, когда на Земле началась война. Он мало что понимал тогда и мало что запомнил. Сильнее всего врезалось в память то, как в каютном отсеке (они тогда еще не накопили на собственную квартиру) по ночам, думая, что ее никто не видит, плакала мама.

Ей было 12, когда ее родители выиграли гранд на изучение радиоактивных руд планеты У-114 и прилетели сюда, на станцию. Отец Ника родился уже на станции. Но именно из них двоих именно он, никогда не видевший Землю в глаза, любил ее безумно и мечтал вернуться. Ник помнил, как отец усаживал на колени и начинал рассказывать, как там красиво, какие животные живут, какие там рассветы и закаты, как встает и садится солнце.

Станция была идеально приспособлена для жизни, оснащенная системой климат-контроля и специальным освещением. Нику там … нравилось. Но тоска по Земле, посеянная отцом, по ее естественной красоте, по ее запахам и краскам поселилась в нем навсегда.

- У вас в семье кто-то воевал? – спросил Пит.

- Нет. А у вас?

- Неа. У нас все ученные были, до мозга кости. Куда им.

Очень скоро стало понятно, что  война на Земле – дело не только Земли. У всех там остались родственники, друзья, любимые люди. Вспыхнувшая там конфронтация между двумя Объединениями, быстро перекинулась на всю цивилизацию, разбросанную по галактикам. До взаимных бомбежек, понятное дело, было далеко – но споры, ссоры и драки возникали не только в барах, но и в лабораториях и  цехах. Пожалуй, ситуацию спасла Конфедерация. Они выступили с заявлением о том, что все, что происходит на Земле, на Земле и должно остаться. Тем, кто был с этим не согласен, предлагали бесплатные билеты и неоплачиваемый отпуск – чтобы они могли принять непосредственное участие в боевых действиях на той стороне, на какой им хотелось. Все остальные споры и ссоры вне Земли приравнивались к провокациям и подлежали жестокому искоренению.   «Наш метод – научные споры. Их нам хватит с головой», - заявили в Конфедерации. – «Наука – для умных, политика и война – для дураков. Хотите быть умными – оставайтесь. Хотите быть дураками – улетайте. Вас никто не держит».

В конце концов, улетевших оказалось много – больше, чем многим хотелось бы. Первое время от них еще приходили весточки – новости, боевые сводки или просто фотографии. Но со временем связь оборвалась. Прошло три года полного молчания до того момента, когда Конфедерация отправила первый корабль-разведчик, чтобы узнать судьбу Земли. И еще пять – чтобы найти «Миллениум» - последний улетевший к Земле корабль. У «Миллениума» и нашли последних выживших – пятерых мужчин и трех женщин. После наблюдения за ними было решено спасательную миссию переделать в исследовательскую. И от людей, и от Земли осталось мало что в привычном понимании – но тем интереснее было, тем заманчивее казалась возможность получить побольше информации из прямых источников.
 
- Ты жалеешь? – спросил Ник.

Пит покачал головой:

- Да нет, наверное? А ты?

- Я им завидую, - честно ответил Ник.

-Чему? – искренне удивился Пит. – У них выжжена половина мозга, множественное поражение кожи, мутации, внутренние необратимые изменения. Они были учеными, легендами, образцам для подражания… А кем стали? Дикарями? Заклинателями демонов? Собирателями несущетвующего чая в несуществующих степях? Ты же видишь, где они живут! Ты же знаешь, что с ними случилось!

От обидных слов ущелье вокруг них дрогнуло и сузилось до тропы. Пит ничего не  почувствовал, а у Ника на секунду перехватило дыхание.

- А ведь могли и дальше исследовать, изобретать, двигать науку. А не сидеть у несуществующего костра и развлекать друг друга сказками. По сути, их лишили самого ценного – разума! То, что от них осталось, - это не человек. Это сложно назвать человеком.

Ник вспомнил отца и подумал о том, что его тоже много лишили – возможности узнать, как пахнет свежескошенное сено, какого цвета бывает утреннее небо, как разносится эхо журавлиного крика над пустыми болотами.

Дальше они шли молча. Каждый думал о чем-то своем. Сокровенном.  И только ДТЗС, как и прежде, величественно плыл впереди, важно помигивая синими лампочками.