Корчагинцы, вперед!

В семидесятые годы, когда стало ясно, что молодежь тяжело удержать в селе, возникло движение по организации комсомольско-молодежных овцеводческих бригад из выпускников школ.

Наш школьный комсорг, горячо агитируя всех поддержать инициативу комсомола, сама явно не горела желанием месить навоз на дальней зимовке.
Поняв это, я не упустил возможности зацепить ее:
- Вот, Павел Корчагин, сам пошел строить узкоколейку и повел за собой комсомольцев. Чтобы увековечить этот пример, предлагаю назвать нашу бригаду «Корчагинцы, вперед!»
- Давай! Алга, Павел! Алга, Корчагин! – поддержал меня Акан, отпетый троечник и хулиган.
- Ну, алга, так алга, тоже пойдет, - согласился я.

Красивая девушка комсорг, элегантно наклонив свою хорошенькую головку, чтобы кудри спадали на лицо, промямлила:
-  В райкоме предлагают назвать по-казахски, «Замандастар». Мы должны развивать свой язык и культуру.
- А что, Корчагин чужой? – воспротивился я.
- Хватит, Алимов, ерничать, решение уже принято, а те, кто не пойдет в бригаду, не получат аттестат, - отрезал завуч.
-Мне директор совхоза сказал, чтобы после выпускного сразу выходил на работу в МТМ, - не унимался я.
- Ты можешь идти к своим электрикам, а остальные – в бригаду, - ответил мне завуч.

И тут началось, почему Алимову можно, а нам в бригаду, канючили остальные.
В тот год руководству удалось загнать в бригаду только треть класса, многие нашли разные причины, а я спокойно пошел в электрики (конечно, по просьбе директора).

Потом была армия и ударная комсомольская стройка, работы в строительной и шахтоуправлениях, но нигде мне не удалось пропихнуть идею организации корчагинской бригады (может у кого получилось, поделитесь).

Почему же я был влюблен именно в этого героя? Эту черную книгу с красной звездой я до сих пор храню, как зеницу ока.  Говорят, что ее убрали из школьной программы, говорят «примитивное коммунистическое чтиво».

Когда мне исполнилось, где-то под шестьдесят лет, я решил ее перечитать. Читая эту книгу, мне так и хотелось в составе «шестнадцати тысяч, опаленных солнечным зноем, бойцов» лететь в атаку на вражеские пулеметы, чтобы своим телом заткнуть их. А потом взять кирку, в старой буденовке, ковырять мерзлую землю на строительстве узкоколейки, вместе с Корчагиным.

А каким благородством дышит его отношение к женщинам, царский офицер, дворянин Швабрин, отдыхает. Дворянам это и не снилось. Раньше я этого, почему-то, не замечал. Почему же этот восторг не затухает даже через года.

Я не филолог, не специалист по русскому языку (в школе была тройка), поэтому не могу судить о мастерстве сложения строк. Говорят, истинные мастера – это Довлатов, Солженицын, но какие ассоциации вызывают герои их книг? После прочтения Довлатова, я, старый хрыч, нашел оправдания многим своим недостаткам, с которыми лучше было бы бороться. Так и хочется напиться, и уйти в загул со всеми сопутствующими грехами.

Представьте, создали на метрострое довлатовскую бригаду бетонщиков, мы тогда ее из запоя не вытащим. Может литература у нас будет утонченной и с высшим штилем, только метро не построят.

С книгой Островского «Как закалялась сталь», люди во время войны, шли в атаку, на смерть, с криками «За Родину! За Сталина!». Куда мы побежим с томиком Солженицына? В американское посольство, с криком «Я выбираю свободу», чтобы свои мозги, вместо ковыряния в Сколково, продать Селиконовой Долине?

Куда эти авторы ведут нас? Какое общество мы построим на примере таких героев?
Может Н.Островский и не отличался литературными талантами, но то поколение, которое выросло на его книгах и книгах Фадеева, Шолохова, победило тех, кто вырос на трудах Ницше, Шопенгауэра, Гитлера.

В молодости, когда я вел маневровую войну полов за обладание одной чудной девушки,которая позже стала моей женой, один из тактических приемов назывался «блеснуть интеллектом». Каждый раз, перед свиданием, я заучивал пару анекдотов и несколько цитат великих людей.

Однажды, я решил перед ней блеснуть своей эрудицией и поразить ее цитатами из Ницше, такими как «Да будет женщина игрушкой, чистой и изящной, словно драгоценный камень», «Мужчина должен быть способным к войне, а женщина – к деторождению, но, чтобы оба могли танцевать», или «требование человека, чтобы его полюбили, есть величайшая из всех самомнений», «Ревность –остроумнейшая страсть и, тем не менее, все еще  величайшая глупость».
На все эти мудрости, предмет моего обожания, кокетливо отвечала:
- Глупости какие-то.
- Да ты что, это же сам Ницше сказал.
- Дурак, твой Ницше!
  Делать было нечего, спасая положение, пришлось переходить на пушкинское «Я Вас любил…» или на Омара Хайяма.

Прошло 30 лет. Сижу, пишу, жена спит, смотрю на нее и думаю, а может она была права насчет Ницше. Если вспомнить в чьих руках стало оружием его творчество, то лучше бы он не родился, а если бы и родился, то не писал бы.
Может стоит хорошенько подумать и не разбрасываться проверенным идеологическим оружием.

Свободу слова никто не отменял, пусть все читают все, но в школе, за государственный счет, за счет налогоплательщиков, лучше преподавать то, что соответствует идеалам нашего общества, его целям.