XI. Крушение иллюзий

ХI. Крушение иллюзий

               1. У денег не бывает выходных
«Где взять денег?», «Как дотянуть до зарплаты?», «На чем еще можно сэкономить?» — такими вопросами прорастает финансовая проблема в сознании бедняков. У людей состоятельных, даже баснословно богатых напряженность взаимоотношений с финансами не снимается с повестки дня, а просто поворачиваются другой, возможно, более острой стороной: «Как сохранить и приумножить приобретенное богатство?», «Куда вложить деньги?» и «Что еще можно купить?». У денег не бывает выходных, они нужны всегда. Не отдохнешь от них, приземлившись на Канарских островах, скорее, наоборот — за время отдыха материальные источники нагуливают раздражающее свойство: очень быстро истощаться.
Нехватка и поиск денег — состояние, знакомое многим. Даже поговорка есть, а пословица, как известно, не напрасно молвится: денег не бывает слишком много. Но глупо воспринимать пословицу, как истину в последней инстанции, она высвечивает откровением в определенной временной координате, в конкретном месте, исходит из сложившихся обстоятельств, только с учетом этих трех составляющих, пословица оказывается верной или лживой. «Бывает, что и колбаса стреляет, и столько много денег бывает, что не знаешь, куда девать их», — так я теперь не только думал. Так у меня складывалось по жизни и, можно сказать, так уже было.
Я впервые столкнулся с проблемой избытка денег, правда, пока еще виртуально, и она, эта проблема, поворачивалась для меня неведомой, обратной стороной луны. Оказывалось, богатые еще больше озабочены деньгами, чем бедные. Нужно было вложить и распределить огромный капитал. Деньги должны работать, ибо как только они перестают работать, тут же теряют свою сущность и умирают. Еще не имея наличных, я уже это понял.

                2. Планы на жизнь
Первое, что пришло в голову, — это: «Наконец-то, издам все свои книги. Насколько это потянет? Проза… Поэзия. Драматургия. Ну, публицистика. Пять-шесть книг, каждая обойдется в 3-4 тысячи долларов. Для простоты счета возьмем пять тысяч за книгу. Всего тысяч тридцать. А у меня же — миллионы! Куда их девать? Ну, допустим, можно издавать на разных языках, соответственно увеличив тиражи и затраты. Но все равно это — капля в море. Лучше сразу замахнуться на издательство! Вот это дело, свое издательство!» — развивал я мысль, впервые пришедшую во время написания письма Фортуну. «Такое издательство обойдется в тысяч сто пятьдесят… Оборудование, штат сотрудников, закупка бумаги, аренда помещения… Вот, помещение! Солидное здание для издательства — с этого надо начинать». При таком размахе просто необходимо просторное помещение под офисы редакции и производственные площади. «Не скупиться! Для себя любимого присмотреть особняк за городом, тоже надо… Или самому развернуть стройку? Главное, изощриться и выкупить участок гектаров на десять, любые деньги вложить, но чтобы была своя земля. Да чтоб лес рядышком, речка или озеро…» Приобретение недвижимости считается одним из наиболее выгодных вложений капитала. Приличный особняк будет стоить миллион или полтора. Мало, очень мало уходит денег. И очень много остается. Куда их девать?
Эврика! Есть идея! Организовать телевидение: свой частный телевизионный канал. Заодно и радиостанцию открыть. Будет уже похоже на серьезный проект, требующий солидного вложения. Такое начинание потянет на несколько миллионов: техника, студия, персонал… «Но ведь я же распоряжаюсь не только своими деньгами!» — будто впервые осенило меня. Есть еще и деньги инвесторов, финансовые потоки, которые в нужно русло тоже должен направить я. И Денис Лусени, и Фортун Робинсон в один голос утверждают: в будущих инвестициях я буду иметь большой вес. Фортуну жилье присмотреть… Он же планирует переехать сюда жить.
Итак, подсчитаем: одиннадцать плюс двадцать пять: тридцать шесть миллионов. Половиной этих денег я могу смело распоряжаться… Да еще четыре миллиона евро, мой выигрыш в лотерею. Для начала вполне хватит и для издательства, и для телеканала с радиостанцией. Не упустить из виду, что и волновой диапазон, и эфирное время стоит денег и, даже очень может быть, что не малых денег. Придется раскошеливаться. Деньги для того и даются, чтоб разрушать преграды и реализовывать замыслы. Лицензии нужны — тоже копеечка. Вон сколько расходов! Но для старта хватит, а потом видно будет, куда вложить оставшийся капитал.
Если все толково обустроить, да при рачительном хозяйствовании, эти проекты еще и неплохую прибыль принесут. Деньги идут к деньгам. Так должно быть. Так было и так есть. Никто не держит убыточных предприятий? А тут еще жена мыслишку подбросила.

          3. Деньги на благотворительность
— Надо будет на церковь деньги дать. В нашем районе строится, — Вероника тоже напрягала полушария и шевелила извилинами: куда девать деньги?
— Да-да, конечно, подхватил я, — думаю, тысяч сто пожертвуем. Как она называется, «Михаила Архистратига»?
— Всего лишь сто тысяч? — удивилась жена, — почему так мало? Не будь таким жадным, это же богоугодное дело.
— А сколько ты хотела? Можно двести тысяч…
— Я вообще думала, половину отдадим.
— Ну, ты и сказанешь, не подумав. Половину?! Ты сдурела! Думай, что говоришь. Два миллиона евро! Если так разбрасываться, то никаких денег не хватит. На эту сумму можно четыре церкви построить. Два миллиона евро, это почти три миллиона долларов по курсу. Во-первых, разворуют, а во-вторых, никто не обязывает, сколько мне давать. Я сам хозяин своим деньгам. Никто не посмеет упрекнуть, мол, мало дали. — По ходу начал поправляться я, потому что жену могло оскорбить то, что я считаю эти деньги только своими. — Это наше свободное волеизъявление. Можем из своего выигрыша выделить церковную десятину. Как раз по-божески. Это четыреста тысяч. Зато, какой храм отстроим. Возведем — на века!
— Или вот, приют для детей сирот можно построить, организовать пансионат для брошенных стариков, или больницу, например. Были бы деньги, а вложить в доброе дело всегда можно.

            
               4. Как платить налоги?
— А знаешь, — осторожно заметила жена, переходя почему-то на шепот, — ведь половину денег может забрать государство.
Я совсем не подумал о том, что львиный процент пойдет на налоги, и меня оскорбило, что более предусмотрительной в этом плане оказалась жена.
— На каком основании! Да по какому праву!!! — возмутился я, словно жена и была тем государством, вознамерившимся отобрать мои деньги, и будто бы она их потребовала прямо сейчас.
— Ты где живешь? Разве не знаешь, все ему обязаны платить! Даже звезды Голливуда. И все платят. У нас же, как делается? Придут и скажут, туда надо перечислить, и за это заплатите, и этим помогите… А не перечислите по-доброму, они налоговую инспекцию натравят, или еще что-нибудь…
— Дудки им. Разогнались!
— Ты что, Толя! Налоги все платят. Даже мультимиллионеры. Чем больше денег, тем больше налогов государству. Прогрессивный налог на прибыль! Как будто не знаешь? То-то и оно! Заплати налоги и спи спокойно! Каждый день крутят в рекламе.
— Да-да, конечно, — начал соглашаться я, потому что она была права, — анекдот недавно прочитал. «Заплатил налоги и с тех пор сплю спокойно: на вокзалах, на лестнице, в подвалах…»
— Конечно, от налогов не уйдешь. Их придется платить в любом случае, если такой порядок, — самодовольно подытожила жена.
— Ну, чего—чего, а от спокойствия мы теперь до конца жизни избавились. Не будет теперь у нас спокойной жизни. Не дадут.
Жена в знак согласия кивнула головой и грустно улыбнулась: «Как Бог даст. А мы же и сами по себе не очень-то любим спокойствие: что ты, что я — все у нас должно гореть и трепетать»

         5. В каком банке держать капитал?
— Вот что я подумал, Вероника, я не собираюсь держать деньги здесь, — вырвались мои мысли вслух. — Надо прикинуть, как это сделать и заблаговременно открыть счет в швейцарском банке. Вот так. «Где деньги?» — в банке. «А где банк?» — в Швейцарии. Туда наши чиновники не сунутся. Тайна денежных вкладов. Не пустят. Все миллионеры держат счета в швейцарских банках.
— А ты откуда знаешь-то, где миллионеры деньги держат? Может в трехлитровых банках в золотом эквиваленте? Уж не консультировались ли они с тобой случайно: где выгоднее держать капиталы?
— Раньше не консультировались. А сейчас вот, сама видишь, усиленно начинают консультироваться, — уверенно подытожил я, — с чего бы это, вдруг? А? Ты случайно не знаешь? Письмами вот забросали, — и, подумав, добавил: — В трехлитровых банках есть, конечно, свой резон. Извечное желание стабильности, дума о черном дне… Золотишка надо прикупить. Обязательно. Этак, пуда три-четыре. Надеюсь, хватит? И закопать на черный день. Запас беды не чинит. Не помешает атаману золотой запас. Мало ли чего, не правда ли?
— Крышу держи, ладно? А то съедет ненароком, — съязвила жена.
— А почему в швейцарских банках? Объясняю для неграмотных. Хотя это и ежу понятно, — не обращая внимания на замечание Вероники, продолжал рассуждать я. — Швейцарские банки — средоточие мировых финансов. Каждый третий швейцарец банковский служащий. В маленькой Швейцарии больше банков, чем во всех странах мира вместе взятых. Смотри, Вторая Мировая война. Полмира в огне, а в Берне тишь да благодать, да курорты лыжные… И что Гитлеру стоило бросить парочку танковых дивизий? И рассовать мировое золото по своим карманам. Европа лежала бы у его ног и просила о пощаде. А, видишь ли, не смог отважиться. Не сделал этого, значит, нельзя переступать какую-то невидимую черту, которую прочерчивают банкиры. Есть правила игры, их нужно соблюдать даже новоявленным фюрерам. Выше головы не прыгнешь. Неспроста говорят, деньги — кровеносная система войны. Деньги это власть и сила, это оружие. Но оружие опосредованное: не будешь же воевать золотыми слитками, да стрелять банкнотами? Так что счет в швейцарском банке открываем немедленно. Продумать только, каким образом лучше это сделать? Основной капитал будем держать там. («Может, с Тадеушем проконсультироваться?» — спросил я без всякой связи с предыдущим рассуждением.), — понадобится что-нибудь оплатить, дал указание банку, и он перечислит деньги. И дело с концом, а концы, как известно, в воду. И никакой головной боли, никакого риска. И подальше от этих настырных и жадных налоговиков.
Жена слушала мои рассуждения, причмокивала языком и качала головой: мол, это уже далеко зашло.
— Может, они и не сообщат государственным органам о моем выигрыше? Тогда вообще хорошо. А что? Они и не обязаны этого делать. Об остальных деньгах я и сам умолчу. Но в любом случае, тысяч двести надо будет сразу наличными взять. Эх, заживем! Квартиру купим…

               
                6. Каскад идей
— А чем тебе не нравится наша квартира? — оскорбилась Вероника. — Я, напротив, очень люблю нашу квартиру и не собираюсь ее менять.
— Почему? Мне тоже нравится: нормальная, трехкомнатная… Но в центре лучше. В каком-нибудь элитном доме. Нужно жить по средствам. Поближе к издательствам и редакциям. Да и для творчества нужен отдельный кабинет, а еще лучше — отдельная квартира. Ты же знаешь, я могу писать только в полном одиночестве.
— Понятно! Все понятно: подальше от жены.
— Да брось ты пустые и необоснованные подозрения. Надо привыкать к свободной жизни, опускать массу ненужных условностей. У тебя тоже может быть отдельный офис для каких-нибудь женских дел. Я же издательство собираюсь открыть. Телевидение свое. Ты будешь генеральным директором.
— Я? Ты что!!! Я?! — совсем растерялась жена и как-то озадачено посмотрела по сторонам, словно ища поддержки: — Ты что?! А вдруг у меня не получится? Не справлюсь.
— Если не ты, то кто же? Конечно ты! Не брать же нам чужого со стороны? И как это ты не справишься? Двадцать пять лет работы на телевидении. Прошла почти все ступени, знаешь всю подноготную, кухню производства. Только главным и не была. Я буду продюсером, ты — генеральным директором. Лучшей кандидатуры не найти. И не выдумывай даже: она не справится! Еще как справишься. Ты красивая, деловая и умная женщина. Справишься получше этих попугаев. Они же ни одной идеи не могут самостоятельно придумать. Все смотрят на Москву да на Запад: чего бы это такое содрать готовенькое?
Жена вся расцвела в один момент, а я продолжал:
— Наберешь штат сотрудников, и флаг в руки. Ты же всех знаешь. Режиссеров, операторов… С редакторами помогу. Кстати, в редакторы будем приглашать только профессиональных писателей. Прежде всего, — чтобы это была личность, а не серая никчемная душонка. Конкурс устроим, выберем лучших из лучших. Мы же в раз пять будем платить больше, чем на БТ. Сами сбегутся. Разработаем концепцию вещания. Тут я как главный продюсер и идейный вдохновитель блесну талантами. В свое удовольствие буду вести авторскую программу. И никто мне здесь не указчик: какую захочу, такую и буду вести. Сам хозяин. Лучшую аппаратуру закупим. Разработаем логотип компании, с политикой определимся, эфирное время выкупим, и — вперед на мины. Наш канал будет держаться на трех китах: культура, литература, духовность… Можно придумать емкое название. Допустим… Ладно, потом устроим мозговой штурм.
— Да, это становится интересно. Я уже прикидываю, кого можно взять? Басова неплохой режиссер, Лена Мужиченко, Игорь Бажок, ты же знаешь его, интеллигент. Во, — загорелись вдруг глаза жены, — я знаю, кого приглашу. Знаю, что сделаю. У меня есть идея. Только давай сразу договоримся: ты не лезешь в мои телевизионные дела, а я в твои издательские. А то опять начнется… Я согласна, только при условиях полной автономности. С деньгами можно действительно широко развернуться.
— Еще бы! Мы такие дела закрутим! Я буду заниматься издательством, а ты — делами эфирными. Только держись! Не боги горшки обжигают. А чего не знаем, тому научимся. Не «боись», со мной не пропадешь.

          

                7. О детях «миллионеров»
Новость о бешенных миллионах, которые вот-вот осчастливят семейство, держалась в строжайшем секрете. Она была сравнима разве что с государственной или военной тайной. Нет, пожалуй, эта новость была важнее, в фантазиях мы создавали дерзкое будущее, строили финансовую империю семьи Кудласевичей.
Кроме меня и жены в наше умопомрачительное будущее, которое должно было наступить со дня на день, был посвящен только старший сын Николай. Он тоже, наверное, мечтал, о чем свидетельствовал новый огонек в глазах и какая-то недетская уверенность в правоте, появившаяся в его поведении. Но в отличие от нас, Коля строил планы в гордом одиночестве: не делился видением будущих перспектив и, по всей вероятности, его желания были совсем не детскими и, вполне возможно, что и не материальными. Первое, что я услышал от него, когда он узнал о деньгах, было следующее: «Папа, дай слово, что сначала погасишь ссуду!». Это заставило задуматься и серьезно посмотреть на него. Я и не думал, что тринадцатилетнего сына заботит мой долг банку. Он не высказывал скоропалительных желаний, как это обычно делают дети, в приобретении того, чего не имел: планировал и мечтал молча. Быть может, опасался, что мы не поймем его порывов, тем самым разрушим радужные мечты.
Коля умел хранить секреты. О младшем этого нельзя было сказать. Разница в возрасте между ними пять лет. В присутствии Андрея всем приходилось обуздывать мечтания и загонять фантазию в стойло. Если кто-то из нас проговаривался, то ускользнувшая информация подвергалась кропотливой обработке, переводилась в другое русло, извращалась и, в конечном итоге, выдавалась совсем не за то, чем была в действительности. «Андрей разболтает!» — в один голос решили мы. Оно и понятно: ребенок есть ребенок.

         8.«Надо же было о чем-то говорить!»
Как-то Николай пожаловался на Андрея, что тот выставил его на смех перед ребятами: целый вечер они, мол, потешались и издевались над ним. «И все удружил Андрей, родной брат называется!». Стали разбираться, что случилось?
— Стоим недавно во дворе с ребятами, — с дрожью в голосе, чуть ли не сквозь слезы рассказывает старший: — Все мои одноклассники. И Андрей мельтешит перед глазами, из кожи вон лезет, чтоб на него внимание обратили. У нас, понятно, свои дела. Никто не замечает его попыток. И тут вдруг, дергает за рукав Лебедева Сергея, и громко так, во все горло орет: «Послушайте!! Что я знаю: а у Коли на писуне усы растут! Вот такие!». — «Что-что растет?» — это Лебедев его переспрашивает, — «Да усики такие маленькие растут, черные и кучерявые» — «А бороды ты там случайно не видел?» — «Нет, бороды не видел. Только маленькие усики». Главное, мы же совершенно не говорили на эту тему. К чему он это приплел? Взял да и брякнул. Тут, понятное дело, все меня на смех подняли: «Покажи да покажи своего «Буденного»!». Стыдно прямо стало. А он ржет со всеми как жеребец. Еще и доволен. Предатель, вон он кто! Хорошо, что девчонок рядом не было, а то от стыда хоть сквозь землю проваливайся. Такое зло на него взяло, родной брат, а все равно, как враг какой-то.
— Андрей, — обращаюсь к младшему, — это правда, что Коля рассказал?
Сын замялся, пробубнил что-то невнятно себе под нос, взгляд потупил, не знает, куда руки деть и виновато, как нашкодивший кот, глаза в сторону отводит.
— Разве так можно? У тебя что, других тем для разговора не было? Как это ты надоумился: брата перед всеми на смех выставлять? — наседал я на ребенка. — И что тебе приятно было, когда над Колей все издевались? Это же твой родной брат! Коля всегда за тебя заступается и защищает, а ты… Вы же одной крови. Эх, несмышленыш!
— Главное, никто же его не спрашивал! — поддает пара старший. — Взял и вставил свои пять копеек. Да и сам, как дурак, выставился. Из-за этого мы с Лебедевым подрались. Надоели его плоские шутки. Пришлось защищать свою честь.
И тут Андрей, поймав некую спасительную в его положении мысль, разглядел в ней оправдание собственного поведения, стал в бойцовскую позу: подбоченился, ногу вперед выставил и бросился в атаку: «Я же тоже свою честь защищал. Вот! Никто не обращает внимания. Вот! А мне же обидно, что не замечают. Вот!!! Я, может, тоже человек! Вот!!! А они, даже не слушают. Ну, надо же было о чем-то говорить! Вот… Все говорят, говорят, а я что, немой что ли?». Мы так и покатились со смеху…
По этой причине мы и держали младшего в полном неведении относительно больших перемен. Но будущее откладывалось и почему-то не наступало. То неожиданно летела операционная система (пришлось заново восстанавливать), то копия паспорта никак не отправлялась по электронной почте (файл почему-то разбух: ужал его архиватором, но он все равно остался внушительных размеров), то случалось еще что-нибудь форс мажорное.
Тогда по сети гулял вирус, переносящийся в файлах с фотографиями. Почтовые серверы идентифицировали послание с прикрепленным файлом, как инфицированное и возвращали назад. И для того, чтобы отослать требуемую копию паспорта, я вынужден был прибегнуть к последней возможности: воспользоваться факсом.

                9. Поход к Тадеушу
— Завтра поеду к Тадеушу. У него на работе есть факс. Отправлю факсом, здесь же указан номер телефона и факса.
— Я тоже с тобой поеду, — заявила жена, потом вкрадчиво добавила: — Мне кажется, надо рассказать Тадеушу. Как ты думаешь? Хоть посоветует что-нибудь дельное. Подскажет. Все-таки у него в таких делах больше опыта.
— Конечно, скажем. Обязательно! — радостно согласился я, — ведь если ехать в Англию за выигрышем, нужно брать напарника?
Давно чувствовал: в этом деле неплохо бы разделить ответственность с кем-нибудь — уж больно тяжелой оказывалась ноша нескольких десятков миллионов. В той же Англии: двоих обмануть тяжелее, нужен рядом надежный человек. Да и Вероника, конечно же, не отпустит одного. А здесь нужен именно мужик. «Тадеуша и возьмем. Можно Романа подключить — милиционер все-таки. Не малые деньги ведь. Может, даже охрану нанять стоит? Да, конечно же, нужна охрана. Вот Роман и будет начальником охранного отделения».
На следующий день я облачился в лучший костюм, белую рубашку и галстук: редко пользовался такой экипировкой, отправляясь на завод. Жена тоже разоделась, будто ехала не на работу родного брата, а, по меньшей мере, выправлялась на аудиенцию к английской королеве.
Тадеуш в большой семье моей жены был «поскребышем», родился последним. Но так получилось, оказался наиболее удачливым и состоятельным, чуть ли не палочкой-выручалочкой для остальных. Считался самым опытным в делах житейских: имел четырех комнатную квартиру, загородный дом, дорогую машину. И когда у его четырех братьев, или у единственной сестры, моей жены, возникали финансовые проблемы или нужна была иная помощь, то все обращались именно к нему. Он никому не отказывал. Но дистанцию среди родственников держать умел: никому не позволял ездить на своих возможностях, как на своих собственных. Работал начальником энергосилового цеха. На заводе в его подчинении было человек восемьсот. Всего в жизни добившись самостоятельно, он отлично понимал: ничего не дается даром. С женой ему тоже повезло, а это в жизни не последнее дело. Ведь достигает ли мужчина своих целей, или остается неудачником — многое зависит от жены. Ответственность за успех или провал в семье делиться поровну. При иных обстоятельствах, не захотелось бы ему ни загородного дома, ни дорогой машины: мочил бы после работы усы в пивной пене, да водку хлестал бы, и ни к чему не стремился бы. Был бы как все. Движителем успехов женатого мужчины, всегда является прекрасная половина, сумевшая так повернуть и настроить сознание мужа, чтоб тому захотелось добиться большего, чем добивается среднестатистическое большинство? Есть еще одно важное обстоятельство: сумеет ли женщина преподнести мужчине свои желания таким образом, чтобы он почувствовал не только насущную необходимость подобных достижений, но и силу, уверенность, что он всего достигнет! Ларисе Михайловне, жене Тадеуша и крестной матери наших сыновей, это удавалось. Я всегда ставил её в пример для подражания. Последнее Веронику раздражало. Она находила в невестке массу недостатков и утверждала, что гораздо лучше и честнее Ларисы. «Если так, — парировал я, — лучше бы ты была немного хуже, но хоть каплю похожа на Ларису. Учись у нее, как нужно строить отношения в семье».
Тадеуш встретил нас на проходной, как всегда, веселый и энергичный, подтянутый и аккуратный, даже изящный в своих отчетливых жестах и движениях. Вручил жене заранее подготовленный разовый пропуск и повел нас в свой кабинет.
— Ну, что случилось, Кудлики? — спросил, проваливаясь в кресло.
В хорошем расположении духа он своеобразно коверкал нашу фамилию, меня эти логопедические эксперименты не раздражали, — интонация всегда была искренней:
— Чего это вы такие разряженные? На свадьбу, что ли собрались?… Что там у вас стряслось?
— Да вот, случилось, — разогревал я его любопытство, — иначе, не пожаловали бы к тебе. За советом пришли. Никак без тебя не обойтись
Было заметно, что он заинтригован нашим визитом, и одновременно озадачен. Не часто мы держались с женой одной командой и действовали сообща: для такого семейного наезда требовалась обоюдная согласованность и серьезность повода.
— Не знаю, смогу ли я помочь? Вы же у нас интеллигенция. Проблемы, которые волнуют вас, для меня не всегда понятны. Мы люди простые, в высших сферах не вращаемся. Работа, дом, проходная, квартира… Так в беготне и проходит жизнь. Но я постараюсь вникнуть в суть. Очень буду стараться понять и, по возможности, помочь. Посоветовать, конечно, могу, но вы же сами знаете, советы давать легко: чужую беду руками разведу, а к своей, как говориться, ума не приложу. Трудность заключается в том, слушают ли наши советы? Хотят ли действительно услышать? Проблема не в отсутствии советов. Советчиков всегда в избытке. Дефицит в исполнении рекомендаций. Получив толковый совет, люди очень редко исполняют его. Почему? Потому что хотели услышать то, что думают сами, то есть просто убедится в своей правоте. Если совет согласуется с их уже готовым решением, то они его радостно принимают. А если же нет, то сами знаете, что получается. Ну, давайте, Кудлики, рассказывайте, что у вас случилось? Не томите. А то я прямо издергался ожиданием.
— У тебя факс работает? — поинтересовался я.
— С утра вроде бы работал.
— А ксерокс?
— Мне пока не докладывали, что он вышел из строя. Или ты воображаешь, что перед твоим приходом здесь орудовали чеченские террористы?

               10. Большие сомнения
Тадеуш обладал редкой чертой характера: чувство тонкой иронии и такта сочеталось в нем с умением попадать в яблочко: сказать к месту и ко времени.
— Дело у нас на пару миллионов. Мы долго скрывали. Не знаем теперь, как и быть? Но дальше уже молчать нельзя. «Не могу молчать!» — сказал кто-то из классиков. Так и у нас. Время торопит. — Я открыл сумку и, достав папку, извлек несколько выведенных на принтере листов, помахал ими, как веером, перед своими глазами и добавил. — Серьезно, Тадеуш Брониславович! Дело касается «Приваловских» миллионов… Вернее, миллионы-то — Кудласевичские.
— Да ты что?!! Не понимаю. Наследство, что ли получили? Возможно ли такое?
— Я не шучу. Все возможно в нашем мире. Ознакомься с этими бумагами.
— Слава Богу, — облегченно вздохнул он, — а то я уже подумал, что опять разводиться собрались.
— Ага, чего это я буду с ним разводиться? — возмутилась жена: — Мы скоро станем такими богатыми. И вам еще поможем.
— Спасибо. Приятно такое слышать. Не столько возможность помощи с вашей стороны радует, но само желание, сама декларация: поможем. Но что изменилось? Откуда это? — глянул он на свою сестру, — Вероника, ты же всегда недовольна была Анатолием? И вдруг такие разительные перемены?
— Все это уже в прошлом. Теперь мы богаты, — с достоинством отрекомендовалась жена, — очень богаты. Миллионеры!!!
— Вы что это, серьезно, что ли? — Тадеуш не сдержал улыбки, протянул руку за бумагой, — что здесь?
— Серьезнее не бывает, — сказал я. — Ты смотри… Сам посмотри и вынеси вердикт. Там все написано. Вот это письмо пришло первым.
— Ничего себе, — заметил он, взглянув на дату, — выходит, что вы молчали больше месяца? Очень не похоже на вас.
— А что нам было делать? Не могли же мы на всех перекрестках кричать, что такие деньги привалили. Да и сомневались вначале. Теперь, когда уверены, другое дело. Это письмо пришло первым. А на второй день сообщили о выигрыше в четыре миллиона евро. Вот официальное сообщение. А еще через два дня я получил предложение на сумму 25 с половиной миллионов долларов. Они как-то связаны между собой. Ты почитай внимательно, свежий глаз вернее смотрит. С этого начинай, чтоб путаницы не было.
— Хорошо. Задачу понял. Как-нибудь разберусь, — он посмотрел прямо в глаза и улыбнулся: — Если хочешь услышать независимое суждение, то не дави. Дайте мне несколько минут. Надо сосредоточиться. А вы займитесь чем-нибудь, чтоб перед глазами не мельтешили.
Тадеуш углубился в чтение. Лицо сделалось серьезным и строгим. Наверное, оно становилось таким, когда по службе приходилось принимать ответственные решения, потому что весь он стал каким-то далеким и недосягаемым.
Я вдруг вспомнил основную причину, побудившую наведаться сюда. Включил ксерокс и отснял несколько копий паспорта в разных разрешениях, и, подумав, отсканировал два раза заполненную анкету выигрыша. Жена поставила и вскипятила воду в чайнике, достала из шкафа три фарфоровые чашки, бросила в каждую пакетик с заваркой и залила кипятком. Когда я подсел рядом, она подала чайную ложку и пододвинула сахарницу. Я боялся, что шурин не разберется «что и как?», или не так поймет написанное. Подмывало прокомментировать чтение, подсказать, что и до чего. Сдержаться я не смог: «Здесь перевод, — зачесался мой язык. — Программа переводила, потому текст неудобоваримый. Но смысл же понятен?»
— Я понял, все отлично понял, Анатолий Алексеевич. Не волнуйтесь, разберемся. Или вы считаете, что у меня на это не хватит интеллекта? Зачем тогда пришли? Пожалуйста, помолчи пока. Хорошо?
Жена неодобрительно дернула меня за лацкан пиджака. Я виновато закивал головой, мол, извиняюсь, и схватился за свою чашку.
Он прочитал одно письмо, затем второе. Уже в который раз вернулся к первому и, перетасовывая их как карты, наконец, остановился на последнем. Оно было от Фортуна Робинсона: это письмо уж точно его проймет. Прошло минут пятнадцать. Наконец глубоко вздохнул. Вероника пододвинула к нему дымящуюся чашку: «Я тебе две ложки сахара положила».
— Спасибо, сестрица. Сервис по высшему классу. Может тебя в секретарши взять?
— Мог бы и взять. Не хуже этих длинноногих справлялась бы. Хотя, нет. Вы уже опоздали, Тадеуш Брониславович! Мы тут давеча… Ладно, потом, — спохватилась она. — Ну, что скажете по нашему делу? Каково ваше решение?
— Что я могу сказать. Я, конечно, был бы очень рад, если бы на самом деле все это оказалось правдой, — откинулся шурин на спинку кресла.
— А что ты разве не веришь? — удивился я, — там же черным по белому написано.
— Ну, знаешь, — он ухмыльнулся, — на заборе тоже много чего пишут.
— Нет, Тадик, тут же не может быть игра какая-то, — задергалась на месте Вероника: — Почему эти негры вдруг полезли? Чего эта так им, черножопым, вдруг стал интересен Кудласевич? Со всех сторон лезут, предлагают свои миллионы. Раньше никто не предлагал. Значит, они каким-то образом разузнали, прослышали о выигрыше, и теперь хотят воспользоваться. — Повторяла Вероника, как доказательство, мои же слова. — Я и говорю Толе, будь с ними острожен. Но он же никого не слушает.
Было заметно: Вероника начинает волноваться и переживать, именно потому, что все может оказаться ложью! Она растерянно и беспомощно искала аргументы, доказывающее, что деньги у нас все-таки будут. В крайнем случае, пусть останется только выигрыш, четыре миллиона евро — ей вполне хватило бы. А мне такая сумма теперь казалась почти мизерной, я уже дерзко бредил миллиардами долларов.
Брат улыбнулся: «Чуть не забыл. Вы, конечно же, примите мои поздравления с выигрышем. Я очень хотел бы, что бы у вас появились деньги, поверь, искренне желал бы».
— Понимаешь, Тадеуш, что здесь может быть. Я выиграл четыре миллиона. Каким-то образом просочилась информация. Или даже, очень может быть, организаторы сами сообщают нужным людям: одним миллионером, дескать, стало больше! Сообщают тем, кому нужна помощь. Попутно и проверяют, умеет ли новоиспеченный миллионер распоряжаться деньгами? Достоин ли он принять подарок судьбы? Согласись, вряд ли четыре миллиона евро, а это почти пять миллионов долларов по курсу, будут вышвыриваться неизвестно куда, доверяясь нелепой случайности. То, что эти события взаимосвязаны, понятно. Но каким образом? Или эти негры, как опасается Вероника, просто мошенники и хотят воспользоваться моим выигрышем. Или же, знаешь…
— Не гони! Дай отдышаться. Да, интересно ты закручиваешь, — прервал он мои рассуждения, — невольно поверишь в такую возможность. Логично так. Только, Толя, не надо меня убеждать. Если бы от меня зависело выплатить эти деньги вам, тут же бы это сделал. Ни капли не сомневался бы. Вы заслужили достойной жизни. Единственно, чего вам не хватает, это немного денег. И сразу же снимутся многие проблемы. Не миллион долларов, а хотя бы несколько тысяч. Было бы неплохо. Что я могу посоветовать? В любом случае, надо быть осторожным. Я никогда не сталкивался с такими делами. Интернет для меня — темный лес. Я не знаю, что там происходит и как? Все мои познания в информационных технологиях сводятся к тому, как включить и выключить компьютер. Здесь не надо рубить сплеча. Может быть, действительно в этом что-то есть.
Он опять принялся внимательно изучать бумаги, читать и перечитывать: держал в обеих руках по листку и сравнивал написанное. Но с каждой минутой все чаще отрицательно качал головой, причмокивал языком и растягивал губы в скептической улыбке. Наконец, громко рассмеялся.
— Нет! Так не бывает. Не бывает так, Толя! Смотри сюда, что они пишут, — ударял ладонью по тексту, — все это афера! Развод на деньги. Лохотрон! Что пишут-то, смотри: вы выиграли четыре миллиона, а вот тут — «перечислите 980 фунтов стерлингов для обработки вашего выигрыша». Четыре миллиона в розыгрыше, а просят всего тысячу. Смешно! «Деньги не могут быть вычтены из вашего приза». Абсурд! Шито белыми нитками.
— Неужели? Не может быть, — пробовал возразить я. — В чем здесь противоречие? Может таковы условия лотереи?
— Хорошие условия, ничего не скажешь, но какие-то односторонние! Всё под себя, как у наседки, — улыбнулся он. — Одна курица от себя гребет. А противоречие во всем. Во всей системе и во всей цепочке этих событий, которые ты живописно обрисовал. Вполне возможно, что все эти торчащие в разные стороны уши растут из одной головы. Даже стиль похож, целые фразы одинаковые попадаются.
— Я тоже обратил на это внимание.
— Вот видишь. Ты тоже заметил, но тебе хотелось верить в лучшее. Ты отбрасывал сомнения. Пойми, так не бывает! Жизнь по-другому устроена. Не бывает легких денег. Деньги надо зарабатывать. Они достаются трудом. А здесь, что получается? «Дай мне сейчас десять тысяч долларов! Вынь да положь на блюдечке!!! А я тебе завтра, или еще лучше через месяц — семь миллионов отдам». Это из одной оперы. Мошенники и пройдохи. Наперсточники! Сплошная уголовщина и надувательство.
Тадеуш посмотрел мне в глаза и не удержался от добродушной улыбки: «Не понимаю, как вы живете на белом свете со своей наивностью? Хотя наивность – свидетельствует о душевной чистоте. Я знаю, что вам хочется денег. И они будут у вас, если очень хочется. Будут, но не таким образом».
— Пойми, Толя, в жизни так не бывает. Вчера — ни копейки за душой, а сегодня — четыре миллиона выиграл! Мало того, завтра… Сколько здесь? Еще одиннадцать пятьсот подвалило. И это не все, потому что после завтра тебе уже двадцать пять с половиной предложат. Да во всей Нигерии столько денег нет! Не бывает так в жизни.
— Но, как же, Тадик! Вот смотри, официальная бумага. Адрес юридический, телефон и факс, — возражал я, скорее уже по инерции.
— А ты поедь в Лондон и проверь? Может, вообще такой улицы нет.
— Кстати, факс у тебя работает? Почему-то электронная почта не хочет отправлять копию паспорта.
— Вот видишь, уже не хочет отправлять. Это только начало: дальше в лес, больше дров. Проблемы только начинаются.
—Это основная причина, по которой мы здесь, — попробовал оправдаться я.
— Работает, работает… Ты спрашивал уже. А что, если бы у тебя дома был факс, то ты, может быть, и квартиру продал бы, чтоб заплатить эти фунты стерлингов?
— Квартира на мне, а я еще голову не потеряла, — разочарованно вставила жена.
По её интонации я понял: она уже абсолютно не верит в возможность быстрого обогащения.
— А таких бумажек, — продолжал добивать шурин, — при нынешней технике, я тебе хоть миллион напечатаю. Продал по одному доллару, вот тебе и состояние. Банкноты подделывают, ценные бумаги и паспорта, а тут какой-то официальный бланк несуществующей канторы «Рога и копыта». Плевое дело! Ни защиты не нужно, ни водяных знаков: копеечная работа. И ты купился на такую дешевку? Вы же умные люди, институты позаканчивали. А не понимаете. Мозги не хлеб, в магазине не купишь. И с дипломом, к сожалению, ума не выдают.
Я понимаю, если бы нигде не были, ничего не видели. Оба же на телевидении работали, знать должны, как такие дела делаются. В крайнем случае, не втихаря. Как обычно это происходит? Вспомни. Выиграл, скажем, человек, автомобиль. Про это авто на весь свет раструбят. И статьи в газетах, и передачи по телику. Пусть все видят: человек выиграл. А как же иначе? Ведь в это деньги вложены. Чем безумнее от счастья глаза у такого счастливчика, чем достовернее он выглядит, тем больше лотерею покупать будут. Именно эту, которая выиграла. На это и расчет. Вот, дескать, повезло человеку, а вдруг и мне повезет? Но всем не может везти. Повезет только одному. Организованно повезет за счет миллионов статистов, которые, заплатив, ничего взамен не получат. Они оплатили удачу одному, оплатили все производственные затраты и дали заработать организаторам. И с чего ты взял, что тебе три дня подряд трижды крупно повезло? Здесь уже система. Даже по теории вероятности такое невозможно. Снаряд дважды в одну воронку не падает. А у тебя три раза лупит в одно и тоже место, прямо нанизывается один на один. Выходит, ты не просто баловень судьбы, а избранник Божий. Но это же так.
Я сидел и молча слушал: аргументы были убийственными, возразить было нечем. Молчал, думал и слушал.
— Всякая лотерея по рентабельности в сотни и тысячи раз покрывает производственные затраты. Потому государство и не дает лицензии частникам. Крепко держит в руках этот лакомый кусок. Выиграй ты сто тысяч долларов, знаешь, какой трезвон поднялся бы? Сам Лукашенко приехал бы с персональным поздравлением. Вон вчера в новостях: Путин телефон старушке поставил, целую неделю по всем каналам будут трезвонить.
— Еще и поинтересовался бы, — уже улыбаясь, сказала жена, — а куда это вы, Анатолий Алексеевич, деньги собираетесь вкладывать? Надеюсь, в белорусском банке, а не в швейцарском, будете держать?
— Вот именно. Так оно и было бы. У тебя такая умная жена: зарабатывай, и будешь иметь. А то выиграл четыре миллиона, а тебя предупреждают, только никому пока не говорите. Строго конфиденциально. Молчок! Ни одна живая душа не должна знать об этом. Ха-ха-ха! Вот перечислите нам сначала всего 980 фунтов стерлингов, это по курсу тысячи полторы долларов, и тогда всем говорите, как вас обули в лапти. Нет, они так не скажут, это я от себя. Вы перешлите, как они говорят, «на обработку вашего выигрыша» и тогда получите денежки в целостности и сохранности. Вам как удобнее? На счет перечислить или наличными изволите?
— Нет. Пожалуйте, акциями Майкрософт.
— Хорошо, хоть сейчас понимаешь. Вот он факс. Я вообще сомневаюсь, что он ответит. Переведешь эти фунты стерлинги, а тебе придет ответ, что «обработали выигрыш и оказалось, что он выпал другому человеку. Ошибочка вышла, выиграл парень из Коста-Рики… А его и нет вообще, того парня. Ты же не проверишь.
— Какой код Англии? — взял я из его рук свои листики, — ага, 310. Что ж, попытка, не пытка.
Набирая указанный в анкете номер, был почти уверен: телефон не ответит. Но на том конце провода вдруг подняли трубку и заговорили на английском языке. «Плиз! — воодушевлено прокричал я в трубку почти единственное слово, которое знал на английском. — Факс!!! Включите факс, сер!!! «Данке шен!!!» Кудласевич! Лотерея!!! Четыре миллиона еврос!!!», — кричал я в трубку, но она вдруг отозвалась короткими гудками.
Несколько раз я набирал указанный в бумагах номер, и несколько раз мне говорили что-то невразумительное на незнакомом языке, и бросали трубку. Факс не отправлялся. Раза три пытался отправить Тадеуш. Потом плюнул на всё и выругался: «Тьфу, блин! Затягивает. Поневоле поверишь, во что угодно, когда начинаешь делать простые конкретные вещи!
 Оставив тщетные попытки, мы поехали домой. По дороге угрюмо молчали. Мир уже не казался нам таким прекрасным, как несколько часов назад, люди не были добродушными и симпатичными. Суровая повседневная реальность, убогий, серый и жестокий мир, населенный злыми и хищными людьми.

               11. Не стоит выеденного яйца
После разговора с Тадеушем пришло ясное осознание: все эти финансовые чудеса с миллионами не стоит выеденного яйца, а мои радужные мечты и дерзкие планы на будущее — воздушные замки бесплодного мечтателя. Нет у меня никаких миллионов, и не будет в ближайшем будущем. Так действительно не бывает в жизни. Не бывает… Хотя, всем сердцем хотелось верить в такую возможность.
Почему-то вспомнилось где-то прочитанное: кажется, дело происходило в Австралии. Проводили исследования: нашли сто человек, которым посчастливилось выиграть больше миллиона долларов в лотерею, или казино, или которые неожиданно получили огромное наследство. И через десять лет сравнили финансовое состояние «счастливчиков». Результаты оказались поразительными. Только два человека из ста не только сохранили свои деньги, но и, пустив их в дело, приумножили. Человека три положили деньги в банк. Сохранили хотя бы то, что получили, и теперь жили на проценты. Но остальные, их гораздо больше, потеряли все, даже то, что имели до выигрыша. Влезли в долги. Большой процент окончил дни в тюрьме, в психиатрической больнице… Очень многие, не выдержав полярных перепадов судьбы, самовольно ушли из жизни. Свалившиеся на голову деньги единицам принесли счастье, а для остальных явились серьезным экзаменом, который они провалили. «Может и хорошо, — подумал я, — что деньги ускользают из рук, оказались всего лишь миражем, плодом воображения и хитрым фокусом финансовых иллюзионистов. Не известно еще, какую службу они сослужили бы мне?».
Нудная зеленая тоска заполнила настоящее, унылой липучестью омрачила прошлое, Как-то обесцветила его, лишила вкуса и запаха, настырно и нагло лезла в мое будущее: показалось, все входы и выходы в моей судьбе наглухо захлопнулись. Мысль, что деньги уберегли от больших бедствий, мало утешала.
Угрюмо тарахтел автобус… Говорить с женой не хотелось: она сейчас, как всегда, во всем начнет винить меня одного. А что я хочу? Я хочу достойно жить. Хочу обеспечивать семью всем необходимым. Хочу заниматься любимым делом. Что в этом плохого? «Что же ты, Господи, так жестоко пошутил с нами? — высказывал я свою обиду: — Ведь я же так искренно хотел сеять разумное, доброе, вечное… Твое дело хотел делать. Помощником Тебе хотел быть, а Ты… Эх, Ты, Господи! За что же Ты так жестоко-то?!!» Я серьезно обиделся на Бога. Никогда не просил у Него денег, но буквально в первую минуту, когда пришло сообщение о выигрыше, сразу же поблагодарил. И увидел в том, всеохватную Любовь: мой Отец Небесный позаботился обо всем. Он вел меня промыслительным путем, думал я, испытывал и проверял и, наконец, все дает сразу. А я как будто и знал всю свою жизнь, что так оно и будет. И такую огромную Божию Любовь к себе, велико грешному, почувствовал тогда. Как благодарен был Ему за все: за трудности и испытания, за боль, потери и мучения… Вся предыдущая жизнь, как показалось мне тогда, явилась просто прелюдией до этого всеобъемлющего момента великого благоговения и благодарения, гармонии и счастья. Так горячо, искренне так и правдиво все было… А теперь, оказывается вдруг, все это ложь. Ничего не было. Я просто все вообразил и выдумал. И Любви никакой не было, потому что ее тоже выдумал я. Что же тогда было? Что это было? И за что?
— Надо как-то Коле сказать, — обратился к жене.
— Я тоже об этом думаю. Он такой переживательный, еще заберет себе в голову. Вот ты и говори. Я не буду: ты же всех убедил, что скоро у нас будут миллионы. Задурил всем голову. И как это быть таким простачком…
— Да ладно, замолчи ты! И без тебя тошно.
— Ему еще, видите ли, тошно. Сам заварил кашу, сам и расхлебывай!
Жена обиделась и стала смотреть в окно. Молчали до самого дома.

           12. «Вы мне всю жизнь испортили!»
Вечером я долго думал и собирался с духом перед тем, как сообщить все сыну. Не знал, с какой стороны подступиться.
— Сынок, подойди-ка сюда.
— Сейчас, папочка! — услышал радостный ответ.
Он тут же прибежал на мой зов: раньше бывало, не дозовешься… В последнее время сын стал очень внимательным и послушным, я бы даже сказал, каким-то деликатно-воспитанным и дипломатично-тактичным.
— Хочу сказать тебе одну важную новость.
— Я слушаю тебя, папа.
— Понимаешь, как бы тебе это сказать, — набрал воздуху в легкие и выпалил на одном дыхании, — не будет у нас никаких денег!
— Это почему же не будет?! — удивился сын. — Что не хотят отдавать? А ты в милицию, в суд, раз мы выиграли, так отдавайте!
— Не будет, сынок, потому, что все это обман. Изначально обман. Ничего мы не выиграли…
— Я не понимаю. Как это ничего не выиграли? Я сам видел. Я ничего знать не хочу! Выигрывают же люди, так почему не мы!
— Все это ерунда, сынок. Ничего не было. И сама лотерея — просто обман. Так не бывает. Деньги надо зарабатывать.
— Не верю! А я не верю!!! Ты слышишь, папа, замолчи!!! Не верю я вам!!! Я сам видел, мы выиграли. Четыре миллиона евро, — слезы навернулись на его глаза.
— Не кричи, сынок. Так не бывает в жизни. Я же не виноват, что так получилось. Но не бывает так.
— А вот и бывает. Бывает!!! Мы выиграли. Мама, это правда, что папа говорит?
Она ответила не сразу: «Правда, сынок, правда, — прошептала тихо, привлекла ребенка себе и погладила по голове, стараясь унять, скорее всего, свою материнскую боль».
Голубые глаза Вероники увлажнились. Но сын вдруг вырвался из ее рук, слезы брызнули из глаз: «Никогда вам этого не прощу! Никогда!!! Вы мне всю жизнь испортили!!!» — прокричал он и убежал в свою комнату. Наверное, плакать?