Копировальная бумага и не только

Амур был удивительно весёлой и общительной собакой. И очень мстительным в горе. А основное горе у него приключалось по утрам в будние дни и заключалось оно в том, что все любимые хозяева уходили утром из дома, оставляя его одного. Сначала сын в школу. Это Амур ещё мог терпеть. Но вот и мы с женой уходим на работу. Вот тут нас провожают вопли убитой горем собаки. Эти вопли мы слышали не только во дворе, выйдя из подъезда, но даже завернув за угол дома.
Вопли могли продолжаться долго. Если хватало сил, то и до вечера. С небольшими перерывами. А вот в эти перерывы и необходимо было сделать что-то такое, чтобы хозяева, вернувшись с работы, могли видеть воочию то горе, которое с утра постигло несчастную собаку. Если перечислять все потери, то это займёт много места и времени. Перечислю основные. Про такие вещи, как палас, мягкая мебель, ножки стульев можно только вспоминать с лёгкой грустью. Как-то, урезав бюджет, уменьшили расходы и, собрав необходимую сумму, смогли наконец-то приобрести импортный цветной телевизор! Тогда это было что-то из ряда вон выходящее. Радовались целый вечер, переключая каналы пультом дистанционного управления. Конечно, сейчас этим никого не удивишь. А тогда?! К вечеру следующего дня, придя с работы, мы с сожалением созерцали изгрызенный пульт дистанционного управления.
Но нет худа без добра. Жене могла бы позавидовать любая женщина, потому что она практически всё время ходила в новой обуви. Старая с завидным постоянством уничтожалась. Я не знаю, почему именно у жены были такие необыкновенно вкусные туфли, сапоги и тапочки. Но факт остаётся фактом. Обувь съедалась в основном только её. Самое интересное: когда я чувствовал, что своими старыми ботинками могу пожертвовать взамен на новые, и оставлял их в пределах досягаемости Амура, он никогда их не трогал. НИКОГДА. А обувь жены уничтожалась, даже когда она закрывалась в кладовке.
Про ум собак есть очень хороший анекдот, сочинённый, скорее всего, каким-то хозяином про своего пса:
«Сидят в сквере на лавочке хозяин с собакой и играют в шахматы. Прохожий с изумлением останавливается рядом, смотрит на эту картину и говорит:
– Какая у вас умная собака! Она умеет играть в шахматы!
– Ну, не такая уж она и умная.
– Почему?
– Да четыре — один в мою пользу!»
Наша собака умела открывать двери в комнаты, кладовки. И только в том случае, если кладовка закрывалась на щеколду, которая располагалась выше роста человека, и собачий разум не приносил никаких идей, как можно ещё эту дверь открыть, сила ума переходила в силу мускул и твёрдость когтей, которыми пробовалась твёрдость деревянного полотна дверей.
При помощи Амура и Кис-Мурлыкыча мы научились почти профессионально шпаклевать и красить двери, полы, клеить обои (правда, по обоям основным нашим тренером оказался именно Кис-Мурлыкыч). Самой большой радостью кота были обои из пенополистирола, которые нам подарил отец. Этот злодей-котёнок разбегался по коридору и, стараясь прыгнуть как можно выше, впивался когтями в эти дефицитные тогда обои, несколько секунд висел на стене, потом спрыгивал и заходил на новый круг. Через несколько дней о том, что у нас после ремонта был новый коридор, остались только воспоминания. Но благодаря этому мы научились сами изготавливать обои под мраморную плитку! Уж этим обоям были не страшны когти наших питомцев! Ремонт квартиры тогда делался ежегодно, а мелким ремонтом, благодаря нашим «благодарным» питомцам, мы занимались постоянно. Поэтому всё время жили в отремонтированной квартире. Или, вернее, в постоянно ремонтирующейся.
Почему-то особенно хорошо запомнилась история с копировальной бумагой.
В то время я открыл частное предприятие. Про компьютеры мы услышали только годы спустя. А тогда через особые знакомства была приобретена маленькая портативная печатная машинка. Это была вершина счастья. Можно было работать и печатать, не выходя из дома! Тогда вся копировальная техника, наверное, ещё по совдеповской инерции была в поле зрения компетентных органов. И не только в поле зрения, но и в руках. То есть в магазинах она просто не продавалась. Копии можно было делать, только засунув несколько экземпляров листов в печатную машинку. Но для того, чтобы текст был на всех экземплярах, печатать нужно было, переложив чистые листы копировальной бумагой. Но копировальную бумагу тоже в свободной продаже найти было невозможно!
И вот как-то папа откуда-то достал мне целую пачку копировальной бумаги! Это же одна тысяча листов! Я с гордостью принёс этот дефицит домой и спрятал в тумбочку, стоящую в коридоре. Прятал осторожно, чтобы Амур не увидел, какая ценность у меня появилась. В тот день я целый вечер провёл, печатая какие-то бумаги.
На следующее утро мы, как всегда, уходили под песни Амура. Нам, конечно, и самим было жалко видеть страдания собаки, но что оставалось делать?
Вечером мы с женой, идя с работы, подошли одновременно к подъезду. Нас удивила тишина. Обычно Амур слышал, что мы подходим, ещё издалека. А тут молчит. Странно это как-то. Но когда мы открыли дверь в квартиру, то просто остолбенели. Весь коридор был устлан полуметровым слоем измятой и изорванной копировальной бумаги. Так как сама копирка очень тонкая и лёгкая, то всё это, как море, колыхалось при малейшем движении ветерка. И посреди этого моря маленьким и абсолютно счастливым островком выделялась улыбающаяся мордочка Амура. Амур выглядел таким счастливым, что в тот раз мы ему даже не высказали претензий. Зато, когда убрали это чёрное море, увидели, что пол стал наполовину чёрным. Попробовали оттереть — пол стал пятнистым. И начался очередной ремонт с покраски полов.
Но самое главное, что в углу коридора я обнаружил почти четверть пачки целой копировальной бумаги. И её хватило для работы, так как вскоре появились компьютеры.