Дрессировка

Дрессировкой Амура занимались все понемногу.
Но самой талантливой в этом отношении, конечно, была жена. Это ей удавалось легко и просто. Да и не похоже было на тренировку. Это была игра для обоих. Одна предлагала выполнить её команды, а другой внимательно слушал и с удовольствием выполнял, ожидая чего-нибудь вкусненького. Если вкусненького не давали, он бежал вслед за дрессировщицей, забегал вперёд и начинал выполнять всё подряд, что знал, только без команд: «Посмотрите, какой я замечательный, что умею. И уж, пожалуйста, дайте чего-нибудь вкусненького!»
К этому курсу дрессировки от меня по отношению к жене исходило единственное требование: не учить собаку команде «Служить!», сидя или стоя на задних лапах. Всё-таки это не какой-нибудь, а «настоящий охотничий пёс», иногда даже выезжающий на охоту, а не цирковая болонка! Страшно представить, что на открытии охоты в присутствии всего нашего охотничьего коллектива Амур будет просить кусок шашлыка, стоя на задних лапах!
Сын занимался более творческой дрессировкой. Например, нужно было разыскать предмет, спрятанный в комнате. Найти именно тот предмет, который показывали, а не тот, который в другой руке, и так далее. Тут уж Амур не просил подачек. Он очень увлекался, пытаясь понять, что от него требуется, и старался выполнить это. Если у него получалось и он осознавал, что сделал всё правильно, уже это являлось для него наградой, и он с гордостью демонстрировал, чему научился. Всё это больше походило на демонстрацию актёрского мастерства, а не на мучительное обучение.
Как-то раз Игорёк подошёл к нам и говорит:
– Посмотрите, что может Амур!
И, не глядя, произносит:
– Амур, принеси тапочки!
Амур, тяжело вздохнув, встаёт, нехотя идёт и приносит тапочки жены. Игорь укоризненно говорит:
– Не те. Нужны мои.
Амур, опять тяжело вздохнув, идёт и приносит ему тапочки. Правда, первые на место не отнёс. Но такие установки со стороны хозяев были бы даже не издевательством, а просто непомерными требованиями.
Отдельно надо рассказать о случайной жестокости с моей стороны, связанной с командой «Нельзя!».
Когда Амуру было около полугода, мы вышли с ним гулять. В этот день выпал первый снег. Амур радовался, скакал, кувыркался в снегу. Вдруг он остановился, принюхался, начал что-то разгребать лапками и из-под снега вытащил какую-то падаль. Схватил, отбежал и приготовился к трапезе. На мою команду «Нельзя!» он не обращал никакого внимания. При попытках приблизиться к нему — отбегал. Тогда я сгоряча слепил снежок и бросил в щенка, надеясь попасть ему в спину. Но в тот момент Амур приподнял голову, и снежок угодил ему прямо в глаз с приличной силой, так, что он пару раз перекатился через спину...
Какой вопль раздался на весь двор! Я перепугался, что покалечил собаку, подбежал, схватил его на руки и понёс домой. Пока мы добежали до своего четвёртого этажа, глаз уже открывался, а Амур вновь стал весёлым, и ничто уже не напоминало об этом досадном происшествии.
Но с тех пор команда «Нельзя!» выполнялась всегда беспрекословно и моментально. Кроме того, с тех пор собака ничего, никогда и нигде не подбирала на улице.
Надо сказать, что на площадке, где мы гуляли с собаками, одно время появилась какая-то... Нет, этому существу невозможно подобрать название. Дело в том, что кто-то начал разбрасывать отраву. Многие собаки отравились. Это не коснулось лишь Амура и одного колли, которые ничего никогда не подбирали.
Ещё очень хорошо Амур знал команду «Возьми!». Можно было поставить миску с мясом или любым другим лакомством и быть уверенным, что собака ничего не возьмёт без разрешения. Амур подходил, садился и ждал. Только после команды он начинал есть. Ему можно было засунуть кусочек колбасы в рот, но он его выплёвывал и смотрел с таким видом, словно хотел напомнить: «А где команда? Командуй быстрее!»
После команды он мгновенно уничтожал предложенное.