Жил-был я. Кн1. ч1. Легенда о Белой Эльзе гл. 6

       
          Наступила ненастная пора осенних штормов. Они повторяются из года в год, из века в век.
          Неугомонное море тяжело бьёт в берег. Пронизывающий ветер рвет последнюю листву, воет в печных трубах, швыряет на город колкий, холодный, всепроникающий дождь.
          Сыро, постыло, промозгло.
          Низкое небо, затянутое сплошным хмурым покровом, сходится с морем, и в сумраке уже не разглядеть, даже, близких Наветренных Островов. Жизнь в городе замирает, кукожится и погружается в тоску и дрёму.
          Эльзе нигде нет покоя: ни дома, ни на хозяйстве, ни в любом другом промысле. Её постоянно тянет к себе Обрыв. Только там она обретает смысл существования, будто исполняет, какой-то необъяснимый обряд.
          Зов моря безгранично владеет её рассудком. Эльза проносится над Обрывом и на отвесном мысу, сразу за маяком, осаживает Велду. Сходит с лошади и долго стоит, укрывшись шалью, молча и безотрывно, вглядываясь в сумрачное пространство. Или же вскидывает к небу руку, посылая вдаль приветственные знаки.
          Маячник, старый Тойво Ваанеман, как-то пытался заговорить с Эльзой, но это ему не удалось.
                ----------------------------
         Осень 1912 года для горожан была несчастливой. Подряд перевернулись три рыбацких сойма - утонули люди, один пьяница попал под паровоз, картофель не уродился, а рыба пропала.
         «Она - колдунья», - шептались люди.
         - Это ворожит Эльза Мянник и кличет беду.
         - Как только появиться на берегу со своей кобылой, так жди неприятностей.
         - Она мстит нам, притягивает ветер и гонит рыбу обратно в море.
И, действительно, в том году через залив прошло на редкость мало салаки, а угря так и не добыли.
          Белая Эльза, (так её прозвали горожане), постоянно появлялась в свежую погоду и, несмотря на ненастье, справляла свою таинственную тризну.
Белая Эльза, бледная Эльза, белые волосы, белый плащ, белая лошадь, и галопом, галопом над Обрывом, резкая остановка и белое изваяние памятником застывает над морем.
          - Люди тонут. Рыбы нет! Старый Айвар упал на ровном месте и сломал ногу, - кричали одни.
          - А на русском миноносце вся команда отравилась, - вторили другие.
          - Такого никогда не было!
          - Это всё она, непременно она, Белая Эльза, Эльза Мянник. - Господь покарал нас за её распутство.
          - Только из-за неё, проклятой, все наши беды, - злобно шептали третьи.
          И те и другие, согласно, кивали головами.
                ----------------------------------
          Это был последний шторм в том году. Даже не шторм, а буря! Она продолжалась пять дней. Ветер дул с такой силой, что бурелом простёрся широкой полосой за Ревель и Кохилу.
          В одну из ночей Эльза покинула дом. Кругом завывала круговерть кромешной тьмы. Лес стонал и гудел, с треском рушились столетние деревья, а стройные сосны падали, как шеренги солдат, скошенных картечью. Все живое пронзал холодный колючий ветер - мертвый ветер, который в клочья рвал тучи и ненасытно, растворял их в себе.
          По известным только ей тропам, Велда понесла Эльзу к морю.
          Гул моря слышался уже в лесу. В его грозный рев вплетался грохот сокрушаемого Обрыва, а ветер, кровожадно завывая, подхватывал их и швырял оземь, разбивая на брызги и осколки.
          Но мало того, надо осветить поле битвы. Леденящий ветер бьёт ввысь и разгоняет тучи, небо освещается ярко начищенной луной и, по-зимнему, колкими звездами. Среди битвы стихий нет места живому. Они любят справлять свои оргии между собой и, как преступники, не терпят свидетелей своего распутства.
Эльза и Велда вырвались из стонущего леса на пустошь перед Обрывом и тут же наткнулись на упругую стену ветра. Он не пускал их, бил в лицо и в грудь, путал ноги змеиными струями. Но все же, постепенно, шаг за шагом, задыхаясь в воздушных потоках, белая всадница приближалась к роковой черте.
          Белая всадница в белом свете луны. Заслышав гром низвергающихся в море известняковых плит, Велда приседала на задние ноги и, прижимая уши к голове, жалобно ржала. Но Эльза была неумолима.
         - Вперед, вперед, верная Велда! Вперед, - кричала Эльза. - Я слышу его, он зовет меня. Владим. Я иду!
         Мертвенный свет, белая всадница. Воздушный поток холоден и прозрачен.

         Белая Эльза стояла на краю Обрыва и вглядывалась вдаль. Море гудело, расшибая в брызги тяжелые ртутные волны.
         - Владим! - звала Эльза, - Владим!
         - Эльза, - дразнил хохочущий ветер.
         И плач, и смех долго метались в той ночи. Безумная надежда и злоба стихий, ясность цели и сумрак рассудка - смешалось в вихре страданий, безысходности и горечи беды. Да так, что душевные муки прорывались сквозь телесные границы и сливались с энергией стихий. Так велико было напряжение сил и чувств. Так велико было горе.
         С той самой ночи Эльза и Велда бесследно исчезли. Одни говорили, что Эльза ушла на небо, в рай, другие - в ад. А сильно изменившаяся линия Обрыва, да белая изорванная шаль, найденная в полосе прибоя, не открыли истину, а только прибавили загадок и кривотолков.
         Ни Эльзу, ни Велду так и не нашли.

Использована картина Сергея Лима
Далее:http://www.proza.ru/2016/07/21/1483