Жил-был я. Кн1. ч1. Легенда о Белой Эльзе гл. 7

      Прошли зима, весна и лето. Бедные Тоомас Мянник и Марта были безутешны, но, со временем, и они, как-то по-стариковски, притёрлись к беде, сжились с тем, что Эльзы боле нет. И наступила осень, с ранними заморозками и поспешно облетевшей листвой. Птицы торопливо потянулись на юг, было зябко и ветрено.
      Однажды, в конце сентябре, рыбаки, возвращаясь с моря, увидели над Обрывом всадницу. Видение летело, проявляясь то яснее и отчётливей, то призрачно и туманно.
      - Эльза! Белая Эльза! - в ужасе закричали рыбаки.  Они заметались, лодка накренилась, зачерпнула бортом и перевернулась. Улов пропал, а рыбаков, замёрзших и трясущихся, всё-таки, сумели подобрать.
        Весть о Белой Эльзе, мгновенно, облетела весь город, и возбудила население. А еще через два часа налетел ветер, небо заволокло тучами, разразился шторм.
      
       Всадница стала появляться чаще, её видели многие.
       Белая Эльза приходила перед штормом, но не всегда, а изредка. Пролетит над Обрывом и растает. Обычно, её можно было видеть в свежую погоду. И чем злее непогода, чем яростней ветер, тем ясней был её образ.
       Обрыв был не единственным местом, где появлялась Белая Эльза.
       Лесничий Ханс Рюйтель рассказывал, что несколько раз видел её на Дальних полянах и на Той Стороне. Случайным встречным Белая Эльза не делала ничего плохого. Она будто не замечала путников. Обдаст холодом и бесшумно растворится.
       А маячник утверждал, что Белая Эльза в штормовую погоду не скачет, а летит над Обрывом, потом над морем, спускаясь к самым гребням волн или взлетая к тучам.
       Однажды, солдат, стоявший на посту угольного склада, что под Петровскими фортами, чуть не сошёл с ума, столкнувшись с ней лицом к лицу. Палил из винтовки в белый свет, как в копеечку, и божился, говоря, что Белая Эльза ростом в сто саженей.

       Встреча с призраком, считалась плохим предзнаменованием!

       Встречи обрастали неимоверными слухами. Даже власти заинтересовались Белой Эльзой. Её искали, но безуспешно. Марта Мянник, не выдержав унижений и подозрений, что навалилось на неё, умерла. Её похоронили здесь, в саду.
       А тут ещё на горе в городе появилась Кривая Хильда и, поднимая свой корявый палец, каркала:
      - Виденье не уйдёт, пока не разорим распутное гнездо Мянников! Дотла!
Толпа, поддавшись уговорам вещуньи, пошла громить мызу Мянника.
      Сыновья Тоомаса взялись за колы и ружья, но старик удержал их:
       - Я не хочу терять вас, дети мои. Ни Сибирь, ни смерть вашу я не переживу. Люди. Если вы того желаете, мы уйдём.
      На том и порешили.
      А ночью меня, с четырёх сторон, подожгли, и я сгорел. Сгорело всё: и двор, и скарб, в огне погибли старый Мянник и его младший сын, Ханс. Оставшиеся в живых, сыновья не искали ни правды, ни виноватых. Они похоронили отца и брата рядом с Мартой, собрали нехитрые пожитки и ушли. А куда? Один Бог ведает. Только через три дня умерли: Кривая Хильда и главный заводила Лео Пуусепп.
       Братьев искали, но не нашли. Летом началась Германская война, и всё истёрлось в памяти.
       - А Эльза?
       - Эльза?
       Мне показалось, что дом улыбнулся.
       - А разве наступил час беды или начинается шторм? Никто не ведает, когда и зачем она появляется. Умный видит в ней знак, предзнаменование и старается поберечься, глупый - кару, возмездие, порчу.
      Представь себе. Над Обрывом летит белая всадница, Белая Эльза. Волосы и плащ развиваются по ветру. Копыта Велды, беззвучно, перебирают по косматой зыби белесого тумана. Видишь?
       - Вижу.

      Бесшумный полёт над Обрывом, над пенистым беспокойным морем, сквозь посвист ветра, в облака, в небо.
      Бесстрастное, но не жестокое.
      Отчуждённое, но не смертоносное.
      Лёгкое поветрие, бесплотное дуновение, дыхание моря.
      Видение, рождённое стихией, горем и любовью.
      В объятьях жемчужной ночи и солёного ветра, там, на остром углу мыса Пакринем.  Белая Эльза.
      Сотканная из лучистых нитей холодных звёзд и блёсток разлитого по волнам лунного серебра. Белая Эльза.

      Равнодушно моргает маяк.
      Вспышка - и видение растворяется в полосе синеватого света.
      Темнота - изваяние проявляется вновь.
      Тяжёлый, горестный вздох раздаётся на краю мыса и видение трогается, скользит с отвеса, медленно плывёт в небо, тает, тает и исчезает, оставляя за собой мерцающую дымку. Белая Эльза.
      Чернота туч, несомая ветром, гасит луну, стирает звёзды, превращая море в невидимку. Занавес падает. И только затерянный на краю земли бессонный маяк, растроганно, хлопая веками, одиноко, посылает в пустоту свои сигналы.

      Дом и я, завороженно, смотрели на эту картину и разноликие чувства переполняли нас
      Белая Эльза. Одинокий неприкаянный странник. Верность, пережившая смерть. Знак Любви и Надежды....

      Да, что тебе ещё нужно в своей суете, в извечном самокопании, бредовых помыслах и амбициях? Славы? Денег? Власти?
      Брось! Брось, непоседа! Иди на Обрыв, на свой Обрыв.
Там, ветер собьет с тебя шелуху лишнего, наносного, ненужного и оставит только настоящее и стОящее.
      Оттуда далеко видать. Там тебя всего видать. Там, ты не покривишь душой, там, не спрячешься. Там ты скажешь, что не досказал.
      
      - Ты всё ещё хочешь вернуться?
      - Да.
      - Тогда иди. Иди через ворота.
      Я повернулся к Дому: «Айте, вана сыбер». (Спасибо, старый друг).
      - Палун, пойс. (Пожалуйста, мальчик)
      - Нагемезени...(Досвидание).
      Я шагнул к воротам. Оглянулся назад. Дом таял, видение колебалось и бледнело. Через мгновение поляна обрела привычный вид.
     В одичавшем саду, под сенью старой сливы, угадывалось три холмика, поросших густой лесной травой. Постояв над ними минуту, я пошёл через ворота.

      Мне снова двенадцать лет. Начало июля. Лето. Земляничная пора.


Далее: http://www.proza.ru/2016/08/02/1929