Макарона-три-банта

Наташа для близких и Наталья Николаевна для коллег волновалась, как девчонка, собираясь на эту встречу.  С  утра она сходила в парикмахерскую, накануне купила себе новые туфли, а сейчас в пятый раз переодевалась, придирчиво рассматривая себя в зеркало. «Зачем я согласилась туда идти, - кляла она себя. – Я давно живу другой жизнью и о прошлом не вспоминаю. Никого  из них не хочу видеть, никого…»

Ее душевные муки  были связаны с тем, что она, учительница в прошлом, согласилась прийти на встречу с учениками, у которых была классным руководителем аж тридцать лет назад. С тех пор в ее жизни произошли важные изменения. Молоденькой наивной учительницы литературы, которой она пришла в ту школу, давно не существовало. В библиотеке, куда Наталья Николаевна устроилась работать много лет назад, она уже считалась старейшим и опытным сотрудником. Муж, дочка, подруги и коллеги – никто не знал ее в качестве педагога, и она тоже почти забыла об этом недолгом периоде своей жизни. И вот ее разыскали бывшие ученики и пригласили в кафе на вечер встречи.

Наталья и сама не понимала, почему так не любит вспоминать те годы. Ничего страшного с ней не произошло. Ну, допускала какие-то профессиональные ошибки, как все начинающие, ну, уставала, психовала, зато довольно успешно выпустила десятый класс, кажется, директор даже наградила ее похвальной грамотой по итогам экзаменов. Были какие-то стычки с подопечными, не без этого, но вроде все недопонимания как-то сами собой рассасывались. Но, как говорится, «ложки нашлись, а осадочек остался». Осадочек явно был, поэтому Наталья плотно закрыла дверь в свое педагогическое прошлое. Наверное, на встречу она согласилась, чтобы встретиться лицом к лицу с ним и что-то понять и, возможно, исправить? Или проверить, насколько она стала взрослее?

Вздохнув, Наташа вызвала такси и отправилась в кафе.
Кучка людей в светлых летних одеждах уже стояла у входа. На первый взгляд, Наталья никого не узнала. Взрослые, абсолютно незнакомые дяди и тети. Некоторые выглядят старше, чем она. Впрочем, и разница в возрасте у них лет шесть-семь, не больше. Но вот ее окружили эти люди, радостно загалдели, и словно помолодели, скинули взрослые усталые маски. Вон Андрей Серов, бывший заводила, любимец девчонок, а это его школьная подруга Галка Попова. Поправилась, постарела, конечно, но на лице то же лисье выражение и глаза так же ласково щурит. О, каким респектабельным стал тихоня Миша Рыжиков! А Люда Соловьева превратилась из точеной фигуристки-разрядницы в пышную яркую матрону. – Наталья Николаевна, вы совсем не изменились! – сыпали ей комплименты бывшие ученики. «Ага, только на тридцать лет повзрослела да на десять килограммов поправилась», - усмехалась она про себя, но слушать приятные слова, конечно, ей нравилось.

Руководство банкетом взял на себя Миша Рыжиков, и у него это получилось очень ловко. Первый тост был за собравшихся. Второй – за ушедших. Оказывается, уже шестеро из класса ушли в мир иной, в том числе староста класса красавец Толя Усов.  Потом каждый, а собралось около двадцати человек,  рассказывал о себе.
Наталья Николаевна расслабилась, с интересом слушая жизненные истории своих воспитанников. В принципе у всех судьбы сложились неплохо. Явные неудачники, видимо, просто не пришли сюда. Приятно было, что все с теплом вспоминали школу и особенно последние два года, когда молоденькая литераторша Наталья Николаевна сменила на посту классного руководителя -  ушедшую в декрет  химичку.

Разговор лился непринужденно. Никто с жадностью не бросался ни на спиртное, ни на еду.

- А теперь давайте признаемся наконец, кто в кого был влюблен, - выкрикнула Люда Соловьева. – Мне вот очень нравился Андрюха Серов, но он, кроме Галки, никого не видел.

Галка польщенно захихикала. Андрея она не дождалась из армии, удачно выскочила замуж за перспективного парня и уехала с ним сначала на север, потом в Петербург. Андрей же одно время пил, по его собственному признанию, потом одумался, женился, вырастил двух дочек и уже стал дедом, пока единственным из одноклассников.

- А ты, Миша, в кого был влюблен? -  продолжила тему Люда, женщина, как выяснилось свободная во всех смыслах: вполне удачливый, но разведенный с мужем частный предприниматель. Миша, начальник  областного  департамента, явно привлекал внимание всех собравшихся дам. Самый лощеный, самый светский, в школе он был сам по себе и вниманием девчонок не пользовался. Замечал ли он их вообще?

- Я был очень влюблен в Иру Макарову, - свободно ответил Миша. – Кстати никто не знает, где она сейчас? Такая талантливая была девочка!

- Макарона-три-банта, - фыркнула Галка Попова. – Ну, она же в Москву уехала с родителями. Больше сюда не приезжала.

- Вроде у нее муж-дипломат, - добавила Соловьева. – Кто-то говорил, что она вроде в Польше с ним жила… А где теперь – не знаем. А вам, Наталья Николаевна, она не писала? Вы же дружили…

- Нет, знаю, что она поступила в МИФИ, а больше ничего.., - ответила Наталья и второй раз за вечер словно пелена отступила и она вспомнила все драмы и мороки своего выпускного класса. То, что она не хотела вспоминать…

- 9-й А класс неплохой, Инна Матвеевна их крепко держала, - говорила директриса. – Но вот видите как – надумала она второго рожать, так что выхода у нас нет – придется вам их брать. Будут трудности, обращайтесь, поможем… Главное, дисциплина, распустить легко – собрать трудно.

Приняли ребята молодую учительницу хорошо. На первых уроках она сразу завладела их вниманием, с удовольствием рассказывала о писателях-разночинцах, о  художниках-передвижниках, приносила в класс книги, репродукции, пластинки.
Когда пошла обратная связь, стало ясно, что будущих филологов в этом классе не предполагается. Связной, яркой речью из девочек выделялась только Ира Макарова. Она и внешне отличалась от всех, как отличается белая ромашка от пышных георгинов. Все девчонки уже красили глаза, а то и волосы, а Ира нет.  Более того, в ее светлых локонах всегда красовался синий капроновый бант.

- Это что, раньше она по три банта цепляла, - ревниво шипели девчонки, толпясь вокруг Натальи после уроков. – Мы ее с первого класса прозвали Макарона-три-банта. Она такая выскочка, вот увидите… Зря вы ей все время пятерки ставите.

- Девочки, не надо ссориться, Ира – очень начитанная девочка, - мягко отбивалась молодая учительница. – Доклад по Островскому у нее был просто блестящий.

Девчонки начали было даже соревноваться с Макаровой, борясь за внимание «класснухи», тоже стали готовить доклады, но быстро остыли и примирились с привычными «тройками»-«четверками». Мальчики в этом конфликте как бы не участвовали. Андрей ворковал с Галкой. Люда Соловьева строила глазки всем подряд, а встречалась со взрослым  парнем. Ира Макарова ни с кем не дружила и вроде бы не обращала на это внимания. Но когда осенью она, хрупкая и тонконогая, лучше всех пробежала школьный кросс, к ней с поздравлениями подошли все мальчишки.

Потом не выдержал и признался ей в любви черноглазый красавчик Толя Усов.  На уроке литературы , рассказав о причинах гибели Катерины, вдруг спросил Наталью Николаевну: «А можно я стих  Пушкина прочитаю, не по теме?»

«Пушкина всегда можно», - улыбнулась учительница, а Толя покраснел, выдохнул и , глядя прямо на Макарову, начал:
 Я вас люблю — хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный,
И в этой глупости несчастной
У ваших ног я признаюсь!

- Молодец, Толя, отлично, садись, - Наташа чувствовала себя участницей кинофильма про старшеклассников. Как все романтично и нетривиально у нее складывается!

Усов опустил голову, а Макарова, бледная как всегда, сидела ровно и слегка улыбалась. На перемене она подошла к Толе и что-то шепнула ему на ухо. Что – он никому не сказал, но с тех пор совсем очумел и смотрел на Макарову, как на идола, чем, конечно, весьма злил девчонок.

Наташа ловила себя на мысли, что ей самой очень интересна эта хрупкая  девочка с какой-то неимоверной силой воли. По некоторым ее репликам стало ясно, что Ира прекрасно понимает, как к ней относятся девчонки, но это ее не очень волнует.

- Мы все равно скоро уедем отсюда, - как-то бросила она. Как классный руководитель, Наталья знала, что Ира из обеспеченной семьи чиновника областного масштаба. Но странно, ее не раздражал снобизм  этой девочки. Может, потому что она училась лучше всех в классе, хотя папа и так мог бы пристроить ее  в любой институт. Также Макарова была одной из лучших спортсменок школы: бегала, прыгала, носилась на лыжах, как ветер. Не отлынивала от дежурства. В общем никаких нареканий, кроме одного -  явно не любила одноклассников.

Наталья, в ту пору не обремененная семьей, жила с родителями и школе отдалась с энтузиазмом. До вечера проверяла тетради, с жаром писала конспекты. Как-то так повелось, что когда она вечером выходила из школы, ее стала встречать Макарова, в это время выгуливавшая своего спаниэля.
Однокурсницы Наташи после окончания вуза в основном разъехались по своим районам, подруги детства не хотели  слушать ее рассказы про школу, а вот с Ирой Макаровой ей было интересно. Они очень быстро нашли общие темы, от любимых авторов до новых веяний моды. Школу и одноклассников тактично обходили в своих разговорах.

Иногда Наташу царапала мысль, что не надо дружить с ученицей. Наверняка это какое-то нарушение педагогической этики. Но  дружба  родилась как бы сама собой. Однажды Ира попросила разрешения позвонить, и вот уже каждый вечер они перед сном болтали по полчаса, а то и по часу.

Мама Наташи, сама педагог, эту дружбу не одобряла.

- Вот закончит девочка школу, станет самостоятельной, тогда и дружи с ней, - строго сказала она. – А сейчас ты над ней старшая, незачем сближаться. А что остальные ученики будут про тебя думать? Что у тебя любимчики есть? Это плохо!

Наташа мучилась от того, что их такая искренняя дружба всем кажется чем-то противоестественным.

Тем более их уже не раз замечали на улицах девчонки из класса, явно обсуждали это между собой, сплетничали.

Однажды Ира пришла в школу с перевязанной рукой.
- Что случилось? – улучив минутку, спросила ее Наталья.
- Потом расскажу, вечером, - шепнула Ира.

Оказалось, девчонки устроили ей разборки в раздевалке, обозвали подлизой, тихушницей, шестеркой и обещали, что будет хуже, если она не перестанет таскаться за Натальей.
- Пока я их слушала, я сама себе ногтями разодрала руку, чтобы не закричать и не заплакать, - сказала Ира.

- Что же делать? Мне надо поговорить с ними, - взволновалась Наташа.

- Не надо, Наталья Николаевна, еще хуже будет. Я их не боюсь, ничего они мне не сделают, - твердо ответила Ира.

К Новому году обстановка в классе не накалилась, а просто раскалилась. Девчонки шипели уже и при виде Натальи. Если бы не необходимость получать от нее оценки, они наверняка  устроили бы ей бойкот. Впрочем такая мысль уже носилась в воздухе. Тогда Наталью Николаевну осенила идея провести общешкольный вечер с выбором короля и королевы бала. Наверное, сам дьявол подтолкнул ее прийти с этим планом к администрации. Там приняли ее предложение  «на ура» – малобюджетно и все-таки что-то новенькое.

Был создан комитет. Наталья Николаевна увлеклась сама и думала, что увлекла ребят. Ей и правда активно помогли рисовать бюллетени для голосования и закупать призы для лотереи, но она не подозревала, что главным для девчонок теперь стало, в чем пойти и как выглядеть.

Несомненно, на «корону» претендовала Люда Соловьева, чемпионка города по фигурному катанию. Не хотела уступать первенства и Галка Попова, уже вовсю строившая амуры с Андреем. Да и другие девочки тоже надеялись на успех.

На вечер ее девятиклассницы явились разряженные, как фурии, в блестках, нарядных  длинных платьях или, наоборот, вызывающих мини, на каблуках… Ира Макарова вроде бы не собиралась на этот бал, к спокойствию ее старшей подруги. Появилась она в разгар веселья, в скромном свободном черном платьице, впрочем очень элегантно повисшем на ее худенькой фигурке и с непременным бантом, тоже черном, в светлых волосах.

- Ведьма пришла, вся в черном, - зашептались девчонки. А парни, словно сойдя с ума, кинулись наперебой приглашать ее на медленные танцы. Даже Галкин Андрей и то протанцевал с Макаровой «медляк». Правда, Галка в это время тоже танцевала с другим. Дальше действие развивалось уже предсказуемо, интересно только, кто свыше прописал этот сценарий. По итогам голосования выяснилось, что претендентки на корону две – Люда Соловьева и Ира Макарова. Их обеих вызвали к елке. Они стали рядом: белокурая Ира в черном платьице, бледная, как всегда, и Люда  в красном обтягивающем платье с новогодней мишурой на шее, с яркими губами и взрослой укладкой.

- Итак, королевой бала становится…, - голос ведущего, парня из параллельного класса, казалось, грянул, как фанфара: «Ирина Макарова, 9-а. Поздравляем победительницу!»

Свист, аплодисменты и гвалт смяли вторую часть церемонии – выборы короля. На короля было всем плевать. Все внимание привлекли к себе королевы. Люда сначала сдерживалась, но, оценив обстановку и сочтя шум за поддержку, сначала непечатно выругалась, а потом сдернула с Ирины бант и швырнула его на пол. Наталья Николаевна с тревогой ожидавшая кульминации вечера, ринулась к елке, оттолкнула от Иры  разъяренную Соловьеву, встала между девчонками. Тут же подлетели завуч, физрук, драка не состоялась.

Ирину она отвела в учительскую, налила ей чаю. Девочка пила неохотно и все пристально смотрела на наставницу, словно желая что-то от нее услышать. А та не могла найти нужных слов, только утешала, хотя допускала, что в утешениях Ира не нуждается.

- Вы, Наталья Николаевна, наверное, боитесь дразнить гусей, - вдруг сказала Ирина. – А я не боюсь. Тем, кто не боится, многое разрешается. Вы сейчас пойдете меня провожать?

- Ира, пойми, я не имею права уходить, пока весь класс тут остается, - с болью в голосе сказала Наталья Николаевна. – Я попрошу мальчиков, они тебя с удовольствием проводят.

- Не надо их просить, я сама спокойно дойду, - надменно ответила Ира. – Спасибо за чай. До свидания!

Ночь после злосчастного вечера Наташа не спала. Она чувствовала себя виноватой, но перед кем? Перед всеми, выходит. А в чем ее вина? Кого предала, кого не защитила – она не понимала.

Утром ее пригласила в кабинет директриса.

- Звонила мама Иры Макаровой, очень недовольная. Сказала, что Ира идет на медаль и такие мероприятия, как вчерашнее, ее очень выбивают из строя. Просила поговорить пока мне самой с вами…
- Пока? А после «пока» кто будет со мной говорить? – не поняла Наталья Николаевна.
- Ну, не знаю. Может, она сама, может, выше нажалуется. Вы же знаете, кто Ирин папа? Нам неприятности не нужны.

Зимние каникулы Наталья провела на больничном. Своей ангине она обрадовалась. Горло болело жутко, так что ни говорить по телефону, ни обсуждать школьные события с мамой она не могла. Ира, кажется, не позвонила ни разу.

В третью четверть Наталья вступала как в ледяную прорубь, с ожиданием ожога от холода и боли. Но в общем все пошло гораздо спокойнее, чем ожидалось. Девчонки за каникулы, видно , уже перемолотили в труху события «бала». Ира по-прежнему поднимала руку и отлично отвечала, только больше  не гуляла с собакой у школы и не звонила вечерами.

Одновременно и с облегчением, и с горечью Наталья узнала, что летом Макаровы переезжают в Москву и Ирина уходит из школы.

Проведя последний классный час перед расставанием на лето, Наталья Николаевна раздала дневники и отпустила ребят. С облегчением уселась за свой стол и увидела записку,написанную знакомым почерком Иры Макаровой: «Наталья Николаевна, Вы – очень хороший человек, но эта школа не для Вас. Вообще людям надо стремиться к большему. С уважением Ира».

Записку она порвала и старалась о ней не вспоминать, не анализировать, не думать. Из школы вскоре ушла, но совсем уж не по совету «Макароны-три-банта».  Думать о большем –  о Москве, или о муже-дипломате, или – о чем? – и не собиралась, мало ли что ляпнет избалованная девчонка.

И вот эта встреча… Наталья Николаевна рядом с учениками, они ее простили, тепло о ней говорят, Ира Макарова где-то далеко.  Ее вспоминают, вспоминает ли она их? Вопросы, вопросы без ответа…