Все они солдаты... Киноповесть. Гл. 37

      КИНОПОВЕСТЬ  "ВСЕ  ОНИ  СОЛДАТЫ..."
      
      37.
     ЧЕТЫРЕ  ДНЯ  СПУСТЯ.  ИМЕНИЕ  ШТАБС-РОТМИСТРА
     ВСЕВОЛОДА               ВЕЛОСЛАВОВИЧА              РОДИНА.



   
      ... Начало  апреля.
      Вторая  половина  тёплого  лучезарного  дня  приближается  к  концу.
      Мы  на  дороге  к  имению  штабс-ротмистра  Всеволода  Велославовича  Родина.
      С  одной  стороны  у  нас  небольшой  лесок,  с  другой --  поле.
      В  поле  крестьяне.  Пашут.
      Лесок  окутан  зеленовато-голубой  дымкой. Вот-вот  на  деревьях  появятся  первые  листочки.  Зеленеет  трава.
      Тишина.  Безветрие.  Звонко  щебечут  птицы.
      
      ... По  дороге  верхом  едут Родин  и  Троянов.
      За  ними  --  открытая  коляска,  запряженная  парой  лошадей.  В  коляске,  кроме  кучера, два  денщика  и  чемоданы  с  личными  вещами  офицеров  и  денщиков.
      Позади  коляски  --  две  привязанные  к  ней  лошади.
      Родин  переполнен  предчувствием  встречи  с  семьёй.  От  всей  его   тяжеловатой  фигуры,  простоватого  лица  веет  радостью  и  нетерпением.
      Он  разговаривает  с  Трояновым,  не  скрывая  улыбки абсолютно  счастливого  человека.
      Рыжий  же  красавец  Пересвент  Владимирович  Троянов,  наоборот,  грустен.  Он  тоже  улыбается,  но  эта  улыбка  не  выказывает  в  нём  счастливого  человека.  Это  всего  лишь  улыбка  радости  за  счастье  друга. Глаза  ротмистра  печальны  и  их  выражение  совершенно  улыбке  не  соответствует.   
      Всеволод:
      -- …   Вот  оно,  моё  «Уединенье  Рода!»  Хоть  два  дня,  а  дома!  Стосковался,  сил  нет! Обнять  Веру,  детей…  Разве  может  быть  счастье  большим!
      --  Раз  за  тебя,  Всеволод.  Но  в  «Уединенье  Рода»  не  останусь.  Не  настаивай. Поеду  дальше.  К  себе.  Слишком  мало  вам  с  Верушей  быть  вместе,  чтобы  я  на  себя  внимание  отвлекал.
      --  Что  тебе,  Пересвент,  одному  там,  у  себя,  делать  в  пустом  доме?!  Нет,  оставайся  с  нами.  Сестру,  племянников,  небось,  хочется  увидеть…
      --  Так  увижу  и  последую  дальше.
      --  Вера  мне  этого,  Пересвент,  не  простит.  Уже  завтра  поутру  за  тобой  пошлёт.  Ты  же  её  знаешь.  Поэтому  не  выдумывай.  К  нам!
      Увидев  отрицательное  качание  головой,  ненадолго  замолкает,  но  потом,  в  ответ  своим  мыслям,  внезапно  пришедшему  правильному  решению,  улыбаясь  ещё  шире  и  радостней,  предлагает:
      --  А  завтра  ввечеру  все  гурьбой,  с  детьми,  нагрянем  к  Людмиле  Всеволодовне  в  «Велесову  рощу».  Сам-то,  без  нас,  не  осмелишься,  небось… С  зимы  ведь  мы  её  с  тобой  не  видели.
      Троянов  отворачивается. Но  мы  успеваем  заметить  невысказанную  боль,  резко исказившую  на  миг  его  красивое  лицо.
      В  сознании  ротмистра  замелькали  воспоминания  о  последней  встрече
с  любимой:
      «…На  фоне  негромко  звучащего  романса  Глинки  «Ностальгия»  … Троянов  снимает  с  клавишей  руки  Магошевой  и, целуя  их,  говорит  очень  тихо, почти  шепчет:
      --  Людмила…, Людмила  Всеволодовна…  Добрый  вечер.  Рад  встрече.
      Крупным  планом   лицо  героини.  Её,  явно,  и  волнует,  и  смущает  эта  его  на  неё  реакция.  И,  кажется,  очень  радует…,  но  она  пытается  скорее  поздороваться,  подняться  и  отойти  куда-нибудь  подальше  от  него,  не  находиться  так … пугающе … близко:
      --  Добрый  вечер,  Пересвент  Владимирович!  Тоже…  рада…  Вас  видеть.
      От  волнения  у  неё  немного  спирает  дыхание…»
      Троянов  крепко  зажмуривается,  встряхивает  головой,  отгоняя  воспоминания,  потом  решительно  поворачивается  к  другу  всем  корпусом:
      --  Добро,  Всеволод!  Уговорил!
      Родин  радостно  смеётся  в  ответ,  вытягивает  перед  собой  руку,  как  бы  указывая  направление  движения,  и  с  возгласом  «вперёд  --  в  «Уединенье  Рода!»,  пришпорив  коня,  переходит  на  галоп.
      Троянов,  тоже,  невольно  рассмеявшись  в  ответ  его  радости,  пришпорив  и  своего  скакуна,  мчится  следом.
      
      ... Вдали  на  пригорке,  окруженная  роскошным  садом,  виднеется  небогатая,  но  ухоженная  и  благополучная,  барская  усадьба.
      Наши  герои  направляются  к  ней...
      
      ... Они  еще  далеко  не  подъехали,  а  из  дома  уже  вышла  жена  штабс-ротмистра  Вера  Владимировна  Родина.
      Она  очень  похожа  на  своего  брата,  рыжего  красавца  Троянова.               
      Толстая  рыжая  коса  обвила  прелестную  головку.
      Лицо,  с  тонкой,  нежной  и  очень  светлой,  как  у  всех  рыжих,  кожей,  раскраснелось  от  радостного  волнения.  Черты  лица,  не  вполне  правильные,  но  от  этого  ещё  более  прелестные,  украшают  две  детские  ямочки  на  щеках,  ставшие  очень  заметными  из-за  широкой  улыбки.
      Ей  тридцать  пять  лет,  но  выглядит  она  очень  молодой,  здоровой  и  сияющей.
      Как  и  у  всех  героинь  этой  истории,  на  ногтях  Веры  нет  лака,  и  они  коротко  острижены.  А  на  лице  нет  декоративной  косметики.  Одета  героиня  тоже  очень  просто,  но  с  большим  вкусом  и  чувством  меры. На  ней  нет  ни  каких  украшений.  Только  тонкое  обручальное  кольцо  сияет  на  пальчике.
      Вышедшая  из  дома  Вера,  выбежавшие  за  нею  дети,  последовавшие  следом    две  девушки-служанки,  трое  уже  немолодых  слуг-мужчин  кажутся  людьми  редкого,  абсолютного,  здоровья.  Никому,  могущему  случайно  наблюдать  со  стороны  эту  сценку,  и  в  голову  не  пришла  бы  мысль  о  том,  что  кто-то  из  них  может  простудиться,  выскочив  на  улицу  вот  так,  без  верхнего  платья.
      Вера  готова  бежать  навстречу  мужу  и  брату,  но  за  её  подол  уцепился  младший  сын,  трёхлетний  Горослав. Пятилетний  Родоправ  ухватился  за  руку  с  другой  стороны.  А  их  старшая  сестра,  девятилетняя  Таня,  скачет  вокруг  матери  и  братьев  в   каком-то  радостном  бешеном  танце… Дети  не  дают  и  шагу  ступить  в  какую-либо  сторону.
      Вера,  молча,  сияет  глазами  и  улыбкой  навстречу  мужу,  а  дети  выражают  радость  от  приезда  отца  довольно  бурно,  мальчики  подпрыгивают  на  месте,  а  девочка,  как  уже  было  сказано,  кружит  вокруг  матери  и  братьев. Звонкие  детские  голоса  раздаются очень  далеко:
      --  Папенька!  Папенька  приехал!
      
      ... Сразу,  ещё  только  выйдя  за  порог  дома  и  увидев  подъезжающего  верхом  хозяина,  навстречу  барину  бегом  устремляется  один  из  слуг.
      Всеволод  Велославович, так  и  не  доехав  до  дома, несмотря  на  свою  внешнюю  тяжеловатость, удивительно  легко  спрыгивает  с  коня  и  передаёт  этому  слуге  поводья:
      --  Доброго  тебе  дня,  Ладобер. Как  тут  без  меня?
      --  Всё  благополучно,  Всеволод  Велославович,  не  извольте  беспокоиться.  С  прибытием  вас!
      Родин  улыбается,  хлопает  слугу  по  плечу:
      --  Ну  и  отлично!
      Но  сдержаться  Всеволод  все-таки  не  может,  к  дому  он  устремляется  бегом.
      Троянов  же,  наоборот,  не  спешит  спешиваться,  давая  возможность  другу  первым  обнять  близких.
      Он,  остановив  своего  коня  рядом  с  Ладобером,  наблюдает  издалека  встречу  Родина  с  семьёй  с  радостной  улыбкой человека,  счастливого  за  друга,  сестру  и  племянников.
      Штабс-ротмистр  Родин,  добежав  до  дома,  обнимает  жену.
      Потом,  взяв  любимую  за  плечи  и  немного  отстранившись,  с  любовью  всматривается  в  её  счастливое  лицо. 
      Они  ничего  не  говорят  друг  другу,  их  чувства  понятны  и  так,  без  слов.
      Долгий  поцелуй  --  естественное  завершение  первых  мгновений  встречи  после  длительной  разлуки  супругов.
      Зрители  любуются  этой  душевной  встречей. Показываем  её  подробно  и  детально.
      Всё  это  время  мальчики  пытаются  взлезть  на  отца,  обратить  на  себя  его  внимание,  а  дочь  обнимает  Родина  сзади   за  талию. 
      Дети   радостно  кричат:
      --  Папенька!  Папенька  приехал!
      Наконец,  с  трудом  оторвавшись  от  жены,  Всеволод  Велославович,  подхватывает  на  руки  младших  сыновей,  которые,  моментально,  обхватив  его  шею  обеими  руками,   начали  целовать  отца  с  двух  сторон  в  щёки. С  сыновьями  на  руках  он  осторожно присаживается  и  прижимается  губами  к  розовой  щёчке  дочери:
      --  Как  ты,  моя  красавица?
      В  ответ  слышит  лишь  счастливое  лепетание:
      --  Папенька,  папенька!
      Таня  пытается  тоже  как-то  пристроиться  между  братьями,  обнять  и  расцеловать  отца.
      
      ... Троянов,  который  к  этому  времени  уже, спешившись,  передал  поводья  Ладоберу,  не  торопясь  подошёл  к  семье  друга. 
      Сначала  он  обнял  и  поцеловал  сестру,  а  потом  поворотился  к  племянникам  и  подчёркнуто-громко  заметил:
      --  Эдак  вы  папеньку  свалите  и  растопчите,  господа  хорошие!  А  меня,  что  совсем  никто  не  хочет  поцеловать?!
      С  тем  же  энтузиазмом,  с  каким  они  набросились  на  отца,  дети,  оторвавшись  от  родителя,  кинулись  к  Троянову:
      --  Дяденька  Пересвент!  Дяденька  Пересвент  приехал!
      Троянова  они  таки  свалили,  повиснув  на  нём  все  одновременно.
      Пересвент  сидит  на  площадке  перед  входом  в  дом  друга,  вытянув  ноги,  громко  хохочет  и  пытается  обнять  и  расцеловать  всех  детей  одновременно,  которые  на  него  дружно  навалились,  что  сделать,  разумеется,  не  получается,  и  из-за  этого  смеётся  ещё  громче.
      Всеволод  Велославович  вернулся  к  жене.  Он  обнимает  её  сзади,  со  спины,  пытаясь  полностью  спрятать   в  своих  объятьях.  Они  оба,  улыбаясь,  смотрят  на  свалку,  учинённую  их  детишками  и  Трояновым.
      Поцеловав  супругу  в  шейку  и  приблизив  губы  к  её  розовому  ушку,  Родин  тихонько  спрашивает:
      --  Что  такое  счастье?
      Она,  чуть  отстранившись,  поворачивает  голову  к  мужу,  и  он  встречает  долгий  взгляд,  действительно,  счастливой  женщины