Соперники. окончание

Как-то Тома насмешливо сказала:
- Уж очень ты, Миша, робкий. Наверное, и обниматься не умеешь?
Тут бы схватить в охапку дерзкую девчонку, расцеловать, сказать ей о своей любви, но руки сделались деревянными, язык присох к гортани. Лицо у Миши сделалось таким глупым, что Тома расхохоталась и убежала к подружкам.
Но Миша ей нравился. Подкупали робость и застенчивость: что-то в этом было чистое и детское.
И Вася неплохой. Заметный парень. Но была в нём чрезмерная самоуверенность, граничащая с высокомерием. Вот сейчас, когда Миша печально пошёл с берега, Вася вдогонку насмешливо бросил:
- Что, старина, притомился?! Бай-бай!
- Мне завтра на машине работать.
Колебания девушки кончались на следующий день, когда убирали сено с дальней гривы. Бригадир решил пару стогов вывезти к берегу, чтобы осенью на паузке переправить через реку к ферме.
Когда загрузили машину, Вася сел в кабину.
- Поеду с тобой до берега.
"Хочет увидеть Тому", - решил Миша.
- Ну что ж, поедем.
Машина бойко побежала по ровной гриве. Василий, развалясь на сидении, дремал. Во рту у него дымилась папироса. Мелькали кусты, ядовито-зелёные островки осоки, голубые осколки луговых озёр. С неба палило знойное солнце.
До берега - всего два километра. Впереди хорошая дорога, только у тальников поворот. Но что это? Пахнет дымом. Миша выглянул в окно кабины, и ужас охватил его. Горел воз сена. Рыжий огонь плясал на сухом сене.
- Васька, сено горит!
Тот приоткрыл дверцу, высунул голову и закричал:
- Тормози!
Побелел как полотно. Миша нажал на железку. Мотор взревел, запел на высокой ноте, и машина помчалась ещё быстрее
- Что ты делаешь, безумец, - тормошил его Вася, - куда тебя, чёрта, несёт, сгорим ведь!
- Не ори! Может пламя собью!
Стиснув зубы, Миша склонился над рулём, как хищная птица, приготовившаяся к взлёту. Он выжимал последние крупицы скорости. Шофёр и машина слились воедино, в пении мотора слышалась мольба:"Шофёр, спаси меня!".
В кабине становилось всё жарче. Видимо, огонь бушевал в недрах воза. Развивался огромный султан дыма, сыпались искры, куски пылающего сена. Встречный ветер усиливал пожар. Опасный поворот Миша проскочил буквально на одном колесе.
Вася молил, скулил.
- Останови, Миша, сгорим! - он потянулся к тормозной рукоятке.
Тот ударил его по руке:
- Трус! Смотри, река рядом!
Вася открыл дверцу, зажмурил глаза и прыгнул в вонючую болотную жижу.
На берегу заметили пылающую машину.
Она с рёвом промчалась мимо стоящих людей и сходу погрузилась в воду. Шофёр успел выключить мотор. Когда кабина наполнилась водой, он с трудом открыл дверцу и вынырнул наверх. По воде, шипя, плавало обугленное сено. Верхушка воза торчала над водой. Густой дым стелился над рекой.
Миша выплыл на берег. Страшная усталость охватила его. Ему пожимали руки, что-то говорили, но он ничего не слышал, ничего не понимал.
- Молодец, Миша, - тихо сказал бригадир. - Спас машину.
Тома чувствовала себя маленькой, как будто в чём-то виноватой. Она прижалась к нему и почему-то спросила:
- Мишенька, ты не ушибся?
Но он смотрел на дорогу. На ней показался облепленный грязью, илом, прихрамывающий, теперь уже не опасный, соперник.