Неожиданно-ожиданный финал

Она была пай-девочкой, которая любила молчать и одевалась в серое, она преданно ходила за парой своих друзей, которые раз за разом любили вытирать о неё свои ноги и улыбаться, когда девочка отряхивала свою уже грязно-серую водолазочку и без вопросов снова шла за ними, как обычно, сзади, хвостиком.
А другая была хамкой с волчьими повадками, резкая в своих словах и суждениях, совершенно не умеющая держать язык за своими зубами. От неё убегали все кругом, сторонились, боялись подойти, чтобы не услышать из её уст очередное резкое замечание, после которого остаётся только рыдать в ванной в обнимку с собственными коленками.
Третья была ужасной мечтательницей, не видевшей абсолютно ничего вокруг. Она могла легко на полной скорости влететь в столб, а затем начать перед ним извиняться, так как где-то в её фантазиях этот столб был капитаном пиратского корабля.
Четвёртая была просто больной на голову, она одевалась в безумные аляпистые цвета, на её голове всегда был полный художественный бардак а в голове очередные безумные стихи. Она говорила непонятными фразами, всегда громко, манерно и улыбаясь во все свои 32 зуба. От неё веяло светом и безумием одновременно.
Пятый был милым мальчиком, он играл блюз, одевался истинно по-джентельменски и любил девушек, страстно и отчаянно, но только по одному разу каждую и ни разом больше. Он улыбался краешком рта из под своей шляпы и приподнимал её, когда угощал новую жертву бокалом вина. Когда он убегал с утра из очередной чужой постели он никогда не забывал свою шляпу, но часто оставлял свою бабочку, вроде как не нарочно.
Шестой был мальчиком-с-печальными-глазами. Он был известен тем, что постоянно кого-то любил. Любил безосновательно и совершенно безнадёжно. Но определённо сильнее, чем все вокруг вместе взятые могли вообще любить. Его сердце было всегда разбито на тысячу осколков, вдребезги, навсегда, окончательно и бесповоротно. В его руках всегда был бокал виски, но никто и никогда не видел его пьяным.
У седьмого на голове торчали в разные стороны ярко-красные волосы, иногда прикрытые шапкой любого не менее яркого цвета. Его руки всегда были испачканы в краске, а иногда в них был фотоаппарат, но чаще всего оба варианта сосуществовали одновременно. Мальчик любил только себя и свою камеру и больше никого и ничего вокруг. Всему остальному он только дарил искреннюю улыбку или бурные аплодисменты в особенно искромётных случаях.
Восьмой был странным, действительно странным. О нём доподлинно известно только две вещи: он всегда одевался только в чёрное и никто так и не смог выяснить его имя. Он исчезал так же быстро как появлялся.
Девятая была Женщиной. С большой буквы. Она всегда сидела в особенно изящной позе, положив ногу на ногу и приподняв подбородок. От неё веяло мудростью и силой. Она носила только юбки или платья и всегда высокие каблуки. Она умела разговаривать на любые темы, при этом всегда оказывалась наиболее осведомлённой в данной теме из всех присутствующих. Успешности её карьеры завидовали многие Мужчины.
Десятая носила затёртые джинсы и мужские алкоголички. Она умела улыбаться так, что её все хотели. Мужчины косились на неё с недоверием и тихонько прикрывали свой пах, смущаясь. Женщины молча расстёгивали ещё одну пуговицу на кофте, обнажая грудь. Она предпочитала женщин. О количестве её подвигов слагали легенды. Такому количеству побед завидовал даже Пятый.
Одиннадцатая была дурой. Полной. Она была миленькой, не красавицей, но очень даже ничего. Она появлялась из ниоткуда и всегда уходила домой с очередным мужчиной. По утрам обычно её видели зарёванной и причитающей: “Он воспользовался мной и даже не спросил моего имени”. Пятый проворачивал этот трюк несколько раз. Как только она видела бокал вина и улыбку, её мозг полностью переставал работать.
Двенадцатая была всегда пьяна, чаще всего в гордом одиночестве. Иногда компанию ей составлял бармен, которому постоянно приходилось будить её по утрам, спящую на барной стойке, либо любая компания “одноразовых-друзей”, которая попадалась под руку случайно и не мешала ей напиваться.
Тринадцатый был геем, самым настоящим манерным геем. Его всегда называли “этот гей”. Он всегда был безупречно одет и гладко выбрит. От него всегда пахло восхитительным парфюмом. Толпы девушек вились вокруг него стайками, совершенно безрезультатно. Он методично отбирал себе мужчину на вечер, сверяясь со списком своих требований к “второй половинке”. Каждый раз “вторая половинка”; оказывалась в итоге на следующий день бракованной по тем или иным причинам. Кажется, с его списком было что-то не так.
Четырнадцатый был владельцем книжного магазинчика, выглядевшего как магазинчик родом из 18 века. Он почти никогда не покидал пределы этого магазинчика, иногда казалось, что он там родился и там же умрёт.
Пятнадцатая была душой компании, большой доброй душой. Она всегда светилась каким-то бескомпромиссным оптимизмом и всегда привносила в любое общество радость. Она была самой востребованной жилеткой и всегда могла всем помочь, в любое время суток семь дней в неделю. Однажды она не пришла вечером в свой любимый паб. На следующий день все узнали, что прошлой ночью она застрелилась.
Шестнадцатая ездила на блестящем чоппере и обладала самой привлекательной задницей в округе. О её заднице слагали легенды, одной из которых было то, что никто и никогда не видел её с парнем или на крайний случай с девушкой. Она могла глушить один за одним двойной виски и всегда оставалась трезвее всех трезвых. Ставки на то, кому эта задница в итоге достанется, росли с каждым днём.
…
Все они и ещё пару десятков других были одним человеком.