Сириус. Проба пера

Тысяча километров. Тысяча расстояний. Тысяча шагов. И постоянное чувство невесомости. Когда ты разгоняешься и падаешь куда-то вниз: душой. Никто не может остановить это падение. Но есть что-то совершенно другое: необъяснимая сила, которая не позволяла упасть. Вспышка непонятного света. Настолько яркого, что он даже в 22 раза превышает светимость Солнца.
Сириус…

Свет далёкой звезды становился ярче и слепил глаза. Это было совершенно иное сияние. Иной свет. Свет, который уносил меня куда-то в будущее, словно бы поток волн. Они наполняли мою душу желанием плыть по этому течению и не тонуть. Это была искра, которая зажглась во мне так неожиданно, стремительно, каждый раз боясь разжечь в себе самое настоящее пламя, наполненное теплом, страстью и какой-то ещё до конца не изученной мною мне энергией, светом.

Свет, который указывал путь.
Мой верный путь. Уберегая меня от ненужных дорог и неправильных линий чужих судеб. Как особая машина времени, которая без труда могла перенести меня как в прошлое, так и в будущее.
Сейчас для меня эта звезда была куда ближе, чем все остальные: такой далёкой, тёплой, искренней, но в то же время – холодной и недосягаемой.
Сириус…

Её свет менял свои оттенки в зависимости от температуры – от нежного светло-молочного до цвета спелой вишни, от цвета морской волны до небесно-голубого, от весенне-зелёного до цвета Солнца…
Наверное, такие же оттенки имела и его душа. Чистая, светлая, мягкая, тонкая, нежная… Родная.

Стоп! Родная?! Да, пожалуй, это было так. Как бы откровенно это ни было.
Я сама не заметила того, что он стал для меня таким же близким, как и эта звезда. Прикоснёшься рукой – и вот он. Рядом.
Но это был лишь слабый свет иллюзии. Он был для меня далёкой и недосягаемой звездой.

Он был для меня как вершина горы, которую мне постоянно хотелось преодолеть. Но всякий раз, «карабкаясь» ввысь, я цеплялась о скалы и почти кричала от боли.

Раны прошлого не заживали, и мешали мне преодолеть страх перед этой сильной для меня и такой настойчивой высотой, заставляющей каждый раз срываться, скользя, словно бы по зеркальному и острому льду, по режущим дымчатым скалам. Соскальзывала, боясь сорваться. Но… Он ловил меня. Словно белокрылый ангел, укрывая своим надёжным крылом.


Стоя на краю пропасти, я оглядывалась назад, не решаясь ступить вперёд, а там, позади, я словно бы искала какую-то поддержку, понимание. Но этого не было. Суетливо, словно бы пугливый кролик, я озиралась по сторонам.
Чей-то голос крикнул мне в спину: «Ну же, Кать, иди! Чего же ты ждёшь?».
Но что-то внутри меня, словно птица с кривыми когтями, цеплялось и вытягивало из меня всё содержимое, выворачивая мою душу наизнанку, как ведро с мусором.

Ох, сколько же там было мусора! Мусора, черноты, грязи, битых осколков, и невозможной боли…
Подумать только, если бы мне сделали рентген, наверное, на мне не было бы живого места. Потому как я стала уже совершенно другой, чужой даже для самой себя.

Говорят, если ты чувствуешь, что реальность никак не входит в твою голову как единое целое, представь, что ты находишься не в своем теле, а наблюдаешь за всем происходящим сверху, как будто на несколько минут ты просто-напросто вышел из него. Посмотри сверху: что тебя окружает, внимательно изучи то, что вокруг, осмотрись. Ты, наверняка, почувствуешь себя спокойнее и, вероятно, сможешь найти решение той проблемы, которая тебе так не даёт покоя.
События, происходящие со мной, превратились в крикливых, ломанных птиц с кривыми когтями и неровно изогнутыми клювами, которые кружили вокруг меня в бешеном хаотичном танце, в котором было отсутствие ритма и динамики. Танце, который был, скорее, как прочно натянутая сатаническая паутина. Она затягивала меня в воронку прошлого, выталкивая из моей памяти одно событие за другим.

Все события были для меня как картинки. Пытаясь восстановить все в памяти, я вспоминала свои эмоции, ощущения, и они вновь цеплялись в меня своими кривыми когтями белокрылых птиц.
Встряхнув головой, отгоняю мысли прочь. Ставлю чайник, завариваю кофе и… обжигаю руки.

Так нельзя!  Чёрт бы побрал, так нельзя! Нельзя так жить!
Друзьям было трудно, порой, говорить о причине странной смены настроения, необъяснимой грусти, непонятных слезах.
Это был сильный синдром боли – внезапная вспышка воспоминаний. Как затянувшееся кино, которое хотелось прекратить. Но что-то манило туда, заставляя вернуться.

Какой же сильный это был крик души. Крик, о котором мне так хотелось кому-нибудь рассказать. Вырвать из груди этот комок боли, и забыть. Хотелось просто укрыться в родных объятиях. Но понимать, что самые родные объятия для меня были именно объятия Алекса, было невыносимо трудно. Постоянный страх, беспомощность, разрывающая сердце тоска и с трудом сдержанная боль – всё это таилось в моей груди. Словно бы тяжёлый камень, который лежал где-то глубоко на дне реки.

Живя в постоянном страхе, я искала выход. Как будто бы мне нужна была особая дверь среди тысячи других закрытых кем-то, отворив которую я должна была просто выплеснуть все свои негативные эмоции и страхи прошлого, и войти, наконец, отбросив все сомнения, в совершенно иную для себя жизнь.
Ту самую жизнь, начало которой резко, словно натянутый канат, оборвалась для меня после гибели Алекса.
Тогда, в свои семнадцать лет, я и не подозревала о том, что больше никогда не смогу вернуться в то время и то состояние внутренней гармонии и  безграничного счастья.

Сама того не подозревая, этим выходом из многочисленных закрытых передо мной дверей стала дверь в мир шоу-бизнеса. Она стала тем самым полупроводником, неким лекарством, которое исцелило меня. Однако чудесного эликсира  в один миг прекратилось и стало, скорее,  побочным эффектом – болезненнее и серьёзнее. Казалось, это было очередной иллюзией, разбившейся о те самые дымчатые скалы.


Я так и не смогла найти того самого человека, который и стал бы для меня тем самым укрытием, тем, благодаря кому я смогу подняться на ту самую вершину горы, не соскользнув с неё ни разу. Тем, кто не позволит упасть в эту пропасть.

«Ну же, Кать, иди! Чего же ты ждёшь?»
Я беспомощно оглянулась назад. В двух шагах от меня стоял он – высокий стройный блондин. Лицо его я рассмотреть не могла, но чувствовала его. Возможно, именно это ощущение его и тянуло меня к нему, заставляя обернуться. Бороться со своими чувствами было невозможно.
«Зачем тебе эта борьба? От кого ты пытаешься всё время убежать? Кого хочешь обмануть?»

Так спрашивал он.

Но я отступилась. Резко развернувшись к нему лицом, я как-то совершенно случайно оказалась в его руках, но испугавшись, резко отпрянула. Подалась вперёд.
Одна нога повисла в воздухе, как будто я только что ступила на канат.
Он рассмеялся.

– Зачем ты снова делаешь выбор? Жизнь не выбирают. Это она выбрала тебя, предоставив возможность всё начать с нуля!

Я отрицательно замотала головой.

– Нет!

Крик был каким-то сухим, мой собственный голос показался мне жутко писклявым.

«Ужас как-то!» – подумала я, и мне отчего-то стало стыдно перед ним.

Настолько стыдно, что я не заметила, как это чувство поглотило меня полностью, и я даже не почувствовала того, что наподобие той самой белокрылой птицы с неправильно изогнутыми когтями и клювом, словно бы ястреб, летящий со скоростью 300 км/час за своей добычей, я падала вниз.
Мне не за что было ухватиться на этот раз. Те самые скалы, о которые я вечно цеплялась и по которым соскальзывала вниз, куда-то исчезли.
Невесомость. Невероятное чувство полёта.

И тут… Резкий удар, от которого хочется зажмуриться, словно от яркого солнца, слепящего глаза. Открываю глаза.

«Как странно, я почему-то не упала», – пронеслось в моей голове.
Я подняла глаза вверх и встретилась глазами, похожими на море. Они ласково обнимали меня, как волны, заманивая в самую глубь. От этого кружилась голова. Страх оказаться на дне этого морских глаз останавливал меня, сдерживал во мне те самые чувства: ласковое прикосновение крыльев мотылька к коже – сильный трепет и дрожь прохладных капель дождя. Да, это были именно бабочки. Лёгкое, нежное касание крыльев. Лёгкий ветер и прозрачный морской аромат.

Я чувствовала его настолько сильно, что мне некуда бежать от потока этих чувств. Они подобны водопаду – чистые, стремительные, переливающиеся всеми оттенками ночи. Именно ночи. Потому что именно он, наполнял каждый мой сон странным ритмом – дыхание сбивалось, а пульс становился более учащённым, вызывая лёгкую и непривычную мне аритмию. Но почему же даже во сне он вызывал такое странное чувство?



Моя голова кружилась вместе с комнатой, вслед за её неугомонными движениями. Я закрыла лицо руками и всё прекратилось.
Я яростно сжала кулаки, чувствуя, как больно мои ногти кровожадно впивались в ладони.

Я медленно открыла глаза, чувствуя, как злость переполняет меня изнутри. Огромная туча, где-то там, внутри меня, наливалась ещё большей чернотой, заполняя всё пространство моего нежного неба души.
Дальнейшее происходило в тумане, и я плохо понимала, что творю, а останавливаться мне совсем не хотелось.
В стенку полетел стул.

«Он то чем тут виноват?»

Затем – гитара. Послышался странный звон, как будто бы звон колоколов в моей голове.

«Ой-ёй-ей!»

«Господи, останови же ты эту ненормальную, наконец!»

Потом пострадала кровать. Я со всей силы колотила упругие подушки, рвала их, кусала зубами, бросала на пол, выдернула покрывало, простынь…

Это все летело вслед за подушками на пол.

Я беспощадно пыталась их топтать, надеясь разорвать нежную ткань. Но «хулиганить» у меня получалось плохо: слишком прочным был этот мягкий с виду материал. Поэтому мне, как непоседливому ребёнку, быстро надоело это дело, и я переключилась на вещи, которые просто попадались мне под руки. Почему-то хотелось все рвать, метать…

Я взяла музыкальный диск, и даже не читая названия, раскола его на две части, как две половинки сердца.

«Ненавижу!»

Точно так же была расколота моя душа. А вернее – жизнь. На два периода: Прошлое и Настоящее. И на два совершенно противоположных друг другу «я». Я словно бы имела какого-то невидимого близнеца, с которым постоянно боролась, и мне хотелось всегда быть лучше. Лучше. Лучше…

Отдышавшись, я молча крепко сцепила зубы, пытаясь успокоить непонятный ураган своих чувств и совершенно непонятных мне эмоций, которые летали по всей комнате вокруг меня, словно стая черных ворон.
Времени я совсем не замечала. Но мне хотелось уничтожить буквально всё, куда падал мой взгляд. Я чувствовала себя лучом солнца, прожигающим всё насквозь. Но вокруг меня была темнота.

Дверь открылась совсем внезапно. Так, будто её и вовсе кто-то «пнул» ногой, а не открыл рукой. На пороге появился Он.

Молчание. Тихое молчание. В Его взгляде не было осуждения. Была лишь сильная боль. Леденящий душу холод и боль. Общая нерешительность окутала нас светло-серой пеленой. Было больно. Но я на миг подумала: «Интересно, а каково же ему это всё видеть?»

Я тихо рассмеялась. Но мой смех напоминал лишь слабое всхлипывание младенца.
 
– Катя… Катя, ты что? – закричал наконец Дима.

«Катя, ты что!» – передразнивая Его, ехидно пропищал в моей голове внутренний голос.

– Что случилось?

Дима сжал меня в своих руках, словно я была каким-то клочком бумаги. Да, наверное, так: клочком бумаги, которого так легко было разорвать, спалить. Уничтожить всё. Всё во мне. В один миг.

Мне так хотелось уничтожить в себе все эти болезненные воспоминания тех самых десяти лет, но я никак не могла. Ибо стальные пули стреляли по моему сердцу с ещё большей силой.

– Катя! Кать, ты меня слышишь? – парень продолжал слегка встряхивать меня.

– Оставь меня. Я больше не могу так. Ненавижу!

– Что ты сказала? – тихо спросил Он.

– Ничего. Пусти меня!

Одним лёгким движением он взял меня за запястья и спокойно сказал:

– Катюш, послушай меня. Просто послушай.

Он легонько потянул мои запястья к себе. И также осторожно усадил меня на кровать. Сам же сел рядом.

Его глаза были очень спокойными. Мне нравилось в Нём это качество: всегда оставаться самим собой, не выходя за грани своего «я», сохраняя при этом внутреннее спокойствие и тишину. Казалось, что в Его душе было бирюзовое море, волны которого ударялись о стенки Его прочной души.

– Я понимаю тебя. Да, это всё сложно. Но я тебя понимаю. Ты живёшь в постоянном страхе – вернуться. Тебе хочется к нему, в то время, в те мгновения с ним. Но, пойми, его то нет. И тебе это нужно принять. Научиться жить уже другой жизнью. Ты же сама себя уничтожаешь. Сжигаешь всё на своём пути, превращая в пепел. Всё не изменится, пока ты сама себя не изменишь. Да, ты теперь другая. Но и время то другое. Пойми!

Понимаешь, это всё было дано тебе для того, чтобы попытаться в новой, твоей «второй жизни», научиться жить не так, как раньше. По-другому дышать, слышать, видеть, чувствовать, любить…

Он поднял на меня свои уставшие глаза.

– А ты ведь сможешь полюбить. Я знаю.

На Его лице мелькнуло что-то наподобие полуулыбки.
Я отрицательно помотала головой.

– Не знаю, Дима. Иногда мне кажется, что это уже маловероятно. Я какая-то черствая стала. Закрытая. Ко всем отношусь с опаской и недоверием. Но на то есть свои причины.

Он снова улыбнулся одними уголками губ. Как-то задумчиво посмотрел на меня. А потом ласково провёл рукой по моим волосам.
 
Мне нравилось, когда Он касался моих волос. Хотя я не всем позволяла прикасаться к себе настолько близко: не любила нарушать личностное пространство. Да  к тому же на это были более весомые причины.

– Он есть. Не думай, что кроме Алекса нет больше человека, который будет тебе таким же родным и близким. Ты теперь не одна. Знай это. Он есть. Просто, как ты сама говорила: у каждого события своё время.

Я понимаю, что твои шрамы от той боли ещё не стянулись, раны ещё, возможно кровоточат, но есть человек, который сможет их залечить. Своим теплом, своей искренностью, любовью…

«Почему слово любовь Он произносит с таким ударением? Почему Он так отводит глаза? Стоп! Не себя ли Он имеет ввиду?»

Дима поднял на меня свои глаза, и я вновь погрузилась на самое дно этой морской волны. Как же затягивали эти глаза: в некую странную воронку, словно бы это была большая чаша, наполненная волшебным напитком, от которого я пьянела с каждым разом всё больше и больше…

– Ты пройдёшь свой Путь Любви. Это совсем не больно, Кать. Просто открой мне свою душу.

– Тебе?! – я ошарашенно взглянула на своего друга.

– А ты мне разве не веришь?

– Верю. И всегда буду верить тебе. Я верю тебе, как в свою мечту.

На какую-то секунду он замер. Я почувствовала, как его сердце при этом сделало слишком крутое сальто. Затем ещё одно, и ещё…

Он потёр свою руку, на которой было тату: «My dreams come true and one can stop me…»

В его глазах читалась какая-то непонятная для меня просьба. Но я не понимала его.

«Неужели я так Его извела своим прошлым? Зачем я Ему? Почему Он рядом со мной?»

– Ты больше ничего не хочешь мне сказать? – с надеждой в голосе спросил Дима.

Я помотала головой.

– Ну, как хочешь.
Он поднялся, оставив меня сидеть среди всего этого «бардака», который я только что натворила. Я молча смотрела, как Он отдаляется от меня всё больше и больше. И почему-то мне хотелось его позвать, но горло словно бы перехватила чья-то невидимая рука. И вместо крика изнутри вырвался непонятный вздох, проникнутый болью. Как будто в душу кто-то вставил стальное копьё.

Он обернулся.
– Знаешь, так нельзя. Нельзя! Ты вся изнутри проникнута болью. Ты борешься, а ничего не меняется. Ты вроде и отпускаешь, но всё равно изнутри твоя душа наполнена чашей боли. А ты – совершенно иной напиток. Просто этого ещё не можешь понять. А вкус у этого напитка – он просто…
– Просто… Что?! – я удивлённо смотрела на своего друга, и мне казалось, что он говорит какой-то заученный сценарий.
Я всё больше и больше искала смысл в его словах. Но сама не замечала, как Его загадочность просто сбивала меня с толку, заводя в тупик.
– Ничего. У каждого события своё время. А пока что – просто молчи. И слушай сердце.
«Слушай сердце? Ишь, что заладил! И когда это Он успел превратиться в такого романтика?!»