Разговор с тараканом

Ночь навалилась потной толстухой – перегрела кожу, выдавила воздух из груди, высушила горло. Он спустил босые ноги на пол, невольно поморщился – на пятки налип песок. Грязно.

Дошаркал до кухни, пропустил воду, опрокинул полную кружку. По покрытому пятнами столу вразвалку заторопился откромленный таракан. Не увидел тапка, замер на краю раковины.

Зажигалка пару раз чиркнула вхолостую, вспыхнул синий круг на плите, загудел покрытый потёками чайник.

Окно скрипнуло, дохнуло июлем, донесло шум дороги и чьих-то мимохожих разговоров.
Он закурил, поддёрнул трусы, ткнул окурком в нечистую пепельницу. Один.
Кто бы мог подумать? А ведь были, были дурные приметы, явные вестники беды: сначала в ЗАГСе ошиблись, вписали в свидетельство о браке не ту дату рождения. А потом, когда день клонился к закату и солнце, краснея, повалилось за панораму Строгановских палат, кто-то из перегулявших гостей пальнул фейерверком прямо в толпу.

Визгливая шутиха врезалась в свадебное платье Ольки, нажгла дыр в розовой юбке и заметалась там, внутри кружевного колокола под панику и визг родни.
Кстати, чудом обошлось без единого ожога.

Они познакомились на последнем курсе – хрупкая блондинка из хорошей пермской семьи, балованная дочь богатых родителей. И он: темноволосый, рослый, и, будем честны хотя бы с собой – совсем простой сын березниковской матери-одиночки.

Женились не лучше других – уже была беременна, когда примеряла фату, платье дважды расставляли в талии. Её родители ворчали, но, в целом, были не против. Правда, гостей на свадьбу звали всё больше своих, из крутых и наших: всякое начальство, нужных людей – знакомых тестя. Первый раз тогда исполнительного дирика со своего завода увидел – тот с олькиным отцом вместе учился, такой красивый тост за молодую семью сказал, что мать разревелась.

Квартиру, конечно, покупал её папаша. Пусть в Березниках, на Пермь замахиваться не стали, но хорошую, с ремонтом и в самом центре – через дорогу до горьковской школы, пара кварталов до Советской площади. И три комнаты, не одна.
Где она теперь, та квартира?

Не, ну сначала нормально всё было, не хуже, чем у других – гуляли, ходили в кино, трахались кроликами. Потом рожали "по блату", с отдельной палатой. На выписку родня ейная толпой понаехала, будто кто приглашал.

Прибамбасов и всяких бутылочек на целый детдом навезли, тётки потом говорили, что там одна коляска стоит, как убитый автомобиль – такой, что ездить ещё и ездить.
И вот чё потом?

Не, ну нормально же жили? Природа кругом, лес, рыбалка, компьютер брательник ей собрал для интернета. Нет, блин, белая кость – с другими девками у песочницы ей скучно, дома сидеть тоскливо, телевизор не смотрит, работать не хочет. "Ты, – говорит, – Сашка, хоть бы книжку почитал". Нормально, да? Типа я дурак, ага. А она, бля, умная. Я пашу полный день, Мишка обосранный дрыхнет, а она в книжку носом – интереснее там, ага, чем родной сын.

За стол лезет – тоже с книжкой. Я ей говорю, мол, убери, мы же едим! Мычит и дальше глаза пырит, зараза.Наорёшь – ревёт, не привыкла она так, у них не орали.

Всё к исполнительному на дачу ездила, мол, папин друг, почти родня. Доездилась, блин – молодая девка, красивая. При ребёнке, при мужике. Чужую семью развалила, тварина, не побрезговала.

Живёт с ним, как с мужем. Пожениться собирались. А меня, значит, проходи, мол, Саша, не задерживай кобелиную очередь.

Понятно, что мать дело говорила, тут молчать надо, не морду бить – исполнительный, он же уволит, да ещё по статье, если что. И не докажешь. Ищи потом работу. Жить-то надо.

Тут с матерью к сыну ездили, олькин старпёр позволяет. Настаивает даже, мол, родной отец, все дела. Реально домина такая, что нормальному работяге за всю жизнь не намантулить, цветы выше забора, бассейн во дворе врыт. А этот старый козёл в рубашечке розовой вышел, только что без галстука. И вежливо так кивает: мол, проходите, Александр и Светлана Владимировна, чаю хотите, молоко передать?

 Так бы и передал ему в зубы. Падла старпёрская. И книжек там в одной комнате под потолок. А чё, в его возрасте с молодой женой только книжки и читать.

Только вот я те серьёзно говорю, что приметы – они неспроста, бро. Надо было сразу вдуплить, что под юбкой у Ольги не случайно металось и сверкало. Бог бешеную матку метит, а я дурканул и ворон просчитал, молодожён хренов.

Ветер тронул вспотевшее лицо, сочувственно мотнул засаленной занавеской, чайник зашумел, закипая. Таракан промолчал.