Зеркала сознаний

Начало серии

Замечали ли вы когда-нибудь, что человек находящийся рядом, совершает поступки  в  точности похожие на ваши собственные. Так вы видите, что рука незнакомца одновременно с вашей протягивается к поскользнувшемуся человеку, слышите в кинотеатре на соседнем ряду туже остроту, что пришла вам на ум, ощущаете что тоже чувство неловкости, что испытывает кто-то проходящий навстречу вам рядом с побирающимся нищим. Общие чувства - результат одинакового воспитания, внушения модели поведения школой, родителями, обществом..? Или как говорят: родственная душа, близкий по духу, темпераменту генетически сходный материал? Может быть, может быть… А может просто рядом с вами в такие моменты вы сами, не другой такой же человек, а вы, только в этот момент вы «закрыли» один «глаз» и смотрите другим, причем «глаз» закрыт так давно, что про него и забыли?..
Глава 1
От недавнего дождя парило, горячий влажный воздух поднимался вверх, вдоль кирпичных стен, окутывал балконы старого дома. Опершись на перилла, морщился на вышедшем солнце, которое играло в новых лужах, пожилой мужчина, он откашлялся и продолжал: «Ум в глазах–такой свет, он им гордится, очень неглупы. Строгая мимика, как правило, чистая одежда, ухоженные лица у мужчин, не много косметики у женщин. Вежливы. Часто застенчивы. В крайних формах, при трех -четырех открытых каналах,» - поморщившись, что стоящий перед ним молодой человек ничем не выразил непонимания, старик продолжил:  «небитые интеллигенты», холеные  - очки, книги, ноутбуки. С пороками по-разному, зависит от открытости, тут курение или выпивка не показатель. В личной жизни счастливы лишь рядом с собой, хм, с такими же, то есть.  Надо искать, надо собрать в одном месте человек пятьдесят, лучше больше. Придумай детали – конференция, симпозиум какой, викторина… каждому по потребностям. Хе-хе». Старик закашлял, ехидным, сухим смехом. «Особенно обращай внимание на тех, кто не от мира сего, особо одаренных, хе-хе.  Срок тебе, голубчик, четверть года. Не подведи старика. Нас мало осталось совсем, но надо, что бы другие не почувствовали». Его собеседник, если так можно назвать молчаливого слушателя кивнул, прижимая галстук к груди, он встал на одно колено «Благословите, отец Хинон». Он и впрямь был очень похож на того, кого назвал отцом. Хитринка в разрезе глаз, щербатое лицо, худощавое телосложение, только оно неуловимое отличие во взгляде стирало всю схожесть, ибо взгляд, в отличие от надменного взгляда старика, был полон ярого фанатизма, фанатизма, который не признавал родства и горел нетерпимостью. «Делай своё дело во благо братьев, слушай голос в себе, правда - твоя. Помни кто ты, брат Митош» - сказал Хинон и протянул руку для поцелуя. Коснувшись лбом кисти, человек резко встал на ноги, развернулся и быстрым шагом вышел в темноту комнаты. Благословивший прищурился, взглянул на солнце. «Один канал, крепкая оболочка, податливая психика, - подумал он, - такой разроет не один колодец, но достанет того, кто нужен, того кто будет единственным шансом всех их».
Старец достал кисет, потертый, выцветший с нацарапанным солнцем и надписью «Магадан» под ним, достал папиросу. Хинон знал, что курение принесет ненадолго ту силу, к которой он привык, которая делала его Отцом. Потом придет расплата, за то, что он так её вызвал. Боль, много боли, потери сознания, пробелы воспоминаний того, что покажет сила. Она слабела, слабела давно, Хинон вначале полагал, что это из-за возраста, но и молодые Отцы теряли её, упорно скрывая и не показывая этого. Но по их усилиям, по тому, как долго они восстанавливались, он все давно понимал. Понимал он и то, что признать это в их мире было бы ошибкой, началом войны, нападением слабейших. Такова их суть – прав только сильный, всегда прав самый сильный.
Хинон закурил. Один миг слабости, один миг сладости между ними почти нет разницы, они уносят сознание из тела. Он теперь сам Владыка, он един, он везде, там, где его «дома», он сразу с ними всеми, он существо с тысячью глаз и ушей. Милош. вот и ты, всегда легко войти. Потом Милош будет помнить, то, что показывает сейчас ему Владыка, он не забудет этого…и будет искать.
Глава 2
Правила игры теперь диктовал кто-то другой. Или они складывались сами в причудливый рисунок хаоса, беспорядочно, то ставя козыря, то низвергая его. Висельнику было очень пусто, так не было пусто даже, когда весомая его часть маялась в подвалах охранки, а другая осваивалась на далеких северных поселениях. Было пусто, простой человек-«клетка» узнал бы в этом чувстве голод. В темной камере мало что происходит, луч солнца с утра, возня крыс по углам, далекий гул, которым мог быть и крик и смех. Из эмоций  только страх, тоска, и такая безысходность. Бабка точно не выдержала, если бы сотня её «клеток» такое испытала. Висельник привык, страх не был неприятен, он наоборот бодрил, как горчица к обеду разжигает аппетит, только ей не наешься, и оскомину набьёшь, потом просто перестанешь воспринимать. Вот тоску выдерживать становилось все труднее - она отравляла.  Но тогда давно его «клетки» горели жаждой борьбы, жадным желанием что-то изменить. Как приятно это было, его полнило это чувство. Боль пыток и тягота лишений прибавляли решимости. А теперь...Он видел, что его «клетки» сдавались, их затягивала не понятная ему спокойная гладь потребления материальных ценностей. Все необходимое и даже больше чем необходимо было доступно, бороться было не за что. Вся борьба, которую начинал какой-либо его адепт, в конце концов, сводилась  к борьбе за свое теплое место и свои личные блага. Висельник иногда не верил, что в толстом пузатом теле чиновника, начавшего как народный избранник и герой – разоблачитель, и превратившегося в толерантного к власти и компромиссам прикормыша Рук Вождя сидит его сознание его частица, он сам. Он Противник Власти, Поборник Свободы и оттого во все времена, после прихода Вождя, называемый Висельник. Может все из-за этого имени, петля его затягивает?.. может надо вспомнить что он сперва Бунтарь и Борьба…
Висельник первым нашел много приятного в… спорте. Там его «клетки» показывали истинный дух, непримиримую борьбу. До сих пор он гадал, что ему приятней противостояние или момент низвержения соперника, счастье победы. Часто здесь он часто превосходил и Охотника, и Игрока и даже Вождя. Но здесь все подчинялось правилам жестким и четким. А правила – начало власти и конец свободе. Было неуютно, когда он позволял себе вспоминать об этом.
Почему Вождь не покончит с ним? Сейчас, когда он лишь бледная тень себя, когда он слаб и голоден. Когда его так мало на той богатой эмоциями и страстями планете. Висельник старше и обязан был быть мудрее. Но не мог понять, почему Вождь так тянет. Благодарность за то, что он приводил Вождя к власти во множестве стран и эпох, не свойственная тому черта и не повод пощадить сознание конкурента. Он ему еще нужен? Зачем? Вождь так искусно лишил его влияния, что толку теперь от адептов Борьбы. Вождь ждет, когда последний из  «домов» Висельника придет, падет перед правителем и скажет «ты победил»? И это буде конец, единое сознание потеряет себя, у людей это было бы помешательство, временное сумасшествие с возможным регрессом и исцелением. Но это у людей - этих податливых сосудов сознаний, оболочек отделяющих их часть, кормящих информацией и эмоциями хозяев. Так придет конец, непредставляемый конец, потеря восприятия всего и даже себя тьма, тишина, пустота, ноль.
Висельник будто очнулся, он вдохнул и узнал табачный дым. В сознании промелькнуло «Хинон…»
Глава 3
Девушка потянулась в кресле, нежась в солнечных лучах, что проходили сквозь неплотно задернутые шторы. Растрепанные светлые волосы до плеч, бирюзовые огромные глаза, не пухлые и не тонкие губы, сомкнутые в загадочной задумчивой улыбке. Зеленое тонкое платье облегало её тело, кокетливо приоткрывая грудь. Тысячи глянцевых модных журналов, рекламных плакатов, портретов в залах музеев и счастливых семейных фотографий, все вместе казалось, не смогут даже в сумме, сравниться с её красотой,  почти физически ощущаемой, ласкающей как теплый ветер, напевающей как шум моря, пахнущей июньским цветочным полем.
Эти мысли проносились, сбиваясь и наскакивая друг на друга и от этого рождая еще более безумных собратьев в голове юноши, что стоял в двух шагах от  этого «трона красоты». В домашней и уютной обстановке комнаты, его еще влажный гидрокостюм был крайне не уместен, отчего юноша еще больше смущался.
Он забыл, зачем сюда пришел, забыл, что случилось утром. Это было толи во сне толи наяву. Это было третий раз в его жизни, третий раз за его шестнадцать лет. Икаждый раз было так внезапно. Он будто видел весь мир сразу целиком, осознавал каждый процесс, протекающий в нем. Для него не было секретов и тайн, он знал ответы на все вопросы, знал, что точно их знает и оттого не задавал себе. О чем дико жалел, когда все кончалось.  Он одновременно стоял на кафедре перед огромной аудиторией и читал лекцию по квантовой физике, паял детали какого-то сверхнового электронного прибора, писал старческой рукой мемуары, выводил рукой школьника на доске теорему, и тут же хвалил себя сидя за учительским столом, он принимал какую-то премию, и ему рукоплескал весь зал. Он играл в шахматы, делал операции на сердце, разгадывал кроссворды, много читал интересного и не очень, одновременно пил алкоголь, курил и писал доклады о вреде этих занятий. Он рождался, женился, выздоравливал, болел, пребывал на смертном одре. Он сразу ел, спал, принимал душ, делал обыденные дела миллионов людей и постоянно вычислял в уме вероятность какого-то события. После того как он приходил в себя и проходила головная боль, он не мог понять было это сном, явью, сумасшествием или это и было правильной единственно возможной жизнью. Сегодня не приходя в себя он за какие –то восемь часов он пересек пятьсот километров, достиг морского побережья и взял в прокат снаряжение для подводной охоты, причем все это с одной целью – утонуть, официально, разумеется.
Девушка потянулась,улыбнулась реакции юноши и вздохнула. Она перевела взгляд на мужчину, в соседнем кресле с черной чуть всклоченной бородой, который одной рукой держал курительную трубку, а другой гладил рыжего кота: «Да, Мастер, Умник не балует себя женским внимаем. У его адептов голова вечно задурена абстракцией и далека от тела». «Ну, разве можно так мучить мальчика» она встала и подошла, а скорее подплыла к юноше и коснулась его щеки, «может томный поцелуй вселит в тебя жизнь и ты перестанешь стоять как очкастый истукан». У парня дрожали руки, он взмок будто на солнцепеке и глупо растеряно улыбался. «Прекрати, Бабка, значит у Ведуна это ближайший контролируемый адепт и…» «Не называй меня Бабкой!!» - мелодичный и глубокий голос Девы сорвался на визгливый крик, «Или клянусь, пожалеешь!». Юноша вздрогнул, увидев такую реакцию своей богини, сначала повернулся к бородачу, чтобы объяснить, что так же нельзя… но тут сознание поплыло, он взмывал как утром,  видел уже дальше этой комнаты, что находилась в 250 метрах под уровнем моря, он вдруг понял, что в конструкции стен были использованы преимущественно известковые менеральные материалы, частью искусственного происхождения, а примерная несущая способность такого типа составляла…
Мастер погладил бороду, усмехнулся «Я всегда рад доставить тебе эмоцию – другую. Не тронь парня, пусть посмотрит на твое настоящее лицо. Если Ведун выбрал его, значит, на то были причины и это перспективный адепт». Дева поправила пояс платья, приняла снова  миловидный облик и произнесла «Этот книжный червь мог бы хоть раз выбрать адепта женщину, а не слюнтяя, у которого и в голове и в штанах вычислительный центр, вместо того что положено». Юноша кашлянул и рассмеялся: «Дева, Дева…так ли сознание любви должно встречать единомышленника, впрочем, твоя аналогия с червем весьма кстати. Мой главный «дом» сейчас глубоко под землей в ЦЕРНЕ, мне очень надо разладить одно исследование, которое проводит моя «клеть», я думаю человечеству в целом еще рано приобретать это знание. Смешно мешать самому себе». Юноша вновь рассмеялся. «Хотя у тебя это очень бы получилось. У тебя вообще хорошо получается мешать». И он расхохотался, подошел к столу, налил изрядную порцию спиртного и приложился к стакану.«Я лишний раз убеждаюсь, что вы не мужики, нападаете вдвоем на прекрасную женщину. Я полагаю, что все это из любви к человеческим мальчикам» - Дева мило улыбнулась.
Мастер поднялся: «Предлагаю перенести обмен эмоциями на  потом, сначала дела. Во-первых, Ведун я не ожидал, что ты так легкомысленно откроешь место нашей встречи, послав сюда нестабильного юнца, понятно, что твой главный «дом»  в безопасности и далеко, но не наши. Во-вторых, у меня есть новость, которая я полагаю,никого не обрадует. И, в-третьих, Дева,будет одно поручение, просьба точнее». Юноша заговорил: «Прости друг, ученый должен быть всегда ребенком, так он будет воспринимать мир всегда по–новому», он улыбнулся – «Твой «храм» - Лео, также дорог мне, хотя я неоднократно говорил об опасности держать столько информации в одной оболочке.Я возражу, япредварительно проверил и счел достаточными те меры, что принял ты, здесь в этом бункере тем более под водой и в окружении королевского флота, нам грозит разве что, быть замученными нападками друг друга. А парня я выбрал не случайно. Он проявлялся всего дважды и оттого еще просто человек, «клетка». И выглядит» - он оглядел себя сверху, -«как вполне типичный любитель дайвинга».
Дева подняла голову и издала стонущий звук. «Вас самих не тошнит от обмена любезностями и сюсюканья, не соблаговолите ли… простите, друг… не соизвольте... Почему я с вами связалась, а?.. У Толстяка хоть тупые шутки, но когда касается дела, он не медлит, и не разводит демагогии. Может я выйду пока вы тут изощренно-лингвистически удовлетворите друг друга. Выкладывай свою новость».
Мастер переглянулся с юношей и заговорил: «Дела плохи, блуждающие вышли на след в Швеции»
;