Моя тайна

«Скажи, папа был твоим первым мужчиной?»

Вот так сюрприз… И это вместо «доброеутромамочка».

На лице моей уже совсем большой дочери явные следы бессонной ночи, тягостных раздумий и сомнений.

«Да, – отвечаю я не задумываясь. – Первым и единственным!»

Дочь снова погружается в себя, берет с кухонного стола приготовленный для нее завтрак и исчезает в своей комнате, всем видом давая понять, что сейчас не самое подходящее время для вопросов.

Я тихо опускаюсь на табуретку. Надеюсь, мой голос звучал убедительно. «Первым и единственным, первым и единственным…» Эта фраза продолжает звучать в моей голове, повторяясь все слова и снова, и вытягивает из самых далеких уголков памяти воспоминания, которые я храню там для одной только себя.

… Тем летом я, как обычно, гостила у тети Любы, маминой сестры. Тетя с мужем и двумя дочерями, моими двоюродными сестрами, жила в большом доме на берегу теплого моря.

Был у тети и еще один дом, поменьше, в котором родились и выросли мама, тетя Люба и их брат. Тот дом летом сдавали приезжим, а этот, просторный, в котором даже в жару было прохладно, каждое лето становился местом сбора всех родственников. Помимо моих родителей, меня и моего брата, туда ежегодно в разное время приезжали мои тети, дяди, двоюродные и троюродные браться и сестры. Каким-то непонятным образом места хватало всем. На общих фотографиях мы едва умещались в кадр, даже если прижимались друг к другу вплотную и сидели друг у друга на руках.

Конечно, мы редко собирались там в полном составе, всей большой-большой семьей. Обычно кто-то приезжал, кто-то уже собирался уезжать. Слишком большой обузой для тети Любы мы не были, потому что сами покупали продукты, сами готовили себе еду, мыли посуду, стирали, убирали в комнатах. Истосковавшиеся по теплу гости, как правило, весь день пропадали на море, и только вечерами собирались за общим столом или у телевизора.

В то лето я впервые гостила у тети Любы одна. У родителей что-то не сложилось с летним отпуском, а брат, погостив у нее всего недельку, уехал с друзьями в какой-то далекий многодневный поход на Урал.

Я к тому времени уже окончила первый курс очень престижного, очень гуманитарного и совершенно девчачьего вуза и наслаждалась законной свободой, сдав сессию на одни пятерки. Возможно, как раз это и послужило причиной той неприязни, которую я почти сразу ощутила со стороны двоюродных сестер. «Вот с кого надо брать пример! – простодушно брякнула между делом тетя Люба, принимая меня в свои объятия. – А у моих красоток одни женихи в голове!»

Ее дочки были чуть старше меня. Кажется, в их планы не входило получение высшего образования. Старшая, Соня, сразу после школы стала помощницей администратора в гостинице, а Варя два года подряд проваливала вступительные в медучилище и все это время работала санитаркой в местной больнице.

Мои сестры, яркие южные красавицы, ничуть не грустили по поводу отсутствия престижного образования и связанных с этим перспектив карьерного роста. Да и я вовсе не кичилась своими успехами. Мое поступление и успешная учеба были для меня и моих родителей вполне естественным продолжением моей школьной учебы. Но тетю Любу, похоже, все это немного расстраивало: вот вроде бы играли вместе каждое лето, а теперь я взлетела в какие-то заоблачные выси, а ее девочки так и остались простыми смертными. Зря, ох как зря поставила она им меня в пример…

Мы с сестрами и раньше, бывало, ссорились по самым разным пустякам: чья очередь мыть посуду, идти за молоком или выносить мусор, кому достанется горбушка хлеба или цукатик из торта. Эти споры всегда быстро заканчивались, и мы снова весело и дружно играли, ходили на море или в кино в компании соседских детишек. В этот раз все было иначе.

Как я узнала позднее, тетя Люба уже успела изрядно надоесть девчонкам своими нравоучениями на эту тему. Мое появление в их доме и призыв брать с меня пример просто оказались последней каплей, переполнившей чашу терпения моих сестер.
Вместо того чтобы быстренько исправиться и стать похожими на меня, они решили самоутвердиться другим способом. Как? Очень просто. Надо было найти во мне какую-нибудь слабинку в той области, где они сильны, доказать мне и себе, а также тете Любе, что они чего-то стоят и безо всяких институтов.

Искать долго не пришлось. Отношения с мальчиками – вот в чем я тогда ничего не смыслила и очень переживала по этому поводу. В школе отношения с противоположным полом у меня не сложились. В нашем классе не было ни одного мальчика, который бы мне хоть немного нравился. На подростковые гуляния в компании у меня просто не было времени: уроки, музыкальная школа, репетиторы, спорт. В институте на нашем курсе были одни девочки, да и учеба оставляла слишком мало времени на личную жизнь. Если выдавался свободный вечерок, я проводила его со школьной подругой, с которой мы теперь виделись довольно редко. Во-первых, она тоже училась в институте, а, во-вторых, у нее появился парень. У нее появился, а у меня – нет…
Все больше девочек в моем окружении влюблялись, и я постепенно начинала чувствовать себя все более одинокой и даже слегка неполноценной. Все чаще я задумывалась о том, что же во мне не так, почему не появляется принц на белом коне, Грей под алыми парусами или хотя бы просто кто-то, кто полюбил бы меня и кого бы я полюбила.

В течение учебного года я была настолько загружена, что времени на печаль почти не оставалось. А здесь, на море, она навалилась на меня с новой силой. В общем, сестры сразу почувствовали, куда ударить.

Мой отдых превратился в сплошной кошмар. Сестры постоянно подтрунивали надо мной. Ни одно мое неловкое движение, ни один промах не ускользал от их глаз. В любой мелочи они старались показать мне свое превосходство.

Они демонстративно прихорашивались перед зеркалом, потом исчезали на целый вечер, а утром как бы невзначай делились удивительными рассказами о своих победах над представителями сильного пола. Они перешептывались и хихикали, отпускали едкие замечания по поводу моих нарядов и внешности. Вступиться  за меня было некому. В это время я оказалась единственной гостьей в доме тети Любы, которая, разумеется, ни о чем не подозревала.

В конце концов сестры затюкали меня настолько, что я практически полностью уверилась в своей неполноценности. Разглядывая себя в зеркале, я снова и снова приходила к печальному выводу: таких не любят. Голливудской красавицей я никогда не была, но раньше меня это не печалило. Мама и бабушка всегда говорили мне, что самое главное в человеке – его внутреннее богатство, а внешняя красота – это мирская мишура. Я никогда не сомневалась в их словах, но теперь вдруг осознала, насколько я неуклюжа, некрасива, неэффектна, насколько мне не хватает этой самой мишуры, к которой я раньше относилась с таким презрением.

Нет, таких не любят. Все эти истории о счастливой любви так и останутся в книгах, фильмах, песнях…

Я старалась уйти на море пораньше, пока все спят, а возвращалась тогда, когда была уверена, что не столкнусь с сестрами. Я с радостью сбежала бы домой раньше, если бы не вечные проблемы с билетами на поезд в конце августа.

Тетя Люба в конце концов почуяла что-то неладное. На ее озабоченные вопросы я отвечала, что перегрелась на солнце, съела что-то не то, соскучилась по родителям или просто грущу, что лето заканчивается. В общем, плела всякую чушь и считала дни до отъезда.

И вот наконец-то долгожданный день наступил. Накануне вечером я поблагодарила тетю Любу за гостеприимство и сообщила, что уеду завтра рано утром, чтобы до отправления поезда успеть погулять по городу. Нет-нет, спасибо, провожать меня не надо, рюкзачок легкий. Да-да, обязательно позвоню, да, буду очень осторожна. Спасибо. Передам. Обязательно. Спасибо. Спасибо. И я тоже.

… С того дня прошло много лет. С моими сестрами мы вскоре снова подружились, у нас появилось много общих интересов и тем для общения. Мы весело гуляли друг у друга на свадьбах, рожали детей, и, как все молодые мамы, делились опытам лечения, воспитания, учения. И теперь наши дети тоже каждое лето встречаются в большом гостеприимном доме тети Любы, которая уже отошла от дел, передав хозяйство старшей дочери. Кстати, Соня сделала неплохую карьеру, несмотря на отсутствие пресловутого престижного высшего образования. А Варя все же поступила в медучилище, а потом в мединститут. Теперь она педиатр, лечит всю местную детвору.

Про тот август мы если и вспоминаем, то лишь с улыбкой. А тогда…

Тогда все виделось мне совсем иначе. Уехав утром от тети Любы, я оставила свой багаж на вокзале в камере хранения и пошла гулять по городу.

Посреди залитых солнцем улиц, ярких цветочных клумб, пестрой толпы отдыхающих, посреди шума морского прибоя, музыки, доносящейся из кафе, посреди спелого, сочного и ароматного, как вызревший плод, августовского дня я чувствовала себя одинокой, несчастной, никчемной ошибкой природы. Я почти ненавидела все это искрящееся великолепие и, кажется, мечтала о дождливом сентябре, занятиях в институте, о привычной размеренной жизни, в которой я хоть что-то понимала и что-то значила.

Я брела по раскаленному асфальту понуро опустив голову, ссутулившись, не шла, а ковыляла, влачила свое неуклюжее тело, а сама все думала и думала о том, как все у меня в жизни нескладно, неправильно, какая я несчастливая.
Купив воды и фруктов в дорогу, я вернулась на вокзал часа за три до поезда, нашла свободное место в прохладном зале ожидания и снова погрузилась в свои печальные мысли.

И тут произошло то, о чем я и сегодня вспоминаю с чувствами, которым не могу подобрать точного названия.

«Скучаем?» – раздался надо мной чей-то голос. Я вздрогнула и так и не придумала, что сказать. Напротив меня расположился молодой человек. Он улыбнулся мне и спросил о чем-то незначительном, я ответила. Он пошутил – я улыбнулась. Он начал рассказывать – я слушала, впитывая каждое слово, каждый звук.

Как он выглядел? Так, как выглядят молодые мужчины лет тридцати, у которых за спиной уже много-много всего: пройденных дорог, падений, преодоления, отчаяния и побед, любви, встреч и расставаний. А еще у него за плечами было лето – долгое, яркое, солнечное, и он был пропитан этим солнцем настолько, что сам светился. По крайней мере, мне так показалось.

Мы болтали о всяких пустяках: о том, какой пляж лучше, где продают самую свежую рыбу, о дельфинах и закатах, о молодом вине и южном звездном небе. Это то, что могли слышать сидевшие рядом люди. Просто два случайных собеседника коротают время на вокзале в ожидании поезда.

Но на самом деле, неслышимо и незримо для посторонних, шел между нами совсем другой диалог, в реальности которого невозможно было усомниться.

«Ты красивая, ты удивительно хороша!» – говорил он мне.

«Не может быть, не верю», – отвечала я печально.

«В тебя любой влюбится с первого взгляда, – настаивал он. – Поверь мне!»

«Я так давно жду этого, но ничего не получается, и я уже почти совсем отчаялась», – жаловалась я ему.

«Глупости, у тебя все получится! Уже получилось!»

И я верила его глазам, его голосу, и чувствовала, что от его света внутри меня зажегся неведомый мне самой огонь.

Он проводил меня до вагона, забросил в тамбур мой рюкзак и помог взобраться по ступенькам. На пару секунд моя рука оказалась в его руке, буквально на пару секунд… Он кивнул мне, улыбнулся и исчез в толпе, во тьме теплой южной ночи.
Я нашла свое место, нижнее боковое в плацкартном вагоне и, когда поезд тронулся, долго-долго сидела, глядя в окошко, слушала стук колес и чувствовала, как неведомое волшебное тепло разливается по всему телу, и улыбалась, улыбалась…

Мой муж, который в том же самом вагоне возвращался с каникул в компании однокурсников, уверял меня потом, что ни до, ни после того не встречал девушек с такой удивительной улыбкой. Он говорил, что я заворожила его, буквально околдовала, так что он был готов идти за мной, как крыса за звуком волшебной дудочки. Он шутил потом, когда прошло уже много лет, что я опоила его дурманом, что у меня были духи с приворотным зельем. Он готов был поклясться, что от меня исходил какой-то удивительный свет, какая-то невероятная притягательная сила, которой невозможно было противостоять.

Бросив свою шумную компанию, он подсел ко мне за столик, на мое нижнее боковое место в плацкартном вагоне, и мы до самого утра пили чай и болтали, болтали обо всем на свете.

Мы вышли из поезда вместе и с тех пор никогда уже не расставались. С ним, моим будущим мужем, моим почти первым и почти единственным мужчиной.

11.07.2016