Прелюдия

               
А.    О, и вы здесь?
В.    Как  видите.
А.    Какими  судьбами?
В.    На  работу  вызывали.  Это  ж  надо – посреди  ночи.
А.    Какое  совпадение!
В.    И  вас  тоже?
А.    Представьте  себе  --  да.
В.    Позвольте, и вы должны участвовать  в  какой-то  пьесе  скороспелого               
       самозванца-драматурга?               
А.    Тише  вы:  он  может  подслушивать  нас.
В.    “Подслушивать?”  Но,  милейший, он  же  и  пишет  этот  наш  с  вами
       диалог. Как  же  он  может  при  этом  еще  и  подслушивать?  Уж  такого
       таланта  вы  не  можете  за  ним  признать.
А.    Как,  впрочем  и  остальные.  Однако, позвольте  полюбопытствовать – вы
      уже  знаете  свою  роль или  хотя  бы  общую  схему  действия, в  котором
      мы  будем  участвовать?
В.    Я  как  раз  пошел  за  ролью, а пока ничего  не  знаю.  Приходится  лишь
      надеяться,  что  на  этот  раз  будет  что-то  не  столь  неисправимо
      бездарное,  как  обычно.
А.(вздыхая)  Ну  что ж,  пойдем  ознакомимся  с  ролями.
В.    Чума  в  голову  того  болвана,  что  потревожил  нас  в  столь  поздний
      час!
А.    Проклятая  работа!
В.    Да  уж, нам  не  позавидуешь – встать,  считай,  посреди  ночи, да  еще  в
      сырую  погоду.
А.    Дождь  только - только  прекратился.  Безобразие!  И  почему  не
      существует  профсоюза  актеров!?  Лицедействуешь  целый   день,  свергаешь
      королей  на  сцене,  бунтуешь, внезапно  влюбляешься,  чтобы  быть
      отравленным  в  следующем  же  действии…   И  когда  приходишь  домой,
      чтобы устроиться  у  телевизора,  надрать  уши  сыну-бездельнику  (курит,
      сорванец!)  и  послушать  последние  дворовые  сплетни  от  жены, нате-ка!
      Хозяин,  видишь ли,  изволит,  чтоб ты  снова  валял  дурака  на  сцене  да
      еще  с  такими  мизерными комиссионными.  Нет,  право,  пришло  время  что-
      то  предрпинять  супротив  такого  самоуправства.
В.    Кстати,  он  не  только  самодур,  но  еще  и  неграмотный,  бестия:
      глядите,  как  он  написал  в  вашей  речи  благородное слово
     “предпринять”!
А.    А  что  такое?  Я,  признаться,  забыл  прихватить  очки.
В.    Да  он  написал  “предрпинять”!
А.    Боже  милостивый!  Это  ж надо  же!  Но  ведь  я же  четко  произнес
     “предпринять”, не  так ли?
В.    Ну  конечно.
А.    Какое  издевательство!  А  ведь  прочти  это  какой-нибудь  почтенный
      читатель,  увидит  он  это  и  подумает,  что  я,  видите  ли,  отличился.
      А  я  еще  в  школе  по  грамматике  ничего,  кроме  пятерок,  не
      получал.  Нет,  определенно,  это  преднамеренная  акция!
В.    Никаких  сомнений  быть  не  может.
А.    А  может  спрятаться  от  него, а  потом  тихонечко  улизнуть?
В.    Но куда?  Там  же, видать,  и  границу  придется  переходить,  а,
      признайте,  тут  без  фальшивых  документов  не  обойтись.
А.    И  это  верно.  Эх,  влипли  мы … 
В.    По  уши …
Я  (то бишь Автор).    Кстати,  я  вас  подслушиваю,  так  что  вы  не  очень
      то  резвитесь,   соколики.
А.     Да  что  вы,  милостивый  государь,  помилуйте!
В.     Да  разве  ж  мы  можем  хоть  намеком,  что  вы?!
А.     Обижаете,  можно  сказать …
В.     Мы  ж  только  от  большой  радости  и  чувств,  преисполняющих  нас …
Я.     Что  делающих?
В.     Преисполняющих …
Я.     Однако  ж …  Всегда  думал,  что  чувства  переполняют,  а  вот,  что  они 
       еще  и  столь   любезны,  что …  как  там  у  вас,  преисполняют? … не
       знал.
В.     Гм,  гм …  Тут  ведь  как,  хозяин,  когда  чувств  очень  много,  то
       они,  конечно  же,   как  вы  удачно  и,  я  бы  сказал,  метко  заметили,
       переполняют,  вот …  Но  в  особых   случаях,  как  рождение  в  семье
       первенца  или  обострение  ревматизма  у  тещи,  и  при  прочих  радостных
       событиях …
Я.     Ладно,  хватит.  На этот  раз  я вас  прощаю.  Но  в следующий  раз
       выгоню  с  работы.  И  на  рекомендации  тогда  и  не  уповайте.
А.     Лишь  на  милости  ваши  уповаем …
В.     Воистину  так …
Я.     Ну-ну,  я  не  злопамятный,  а  слово  умное  люблю.  Как  ты  там сказал?
      “На  милости  ваши  уповаем?”
А.     Ага,  так и  сказал,  честное  слово.
В.     Он, можно  сказать,  прочел  мою  мысль.
Я.     Ну  ладно,  задержался  я  тут.  Бывайте,  братцы.  Адью.
В.     И  вам  того  же,  добрый  господин.
А.     Фу-у,  напугался  я …
В.     Да  уж.
А.     Тут  уж  хоть  не  дыши.
В.     Придется  быть  поосторожней.  А  он  болван.
А.     Не  то  слово!
В.     Нотации  тут  мне  ,видишь  ли,  читает  про  чувства!
А.     А сам-то,  сам!
В.     Именно!  Сам-то  хорош!  Нас  чуть  ли  не  рабами  крепостными  считает.
А.     За  крестьян  империализированных  принимает!  А  мы  вольные  актеры!
В.     Служители  духа!
А.     Жрецы  прекрасного!
В.     И  не  подвластны  князьям  мира  сего!
А.     Сократ  выпил  цикуту,  и  мы  тоже  можем  выпить … гм,  чего-нибудь
       покрепче.
В.     Правильно!  Этот,  как  его … Пушкин покончил  с  собой   на  дуэли,  и  я
       готов  последовать  за  ним  и  вызвать  беспощадного  тирана-Автора  на
       кровавый  поединок.  Желательно  литературный.
А.     Кстати,  о  литературе.  Вы  любите  Эль  Греко?
В.     Обожаю!  Но  только  ненаписанные  его  симфонии.  А  так  --  драматург
       неплохой.
А.     Верно:  его  философские  трактаты  просто  изумительны! 
               

               
                июнь 1994г.