Глава 6. Созерцание

В метро было ветрено и очень людно. Когда ты стоишь, или сидишь на платформе в ожидании кого-то, то чтобы как-то скоротать время начинаешь читать рекламные плакаты, рассматривать плитку, арки, людей... Для каждого перфекциониста, наверняка, смотреть на стены напротив платформы вестибюля метро - сущий ад. Никогда не бывает такого, чтобы вся плитка была уложена точно, ровно, одноцветно или монохромно. Всегда найдётся какой-нибудь прогал, который будет отличаться от основного мотива тонов. Кому-то он напоминает причудливый узор, какое-то животное, кого-то просто раздражает. Когда ты смотришь на проходящих мимо тебя людей, ты пытаешься всмотреться в них, но так, чтобы это было незаметно. Едва кинув взгляд, пытаешься запомнить лицо. Потому что невозможно объяснить другим людям, что ты просто смотришь на них, потому что тебе нечего делать. Считается, что это психологически некомфортно. Обычно, взгляд в глаза другого человека - вызов на бой. Вроде как, это досталось нам от предков. О чем дольше ты смотришь в глаза другому человеку, или обращаешь на него внимание, что начинает чувствоваться объектом твоего наивного созерцания, тем больше ты раздражаешь его. Просто одним взглядом ты уже достал человека, и через 4-5 секунд твоего созерцания.Даже если ты просто смотришь в одну точку, а именно в эту очку сел или встал на пути взгляда другой человек - то несмотря на то, что взгляд твой отстранён, и ты даже и не думал обидеть эту бабушку с пакетом в руке, где лежит колбаса и хлеб, или ту девушку, которая оказалась именно в том месте, куда ты смотришь, - ты отводишь глаза, нервно и быстро ища другую точку для того, чтобы продолжить быть в себе. Или сидя в ожидании на скамейке, или в вагоне метро, ты невольно прислушиваешься к разговору других людей, а когда либо те люди, которые ведут диалог, либо ты уходишь - становится немного жалко, что история осталась недослушанной, и тот спор, что открыли другие люди, для тебя остаётся неразрешённым.
Женя стоял в ожидании Авроры в назначенном месте, и рассматривал рекламные вывески. Аврора вышла с работы, довольно долго засидевшись, и попросила подождать, потому что не успевает к назначенному времени. Минут через двадцать от назначенного часа она спустилась вниз, и подходя к центру зала, начала искать глазами Женю. Внезапно, 2 ладони сзади закрыли ей глаза.
 - Угадай, кто? - спросил её Женя, имитируя грубый голос, и приблизив губы к левому уху.
 - Я думаю это тот маньяк-насильник, который приставал ко мне в «Лякуэ ля Соерэ». - улыбнувшись ответила Аврора, и обняла Женю.
 - А тебе уступит в интуиции сам Пуаро. - Засмеялся он; - Ну, что, пошли?
 - Куда мы пойдём?
 - Я думаю, надо сходить туда, где один человек «... сразу смазал карту будня, плеснувши краску из стакана. И показал на блюде студня косые скулы океана»... Знаешь такое место?
 - Я знаю что это очень дерзкий и забавный стих. Что за автор? Кажется... Маяковский?
 - Ты мастер дедукции. Пойдём в его музей.
 - Отлично, ни разу там не была.
 - Да ты что? Вообще никогда?
 - Представь себе... Век живи, век учись...
Выйдя из метро, они направились пешком до музея. Погода была довольно солнечной. Женя начал рассказывать про то, как там здорово, насколько всё непонятно, красочно и необычно.
 - Ну а всё-таки, расскажи мне, ты родилась в Москве?
 - Нет, что ты,  я из глубинки нашей родины, так сказать. Переехала в Москву когда поступила учиться на менеджмент, перевелась на экономиста... Родители остались далеко, в родном городе. Переодически, когда есть время, я навещаю их, но с каждым разом это становится труднее и труднее, всё дорожает, дорога неблизкая... Но, в конце концов, я сама решила перебраться в столицу, намечала перспективы... Смотри како красиво. У тебя есть с собой фотоаппарат?
 - Обижаешь... Зеркалка, профессиональная. Можем устроить фотосессию, если хочешь? Неожиданную, будет более естественно.
 - Нет, не сейчас. Я не хочу кучу фотографий в рабочей форме, она меня гнетёт...
 - Что же может быть необычного в рабочей форме? ты слесарь в комбинезоне на подстёжках? - засмеялся Женя;
 - Нет, я уже нашла удачное сравнение - я японская порноактриса в роли школьницы... - Аврора нехотя расстегнула полупальто, и смущённо взглянула на Женю, ища в глазах постыдную оценку офисной формы. Женя посмотрел, усмехнувшись, сверху вниз, наклонил голову в другую сторону, и поднимая взгляд спросил:
 - Хм. Девочка, ты, наверняка, потерялась? Тебя только что из того двора мама звала есть суп? Ты будешь наказана за такое поведение! - игриво и резко он обнял и поцеловал её, задорно покрутив как ребёнка вокруг себя. - Постой-ка? Ты и ранец свой где-то потеряла? А голову ты не теряла?
До музея они шли уже намного веселее, настроение после рабочего дня поднялось, и свежие подколы насчёт «школьной» формы только забавляли их обоих. Затвор фотоаппарата Жени только успевал отщёлкивать кадры с Авророй.
 - Знаешь, я всего всегда пыталась добиваться сама. Я не хотела никогда, чтобы мне кто-то помогал в чём-то. Потому что то, что я сделаю, и та цель, которую я достигну с чьей-то помощью - уже не мною достигнута. Она достигнута совместными усилиями с кем-то, по идее кого-то, но точно уже не мной. Для меня это убивает потенциал и энтузиазм, которого в нашей жизни итак маловато. Как говорится. хочешь сделать хорошо - сделай сам. Для меня, если вдруг не получается хорошо - значит это не моё. Значит если это дела может кто-то сделать лучше - то пусть лучше его сделает другой.
 - Ты, я посмотрю, деятельная девушка. Всё решаешь сама. - сказал Женя, оценивая Аврору и осматривая постоянно меняющийся по дороге задний план. - Так, повернись немного правее, я отойду назад. Стой так... Вот, напротив этого граффити, будет круто смотреться.
 - Да, милая стеночка... - Аврора приняла нужное положение, и задумалась. - Представляешь, я давно так долго не гуляла по городу, в центре... И уж точно никогда так много не фотографировалась. Этот рисунок... Он как будто из комиксов. Ты рисуешь комиксы? Бьюсь об заклад - ты комиксы рисовать с меня собрался!
 - Да нет, я не люблю комиксы. Они слишком... Живые. Слишком динамичные. В них нет момента «мгновения». Когда что-то замерло, но всё равно живёт. Они существуют в связке друг с другом. невозможно определить, что будет дальше, что было до этого момента. В картинах и обычных рисунках можно пофантазировать, и в основном, всегда можно увидеть, представить что было до, что будет после. По-настоящему живая картинка. Она живёт в твоих мыслях. И их у тебя не отнять. А в комиксах такого нет. Там не предугадаешь - всё во власть художника, а не смотрящего на неё...
 В музее было не очень людно. Хотя, это обычное дело для музеев, которые не «распиарились» своей необыкновенной привлекательностью. Больше всего отталкивает само слово «музей» - для людей это ассоциация с чем-то тихим, бледным, пустым, слишком интеллигентным местом, в котором кроме двух-трёх скучных и довольно монотонных голосов ничего не услышишь. Сон, пассивное знание, и только. А уж тем более если музей, который создан ради какого-то одного человека. В школах посещение музеев - это обязанность, или, даже, можно сказать, обычное дело для экскурсии. Группу детей водят по раным залам, и они не понимают зачем их туда-сюда гоняют, тем более, почему так медленно. И почему каждый раз надо останавливаться и смотреть на картину и восхищаться ей, почему надо по десять (а то и больше, не дай Бог), минут надо слушать про бюст какого-то мужчины или голую грудь какой-то выдуманной женщины. Почему какая-то штука достойна восхищения... А то, что Иванов Петя в столовке с помощью ложки, умело опрокинутой от края стола, смог намертво приклеить горох из супа к школьному потолку на целый год до ремонта - это глупость и невежество... Можно подумать, это не экспозиция! Не талант.
Проходясь по этажам музея, никогда не бывает такого, чтобы всё нравилось, или чтобы всё не нравилось. На себя обращают внимание определённые вещи, и для каждого человека - это разные вещи. Аврора с Женей ходила и наблюдала на то, что нравится ей, и на его реакцию на вещи, которые ей нравятся. Больше всего она удивлялась тому, как может не нравятся ему этот самолёт под потолком. Она обходила его вокруг да около и вглядывалась в реакцию Жени.
 - Он же большой, висит прямо над твоей головой! Вот-вот пролетит мимо. Я уже чувствую ветер, которым меня обдаст, и звук, который заложит уши минут на двадцать минимум! Как ты этого не чувствуешь? - спрашивала она его, оживлённо мельтеша под ногами вокруг.
 - Ну махина как махина. В ней слишком много всего внутри... Слишком много объектов. Вон те синие шары мне больше нравятся. Они как яркое пятно. - Говорил Женя. - Вот-вот покатятся дальше.
Пара то и дело кружила вокруг авангардных сооружений, величественных, странных, мелких. Мельком переглядываясь, они улыбались друг другу. То и дело, то отводя глаза, то сверля друг друга взглядом. Женя смотрел на Аврору то снизу вверх, то, поднимаясь выше на ступень, сверху вниз. То обвивая друг друга, то шатаясь вокруг столбов и ярких, как алая кровь, балок, то играя в салки друг с другом вокруг огромных лестниц.
Уже стемнело, когда они вышли на улицу. Звонкий смех разносился по всему переулку, и угасал в толще бетонных коробок домов центра города. Звук редких ночных машин перебивал их разговор.
 - Я знаю одну кафешку рядом с моей работой - там «Лонг» - просто закачаешься! Ты должен оценить его! Пожалуйста - пожалуйста! Ну пошли! - клянчила весело хохоча Аврора, таща Женю за руки.
Дверь бара открылась, и промокшая от ночного дождя парочка, ввалилась к барной стойке.
- Два «лонга»! Какие я люблю! - прокричала Аврора бармену. - Пошли вон туда, там моя личная территория. - Деловито сказала Жене Ава, уводя его к своему любимому месту. Через несколько минут на столе стояли напитки, и разговор оживился.
 - Скажи мне, почему стихи? Вот ты, такая вся деловая, занимаешься бумажной работой. Офицальный стиль, юриспруденция, менеджмент, и вдруг - поэзия.
 - Ну, это сложно. Это и есть моя отдушина. Существует много эмоций, слов, которые хочется сказать, а тем, кто тебя окружает и знает - этого не скажешь, вот так вот, в лоб. А высказываться нужно. Тут есть публика, и ты видишь, что когда выходишь на сцену, то всё внимание обращено на тебя. Ты не знаешь этих всех людей, а они не знают тебя. Ты высказываешься, они выслушивают, и у них нет никогда вопросов, и тебе, когда ты высказался, становится легче. Вот как в новый год. Ты же смотрел «Иронию судьбы»?
 - Да.
 - И все его смотрят, тогда, когда его крутят тридцать первого декабря. И ты знаешь, что вся страна смотрит его. и ты тоже смотришь. А возьми его посмотри на DVD,или на компьютере - не то. Нет ощущения того, что все этим увлечены. А ты? Ты родился тут?
 - Нет, мы с родителями переехали, когда мне было шесть лет. Сразу пошёл в школу, меня впечатлило такое большое количество людей. Впечатлили огромные дома. Быстрый ритм города. Широкие ровные улицы. Мокрый после дождя асфальт... - Женя рассказывал и смотрел на улицу. За окном шёл дождь.
 Невероятно, но сейчас бешеные мимолётные часы воспринимаются как должное. Ты обязан всё успеть. Времени всегда мало. С одного конца города до другого меньше чем за час-полтора не попасть. Когда выдаётся выходной, ты должен успеть сделать все домашние дела, выспаться, прогуляться, сходить с близкими и отметить так не вовремя подвернувшийся праздник. Но как только ты выезжаешь за пределы города, или в другой городок, намного провинциальнее чем твой, ты, казалось бы, делаешь практически то же самое - идёшь в магазин, работаешь, разговариваешь, делаешь какие-то бытовые дела, но время идёт медленнее. Ты всё успеваешь. Тебе никуда не надо торопиться, спешить в очередь за мясом для шашлыка, купить что-нибудь к чаю. Ты спишь казалось бы столько же времени, но просыпаешься весёлым и отдохнувшим. Тебя не гнетёт тот же бетон, из которого сделаны дома, те же машины, которые, может, даже ближе к окну проезжают, оставляя тот же выхлопной запах.  Время всё так же льётся. Планета всё так же крутится. В сутках всё те же двадцать четыре часа. Просто это не твой город.
Тем временем, бармен не переставал работать. То Ава, то Женя просили им подлить разных «шотов», гремучих коктейлей, и всякой лабуды, что горит, не забывая закусывать. Вскоре уже было понятно, что они изрядно «накидались», и пора была ехать по домам. Они нелепо и быстро оделись
 - Рор, ты, наверное, лучше ко мне давай, я опять тебя не оставлю одну.
 - Конечно, разбежалась. Волосы назад, лицом рассекаю воздух, - зацыркачила она. - Не дождёш..Ик..ся... - Тут она поняла своё положение, положила голову на его пальто, потеребив пуговицы, продолжила. - Наверное ты прав. У тебя есть место для приличной, но слегка «подшофе» девушки?
 - Конечно, если ты не разгромишь мне весь дом и оставишь хотя бы одну стенку. - наклонившись, погладив ей волосы, спокойно сказал Женя.
 - Я тихая и спокойная. Я не бунтарь. А всё что я тебе рассказала - это не про меня.
 - Тогда пошли. Само спокойствие идёт ко мне домой.
 - Я? Я -да, я само спо... - не успев произнести до конца фразу, её глаза округлились, и она резко оторвалась от молодого человека. - Эй, Фьють, - Рора замахала руками, по-пацански свистнув,как только увидела жёлтую машину с шашками наверху. - Евгений! - торжественно произнесла она, жестикулируя на подъехавший автомобиль: - В карету, марш! Извозчик, гони... Евгений, бестолочь! А даме дверь открыть?
Она пудумала, улыбнулась, и щёлкнув пальцами, добавила:
 - Евгений, бестолочь! А даме дверь открыть? Без этикета Вы, мон шер, меня хотите чечм-то удивить?
 - Да садись ты уже, Ахматова двадцать первого века. Стихи ещё тут сочиняет на пьяную голову... Картина репина - «Приплыли». - Женя закрыл дверь, сел вперёд, сказал адрес и они поехали домой.
В машине их обоих разморило, и они уснули. Водитель разбудил их по приезду к дому. Женя оплатил такси и попытался взять спящую девушку на руки. Попытка поднять пьяного человека в свои не менее пьяные руки не увенчалась успехом, и он на плечах донёс её до квартиры. Сняв обувь и верхнюю одежду, Женя дотащил её до кровати, посмеиваясь над ситуацией, положил её, и тоже лёг рядом.