Потухшее солнце

Говорят, если Солнце потухнет, Земля погибнет через восемь минут. Ведь если корабль тонет, якорь идёт ко дну вместе с ним. Но что такое восемь минут? Много это или мало? Достаточно ли этого времени, чтобы сделать доброе дело или спасти чью-то жизнь?


Это утро не должно было стать особенным. Я пробиралась сквозь наваленные кучи мусора, припадая к земле, стараясь издавать как можно меньше шума.

Ветер доносил до меня звуки двигающихся механизмов. Если притвориться, что это всего лишь часы, то можно различить тиканье маятника. Этой игре меня научила мама в далеком-далеком детстве. Вот и сейчас я закрываю глаза на мгновение и представляю огромный плоский круг, двигающийся из стороны в сторону.

Тик-так. Тик-так.

Снова открыла глаза и вздохнула. Это всего лишь игра. Часы планеты уже давно перестали тикать. Остались только ветер, песок и машины. Где-то среди них прятались и люди, самые настоящие… Живые и с бьющимся сердцем. Но надежду отыскать хоть одного из них я оставила в прошлом.

Скрежет металла послышался ближе, и я благоразумно спряталась за кучей металлолома. Под ногтями противно шуршит железная крошка, я уже и не помню, когда они были чистыми в последний раз.

Ковморт покопался своей искусственной лапой в песке, несколько раз крутанул головой, в которой просвечивал механизм, и повернул назад. Я позволила себе облегченно выдохнуть. В этот раз мне повезло, у этой машины не был встроен ультрафиолетовый индикатор для изучения местности. Должно быть, он просто работает здесь, на свалке.

Я поднялась на ноги и наконец-то смогла осмотреться. На этой земле не осталось абсолютно ничего, пригодного для жизни. На сколько хватало глаз тянулись мусорные склады: коробки, железки, выброшенные и никому не нужные вещи. С некоторого мусора вверх поднимался дым от занимающегося огня.

Странно, подумала я, огонь сейчас везде невероятная редкость.

После этого поплотнее закуталась в обрывки тёплой одежды, которые смогла найти здесь, и зашагала между холмами мусора. За последнюю сотню лет нельзя было найти места, чтобы укрыться от холода. Он преследовал меня везде. Забирался под кожу, заставлял зубы стучать, а ресницы — покрываться инеем. Эту планету давно уже оставила жизнь, и даже Ковморты с этим соглашались.

На самом деле, близко я никогда их не видела. Все, что нужно было знать о них, мне рассказал Роджер. Он погиб несколько лет назад, защищая меня. До сих пор в моей голове звучал его голос: “Беги, Белка, беги! Не оглядывайся!”

Почему он решил назвать меня Белкой? Я не знала. У меня ведь даже не рыжие волосы, за что я благодарна провидению. Рыжие волосы видны из любого укрытия, а с темной косой спрятаться гораздо проще. Прятаться я умела, как и убегать. Наверное, именно поэтому стала Белкой.

Роджер говорил, что Ковмортам все равно, какого цвета твои волосы, красивый ты или нет, умный или глупый. Они были созданы, чтобы убивать. Как глупо! Оружие, созданное для защиты, обратилось против нас самих. Хотя… Скорее грустно, ведь нас столько раз предупреждали о последствиях.

Я не знала, кто ответственен за это, да и не важно это сейчас. Главной людской задачей с того момента стало выживание, чем я сейчас и занималась. Города были разрушены, миллиарды — убиты, всё обратилось в пепел. Ковморты не проявили себя ценителями искусства, поэтому всё, что когда-либо было создано человечеством, сгорело в огне. Не осталось ни одной фотографии или книги или картины, чтобы посмотреть. Я никогда не видела настоящего города, только некоторые названия знала. Мне пришлось родиться уже после катастрофы, во времена, когда людей не осталось.

Пробираясь по забытому всеми месту, я боялась издать лишний звук. Тишина казалась мне такой священной, умиротворенной. Никакого скрежета, выстрелов, погонь. Только я, мусор и солнце, сквозь растянутые полосы туч. Уже двадцать с лишним лет.

Вдруг по земле прокатилась оглушительная волна. Меня внезапно сбило с ног, я отлетела на несколько шагов и упала прямо в металлические осколки. Яркой болью вспыхнула спина. У меня не было сил подняться, не было сил даже открыть глаза. Уши заложило, и я практически ничего не слышала. Захотелось плакать. Сейчас я казалась себе такой беспомощной и жалкой, что мысленно решила. Если и суждено умереть от когтей Ковмортов, то так тому и быть. Но... Возможно, именно сейчас на мой крик отзовётся человек. Тёплый, живой.

Я собрала в легкие побольше воздуха и выпустила голос. В тишине разнесся мой непривычно-тихий крик. И больше ничего. Ни шагов, ни шарканья, ни ответа.

Я приоткрыла глаза. В глаза мне дунула пыль, из-под ресниц брызнули слёзы. Поморгав немного, я смогла различить очертания. Внезапно ставшим чёрное небо несло в себе облака. Вокруг было также темно. Ко мне начал подбираться страх. Я снова крикнула. Никто не ответил.

Внезапно мне в глаза ударил луч света. Самый яркий, что мне когда-либо приходилось видеть.

— Кто там? — послышался тихий голос.

— Это я! Я здесь! — радостно закричала я.

Надежда снова воспылала. Ковморты не умели разговаривать. Между собой они общались только цифровыми кодами. А это… Это были слова, человеческая речь. Мне казалось, я не слышала её уже несколько лет.

Свет фонаря запрыгал по куче мусора, потом остановился на мне. Я радостно улыбалась, несмотря на боль в спине.

— Что случилось? — спросила первое, что пришло в голову.

Перед моим лицом возникла фигура, скрытая тенью. С первого взгляда стало понятно, что это парень. Он наклонился надо мной, и я смогла заметить блеск в темных глазах.

— Солнце потухло, — сухо ответил он. — Вот, что случилось.

Я едва не задохнулась от удивления.

— Как это, потухло?

— Обыкновенно, — он пожал плечами. — Подняться можешь?

Я не знала. Его слова мешались, словно туман в моей голове. Он подал мне руку и помог сесть. Его ладонь оказалась тёплой и грубой, такой, как я и представляла человеческую руку.

— А что теперь делать? — спросила я.

Он сел и положил фонарь на землю рядом с собой так, что нас обоих охватил свет. Его фигура была не крупной и не высокой, а скорее, похожей на мою. Черные волосы блестели от попавшей туда пыли. Через всю щеку тянулся свежий кровавый рубец. Он поморщился и аккуратно почесал его.

— Ты не ответил на вопрос, — напомнила я, подтягивая колени к груди и обхватывая их руками.

— Потому что глупый вопрос, — сказал, не оборачиваясь, он. — Если солнце потухло, нам осталось жить недолго. Чувствуешь холод?

Я чувствовала. Из-за боли он был не так ощутим, но мороз уже начал сковывать все пальцы.

— Значит, мы скоро умрем?

Он кивнул и повернулся ко мне.

— Думаешь, много ещё осталось их? Живых?

В этот раз я покачала головой.

— Странно, что ты меня нашёл, — добавила спустя мгновение.

— Странно, что нашёл я, а не Ковморты, — усмехнулся он.

Мы замолчали. Я не могла придумать, что сказать. А если это последние слова, которые я скажу? Вдруг мир погибнет уже через секунду? Что тогда?

— Ты видел город? — наконец прошептала я.

— Только на картинке, — его лицо осветила легкая улыбка. — Она у меня в кармане куртки была, когда я её нашёл.

— Это красиво? — я затаила дыхание.

Он на секунду задумался, потом сунул руку за пазуху и вытянул на свет маленькую, размером с ладонь, фотокарточку. Я поражённо ахнула. Передо мной раскинулся настоящий мегаполис с тянущимися к небу небоскребами и ярким солнцем, поблескивающем в стеклах окон. В правом нижнем углу было выведено красным шрифтом: “Чи..го”. Несколько букв были стёрты.

— Чикаго?

— Да, — подтвердил он. — По крайней мере, был таким. А сейчас он выглядит вот так.

— Мы в Чикаго? — я выдохнула в изумлении. Зрелищность фотографии никак не вязалась с тьмой, что я видела сейчас. — Но как такое могло случиться?

— А ты разве не знаешь? — переспросил он.

— Знаю, конечно. Но это было так прекрасно. Почему Ковморты уничтожили всё? Почему не оставили города стоять? Почему нужно было сжигать землю дотла?

— А разве города нужны кому-то, кроме людей? — сказал он, глядя куда-то в тучи, словно стараясь разглядеть потухшее солнце. — Ковморты делают лишь то, чему их научили. Мы же сами себя и погубили.

— Не мы создали их!

— Но мы ответственны за это. Некому больше быть.

И снова тишина разлилась по когда-то прекрасному городу Чикаго. Я дрожала от нестерпимого холода и искала ответ. Почему они сделали это? Почему не могли предусмотреть последствия? На ум приходили только мамины слова: “Порой худшее зло может исходить из лучших побуждений”. Но ведь это не были лучшие побуждения. Люди жаждали войны и создавали оружие, своими руками сколачивали себе гроб. А теперь нам действительно пришёл конец. И некому будет рассказывать нашу историю.

Я закрыла глаза и снова представила тикающие часы-маятник.

Тик-так. Тик-так.

Время бессовестно бежало вперёд. Сколько нам ещё осталось? Минуту, две, может, целый час? По спине пробежал холодок.

— Ты веришь, что будет что-то после? — спросила я после вечного, как мне показалось, молчания.

— Что-то? — он повернулся ко мне лицом, и я увидела стекающую по его щеке каплю крови.

— Ну да, что-то. Если солнце потухло, то не только нашей планете пришёл конец. Думаешь, что-то останется после нас?

Он неопределенно дернул плечами.

— Я не физик. Не знаю… — его глаза снова устремились к горизонту, где по звуку можно было определить, как копошатся металические машины. — Ковморты останутся. В этом я не сомневаюсь. Лучшее творение человечества. Оружие.

— То есть не будет больше людей? — с некоторой тоской сказала я. — Ни тебя, ни меня..?

Он усмехнулся.

— Нас-то точно уже не будет.

— Разве ты не веришь в Перерождение?

— Не думаю, нет.

Я откинулась спиной на жесткие железные обломки, раскинув по сторонам руки, и почувствовала ноющую боль в позвоночнике.

— А я вот верю. Представляешь, закончится эта жизнь, и придет другая… Совсем новая, незапятнанная.

— Надо жить той жизнью, которая нам дана, — он лёг рядом со мной, точно также раскинув руки.

Я почувствовала сильный поднимающийся ветер. Пылью осколки полетели в глаза, я опустила веки и больше ничего не видела. Только тьма и свист вихря.

Не страшно, нет, только холодно умирать, подумала я. В темноте моя ладонь нащупала его руку, и мы крепко схватились друг за друга.

Я рада, что нашла тебя, мысленно сказала ему я. Вдвоем не так страшно замерзать.

Мне мгновенно представилось, как он бы грустно улыбнулся и ответил: “А может, ты и права. Может, мы действительно переродимся. Но если и так, то я хочу, чтобы мы и там встретились”.

Тьма стала нестерпимой, а я только сильнее сжала его ладонь. Человеческая, живая, такая, какой я себе её представляла. В последнюю секунду я подумала о том, что так и не узнала его имени, но это было уже неважно.


Говорят, если Солнце потухнет, Земля погибнет через восемь минут. Ведь если корабль тонет, якорь идёт ко дну вместе с ним.

Они соединили руки, и этот мир закончился. Зато начался другой.