Прыжок в высоту 3

                15

    Пол Макензи – политик. Джордж Гибсон – владелец спортклуба. Рэй Картер – фермер. Дуайт Гордон – киллер. Рональд Пирсен – профессор в университете. Джон Саймон был бизнесменом. Всех объединяло одно обстоятельство. Они были вместе в ту трагическую ночь в их доме, когда не стало его родителей. Далеко и высоко продвинулись они с тех пор. Благоприятно складывались для них дела все эти годы. Только вот один остался на прежнем уровне. Дуайт Гордон продолжал заниматься своим неординарным ремеслом. Отточил ли он своё мастерство? Для властей оставался он в тени, в силу своей деятельности. Но Джон Саймон всё-таки помнил его, и выложил всё это Майку. Ну, а остальные почивали на лаврах, нежась в ослепительных лучах успеха. Рай был создан при жизни, а то, что когда-то два человека ушли в мир иной не без их помощи, а ребёнок  остался сиротой, этих господ не волновало, нисколько. Ну что ж, настаёт время поволноваться, понервничать, засуетиться и не только. Зачтётся каждому по делам его. Они покидали Нью-Йорк. Все эти пятеро жили по разным городам и весям. Нью-Йорк – город разительных контрастов, всегда притягивает туристов. Небоскрёб, и сразу возникает ассоциация с Нью-Йорком, а уж затем с остальными городами мира. Перед эмигрантами разных времён, пересекавшими Атлантический океан из Старого Света, встречая, приветствуя в лице всей Америки, представала, прежде всего, величественная Статуя Свободы, придавая надежду исполнения мечты в этой свободной стране. Многие фильмы отобразили этот факт встречи с могучей страной, страной мечты и успеха.

    Майк шёл по улице длиною свыше двадцати пяти километров, пересекающую с севера на юг остров Манхеттен. Наверное, это одна из самых знаменитых улиц мира. Бродвей, один из символов осуществления американской мечты, по праву могла относиться к ним. Нью-Йорк, когда-то, ещё в конце восемнадцатого века становившийся временной столицей США, как никакой другой американский город, изобиловал всемирно известными достопримечательностями. Небоскрёбы: Эмпайр стейт билдинг, Рокфеллеровский центр, штаб-квартира ООН. Музей Соломона Гуггенхейма и Музей современного искусства, Метрополитен-опера и Центральный парк. Облик Нью-Йорка известен всему миру.
    Майк неспешно прогуливался по Бродвею. По сути, этот гигантский город был городом, в котором он родился. И всё, что он видел сейчас, было знакомо ему ещё с того дальнего детства, когда сопровождали его по городу живые тогда, счастливые родители. Вновь нахлынувшие воспоминания о том времени навели на него мучительную тоску, и слёзы невольно застилали глаза. Временно он предавался этим воспоминаниям. Но жил он сейчас другим, и цель была совершенно ясна.

    За исключением одного все остальные жили на территории страны. Рэй Картер вёл фермерское хозяйство в Канаде.
  - На джипе мы не проедем. Будет проверка, а о тебе никто не должен знать во всём мире, – задумчиво проговорил он.
    Решение ехать в Канаду у него возникло сразу. Разобраться там, а затем взяться за остальных здесь. Но вот как проехать?
  - Обязательно ехать? – спросил Форвард, замышляя что-то своё.
  - А что ты предлагаешь?
  - Махнуть через границу по бездорожью.
  - Это как?
  - Очень просто. Ты сядешь на меня верхом.
  - Мда… – задумался Майк, – насколько я знаю, границу с американской стороны охраняют пограничники на мустангах. Их специально объезжают, затем ставят на службу. Они выносливее, чем домашние лошади. Как охраняют с канадской стороны, не знаю. Но я думаю, мы проскочим.

    В этом Майк нисколько не сомневался. Физические и функциональные возможности его подопечного заставляли верить в успех.
    Стемнело. Сгустились сумерки. При полной ясной луне редкие деревья между пашнями и лугами приобретали причудливые очертания. Но почему по открытой равнине? Так решил Форвард.

    Конный разъезд из нескольких пограничников совершал очередной обход. Вдруг прирученные мустанги беспокойно заржали, стали порываться куда-то, а некоторые вовсе повставали на дыбы. Такого с ними никогда не случалось.
  - Да что это с ними? –  вопрошал удивлённый, но к тому же гневный голос одного из пограничников.
  - Пора. Надёжно пристегнулся? – спросил Форвард Майка.
  - Нормально.

    Майк никогда верхом не ездил на лошади. Он обмотал себя и Форварда эластичным бинтом и обеими руками обхватил шею. Стартовый рывок Форварда превосходил стартовую реакцию любого человека-спринтера. Майку не раз приходилось наблюдать как при беге прыжок домашней кошки, в виду миниатюрности и лёгкости веса, по длине вдвое, а то и втрое превышает длину тела. В этом плане Форвард, не утерявший ничего, и даже приобретший, превосходил всех своих собратьев по телу и организму. Длина его прыжков достигала порядка десяти метров и не имела аналогов в мире. Скорость его спринтерского бега превосходила скорость гепарда, признанного чемпиона планеты, а ведь догоняя добычу, гепард развивает мощность в две лошадиные силы. Эффект рекуперации механической энергии мышц у Форварда достиг в данный момент высшего уровня. КПД скелетных мышц превысил уровень восьмидесяти процентов. В природе такого и близко не нет. У штангиста в момент подъёма штанги КПД – пять процентов. Как далёк человек от идеала!

  - Там какой-то зверь. Вот это скорость! – раздался изумлённый крик одного из пограничников.
  - Где? Где? Померещилось тебе, – возражали ему остальные.
    Где был, там и не был. Только свет полной луны отразила равнину и редкие деревья с причудливыми очертаниями. А мустанги продолжали бесноваться под своими седоками. При всём желании попасть в какую-нибудь мишень, на практике было невозможно. А тут и скорость невероятная, как ускользающая тень самолёта.
    Форвард обладал не только мощным спринтом, но и отменной стайерской выносливостью. И в этом компоненте он превосходил всех животных и человека-стайера. При приземлении передних ног скаковой лошади происходит твёрдое соприкосновение и слышен цокот копыт. Амортизация передних лап у Форварда была как у домашних кошек. Беззвучность была верным спутником. И от того победа мистики.

    Майк не испытывал неудобств, крепко обняв за шею и слившись воедино. Только краем глаза заметил вдали конный разъезд канадских пограничников. На мустангах они или на домашних лошадях?
    Полнолуние. А если была бы кромешная тьма и только свет далёких звёзд? Форвард слился бы с темнотой ночи. Они были как ветер. Чёрный зверь промчался. Чёрный штрих возник в поле зрения и исчез. Может, было это, а может, нет.

                16

    Рэй Картер хоть и жил в районе высокомеханизированных хозяйств, но ферма его была всё-таки примитивна. Он, единственный, пользовался конной сеялкой. Такое можно встретить разве что, на Иль д, Орлеан – острове, раскинувшемся между двух рукавов Святого Лаврентия. Жил уединённо, вроде сторонился окружающего мира. Прежде всего, для него был важен покой. Было ли у него угрызение совести или нет, предстояло Майку узнать. Рэй изредка общался с Джоном Саймоном по телефону, потому найти его не составило труда. Телохранителей, прислуги как таковой у него не было, да и был он не женат. Приходила какая-то женщина средних лет, убиралась по дому и также уходила.

    И на этот раз она ушла в строго определённое время. Рэй вглядывался в ровные ряды огурцов, капусты, помидоров и других овощей. Огород у него был достаточно большой. Он занимался, в основном, овощеводством. Наступала пора нанимать сезонных рабочих, всего нескольких.
    Вот идёт через поле какой-то человек. Один. Что-то не похоже на сельского жителя, тем более на сезонного рабочего. Скорее городской и уж больно хрупкий. Может, нужда заставила искать работу?
    Вот и второй. Майк хотел воочию увидеть действие системы Дим-Мак в исполнении Форварда. Что написано в книге одно, увидеть другое.

 - Рэй Картер? – с ходу спросил Майк, подойдя к нему.
   Что это? Этот явно не похож на человека ищущего работу. А где приветствие? Что за наглость. Возможно, из налоговой инспекции. Хотя, что у него здесь делать, с этим у него всё в порядке.
  - Чего тебе надо? – как можно грубее Рэй, не отвечая на вопрос, в свою очередь сам задал вопрос.
  - Рэй Картер. Хотя можешь не отвечать, я узнал тебя, – спокойно и с большим оттенком наглости продолжил Майк.
    Акцент у этого парня был не из местных, скорее так разговаривают американцы. «И что он здесь делает»? – сразу же возникла такая мысль у Картера.
  - Да, это я. А вот ты кто такой? Что здесь делаешь в моих владениях? – казалось, Рэй Картер сейчас лопнет от злости при виде такой неприкрытой наглости.
  - Я пришёл за долгом. Деньги мне не нужны, мне нужно другое, – таким же тоном объявил Майк цель своего прихода.
  - За каким таким долгом, – Рэй был не из робкого десятка, и потому злость стала выкипать за край, и терпению наступал конец.
  - А вот за таким, – и Майк сунул ему под нос мобильник.   

    Вмиг изменилось лицо Рэя Картера. Он вспомнил ту ночь, и среди убийц узнал себя самого. Двадцать лет прошло. Не забыть это не он не мог. Потому он, впоследствии, уехал в соседнюю страну. Всё было как-то не по себе. Насколько он знал, остальные давно забыли ту ночь и наслаждались жизнью. А вот он почему-то не мог так. Всегда ему мерещилась расплата. Какая? Он не знал и всё же. Он, Рэй Картер был не из робкого десятка, но любил жизнь. А что сделает ему этот хрупкий парень? Неужели вооружён? Но его так просто так не возьмёшь. Он посмотрел на Майка весь готовый к бою, к схватке. «Откуда и как»? – такая мысль в голову ему так и не пришла. И мысль повиниться не пришла.

  - Оглянись Рэй Картер. Я давно нахожусь здесь. Оглянись. Побеседуем, – раздался сзади тихий, приторно ласковый, и тем отвратительный голос такого тембра, что он невольно содрогнулся.
    Рэй Картер оглянулся. Что за зверь? Тигр не тигр, а чёрная пантера. Но какой размер! Кого-то напоминает. Неужели? Такого не бывает. Кошки не могут быть такими. При этом странный зверь говорил человеческим языком. Английский с американским акцентом. Невольно взглянул в глаза, и громадность размера отступила на задний план. На него смотрели глаза не зверя, не животного. Так чей же взгляд? Взгляд разума. Мир, чужой, неведомый и страшный мир взглянул на него. Бывает ли такое на свете? Старался усилием воли шевельнуть хоть одним мускулом, но вместо этого только судорога тела. Мир чужой воли холодным металлом пронзал его насквозь, желая только одного, разрушения, разложения. Неведомый разум взглядом немигающих, но жгуче острых и страшных глаз, смотрел на него, посылая энергетику смерти. И он окунулся в эту бездну. Смерть туманом окутывала его, обволакивала всего вокруг. Говорят, в такую минуту вся жизнь проходит перед глазами. И всё же. Та ночь упорно и неотвратимо стояла перед глазами, та ночь. Мир, чужой, неведомый и страшный. Бывает ли такое на свете?

    Майк наблюдал странное, но и страшное явление. Форвард молча сверлил взглядом Рэя Картера. Тот корчился в невольных судорогах, изо рта его доносился только хрип. Сил не было на слова, на крики. Он взглянул на взгляд Форварда, смотрящего на Рэя. Лучше бы не делал этого. Пронзительный ток ударил по телу и, кажется, помутился рассудок. Но Форвард взгляд свой устремил на Рэя Картера, и только это дало возможность Майку отвернуться. Тошнило. И какая-то невероятная пустота. Вновь, усилием воли, повернулся на действие. Рэй лежал на земле и корчился в предсмертных судорогах, а затем застыл.

    Что это было? Ему было знакомо это. Майк как нейрофизиолог и биолог знал это. Стоит вспомнить. Это из зоологии. Да, вспомнил. Воспоминания французского естествоиспытателя Леволлана о своих наблюдениях в джунглях Индии. Это он прочитал в статье «Магия взгляда» Виталия Правдивцева из России в журнале «Эхо планеты», переведённом на английский язык.
    Пёстрый дятел. Он судорожно издавал неистовый крик. Причиной тому была змея, недалеко от него расположившаяся на ветке. Она не двигалась и смотрела на птицу немигающими глазами. Вскоре дятел перестал биться в судорогах и свалился с дерева замертво. При осмотре птицы не обнаружили никаких повреждений. Каким образом?
    Леволлан неоднократно наблюдал, как от змеиного взгляда цепенели грызуны. А кролики, сами покорно идущие в пасть удаву? Змеиный взгляд. Леволлан сам однажды оказался под влиянием такого взгляда. Он охотился в болотистых джунглях. Вдруг неожиданно пробежала дрожь по всему телу. И он, независимо от воли, сделал шаг, другой в неизвестном направлении. Какая-то неведомая сила притягивала его, и он шёл туда, шёл непроизвольно. Что могло это значить? Причина стала ясна, когда он, совсем вблизи в трёх метрах заметил огромную змею, немигающими глазами уставившуюся на него. Он подпал под действие гипноза змеиного взгляда. Почти парализованный, но всё же концентрацией сильной воли, Леволлан, ценой неистового напряжения, сумел навести ружьё и выстрелить. Сила гипноза, окутавшая его с головы до ног, исчезла.

    Такой концентрации воли Рэй Картер не смог проявить. Но, то был не змеиный взгляд, а нечто другое.
    Майк не увидел в действии систему Дим-Мак. Форвард продемонстрировал другое, но от этого не менее страшное оружие.

* * *

    Он узнал о смерти Рэя Картера случайно. Рэй вёл скромный, уединённый образ жизни, и потому не попал ни в какие телевизионные новости. Умер прямо на своём поле. Остановка сердца как у Джона Саймона. Тот, правда, зачем-то полез на дерево. Что поделаешь. Бывает, что сердце может остановиться в любой миг, бывает. Так и соседи решили. Но что-то заставило всколыхнуться сердце.

                17

    Их объединяло одно. Оба неистово учились. Если для Майка период учёбы, в основном завершился, и он выступал теперь в роли учителя, то тяга Форварда к знаниям с каждым разом возрастала по нарастающей. Естественные науки и гуманитарные, философия и психология, медицина и биология. Но и не только. Компьютер, Интернет и множество фильмов. Форвард с жадностью набрасывался на всё это разнообразное меню знаний. И, конечно, вопросы, вопросы, вопросы и всё это Майку. Феноменальная память и способности к анализу, философские суждения и логика, тяга к искусству и образное мышление. Но и не только. Он владел какими-то тёмными сторонами мозга человеческого и животных. Случай с Рэем Картером служил наглядной иллюстрацией этому. Но, кажется, Форвард усиливал эти стороны. А каковы тёмные стороны искусственного мозга?

  - Майк, я много читаю про вас, людей. И фильмы смотрю про вас, – многозначительным тоном сказал однажды Форвард.
  - И ты что-то хочешь сказать по поводу людей? – в вопросе Майка явно сквозило любопытство.         
  - А тебе интересно?
  - Конечно. Ну, давай, давай. Мне интересно, – Майк стал подталкивать к откровению Форварда, а вернее его искусственный разум.
  - Вот Герань пишет, что появление человека на Земле в конце третичного периода было событием не слишком драматичным. Заметь, не слишком драматичным. Ну, а далее он пишет, что новое существо ничем особенным не отличалось от остальных животных ни по внешнему виду, ни по размерам тела. Выпрямленное двуногое передвижение, которым вы так гордитесь, было известно уже с пресмыкающихся. Но вот самое интересное в том, что предок человека не был специализирован для определённого рода деятельности или особой среды обитания. Только дальнейшее его развитие в долгом периоде времени показало, что именно эта не специализация, именно не специализация, стала самым большим преимуществом человека. Я привожу почти дословно Гераня. Именно отсутствие специализации дало человеку возможность осваивать самые разнообразные места обитания и выполнять все виды деятельности. Необычайное развитие мозга, скрытого в обычном на первый взгляд черепе, способствовало отдалению человека от остального животного мира и привело к образованию современной цивилизации, и она сейчас глубоко изменяет лицо планеты, – вот такую коротенькую лекцию стал проводить Форвард своему учителю, который также как и он когда-то неистово учился и владел в данный момент достаточно глубокими знаниями, да ещё какими, ибо он единственный на планете совершил такое, и продолжил дальше.

  - Появление предка человека было явлением не драматичным для окружающего мира. Окружающий мир просто не обратил внимания на вашего предка. Эх, знали бы они, кто появился рядом с ними. Отсутствие разума, отсутствие интеллекта. Вот его-то и приобрёл ваш предок. И это стало для многих живых существ настоящей бедой. А стало ли это бедой для третьей планеты от Солнца? Благоприятность или не благоприятность климата или погоды вы определяете, прежде всего, для себя. Существование и развитие активной оболочки – биосферы в глобальном масштабе зависит сейчас только от человека.
    А стали ли вы, носители разума, вершиной добра и справедливости? Понятие и значение придуманное вами и только вами. У животных такое понятие отсутствует. Всё в этом мире поддаётся под ваш критерий. Человек судья, палач и адвокат биосферы одновременно. Человек никогда не прислушается к мнению остального мира, к мнению, по вашему выражению, братьев меньших, ибо этого мнения просто нет. И человек сам провозгласил себя венцом природы. И в этом есть доля истины. Разум и есть вершина природы.

    Отношусь ли я к вершине природы? Не могу сказать, и не стану причислять себя к вам, стоящим на вершине, да и скорее скажу – нет, ибо я не создание природы. Я – создание разума человека. Я твоё детище, Майк. А если быть ещё точнее и вернее, то я детище твоего отца. Кто мы с тобой? Братья? Вряд ли. Ты породил меня, воплотил меня практически. Ты мой создатель, создатель меня, такого как есть.

    Как вы относитесь к своему возникновению? Ты мне рассказывал однажды, что есть некоторая категория людей, которые считают, что человека как вид живого существа завезли на планету Земля из космоса представители высокоразвитой цивилизации. Эти люди не хотят стоять рядом с представителями животного мира, в частности с обезьянами, приматами, не хотят быть выходцами этого мира. Это ниже их достоинства. Зато как заманчиво звучит, что человек порождение неведомой, но высокой цивилизации. А ведь те же обезьяны могут быть донорами человека. Высокомерие поражает. Но допустим, если дело так, то тогда кто человек? Биологический робот? Биологическое развитие было запрограммировано носителями высокой цивилизации? Но не унижение ли это? А ведь ваша человеческая цивилизация идёт и идёт на вершину, становится высокой.
    Планета Земля стала уникальной тем, что она оказалась в нужном месте, на таком расстоянии от своей звезды, где вода существует во всех своих трёх формах, и где обязательно появятся вездесущие бактерии, а, следовательно, и жизнь. Зона Златовласки.         
    Появившаяся жизнь на Земле изначально была преисполнена смыслом агрессии. Во времена динозавров жили невероятные по жестокости хищники. Они есть и сейчас: акула, крокодил, кошачьи, коллективные охотники – гиены и шакалы, орлы и им подобные, ядовитые змеи и питоны, рыбы-пираньи. Есть среди насекомых, есть среди растений.
    Возьмём того же крокодила, караулящего стадо антилоп, переходящих вброд реку. Какая участь ожидает того, кого захватит пастью крокодил. Для него не существует понятия добра и зла, справедливости и несправедливости, благородства и подлости. Крокодил питается, чтобы жить. Такова природа, такова жизнь на планете Земля. Существует ли жизнь на планетах далёких звёздных систем? А если есть, то существует ли сущность агрессии, суть хищности?

    А человек? Он – самый изощрённый хищник. У него не только растительная еда. Он тоже питается мясом, чтобы жить. Такова природа, такова жизнь на планете Земля. Существует ли жизнь на планетах далёких звёздных систем?  А если есть, то существует ли сущность агрессии, суть хищности?
    А человек? Он – самый изощрённый хищник. У него не только растительная еда. Он тоже питается мясом, чтобы жить. Его по праву можно записать в отряд хищных. Но вот отношение друг к другу. Изначально ваша история течёт рекой красной крови. И сейчас, в эпоху небывалого расцвета интеллектуальной мощи, течение реки истории по-прежнему отливает красным цветом крови. Будет ли так всегда? Ответ не найден, ответа нет.
    Вот так и в твоём случае. Полный букет зла, несправедливости и подлости. Я встал с тобой на эту дорогу. Я буду идти с тобой до конца. – Форвард закончил.
    Майк задумался. Откровения искусственного разума? Так и есть. Он не относит себя к людям, и не относит себя к животным, но признаёт себя воплощением человеческого разума, а именно его, разума Майка и разума его отца. И всё же неизвестен потенциал искусственного разума.
  - Майк, за кого возьмёмся?
  - За политика. Я так думаю.
  - Хорошо. У меня есть план.

                18

    Продолжение следует...