Эссе о Горбатом

С.А. Гараже

1.
    Думаю о Горбачеве. И хотел бы забыть, но напоминают ежедневно, проклиная «Горбатого» – то один, то другой, то третий. Думаю о Горбачеве и пытаюсь понять свой народ. Я не согласен с тем, что чужая душа – потемки, человека можно и нужно понять; но этого в чужой душе я не пойму никогда. Здесь так много темного – и лицемерие, и неблагодарность, и душевная тупость, и рабские инстинкты, и самая отвратительная трусость – интеллектуальная. Не верится, что это те самые люди, которых я люблю и уважаю. Уважаю, по крайней мере, больше, чем других, – тех, кто говорит: «Спасибо Горбачеву, дал развернуться».
    Не стесняется и пресса. Левые его иначе как «предателем» и «агентом» не называют. Ну, а правые – те уж постарались на совесть. Их послушать – так может показаться, что это и впрямь Горбачев, а не Ельцин развалил страну, что это Ельцин, а не Горбачев открыл дорогу демократии и свободе слова. Порядочный человек не посмеет отрицать, что Горбачев сделал для спасения Союза все, что было в его силах. Но много ли может один человек? – и его ли вина, что он был один? Слышите, я вас спрашиваю: кто виновен в одиночестве и бессилии Горбачева – он или мы? и кто предатель? И кто горбат?
    Я всегда был солидарен с идеалами перестройки – даже сейчас, когда сам Михаил Сергеевич под объективами освобожденного от всего не свете ТВ не находит в себе мужества произнести проигранные лозунги. Многое осталось недосказанным – и, судя по всему, Горбачев уже не способен ничего досказать.

2.
    Вершинные ветви всегда тупиковые. Построенное нами за семьдесят лет общество было, вероятно, самой бездарной, самой беспомощной, самой межеумочной – и жестокой из моделей социализма. Поэтому не стоит сожалеть о прошлом, надо думать о будущем. Когда я слушаю нынешних левых, обещающих вернуть колбасу по два-двадцать, я понимаю, что – как ни жестоко об этом говорить – должны смениться поколения, прежде, чем коммунистическое движение восстановится морально и интеллектуально.
     Самый горький упрек, который слышат нынешние апологеты КПСС, это: чего стоит партия, которая не смогла сохранить власть и государство? Здесь-то и возникает тема «предательства». Как объяснить этим людям, что выеденного яйца не стоит система, судьба которой зависит от одного – или нескольких – «предателей»? И уж совсем ничего не стоят подобные аргументы. Или стоят – как доказательство умственной неполноценности КПСС и ее адвокатов. К чести и достоинству партийного руководства следует отнести то, что они (в свое время) не только осознали тупиковость ситуации, но и решились вывести общество из тупика. В любом случае – это удалось. Уходя из тупика, мы вынуждены возвращаться, и времена сейчас тяжкие. Главный вопрос: могло ли быть по-другому? можно ли было найти перспективу, не разрушая страны, экономики, суверенитета? Если бы страну населяли компьютеры, так бы оно и было, но, к счастью, мы живые люди, и этим судьба общества была предрешена. Она была предрешена задолго до 85-го, когда в партийном руководстве сформировалась решимость отказаться от силового, «танкового» образа действий. (Даже в августе ставка была сделана не на танки, а на страх. Страха не было, отбоялись.) Силой можно контролировать общество, но не больше. Установление ядерного паритета было последним успехом и пределом возможностей силовой власти. Было очевидно: поезд в постиндустриальное общество уходит без нас.
    Да, власть удержать можно было – ценой возврата в тупик. Обойтись меньшими жертвами – с этой партией, с этой интеллигенцией, с этим народом – нет, нельзя… И в этом самый смысл тупика.
    Реально посмотрим на вещи: что бы ни предлагал Горбачев, в этой стране некому было следовать доводам разума. Последний политик, способный действовать в условиях интеллектуальной свободы, ушел из жизни еще в 38-м – а то и в 24-м. В этом, а не в послушании коварному генсеку, объяснение беспомощности и пассивности партии во время перестройки… Сейчас времена изменились, но ненамного: нет того генсека, но и интеллекта не прибавилось.
    Посмотрите, сколько гноя ВЫШЛО из КПСС – осталось там что-нибудь живое? В номенклатурном жаргоне есть понятие «эвакуации». Кто-нибудь считал, какая часть номенклатуры «эвакуировалась» – в «демократы», в нувориши, в самостийныки, в прихлебатели? Подавляющее большинство в КПУ и СПУ – либо пенсионеры, либо рядовые труженики, либо бывшие беспартийные  (эссе датировано 1998 годом – Ник). Покажите мне хоть одного, кто отказался от корыта власти ТОЛЬКО по идеологическим мотивам.
    Так с кем же было обновлять общество? С этими – как вы их, товарищ, называете – «оборотнями», вся мораль и вся идеология которых выражена принципом «Ты начальник – я дурак, я начальник – ты дурак»? Я часто слышал от людей в адрес Горбачева: «Не надо было браться, раз не умеешь». Что, надо было подождать, ЕЩЕ подождать? Пока перегной закомпостируется? Удивления и восхищения, повторяю, достойно то обстоятельство, что среди номенклатуры еще нашлись люди, осознающие ответственность за судьбу общества. И главное достоинство горбачевского обновления, я считаю, что все клопы вышли на поверхность.
    Товарищи, перестаньте молиться трухлявым идолам, разве вы не видите – им не до вас. Новые хозяева нашли им место в курятнике, и они, обгаженные птицей,  вполне счастливы. Довольно сожалеть о прошлом, подумаем о будущем.
   
3.
    Перестройку погубили не дешевые амбиции Ельцина, не парад суверенитетов. Перестройку погубила экономика. Слова партийных документов о том, что в 85-м году страна находилась в предкризисном состоянии, были точной констатацией факта. Не больше и не меньше. Волна инфляции, принявшей форму «дефицитов», начала подниматься с середины 70-х.  Усилия андроповской и черненковской администраций были лечением симптомов и только свидетельствовали о глубоком непонимании процесса. У экономики свои жесткие законы – законы природы, – и они не уступают силе; только силе ума. Партия все больше теряла контроль за экономическими процессами. Теперь можно подвести итог: решение так и не было найдено. Более того, сама природа кризиса так и не была осознана обществом. Десятки – если не сотни – национальных и глобальных кризисов пережила буржуазная система производства – и справилась с ними. Советский социализм рухнул под натиском первого же – и за это отдельное спасибо родной партии.
    Экономика привела Горбачева к власти, экономика ее и отобрала. Прямо скажем, генсек не был самостоятелен в экономических вопросах. Элементарного здравого смысла достаточно секретарю обкома для того, чтобы поддержать бригадный подряд. Чтобы разобраться в достоевщине реальной на тот момент советской экономики, – нет, советский диплом (или два) тут не помогут. Горбачев нашел самый умный и единственно перспективный метод решения проблемы, обратился к общественности – читай: к интеллигенции.
    Я уже говорил, что за провал перестройки ответственны все мы. Но есть категория населения, которая всегда – при социализме и царизме, при Победоносцеве и Ежове – несет главную ответственность за судьбу общества. Вот самое тяжкое потрясение щедрых на потрясения последних семи лет: мне стыдно называть себя интеллигентом. Но это сейчас мы с вами своими  глазами увидели всю шкурную сущность… тише, товарищ, не горячитесь, товарищ… Всю жлобскую сущность советской интеллигенции – в особенности творческой. Мы видели, как они продают право первородства за чечевичную похлебку, как, предавая достоинство гонимых, пресмыкаются перед кормящей властью, как помогают жирным котам обманывать и угнетать народ, расхищать страну. И за такую интеллигенцию спасибо родной партии. За подачки и проработки, за высокомерие глупцов и хамство чинуш, за генетику и кибернетику, за СП, Домжур и Город Горький, за террор и разврат, и даже за маузер на столе – спасибо и счастливого пути. Но тогда, в начале перестройки, жлобы только-только подымались из окопов, и мы были потрясены открытием: общество интеллектуально не готово к переменам.
    В тюрьме, в лагере и ссылке, в должности дворника и придворного академика интеллигент обязан думать. Не печатают – работай в стол. Сексоты роются в бумагах – запоминай. Запиши, выучи на память и сожги записанное. И черные времена, и благодатное безвременье на то нам и даются, чтобы как следует обдумать – будущее; и подготовиться к нему.  У интеллигенции не бывает безвременья, не бывает смутных времен. Есть время собирать камни – и время разбрасывать камни. Tertium non datur.
    И что же ответили высоколобые интеллектуалы Горбачеву? «Давайте все поломаем и сделаем как у них», – вот весь до точки экономический анализ абалкиных, бергеров и петраковых. Горбачеву дано было время, чтобы предотвратить кризис, а они ему говорят: «Чем хуже, тем лучше». И все рекомендации академиков как будто сочинялись в Ленгли, – а может, так оно и было. Горбачев начинал реформы, а ему навязывали революцию. «Мало, мало реформ!» – бесновалась клака, как на XVI съезде. Надо отдать должное здравому смыслу и ответственности генсека: они с Рыжковым сколько могли держали дверь перед хаосом. Но время шло, решений не было… И время вышло – в эту дверь.
    Конечно, я знаю, что экономическая наука проституировалась партией, что ломаного гроша не стоят академические звания экономистов (за это отдельное спасибо), что студента, способного понять экономические построения Маркса, в лучшем случае отчисляли. И все равно я не могу поверить, что эти шаталины и явлинские до такой степени идиоты – и, следовательно, заблуждаются добросовестно. И потом, не все же экономисты до такой степени экономисты. Почему же в печати не появлялись альтернативные мнения? Значит, и журналисты тоже. Тоже – что?

4.
    Самое главное спасибо родной партии – за советский народ. В чем единогласно сходятся и левые, и правые, так это какой у нас народ умный и талантливый. Только они ошибаются. Народ глуп только в норд-вест, при южном ветре мы еще способны отличить сокола от цапли, и прямо называем себя Страной Дураков. Значит, не безнадежны.
    Вот только не надо ругать Кучму и посылать его… в отставку. Рано Кучме уходить: каждый народ заслуживает своих правителей, история раздает авансы только раз в 70 лет, а то и реже. Пока бабка под дверью сообеса ругает Горбатого (а Вы, товарищ, ей поддакиваете), Кучма остается с нами, и никакие выборы тут ничего изменить не могут. Выбирать надо – у себя в душе. Отвернуться от прошлого и выбрать будущее.
    Добрый боженька, которого нет, но который всех нас любит, не желает нам сытого брюха, может, даже и счастья не желает. Он желает, чтобы мы были умными, вот такая у него прихоть. И справедливо полагает, что самый лучший учебник – голод, унижение и бессилие. О чем сожалеем мы и в чем каемся, кусая локти?.. Да, достаем. Кучма тоже достанет зубами до локтя, когда его прижмет как нас прижало… О чем сожалеем? О том, что Горбатый начал перестройку. Кусай локти дальше, мой несчастный горбатый народ, предающий своих праведников, ты не поумнел. Нельзя вернуть прошлое, но можно не потерять будущее – позаботимся о будущем. Пока народ не осознает, что развал страны, нищета, бесправие, национальное и персональное унижение, культурная оккупация – это, все-таки, шаг вперед, что такова величина долга самим себе, долга, который все равно надо когда-то отдавать – и чем позже, тем больше, – и мы его уже отдали (или почти отдали), общество с места не сдвинется, и это хорошо.
    Горбачев виновен перед нами только в том, что дал нам свободу. И только мы ответственны за то, как ею распорядились. Сегодня мы снова под игом, но у нас еще будут возможности вырваться на волю. И для того, чтобы ими воспользоваться, надо извлечь урок из Перестройки, а это значит: найти в себе мужество признать свою вину, вину простого человека (как! такие умные и талантливые – и вдруг виновны?). Тот, кто обвиняет «во всем» Горбачева – раб, мечтающий о рабстве, только о рабстве для своих детей и внуков. Здесь – и, может быть, только здесь – правые воистину правы. Пусть и с опозданием, но мы должны взять на себя ответственность за судьбу Перестройки – уже проигранной, чтобы не проиграть предстоящую. А она неизбежна, как ни крути. («Так жить нельзя.») Мы должны вспомнить, как сидели по углам (последнее спасибо родной партии) и ждали, когда же Перестройка дойдет до нас. Не дошла. Когда дойдет?
   
1998