Глава 24. Темные

Эм­ма Свон на по­ляне из роз. Одур­ма­нива­ющий за­пах, слад­кий ду­шис­тый аро­мат, обе­ща­ет так мно­го! Не­бо – ла­зур­но чис­тое, крис­таль­но-прек­расное, в ко­тором нет и на­мека на боль. Не­бо не пой­мет ее стра­даний.

       Эм­ма Свон на по­ляне из роз. Нес­коль­ко ми­нут на­зад она всем сер­дцем же­лала стать здесь жен­щи­ной Кил­ли­ана в пол­ной ме­ре. Хо­тела это­го, как ни­ког­да в жиз­ни. Эта мяг­кая тра­ва дол­жна бы­ла быть пок­ры­валом их люб­ви, а не са­ваном. Эм­ма Свон на по­ляне из роз. Ко­неч­но же, не од­на. Лю­бимый муж­чи­на ря­дом, как и тог­да, ког­да, бо­рясь с Ть­мой, они убе­жали от нее. Но те­перь Кил­ли­ан боль­ше не це­лу­ет ее, не шеп­чет неж­ных слов, не лас­ка­ет ее паль­цы в сво­их креп­ких ла­донях. Го­лова его по­кор­но ле­жит на ее ко­ленях, а из ра­ны те­чет кровь. Кап­ля за кап­лей вы­тека­ет его жизнь.

       Эм­ма Свон на по­ляне из роз. Она не улы­ба­ет­ся, не сме­ет­ся счас­тли­во, ру­чей­ком раз­ли­ва­ясь ря­дом с тем, ко­го лю­бит, и боль­ше не ви­дит кра­соты их мес­та, ко­торое Кил­ли­ан по­дарил ей. Сей­час по ее блед­ным ще­кам те­кут го­рячие сле­зы.

       Эм­ма Свон на по­ляне из роз. Она как всег­да, гла­дит мяг­кие во­лосы лю­бимо­го, пок­ры­вая его ли­цо слад­ки­ми по­целу­ями, как всег­да лю­бит. Эм­ма Свон, как всег­да, не уме­ет про­щать­ся.

       Кру­эл­ла про­яви­ла чу­деса так­та. Пе­рене­сен­ная вмес­те с ни­ми в это мес­то, где их лю­бовь ед­ва не раз­ли­лась но­вым по­жаром, те­перь зна­ющая тай­ну влюб­ленных, она прос­то уш­ла. Ока­залась ку­да силь­нее са­мой Эм­мы.

       Эм­ма Свон – от­ча­ян­ная тру­сиха. Ей да­же в смер­ти по­надо­бились сви­дете­ли.

       Она це­лу­ет Кил­ли­ана в гу­бы. Креп­ко. От­ча­ян­но. Слад­ко. Боль­но при­кусы­вая гу­бу. Пы­та­ет­ся удер­жать в ис­ка­лечен­ном кро­вото­чащем те­ле убе­га­ющую жизнь. Из­ло­мала паль­цы, кри­чит, раз­ры­вая спо­кой­ное, бес­печное не­бо. Чувс­тву­ет его боль, как свою, впус­кая ее в каж­дую свою кле­точ­ку, по­тому что не мо­жет от­пустить. У нее в жиз­ни бы­ло так ма­ло нас­то­яще­го, род­но­го, сво­его. Все­го бы­ло так ма­ло. Она не мо­жет от­пускать. Не уме­ет. Не на­учи­лась.

       Кил­ли­ан ме­чет­ся в го­ряч­ке. Как бы не нак­ры­ва­ет ру­кою она его ра­ну, жизнь по­кида­ет его, про­сачи­ва­ясь мел­ки­ми кап­ля­ми кро­ви, вы­ходя шум­ным ды­хани­ем из гор­ла. Спа­ситель­ни­ца бес­силь­на. Жен­щи­на по­вер­же­на. Тем­ная по­беди­ла.

       - От­пусти… Эм­ма… отт… пуу… сти ме­ня – зме­ис­то шеп­чет он, за­дыха­ясь от каш­ля. Взгляд его зас­тывший и пус­той, на­вер­ное, он те­перь уже ви­дит лишь ее очер­та­ния, пос­ледние от­го­лос­ки люб­ви. А ей бы хо­телось, что­бы он ви­дел ее гла­за, взгляд, ис­полнен­ный болью и сос­тра­дани­ем.

       Она не мо­жет. От­пустить его – оз­на­ча­ет от­пустить свою жизнь. Од­нажды она уже это сде­лала. Од­нажды на ее ру­ках уже умер тот, ко­го она от­ча­ян­но лю­била.
       Боль­ше она так не пос­ту­пит. Не вы­дер­жит. Не пе­режи­вет.

       Он не мо­жет ука­зывать ей, что де­лать. Ник­то не мо­жет. Она всег­да жи­ла по чь­им-то указ­кам, но ведь все­му есть пре­дел. Хва­тит. Нет сил. Боль­ше та­кого не бу­дет.

       Под­несла к гу­бам ле­дяные, скрю­чен­ные от бо­ли паль­цы. Где жизнь в этих жи­лах? По­чему кровь, те­кущая по ве­нам, зас­ты­ва­ет? За что? Раз­ве не зас­лу­жила она кро­шеч­но­го счастья, ос­колков счастья, хо­тя бы их приз­ра­ков? Раз­ве, спа­сая дру­гих, обя­зана те­рять то, что при­над­ле­жит ей?

       - Как же я мо­гу? – ис­ступ­ленно пов­то­ря­ет она, це­луя его во­лосы, ли­цо, пок­ры­вая ли­хора­доч­ны­ми по­целу­ями гу­бы и под­бо­родок, оро­шая сле­зами гла­за. И он улы­ба­ет­ся. Уми­рая, да­рит ей улыб­ку, нас­то­ящую, ис­крен­нюю, пол­ную люб­ви, жи­вую. Свое пос­леднее «прос­ти».
       - От­пусти…
       - Но мы ведь меч­та­ли о на­шем бу­дущем, Кил­ли­ан! – она зна­ет, что это ни­чего не из­ме­нит, но не мо­жет не взы­вать к не­му, к той пос­ледней час­ти­це его ду­ши, что еще жи­вет в нем, что еще при­над­ле­жит ей. Кил­ли­ан жи­вучий. Он столь­ко раз пре­одо­левал смерть. Дол­жен и в этот раз спра­вить­ся. Хо­тя бы пос­та­рать­ся.

       Дол­жен ра­ди них. Ина­че нет смыс­ла. Ина­че все бы­ло бес­смыс­ленным.

       - Мне бу­дет дос- ста­точ­но… знать… что у т-те­бя… есть все эт…это…

       Она ме­чет­ся, не зная, что еще ска­зать, что­бы толь­ко удер­жать его око­ло се­бя. Лю­бой це­ной, лишь бы он был ря­дом. Лю­бой це­ной, толь­ко бы не ухо­дил. Не ос­тавлял ее в хо­лод­ном ми­ре, где оди­ночес­тво съ­ест, где пус­то­та убь­ет ее. - Но это­го не дос­та­точ­но для ме­ня! – пол­ный от­ча­яния крик сры­ва­ет­ся с ее уст, пол­ный от­ча­яния и бо­ли, по­тому что она зна­ет – про­иг­ра­ла. Она сно­ва про­иг­ра­ла. Опять.

       Он уми­ра­ет. Пос­ледние се­кун­ды его жиз­ни ом­ра­чены болью, ло­ма­ющей ему те­ло. Он кор­чится от бо­ли, взвы­ва­ет, стис­нув зу­бы, и ни ее сле­зы, ни при­кос­но­вения – нич­то не спо­соб­но удер­жать его на этой зем­ле, унич­то­жить его боль.

       - Во­об­ще-то, - хрип­лый го­лос Кру­эл­лы раз­да­ет­ся не­пода­леку, воз­дух прон­за­ет за­пах ее си­гарет, - у те­бя есть один спо­соб, до­рогая, но он до­воль­но ра­дика­лен.

       У Кил­ли­ана на­чина­ет­ся аго­ния, муж­чи­на ме­чет­ся на ее ру­ках, блюя кровью, бь­ясь в кон­вуль­си­ях, как эпи­леп­тик. Свон по­нима­ет, как нич­тожно ма­ло у нее вре­мени, и бро­са­ет, от­ча­ян­но под­вы­вая, хоть и не ви­дит Кру­эл­лы.

       - Ка­кой, го­вори? Я все сде­лаю.

       Жен­щи­на вы­ходит на по­ляну, одер­ги­вая платье:
       - Сде­лать его се­бе по­доб­ным. Об­ра­тить его во Ть­му.
       - И он бу­дет стра­дать? Он ска­зал мне, что не смо­жет про­тивос­то­ять Ть­ме боль­ше – быв­шая Спа­ситель­ни­ца в от­ча­янии. Она все еще ищет спо­соб, до пос­ледне­го цеп­ля­ясь за приз­рачную на­деж­ду на чу­до. Она дол­жна спа­сать, а не унич­то­жать.
       - Это его проб­ле­мы – по­жима­ет пле­чами Де Виль. – Хо­тя, впро­чем, нет, и твои то­же. Но ты зна­ешь, что сей­час, ес­ли ты не ис­поль­зу­ешь эту воз­можность, мне при­дет­ся шить ему по­хорон­ный кос­тюм, а те­бе – го­товить тра­ур­ный на­ряд, до­рогая.

       Свон все еще ко­леб­лется. Но ру­ка, ле­дяная и поч­ти без­жизнен­ная, и хрип­лые сто­ны уми­ра­юще­го стра­даль­ца, де­ла­ют свое де­ло. Свон зак­ры­ва­ет ла­донью кро­вавую ра­ну воз­люблен­но­го, про­водит ру­ками по его жи­воту, по бо­ку, из ко­торо­го по-преж­не­му те­чет кровь, по ок­ро­вав­ленной ко­жан­ке. Она по­жале­ет об этом. Рас­пла­тит­ся за это. Но все бу­дет поз­же, сей­час нет ни­чего бо­лее важ­но­го, чем спас­ти Кил­ли­ана. Лю­бой це­ной. По­том они зап­ла­тят ее вмес­те. И ни­как ина­че. Хо­тя – нет, это слиш­ком жес­то­ко по от­но­шению к не­му. Он слаб, что­бы сра­жать­ся.

       Зна­чит, она бу­дет сра­жать­ся за дво­их.

       Все вок­руг за­мира­ет. Толь­ко слы­шан хрип­лый го­лос Де Виль:

       - Я пос­ту­пила бы точ­но так же на тво­ем мес­те, до­рогая.

       Эм­ма и хо­тела бы это про­иг­но­риро­вать, да не мо­жет. Осоз­на­ние то­го, что меж­ду нею и Кру­эл­лой слиш­ком мно­го об­ще­го, пу­га­ет и… при­тяги­ва­ет.

       В го­лове вдруг все сти­ха­ет. Нет страш­но­го шу­ма, ата­ку­юще­го ее пос­ледние нес­коль­ко не­дель. Кил­ли­ана то­же нет. Брен­ное те­ло, еще нес­коль­ко се­кунд на­зад по­ко­яще­еся у нее на ру­ках, за­волок­ла те­перь чер­ная мгла, дым­ка, ко­торая гу­ля­ет по этой ро­зовой по­ляне пол­ноправ­ной хо­зяй­кой.

       И Эм­мы Свон боль­ше нет. Спа­ситель­ни­ца от­ча­ян­но хва­та­ет­ся за се­бя, как хва­талась всю свою жизнь, но она уми­ра­ет, умер­ла в тот мо­мент, ког­да за­нес­ла кин­жал над воз­люблен­ным, ког­да ее ру­ки кос­ну­лись его ра­ны. Те­перь ро­дилась но­вая жен­щи­на – в чер­ных одеж­дах, с во­лоса­ми, соб­ранны­ми в ту­гой ко­мок, с без­жа­лос­тной ли­ни­ей кро­ваво­го рта и гла­зами, в ко­торых зас­тыл лед.

       Она по­дыма­ет­ся, бро­са­ясь на по­мощь к то­му, ко­го лю­бит. Кил­ли­ан Джонс, ее храб­рый пи­рат, рас­та­ял у нее на ру­ках. Те­перь же из чер­ной дым­ки, из мглы вы­рос­ло и вос­ста­ло чу­дови­ще, ме­чуще­еся, с гла­зами, ис­полнен­ны­ми зве­риной жес­то­кос­ти, с та­ким же ос­ка­лом, го­товое к прыж­ку. К на­паде­нию.

       Эм­ма Свон, но­вая за­лож­ни­ца Ть­мы, ок­ли­ка­ет его по име­ни, тя­нет ру­ки к не­му, уже поч­ти не на­де­ясь, что он ус­лы­шит.

       Но Кил­ли­ан рав­но­душен. Он бе­жит ку­да-то вдаль, слов­но бы го­нит­ся за приз­рачной меч­той, гла­за го­рят опас­ным ог­нем, зу­бы све­дены, по кра­сиво­му ли­цу гу­ля­ют жел­ва­ки.

       И Кил­ли­ан (она это ви­дет) ус­трем­лен ту­да, где сто­ит, при­вет­ли­во улы­ба­ясь са­мой лю­без­ной улыб­кой, чер­тов Кро­кодил Рум­пель­штиль­цхен.

       Он Тем­ный лишь нес­коль­ко се­кунд, а уже го­рит жаж­дой мес­ти. Эм­ма бро­са­ет­ся к не­му с не­из­менной моль­бой, вновь и вновь вык­ри­кивая его имя. Она те­перь зна­ет, не сом­не­ва­ет­ся – ему не спра­вить­ся с Ть­мой. Она чувс­тву­ет – его не ос­та­новить. Она про­иг­ра­ла. Для них обо­их все по­теря­но. Ко­нец.

       - Уй­ди, Свон! – ры­чит он, по-зве­рино­му ос­ка­лив­шись, оса­тане­ло от­талки­вая ее от се­бя. – Я ска­зал, ухо­ди!
       - Доб­ро по­жало­вать в клуб, мис­тер Тем­ный! – гу­бы Кру­эл­лы рас­тя­гива­ют­ся в по­добие улыб­ки, и она слег­ка кла­ня­ет­ся, ког­да он про­ходит ми­мо.
       - И ты вон, пош­ла вон! – ос­ка­лил­ся Тем­ный. Те­перь у не­го толь­ко од­на цель – дос­тать прок­ля­того кро­коди­ла, и взгляд го­рит опас­ным ог­нем. Мил­ли­оны искр рож­да­ют­ся в этих гла­зах, и пля­шут в них.
       - Ух, ка­кой гроз­ный! – вы­дох­ну­ла Де Виль. – Пой­ду-ка я. Не то еще че­го доб­ро­го на­садишь ме­ня на свой крюк.

       Свон как в ту­мане ви­дит, что Де Виль раз­во­рачи­ва­ет­ся на каб­лу­ках, с ви­ду аб­со­лют­но без­за­бот­ная.
       Она прег­ражда­ет ей путь:
       - По­годи. Что мне те­перь де­лать?
       - По­нятия не имею, мисс Тем­ная, до­рогая. Это уже твои проб­ле­мы. Ре­шай их са­ма. Хо­тя, мне на­до бы поб­ла­года­рить те­бя за твой пос­ту­пок. Вот ве­селье те­перь нач­нется!
       С уст Кру­эл­лы сры­ва­ет­ся хрип­лый смех, и она по­кида­ет влюб­ленных.

       Кил­ли­ан и Эм­ма ос­та­ют­ся од­ни. На­еди­не со сво­им от­ча­яни­ем, злостью и болью. С Ть­мой.

       Кру­эл­ла пь­яна, как всег­да, по­ход­ка ее шат­кая, на нет­вердых но­гах она за­ходит в дом, мяг­ко зак­ры­вая за со­бой две­ри. Это слиш­ком да­же для нее. Столь­ко пить – и ни кап­ли не за­бывать о сво­ей бо­ли. Столь­ко пить – и все вре­мя чувс­тво­вать опас­ность. Не на­ходить спо­кой­ствия не на се­кун­ду.

       Она по­тер­ла вис­ки, опи­ра­ясь о двер­ной ко­сяк, что­бы не упасть. Но­ги зап­ле­тались, ну и к чер­ту. Да­же ес­ли она рас­плас­та­ет­ся здесь, упа­дет, пе­рело­мав все кос­ти, ху­же ду­шев­ной бо­ли ни­чего не мо­жет быть. Она смер­тель­но ус­та­ла. У нее боль­ше ни на что нет сил.

       Она воз­вра­ща­ет­ся в чу­жой дом, как во­ров­ка, толь­ко что она ук­ра­ла нес­коль­ко ми­нут жар­ких ласк ка­мелот­ско­го пра­вите­ля. Сго­рала в его объ­ять­ях, ку­палась в его люб­ви, от­кры­вала ему мир изощ­ренной лас­ки, ко­торую так лю­била са­ма, от ко­торой, единс­твен­ной, еще ис­пы­тыва­ла удо­воль­ствие – и вдруг сно­ва ста­ла рав­но­душ­ной.

       Это опь­яне­ние – лишь опь­яне­ние те­ла. Ду­ша, сер­дце, мыс­ли все так же трез­вы. Все так же боль­ны и пол­ны Ть­мы. И ее око­вы не ра­зор­вать, не рас­пу­тать. Те­перь то, что ее ве­сели­ло, что ра­дова­ло ее с са­мого детс­тва, сколь­ко она се­бя пом­нит, при­носит лишь оту­пение и рав­но­душие. И да­же жаж­да мес­ти боль­ше не тол­ка­ет ее к жиз­ни. Все уш­ло. Воз­можно, без­воз­врат­но, она не зна­ет.

       По­нять, что на кух­не кто-то есть, ей по­мог­ла вов­се не клац­нувшая за­жигал­ка и заж­женная си­гаре­та. Она по­чувс­тво­вала, что не од­на, ед­ва толь­ко вош­ла на по­рог. Втя­нула ноз­дря­ми воз­дух, ища зна­комый за­пах. Но это был не Рум­пель.

       - При­вет, кра­сави­ца – про­шипел си­дящий за сто­лом но­во­ис­пе­чен­ный Тем­ный, бе­ря си­гаре­ту в рот. За­тяги­вал­ся он хре­ново, но ка­кая раз­ни­ца?
       - Ка­питан – прос­то ска­зала Де Виль, без эмо­ций, про­ходя к сто­лу и уса­жива­ясь на свое мес­то.

       Он кив­нул. На­лил в ста­кан джи­на и про­тянул ей. Чок­ну­лись.
       - Как по­жива­ешь, ми­лая?
       - Еще не сдох­ла, как ви­дишь – по­жала пле­чами Кру­эл­ла. – Что при­шел, до­рогой? Не­уж­то по мне сос­ку­чил­ся?
       - Да – кив­нул Тем­ный. – Стра­дал, по­ка мы не ви­делись.
       - Сде­ла­ем вид, что я по­вери­ла – про­пела Де Виль и тут же ле­дяным то­ном про­из­несла – Свон нет. Я толь­ко вер­ну­лась, по­нятия не имею, где она.

       Крюк скло­нил­ся над Кру­эл­лой, об­жи­гая ее ли­цо пь­яным, жар­ким ды­хани­ем. В дру­гое вре­мя она бы обя­затель­но по­мор­щи­лась, но сей­час и са­ма бы­ла так пь­яна, что не поч­ти не об­ра­тила на это вни­мания.

       - Мне пле­вать на Свон.
       - Что – так быс­тро? – бро­ви Де Виль изум­ленно взле­тели вверх. – Ис­тинная лю­бовь всег­да та­кая?
       - Ме­ня пре­дали. Ты не по­нима­ешь, Де Виль.

       Кру­эл­ла по­жала пле­чами:
       - Я бы ска­зала, до­рогой, те­бя спас­ли. Хо­тя да, я не по­нимаю.
       - Так вот. Ос­та­вим мои от­но­шения со Свон в по­кое. Сей­час я хо­чу знать сов­сем дру­гое, ми­лая. Где Кро­кодил?

       От не­ожи­дан­ности Кру­эл­ла да­же джи­ном по­пер­хну­лась:
       - От­ку­да мне знать? В лав­ке, на­вер­ное. Или до­мик в ле­су за­имел.
       - Я ду­мал, ты зна­ешь, ку­да он нап­ра­вил­ся пос­ле то­го, как Белль по­теря­ла па­мять. Дол­жна знать.
       - С че­го бы это? По­нятия не имею. И знать не хо­чу.

       Кил­ли­ан опус­то­шил бо­кал ро­ма, неб­режно сбра­сывая его со сто­ла. Мрач­но кив­нул, за­кусив гу­бу:
       - Лад­но. Сам най­ду. Ты не бу­дешь про­тив, ми­лая, ес­ли я его убью?
       На се­кун­ду, толь­ко на се­кун­ду, у Кру­эл­лы коль­ну­ло пре­датель­ски за­ныв­шее сер­дце. Он не мо­жет убить Рум­пе­ля. Не мо­жет заб­рать его у нее окон­ча­тель­но, нет, она это­го не пе­режи­вет.

       Но это дли­лось все­го мгно­вение. По­тому что пси­хопат­ка и зло­дей­ка сно­ва взя­ла верх над той единс­твен­ной сла­бостью, что все еще ос­та­валась у Кру­эл­лы.

       Рас­тя­нув гу­бы в жес­то­кой ус­мешке, Де Виль про­щебе­тала:
       - На­де­юсь, ты при­несешь мне его го­лову на блю­деч­ке, до­рогой?
       - Ес­ли ты то­го хо­чешь – ко­рот­ко кив­нул Тем­ный, уда­ля­ясь.

       Кру­эл­ла то­же до­пила ос­та­ток джи­на, смот­ря вслед пи­рату.

       Ес­ли он убь­ет Рум­пе­ля, она бу­дет отом­ще­на. Прав­да, жен­щи­на в ней по­тер­пит окон­ча­тель­ное по­раже­ние, ну и пусть. Жен­щи­на всег­да про­иг­ры­вала в ней зло­дей­ке, и сей­час ус­ту­пит, не при­выкать. За­то она бу­дет отом­ще­на.

       И са­мое глав­ное – ей не при­дет­ся боль­ше ку­выр­кать­ся в пос­те­ли с Ар­ту­ром. Она най­дет се­бе ку­да бо­лее ин­те­рес­ную иг­рушку. Кил­ли­ана Джон­са, нап­ри­мер.

       Де Виль ус­мехну­лась сво­им мыс­лям. Ока­зыва­ет­ся, на­личие в го­роде дво­их Тем­ных мо­жет быть весь­ма ин­те­рес­ной за­бавой.