свечка

Свечка была тоненькой, неровной и бледной. Она стояла на какой-то подставке на одной ноге, и все её силы уходили на то, чтобы устоять и на поддержание язычка пламени на конце фитиля. Ей было не по себе. Во-первых, потому, что было тяжело стоять, и свечку немного клонило в сторону. Во-вторых, ей было нестерпимо жарко, она изнывала и плавилась. Горячие капли воска медленно сползали по ней вниз. Правда, стекая, они постепенно остывали, а стёкший вниз воск со временем придавал ей устойчивость. И наконец, не по себе свечке было от темноты вокруг. Нет, конечно, где-то  далеко был свет фонарей, фар и свет из окон, но здесь, вокруг неё, света не было. Постоянно трепещущий, гнущийся язычок её пламени был единственным источником света там, где она стояла. И свечка изо всех сил старалась, чтобы он не погас.
За свечкой стояло какое-то изображение. Свечка не знала, что это такое, и почему они оказались рядом. Она отбрасывала свет то на одну часть изображения, то на другую, и никак не могла осветить всё целиком, чтобы если не понять, то хотя бы увидеть то, что стояло за ней. А перед свечкой была женщина. Лицо женщины свечка видела близко, когда женщина зажгла спичку и спичка лизнула огнём фитилёк. С этого момента и началось горение свечки, её настоящая жизнь, предназначенная ей, жаркая, обжигающая. Бледная и невзрачная без огня, свечка вспыхнула, загорелась, осветила всё, на что хватило её сил. В тот же миг важным стало только одно: стоять со своим огоньком на кончике фитиля. Движением руки женщина, словно волшебник, подарила свечке огненно-яркую жизнь, и теперь они, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. Здесь были только они одни. В глазах женщины свечка видела отражение себя самой, видела своё пламя, танцующее неведомый, то медленный, то порывистый, завораживающий танец. В глазах женщины, несомненно, было что-то еще, помимо отражённого огня, но за бликами всё остальное терялось. Огонь, хоть он и был маленьким, притягивал, звал за собой, не отпускал. А женщина, следя за танцующим пламенем, всё время шевелила губами. Зачем она это делала, и что это означало, свечка не понимала, но в такт шевелящимся губам женщины пламя свечки ещё больше изгибалось и дрожало, а потом вновь выпрямлялось ровным язычком. Откуда-то свечка знала, что от неё требуется. И, не жалея сил, она стояла, держалась и горела.
Воск растёкся неровным пятном. Под пламенем дрожало расплавленное озерцо. От фитилька осталось совсем немного, и жар стал почти непереносимым. Свечка понимала, что скоро она задохнется в этом жару. Она еще светила, но уже ничего не видела вокруг. Она ни о чём не думала. Ни о совсем короткой жизни спички, промелькнувшей перед ней, ни о себе, ни о темноте за пределами её собственного света, ни о том, зачем женщине понадобилось зажигать её. Ей просто необходимо было гореть до тех пор, пока позволял фитиль. Огонёк стал совсем маленьким, а потом беззвучно утонул в озерце расплавленного воска. Свечка догорела, и вокруг наступила темнота… Но этого, кажется, уже никто не увидел.