Пещера-перевертыш

Свет фонаря выхватывал из темноты ряды каменных сидений, амфитеатром уходивших вглубь пещеры, и покрытый квадратными плитами потолок. Сквозь проеденные временем трещины на фасаде пробивались лучи солнца, плотные и шершаво-матовые от клубившейся в них пыли. На пороге, между сияющих призрачных столпов угадывались очертания четырех фигур, но в дальний конец пещеры, где пол и потолок сходились в почти горизонтальном срезе толщи скальной породы, не проникала ни одна крупица света – ни электрического, ни солнечного. Четверо нерешительно переминались на месте, хотя каждый отчетливо понимал, зачем пришел сюда: первый – за лёгкой наживой, второй – пощекотать нервы, третий – от безденежья, четвертый не раскрывал своих целей, да и вообще неохотно общался со спутниками.
Вдруг плиты на потолке затряслись и заплясали в круге электрического света.
- О, нет! Плиты движутся! Скорее к выходу! Спасайтесь! – в притворном испуге закричал первый, подергивая фонарем из стороны в сторону, так что каменные квадраты замельтешили и затанцевали перед глазами. Он резко и деланно захохотал, третий ответил неуверенным смешком, второй пренебрежительно хмыкнул, четвертый застыл в напряжении, приняв всерьез глупую шутку.
Охочие до острых ощущений туристы и матерые путешественники приходили в Пещеру-перевертыш, чтобы стать свидетелем, как плиты на потолке сначала медленно подрагивают, а потом начинают переворачиваться всё быстрее и быстрее. Но никто из них на самом деле  не хотел этого увидеть. Первый включил фонарь на полную мощность и уверенно зашагал вниз и вглубь по ступеням, взмахом руки приглашая спутников следовать за собой. Второй с вызовом, третий нерешительно, а четвертый настороженно начали спускаться по проходу между каменными рядами амфитеатра, а их воображение, подкрепленное электрическими всполохами и угловатыми тенями, дорисовывало таинственный облик безымянного древнего храма.

Пещера-перевертыш считалась довольно древней: ученые сходились в оценке возраста этого места, плюс-минус триста лет, но редко всерьез интересовались им. Большую часть сооружения вырубили прямо в скале, фасад и часть примыкающих стен неизвестные мастера воздвигли из массивных каменных плит. Первые исследователи не нашли внутри ни рисунков, ни пиктограмм, а если раньше здесь и хранились древние артефакты, то их давно растащили местные жители.
Предназначение каменного амфитеатра оставалось тайной, и только две вещи в нём вызывали интерес: первая – подобие сцены внизу, где пол под небольшим углом уходил вверх и в недрах каменной толщи смыкался с потолком, образуя глубокую, узкую расщелину. Из-за этого Пещеру-перевертыш иногда сравнивали с кинотеатром, в котором проектор находится не наверху, над последним рядом сидений, а за предполагаемым экраном, в самом сердце скалы. Второй загадкой были геометрически безупречные, вырезанные с ювелирной точностью квадратные плиты, превращавшие потолок в оптическую иллюзию. Последний факт лишний раз доказывал, что древние мастера строили лучше современных, но не делал загадочное сооружение сколько-нибудь ценным объектом для серьезных исследований.
Унылый археологический парадокс не интересовал ученых, зато стал неплохой приманкой для туристов в стране третьего мира, обделенной песчаными пляжами и колоритными достопримечательностями. Перевертыш, как его называли местные, пользовался популярностью у любителей мистических древних сооружений; ореол таинственности питала легенда о туристах, которые вошли в пещеру и больше не вернулись. Перед исчезновением жертвы якобы видели, как плиты на потолке сначала подрагивают, а потом переворачиваются на месте все быстрее и быстрее, и если кто заметит дрожащую плиту, то уже не выйдет из каменного склепа живым. Эту байку передавали из уст в уста, а первоисточник всегда слышал её от знакомого, чей знакомый отправился в пещеру и пропал без вести. Туристы приезжали сюда, чтобы под сводами древнего амфитеатра испытать судьбу и увидеть, как повернется первая плита… или не увидеть, чтобы потом рассказывать друзьям о победе рационального разума над проклятием зловещей каменной западни.
Пещера стояла в стороне от крупных поселений, поэтому на полпути к ней находился перевалочный пункт – крохотная гостиница, которой заправлял один из местных жителей. За скромную плату туристам предлагали комнату-клетушку, снеки и газировку втридорога, сохранность личных вещей на время посещения Перевертыша и палатки в аренду. Трое путешественников встретились именно здесь: они разговорились, обсуждая за стаканом воды со льдом предстоящую дорогу к древним руинам.
Первого звали Дойл, и он уже бывал в Пещере. Дойл уверял, что провел в её каменном чреве целую ночь и даже видел, как в лунном свете качнулась плита у него над головой, но вовремя унес оттуда ноги. Теперь он за хорошие деньги подрядился сопровождать второго, искателя приключений и бизнесмена из Америки по имени Алан. Третий, Питер, впервые за несколько лет взял отпуск, но сбережений не хватило на путевку мечты, так что теперь он прилежно фотографировал достопримечательности, брал самые дешевые экскурсии и усиленно наслаждался бюджетными каникулами.
Троица заприметила четвертого, когда тот на повышенных тонах, переходящих в перебранку, общался с хозяином гостиницы: белый мужчина ожесточенно указывал пальцем на фотокарточку, лежавшую на стойке между ними, и настойчиво повторял что-то, тогда как отельер впал в ступор и словно попугай повторял, что не понимает по-английски. Дойл вмешался в разговор, желая помочь соотечественнику, но при его приближении фотография исчезла со стойки, а путешественник, представившийся Марком, вежливо отказался от помощи. В ответ на расспросы о его поездке мужчина ограничился скупым «…прочитал про Пещеру в Интернете, вот приехал посмотреть». Поскольку все четверо приехали сегодня и оказались единственными постояльцами гостиницы, задерживаться в которой не хотелось никому, Марк неохотно согласился составить им компанию по дороге к Перевртышу.

Обычно туристы выдвигались из гостиницы в полдень, чтобы до захода солнца разбить лагерь у Пещеры, переночевать в пугающей близости от её мрачных стен, и после рассвета отправиться в обратную дорогу. Местные власти не ручались за безопасность путешественников, рискнувших проделать этот путь ночью через лес, поэтому четверо мужчин, снарядив легкие походные рюкзаки, сразу после обеда покинули отель.
Всю дорогу Дойл развлекал компанию рассказами о своих приключениях в разных частях света и отпускал грубоватые шутки о простых нравах местного населения. Питер фотографировал экзотические цветы, гигантских насекомых и безуспешно пытался поймать в кадр какого-нибудь дикого обитателя леса. Алан начал было разговор о бизнесе, деньгах и вложениях, но, не встретив интереса со стороны собеседников, перевел тему на похождения Дойла, которого равнодушие слушателей нисколько не смущало. Марк отвечал коротко и больше молчал, судя по напряженной складке между бровями размышляя о чем-то своем.
В три часа после полудня они встретили семью поляков, возвращавшихся из Пещеры. Пока женщина с детьми устраивали перекус, глава семейства на ломаном английском делился своими впечатлениями:
- Очень интересное место, эта Пещера-перевертыш. Такая старая и в меру зловещая. Хотя я ожидал чего-то большего, чего-то более пугающего, понимаете? Может, и хорошо, что Пещера не слишком темная и страшная, моим девочкам так спокойнее, - поляк кивнул в сторону жены и двух дочерей. Дойл лишь поджал губы в ответ и всю оставшуюся дорогу рассказывал леденящие кровь истории о людях, заживо погребенных в чреве Перевертыша – как иначе объяснить, что от пропавших не осталось ни вещей, ни фрагментов тел?
Четверо путников добрались до Пещеры в сумерках: обрамленный последними лучами заходящего солнца саркофаг из плотно подогнанных плит упирался в невысокую каменную гряду, в недрах которой скрывался подземный амфитеатр. Изначально входом служила грубо вытесанная, узкая арка, но сейчас проём закрывала простая деревянная дверь: местные жители поставили её совсем недавно, чтобы изнутри Пещера казалась туристам более тёмной и мрачной.
Мужчины было заспорили, отправиться в Пещеру сейчас или утром, но в конце концов решили не торопиться, разбили лагерь и поужинали на скорую руку. До поздней ночи они просидели в круге света костра, а в густой темноте подлеска пару раз на мгновение сверкнули и пропали желтые глаза хищника. Когда все разошлись спать, Марк еще некоторое время стоял рядом с тлеющими углями, сложив руки на груди, и вглядывался в темноту – туда, где возвышалась невидимая громада Пещеры-перевертыша.
На рассвете мужчины позавтракали, захватили с собой ручные фонари, фотоаппараты и отправились осматривать древние руины. Питер в последний момент передумал, решив остаться в лагере, но Дойл и Алан схватили его под руки и почти силой повели с собой. Пещера встретила мужчин прохладой вечных сумерек, разрезанных острием электрического луча, и тишиной, растревоженной голосами людей из плоти и крови. Первым делом все четверо уставились на потолок, и вдруг плиты задрожали в свете одного из фонарей, и раздался усиленный эхом вопль Дойла…
***
Путешественники обшарили Пещеру в поисках хоть какого-нибудь осколка древности или символа на стене, но амфитеатр оказался пустым и однообразным в симметрии рядов и узора из квадратов на потолке. Выходка Дойла не столько испугала, сколько разозлила Марка: пока остальные, нагулявшись вдоволь, ребячились, фотографируя друг друга в стиле «я бегу от падающих плит», он вернулся к осмотру Перевертыша. Шаг за шагом мужчина изучал каждый камень, ощупывал и простукивал стены, для верности проходил второй раз одни и те же места. Он единственный из их маленькой компании не раскрыл цели своего путешествия, движимый далеко не праздным любопытством.
Девять месяцев назад младший брат Марка пропал без вести, отправившись в Пещеру-перевертыш. Он как обычно путешествовал дикарем, избегая самолетов, отелей и таможенного контроля, поэтому правительство маленькой азиатской республики не пожелало нести ответственность за исчезновение чужестранца, а официальное расследование посольства давно буксовало за отсутствием улик. Возможно, в дороге на вашего брата напали бандиты или дикие звери в лесу, но скорее всего его никогда не было в Пещере или вообще в нашей стране – уверяли Марка. Мужчине оставалось только начать собственное расследование и отправиться по зыбкому следу, завязанному на свидетельствах местных жителей, почти не говоривших по-английски и считавших, что все европейцы – на одно лицо.
Марк не был особенно близок с братом, последние годы они почти не общались: мужчина считал разгильдяем «младшенького», словно перекати-поле гонимого ветром в собственной голове по всему свету. Но их мать извелась в ожидании вестей о своём мальчике, и ради неё старший сын отправился на поиски. Была ещё одна причина, которую Марк едва ли мог объяснить и о которой никому не рассказал: девять месяцев назад он проснулся за полночь и в полудреме потянулся за телефоном, уверенный, что ему звонит младший брат. Но темный экран был мертв: ни пропущенных, ни сообщений. Мужчина решил, что звонок ему приснился и забыл о случившемся, а через два месяца ему сообщили об исчезновении брата.
Он сам не знал, что ищет: потайную дверь? древнюю ловушку? следы пребывания человека? Марк исступлённо желал найти след, подсказку или даже мертвое тело – что угодно лучше неопределенности последних семи месяцев. Ведь если брат никогда здесь не появлялся, как утверждал хозяин убогой гостиницы на полпути к Перевертышу, то шансы отыскать его равны нулю.
Чем дальше отходил Марк от двери, тем плотнее смыкалась за спиной осязаемая, прогорклая темнота. Направив луч света в потолок, он принялся рассматривать плиты, чья мрачная слава привлекала сюда путешественников, желающих пощекотать себе нервы. Каменные квадраты, высеченные в потолке, выглядели неподвижными и вполне реальными, и Марк не сразу понял, что с ними не так: одни сохранились идеально и выглядели так, будто их вчера отполировали; другие оказались поперек рассечены трещинами; третьи крошились по краям, будто их кто-то грыз. В узоре времени на потолке не было никакой системы: плиты словно собрали из других мест и вразнобой закрепили здесь.
Размышляя об этом, Марк не отрываясь смотрел на крошащийся угол, и казалось, каменная пыль продолжает осыпаться, сияющими частицами планируя вниз в свете фонаря. Наверное, сквозняк, подумал мужчина. И тут его слух уловил шорох, призрачный, едва различимый за перекличкой голосов и эха. Круг света заплясал по потолку в поисках источника звука, но тот раздался снова уже в другом месте. Луч фонаря рассек тьму, метнувшись в сторону, но поймал лишь тонкую дымку каменной пыли, оседавшей с потолка. Шорох перепрыгивал с одного конца Пещеры на другой, и чтобы поймать источник звука Марку пришлось усилием воли остановить пятно света в центре купола, впиваясь в каменную сетку слезящимися от напряжения глазами.
Ждать пришлось недолго: плита покачнулась, стряхнув горстку пыли вниз, ещё пару шорохов спустя через несколько секторов от неё дрогнула вторая, потом третья. Звук становился все сильнее, и даже трое мужчин, поначалу привлеченные пляской света на куполе Пещеры, замолчали и вслушивались в темноту.  Когда все четыре луча осветили потолок, их глазам предстала завораживающая картина: плиты щелкали, сначала по одной, потом по две и по три за раз, раскачивались всё сильнее, словно разгоняясь, методично наращивая скорость. Их движение словно подчинялось ритму, выверенному до точности нулей и единиц в нейронах искусственного интеллекта, а звук напоминал механическую сюиту, набиравшую обороты. Из оцепенения, рожденного гипнотической симметрией развернувшегося на его глазах действа, Марка вывел звонок телефона: мужчина на автопилоте достал сотовый из кармана и непонимающе уставился на экран. Определитель высветил номер младшего брата, номер, девять месяцев назад затерявшийся вне зоны действия сети.
- Если увидишь, что плиты переворачиваются – беги, - на том конце прозвучал голос брата, спокойный и непререкаемый. Один удар сердца спустя на глазах у четверых мужчин плита в центре потолка перевернулась, на секунду открыв зияющий темный провал над собой. И Марк побежал.
Длинными прыжками он преодолевал по несколько ступеней за раз, а за спиной волна грохота от крутящихся плит накатывала с каждым разом всё ближе. Марк нагнал остальных на верхнем ярусе амфитеатра, хотя все четверо бросились бежать одновременно и уже тогда Дойл, Алан и Питер находились ровно на том же месте. Мужчина не слышал криков, остался только давящий грохот и полоска света под дверью. В нескольких шагах от выхода Марка схватили чьи-то руки, отталкивая назад, но он сумел вывернуться, оттолкнув то ли Алана, то ли Питера, и рванулся вперед. В тот же миг тьма накрыла его, погребя под грохотом сотен плит-перевертышей, и всё закончилось.

Марк очнулся в постели и, с трудом разлепив ссохшиеся веки, увидел люминесцентные лампы над головой. Он попытался приподняться, но больничный потолок опасно закачался, отяжелевшее, свинцовое тело не слушалось, и мужчина уронил голову на подушку. Марк усилием воли сфокусировал взгляд на темном силуэте рядом с кроватью и узнал младшего брата.
- Привет, спящая красавица! – молодой мужчина расплылся в улыбке.
- Что… что ты здесь… делаешь? – слова застревали в горле Марка, а надтреснутый голос казался чужим.
- Сижу у постели умирающего брата, что же ещё! - младший подмигнул и состроил скорбную мину в подтверждение своих слов.
- Ты пропал… Пропал без вести, девять месяцев назад в Пещере-перевертыше. Ты пропал, отправился в Пещеру и пропал, - Марк повторял эти слова словно заклинание, которое ударит по видению у него перед глазами, и белая больничная палата рассыплется на тысячу осколков.
- Пропал? В пещере? – брат несколько секунд непонимающе смотрел на него, а потом язвительно хмыкнул. – Братец, тебе это в горячке привиделось: ты три дня с температурой под сорок провалялся! Девять месяцев назад, говоришь? Я тогда со скалы сорвался, страховка оборвалась. Врачи потом по кусочкам собирали… Полгода в больнице провалялся и никуда не пропадал, это уж точно.
Марку хотелось закричать, вскочить и ударить галлюцинацию, но тело не слушалось. Вместо этого он попытался сфокусироваться на лице другого мужчины, которого только сейчас заметил у постели. Тело второго посетителя пробивала крупная дрожь, поэтому больной с трудом ловил трясущиеся черты лица и складывал их в знакомый образ.
- Отец?.. Нет, это не ты. Пять лет назад у тебя был инсульт. Ты парализован, не говоришь и никого не узнаешь, - в голосе Марка сквозил неподдельный ужас. – Тебя нет! То есть ты есть, но ты не с нами! Уже пять лет…
- Сынок, пять лет назад инсульт чуть не прикончил меня, но я крепкий старик! Я ещё на свадьбе твоей дочери погуляю! И твоего дурного брата переживу, если он не прекратит шляться по горам и долам, - старик заикался, с усилием выговаривая слова, но от звука его голоса у Марка слезы подступили к горлу. Ему хотелось сползти с кровати и обнять колени отца, почувствовать на своем плече его трясущуюся руку. Но разум продолжал борьбу и лихорадочно искал слабые места в доказательство того, что всё вокруг – иллюзия, плод воспаленного воображения, или пытался найти другое объяснение происходящему.
В палате был третий посетитель, при виде которого Марк на секунду онемел, потом мучительная складка у него на лбу разгладилось в порыве просветления, и тут же лицо исказила гримаса отчаяния.
- Что если я умер, и мой брат на самом деле погиб в Пещере-перевертыше, и отца с нами давно нет… Есть только тело, но самого отца нет. Если мы просто умерли, это всё объясняет. Значит, и ты умерла? Но что с девочками?.. – Марк схватил жену за руку, и в ответ она мягко, успокаивающе сжала его дрожащие пальцы.
- Девочки у моей мамы, а я не умерла, - возразила женщина. – Милый, успокойся, мы все живы и, главное, ты жив. Ты подхватил грипп, помнишь? Доктора говорят, теперь опасность миновала. Наверное, у тебя галлюцинации от высокой температуры, поговорю-ка я с твоим врачом… - жена Марка встала, и теплая, нежная ладонь выскользнула из трясущейся руки больного. – Отец, идем!
Женщина помогла старику выйти из палаты, поддерживая под руку, за ними направился младший брат. Марк, не в силах приподняться на кровати, смотрел им вслед лихорадочно блестящими глазами, полными смятения и мольбы.
- Постой! – слабо окликнул он брата, когда тот уже был на пороге. – Послушай… Когда всё началось, там, в Пещере, ты мне позвонил. Это не мог быть ты, потому что ты пропал девять месяцев назад. Но ты позвонил и сказал бежать, если плиты начнут переворачиваться.
Младший брат остановился в дверях, о чём-то задумавшись, и пристально, серьезно посмотрел на старшего.
- Значит, и ты не успел убежать, - тихо ответил он и вышел из палаты, прикрыв за собой дверь.