Тварь ли я дрожащая?
Я лично против такого подхода, потому что он лишний раз напоминает маленькому человеку, что он всего лишь мелкая дрожащая тварь, с гордостью в з...днице и не имеющая никакого права на бунт.
Попробовали бы оценить по пятибалльной шкале работу какого-нибудь восточного деспота или, например, российского чиновника! Это только всякая мелюзга внизу должна терпеть хамоватых клиентов и всем улыбаться, засунув подальше свою гордость.
Чиновник же - зверь другой, гордой породы. В кабинете он ведёт себя нагло, уверенно, и никому не обязан улыбаться. Он не тварь дрожащая, он право имеет! Увидев его, многие, слабые духом, тут же скисают, начинают вести себя смиренно и заискивать. Никому даже в голову не придёт оценивать его работу по пятибалльной шкале. Придите в Налоговую, и вместо робких расшаркиваний попробуйте сказать: "Да вы тут ничего не делаете, просто штаны протираете! Этот вопрос можно было решить за неделю, а вы просто положили документ в стол, и он провалялся полгода! В Америке вас бы уже давно уволили, а тут вы сидите, зря деньги получаете." Вот тогда они вам покажут, что не твари дрожащие, а право имеют. Право взирать на вас сверху вниз и обливать холодным презрением. Однажды меня настолько достали, что пришлось дать чиновнику смачный словесный пинок. Так он аж из кабинета выскочил, очевидно, хотел придушить меня в коридоре. Но после угрозы жалобы начальству всё же мой вопрос решил здесь и сейчас, не откладывая в долгий ящик.
К числу сильных духом можно отнести и полицию, и ещё одну профессию: банковских коллекторов. Был случай, звоню некому коллектору и говорю, что вы зря уже пол года шлете ваши письма на этот адрес: мой сосед давно переехал, выписался и здесь не живёт, и вы плохо работаете, если этого не знаете! И тут вдруг на той стороне трубки кто-то вспоминает, что он не тварь дрожащая, а право имеет, и начинает активный наезд на меня: типа, вы кто такая, как ваша фамилия? А я говорю: да вас уволить надо за такую работу, если вы не знаете адрес вашего клиента. Но мой респондент не хочет быть тварь дрожащей, которую можно уволить, он все ещё думает, что я сейчас обделаюсь от страха, скажу ему фамилию, адрес и буду умолять пощадить и не наказывать. Он что-то орёт в трубку, четко посланный подальше... Ведь он же не тварь дрожащая, он право имеет!
Так что Раскольникову нужно было не беззащитных бабок убивать, чтобы проверить силу своего духа, а постараться стать чиновником или чем-то в этом роде. Или зарубить чиновника (что, собственно, и произошло в 1917 году. Правда, на смену старым пришли новые чиновники, подмяв под себя социалистический муравейник). Не смог одолеть чиновника - значит, ты тварь дрожащая, и не надо было грех на душу брать, в тюрьме сидеть: все можно было сделать проще. Но такие, как Раскольников, в чиновники и в коллекторы обычно не идут: порода, увы, не та...
Природа капитализма такова, что каждый должен лечь под каждого. Офисный планктон должен лечь под своё начальство, продавец - под покупателя или заказчика, предприниматель под налоговую. В конечном итоге мы ложимся под деньги и власть, и стОит хоть немного распрямиться и поднять голову, ответить тем же нагрубившему клиенту, как тут же окажешься нищим и безработным. Особенно слабым в борьбе с денежным механизмом оказывается постсоветский человек, напичканный советскими представлениями о совести, жертвенности и патриотизме. Как удачно выразился один писатель, все мы жертвуем для страны, а требует с нас государство. Государство умело находить у жителей страны жертвенные и патриотические струны, словно эрогенные зоны, и мягко до них дотрагиваться. Так, например, если постсоветскому человеку какие-нибудь коллекторы, которые купили его долг у банка за 10%, а хотят взять с него все 100 или 200%, напишут "страшное" письмо, то он сразу же обкакается и пойдёт платить, вместо того, чтобы просто послать их подальше, потому что его приучили к полному отсутствию прав и к исполнению всевозможных обязанностей. Он привык быть тварью дрожащей, раздавленной государством. Главный мотив - страх перед соседями: а что они подумают, если увидят такие письма?!.. Советский человек всегда был под прицелом общества, и общество могло с ним сделать всё, что пожелает, словно маньяк со своей жертвой.
Теперь же, когда государство убрало с граждан свои скользкие щупальца, на все его эрогенные зоны души нажимают только деньги. Все под них прогибаются и все дрожат перед ними, испытывая тот мистический страх, который Хома чувствовал перед мёртвой Панночкой. Стоит немного распрямиться и посмотреть на них свысока, как они постараются страшно, жутко отомстить, вызвав из преисподней ужасного Вия. И только лишь немногие, сильные духом, смогут выстоять в своём спасительном круге и показать Вию неприличный жест из кулака и среднего пальца, гордо поднятого вверх...
Свидетельство о публикации №216072300210