Первая Страсть

ПЕРВАЯ СТРАСТЬ
Или завещание Любви

«Чист огонь
   первой Страсти»
А.Л.

1Часть. Вступление. НА ПОРОГЕ СМЕРТИ.

    Эту историю, потрясшую меня своим естеством и силой,  я узнал вначале нолевых от больного из соседней палаты областной больницы, там лечились безнадежные онкологические больные.
   Звали его Александр. Было ему около 45 лет. Он был высокий исхудавший от болезни брюнет, с красивыми чертами лица и твердым взглядом карих пронизывающих глаз. Он еще мог ходить, мы сидели с ним за одним столом в столовой и за разговорами незаметно сблизились. Мы говорили с ним на многие темы, о смысле жизни, о вере, о будущем человечества и еще о многом. Говорил он задумчиво, погрузившись в себя, его мысли и слова были, как слова мудреца, отчеканены из золота, чисты, верны и вечны, пережиты и выверены в его жизни. Жить ему оставалось не более трех месяцев. Он не падал духом, делал какие-то записи на листах бумаги, переписывался по электронке, встречался с посещающими его друзьями, читал Новый Завет, да еще и просматривал прессу. Он знал, что я был журналистом и печатался в литературных изданиях.
    И вот однажды вечером, когда мы говорили о категориях любви между мужчиной и женщиной, он предложил мне выслушать историю, произошедшую с ним в его молодости, и дать определение после этого любви и страсти. 
   Глубоко затянувшись сигаретой, и глядя вдаль через окно на уходящую зарю заката, он начал свой рассказ:
   «Прошли годы, десятилетия, уже подходит к концу и моя жизнь, но я не могу забыть и умру с этой памятью об этой незабываемой страсти, а может это была настоящая истинная Любовь, которую испытал я и она, Люси, в те давние годы.
    Нельзя сказать, что я  был несчастлив в прошедшей жизни. У меня было все. Семья, дети, хорошая работа, успех и уважение. Но это было все нормально, как простое человеческое счастье и спасибо судьбе, что она благоволила мне и подарила такую по человеческим меркам счастливую жизнь. Но то время, та страсть, та любовная горячка, то смертельно опасное сумасшествие, поглотившие нас с Люси, были совершенно другим, какой-то аномалией, как  жизнь в другом ее измерении.
    Да, именно аномалией, поскольку почти не встречается в реальности, а случайно произойдя именно  в твоей жизни, уже точно никогда у тебя не  повторится.  Я могу так сказать сегодня, повидав и испытав многое, когда нахожусь уже по воле Судьбы на пороге своей жизни и смерти. Наша страсть была столь ошеломляюща и всепоглощающа, как бывает, говоря возвышенным языком, неожиданная слепящая вспышка и яркое сияние пролетающей рядом кометы на привычном глазу небосводе. Как смерч, возникший казалось бы ни откуда и  сметающий все на своем пути, как неожиданное мощное извержение вулкана, разрывающее все свои каменные столетние оковы, исторгающий из своего жерла грандиозный многокилометровый столб огня, осколков породы и черного дыма, величественно окрашивающий свои склоны и подножие золотисто-алыми светящимися и огнедышащими потоками лавы. 
    Жизнь подарила нам эту незабываемую Страсть, освященную ощущениями молодости, эти незабываемые, почти неземные,  мгновения, бури чувств и сияющие радуги переживаний. Я сегодня истинно счастлив этим и я не могу уйти из жизни просто так, унеся с собой  эту историю, не поделившись ею с вами. Может у вас, людей, также избранных волей свыше, может возникнуть в жизни подобное, и вы, зная мою историю, вдруг ясно увидите новую вершину своей судьбы, никогда не пройдете мимо, опасливо не обойдя ее привычной дорогой по низинам жизни… Вам решать…
   Итак, это были 122 дня безумной, безудержной страсти двух молодых сердец, воспринимающейся окружением с изумлением и завистью, а людьми близких к Системе - как открытый вызов советской действительности и насаждаемой коммунистической бездушной бесполой нравственности, борющейся с такими аморальными и анти социальными проявлениями, какие в крайнем виде и явили мы с Люси.

2часть. ВОСХОЖДЕНИЕ ЧУВСТВ.

   Город, в котором я родился и вырос, был обычным небольшим заводским городом средней полосы России, основной люд которого трудился на тройку предприятий оборонной и гражданской промышленности. Родители моего поколения все прошли войну и доблестный труд на Победу на этих заводах, выпускающих военную продукцию в военное время, все они были работящие, серьезные и строгие. Жизнь их после войны сводилась к рабочей шестидневке и выходному на своих огородах и картофельных делянках, чтобы заготовить что-то на зиму, помятуя о голодных военных годах, да радости от немногочисленных праздников с сытым веселым застольем  дома или в гостях.
   Для нас детей того послевоенного времени радостными событиями тоже были революционные праздники с шествиями и демонстрациями, День Победы, да Новый год, когда дома ждали гостей, стряпали пироги, пельмени и наготавливали кастрюли с салатами.
   Мы наедались вдоволь, ходили между гостей, подпевали им «Катюшу» и давали трепать себя за волосы и шею своим многочисленным родственникам и заводчанам, друзьям родителей. Родители и гости в эти дни были радостны, баловали нас стряпней и давали по 50 копеек на мороженое и сладкую карамель. Разливисто звучали песни, а пели в то время все, кто лучше, кто хуже, а кто просто подмыкивал, радость и отдохновение душевное находили люди в песне. Долго еще вели разговоры, вспоминали военные годы и погибших близких и знакомых, обсуждали работу на заводе. А главное, что запомнилось нам, детям, в этих разговорах, их слова: «Все перетерпится, лишь бы войны, да голода не было». К глубокой ночи все расходились, а далекие гости оставались ночевать, нас укладывали на пол, а гостей в кровати. Спать на полу тогда было нормой для маленьких тесных квартир.
   Мы, ребята, росшие в послевоенные годы, мало знали ласки и внимания от родителей своих. Они много работали и нас приучали с малолетства помогать по дому, колоть дрова и бегать за ними в сарайчики, приносить воду с колонки, выносить мусор и грязную воду после стирки и все что только было под силу детям…
   Короче, воспитывались мы в труде и родительской строгости, а все основное образование давала школа, пионерские и комсомольские организации выращивали из нас верных ленинцев. Будь готов - всегда готов! Куда бы и на что бы Родина не направила - всегда готов!
  Одними пионерскими речевками и постулатами Кодекса строителя коммунизма нам, подросткам и молодежи, в той жесткой послевоенной жизни было не выжить, потому двор и  улица давала столь недостающие навыки школы жизни. То чему нас не учили в школе, учила  улица через своих педагогов, старших уличных пацанов. Учились стоять за себя на слове и на деле, петь дворовые и хулиганские песни под гитару, играть на деньги в «чику», дружить и драться улицами и домами, играть командами в футбол и хоккей, в войну и индейцев, да и учились, подглядывая у старших,  ухаживать за девченками…
   А как только мы стали постарше, так с класса восьмого, то своими компаниями начали ходить по субботам на танцплощадки в городские Парки и Дома культуры.
   Я жил тогда в центре города в квартале заводских многоквартирных домов, у нас была «мировая» дворовая и уличная компания, главным понятием которой было: «один за всех и все за одного». Вместе играли, учились драться, качать мускулатуру-фигуру, гоняли парней-чужаков, заходивших на нашу территорию проводить наших девченок, а сами дружить с ними, по настоящему, мы еще стеснялись, по-прежнему называя их Нинками, Таньками и Ларисками…
   О телесной любви знали только из рассказов бывалых парней, да трепа пьяных разговорившихся мужиков. Говорили на улице об этом много и все мальчишки занимались ранним онанизмом, наслушавшись и возбудившись от таких разговоров. Школа в понимании Этого закрытого вопроса, кроме занятий по биологии и рассказов учителя про пестики и тычинки. ни чего нам не давала, зато не редко позорила забеременевших школьниц, попробовавших  Это со своими парнями. Появление у школьницы быстрорастущего живота было большим позором и ЧП для педколлектива школы, на таких девченок показывали пальцем и дразнились  даже малолетние ребята,  а взрослые не по-доброму шептались и выговаривали вслух.
    На всю жизнь я и мои дворовые сверстники были потрясены и морально убиты жуткой смертью  семнадцетилетней девушки - десятикласницы, с малолетства жившей в частном доме рядом, в трех домах от нас. К этому времени она была красива, стройна и прекрасна, как эта весна, когда все и случилось… Когда вечером она проходила мимо нас, сидящих на лавках у нашего дома, красивой летящей походкой с развивающимися длинными белыми волосами, в короткой юбке, с длинными стройными ногами на высоких каблуках, мы еще долго зачарованно смотрели все ей вслед и никогда ни у одного из нас не вылетало ни одного пошлого слова. Она была воплощением самой весны и самой красоты на земле. Чувство прекрасного, не смотря на внешнюю словесную грубость и пренебрежение к тонким чувствам,  у нас, у каждого, без исключения, я в этом уверен, было спрятано глубоко в сердце, и никто не хотел разрушить его в себе низким помыслом и словом.
   И этой же прекрасной весной, как гром среди ясного неба, мы узнали, что она повесилась дома, забеременев и не выдержав унижений и позора, не найдя ни от кого ни малейшего понимания и поддержки… В полном отчаянии и скорби мы пришли в ее дом простится с ней к ее гробу.  Впервые мы подошли к ней так близко. Она лежала, как живая, вся в белом, как невеста, вся в цветах и мы все плакали, не стесняясь своих мальчишеских слез. Плакали и взрослые длинноволосые парни, ее друзья, пришедшие с ней проститься, так они и отпечатались в моей памяти, с гитарами за плечами… Кто был из них тот счастливец, а теперь горемыка, отец не родившегося ее ребенка, мы так и не узнали…
    Такие были в то время нравы, запреты и расплата за свободу любви … Но никогда и никому, никакими запретными путами и ни кострами инквизиции не удавалось еще остановить Любовь человеческую, эту непреодолимую силу природы, это естество весны человеческой… Она, Богиня и мощь Природы, всегда являла себя своей величественной силой, подобной вырвавшимся грозным стремительным потокам воды, прорывающим и сносящим на своем пути самые крепкие плотины, построенные человечеством.
   Потому молодежь продолжала влюбляться и любить. С Запада пришла музыка Битлз, в клубах и на танцплощадках появились вокально-инструментальные ансамбли с длинногривыми ребятами в темных очках, белых водолазках и в черных костюмах под своих западных идолов музыки, под музыку которых танцевали «шейк», а за ними появились и внешние отголоски западных протестных движений «хиппи». Молодежь начала одеваться и держаться под «битлов и хиппи», с ними уже нельзя было так легко идеологически расправиться, как с нашими ранними стилягами. Их было много и становилось все больше и больше.
   Многие комсомольцы уже курили, выпивали, слушали западную музыку, целовались, проповедовали и разделяли свободную любовь. Это был подсознательный протест молодежи против идеологии советской морали, душившей их живые чувства, делавшей из людей бездушных и послушных роботов - солдат Системы. Говорите, ругайте, исключайте нас из школ и институтов, а мы будем жить и любить так, как пожелаем сами! Нас не остановить, нас много,  мы вместе и мы такие - независимые, как бы говорили они своим образом жизни поколению старших и власти.
   Я же рос юношей очень застенчивым с девушками,  до института поцеловался всего только с одной девушкой, которую, так получилось,  и то отстранил от себя… Думал только на время подготовки в институт, а получилось - навсегда… Мне было «некогда», я самоотверженно готовился к экзаменам, а она, влюбившись всем естеством своей первой девичьей любви, не понимала меня, всем существом, как бы говоря мне: «Ты что, любимый? У нас ведь Любовь!!!». Помню, как мне стало стыдно, когда я увидел, как ее седой отец принес ее письмо мне в наш почтовый ящик.  Я еще подумал, а если я когда-нибудь вот так унижусь из за своей любимой дочери… Но я сказал себе – нет, все потом, надо поступать в институт и выбиваться в люди, как говорили нам тогда родители.
    В целом же я был юношей развитым, спортивным, бывало, что  дрался на танцплощадках и после танцев, защищая, что то там наше, парничье, своих ребят или наш уличный авторитет. У меня и сегодня еще стоят в глазах картинки разборок и драк, звучат в ушах неистовые крики своего дворового друга Лехи: «Сашка, бей! Не жалей его, падлу, я его держу!», повисшего сзади на плечах  здоровенного парня, армейца - дембеля, который по-пъяне и походя, просто так «ни за что», врезал салаге - Лехе по физиономии около «наших» скамеек у танцплощадки. Или когда мы двумя враждующими улицами сходились почти в смертельных схватках, долбая друг друга кулаками и кастетами, рыча, хрипя и крича в истерике драки. Редко кто не имел из нас на своих телах шрамы и косо сросшиеся переломы конечностей и ребер.
   Это было естественно для нас, парней заводских городов и городков нашей огромной страны.  Мы были сынами и внуками ветеранов Великой Отечественной и будущими мужчинами - защитниками социалистического Отечества. Да и в сегодняшние дни, когда я вижу стайку наших крепких резвых подростков, уверенно, по хозяйски, врезающихся на пляж через толпу мягкотелых их зарубежных собратьев, изнеженных чистеньких мальчиков , где-нибудь там, у них, на берегах теплых морей, мне ясна сила и стойкость нашего народа, и его будущность при любых самых даже не лучших исторических раскладах. Есть в душах и сердцах наших мужчин, не только трудовая «стахановская» лихость и разудалое пьяное веселье, но и что то от викингов и истинных воинов, есть в плоти их какой то не вытравленный цивилизацией, а еще и закалившийся в невзгодах и лишениях, ген охотника и дух природного бойца - поединщика.
   А на главной танцплощадке своего города я знал уже всех известных девченок, но подходить к ним и приглашать на парный танец еще стеснялся. Танцевал только, когда девушки приглашали сами. Такой вот я был тогда парняга-скромняга.
   Странно, но будучи скромен с девушками, меня всегда  влекли красивые, дерзкие, независимые девченки, от которых исходила гипнотическая энергия женщины, вызывающая властное влечение и безумные фантазии в наших еще не искушенных умах. Я наблюдал за ними за своей личиной хорошо скрываемого равнодушия, а сам внутри себя уже был, как молодой, начинающий охотиться, хищник, из  зарослей опушки леса,  высматривающий свою будущую добычу, жадно глядя на стада гуляющих вожделенных ланей. Я еще не отдавал отчет своим чувствам и душевным вихрям, не ведая, к чему это все ведет…
   Но с ними, этими дерзкими влекущими девушками, всегда уходили такие же сильные дерзкие парни, а я только издали смотрел за ними и представлял их любовные объятия и ласки. Ох, как я завидовал им!!! Нет, не зла была моя зависть, я беспощадно ругал себя за нерешительность и стеснительность. Хотя я уже видел и чувствовал на себе взгляды этих девченок. Спортсменом, я был тогда уже известным, и эти взгляды давали мне надежды на будущее…
   И я решил еще и еще работать над собой, чтобы быть интересным именно таким девушкам, и уже ничего не мог поделать со своим влечением, мне нравились только они, они, и именно они, могли быть наградой сильному парню. Так я чувствовал тогда и потому равнодушно относился к усиленному вниманию обычных девушек, которые были и красивы и умны и могли составить счастливую партию любому интересному парню, но мне они казались скучными, предсказуемыми и не вызывали никакого влечения, кроме,  дружеского.
   Среди тех девченок, что вызывали мой страстный интерес, я выделил небольшую группу девушек 16-17 летнего возраста, державшихся всегда вместе и на танцах и на прогулках по городу. Это были «заречные» девушки, жившие на другой стороне небольшой реки, надвое разделяющей город и соединенных тремя мостами.
   Девченки эти были веселые, задиристые, красивые, одевались они вызывающе, ходили в коротких ярких «юбченках», сводя всех парней с ума  своим стройными быстрыми ножками в туфлях на высоких каблуках. На танцах они занимали самые лучшие места у ансамбля и были всегда в центре внимания, все известные парни города были около них. С конкурентками разбирались по-парничьи жестко, попросту «били морду», надев на руки кожаные перчатки, после чего те боялись уже показаться им на глаза и только тихо за глаза называли их «б….ми».
   Лидером у них была шестнадцатилетняя девушка, но выглядела она постарше своих лет, и все звали ее Люси. Она была из рабочей семьи, жившей в заречном просторном частном доме с большим приусадебном участком, засаженным картошкой и огородной зеленью. Люси была уверенная в себе стройная блондинка среднего роста с голубыми и озорными глазами,  красивыми улыбающимися губами и небольшой грудью. За ней ухаживали самые интересные парни города, перед  которыми она держалась независимо, на равных.
   Она была младше меня на два года, и она нравилась мне больше всех ее подруг. Но… я еще не был в их компании, был для них, как мне казалось, еще робок и на Люси мог поглядывать только издали.
   Все изменилось, когда я уехал учиться в институт в наш областной центр и за два года возмужал, стал более уверенным с девушками и уже имел опыт близкого общения с ними. Город изменил меня внутренне и внешне. У нас была своя компания студентов с разных факультетов, которые все занимались спортом и любили ходить вместе на центральную танцплощадку в Городской парк культуры и отдыха, а так же и на танцы в другие институты города.
   Жили мы в центре города в общежитии для студентов-спортсменов и студентов, подрабатывающих в хозчасти института вахтерами, кочегарами котельной, швейцарами-гардеробщиками раздевалок института и всем другим. Вахты в общежитии не было, а кругом стояли бараки, частные дома старого центра, а некоторые из которых были местами  воровских «малин», в которых жили центровые задиристые ребята и блатная молодежь, отсидевшая за хулиганство и воровство. Они то при случае и были не прочь пощипать на деньги, перчатки и шапки студентов, потому отстаивать свою независимость приходилось не редко, как на улице, а иногда и в общежитии, выбрасывая вон, не прошенных гостей.
   Мы, как спортсмены, самых разных видов спорта в этих разборках были сильнее, организованнее и сплоченнее.  Побив в очередной раз местных, восстанавливали мир, вернее, перемирие, но не более чем на полгода, до очередной их попытки подмять нас под себя для взимания дани. Трусов среди нас не было, мы их сразу изгоняли из общежития. Один за всех и все за одного, только так можно было жить и выживать с достоинством в нашем реальном мирке.
   Через два года, когда я снова появился в своем городе, обо мне помнили, знали о моей жизни в большом городе и восприняли меня уже по-другому, да и я уже был другой.
   В первый ж вечер на танцплощадке ко мне подошла Люси со своими подругами и, глядя мне в глаза своими улыбающимися проникающими вглубь глазами, предложила вечером погулять по центру после танцев, а вечер провести вместе с ними. Я, внутренне крайне взволновался, но, не подав вида, конечно, согласился и они, улыбаясь и дружески одобряюще оглядываясь на меня, пошли дальше. Весь вечер  танцевал с ними быстрые танцы в их кружке. Мое сердце радостно билось, мозг возбужденно грезил…
   А после танцев мы еще долго гуляли по главной улице города, стояли на берегу реки, смотрели на звезды, шутили и громко смеялись. В компании были уже сложившиеся пары, они ходили в обнимку, держа за талии друг друга. У Люси был свой парень, а я же, как новенький, еще никого не выбрал из ее подруг, но они уже присматривались ко мне. После моего принятия в компанию Люси, я стал чаще приезжать в свой город. 
     Весной мы начали выходить в лес и на реку. Как мы тогда говорили - «на природу». В компании было около десятка девченок  и несколько постоянных парней, другие парни у них приходили и уходили, получая отставку, не пройдя окончательного отбора по каким-нибудь девическим критериям.  Я был принят в нее с одобрительного согласия Люси сразу за постоянного члена компании. Это уже было и понятно, мой авторитет в их глазах вырос за эти годы, да и излишнюю скромность свою я за это время утратил.
   В майские праздник с Первомая по День Победы мы были в загуле, как и весь советский народ, чередуя танцплощадку с природой и походами в кино. Я к этому времени уже совсем влился в компанию, побывав и в близости с двумя девушками из  окружения Люси. Отношения в компании были легкие и никто не расстраивался при смене влечений. Люси была в это время с тем же постоянным парнем и их пара пока еще не распадалась.
   Мое влияние в компании быстро росло  и это беспокоило нашего «главного» парня компании Серегу Солнцева, выросшего с девченками с детства на одной улице в Заречье. Он был в компании за их «пастуха» и защитника.  Я же, понимая и чувствуя причину его начавшегося соперничества, на ссоры с ним не нарывался и старался не давать поводов для них. Но внутренне его охранные инстинкты слегка раздражали меня, тем более, что я реально не давал ему повода, а за рост интереса ко мне в компании я не собирался перед ним отвечать. Авторитет мой был не на пустом месте и рос не только в моем родном городе, но и в институте.
   И вот однажды этой же весной на природе, Серега под «большой мухой», не смог сдержать свою накопившуюся внутри ревность, когда я любезничал со Светой, высокой коротко стриженной блондинкой, к которой, как оказалось он сам начал «бить клинья», но я про это еще не знал, и мне про это не намекнули…
   Конфликт между нами вспыхнул вдруг и сразу уже вечером у костра. Все успели  основательно выпить и готовились пойти на танцы в Городской Дворец культуры. Серега неожиданно подошел ко мне, до этого он, набычившись, бросал на меня косые взгляды, и тут попытался ударить меня кулаком в лицо. Был он высокого роста, крепкий и самый спортивный в Заречье, не зря он был одним из авторитетных парней города. Кроме того, все знали, что он был и опасным в мести, все это делало мой конфликт с ним нежелательным, мне от этого ничего хорошего не светило, а мне же просто хотелось комфортно приезжать домой.  Драться с местными за какой-то авторитет и не нужное мне главенство в городе в мои планы не входило.
  За два года учебы в городе я научился многому, потому как активно жил не только жизнью студентов института, но и жизнью молодежи города, занимался спортом. Мои однокурсники же сидели больше в общаге с учебниками, или сутками, играли в карты с пивом и водкой, как жили в то время многие студенты. Дальше танцев в общежитии мои сокурсники не ходили, там же знакомились с хорошими девушками с института и женились еще до выпуска из института. И это было хорошо для создания молодых семей специалистов и комитетом комсомола с парткомом поддерживалось.
    Тогда же, на первом курсе, я познакомился с одним однокурсником, у которого папа был шишкой в спецслужбе и у Лехи, так звали парня, были все папины методики по боевому самбо и конфискованные методики по каратэ, чем Леха многие годы тайно занимался, а поскольку ему нужен был хороший спарринг-партнер, он втянул меня в свои занятия, к моему же большому удовольствию. Научились мы с ним за эти два года многому. Я один мог, играючи  зимой со своими сверстниками, справиться с десятком таких необученных парней, валить и легко сбивать их с ног в снег, уворачиваться, ускользать, выворачиваться, одновременно подхватывая, подталкивая через ногу, подсекая и осторожно роняя их. С той поры драться от души мне больше не приходилось, все кончалось очень быстро, на автомате, блок-удар и противник уже не мог продолжать бой. На всю жизнь я остался благодарен Лехе за эту науку, которую в дальнейшем  развивал всю жизнь.
   О моих новых спортивных боевых качествах Серый не имел представления, он в городе был всегда моим противником в лыжах и гимнастике и вообще то, я всегда относился к нему по-товарищески, с большой симпатией. И тут…
   Я отвел удар Сереги, но он ударил еще, потом ногой… Я легко блокировал удары, говоря: «Ты че, Серый??? Успокойся, мы же свои!». Все обступили нас и Серега, вдруг осознав, что он попал в не простую ситуацию, взъярился, глаза его налились кровью, он еще больше набычился и начал лихорадочно, но тщетно, наносить удары, которые я по-прежнему только блокировал и продолжал его спокойно уговаривать прекратить, на что ярость его еще более возрастала. 
   Вдруг Серега, побледнел, лицо его исказилось какой то неестественной отчаенно-злобной гримасой, он неожиданно для меня из-за спины выхватил нож-финку, блеснувшую сталью длинного хищного лезвия, и пошел на меня…Он шел,  нагнувшись вперед и широко расставив ноги и руки, вымечивая удар ножом правой рукой. Видно было, что «работать»  ножом он умел…
   Мне же надо было уже что-то предпринимать и было обидно за Серегу, он здорово вляпался и ему уже нельзя было морально просто остановиться. Мне его было по-человечески жаль, хотя он сам выхватил на меня нож, но я и в этой ситуации понимал его чувства… Мне же не было страшно,  я имел навыки ножевого боя, отработанные тренировками до автоматизма, я только думал, как спасти Серегу от его позора. И из последних сил стараясь обратить это все почти в шутку, игру, мол, подурачились «по пъяне и хорош». Но Серега не принимал игры и делал режущие махи ножом, вжик-вжик справа налево, слева направо, девченки визжали и умоляли его прекратить драку. Все знали, чем часто заканчиваются такие  драки… Они знали случаи, когда хорошие парни из-за такой поножовщины попадали в тюрьму. Они не сомневались в силе Сереги, видя, что он нападает, а я, с виду, только вяло защищаюсь. Такое создавалось у них впечатление со стороны, и они боялись за меня, что Серега порежет меня ножом. Это всегда страшно для девченок, когда свои же парни начинают драться и рвать друг друга. Они боятся и жалеют обоих. И с каждым ножевым выпадом Сереги в мою сторону они визжали, им было страшно за нас и они больше нас понимали, как это все глупо.
   Мы были на склоне опушки леса перед берегом реки. Серега находился выше меня и его нож был у меня на уровне лица и груди. Я понял, что все, так уже больше продолжаться не может, и при последующем глубоком выпаде его руки с ножом в мою грудь, я приблизился и блокировал нож, захватив руку, подвывернул ее, резко кистью выдавив нож из его руки в свою руку и далеко выбросил его в сторону, затем, захватив его руки, легкой подсечкой уронил его на поляну,  прижав его к земле.  Он лежал повергнутый и ничего не мог сделать, чтобы высвободиться от моего захвата, а я его, по прежнему, уговаривал, чтобы он успокоился.
   Наконец, он глухим сжатым голосом попросил меня отпустить его, я разжал свой захват, встал и подал ему руку, чтобы помочь ему подняться, но он отстранил мою руку, сам вскочил, мельком, из подлобья, посмотрел на всех взглядом побитого вожака и, не говоря ни кому не слова, быстро пошел в сторону города…
   Весь дальнейший вечер был расстроен, мне было не ловко и я сказал: -«Извините меня девчата, если я что то сегодня испортил…».
   -«Тебе нечего извиняться, Серега сам «забыковал», потому и получил, хотя мог получить по-настоящему, но ты его пожалел. А он, кстати, не пожалел бы тебя, запорол бы до смерти, видно было по нему. Так ему и надо. А ты, молодчина, ласково с ним еще обошелся. Спасибо тебе, что уважаешь компанию»,- вдруг решительно сказала Люси, сверкнув глазами и при этом пристально с интересом посматривая на меня, как будь то увидела меня в первый раз как то по другому и через минуту добавила:
   -«Придурок он был сегодня, вечер нам испортил, но ничего мы сейчас зайдем ко мне, у меня родители уехали в гости,  замахнем для веселья по маленькой и все на танцы, замнем все и точка!»,- так на более веселой ноте закончила Люси.
   Весь вечер на танцах Люси танцевала со своим парнем, Никитой, и пристально и странно смотрела на меня из-за его спины. «Все, на фиг, пора валить в город, а то либо один, либо другой зарежет.  А зная, что впрямую меня не взять, так в толпе втихую сзади воткнут «финку» и вся моя самозащита без оружия будет бесполезна»,-  решил я и через пару дней уехал в город.
   В родной город я не наезжал два месяца, сдавал сессию, занимался спортом, зачитывался летом книжками и ходил с друзьями из общаги по городским танцплощадкам. А за это время дома у меня произошло многое, Серегу забрали  в армию, в десант, а Никиту все таки посадили, он сразу после моего отъезда с кем то повздорил и поранил того ножиком и его минимум пять лет не будет на свободе. Так  девченки остались без хорошего пригляда…
    И я решил наведаться домой, тем более, что за две недели до этого сборная команда по атлетике моего института тоже выехала туда на летние сборы. На первых же танцах во Дворце культуры я увидел рядом с Люси Роберта, сильного спортсмена нашего института, соседа по общежитию, красавца и почти стиляги, имеющего постоянный успех у девушек всюду, где бы он не появлялся. Его фигура с широкими плечами, длинные волосы, приятное мужское лицо с улыбкой и прямым взглядом голубых глаз, очаровывали девушек. Моя тайная надежда наконец сблизиться с Люси рухнула или отодвинулась, я еще не знал. А пока я занял в компании место Сергея, их защитника и наставника.
   Это лето было у меня одним из самых замечательных времен в моей жизни. С делами по хозяйству у родителей я разделывался быстро и у меня оставалось время на вечерние и ночные гуляния со своей компанией. Возвращался домой я только в шесть-семь часов утра и заваливался спать часа на два, потом меня будили родители.  Они всегда бдили, чтобы я не рос засоней и с утра опять задавали мне разнарядку по поливу огорода и сада, заполнению емкостей водой, заготовке и колке дров на зиму и многое другое, необходимое для жизни в неблагоустроенных заводских квартирах.
   А вечером, с девченками, мы опять шли на танцы или гулять по улицам, или к кому-нибудь на день рождения. К нам примкнули несколько спортсменов из моего института во главе с Робкой, так мы звали Роберта. Перед танцами мы все собирались на лавочках в парке и, нашутившись, насмеявшись вдоволь, под зазывно грохочущие и плывущие звуки местного ВИА не спеша заходили на летнюю танцевальную площадку.
    Было тепло и вечером, наши девушки были в легких коротеньких юбочках, кофточках, платишках , мы - в черных брюках и светлых коротких рубашках на загорелых спортивных телах. Лето и наша молодость делало свое дело, мы все светились веселостью, здоровьем и непреодолимой тягой друг к другу.
    Конфликтов больше у меня в городе не было.  Мои права на компанию девченок были в городе признаны, своих спортсменов я в обиду местным не давал.  Хотя местные заречные ребята  и хищно похаживали вокруг них в большом желании «отвалить им по полной» за местных девченок,  но пасть смертью храбрых им не хотелось, тем более меня поддерживали центровые ребята. Так что при отсутствии  других проблем у нас на уме оставались только девченки.
   Отношения у нас сложились свободные по влечению, по чувству, по случаю и как выпадет день…Если пары распадались, то быстро  создавались новые. Ни каких обязательств, просто дружба и веселое препровождение лета… К 70-м такие отношения уже были распространены среди нашей молодежи под веянием западных  хиппи и магии духа свободы Битлз и просто от природного естественного веления любви…
   Встречаясь с близкой подругой Люси, тем не менее, все время держал ее в поле своего зрения. Какая то непреодолимая тяга к ней держала меня вблизи ее. Но я ощущал каким то глубочайшим нервом, что и она чувствует нашу нарастающую незримую чувственную связь близкую к ощущениям телесным.
   Внешне мы просто общались, смеялись, говорили друг с другом, а внутренне мы уже были в какой-то томимой нарастающей по силе притяжения связи.  Мы приближались и приближались друг к другу. Однажды ночью мы с подругой не нашли места для нашего уединения и Люси пригласила нас к себе в довольно уютный чуланчик во дворе дома ее родителей.
   -«Только в 5 утра вам надо будет уйти, и Роберт уйдет с вами»,- сказала тихо она, запуская нас в чулан. В нем были две кровати, стоящие в разных углах чулана, который напоминал больше просторный летний домик. Ночью мы занимались любовью,  я слышал Люси, и мое желание ее обладания еще больше и больше захватило меня. Это было сумасшествие!!! Вот она рядом, вот она в объятиях, но не моих!!! Я не чувствовал, какой то злости к Роберту. Так сложилось. Но я был уже совсем рядом с ней! И я буду с ней!!! Так я чувствовал и я знал, что она это чувствовала тоже… Наши чувственные невидимые связи были натянуты, как струны… И чем бы кончилась такая пытка, неизвестно…
   Но мне пришлось срочно выехать в город, а через неделю туда вернулись и наши спортсмены. Так закончилось это лето. Осень же потребовала от меня много сил для учебы, спорта, подработки денег на разгрузке вагонов и других халтурках.
   Незаметно подкралась зима, приблизился и грянул Новый морозный год.

3часть. В ОБЪЯТИЯХ СТРАСТИ.

   Через пару дней после нового года раздался стук в дверь нашей комнаты в общежитии, где жили спортсмены и работники хозчасти института. Бугай, наш «сокамерник», здоровый штангист и по совместительству кочегар институтской котельной, оторвался от своего детектива, подошел к двери и своим густым басом недовольно спросил: «Кто там еще?». Посмотрев в глазок и ухмыльнувшись, он открыл наружную дверь. Через секунду в комнату вбежала стайка смеющихся раскрасневшихся от мороза девченок  во главе с Люси.
   -«А вот и мы! Как и обещали летом!»,- смеясь, светясь веселостью, игриво воскликнула Люси, глядя на меня. Я был в шоке. От неожиданности и радости. Да, летом девченки обещали наведаться к нам в город, но я как то это всерьез не принял и подзабыл об их обещании. И вот, ведь! Они здесь!!!
   Надо еще рассказать, где мы жили, что было не маловажно для последующих событий. В комнате мы жили вчетвером. Три студента подрабатывали в хозчасти института и жили по праву, я же жил на птичьих правах, на кровати однокурсника-женатика, снимавшего комнату с молодой женой рядом с институтом и утаившего от хозчасти  свободную койку.
   Меня, как спортсмена, снизившего результаты к старшим курсам, отправили жить в общежитие на окраине города, где жили все студенты нашего факультета. Это была жизнь в стороне от города и это была другая жизнь. А наша общага была центровая, вся жизнь города была, как говорится в половину шага, а на учебу на край города можно было ездить и на трамвае, читая по пути свои конспекты к семинарам. Но, главное, в нашей общаге не было вахты, спортсмены и студенты хозчасти жили свободно и никто их не контролировал. А защитить себя в случае прихода незваных гостей из центровых ребят мы умели.
    Наша свобода жизни в нашей общаге была немыслимая по тем временам. Мы практически выпали из воспитательного процесса института по месту своего жительства. Считалось, что спортсмены и так были дисциплинированы, а хозчасть не считала нужным заниматься воспитанием своих работников, студентов - совместителей. Вот в этом воспитательном разрыве и заключалась наша не мыслимая по тем временам свобода.
   Все развлекательные места, танцплощадки, общежития с девушками, но за вертушкой вахтера, были рядом.  А у себя дома мы могли принимать кого пожелаем, хоть во сколько и хоть на сколько! Потому желающих заглянуть к нам вечером на огонек было достаточно. Репутация среди студенток у нас была блестящая, они знали, что мы не чешем языками о встречах с ними. Потому девушки, желающие пофлиртовать вечерок с нами, да и проверить себя в постели с парнями тоже не переводились.
   Жили мы по-братски, в общий котел на нашу кухню с холодильником за ширмой разгружали все, что присылали нам из дома и что мы закупали в магазинах, делились одеждой, да и девченок друг другу не жалели при изменениях в симпатиях. Короче, с позиции бытовавшей тогда идеологии мы вели развратный образ жизни… Хотя все были хорошими студентами, не курили и пили вино только с деченками для настроения, занимались физкультурой и спортом… Но вот свобода любви и наша такая независимость были тогда порицаемы и жестоко наказуемы. Тем не менее симпатиями  студентов и части преподавателей, знавших о нашей жизни и «подвигах», мы пользовались. Декан и секретарь парткома факультета, разбирая наши очередные полеты, журили нас, но видно было, что в душе они симпатизировали нам и где надо даже защищали нас, по всему было видно, что они в молодости были тоже не тихони. Да и сейчас, ходили слухи, что эта парочка умела отдохнуть в укромных местах, да еще и с молодыми секретаршами, с которыми мы тоже очень близко познакомились, потому стипендий нас никогда не лишали.
   И вот мои девченки здесь!Те самые из моего родного города, те о которых я много рассказывал своим «сокамерникам». И, главное она здесь, Люси!!! И никого рядом с ней не было… Только она и я! Мы внешне улыбались, о чем то говорили, но мы уже впились и утонули глазами друг в друга. Не только я, но и она, и я это чувствовал, ждала этого мгновения! В нас обоих накопилась сумасшедшая неизлившаяся энергия ожидания этой встречи. Этой не реализованной встречи, которая давно грезилась нам в наших снах и фантазиях.
   Мои пацаны и девченки быстро перезнакомились, определялись со своим симпатиями и уже весело шутили  друг с другом. Мы вроде тоже отвечали, но сами смотрели друг на друга, находясь в состоянии какого то гипнотического опьянения и чувственного ступора. Казалось множество нитей, связывающих нас на расстоянии, притянули нас, наконец,  друг к другу и еще стремительнее множились вблизи, передавая чувственную энергию и беспредельную истому…Казалось, что вот-вот и огромная энергия плюса и минуса соединяться и сверкнет страшная нескончаемая полыхающая молния разряда колоссальной силы! Так мы чувствовали! Так мы не чувствовали еще никогда в жизни!!!
     В таком настроении мы пошли с Люси в магазин за продуктами и винами для нашего праздничного стола. Магазин был рядом и вперед мы шли рядом, взявшись за руки, и чувствуя друг друга каждым своим нервом, а сами говорили о всяких пустяках, случаях, смеялись. Были мы - внешние для людей и приличия, и были мы - истинные, истомленные  и рвущиеся друг к другу.
   Когда мы вернулись, то к этому времени пары моих парней и девушек окончательно сложились и они с нескрываемым любопытством и блистающими глазами смотрели друг на друга. Посреди комнаты между кроватями накрыли роскошный новогодний стол, многое из дома еще и привезли девушки. Как полагается, подняли бокалы за прошедший и наступивший новый год и объявили вечер открытым без ограничения времени…
   Пары сидели на кроватях их хозяев, блистала светомузыка при погашенном свете, из ленточного магнитофона лилась приятная музыка французского шансона. Создалась особая чувственная аура для таких вечеров, подогретая вином и взаимным интересом, пары сблизились, держась за руки и талии, смеясь, что-то наговаривая шепотом на ушки друг другу.
   Бугай, подхватил под руку мою бывшую подругу, встал, объявив:
    -«Танцы!!!»,- нежно прижал к себе Ларису и они впали в транс медленного танца. Он что-то нежно шептал ей на ушко, сладко улыбаясь, благоухая хорошим одеколоном и прижимаясь своей тщательно выбритой щекой к ее щечке, а она слушала, улыбалась и заглядывала в его глаза. Бугай был в ударе, сыпал комплиментами, одаривал нежнейшими улыбками, он почувствовал сегодня правильную «дичь». Он был предупрежден мной, что с моими девушками надо быть предельно вежливым и все должно быть только при взаимной симпатии.  Бугай всегда был верхом джентльменства и вежливости по отношению к девушкам. Но мы-то знали, что таким он бывает только тогда, когда все идет по его сценарию и ржали над ним, изображая его реакцию, когда ему вдруг попадалась кокетка-недотрога, привыкшая динамить простых студентов, а сама же пришедшая к нам в гости к ночи, просто так, не понимая еще, куда и к кому она пришла…
   Но в целом Бугай был настоящим товарищем, делясь всем и последним тоже, а особенно был эффективен своей фигурой штангиста-полутяжа и своим железным напором в экстримальных ситуациях в нашей веселой и бесшабашной студенческой жизни. Мне в таких ситуациях надо было еще врезать пару раз противнику, чтобы доказать, что я сила, а Бугаю надо было просто показать себя, чтобы все понимали, что против такой силы не попрешь - сломает. И каждый из нас был такой, если не по силе, то по духу своему.
    Я протянул Люси руку и пригласил на танец, она вышла и сразу слилась в объятиях нашего тихого чувственного танца. Я смотрел ей в глаза и они говорили мне: «Да». От близости танца по нашим телам пробежала дрожь, разбегаясь по ним сотнями чувственных горячих разрядов, разделяемая только нашей одеждой… Мы смотрели в глаза друг другу и пребывали в тихом трансе, почти чувствуя себя одним целым.
   Окружение уже не интересовало нас, мы никого не видели и не слышали, кто двигался вокруг нас, играла музыка, нас что то спрашивали, посмеивались над нами, мы ни на что не отвечали и не реагировали, только кивали в ответ, рассеянно бросая взгляды на спрашивающих и снова и снова смотрели, прижавшись телами, в глаза друг другу полные истомленной жажды любви. Мы были так близки, что нам казалось, что мы уже одно целое, каждой клеточкой дрожащих тел, всей бесконечностью наших душ. Наши сердца бились, как сердца двух мчащихся оленей в одном ритме и в одном скоке…
   У моих ребят все складывалось хорошо, девчата никуда не ушли, они оставались у нас. Наконец, далеко за полночь Бугай, смеясь, скомандовал : «Всем спать! В койки!!!» и под одобрительные возгласы, выключили подсветку. Пары быстро угнездились в студенческих койках с панцирными сетками, укрепленными от провала тел чертежными досками. Громко играла фоновая музыка, стыдливо заглушающая звуки страсти из четырех кроватей.
   Мы с Люси не выпускали из объятий друг друга до утра, сливаясь и сливаясь  в непрекращающемся  страстном порыве счастливого взаимного обладания. Была какая-то гармония сумасшедшего порыва страсти и слияния. Наши тела были как созданы друг для друга, чувствуя и отзываясь мимолетному желанию другого. Они сразу воспламенялись , подхватывая его и неся его в безумном порыве до очередного своего триумфа. Нам казалось, что тела наши уже тысячу лет знали друг друга, были когда-то надолго разлучены и, наконец, вновь нашлись в своем вечном слиянии.
    Мы и утром не могли оторваться друг от друга, дремали, крепко обнявшись, и поднялись только под шутливо-возмущенные  возгласы наших друзей.
   -«Вы что там с ума сошли, спать всю ночь не давали. Надо и меру знать»,- скалили зубы они. Для них это было хорошее развлечение.  Для нас - нет! У нас была любовная горячка, страсть, к которой мы шли долгих три года, пока все, что мешало нам быть близкими, не ушло, и мы, наконец, пришли друг к другу… Сегодня мы вместе и это то, к чему мы так долго стремились!!! В этом было наше главное, наше все… Только вместе, глаза в глаза, в объятиях друг друга и большего счастья на Земле мы в этот момент, и, казалось, уже ни в какой другой, мы не могли даже представить.
    Я говорю это за себя и за нее потому, как я чувствовал и улавливал все ее мысли и движения души. Мы не могли наговориться, говорили и говорили друг другу, что чувствовал и чувствует каждый… Нам не было причин лгать друг другу, мы были бедны и независимы, были только наши чувства, мысли и наши тела, стремящиеся друг другу, не знающие усталости и жаждущие...  В этом мы были сказочные богачи, у нас было все-все, что было нужно любящим сердцам и слившимся, казалось, в неземном счастье душам.
   Природа что то нашла в нас, ей необходимое, и бросила навстречу с невероятной силой чувствования и страсти наши тела, она хотела что то от нас, может, чтобы мы зачали и родили само ее совершенство, Гения или Злодея или Спасителя Мира сего. А может мы были просто идеальным вариантом для выживания и эволюции рода человеческого. Мы не знаем, что ей было надо от нас, для чего она наградила нас такой сумасшедшей страстью, результат которой был нам еще не ясен. А мы и не думали тогда об этом. Мы любили…
   Три дня, на которые приехали в город девушки, прошли не заметно. Это были незабываемое и веселое время для нас. Общие поздние завтраки, гуляние по праздничному городу, катание с горок, танцы и походы в уютные кафэшки  и снова возвращение в свой дом любви и свободы, где до нас не было никому никакого дела.  Смех, впечатления и мы опять все укладывались спать, выключая свет и включая музыку… Комната наша была на входе первого этажа и под лестницей, у нас не было соседей и мы никому не мешали своим праздником жизни.
   Перед отъездом девченок  мы закатили прощальный ужин с розами в своей единственной вазе в центре стола, а утром отправили их на такси до автовокзала. Люси же по воле судьбы и нашей с ней радости осталась в городе. Ее на три месяца откомандировали для получения какой-то специальности на заводе по месту ее работы.  Это была просто для нас фантастика, мечта на яву!!! Мы могли быть вместе целых три месяца, в это трудно было даже поверить… Я съездил с ней в ее учебный комбинат, где она записалась на свои курсы, а так же заняла место в общежитие. Но и в этот и следующий день Люси осталась у меня в нашем укромном местечке. Зачем жить порознь, когда нам никто и ничто не мешало жить вместе!!!
   Утром мои ребята уехали на учебу, а мы, наконец, остались одни и дали волю своим чувствам и нашей необузданной страсти…Мы отрывались друг от друга только на перекус и снова падали в наш сказочный сладкий сон… А к вечеру, к приходу ребят, Люси сделала ужин на нашей маленькой кухне за ширмой. Ребята остались довольны, они ели жареную картошку с мясом и, нахваливая, заедали вкусными оладьями. Люси оказалась большой мастерицей на кухне. А ночью мы старались не шуметь, не нарушая сна ребятам, зная, что с утра мы опять останемся одни…
   Для нас с Люси в нашей новой открывшейся сказочной жизни друг с другом, полной страсти и любви, не было места учебе. Мы ее исключили из нашей жизни и не понимали, как такое счастье можно прерывать на что то еще... Только быть вместе, вместе и вместе. И по-другому, нам пока не виделось…
   Не смотря на неистовую страсть и любовь, мы не выглядели уставшими. Счастливыми обладателями друг друга – да! Усталыми, измученными – нет.
Словно сама природа давала нам благословение на эту близость и страсть. Через две недели мы для очистки совести и для разведки съездили на свои учебы, наплетя там в три короба про болезни и так далее. И мы опять погрузились в себя…
   Однажды ночью Люси заметила: «Мы ведь уже три недели вместе и каждый день занимаемся любовью, двадцать один день, обалдеть!!!». И с той поры мы в шутку запустили эротический счетчик наших счастливых дней. Любовью мы «втихую»  занимались ночью и с чувством-утром, днем, когда ребята были на учебе. Странно, но мы нисколько не наскучили друг другу, страсть наша не остывала, как огонь в незатухающем вулкане, просто после первых рекордных любовных схваток, страсть наша стала более утонченная и чувственная… Мы не стеснялись друг друга в своих желаниях, улавливая и реализуя их вместе, делая их уже своими совместными желаниями. Стоило только пристальнее взглянуть друг другу в глаза, коснуться друг друга и я уже желал ее, постепенно воспламеняясь и изнемогая от страсти к ней. Вся моя молодая энергия, встретив идеальную женскую половинку, столь же обращенную ко мне, тут же извергалась желанием, встреченным с не меньшей страстью. Казалось, мы находились в какой-то чувственной страстной ауре, эротическом коконе, из которых невозможно было выбраться…
    Мы искрились, горели, взрывались фейерверками чувств, переживая эротические бури и тихое блаженное затишье перед новой бурей. Так мы прожили с Люси целый месяц.
   А в конце месяца в нашей общаге объявился Роберт, вернувшийся со спортивных сборов. Через пару дней он встретил нас вдвоем с Люси, он улыбнулся, поприветствовав нас, как ни в чем не бывало. Он с любопытством посмотрел на Люси, та улыбнулась в ответ своей чарующей улыбкой, и мы разошлись…
   Роберт уже знал о нас от моих друзей-сокамерников. Я ни чего ему не сказал, не объяснил, он должен был все понять, если мог только правильно все осмыслить. Я надеялся на его понимание.
   А через неделю, отъехав на день в институт, чтобы там меня совсем не забыли и не вышибли из него, вернувшись, я не застал Люси дома. Ребята мои странно молчали.
   -«Где Люси?»,- спросил я их, предчувствуя уже все.
   -«Да, Роберт днем заходил, они посидели и поднялись пару часов назад к нему»,- с чувством неудобства ответил один из них. Они тоже все привыкли к Люси.
    Я весь взвинтился внутри, меня всего захватил гнев!!! «Вот, засранец, ничего не понял!»,- зло думал я. Я не взошел по лестницам на второй этаж, я прыжками взлетел на него. Быстро пройдя коридор, где в конце была отдельная комната Роберта, в спорте он был звезда и ему выделяли такие блага.
   Я постучал в дверь, не открыли, но через нее слышалась музыка. Я постучал сильнее и сказал через дверь:
   -«Роберт, открой. Это я. Надо поговорить». Мой нрав Роберт знал и не открывать мне, было нельзя. Он открыл дверь и впустил меня. В комнате был накрыт стол, рядом стояла пустая бутылка вина, а на столе - вторая, уже начатая. Люси сидела за столом на кровати, уже пъяненько улыбаясь и, запинаясь, сказала:
    -«А вот мы тут с Робертом… Ты ведь знаешь, что я была раньше с ним…».
   «Да, Роберт делает все правильно, пъяная девченка уже себе не принадлежит»,- подумал я и сказал вслух Люси:
   -«Люси, посидели и хватит, пошли домой». Да, у нас с ней уже был свой Дом, тихий укромный уголок влюбленных под лестницей на первом этаже нашей общаги-развалюшки.
   -«Да, я нет, я еще здесь с Робертом посижу…»,- лепетала Люси, ее уже прилично развезло. На алкоголь она была слаба, быстро пъянела и засыпала. В таком состоянии с ней можно было делать все, что захотят…
   -«Оставь, Саша, пусть еще посидит у меня!»,- вступился вдруг Роберт за права  Люси. Он был тоже уже навеселе.
   -«Да, конечно, Роберт. И ты ее тут же в койку, а завтра кто здесь Люси??? Завтра ты ей скажешь, спасибо, Люси, что прекрасно пообщались, но извини, мне надо бежать на тренировку, до свидания, девочка.  Изгадишь мне девченку и меня опустишь…».  Да, он этого и хотел. Как так? Я у него, такого парня, увел Люси, так счел он, а он к этому не привык. Роберт так и не понял, что у меня с Люси все очень серьезно.
    Я посмотрел прямо в глаза Роберту, приблизился к нему и сказал:
   -«Роберт, она сейчас пойдет со мной. И вот еще, запомни, еще раз приблизишься к ней - убью. Зарежу… Я тебе это серьезно говорю»,- твердо закончил я  и жестко ткнул ему большим пальцем правой руки снизу вверх под сердце: «Ты надеюсь, меня наконец понял, Роберт?».
   -«Ты че, Саня,подумаешь,  девка, таких кругом море»,- зачастил, вдруг ясно поняв угрозу, Роберт. Он уже не исключал и ее мгновенного исполнения, увидев и осознав мое состояние.
   -«Она не девка. Она и к тебе в то время, летом, как к человеку, отнеслась. Она сейчас моя девушка, ясно? А у тебя кругом других море. Люси, пошли»,- я взял Люси за руку и как капризного ребенка, вывел из комнаты.
   Дома я уложил ее сразу спать, заботливо укрыв одеялом. Ночью я не спал, а обняв спящую Люси за талию, думал о нас… Ранним утром она проснулась и с какой то виноватой страстью крепко прижалась ко мне.  Нервы от пережитого взвинтилась до предела и, подождав, когда ребята убежали на учебу, мы вцепились, мы впились друг в друга, став еще ближе, став одним телом, горящим страстью и извивающимся в конвульсиях животного сладострастного наслаждения, многократно усиленного ревностью и виной.
   Роберт внял моему предостережению и уже благоразумно не повторял попыток, между прочим, проговорив моим сокамерникам: «Ну, если у них так все серьезно, то, конечно, я пас…».
    Итак, прошло уже два месяца. Время шло, эротический счетчик наших тел  работал бесперебойно… Но над нами начали сгущаться тучки. У меня зависли курсовые, да и на лекциях меня давно не видели. В нашем родном городе, наконец, прознав про наш безумный страстный роман, чрезвычайно забеспокоились родители, посылая нам письма и посыльных.
    Реальная жизнь начала проникать в наши думы, по правде сказать, больше в мои думы. «А дальше что?»,- думала моя голова, не смотря на полный унисон и счастье наших тел,- «Дальше то что???».
   У Люси за плечами была одна школа и дальше учиться она не собиралась. Ее жизнь была естественна и сообразна природе, как жизнь сезонной бабочки. Пока летается - летаю, кружусь, пью росу с цветов, люблю, откладываю личинки … Учебу она запустила, ее скорее всего отчислят, а на работе уволят… Но Люси было на все это наплевать, она любила вся без остатка и ее любили, а все прочее ее не интересовало, все естественно образуется, думалось ей.
   А я? Если я не сдам сессию, меня отчислят и я сгромыхаю в армию. И все. Прощай мечты что - нибудь путнего добиться в жизни. И яд разума входил в наши разговоры. Мы стали задумываться и думать о нас, о каждом из нас, но это не снижало страсти наших тел. Они, наши тела, жили своей жизнью, они как бы говорили нам: «Что вам еще надо, живите, любите друг друга, плодитесь и опять любите и опять плодитесь. Так живет все живое».
    А мой разум предательски шептал мне, что с Люси у меня не будет ни института, ни карьеры, мы будем такие же, как мои дядья и тетки, рабочие и крестьяне, и будем жить такой же простой жизнью. Люси была такая же, как они, естественна и проста, но очень молода и красива. «Ну и что!»,- кричал я себе, своему рассудку, -«Мы будем жить с Люси простой жизнью, как наши родители... Мы же так любим друг друга, мы не можем друг без друга…».
   Люси тоже стала говорить мне, что она не даст закончить мне институт, если все так будет у нас продолжаться. «Мой милый, все ведь так было хорошо, как ни у кого не было никогда, давай расстанемся и всю жизнь будем помнить нашу любовь. Я не хочу тебя останавливать в жизни. Учись, добивайся успеха, я себе не прощу, если ты из-за меня остановишься и все бросишь, а когда-нибудь с годами пожалеешь. Это гораздо хуже, чем расстаться сейчас, но с вечной памятью о наших лучших днях в этой жизни», - она говорила мне все это, грустно улыбаясь, глядя мне в глаза и гладя мою голову, лежащую на ее коленях. И мы опять в предчувствии разлуки страстно любили друг друга, как в последний раз…
   « А может нам вот так пожить и умереть вместе и все!!! Лучшего в жизни уже не будет…»,- лихорадочно думал я про себя, но вслух ей не говорил, я знал, что она шагнет со мной в любой миг в бездну, но я не хотел этого ей. У ней тоже все должно быть впереди. Но почему же раздельно???
    В конце четвертого месяца все неожиданно разрешилось. Нашу общагу разогнали, закрыв ее на капремонт, а нас расселили по другим общежитиям. И у нас с Люси не стало нашего Дома. Люси к этому времени подобрала работу на одном из предприятий города с обеспечением местом в общежитии, а я договорился пожить с родственником пожить у него на квартире до осени. Все это было для нас грустно…
   В наш последний прощальный вечер в нашем исчезающем Доме, а это был уже 122 наш вечер, мы вспомнили за столом с бокалами вина всю нашу маленькую нереально счастливую жизнь здесь. Нам было душевно больно и тоскливо из-за нашей временной разлуки, и тела наши, наши неразлучные тела, еще не понимали и еще не чувствовали  их близкое разъединение. Но у нас была наша тайна, которая не давала нам надолго разлучиться. Месяц назад Люси сказала, что она беременна и это решало все. Мы будем навсегда вместе!
   Но под конец вечера Люси прижалась вдруг ко мне и, глядя мне в глаза, тихо сказала:
    -«Саша, прости меня, я не решалась тебе сказать сразу, я не хотела тебя удерживать ребенком, я сегодня сделала аборт... Ты свободен и ты всегда будешь в моем сердце…»,- и глаза ее заблестели от накатившихся слез.
   -«Как аборт??? Зачем??? Зачем ты это сделала???»,- вскричал я, как зарезанный, и вдруг неожиданно для себя заплакал. Я ощутил вдруг, что мы убили сейчас сами себя, наше общее тело, то чего хотела от нас Природа, то, что желали наши тела… Они объединились и стали уже одним целым…
   Она взяла мою голову и прижала к груди, гладя мои волосы.
   -«Так надо. Я так чувствовала, я бы себе не простила, что так удержала тебя… и порушила бы твое будущее. Спасибо тебе за любовь и эти наши дни. Я знаю, такого у меня в жизни уже не повторится. Так не бывает. Будем просто жить и помнить все наши 122 дня нашего Счастья…»,- уже с легкой нежной улыбкой закончила она. Утром мы расстались, она уехала в заводское общежитие, а я с опустошенной душой и в каком то внутреннем оцепенении поехал с вещами к своему дяде.
   

4 Часть. ЗА ЧЕРТОЙ ЛЮБВИ

   Мы еще встретились с Люси в своем родном городе летом этого года. Я увидел ее на танцах с красивым высоким парнем, выпускником местного техникума. Я встречался в нашем городе с  ним еще раньше до института на районных соревнованиях. Это был правильный парень.
   Люси подошла ко мне и пригласила на танец. Она пытливо и нежно посмотрела мне в глаза своими улыбающимися голубыми глазами и сказала:
   -«Ты знаешь, если ты скажешь, чтобы я от него ушла. Я уйду…»
    Я, не отводя взгляда от ее глаз, ответил:
   -« Не надо Люси, он хороший парень…».
    Я к этому времени уже совершил сделку со своим разумом и попрощался с ней. Только мое несогласное тело еще не верило в это, оно бунтовало, оно рвалось к своей половинке в своем нечеловеческом надрыве… Но я уже держал его в узде, в железных цепях разума… «Нет будущего»,- говорил предательски мой ум, как приговаривая нас к смерти, и лживо сладко успокаивал,- «Останемся хорошим друзьями, в памяти друг друга будем навсегда…».
   К концу танцев ко мне подошел с объяснениями ее парень, он был бледен. Он не знал, что ему ожидать от меня за Люси.
   -«Слушай, Дима, не надо объяснений. Она классная девченка, только люби ее, она достойна всего лучшего. И будьте счастливы»,- коротко и внятно сказал я обалдевшему от неожиданного счастья Диме. Он так и остался остолбенело стоять с широко раскрытыми красивыми глазами, еще не веря своему счастью, когда я уже отошел в сторону. Я же оглянулся на Люси, на глазах ее блестели слезы, у меня спазмами сжало горло и я, больше не оглядываясь, ушел с танцплощадки, а рано утром уехал из города.
    Так я пристроил свою Любовь. Она осталась в хороших руках. Я знал, что она без промедления, все бросив, умчалась бы за мной на край света. Но мне казалось тогда, что нашу Любовь уже не склеишь. Нет, я лгал себе, она не кололась и не ломалась, просто я благоразумно продал ее, обменяв на какие-то будущие свои перспективы, отдающие эфемерностью, наивностью и духом мещанства.
   Дальше все произошло очень просто. Ни как. Как часто и бывает в жизни. Я больше ни разу в жизни не видел своей Люси, и этого я себе никогда не прощу. Через полгода Люси с Дмитрием уехали по распределению техникума и следы их затерялись в бескрайней России.
   Природа никогда не ошибается и если ее неведомые пути и тайны взаимного притяжения свели идеальную пару, то она дает счастливчикам ту всепоглощающую Любовь и ее новую плоть, слившуюся плоть обоих в их детях, венце и смысле этой Любви. Нам была дана свыше эта необыкновенная Любовь, но мы сняли с нее только первую страсть, не обретя настоящего земного счастья, и, несомненно, каких-то необыкновенных детей, продолжение нас, и я, почему то навязчиво уверен по-прежнему, особо благословенных Природой для продолжения и улучшения чего-то в Человечестве.
   Природа вечна и естественна, ей не нужны карьера, институты своих тварей, она миллионами лет благословляет нашедшие друг друга половинки земных существ, давая им благословенное развитие и выживание.  А если же ты, человеческая тварь, а это может сделать только человек,  по выгоде своего разума задавил веление вспыхнувшего страстью сердца, поэтический и вечный голос Природы, то и она отбросит тебя, как не нужный для эволюции материал, так же как ты отбрасываешь выпавшую тебе и благословленную ею Любовь. Неизбежно, что ты всегда, рано или поздно, заплатишь  свою цену за это предательство. И будет поздно, ничего уже нельзя будет изменить…
   Сегодня, я много думаю, спрашивая и спрашивая себя: «Что не случилось, а могло бы быть? Какое бы это «Что» было?».
    В ответ сердце мое мстительно жжет и ноет, оно точно  знает и говорит мне, что эта Страсть была началом большой настоящей Любви, не той расписанной в романах, а  настоящей земной Любви. Когда одним существом вместе в одном дыхании  прошли бы мы свой земной путь, каким бы он не был, и, слившись в детях, смотрели бы на них, как на Плоды данной нам свыше настоящей Любви, зародившейся в той необыкновенной Страсти Великого Дара Природы.
    Я счастлив, что я испытал эту Страсть, но я сам отверг ее продолжение - Земную Любовь. Природа тогда сделала выбор, и он выпал на нас, нам достались ее прекрасные Цветы, но мы, нет, я, отверг будущее и нам не достались Плоды.  Я сам наказал себя, я мучился всю жизнь, тщетно пытаясь представить, какой путь нам суждено было пройти вместе и какие бы это были Плоды той так глупо утраченной мною Любви.
     Сегодня, с высоты последних мгновений жизни, я хочу сказать всем людям: люди, слушайте свое сердце и если оно, как любовный набат Природы,  мощно и часто стучит «Да, Да, Да!!! », любите же без оглядки, и  вы сорвете, не только Цветы с божественного поля настоящей Страсти, но и увидите Плоды вашей Любви, прожив прекрасную земную Жизнь. Сегодня, я это знаю, и на этом я заканчиваю свою историю, историю о моей Люси, о нас с ней… Выбор всегда за вами», - с каким то сияющим светом в глазах закончил свой рассказ Александр. Солнце ушло за горизонт и уже стерлись последние блики заката на небе.
    Через месяц он ушел из жизни сам, чтобы не докучать своим уходом близким и быть в ясном сознании и памяти до последних мгновений жизни.
    Он оставил меня с его историей и этим извечным вопросом. Как любить? По разуму или по сердцу? Я много думаю и разговариваю с людьми о настоящей Любви и, казалось бы, в простом этом вопросе у людей оказывается множество ответов, со своими оттенками, возможностями и компромиссами… Сколько людей, столько и вариантов. Но я понимаю, что это все расклады  нашего постного разума, который плохой советчик и проводник в вопросах Любви. И я все более и более соглашаюсь с завещанием Александра живым: есть только один компас в Любви - это стук твоего Сердца.

   
                Arti Ocher, 2012