Будет людям щастье, щастье на века... юмореска

                юмореска
               
                У филимонычевой власти сила велика

   Одну почку у него вивисекнули два года назад. Неприятно ощущать в организме некую неполноценность, но жить можно. Два года после отъёма важного органа, как бы спроэцировались в одну сплошную линию на  мониторе: он не брал сперва в рот ничего крепче чая, после позволял себе побаловаться кофе. И вот удостоили серебряной медали ВДНХ – тогдашней Выставки Достижений Народного Хозяйства. Поговаривали, что этой награде партийные и советские власти той поры намеревались придать серьёзный государственный статус. Филимон Кондратьевич Остроушкин тяжело вздыхал: на вечер обещало прибиться большое городское начальство, столы в шикарной столовой солидного технического НИИ будут сервированы  по высшему разряду, они будут ломиться и от яств и от крепких напитков высших сортов и первоклассного вина. Но каково пережить такое могучее изобилие ему, заметно похудевшему после вмешательства эскулапов в его сокровенно родной организм, когда строжайшая диета, упорядочив обмен веществ,  придала-таки фигуре даже подобие стройности.
   Принарядившись параднее, взяв на вечер супругу, отчего та приоткрыла рот, показав стойкую золоченную и фарфоровой белизны ограду, уехал с ней к месту предстоящей дислокации. Здесь его с трепетом ожидал родной коллектив, и, естественно, друзья преферансисты из важных местных служебных сословий. Все жаждали приветствовать шефа приближенной к власти солидной газеты, издаваемой ещё более значимой областной профорганизацией.
   Дело было вечером, делать было что. Гости оказались абсолютно подчинены идее вечера, толерантны, готовы высказать самые высокие, скажем так, переживания по случаю выдающегося события в жизни редактора – первой награды на его посту идеологического провозвестника заметнейших свершений облпрофа по защите  прав трудового народонаселения, нашедшего применение своим  знаниям и физическим силам в нескольких сферах народного хозяйства. Тосты и обильное насыщение желудка заняли собравшимися на торжество примерно половину всего времени, отпущенного им профильной высоко статусной столовой до предельного срока – 23 часов 01 минуты. Далее, все без исключения выпивающие и едоки развозились на комфортабельных авто непосредственно к порогу их дома, дабы они успели за семейным праздничным столом встретить славный Новый год.
   Как-то так случилось, что жена газетного шефа потеряла суженого в водовороте танцев, микро-игр зазывал-затейников. Она была уверена, что верные сюзерены её супруга – ответственный секретарь Егостоев-Крутянский  и  ведущее перо газеты Питер Толокно в любом виде доставят к семейному праздничному «семафору» её Филимона. Однако минута бежала за минутой, приближая стрелки часов с громким боем к тому времени, когда пресловутый Герман уж совсем приблизится к самой верхней точке часов, готовых возвестить приход Нового времени – Нового года. Герман приблизился к роковой черте, а Филимон не думал возникнуть из ниоткуда. Вздохнув, она сама поздравила домочадцев со знаменательным календарным калейдоскопом, каждому пожелав по случае всего того, что они хотят и о чём пламенно мечтают. Утренний чуткий сон семьи разбудил тревожащий душу звонок в железную дверь. На пороге в шубе Деда Мороза, обильно усыпанной блестками, стоял на нетвердых ногах Филимон. За бочок его поддерживал шофёр такси, мечтающий о тройной обещанной таксе.
   Едва утром Остроушкин продрал глаза, как супруга швырнула на его подушку мобильник. Виноватые голоса то Егостоева-Крутянского, то Питера Толокно умоляли его открыть дверь кабинета Толокно, куда друзья неразлей-вода, умыкнув с праздничного застолья виски, пивко, нарезанные ломти батона, шмат сала, перо зелёного лука и толстую пластину заморской сырокопчёной колбасы, пришли в редакцию. Опорожнив виски, и даже не открыв шахматную доску, свалились на  диван и ударили по соньке. Меж тем, тётя Феня, исполнительная уборщица, в своей каптёрке сполоснула рот из граненного стакана притыренной с празднества бутылки кубинского рома, пошуршала веником по открытым редакционным комнаткам, чтобы 1 января не нырять по холоду на работу, заперла все двери в редакции, и преспокойно пошла домой почивать.
   Открыв дверь редакции, Остроушкин поднялся на второй этаж. Закрытая дверь источала гнусные, как ему показалось, слова его сподвижников, горланящих: «Будет людям щастье, щастье на века, у филимонычевой власти сила велика!»
   Когда дверь Толоконного кабинета распахнулась, впустив немогучую фигуру шефа, обвеянную нестерпимо хладным воздухом улицы, и ребята, взглянув в лицо Остроушкина, взгляд которого сверлил очередную початую бутылку импортного пива и куски сала и хлебного крошева,  от предчувствия некой кары, лишились дара слов.
- Вон отсюда! Простофили с недоразвитой левой половиной черепной коробки! Немедля карябайте заявление по собжелу! И чтобы я вас тут никогда не видел.
   Пацаны не знали, что у порога редакции он увидел вдолбанную каблуком уборщицы в снежный наст свою медаль. Протёр глаза, нагнулся. Солнечный лучик прошёлся по медальке. Филимон Кондратьевич вздрогнул. Ему в лицо нагло ухмылялась железная пробка от импортного  пива.
…Филимон Кондратьевич, просыпаясь, сладко зевнул. «Это ж надо же, столько годов ухнуло в Лету, а всё пришло в башку во сне, как наяву», - пробурчал он. Высвободил из объятий подушки мобилу, набрал номер.
- Гляди мне Егостюха, и Толокно передай,  чтоб вылизали мне первый номер за Новый год, как кот яйца. Усекли, некалиброванные строчкогоны!
   Умывшись, приведя себя в порядок, распрямляя воротник новой рубахи, направился в гостиную, где за богатым столом его ожидали  домочадцы. Солнечный луч пробил яркую дорожку у ёлки, от пола и до потолка разукрашенную игрушками и свисающими фантиками шоколадных конфет. Тут  кот Кеша попытался схватить коварно увёртливый лучик. Не тут-то было. Лучик переместился на нижние ветки зелёной красавицы. Кешка подпрыгнул, схватил лучик, уместившийся на еловой ветке. Ёлка негодующе зашаталась, бомбардируя кота сверкающими красочными камуфляжами из прочного стекла  -бородатым  Дедом Морозом с заплечным мешком с подарками, вечно приплясывающей Снегурочкой и  Медведем с обходительной миной на морде и саксофоном в лапах. Кот трусливо юркнул в соседнюю комнату. Семья Остроушкина с удовольствием поглощала остатки новогодней трапезы, пялясь в голубой экран огромного настенного телевизора. И  вот под рубрикой «Музыкальная ретро встреча» зазвучали песни от первых революционных дней Красной России до дней нынешних с так называемой рыночной экономикой и не носящих никакой идеологической подкладки. Филимон Кондратьевич вздрогнул, услышав слова песни, в исполнении известного певца «Будет людям счастье, счастье на века, у советской власти сила велика». Он надавил на кнопку пульта, местная телестудия транслировала интервью с его шефом - руководителем–вперёдсмотрящим родного областного комитета профсоюза. И счастливо улыбался, когда его непосредственный начальник в числе лучших назвал и кавалера ордена облсовета профсоюза «За единство убеждений» Филимона Кондратьевича Остроушкина. Такое блаженное счщастье осветило душу главы семейства, когда все дружно хлопали в ладоши, отдавая дань почтения их верховоду. И он заверил, что расшибётся в лепёшку, но к следующему году на редакционном знамени непременно будет красоваться обкомовский орден « Счастье – это когда тебя понимают».

  Написано с 21 по 24.11.2014 г.  Нигде не опубликовано