Предназначенный сугробику

Как государство уклоняется от ответственности

Уникальная технология, чисто Отечественное изобретение.
Государство уходит от ответственности изящным конструированием Законодательства, в котором декларирует «равенство» Личности и Государства перед Законом, с одной стороны, и изымает у Личности максимальное число возможностей апелляции к Закону – с другой стороны.
Вот вам пример из моей жизни.
Что такое «репрессия»?
Вообще это – подавление, принуждение.

Вот справочка из Википедии:
"В современном российском законодательстве политическими репрессиями, согласно Закону России № 1761-1 «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18.10.1991, признаются различные меры принуждения, применяемые государством по политическим мотивам, в виде лишения жизни или свободы, помещения на принудительное лечение в психиатрические лечебные учреждения, выдворения из страны и лишения гражданства, выселения групп населения из мест проживания, направления в ссылку, высылку и на спецпоселение, привлечения к принудительному труду в условиях ограничения свободы, а также иное лишение или ограничение прав и свобод лиц, признававшихся социально опасными для государства или политического строя по классовым, социальным, национальным, религиозным или иным признакам, осуществлявшееся по решениям судов и других органов, наделявшихся судебными функциями, либо в административном порядке органами исполнительной власти и должностными лицами и общественными организациями или их органами, наделявшимися административными полномочиями»

Вникаете?
Меня тут нет, и быть не может!
Я – между строк.
В подтексте.
В «толкованиях»!
Не потому, что я не репрессирован.
Просто «мой случай» Законодательством из «рассмотрения» полностью – как им – законодателям – кажется, исключён.
Меня три месяца лишали гражданства.
Вопреки действовавшему законодательству о регистрировании всех новорожденных «в месячный срок» просто НЕ РЕГИСТРИРОВАЛИ.
Родилась малютка за решеткой, в заключении, а мы её тупо не замечаем.
Не видим в упор!
Геннадий Александрович учил пэтэушников на уроках «государства и права» таким образом:
- К вам подходит милиционер. Первое правило, что мы делаем? – Не видим! Он к нам обращается, а мы стоим перед ним по стойке смирно и смотрим мимо него вдаль. Не видим! Пока не отдаст честь! Отдал честь? О! Теперь видим. Второе правило, что делаем? Не слышим! Стоим перед ним, смотрим ему в глаза и не слышим! Как глухонемые! Пока не представится! Представился? О! Теперь и видим и слышим!

Вот по отношению ко мне – младенцу – государство пошло этим самым путём.
Родился?
А мы тебя не видим!
А мы тебя не слышим!
Сама мать в загс пойти не может.
Нету загса в тюремном бараке.
Нету!
Не предусмотрен!!
И выйти за проволоку и пойти в загс за десятки километров нельзя!
Да и не знает она – где он – этот загс.
Вокруг Колымские лагеря.
Ближайшая цивилизация – Магадан.
А это – для заключённой - пересыльный и рассыльный лагерь!
Условно именуемый «городом».
В город -то ей - зэчке - не попасть!
Не выйти!
Только зэка в этом самом «городе» много-много, и всё прибывают и прибывают.
И охрана с автоматами и собаками.
И колючая проволока на каждом углу.
Какой тебе еще тут загс?
Писать?
А куда писать прикажете?
Поэтому сама зэчка никуда ничего ни написать, ни заявить не может.
А заявлять должен специальный отдел Теньлага.
Но спецотдел Теньлага не спешит.
Не торопится.
Мало ли, что живорожденный.
Вон их сколько, живорожденных, по сугробикам закопано.
Вы вообще знаете, что такое снежное укрепление есть – сугроб!
И отчего оно именно так и называется?
Сугроб ждал меня – дожидался аж до 23-его марта!
А родился-то я 16-го декабря!
Три месяца и еще неделя в заключении.
А кто в заключении?
Ты?
А ты кто?
Чтобы признать тебя находящимся в заключении правосудию требуется тонкая и важная процедура идентификации личности.
Суд не может рассматривать дело о личности, не имеющей даже имени собственного.
Вот нашли тельце инопланетянина в лесу и назвали его: «Алёшенька»!
Весь мир теперь это сморщенное тельце мумифицированное, даже при наличии отсутствия оного зовёт его именно так: «Алёшенька».
Меня, только не смейтесь, пожалуйста, тоже Алёшенькой папа называет.
Ещё до моего рождения и сразу же после.
А вот государство сконструировало Законы свои так, чтобы Личность не имела возможности привлечь его – Государство – к ответственности.
Ещё один приём – смена наименования!
Мало того, что меня никак не зовут, и не видят, и не слышат.
Само государство систематически своё имя собственное решительно меняет.
И говорит – А это не я!
У меня и при мне ничего такого не было и быть не могло!
И повышает голос чиновник.
И уже смотрит грозно!
Не клевещи!
А то мы тебя быстро!
И кивает в сторону.
Справа у него тюрьма, слева у него психлечебница.
Выбирай одно из трёх!
Родился в тюрьме - и родился!
Наш Закон такого случая не предусмотрел и предусматривать не собирается!
Нормальные люди в тюрьме не рождаются!
Порядочные люди за решетку таким путём не попадают!
Не предусмотренный ты наш!

Я репрессирован государством с рождения.
И задолго до.
Я репрессирован государством с момента зарождения.
Ибо зачат в бараке двумя заключенными.
И государство этот акт зарождения допустило.
Государство сделало  вид, что оно не заметило.

Но создало «дома младенца»!!!
И в эти «дома младенца» женщины попадали десятками тысяч!

Как им там спится и естся – депутатам Государственной Думы?
Как им там «работается», когда параллельно с ними доживают свой век такие как я – миновавшие предназначенный им с самого рождения сугробик?
Не признавая нас репрессированными государство обманывает не нас.
Нас ему обмануть уже не удалось.
Государство лжёт самому себе.
И вот в этой ежеминутной ежесекундной лжи самому себе и заключается главная причина его – государства – стремительного разложения и распада.
Россия должна наконец очнуться и признать всех своих детей законнорожденными. Всех.
Без исключения.
Ибо настоящая Мать от своих детей не откажется никогда.

У моего деда есть чудесный рассказ "Душа", о Мастере, который отказался закусывать им самим изготовленным стаканчиком. И заканчивается этот рассказ такой чудо-репликой героя:
- Даже сука своих щенят не жрёт!