Человек без настоящего

Вдоль по перрону со всех ног бежит маленький, лет десяти, мальчик. Его каштановые волнистые волосы растрепались на ветру, кулаки крепко сжаты, в голубых глазах цвета моря – застывшая решимость. Гудят паровозы, где-то рядом доносятся звуки выстрелов. Мальчик отчаянно оглянулся – погоня приближалась. Заскочив в первый попавшийся вагон, он чуть не сшиб ошарашенную проводницу, зачем-то стоявшую в проходе вместе с чашкой горячего чая в одной руке и куском хлеба – в другой. Тут же послышались тяжёлые шаги, ругань, резкое: «Где он?! Найти его!» А мальчик всё нёсся по неимоверно длинному вагону, который, казалось, никогда не закончится…

- Помогите. Спрятаться на верхней полке.

Человек с доброй, весёлой улыбкой, словно никогда не сходившей с его лица, помог мальчику взобраться на серую третью полку, куда обычно кладут чемоданы, укрыл сверху пледом в красно-синюю клетку, загородил вещами. Сел на своё место, развернул газету. Белые, непостижимым образом вернувшиеся из далёкого 1917-го, прошествовали мимо, злобно озираясь по сторонам. Через несколько минут поезд  тронулся. Пушистая голова осторожно высунулась из-под покрывала.

- Вылезай-вылезай, можно уже.
Мальчик проворно слез вниз, сел рядом.
- Вот скажите, зачем всё это?.. Зачем гражданская война, когда двадцать первый век на дворе?..
- А чёрт их знает – людям просто делать нечего. Печенье хочешь?
- Хочу.

Разговорившись, они не видели, как из купе соседнего вагона вышел высокий человек в белой рубашке, на плечах – погоны с красными звёздами. Вечно высокомерный взгляд всегда смотрел далеко ввысь, гораздо дальше разверзающегося под ногами мира; выбритые бакенбарды придавали его облику что-то грозное и величественное. Отчеканивая каблуками каждый свой шаг, человек прошествовал в соседний вагон. Лицо лейтенанта ничего не выражало, словно на нём навсегда застыла маска служения долгу. В очерствевшей душе не было ни жалости, ни сочувствия к беззащитному ребёнку - лишь мёртвый блеск в неморгающих глазах:

- Я знаю, что ты здесь. Выходи оттуда.
Мальчик (которого, издалека заслышав чеканные шаги, снова предусмотрительно спрятали на верхнюю полку) покорно спустился вниз и тихо сказал:
- Теперь вы убьёте меня? Да?

Но вдруг всё замигало, поплыло в разные стороны, словно на испорченной фотографии, сделанной в полном расфокусе… Растрёпанная голова бесшумно упала на колени попутчика – и мальчик потерял сознание.

Он очнулся в большом, просторном зале, совершенно не понимая, как и почему туда попал. Вокруг – роскошь, мягкая, высокая кровать, двери с золотыми ручками и мраморный пол. Обстановка, похожая на номер в пятизвёздочной гостинице.
«Телефон… Где-то здесь наверняка есть телефон, я должен позвонить родителям…» - с этими мыслями он встал с кровати, обнаружив, что одет, как официант или швейцар, в чёрно-белый костюм с бабочкой. За закрытой дверью показалась длинная, широкая мраморная лестница, перила которой заманчиво поблёскивали под светом ярких люстр. И когда мальчик в элегантном костюме уверенным шагом (несмотря на то что душа сжималась от страха в маленький жалкий комочек) зашёл в комнату с красной обивкой, где стоял старый телефон, дорогу ему преградили странные существа, внешне похожие на людей… Их лица были так разукрашены, как будто они только что сбежали из кукольного театра, в котором, вместо того, чтобы дёргать марионеток за верёвочки, актёры играют кукол сами. Безумных, отвратительных, мерзко улыбающихся…

И снова всё поплыло, смеющиеся маски растворились в поглощающей темноте. Стук колёс прекратился, электричка остановилась, он вздрогнул и – проснулся. Серо-белое небо всё так же сливалось с полупустой платформой и грязными сугробами. И среди всей этой нахлынувшей, неминуемо надвигающейся тишины тихо, размеренно падали большие хлопья снега. Они таяли на отворотах чёрных пальто, на табличке с надписью «Л.», слезинками текли по застывшим лицам прохожих с мёртвым блеском в неморгающих глазах. Человек с каштановыми, коротко стриженными волосами поёжился от холода и, разглядев прищуренными глазами цвета моря надпись «Л.», поспешно вышел из вагона.

В лицо – морозное дыхание декабря, обжигающее, промозглое. Теплее закутываясь в тонкий шарф, он пытался вспомнить, когда последний раз под ногами вот так же, как сейчас, поскрипывал снег… Там, где заканчивался перрон, виднелся крытый стеклянный мост, по которому он любил пробегать в детстве, постукивая толстой подошвой зимних ботинок по кафельному полу. Ему, когда-то маленькому мальчику, всегда хотелось как можно быстрее вырваться из окружающих со всех сторон стеклянных рамок на улицу, чтобы холодный ветер ударил в лицо, мороз беспощадно щипал нос и просачивался сквозь варежки, а белый снег весело блестел на солнце. Было так хорошо, так замечательно выбегать из убаюкивающего тепла на резкий холод, в душе тихонько посмеиваясь над серыми прохожими: они специально шли как можно медленнее, чтобы успеть согреться. И тогда мальчику казалось, что в это короткое мгновение, застывшее между стеклом и реальностью, весь мир принадлежит исключительно ему, он всецело обладает им, по-настоящему чувствует жизнь… А теперь? Теперь усталый с дороги человек так же кутался в шарф, как и бездна серых прохожих, так же судорожно пытался согреться. Когда мост закончился, человек в чёрном пальто почувствовал лишь непреодолимую жалость к самому себе: ему некуда было прийти и неоткуда уехать. Этот странный прохожий подпрыгивающей походкой шёл, плохо понимая куда и зачем, одоляемый нелепым, бессмысленным желанием – воскресить в памяти прошлые воспоминания, понять, что произошло с тем маленьким мальчиком, так страстно любившим жизнь.

Знакомый дворик, спрятанный среди красно-кирпичных домов, уже не напоминал яркую картинку с детской фотографии. Здесь больше не бегали мальчики в меховых шапках-ушанках, девочки в аккуратных курточках не раскачивались на поскрипывающих качелях. Пусто. Тихо. Безлюдно. Он присел на качели, и в воображении, воспалённом, съёжившимся от холода, вспыхнуло сказочное, давно умершее среди кирпичных стен воспоминание.

Девочка – кажется, её звали Нина – улыбается, и растрёпанные косички с резинками в виде смешных зелёных зайчиков словно улыбаются вместе с ней. А он, маленький мальчик, всё быстрее и быстрее раскачивает качели, и заразительный, весёлый смех Нины кажется волшебной, необыкновенной мелодией…

Тёмный человек вздрогнул – о ноги внезапно ударился сырой комок снега. «Дяденька! Не сиди – замёрзнешь!» - засмеялась будто выросшая из сугроба незнакомая девочка. Всё ещё смеясь, она резко развернулась и – убежала в неизвестном направлении.

Настолько мгновенно и стремительно, что он даже не успел понять, была ли маленькая незнакомка реальностью или лишь плодом больного воображения.

«Да, - сказал себе человек, - Пора. Пора». Ещё несколько минут – и он уже стоит рядом с дверью квартиры, не решаясь нажать на кнопку звонка. Найдёт ли он за этой дверью то, что ищет? Те потерянные чувства, которые он испытывал каждый раз, когда с замиранием сердца бежал вдоль по стеклянному мосту?.. Длинные пальцы дотронулись до чёрного кружка, вдавили его в белый квадратик на стене…

Дверь открыла пожилая женщина невысокого роста, в тёмно-синем фартуке с белым рисунком. В выцветших глазах её стояли слёзы. Человек снял чёрную кожаную перчатку, протянул женщине покрасневшую от холода, чуть дрожащую руку и тихо, но ясно и отчётливо произнёс:
- Здравствуй, мама…