Дружба дороже всего

   Сосед  мой,  Степаныч,  ещё  не  старый  мужчина   пристрастился   к охоте  ещё  с юности.   Но,  когда был  мальчишкой,  нельзя  было  ходить с ружьём,  потому,  что  мал.     Когда  был  молодой,  рано  женился,  не  когда  было.   Настрогали  с женой,  как  то    быстренько  пятерых    детей,  да  работа,  хозяйство,  какая   уж  тут  охота.    Ну,   а уж,  как  вышел  на  пенсию,  тут и взыграло  ретивое.  Ничего  теперь не  мешало  ему  заниматься,     давно    любимым  делом.               


Старуха  у него покладистая,  прожили  сорок  лет  душа  в душу.  Худого  слова не сказали  друг   другу.  А  за  что?    Он  свои  обязанности   исправно  знал и выполнял,  да  ещё  и по  женской   линии,  помогал  частенько.   Марковна то   внуков  поедет  по нянчить  к  детям,  он:  и     печь   истопит,  и скотину  накормит,  и корову  подоит,  да  ещё  и    хлебы  испечёт,   да   и себя не  обделит;  похлёбки,  какой  ни какой  наварит. 
Да  постирушку  устроит,  пусть  Марковна  приедет,  а  бельё  уже  чистое,  да  по  полкам  разложено  аккуратненько.   
А,  что  тут  такого?   Вечер  зимний,  он  же  словно  год  длинный,  а делать нечего.   Водочку,  да  табачок,    он  не  употребляет,      смолоду,  а,    вот     работать  был  горазд   во  всю  жизнь.  Любил,  чтоб  всё  было  по  делу,  чисто  и исправно.               


Ну,  это  всё  было     так,    когда  внуки  были  маленькими,  теперь  же  они  ездили  к  деду  с  бабой,  сами.  На  каникулы, или  же  просто  на  выходной,   благо,  что  живут  дети, почти    рядом,  в  ста  километрах  от  стариков.    

Внуки  уже   подростки,  почти самостоятельные,  хотя   всё  ещё  под  присмотром   старших.     Родители    деток  своих    на  автобус  в городе  посадят,  а тут  дедуля  в  любое  время,  днём и ночью  встретит  своих  любимых  пострелят.   

Внучки,  а их  у  бабы  с дедом  ни  много   ни  мало,   четверо,  конечно  же  больше  с Марковной  любят  заниматься.  Пекут  всякие   там   пироги,  торты  и ватрушки,  да учат  её  всяким  городским   приёмам,  как  печь   пирожные.  А,   единственный  внук,  Ванятка,  этот  настоящий  мужик.  Он  с дедом  не разлей  вода,  вместе  везде  и всюду.               


Купил  себе  Степаныч   щеночка,  гончая.   Назвали   «Рэмбо».  Ванюшка  книжку  прочитал,  а там  герой  был  главный    и, звали  его,  именно так,  Рэмбо.     Вот    и просит внук: дедуль  давай  назовём     щеночка, «Рэмбо»,  ведь  клёво  как,   правда?     Ну,   так  и  назвали,   как   внук  хотел. 
Степаныч    щенка    сызмальства   стал    брать с  собой  в лес  ли,   на   луг,   или   же  в  поле.    Иногда    тот   так намается,  что  хозяину,   как  бы  он  ни  устал,  приходилось  нести  его  за  пазухой.   Возьмёт  его  Степаныч  на  руки,  а  тот  уже    как  бы     и     совсем  почти и не дышит,  только  тихонько   скулит  по   - щенячьи,   жалобно.    Так  вот и несёт  его  всю  дорогу    хозяин,  хоть   и    сам  ног  под   собой  не  чует.      

 Но  ведь  дружба,  дороже  всего,  а в ней  самое  главное  выручить товарища.   Да  товарищ  то  этот,  уж  больно  мал  ещё,  вот  и сомлеет  от  свежего   воздуха,  да  гонок  за  какой   нибудь  пичугой.   

Ну,   а уж,  как  внук  к ним приедет,  то тут   целыми  сутками  пропадают   они,  втроём,    где  ни  то:    в  полях ли,  на  лугу,  или  же  в  лесу,   что   окольцевал   село,   широченной,  да  ровной  полосой. 

Хорошая     собака,    удалась.    Научилась,     и поднимать  дичь,  и приносить.    Да  ласковый  такой.  Совсем  не  похожий ,     на  своего   прототипа.   Внучонок  таки  пересказал  дедуле  ту  книгу. 

И   верно,   Рэмбо  там  защищал    тех,  кто   в  нём  нуждался,   но  уж  больно  большой  кровью.  А это  животное,  никогда  и ни  кого  не  обидит,  да  без  спросу   есть  из  своей  же  посуды  не  станет.  Ждёт  команды   Степаныча  и, только  тогда  уже,   отдаст  должное  его  стряпне.  И поблагодарит  обязательно,  глядя  в  глаза  хозяину и виляя хвостом,  а    то    лизнёт   руку  и    понимает   всё,  как   человек,    только  сказать  не  может.  Степаныч  к  нему  с таким  же  уважением,  куска  не  съест     прежде,  чем  не  накормит  своего  помощника и друга.               


Вот,  как  то   прихватило  у  старика  поясницу,   провалялся  он,  чуть  ли  не  целую  неделю.  А,   тут  и внучонок   ещё   звонит,  -  мол,     дедуль   не  могу  приехать.  Контрольные,   да   зачёты.     Никак  не  могу,   пропустить,  так,  что  не  обижайся  уж.   Да,  как  же  обижаться  то,  если  грамота  для  человека   самое  главное  в  жизни.      

Скучает   «Рэмбо»,  скулит,  мечется.   Просится  на  простор,   побегать,   поразмяться.   Степаныч,     почувствовав   себя   лучше,  решил  далеко  не   ходить,  а так  по  месту,  рядышком  в  перелесочке   местном.   Лишь  бы  только  собака  прогулялась,  а то,  ведь     и   испортить   не   долго.    С  собакой  нужно   постоянно  работать,  это  ведь  не  дворняга,     какая   -   ни    будь,  а охотничий  пёс.               


Идут  они  себе.   Степаныч  на   лыжах,  ружьё   прихватил,   всё  честь  по   чести,  как  и полагается.    «Рэмбо»  от  радости,   сам  себя  за   хвост   готов   укусить.   Захлёбывается       от  удовольствия.       Лает,   бегает,  в  снегу  валяется.   

Подошли  они  к  редкому   лесочку,   через  полянку  и слышит  Степаныч,   вороньё  разгорланилось,   прямо     слух   режет   их  карканье.   

Смотрит  он,   летят   два  ворона   и, молотят  друг   друга,   что  есть  силы.   А, то,   вдруг  камнем   кинулись  в  снег   разом,  а   потом   опять  взмыли   к  небу.  Что  такое  это  с ними,    видно     не  поделят   что  то,   горластые?    -   заинтересовался   старик  и свистнул   «Рэмбо»,  что   заигрался,  где  то  среди  сосёнок.   

Тот  сразу    стрелой     примчался  на  зов   хозяина   и  прямо  на   указанное   им  место. Подбежал,  сделал  стойку,  а  затем  припал  к  земле  и пополз,   совсем    тихонечко      так.    Ползёт  и   скулит,   ползёт  и оглядывается  на   Степаныча.   Да  так   жалобно  смотрит  на  хозяина,  что  тот   не  смотря,   что  не  совсем   хорошо  себя   чувствовал,   всё  же  поспешил  на   этот   жалобный   зов.   

Когда  же   он  подошёл  к   своему   любимцу,   то   увидел   рядом   с ним,   малюсенького   зайчишку -   русачка.     Был он  ещё   серый  весь  и     скомканный   в  комочек,   помятый,   чуть  живой,   с порванным  ухом   и безумным   страхом,   в   раскосых   глазах.      От  этого  страха,   он  почти   что  уже  и не  дышал.

Степаныч   поднял   беднягу  и посадил   всё   за  ту   же   самую   пазуху,   где  совсем  не  давно,   носил  «Рэмбо».     Что  зайчонок   ещё   жив,   говорило,   только   учащенное   сердцебиение   того.    А так,  было  совсем  не   понять,   что  этот  крошечный,    грязный   комочек,   ещё  жив.   Уши  в  крови     и     опущены,   глаза   закрыты.     Ну,    право  же,   действительно,   душа   в   пятках.               


Когда   вся   троица   вернулась  домой,   Степаныч   первым     делом     внимательно   осмотрел,  спасённого    ими.    Кроме   разорванного   уха,   повреждений   никаких   больше  не  было   у    того,   просто   видно   очень   напугали   зайчонка,   эти   здоровенные,      громкоголосые,   разбойники.       Старик   посадил    малыша   в  клетку,   где   раньше   содержались     у  него    кролики,      и пошёл   скорой   ногой, насколько  она  позволяла,   в дом.     Надо    покормить  гостя,   чем      ни  будь   вкусненьким,   да  и Рэмбо    заслужил   свою   порцию   заслуженно.   Вроде    как    бы     и  не  охотились,   а   пришли   с   добычей. 

Отошёл  Степаныч   уже  прилично,   а  «Рэмбо»   тем  временем   подбежал   к  клетке   и, повизгивая,   и  тыкаясь   в  сетку,   пролаял:   ты,    мол,  не  дрейфь  старик,  теперь  ты  в надёжных   руках.  В  руках,   которые   и почти  мёртвого  поднимут     на  ноги.  Так  что,  веселей   давай,   смотри  на  мир.   С нами  ты  точно  не  пропадёшь,   только  лопай,  да  не   кочевряжься,     чуть  прихватил  он   и  для   себя   похвалы.   А  что,  ведь   это  же  действительно  так.    У   хорошего  хозяина,   и  вся    живность   хорошая.