Из баек Бабника

                У слова бабник  -  синонимов в могучем,  необыкновенно колоритном русском языке множество. Вот только некоторые из них.
Повеса, похотник, трахальщик, перехватчик, плотолюбец, юбочник, экстрасекс, потаскун, целколомидзе, котяра, ухажёр, сладострастник, самец, женолюб, ****ун, ходок, кот, спермогон, трахаль, сиськохват, трахушник, сиськолов, спемотозавр, донжуан, женоугодник, пихарь, кобелина, ловелас, гусар,  блудник.
Мне же нравится, когда меня называют просто коротко и ёмко;  бабник.
Я просто тащусь от этого слова и стараюсь ему соответствовать в полной мере. Мне  тридцать три года. Росточком бог не обидел, силой, мужским достоинством и внешностью тоже. Черты лица правильные, волосы тёмно русые,  пышные, густые, крупными кольцами вьются  и пусть я, не заканчиваю институтов, язык подвешен так, что девицы и женщины просто млеют от каждого моего нежного словечка, каждого моего к ним прикосновения и готовы на всё: хоть под венец, хоть к чёрту на кулички.  Лишь бы со мной рука об руку по жизни ступать. Но я им обещать этого не могу. Я же бабник  в третьем поколении. Приголублю,  "отлюблю" и в сторону. Правда, подавляющее большинство женщин, с кем я в близких отношениях состоял и  состою, на меня обиды не держали и не держат. Ведь бабник даёт им надежду на любовь, чего им так не хватает в их личной и даже общественной жизни.  Помню, деда моего, бабушка  постоянно пилила, словно бензопила  сухую, твёрдую, как камень  берёзу. Не помогло, так и скончался во время секса на посторонней женщине, в чужом доме.
    Отец с матерью расходятся по причине той же наследственной болезни, когда мне всего - то пять годков исполняется. До шестнадцати лет креплюсь,  маму не расстраиваю. Но потом болезнь наша родовая своё берёт,  я словно с катушек съезжаю. И вскорости пополняю славные ряды бабников. Причём, несмотря на довольно юный возраст, сразу стремлюсь к совершенству, в нашем нелёгком деле и даже, со временем конечно, надеюсь получить почётное звание, известное в наших  профессиональных кругах, как  заслуженный бабник  - ударник.
    Женат всего - то семь лет, жена у меня замечательная, красавица любо дорого посмотреть, а уж если потрогать за тёплые местечки тела  в постели,  то слюной от восторга можно захлебнуться. Сынишка подрастает, пяти лет от роду. Тоже в нашу породу,  похоже, пойдёт, вольётся в наши,  нужные, как воздух женщинам, ряды  настоящих бабников.  Всё больше, как заявляет  «воспиталка»  в садике, с девочками общается и уже целоваться пытается шельмец, сынок мой любимый. Жена моя поначалу пытается бороться с моей тяжёлой болезнью и так и эдак, но всё напрасно, гены они и Африке гены. Изменить их пока науке не под силу. Да и я не сдаюсь, берегу свято традиции мужские, наследственные, чтобы перед потомками было не стыдно. Жена бьётся со мной без малого три года, а затем заявляет во время серьёзного семейного разговора.
Со слезами на глазах говорит: 
      -  Андрей  давай так договоримся на всю нашу оставшуюся жизнь. –
       - Раз ты сволочь такая без этого не можешь,  раз ты под каждую юбку залезть пытаешься, то живи, как знаешь. –
      - Отпускаю тебя котяра бездушный. –
  Я прямо опешил от такого начала нашего разговора. Молчу, рта не раскрываю, слушаю внимательно,  что дальше моя любимая скажет.
      - Вот что я тебе Андрей скажу -  дальше продолжает благоверная.
      - Ставлю тебе два условия. - Семью нашу обеспечивать так, чтобы жить в достатке и в кошелёк пустой не заглядывать ненароком. - И чтобы меня с Витюшкой не позорить  перед всем миром своими похождениями. –
     - Выполняешь эти условия, живи, как хочешь и с кем хочешь  в свободное время. - Не  будешь выполнять эти мои требования, то в один прекрасный момент я тебе яйца ночью отрежу,  а там будь, что будет. –
  И со вздохом добавляет:
     - Всё же, как я тебя люблю "кобелина" проклятый.
Тихо плачет и уходит в спальню.  На том и решаем.

   Работаю, как папа Карло, делаю желающим  «человекам»  ремонты в квартирах «под ключ». Благо здоровье позволяет, голова «варит» и руки «золотые», за что не возьмусь,всё осилю, и сделаю непременно  в лучшем виде.
В доме достаток, жену вниманием и любовью не обделяю, с сыном занимаюсь, но в оставшееся свободное время тайно и успешно продолжаю такое нужное и важное, с моей точки зрения, дело бабника, в своём большом городе.
Со мной всякое бывало и бочке с водой вместе с рыженькой красоткой еле спасаемся, когда ревнивый придурок - муж баньку, где мы паримся – милуемся, поджигает. И в шкафу в чужой квартире домовой молью бывает часами отсиживаюсь.  И на балконных перилах, седьмого этажа, сдаю дважды зачёт, на гимнаста  -  эквилибриста.  В сугробе на даче, чуть однажды не замерзаю на морозе. Муж моей очередной милашки,  майор милиции,  полчаса меня безуспешно разыскивает, с пистолетом Макарова в трясущихся от злобы  руках, как мне потом подруга рассказывает. Под кроватью, не своей супружеской, "лёживал", зубами скрипя от безнадёги. Муж с женой любовью занимаются, а я лежу и  труху - пылюку, что с матраса  «сыплется»,  вдыхаю, легкие свои засоряю. Правда, когда муж утром на работу уходит, отрываюсь по полной программе и довожу подружку наскоками кавалерийскими до обморока, правда  любовного. 
Как - то раз в воскресный день жена просит меня сходить на рынок купить овощей и фруктов.  Я с готовностью соглашаюсь, на диване бока пролёживать, это не для меня. Меня работать тянет. Полезное что - либо с точки зрения бабника, в своей жизни, желаю выполнить непременно.
   Иду по рынку покупаю то да сё. Выбираю, что посвежее и получше для семьи родной.И вдруг  сталкиваюсь нос к носу с женщиной.  Да какой женщиной! Дамочка лет сорока, не дать, не взять, зрелая Мальвина из  сказки про чурбана Буратино. Вся благоухает, цветёт и пахнет, как перепёлка перед чутким носом легавого пса.  Высокая, роскошная грудь рвётся при каждом вздохе наружу.Глазищами голубыми стреляет в меня, наповал сразить старается, губы припухшие, резные прямо шепчут о любви. Я ещё не совсем в себя прихожу от её модельных обворожительных форм, сто -  шестьдесят  - сто десять, как незаметно для себя, уже делаю несколько неотразимых комплиментов, по поводам и без оных. Через пять минут заявляю, что жизни себе не представляю дальнейшей, коли её непременно ещё раз не увижу и в бездонные глаза меня приворожившие, на всю мою оставшеюся жизнь, не загляну.
   
  Дамочка меня не перебивает, смех бисером рассыпает, поощряя мою галантность и изысканные манеры, как она заявляет, мило улыбаясь, настоящего мужчины. Договариваемся встретиться через полчаса у центральных ворот рынка, негоже такой женщине тяжеленные сумки с продуктами таскать. Бегу со всех ног домой. Раз и сумка с продуктами на столе кухни. На счёт восемьдесят уже вытираюсь банным полотенцем, после легкого освежающего душа. При счете до двухсот я уже мытый, бритый и душистый у двери входной. Жене кричу, что срочная работа подворачивается, клиент ждать не будет. Жена будто и не слышит, не выходит даже сказать доброго слова на дорожку. В общем, всё как обычно, как всегда.
Выйдя за дверь квартиры тут же забываю о этой неприятности и бестактном поведении жены, меня у центральных ворот рынка ждёт, дожидается Даша из сказки.
   Едем на такси к ней домой. По дороге сообщает, что живёт в частном доме, замужем, детей нет. Мой язык мелет милую тарабарщину, что очень женщинам нравится, опыт бабника подсказывает, что проблем никаких не предвидится и время ближайшее, мы с Дашенькой прекрасно проведём, играя в любовь и неистово занимаясь сексом. Даша улыбается мне обольстительной улыбкой, прижимается теплым бедром, когда машину кренит на поворотах, шепчет  тихо, чтобы таксист не слышал, что мужа дома нет, будет только поздно вечером. Так и говорит:
          - Вернётся поздно к полуночи.- Не раньше.-
Приезжаем, входим во двор, по дорожке, что к дому ведёт, я уже чувствую, как тонус мой нарастает с каждым пройденным шагом, даже идти становится не комфортно. Только я собираюсь обнять Дашеньку нежно, нежно, как из дома выходит здоровенный мужик, в руках топор немалых размеров, лезвие заточено,  если бриться – не поранишься, блестит, отражаясь от солнечных лучей, отбрасывая зайчики на дорожку у моих ног.
Меня разом знобить начинает, вроде, как от холода, хотя середина лета на дворе.  Мужик на меня ноль внимания. К Даше; слова цедит, обращается:
          - Что жёнушка дорогая? - Только я за порог собираюсь, а ты уже любовничка в нашу постель тащишь бесстыжая женщина. –
И ответа ждёт;  топором поигрывает, из руки в руку перебрасывая.
Даша чуть краснеет, но смело так муженьку  отвечает:
        - Васенька милый, что за ерунду ты несёшь, перед человеком посторонним меня в краску вгоняешь, обидеть норовишь не за что. -      
       - Человек на рынке вишни хочет купить,  так не находит хорошей, а у нас этой вишни на дереве пропасть сколько.-
          - Так я думаю и деньги нам не лишние в семью, да и человеку  детишек ягодой побаловать  в радость. - 
Мужик смотрит на меня пристально и спрашивает:
         - Ты парень,  правда за вишней пришёл?-
Тут же отвечаю, что вишня, это любимая ягода моей многодетной семьи и бабушки, что парализована, и уже семь лет не встает с кровати самостоятельно. Мужик идёт в дом, выходит обратно с большим ведром, подводит  меня к корявому старому вишнёвому дереву огромному и заявляет:
           - Полезай на дерево, собирай ягоды.- Пока ведра не соберёшь,  не спускайся. –
     Тут мужик свистит, как то особенно, на свист прибегает, стуча когтями по дорожке садовой, размером  с полугодовалого подсвинка, тигрового окраса питбуль. Меня постороннего человека видит, глазки кровью разом наливаются, слюна с клыков течёт, лаем бешеным давится.  Прошу вежливо у хозяина лестницу стремянку. Пытаюсь объяснить, что ствол корявый, обхватить трудно, а до нижних веток не дотянуться никак. Мужик в ответ подзывает к себе зверюгу и грозит натравить его на меня, если я на дерево за ягодой не полезу. На большое вишнёвое дерево,с ведром в руке, взлетаю одним махом, как мне кажется. Правда, кожу вместе с мясом, в тех местах откуда ноги растут, сдираю на раз о корявый ствол вишни. Подо мной прыгает, беснуется мерзкая, злобная псина.  Мужик тем временем не торопясь расстилает  неподалёку от дерева пару матрасов. Даша тут же ловко простынёю их застилает и раздевается прямо у меня  на изумлённых глазах. Муженёк за ней следом, не отстаёт, одежду сбрасывает и ложится к жене под бочок. Сопит да целует, лапает да ласкает.  Даша только постанывает от восторга, муженька страстно целует, а потом, как закричит:
           - Васенька, он слезть пытается, сейчас на тебя нападёт, а меня изнасилует. Тот вскакивает с жены,  хватает топор в ручищи и шасть к дереву. Глаза безумные, шипит, словно змея гюрза.
          - Если ты парень  думаешь слезть и на нас напасть,  нашинкую мелко, как капусту на борщ и собаке скормлю.  -
 Нашёл дурака, который бы глядя на его зверскую рожу с топором в руках с дерева спуститься надумает. А Вася, от дерева на котором я сижу, и ягоды собираю, опять к жёнушке кинулся с пылом неистовым и любовью вновь с ней занимается в полную силу. То так её возьмёт, то с другого  бочка пристроится.  Даша  то стонет хрипло, то визжит от восторга, Вася трубит словно мамонт, временами ревёт диким зверем. Питбуль хрипит, пытается разогнавшись  вскочить на ствол, оттуда на ближайший к нему  сук и наконец,  со мной расправиться. Я же по настоятельной просьбе Васи, продолжаю собирать вишню в ведро. Со стороны поглядеть, любовные проделки жителей Содома и Гоморры детские шалости, по сравнению с нашими занятиями. Во всяком случае, так мне кажется с верхушки дерева. 
Минут через тридцать любовные игрища супругов стали стихать. Измочаленный любовью Вася встаёт с матрасов, берет собаку на поводок и уводит за дом. Даша, как ни в чём, ни бывало, не торопясь,  совершенно меня постороннего человека не стесняясь, одевается, приводит себя в порядок. Затем уходит молчком и хлопочет  у стола  на открытой веранде.
Возвращается Вася, подходит ко мне и интересуется :
           - Что парень, заканчиваешь с вишней? -
Я отвечаю, что набираю и с меня достаточно. Еле с дерева слажу, ноги разодранные саднит, рубаху выходную рву о ветки в клочья, не говоря уж о том, что грязен, как грешник  у чёрта на сковороде.
          - Ну раз набрал, то пойдём к столу чаю выпьем - предлагает Вася.
 Предельно вежливо отказываюсь от чая. Оправдываюсь тем, что четверо детей и жена с парализованной тёщей ждут меня, не дождутся с рынка с ягодой сладкой.
        - Нет, так нет,  - не перечет Вася и отступает от спасительного пути к калитке.
    Думаю лишь о том, чтобы скорее от этих чокнутых извращенцев убраться подальше и забыть весь этот кошмар, как дурной сон. Только делаю  несколько шагов к спасению,  Вася как рявкнет:
     - Стоять. Руки в гору-
 У меня ноги от его рёва чуть за малым не подкашиваются. Делать нечего стою, жду развязки. Руки приподнимаю над головой, от психа извращенца, всего можно ожидать нормальному человеку
    - А почему ты парень вишню свою не забираешь? - интересуется Вася.
С трудом нахожу ответ, ссылаюсь на усталость и травму головы в детстве.
Возвращаюсь обратно, беру это треклятое ведро с вишней и опять иду к калитке.
И снова Вася  благим матом:
         - Стоять не двигаться. -
Я, снова -  здорово, как вкопанный замираю.
А Вася, топор опять  в ручище,  ко мне идёт и  заявляет:
        - Вишни ведро ты парень получаешь, а кто платить  будет? - Пушкин что ли? –
      С благодарной улыбкой младенца дауна на лице протягиваю ему тысячу, которую достаю из кошелька. Говорю, что сдачи не надо, вишня уж больно хороша и иду не торопясь к калитке.
       Провожает меня Даша, с печалью в голосе объясняет, что с Васей это после войны в Чечне  приключается. Чтобы он себя мужчиной мог почувствовать, ему непременно сильный стресс необходим. Иначе  у него полное половое бессилие. Вот и устраиваю ему изредка  театр. Благодарит неразборчиво за невольное  содействие, обещает непременно отблагодарить,  как положено,  при следующей встрече, конечно уже без Васи. Суёт  незаметно мне в ладонь свой  номер телефона, чтобы уговориться,  где увидеться. Качаю несколько раз отрицательно головой, и ухожу по улице с ведром спелой вишни. Клочок бумажки с телефоном Даши выскальзывает не удерживаемый  пальцами из ладони левой руки и летит гонимый тёплым  ветерком низко над землёй. Оставляю ведро вишни на тротуаре и иду к остановке такси. Пока еду домой меня терзает беспричинное беспокойство, что со мной нечасто бывает.
     Возвратившись домой креплюсь, негоже бабнику себя распускать и грусти предаваться, поэтому утром следующего дня твёрдо решаю ещё увидеться с Дашей непременно, правда на нейтральной территории. Ведь бабник, если он настоящий, должен быть всегда готов ко всему, как штык при атаке штыковой и Флага своего, нам бабникам негоже  бросать в любых ситуациях. Всегда  и везде держать его гордо поднятым, реющим на ветру, на радость ждущим нас, с призрачной надеждой на счастье, милым женщинам.