Так будет правильно

Место было приметное – пятно выцветшей травы на самом припеке полянки под нависающей выщербленной скалой. В последние годы сюда Старик приходил особенно часто. Иногда, когда не хватало сил, а сердце колотилось слишком уж громкой, он просто останавливался на пороге хижины и долго смотрел на это пятно, бурчал про себя что-то про ведьмину плешь. При этом седой сухопарый дед никогда не забывал напомнить самому себе, что сам и вытоптал сочную траву на изломе холма.

Идти было не так уж и далеко, он и хижину-то построил именно здесь, чтобы ходить было ближе, но с годами дорога казалась все длиннее, и дед, подымаясь по тропинке, задумывался, почему ходит сюда изо дня в день. То ли всерьез надеется встретить вернувшегося, то ли просто не решается сам войти в центр круга, над которым даже в самый жаркий день струится вверх разогретый наэлектризованный воздух. А может быть, просто это давно уже вошло в привычку, от которой так не хочется избавляться.

Все начиналось почти идеально. Старик, несмотря на немощь, память сохранил ясную и на мозги не жаловался до сих пор. Свой прилет на Землю-7 он помнил, будто только вчера последний раз щелкнул тумблерами пультов управления. Хотя, если подумать, то только постоянными воспоминаниями и занимал он свой разум последние годы, когда остался на Семерке последним жителем.

Он еще помнил, как затихал гром мощных реакторов, как корабли пронизывала тишина,  и как на фоне этой тишины проявлялись едва заметные новые звуки – шорох ветра, крики неизвестных пока животных в лесу, скрип прокаленной почвы под ногами. Когда-то Сатрик был пилотом, навигатором одного из ковчегов. Тем, про кого в учебниках еще пишут, а вот запомнить уже не стараются. Главными героями становится разведчики, первая группа заселения – терраформеры. Первый десяток имен, без кого планеты просто не было бы. А вот даже пилотов основных кораблей переселения – ковчегов, каждый из которых приносил на планету небольшой городок в двадцать пять – тридцать тысяч переселенцев, помнят только их подчиненные. Остальные жители о них и не вспоминают. Дед часто думал, как похожи они в этом со своим кораблем. Забытые остатки ковчега – скелет силового набора: шпангоуты, стрингеры и лонжероны, кое-где прикрытые еще кусками обшивки – видны были на западе, сдабривая окружающую пастораль заметной ноткой сюрреализма. Он сам – забытый на планете пилот – вел свое неспешное хозяйство, расчищал дорогу, пристраивал сарай во дворе, будто не понимая, что все это уже никому не нужно.

Первые годы после посадки шли планово. Поселок разбирал корабль, строил дома, фермы, фабрику. Наладили сообщение с остальными городками, проложили до одного из них дорогу, к дальним поселениям добирались самолетом. И дальше все шло бы по известному сценарию, если бы не червоточины.

Первые пропавшие были охотниками, рыбаками. Ничего странного в исчезновениях поначалу не заподозрили – странно рассчитывать, что человек не может сгинуть в диких лесах вдали от жилья. Но если в первые годы пропадало два-три человека за год, то на пятнадцатом году колонизации из поселка исчезло больше сорока жителей. Начали исчезать фермеры, рабочие. Тогда-то и обнаружили первые порталы. Как только их не называли – порталы, врата, дыры, ямы. Старику нравилось называть порталы червоточинами. Сначала их – эти внепространственные и вневременные проколы, возврата из которых не бывало - отнесли к незамеченным особенностям планеты. Проще всего было бы их огородить и забыть, но червоточины передвигались и, еще вчера надежно спрятанная под железобетонным саркофагом дыра в неизвестность, сегодня появлялась рядом. Семерка – Земля-7 – оказалась первой из земных колоний, встретившихся с порталами, но напасти не избежали ни другие колонии, ни сама Земля.

Найти рождающуюся червоточину было невозможно, ее появление не отмечалось ни в инфракрасном, ни в ультрафиолетовом свете, она не фонила в радиодиапазоне, не отмечалась радиацией или чем-то еще. Зато зрелай была заметна издалека – приметой был столб ионизированного нагретого воздуха, поднимающийся от центра, поэтому люди случайно туда не попадали. Однако иногда кто-то не выдерживал и уходил из этого мира. По слухам, портал мог затянуть в себя человека, однако дед не видел такого ни разу, поэтому слухам не верил. А последние годы и не осталось вокруг никого, кто мог бы эти слухи поддерживать или распускать.

Ученые пытались изучать червоточины во всех мирах, но ни один ушедший в портал прибор назад не вернулся и данных не передал. Ничем не закончились и немногочисленные попытки добровольцев проникнуть в портал. Просто добровольцев становилось меньше.

За все эти годы дед много слышал о червоточинах. Он помнил времена, когда научные институты авторитетно объясняли физический смысл порталов, суеверно умоляя держаться от порталов подальше. Помнил записи паломничеств, когда тысячи людей собирались вокруг парящей пустоты и молча созерцали. Что можно было там увидеть, Старик не понимал, но помнил, когда иногда кто-то из самого ближнего круга срывался с места и, когда молча, а когда и с криком, исчезал в центре. Помнил дед и самые последние сообщения. О том, что тайна порталов раскрыта, и известна причина их создания. Доказательств не было и теперь, а те сообщения, которые были якобы получены с соседних звезд, больше подходили для поддержания веры, чем для того, чтобы стать основой знания. Но людям хочется верить в хорошее, и известие о том, что портал – это внепространственная система перемещения, готовая любого отправить в подходящее ему место, было отличной новостью.

Дед помнил, как собиралась и пропадала в червоточине молодежь, как опустел их городок. Он летал еще тогда в соседние поселки и видел то же самое везде. Помнил старик и последние передачи с Земли, с Земли, почти все население которой ушло в неизвестность.

Дед помнил, как уходили последние старики. Кто-то просто умирал, по возрасту или от болезней, а некоторые собирались и уходили в неизвестность. Именно тогда появилась у него привычка – держаться поближе к порталу. И когда среди последних умерла его жена, он похоронил ее не на городском кладбище, а рядом со скалой, поближе к червоточине. И вот уже больше пяти лет он – один. Будь у него хотя бы собака или кошка, было бы легче. Но по странной прихоти случая ни кошки, ни собаки прижиться на Семерке так и не смогли.

Каждый день эти годы старик приходит к порталу. В плохую погоду стоит недолго под скалой, укрываясь от дождя или снега. В хорошую – часто сидит в тени или греет свои старые кости в лучах местного солнца. В праздники – разводит костер или ставит мангал и устраивает рядом с червоточиной маленький пир. Он точно знает, что вернувшихся не будет. Портал – это дорога в один конец. Ушедший окажется в чужом мире, и он будет подобран путнику по характеру и настроению, склонностям и способностям. И, как нельзя дважды войти в одну реку, так же не выйдет и вернуться через портал. Человек просто попадет в очередной мир. А потом в следующий мир и снова в следующий. Дед понимает, что охотники попали на свое самое замечательное сафари. Рыбаки сейчас живут в своих мирах, мирах вечной путины. Фермеры получают удивительные урожаи. Влюбленные ушли в свои миры, дети и старики – в свои.

Дед не знает, откуда взялись эти знания, но в истинности их – уверен полностью. Он знает еще, что многие, те, кто не готов был выбрать себе дорогу, попали в несколько миров сразу, причем, продолжая осознавать себя одновременно во всех, могли выбирать и дальше. Случайная смерть становилась для таких путешественников лишь смертью одного из многих, а вовсе не последним шагом человека. Даже те, кто сохранил свою единственность, встретившись со смертью один на один, появлялся в очередном портале, готовый начать все сначала.

Дед знал это уже давно. Иногда он думал даже, что это кто-то из его детей, ушедших, чтобы не вернуться, нашел способ известить отца. Последние годы старик ходил к порталу по привычке. Наблюдать за дырой можно было и из дома или с поля, но рядом с порталом лучше думалось. Чаще мысли крутились вокруг портала, но иногда дед вспоминал ушедших, и становилось не так одиноко. Иногда даже казалось, что можно с ними посоветоваться.

Дед понимал, что, нырнув в червоточину, не только не умрет сейчас, но и продолжится в бесчисленных жизнях в разных мирах. Со временем такой выбор перестал быть для него немыслимым, перестал пугать. Все-таки, это он когда-то не только оставил свой мир, а еще и повел к новой планете десятки тысяч человек. Разве может кто-то, даже он сам, отказать ему еще в одном броске в неизвестность? Старик размышлял о другом, может ли невыстраданная, незаслуженная дорога привести к цели.

Он всегда был уверен, что начатый когда-то путь должен быть где-то завершен. И если он и стремился к чему-то, карабкаясь на склон холма, с каждым днем становившегося для него все круче и круче, так это к тому, чтобы закончить свой путь именно здесь. Здесь, откуда тысячи людей его только начали. Рядом со струящимся в чужое небо столбом горячего воздуха, рядом с дорогой могилой.

Только так, казалось ему, будет правильно.