Руч, Колян и Пуп Земли

   Мне давно хотелось написать рассказ, где персонажами были бы не люди, а вещи. Какие- нибудь очень необычные вещи с человеческой душой. Немного поразмышляв над сюжетом и персонажами рассказа, я создала образ Руча, затем появился Колян, и так как Бог любит троицу, пришлось создать ещё и образ Пупа Земли. Все они - не люди, но очень необычные и сложные мыслящие вещи, созданные для особой миссии, и об их сложной и противоречивой судьбе и будет этот рассказ. От первого лица всю историю расскажет Руч, мой главный герой, соавтор и любимчик. Итак, начнём...

   Время тянется медленно, но сладко,  словно вязкая карамельная масса. Я не знаю точно, кто я такой, и что я делаю в этом странном, словно застывшем в янтаре мире, но не задаю себе лишних вопросов. У меня нет зрения и слуха, я не могу двигаться, впрочем, скорее даже не хочу. Моё любимое занятие - ощущать вечность, на дне которой живёт первозданный, ни с чем несравнимый кайф, доступный лишь немногим небесным богам. Раньше, когда никто не отвлекал меня от этого занятия, я только этим и занимался, что сидел неподвижно и ощущал вечное блаженство. Впрочем, "сидел" - слово неудачное, потому что на самом деле я не умею ни сидеть, ни лежать, ни стоять, ни даже висеть. Я точно не могу описать свою форму, поскольку не могу ее увидеть или пощупать пальцами, могу лишь догадываться. Раньше я не задавал себе таких вопросов, но сейчас, когда чьи-то руки стали прикасаться ко мне, по их разнообразным прикосновением я понимаю, что по форме я маленький шарик, размером чуть меньше человеческой ладони, и могу вращаться вокруг своей оси. У меня есть нечто вроде небольшой шеи, но дальше я ничего не чувствую. Сзади меня, по-видимому, какая-то плоская поверхность, к которой я прикручен.

   Потревожив мой покой, люди с недавних пор стали приходить ко мне и, ухватившись за мои круглые бока, крутить меня туда-сюда. Им нужен не я, но кто-то другой, кто таится за поверхностью, к которой я прикручен. Скорее всего, сзади меня стена, в стене есть дверь, а я... дверная ручка! Что ж, не плохо, по крайней мере, общением я не буду обижен. Раньше сюда никто не приходил, и в эту дверь никто не стучался. Теперь приходят так многие, крутят меня и барабанят над головой с такой силой, словно за ней спасение их души, счастье, или миллион долларов... Или вечный кайф, или Истина, или даже сам Господь Бог! Только им никто не открывает, и стучат они зря...

   Очевидно, дверь заперта на замок, и люди крутят меня напрасно. Я чувствую жар их пальцев, впившихся в мою металлическую голову, я ощущаю нервное сжатие их потных рук на моей шее. Ощущаю, как постепенно тает их надежда проникнуть внутрь помещения, и как они, разочарованно разжав пальцы, уходят. Я слышу замирающую дробь их потухших шагов, представляя, как они сломлены неудачей, опечалены и повержены. Им остаётся только проглотить обиду и смириться с жестокой судьбой.

   О сколько я познал различных рук и прикосновений! Жарких и умоляющих, просящих и требующих, робких и нежных, грубых и настойчивых... Сколько различных стуков сотрясало эту дверь, тряся и сжимая меня до изнеможения, но все они ушли ни с чем, разжав пальцы и проглотив свои горькие обиды. Со временем я стал различать их фигуры и лица, и чем сильнее они стучались, тем любопытные мне было, что же за этой проклятой дверью.

   Сегодня ночь, и до следующего утра меня никто не будет беспокоить. Когда за голову никто не хватает, мне и думается легче, и решения приходят более верные. По ночам я вижу отчётливее, хотя у меня нет глаз. Наверное, я обладаю эхолокацией, как рыбы в глубине океана или как летучие мыши. Клянусь, по ночам я чувствую, как проклятая таинственная дверь приоткрывается, хотя никто не выходит наружу. Лишь какое-то эфирное сверкающие облако вылетает из двери и, немного померцав, исчезает в ворОнке внизу. Потом дверь снова закрывается, и сколько бы в неё не стучали, за дверью никто не реагирует. Иногда я слышу, как кто-то, разгорячившись, пинает дверь ногой и произносит проклятия. Но дверь словно не слышит ни просьб, ни молитв, ни проклятий, и словно становится частью глухой бетонной стены.

   Вчера они стучали в дверь так долго и так нудно, что у меня разболелась голова от шума, а также от поворотов в разные стороны. Я чувствую себя растерзанным, заляпанным следами их рук, и голова сильно кружится… С каждым днём людей, рвущихся в двери, всё больше, их жажда прорваться внутрь нарастает. Боюсь, что однажды меня просто оторвут, и я, того и гляди, провалюсь в чавкающую воронку, которая молчаливо проглатывает всё то, что появляется из-за двери. Мне хочется умыться и охладиться, забыв про липкую дневную суету. Я давно потерял свой первозданный покой, потому что за ночь не успеваю восстановиться после дневного нашествия людей. Как многое я бы отдал, чтобы восстановить прежнюю, недвижную безмятежность!

   Но чу: в ночной тишине послышался тихий хруст, словно рядом кто-то был, доселе скрытый. Я напрягся, размышляя, кто бы это мог быть. В нашем небесном мире нет никаких грубых, неодушевлённых вещей. Здесь всё, что может двигаться, имеет душу, разум и поведение. Поэтому я приготовился к встрече с братом по разуму, предвкушая, каким интересным будет наше глубокое общение. Ведь за тысячи лет, проведённых мною в качестве дверной ручки, мне не удалось поговорить ни с одним разумным существом, и я изголодался по жаркому душевному общению.

   Когда одушевлённый предмет приблизился, я, как мог, разглядел его. Он был высок и худ, в сущности, одномерен. Если я был мал и кругл, то Некто был тощ, длинен и заострён с обоих концов. Предвидя вопросы с моей стороны, он представился первым:

- Премного рад божественной и замечательной встрече! Меня зовут Кол, или просто Колян. В этом мироздании я играю роль мировой оси, но поскольку ось – существо по роду бабское, то мне больше нравиться называться Колом. Позвольте узнать ваше драгоценное имя.

   Я задумался, потому что ещё не придумал себе имени: ведь я всю жизнь был один, и в собственном имени не было необходимости. Назвать ли себя мужчиной или женщиной?  Я, скорее, нечто среднее, круглое, но так как я выпуклый, то назову себя не Ручкой, а Ручем. Усмехнувшись нелепости своих рассуждений, я произнёс:

- Можете называть меня Руч!
- Отлично! – вымолвил Колян, - прекрасное имя! – Вздохнув, он добавил: - Тяжёлые времена настали, не правда ли, Руч? Все приходят и рвутся в эту небесную дверь, словно одержимые. Даже табличка оторвалась, да и вы дЕржитесь уже на, пардон, одних соплях. Вас, того и гляди, оторвут!

- Согласен, - ответил я, подумав, что Колян, возможно, знает, что скрывается за этой дверью. Тот, словно прочитав мои мысли, произнёс:
- Это дверь в родильное отделение небес, оттого сюда никого и не пускают. Там, за дверью, в утробе Бога, словно зародыши в утробе земной матери, зреют человеческие души. Время от времени дверь открывается, и они появляются на свет. Это как будто Бог мечет икру, да вы и сами видели то светящееся облако, которое периодически появляется из-за этой двери.

   Я кивнул головой, а Колян продолжал:
- Потом эти новорождённые души засасывает Пуп Земли. Вы, наверное, с ним уже знакомы: это система тоннелей и воронок, которая приводит души в материю, в жизнь плотных тел. Через эту воронку нематериальная душа вселяется в органическое тело зародыша, и через несколько месяцев рождается человек.

- Да, я слышал, как он чавкает, - сказал я, подразумевая Пуп Земли.
- К сожалению, он туп, как моя, пардон, задница! – воскликнул Колян, рассмеявшись звонким и заразительным смехом. Смеялся он потому, что на самом деле у него не было никакой м… задницы. Да и головы у него тоже не было, лишь небольшое подобие ног и рук свисало по бокам.  А может быть, он смеялся над самим сочетанием слов «Пуп как туп! Или туп как пуп...»
– Он даже не «он», а на самом деле это тупая чавкающая сволочь, которую люди зовут матерью-природой. Ей лишь бы наплодить как можно больше людей, других забот нет. Тупорылая жирная самка, плодящая грубые тела! – продолжал Колян.
- Ну что же вы так о дамах! – возмутился я, - не всем же быть тонкими и умными, как вы! Я тоже, честно говоря, много раз слышал, как она неприлично чавкает и хлюпает, до меня даже долетал её нутряной, утробный запах органики, чуждый небесам. Но нельзя так грубо отзываться о матерях, чья задача – отправить душу в материю.
- На смерть! – воскликнул Колян. – Все эти люди живы какое-то время, но тело стареет, умирает, и вот они снова оказываются на небесах! Они стучатся в закрытую дверь Бога, умоляют их забрать обратно, пустить внутрь, но им никто не открывает!  Как невозможно, однажды родившись, вернуться в утробу матери, так и невозможно вернуться в бестелесный мир, откуда приходят души. Вначале, когда душ на земле было мало, и они были чисты, никто не приходил сюда и не хотел вернуться обратно, вы же помните эти времена?
- Да, я помню, - согласился я, вспоминая, в каком блаженстве я находился, пока люди на земле были счастливы. – В дверь, действительно, никто не барабанил!
- Потом они стали страдать, устали от жизни и, попав на небеса в промежутках между жизнями, они стали ломиться в эту дверь и хвататься за вас. С каждым годом они стучат в двери настойчивее и настойчивее, не так ли, Руч?

   Если бы я мог кивнуть головой, я бы кивнул, но я лишь немного покрутился вокруг своей оси, как это обычно делают головой индусы в знак согласия. У меня наконец-то появился умный собеседник, и я жадно внимал каждому его слову. Ведь мы, вечные предметы, не знаем, что такое смерть, и можем только догадываться. Я слушал рассказы Коляна о жизни на земле, и также о смерти, заодно начиная понимать, кто я и в чём смысл моей жизни. И вдруг она страшная догадка проникла в мой ум и родила вопрос, который раньше был лишь в утробе моего мозга.
- Но если двери никогда не откроются, ТОГДА ЗАЧЕМ ЖЕ НУЖНА РУЧКА?!

   Колян ответил не сразу, потому что вопрос был нов для него и, очевидно, поставил его в тупик. Мы оба погрузились в размышление, а потом Колян выдал такую версию:
- Людям нужно на что-то надеяться, за что-то цепляться. Если бы ручки не было, то, попав на небеса, они бы испытали шок! А так они, постучав день-другой, успокаиваются, смиряются, и их снова заглатывает хлюпающая воронка, чтобы отправить в новую жизнь. Так что вы, можно сказать, надежда для всех смертных на бессмертие, упование всех временных на блаженную вечность!

   Я был польщён его высокими эпитетами, но всё же заподозрил, что раз уж есть ручка, значит, дверь рано или поздно откроется, и все страждущие и ищущие вечного войдут внутрь. Но я не стал говорить Коляну о своей догадке, потому что пока хотел сохранить её в девственности и чистоте. Эта идея должна была напитаться моими соками и дозреть, и я не должен был извлекать её из себя на стадии корнюшона, то есть недозревшего плода.

   В ту ночь мы болтали с Коляном ещё долго, но далее разговор был уже поверхностным, поскольку я погрузился в размышления над своей жизнью и миссией. Поняв, кто и что находится за дверью, я стал понимать, зачем сюда приходят люди и почему с таким чаянием и надеждой стучаться в запертую дверь. Я не понимал лишь жестокости того, кто не пускает их внутрь и заставляет снова и снова спускаться в материальный мир и обретать смертные органические тела. Но если Колян не верил, что дверь Бога однажды откроется, то я вдруг ясно осознал, что это рано или поздно случится для всех и каждого.

   Волна святого трепета прошла через всё моё круглое тело: я ощутил прилив гордости от осознания того, что я не просто банальный Руч, а Ручка на двери самого Бога! До встречи с Коляном я не осознавал этого, и прикосновения людей меня лишь раздражали. Теперь я был поражён своею необычной судьбой и миссией: БЫТЬ РУЧКОЙ НА ДВЕРИ БОГА!

   Так вот с какой надеждой люди приходили ко мне и хватались за меня! Пусть даже дверь заперта, но я должен им дать хоть каплю успокоения, прежде чем они вернутся обратно на землю, провалившись в чавкающую воронку Пупа Земли! До самого утра я размышлял о той высокой миссии, которой я был удостоен в отличие от всех прочих ручек на обычных человеческих дверях. Мне не терпелось дождаться утра и, ощутив на себе прикосновение чьих-то жаждущих освобождения рук, дать им хоть каплю покоя, блаженства и кайфа, которые я ощущал с самого рождения.

   Но утром день как-то не задался. Люди приходили нервные, суетливые, дурно пахнущие запахом всех тех грешных дел, которые они свершили за свои многочисленные жизни. Они хватали мою голову своими вонючими руками, и по вони, исходящей от их пальцев, я научился распознавать все их грехи. Чтобы помогать им, я должен был перестать их ненавидеть и презирать за всё, что они сделали. Зрение у меня было плохое, я едва различал их контуры, чтобы видеть всё людское безобразие, но меня выворачивало от вони их грязных от грехов рук. Внезапно я понял, что это именно из-за скопившейся за века грязи их и не могут впустить в чистый духовный мир душ, находящихся за дверью.

   К концу дня я устал корчить из себя святого и понял, что у меня, скорее всего, ничего не получится. Я слишком сильно презираю людей, и я не Пуп Земли, который сможет проглотить любого, не выплюнув, а лишь слегка чавкнув и отрыгнув. Ночью у меня снова раскалывалась голова, то единственное, что у меня было. Даже ночная прохлада не могла успокоить и охладить меня, и единственным развлечением был разговор с умным Коляном.

- Что, замучили людишки? – спросил тот с усмешкой. – Нанюхались вони их грехов, Руч?
  Я покрутил головой вокруг своей оси в знак согласия.
- Мне вот тоже никак не справиться с этим: я, увы, человеконенавистник! Так бы и пронзил их всех колом! Бегают, суетятся, погрязли в материи и не знают, что скоро всему придёт конец! Стоит мне, оси мира, немного изменить наклон, как они все распрощаются со своими телами и отправятся на небеса! Я бы уже давно это сделал, но Старик говорит, что ещё рано: не набралась до краёв чаша грехов человеческих.
- Старик – это Бог? – спросил я.
- Он самый!
- И вы его видели своими глазами?
- Ну, допустим, глаз у меня нет, но я видел Его своим умом так же ясно, как я вижу вас. Впрочем, он и не старик вовсе, а вечное существо без тела, просто точка. Он мудр и опытен, как старик, и в то же самое время невинен, наивен и неразумен, как младенец.
- И он задумал погубить всех этих людей? – спросил я.
- Ну что вы, они же так же вечны, как и мы с вами! Просто наши тела вечны, а их тела – нет! Мы созданы из эфира, а они – из грубой материи, вот оттого со временем материя берёт верх над их душами и тянет их на грех. Их тонкие тела с каждым рождением всё больше отягощаются и пахнут грехами. Никакого прогресса нет, мой друг: отсюда, из родильного отделения, души уходят на землю чистыми и незамутнёнными, а потом роса мутнеет и высыхает, как говорил один китайский философ.
- Да вы тоже, смотрю, тоже философ!
- Есть маленько, ведь я же воплощённый ум! Не то что Пуп Земли, эта  тупая задница, тупорылая природа, похотливая и прожорливая.

   Колян, как обладатель большого ума, был немного высокомерен, и особенно сильно презирал женский пол. Я же был другого мнения о Пупе Земли, и всегда внутренне извинялся перед ним, когда Колян выдавал всякие непотребные эпитеты и слова в его адрес. Пуп Земли, хоть и был отменно туп, но на Коляна никогда не обижался. Он привык всё заглатывать, а потом выбрасывать через задний проход, поэтому обидные слова Коляна не задерживались в нём, а сразу же выходили наружу: типа, срал я на все ваши измышления и эпитеты!

   Честно говоря, я уважал Пупа Земли за эту способность гордо и смело на всё, пардон, срать, при этом издавая утробные, хлюпающие и совсем неприличные звуки. В этом была его какая-то глубокая флегматичная мудрость, и я хотел бы иметь такую же нечувствительную природу, как у него. Но я, увы, был чувствителен и сентиментален. К тому же, у меня не было заднепроходного отверстия, как у Пупа, и поэтому вся дрянь обычно надолго застревала во мне, мешая жить и наслаждаться жизнью. Я, по-видимому, был меланхоликом, Пуп был флегматиком, а Колян – холериком, оттого он был такой худой и беспощадно злой, как все худые люди. Когда ему было нечего делать, он подкалывал своим острым концом тупого Пупа Земли, а тот в ответ лишь тупо хлюпал и издавал интимные звуки, какие бывают обычно бывают слышны в туалете. Меня Колян тоже пробовал подкалывать, но я был всё же очень твёрдым и круглым, и поэтому его уколы не слишком ранили меня и соскальзывали с моей поверхности. Было ясно, что Коляна что-то гложет изнутри, и он хочет поделиться какой-то крамольной мыслью, но пока не решается доверить её чужим ушам.

   Весь следующий день я пытался испытывать милосердие к людям, стучащимся в двери небес. Но у меня опять ничего не получалось, и я испытывал лишь раздражение, когда эти греховные неумытые существа начинали с утра пораньше стучаться в двери, дёргая за меня и колотя по двери руками и ногами. Однажды кто-то одержимый и душевно больной с такой силой стал тянуть меня на себя, что моя тонкая шея не выдержала, крепление отломалось, и я со звоном полетел вниз на мраморный пол, покатившись по нему, словно железный колобок. Мой путь закончился рядом с чавкающим Пупом Земли, и я уткнулся носом в его закрученную спиралью тёплую пуповину. Пуп, казалось бы, слабо меня поприветствовал урчанием, но в силу своей тупости он даже не попытался познакомиться. Я лежал, оторванный от родной двери, терзаемый страхом и сомнениями, и поговорить было не с кем. Днём Колян куда-то уходил, ведь он был осью мира и должен был вращать целый мир. По ночам у него, очевидно, был сменщик, и я не знал, найдут ли меня снова и прикрепят на место, или же отряд не заметит потери бойца. Возможно, обнаружив, что у двери нет ручки, меня не станут искать, а просто поставят новую. Это будет означать, что моя миссия закончилась, по сути, так и не начавшись! Значит, я так и не сделал ничего хорошего, будучи ручкой на двери Бога, и теперь буду навсегда отброшен во тьму внешнюю!

   К вечеру пришёл Колян, удивившись, что я валяюсь на полу прямо под боком у Пупа Земли. По нему было видно, что момент истины настал, и сейчас он выдаст свою скрытую идею-фикс.

- Братан, - сказал он, - скоро всё должно закончится! Я получил задание в назначенный час слегка наклониться, всего на 15 градусов, но это будет означать неминуемую гибель для большинства людей Земли. Если хочешь знать, то мне давно надоел этот сценарий, по которому движутся небо и земля! Людишек то сбрасывают на землю, то забирают назад на небеса, играя с ними, словно с глупыми марионетками! Стоит мне слегка изменить угол наклона, как все эти тряпочные куклы бывают уничтожены, и Шеф забирает их души на небеса. Совсем скоро они все соберутся перед той дверью и будут рыдать и бить себя кулаками в грудь, пока не очистятся раскаянием. Потом, как это обычно бывает, дверь распахнётся, и их всех примут назад, в утробу духовного мира. Нам с тобой останется лишь тупо повиноваться, играя роль в этом вечном сценарии неизвестного мирового режиссёра.
- Так что же ты предлагаешь? – спросил я.
- Нам нужно бежать! - сказал Колян. - Вот тогда все планы шефа сорвутся, а мы начнём свою, новую и свободную жизнь! Бежим, пока тебя оторвали от двери, иначе завтра тебя найдут и снова прикрутят, так что будет позднорыраться! Мне лично до смерти надоело быть сраной осью этого тупого мира! Крутишься, крутишься, а толку нет! Никто спасибо не скажет, никто не замечает, что ты вообще есть! Вот скажи, разве ты не устал от всех этих потных рук, суетливых прикосновений, разве тебя не заляпали грязью все эти немытые руки грешников?

   Я не знал, что ответить: идея бежать поначалу мне понравилась, но потом показалась и рискованной, и даже бредовой. Быть навеки прикрученным к двери тоже было не сладко, и лишало меня свободы, но катиться по миру неизвестно куда, без рук и без ног, словно колобок, тоже было совсем не в кайф. Впрочем, в ту ночь я не мог здраво рассуждать, потому что впервые за долгие века я был оторван от родной двери и видел мир с совсем другого ракурса. Я попросил Коляна подождать до утра и дать мне подумать.

   Честно говоря, я не слишком доверял умным, злым и худым людям, живущим только умом, без доброты сердца. Всю ночь я лежал, расслабившись и медитируя, и слушал утробные звуки, издаваемые Пупом Земли. Пуп был занят своей вечной тупой работой и никуда бы не сорвался, даже если бы ему вдруг предложили золотые горы. Я же был немного умнее его, поэтому всегда сомневался. В самом деле, может быть, потихоньку сбежать, пока ангелы Бога не пришли и не прикрутили меня обратно к двери?..

   В раздумьях я провёл всю ночь, и всё же решил остаться. Наутро пришёл крылатый мастер с инструментами и, протерев меня тряпочкой, прикрутил назад к родной двери. От этого я успокоился и смирился с судьбой, готовый снова попытаться дать стучавшимся в дверь людям хоть каплю милосердия и счастья. Вдохнув небесный эфир поглубже, я сказал себе, что теперь у меня всё получится.

   В тот день, действительно, прибыло очень много людей. Наверное, Колян, как и обещал, сместился на 15 градусов, и множество живых существ на Земле погибли. Двери им всё ещё не открывали, но они понемногу очищались и успокаивались, прикасаясь к дверной ручке, то есть ко мне. С того дня их руки перестали меня раздражать, и я словно не замечал вонючего запаха грехов, исходящих от них. Я занялся тем, что называется милосердием: в ответ на каждое прикосновение я посылал им духовный посыл, и люди отходили от двери уже не такими убитыми и разочарованными, как раньше.

   В тот первый день после Апокалипсиса было слишком много работы, но у меня получилось! Ночью я словно летал на крыльях, воодушевлённый победой над собой. Колян почему-то больше не появлялся: то ли он был очень занят, то ли он, действительно, сбежал, и его заменили другим осиновым колом в грудь этого мира. Острый ум ведь таков: никогда не сидит на месте, всех презирает и хочет освободиться. Но если Колян всё же однажды вернётся, то я буду очень рад, поскольку всегда приятно поговорить с умным человеком…

   Вот, собственно, и всё, что я хотел вам рассказать о моей такой необычной жизни обычной ручки на двери Бога. Остаётся добавить, что как только моя духовная работа была сделана, дверь Бога наконец-то отворилась, и все жаждущие стремительно просочились внутрь. Я видел свет, который полился из-за двери. Потом на несколько минут оттуда вышел сам Шеф, чтобы посмотреть на свою дверь с той стороны, которая всегда была от него скрыта. Я видел, как он выплыл из-за двери и остановился рядом со мной. Вот так встреча!..

   Я затаил дыхание и вначале не поверил своим глазам! Сам Всевышний несколько минут был рядом со мной и нежно трогал меня своими лучами, благодаря за всё, что я сделал, находясь на своём посту. На несколько мгновений мы слились в вечной любви и глубоком понимании, а потом Бог просочился внутрь, в свой вечный и бестелесный мир, и дверь за ним закрылась. Кто-то повернул ключ в замке, и я снова стал ручкой на запертой двери Бога.


   Эпилог.

   Так мы и живём: пока души человеческие чисты, я отдыхаю и блаженствую. Колян занят вращением мира вокруг себя, если ещё не сбежал, а Пуп Земли всё так же тихо чавкает и урчит, заглатывая души и отправляя их на Землю. Он, как обычно, спокоен, исполнителен и туп.

   Если же мы когда-нибудь встретимся с тобой, читатель, то я узнаю тебя по нежному теплу твоих пальцев. Да и ты поймёшь, что я не просто обычная дверная ручка, но твой покорный слуга старина Руч, по совместительству писатель, написавший этот незамысловатый рассказ...