Проклятие Прохоровки. Часть 10

                10.
    За столом уже была пьянка колесом. Наливали часто, пили много и быстро, пьянели медленно. Закуска улетала мгновенно. Лариса уже достала из холодильника ведро окрошки и разливала по тарелкам прохладную сметанную жидкость с огурцами.
   Говорили кто о чем. Обсуждали неизвестных Егору людей, судачили о том, что пора прекращать отпускать в магазине продукты под запись, если до конца месяца народ не рассчитается – Матвей Машку уволит к чертовой матери. Мария при этом сидела с красно-розовым лицом – то ли от водки, то ли от мысли, что больше всех под запись брала именно она… Продукты, которые поглощались за столом, и водка, и даже сигареты – все оказалось «подарком к столу» от щедрой продавщицы, Ларискиной подруги и одноклассницы.
    Егор, слушая разговоры, поражался людской бесшабашности. Он старался есть побольше, а пить поменьше, ибо главный его вопрос так и жёг ему печенку. Егор знал, что не успокоится, пока не выяснит все обстоятельства своего дела.
    Он улучил момент, когда между разговорами над столом повисла тишина и спросил громко и отчетливо:
    - А обо мне, обо мне-то кто-нибудь расскажет? Я же не просто так сюда приехал, мне же интересно.
    Честную кампанию словно ледяной водой обдало. Мама Люба охнула и побежала в дом, якобы телевизор выключать. Манька тоже как-то нездорово засуетилась. Лариса просто положила ложку в окрошку и отвернулась к окну.
    Мужики покрякали, покряхтели. Гриня что-то попытался сказать, но Ванька быстро заткнул ему рот.
    - Что ж такое? – недоуменно спросил Егор, - Я же не маленький, любую правду приму. Сколько ж я могу мучится, не зная, кто я таков и откуда взялся?
    …Первым прокашлялся Женька, как самый трезвый.
    - У тебя, Егор, - сказал он, - дед был хороший. Директором школы был твой дед, тезка твой полный, Прохоров Егор Алексеевич, царствие ему небесное. Жил он не тут, не в Нахаловке. Ему государство в двухэтажке квартиру выделило, как белому человеку. Суровый он был, честно скажу, неласковый. Крепко всех в руках держал. Боялись мы его…да что тут говорить?
    Неожиданно Женька налил стопку и опрокинул ее в рот.
    - За Егора Алексеевича!
    Мужики завозились, начали наливать. Вернулась к столу и мама Люба.
    - Давай, - подтолкнула ее под локоть Лариса, - расскажи ребенку о Прохоровых.
    - Да? – глупо удивилась желтая старушка, - А что про них рассказывать? У нас тут, почитай, полсела Прохоровых-то…И деревню кто-то Прохоров основал когда-то. А я что могу рассказать?
   - Все рассказывай, тёть Люб! – потребовал осмелевший от хмеля Егор.
   - Вот, помнишь, дом большой? Так там когда-то халупа стояла. Старенький такой домишка. В нем жили тетка Варвара и дядька Лексей, прадеды твои. Деток у них было много, семь или восемь, я уже не упомню даже. Все они в люди вышли, но не разъехались, все тут, в Прохоровке осели. Дед твой, вон тебе говорят, школой командовал. Брат его младший – дядька Тимофей,насос ты у него брал, он заведовал гаражом, когда у нас тут еще колхоз был. Еще один их брат, Иван Лексеич, тот парторгом был, да умер рано. Двоих еще братьев на войне убило, там на памятнике у клуба фамилии их почитаешь. А девки их, сестры, замуж все повыходили. Фамилии, ясно, посменили, кто ж их теперь разберет, кто родственник, а кто нет? Васька вон, Добряков, тоже на какой-то прохоровской племяннице был женат, земля ей пухом. Хорошая баба была, только бездетная. Много у нас тут бездетных баб, Егорушка… Просто проклятие какое-то на деревне…
    - А дед мой что? Как жил? Когда умер? – не давал расслабиться рассказчице Егор.
    - Дед-то? Да уже лет пять как его схоронили.
    - На могилу сходим завтра?
    - Ой, Егорушка, - вздохнула мама Люба, - Какая могила? Я знаю, где она? Думаешь, нас кто-то на похороны позвал? Надо было, тоже!
    - Рожей не вышли! – нервно заржал под Марией Ванька.
    - Да ты вообще молчи! Тебя тут не было! – неожиданно рассердилась на него мать. – Там, Егорушка, начальства было много. С района, с области. Он же, дед твой, какой-то там герой труда был. Ему и оркестр заказывали, не как всем, простым.
    - А как узнать о могиле? Я бы хоть на фото посмотрел. Да и у отца бы побывал, его ведь там же похоронили? Рядышком?
    Желтая старушка побелела, покраснела, отвернулась.
    - Ладно, мать! Ты чего там? – пробасил Ванька, - Отца твоего, Егор, государство хоронило. Милиция, стало быть. Не мы, и не дед твой. Где его закопали, можа, только Мыльцев знает…
    - А кто такой этот Мыльцев?
    - Мыльцев-то Валерка? Кладбищем заведует. Хороший человек, добрый. Он тебе все расскажет.
    - Завтра сходим к нему?
    - Неее… Завтра воскресенье, а он по выходным не работает, в область уезжает, к своим. Дети у него там что ли, или внуки.
    За столом повисло молчание.
    - Ну что про деда еще? – упрямо попытался узнать Егор.
    - Да откуда мы-то знаем? Был человек – нету человека! Это тебе в районный музей сходить бы, там всех таких знают наперечет. И фотографии поди там.
    - У деда твоего горе было, - вдруг включился в разговор Женька, - С бабами у него горе было и с сыном. Тут история долгая. Жил мужик в почете, а счастья не знал.
    - Во-во! – подхватила грустная Лариса.
    - Жену он свою схоронил, когда Лешка еще в школе учился. Болела она у него все время. Тоже учительшей была. Что она там преподавала, Вань? – свекровь глянула на старшего сына.
    - Да химию, вроде.
    - А звали как, помнишь?
    - Анна Анатольевна, вроде. Она мало работала, все по больницам. С почками у нее что-то было.
    - Ну да, ну да… Помирала долго, дед твой извелся весь. А как померла, так и сам не свой был.
    - Всю школу он тогда на уши поставил, а за что? – почесал затылок Женька. – Сперва злой был на весь мир, а потом отошел. Попивать только начал потихонечку…
    - Дед мой тоже пил? – изумился Егор, из разговоров давно сделавший вывод, что родители его закладывали нешуточно…
    - Да не то чтобы пил, а так… Пьяным-то его никто не видел, а вот Клавка говорила по селу, что водку покупает и трепаться о том не велит, – мама Люба многозначительно вскинула облезлые желтые брови.
    - Лешку он тогда и упустил, - добавил Женька.
    - Да чё ты знаешь про Лешку? Молчал бы! – влез в разговор Гриня, - Лёсик с детства дебил был какой-то, маменькин сынок. Родила еле-еле одного и того до смерти целовала… - тут Гриня злобно выругался, видимо, претила ему подобная материнская ласка, - Он, папик твой, вечно с книжками ходил, в очках, дурачок дурачком. Думаешь, учился он хорошо? – Дудки! Только из-за деда с бабкой учителя ему тройки ставили. А то бы дед твой его прибил, точно!
    - А нытливый был какой, помнишь, Гринь? Встретишь его, книжку отберешь или мелочь там, так он сопли распустит – и к мамочке своей, а та ему: Лёсик, сыночек, маленький… Тьфу! – Ванька смачно сплюнул, - Так он Лёсиком и остался пожизненно, так с него мужик и не вырос.
    Сидевший до этого тихо Юрик громко загоготал, закидывая голову вверх и обнажая редкие желтые зубы… Егор молча сжал кулаки.