Обида

Все-таки, почему так легко говорить о самом сокровенном с совершенно посторонним человеком? Может потому, что подспудно в каждом живет потребность в исповеди? В церковь ходить не учили, а готовый выслушать – вот он. И главное – совсем не знаком, и вряд ли когда-нибудь еще встретится, а, значит, можно не стесняться, ну или почти. А если произойдет невероятное - сказать: «Простите, Вы ошиблись».




Поезда я всегда любила больше, чем самолеты. Да, удобно и быстро в последних, но поезда … В них ты душевно отдыхаешь от обыденности повседневной жизни и неспешно настраиваешься на предстоящее. А сколько ярких впечатлений получаешь от мимолетных знакомств и убегающей картинки за окном – даже не передать. Вот и сейчас я возвращалась из дальней командировки скорым поездом, экономя средства предприятия и организуя себе пару дополнительных выходных дней в будничной рутине.


В попутчицы мне попалась Валя – средних лет женщина с грустными глазами и кучей разнокалиберного багажа, который ей помог втащить в купе какой-то мужчина, судя по всему, ее отец. Следуя обычному распорядку, мы распихали свои вещи, приготовили постели и, переодевшись, заказали чай. Завязавшаяся было обычная под стук колес беседа, быстро заглохла - соседка явно была погружена в какие-то свои невеселые мысли, и мне ничего не оставалось делать, как заняться купленными на вокзале пирожками. Надкусив один, я расстроилась и не смогла удержать жалобы:

- Ну, вот, опять обидели. Уже второй раз вместо капусты яблоки подсовывают. Они же сладкие, а я есть хочу.

Валя в ответ улыбнулась уголками губ и пододвинула мне свой пакет.

- Вот, возьмите. Они точно с капустой. Мама пекла. А обида? Да разве обида в том, что продавщица растяпой оказалась? Это ж так, мелочь, плюнуть да забыть. А настоящая-то, она ж живуча …



Бывает так, едешь с человеком, а разговор не клеится, то ли молчун от природы, то ли просто не в настроении, и вдруг прозвучит какое-то слово, и как ключом дверку откроет. И все, не остановить хлынувшее оттуда. Так произошло и сейчас.


- Вот помню, как в детстве бабушка сестре дорогущий зонтик на день рождения подарила, а мне – туфельки уцененные. И что интересно – и горечь-то пару дней всего продержалась, и бабули уж нет давно, а память сей факт хранит. А зачем, спрашивается? Или вот в школе случай был – мальчишки подрались и случайно двери класса сломали, а наш мелкий пакостник училке указал на меня. Ей бы подумать – ну как девчонке такое по силам, да и для чего? Ан, нет, наказала. Обидно? Еще как! На первой работе тоже – то ли кто-то не так понял мои слова, то ли нарочно переврал, и весь коллектив волком смотреть стал. Я пыталась что-то объяснить, доказать, но новенькой не поверили. Пришлось уволиться. Оно и к лучшему было, как потом оказалось, но заноза в памяти до сих пор сидит. Почему? А подруги закадычные? Представляете, позвала их как-то на день рождения. Заранее, как полагается, а они обе не пришли. Отзвонились по очереди, сказали – не сможем. Это бы ладно, досадно, конечно, но бывает же, а вот то, что через неделю одна из них позвонила и спросила, какой мне рисунок больше нравится, в горошек или полосочку, объяснив, что это она от них мне подарок выбирает? Каково, а? Через день снова звонит и требовательно так заявляет: «Подарок куплен, приходи, забирай». Представляете? С чего вдруг такое неуважение? Ну, я, конечно, отказалась, так пришла сама, принесла. Посидели, поболтали, и вроде как осталась дружба, да только стала примечать я то, на что раньше и особо внимания не обращала. И получалось по всему - лишняя я у них стала.

- А поговорить со второй не пытались?

- Хотела, не получилось. Спросила лишь: «Может, задела чем ненароком?» Ответила, что нет. И вот с тех пор изредка общаемся, но тепла-то мало. Может, получилось бы потолковать по душам, и по-другому дело обернулось, а так … Верите ли, по ночам от слез просыпалась, до чего больно было.


Валя тяжело вздохнула и замолчала, глядя в окно. Потом, достав платок, она просушила глаза и жалобно посмотрела на меня.

- Вы не думайте, я обиды не коплю, не пестую их. Просто на мужа сильно разобижена, вот и вспоминается прежнее. Эта же горечь всю старую муть со дна души поднимает зачем-то. Может, чтоб жальче себя стало? - она снова тяжело вздохнула и вытерла покрасневшие глаза. – Представляете, этот паразит совсем перестал мне цветы дарить. Раньше – охапками, я даже ворчала для порядка, мол, денег нет, а ты столько потратил. Ворчу, а у самой душа поет, и все трудности пустяками кажутся. А теперь? Ну, хоть бы один, ну хоть бы на праздник! Нет, только подарки пользительные. И ведь не скажешь ничего – обидится. Дарит же. В последний раз утюг купил, навороченный. Я рекламу видела – мечтала о таком, а как подарил, так и стоит, старым пользуюсь. Нет в нем души для меня. Вот, думаю, может полюбовницу себе завел, а меня с детишками оставить жалко? Как Вы думаете?

- Не знаю. Может, просто романтики поубавилось? Все ж подарки выбирает, старается.

- Вот, и я не знаю. Если честно-то, боюсь высказать ему. А вдруг как смелости наберется, да про полюбовницу расскажет, и уйдет? А мне без него, ну, никак. Уж лучше без букетов, - глаза опять повлажнели, и Валя отвернулась к окну. Справившись с собой, она продолжила. - Сейчас от родителей еду, они в деревне живут. Детишек отвезла на лето, и сама отпуск на грядках провела. А перед самым отъездом до цветов руки дошли. И вот полю я их, а саму такая злоба душит, так и повыдирала бы. И знаю, что ни при чем они, и поделать ничего с собой не могу. Еле сдержалась, чтоб мама ничего не заподозрила. Теперь вот домой еду, а этот гад наверняка без цветов встретит, у-у-у …


Слезы у попутчицы хлынули градом. Она, извинившись, схватила полотенце и убежала.


Валины переживания, конечно же, напомнили о моих накопившихся обидах. Память стала выталкивать их одну за другой, и я уже сама чуть не разревелась, в довесок подумав о том, что ее-то хоть встретят, а мой даже и не подумает. Ну и что, что у меня лишь одна сумка?


Валя вернулась умывшаяся и успокоившаяся.
- Ну, вот, выговорилась, и легче стало, - она улыбнулась. - Давайте спать ложится, а то утром мне сходить.




Я проснулась от того, что рядом тихонечко мурлыкали «Ландыши, ландыши». Не поверив своим ушам, я открыла глаза, и увидела улыбающуюся Валю, сидящую на полке в окружении своих кутулей.

- Ой, как хорошо, что Вы проснулись, - сказала она, заметив мой взгляд. – Вы не могли бы помочь вынести все это? Не, я могу и сама, поезд четыре минуты стоит …

- Конечно, помогу, - ответила я и пошла умываться.


Подойдя обратно к нашему купе, я услышала, окончание телефонного разговора: «- Ну, ладно, тогда завтра вечером жду. Я клубники привезла, да … ага ... и поговорить надо … Ага … Ага … До завтра».


Увидев меня в дверном проеме, Валя поделилась:

- Подруге надумала позвонить, одной из тех. Вот, надеюсь, если Вам все рассказала, то, может, и ей получится? Второй-то раз оно уже легче, правда?

- Должно получиться, раз до сих пор переживаете.



Поезд подъезжал к небольшому старинному городку, и мы, подхватив вещи, двинулись к выходу. Проходя мимо окна, я бросила взгляд на перрон. У одиноко стоящего там мужчины в руках ничего не было.

Увидев в дверях мою попутчицу, мужчина бросился к ней. Вытащив и составив весь багаж на платформу, он робко чмокнул жену в щечку.

- Я там тортик купил. Твой любимый. Дома ждет.

Валя вздохнула.

- А цветы? – с легкой укоризной тихо спросила она.

- Что цветы? – опешил муж.

- Ждут?

- Так ты ж сама столько раз твердила, что деньги трачу зря. Лучше бы пользительное что-то.

- А ты вот так всегда меня и слушаешься, да?

- Так это, сейчас пойдем и куплю, коли хочешь.

Чувствовалось, что мужчина был в полной растерянности.

- Ну, так я уже … - начала выговаривать ему Валя и вдруг передумала. Лицо ее озарила озорная улыбка. - Хочу. И большой букет. За все время, что не дарил, хочу.


Мужчина недоверчиво посмотрел на жену, и тут до него дошло.

- Так ты из-за этого дулась на меня? Из-за цветов? – он шумно выдохнул и рассмеялся. – Дурочка. Что ж раньше-то? Я уж и не знал, что думать. Я ж видел, как тебя скрючивает от моих подарков. Угодить стараюсь, а она нос воротит. Боялся, что … ай, ладно ... Вот, дурочка-то моя любимая.

Он крепко обнял жену и звонко поцеловал в губы. Она отстранилась.

- Погоди, это когда же я нос воротила?

- Ну, не воротила, все равно – скрючивало. Да какая разница? Разобрались же, -  муж с нежностью посмотрел на супругу и укоризненно покачал головой. - Это ж надо – цветы … И как мне в голову-то не пришло? Э-э-э-х … Ну, держись - сегодня премию получил, так на все куплю.

Валя испуганно ойкнула.

- Ой, может не надо на все-то? Деньжищи-то, поди, большие. Я ж это ... А вдруг скандалить начну?

- Да и скандаль на здоровье, люба моя ненаглядная. Мириться-то после так сладко.

Он снова прижал к себе жену и поцеловал так, что она покраснела от смущения.

- Ну, пусти, люди же кругом, неудобно.

- Тогда пошли скорей домой.


Он схватил ее за руку и потащил. Валя только и успела, что обернуться и кивнуть мне на прощание головой. Глаза ее сияли.

- Эй, а вещи-то, - крикнула я им в след, и парочка, расхохотавшись, вернулась.

- Ой, чую, не до цветов им щас будет, - подмигивая мне, сказала проводница, когда нагруженная чета бегом понеслась к выходу, и, весело рассмеявшись, мы зашли в вагон.



Я легла на свою полку, улыбаясь, зараженная чужим счастьем, а потом стали одолевать мысли. «Ну, как же все просто. Надо только не молчать, не копить обиды, высказаться. Но, как же это сложно». Я представила себе, что, вот, приеду домой, и начну говорить вечно торчащему у компьютера мужу о своем, наболевшем. И поняла, что не смогу, от этой равнодушной спины опять язык отяжелеет, слова разбегутся, и привычно промолчу. Так и будем отдаляться друг от друга, пока совсем чужими не станем. «Нет, - я решительно мотнула головой. – На следующего попутчика вывалю все, что накипело. Может, действительно, второй раз легче?»


Но на следующей станции в мое купе села пожилая пара, ездившая проведать своих детей. Им было не до моих проблем, и всю оставшуюся дорогу я слушала про их замечательных внуков.



Тихую радость возвращения домой подарил мне только родной город, хотя муж прекрасно знал, когда и на чем я прибываю. «Что ж делать-то? – этот вопрос пульсировал в голове, пока я брела к выходу. – И командировка теперь не скоро, а в отпуск – вместе, к его родителям. Что ж делать-то?»


Выйдя на привокзальную площадь, я увидела сиявшие на солнце купола восстановленного храма. «Ну да, если только туда, - подумалось мне. – Но разве с таким к батюшке ходят?» И сразу вспомнилась старенькая хозяйка дачи, на которую меня вывозили в детстве. Та всегда переживала, что церковь все закрытая стоит. «Раньше-то, - говорила она моим родителям за чашкой чая, - со всякой бедой, со всяким переживанием туда идешь. Поговоришь с отцом Федором, и легше на душе становилось. Ежели каким советом не пособит, то хоть успокоит. И обида-то не обидой, бывало, сдеется, коль другими глазами глянуть на нее».


Посмотрев на остановку, от которой только-только отошел нужный мне автобус, я сказала себе: «Это судьба», и решительно свернула к храму.