О Крещении Руси и святом Владимире

Ко дню памяти равноапостольного Владимира, великого князя Киевского, 15 июля.

Радио «Радонеж», Москва.
Отекстовка: Сергей Пилипенко, июль 2016.


Мы продолжим разговор о христианизации Руси, начатый в передаче, посвященной святой Ольге, бабке князя Владимира. Мы тогда разобрали с вами полную невозможность старой, набившей оскомину сказочки о «насильственном крещении Руси». Эту сказочку создали давно, она многих устраивала. Она устраивала, к сожалению, иных православных. Они стремились подчеркнуть особенную роль святого, и то благочестиво с их стороны. Но тем самым они приписывали Владимиру то, что по праву принадлежало всей Руси. Все христианское просвещение у них концентрировалось в личности Крестителя.

В еще большей степени тому способствовали романтические монархисты, те люди, которые, к сожалению, забывали, что не цари создают державу, а держава создает царей, что хотя монархия, вне всякого сомнения, самое подходящее устройство для христианского общества, самое подходящее политическое устройство, но, как отмечал великий философ, православный монархист Иван Александрович Ильин, «царь — для народа, а не народ — для царя».

К этому тянули и враги православия. Они допрыгались до того, что у нас было де замечательное, светлое славянское язычество, а плохие христиане навязали нам свое мрачное христианство, которое вместо свободы учит покорности, что христиане исказили облик доблестного арийского русского народа. Это мы тоже встречали.

Особенно потрудились над этим в советское время. Так называемые «научные атеисты» у нас никогда атеистами не были, у нас и атеизма не было. У нас было воинствующее, антинаучное антиправославие. Потому годилось все, что было во вред православию, в том числе и насильственный, феодальный, в интересах феодализма характер крещения. Особенно это представление достигло уровня незыблемости в сталинское время. Нет, в это время не симпатизировали православию, вне всякого сомнения. Но в это время государство было превыше нации, а тиран был превыше государства. Потому идея «роли сильной личности в истории» была также угодна.

Нас же, русских, принадлежащих к российской старинной политической традиции, это не устраивает. В лучшие периоды нашей истории, в самые благоденственные периоды нашей истории наша традиция включала монархию (для периода святого Владимира — княжескую власть), аристократию (для X века — боярство) и демократию (для эпохи наших равноапостольных — вече, в другие эпохи — земство).

Наличие в одной политической системе аристократии, демократии и монархии — это схема, которую как идеальную предложил задолго до Р.Х. великий греческий историк Полибий. Мы можем многократно встречать Полибиеву схему в мировой истории, и всегда то будут благоденствующие, благополучные, сильные государства. У нас такая триединая система (монархия, аристократия и демократия) была и в домонгольский период, и такой же была воссоздана Россия после разорения удельных веков в конце XV века великим нашим государем Иоанном Третьим. Такой же была сословная Россия XVII века. И такой же восстанавливалась Россия во второй половине XIX века, что трагически было оборвано революционерами и другими западниками.

Итак, сбалансированная политическая система, в которой князь был важнейшим элементом, но не мог быть элементом самовольным, в которой князя изгоняли вон и, чего греха таить, иногда убивали за много меньшее прегрешение, чем посягательство на веру отцов, делает сказочку с князем Владимиром, который повелел креститься (и все, рыдая по Перуну, поторопились креститься), совершенно невозможной. Эта схемочка больше не проходит.

Что же произошло в 988-989 годах? Давайте обратимся к предыстории. 860-й год, славяно-варяжская рать Киевских князей Аскольда и Дира осаждает Царьград. Беззащитный Константинополь в отчаянии, все византийские войска были в то время в Малой Азии, даже победоносный греческий флот отсутствовал в водах столицы. Но чудесным заступлением Влахернской Богоматери было совершено чудо, страшный враг не только снял осаду с города, Аскольд и Дир и какая-то часть их войска, видимо, значительная принимают крещение, убедившись в христианском превосходстве над собой. И святой Фотий, патриарх Цареградский того времени, сообщает в окружном послании, что страшный враг отныне становится христианским народом, что самые страшные противники империи теперь братья, и он направляет новому народу епископа и проповедников. Итак, 860-й год. Как вы полагаете, 128 лет миссионерства — это хороший срок? Я полагаю, что вполне достаточный. Здесь мы стоим на почве фактов. От Аскольдова Крещения до крещения Владимирова прошло 128 лет. Кстати, первый христианский государь носил во святом крещении имя Николай, как пока что и наш последний христианский государь.

Теперь пойдем в более глубокую древность. Что мы там видим? Христианство проникает на Русь через русскую среду. Русы тогда — это не славяне, это народ другого, возможно иллиро-фракийского происхождения. В Средней Европе их называли «руги». Они были старше, древнее славян, и даже в Чехии по чешским источникам были носителями христианства. Таким образом, через русскую, военную, дружинную среду в славянский мир христианство могло проникать из Средней Европы.

Далее не исключен Балтийский путь. На Балтике миссионерствовали ирландцы. Жившие на крайнем западе Европы, тогда в своей христианской культуре ирландцы были наиболее близки Востоку, Византии. Это сохранялось до латинской (римской) унификации. Ирландцы миссионерствовали среди скандинавов, среди северных германцев. И, начиная с VII века, они могли, естественно, достигать и славян балтийских, то есть обитателей Поморья, полабских славян и наших предков кривичей и ильменских словен. Доказательств нету, но гипотеза правдоподобна.

Древнейшее произведение, раскопанное на территории Москвы и содержащее изображение христианского, греческого равноконечного креста, датируется II-III веками нашей эры. Да здесь, на Московской земле тогда и славяне-то не жили, в Дьяковке жили угро-финны, и тем не менее христианство в их среду проникало.

И наконец исконно славянская земля Причерноморье. Анты (крайневосточные славяне) обитали на Дону до удара гуннов. Сарматским по происхождению, а затем, возможно, славянским был Танаис, город в низовьях Дона, то есть на Азовском море. Его активно раскапывали в 1955-65 годах. Там были найдены остатки христианских храмов-горниц, существовавших не позднее II века. Уверенно христианский материал конца I — начала II века раскапывают и в Херсоне Таврическом на территории современного Севастополя. А Таврия — место всегдашнего обитания славян. Из ныне существующих народов древнее славян в Таврии, которую мы, к сожалению, называем «Крымом», пожалуй, только одни греки. Тамошние славяне были христианами. Следовательно, в славянской среде христианство начинает распространяться с апостольского века. Вероятно, оно постепенно, медленно распространяется в глубины славянских земель.

Итак, на почве строгих фактов до крещения святого Владимира проходит 128 лет христианизации, на почве правдоподобных научных гипотез проходит около 900 лет. Достаточно для миссионерства? Достаточно. Вот таковой предстает история христианизации Руси. Крестился не молодой народ, а зрелый, крестился народ, обладающий высокой культурой. Такие народы не поступают с бухты-барахты. И действительно, мы видим, как и раз, и другой равноапостольный Владимир обсуждает со знатью и даже представителями демократии вопрос о выборе веры. Обратитесь к «Повести временных лет». Мы видим посольства, можем читать отчет посольства. Посол сообщает, что он не ведал в Софийском соборе Константинополя, на небе он находится или на земле. Разве маститый киевский боярин, который участвовал не в одном посольстве, во множестве боев в своей жизни, не знал, что под его ногами пол? Нет, он знал. Но он, обладая истинно славянским чувством прекрасного, объяснял происшедшее с ним в Софийском храме так, чтобы его поняли его соотечественники. Это тоже называется миссионерством. Это тоже серьезный аргумент. Во всяком случае в христианизации Руси очень много эстетического. Большую роль сыграло стремление к прекрасному.

А что же Владимир? Разве он не сыграл никакой роли? Он плыл по течению? Конечно же нет. Он не мог насильственно крестить своих подданных, ему бы на ворота указали. Но он мог отстроить величественный собор, и потому к нему поехали греческие архитекторы, к другому они бы не поехали. Он мог отвести десятину доходов. Он мог завести школы. Даже такой скептик, как историк Голубинский считал, и мы можем с уверенностью полагать, что Владимир равноапостольный открывал в Киеве не простые школы, а школы высшего типа, предшественники университетов. Вот такой была тяга святого Владимира к просвещению, к школьной премудрости. Вот истинное лицо великого государственного деятеля и христианского просветителя Руси и урок нам всем. Мы должны помнить, что наши правители и властители не могут распоряжаться нашей верой, нашей культурой, нашей жизнью. Только мы можем распоряжаться и за себя, и за них, ибо нас стараниями равноапостольных Ольги и Владимира, первомучеников Феодора и Иоанна, которых мы только что вспоминали, и стараниями всего гигантского сонма, всего полка Божественного Русских святых — нас большинство в этой стране!