Про принцессу Грёзу, любовь и счастье

Глава 1. Неужели такое бывает, а?


В некотором царстве-государстве жила себе поживала настоящая принцесса. И имя-то она носила самое принцесское: Грёза. И само царство, называвшееся ВЕВЕН (ВЕчно ВЕсеннее Настроение), тоже было всамделишным. Хоть и малю-ю-ю-сеньким совсем: всего-то пара квартир. Образовалось же оно по необыкновенной, наверное, почти идеальной любви Шура и Муры Первых.  Грёзиных  пра-пра-пра-пра-пра по папиной линии.

Ах, что это была за любовь! Сравнить ее можно – очень условно, конечно, – лишь с … омлетом. В том смысле, что соседствуют по жизни два абсолютно самодостаточных продукта: яйца и молоко. Но сомкнувшись-слившись, превращаются они в один единый, кардинально новый при этом вид еды: омлет. Вот и Шур с Мурой. Так друг с дружкой объединились, что образовалась в результате целая страна… а не какой-то там омлет.
 
Понятно, что безграничное блаженство, в котором пребывали влюбленные, ничего, кроме зависти, у окружающих вызвать не могло. Конечно, это они, завистники, придумали, будто бы «шуры-муры» отнюдь не настоящая, глубокая, искренняя любовь (что, на самом деле, правда), а отношения приятные по плоти, но с гнильцой по душе. Тогда-то, дабы защитить от злопыхателей нежнейший Шуры-Мурный союз, и порешили в Небесной канцелярии… сотворить ВЕчно ВЕсеннее царство.

Устройство его было до крайности простым, а вместе с тем замечательным. Начать с того, что граница ВЕВЕНская двигалась. Где кто из венценосного семейства находится, там – на расстоянии пары-тройки метров вокруг него – и простирается ВЕВЕН.   Отправляются Шур с Мурой, к примеру, на рынок. За ними вслед, будто раковина улитки (только невидимая, конечно) тянется диковинное царство.
 
Что же касается атмосферы ВЕВЕНа, то была она и вовсе необычайной. Каждый, в ней оказываясь, становился вдруг… первозданно-настоящим. Начисто забывал о квартирно-денежных, да и вообще всяческих неудовольствиях. А сделаться получше - побогаче - поумнее, чем сосед, не стремился вовсе.

Тот же рыночный торговец, бывало, складывает в Мурину кошёлку лук-порей, редиску, нежно любимые ей патиссоны и …  млеет от восторга… денег при этом не испрашивая. Хм… а ведь и правда. Разве не высшей наградой автору является удовольствие, получаемое потребителем его произведения? Да, вот еще что. После даже того, как утекал за Шуры-Мурами волшебно радостный ВЕВЕН-ский шлейф, не обнаруживал герой прилавка никакой недостачи. А в душе его продавецкой целых минут ещё десять продолжало бултыхаться однозначное, безусловное, стопроцентное счастье.
 
Как, спросите вы, все это могло работать? Очень просто. И совсем не по волшебству. Если мы не себе, а кому другому чего хорошего желаем, да ещё искренне, да ещё и очень сильно, это всегда сбывается. А именно такими и были помыслы Шура с Мурой.

Конечно, помогали им немного – ускоряли воплощение мечтаемого – работники отдела времени Небесной канцелярии. Да-да! Именно они управляют тем, что по-ученому именуется временным потоком. Вы ведь замечали (конечно, замечали!): если, не зная сна и покоя, строчить дела всякие, то и время пробегает, как сумасшедшее. Зато потом, превратившись в прошлое, тянется оно как ликер.  Можно его – и нужно – пить по капельке: долго, наслаждаясь вкусом воспоминаний. И наоборот. Возляжешь на диванчик, али на завалинке какой угнездишься и …  время, кажется. Остановилось. Полно его, хоть за так раздавай. Но, перейдя в прошедшее, становится оно маленькой-маленькой точкой, прямо зернышком маковым. Которое на зуб ой как трудно поймать. Зато легко подавиться.

Вернемся, однако, в волшебное наше царство. И снова подивимся. Ибо таки-ми важными штуками, без которых любая другая держава скопытилась бы в три секунды  – законами, указами, идеологическими платформами –  в ВЕВЕНе даже и не веяло. Нам-то, ясный день, известно. По ерунде всякой, хоть законом её назови, никто жить не будет. Ну а коли уж действительно полезный принцип вылупится (из яичка, к примеру, личного опыта), то и внедрится он естественно, без специальных мероприятий.

Вот и наши вот царь с царицей жили по единственному нехитрому правилу: дарить друг другу как можно более радостных моментов. Произросло правило это из великой любви как бы само собой. И работало, надо сказать, безотказно. Только успевай желать-придумывать, чем бы половину свою побаловать. А так как ни с фантазией, ни с интуицией проблем у наших героев не было, то и наслаждать друг друга у них получалось отлично.
   
Результатом же одного из Шуры-Мурных проектов по взаимному радованию стал их сыночек.  Шур второй. Который, одновременно войдя в стадии как половой зрелости, так и жизненной мудрости (чего в наших с вами реалиях не случается практически никогда), заснул как-то в одиночестве, а проснулся рядом со своей суженой.  Девой прекрасной по имени … Мура. Прилетевшей непонятно – хотя нам-то с вами понятно, естественно, – откуда. Повторялась эта история, один в один, абсолютно со всеми дальнейшими Шурами-Мурами.  Рождался у очередной четы строго один сынок, который обзаводился, когда приходило время, возлюблен-ной. Но однажды… у Шура и Муры двадцать седьмых, помимо обязательного мальчика, родилась еще и… Грёза.

Глава 2.  Зачем, почему?..

Почему же, почему это произошло? Попробуем разобраться, опираясь на реальные факты. Хотя реальность – вещь относительная. Более того: субъективная. И даже еще того более: крайне сомнительная. Если человек сто, положим, расскажут историю какую, так только диву дашься. С трудом поверишь, что они об одном и том же. А если историю эту еще и на понимание разложить…  тут уж количество совпадений со спринтерской скоростью к нулю помчится. Да… и сколько же, вообразим, эдаким макаром можно учебников истории, к примеру, написать? Абсолютно, понятное дело, разных? Ну, ладно. Не будем шибко умничать и отвлекаться от нашей – сказочной, ВЕВЕНской – истории.

Итак. Случилось однажды невообразимое: прогневалась на одну буквально секундочку двадцать седьмая Мура. И даже обожательно-неземная мужнина любовь не спасла ее от этого микроскопического, вроде бы, грешка. Дело обстояло следующим образом. Пришла Мура наша в парикмахерскую. И обнаружила, что на предназначенном ей уютном креслице восседает вальяжно-пышная персона. С вампирским маникюром, рыбьими губами и ресницами, сравнимыми по размаху с крылами птеродактиля. «Наверное, удобно, когда жарко: целых два гигантских веера…» – подумала ни к селу, ни к городу Мура. Да и вслух произнесла она тираду тоже не слишком складную: «Простите, Ваше место на самом деле не ваше, а мое». Само собой, разве может женщина, впервые столкнувшись с невыполнением своего желания, изречь что-то вразумительное? 

 – А не пошла бы ты, милая… – подала голос малосимпатичная   личность.  Подумала пару секунд и уточнила (зараза такая!), куда именно, по ее мнению, должна была направиться монаршая особа.
 
Не зная значения произнесённого короткого слова, Мура, однако ж, безошибочно уловила его суть. «Почему она так со мной? Что плохого я ей сделала?», – пронеслось в голове царицы. А в душе её, никого не спросив, проклюнулось раздражение.

– Это не «comme il faut»,  – вырвалось у трепещущей Муры самое что ни наесть ругательное в ее лексиконе слово.

Ответ же вульгароносной особы был настолько предсказуем для нас, насколько невообразим для Муры. Впервые в жизни она с таким… несимпатичным поведением столкнулась.

   – Да чтобы тебе… пусто было! Жирная корова! – выпустила вдруг царица  фразу, будто бы кто простуканную в её голове чьим-то (понятно, впрочем, чьим) поганым молоточком.

«Как же я могла? Что случилось? Это была не я»,  – причитала потом Мура. И уж корила себя, бедняжка, и прощения просила, и слезы на груди у своего Шура лила. Но… слово как известно, не воробей. Скорее, оболочка, обёртка. А уж если обернёт оно мысль тяжкую, выйдет и вовсе камень. Бросив который, набедокурила Мура: сбила настройку равновесия чего-то очень важного. И на вчера еще безоблачном ВЕВЕНском небе завис – мрачной уродливой загогулиной – вопрос: «Что теперь с нами будет?» Понимали августейшие: благости в их царствии  – по-справедливому если рассуждать – должно-таки поубавиться.

Ничего, однако, страшного не происходило. Никаких там бурь-ураганов, вражеских диверсий или краж со взломом. Наоборот! У Шура с Мурой, в дополнение к совершеннолетнему уже сынку  родилась дочь. Принцесса Грёза. Чудо это было расчудесное, а не девочка! Никогда не плакала (правда, и не смеялась тоже). Ничего не требовала. Относилась ко всему спокойно-ровно-сдержанно. Даже к родительскому обожанию. Даже когда подросла. Тут вот и пришла – не вспомнить уже, кому первому: Муре или Шуру, – в голову мысль. О том, что деточка их не здорова: «Никаких чувств! Ни единого желания! Это ненормально!»  И просто с ног они сбились, пытаясь  принцессу вылечить.
 
«В первую очередь необходимо повысить пластичность мозга! Тогда он ста-нет восприимчивым к эмоциям!» – перво-наперво решили царь с царицей. И принцесса освоила почти все диалекты мало кому даже известного языка фула. Безрезультатно. «Забота о животных: вот что пробудит чувства в нашей девочке», – таким виделся царской чете другой путь спасения Грёзы. И она в рекордно сжатые сроки  одомашнила  диких  рыженьких таракашек. Да ещё как преуспела в этом занятии! С тех самых пор ни одного на улице не встретишь, все по квартирам пристроились. Но… увы, никакого излечения тараканы не принесли.

«Уж музыка – то, музыка не оставит нашего ребёнка равнодушным!» – за эту мысль, как за последнюю спасительную соломинку ухватились венценосные родители. Благородная отроковица разобралась с роком не хуже заядлого рокера и очень даже прилично рэперила. А украдкой, ибо дело это было вовсе не царское, постукивала на там-таме. Недуг, однако, Грёзу не покидал.
Могла она, плюс ко всему, изысканно и тонко «стихосотворить». Но даже поэзия, на которую тоже очень надеялись «бедные» Грёзины родственники, не сработала. Стихи принцессы никто почему-то (хотя совершенно непонятно почему) не воспринимал всерьез.

 – Ну и в чем проблема?  Прекрасная дева без страсти и огня? Да всё просто супер! Вы вот, Ваши высочества, совсем, поди, не чатитесь! Профукать изволили-с последний хит сезона. Меж тем, каждый нынче в курсе. Отрыв формы от содержания есть переход человека на новую, более высокую ступень развития! Сами подумайте. Выглядит, скажем, гражданин какой будто лох последний. Все им пренебрегают, фыркают. Что с него взять?  Но лох-то он исключительно снаружи, а никак не внутри! И такую всем покажет… фигуру высшего пилотажа… что только держись!  Стало быть: чем ощутимее разрыв между внешностью и внутренностью индивида, тем более он невычисляем, непредсказуем, а, значит… конкурентам его не раскусить никогда. Что есть залог успешного бизнеса. Вот что выдали светила мировой психологии, к которым от отчаяния обратились Шур с Мурой.

Определенная закономерность в рассуждениях профессионалов, надо при-знать, имелась. Есть вот, к примеру, важное такое… место под названием «Дума». И что, вы считаете, будто люди там ДУМАЮТ? Почитайте, если не лень, опусы этих думаков! Да чего уж, просто посмотрите на них, пребывающих в своей, казалось бы, стихии: думательном процессе. Всякий скажет... хм... точнее всякий знает, а скажет-то один из ста: «И каким таким местом они, интересно, думают? Стыдоба, чего вытворяют»! И... нет, не прав он, смельчак этот, будет в корне.  Наращивают думцы эдаким небанальным способом – всё резвее отдаляя то, что делают, от того, что должны, – конкурентные преимущества нашего отечества!  Может, правда, все у нас хорошо? И движемся мы, на самом деле, вверх? Да, да, по той самой… спирали.
Грёза же обо всем об этом знать не знала, естественно. Но однажды, по случаю (принцесса, всё-таки, да еще и с волшебством на «короткой ноге»), попала она на одно думское заседание. И долго потом не могла понять, хотя ума с сообрази-тельностью ей было не занимать, что эти люди вообще делают… и зачем. Кто-то спит, кто-то в носу вдохновенно ковыряется. А уж если кто чего скажет, так хоть стой, хоть падай.

«Мам, пап!  – выпалила принцесса, вернувшись домой, –  да эти заседания  надо транслировать нон-стопом как реалити-шоу! Рейтинг будет сумасшедший! Владельцам каналов  суперприбыль! А думщики,  зная, что на них все смотрят, может, начнут что-нибудь приличное… вырабатывать». Светлая голова была у Грёзы, правда ведь?
Да ну и мы с вами не дураки. Прекрасно все понимаем про форму - содержание. Взять хоть раскрасавицу писаную. Разве у нее обязательно ума палата и сердце из золота? Бывает, бывает, конечно, такое! Но… редко. То же почти самое  имеем мы и в другом, социальном, так сказать, измерении. В школах  учат-не учат. В больницах  лечат-не лечат. В конторах-разных-министерствах… да, кстати, а что там вообще делают? Вроде как, руководят. Но вот чем бы у нас кто ни руководил (стройкой, атомной станцией, свалкой-помойкой или даже целым городом), получается, будто  он не руководит, а скорее, рукоВОРит. В том смысле, что грабастает  дерзновенной своей десницей всё возможное… а очень часто и невозможное. Короче говоря, это отдельная,  совсем уже не сказочная тема. Хорошо хоть в цирке пока ещё развлекают, а в супермаркетах еду продают. Конечно, и здесь есть к чему придраться. Но давайте не будем этого делать. Как  жить-то, если даже в хлебе  и зрелищах начнём изъяны искать?

Забыли мы про  умницу -  красавицу Грёзу, однако. Так вот. Она и вправду умница.  Помимо исконного своего инфантского,  выучилась делать совсем уж экзотичные штуки. Например, клеить на лобовые стекла неправильно припаркованных автомобилей плакаты «Простите! Очень нужно! Я не такое мурло, как кажется!», подавать (самые красивые веточки, камушки и цветочные головки)  нищим и даже переводить старушек через дорогу.

И однажды, совершенно случайно, переведя очередную старушку через очередную дорогу, заметила Грёза указатель с надписью «Государство ИДИ и ДОстигни Цели: ИДИДОЦ». Вот ведь что интересно. Знала она место это как облупленное. И не было здесь отродясь никакого указателя.

Дальше всё произошло  в считанные секунды. «Может, это мой  шанс стать нормальной,  как все? Вот поставлю себе такую цель, пойду и достигну ее. Пора-дую родителей», – подумала принцесса. И … толкнула калитку в страну с аппетит-но-соблазнительным названием.

Глава 3.  Вот оно, однако, какое!

Да-Да!  С первого взгляда можно было догадаться-ощутить, насколько оно, новое государство, огромно: куда там ВЕВЕНу.  И все его насельники (каждый по отдельности, никаких там парочек или групп) куда-то стремительно двигались с одинаковым выражением лица: твердым, решительным, а вместе с тем опустошенно-равнодушным каким-то. «Будто не из другого государства они, а с другой планеты», – подумала Грёза. Если внимательно присмотреться (очень-очень внимательно), можно было различить в этом человекомассиве женщин и детей. С детьми попроще: из-за роста. А вот особы прекрасного пола… мало чем отличались от гендерных своих антагонистов. Разве что шеи женские чуть тоньше и  длиннее были.

Все чЁтко вырезано-вычерчено-выстроено.  Бедная принцесса – с прыгающим сердцем и мыслетворением, ускорившимся раз в пять, – тихо шла по широкой (центральной, скорее всего) улице. Мощные потоки человеческих особей, напоминавшие, если прищуриться, стаи саранчи, неслись туда-сюда-за-по-вдоль и даже вверх-вниз. Однако, то, чему положено в таких местах находиться – общественно-общательные заведения всяко разные – почему-то отсутствовало. И вообще всё было очень  странно. Ни тебе молодёжных тусовок, фонтанирующих упругим, звонким матерком, ни пребывающих в фазе глубокого созерцании бытия бомжей. Зато через каждые метров пятьдесят на столбах и стенах висят плакаты: лицо молодого человека с нездешним, не ИДИДОЦким выражением и сопроводительным текстом: «Это наш  враг! Поймать и уничтожить его – задача каждого добропорядочного (а других и не бывает)  ИДИДОЦика.  Он отрекся от священного лозунга: «Если ты живешь без цели – значит вовсе не живешь!»
 
   – На самом деле, правильный лозунг. Без целей нельзя. Как же хочется научиться их хотя бы ставить,  – подумала Грёза. Но ведь ничего просто так не происходит. Грёза подумала, а кто-то из добросовестных служащих Небесной канцелярии нажал кнопку с волшебно манящей надписью «пуск».
И… предстала  принцесса наша пред «стальные очи» шефини службы адап-тации мигрантов. Занимавшейся тем, что лет сто назад носило страшно противное название «Идеологическая пропаганда».

  – Первое необходимое  условие оптимизации жизненного процесса – фор-мулировка его глобальной цели, – начала набирать  мыслеукладочные обороты иноземная чиновница.

   - А как же  мне её сформулировать, если я не знаю, что хочу? – задала Грёза прямой и честный вопрос.

   – Такого не бывает, – взвизгнула  тётка. Потом громко икнула, совсем как архаичный черно-белый телек, переключаемый с одной программы на другую. И дальше, будто и вправду перенастроилась, начала говорить совсем по-другому. Вполне по-человечески.
 
–  Ээээ. Ну, все чего-то хотят. Даже клоп к примеру, Петя. Спит и видит обо-гнать своих собратьев, навострившихся за клопихой Машей.
– Допустим, Вы правы. И у клопов все происходит именно так. Интересно, кстати, откуда у Вас такая информация. Может, сами реинкорнировали из клопьей сущности?

– Тётка проигнорировала Грёзину  – весьма дерзкую, надо сказать, – реплику. Но мы-то с вами знаем, что большинство дерзостей рождается  людьми с нежным и хрупким устройством души. Защита у них такая… от попыток вторжения в эту самую душу.

   – Не зацикливайся, – было  ответом принцессе. – Всё в этой жизни уже придумано! Есть желания на сто процентов подходящие каждому! Бери  и пользуй-ся! Не рассуждай хочу - не хочу. Раз практически все, везде и всегда хотели это, то и ты не исключение.
 
  – Волшебно! – радостно воскликнула Греза. Уж в чём в чём, а волшебстве она была докой. – И какие они, эти желания?
 
  – Стать абсолютно первым в чём-то! Самым богатым, самым известным, са-мым ловким. На худой конец, самым толстым.

  – Это-то зачем?

 –  Чтобы в Лист Мировых Достижений попасть! Когда на белой атласной бумаге золотыми буковками с вензелечками выписано твое имя… то какая разница в каком оно разделе: «Самые кривые ноги» или «Самые умные мысли»?

  – Разница как раз огромная! Кому могут быть интересны кривые ноги?

  – А по-твоему, умные мысли могут быть кому-то интересны? Дело не в ин-тересе. Важнее всего быть в чём-то номером один. Не важно, в чём.

    –Господи, да почему?

    – Да потому, что смысл только в первости! Хоть бы даже на Элладу давай посмотрим. Образ-е-е-е-ц типа гармонии-любви-красоты. Так каждый там жил-дышал одной идеей. Победить в своих… спортивно-божественных конкурсах. Надрывались, бедные, с утра до ночи.  Лишь бы выиграть!. Ох уж эти древнегре-ки…

   – Да… интересно у вас получается. Красота, оказывается, вырастает из ре-кордов! «Сделал» быстрее всех «ноги» – и мир вокруг гармонизировался. Живи себе и радуйся… пока соперники мышцы не подкачают.
 
   –  Ну ты и выкрутила этот, как его… софизм! Все гораздо проще. Большие цели – большие результаты!
 
 –  Пусть так. Но  все первыми быть не могут! Не хватит на всех золотых меда-лей и лавровых венков!

– Не хватит, однозначно! В этом-то и смак! Конкуренция! Впереди тот, кто круче-лучше-тоньше-звонче.

– Странная система. Соревноваться можно далеко не во всём. Расскажу вот Вам одну любопытную историю. Решили человеческие органы выяснить: кто всех главнее. Так оказалось, что очевидная, вроде бы,  первозначность мозга, скажем, или сердца –  иллюзия. Каждой частичке нашего организма отведена своя  – исключительная  –роль. Не сыграется она – даст сбой вся система. И разве можно устроить соревнование между печенью и, например, глазом или коленным суставом?
 
– Ну, в плане тела ты, возможно, и права,   – задумчиво ответила Грёзина оппонентка и  погладила зачем-то свой выдающийся бюст (возможно, оценивала его шансы стать чемпионом среди ее собственных органов). Но личность - это не конструктор из деталей «рука», «нога», «голова»! У нас все сложнее! Мы хотим СЧАСТЬЯ! Что возможно при единственном раскладе: когда получаешь желаемое!  Самая же крутизна - быть хоть в одной завалящей областюшке впереди остальных.  Хлебом нас не корми - дай почувствовать превосходство над кем-то. А лучше  над всеми!
 
    – Вы сами сказали, что люди сложно устроены! А что получается по Вашему?  Чем кто-то «первее», тем он счастливее. Вот уж всем примитивам примитив! И неправда к тому же.

   – Знаем-знаем! «Богатые тоже плачут»!  Так плачут они не потому, что богатые. А потому, что вместо понятных и правильных целей  – стать еще более богатыми, например,  –  нагородили невесть чего. Развели, понимаешь ли, хохломские цветуечки! И страдают по глупости. Любви им, видишь ли, подавай! Ха-ха-ха!!! Сидеть и ждать  любви от типов, неспособных на нее, – глупейшее занятие на свете.
 
   – Насчет бессмыслия  ожиданий любви  –  чистая правда! А с  соревновательным эффектом у Вас ошибка какая-то. Разве можно жить с постоянной оглядкой на пьедестал почета? Гораздо важнее, по-моему, заниматься тем, что тебе по душе. Если оно не в ущерб остальным, естественно. Ведь мы все живем в одном мире. Который поддерживается настроением каждого! Между прочим, вся восточная философия держится на этом принципе.  Там никто и шагу не ступит, не «проверившись»  на  общественную безвредность.  Думаю, именно поэтому  они так гармонично-успешны. Так на чем мы остановились?

– Не поверишь, милая! На дороге к счастью!

– Да, счастье. Счастье – это когда делаешь то, что доставляет удовольствие тебе, и как минимум не мешает другим. Кактусы  разводишь,  умиляешься  прыганью трясогузки или вот выстругиваешь из полена, скажем,  подружку для Буратино. А при этом невероятным образом  «вбрасываешь» в атмосферу дополнительный позитив! И все вокруг тоже «счастливеют», – мечтательно произнесла Грёза. Добавив с легкой грустью:  «Я, увы, могу только рассуждать на эту тему. Не умею чувствовать. Но очень-очень хочу научиться это делать. И даже готова попробовать ваш местный целесчастный  рецепт. Хоть и не очень мне нравится все, что Вы говорите, если честно.
 
– Не обязательно, чтобы нравилось! Главное, чтобы работало! Итак, дарю тебе наибезотказнейший  ИДИДОЦкий алгоритм получения ИДИДОЦкого счастья! Шаг первый – постановка цели. Шаг второй  – реализация цели. Шаг третий – бери и владей, вот оно, счастье!

– И больше ничего?

–  А что тебе еще надо?

– Самое важное! Что именно нужно делать?

– Да что угодно! Любым способом, зависящим от обстановки.
 
– И хитрить допускается, и  принципы свои предавать?
 
– Э, милая, да ты как будто из другой галактики прилетела! У нас каждый первоклашка знает, что хитрость, изворотливость, ложь - всё это инструменты развития ума. Насчет  принципиальности отдельный разговор. У нас на нее давно введен запрет. Ведь что это по смыслу? Оковы личностного роста! А человек должен быть сво-бод-ным! И какие-то там стереотипы, что хорошо, а что плохо – вещи абсолютно ненужные. Затрудняющие и без того нелегкую целевую борьбу. Ну, права я?

–  В общем, кажется… может быть, –  растерялась Грёза.  Присутствовала в иностранных  умозаключениях логика. Определенно, присутствовала.

– Итак, даю тебе домашнее задание на завтра: поставить личную цель с максимально высоким коэффициентом амбициозности и определить пути ее достижения. Вперед! За работу!

И Грёза, как настоящая командированная, направилась на заселение  в лучшую (все-таки принцесса!) ИДИДОЦкую гостиницу. Там процветали запустение и грязь. «Милый мой, милый, воздушно-зефирный, радостно-сладко-ванильный ВЕВЕН! Как же мне грустно, отчаянно - пусто! Разве таких я ждала  перемен»? Вот какой незамысловатый стишок родился в принцессиной голове. Это были слова-рифмы, пришедшие откуда-то сами по себе, без всякого Грёзиного старания. Хотя… может быть, на самом деле ей было грустно? И никак чувство это не было связано с механизмом: получил – счастлив, не получил – наоборот? Кто знает?

Но вернемся к делам гостиничным. В  картину тотальной тамошней разрухи не вписывалась  лишь новехонькая табличка с надписью «директор» на побитой временем и, возможно, нервными постояльцами, двери. По другую ее сторону, за доисторическим столом восседал грозного и  толстого вида человек. Он самозабвенно ничего не делал. А если честно сказать, то просто спал. Но Грёзины шаги услышал. И приоткрыл слегка  один глаз. Тут же закрыл опять. Всё. Выдал таким  образом индульгенцию: «Делай, дорогая принцесса, что душенька твоя пожелает! Ни в чем себя не ограничивай! Хочешь – мышей лови, не хочешь  – чини сливной бачок, ну а станет совсем невмоготу, поспи».  На самом деле ничего этого – словами –  он не сказал. Отвык уже и разучился.

Но Грёза его прекрасно поняла.Заселилась в свой номер и тотчас взялась – отличница-прилежница –  за домашнюю работу: «Цель: захотеть быть первой. Первая в ВЕВЕНе царица. Значит, стать царицей. Очень даже приличная цель. С высоким, похоже, коэффициентом амбициозности. Хочу-хочу-хочу-хочу-хочу в царицы! Нет, ну какая это, все же, глупость! Сказка про золотую рыбку… чем не  иллюстрация к тому, как «сбываются» амбициозные мечты? Но… эксперимент – дело святое. Значит, стать царицей. И как  это можно сделать ? Да проще простого! Скажу маме, что хочу на её место. Так она мне тут же его уступит. А еще прослезится: «Слава тебе, Господи! Наконец-то у нашей девочки желания проснулись!»  Вот кто будет по-настоящему счастлив! А я?»

На решение этой треклятой  задачки  Грёза бросила все силы своего право-го полушария. В первую очередь, фантазийные. И даже, чтобы вернуться в слег-ка  подостывшее  уже принцесское состояние,  нашла  пустую  консервную банку и приладила ее к голове в качестве наглядного пособия-подобия короны.  Глянула на свое отражение в пыльно-паутинном зеркале и  практически сразу пришла к  (увы, неутешительному!) выводу: «Не видать мне счастья по ИДИДОЦкому рецепту! Достигнуть цели – никакое не счастье. Это как глотнуть воды, когда пить очень хочется. В первую долю секунды летишь. А уже во вторую… даже воспоминания… даже о крылышках,  которые вот только что клокотали-трепетали, вознося тебя к неземному блаженству, стираются чьим-то мягким гигантским ластиком. Всё становится таким, как обычно. Счастье – что-то совсем другое!!! Что же именно, а?»  С такой вот  вопросительностью  и прикорнула Грёза на обшарпанном  остове могучего в былые времена кресла.

Глава 4. Ну не тут-то было…

И уже подойдя к мягкому,   еще пока  полупроявленному, бледно-розовому  контуру сна, принцесса…  вернулась обратно. Кресло, гостиница, крики за окном:
– Да, это он, он, держите его! –  Топот-грохот-галдеж-свист-улюлюканье.  Грёза осторожно выглянула из разбитого окна на улицу.

В тот же момент кто-то стремительно ворвался в её опочивальню. Вид этот кто-то имел совершенно непрезентабельный. Потрепанный даже, можно сказать. Только жутковатая комнатёнка стала вдруг заполняться теплым, живительным, умиротворяющим (в полный противовес ситуации) и почти что родным ВЕВЕНским светом. Но со своим,  неуловимо-особым нюансом. «Это ведь от его глаз!» - подумала Грёза. За этой мыслью тут же последовала другая: «Боже, К ИДИДОЦу  он имеет такое же отношение как  цветущий розовый  куст к  саксаулу. Нет, не то! Как водопад к тухло-противной луже. Не-е-е-т, тоже не подходит. Как альбатрос к мириадам жутко-жужащих-противно-звенящих-кровососущих-везде-вездесущих. И это не совсем точно. Надо будет на досуге еще…». С трудом обрубив канаты воображения (ох, с каким большим трудом!) и перейдя в состояние  бытового мыследейства, Грёза поняла. Перед ней ОН: государственный преступник, лютый злодей, гроза ИДИДОЦкого благополучия. И это за ним, за ним мчатся-рвутся-несутся стаи целеположенной  живности.

– Ты можешь спасти меня. Если захочешь, конечно, - спокойно-просто молвил знакомый незнакомец. И моргнул, на секунду ослабив мощь светосолнечного потока.

– Я  не умею хотеть. Но помогу Вам просто так,  - ответила Грёза. И сдержа-ла-таки свое принцесское! Сказала преследователям, умничка: «Уверяю, господа, я ничем не могу быть Вам полезна». С легким, правда, волнением. Всё принцессе казалось, что обман ее вот-вот раскроется. Ведь оттуда, где стоял беглец, из-за латаной-перелатанной, но продолжавшей упрямо-всем-на-зло жить занавески, не переставали сиять два невообразимых, сумасшедших солнца.

Гонители, однако, ничего солнечного не заметили. А кроме того, поверили Грёзе: в самом деле, сказала-то она чистую правду. Всё замечательным образом сладилось. ИДИДОЦики в один миг размякли и стекли по лестнице мерзко попахивающим ручейком. Именно так – смесью гнева и ржавого болота – пахнет  не излившаяся ни на кого ярость. Излившаяся же, наоборот, отдает кровью, страхом и горячим железом.

– Ну, спасительница моя, давай знакомиться! Сейчас я Бикар.

– Что значит сейчас? Раньше Вас как-то по-другому звали?

– У нас имя  дают только тому, кто достиг ощутимых результатов в борьбе за цель. Если не достиг, ты никто и звать тебя никак. Когда-то я был Супергероем. Теперь Бикар. Через букву «и». Я нечто среднее между Икаром и бекаром (в музыкальной нотации знак, означающий отмену ранее назначенного знака  для той ноты, перед которой он стоит). Стремлюсь к солнцу  и пытаюсь отменить  правила жизненной игры ИДИДОЦиков. А твое имя как?

– Грёза.

– Бог мой, можно было и догадаться! Такая необыкновенная девушка может носить только такое – необыкновенное  – имя! Ты абсолютно не похожа на всех тех, кого я встречал раньше.

– Ты же меня совсем не знаешь!  – неготовая к таком повороту событий Грёза вдруг перешла на ты, что вообще-то шло вразрез с ее воспитанием…–   А, может быть… я… злая и вредная колючка!

– Колючка? Да ты вся  насквозь звучишь умиротворением, тихой радостью и любовью.

– Ты ошибаешься!!! Я не умею не то что любить, но и вообще  хотеть.

– Но для того, чтобы любить, вовсе необязательно это хотеть! Здесь все про-исходит по неведомым нам правилам. У каждого есть врожденное устройство. Что-то типа антенны. Вне зависимости от твоего желания-нежелания она воспринимает определённый сигнал, который становится самым главным в жизни и кардинально меняет её. Знаешь… вот смотрю в твои глаза и понимаю, что антенна – совсем не подходящее слово. Не антенна, нет…  струна!  Струна души. Самые глубокие чувства, истинную радость – все это возможно ощутить лишь тогда, когда она зазвучит.

 –  У меня вот точно нет никакой такой струны. Я, наверное, ближе к барабанам. Недаром меня к ним тянет, как магнитом!

– Господи, какие глупости прописались в твоей голове! Но вот увидишь, все пройдет!

– Ты поставишь себе такую цель и будешь ее реализовывать?

– Видишь ли… хотеть  мы можем  только собой и по поводу себя! Поэтому цели типа  «Я хочу, чтобы ты, он, она сделал то-то, стал таким-то»  – верх глупости.

– Но взрастают они, всё же, на «ниве»  заботы о ближнем.

– Конечно!  Поэтому куда страшнее целеполагаться, в упор никого не видя. Кроме себя самого, естественно. Я так хочу. И точка. Остальные – мусор. Убрать и выкинуть. А лучше утилизировать. Чтобы уж наверняка. В теории, правда, считается, что такие цели  недостижимы.

– Похоже, теория подкачала! Кто-то ведь в вашем ИДИДОЦе стал самым богатым, успешным.

– Да, стал! Благодаря технологии целевого переключения человека. Которую в свое время разработал … я сам!!!

– Переключения? Человека? Но ведь люди  не приёмники!  И никакой кнопки переключения у них, слава Богу, нет!

– Ты ошибаешься. Есть. Конечно, не  в буквальном смысле. Но каждому, абсолютно каждому хочется хоть для кого-то стать лучшим, первым, желанным, любимым.

– Так ведь это разные вещи! – горячо возразила Греза. Желание всех обогнать рядом не стояло с потребностью быть любимым!

– Естественно! Я тоже так считаю! Честно тебе сказать, уверен,  что именно недостаток  любви и есть всему причина! Когда тебя не любят, возникает иллюзия. Дескать, вот закончу  школу с золотой медалью или там прыгну на пару сантиметров выше, чем Вася-чемпион, и все поймут, какой я замечательный. И тогда уж точно полюбят. Но…никто никого ещё не полюбил за красные дипломы и почетные грамоты. Кроме того, может сработать обратный эффект.  Победителей у нас не судят, да… но при этом и не любят.

– Завидуют?

– Еще как! Кстати, ты никогда не задумывалась, почему слуги не жалуют добрых хозяев, зато с превеликим подобострастием относятся к тем, кто  держит их в черном теле?

– Хм…. боятся тех, кто сильнее?

– Не без того. Но главное в другом. Они, не признаваясь самим себе, не могут смириться с тем, что кто-то лучше, добрее, благороднее их. А по сравнению с какой-нибудь мерзкой личностью, наоборот, начинают ощущать себя героями. И прощают  этой личности  – с «барского» плеча – её мерзкость: «Я-то ведь сто пудов лучше». Кстати, чем больше денег ты дашь нищему, тем больше он будет тебя ненавидеть. По этой же причине.

– Очень может быть. Надо подумать. Но давай вернемся к иллюзиям целевой любви. Человек хочет, чтобы его полюбили. И стремится стать, ну, предположим, крутым топ-менеджером. И становится-таки!  Возможно, ты прав. Любви он таким образом не добьется (пример я, правда, выбрала не очень удачный: топ-менеджера полюбить легко). Зато станет классным специалистом, профи.  Разве это плохо?

– Вовсе нет! Неплохо! Но и не хорошо. Мастерство ведь можно растворить как в белом, так и в черном. Проблема в том, что при отсутствии пространства любви человек начинает сосредотачиваться не себе. И думать только о своих интересах. Другие для него становятся постепенно по барабану! А потом и вовсе начинают мешать жить.
 
– Удивительно! Мы хотим стать сильнее, ловчее и краше именно от недостатка любви. Но совершенно забываем об этом на пути к ней.

– Да, именно! В результате этого мемориального диссонанса каждый играет уже только за себя.  А выигрывает тот, кто хитрее, пронырливее, шустрее и кому-таки удается переключить сознание конкурентов на другие цели.

 – И как сделать так, чтобы они, конкуренты эти, опять не передрались? Уже на новой целевой поляне?

– Очень просто! Надо, чтобы цели были у каждого свои! И чтобы они никак, никогда и ни под каким углом не пересекались!

– Но ведь такое невозможно!

– В реальной жизни, пожалуй, да. А в виртуальной – сколько угодно. Почему практически все зависают в стрелялках-войнушках-гонялках? Потому что в игру-шечно-искусственном пространстве они короли! В отличие от жизни реальной. Такие люди  – готовый для любых манипуляций материал. Самая желанная добыча!

– Добыча для кого?

– Для того, скажем,  кто стремится подчинить всех и вся. Ведь чем примитивнее устройство объекта, тем проще слепить из него все, что угодно. Кинул ему лакомую косточку – и твой он, с потрохами. Такая вот беспроигрышная «игровая»  стратегия абсолютной власти. На раз нейтрализуются потенциальные конку-ренты, враги, недруги, а заодно и вообще все. Благодаря моей изобретательности, будь она неладна, самым Большим Боссом (БэБэ) стал … ну, тот, кто стал. Наградил он меня  за это по-царски, грех жаловаться. Выдал вексель с открытой суммой. Сколько цифр поместится в строку, столько и разрешил вписать. Правда, отсрочка платежа по нему была четыре года. Ну, это не столь важно. Главное – орден мне вручили. За заслуги перед родиной. В номинации «самый красивый фантик для самой дрянной конфетки».

– Довольно странная, однако, номинация!

– Отнюдь нет! Я бы даже сказал, главная!  Все остальные, если вдуматься, - те или иные её разновидности. И корни она имеет глубокие.  Прорастающие аж с 1917 года. Ну да Бог с ней! В общем тогда, купаясь в восторге от самого себя,  я даже вообразить не мог, что открыл  кратчайший путь личности к ее летальному исходу.

– А ты не преувеличиваешь роль каких-то там игрушек? По-моему, они вполне безобидны. Эдакие морские свинки!

– Увы, милая Грёза! Посмотри сама. Как тебе эта гостиница, например? Хо-роша? А ведь  ещё лет десять назад она процветала. Да и все здесь было иначе. Главное, другими были люди.  Умели плакать, страдать, сопереживать. Обижались друг на друга, что-то кому-то доказывали, спорили. Но… были людьми.

– И что с ними случилось?

–  Медленно, но верно превращались они (и почти превратились!) в существ-монстров. Самая яркая, безусловная  черта которых –  полная, до розовых соплей абсолютная «побарабанность». Она-то и прорастает из игрушечных целей, засеянных в виртуальном поле. Точнее, в пространстве.

– Да, но пространство это должно быть прямо-таки герметичным! Чтобы ни одной реальной мушки в него не залетело! Разве такое  возможно?

– О! БэБэ все продумал исключительно ловко! И подал –  великий «шеф-повар»  – под соусом искренней заботы о своем биомассовом дитяте. Зачем нужны офисы? Только увеличивают цену продукции, помогая наживаться поганым буржуям! К чему тратить время на дорогу в пробках, а нервы – на смятку в транс-порте? Полноценную и суперкомфортную жизнь можно организовать на собственном диване! А все, что нужно для «души», только свистни, тебе привезут, пере-шлют, перельют, перепишут, переправят. Раньше это делали люди, теперь – их электронный аналог.

– Ты хочешь сказать… что какая-то часть ИДИДОЦиков… роботы?!!!

– Абсолютное большинство! И вот что примечательно. Человек, создав их, сразу «побежал» в своем развитии обратно к обезьянам. И, если не подключатся высшие силы, добежит. Причём очень скоро. Ведь всё, что не требует усилий, происходит сверхстремительно! Это эволюция заняла тысячи лет, обратный же процесс прокрутится за какой-нибудь век – полтора.

–  Насчет обезьян, ты, конечно, шутишь? 

 – Отчасти. Человек становится … нет, не обезьяной, а … принципиально иным существом. Которое искренне не понимает, как можно тратить силы на кого-то, кроме себя. И на что-то, не имеющее отношения к победе в личной виртуальной войнушке. Сначала его душу покидает любовь. Потом «делает ручкой» дружба. В конце концов испаряется вообще все, что отличает человека от животного.

– Но ведь общение между людьми все-таки не прекращается! Даже  развивается!

–  Да… но меняется его смысл. Удовлетворить любопытство и похвастаться – вот два локомотива общения. С первым, кстати, посложнее будет. На его пути есть развилка. В сторону отрицательных эмоций – если какой-никакой пирожок достался другому. И положительных. Когда предмет твоего любопытства, что называется, облажался.

– В том числе, если проявил себя как подлец или предатель?

–  Ах, Грёза, Грёза! Ты крайне романтична! Эти слова давно вынесены из ИДИДОЦкого обихода. Смотри как здорово получается! Нет понятия совести – нет подлецов. Нет границ между хорошо и плохо – нет преступников, нет ценностей –нечего и предавать. Все герои и молодцы. Красота! Хотя, один маяк, конечно, имеется: «Достигнуть цели любыми средствами!» Достиг – молодец. Не достиг – придурок. Пыхти дальше.

– Да, грустно… но… минуточку! А искусство? Им можно и сидя на диване наслаждаться! Пока оно востребовано, никакое душеиссушение человеку не грозит!

–  БэБэ рассудил так же! Книга, например, – ой какая опасная штука! Начитаешься, мысли всякие поползут, эмоции захватят. Того и гляди, сочувствие к герою пробьется. Или музыка. Это вообще враг номер один! В отличие от книг не требует никакого напряга! Но каким-то невероятным, мистическим образом пробуждает самые что ни на есть человеческие чувства. А уж коли они проснутся, тогда… почти готовая к употреблению  биомасса может вернуться на человеческую орбиту. И давай… по-новой: персональная морковка, вымораживание чувств, активизация каналов зависти. И поэтому БэБэ  начал тихую, но массированную кампанию по изъятию из оборота реальных культурных ценностей… и замене их  на … игрушечные.
Именно в тот момент я осознал весь ужас того, что может случиться. Каждый заживет в своем мирке, как цепная собака в будке. И длина цепи будет становиться все короче. В конце концов не останется ни возможностей,  ни поводов выйти из этой будки на свет Божий.

– Тогда ты начал свой… марш протеста?

–  Да. Что я только не испробовал, чтобы  сплотить моих сограждан, вызвать у них потребность друг в друге. Результат – ноль. Потом все сложилось  само собой.  Они объединились в ненависти к мне! Началась бурная кампания: схватить и уничтожить. А ведь только благодаря мне   – парадокс! – они ещё существуют. Производство средств борьбы со мной – единственная отрасль незамысловатой ИДИДОЦкой экономики. Не станет меня –  и рассыпется она как горсть песка от порыва ветра.

– Так в чем же выход? И вообще, есть ли он?

–  В идеале, мне кажется,  –  принять себя равным среди равных и полюбить всех!

– Прямо какой-то рахат-лукум в сиропе с розочкой из крема! А что делать с мерзавцами, хамами, алкоголиками рожающими больных детей?

–  Ну, я же сказал: «В идеале…».  Начать же нужно, по-моему, с любви к од-ному человеку. Но настоящей! Лично мне кажется, что тот, кого ты любишь, не менее важен для тебя, чем ты сам. Ты живешь его  интересами, проблемами, вдохами и выдохами, словами, мыслями, настроениями, фантазиями. Любовь – это абсолютная противоположность эгоизма.

– Скажи, а откуда ты это взял? – со слезами на глазах спросила Грёза.

 – Не знаю. Само оно так… сложилось. Не смейся.

–  Не собираюсь я смеяться. Наоборот.  Вот  у моих родителей всё именно так.  А у меня никогда, никогда, ну никогда – никогда этого  не будет.

Глава 5. Конечно, будет! Потому что такое бывает...
 
   
– Конечно будет! Послушай! Люди приходят в этот мир с уже  гарантированной  –по умолчанию – способностью любить. Которая  обязательно проявится. Если только кто-то сам не метнётся к монстрам. И только с единственным человеком – своим – возможно истинное единение.

Печально, но за любовь сплошь и рядом  принимают нечто совсем далекое от нее. Самый распространенный случай. Ориентируясь на какие-то внешние точки, ты строишь внутренний  образ человека «на свой лад». Представь. Идёт по улице красавец-генерал,  ест эскимо. Подбегает к нему грустная голодная дворняга и жалостливо так смотрит. Что, думаешь, генерал наш делает? Да, отдает ей свое … всего-то пару раз надкушенное мороженое. Ты умиляешься:  «Добрый, щедрый, романтичный!» А уж когда поднимет он с тротуара эскимошную палочку, и в салфеточку ее, а салфеточку в карманчик… тут вообще кто угодно замрет от восторга: «Воспитанный, культурный, а аккуратный какой!» На самом же деле… всё иначе. Собаку наш «герой» не заметил вовсе. А мороженое просто выбросил. Потому что сладкое терпеть не может, с детства! Зачем покупал? Да из жадности: и сытно, и дешево. Фиг с ним, что с души воротит, зато зарплата генеральская целее будет! По жадности и палочку решил прихватить: в хозяйстве сгодится. Так что личность, нарисованная твоим воображением  – всего лишь перевод… с общереалистичного языка на личнофантастический. Причем перевод бесконечно далекий, как правило, от оригинала.

Еще один вариант вроде-как-любви. Здесь стремление «воина» добиться внимания целевого объекта превращается в навязчивую идею.  Чем неприступней «крепость», тем сильнее разжигает желание ее захватить. Про запретный плод всем все известно. И вот… марши сыграны, пушки заряжены, курки взведены: «Вперед, к победе!  Первый бой проигран, второй, третий. Ерунда! Зайдем ка мы с другого фланга.  Да ещё  артиллерию припустим! А теперь… в осаде пускай посидит». Ну и все в таком духе. Урвать победную морковку во что бы то ни стало: « Хочу! Помираю, как хочу! Жить без нее не могу!» А на самом деле – примитивный инстинкт. Но признаться в этом –  даже самому себе – невозможно. И тогда  наш друг, защитник,  искусный фокусник и придумщик – мозг – мгновенно изобретает очень  симпатичное оправдание: «Вожделение корнеплода? Это не про нас. Мы  боремся! За любовь! Страдаем, а нас не понимают…».  Часто в этой самой борьбе  за морковку забывается её вкус. Только бы добиться! И галочку поставить: «Есть! Попробовал!.. фу, гадость какая, гнилая, что ли…».

Ну, всё это отступление. От главной мысли. Истинная любовь – она только одна. Одна-единственная. Пройти мимо неё просто невозможно. И ты не пройдёшь! Могу поклясться!

   – Как же так? Самые лучшие доктора подтвердили мой диагноз. Абсолютная нечувствительность.
 
   – Никто в этом мире, кроме тебя самой,  не может знать твои подлинные мысли и чувства! Остальные могут только отразить их через призму самих себя.  И чем сложнее явление, тем больше оно в этой призме искажается. Добро, любовь, вера, счастье. Каждый понимает их по-своему. А точнее сказать, понимал. Сейчас это всё атавистическая кожура. Удалена за ненадобностью. Но это не про тебя. Ника-кой болезнью любви, точнее, отсутствия любви, ты не страдаешь.

– Что ты хочешь … этим сказать?

– Ровно то, что сказал! Сейчас докажу. Ты спасла меня? Спасла. Почему?

–  Не знаю. Поняла, что тебя несправедливо во всем обвиняют, что ты никакой не враг!  – Сказала Грёза.  – С такими глазами невозможно быть врагом, – добавила она почти шепотом и порозовела.

Но ввергнувший сам себя в логико-доказательную пучину Бикар не обратил на это внимания.

– Поняла она, видите ли!  Да такие вещи не понимают, их можно только по-чувствовать! Если бы ты действовала по разуму, то отнеслась бы ко мне как к лиходею-супостату! Без всяких сантиментов и фантазий. Враг и все. Точка. Никаких там похож-непохож, добрый-злой, чудо-юдо-рыба-кит. Так что с чувствованием у тебя порядок.
 
И тут из солнце-глаз Бикара вырвался светоневероятный поток такой силы, что пропали куда-то все до единой мысли принцессы нашей Грёзы. И не смогла она произнести никаких слов. А что это были за слова,   никогда уже нам не узнать. Потому что…  именно в тот, тютелька в тютельку, момент с улицы донеслись раскаты стука-крика-шума-гама.

– О Боже! Бикар, Они возвращаются… за тобой!
–  Когда-нибудь это должно было случиться. Жаль, что именно сейчас.  Когда ты…  в общем, я… лично я сразу понял-почувствовал-уверился, что ты – часть меня. Лучшая часть. Самая лучшая! Что вместе мы сможем создать такой мир, пребывание в котором и есть настоящее, единственно возможное в этой жизни счастье. Я не сомневался, что ты  … что дело только во времени. Но ошибся. Значит, твоя любовь впереди!  По крайней мере, ты теперь знаешь, что нет у тебя проблем. Ни с душой, ни с сердцем. Может, донести это и было моей миссией.

Посмотрев на Грёзу (последний раз!), Бикар решительно направился к двери, в которую вот-вот должна была влиться псевдочеловеческая масса. Тошнотворный едко-кислый смрад (наверное, так пахнет умирание последних  человеческих чувств)  ощущался столь явно, что Грёза задержала дыхание и  зажмурилась: «Сейчас, вот сейчас что-то ужасное, жуткое, непоправимое… произойдет. И всё закончится! Всё-всё-всё! Господи, нет! Только не Бикар! Он не может, не может вот так вот  уйти! Пусть это буду я! Господи, спаси… его!»

Да, именно так сделала Грёза. Не планируя, не целеполагая и не рассуждая ни о чем. Просто сами собой вырвались у нее эти слова. Из души. Хотя, ни в каком другом месте они и не могут храниться, ясное дело.

И понятно, что закончилось всё, само собой, хорошо. И Небесная канцелярия сработала четко. И Грёза с Бикаром оказались в ВЕВЕНе, где было им, естествен-но, самое место. Жили они, конечно же, в любви и настоящем счастье. Детей у них не было. А поэтому вся, полная, без остатка сила их чувств изливалась не только друг на друга, но и на тех, кто просто так (а может, совсем и не просто) встречался на их пути.
Правда, ведь не обязательно понимать слова про сад, дом и детей буквально. Дескать, именно это придает нашему пребыванию здесь смысл. Может, достаточно всего лишь полюбить НЕ СЕБЯ? А дальше всё сложится так замечательно, как мы и не мечтали даже.