Когда мне будет 90

Мне девяносто? Девяносто чего?  Дней? Часов? Месяцев? Неужели лет? Может неземных, а каких нибудь коротких, как где-то там у спутника Юпитера,  на котором сутки длятся всего семнадцать минут?
Так не может быть. Я смотрю в зеркало и вижу ослепительно красивую женщину, с копной пышных белый волос, с осанкой и взглядом повзрослевшей Ассоль.
Тонкие запястья, плывущая походка чуть лихая,местами порывистая  и вновь покойная, на голове шляпа, на ногах простые сдали.
Впрочем нет - в смысле, я есть, мне девяносто, нет шляпы и сандлей. Я еще сплю.
Из-за темных штор в комнату рвется неугомонное летнее солнце, пахнет пионами, свежо сваренным кофе, сладкой сдобой, малиной и еще... прохладой загородной жизни.
Точно, буквально за мгновенье до начала дождя воздух наполняется этой полной нотой свежести, какой не будет ни до, ни после и выдыхает ее вместе с первыми каплями.
Капли начинают резво стучать по крыше, по старой жести подоконника, по серебру подноса, на который облокотился старый медный самовар.
Вот капли просочились на границу коробки с красками,  вмиг напоили дом ароматом масла с примесью беспокойства, которое знакоми всякому, что оставлял незаконченный холст на ночь,  озорства и даже вседозволенности, без которых этот пейзаж никогда не закончить.
Нужно вставать...
В комнату врывается почуявший пробуждение хозяйки Гриша, старый сеттер, который тут же сует свой холодный нос под одеяло, забавно щекочет пятки и ворчит но собачьи.
Хвост Гриши ходит как лопасти мощного вентилятора,  и рука так и тянется приласкать этого пройдоху.
Во дворе слышны голоса, хлопает дверь машины. Кажется, все уже встали. Пора. Сейчас начнется эта суета неловких поздравлений, звонков, телеграмм, смс. Я так и не смогла полюбить свой день рожденья. Эх, сбежать бы куда-нибудь как тогда...