Глава 20

Я, честно признаться, немного трусила, а смогу ли я перестроиться, придумать, в какой сфере я смогу себя применить, смогу ли я пройти отбор и получить работу.
Но сама жизнь мне помогала.
Удивительное дело, но ко мне почему-то все были очень добры.
А, может, сыграл роль тот факт, что некуда было отступать, можно было двигаться только вперед, и я была полна решимости исполнить данное Маньке обещание.
День за днем я покупала газету объявлений, просматривала вакансии и искала работу.
Поначалу было страшно просто позвонить. Полдня я бродила по комнате, репетируя блистательную речь. Наконец, решилась, позвонила:
- Здрасьте, я… это… как сказать… по поводу работы…
Выпалила, страшно покраснела и отдернула трубку от уха, будто оттуда полз, извиваясь, клубок гремучих змей. Но нет, из трубки раздался милый женский голос, сообщающий, что нет, не нужно, уже набрали, попробуйте перезвонить через месяца три, возможно, еще будет набор.
Три месяца…
Нет, это слишком долго.
А работа мне нужна сейчас.
Я научилась звонить и спрашивать о работе.
Я раздавала листовки у метро. Пыталась продавать театральные билеты. Работала "ходячей рекламой".
И мечтала о работе в офисе.
На улице холодало, шли нудные осенние дожди, я постоянно мерзла, простывала, не высыпалась…
Если бы мне было, куда вернуться, я, наверное, уже давно сломалась бы, бросила все и уехала.
Но, к счастью, у меня не было выбора.
Нужно было выжить здесь.
Офис стал прямо-таки предметом моих грез.
Но я здраво оценивала свои возможности. Кто я была в сущности? Да никто. Толстая тридцатипятилетняя тетка без знания компьютера и каких-либо навыков. Что я умела? Да ничего. Разве что читать книжки. Высшее образование? Да кому оно нужно в таком возрасте без опыта работы. Библиотека не в счет. Я уже готова была идти продавщицей в ближайший ларек, но там требовалась санкнижка. А у меня не было ни денег, ни малейшего представления, как ее делать. Кроме того, у меня не было регистрации, и я жутко боялась милиции.
Я уже почти готова была пойти уборщицей, так мне хотелось постоянства и чувства защищенности, как вдруг наткнулась на вакансию курьера. Это было не совсем то, о чем мечталось, но все же не так пугающее безнадежно как уборщица. Я устроилась в эту фирму, стала потихоньку присматриваться ко всему. Я была счастлива тем, что имела, но знала, что это не навсегда, что это только начало. Будет много труда, прежде, чем я поднимусь выше, но я поднимусь.

Наступила зима.
Я болела, не переставая.
Дома было ужасно холодно - батареи еле теплились, а из окна немилосердно дуло. Мои попытки утеплить окна ничего не давали, было по-прежнему холодно. Я спала в свитере, укрывшись хозяйским пледом и хозяйкиным же пуховиком, который она, сжалившись, отдала мне - теплых вещей я не взяла с собой, и если бы не пуховичок, ходить мне сейчас было бы совершенно не в чем. Спала в теплых носках, шапке и шарфе, купленных на развале у метро с первой зарплаты. И все равно ужасно мерзла. Просыпалась среди ночи и кашляла так, что, казалось, легкие того и гляди, выскочат наружу.
А утром просыпалась в пять, чтобы, отстояв очередь на маршрутку, добраться на метро и быть на работе вовремя.
Но ни разу за все это время я не пожалела о том, что уехала из дома, ни разу не захотелось вернуться обратно.
Было тяжело, холодно, иногда охватывало отчаяние, но сейчас я, наконец-то, жила сама, без оглядки на кого-то, сама принимала решения, что мне делать, и была бесконечно этому рада.