Кунг-фу Санька

                Памяти моего друга Санду Жосу.
На скамейке у соседнего подъезда лежит черепаховая кошка Ляля. Перед Лялей выступает мальчик Санька – хаотично размахивает руками, ногами и белобрысой головой, виляет спиной и пищит. Писк такой пронзительный, таинственный, хищный, словно сова кружит в сумерках над старой водокачкой. Или две совы.
Ляля поглядывает на Саньку  с надменным сочувствием, иногда зажмуриваясь, чтобы не  видеть особо неловких движений.
Санька изображает мастера кунг-фу и всех сейчас побивает. Особенно, думаю, Богдана. Тот старше Саньки на два года, перешёл во второй класс и любит играть с  Санькой и совсем мелким Костей в кунг-фу, валяя их как котят. Каждая игра заканчивается рёвом и запретом играть «с этим бандитом».  Послушный Санька и не играет сегодня, тем более Богдан с большими пацанами  на озеро пошёл. Но воинский порыв в Саньке неукротим, он сердце жжёт, он кружит белобрысую голову и свербит в душе.
 - Ю! Юу! Иии-йюх! – мелькают перед Лялиным носом нелепо вывернутые Санькины ладошки,топают в пыли синие тапочки с жёлтыми радостными лягушками. Бьётся мужик, бьётся с призраками зла. А они, сволочи, здоровые такие, они минимум во второй перешли и мускулами хватаются, и ухмыляются паскудно. Зря ухмыляетесь! Йюх! Н-на!
Так сражался Дон Кихот с  бессовестным Фрестоном, так бился, умирая, Сирано… «И всё-таки я бьюсь, я бьюсь, я бьюсь!»
Эх, пацаны…  Сирано, дон Алонсо, Санька… Знаете что? Я с вами. Пусть нам не одолеть этой подлой херни, что с нами творится, пусть она здоровее нас и раз за разом швыряет нас в пыльные лопухи и наваливается потом сверху, и давит мускулистой тушей,  воняя кислым потом.  А мы всё равно не сдадимся.
Пусть мир сочувственно поглядывает на нас  с ленивым кошачьим прищуром,   пусть смерть налетит вдруг волною промозглого мрака и повалит нас в бурьян навсегда – мы не сдадимся, нет.  Даже падая, исхитримся пнуть её тапкой. Нна, сука!