Красный подполковник. Ч3. гл3

                Новые эмигранты из России.
         
                « Глаза и уши, охочие до чужих
                секретов, всегда найдутся…»
   
  Посольство России в Аргентине начало свою работу в начале февраля 1916 года, и штат его состоял всего из 16 человек. С 1909 по 1916 год, посольства России в Аргентине не было, Поверенный в делах России в Аргентине и Бразилии Евгений Фёдорович Штейн   находился в Бразилии, а в Буэнос-Айресе, был только консульский отдел.
  В 1916 году Штейн был назначен первым чрезвычайным посланником и полномочным министром России в Аргентинской республике и оставался  на этой должности до октябрьской революции в России.
   Формально он был лишён полномочий от Советской России  26 ноября 1917 года, однако власти Аргентины продолжали считать его посланником России. Штейн выполнял эту роль дипломатического представителя СССР до середины 30-х годов.
   Когда началась война и из-за отсутствия денег, многие  военнообязанные мужчины не смогли вернуться на родину, протоирей Буэнос-Айресской православной церкви Константин Гаврилович Израсцов, решил построить при церкви ночлежный дом и небольшую бесплатную больницу. Он получил от Священного Синода разрешение на сбор пожертвований для строительства ночлежного дома безработных и бесприютных русских.
   Тяготы первоначальной адаптации, испытываемые  многими российскими иммигрантами, объяснялись искажёнными представлениями, которые они зачастую получали из рекламной литературы об Аргентине, рассказывающей о лёгком пути, прекрасном климате и невероятном успехе, которого можно добиться в короткий срок. Но, на деле, «романтика дальних дорог», была плохим помощником на нелёгком пути труженика  на чужбине.
   Сложность первых лет жизни в чужой стране приводила к частому распаду семей, отчаявшиеся найти работу и жильё мужья, часто бросали жён с детьми, а иногда и просто сразу по прибытию в Аргентину.
  В 1916 году протоирей Израсцов, несколько раз писал письма митрополиту Питириму, о том, что нужна помощь страдающим здесь, в Аргентине русским, которые просят об отправке на родину, чтобы быть ей полезными.
   Но денег, в достаточном количестве так и не получил.
     Летом, 1923 года полковник Осипов, с которым Джим подружился и часто беседовал о войне и о прошлой жизни в России, познакомил его с генерал-лейтенантом Иваном Тимофеевичем Беляевым, с которым был знаком ещё  по Санкт-Петербургу.
Этот удивительный человек родился 19 апреля 1875 года в Санкт-Петербурге, в казармах лейб-гвардии Измайловского полка.
Его отец - Тимофей Михайлович Беляев  закончил 1-й кадетский корпус, был произведен в подпоручики и зачислен в Михайловскую артиллерийскую академию. Однако уже через год он отчислился из Академии по собственному желанию, чтобы принять участие в подавлении польского мятежа. В 1866–1877 годах Т. М. Беляев служил во 2-й Лейб-гвардейской артиллерийской бригаде. В 1877 году он был произведен в полковники и назначен начальником 1-го отделения Главного артиллерийского управления. Получив в 1890 году чин генерала, он поочередно командовал 17-й и 23-й артиллерийскими бригадами, 11-й пехотной дивизией, 2-м Кавказским армейским корпусом. В 1903 году он был назначен комендантом Крон-штадтской крепости и состоял в этой должности вплоть до 1907 года. После этого генерал  Беляев вышел в запас и поступил на гражданскую службу.
  В 1911 году он был возвращен на военную службу, но через три года вновь стал штатским человеком. Выйдя окончательно в отставку,  Беляев стал членом Русского собрания  - монархической и националистической организации, созданной в Санкт-Петербурге в октябре - ноябре 1900 года и объединявшей представителей русской интеллигенции, чиновников, духовенства и помещиков столицы.
  В ноябре 1911 года Т. М. Беляев занял должность заместителя председателя Русского Собрания, но уже в марте следующего года по болезни он отказался от этой должности и выбыл из состава Совета РС.
Умер Тимофей Михайлович Беляев 7 октября 1915 года.
Первой  его женой  была Мария Ивановна Элиот, умершая в1875году, дед которой - Леонтий Федорович Трефурт  - служил адъютантом у Александра Васильевича Суворова и принимал участие в знаменитом Итальянском походе.
   Другой ее дед - А. И. Эллиот - был потомком старинного шотландского рода, приехавшим в Россию по приглашению Екатерины II для воссоздания российского флота, и отличился в сражениях при Чесме и Наварине.
После смерти первой жены Тимофей Михайлович женился вторично - на этот раз на Марине Николаевне Сентюриной. Во время первой Мировой войны была председатель-ницей Дамского комитета при Русском Собрании по оказанию помощи больным и раненым воинам.
Сыновья  Беляева пошли по стопам отца, став артиллеристами: Михаил и Иван стали генерал-лейтенантами, а Николай и Тимофей - полковниками. Интересно отметить, что дочь Тимофея   Михайловича Беляева была второй женой профессора-юриста Александра Львовича Блока, мачехой знаменитого поэта Александра Блока.
    С раннего детства Иван Беляев был предоставлен самому себе. Его мать — Мария Ивановна Эллиот - умерла через пять дней после его рождения, и отец вскоре женился вторично.
   К сожалению, мачеха не сумела найти общий язык с детьми Тимофея Михайловича от первого брака. В результате родителей Ивану заменили книги. Проводя долгие часы в домашней библиотеке, мальчик зачитывался романами Майна Рида и Фенимора Купера, подолгу рассматривал географические карты и атласы.
В эти годы произошло его первое «знакомство» с Парагваем. Оно состоялось на чердаке усадьбы, где в архивах прадеда - адъютанта генералиссимуса А. В. Суворова - он нашел старинную карту столицы Парагвая - Асунсьона. Эта экзотическая страна поразила юное воображение. Мальчик буквально влюбился в смелый и мужественный народ, который до последней капли крови сражался с захватчиками: Аргентиной, Бразилией и Уругваем в 1864-1870 годах, был очарован трагичностью судьбы, на столетие задержавшей развитие страны.
   В кадетском корпусе у Ивана Беляева почти не оставалось свободного времени: все время было поделено между военными дисциплинами и страстью, захватившей его всерьез. Он с трудом выкраивал часы для занятий с дальним родственником - академиком Сергеем Федоровичем Ольденбургом. Тот, занимался с ним по географии и антропологии. Иван же, больше читал книги об индейцах, выписанные из университетской и академической библиотек и одновременно изучал испанский язык.
   Это был сознательный шаг, сделав который человек обретает возможность сам влиять на свою судьбу.
Усиленная работа дала свои результаты. Иван Тимофеевич Беляев был принят в Императорское Географическое общество по рекомендации профессоров Н. А. Богуславского и И. В. Мушкетова. Лекции Петра Петровича Семенова-Тян-Шанского, пример Николая Николаевича Миклухо - Маклая вдохновляли и звали навстречу новым открытиям.
   После окончания военного училища начались проблемы: сказалось перенапряжение в годы учебы, стали беспокоить боли в сердце. В результате  Беляев получил отпуск и поехал на Кавказ для поправки здоровья. Но интерес к научным изысканиям не оставлял его в покое.
   На Кавказе им была написана брошюра «На земле хевсуров», ставшая его первым научным трудом.
В 1906 году Иван Тимофеевич Беляев вернулся в Санкт-Петербург. В это время произошли два события, нарушившие относительно спокойный ход его жизни: неожиданная кончина молодой жены и поражение России в войне с Японией.
   В минуты отчаяния в голову стали приходить мысли об эмиграции в любимый Парагвай - военным инструктором. Но чувство долга удержало его на Родине.
В 1913 году Иван Тимофеевич вновь женился на Александре Александровне Захаровой, и это вернуло надежду на семейное счастье, но поставило крест на военной карьере в полку. Купеческое происхождение жены вынудило Беляева покинуть гвардию, где строго блюлись законы «чистоты дворянской крови».
Накануне первой Мировой войны Иван Тимофеевич поступил на службу в 1-й Кавказский стрелково-артиллерийский дивизион.
   Надо сказать, что Иван Тимофеевич был классическим монархистом. Он был искренне убежден в особой исторической миссии России, которая не предполагала принятие ценностей демократического Запада. События Русско-японской войны лишь утвердили его в этом мнении, вызвав возмущение «провокационным» и «антирусским в своей основе» поведением европейских держав и США.
  За бои в Карпатах в 1915 году он был представлен к ордену Святого Георгия «за спасение батареи и личное руководство атакой». Летом 1916 года, командуя дивизионом тяжелых гаубиц, он участвовал в знаменитом Брусиловском прорыве - наступательной операции Юго-Западного фронта русской армии под командованием генерала А. А. Брусилова, в ходе которой было нанесено серьезное поражение австро-венгерской   армии  и  заняты Галиция и Буковина.
В 1917 году Иван Тимофеевич Беляев, произведенный в генерал-майоры, остро переживал моральное разложение армии, стоявшей, по его мнению, уже на пороге победы, но «погубившей ее митингами и анархией». Отношение Ивана Тимофеевича к Временному правительству было крайне негативным, а его деятельность он считал однозначно гибельной для армии и государства.
В марте 1917 года на псковском вокзале в ответ на требование какого-то унтера с взводом солдат снять погоны генерал Беляев ответил:
«Дорогой мой! Я не только погоны и лампасы, я и штаны поснимаю, если вы повернете со мною на врага. А на «внутреннего врага», против своих, не ходил и не пойду, так вы уж меня увольте!»
  В мае 1918 года, когда генерал-майор Беляев оказался на Дону, генерал  Романовский предложил ему должность начальника артиллерии.
      Командующий, Александр  Иванович Деникин (генерал Корнилов к тому времени был уже убит), поддержал его. П. Н. Врангель отзывался об генерале Беляеве как о человеке «прекрасной души», «храбром и добросовестном офицере», хотя и отмечал, что тот не всегда разделял и поддерживал взгляды своего начальства.
 Служа у генерала Деникина, Иван Тимофеевич некоторое время исполнял обязанности заведующего снабжением армии. Однако вскоре он был отозван с этого поста самим командующим. Произошло это из-за того, что генерал Беляев выступал против реквизиции продовольствия у крестьян и предлагал создать специальные охранные роты, которые препятствовали бы грабежам.
Все чаще и чаще  Беляев задумывался над тем, что цель не оправдывает средства, что избранные белыми методы не приближают, а, напротив, отдаляют освобождение России.
   Он с горечью наблюдал, как падает моральный дух, как мельчают люди, соблазненные дурным примером своего начальства. И нет ничего удивительно в том, что самостоятельно мыслящий офицер, не умевший ладить с начальством, долго не удержался на высоких должностях.
   В ноябре 1919 года командующим Добровольческой армией стал генерал  Кутепов. При нём генерал Беляев получил должность инспектора артиллерии армии и полную свободу действий в управлении всем ее артиллерийским хозяйством.
   Летом 1919 года Добровольческая армия овладела Харьковом, и командующий приказал Ивану Тимофеевичу наладить работу по выпуску оружия для фронта на остановившемся с начала войны харьковском паровозостроительном заводе.
   Пик успеха белых на Южном фронте, пришедший на лето - осень 1919 года, оказался лишь прелюдией грядущей катастрофы. Генерал  Беляев прекрасно понимал вред репрессивной политики в отношении собственного народа и добился от  Кутепова принятия срочных мер по укреплению дисциплины в армии, предусматривающей введение смертной казни за убийства и грабежи мирного населения. Однако принятие этих мер уже явно запоздало.
   В ноябре 1919 года артиллерия генерала Беляева прикрывала отход из Харькова корпусов В. З. Май-Маевского. За Новороссийском для него началась совсем другая жизнь - жизнь эмигранта.
   В 1921 году, он вместе с остатками разгромленной врангелевской армии вынужден был покинуть Россию. Минуя Константинополь, в 1923 году он вместе с супругой оказался в Буэнос-Айресе.
Жизнь Ивана Тимофеевича в Аргентине сложилась бы очень тяжело, если бы не неожиданный визит и покровительство баронессы Жессе де Лева, покойный муж которой был в свое время хорошим знакомым его отца. С её помощью  Беляеву удалось найти работу. Он стал преподавателем немецкого и французского языков в одном из колледжей. Иван Тимофеевич, не теряя времени, совершенствовался в испанском языке, изучение которого, как мы уже говорили, начал в юности.
   Через некоторое время на страницах газеты «Эль Либераль» появилось не-сколько рассказов о русской революции, впервые подписанных «Хуан Белайефф».
   Джим, как мог, помогал семье генерала, и всегда с уважением относился к нему, и к его рассказам о России, по которой он очень скучал. Но, оставаться до конца своей жизни здесь, в чужой стране, он категорически не хотел.
    В своих мечтах генерал Беляев не оставлял идею создания новой русской колонии на южноамериканской земле. Его главная идея заключалась в том, чтобы сохранить до лучших времен все положительное, что создала монархическая Россия. При этом русская община, по его мнению, должна была носить исключительно «гражданский» характер, а основными принципами обустройства русской колонии должны были стать аполитичность и воспитание в духе традиционных ценностей русской культуры в надежде на будущее возрождение России.
 На страницах газеты И. Т. Беляев писал:
«Я мечтал об одном. В море продажного разврата и растления я надеялся найти горсть героев, способных сохранить и возрастить те качества, которыми создалась и стояла Россия. Я верил, что эта закваска, когда совершится полнота времен, когда успокоится взбаламученное море революции, сохранит в себе здоровые начала для будущего. Если нельзя было спасти Россию, можно было спасти ее честь».
   В одном из интервью журналисту  Парчевскому, командированному в Латинскую Америку редакцией парижской газеты «Последние Новости», Иван Тимофеевич Беляев заявил:
«В то время как Россия и русский народ погибают в большевистском разложении, в Парагвае может создаться новое ядро. Сюда можно перенести всю русскую культуру, литературу, музыку, науку, и они взойдут здесь пышным цветом».
   Однако все его контакты и разговоры в русской колонии в Буэнос-Айресе заканчивались желанием в любой форме отделаться от надоедливого генерала и его идей, которые грозили пошатнуть материальное положение «старожилов».
   Дело в том, что в Аргентине уже сложилась сильная русская колония, состоявшая из прежних переселенцев, но они, как с горечью говорил  Беляев, были заняты только собой, и заботы белых эмигрантов их не интересовали.
  В конечном итоге верхушка аргентинской колонии нашла союзника в лице генерала Бобровского. В результате бывшему генералу, выпускнику Пажеского Его Императорского Величества корпуса и Николаевской инженерной академии Сергею Павловичу Бобровскому пришлось сыграть роль главного противника идеи гражданско-патриотической эмиграции.
   Его именем прикрывались те, кто стремился дискредитировать  Беляева, подвергнуть сомнению не только его авторитет, но и генеральский чин.
   И тогда, не видя никаких перспектив для русских в Аргентине, Иван Тимофеевич обратил свой взор к загадочной мечте своего детства, к Парагваю - стране, куда он и переехал в 1924 году.
   - Знаете Джим, - уважительно говорил ему генерал, с самых первых дней знакомства, когда их познакомил Осипов, и он узнал, что его жена русская и что все в его семье дома говорят только по-русски. – Монархия в России уничтожена, царя больше нет, и значит, русский народ, ничего хорошего не ждёт. А будет только разброд и шатания. Поэтому, я и не вернусь в Россию, никогда!  Хочу  пожить в Парагвае, это страна моей детской мечты и я буду стремиться туда уехать, во что бы то ни стало.
   Джим - Савва, внимательно слушал генерала, кивал головой, поддакивал, чтобы поддержать разговор, но сам мечтал совсем  о другом.
   1924 год - год признания Западом Советской России - стал «черным годом» для десятков тысяч русских эмигрантов в Европе.
    Начались гонения на эмигрантов в Болгарии и Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев. Тысячи русских семей лишились работы в Турции, ухудшилось положение русских эмигрантов во Франции, Германии, Бельгии и Люксембурге.
   И именно в это время Иван Тимофеевич, начал активно добиваться разрешения переехать в Парагвай.
Для начала он посетил парагвайское представительство в Буэнос-Айресе. В Парагвае в это время происходила очередная смена власти (временным президентом страны стал Луис Альберто Риарт, а потом его сменил ставший во второй раз президентом Элихио Айяла), поэтому Иван Тимофеевич Беляев был принят сухо. Одиннадцать месяцев спустя ситуация изменилась.
  В осуществлении планов русскому генералу помог бывший президент Парагвая доктор Мануэль Гондра Перейра и военный агент полковник Санчес.
Парагвайцы охотно приняли Ивана Тимофеевича Беляева и приветствовали его желание дать русским возможность обустроиться в новой для них стране.
   И вот в марте 1924 года Иван Тимофеевич сел на пароход «Берна», шедший вверх по реке Парана до столицы Парагвая города Асунсьон. Там он начинал хлопотать об организации русских колоний на парагвайской земле. Он приводил аргументы в пользу своей затеи, говоря об огромных неиспользованных землях в провинции Чако, способных прокормить тысячи новых переселенцев и помочь воплотить в жизнь идею гражданско-патриотической эмиграции.
   С самых первых шагов по парагвайской земле  Беляева не покидало ощущение, что он ходит по родной земле. Его поразило сходство вокзала в Асунсьоне с Царскосельским вокзалом, а сам Асунсьон напоминал ему Владикавказ. В столице страны было всего пять автомобилей и одна мощеная улица, но зато здесь работало электрическое освещение, а жизнь была дешева и спокойна.
   После его уезда в Парагвай, в душе у Джима проснулась надежда на то, что положение в мире скоро изменится, в России начнётся новая жизнь и они с Кетрин и детьми, смогут, наконец, вернуться домой.
 От Беляева он узнал, что генерал-майор Игнатьев, по-прежнему проживает в Париже и даже, вроде бы служит большевикам.
  Это сообщение очень обрадовало Джима, и он решил, любыми путями добраться до Парижа и поговорить с генералом, который его хорошо знал.
   И как Катя, не уговаривала и не пугала его, в середине августа 1924 года, Джим сел на французский пассажирский пароход «Меркурий» и поплыл в Марсель, в город, который ему был хорошо знаком.
      Поплыл, как американский турист Джим  Эдвард Саймс.
  За месяц до этого, Джима посетили два представителя советской разведки и предложили ему службу в военной разведке уже рабоче-крестьянской Красной Армии, в качестве одного из агентов.
   И если он даст согласие, то резидент военной разведки РККА, которому он сообщит о своём решении открыткой на указанный адрес в Нью-Йорке, тут же выйдет с ним на связь.
   Джим сразу ответа не дал, а решил подумать немного и посоветоваться с графом Игнатьевым.