Дело Твидова Суда

Описание.

Нарушают правила все. Причем не важно насколько человек невинный и безобидный. Когда-нибудь, на протяжении всей долгой жизни человека, обязательно подвернется такая нелепая, но, как может показаться вначале, безвыходная ситуация, в которой единственным выходом будет - нарушить правило. Причем для каждой личности эти правила неодинаковы в исполнении. Для некоторых смертный грех - это однодневный пропуск работы, для других обман и предательство является нормальной частью жизни, а бывает и так, что нарушенным законом является преступление. У каждого этот предел разный, но главное то, что он есть.
     Миром руководит страх. Все обиды, ложь, предательства происходят исключительно из-за страха. Страх перед реакцией других людей - то единственное, что движет человеком.


Пролог.


   Жизнь - это бурная река, по которой мы все с вами плывём. Порой она заносит нас в воронки, выбрасывает на мель, или кидает с водопада. Но ведь каждый из нас знает что после любого водопада следует тихая гладь воды и минимальная скорость течения. Некоторые пытаются вернутся назад, забраться на водопад, вылезти из воронки, повернуть время вспять, но все они получают лишь ссадины и ушибы. Так мы и плывёт по этой реке жизни, пока она не занесёт нас в гроб. А ведь бывает и так, что мы сдаёмся раньше срока, и по реке, водопадам и мели плывёт наше бездыханное тело, ожидая своего устья. Но в любом случае, в конце вы приплывете в спокойные безмятежные воды. Все, что когда-нибудь начинается, когда-нибудь закончится. Все, что рождается, умирает. Все, о чем мы с вами помним, в скором времени забудется.
   День. Папа с сыном шли по одной из Нью-Йоркских улиц. Зайдя за поворот, перед мальчиком предстал вид громадного и величественного, по его мнению, здания.
- Пап, зачем мы сюда идём?
- Чтобы ты посмотрел, малыш, это, - отец правой рукой указал на здание, - Твидов суд, когда-нибудь ты пройдёшь внутрь в качестве работника.
   Грегор Ланкастер, человек сорока двух лет, вёл своего восьмилетнего сына на ярмарку, которая ежемесячно проходила в Бэттери парке, где находилось множество военных мемориалов. Отец специально часто водил туда сына, дабы привить ему патриотизм и желание служить родине. Как можно было догадаться, Грегор очень хотел, чтобы его сын стал военным. После разных рассказов об Америке и её трудностях, отец с сыном садились на паром, отправляющийся на Статен-Айленд, откуда на машине добирались до Джерси-Сити. Такая традиция проводилась между ними чуть ли не каждый месяц. Грегор считал, что только так он может открыть истинное призвание своему сыну, которому, в свою очередь, было противно кататься то и дело по одному маршруту. Почему папа не водил его в зоопарк или в парк аттракционов? Он даже ни разу не видел Статую Свободы, хотя паром, на котором они плавали, мог бы довезти их туда. Восьмилетнему мальчику было непонятно, зачем взрослые так много говорят о войне, политике, президенте, преступности, когда в мире есть столько оптимистических разговоров - мороженое, игрушки, друзья, огромный кинотеатр около дома... Даже о миссис Флегели, классной руководительнице мальчика, можно было придумать больше тем для разговора, чёт об убийствах и лжи. Неужели он тоже когда-то таким станет? Неужели его будет интересовать коррупция, а не животный мир, жизнь дипломатов, а не своя собственная? Каждый день он наслаждался. Он шёл в школу, по пути покормив бездомную собаку, заранее прихватив с собой из дома кусочек хлеба, в школе он каждую перемену выбегал на улицу, смотрел на деревья и солнце. И зачем ему становиться военным? Ведь по рассказам папы мальчик понял, что в месте, где живут офицеры, нет ни растений, ни животных. Зато есть оружия, танки, броня и прочая артиллерия, в которую с огромным интересом играют его одноклассники. Он же был другой. "Я никогда не свяжусь с преступным миром, никогда не возьму в руки оружие, никогда никого не убью!" - уверенно сказал про себя мальчик, сжав покрепче руку папы, вприпрыжку шагая по дороге мимо здания суда.



Глава 1.

  Стоял невообразимый зной. Такой жары, казалось, он не видел всю свою жизнь. Листья на деревьях высохли и стали похожи на сгнившее яблоко, а камни порой грели больше, чем само солнце. На небе ни облачка - естественно! Это еще более нелепо, чем говорить о том, что в ближайшие дни может пойти дождь. Дождь, который сейчас нужен больше всего. Не только природе, но и людям, чтобы смыть кровавые следы с их озлобленных грешных душ. Но, к сожалению, этого не случится. Только засуха, только осознание всех своих "скелетов", только депрессия и тлен. Плохо начинать книгу с таких нот, скажете вы. Я бы и сама так сказала, читая чье-то произведение, однако, невозможно по-другому описать первоначальные события и мысли описываемого мною человека, кроме как такими печальными и несколько грубыми словами.
     Мгновения всех знаменательных событий его жизни пронеслись перед глазами. Как можно было решиться на такое? Но не об этом сейчас.
     Он шел по камням уже минут десять, неся на плечах мешок для надувной лодки, в котором лежали мокрые удочки с порванной от большой рыбы леской. Старенькие толстенькие рыбаки видели, как он шел и спрашивали, где же улов. Молодой человек, повернув голову в их сторону, ответил: 
     - Вы рыбачите уже более сорока лет и, безусловно, у вас есть талант рыбной ловли, ну а я простой механик, работающий в Бруклине в автомастерской. Так что рыбачить я, ровным счётом, просто не умею.
      Рыбаки улыбнулись вширь, видно довольные похвалой об их таланте в обращении с удочками, и из уважения предложили научить его рыбачить. Не бесплатно, конечно.
     - Как-нибудь обязательно... - Сказал путник, уходя прочь.
      Где-то вдалеке шумела холодная речка, спускающаяся с гор, опоясывающая небольшой полуостровок, уходя далеко в лес, но рядом было тихо. Настолько тихо, что он слышал, как капли его пота то и дело скатываются со лба, с грохотом ударяясь о серые горячие камни и тут же испаряются. Любой, наверное, сошел бы с ума от этого давящего постоянства и убивающего зноя.
   Тишину прервал какой-то резкий шум. Он уж было подумал это она выбралась из злосчастной ловушки, но тут же осознал невозможность его мыслей. Это был просто доносящийся откуда-то выстрел и крики падающей птицы. Кто-то пристрелил фазана над речкой и спустил собак искать добычу. Скоро в воде будет по меньшей мере четыре собаки-ищейки, которые непременно учуют запах застреленной птицы... Да и запах девушки, которую он утопил пятью минутами ранее тоже почувствовать будет проще простого.
     Ну вот, как Вы теперь оцениваете этого персонажа, зная его секрет? Вы больше не считаете его простым механиком, пришедшим порыбачить близ Нью-Йорка? Но не стоит надумывать события вперед, ведь этот персонаж сыграет исключительно положительную роль в моем рассказе. Хотя возможно, открывая все его тайны, Вы оцените его далеко не положительно. Мое дело - донести историю, но только Вы решаете на кого в ней делать ставки.
     Надо бы убираться отсюда. Ближайшее место, где можно было скрыться, находилось примерно в двух кварталах от реки. Оно маленькое, зато незаметное и очень надежное.
     Направляясь в сторону запада, Сойер переступил свалившиеся из-за вчерашней бури несколько деревьев и зашел по пояс в реку, чтобы перейти её - до моста идти было слишком долго, к тому же с той самой стороны доносился лай собак.
     Река была не большая, но глубокая и бурная. Пока он перешел ширину реки в несколько метров, уже на десять метров унесся влево. Кое-как он выбрался на берег, посмотрел на свои полные воды ботинки, заметил огромную дырку на месте пятки и мысленно попрощался с ними - придется их выбросить. А все из-за проклятых собак! Или нет? Или это все из-за него самого? Подумать только, человек, практически убивший только что совсем молодую девушку, думает о старых краденых из универмага кедах.
     До чего дошел современный человек? Люди боятся конца света, сами не понимая, что он уже наступил. Люди начали разлагаться, им важны теперь более вещи материальные, нежели человеческие. Как зомби, которым нужны мозги. Хах! - настоящий зомби апокалипсис. Вот, что есть зомби? Больные люди, тупые, думающие только о себе и не имеющие в мозгу капли сострадания, готовые на все ради себя, но получающие это сугубо материальными путями - не старанием, как хотелось бы, а пожиранием чужого: плагиатом, воровством и терроризмом. Кинематограф не зря показал зомби пожирающего мозги - люди делают то же самое, только путем пофигизма и бессознательности - они поедают собственный ум, не давая малейшей возможности его развитию. И люди - такие же грязные твари, на которых в фильмах нам так противно смотреть. Только чтобы зомби не догадались, что они такие, гораздо более умные дядьки изобрели понты, помогающие реализовать все страшные поступки посредством "крутости". Им, наверное, в развлечение смотреть как люди-зомби, смотрят фильмы про самих же себя, испытывая дикое отвращение к зомби и... являясь сами ими. Довольно забавно получается, согласитесь.
     И вот уже знакомая улица, только теперь она какая-то другая, воздух другой. Пахнет теперь криминальным прошлым, а не цветами, посаженными пожилой хозяйкой Надией, родом из Австралии, с которой Сойер здоровался каждый раз, проходя мимо.
     Дом её был самым дружелюбным из всех на этой улице. Он был выкрашен светло-зеленой краской, на крыше красовался ярко-красный петух, он постоянно скрипел, но, тем не менее, показывал всегда правильное направление ветра. Окна украшены вручную расписными ставнями с позолотой, а заглянув в них, можно было разглядеть лиловые занавески, говорящие прохожему о том, что в этом доме всегда праздник, все будут рады путнику и даже угостят его чашкой чая в холодный вечер зимы.  По дорожке от входной двери до калитки были высажены разнообразных оттенков цветы: розовые, голубые, белые, желтые, фиолетовые - все, какие только можно было найти на земле.
     Женщина, еще будучи молодой, потеряла мужа и в одиночестве воспитывала детей. Кроме того, ходят слухи, что его, мужа, вообще не было. Никто не видел его в лицо. Говорят, давным-давно она влюбилась в местного священника, родила от него двух детей в надежде, что он бросит свою работу. Но он получил повышение и в тот же месяц уехал на службу, став архиепископом и никогда больше не приезжал. Тогда женщина поменяла имя и уехала в Америку. Однако же, это только слухи. Дети у нее давно выросли и разъехались кто куда, дочь в Англию, сын пошел по стопам отца, принял священный обет и наверняка сейчас где-нибудь в Риме проводит мессы. Никто не знает.
      Итак, о женщине.
      Сегодня утром, идя к роковой реке, Сойер с ней здоровался. Он в то время проносил огромный мешок, и Надиа спросила:
     - Сойер, душенька, - да, она всегда называла всех двухметровых мужиков душеньками, что изрядно бесило Сойера. - кто эта милая дама?
     У Сойера потемнели глаза, лицо мигом поблекло и стало белое, словно у трупа.  Как она узнала? Быть может, она говорит про другую девушку? Он оглядел себя - не видно ли никаких примет, не выпала ли рука, или белый локон из мешка? Вскоре он собрался с мыслями:
- о чем вы, миссис Клири? Мне на реку нужно, - и зачем он только проболтался про реку, - лодку несу, плавать, рыбу ловить. Только надуть нужно. Хотите помочь? - Он знал, что Надиа Клири не согласится и потому так спокойно об этом сказал, но для безопасности ускорил шаг и, не дожидаясь ответа,  уходил от дома хозяйки прочь.  Уйдя достаточно далеко, ему все же послышалось, как хозяйка кричит ему вслед:
- Не надо, душенька, не пытайся скрыть от пожилого человека правду.
     Но Сойер списал все это на свой страх и воображение.

     И вот теперь, окна дружелюбного дома были закрыты ставнями, а цвет его будто поблек, стал серым или даже бесцветным. Цветы в клумбах опустились, что их не было видно. Хотя подождите, нет!  Не опустились - из намеренно срезали. Срезали все прекрасные цветы, так долго выращиваемые хозяйкой! Это ведь было почти что целое состояние.
      Немного подумав, он перепрыгнул через калитку и подошел к клумбам. Точно, на зеленых стеблях был виден четкий срез от ножа и причем, не очень то острого, половина, кажется, и просто была вырвана. 
     Что же произошло? Неужели Надиа все знает? Но тогда зачем проворачивать такое? Срезать цветы? Уходить. Наверное, она ушла, уехала к детям, терять ведь ей уже нечего.
     Главное пройти быстро, вдруг она в доме, ждет его, чтобы сдать. С этими мыслями Сойер услышал шум сирены полиции. Его охватила дрожь, машины подъехали прямо к дому Клири, вышел человек в форме и стал перелезать через забор. Оцепеневший от испуга Сойер стоял на месте, не шевелясь - бежать ему было не куда. Вот и все. Всю последующую жизнь он будет гнить за решеткой из-за какой-то старухи без семьи. О, миссис Клири, за что же вы так со мной?
     - Вы знаете что вам за это будет, мистер? - крикнул грубым голосом полицейский, подходя к Сойеру. Их было двое - главному лет шестьдесят, он был с длинной бородой и усами, заправленными аж за плечи. А вот его напарник, тот, кто кричал угрозу, был явно моложе самого двадцатишестилетного Сойера.
     Но, к удивлению, старый полицейский не стал надевать на него наручники, а только взял его под руку, чуть коснувшись щеки Сойера своими усами, и повел к машине.
     - Объясните все в отделении, мистер! - его "мистер" звучало так, будто он сам испытывал жуткое отвращение к самому этому слову.
               

Глава 2.


   Знаете, очень страшно бывает, когда тебя, не более получаса назад содеянного смертный грех - преступление, сажают в машину полиции и везут, везут... Тогда мысли перемешиваются, ты невольно, со слезами на глазах, вспоминаешь, что же тебя сподвигнуло на такой поступок. И нет, это не раскаяние, ведь ты осознаешь, что подвернись еще один подобный случай, за новый миллион баксов будешь делать это снова, снова и снова. Не важно что, для каждого это "что-то" совершенно разное. Кто-то может украсть вещь из ближайшего магазина, кто-то взломать пароли, ограбить банк, а кто-то убить...
     И вот, сидевши в полицейском автомобиле, ты крутишь в голове бесконечные фракталы - все могло бы быть иначе. Например, лет десять-двадцать назад, спроси у Сойера, смог бы он раздавить хоть крохотного тараканчика - он бы сразу начал мотать головой, отрицая свою бесчеловечность. Для тогдашнего Сойера любое аморальное действие было за пределами дозволенного, оно было невозможным даже просто в, казалось, бескрайнем воображении.
     Сейчас же границы воображения притупились, но мистический анархизм вырвался наружу, а невозможное стало вполне естественным.
     Машина въехала в город и сразу почувствовалась яркая разница загородной жизни Нью-Йорка и ее реальной. Проехав в нескольких метрах от Эмпайр-Стейт-Билдинг, который будто провожал Сойера своим величием и гордостью, будущего заключенного посетили неожиданные и крайне печальные мысли - он понял, что видит небоскреб в последний раз. С каждой секундой дышать становилось тяжелее, а в городском пейзаже начал доминировать серый цвет.
   В полицейской машине царила гробовая тишина, был слышен лишь приглушенный шум мотора. Сойер сглотнул. Что будет дальше? Где та его награда, за которую он отнял жизнь молодой девушки? Ведь сейчас он должен получить небольшой черный чемоданчик, в котором лежала бы тысяча тысяч долларов. В этом и есть фишка нарушения закона - он манит соблазном легкого выполнения и большой прибыли, но риск потерять все, даже то, что ты имел ранее, безумно велик.
-Как же вы так умудрились то? - начал разговор длинноусый полицейский, видимо уставший от безмолвной тишины.
Сойер не знал, что ответить. А действительно, как он умудрился...гхм...убить?
-Я еще не до конца понимаю, как так получилось, сэр.
-Значит, вы признаете свою вину и ответите перед судом, но, в первую очередь перед миссис Клири?
Миссис Клири? Да, он знал, что это она позвонила в полицию. Наверняка сейчас сидит у себя дома и ликует. Но ведь они так хорошо общались. Впервые Сойеру стало жаль, что больше никто не будет называть его "душенькой".
   Всё же у любого человека, даже на вид такого грозного и холодного, есть сердце и в глубине души он расцветает, когда слышит комплименты и нежные выражения в свою сторону. Однако он будет это тщательно скрывать, отрицать и отплевываться. Почему? Каждый из таких людей прожил свою жизнь, каждый сталкивался с трудностями и с душевным адом, по вине которого они закрылись от мира, от этого жестокого, никого не принимающего мира. Вообще, мир сам по себе безжалостен, здесь каждый человек настроен против другого, лишь из-за того, чтобы третий человек или группа людей выказали ему свое одобрение и не посмотрели с презрением или смехом. В это же время тому третьему совершенно наплевать, он смотрит на другого человека, оценивающего, как тому кажется, его действия. Слишком сложно? Я знаю. Постараюсь сказать проще - все люди - зависимые твари, которые без жалости растопчут человека, если ему покажется, что его "кумиры" одобрят это. Всё равно сложно? Тогда скажу так: мне правда очень жаль, что все мы живем тут с вами на этой планете. А если вы не понимаете, почему жаль, значит Вы счастливчик. Возможно вы ангел, посланный с небес, чтобы наслаждаться легкостью бытия. Если Вы себя таким считаете, тогда я снова огорчу - вас не существует. Либо вы проснетесь завтра в койке местной психиатрической больницы, либо идите учите уроки и наслаждайтесь, что пока еще не столкнулись с жизнью.
-Я не до конца понимаю, как мое преступление связано с пожилой миссис Клири.   
-Преступление? Я не понимаю, вы считаете срез всех цветов преступлением? Это похвально, мистер Ланкастер.
   Извините, что? Срез цветов? В этот мимолетный миг с шеи Сойера свалилась ноша размером с грузовик. Нет, намного больше. Страх предстать перед судом за убийство начал потихоньку отдаляться, а мысли здравомыслящего человека вернулись. Вся эта сцена с наручниками и полицией, уже так остервеневшие Сойеру - лишь срез цветов. Все эти гнилые мысли о жизни и бытие, цепляющиеся за каждый сантиметр души и кровожадно отдирающие куски плоти изнутри, оказались лишь невинными растениями в саду у тетушки Клири. Теперь перед молодым человеком предстала новая проблема - ведь цветы то срезал не он. Что ему сказать? Рассказать правду, лишь умолчав о нескольких незначительных деталях его похода на реку? Но ведь он практически признался в совершённом преступлении.
   Единственное, что оставалось - ждать. Ждать пока что-то произойдёт и кто-то решит его судьбу, ведь сам он повлиять на неё уже не в состоянии, а это, если подумать, самое страшное. Страшно ожидать чего-то неизвестного и не понимать, что может случится. Крутить в голове всевозможные исходы событий: что может произойти, а что не может, закончится ли все быстро и он выйдет сухим из воды, или же пролонгация будет до тех пор, пока кто-то наконец-то не узнает о той девушке. В любом случае, назад пути уже не было. Оставалось только слушать едва уловимый шум колёс полицейской машины и думать, думать.
   На поставленный вопрос Сойер не ответил. Да и полицейский не особо ждал какого-то разъяснения, он приоткрыл окно и, высунув локоть на ветер, вел машину одной рукой. Второй же, тот что помладше, не был настолько спокойным. Он то напряжённо смотрел в окно, то мельком поглядывал на преступника. Казалось, он что-то заподозрил, и герою стало совсем не по себе. Наверное, он казался очень уж странным.
   С одной стороны время тянулось невероятно долго, а с другой пролетело незаметно. Когда ты погружён глубоко в свои мысли, постепенно теряешь счёт времени и более не осознаешь, сколько же часов прошло.
   Вот оно. Здание суда предстало перед ним во всем своём величии. Вспомнились моменты прошедших лет, когда Сойер, будучи ещё ребёнком, ходил с папой в парк как раз мимо этого здания. Подумать только, сейчас он идёт внутрь здания детства в качестве подсудимого. Все мысли в голове перемешались. Стоял один огромный вопрос, выделяющийся более всего из всех: "как?" Как так получилось, как он сошёл на ту дорогу преступности и безнаказанности?
   Время на секунду остановилось и Сойер временно исчез из этой реальности, пребывая где-то в иных измерениях собственного подсознания. Но толстый усатый коп быстро прервал это ощущение полёта философии, зацепив наручники за спиной и толкнув вперёд. В таком положении трое людей совершенно разного возраста обошли здание и вошли в него с задней стороны. Понятное дело - кто пропустит преступника через главный вход. Знание Нью-Йоркского Твидова Суда, выполненное в викторианском стиле, располагалось на Чамберс-стрит и даже со стороны внутреннего входа выглядело великолепно. Сойер судорожно выдохнул. Он всего лишь срезал цветы. Пусть так оно и будет.
   Теперь между двадцатилетнем парнем и страшным разговором со следователем, который будет придираться к каждому слову оставалось по меньшей мере полчаса. Порадовало то, что героя не посадили в камеру. Это немного повысило настроение, ведь означало, что не все так плохо. Оставалось лишь ждать.


Глава 3.


   Воспоминания - что они? Мы все живём, делаем безумные поступки ради хороших воспоминаний. Но есть те, которые не хочется помнить. Есть те, от которых мы стараемся убежать всю свою жизнь. Но тщетно. Не стоит попусту тратить время, стараясь что-то забыть, легче принять и научиться с этим жить. Но снова этот раздражающий вопрос: "как?" Как научиться жить с мыслью о том, что в реке сейчас тонет одинокий труп молодой девушки? С мыслью о том, что ты убийца. Неужели принять образное клише и подобаться ему? А кто она? Или, скорее, кем была? Свободного времени теперь было предостаточно и Сойер придался мыслям.

     -Алло, ты слышишь меня? Я подойду через полчаса. Да, да, ровно в 9.
   Эмма Дион, положив трубку, посмотрела на себя в зеркало и широко улыбнулась. Какая же она все-таки хорошая. Осталось докрутить последний локон и все - можно подаваться в модели. Каждые новые отношения она уверенно считала началом нового этапа жизни. На этот раз её выбор пал на плохого парня с двумя татуировками и пирсингом на брови. На одном из свиданий он рассказывал ей, что когда-то увлекался травкой, но это не оттолкнуло Эмму, а даже привлекло. Каждый его рассказ о плохих поступках, выставлял его в свете, полностью противоположном девушке, и ей казалось необходимостью пожалеть его, успокоить каждый раз, когда он изливал душу. Один раз, пока девушка ждала парня в машине, она искала своё укатившееся зеркальце и под сиденьем авто она нашла тяжеленный, по её мнению, пистолет. Немного опешившись, она быстро сунула его обратно и ничего не предприняла. Даже напротив, она ощутила мурашками прошедший по спине риск, которого так не хватало примерной девушке.
   Надев зеленые танкетки, прекрасно сочетающиеся с новой кожанкой, окураженная Дион вышла на многолюдную широкую улицу Манхеттена и, вытягивая руку, крикнула тонким, но уверенным отрывистым голоском:
-Такси!
   Желтая Нью-Йоркская легковушка подъехала к ногам девушки в ту же секунду. Она назвала адрес, который несколько удивил водителя, запрыгнула на задние сидения, и машина отправилась.
   Улицы все быстрее плыли перед глазами, становилось все меньше домов, а машина стала заезжать в глушь.
-Мы точно едем правильно?
   Сойеру сразу понравилась эта девушка, очень уж невинной она казалась, как и сам Сойер. Ну, до этого дня. Но тактика есть только одна - её парень-наркодилер отдаёт деньги, или девушка умирает.
-Безусловно, правильно, миледи, - Сойер попытался сказать с английским акцентом, - Вы же выбрали путь в Гарлем.
   Было слышно как девушка тяжело выдохнула накопившийся душный воздух из легких. Да, она была так невинна, но выбрала неправильного парня, сама подписав себе такую судьбу. Сойер нащупал нож во внутреннем кармане куртки (огнестрельное оружие ему не доверили) и, убедившись, что он на месте, сильнее нажал на педаль газа - уже почти девять.
   Машина наконец-то остановилась, Эмма Дион открыла нараспашку дверь и вытянула тоненькие ножки на улицу, постепенно вылезая сама. Интересно, Сойеру действительно придётся её убить, или это все только чтобы запугать Майка-дилера? Если этот парень все же не отдаст деньги, Сойер убежит с этой прекрасной пассажиркой и заживёт счастливо. Была то любовь с первого взгляда или желание испытать страсть, он точно знал, что хотел быть с ней, и  что-то светлое, никогда ранее не проявлявшееся засияло у него внутри. Таксист  вышел из машины. Девушка обернулась, оглядев парня надменным взглядом:
- Вы не собираетесь уезжать?
   Что ему было сказать? Почему таксист не уезжал, а вышел из машины, осматривая пассажирку?
- Как Вас зовут, миледи?
   Девушка подошла к Сойеру на несколько шагов ближе и, да! Снова все тот же надменный взгляд. Её глаза остановились на мускулистой фигуре Сойера. Не сказать, что он был сильно накаченный, но ветер обтягивал футболку по телу, и каждая мышца была отлично очертана. Таксист, улыбнувшись, ощутил гордость и прилив сил.
- Вы не похожи на таксиста. Вы не работаете, верно?
   Она ещё и до чертиков догадливая. Неужели в такси не могут работать молодые привлекательные люди? Что за разграничения? Но суть была в том, что она все же как то догадалась. Что ей ответить? Сколько за сегодня вопросов он уже задал себе? Но пояснение надо было дать быстро.
- С чего вы это взяли? Я...Просто...Просто вы забыли оплатить мои услуги. Сердце заколотилось. Он ведь отчётливо видел, как она положила деньги ему возле руля, перед тем как назвать адрес.
- Вы не увидели, наверное. Я положила вам их туда - она указала пальцем на машину. - и да, меня зовут Дион. Эмма Дион.
- Эмма Дион, - повторил Сойер. - довольно необычно. - Эмма Дион. Он ещё несколько раз повторил её имя про себя. Сойер Ланкастер и Эмма Дион. Какая у неё фамилия? Где она живёт? И, черт возьми, чем она так привлекла его? Но выглядела она шикарно. Белокурые волосы её лоснились большими локонами до пояса, блестели и отливали слегка рыжим на утреннем солнце. Фигура её была очень приближена к анорексии - ключицы выпирали, и даже под чёрной кожаной курткой можно было заметить рёбра и отсутствие живота. А диаметр ноги, казалось, Сойер мог обхватить двумя пальцами. Чёрная куртка и обтягивающие кожаные джинсы не могли скрыть нежность и женственность Эммы. А зеленые танкетки на высоком каблуке давали понять, что на деле она была бы на две головы ниже Сойера. Но самым привлекательным в обличии девушки были её глаза. Выразительные, ярко-синего цвета, которые затягивали в таинственный мир подсознания и уносили так далеко, что оторваться было практически невозможно. Впрочем, это Сойер успел разглядеть лишь изредка поглядывая на неё в зеркало заднего вида, пока они ехали в такси.
- С кем вы встречаетесь в таком месте? - Как было ещё поддержать разговор с девушкой, которую он по идее должен убить?
- А это уже не ваше... - Эмма начала говорить, но её прервал телефонный звонок. - извините.
   Дион отошла в сторону и нахмурила брови - ей позвонил её парень с просьбой подождать ещё десять минут. Сойер знал это. Это был знак. У него есть ровно девять минут узнать у девушки адрес, где Майк спрятал деньги, или на десятой минуте воспользоваться ножом, спрятанным в затем кармане куртки. Нет, он намеренно не собирается этого делать.
- Ну что вы застыли? - Эмма вернулась раздражённой и расстроенной. - идите уже, уезжайте.
- Покажите мне, пожалуйста, куда вы все таки положили плату. - пора действовать. На весах хрупкая девушка и миллион долларов.
Гневно выдохнув и сжав кулаки, Эмма залезла на переднее сиденье такси и начала жестами показывать на сжатые двадцать баксов. Тут Сойер быстро оббежал машину и, захлопнув дверь за девушкой, заблокировал двери. Дион ничего не понимала. На лице начал появляться ужас, она истерически заколотила своими все ещё сжатыми кулачками по стеклу. Как же она была прекрасна. Даже когда напугана. Сойер почувствовал себя психом. Он просто стоял и созерцал эту картину.
   Когда она немного пришла в рассудок и успокоилась, Сойер приоткрыл окно, чтобы ей возможно было услышать то, что он сейчас скажет:
- Дион, для начала прости...
- Ты! Ублюдок! Что тебе от меня нужно? - она начала орать, что есть мочи, а из глаз подкатились слезы.
- Дион, от тебя мне нужно одно. Твой парень Майк.
- Откуда вы знаете Майка? Не трогайте его! - на лице дымкой стало появляться чувство безысходности и гнёта.
- Мне лишь нужно..
- Ничего вам не нужно! Выпустите меня! - несостоявшегося таксиста начинало это бесить, он все ходил кругами вокруг главной темы, но тут, неожиданно даже для себя, выпалил:
- Где твой парень хранит деньги за наркотики?
   Огромные глаза Эммы во мгновение стали ещё больше:
- Наркотики? Вы о чем? - Сойер не мог поверить. Она даже ни о чем не знала. Ему вдруг стало так стыдно, но делать нечего. Шла восьмая минута. Что, что ему делать? Дрожащими руками, он стал набирать номер. Когда гудки прекратились, он прошептал:
- Она ничего не знает...
   Но какого можно было ожидать ответа? Отпустить девушку, поговорить с ней, сказать, что все это было розыгрышем? Но все оказалось куда проще:
- Убить. - Гудки. Дрожь, дрожь и страх по всему телу охватили Сойера, он заметался, сжимая в кармане нож. Что делать?
В то время десятая минута подходила к концу. Издалека послышался шум подъезжающей машины. Майк. Девушка из окна увидела машину своего парня и с облегчением улыбнулась. Трудно было представить, что она сейчас чувствовала.
   Что вы чувствуете, когда свершается то, чего вы так ждали? Вы вспоминаете, как боялись, что этого события не произойдёт. Но вот, оно произошло и пока неизвестно, какие чувства вы испытываете. Ещё не отошедшие от всепоглощающего страха, чувства глубочайшего облегчения начинают постепенно проявляться.
   Синий джип подъехал и Майк вышел. Первое, что пронеслось у Сойера в голове: "И как такая девушка может быть с ним?" Сойер открыл машину и девушка вышла наружу, оставаясь возле авто и дожидаясь своего спасителя.
   Парень арабского происхождения, увидев свою девушку, подошёл в Сойеру, толкнув его в плечо:
- Это что за дела?
- Майк, верно? - начал Сойер. - отдай нам деньги за наркотики, которые ты продал на прошлой неделе.
   Дион заговорила:
- Наркотики? Так он говорил правду? - в её голосе слышалось отчаяние. Теперь она точно была в замешательстве.
- Я не собираюсь говорить адрес. - дилер подошёл к девушке, приобняв ее за талию. Она сначала страстно бросилась к нему на шею, начала целовать, но, приостыв, посмотрела на него большими, все ещё полными слез глазами, и немного отстранилась.
   Что было делать Сойеру? Пора использовать главную причину, которую Сойер старался произнести как можно более твёрдо и уверенно.
- Отдавай деньги, или мне придётся убить девушку!
    У Дион округлились глаза. Наступила минута молчания. Каждый из троих раздумывал над правдоподобностью этих слов. Ветер прекратился, а солнце начало знойно пригревать. Становилось жарко. И тихо. Удивительно тихо. Таксист, случайно влюбившийся в фотомодель, слышал тяжелое глубокое дыхание Майка и порывистое, тонкое Дион. Нет, девушка не умрет, она проживет ещё долгую счастливую жизнь, и, возможно, вместе с Сойером. Погода, казалось, специально вдруг стала до боли жаркой и противной.
   Неожиданно девушка издала глухой стон, из её шеи рекой полилась кровь. Глаза её бойфренда блеснули на солнце звериным духом, он бросил окровавленный нож в сторону. Красная жидкая масса пролилась на потрескавшуюся от сухости землю и постепенно начала проникать внутрь.  Сойер запаниковал. Майк сам убил свою девушку. Нет, нет! Этого не может быть! Он отпустил Дион и она упала на бесплодную почву. Замертво. Руки задрожали, он пока ещё не до конца осознавал произошедшее. Все мысли о счастливом будущем этой невинной девушки в миг прервались, а дальше пустота. Дальше смерть. И за ней нет ничего. Только осознание своей вины и мысли, мысли.


Глава 4.

   Сойер как будто прервался от страшного сна. Не веря, что это произошло с ним, двумя часами ранее, он открыл глаза и оказался в коридоре Нью-Йоркского суда, ожидающего приговор. Одышка была жуткая, некоторые люди, проходя мимо, оглядывались на него, не случился ли какой приступ. Из комнаты, куда с минуты на минуту должен был пойти Сойер, вышел заключённый. Руки его были сложены за спиной и вёл его полицейский, все время придерживая и направляя. Сначала заключённый что-то шептал под нос, но вскоре стал говорить повышенным голосом с дикой иронией: "я не виновен! Отпустите меня!" Вдруг он вырвался из рук копа и побежал, крича: "Я не виновен!" Видно, что человек был не в себе, он бросался на прохожих, добежав до Сойера, схватил его крепкими руками за пиджак, придвинул к себе и злобным видом прошептал: "это все Моррис, это он", потом обратился к залу и снова закричал: "я не виновен!" 
   Сойер задрожал. Не от страха. Сколько раз за сегодня он уже испытывал это странное чувство неопределённости? Неужели теперь вся его жизнь обречена быть такой? Кто такой Моррис и почему его так невзлюбил этот подсудимый?
Четверо людей в форме накинулись на бедного заключённого, повалили его на пол и, одев наручники, увели в другой коридор, ведущий к камере. А герой все осмысливал произошедшее. Нет, он не хочет так жить. В разуме всплыл портрет надменно улыбающейся Дион. Дверь комнаты допроса приоткрылась и послышался голос:
- Мистер Сойер Ланкастер, детектив Моррис вас ждёт.
   Детектив Моррис? Это уже интересно. С глухим стоном Сойер встал с твёрдого стула и вошёл в комнату.
- как у вас дела, мистер Ланкастер?
   Господи, как же он не любил, когда у него спрашивают эту сухую и поверхностную фразу. Он всегда слишком глубоко понимал значение слов и сразу начал копать вглубь - как же у него дела? И в эти моменты он как будто выворачивался наизнанку, открывая тайны подсознания, которые, к сожалению, не совсем радовали. Стоит ли отвечать правду на этот вопрос? Стоит ли раскрывать весь смысл действительности, куда его так безжалостно окунули? И стоит ли ставить на всеобщее обозрение все страшные вещи, которые крутились у него в голове в качестве ответа, вместо того чтобы беззаботно и, даже не вдумавшись в страшный подтекст, просто сказать - "неплохо"? И даже ведь смешно получается. Как у него дела? Начнём с того, что он убил человека. Хоть не своими руками, но все же убил. Он должен был сразу все продумать. Бездушная тварь, как он мог так поступить с той девушкой? Надо было сразу же увозить её подальше от наркоторговца, обнимая и плача, объяснить всю ситуацию его работы и, главное, защитить её, спасти, не дать её дрожащей хрупкой душе оставить безжизненное тело двадцатилетней модели, не дать умереть, не дать покинуть свет уже навсегда.
   На глазах выступили слезы. Детектив Моррис слегка не понимал происходящее. За свои двадцать лет службы ему многое далось повидать. Он видел как ярые сторонники анархизма с пеной у рта старались доказать ему, что закон есть ничто, как большие дядьки со стероидными плечами и тонкими ногами вели себя как полные мерзавцы, несколько раз даже распуская кулаки на невысокого, на вид не сильного, с небольшим животом, который появился не от каждодневных просмотров телевизора с пятью бутылками пива, а от тяжелой жизни с женой и тремя детьми, но все же добродушного, щедро уважающего закон, пятидесятилетнего Пауля Морриса, рожденного в небольшом Европейском городке, рьяно всю жизнь старавшимся переехать в Соединённые Штаты Америки, что ему, кстати, удалось. Однако, его жизнь не стала ни лучше, ни хуже, она, ровным счётом, не изменилась. Ведь, не изменив образ жизни, не переосмыслив свои привычки и ценности, ты не станешь кем-то другим, живя хоть в деревне на пол гроша, хоть в роскошном средневековом замке, хоть в большом загородном коттедже на берегу тихого океана. Моррис всегда был человек простой. Все, что ему было нужно - это стабильная семейная жизнь, быт, который остаётся неизменным из года в год, да пару воскресных вечеров в месяц в баре за бутылкой пива с коллегами по работе. Впрочем, такая жизнь устраивает большинство людей. И поэтому, видя напротив своего стола допросов, человека, которому все неймется жить, он попросту его не понимает - устройся на работу, найди полукрасивую  жену, купи небольшую квартиру на окраине города и живи в своё удовольствие - и зачем люди грабят миллионы, если их все равно сажают? Ради чего, сказывается, они рискуют жизнью, а потом злятся и дерутся с полицейскими, пытаясь доказать свою невиновность? Между тем, он любил свою работу, считая своим долгом бороться с такими придурками, сохраняя спокойствие и безопасность общества.
   Так вот, в обычный, ничем не отличимый от остальных, день он увидел такую картину: человек, вроде не похожий на тех ненормальных убийц и воров, описанных выше, но в то же время своим внешним видом показывающий, что ему мало жить простой жизнью, он готов нарушать правила и рисковать, на безобидный вопрос "как дела", неожиданно заплакал. Пьера учили задавать каверзные вопросы, учили докапываться до истины, понимать настрой и мысли подсудимого, но никогда не учили что-то предпринимать в ситуациях, когда глаза человека наполняются слезами. Жену он мог приобнять, ребёнка развеселить, но совершенно незнакомого взрослого человека оставалось только спросить:
 - С вами все хорошо, мистер Ланкастер? - Моррис посмотрел в бумаги, лежащие перед ним на столе. Поддавшись жалости, он посмотрел на них с другой стороны. Насколько безжалостные были эти вопросы, ставящие обычного человека в тупик, заводя его в угол - все было направлено на то, чтобы подтвердить виновность подсудимого.
     Сойер в то время никак не мог опомниться от мысли о смерти Эммы. Пару часов назад она разговаривала с ним, выпендривалась, как маленькая девочка, была такой милой, но в то же самое время умной, проницательной и чертовски сексуальной. Интересно, о чем она думала, пока ехала в машине? Молодая амбициозная девушка ставила себе цель встретиться со своим парнем с татуировками, провести с ним день, два, рассказывая свои последние новости, наслаждаясь пина-коладой в одном из местных ресторанов на окраине Нью-Йорка, города мечты, куда стремятся приехать все, кому не лень - от ленивых полицейских и до самых свободолюбивых бизнесменов и звезд кино, имеющих несметное количество подписчиков в инстаграме. После чего она должна была собрать в огромный розовый чемодан свою одежду, сшитую на заказ и отправится прямиком в Милан на показ мод самых шикарных кутюр Европы. С легким румянцем и голливудской улыбкой, она бы сидела на втором ряду комнаты с приглушённым светом, в центре которой светится сапфирами разных цветов мажорный подиум, по которому каждые тридцать пять секунд проходили бы модели самого высшего класса в новых брендовых марках. Она бы выставляла напоказ свои ямочки на улыбающихся щеках, голубые, чертовски выразительные глаза и черно-белое блестящее платье с огромным вырезом на спине.
    Но вдруг, резко, свет выключается, модели пищащим тонким голоском орут, в комнате начинается паника. Где-то среди людей слышен грубый мужской угрожающий голос. От этого толпа пугается ещё больше, все начинают толкаться, пытаясь в темноте найти путь к выходу. У Эммы проступают на глазах слезы, она не хочет заканчивать свою ещё только начавшуюся жизнь модели именно так. Глаза начинают потихоньку привыкать к темноте, становится видно размытые силуэты публики, моделей и ведущих. Звезды эстрады и кино с первого ряда из-за потрепанности волос и разодранности платей от кутюр стали неразличимы с обычным обслуживающим персоналом. Дион, желая уйти от суеты толпы, аккуратно подошла к стенке, зажмурила глаза и ждала, ждала.
   Было бы ли все так? Было бы это лучше, чем то, что случилось на самом деле? Этого, к сожалению или к счастью, никто и никогда не узнает. Сейчас бездыханное тело Эммы несёт бурная река куда-то в сторону столичного Вашингтона. И больше читатель не узнает, что случилось бы с девушкой на показе, осталась бы она жива, или же её грудную клетку прострелили бы граммы смерти, а, может, она бы спаслась и её показали бы по телевизору, из-за модельных связей она стала бы ведущей новостей и через десять лет её дочка хвасталась бы всем в школе, что её мама самая популярная и красивая. Дион радовалась бы, что её узнают на улице, а новое платье от кутюр в сочетании с профессионально подобранной модельной позой красуется на обложке "New York Times". Этого, дорогой читатель, Вам тоже не дано узнать. В её уже закончившейся жизни осталась только огромная студия на 5-th Avenue, огромный шкаф одежды пропахшей её запахом и ладони Сойрера, которые теперь пахли дорогими французскими духами.
   Сойер обязан найти того безнаказанного дилера и, перед тем как убить, узнать точный адрес квартиры Эммы Дион. Нет, это уже не под влиянием чувств - Сойер решился на отчаянный поступок - теперь он действительно хочет убить. Однако, это были лишь мысли сошедшего с ума влюблённого водителя такси, ведь сейчас единственной его задачей было выйти из здания суда и, желательно, оправданным.


Глава 5.


     Из любой ситуации есть выход. Вы давно знали это и сейчас уверенно кивнули. Все можно разрешить, причём, множеством способов. Когда мы сталкиваемся с другими людьми, у нас есть миллиард вариантов действий начиная от мимики и жестов, заканчивая фразами, от которых напрямую зависит поведение собеседника. Но что делать, когда приходится на протяжении длительного времени вести диалог с самим собой? Как узнать, что ты можешь подумать сам о себе, и как не возненавидеть себя за это? Здесь ты не в силах увидеть лицо собеседника и посредством его выражения оценить свои следующие процессы реализации своей цели. В диалоге же с собой приходится бить вслепую, и никогда не узнаешь сразу, убьёшь ты себя или спасёшь.
   Впрочем, в случае с Сойером смерть уже предрешена. Он буквально пытал сам себя своими мыслями, которые с каждой секундой становились более жестокими и безжалостными, они изнуряли его душу и сжирали сердце.
   Задумайтесь на минуту, какое чувство для вас самое страшное? Страх? Ожидание? Одиночество? Потеря любимого человека? Нет, самое страшное происходит, когда все эти чувства перемешиваются в одну единую мрачную клейкую массу, которая застревает внутри вас и, что ни делай, вы её не соскребёте изнутри своей души. Эта масса приклеилась, кажется, навсегда, и как только в жизни начинает происходить что-то хорошее, масса разрастается, как бы напоминая вам: "я все ещё здесь, внутри тебя и я никуда не уйду". Это внутренние демоны затеяли с нами какую-то игру, правила которой нам, увы, не объяснили.
   Жизнь постоянно испытывает нас, поводит проверки на стойкость, но так бывает, что она переходит границы. И вот, вы уже готовы сдаться и дать поглотить себя демонам, но что-то или кто-то вас обязательно останавливает. Это "что-то" учит вас заново дышать и жить, бороться со всеми невзгодами и проблемами.
   А потом происходит неожиданное! Это "что-то", что вы так лелеяли, буквально за несколько дней превращается в ту же грязную массу, ложась ещё одним слоем вам на душу. Человек это, или ещё что, он уходит, оставляя лишь след, отпечаток на душе, с которым вам в последствии придётся засыпать и просыпаться по утрам, на который вы будете смотреть каждый день, и не будет ни секунды прожитого вами времени, когда вы забудете о нем или сможете сокрыть. Тогда вы дрожащими руками выдавливаете из упаковки ещё одну капсулу с успокоительным, покупаете в магазине очередную пачку винстона, закуриваете, стоя на балконе с застывшими слезами на глазах, и стараетесь дышать, что порой даётся очень трудно. Вы уничтожаете свои сердце и лёгкие, но спасаете сами себя от гибели в одиночестве. Вечно в одиночестве.
   Проходит время, вы привыкаете к своим внутренним демонам, отгорожаясь от  внешнего мира, вас начинают считать бессердечным и бездушным. А что делать, если это действительно так? Что делать, если эту душу и сердце поглотила та клейкая масса, издырявила её, истоптала и убила, причём убила медленно, с муками и всем прилагающимся.
   Вы привыкаете. Планы рушатся? Это уже нормально. Кошмары по ночам? Мы привыкли к ним. Предательства? Неотъемлемая часть жизни. Счастье? Это что-то небывалое из рассказов для детей, придуманное добрыми сказочниками. Хочется смеяться до разрыва легких, хочется плакать, пока очи не вывалятся из глазниц и не повиснуть на длинных нитях - остатках кожи, как бывает обычно в американских хоррор-фильмах. Только вот это не фильмы, после просмотра которых вы, выдохнув, закроете вкладку в интернете, вынете диск из дисковода и забудете. Забудете ту историю, произошедшую с людьми, те жуткие музыкальные сопровождения, крики и смерти. Нет, это ваша жизнь, ваш кошмар, который не выключишь, не забудешь, от которого не убежишь. И вам приходится изо дня в день жить с ним и умудриться при этом как-то не попасть в психушку или тюрьму.
   И неизвестно, это люди вас сломали, или вы сами. Люди. А кто они? Каждый человек наверняка испытывал все вышеописанное, каждый имеет свою собственную историю и своих демонов. Все понимают это, но от сего мир не становится добрее и безопаснее. Люди рушат друг друга ради самих себя, сами того не понимая. Они пытаются удовлетворить своих порождающих демонов, которые с каждым разом запрашивают все больше и больше. Демоны не останавливаются, они ненавидят, когда человек счастлив, ненавидят любовь, прилагая все силы на то, чтобы человек вбил огромным молотком себе в голову сухую и несколько апатичную фразу "любви нет", тем самым иссушая своё сердце, от которого и так уже осталось немного.
   И лишь некоторыми особенно тихими вечерами вы остаётесь одни в этом мире наедине с собой и вспоминаете, что некогда на месте тонкого изрезанного кусочка было большое, доброе, готовое любить сердце. Тогда скупая обжигающая слеза вдруг покатится по вашей щеке, дрожащими пальцами вы выдавите капсулу успокоительного и закурите. Эти мысли будут всплывать из памяти очень часто, они останутся с вами навсегда. И самое страшное - сражаться со своими демонами один на один.
   Вот и у Сойера после потери Эммы, ареста и мыслей, все внутренние демоны вылезли наружу и сжирали его со всех сторон и не было ни малейшего шанса на спасение. Сколько это будет продолжаться? Сможет ли он хоть на минуту забыть бездонные наполняющиеся кровью глаза Дион, постепенно теряющие жизнь?
   Прежде он никогда не задумывался о смерти. Что она и как она приходит? И какая-то страшная атмосфера царит в округе в те минуты, когда человек теряет самое ценное - свою жизнь. Вы с ним разговариваете, он ещё способен мыслить, рассказывать и вспоминать. И вот, секунду спустя все эти таланты исчезают, а о том человеке напоминает только безжизненное тело, не способное даже моргнуть. И чувство безысходности наваливается лавиной на тебя, сковывает тело, закапывает душу, как будто запирая тебя в клетку, которая становится все теснее и теснее.
   Когда Дион лежала мертвая на земле, когда дилер уезжал на своей машине, когда Сойер закидывал в мешок тело, когда топил девушку в бурной реке - ни единой слезинки не проронил несбывшийся убийца, хотя чувства он испытывал сильнейшие. Его схватил тогда шок, и не то что плакать, он не смог даже пошевелиться, чтобы остановить уезжающего парня девушки. Зато сейчас, напротив детектива Морриса он нарыдался вдоволь. Как это работает? Почему жизнь подстраивает все обстоятельства настолько неудобным образом, и все события происходят как нельзя не вовремя?
   - Со мной все хорошо. - ответил Сойер минут пятнадцать спустя.
   Детектив Моррис был в шоке. Он был свидетелем всего колорита эмоций героя от начала и до самого конца. Он видел, как в кабинет вошёл двадцатилетний спортивного телосложения парень, как он застыл после того как оглядел комнату, как скупая слеза покатилась по его щеке и как он после этого плакал навзрыд.
- Ну, что ж, - вздохнул Моррис - тогда нам следует начать.
Сойер сделал глубокий вздох, тем самым как бы показывая, что готов к допросу.
Детектив посмотрел ещё раз в свои бумаги и достал какую-то из них из большой стопки.
- Представьтесь, пожалуйста. Я обязан записать в протокол ваше настоящее имя и фамилию...
- Сойер Ланкастер. - перебил Сойер.
- Это ваше настоящее имя? Просто мне нужно знать ваши точные данные, чтобы...
- Да.
- Сколько вам полных лет, мистер Ланкастер? - Детектив стал задавать простыне немногосложные вопросы.
- Двадцать шесть.
- Вы прописаны в Нью-Йорке?
- Я живу рядом, в Джерси-Сити.
- Хорошо, - Моррис откинулся назад в кресле, как будто узнал что-то удивительное и страшное. - Зачем вы совершили это?
Теперь пришло время откинуться в кресле Сойеру. Пот стал проступать через поры, а лёгкая мокрая щетина создавала парник для его щёк так, что через минуту они пылали алым цветом. 
- С вами все хорошо?
Сойер понимал, он прекрасно понимал, что детектив говорит о сорванных цветах, а не о девушке, но не мог перестать думать о ней. Но надо сохранять покой. Он и так сегодня слишком много показал.
- Я не срывал цветы. Я проходил мимо и увидел что-то неладное.
- Тогда зачем вы перелезли через забор и подошли к клумбам?
- В том доме жила миссис Клири, которую я очень хорошо знал и я начал волноваться.
- Почему вы не могли ей позвонить?
- Я не знаю.
- Почему вы не сказали это сразу полиции в машине?
- Я не знаю.
- Почему вы назвали это своим преступлением?
- Я не знаю. - сердце героя заколотилось, пот уже начал стекать большими каплями по щеке на подбородок.
- Состояние миссис Клири было достаточным, чтобы нанять охрану для слежки за домом. А цветы эти стоили порядка пяти тысяч долларов, вы понимаете?
- Мне придётся за них заплатить?
- Если вас не оправдают, вам придётся отсидеть несколько лет за проникновение на частную территорию и посягание на чужое имущество.
     Отлично. Несмотря на то, что он отсидит за несовершенное преступление, в принципе, он был не против, ведь ему хотя бы не придётся сидеть за совершенное убийство.
- Я понимаю.
- Вы признаете вину?
- Нет.
   Неожиданно дверь комнаты распахнулась, и в неё влетел взбешённый мужчина лет сорока в полицейской форме. Запыхавшись, он подошёл к детективу Моррису, взглянул в его бумаги и проговорил почти шепотом, но очень быстро:
- Кто тут у тебя? А-а, срез цветов, ясно, бросай ты его, выпиши ему пока что подписку о невыезде, потом им займёшься, у нас есть дела поважнее.
   Ошарашенный Пьер удивился и выпалил:
- Что же такое?
- В десяти километрах в реке нашли труп молодой девушки, убита не позднее трёх часов назад.
   Сойера охватил шок. Дрожь дивизией пробегала по спине так, что он не мог более дышать. Это Дион. Они нашли Эмму. Он зажмурил глаза и вслушался в недолговременный разговор полицейских.
- Преступника пока не нашли?
- Нет, но вода ещё не успела размыть тело девушки, так что мы наверняка сможем снять отпечатки пальцев.
- Поехали быстрее - Моррис обратился к Сойеру - Считай, что тебе повезло - отделаешься простой подпиской о невыезде - детектив указал Сойеру на дверь и тот вышел.
- Поехали, поехали, чего мы ждём.
- Ты так спокойно отпустил этого паренька...
- Миссис Клири, хоть и богата, но уже стара, поживет пару недель без него.
   Хоть Моррис и считал своим долгом спасение тихих улиц от всяких хулиганов, труп молодой девушки казался намного интереснее, и он просто напросто не хотел возиться с кучей бумажек со штрафами за цветы. Четверо полицейских следом за Сойером вышли из здания суда и направились к машинам.
   Сойер ещё долго стоял рядом и наблюдал как они уезжают в сторону реки, откуда двумя часами ранее приехал он сам.


Глава 6.


   Попадали ли Вы когда-нибудь в такие ситуации, которые просто-напросто заводили Вас в тупик? Вы двигаетесь по своей дороге, иногда поворачивая, делая крюки и огибая потоки своих мыслей, как бы создавая свой собственный индивидуальный жизненный путь. И вот, Вы стоите на перекрёстке спутанных дорог, и каждая из них ведёт в темную чащу проблем и страданий. Куда дальше идти? Что делать? Получается своеобразный тупик, ведь любая дорога, по которой Вы пойдёте, приведёт в никуда. Тогда Вы просто закрываете глаза и делаете шаг в неизвестность, ведь, черт, какая разница, куда Вы пойдёте. Но чтобы осмелиться сделать этот отчаянный шаг, сколько мыслей должно посетить Вашу голову? Сколько раз Вы должны мысленно убить себя, искромсать душу, чтобы будущее уже было неважно? Никогда не пробуйте это сделать, дорогой читатель, даже если очень захочется.
   А вот Сойеру я такой совет дать не могу, ибо в его ситуации этот шаг будет единственным верным. И Сойер сам это знал. Как только машина отъехала достаточно далеко, он бросился ловить такси, дабы приехать на место убийства. Не к реке, куда поехала полиция, а на настоящее место убийства. В северный Гарлем. Как много книжек Сойер прочитал в детстве про бандитские группировки, которые осуществляли свои кровавые планы, но никогда бы ему не пришло в голову, что сам будет частью их страшных дел.
   - Вам точно надо в Гарлем? Вы вроде бы не похожи на убийцу, ха-ха! - усмехнулся водитель, неудачно пошутив. Да кто бы говорил? Вообще-то он три часа назад утопил невинное тело девушки в реке близ самого центра Нью-Йорка. После этого он успел побывать в суду, чуть не попасть под присягу, чуть не получить приговор за убийство девушки на лет двадцать как минимум. Но таксист, безусловно, об этом никогда не узнает.
   Сердце снова заколотилось, а водитель что-то бормотал себе под нос. Но Сойер уже не обращал внимания на внешний мир, он хотел только доехать туда, сам не зная зачем, уж так поглотили его собственные мысли.
   Сорок минут ехали они в полной тишине. Водитель только сказал тихо "спасибо", когда Сойер дал ему двадцать баксов за такси.
Вот, перед ним уже знакомый все такой же безлюдный район.
Он огляделся. Казалось, что ничего и не произошло. Кто-то резко пихнул Сойера в плечо.
- Что ты тут забыл, мудак? - сказал ему какой-то парень лет семнадцати, лицо которого выражало полное безразличие ко всему миру, ноздри были расширены, а зрачки занимали больше половины глаза. Темные волосы прикрывала красная кепка, видно, приобретённая на секонд-хенде или украденная у соседского мальчишки, чьих сил было недостаточно, чтобы дать отпор хулигану. Сквозь темно зеленую футболку просвечивались мускулы совсем молодого парня, джинсы были порваны где только можно, а кеды затерты на столько, что можно было только догадываться, что когда-то они были белые. Однако, с шеи у него свисала недешевая цепь с позолотой, а в руках он держал самокруток. По обе стороны от его плеч стояли ещё двое парней такого же возраста и телосложения и тоже что-то курили. "Не очень приятный район", - подумал Сойер, - "такими вот исчадиями он и славится".
- Хм, - ухмыльнулся Сойер, показательно повернул голову и собрался уйти прочь.
- Стой! - услышал он в двух метрах от себя, и тяжелая рука снова дотронулась до его плеча. Тут героем завладела ярость, уж слишком он много за сегодня прошёл, чтобы тратить своё время на каких-то ушлепков. И сразу же в лицо мальчика полетел удар в глаз. Тот пошатнулся, его подхватили двое других и сразу полезли с кулаками к Сойеру. Благо, он никогда не страдал от недостатка силы. Через пять минут все трое валялись на земле. Вид у них был жалок и Сойер даже успел им посочувствовать. Не смотря на всю крутость одежды и наркотики, а явно, они курили не просто табак, они были всего лишь мальчишками из чрезвычайно бедных семей, которые не могли обеспечить сыновей ни хорошей жизнью, ни даже воспитанием. И ведь, главное, они в этом не виноваты. Единственное, чему они научились, это агрессии и кручению самокруток. И это была ещё одна степень безысходности. Кажется, они могли бы сами выбиться в свет, и все в их руках, но это чрезвычайно сложно, когда вся окружающая атмосфера несёт тебя совершенно в другую сторону. А в центре Гарлема, не просто окружение, сам воздух настроен на гниение и разложение. А после Эммы уж тем более этот район навсегда останется для Сойера мертвым.
   Он ещё раз посмотрел на мальчишек и хотел было пойти прочь, но вдруг заметил на земле около стонущих от боли подростков миниатюрную сумочку со стразами, не долго думая, схватил её и, поймав на себе удивленный взгляд, убежал.
   Сердцебиение начало учащаться, дышать становилось сложнее, Сойер решил остановиться. В руках у него был розовый клатч, хотя он и не знал, что маленькая розовая сумка именуется клатчем. Руки задрожали, он судорожно открыл её, немного повозившись с замысловатым, по его мнению, замком. Первые секунды Сойер не хотел заглядывать внутрь. Что он увидит внутри? Действительно ли это брошенная сумка Эммы Дион? Или сейчас снова приедет полиция, обвинив его теперь уже в краже? Быть может она принадлежит матери одного из мальчишек, или толстенной тетке, которая живёт этажом выше? А если и так, как он потом вернёт её обратно? Как же Сойер ненавидел огромное количество вопросов. В голове пролетел звуке ножа, рассекающего горло, мысли о падающем безжизненном теле Дион, о слезах перед детективом. Неужели она действительно умерла и вся её дальнейшая жизнь закончена? Сердце заколотилось ещё сильнее. Этого не может быть. Как справиться с каким-либо чувством, когда ты ещё не до конца веришь в его существование? Мы не верим, что заканчиваем школу, что вот мы уже в институте, что более не живём в родительском доме, что мы выросли, и состарились, ведь время беспощадно, оно движется с такой скоростью, что мы не успеваем сделать первый вздох, как уже мертвы. И единственное, что мы можем, это насладиться этим кратчайшим мигом жизни. Но для Дион этот миг оказался ещё короче. Что она чувствовала в те секунды, когда лежала на сухой земле, когда её душа медленно покидала её тело, но она была ещё жива и способна мыслить.
   Девушка не до конца осознавала, что её горло перерезано, но первая ее мысль была обращена к Майку: "За что?" На один миг глаза расширились от разочарования и отчаяния. Как он мог так с ней поступить? Получается, он никогда не любил её, не дорожил и она была ему полностью безразлична? Моменты из её жизни вместе с этим парнем пронеслись у него в голове. Что было, если бы она, обнаружив пистолет под сиденьем, дождалась бы Майка в машине, а потом, нахмурив бровки, спросила бы, откуда у него эта вещица?
- Подарок друга. - спокойно ответил Майк, - а вообще, где ты это взяла? - он резко выхватил пистолет из рук девушки, направив курок на неё же и поднял брови, - больше ты не будешь копаться в моих вещах.
   Выстрел. Боковое стекло правой стороны машины украшает огромная кровавая клякса.
   А может, ей стоило просто сбежать из машины, почуяв неладное? Ещё неделю она проплакала бы из-за расставания с парнем, причину которого она сама не до конца осознавала. Зато, через некоторое время она так же сидела бы на показе мод в Милане, пила Пина-коладу и ходила по подиуму в новых нарядах, но была бы жива. Но, связавшись с преступником дилером, так просто начать новую жизнь практически невозможно. Майк нашёл бы её в любом случае и в любом случае бы убил. Шансов у девушки не оставалось, поэтому, вывод к которому она пришла, пока сознание не оставило её - это то, что настоящий вариант развития событий был куда лучше остальных. В последние секунды жизни она улыбалась. Она была довольна собой и вполне счастлива.
   У Сойера снова проступили слезы. Из-за пелены солёной воды, он практически ничего не видел, но уже уверенно заглянул внутрь сумки. Тысяча долларов наличными, паспорт, ключи, фотография. Первым Сойер достал паспорт. Присев на ближайшую лавочку, в пятиста метрах от Гарлема, дрожащими руками он положил сумку рядом и, немного помедлив, раскрыл корочку. В ту же секунду глухой стон вырвался из уст героя, а за ним тут же повалило тяжёлое дыхание. Эмма Дион Корнели. Тысяча девятьсот девяносто первого года рождения. Двадцать три. Ей было двадцать три года. Тут Сойера осенила мысль. Утерев последние слёзы с щёк, он судорожно начал листать паспорт в поисках прописки. Через несколько секунд его лицо выражало победную улыбку. Нью-Йорк, Верхний Ист-Сайд. Далее указан адрес вплоть до квартиры. Больше у Сойера не было сомнений, куда ему отправляться дальше.




Глава 7.


   Вам когда-нибудь приходилось расставаться с человеком, в котором не чаешь души, на какой либо промежуток времени, способный затянуться, по-вашему мнению, на целую вечность? Что вы чувствуете после этого расставания и, главное, с чем оно у вас ассоциируется сейчас? Прошла ли та немая боль после возобновления встреч, или вы до сих пор в разлуке? Как продолжать жить, когда вас потоком уносит все дальше и дальше от своего счастья, а вы ничего не можете с этим поделать? Вы ждёте, лелеете и благословляете тот момент, когда ваши глаза падут на знакомый и до боли родной силуэт где-то глубоко в толпе. На вокзале, в аэропорту, у остановки автобуса вы отыщете взглядом свою звезду, которая будет ярко сиять на фоне сотни других чьих-то звёзд, блеклых пред своей. И слезы счастья застынут у вас на глазах, но, как только вы сможете не просто увидеть, а ещё и вдохнуть аромат звезды, из глаз польётся настолько горячая вода, что щеки станут обожженно-красными. Что-то из груди начнёт пробиваться наружу, щекоча нос, и заставляя вас улыбаться. Теперь вы ещё и можете прикоснуться к своей звезде, обнимая её так крепко, что все 256 костей в вашем теле начнут хрустеть. Тут Вас пробьёт на смех, Вы возьмёте звезду на руки и начнёте кружить среди толпы, не обращая на людей ни малейшего внимания. И только счастье, неведомое ранее счастье, будет заполнять все ваши мысли и, кажется, оно сможет победить всё.
   А теперь представьте, что эту звезду вы не встретите никогда. Вам навсегда запомнится день, когда вы видели её в последний раз. И гнетущим отпечатком это изображение ляжет на вашем сердце, медленно, но верно его сжигая. Проходит время, привычки забываются, а тот человек все появляется во снах. Вы больше не плачете по ночам, не обнимаете сами себя, отчаянно повторяя: "за что мне всё это", вам не мерещатся образы на каждом шагу и вы не проклинаете идущие навстречу вас счастливые парочки. Однако, одним тихим вечером вы с ничего не выражающим лицом случайно нальёте себе вместо чая виски. Причём, глотать вы его будете так, будто полностью уверены что перед вами зелёный с жасмином, а не чистый ирландский. Однако, даже тогда Вы подсознательно будете надеятся на новую встречу, случайное касание или даже взгляд. И вот тогда чувства снова вспыхнут и, поверьте, больше Вы не допустите прошлой ошибки и не потеряете свою звезду.
   Немного иначе обстоит дело со смертью. Ведь даже при всём желании Вы не сможете прикоснуться к этому человеку, ибо человека уже нет. Останется бездыханное тело, без души и сознания, без любимого взгляда и такого родного выражения лица. Вы можете долго смотреть на пустые стеклянные глаза, дёргать руки, плакать, прижимая человека к себе. Вы можете миллионы раз кричать на него, злиться, злиться за то, что он оставил Вас в одиночестве, за то, что не захотел двигаться дальше вместе с Вами, в общем, за все то, что чем его вины никогда и не было. Но ещё сложнее, если это тело не лежит рядом с Вами, а несётся по реке на юг.  Здесь вы даже поругаться на его не сможете. А это значит, остаётся злиться только на себя и думать, думать, только угнетая обстановку и мысли, с которыми Вам придётся мириться всю оставшуюся жизнь.
   В раздумьях Сойер не заметил, как обошёл весь национальный парк по одной из его сторон и теперь пред ним предстал высокий кирпичный дом, выложенный мраморной плиткой. Дом Эммы. Постоял напротив дома несколько минут, Сойер стремительно забежал внутрь, нажал на все кнопки лифта, начиная с пятнадцатого этажа - он не знал, где именно находится её квартира. Через минут десять скитания по этажам, номер входной двери, наконец, совпал с цифрой в паспорте.
   Руки снова задрожали. Зачем он это делает? Вдруг в её квартире сейчас кто-то есть? Она живёт вместе с подругой, или же пришли гости. Прильнув правым ухом к двери, Сойер прислушался. Тишина. Немного подумав, герой расстегнул клатч и достал ключи. Замок подошёл. Он осторожным движением руки отворил дверь. Вот она - квартира начинающей модели из очень богатой семьи. Извините за неточность, мертвой начинающей модели.
   Как только Сойер зашёл, его с самого порога ослепил яркий свет так, что он невольно зажмурил глаза и прикрыл их рукой. Квартира была удивительно лучезарной. Привыкнув к освещению, герой смог разглядеть её полностью. Солнце светило в огромное окно во всю стену, слева от которого стоял белоснежный бархатный диван, а справа возвышалась плазменная панель. Интерьер был сделан в ярких тонах, но в большинстве своём присутствовал белый. По правой стороне стены находились две двери. Сойер подошёл и отворил одну из них. Кухня.
   Огромный стол посреди комнаты с шестью стульями - и зачем ей так много? Серебристый холодильник был с двумя дверцами и был высотою до потолка. Тот же вопрос - неужели ей требуется такое количество еды? Дорогая индукционная плита, барная стойка со множеством алкогольных напитков разной крепости. Сойер подошёл ближе и, наклонившись, взял одну из бутылок.
- Надеюсь, ты не будешь против, Эмма. - вполголоса произнес герой и отпил из горла приличное количество пятнадцатилетнего виски, - мне это нужно больше, чем тебе.
   Обжигающая жидкость полилась по горлу, согревая все тело, а главное, мысли. Следующая дверь вела в ванную комнату. Так и не найдя выключатель, парень посчитал, что эта часть квартиры ему не особенно интересна. Сойер огляделся и увидел ещё один проем, только вместо двери он был увешан разноцветными свисающими с потолка бусинами. Несложно догадаться, это была спальня. Место, где каждую ночь своей жизни проводила Дион.
   Все ещё держа бутылку в руках, несостоявшийся убийца, лживый таксист и тайный поклонник юной модели вошёл в её комнату. Огромное окно, круглая ярко-красная кровать посреди комнаты, белоснежный шкаф, полуоткрытый так, что Сойер мог заметить тонну разнообразной одежды самых известных брендов, начиная от сумочек "Michael Kors", заканчивая нижнем бельём "Victoria's secret". Да, её белье он тоже видел и даже, немного подсмутившись, потрогал. Причём, смущение было вызвано тем, что обладательница шикарного бархатного размера "А+" была мертва. Наверное, раскидывая вещи по своей квартире, она не думала, что кто-то будет тут рыться. Сойер невольно улыбнулся. Улыбка его длилась ровно столько, сколько ушло на осознание всей абсурдности ситуации. Эмма мертва, а один из её непосредственных убийц тратит время, рассматривая женские аксессуары. Тем более, в квартире пострадавшей находиться крайне опасно.
   Стоило Сойеру подумать об этом, входную дверь начал кто-то открывать. Сойер застыл на секунду и, когда уже отчётливо слышались обороты ключей в замочной скважине, суетливо искал место, чтобы спрятаться.
- Офицер, пройдемте за мной. Это квартира Эммы. У меня есть её вторые ключи, потому что она часто уезжала на съемки, а меня просила проследить за квартирой, плюс, я несколько раз оставалась тут на ночь, когда моя сестра приводила домой своих друзей. А знаете, в таком шуме невозможно сосредоточиться на учебе, ведь я учусь в Нью-Йоркской университете, поэтому квартира Эммы была самым подходящим местом, когда её не было дома... - Неустанно тараторил чей-то женский голос.
   Это была Таисса - лучшая подруга Дион и по совместительству студентка второго курса факультета журналистики и дизайна. В свою очередь, шопоголик со стажем и жуткая болтушка. С Дион они познакомились на одном из показов мод в Англии. Таиссе на практике было поручено переодеть моделей в платья и подправить неточности в основном образе, то и дело присыпая их пудрой и поправляя подолы платьев. После первого дефиле, Эмма сильно подвернула ногу и, если бы не вышла на подиум во второй раз, это поставило бы на кон её карьеру. Поэтому за неё вышла переодетая Таисса, у которой, кстати, дефилировать получалось ничуть не хуже. После успешного показа, Эмма пригласила свою спасительницу в Нью-Йорк, где та вскоре и осела.
- когда Вы видели мисс Эмму в последний раз?
- Оу, вчера, да-да, точно вчера. Мы как раз с ней попрощались, она должна была уехать в Милан на показ мод. Она звала меня с собой, но сами понимаете, лето, сессия, и потом...
- Достаточно. Отвечаете на мои вопросы чётко, пожалуйста, и только по делу.  Кто-нибудь из знакомых мисс Корнели желал ей зла?
- Нет, конечно нет, Эмма была самым добрым человеком, которого я когда либо знала. Она просто не могла иметь врагов, посмотрите на неё, - Таисса взяла фотографию с полочки. - Как такая милая девушка может кому-то навредить? - на глазах проступили слезы - Пожалуйста, не говорите ничего плохого об Эмме, мы же с ней...
- Достаточно. Я, кажется, Вас попросил.
-  Я прекрасно понимаю, что у Вас очень серьёзная работа, офицер, но если Вы меня о чем-то спрашиваете, дайте выговориться!
   Таисса нахмурила бровки и обиженно отвернулась в пол оборота.
- Спасибо Вам, Таисса, если вспомните что-нибудь ещё, мы будем рады выслушать Вас в здании суда. До свидания.
   Офицер Малькольм развернулся и, будто в предвкушении этого момента, быстрым шагом пошёл прочь, захлопнув за собой входную дверь.
Вытерев глаза, девушка вздохнула.
- Ну вот и что мне делать? Эмма, почему ты ушла, когда мне так нужна твоя помощь? - Таисса, вздрогнув от мысли, что её подруги больше нет в живых, присела на диван и закрыла глаза. Уроженка Лондона, отличница все 12 классов, любимица мамы, пример для всех остальных девушек, студентка Нью-Йоркского университета, попала в, казалось бы, нелепую ситуацию, однако, теперь ей сулит до двадцати лет лишения свободы за сотрудничество с наркоторговцами.
   Случилось это десять дней назад. Эмма была на съемках, а Таисса, как всегда, завалившись в пустующую квартиру подруги, готовилась к очередному зачету. Тут в дверь постучались. Девушка оторвалась от книг и прислушалась. Снова стук.
- Дион, я знаю, что ты здесь, я слышал звуки.
   Сначала Таисса испугалась, но как только услышала, что человек за дверью назвал имя Эммы, успокоилась. "Это её знакомый" - подумала девушка и поднялась с дивана, чтобы пустить гостя. Около входа она немного помедлила - а как Эмма отнесётся к тому, что она впустит кого-то в квартиру без её ведома?
- Эмма! Мне нужно сказать тебе кое-что очень важное, открой любимая. 
   Любимая? Теперь все ясно. Наверняка это её новый кавалер, о котором подруга в спешке забыла рассказать. Такое бывало часто. Эмма Дион по своей натуре была очень влюбчивой и искренней. Она любила узнавать новое о людях, любила людей. Но, к сожалению, не все люди любили саму Дион. В большем счете, им нравилась модель, позирующая на обложках журналов с роскошными белокурыми волосами до бёдер и просвечивающимися сквозь кожу рёбрами. Им нравился пропуск в богатый мир остальных моделей и дизайнеров, а также возможность засветиться на страницах "glamour" и "cosmopolitan". И Эмма это прекрасна понимала. Однако её нисколько не разочаровывала правда, она искренне верила, что рано или поздно найдёт своё истинное "раз и навсегда", а пока что стоит искать лишь себя в отражениях других людей, постепенно осознавая кто ты есть на самом деле.
   Таисса открыла дверь. Её виду предстал высокий молодой человек лет тридцати в черных джинсах и кожаной куртке. На глаза были надеты темные солнцезащитные очки, пол головы прикрывал капюшон. От всей его фигуры так и веяло холодом и безразличием. Казалось, он скрывал какую-то страшную криминальную тайну и любого, кто будет ему мешаться, он может убить. "И где Эмма его подобрала..." - подумала подруга и тут же улыбнулась во весь рот.
- Здравствуйте! Вы кого-то искали? - Мужчина резко оттолкнул её и, переступив порог, устремился в гостиную.
- Что Вы себе позволяете? - Возмутилась Таисса.
- Где Эмма? - Ну надо же, какой некультурный человек.
- Для начала, Вы должны представиться мне, потом рассказать о цели вашего визита и кто для Вас моя подруга, ведь она моя подруга, и тайн у неё от меня нет, но я Вас не знаю, а значит... - Таисса как всегда начала тараторить.
- Где Эмма? - нетерпеливым тоном выпалил человек, тут же, достав из заднего кармана куртки пистолет, нацелился на подругу Эммы. - Я не люблю повторять дважды.
- Ай-ай! - Таисса, отскочив в сторону, присела на диван, зажмурила глаза и задрожала. Из глаз покатились слезы. Кого она впустила в дом? А что если он преступник и заберёт все ценные вещи Дион? Но самое главное, откуда он знает её имя? - Эмма снимается для очередного журнала. Её нет дома.
- Значит придётся впутывать ещё и тебя! - Произнес он злобно и тоже присел на край бархатного красного дивана, на котором были разложены учебники философии и прикладного искусства. - Ты учишься?
   Таисса ничего не ответила, как бы странно для неё это не было.
   Молодой человек закатил глаза и ухмыльнулся.
- Да ладно тебе. Не такой уж я плохой, я просто не знал тебя, так же, как и ты меня. - Он улыбнулся на секунду и убрал пистолет обратно под куртку. - Меня зовут Майк. Эмма - моя девушка. А на оружие у меня есть разрешение. - Объяснил он вежливо.
   Таисса немного успокоилась и смогла выдавить из себя несколько фраз. В то же время, ей стало жутко интересно, что этот парень из себя представляет. Она уже вообразила себя его помощницей с таким же пистолетом и к очках, и страх тут же исчез. Интересно, чем он занимается?
- Вы говорили, меня придётся куда-то впутать.
   Майк снял очки и посмотрел на неё настороженно.
- Ты не подходишь.
   Девушка округлила глаза. Она ненавидела, когда её оставляют в неведении, ведь даже по своей специальности она должна всегда быть в курсе событий.
- Как это не подхожу? Вы знаете кто я такая? Знаете, сколько тайн мне поведали? Вы хотите рассказать обо всем только Дион, верно? Но я ничуть не хуже неё. Даже лучше, я Вам скажу. Она сразу разболтает Ваш секрет всем своим подружкам в студии. - Тут девушка замолчала. Она уже успела догадаться, что не должна говорить подобным образом о своей подруге. Но ей понравился Майк, и сделать с этим она ничего не могла. Подсев в нему поближе, она чуть ли не шепотом произнесла - Ты можешь мне доверять.
   Майк посмотрел ей в глаза, которые в эту секунду пылали огнём. Так случается, что люди забывают своих друзей, выбрасывая их в открытый океан собственных демонов, присваивая себе их жизни. Чужие жизни ведь всегда лучше, красочнее, интереснее. Только вот, первое время они не думают, что за этой красотой скрывается опасность и риск, который тоже перетягивается на них. Таисса потянулась вперёд и её губы соприкоснулись с губами парня с пистолетом, вломившемся в квартиру пятнадцать минут назад. Девушка, быстрыми движениями рук расстегивая на себе одежду, даже не представляла какую услугу сейчас оказывает Эмме, занимая её место. Тела касались друг друга в танце, а единственной мыслью Таиссы было крайнее непонимание, почему все прекрасное всегда должно доставаться ее подруге. Все элементарно, девушка не перестала считать Эмму своей лучшей подругой, ничуть не злилась на неё и не хотела сделать больно, однако жаркая зависть, проедавшая её изнутри уже долгое время, наконец-то нашла выход наружу. Через страсть. Ложась друг на дружку на красном бархатном диване, двое не думали о том, что от их действий зависит вся дальнейшая жизнь Эммы. А Таисса уж точно не подозревала, что в этот момент собственноручно убивает свою подругу. Представьте, что было если бы на диване сейчас страстно двигалась Дион. Майк рассказал бы ей то, "во что придётся впутывать Таиссу", и, скорее всего, сейчас она была бы жива. Увы, этого не произошло, и удовольствие получила её, казалось, лучшая подруга.



Глава 8.

   Вы думаете, что самое неприятное в жизни - это ненадёжность людей? Да, это так. С людьми вообще по сути лучше не связываться, а если уж такое произошло, мой Вам совет - бегите. Почему человек настолько социальное существо? Он терпит ложь, предательства, измены, непонимание и издевательства, только ради того, чтобы не быть в одиночестве. Как одно чувство может поглощать столько других?  Оно ведь ничего не стоит, а некоторые даже считают его полезным. Представьте, что Вы живёте исключительно ради самих себя. Вы заработали деньги? Тратьте их на себя. Приготовили вкусный ужин? Он полностью Ваш. Вам нравится держать в доме паука-птицееда и проващивать квартиру табаком? Вам никто этого не запретит. Если принять одиночество за полную свободу, то оно может даже осчастливить. Однако, проходит время, и Свобода превращается в рутину. Ваши ужины никто не хвалит, кроме Вас, а купить Вы себе успели все, что только можно. Да и банальная общая забота в виде "проветри комнату" или "вынеси мусор" начинает приобретать некий смысл. Теперь Вы готовы терпеть всю наглость и эгоизм человека, чтобы он изредка хвалил Вашу еду и заставлял надевать шапку зимой. Как говорилось вначале - человек - очень странное существо.
   Таисса лежала в объятьях Майка ещё несколько минут. Чувствовала себя она смущенно. Она вдруг осознала, как поступила по отношению к Эмме.
- Тебе надо идти, Майк - сказала она.
   Майк сел на диван и посмотрел ей в глаза. Спустя минуту, он встал, отыскал свою сумку и вытащил достаточных размеров коробку в которой обычно хранили обувь.
- Ты должна проследить за этим. У тебя их точно искать не будут.
- Что это? - удивилась Таисса, приоткрыв коробку. - О. Боже. Мой. - ахнула она, когда увидела содержимое. В коробке красовались три килограммовых пакета белого порошка. Во что она ввязалась?
- Ты сделаешь это для нас? - Майк подмигнул и, не дождавшись ответа, ушёл прочь, и только хлопнувшая дверь оповестила её о том, что ближайшее время она его не увидит.
   Что ей делать? Пойти в полицию? Но ведь тогда Эмма узнает о её предательстве. Таисса улыбнулась. "Думаю, ничего страшного, если эта коробочкам полежит у меня ради блага всех".
   Сойер, спрятавшись на балконе, плохо слышал разговор полицейского и девушки, однако уловил в её словах какую-то тайну. Сейчас, убедившись, что никого из полиции в квартире нет, а девушка оплакивает подругу, можно было выйти из укрытия. Герой отворил балконную дверь и предстал перед Таиссой. Девушка, увидев его, округлила глаза и закричала.  Этого ещё не хватало. Сойер быстро подбежал к ней, ловко закрыв рукой девушке рот. Она начала плакать, но больше не кричала. Он отпустил её и отошёл на метр.
- За что мне это все? Почему опять? Только не говори, что ты тоже принёс мне очередную порцию наркотиков. За последние две недели я прячу у себя четвёртую коробку.
   Сойер посмотрел на неё возмущённо. Он был полностью уверен, что она говорит именно о тех наркотиках, из-за которых он чуть не стал убийцей, из-за которых Эмма мертва. Он снова начал думать о белокурой девушке. Как же она была прекрасна, даже тогда, когда падала на землю замертво. Руки задрожали, а глаза начали постепенно наполняться слезами. Только не сейчас.
- Я хорошо знал Эмму - соврал он , - расскажи мне о наркотиках.
   Сама не зная зачем, Таисса поведала незнакомцу всю историю её договора с Майком, лишь умолчав о его измене.
- И теперь каждые три-четыре дня ко мне приходит курьер и приносит новую коробку. Майк, видимо, транспортирует их понемногу из другой страны.
- Ты виделась с ним после первой встречи?
- Нет, если бы виделись, я бы тебе рассказала, как ты не понимаешь, мне страшно. - Она снова заплакала.
   Сойер приобнял девушку, но успокаивать не стал.
- Где ты прячешь коробки? - задал он вопрос. Девушка отстранилась от него и посмотрела возмущённо.
- Я не могу это Вам сказать. - отрицательно покачала головой Таисса, но, немного подумав, выдохнула и продолжила, - они у Эммы в кладовой. Она не заходит туда уже месяцев восемь, а я живу не одна, так что это было самое подходящее место.
   Не став ждать ни секунды, Сойер понёсся к двери, рядом с выходом. Включив свет в небольшой комнатке, где влажность воздуха была немного выше, чем в других комнатах, он увидит тонны брошенной в кучу одежды, видимо, вышедшей из моды. "На этом можно заработать целое состояние" - подумал он и начал рыться в вещах.
- Коробки немного дальше. - раздался голос сзади. Сойер посмотрел на женскую фигуру в проему двери. Увидев коробки, он пошёл назад. Ему было незачем их открывать и осматривать - только лишние отпечатки.
   В дверь неожиданно позвонили. Девушка вздрогнула, а Сойер прислушался. Звонок был резкий и долгий, без перерывов, будто кому-то так и не терпится ворваться в квартиру. Герой ринулся к двери.
- Не открывай, если ты друг Эммы. - с отчаянием вытянула Таисса, неожиданно из её глаз потекли слезы и она задрожала. Она знала - это был Майк. Ещё один звонок. Уже более долгий и громкий. Подумав несколько секунд, Сойер посмотрел на Таиссу, взглядом показав, что он сожалеет, и направился к двери. Как только третий звонок закончил своё раздражительное звучание, герой повернул входную ручку и перед ним предстал уже знакомый силуэт арабского бандита. Герой чуть оскалил зубы, глаза его загорелись, а дыхание начало учащаться.
- Ах, ты, тварь! - и тут же полетел удар кулаком в челюсть. Майк пошатнулся, но не упал. Кровь начала приливать в голове, глаза становились все краснее. Удар за ударом, Сойер бил его, повалив уже наземь, но, вскоре, остановился. Майк совсем не сопротивлялся, и это показалось ему очень странным. Он посмотрел в глаза убийцы вопросительно. Только тогда Майк, закрыв глаза, произнес:
- За мной едет полиция. - Сойер отошёл от него на метр, зато к нему подбежала испуганная Таисса и начала целовать. Тут Сойер понял всё. Почему Дион не знала о наркотиках, почему Майку не страшно было её убить, почему Таисса знала о Майке больше, чем его девушка. Дрожь пробежала армией по его спине. Его охватила ужасная ненависть.
- Убийца! - прокричал Сойер, ударив Майка в последний раз так, что он свалился прямо в проеме двери без сознания в то время, как полиция зашла на лестничную клетку.



Глава 9.


   Когда ты находишься без сознания, ты не чувствуешь ни физической боли, ни внешних факторов. Когда мозг надолго остаётся наедине с собой, невольно в голову начинают проникать довольно странные мысли. Мир кажется таким красивым и странным, а его общепринятые правила встают под вопрос, или вовсе исчезают из разума. Почему каждый человек должен жить так, как положено другими людьми, традициями, историей? Он должен с детства учить то, что ему говорят, потому что кто-то в прошлом, выбрал основу образования, должен идти на работу, которую кто-то из людей почему-то назвал более престижной, чем другую. Должен жениться на человеке свой расы и примерно одинакового возраста, ведь кто-то, кого мы не знаем в лицо, давным-давно сказал, что по-другому - это неправильно. При получении первой пенсии, человек должен стать старым и воспитывать внуков, а не забраться впервые на вершину Эвереста или не отправиться покорять океан. А все потому, что кто-то когда-то сказал, что в пожилом возрасте что-то начинать уже поздно. Подобным образом человечество живёт уже тысячи лет и неужели ни у кого не возникало вопросов? Этот мир полон сумасшедших гениев, которых человечество не признало, потому что то, что они делают - это неправильно. Но откуда оно знает, что правильно, а что нет? Просто потому что кто-то когда-то сказал, что это так?  Кто-то когда-то сказал, что ходить надо на ногах, и все пошли. Сказал, что есть надо руками и все последовали за ним. Сказал, что есть добро, а что зло, и все начали думать подобным образом. Представьте, насколько красочным был бы мир, если бы каждый с рождения учился делать исключительно то, что он хочет. Эта игра слишком затянулась. Человечество больше не может держать себя в рамках "правильно - неправильно", потому что повстанцы уже захватили мир. Наше поколение - последнее, кто все ещё массово следует чьим-то законам, но даже оно уже начало задавать вопросы.
   Это последняя глава в этом произведении, мой читатель. И именно такой темой я хочу завершить вышесказанное. Почему мы должны быть теми, кем нас учат быть?
   Сойер открыл глаза. Его окружали серые стены. Вокруг не было ничего, кроме обветшалой полусломанной кровати и двери с решёткой. Он напрягся и попытался вспомнить, какой момент он помнит последним. Первое, что представилось мыслям - Эмма. Белокурая девушка падает замертво. Что было дальше? Рыбаки. Миссис Клири. Детектив Моррис. Таисса. Майк. Как только в мыслях всплыло арабское лицо Майка, Сойер заорал и со всей силы стукнул кулаком по бетонному полу. На костяшках проступила кровь, а из глаз полились слезы. И слезы были далеко не от физической боли. Душевное напряжение и тоска раздирали его на куски, больше не оставалось сил ждать что же снова преподнесёт ему жизнь. Герой нащупал свой нож, спрятанный в обуви. Видимо, обыскивающие его полицейские не догадались проверить потертые кеды на ногах Сойера. Сняв обувь, герой взял в руки холодное оружие и крепко сжал, на секунду улыбнувшись. Ему понравилась эта картина - кровоточащая дрожащая рука, сжимающая нож, которым он чуть не убил девушку своей мечты. Сойер невольно засмеялся. Он понял, что окончательно сошёл с ума. У Сойера забрали всё, что у него было, и даже то, чего ещё не было. В груди появился огромный ком, похожий на рой пчёл и с каждой секундой он становился все больше и больше. В коридоре послышался стук женских каблуков. Сойер судорожно посмотрел на дверь. Он искренне надеялся, что пришли не к нему. Больше всего ему сейчас не хотелось видеть хоть кого-то, кроме себя.
   Люди для него оказались такими противными. Каждый метается из крайности в крайность, стараясь отыскать правду во всем, но её нет. Нет, потому что всё устройство мира построено на лжи, интригах и цинизме. И с каждым поколением их только больше, больше, больше. Где ещё найти правду, кроме как во лжи, которая повсюду. Каждый строит свою правдивую реальность, правильную для его самого. Уже никто не хочет подчиняться общим законам, однако до сих пор они существуют. Но как мы построим новый мир, основанный на правде и понимании, не сломав оковы лжи и чужого мнения?
   Стальной замок начал двигаться и дверь в камеру Сойера отворилась. Он закрыл глаза. Он не хотел видеть никого перед собой, однако, уже знал кто перед ним находится.
- Что тебе нужно? - выпалил он молодой студентке.
   Таисса обвела героя высокомерным взглядом.
- Майк рассказал мне, что ты причастен к смерти Эммы. Я пришла узнать правду. - Снова эта правда. Сойеру так хотелось наброситься на неё и, вцепившись в шею, задушить. Но он сдержался. Кажется, рассудок ещё не совсем покинул его тело, а с ума сходить ещё рановато. Он спрятал нож за спину, открыл глаза и выпрямился.
- Я причастен. - повторил он. - Как и все мы.
- Я не... - Начала Таисса, но тут же стихла, вспомнив своё предательство. - Я любила Эмму. В Нью-Йорке у меня не было никого, кроме неё. Но ты сказал, что ты её друг. - лицо девушки изобразило разочарованную гримасу, - как ты мог с ней так поступить? Зачем ты убил её? - девушка перешла на повышенные тона. - один лишь ты виноват в её смерти, не будь тебя, она осталась бы жива и сейчас присылала бы мне фото из Милана. Майк подсчитал, что в тюрьму тебя посадят минимум на тридцать лет. Но этого мало. Убить тебя мало! Да-да! Я хочу чтобы ты умер, наконец! - девушка замолкла, села на скрипящую кровать рядом с героем и заплакала.
    Слова девушки не выходили из его головы. Какая бы она не была ужасная подруга, она была права. Сойер ещё об этом не думал. Что если бы он не согласился на сделку, не переоделся бы в таксиста и не отвёз Эмму в Гарлем? Безусловно, он бы никогда не узнал девушку, его жизнь не приняла бы такой оборот, и, возможно, все были бы счастливее. Все ещё сжимая нож за спиной, Сойер медленно опустился на колени и поднёс правую руку к шее. Он хотел ощутить то, что чувствовала Эмма в тот момент. Находившись полностью в своём подсознании, Сойер лишь отдаленно слышал как девушка испуганно вскакивает с кровати и зовёт на помощь. Но было поздно.
- Это Майк. - произнес свои последние слова герой, надеявшись, что Таисса услышит его. - Майк убил мою Эмму.
   Эти слова звоном простучали в ушах Таиссы. Чтобы не кричать, она закрыта рот руками и застонала. Бездыханное тело с перерезанным горлом упало замертво, и алая кровь полилась ручьём по серому бетонному полу. В комнату, на крики девушки, прибежали двое полицейских. Таисса практически ничего не видела за стеной слез и звуками собственных рыданий. Но в голове все ещё слышались предсмертные слова человека, которому она сама пять минут назад желала смерти. В эту секунду она почувствовала, что единственный человек после Эммы, которому можно было доверять, мертв.



Послесловие.

   Городская больница Нью-Йорка. Шесть часов утра. Ровно две недели назад в один и тот же день сюда привезли двух людей с перерезанным горлом, однако, они все ещё оставались живы. Довольно странно. В истории больными ещё никогда не было таких совпадений. Врачи было подумали, что парень и девушка были парой, но их тела нашли в совершенно разных частях города. Не смотря на кровопотери, у них был шанс выжить. Аппараты поддерживали в них жизнь только из-за этого. Атмосфера больницы, спокойная и несколько мертвая, как бы подчеркивала всю эту историю. Судьбы совершенно разных людей переплелись воедино, о чем они сами ещё не подозревали. Казалось, они без сознания лишь только потому, что не хотят просыпаться от этого глубокого сна, им хорошо там, вдвоём. Кто знает, может их души уже вместе,  хоть тела практически незнакомы. Кто знает, сколько времени прошло с тех пор, может две недели, а может целая вечность.
   Миссис Клири зашла в палату тридцать шесть, дабы проверить состояние больных. Две недели назад, когда она в последний раз видела Сойера живым, он нёс большой мешок на реку.  Его рубашка была окровавлена, и интуиция пожилой женщины дала о себе знать. Женщина долго думала, что ей делать. Это был её Сойер, практически заменивший ей собственных детей. Она не могла позвонить в полицию и выдать его, чтобы он не сосворить. Тогда она придумала план, срезав все свои цветы и написав жалобу. Она знала, что Сойер обратит на это внимание на обратном пути, тем самым она спасла его от возможных подозрений на убийство девушки. Чтобы справиться с навалившимся стрессом, сняла номер в гостинице на одну ночь, о чем потом жутко пожалела. Но как же приятно сейчас ей было смотреть на своего Сойера с этой девушкой, которая чудом осталась жива. Много вопросов ей предстоит задать герою, после того, как он очнётся.
   Аппарат начал шуметь, веки потерпевшей вздрогнули.
- Она очнулась! - Мисс Клири выбежала в коридор, чтобы позвать медсестру. - Она жива!