Мой милый друг...

Мой милый друг. Все кончено-не могу поставить точку, ведь я разрушена ночами пылкими. Болею ими. Не ново все-молю лишь о пощаде. Оставь меня-не тереби, хочу остыть в своих сугробах. Или же сгреби в охапку, спрячь за пазуху и сбереги сердечко, что еле трусится. А ты родной мой тоже болен, да и осип. Озябли руки и впали щеки, грудина выкатила колесом. Как жаль мне нас с тобой-не сможем вновь мы возродиться, годов так на сто назад-гонять дворовых псов и грязных беспризорников, и конечно упиваться хмелем любовных треугольников под рифмы нежно рвущих строк. В морозы надели бы шубы курчавые и бродили возле пруда, скрипя легкими туфлями по снегу. Непременно говорили о лирике, запинаясь вспоминали бы строфы. Каждую среду ходили бы в местный прокуренный кабак, где скудно играет набриолиненный юнец, грубо долбя по клавишам старого потертого пианино. Ты напивался и кричал словно с трибуны, стуча стаканом о стол, что всему Глава поэзия. Мы шли бы под руку дрожа от холода в рассвете и ты рукоплескал от возмущений о временах и нравах, а я бы слушала и тихо улыбалась, наивно заглядывая в твой ясный взгляд. Придя в каморку нашу тесную, сняла б с тебя потертый твой пиджак, уложила на панцирное ложе и поцеловала нежно в скулу. Присела на единственный наш стул, стянула тонкие капроновые чулки и теребя их, тихо бы заплакала-" как я люблю тебя, мой милый друг! Ты всех дороже строк на этом свете. Не долог век у нас с тобой-о времена, о нравы...". А завтра мы неистово напьёмся белой, в подсобке булочника что за углом. Расскажем всем о сути декабристов, о жалости любви и о горечи из подворотни, где бродят псы и нищие старушки за крошку хлеба продают благородство. Мы будем спорить и смеяться, кричать и прерываться заглядывая в мутный взгляд. Придя домой уснём в любви хмельной, начав лишь обниматься.
Мой милый друг. Всё кончено-нам не воскреснуть в тех годах. Здесь мы в пролётах погибаем, не выдохнуть и не вздохнуть. Я так люблю тебя! Ты всех дороже. Не выжить нам, мой милый друг...