Вещица

                Подарок для великолепной Диты фон Тиз
     Проспав семнадцать часов, увидев штук десять снов, ярких и цветных, как обычно ( сколько себя помню, сновидения у меня всегда цветные ), я, лежа в темноте и нащупывая сигарету, первую и самую вкусную, почему-то вспомнил ворона, вернувшегося на борт ковчега с пустым клювом и расширенными глазами узревшего полный ахуй пернатого, даже тихонько каркнул, напугав, судя по звуку, спавшую в кресле кошку, звук прыжка и злобное шипение были мне наградой за неудачную шутку, впрочем, вскоре, немного повозившись, она вновь задремала, решив, видимо, не обращать внимания на дикие выкрутасы своего двуногого приятеля. Воздух в комнате был наполнен запахом воды, недавнего дождя, возможно, ливня, судя по густоте запаха, и я, неспешно покуривая, стряхивая пепел в водруженную на грудь пепельницу, смастыренную мною из пустой банки из-под " Нескафе", хотя были и настоящие пепельницы, штук пять, валявшиеся в самых разнообразных местах : одна стояла на полу возле того самого кресла, где часто дрыхла кошка, другая, перевернутая вверх дном, лежала на невключавшемся года три магнитофоне, раззявленными крышками напоминавшем о чудных, былинных временах, когда Познер был тем же гандоном, что и сейчас, а Ваня Ургант задумчиво дрочил на точеные ляжки Марики Рекк, каким-то идиотом втиснутую в " Девушку", хотя и суть, и смысл, и, вообще, все буквально возопило о " Женщине грез", третья была прибита здоровенным гвоздем к стене летней кухни, некогда служа самодельной мишенью в моих стрельбах из пневматики, также во времена чудные, былинные, кажется, небывалошные, приснившиеся, пригрезившиеся в непроходящем сне, слава богам и демонам, не рождающем чудовищ, лишь мелких и забавных, егозливых сереньких комков, с подвизгиванием катающихся по паркету и линолеуму закоулков и парадных лестниц, уходящих в завещанном Иаковом направлении, ведь количество самого разного железа, приныкнутого и просто лежащего у меня дома, превосходило границы разумного, одних любовно отпиленных горизонталок было четыре штуки, имелся даже раритетный " Марголин", больше года выпрашиваемый приятелем из азербайджанских ухарей и подаренный ему на православную Пасху, от чего он долго хохотал и обнимал меня, подмигивая моей жене, умнице, никогда не встававшей между мной и моими товарищами, никогда не вынуждавшей делать заранее понятный выбор, ибо со всей любовью, но я явно стал бы преждевременным холостяком, что и произошло чуть позже и по совершенно иной причине, имевшей в основе влажноватые камешки желтоватых оттенков с острым уксусным запахом. Да, запахи. Любой родившийся и поживший в совке твердо ассоциировал Новый год с ароматом мандаринов, выпускной с приторной вонью бормоты, чернильных даров солнца и запланированных квадратов скоро вырубленных под корень виноградников, проводы в армию с запахом водки, противным и невкусным, созданной исключительно с целью оглоушивания, а не кайфа процесса потребления, что бы там не гнусели Розенбаум, Высоцкий и Лепс, ублюдочные продукты местечкового шоу-бизнеса, немыслимые без некогда вбитых в скукоженное тело планеты столбов железного занавеса, окончательно и бесповоротно, без каких-либо надежд и рифм Иосифа Бродского навсегда вычеркнувшего обочину с планов и схем грунтовок, тропок, направлений, что когда-то станут, не могут не стать дорогами, шоссе, автобанами, ведущими, конечно же, в никуда, ибо сама магистраль машинной цивилизации, общества потребления и ограниченной ответственности ныне живущих перед обреченными поколениями потомков, еще не рожденных, но уже должных, кому деньги, кому честь и верность, но чаще, почти всегда - самую жизнь, не ведет и не может вести куда-либо.
     Запахи. Забавная вещь.  Для меня запах уксуса навечно связан с легкой тошнотой, насморком и частым сжиманием кулака. Запах спирта - с белыми халатами, острым блеском холодных железок, внимательным взглядом из-под маски и жалостливым шмыганьем покрасневщим носом нянечки, санитарки, доброй и бесформенной русской бабы, готовой дать сигарету, вытереть зад или накормить цианидом, в зависимости от распоряжений старшего. Запах паленой листвы - с красными флагами, всеми сериями " Мушкетеров" с идиотскими песенками и дурацкими плащами, вымазанными " Птичьим молоком" пальцами, когда аккуратно съедаются тоненькие пластиночки, а белый параллелепипед оставляется " на потом", который, " потом", наступает тут же, сразу. Запах пыли - с книжкой " Восемьдесят тысяч лье под водой", по какому-то бзику читаемой мною в пятилетнем возрасте с фонариком и под кроватью, хотя, запах пыли - еще и " штаб", устроенный мною под столом, года четыре мне было, любил я сидеть под письменным столом, именуя это убежище " штабом" и не позволяя никому пользоваться столом по предназначению, оклеивал стены " штаба" вырезанными из учебника истории иллюстрациями Первого крестового похода, витражей Клюни и Росенвальдского трубача, за что, помнится, получил хороший подзатыльник от старшей сестры, ведь учебник ей предстояло возвращать в школьную библиотеку, странно, но именно этот учебник достался мне через семь лет, есть, по - ходу, некая справедливость или, по - крайней мере, была. Не знаю, почему, но мне кажется, что моя любимая теннисистка пахнет яблоком, а Дита - абрикосом с ванилью.
     Вот такая вещица, любовь моя Дита. Даже не знаю, как наименовать вышесказанное. Вроде, не история, не сказочка, не стишок. Эссе, что ли ? Ладно, пусть будет " вещица". Маленькая и вкусная.